Литература русского зарубежья - Сайт Российских Студентов

1.
Рев-ция 1917 г. изменила многое, в т.ч. затронула значительн. часть творч.
интеллигенции. В рез-те рев-ции произошли необратимые процессы в судьбах человва.
Часть худ-ков приняли рев-ю (Есенин, Маяков., Блок, Горький), поверили,
остались. К 20 гг. 20 в. 3 – 4 млн. деятелей иск-ва покинули Россию: цвет нации,
талантливейшие люди.
Пребывание наших культ. деятелей за границей казалось им временным. Они
думали, что настанет момент, и они вернутся в Россию. Отчего уехали? Считали, что
эмиграция – не побег от опасностей, а «миссия по сохранению духовных
ценностей рус. к-ры».
Рус. эмигранты б. рассеяны по 25 странам (Польша, Прибалтика, Шанхай,
Харбин, Берлин, Прага, Париж). В центрах рассеяния (Берлине, Париже, Харбине) б.
сформирована «Россия в миниатюре», сохранившая все черты рус. об-ва.
¾ эмигрантов имели среднее образование, многие – высшее. Многие не м. найти
работу по спец-ти, => б. вынуждены заниматься чем попало (б-во эмигрантов д.б.
завербоваться на заводы «Рено» или освоить профессию таксиста).
Поток рус. эмигрантов б. настолько большим, что даже открывали рус. школы,
церкви, => люди не чувствовали себя за границей. В быту многие говорили на
языке той страны, где они жили. Бунин, прожив более 30 лет во Франции, так и не
выучил франц. язык.
1-я орг-ция, объединившая писателей по профес. принципу, - Союз рус.
литераторов и журналистов, созд. в 1920 г. Председатель – Бунин. Задача – юр.
помощь рус. писателям. Заним. благотворит. мероприятиями.
ЦЕНТРЫ РАССЕЯНИЯ. Основные: Константинополь, София, Прага, Берлин,
Париж, Харбин.
1-м местом беженства стал Константинополь - очаг рус. к-ры в н. 20-х гг.
В н. 20-х гг. лит. столицей рус. эмиграции стал Берлин. Рус. диаспора в Берлине
до прихода к власти Гитлера составляла 150 000 чел. 1918 - 1928 в Берлине
зарегистр. 188 рус. издат-в, большими тиражами печаталась рус. классика, пр-ния
соврем. авторов; б. открыт Дом иск-в. Рус. книга, изданная за рубежом, не
допускалась в СССР. Изменилась идеологич. ситуация в Германии, => беженцы
отправились в Прагу.
Научный центр рус. эмиграции - Прага. Здесь основан Рус. нар. универ,
приглашено 5 000 рус. студентов, сюда перебрались многие профессора и преподы
вузов. До нач. 2-й Мир. войны в Праге выходило около 20 рус. лит. журналов и 18
газет.
С сер. 20-х гг. Париж – крупнейший культ. центр. В Париже живет 1/3 рус.
диаспоры: Бунин, Куприн, Ремизов, Гиппиус, Мережковский, Ходасевич, Адамович,
Газданов, Черный, Цветаева. С Парижем связана деят-ть основных лит. кружков и
групп, ведущую позицию среди кот. занимала «Зеленая лампа» (Гиппиус и
Мережковским). «Зеленая лампа» объединяла «старших» и «младших», в течение
всех предвоенных лет б. наиб. оживленным лит. центром Парижа. Парижане стали 1ми зрителями «Рус. сезонов», организованных Дягилевым. В Париже устраивались
рус. вечера, балы, приемы. Организ. выставки, концерты (Шаляпин, Бакст,
Рахманинов, Стравинский, Прокофьев).
Восточные центры рассеяния - Харбин и Шанхай. Молодой поэт Ачаир организ.
в Харбине лит. объединение «Чураевка». За годы его существования выпущено
более 60 поэтич. сб-ков рус. поэтов. Существенное направление харбинской ветви
рус. словесности составл. этнографич. проза (Байков «В дебрях Маньчжурии»). С
1942 лит. жизнь сместится из Харбина в Шанхай.
Рус. рассеяние затронуло и Лат. Америку, Канаду, Скандинавию, США.
2.
1 ВОЛНА: 1917 г. («Философский теплоход») Литераторы, которые покинули Россию в
1917 – 22 гг. Одни – добровольно, других выставили за пределы страны.
Это самая многочисл. волна (≈150 литераторов). Их делят на старшее поколение – это
известные, уже состоявшиеся худ-ки (Бунин, Шмелев, Аверченко, Бальмонт, Гиппиус,
Мережк., Осоргин, Зайцев, Куприн, Ремизов, Северянин, Тэффи, Черный). Младшее
поколение – их тв-во началось за границей (Набоков, Алданов, Цветаева, Газданов,
Поплавский, Адамович, Ходасевич).
Это писатели различных школ и направлений: символисты (Гиппиус, Мереж., Бальмонт,
Белый); акмеисты (Адамович); футуристы (Северянин, Оцуп); продолжатели реалистич.
традиций 19 в. (Бунин, Зайцев, Шмелев, Осоргин); сатирики (С.Чёрный, Тэффи). Тесного
единения м-ду ними не было. Но их всех объед. любовь к России, ненависть к
большевикам, страстное желание вернуться на Родину. В поэзии также не б. единого
поэтич. потока: б. разные группировки («Перекресток», «Группа Ходасевича», «Парижская
нота», «Особый стиль»).
Писатели старш. поколения стремились сохранить своё нац. лицо, свою Россию.
Многие из них считали себя хранителями подлинной рус. к-ры и надеялись, что они смогут
вернуться и возродить разрушенную большевиками духовн. к-ру. Это были утопические
мечты.
Темы в тв-ве прозаиков: * тоска по вечной России * рус. история * события рев-ции,
гражд. войны * тема детства.
Наиболее значит. пр-ния: «Жизнь Арсеньева» (Нобелевка), «Темные аллеи» Бунина;
«Солнце мёртвых», «Лето Господне», «Богомолье» Шмелева; «Преподобный Сергий
Радонежский» Зайцева.
Лит. события: * появления биографий писателей (Толстого, Бунина, Жуковского,
Тургенева) * появление книг-воспоминаний («Живые лица» Гиппиус) * пр-ния мемуарного
жанра («Другие берега» Набокова, «Курсив мой» Н.Берберовой, «На берегах Невы» и «На
берегах Сены» Одоевцевой).
Младшее поколение сформировалось за рубежом и, => они ориентиров. на западную
традицию. Либо же говорили о самоценности трагического опыта эмиграции. Эти писатели
НЕ МОГЛИ заработать себе на хлеб писательством.
Эти тяготы нашли отражение в их тв-ве. Наиболее остро они отразились в поэзии
«Парижской ноты» (ее лидером был Адамович). Эта поэзия исповедальная, безнадежная.
Если у писателей старшего поколения доминирует ностальгия по России, то младшее
поколение изобразило действит-ть эмиграции, ее трагические стороны (Поплавский
«Домой с небес», «Аполлон Безобразов», Агеев «Роман с кокаином», бытовая проза
Одоевцевой «Ангел смерти» и Берберовой «Последние и первые»).
Исключение – Набоков и Газданов (они не разделили судьбу младшего поколения). Их
объединяло стремление найти альтернативу отчаянию, неприкаянности, не погрязая при
этом в воспоминаниях. В основе мироощущения Газданова - философия жизни как
сопротивления и выживания. Торжество сознания над драматическими и убогими обстоятвами
жизни - пафос тв-ва Набокова.
2 ВОЛНА: Уехали после 1945 г. (связ. с событиями 2 Мир. войны). СССР покидают
военнопленные, оставшиеся в живых и сделавшие свой выбор в пользу Европы (Германия и
Америка). Зап. страны приютили наших писателей, предоставили им возм-ть жить и работать.
Их немного. Они не б. известны (Ширяев, Марков, Андреев, Елагин, Максимов, Нароков).
Их вклад незначителен.
Эти худ-ки подверглись тяжким испытаниям (война, плен, ГУЛАГ, аресты и пытки), что
и сказалось на их мироощущении.
Темы: * лишения войны * плен * ужасы сталинского террора.
По мнению критиков, наибольший вклад в рус.лит. внесли поэты. В их поэзии преоблад.
политич. тематика (политич. фельетоны в стихах Елагина, антитоталитарные стихи
Моршена). Наиболее значительным поэтом критика называет Елагина (основной упор на
беженскую и лагерную темы, ужас перед машинной цивилизацией).
Герои, не сжившиеся с советской действит-тью, изображ. в книгах прозаиков (Юрасов
«Параллакс»). К лагерной теме обращаются Б.Филиппов (р-зы «Счастье», «Человеки»),
Ржевский (повесть «Девушка из бункера»). Сцены из жизни блокадного Ленинграда
изображает Даров в книге «Блокада». Об истории Соловков (исправит. трудового лагеря)
пишет Б.Ширяев («Неугасимая лампада»).
Б-во писателей 2-й волны печатались в США в «Новом журн.» и в журнале «Грани».
3 ВОЛНА: 1960 – 1980. Надеялись, что наступит хрущевская «оттепель», исчезнет цензура,
диктат. Но всё оказалось не так. Сер. 60-х гг. - период новых гонений на творч. интел-цию и на
писателей: пр-ния Солженицына запрещены к публикации; возбужд. угол. дело против
Ю.Даниэля и Синявского, Синявский арестован. Бродский осужден за тунеядство и сослан в
станицу Норенская. Соколов лишен возм-ти печататься.
Гонения и запреты породили новый поток эмиграции, существенно отличающ. от двух
предыдущих: в н. 70-х СССР начинает покидать интеллигенция, деятели к-ры и науки, в
т.ч. писатели. Из них многие лишены советского гражданства (Солженицын, Аксенов,
Максимов, Войнович). Выезжают: Аксенов, Бродский, Владимов, Войнович, Губерман,
Довлатов, Галич, Коржавин, Э.Лимонов, Мамлеев, Синявский, Солженицын. Б-во писателей
эмигрирует в США, во Францию и Германию.
Писатели оказались в совершенно новых условиях, чужды «старой эмиграции». В отличие
от эмигрантов 1-й и 2-й волн, они не ставили перед собой задачи «сохранения к-ры» или
запечатления лишений, пережитых на родине. Совершенно разный опыт, мировоззрение,
даже разный язык (Солженицын издает «Словарь языкового расширения», включавший
диалекты, лагерный жаргон) мешали возникновению связей м-ду поколениями. Рус. лит. 3-й
волны, по словам Наума Коржавина, это «клубок конфликтов»: «Мы уехали для того, чтобы
иметь возм-ть драться др. с др.». => Представителей 3-й волны называют диссидентами.
По времени эмиграции к 3-й волне д. принадлежать Солженицын и Вл.Максимов, но по
творч. устремлениям они не вписываются в рамки этой волны.
Оказавшиеся в изоляции от «старой эмиграции» представители 3-й волны открыли свои
издат-ва, создали альманахи и журналы. Ж-л «Континент» создан Максимовым, выходил в
Париже. В Париже издавался журнал «Синтаксис» (Розанова, Синявский). В Израиле основан
журнал «Время и мы», в Мюнхене – «Форум».
!!! В эмигрантской лит-ре Цветаева занимает особое место – она не примыкает ни к какой
группировке. Она индивидуальна.
ПЕРИОДЫ РАЗВИТИЯ ЛРЗ:
1) 1920 – 1925 – период становления, обустройства писателей за границей. Центр РЭ в это
время – БЕРЛИН. Издаются книги, созданные еще в России. Тематика: * антисоветская
(Бунин «Окаянные дни», Шмелев «Солнце мертвых») * тема России, тоски по Родине (образ
«погибающей России»). 1920 – кризис в Германии. Стали закрываться рус. издат-ва, газеты,
ж-лы, => отъезд во Францию.
2) 1925 – 1939. Париж. Интенсивное развитие ЛРЗ. Мемуары (Шмелев «Лето Господне»,
Куприн «Юнкера»). Это период взлета прозы РЗ (Алданов, Осоргин). Писателей волнуют
концлагеря, которые создаются на тер-рии России. В стихах – мотив тоски и усталости.
1927 – Гиппиус и Мережковский открыли лит. салон «Зеленая лампа». Цель – объединить
писателей антисоветского направления. 1933 – год Бунина (вручение ему Нобелевки).
3) 1939 – 1945 – самое тяжелое время для писателей РЗ. Лит. жизнь замерла. Война
разделила писателей: одни встали на сторону фаш. Германии, другие (их б. большинство) –
добровольно уходили во франц. армию (в ряды Сопротивления).
4) 1945 – 1960 – оживление. Это время больших потерь: 1) во время и после войны
фашисты многих расстреляли 2) старшее поколение умирало в силу возраста. Писали о России
с гордостью (т.к. победа воодушевляла). Набоков «Лолита», «Другие берега».
5) 1960 – 1980 – диссидентская (русскоязычная) лит-ра. Она неоднозначна: Солженицын,
Максимов (продолжают традиции рус. классич. лит-ры), Бродский, Коржавин).
3.
1 ВОЛНА: 1917 г.
Старшее поколение. Стремление «удержать то действительно ценное, что
одухотворяло прошлое» – в основе их тв-ва. Это: Бунин, Шмелев, Ремизов, Куприн,
Гиппиус, Мережк., Осоргин...
Лит-ра «старших» представлена преимущественно прозой. Создаются великие
книги: «Жизнь Арсеньева» (Нобелевка 1933), «Темные аллеи» Бунина; «Солнце
мертвых», «Лето Господне», «Богомолье» Шмелева; «Сивцев Вражек» Осоргина;
«Преподобный
Сергий
Радонежский»
Зайцева;
«Иисус
Неизвестный»
Мережковского, «Юнкера», «Колесо времени» Куприна, книга воспоминаний
«Живые лица» Гиппиус.
Главный мотив лит-ры - тема ностальгической памяти об утраченной родине.
Темы: * тоска по «вечной России» (биографии писат., композит., жизнеописания
святых: Цветаева «Мой Пушкин») * события рев-ции и гражд. войны
(обличительностью насыщены дневники Бунина «Окаянные дни», роман Осоргина
«Сивцев Вражек» отражает жизнь Москвы в военные и предвоенные годы, во время
рев-ции. Шмелев создает трагическое повествование о красном терроре в Крыму –
эпопею «Солнце мертвых») * рус. история («Распутин» В.Наживина) *
воспоминания о детстве и юности (автобиограф. книги, в кот. мир детства и
юности, еще не затронутый великой катастрофой, видится идиллическим: Шмелев
«Богомолье», «Лето Господне», Куприн «Юнкера», Толстой «Детство Никиты»).
Противопоставляя «вчерашнее» и «нынешнее», старшее поколение делало выбор в
пользу утраченного культ. мира старой России, не признавая необх-ти вживаться в
новую действит-ть эмиграции.
Младшее поколение. Придерживалось иной позиции. Это: Набоков, Газданов,
Алданов, Поплавский, Берберова, Одоевцева, Оцуп.
Наиболее остро и драматично тяготы, выпавшие на долю «незамеченного
поколения», отразились в бескрасочной поэзии «парижской ноты», созданной
Адамовичем (исповедальная и безнадежная «парижская нота» звучит в сб-ках
Поплавского, Оцупа).
Младшее поколение изображало действит-ть эмиграции: Поплавский «Аполлон
Безобразов», «Домой с небес», «Роман с кокаином» Агеева, Одоевцева «Ангел
смерти», Берберова «Роман из эмигрантской жизни».
Исследователь эмигрантской лит-ры Струве писал: «Едва ли не самым ценным
вкладом писателей в общую сокровищницу рус. лит. б. разные формы нехудож. литры – критика, эссеистика, филос. проза, высокая публицистика и мемуарная
проза». Младшее поколение писателей внесло значит. вклад в мемуаристику:
Набоков «Другие берега», Берберова «Курсив мой», Варшавский «Незамеченное
поколение», Одоевцева «На берегах Невы», «На берегах Сены».
Исключение – Набоков и Газданов (они не разделили судьбу младшего поколения).
Их объединяло стремление найти альтернативу отчаянию, неприкаянности, не
погрязая при этом в воспоминаниях. В основе мироощущения Газданова философия жизни как сопротивления и выживания. Торжество сознания над
драматическими и убогими обстоят-вами жизни - пафос тв-ва Набокова.
Владислав Ходасевич. Россия - основная тема его книги «Тяжелая лира». В стихах
звучало ощущение пустоты, отражалось тяжкое сознание невостребованности.
Писать было не для кого. Ходасевич перестает писать стихи. Он создает книгу о
Державине (в судьбе Державина и его эпохе Ходасевич увидел много «своего»,
«сегодняшнего»).
Георгий Иванов. В эмиграции писал о любви и смерти, о России. Отмечают
сложность интерпретации его лирики, отказ поэта от всякого украшательства.
Нередко его стихи, написанные в эмиграции, воспринимаются как «последние».
Часто писатели выступали с публицистич. пр-ниями. В дневниках, записках,
мемуарах б. отражены последние впечатления, полученные на родине, фиксировался
процесс расставания, сопровождаемый раздумьями о России и собственной судьбе:
«Петербургские дневники» Гиппиус, «Окаянные дни» Бунина, «Слово о погибели
Земли Русской» Ремизова, «Солнце мертвых» Шмелева.
4.
В СССР книга «Окоянные дни» б. запрещена и не публиковалась вплоть до перестройки.
Окаянными Бунин назвал дни рев-ции и гражд. войны и описал все, что происх.
тогда. Воспринимая рев-цию как нац. катастрофу, автор тяжело переживал
происходившие в России события, что объясняет мрачную, подавленную интонацию прния. На страницах пр-ния Бунин гневно выражает свое крайнее неприятие
большевиков и их вождей: «Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее,
гаже?»
Он размышляет о сути рев-ции, о людях, о великом падении России. Замечает, как с
приходом Сов. власти рушится созданное веками. Передает ощущение нац. катастрофы.
Любой революционер для него - бандит. Ненависть к «красным» у Бунина безгранична.
Это книга проклятий, тоска по красоте, оставшейся в прошлой жизни. Через «ОД»
Бунин сумел передать свою боль, муку изгнания и накал ненависти, которой горела Россия
в дни рев-ции. Чувство собственного дост-ва, неспособность пойти на компромисс со
своей совестью - все это, способствовало правдивости изображения действит-ти:
белый террор по силе и жестокости равен красному.
Почему Бунин встает на защиту «белых»? Автор замечает, как с приходом Сов.
власти рушится создаваемое веками. Россия стала рассыпаться на глазах Бунина
именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство, свобода.
Крик: МЫ ТОЖЕ ЛЮДИ! - проходит через всю книгу. Ненависть к «красным» у Бунина
не знает границ, он свирепо жаждет их погибели. У Бунина много оснований ненавидеть
«красных», сопоставляя их с «белыми». Сердечная боль мучает его от того, что
происходит вопиющая несправедливость: знаменитая артистка умирала в почерневшей от
грязи рубашке, страшная, как скелет, вшивая, окруженная докторами с горящими
лучинами в руках; соседа вынули из петли, в окаменевшей руке была зажата записка:
«Царствию Ленина не будет конца».
Бунин ненавидел: Луначарский – «гадина», большевики – «более наглых жуликов мир
не видел». Для писателя неприемлемо само революц. мышление, поведение. О
счастливом будущем он высказался очень точно: «вечная сказка про красного бычка».
Он говорит, что рев-ция – стихия, но «чума, холера тоже стихии. Однако никто не
прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются...»
Каким видит Бунин народ, преображенный рев-ей? «Злой народ!» - говорит он.
«Злой» не потому, что русский; «злой» - значит таково его состояние в данный момент.
Бунин негодует на народ не потому, что презирает его, а потому что хорошо знает его
духовный потенциал, понимает, что ничто не способно разорить великую державу,
если сам народ этого не позволит. Суть трагедии России в том, что брат встал против
брата, сын против отца.
В чем видит Бунин истоки народных разногласий? В пренебрежении к урокам
истории. Исследуя закономерность повторяемости истории, Бунин у Татищева находит
строки: «Брат на брата…» Уроки уже были, но никто не захотел изучить «Российскую
историю» Татищева.
«Была Россия! Где она теперь?», - это сквозной мотив книги. «Наши дети, внуки не
будут в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера)
жили, всю эту мощь, богатство, счастье...» - горько размышлял писатель в Одессе 1919 г.,
среди пожара братоубийственной войны, занося в дневник городские слухи о том, что
«они» решили вырезать всех поголовно до семилетнего возраста, чтобы потом «ни одна
душа не помнила нашего времени».
На вопрос «Кто виноват?» Бунин отвечает: «Народ». И при этом большую вину за
происходящее возлагает на интеллигенцию, т.к интеллигенция во все времена
провоцировала народ на баррикады, а сама оказывалась неспособной организовать
новую жизнь.
Писатель не простил происходившего в те годы до самого конца, все-таки веря, что
«придет пора и воскресенья и деянья, прозренья и покаянья».
5.
В 1920 г. Бунин покинул Россию и поселился в Париже. Бунин – единств.
писатель-эмигрант, который, несмотря на понесенный творч. урон, сумел
преодолеть кризис и продолжал работать в неблагоприятных для любого писателя
условиях.
Рассказы периода эмиграции - 1920 г. - весьма сложный период, когда Бунин
фактически перестает писать. 1921-22 гг.: тоска, безнадежность написать ч.-н.
значительное и грусть по оставленной родине. К тв-ву возвращается оч. медленно.
Настроения его пессимистичны и неустойчивы - больше всего в это время ему
хотелось забыть об окружавшей действит-ти. В 1-й пол. 1920-х гг. особенно сильна
в его тв-ве борьба двух начал: мрака и света («Огнь пожирающий» - о смерти
прекрасной женщины, от которой осталась лишь горстка пепла). С 1924 г. в тв-ве
Бунина усиливается мотив доброты. Противопоставление смерти он видит в любви.
С сер. 1920-х гг. тема любви входит в его тв-во.
«Митина любовь»: Главные темы повести - тема всеохватывающей любви и
тема смерти. Основная причина трагедии: Митя не видит выхода из невыносимого
положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать
что-то хорошее.
«Солнечный удар»: Тема – изображ. любви, которая охватывает чела
внезапно и остаётся в его душе ярчайшим воспоминанием на всю жизнь. Идея:
любовь, с точки зрения Бунина, это момент, когда обостряются все эмоц. спос-ти
чела и он отрывается от серой, неустроенной, несчастливой действит-ти и постигает
«чудное мгновение». Это мгновение быстро проходит, оставляя в душе героя
сожаление о невозвратимости счастья и благодарность, что оно всё-таки было.
Именно поэтому кратковременное, пронзительное чувство этих двух молодых
людей сравнивается с солнечным ударом.
С 1927 г. Бунин с головой уходит в работу над автобиогр. романом «Жизнь
Арсеньева».
Бунин написал 5 частей романа, герой был доведен писателем до 20-летия,
после чего автор его покинул и больше к роману не возвращался. Роман уникален:
некоторые современники рассматривали эту книгу как биографию самого
автора, Бунин же горячо возражал и утверждал, что «ЖА» - это автобиогр.
вымышленного лица. Необходимо иметь в виду то, что основные моменты в жизни
гл. героя (образы его матери и отца, братьев и сестер, учителей и возлюбленных)
имели вполне реальную прототипическую основу, но образ каждого из реальных лиц
художественно преображен в романе.
Вся жизнь Арсеньева дана в романе в форме воспоминаний. Из текста
явствует, что вспоминает чел взрослый, много переживший и передумавший,
вспоминает много лет спустя и в другой стране, вспоминает, чтобы воскресить в
слове, оживить и одушевить давно пережитое.
Каждая из пяти книг «ЖА» заключает в себе определенные этапы духовной
работы, происходящей в сознании героя. Самой важной частью является 5-я
книга, где говорится об окончательном вырастании Арсеньева в поэта. В романе
Бунин опускает тяжелые годы своей жизни, годы нужды, случайной и
неинтересной работы, душевной депрессии - Арсеньев как бы перешагивает весь
этот жизненный период.
Через весь роман проходит мысль о трагической краткости чел. жизни, с
которой неразрывно связана другая мысль - о божественной красоте и радости
бытия, приобщаясь к которым душа чела проникается смыслом, обретает
бессмертие. Две эти силы - страх смерти и любовь к жизни направляют душу и
мысль Арсеньева к Богу и через него - приводят к идее бессмертия души.
Оставшись наедине с самим собой после расставания с любимой, гл. герой весь
отдается борьбе с самим собой и с миром. Именно эта борьба и заслоняет все другие
чувства и стремления. За эту упорную борьбу Арсеньев получает и награду, когда в
один прекрасный день счастье тв-ва вдруг открывается ему, когда на место
душевных терзаний и мучительных поисков приходит спокойствие и простое
решение: «без всяких притязаний, кое-что вкратце записывать - всякие мысли,
чувства, наблюдения». Т.о. рождается художник-лирик, поэт.
6.
В романе запечатлена целая эпоха рос. жизни к. 19 в. с ее укладом и нац. особтями. Описывается распорядок, быт, традиции и система обучения в Третьем
военном Александровском училище - гордости всей Москвы.
На автобиогр. хар-р романа указывал сам автор: «Здесь я весь во власти образов и
воспоминаний юнкерской жизни». Героя романа автор наделяет своей биографией,
начиная с родословной, св-в хар-ра и заканчивая реальными фактами из собств.
жизни. И внешне Алеша похож на своего прототипа. Их объединяет и темперамент горячий и неукротимый. Куприн очень трепетно относился к матери – в романе
воспроизводятся эти отношения.
В романе представлен очень короткий отрезок из жизни героя. Но отрезок весьма
значимый - пора взросления и возмужания. Названием подчеркивается главное для
автора - жизнь поколения молодых людей, готовящихся посвятить себя служению
Отечеству и верных принятой присяге. Мальчики-кадеты стали господами юнкерами,
и пока их будущее кажется безоблачным... Подлинное осознание своей высокой
миссии для них - еще впереди! Такова тема романа.
Идеализация быта как отличительная черта романа: это пр-ние резко
отличается своим пафосом, т.к. б. написано в эмиграции. Взгляд писателя на свою
юность становится идеализированным. Едва коснувшись неприглядных сторон
юнкерского быта, автор сразу же спешит выдвинуть извиняющие обстоят-ва.
Три стороны жизни юнкера Александрова: в романе внимание сосредоточено на
3 моментах жизни Алеши Александрова: зарождающейся юношеской любви,
увлечении иск-вом и буднях закрытого военного учебного заведения: а) поэзия
юношеской любви: герой постоянно испытывает потребность к.-н. любить: его
разбуженное сердце уже не м. жить без любви, ему необходимо рыцарское
преклонение перед женщиной. Его «возлюбленных» трудно перечислить.
Александров м.б. влюбленным одновременно в 2-3 девушек и мучился вопросом, в
какую все-таки больше? Каждый раз он думал, что это сильное, настоящее чувство,
на всю жизнь. Но проходило время, и была новая любовь и слова «до гробовой
доски». Влюбляясь, Александров не думал, что это очередная интрижка или
приключение. Он любил пылко и искренне. б) увлечение иск-вом: еще в детстве
проявился талант Алеши, и он мечтал стать поэтом. Когда он вырос, то стал
стыдиться своих детских стихов и пытался выразить себя в прозе (написал роман
«Черная Пантера»). Лучше удавались герою акварельные картинки и карикатуры
карандашом на учителей и товарищей. Но этот вид тв-ва в то время мало привлекал
юношу. в) будни закрытого военного учебного заведения: быт юнкеров нарисован
ярко и подробно. Но все же жизнь в военном уч. заведении сильно идеализирована.
Через весь роман проходит лирический лейтмотив - тихая, щемящая грусть,
пронизывающая собой всю ткань пр-ния и придающая оттенок легкой элегичности.
7.
Из писателей-изгнанников Борис Зайцев внес едва ли не самый значительный
вклад в рус. лит. 20 в. Поэт прозы, крупнейший представитель рус. лит. зарубежья он был во всех отношениях «последним» в рус. зарубежье: умер в 1972 году, в
Париже, не дожив двух недель до 91 года (пережил едва ли не всю «старую»
эмиграцию).
Зайцев был челом глубоко религиозным, христианское учение составляло основу
его жизненной философии. Вот почему обращение к личности преподобного Сергия,
его принципам было для писателя таким важным шагом.
В трагические для России годы автор размышляет о необх-ти этого святого для
родины. Поэтому написание книги о Сергии Радонежском в 1924–1925 гг. стало
выражением состояния его души. Разгулу стихии, кровавой сущности и насилию ревции писатель ↔ скромность, смирение, подвижничество Сергия.
Необычность и новизна повести состоит в том, что писатель исп-ет предельно
скупые, неброские словесные краски в создании облика своего героя. Зайцев
намеренно уходит здесь от своей изысканной стилистики, добиваясь аскетической
(как у иконописцев) простоты.
Эта повесть рассказывает о судьбе прп. Сергия, который еще при жизни стал
«равный ангелам». При ее написании Зайцев основывался на житии святого,
написанном Епифанием Премудрым. Но он попытался «оживить» его схематичные,
канонические черты. Его целью было восстановить «настоящий», жизненный облик
преподобного.
Повествование начинается с рождения Сергия (в детстве Варфоломея) в семье
ростовских бояр, живших далеко не роскошно, «по справедливости, в почтении», «в
помощи бедным и странникам», и заканчивается смертью героя. С самого начала
жизни писатель находит в Сергии самую близкую для себя и рус. чела нац. особ-ть –
скромность подвижничества, которая и приведет его героя впоследствии к
монашеству: «особое влечение к молитве, Богу и уединению».
Облик Сергия здесь пронизан авторской любовью. В мирских делах он вел себя
«не как начальник». Был «огородником», «пекарем», «водоносом», «портным».
«Чистое делание» порождает, по мнению автора, «плотничество духа». Из
уединенного «пустынника и молитвенника» Сергий постепенно превращается в
активного церковного деятеля. Далекий от политики, отец Сергий жил в лесах, а не в
Москве, не знакомый с жаждой власти.
Особенно Зайцев старался показать хар-р прп. Сергия. Каким-то душевным
здоровьем, ненадломленностью веет от Сергия. Необычайной скромностью,
спокойствием, тишиной. Постепенно возрос он в своих лесах Радонежских от
простого инока до великого рус. святого, с которым советовались патриарх, князья,
бояре. Да и самые простые люди всегда получали от него совет и утешение.
Сергий Радонежский может служить прекрасным образцом православного чела.
Вся его жизнь посвящена Богу и служению ближнему. Все его поступки подчинены
логике Евангелия, выполнению заповедей Божьих. Иногда он действует вопреки
мирскому разуму, но сама жизнь подтверждает правильность его действий.
У каждого народа есть свои герои. Им присущи все те черты хар-ра, которые этот
народ считает идеальными. В потемневшем от времени лике Сергия Радонежского
проступают спокойствие, мудрость, любовь, скромность, кротость, но и великая сила,
применяемая только в крайних обстоят-вах. Живя в тяжелом, жестоком, кровавом
веке он показал всем, что можно любить ближнего, не убивать, не унижаться, а
единственное условие для этого — Бог и вера. Т.о. «ПСР» рисует нац. идеал. Сергий
– чел, у которого здоровый, чистый дух, напоминающий дух смолистой стружки в
лесах Радонежа. Он дарил людям радость и надежду. Уроки Сергия формулирует
автор в конце пр-ния: «В тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств,
подлости неземной облик Сергия утоляет и поддерживает. Не оставив по себе
писаний, Сергий будто бы ничему не учит. Но он учит именно всем обликом своим:
одним он утешение и освежение, другим – немой укор. Безмолвно Сергий учит
самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере».
Все тв-во патриарха русского зарубежья (Зайцева) можно рассматривать как
медленную и упорную борьбу за «душу живу» в рус. челе, за настойчивое
утверждение духовных ценностей, без которых люди теряют высший смысл бытия.
8.
Проблематика:
Гл. тема романа - тема историч. и родовой памяти. Шмелёв считал, что мир будет
незыблем до тех пор, пока люди помнят прошлое и строят настоящее по его законам. Это
делает мир одухотворённым, «обожествлённым». Соблюдение древнего порядка помогает
челу быть нравственным. Ваня и Горкин не просто проживают земную жизнь, но верят в
Господа и бесконечность жизни. В этом, по Шмелёву, духовная сущность бытия.
Центральный мотив - мотив отцовства как земного, так и небесного.
Сюжет:
В романе обознач. 3 сюжет. линии: 1) движение церковного года ч-з все главные
праздники; 2) история смерти отца Вани; 3) духовное взросление Вани под влиянием
событий двух первых сюжетных линий. Повседневные дела персонажей тесно связаны с
ходом православного календаря. Все ритуалы и обычаи повторяются из года в год.
Роман состоит из 3 частей: «Праздники», «Радости», «Скорби» - в соответствии с
жизнью чела. Названия глав подчинены православному принципу: «Великий пост»,
«Благовещенье», «Пасха», «Троицын день».
Через весь роман проходит основная мысль - формирование нравств. кач-в. Этой задаче
подчинена система образов повести. Маленький герой живёт в мире, где ценят каждый
день, каждый миг, дорожат каждым челом, где всё пронизано неподдельной любовью,
нежностью, лаской, согрето теплом, где радостно и покойно. Ваня получает от людей
старшего поколения бесценные уроки добра, милосердия, терпения, трудолюбия.
Жанр и композиция:
В книге реализован принцип кольцевой композиции: она состоит из 41 главы.
Композиция каждой части (кроме третьей, «Скорби») отражает годовой цикл правосл.
религиозных праздников и обрядов. В двух первых частях рассказано о радостной жизни с
верой в Бога, о близости Бога к жизни каждого чела. Третья часть «Скорби» - рассказ о
смерти в вере, о переходе души в другой мир. Ваня переживает страшную трагедию смерть отца. Автор ↔ время скорби времени счастья и праздника. И Ваня понимает, что
жизнь - это не только праздники, но и скорби. Но жизнь продолжается. И в этом новом
цикле мальчика ожидают новые радости и скорби.
Т.о., благодаря кольцевому построению романа автору удается решить основную его
нравственную задачу: жизнь чела течет по кругу, праздники сменяют скорби, но они
проходят и вновь наступают праздники. Этот «круглый мир» и заключает в себе, по
мнению автора, смысл человеческой жизни на земле.
Главные герои:
Ваня – гл. герой. Рассказ ведется от его имени, => мир романа читатель воспринимает
глазами ребенка. Образу присущи автобиогр. черты. Ему нет еще и семи лет. Ваня следует
христианским традициям. Семья – это не только родные. В жизни Вани семья – это и
Горкин, Вас. Василич, нянька, кухарка, кормилка, кучер.
Сергей Иванович - отец Вани, представитель хозяев «старого уклада». Члены семьи
небогаты и живут только праведными делами. СИ делает добрые дела: на Рождество
устраивает обед для бедных. Он человек духовный. Поворотным в его жизни становится
несчастный случай: он сброшен лошадью и протащен ею по камням; его, полностью
разбитого, едва привезли домой. Внезапная болезнь СИ изменяет все вокруг, делает
многих добрее. «С этого момента вся народная Москва сопереживает Сергею Ивановичу,
принимает живое участие в борьбе со смертельным недугом». СИ терпит невыносимые
боли, но продолжает верить и говорит врачу, что на все «Воля Божия». Впечатляют его
размышления о вечном, хотя и временное ему не чуждо: он хранит на письм. столе
«желтик» — «цветок, сорванный сыном», любит лошадей и жалеет даже сбросившую его
кобылу.
Горкин - старый плотник, который «уже не работает, а так, при доме», духовный
наставник Ивана. Он понимает все в вопросах уклада и обряда. Фамилия Горкин говорит
сама за себя: Красной горкой в народе называют Пасху. Горка служит людям, следуя
православным традициям, поэтому дает возможность своему воспитаннику самому понять
смысл православной обрядности. Отец Ивана перед кончиной дает наказ жене: «трудно
будет тебе, Панкратыча слушай. Его и дедушка слушал, и я, всегда. Он весь на правде
стоит». Яркость хар-ра Горки проявляется в сочетании строгости по отношению к себе и
глубочайшей терпимости к др., мудрости с детскостью: он «любит возиться на чердаке,
где голубятня», да и сам напоминает Сергею Ивановичу «голубя сизокрылого».
Посредством высказываний Горки Шмелев выражает свои мысли.
Василий Василич Косой (Косой - прозвище, данное за частые возлияния) - «старший
прикащик» у СИ. Это настоящий богатырь: в марте ходит «в розовой рубахе и жилетке».
Своим упорством ему многое удается (он сумел пересидеть в проруби немца). Его м.
назвать сказочно-преувеличенным героем, т.к. в нем сочетаются богатырская сила и
ремесленное мастерство (у него есть волшебная «книжечка-хитрадка», где «прописано все,
до малости», причем никто, кроме него самого, в ней разобраться не может). Он всегда
помнит о своем рабочем долге. Он предан своему хозяину, не помнит обиды: «голову
потерял, не спал, не ел», когда СИ заболел. Пока болеет хозяин, он выполняет всю его
работу. После смерти СИ он обещает хозяйке: «буду служить, как Сергею Ивановичу
покойному, поколь делов не устроим».
Символика:
Название: «лето» символизирует круг (в Древней Руси слово лето означало год) бесконечность духовной жизни чела. Круг олицетворяет символ неба, солнца, начала и
конца человеческого существования, бесконечной смены поколений. Лето в природе пора расцвета, полноты и буйства жизненных сил. Таким летним, благословенным днем,
по мнению Шмелева, становится каждый час, каждый день, каждый год человеческой
жизни, если они озарены внутренним, духовным светом - светом Божественного
присутствия.
Цветообозначения у писателя оценочны: с их помощью автор передаёт отношение
мальчика к окруж. миру, к др. людям. Для него всё, что он видит, пронизано и согрето
ласковым солнцем, => воспринимается в золотом свете. Розовый свет - это отблеск
солнечного, золотого цвета. Белый цвет символизирует чистоту души ребёнка, его
безгрешность, добрые помыслы и поступки.
9.
Повесть «ДН» (в первом издании - «Повесть о многих превосходных вещах») б.
написана в 1920 г. во Франции для дет. ж-ла «Зеленая палочка».
Светлые воспоминания писателя о детстве пронизаны лирическим образом
любимой Родины, который возникает во всем: в описаниях природы и быта хутора
Сосновки, в р-зах о деревенских ребятах, в чистом, прекрасном рус. языке повести. В
этом ее основное воспитательное значение.
«ДН» - повествование о первых годах формирования чела. Перед читателем
развертывается хроника основных событий жизни мальчика в течение последнего
года перед началом учебы. Жизнь ребенка и жизнь природы, слияние и переплетение
этих двух тем создают своеобразный лирический колорит повествования. Никита
близок к природе. И это единение, ощущение себя неотъемлемой частью природы
создает в душе мальчика постоянное ожидание счастья, чего-то чудесного,
фантастического: «Никите казалось, что он идет во сне, в заколдованном царстве.
Только в зачарованном царстве бывает так странно и так счастливо на душе».
Видение Никитой реального перекликается с его фантастич. представлениями. Лиля
ищет с ним вместе вазочку, приснившуюся однажды Никите. И когда в самом деле
эта вазочка была найдена детьми на часах в темной комнате, а в ней оказалось
колечко, Никита с уверенностью говорит: «Это волшебное».
Автор включает в повествование картины быта. Толстой представил
крестьянскую жизнь безмятежной, в одних поэтических чертах, как воспринял ее сам
в раннем детстве. Автор наделил Никиту уважением к народу. Самым авторитетным
лицом Никита считает работающего на скотном дворе Мишку Коряшонка - подпаска.
Хотя Мишка и маленький, но в его замечаниях, советах и поступках уже ясно виден
русский склад ума и рус. хар-р. Никита с любопытством относится к жизни деревни,
крестьянских ребят, к мужицким занятиям, не понимая сложностей и тягот
деревенской жизни, но в то же время не отделяя себя от нее, чувствуя себя чем-то
неразрывно связанным с деревней.
Детство для писателя – очень важная, заповедная тер-рия, на которой происходит
постоянная работа маленького чела по освоению мира. Работа, которая во многом
определит строй его дальнейшей жизни.
10.
После рев-ции 1905, способствовавшей усилению обществ. настроений
Мережковские уехали в Париж (1906-1908), где сблизились с революц. эмигрантами,
в т.ч. Б.Савинковым (Гиппиус помогала ему и в лит. опытах). Вернувшись в 1908,
приняли участие в Религиозно-филос. об-ве вместе с В.Ивановым, Бердяевым,
Блоком.
В конце 1900-х и в 1910-е годы Гиппиус издает 2 сб-ка рассказов, "Черное по
белому" (1908), "Лунные муравьи" (1912), и романы-дилогию "Чертова кукла" (1911)
и "Роман-царевич" (1913). Рассказы этого времени более приближены к жизни,
обращены к "больным" современным вопросам, круг героев расширяется (студенты,
люди из народа, среднее сословие), религиозные проблемы не уходят, но теряют
императивность тона, поиски "настоящего Я" сопровождаются тоскливым
недоумением, ужасом перед непосредственной жизнью и часто "разрешаются"
смертью. Романы же были явно идеологическими, тенденциозными и "небрежными"
по исполнению; выведенная в них галерея общественных типов (революционеров,
провокаторов, носителей идей "троебратства" и вульгарных ницшеанцев), картина
идейного и социального разложения, попытка религиозного осознания революции (в
"Романе-царевиче") не получили художественного обобщения и единства.
Февральскую революцию Гиппиус восприняла с воодушевлением, надеясь
на религиозно-творческое и политическое обновление страны, участвовала в
политической жизни, о чем рассказала в "Петербургских дневниках. 1914-1919".
Октябрьская революция была для Гиппиус гибелью России, ее преступным
"разрушением", "убийством свободы" и общим грехом, в т. ч. народа, "не
уважающего святынь" (стихотворение "Веселье", "Свеча ненависти"); в 1918-22
написан цикл крайне враждебных антиреволюционных, "мстящих" стихов
("Последние стихи. 1914-1918") и пронзительные стихи о России ("Если", "Знайте",
"Господи, дай увидеть!").
В конце 1919 Гиппиус с Мережковским, Философовым и их литературным
секретарем и поэтом В. А. Злобиным нелегально эмигрируют из России в Польшу, а с
ноября 1920, расставшись с Философовым, живут в Париже. Гиппиус печатает
статьи, рецензии, стихи (которых пишет меньше) в журнале "Современные записки",
газетах "Последние новости", "Возрождение" и многих других изданиях. Выходят
небольшие поэтические сборники (перепечатка старых и новые стихи): "Стихи.
Дневник. 1911-1921" (Берлин, 1922) и "Сияния" (Париж, 1939) и мемуары "Живые
лица" (Прага, 1925). В главе "Благоухание седин" Гиппиус рисует привлекательные
образы ушедших со сцены "знаменитых стариков", ее литературных антагонистов —
А. Н. Плещеева, Я. П. Полонского, Н. И. Вейнберга, Д. В. Григоровича, подчеркивает
их "моральную чистоту", "способность на подвиг и жертву", дух "рыцарства",
свойственные русской литературе и "русской интеллигенции". Создает яркие и
доброжелательно-проницательные портреты Блока, Белого, Брюсова, Розанова, Ф.
Сологуба и других, чему, видимо, способствовало отсутствие злободневной
литературной борьбы и полемической задачи.
Непримиримость к большевистской России осложняет ее
отношения со многими русскими эмигрантами. Но и здесь она организует
литературные "воскресенья", общество "Зеленая лампа" (1927-1939). Собрания
«Зеленой лампы», на которых председательствовал Г. Иванов, открылись 5 февр.
1927 выступлением В. Ходасевича и Д. Мережковского. Докладчики рассказали
присутствующим о целях и задачах новой организации. На собраниях «Лампы»
можно было встретить как начинающих, так и известных писателей: И. Бунина, Б.
Зайцева, А. Ремизова, Н. Тэффи, М. Алданова, С- Маковского, Г. Адамовича, И.
Одоевцеву, Н. Оцупа, Б. Поплавского, Ю. Терапиано, М. Цетлина, В. Злобина, Ю.
Фельзена и др., а также критиков и философов Н. Бердяева, Г. Федотова, Л. Шестова,
Н. Бахтина, Ф. Степуна. На вечерах «Лампы», проходивших на квартире у
Мережковских, обсуждались самые разные темы, но непременно с религиозным
уклоном: «Русская литература в изгнании» (Г.), «Русская интеллигенция как
духовный орден» (Д. Мережковский), «Шестое чувство (О символизме и судьбах
поэзии)» (Г. Иванов), «Черты Любви» (Г.) и т. д. Неискоренимый идеализм Г.,
метафизический масштаб ее личности, духовно-интеллектуальный максимализм не
вмещались в прагматически-обездушенный период европейской истории накануне
Второй мировой войны. Г. все больше ощущала себя оторванной от молодого
поколения, непонятного и чуждого ее духовному миру.
В конце сент. 1928 Мережковские принимают участие в I съезде русских
писателей и журналистов за рубежом, проходившем в Белграде. Вместе с др.
писателями-эмигрантами старшего поколения они дважды встречаются с королем
Александром, от его имени награждаются югославскими орденами Святого Саввы:
Мережковский — первой, а Г. — второй степени, а также включаются в списки лиц
для получения ежемесячных гос. субсидий. Кроме того, при Сербской академии наук
создается специальная комиссия для издания «Русской библиотеки», в которой
наряду с др. писателями издавались и Мережковские. В Париже они организует ж.
«Новый корабль» (1927-28), а свои «воскресники» (1925-40) преобразуют в лит.философское общество «Зеленая лампа» (1927-39), собиравшее представителей
разных поколений эмигрантов и сыгравшее видную роль в интеллектуальной жизни
«первой волны» эмиграции.
Последняя неоконченная книга Гиппиус — "Дмитрий Мережковский" (Париж,
1951) — писалась в 1941 после смерти Мережковского, которую она тяжело
пережила; значительная часть книги посвящена его идейной эволюции, истории
Религиозно-философских собраний. Гиппиус похоронена в Париже под одним
надгробием с Мережковским на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа.
Идеолог символизма, русская писательница З. Н. Гиппиус в своих
стихотворных произведениях отобразила мотивы трагической замкнутости,
отъединенности от мира, волевого самоутверждения личности.
11.
«Король поэзии!» - яркий титул для сочинителя ярких рифм. Игорь Северянин поэт нестандартного формата. В своих пр-ниях он позволяет себе насмешливость:
иронизирует над обывателем, над эпохой, над самим собой и собственными мечтами.
Ведь я лирический ироник: Ирония - вот мой канон.
За смешивание лиризма и иронии Северянина часто критиковали, т.к. немногие
могли различить, где у него была ирония, где лиризм, где высмеивание пошлости, а
где сама пошлость. Его ирония направлена против фальши, бездушия, озлобления и
невежества. Северянин мог смело бросить вызов об-ву, провозглашая себя гением:
Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен…
Но все это было только маской, за которой скрывалось совсем другое лицо.
Маской был и лит. псевдоним поэта, подчеркивающий особенную любовь к Северу.
Наст. фамилия поэта - Лотарев. Конечно, он придумывал Север, как придумывал
самого себя, как вообще вообразил себе свой мир, далекий от реальности.
Цель его поэзии - познание души. Протестуя против пошлости, он удалялся на
берег моря, «где ажурная пена», или на «лунную аллею», где встречал королеву «в
шумном платье муаровом», слушал Шопена.
Лирич. образы:
Сознание его героя присутствует одновременно в нескольких «мирах». 1-й пласт
существования лирич. «я» поэта – внешний, поверхностный. Это мир сытости и
пошлости, мир светского салона, ресторана. Наряду с миром обыденности, в котором
все ненастоящее, а бутафорское, сущ-ет и др. мир – природный. И именно он настоящий и представляет подлинную ценность. Это среда, в которой происх.
раскрепощение лирич. героя. В этом проявляется северянинская двойственность: с
одной стороны эстет, изощренный гурман; с другой – дитя природы, «естественный
чел», натура простая и непосредственная. Идеальный чел Северянина –
непосредственный, свободный, простой, живущий в согласии с природой. Что же
прочно и незыблемо для северянинского героя? Есть ли такой мир, куда он может
уйти, где м. обрести покой и полную гармонию? Поэт отвечает: подобного уголка нет
на земле, в действит-ти гармония и покой возможны лишь за пределами реальности –
в мире сказки, фантазии, небесных грез.
Цветопись:
Худож. мир Северянина м. определить как цветной, в отличие, например, от
поэзии Гиппиус, где доминируют черно-белые тона. Цветовая игра в северянинском
тв-ве имеет мн-во значений: это и путь ухода от серой реальности в мир цветных
образов и волшебных красок, и способ выражения чувств лирич. героя, и ирония над
пошлой, ординарной жизнью.
Цвет у Северянина редко присутствует «в чистом виде»: Когда твердят, что
солнце – красно, Что море – сине, что весна Всегда зеленая – мне ясно, Что пошлая
звучит струна… – заявляет он, полагая, что «такие краски банальны, как стереотип».
Поэтому все его внимание обращается к разл. оттенкам и полутонам. Очень часто
исп-ся алый цвет: «любви мгновенья алые»; «алый снег мечтаний»; «алеет румянцем
свиданье». Рождаются сложные цветовые гаммы: «лилово-стальные заливы»;
«златисто-карая река»; лоси «серебро-пегие»; «сиренево-белая кровь». Порой такая
игра цветами приводит к разрушению визуальности образа, который уже невозможно
представить: «золотая бирюза».
Цветопись в тв-ве Северянина создает общее лирич. настроение, передает чувства
и переживания лирич. героя, выступает оригинальным ср-вом выражения авторской
оценки.
Звукопись:
Сам поэт замечает: «Кто не слушал меня, тот меня не постиг». Вот как
описывают манеру исполнения Северяниным своих стихов: «Из мерного полураспева
выступал убаюкивающий мотив, близкий к интонациям псевдоцыганского романса.
Заунывно-пьяняющая мелодия получтения–полураспева властно и гипнотизирующе
захватывала слушателей». Т.о., можно говорить об особом воздействии
северянинского стиха на сознание слушателя-читателя.
Музыкальность:
Об этом говорят сами названия: «Ноктюрны», «Увертюры», «Серебряная
соната», «Эгополонез», «Искренний романс», «Сонаты в шторм».
Музыкальность и мелодизм его стихов – не только сп-б творч. самовыражения
поэта, но и сп-б отгородиться от действит-ти, уйти в мир прекрасного, мир фантазий
и грез.
Новаторство стихотворной формы:
Необычность звучания становится для поэта способом творч. самовыражения, срвом поэтич. игры, которую он противопоставляет «скуке» предшествующей поэзии.
Это: * аллитерация и ассонанс («Когда на озеро слетает сон стальной, Бываю с
яблоней, как с девушкой больной»); * намеренность сочетания одинаковых звуков в
пределах одного образа: «символ ленных пленов сплина»; * «Душу душистую
тщательно скрытую в шелковом шелесте…» (нагнетание глухих и шипящих в
создании образа лирич. героя определяет его сущность, подчеркивает его
расплывчатость, размытость).
Игра рифмами:
В его лирике - обилие экзотических рифм, неожиданных, сталкивающих
совершенно разнородные предметы: «профиль – Голгофель», «Кронштадт –
шоколад», «Бисмарк - высморк». Игра рифмой распространяется и на семантику
слов, придает им новую эмоц. окраску, новую образность. Здесь Северянин
опровергает собственную мысль о том, что «стала лирика истрепанным клише».
Северянин первым в России в 1911 г. назвал себя футуристом. Прибавив к этому
слову другое – «эго». Получилось – эгофутуризм. («Я-будущее» или «я в будущем»).
Лозунгами своего эгофутуризма он считал: 1) Душа - единственная сила. 2)
Самоутверждение личности. 3) Поиски нового без отвергания старого. 4)
Осмысленные неологизмы. 5) Смелые образы, эпитеты, ассонансы и диссонансы. 6)
Борьба со «стереотипами». 7) Разнообразие метров.
12.
Жестокое убийство сына перевернуло сознание Шмелева, он серьезно и
последовательно обращается в православие.
Название - метафора рев-ции, несущей с собой свет смерти. Европейцы называли
это жестокое св-во крымской трагедии «Апокалипсисом нашего времени». Как сказал по
поводу этой книги Томас Манн: «Читайте, если у вас хватит смелости».
Жанр: это эпопея, заключающая в себе черты хроники об умирании жизни. Здесь нет
сюжета, завязки, кульминации, развязки, гл. и второстеп. героев, нет начала и отчетливого
конца.
Композиция: один из важнейш. композиц. приемов – прием контраста: как было в
богатом, нарядном, щедром Крыму и как стало. И сейчас еще городок издали красив. Но
это солнце обманывает. Вблизи видно, что дачи разбиты-разграблены, земля напиталась
кровью, кругом ни травинки. Писатель подчеркивает, что действие происх. не только в
Крыму, но и во всей Вселенной: борьба идет м-ду жизнью и смертью, Богом и дьяволом,
Добром и злом. Он чувствует, что «жизнь кончилась». Мир показан как Апокалипсис.
Глобальность трагедии подчеркивается ключевым словом «пустыня». Само солнце
испепеляет жизнь. Мир в этой повести – мир анти-нормы. Разрушены основные ценности
человеч. бытия: «Работа» - у всех одна «работа» – найти что-нить съестное. «Еда» высшей мечтой становится мечта о печеном хлебе. Основное пропитание – виноградные
листья, горький миндаль, сушеные груши, несколько горошин. Дети, как собачонки,
грызут лошадиное копыто, девочки собирают коровьи лепешки. «Семья» - род
человеческий пресекся; первыми от голода умирают дети. «Свадьба» - красноармейцы
забирают приглянувшихся молодух; девочка за еду продается степным татарам.
«Смерть» - не тихий, благостный конец, а безобразная: гроб берут напрокат до
кладбища, по одному не хоронят и трупы лежат в часовне, раздувшись от жары.
Автор: повествование ведется от лица автора. Это рассказ-воспоминание о времени
после прихода красных. Образ рассказчика имеет огромное значение. Ему принадлежит
летописная ф-ция — это «летопись ежедневных злодеяний красных». Повествователь
также пытается осмыслить действит-ть. То, что происходит - это величайшее
преступление против самой цивилизации, «возвращение» к пещерным временам.
Основа конфликта - схватка естественного природного мира с мертвящими
«железными силами» новой власти. Это история одичания людей в братоубийственной
Гражданской войне.
Вывод: Шмелев видит не только мертвое Солнце – солнце равнодушия, злобы,
воровства, зверства. Он верит и в живое Солнце – солнце ласки, добра, трудолюбия,
отзывчивости. Он пытается объяснить, что пути Господни неисповедимы, что есть высший
замысел, ради которого было послано в мир это проклятье.
Отзывы о прочитанном: Бесчеловечно. Крым вымирает от голода и беспредела
красных комиссаров. Безысходно, безнадежно, беспросветно. Люди, истощенные и
иступленные, наблюдают за собственным угасанием, отчаявшись изменить хоть чтонибудь. Да и как тут изменишь? Кому пожалуешься? У кого спросишь защиты? Бога
растоптали. Человеческое достоинство уничтожили. У власти - сытое и скорое на расправу
быдло. И голод. Повсюду. В людях, в горах, в море.
13.
Название романа многозначно. На Сивцевом Вражке, недалеко от Арбата,
селилась элита московской интел-ции, в т.ч. профессора (такие, как Михаил Мензбир
– прототип профессора Ивана Александровича). Заглавие романа подготавливает
читателя к тому, что повествование в 1-ю очередь посвящено драме передовой рус.
интел-ции в годы рев-ции и Гражд. войны.
Жанр семейного романа позволил Осоргину показать историю ч-з судьбы
отдельных людей. Приняв за точку отсчета гармоническое состояние чела и мира,
автор обнажил разлад, диссонансы, ужас антигуманной эпохи. Но автор верит в
конечное восстановление гармонии: погибла одна цивилизация, но пройдет эпоха
разрушения – и начнется новая культурная работа. Природа, любовь, иск-во, наука –
те вечные ценности, которые спасут Россию. Осоргин расширил рамки семейного
романа. «СВ» – это роман соц.-полит. и философский. Публиц. отступления автора
ставят проблемы: народ и власть, интеллигенция и рев-ция, историч. судьба страны,
вечное и временное, становление чела и сложность нравственного выбора.
Роман состоит из 2 частей. В 1-й описывается жизнь профессорского особняка на
Сивцевом Вражке и всех, кто с ним связан, накануне 1-й мировой войны и в начале
рев-ции. События охватывают период с весны 1914 г. до весны 1918 г. 2-я часть
охватывает время до конца зимы 1919-1920 гг. и завершается ожиданием весны. Это
время грандиозного кризиса, потрясшего весь мир. Судьбы героев романа
определяются страшными историч. событиями - они гибнут на фронтах, борются с
голодом и холодом в период разрухи, их расстреливают без причины, суда и
следствия в подвалах Лубянки. В центре внимания – историч. трагедия России.
Дом профессора — ключевой образ романа.
Роман стал худож. док-том, в котором запечатлены черты суровой эпохи. Одна
из важнейших тем романа — трагическая судьба рус. интел-ции. Именно интел-ция
показана в книге главной хранительницей жизненных ценностей. В конце романа
звучат слова старого профессора, полные веры в жизнь, в восстановление связи
времен, нормальной логики жизни: «Люди придут, новые люди, начнут все
стараться по-новому делать, по-своему. Потом, поглядев, побившись, догадаются,
что новое без старого фундамента не выживет, развалится, что прежней
культуры не обойдешь».
В худож. мире романа выделяются 2 макрообраза: Дом и Эпоха. 1) Дом –
исходная точка отсчета, мир внутреннего счастья. Осоргин прослеживает драму рус.
интел-ции и судьбу рус. к-ры в традициях семейного романа. Семья предполагает
естественную, любовную связь людей. Дед выбрал когда-то бабушку, как птица
выбирает пару; у Танюши умерли родители, но живы дедушка и бабушка. К Васе
относятся как к внуку и брату; Астафьев в тюремной камере мечтает о том, как
Танюша его спасет и укроет, защитит. Дом – центр вселенной. Внутр. мир «дома»
гармоничен, устойчив, повторяется из года в год (прилетает ласточка, отмечаются
дни рожденья, собираются по вечерам привычные гости). Такой мир напоминает
идиллию. Но дом постепенно стареет, ветшает. Умирает бабушка, стареет дедушка,
погибают Эрберг, Стольников, Астафьев. Гл. сила, разрушающая «дом» –
катастрофическая эпоха, жестокая соц. действит-ть. 1-я часть романа заканчивается:
мир идиллической гармонии разрушился эпохой войн и рев-ций. 2) Второй
макрообраз в романе – образ Эпохи. Если «дом» описывался в жизнеподобной
манере, то изображение «эпохи» дается в духе аллегории, гротеска. «Эпоха» – это
мировая война, рев-ция, красный террор, гражд. война, военный коммунизм.
Способы создания этого образа различны. Это сюжетные линии (история
Стольникова: красивый молодой чел, хороший танцор, лихой воин, после ранения
становится «обрубком» (у него ампутированы руки и ноги), беспомощным калекой и
кончает жизнь, выбросившись из окна). Это аллегории (образ стального гигантапаровоза, везущего на фронт живых солдат, а обратно – коверканные тела; образ
мясорубки-войны, рубящей вместе Ивановы мозги и Петровы сердца). Жестокая
действит-ть противоестественна, абсурдна, т.к. брат убивает брата, чел чела – равных
и в жизни, и в смерти.
Через столкновение этих двух макрообразов (Дом и Эпоха) выявляется главный
конфликт в романе – противостояние естественного, гуманного и бессмысленного
социального.
Авторская позиция по отношению к рев-ции:
«Голос» автора чаще всего совмещен с «голосом» Танюши, => и с ее позицией. В
отступлении от сюжета автор излагает свою философию истории. Осоргин полагал,
что рев-ция в России неизбежна, но власть захватили «узколобые», верящие только в
силу нагана: «Стена против стены стояли две братские армии, и у каждой была
своя правда и своя честь. Правда тех, кто считал родину и рев-цию поруганным
новым деспотизмом и новым насилием и правда тех, кто видел их поругание не в
похабном мире с немцами, а в обмане народных нужд. Были герои и там, и тут;
были чистые сердца, и жертвы, и подвиги, и ожесточение, и высокая человечность,
и животное зверство, и страх, и разочарование, и сила, и слабость, и тупое
отчаяние. Было бы слишком просто, если бы правда была лишь одна и билась лишь с
кривдой: но были и бились между собой две правды и две чести, – и поле битвы
усеяли трупами лучших и честнейших».
Рев-ция полностью переменила жизни людей. Люди голодали, пропадали,
меняли свой образ жизни. У тебя могли отнять все - комнаты, рояль, последнюю еду.
Умные и интеллигентные опускались на дно, продавали свои книги, играли Баха
перед необразованной толпой, пытались смириться с новым образом жизни. К власти
пришли глупые, озлобленные рабочие. Они мстили за свою глупость и бедность тем,
у кого была хоть капля ума или богатства. Как говорится в книге: «чтобы чего-то
достичь, нужно быть подонком, нужно убить в себе человеческое».
14.
Аркадий Тимофеевич Аверченко – прозаик, драматург, журналист и критик.
Отец его был купцом. Но он разорился, и семья осталась практически без ср-в к
существованию. 15-летнему Аркадию пришлось думать об устройстве на работу.
Устроился писцом в контору на год. Потом он очутился в конторе каменноугольных
рудников, провел там 6 лет.
В период революц. событий 1905-1907 гг., обнаружил в себе публицистич. талант,
публикует в периодике очерки, фельетоны и юморески, выпускает быстро
запрещённые цензурой несколько номеров собств. сатирич. журналов «Штык» и
«Меч». Работа в «Сатириконе».
Затрагивал разные темы, но гл. его «герой» - это быт и жизнь обитателей Питера.
Аверченко издевается над их глупостью, вызывая у читателя ненависть к «среднему»
челу, к толпе.
За острую полит. направленность некот. мат-лов Аверченко подвергался
судебному преследованию, но популярность от этого не уменьшилась.
В 1912 г. выходят книги: «Круги по воде» и «Р-зы для выздоравливающих», после
чего за Аверченко закрепляется звание «Короля смеха».
Его определённый тип р-за: Аверченко утрирует, расписывает анекдотические
ситуации, доводя их до полнейшего абсурда.
К 1917 г. перестаёт писать юмористич. пр-ния. Теперь у «нового Аверченко»
(осознал, что все то, что он любил, погибает) замолкает добрый смех и начинается
упорная и непримиримая борьба с большевиками: борьба Словом за Россию. Теперь
его основные темы – обличение современной власти и политич. деятелей. С 1917 по
1921 гг. в тв-ве Аверченко мир разделён на две части: мир до рев-ции и после. Эти
два мира у писателя постепенно противопоставляются. Он воспринимает рев-цию как
обман рабочего чела, который должен в определённый момент спохватиться и
вернуть всё на свои места в этой стране.
Лучшие р-зы Аверченко собрал в сб-ки «Нечистая сила» (1920) и «Дюжина ножей
в спину рев-ции» (1921). Автор предстает здесь как жесткий сатирик и полит.
памфлетист.
Переехал в 1922 г. в Прагу на ПМЖ. В 1925 г., после операции по удалению глаза
Аверченко серьёзно заболел и вскоре умер. Похоронен в Праге.
Сб-к «Дюжина ножей...»: сокрушался об ужасной гибели России. Героями стали
дворяне, купцы, чиновники, рабочие, военные - все они с неимоверной ностальгией
вспоминают о прошлой жизни.
Проблематика сб-ка: изображ. первых послереволюц. месяцев. Февральскую ревцию он воспринял как долгожданное избавление от всех язв старой России. Но с
октябрьским переворотом, с властью большевиков он не смог смириться до конца
дней. Здесь писатель с такой болью говорил о потерянной России и так едко
издевался над новой властью, что его имя было под запретом в СССР вплоть до
конца перестройки.
Последний рассказ сборника «Осколки разбитого вдребезги» завершается
вопросом: «За что они Россию так?..»
Композиция: состоит из 12 р-зов, каждый из которых по своей сатирич. остроте
напоминает нож, предназначенный для столь ненавистной Аверченко рус. рев-ции.
15.
Ал-р Мих-ч Гликберг - псевдоним Саша Черный (1880-1932). Родился в Одессе в
семье провизора. Учился в гимназии, но не закончил из-за отсутствия ср-в.
Начал печататься в 1904 г.: стихи, заметки, театр. рецензии. В 1905 г. уезжает в
Питер, служит чиновником, сотрудничает в сатирич. журналах, на страницах
которых и появилось неизвестное ранее читателю имя: «Саша Черный». В 1906 г.
вышел 1-й сб. стихов «Разные мотивы», который был запрещен цензурой. Уезжает в
Германию. 1908-1911 гг. - постоянный сотрудником ж-ла «Сатирикон». В 1910-1913
гг. - выходят его книги «Сатиры», «Сатиры и лирика» (гл. их мотив – жалоба на
мелочность, пустоту и однообразие окруж. жизни. Смех поэта часто окрашен
трагическими нотами трагизма и безверия).
С началом 1-й мир. войны добровольцем уходит на фронт. После Октябрьского
переворота уезжает в Литву, а оттуда эмигрирует в Берлин, где выходит 3-я книга его
стихов «Жажда» (1923) (книга окрашена ностальгией по утраченной родине). После
закрытия в Берлине ряда рус. издат-в, журналов и газет, в которых он печатался,
Саша Черный перебирается в Рим, а затем в Париж.
В последние годы жизни большое место в жизни поэта занимает проза.
Отдельный цикл р-зов составили солдатские сказки, были и небылицы. В 1928-1932
годах написано ≈20 таких р-зов. Они вошли в сб-ки «Несерьезные р-зы» (1928) и
«Солдатские сказки» (1933).
В 1932 г. скоропостижно умирает. Похоронен во Франции.
Именно тоской по родине, по рус. природе, крестьянству порождены его
«Солдатские сказки». В их основе лежит описание быта рус. крестьянства и
солдатского быта (солдаты - выходцы из крестьянской среды), в которых суеверия
занимают видное место. События в б-ве сказок происх. в народной среде, т.к. их
рассказчиком является простой солдат (образом рассказчика, солдатом Черный
заменяет себя, автора). Написаны в стиле анекдотически-бытового реализма. Их
дост-ва не только в сюжете, но и в языке, в непринужденной манере рассказа,
воссоздающей бойкую, остроумную народную речь.
Несмотря на то, что сказки называются «солдатскими», события в них
развиваются где угодно, только не на полях сражений. Т.к. существовал негласный
запрет на упоминание войны в ходе самой войны. Солдатам надо было не только
отвлечься от баталий, но и хоть ненадолго вернуться в привычный крестьянский мир.
Все «СС» о деят-ти нечистых духов заканчиваются, как и свойственно жанру
сказок, благополучно. «СС» повествуют об исключительных случаях, нарушающих
течение нормальной жизни (встречи с нежитью, разного рода неприятности). Встречи
с нежитью не пугают сказочных героев, они воспринимаются как нечто необычное,
но не ужасное.
В сказках злым духам свойственны как «нечистые» чувства - досада, чувство
превосходства, зависть, злорадство, так и чувства, которые нехарактерны для
нежити: любовь, чувства сожаления и справедливости, благодарность, которые ярко
выражены только в двух сказках («Кавказский чёрт» и «Штабс-капитанская сласть»).
Смысл сказки «Кавказский чёрт» в том, что не нечистые должны «подбивать»
людей совершать зло, а люди должны побуждать нечистых творить добро.
Персонажами «СС» являются не только люди, но и духи, в основном нечистые.
Они постоянно досаждают человеку, несут ему зло. Домовой — самый близкий и
понятный народу персонаж. Его отличительным признаком является то, что он
рачительный и заботливый хозяин - глава дома - узкого мирка, с которым связаны
все помыслы крестьянина. Вообще отношения с домовым определялись
своеобразным договором м-ду ним и обитателями дома, в котором наиболее ярко
выделяется обычай чествовать домового-помощника, с одной стороны, и наказывать
домового-вредителя — с другой. В «СС» показано, как обычай чествования домового
постепенно забывается, особенно в городах. В сказках присутствуют также и лесные
духи — лешие. Время наибольшей активности леших — сумерки и ночь. Лешие
наделены многими человеческими чертами и слабостями: они не прочь выпить,
поэтому люди, желая заручиться их поддержкой, поили их. Лешие в сказках Чёрного
являются недалёкими и терпят поражение из-за страсти к спиртному. Присутствует в
«СС» и женский образ водяного духа — русалка. Русалка Чёрного не отличается
человеческой красотой, она скорее напоминает рыбу.
В сказках Чёрного встречается и самый популярный персонаж рус. демонологии
— чёрт (бес). Чёрт всегда несёт зло, никогда не выступает в качестве помощника, как
иногда леший, водяной и особенно домовой. И победить его удается только с
помощью хитрости, Бога, крестной силы или ангела.
Не только злые духи, но и добрые — Ангелы-Хранители — в «СС» являются не
«бестелесными», по христианским канонам, а «материальными».
В «СС» добро побеждает зло, что и является наиболее характерным для жанра
сказки.
16.
Почти все пр-ния Алданова основаны на историч. мат-ле. Действие самых крупных
из них охватывает ≈200 лет. Для удобства восприятия тв-ва Алданова сущ-ет таблица, где
показана внутренняя хронология романов и повестей: «Пуншевая водка» (годы,
охваченные действием, - 1762), «Девятое термидора» (1792-1794), «Чертов мост» (17961799), «Заговор» (1800-1801), «10-я симфония» (1815-1854), «Св.Елена, маленький о-в»
(1821), «Могила воина» (1822-1824), «Повесть о смерти» (1847-1850), «Истоки» (18741881), «Самоубийство» (1903-1924), «Ключ» (1916-1917), «Бегство» (1918), «Пещера»
(1919-1920), «Начало конца» (1937), «Живи как хочешь» (1947-1948), «Бред» (1953).
Каждая книга составляет законченное целое, но все они вместе связаны м-ду собой
сложной цепью повторяющихся тем. Персонажи часто появляются в нескольких романах.
В эмиграции Алданов дебютировал с повестью «Святая Елена, маленький остров»
(1921), которая принесла писателю известность. В пр-нии рассказывается о последних
днях вел. франц. изгнанника - Наполеона. Обращение к этой фигуре неслучайно. Наполеон
здесь - мудрый печальный чел на склоне дней.
Наполеоном пугают маленьких детей, его представляют в образе сатаны. Победа
герцога Веллингтона над Бонапартом при Ватерлоо рисуется глазами простых людей
семьи Джонсон. Судьба семьи круто меняет свое течение, и они переселяются на остров
св. Елены, куда сослан побежденный Наполеон.
На фоне развития основной темы – р-за о судьбе Наполеона – Алданов затрагивает и
иные. Подробно освещена тема восприятия русских в Европе. Маленькая Сузи слышит р-з
о том, что это хороший народ, который живет в снегу с медведями и ест сальные свечки.
Когда девушка видит на обеде у губернатора своего будущего мужа графа де Бальмена,
она с любопытством ждет, когда же он будет есть сальную свечку. Но оказалось, что он
«совершенный джентльмен». Так с тонкой иронией передает Алданов нелепые
европейские представления о дикости русских. Автор использует здесь прием гротеска.
Рисуя образ графа де Бальмена, прекрасно образованного чела и тонкого дипломата,
Алданов развенчивает миф о дикости и приземленности рус. людей. Граф не только
свободно владеет иностр. языками, но и умеет угодить в разговоре о Ватерлоо и
англичанам, и французу. Алданов гордится своим соотечественником – умным и
образованным челом, настоящим аристократом. Де Бальмен не карьерист, хотя при его уме
и успехе у женщин сделать карьеру было несложно.
Де Бальмен — мыслитель по духу. Он коллекционирует встречи с известными
людьми. Соглашаясь на должность комиссара рус. императора на о-ве св. Елены, Ал-р
Антонович предвкушал остроумные беседы и даже дружбу с самим Наполеоном.
Тонкие прелести дипломатической карьеры (знакомство с монархами, охота на
ягуаров) иронично переосмысливаются глазами Тишки, слуги графа, для которого «не
житье на проклятом острове»: баб нет, водки достать негде, а по-аглицки и разговор не
разговор.
Из писем товарищей де Бальмена вырисовываются картины рус. истории, на которую
Ал-р Антонович смотрит с позиции европейца, постоянно сравнивая образ России,
который рисует его патриотическое чувство, с отношением к ней в Зап.Европе.
Центр. фигура повести – Наполеон. Алданов отдает дань уважения талантливому
полководцу, челу с огромной жизненной энергией и феноменальной памятью. На о-ве эту
нерастраченную энергию съедает скука. Жадный интерес к людям сменяется
отвращением. Но сильный духом Наполеон пытается бороться со своей участью
прозябания: он общается с 14-летней девочкой Бетси Балькомб и находит для себя отраду
в этой дружбе, катается по опасной дороге на лошадях.
Символ болезни печени, которая мучает Наполеона, - бритва.
Речь Наполеона афористична («Успех — величайший оратор в мире», «Нужно всегда
оставлять за собой право смеяться завтра над тем, что утверждаешь сегодня», «Сердце гос.
чела — в его голове. Он д.б. холоден, как лед»).
Изречения Наполеона ярко показывают, что он хорошо изучил людскую породу и,
если и делал ошибки, оценивая окружавших его людей, то они были вызваны не
случайными просчетами, а намеренным желанием их совершить (Наполеон не сделал г-жу
Сталь своей любовницей, т.к. она не нравилась ему как женщина; не назначил Шатобриана
министром, т.к. считал, что тот не справится с этой должностью). Дальновидность франц.
императора и его интеллект. потенциал во много раз превышают рез-ты его историч. деятти. «...Он знал жизнь лучше всяких философов», — пишет Алданов. Интересно, что
практицизм чела, живущего в 1-ю очередь разумом, а не сердцем, сочетается в образе
Наполеона с долей романтизма.
Перед концом Наполеон старается вести себя так, как подобает держаться великим
людям перед лицом смерти: он делает дополнения к завещанию, проявляет последнюю
заботу о маленьком сыне (просит сделать себе после смерти вскрытие желудка, чтобы
исследование наследственной болезни могло помочь когда-то сыну). Бонапарт вспоминает
всю свою жизнь: Тулон, где он впервые почувствовал радость победы, день коронования и
горечь поражений. Пытаясь быть полезным родной Франции, Наполеон перед смертью
диктует план защиты страны от воображаемого нашествия. Хоронят умершего императора
с высокими почестями. Несмотря на позорное заключение последних лет жизни, он
навсегда останется в истории великим челом.
В эту повесть Алданов заложил многое из того, что будет развивать в своих
следующих книгах (мысли о бессмысленности, тщетности и жестокости рев-ций, о
непредсказуемости истории). Эти горькие выводы Алданов доверяет подводящему итог
своей жизни Наполеону: «Все мои победы не стоят усмирения рев-ции... О прошлом
говорят дураки, умные люди разговаривают о настоящем, о будущем толкуют
сумасшедшие... Смелый чел пренебрегает будущим».
Исторические экскурсы Алданова дополняются и обогащаются в этой повести двумя
важными для тв-ва писателя символами: 1) это книга пророка Екклесиаста, лейтмотив
которой - «всё - суета сует» (аббат Виньяли читает над телом мертвого Наполеона: «Не
проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у
разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех
их». 2) это «мелкий бес», одна из химер на Соборе Парижской Богоматери, показывающий
язык тщетно копошащемуся внизу людскому муравейнику. Именно этот образ всплывает в
памяти умирающего императора: «На крыше у подножья правой башни виднелась одна
такая фигура, — дьявол с горбатым носом, с хилыми руками, с высунутым над звериной
губой языком... Зачем там был дьявол? Или он был не там?..».
По Алданову, хитрый дьявол был не только там. Этот образ становится в тв-ве
писателя всеобъемлющим символом, символом людского бессилия перед хаосом истории.
Алданов назвал этого демона «мыслителем», и именно это слово объединило «Святую
Елену...» и три последующих пр-ния писателя в единый прозаический цикл. Помимо
повести о Наполеоне, в тетралогию «Мыслитель» вошли 3 романа: «Девятое термидора»,
«Чертов мост» и «Заговор». Т.о., действие всех 4-х пр-ний охватывает наиболее
драматичные события европ. и рус. истории с 1793 по 1821 гг. Событийно «Святая
Елена...» завершает весь цикл в целом.
17.
Владислав Фелицианович Ходасевич занимает особое место в лит-ре 1-й трети 20
в. Его тв-во вызывало разный резонанс в лит. кругах (от восторга до непонимания и
категорического неприятия).
Своеобразие его поэзии заключается в сочетании пушкинской ясности формы и
трагедийности содержания (т.е. дерзкой свободы в выборе тем, образов, слов и
правильного ритма стиха).
Многие ставили поэта в один ряд со столпами рус. к-ры. Большое внимание
критиков привлекало стремление Ходасевича к худож. преемственности традиций
классич. рус. поэзии (Набоков видел в нем «лит. потомка Пушкина»).
Ходасевичем восхищались Горький и А. Белый. А весьма скупой на похвалы
Набоков назвал его «гением».
Адамович высоко оценивал зрелую лирику поэта. Критик подчеркивал
«исключительное совершенство» стихов Ходасевича, точность соответствия м-ду
словом и мыслью. Но критик все же усматривал в поэзии Ходасевича «отсутствие
«крыльев», свободы, воздуха». Не обошел вниманием Адамович и проблему классич.
традиций в тв-ве Ходасевича, отметив различие в худож. системах поэтов: «Пушкин
смотрит вокруг себя, Ходасевич – всегда внутрь себя, и это определяет его боязнь
мира, его обиду, его неуверенный вызов миру». Миссию Ходасевича в истории рус.
к-ры он видел в том, чтобы «быть хранителем традиций».
Современные исследователи тв-ва Ходасевича учитывают противоречивость
суждений современников поэта о нем. Зачастую критика в адрес Ходасевича носила
личный хар-р, ведь своей надменностью и язвительностью он нажил себе мн-во лит.
и личных врагов, которые пытались свести счеты в многочисленных лит. спорах.
В эмиграции поэт сознательно выстраивал свою линию, стремясь создать нечто
целостное из собств. жизни. За границу он уезжал в 1922 г. сложившимся поэтом,
автором книг «Молодость», «Счастливый домик», «Путём зерна» (в этой книге
собраны его лучшие пр-ния). Евангельский образ зерна становится у Ходасевича
символом преемственности поколений, связи предков и потомков, и символом
страны, и символом души поэта, и олицетворением судьбы всего живого. Зерно и
земля обозначают 2 ценностных начала бытия. В сб-ке высказывает надежду на
возрождение России.
4-я книга «Тяжелая лира» (1922) – последний поэтический сб-к, изданный в сов.
России, до эмиграции. Знаменательно заглавие сб-ка. Обветшавший, утративший
смысловую весомость поэтизм «лиры», метафоры стихотворства, у Ходасевича вновь
приобретает вес: лира материальна, она «тяжелая». Ходасевич провозглашает себя
преемником и хранителем высокой поэтич. традиции в эпоху надлома поэзии и к-ры,
утраты живой связи с прошлым. Лира «тяжелая», т.к. она настоящая. Лира
«тяжелая», т.к. в руках поэта она – высокое и славное бремя, нести которое нелегко.
Тема поэтич. тв-ва занимает в наследии Ходасевича одно из центр. мест. Он
утверждал мысль об особой миссии, возлагаемой на худ-ка.
Пушкинский мир и биография поэта всегда притягивали Ходасевича: в кн.
«Поэтическое хозяйство Пушкина», обращаясь к самым разл. сторонам его тв-ва
(самоповторениям, излюбленным звукам, рифмам) он старается уловить в них
скрытый биографич. подтекст, разгадать способ претворения в поэтич. сюжет
биографического сырья и саму тайну личности Пушкина. Ходасевич находился в
постоянном духовном общении с Пушкиным, творчески от него удалённом.
Ходасевич написал свой «Памятник», которым он сознательно и ответственно
завершал свой путь. В этом стих-нии он вывел себе скромный итог; он отказался от
громкого тона и пафоса и оставил сдержанную формулу своей роли и места в поэтич.
истории: счастье и гордое и скромное – быть, служить, остаться прочным звеном.
Стих-е «В моей стране»: автор пытается раскрыть свою душу. Пишет он здесь в
самых мрачных красках. Стих-е полно печали, трагизма, сожаления. Эти чувства в
авторе вызывает буквально всё – природа, любовь, социум, время, в котором он
живет. Идея – борьба поэта и поэзии с «серым светом бессолнечных лучей», с
«осенью», которая «круглый год владычествует» в душах и сердцах людей. Автор
описывает свою страну, где нет «ни зим, ни лет, ни дней, ни зорь» - всё серо и
бессолнечно. И именно из этой страны песни поэта.
«Музыка»: стих-е описывает прелесть морозного утра. И в это утро врывается
небесная музыка, слышная одному другу и не воспринимаемая другим. Автор
призывает каждого быть немножко поэтом и воспринимать явления обыденные как
нечто чудесное, дарованное небом.
18.
Родилась в Москве в 1892 г., с СБ на ВС, в полночь, на Иоанна Богослова.
Полночь, листопад, рябина, пылающая и горькая – навсегда вошла в геральдику её
поэзии. Рябина стала символом судьбы, тоже горькой. Отец – профессорискусствовед, создатель Музея ИЗО (ныне Гос. музей им. Пушкина). Мать –
талантливая пианистка. От матери взяла особый дар воспринимать музыку ч-з звук.
Эта музыкальность сказалась в её стихах. В 16 лет Цветаева закончила гимназию и
уехала в Париж, чтобы продолжить образование по спец-ти старофранц. лит-ра. Была
образованнейшим челом, одарённым. С 6-ти лет писала стихи на рус., франц., немец.
языках. 1910 г. – авторский сб-к стихов «Вечерний альбом» (стихи отличались от
стихов сверстниц: * ничего не выдумывала; * никому не подражала). Оценили её
стихи: Волошин, Брюсов, Гумилёв. Их оценки б. возвышенными, но она их
оправдала. В 1911 г. вышла замуж за Сергея Эфрона. Родилась дочь Ариадна (Аля).
Темы: Цветаева не только поэт. Она драматург, литературовед, эссеист. Писала
стихи, поэмы, драмы, статьи, автобиогр. пр-ния. 1) Любовь («Я тебя отвоюю», «Ты
меня никогда не прогонишь», «Полюбил богатый бедную»). Самое известное из всех
стихов о любви – песня к милому «Вчера ещё в глаза глядел». 2) Тв-во, поэзия.
Многие стихи сгруппированы в циклы: «Стихи о Москве», «Стихи к Блоку»,
«Ахматовой» и др. Но особую любовь питала Цветаева к Пушкину. Это естественно,
т.к. Пушкин – нац. достояние России, «солнце рус. поэзии». 3) Родина. Любовь к
родине, к России, к рус. истории, к рус. слову пронесла ч-з все скитания, беды и
несчастья. Она выстрадала эту любовь. Цветаева не приняла рев-цию. В 1922 г. с
разрешения советского прав-ва выехала за границу к мужу – участнику белого
движения, находившемуся в то время в эмиграции. Жили в Чехии, где и родился сын
Мур. 17 лет провела за рубежом (Германия, Чехословакия, Франция). Это было её
величайшим испытанием - духа, хар-ра, таланта. Она оказалась в полном
одиночестве. Наступило разочарование в эмиграции, в белом движении. По иному
они смотрят с мужем на события в России («Стихи к Чехии», «Стихи к Сыну»).
Цветаева поняла, что её читатель там, на родине, что рус. слово м. найти отклик
только в России (ст. «Родина»). Сомнения, переживания приводят к мысли о
возвращении в Россию. Она окончательно решает вернуться. Муж и дочь вернулись в
Россию раньше неё. 4) Свобода и своеволие не знающей меры души. Она дорожит
свободой. Свободна сама поэзия Цветаевой. Её слово свежее, не затертое, прямое,
конкретное, не содержащее посторонних смыслов. Такое слово постоянно ударное,
выделенное, интонационно подчеркнутое, сильно увеличивает эмоц. накал и
драматическое напряжение речи: «Нате! Рвите! Глядите!»
Последние годы жизни, причины смерти: В 1939 г. арестовали мужа и дочь.
Мужа расстреляли – она не знала. Дочь провела в сталинских лагерях и ссылке 16
лет. Сын погиб на фронте в Белоруссии в 1944 г. Во время войны Цветаева уезжает в
Елабугу. 31 августа 1941 г. покончила с собой. Могила её затерялась… Причины
смерти: 1) Сестра находилась 2 года в тюрьме; 2) Муж расстрелян, дочь арестована;
3) В Союзе писателей и Лит. фонде не приняли на работу; 4) Делала переводы – их не
печатали; 5) Заявление с просьбой в писательскую посудомойку – не приняли. ИТОГ:
ни родных, ни работы, ни ср-в к существованию…
1992 г. по решению ЮНЕСКО – год Цветаевой.
Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем. Стихи её узнаешь безошибочно по особому
распеву, неповторимым ритмам, необщей интонации. Муз. начало б. мощным в твве Цветаевой. В её поэзии нет и следа покоя, умиротворенности, созерцательности.
Она вся – в буре, в вихревом движении, в действии и поступке. Ее тв-во - бурный
порыв, захватывающий худ-ка, ураганный ветер, уносящий его.
Но основное ср-во орг-ции стиха для Цветаевой – ритм. Это – сама суть её
поэзии. В данной области она б. смелым новатором. Она беспощадно разрушала
гладкую, плавную мелодию поэтической речи. Ритмика Цветаевой – сбивчивый
нервный монолог, стих прерывист, неровен, полон ускорений и замедлений, насыщен
паузами и перебоями. В стихосложении Цветаева вплотную приблизилась к ритмике
Маяковского: «Опрокинутыми… Нот, планет – Ливнем! - Вывезет!!! Конец… Нанет…» Поэзия ее немелодична, ненапевна, дисгармонична. Напротив, она вобрала в
себя рокот волн, раскаты грома. Цветаева восклицала: «Я не верю стихам, которые
льются. Рвутся – да!». Она умела рвать стих, дробить на маленькие части. Единица
её речи не фраза и не слово, а слог. Цветаевой свойственно расчленение
стихотворной речи: слово деление и слогоделение: «В Россию – вас, в Россию – масс,
В наш-час – страну! В сей-час – страну! В на-Марс – страну! В без-нас – страну!»
Огромную роль с системе ср-в выразительности играет пауза. В противовес
привычной постановке пауз на конец строчки, у Цветаевой они смещены, сплошь и
рядом приходятся на середину строчки либо на следующую строфу.
Синтаксис и интонация как бы стирают рифму. И дело тут в стремлении Цветаевой
говорить цельно и точно, не жертвуя смыслом. Если мысль не вмещается в строчку,
нужно или «досказать» её, или оборваться на полуслове, забывая о рифме. Коль
мысль уже оформлена, заканчивать стих ради полноты размера и соблюдения рифмы
поэт считает излишним.
Цветаева хотела добиться максимума выразительности при минимуме ср-в. В
этих целях она максимально сжимала, уплотняла свою речь, жертвовала эпитетами,
прилагательными, предлогами, другими пояснениями, строила неполные
предложения.
Звукопись: часто очень разительным бывает контраст м-ду стих-ем Цветаевой,
прочитанным «про себя» и произнесенным вслух. Причина – в цветаевской
звукописи. Намеренное столкновение сходных по звучанию слов, различные формы
звуковых повторов — неотъемлемые св-ва стиля Цветаевой (Полосни лазоревою
шалью, Шалая моя! Пошалевали Досыта с тобой! — Спляши, ошпарь! Золотце мое
– прощай – янтарь!.. («Молодость») или Как знали и звали, как сладко веяли Азалии,
далии над Офелией. Как пряли и ткали ей ризы бальные Азалии, далии и ветви
миндальные ... (из набросков к стихотворению «Офелия – Гамлету»).
Символика: Цветовая символика: можно составить кл-цию наиболее
упоминаемых цветов: * красный («Книги в красном переплете»: считается, что кр.
цвет вызывает сильный позитивный эмоц. отклик в душе, => кр. цвет «красивый».
Красный у молодой Цветаевой - цвет детства, цвет родной и любимой Москвы. Но
начиналось всё с того, что красный – цвет Москвы, родины, детства, а пришла
поэтесса в своих стихах к тому, что красный – цвет крови, рев-ции, стихии), *
черный («Я пришла к тебе черной полночью»: традиционно чёрный – цвет ночи, но
у Цветаевой появляется и новый смысл – цвет тайны, позже – символ смерти), *
белый («Ваши белые могилки рядом»: в этом стих-нии белый – символ смерти,
покоя, вечности; позднее – символ чистоты, новизны), * золотой («Ах, золотые
деньки»: цвет чего-то родного, доброго, дорогого, цвет Москвы), * серебряный
(«Пленница»), * розовый («Волшебник»: цвет сказки, детства; цвет заката и
отблесков вечернего солнца; символ рая), * синий («На скалах»), * голубой («Асе»),
* зеленый («Лесное царство»).
19.
Одно из центр. событий жизни рус. эмиграции – полемика Ходасевича и
Адамовича, продолжавшаяся с 1927 по 1937. В основном она разворачивалась на стрцах парижских газет «Последние новости» (печатался Адамович) и «Возрождение»
(печатался Ходасевич).
Многие эмигранты полагали, что новое лит. поколение м. развиться лишь вне
России. Они чувствовали ответственность и уверенность в том, что все рус. культ.
наследие - в их руках. Как сохранить его и взрастить на новой почве? Проблема
сфокусировалась на молодом поколении. Одна из гл. причин расхождения двух
критиков – оценка роли лит. традиции для тв-ва молодых поэтов.
Ходасевич занял «классич.» позицию: молодые писатели д. бережно относиться к
традиции, изучать лучшие образцы. Он ратовал за мастерство, настаивал на том, что
эмигрантская лит-ра д. наследовать величайшие достижения предшественников,
«привить классич. розу» к эмигрантскому дичку. Вокруг Ходасевича объединились
молодые
поэты
группы
«Перекресток»:
Раевский,
Голенищев-Кутузов,
Ю.Мандельштам, Смоленский. Ходасевича принято считать основным антагонистом
Адамовича в лит-ре. Развернувшаяся между ними дискуссия «о приоритете
эстетического или документального начала в соврем. лит-ре» считается важным
событием в истории к-ры Зарубежья.
Адамович требовал от молодых поэтов не столько мастерства, сколько простоты
и правдивости, считал, что тв-во – это «правда слова, соединенная с правдой
чувства». Он считал, что идеи и чувства д. исходить свободно - не сдерживаемые
эстетич. канонами, они д. звучать естественным, повседневным голосом поэта. Для
него важно сохранение не установленной лит. традиции, а индивидуального поэтич.
сознания. Поэзию в старом понимании этого слова (как иск-во, воплощающее
целостный, индивид., неповторимый взгляд на мир) он считал невозможной. Она, по
его мнению, обречена уступить место стихотворному дневнику или летописи, где с
фактологической достоверностью передаётся эта новая ситуация чела,
пребывающего «в гуще действительности». Полагал, что поэзия д. выражать
«обострённое ощущение личности», не находящей для себя опоры в духовных и
худож. традициях прошлого. Адамович – вдохновитель лит. школы - «парижской
ноты». Статья «Невозможность поэзии» (1958 г.) обобщила идеи Адамовича.
К лит. спорам Адамовича и Ходасевича присоединилась эмигрантская пресса,
виднейшие критики эмиграции Бем, Бицилли, Слоним, а также Набоков,
Варшавский.
Оба критика пристально следили за новыми талантами, и не было сб-ка рус.
поэзии, изданного в к.-л. центре эмиграции, миновавшего их стол. Их оценки очень
часто совпадали. В то же время Ходасевич оставался верен строгим оценкам
стилистич. мастерства, а Адамович охотно прощал формальные огрехи, если
чувствовал индивидуальность и непосредственность автора.
Полемика поэтов не была однозначной. По ряду фундаментальных вопросов
разногласий у критиков не было: оба осуждали формальное экспериментаторство и
требовали простоты. Их основное расхождение заключалось не в существе вопроса, а
в «акцентах».
Оба критика показали, какой не д.б. поэзия: Ходасевич опасался культ.
безграмотности и утраты блестящих достижений прошлого рус. лит-ры, а Адамович поэзии, подражающей мертвым традициям, неспособной выразить личность. Обе
точки зрения представляют значительную ценность.
20.
Борис Поплавский - поэт, прозаик, эссеист, критик 1-й волны рус. эмиграции беспримерно одинокая и противоречивая фигура. «Царевич монпарнасского царства» и
самая большая надежда молодой эмигрантской лит-ры. Погибшая надежда, всеми
признанная и никем не понятая, первый в списке «незамеченного поколения» младших
эмигрантов рус. лит-ного Парижа 20-30 гг., с завидным упорством отвергаемый
издателями и меценатами. «Духовный брат Рембо и Верлена». Исследователи тв-ва
Поплавского очень часто видят в нем «певца смерти».
Родился в 1903 в Москве, погиб в 1935 в Париже. Семья очень одаренная. В семье б. 4
детей и воспитывали их иностр. гувернеры. Поплавский признается: «Родители жили
богато, но детей притесняли и мучили. Дом был вроде тюрьмы, и эмиграция была для меня
счастьем». Дружба с отцом, вражда с матерью (властолюбивой и жесткой) – вот биогр.
корни двойственности, хар-ной для личности и тв-ва поэта.
С 1921 семья Поплавских поселяется в Париже, и начинающий поэт попадает в
атмосферу «Монпарнаса» - «международного прибежища неудачников и лентяев». Здесь и
начинается трагедия Поплавского, если не брать в расчет его тяжелое детство и сложные
отношения с родственниками.
Желанием утолить душевную муку и исцелить психич. травму объясняется раннее
пристрастие Бориса к наркотикам. В мир гашиша и кокаина, как и в мир поэзии, его ввела
сестра Наталия, авангардная поэтесса.
Для поэзии хар-но влияние тв-ва Артюра Рембо, франц. сюрреализма и рус. символизма
(прежде всего Блока).
Смерть, отчаяние, трагическое, безумное одиночество, отверженность – гл. темы
стихов. Полнейшая нищета, внутр., глубокий разлад с действит-тью, богатство его
духовного, внутр. мира и убожество внешнего, непонимание со стороны многих друзей и
родных, отсутствие слушателя, сложность и стихийность его многогранной и одаренной
натуры – делали его изгоем, лишним челом. Невыносимость бытия духовного и
материального заставляли его погружаться глубоко в себя, делали замкнутым и
отдаленным. А в стихах – предельная обнаженность, крик потерянного до отчаяния
человека («Снег идет. Закрыться одеялом»). В его поздних стихах тема одиночества
особенно обострена. Читая его страшные, пронзительные строки, вспоминаешь картину
Эдварда Мунка «Крик» – одинокий чел на огромном мосту, кричащий в пустоту («И
каждый вдруг вспомнил, что он одинок. Кричал, одинок! задыхаясь от желчи»).
Поплавский б. очень больной чел: в его здоровом, атлетичном теле ютился
неприкаянный дух, что проявлялось во всплесках затаенной агрессии, на редкость
тяжелом взгляде (он никогда не снимал черные очки), странном образе жизни. Он сам
откровенно рассказал о своих неврозах, хулиганстве, пристрастии к наркотикам и
алкоголю. Но вопреки всему у писателя были вещи, позволяющие отнестись к нему с
уважением: он обладал даром и имел собств. правду, во имя которой продолжал
существовать.
Состояние души у лирич. героя Поплавского очень противоречиво, складывается из 2
полюсов: «и отвращение от жизни, и к ней безумная любовь». У него есть стихи,
наполненные радостью жизни, солнцем, сиянием. Но гораздо чаще выражено другое
состояние: «от постоянной боли душа утомлена, тиха, пуста», «мне мир невыносим,
пощады слабым нет». Эти полюса души лирич. героя реализованы в 2 макрообразах: Лета
и Зимы. Лето – праздник жизни («Ветер легкие тучи развеял»). Зима – наверное, она ближе
лирич. герою с ее печалью («Сердцу все равно», «Ничего Тебе не надо, только все
забыть»).
Мир в стихах Поплавского двулик: лето и зима, свет и тьма, сияние и чернота. Причем
это не двоемирие, а один мир, состоящий из противоположностей (поэтому основной
принцип поэтики не контраст, а оксюморон.
Сквозной мотив в поэзии – мотив снега. Снег, идущий миллионы лет, символизирует
тот ужас, на котором зиждется обыденная жизнь бесконечно усталой и исстрадавшейся
души человека. Снег – это падающие на лед человеческие жизни, это предвестие смерти,
это воспоминание о прошлом, это эмблема сиротства и неприютности лирического героя.
Розовый, белый, зеленый, алый снег падает на ветви, снег порхает даже в июньскую жару.
Весь поэтич. мир Поплавского построен на алогизме, т.е. на нарушении обычной
логики здравого смысла (кузнечик «грохочет, как поезд»; с небес опускаются «большие
леса»). Особенно часто используется алогизм времени («пустое время», летят мимо
«бабочки-года», «стекает время жизни, как вода»).
Его поэтич. пространство полно метаморфоз (т.е. превращений неживого в живое и
наоборот). Поплавский чувствует молчаливую жизнь асфальта, флагов с их взлетами,
трепетанием на ветру и бессильным падением. Показав действит-ть в неожиданном,
«сюрреалистическом» ракурсе, он ломает стереотипы обыденного сознания, показывает
мир как площадку для духовного эксперимента.
Поплавский планировал опубликовать 6 поэтич. книг: «Флаги» (Париж), «Снежный час:
стихи 1931—1935» (напечатана посмертно, как и последующие сб-ки, другом автора
Татищевым), «В венке из воска», «Дирижабль неизвестного направления,
«Автоматические стихи», «Домой с небес, или Над солнечною музыкой воды».
«ЧЕРНАЯ МАДОННА»:
У каждого худ-ка есть пр-ние, которое принято считать визитной карточкой его тв-ва. У
Поплавского к числу таких пр-ний относится стих-ние «Чёрная Мадонна». Оно
посвящено приятелю Поплавского – Вадиму Андрееву, ст. сыну прозаика «серебр.» века.
Словарн. состав делится на три группы: 1) Праздник – «народное гулянье», «праздник»,
«парад», «фейерверк»; 2) Смерть – «умирать», «гроб», «смертельный сон», «адный»,
«выстрел», «пороховой», «беспощадный»; 3) Счастье – «головой счастливою», «счастья
выстрел», «прекрасные дни». Так создаётся оппозиция – счастье-праздник/смерть. Сам
по себе праздник несовместим со смертью, но не в худож. мире Поплавского. Здесь
писатель совмещает несовместимые в реальности понятия.
В начале пр-ния описывается атмосфера сна и безмолвия. Но сон быстро сменяется
бодрствованием, и переходом из одного состояния в др. служит образ уходящего поезда.
Поезд несёт с собой перемену. Поезд и ощущения от его прибытия служат той дверью,
которая вводит читателей в мир праздника. Праздник с самых первых строк
воспринимается двояко: с одной стороны, это беспорядочное сочетание звуков («загалдит
народное гулянье»), с другой – прекрасная музыка, «волшебный звук». Не успев появиться,
этот мир исчезает и, т.о. рождает ассоциации со смертью чела («умирать начнут кларнет
и скрипка»). На смену прекрасному миру музыки приходит хаос и разноголосица,
выраженная «визгом шаров» и «диким криком» Чёрной Мадонны. Но хаос тоже не вечен и
в конце стих-ния испаряется. Т.о., пр-ние заканчивается тем, чем и начиналось – сном, но
уже вечным, смертельным. Можно применить схему сюжета: сон – праздник –
смертельный сон.
Тематика: осмысление поэтом феномена смерти, трагическая несовместимость
умирания и радости, праздника и гибели.
Судьба Бориса Поплавского, поэта непризнанного и неузнанного при жизни, вмещается
в эти пронзительные строки, которые могут послужить эпиграфом к жизни и тв-ву целого
поколения поэтов рус. зарубежья: «На пустых бульварах замерзая, Говорить о правде до
рассвета. Умирать, живых благословляя. И писать до смерти без ответа».
21.
Георгий Иванов родился в Литве. Рус. поэт, прозаик, переводчик.
Называл себя последним поэтом «серебр. века». О себе он говорил: «талант
двойного зренья», который «мне исковеркал жизнь». Двойное зрение – лиризм и
насмешка. Насмешкой он отгораживался от мира, скрывая собственные душевные
раны. Тв-во, поэзия всегда б. для него гл. смыслом существования. В 1912 вышел из
печати сб. «Отплытие на о. Цитеру», когда Иванову исполнилось 17 лет. Молодой
автор был принят в «Цех поэтов». В России издал несколько книг стихов, лучшая из
которых – «Сады». В 1922 вместе с Ириной Одоевцевой отправился в эмиграцию.
Последние годы жил в Париже, испытывая отчаянную нужду. Доживал свои дни в
доме для престарелых в бедности.
«Жоржик Иванов», петербургский сноб, острослов, губитель лит. репутаций,
сочинитель декоративных стихов... – примерно в таком статусе покидал Георгий
Иванов Россию в 1922 г.
Творч. биография кажется загадочной. В России, несмотря на несколько
выпущенных книг, в состоявшихся поэтах не значился. В эмиграции, где иссякло
немало молодых рус. талантов без родной почвы, речи, Иванов от книги к книге
вырастал в большого рус. поэта.
У него странная лит. судьба: до и после эмиграции – это 2 разных поэта. До –
стихи мастерские, не обделенные ни талантом, ни вкусом, но это «стихи ни о чем»,
без накала чувства и мысли. После эмиграции стихи (книги «Розы», «Портрет без
сходства», «Дневник», «Посмертный дневник») потрясают эмоциональностью,
трагической иронией, горестным нигилизмом. Пережив распад души, поэт убедился,
что «страшный мир» не только вне, но и в самом челе.
Ранние стихи Иванова написаны в духе акмеизма. Они изящны, выражают
спокойное, несколько созерцательное мироощущение («Когда светла осенняя
тревога...»).
Стихотворения из цикла «Посмертный дневник» передают поток отрывочных
мыслей на грани бессознательного состояния, напоминая бормотание, предсмертный
бред, в духе сюрреалистической техники письма «Еще я нахожу очарованье...»,
«Полу-жалость. Полу-отвращенье...»).
Сам стих Иванова нередко нарочито утрачивает напевность. «Рваный» синтаксис
с обилием пауз делает речь поэта бормочущей, спотыкающейся, даже косноязычной.
Атмосферу деградации и безнадежности Иванов воссоздает в стихах позднего
периода. Важное место занимает тема омертвения традиционных способов худож.
изображения мира и резко изменившегося статуса поэзии, которой более не дано
пробуждать страстный отклик масс.
В чем притягательность его поэзии? Не только в том, что Иванов ярко выразил
экзистенциалистский комплекс оставленности, одиночества, заброшенности и
обреченности чела. Он сумел передать самую музыку стиха, ту интонацию, мелодию,
которая значима помимо слов.
В поздних его стихах нет стилизации, он отбросил все украшения и ухищрения,
вместе с иллюзиями.
Приемы: 1) «цитатность», интертекстуальность стихов, отсылающих к поэзии
Лермонтова, Блока, Анненского. 2) обнажение интонационной и метрической основы
стиха. Иногда повторяются почти одни и те же слова (т.е. новой информации нет), но
с изменением интонации («Даль грустна, ясна, холодна, темна, Холодна, ясна,
грустна»).
Иванов бросил в лит. почву зерна новых стилей: 1) впервые применил центон
(теперь это называется концептуализм или реминисцентная поэзия) - введение в
оригинальные поэтич. тексты цитат из известных поэтов. 2) постмодернизм –
появился в его книге «Распад атома» (Иванов его породил, он его и «приговорил»).
Распад атома - знак века. 20 век – время расщепленного атома, атомной бомбы,
атеизма, допингов, т.е. апокалиптического чела, в чьем подсознании уже поселились
видения вселенских катастроф («Не станет ни Европы, ни Америки, Ни
царскосельских парков, ни Москвы – Припадок атомической истерики Все распылит
в сияньи синевы»). Книга - манифест «новой» поэзии: нужно найти новые сп-бы
рассказа о жестоком современном мире абсурда, упростить поэтич. ср-ва «изжить» из
поэзии «поэзию» в том понимании, которое б. хар-но для 19 в.
Сложность поэзии Иванова (реминисценции, метафоры, антиномии
(противоречия между двумя положениями, признаваемыми одинаково верными),
виртуозность фонетики).
22.
«ПАРИЖСКАЯ НОТА»: Название было впервые употреблено Поплавским,
который сам к «парижской ноте» не принадлежал. Сочетание «парижская нота»
стало общеупотребительным обозначением «школы Адамовича».
«Парижская нота» была неким свободным духовно-творческим сообществом с
единой филос. и эстетич. платформой. «Парижская школа», писал Поплавский, – это
«одна музыкальная метафизическая нота, все время растущая – торжественная,
светлая и безнадежная».
Переживание катастрофы, личной и общественно-историч., – ведущее в поэзии
«парижской ноты». Ее приверженцам свойственно настроение отчаяния,
мучительного ощущения своего одиночества в чуждом мире. «Как жить? –
спрашивал Поплавский в одной из статей и отвечал: Погибать. Улыбаться, плакать,
делать трагические жесты, проходить, улыбаясь, в страшной нищете. Эмиграция –
идеальная обстановка для этого».
Участники «парижской ноты»: 2 поколения поэтов: 1) старшее, в прошлом
петербургское (Адамович, Оцуп, Г.Иванов и Ирина Одоевцева); 2) младшее,
сформировавшееся в эмиграции, с внутр. подразделением на собственно «парижан»
(Лидия Червинская, Анатолий Штейгер, Довид Кнут, Борис Закович) и «друзей
географически далеких» (И. Чиннов).
Проблемы поэзии «парижской ноты»: о челе, об одиночестве, о потере всех прав
и всех опор, о нищете, о горестном счастье, с этим связанном, о грубости и
безразличии окружающего, о тупой жестокости истории. Эти проблемы были
дополнены новыми, вызванными к жизни соц. катаклизмами, произошедшими в
России и в мире в 20 в., продиктованными горьким эмигрантским опытом и
явившимися рез-том многолетних раздумий над процессами, совершающимися на
покинутой и потерянной родине.
Стих-я всех поэтов «парижской ноты» одухотворены пафосом высочайшего
гуманизма, сострадания к челу, напряженным стремлением честно, без самоутешения
и самообмана, разобраться в противоречиях личности современника, заглянуть в
самые сокровенные тайники его души для того, чтобы попытаться дать ответ на
неотступно гнетущие его вопросы, отыскать духовную опору смятенному и
подавленному неустроенностью и бесправием беженцу на равнодушной к его судьбе
чужбине.
Эстетика и поэтика «парижской ноты»: 1) принцип максимальной экономии
словесных средств на базе высочайшего «удельного веса» каждого слова в
стихотворной строке. Достигаться это д.б. благодаря резкому повышению
ритмической, интонационной и смысловой нагрузки, приходящейся на каждое слово.
2) отбор исключительно точных, исключительно верных слов, которые бы не только
адекватно передавали буквальный смысл написанного поэтом, но и способны были
бы донести до читателя ощущение того, что стояло за стихами в сознании их автора,
что вызвало в поэте потребность быть запечатленным в стихах. 3) стремление
очистить стихи от всего декоративного, наносного, не нужного истинной поэзии. 4)
сознательная скупость красок, затушеванность цветов, притененность освещения,
преобладание бледного, серого, холодноватого колорита: «мастерство писать серым
по серому».
ПОЭТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ:
Занимался живописью, но «переквалифицировался» в поэта.
Участник группы «Через» (дадаисты). Но его пристрастия претерпевают
медленную, но неуклонную эволюцию. Отход Поплавского от «резкого» футуризма
начался во 2-й пол. 20-х гг. и гл. причиной своего размежевания с «левым» иск-вом
он называет христианство. Пик его интереса к сюрреализму пришелся на нач. 30-х,
когда были написаны «Автоматические стихи». «Способ автоматического письма»
состоит в возможно точной записи внутр. монолога, или всех чувств, всех ощущений
и всех сопутствующих им мыслей, с полным отказом от выбора и регулирования их,
в их сложности, в которой они проносятся.
Незадолго до смерти он вплотную приблизился к реализации своей сверхидеи —
«умыться от грязи лит-ры» и вступить в нищету и в науку, под которой надо
понимать любимые им философию и эзотерику. Но он смертельно устал: «Много
знаю. А сердце жаждет смерти» — запись на обложке одной тетради. И жизни тоже
жаждало это сердце, упорно сопротивлявшееся жизни.
23.
Владимир Набоков (псевд. Сирин) – рус. и амер. писатель, поэт, переводчик,
литературовед и энтомолог (18 видов бабочек). Он любил подчеркивать, что родился «в один
день с Шекспиром и через 100 лет после Пушкина», упоминая имена-символы двух великих
лит-р, которым сам равно принадлежит. Родился в аристокр. семье известного рос. политика. В
совершенстве владел рус., англ., фр. языками с раннего детства. Круг интересов Набокова был
необычно разносторонен: лепидоптерология (изучение чешуекрылых), преподавание лит-ры,
шахматы, спос-ти к рисованию. В 1919 – эмиграция. Получал образование в Кембридже.
Скончался в возрасте 78 лет. О себе он говорил так: «Я амер. писатель, рождённый в России,
получивший образование в Англии, где я изучал франц. лит-ру перед тем, как на 15 лет
переселиться в Германию. Моя голова разговаривает по-английски, моё сердце – по-русски, и
моё ухо – по-французски».
Бабочки и шахматы стали символами его тв-ва. Он любил выискивать узоры судьбы,
потаенную симметрию в собственной биографии. И вот – как два крыла бабочки, симметричны
друг другу рус. и англ. половины его тв-ва.
СТИЛЬ: пр-ния хар-ся сложной лит. техникой, глубоким анализом эмоц. состояния
персонажей в сочетании с непредсказуемым, порой почти триллерным сюжетом. Игра в
шараду из реминисценций и головоломки из зашифрованных цитат. Набоков требует от
читателя сознательных усилий, интуитивных и интеллектуальных, для проникновения за
поверхностный поэтический слой – в этический и филос. смысл пр-ния.
ПОЭТИКА: реалистические и модернистские эл-ты (лингвостилистическая игра,
всеохватное пародирование, мнимые галлюцинации). Это проблемы соотношения сознания и
реальности, гения и безумия, выбора и предопределения, с одной стороны, и темы смерти,
игры, судьбы детства, искушения, «тайных узоров» жизни — с другой.
ХУДОЖ. ОСОБЕННОСТИ: в мире Набокова недопустимо отождествление жизни и тв-ва.
Недопустимость прямолинейной автобиографичности в тв-ве побудила писателя намеренно
избегать «сопереживательной» стилевой манеры, когда читатель настолько сживается с
близким ему персонажем, что начинает чувствовать себя «на месте» этого персонажа. Приемы
пародии и иронии неизменно возникают в набоковских текстах.
ПРОБЛЕМАТИКА зрелых пр-ний - гносеологическая (т.е. обращенная к разл. способам
видения и постижения мира).
ВЕДУЩИЕ ПРОБЛЕМНО-ТЕМАТИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ: 1) тема «утраченного
рая» детства (а вместе с ним – расставания с родиной, родной к-рой и языком); 2) тема
драматических отношений м-ду иллюзией и действит-тью; 3) тема высшей по отношению к
земному существованию реальности (метафизическая тема «потусторонности»).
ТЕМЫ: в его прозе нет ни одной из них в чистом виде: * детство («Другие берега»,
«Дар»); *Россия («Машенька», «Подвиг», «Дар»); * любовь («Камера обскура», «Король,
дама, валет»); * свобода («Приглашение на казнь», «Bend Sinister»); * тв-во («Подлинная
жизнь Себастьяна Найта», «Пнин», «Дар»). Деление на темы здесь исходя из основной темы
романа, на которой строится интрига. Но нельзя утверждать, что в романе лишь одна тема!!!
ИНТЕРТЕКСТ: тексты насыщены перекличками с лит. классикой: повторяются к.-л.
ситуации, узнаваемые пушкинские, гоголевские или толстовские детали, образы, афоризмы.
НАБОКОВ-СИНЕСТЕТИК: Синестезия - это явление восприятия, когда при раздражении
одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и
ощущения, соответствующие др. органу чувств (сигналы, исходящие от разл. органов чувств,
смешиваются, синтезируются). Чел не только слышит звуки, но и видит их, не только осязает
предмет, но и чувствует его вкус. Кроме самого Набокова, синестетиками были его мать, его
жена; его сын Дмитрий.
ТВ-ВО: Критики разделили «рус. романы» на 2 группы: 1) «Машенька», «Подвиг», «Дар»:
сюжет основывается на автобиогр. мат-ле. Набоков делится с героем собственным опытом или
наделяет его той же профессией; 2) «Король, дама, валет», «Защита Лужина», «Камера
обскура», «Отчаяние»: описанные в них ситуации условны. Автор вступает в откровенную
игру с читателем, предлагая то цветовое очарование («Король, дама, валет»), то конструируя
шахматные партии и крестословицы («Зашита Лужина»), то анализируя разные психологич.
состояния («Камера обскура» и «Отчаяние»).
«ЛОЛИТА» - роман написан на англ. языке в Париже. Набоков самостоятельно перевел
его на рус. язык. Это один из самых сложных для восприятия и адекватного прочтения
романов Набокова. Исповедь рассказчика полна подвохов и загадок, пройти по лабиринту
которых дано не каждому.
ТЕМА – история взрослого мужчины, страстно увлекшегося 12-летней девочкой.
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ: опасаясь скандала и преследования, автор планировал
опубликовать его анонимно. Скандал сопутствовал выходу романа, но на карьеру и славу
Набокова он «-» не повлиял. Напротив, «Лолита» принесла автору огромный доход,
позволивший ему оставить преподавательскую работу в США, переселиться в Швейцарию и
сосредоточиться на тв-ве.
Как и все пр-ния Набокова, этот роман м. прочитывать по-разному, с разной степенью
глубины. СОБЫТИЙНО-СЮЖЕТНЫЙ УРОВЕНЬ пр-ния имеет отчетливую нравственную
направленность. В центре романа – Гумберт (романтик, мечтатель, изгой). Он стоит вне
обычной морали, живет в своем, субъективном мире. В нем противоречиво сочетаются
порочность и совестливость, сила и нежность, животное и утонченно-интеллигентское начало
(его профессия – история англ. лит-ры). Мир Гумберта складывается из мучительной страсти и
нежности к нимфеткам – девочкам-подросткам «с нимфической (т.е. демонской)» сущностью.
В этих нимфетках присутствует, наряду с детскостью, странная грация, неуловимая
вкрадчивая прелесть.
Сам герой объясняет свою страсть неудовлетворенной любовью к Анабелле, которая
умерла от тифа. Тоненькая, загорелая, со светло-русыми волосами, вся в яблочно-зеленом
сиянии сада – такой увидел Лолиту впервые Гумберт. Мотив яблока – символ женственности –
постоянно сопровождает Лолиту (яблочный аромат, яблока в руках в «сцене с тахтой», розовое
платье с яблоками). Но она и лунная Лилит (первая жена Адама, которая будучи отверженной
от рая превратилась в блудницу, ведьму, опасное ночное привидение). История отношений
Гумберта с Лолитой развивает тему искалеченного, убитого детства.
Образ Лолиты изменяется по ходу развития действия. В начале в ней преобладает Лилит, а
во время последней встречи она напоминает «Венеру» кисти Боттичелли. В романе две части:
в первой преобладает страсть Гумберта, во второй постепенно усиливаются чувства вины,
беды, человеческой любви.
МЕТАФОРИЧЕСКИ-ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ
ПРОЧТЕНИЕ:
Виктор
Ерофеев
полагает, что эротика в романе представляет собой метафору красоты, гибнущей в пошлой
обыденности. Гл. тема романа – разлад м-ду челом и миром, экзистенциальная драма
отчуждения. Действительно, перед нами – исповедь героя, и все описываемое преломлено в
его сознании. Гумберт ведет своеобразный поединок с роком, пытается проследить за
«гирляндой судьбы». Например, Шарлотта прочитала дневник Гумберта – и тут же попала под
машину (Лолита говорит, что Гумберт «зарезал» маму).
ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ПРОЧТЕНИЕ РОМАНА: роман – самодостаточный худож. текст,
организованный по правилам изящной игры. В финале Гумберт провозглашает, что
единственное спасение для него и Лолиты – в иск-ве. Это роман о тв-ве; о красоте, которая
гибнет в жестокой реальности, но, претворенная в худож. пр-ние, живет в сознании будущих
поколений, и это – бессмертие. Этими словами заканчивается роман.
24.
Появившись на свет в Питере в семье осетинских интеллигентов, Газданов получил 2 имени:
семейное – Гайто, и православное – Георгий. В его жизни эти 2 имени сыграли определяющую роль,
словно разделив его существование на две судьбы: писателя, которого ожидают прижизненное
признание и посмертная слава, и рус. эмигранта, который пройдет сквозь все историч. туннели
своего поколения. Детство Гайто прошло в бесконечных путешествиях. В Харькове встретил свою 1ю любовь – Татьяну Пашкову, названную за белокурые волосы Клэр (по-франц. – «светлая»). Из
Харькова недоучившимся гимназистом Газданов ушел на фронт. В 1919 г. навсегда покинул Россию
(в Константинополь). Между расставанием с 1-й родиной и обретением 2-й прошло 2 года, которые
он провел в военном лагере Галлиполи и в рус. православной гимназии. В 1923 г. попал в Париж. В
Париже его ждал завод «Рено», на котором он смог заработать вид на жительство. Но до этого
прошло несколько изнурительных лет жизни чернорабочего, которые позволили ему выучить
разговорный франц. настолько, что он ради шутки легко выдавал себя за сына парижского мясника.
С детства благодаря матери Газданов читал Дюма, Мопассана и Бодлера в оригинале, но его
великолепное знание книжного французского ему практически не пригодилось. Писал он всю жизнь
на русском.
Именно Франции он обязан своим новым рождением – Газданова-писателя. В 1929 году, спустя 10
лет после расставания с харьковской возлюбленной, Гайто написал роман «Вечер у Клэр», герой
которого, Коля Соседов, вновь обрел свою любовь в Париже.
В 1943 г. в оккупированном Париже Газданов стал участником движения Сопротивления. Вместе
с женой он работал связным между франц. партизанами и рус. военнопленными: супруги помогали
тайно вывозить из Франции евреев. Только в освобожденном Париже Гайто вновь вернулся за
письменный стол дописывать свои лучшие романы – «Призрак Александра Вольфа» и «Возвращение
Будды».
Газданов получил предложение стать сотрудником новой радиостанции «Свобода», где
проработал до самой смерти. В 69 лет он умер от рака легких.
СТИЛЬ:
В его пр-ниях сочетается порой жестокое, порой лирическое изображение жизни и романтикоутопическое начало. В раннем тв-ве заметно движение от изображения экзистенционального бытия
чела к утопии, идеалу. Повествование в основном ведётся от первого лица, а всё описываемое (люди,
места, события) подаётся через призму восприятия рассказчика. В центре внимания оказываются не
события сами по себе, а рождаемый ими отклик. Пр-ния его часто строятся на сквозной теме:
путешествие, с целью обретения любимой, а через неё и самого себя («Вечер у Клэр»).
ОСОБЕННОСТИ ПРОЗЫ:
Отличительная особенность – тяготение к экзистенциализму. Персонажи – странники,
совершающие реальные и метафорические путешествия к смерти, путешествия, грозящие
духовными переворотами. Душа чела недоступна окружающим и ему самому не всегда ясна.
Требуется определённая ситуация, чтобы скрытое стало явным. Персонажи оказываются в
экстремальном положении, совершают преступления, потому что не ведают понятия «грех». Но при
этом христианские идеалы им близки и понятны: любовь к ближнему, сострадание, неприятие
бездуховности.
ПР-НИЯ:
Газданов – автор 10 романов, 37 рассказов, книги очерков «На франц. земле», автор десятков
литературно-критических эссе и рецензий. РОМАНЫ: подразделяются на 2 группы,
соответствующие 2 периодам тв-ва писателя: «русские» романы и «французские». В большей части
«русских» романов в кач-ве направляющей внешнего сюжета выступает авантюрная стратегия,
отражающая ранний период жизненного опыта героя - «путешественника», характеризующийся
накоплением разнообразных событий и впечатлений. Отличительные св-ва романов: * необычайный
лаконизм, * уход от традиционной романной формы (когда есть завязка, кульминация, развязка,
чётко обозначенный сюжет), * максимальная приближённость к жизни, * охват огромного числа
проблем социальной, духовной жизни, * глубокий психологизм, * генетическая связь с филос.,
религиозными, этическими поисками предшествующих поколений. Романы: «Вечер у Клэр»,
«История одного путешествия», «Полёт», «Ночные дороги», «Призрак Александра Вольфа»,
«Возвращение Будды», «Пилигримы», «Пробуждение», «Эвелина и её друзья», «Переворот» (не
окончен).
«Вечер у Клэр» - самое популярное пр-ние Газданова. Это роман-воспоминание рус. эмигранта о
детстве и отрочестве, гражда. войне и рос. смуте, в которые он оказался втянут, будучи 16-летним
подростком, и о его искренней и нежной любви к француженке Клэр, любовь к которой он пронес
через всю свою жизнь.
КОМПОЗИЦИЯ: в романе нет деления на главы, но его можно разделить на 2 части: 1) События,
происходившие до встречи с Клэр; 2) Воспоминания периода гражд. войны (важными здесь
являются персонажи, которых встречает Николай). В центре – бронепоезд, который символизирует
мотив «постоянного отъезда», стремления к изменениям, познанию нового. Повествование в романе
ведется от первого лица. Отсутствуют автобиогр. данные.
ПРОБЛЕМАТИКА: «Вся жизнь моя была залогом Свиданья верного с тобой» - эпиграф взят из
письма Татьяны Онегину и относится к любовной интриге Николая и Клэр. Эти слова являются
прямым показателем чувственных переживаний героя, которые составляют основную интригу
романа. Параллель с чувствами главных героев (чувства Татьяны обречены на провал, как и чувства
Николая обречены на печальный исход).
Николай – гл. герой, чел, стремившийся к познаниям, совершенствованию. В то же время он
поглощен воспоминаниями о прошлом, не имея конкретных целей в настоящем. Он живет в собств.
мире, поглощен своими собств. мыслями, в которых ищет утешение в ответ на потери (смерть отца,
сестер). Встреча с Клэр преображает героя. Николай влюбляется в нее. Даже долгая разлука (они не
видятся 10 лет) не смогла убить чувства.
В романе ярко заявлена тема Гражд. войны, в которой решается вопрос, на какую сторону нужно
перейти: за красных или за белых. Но Николай воюет за белых, т.к. «они побеждаемые». Все
оказывается ненужным бесплодным. Для героя эта война — познание, стремление ощутить вкус
новой, неизвестной для него жизни. Все оказывается бессмысленным, когда жизнь сводится к одним
грезам, мечтам и воспоминаниям.
ГЕРОЙ-РАССКАЗЧИК: В романе отображена биографическая близость автора и героярассказчика. Но Газданов дает другое имя своему герою – Николай Соседов, т.о. отдаляя себя от
героя. Через восприятие окружающего мира рассказчиком (Николаем) представлены события,
происходящие в жизни героя. Внешне он пассивен, неподвижен, но внутри него кипят страсти,
желания, идет постоянная оценка и анализ всего происходящего. Создается эффект присутствия
автора, но благодаря приему воспоминания, Газданов создает некую дистанцию с ним. Поэтому
нельзя расценивать этот роман как полностью автобиографический. Писатель не стремился к точной
передаче реальности, а лишь к воспроизведению эмоций в воспоминаниях.
ХАР_НО: * философизм, психологизм («копание» во внутр. мире героя); * исп-ся разные формы
психологич. анализа (внутр. монолог, сон), описание состояний измененного сознания.
Сюжет романа: двуплановость: 1) событийный план 2) психологич. план. Оба плана чередуются,
взаимодополняют др. друга. Без описаний внутр. жизни героя факты его биографии, эпизоды из
жизни семьи составляли бы лишь некую событийную канву.
В романе воссоздается внутр. жизнь героя-повествователя с погружением на «дно сознания», с
душевными кризисами, с «болезнью», проявляющейся во внутр. существовании героя, с подробным
описанием его симптомов, с его видениями. Речь идет о «втором существе» героя. Оно связано с
близкими людьми – отцом, матерью, сестрами, няней; с природой; с музыкой; с чтением книг из
домашней библиотеки
С образом Клэр для героя-повествователя связаны воспоминания об утраченной родине, о юности,
о 1-й любви. Последние слова романа – о «прекрасном сне Клэр», навсегда связанном с Россией. Так
в сознании героя соединяются воспоминания о 1-й любви и о «сказочном рае» прошлого, о детстве и
отрочестве, о людях, встретившихся Николаю в его российской жизни. Соединены эти
воспоминания образом Клэр. Но Клэр никогда не испытывала к Николаю тех чувств, которые
переживает он. Она не способна была понять всю глубину и силу его переживаний. 1-я часть романа
заканчив. расставанием в связи с замужеством Клэр.
2-я часть повествует о людях, оставивших след в душе Николая, о тех, кого «нравилось любить, не
особенно сближаясь с ними». Эта часть пронизана ожиданием новой встречи с Клэр, которая
произошла спустя лишь 10 лет.
25.
2-я волна эмиграции (1941-1965 гг.) не имела столь массового хар-ра, как 1-я.
Здесь почти не б. известных на родине писателей и поэтов, исключение — В. Иванов.
Эту волну составили люди, лишь пробовавшие свои силы в худож. тв-ве в СССР или
вообще ранее лит-рой не занимавшиеся: И.Елагин, О.Ильинский, С.Максимов,
Николай Моршен, Б.Нарциссов, Николай Нароков, Б.Ширяев. Новые литераторыэмигранты принесли с собой страшный человеч. опыт жизни в тоталитарной стране
— почти у всех за плечами были пережитые репрессии: аресты, заключения в
тюрьмы и лагеря, ссылки или жизнь на полулегальном положении. Все они сделали
свой жизненный выбор, став эмигрантами. Все писатели 2-й эмиграции, оказавшись
на тер-рии Германии, прошли лагеря для перемещенных лиц, все первоначально
получали статус «ди пи» (т.е. «перемещенные лица»). Лит-ра 2-й эмиграции вряд ли
бы состоялась, если бы в изгнании не продолжали работать писатели и критики 1-й
эмиграции (Бунин, Ремизов, Б.Зайцев, М.Алданов, Тэффи, Газданов, Г.Иванов). Б-во
из них проживали в Париже, и именно Париж стал местом встречи 1-й и 2-й
эмиграции.
В рез-те добровольной и принудительной репатриации (перемещения) на Западе
осталось ≈ 500.000 невозвращенцев. Одни – угнанные немцами в неволю и
оставшиеся живыми, сделали свой выбор «в пользу» Европы и Америки. Другие – в
рез-те обиды за раскулаченных, репрессированных родственников. Третьи –
попавшие в немецкие лагеря и лагеря союзников, не желая по возвращении на
Родину стать узниками советских.
После 2-й мир. войны Париж утрачивает значение лидирующего центра рус. лит.
жизни. С 1949 г. начинается отток 2-й лит. эмиграции из Германии в США. Это
способствовало тому, что в США консолидировались силы 1-й и 2-й рус. эмиграции.
Почти все литераторы 2-й эмиграции приняли американское гражданство, многие
стали профессорами славистики в амер. универах.
Особое значение для лит. процесса периода 2-й эмиграции имела деят-ть амер.
изд-ва им. Чехова.
Самые значит. явления в тв-ве писателей 2-й эмиграции: поэзия Ивана Елагина
(сб. «По дороге оттуда»; «Ты, мое столетье»), Игоря Чиннова (сб. «Монолог»;
«Линии»), проза Николая Нарокова (романы «Мнимые величины»; «Никуда»;
«Могу!»).
ИВАН ЕЛАГИН – самый крупный и популярный писатель рус. эмиграции. Он
испытал на себе сталинский террор. Наст. фамилия – Матвеев. Оказавшись после
войны в Германии, в лагерях для рус. невозвращенцев, выпустил 2 сб-ка стихов,
объединенных под заглавием «По дороге оттуда». После 3-й книги становится очень
известным. В н. 50-х переезжает в Америку; оканчивает аспирантуру и становится
профессором рус. лит. в универе Питтсбурга. В Америке вышло 5 его сб-ков поэзии.
Основные «узлы» его тв-ва: гражданственность, беженская и лагерная темы,
урбанистическая фантастика. Последняя книга «Курган» вышла посмертно в 1988 г.
(о терроре 30-х гг. - «память о погибших, и св-во современника»). Это был
мужественный чел: умирающий от рака поджелудочной железы, он сам продиктовал
дочери объявление о своей смерти. Последнее стих-е, написанное им, было
посвящено портрету любимого им Н.В. Гоголя («Гоголь»).
Основные темы его лирики: любовь и смерть, жизнь и природа, дороги войны и
нелёгкие жизненные испытания, поэт и поэзия, тоска по родине. Постоянно указывал
на неестественность своего пребывания в Америке, восклицая: «Меня называть
эмигрантским Поэтом – какая мура!..». Он отказывался принять амер. образ жизни,
подчёркивал безнравственность бурж. бытия, ощущая себя винтиком сатанинского
механизма, летящего в бездну. В поздних стихах он подытоживает свой творч. путь,
осмысливая те нравств. ценности, которым б. верен всю жизнь.
– (Марченко), киевлянин, эмигрант. Его отец –
Н.Нароков. С 1950 г. обосновался в Калифорнии, где преподавал рус.яз. в военной
школе до выхода на пенсию. Профессионально занимался переводами. Автор 4-х сб.
стихов («Тюлень», «Двоеточие», «Эхо и зеркало», «Умолкший жаворонок»).
Последний сб. «Пуще неволи» вышел в Москве в 2000 г. В России его стихи начали
появляться с к. 1980-х гг. Существенный аспект тв-ва Моршена – его постоянный
диалог с рус. поэтической традицией, «общение» с предшественниками. Он – поэтэкспериментатор; игра со словом – его излюбленный приём («Белым по белому»). В
поздней лирике доказывает нераздельность слова и нравств. принципов, ценностей.
Философски осмысливая бытие и поэтич. тв-во, смотрит в жизнь с оптимизмом,
который не могли сокрушить жизненные невзгоды. Он уверен, что в жизни «что ни
делается, всё к лучшему».
Перенес инфаркт и сложнейшую операцию удаления трех межпозвоночных
дисков. Поэзия оказалась пуще болезней и «пуще неволи». Лейтмотив его поэзии –
мысль о свободе, о противостоянии судьбе, страшному миру 20 в. («Волчья
верность»).
- поэт, эссеист, мемуарист. Окончил юрфак Рижского
универа, работал правоведом в частных компаниях. Начал сочинять стихи будучи
студентом. 1-е публикации — в парижских сб-ках «Числа». В 1944 покидает Латвию
и живет в Зап. Германии, затем переезжает в Париж, где сближается с поэтами
«парижской ноты», принимая их аскетическую, сдержанную эстетику. 1-я книга,
выдержанная в духе этой «ноты»,— «Монолог». Далее – сб. «Линии». С 1962
переселяется в США, где становится профессором-славистом Канзасского универа.
Его стихи печатают в б-ве эмигрантских ж-лов. 3-я книга «Метафоры». Более
поздние его книги отличает гротескная образность, в них обостряется ирония, на
заднем плане присутствует к.-л. из знаков смерти. Поэт – мастер тонких словесных
нюансов и точных эпитетов. Ход мысли в стихах часто парадоксален и остроумен.
Он много путешествует, образы иных к-р и экзотические пейзажи делают его стихи
еще более многокрасочными. С 1991 Чиннов бывает в России и много печатается в
отеч. периодике. Последняя книга его стихов «Эмпиреи» вышла в Москве (1995).
26.
3 ВОЛНА: 1960 – 1980.
Надеялись, что наступит хрущевская «оттепель», исчезнет цензура, диктат. Но всё
оказалось не так. Сер. 60-х гг. - период новых гонений на творч. интел-цию и на
писателей: пр-ния Солженицына запрещены к публикации; возбужд. угол. дело
против Ю.Даниэля и Синявского, Синявский арестован. Бродский осужден за
тунеядство и сослан в станицу Норенская. Соколов лишен возм-ти печататься.
Гонения и запреты породили новый поток эмиграции, существенно отличающ. от
двух предыдущих: в н. 70-х СССР начинает покидать интеллигенция, деятели к-ры и
науки, в т.ч. писатели. Из них многие лишены советского гражданства (Солженицын,
Аксенов, Максимов, Войнович). Выезжают: Аксенов, Бродский, Владимов,
Войнович, Губерман, Довлатов, Галич, Коржавин, Э.Лимонов, Мамлеев, Синявский,
Солженицын.
Очаги рус. эмиграции – Франция (В.Максимов, В.Некрасов, Владимов, Синявский,
Лимонов), Германия (Зиновьев, Войнович), США (Бродский, Коржавин, Аксёнов,
Довлатов. Мамлеев). В Канаду «занесло» Сашу Соколова, а гражданство
Великобритании получил Зиновий Зиник.
Писатели оказались в совершенно новых условиях, они во многом б. не приняты
своими предшественниками, чужды «старой эмиграции». В отличие от эмигрантов 1й и 2-й волн, они не ставили перед собой задачи «сохранения к-ры» или запечатления
лишений, пережитых на родине. Совершенно разный опыт, мировоззрение, даже
разный язык (Солженицын издает «Словарь языкового расширения», включавший
диалекты, лагерный жаргон) мешали возникновению связей м-ду поколениями. Рус.
лит. 3-й волны, по словам Наума Коржавина, это «клубок конфликтов»: «Мы уехали
для того, чтобы иметь возм-ть драться др. с др.». => Представителей 3-й волны
называют диссидентами.
По времени эмиграции к 3-й волне д. принадлежать Солженицын и Вл.Максимов,
но по творч. устремлениям они не вписываются в рамки этой волны.
Оказавшиеся в изоляции от «старой эмиграции» представители 3-й волны открыли
свои издат-ва, создали альманахи и журналы. Ж-л «Континент» создан Максимовым,
выходил в Париже. В Париже издавался журнал «Синтаксис» (Розанова, Синявский).
В Израиле основан журнал «Время и мы», в Мюнхене – «Форум».
Не все писатели, оказавшись за рубежом, сумели превзойти свой прежний худож.
уровень. По разным причинам угасло тв-во Солженицына, Максимова, Некрасова.
Сказалось отставание от хода жизни, обращение к старому мат-лу, который был
хорошо авторам известен, но уже нашёл отражение в лит-ре. Зато завоевали
авторитет молодые и по-настоящему прозвучавшие только в эмигрантский период
С.Соколов, Довлатов, Лимонов, Зиновий Зиник.
Тв-во ДОВЛАТОВА – это реализм, смягчённый юмором. Довлатов прославился
как автор р-зов о жизни эмигрантов, наполненных комедийными перипетиями. Эти рзы собраны автором в цикле «Чемодан» и др. Жизни эмигрантов посвящена повесть
«Иностранка». В США свою повесть «Зона» Довлатов опубликовал с большим
трудом. Эту книгу составляют р-зы о советском лагере 1970-х гг, связанные м-ду
собой авторскими комментами. Книга автобиографична.
Критики по-разному определяют черты творч. метода Довлатова. Сам он называл
свой метод псевдодокументализмом. Создавая свои чисто худож. пр-ния, он всегда
имитировал документальную основу, но на 90% его пр-ния всегда были рез-том
вымысла.
Фантастический реализм: ВОЙНОВИЧ в «Москве 2042» использует машину
времени и посылает гл. героя (писателя Карцева) в СССР будущего. Карцев находит
об-во на грани экономич. агонии, политич. и морального упадка. Столкнувшись с
разными проявлениями тоталитарной действит-ти, неожиданно для себя Карцев
оказывается организатором новой рев-ции, неизбежность которой предсказывает
автор.
ЛИМОНОВ в романе «Это я, Эдичка» заявил о себе как представитель
«грязного» реализма. «Грязный» реализм основан на синтезе поэтики
традиционного реализма и натурализма, что проявляется в использовании автором
нецензурной лексики. Лимонов предстал как борец с табуированными зонами в рус.
лит-ре. Одной из таких табуированных зон традиционно была сфера эротики и секса.
Герой Лимонова Эдичка – чел с комплексом сверхчела. Лимонов отстаивает
абсолютную свободу личности и во имя её отрицает во многом даже общепринятые
нормы морали.
27.
При вручении Нобелевки Иосиф Бродский на вопрос «Кем вы себя ощущаете?»
ответил: «Русскояз. поэтом, англояз. эссеистом и гражданином Соед. Штатов».
Сознательно избрав для себя двойную (рус. и англ.) культ. родословную, он своим тввом определил уникальный статус личности худ-ка к. 20 в.
Бродский – один из самых молодых лауреатов Нобелевки (получил ее в 47 лет),
профессор Нью-йоркского универа.
Родился в Ленинграде, в семье журналистов. Был учеником Ахматовой.
В 1963 г. Хрущев выступил «по вопросам лит-ры и иск-ва». Писателям он указал,
как им надо себя вести по отношению к власти. Начинается новая кампания,
направленная против интеллигенции, и один из 1-х ударов пришелся по Бродскому.
Его сослали на 5 лет в д. Норинское Архангельской области. Через 1,5 года поэт,
благодаря хлопотам Ахматовой, Твардовского, Чуковского, Шостаковича, б.
досрочно освобожден и вернулся в родной город. В России к моменту его эмиграции
б. опубликовано лишь 4 стих-я. В 1972 г. эмигрирует в США.
ХУДОЖ. ЗРЕНИЕ ПОЭТА:
Бродского часто называют «поэтом нового видения» (И. Виноградова): 1) он поэт мыслитель, поражающий нетрадиционностью мыслей. Любой чел идет по
выработанному руслу. Бродский наоборот – он пытается сам постичь то, что
стремились понять десятки поколений до него; 2) его тв-во метафизично, это
микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм, целомудрие и цинизм. Его
поэзия объемна и разнопланова. Он никогда не был политич. поэтом, хотя он – сын
своего времени. По своей природе он аполитичен, ибо Поэту всегда противна сама
идея власти – какой бы она ни была; 3) Бродский 1-м из рус. эмигрантов отделил
поэзию от ее нац. корней, лишил ее «провинциальности». Его лексика замкнута
городским лит-ным интеллигентским употреблением. Слой глубоко народного языка
в его лексике отсутствует. Это облегчает его перевод на иностр. языки и облегчает
ему самому быть поэтом интернациональным.
Худож. мир – это созданная тв-вом худ-ка реальность, выраженная в его пр-ниях.
Характерная черта поэзии Бродского – недискриминативность его
поэтического словаря. Мат – такая же равноправная составная часть словаря, как и
все другие. Мат обладает колоссальными выразительными способностями.
Смерть – одна из центральных тем поэзии Бродского, включающая мн-во подтем:
страх смерти и его преодоление, смерть как переход в Ничто, размышления о возмти/невозм-ти жизни за пределами смерти, смерть как победа вечного и
всепоглощающего времени, христианское понимание смерти, размышления о цели
Творца, о понятиях Рай и Ад, о возможности встречи за пределами жизни, о доверии
к судьбе и ее «ножницам».
Оригинальность филос. лирики Бродского проявляется в разработке особого
стиля, основанного на стремлении к чуть ли не математической точности выражения
с
максимально
напряженной
образностью.
Оксюмороны,
соединения
противоположностей вообще хар-ны для зрелого Бродского. Ломая штампы и
привычные сочетания, поэт создает свой неповторимый язык, который не считается с
общепринятыми стилистич. нормами и на равных правах включает диалектизмы и
канцеляризмы, архаизмы и неологизмы, даже вульгаризмы. Бродский многословен.
Его стих-ия для рус. поэзии непривычно длинны (обычно его стих-я в 100-200 и
более строк). Для него важен сам факт говорения, даже если неизвестно, слышит ли
кто-нибудь его слова. Тема его поэзии – Время с большой буквы. А сюжет, если
можно так выразиться, его поэзии – жизнь самого поэта.
ПОЭТИКА:
Опорные образы поэтики:
СЛОВО: поэт не приемлет тенденции писателей пользоваться языком толпы,
улицы, напротив, «народу следует говорить языком лит-ры». ВРЕМЯ, МЫСЛЬ,
ВРЕМЯ, ПАМЯТЬ, ДУХ: они как бы стоят на страже человеческой души. В стих-нии
«Предо мной - пространство в чистом виде» четко прописывается тезис: именно
перо вместе с творцом способно совершить некую бескровную рев-цию, обогнав
время и пространство, овладев судьбой («На то она судьба, чтоб понимать на
всяком наречье»).
Мотивы поэзии: 1) мотив одиночества и отчуждения: лирич. герой отчужден и
от людей, и от вещей: «Лучше жить в темноте. Мне опротивел свет. Я не люблю
людей» («Натюрморт»). Повторяющийся образ, воплощающий разрыв и
одиночество лирич. героя, - гибнущий корабль. 2) мотив мира – театра: объясняется
представлением об отчуждении «Я» от самого себя, когда жизнь воспринимается как
некая пьеса, а твое предназначение – как игра актера, усвоение заданного амплуа. 3)
мотив воды (моря) – колыбели жизни: (ст. «Прилив», «Тритон»). Уподобление
лирич. героя рыбе; наделение земного существования атрибутами моря. 4) мотив
будущего как далекого прошлого: грядущее интерпретируется Бродским как
наступление доисторического прошлого, как наступление эры варварства,
оледенения, ископаемых чудовищ или времени, когда земля была покрыта водой и ее
обитателями были моллюски.
Отличительные приемы:
Пространственное удаление, «откат»: прием отдаления точки зрения в
пространстве от изображаемого предмета. Это пространственное отдаление – знак
психологич. отчуждения: «Там хмурые леса стоят в своей рванине. Уйдя из точки
«А», там поезд на равнине стремится в точку «Б». Которой нет в помине».
Прием «математизации»: сочетание слов, обознач. предметы повседневной
жизни, матер. явления, с терминами, эл-тами языка алгебры и геометрии, которым не
соответствуют к.-л. конкретные предметы. Такое сочетание конкретного и
абстрактного создает эффект отстранения. Сплетение матем. терминов и предметных
слов создает непредсказуемые метафоры: «развалины геометрии».
Неразличение, уравнивание знака и вещи: прием проистекает из
представления о сходстве мира и текста (языка, звука, буквы, слова, рисунка,
картины): «Густой туман листал кварталы, как толстой роман»; «здесь и скончаю
я дни, теряя волосы, зубы, глаголы, суффиксы».
Прием наделения поэтической, словесной формы иконической ф-цией: текст
у Бродского не просто описывает предметы, но иногда их изображает, подобно исквам, построенным на иконических знаках (живопись, кинематограф): «Как ты жил в
эти годы?» - «Как буква "г" в "ого"». Положение буквы «г» в слове «ого»
ассоциируется с зажатостью, несвободой.
28.
Роман получил Букеровскую премию (присуждаемой за лучший роман года на рус.
языке) и вызвал большой лит. скандал. Роман подвергся жестокой критике, но и
восторженных отзывов было достаточно.
Военно-историч. роман повествует о генерале Кобрисове и взятии плацдарма Мырятин,
оборону которого держали власовские батальоны. Но в то же время это роман – почти не
военный и практически не исторический. Не исторический, т.к. не было никогда
генерала Кобрисова и Предславля (хоть и понятно, что речь идет о Киеве). Не военный –
т.к. отсутствует заявленный в заглавии второй гл. герой – армия. Есть фронтовой дух,
батальные сцены, но армии нет. Войска Кобрисова – ординарец Шестериков, адъютант
Донской, шофер Сиротин и внутренний враг – майор СМЕРША Светлооков. Все вместе
они и есть гл. герой романа.
Это психологич. (автобиогр.) книга. Философская: это размышления о судьбе России,
о «белых пятнах» ее истории, о загадочности рус. души, о парадоксальной
многотерпимости в большом и нетерпимости в малом. Владимов не даёт готовых ответов,
он заставляет задуматься над нашим прошлым, чтобы избежать ошибок в будущем.
Следуя традициям рус. реализма (а больше опираясь на роман Толстого «В и М»),
Владимов стремится сказать своё слово о ВОв. Как и Толстой, Владимов использует те же
аспекты изображ. жизни: историч. (обращ. к важн. для страны историч. событиям),
философский (раздумывает о законах жизни), нравственный (показывает внутр. мир чела).
Но, изображая войну, Толстой утверждал, что исключительная роль принадлежит народу,
который влияет на ход истории. А Владимов утверждает, что успеху на войне
способствуют талант и интуиция полководца. Наука побеждать – это иск-во. Владимов
стремится показать то, что для лучших рус. людей личные судьбы неотделимы от судьбы
Родины; нельзя быть свободным и счастливым, если в беде твой народ.
В романе писателю удалось не столько по-новому показать войну, сколько осмыслить её
в гуманистич. традициях рус. классики.
Война в романе освещена эпически: читатель видит не только Подмосковье 1941 г. и
форсирование Днепра в 1943-м (основные сражения, описанные в романе), но и «слышит»
о многих др. событиях Вов – от осады немцами Бреста до взятия русскими Берлина.
Полнота представления о войне достигается разнообразием фронтовых эпизодов
(отступления армий и захваты плацдармов, воздушные бои и танковые атаки, совещание
командующих фронтами и допрос «языка», работа связистов, медсестёр и смершевцев). В
этом романе есть всё, что делает военную прозу неувядающе интересной и обеспечивает
память о войне.
Масштабность изображения войны Владимовым сопоставима с «Жизнью и судьбой»
Гроссмана, но здесь очень ощутимой оказалась историч. дистанция, позволившая выйти за
рамки идеологических стереотипов. Владимов не мог непосредственно участвовать в
сражениях ВОв, т.к. родился только в 1931 г. Но ощущение войны жило в его поколении
не только в детской памяти, но и благодаря близкому общению с фронтовиками. Позднее,
высланный из страны, он работал в немецких архивах. Все сведения о войне писатель
собирал очень тщательно: он изучил мн-во док-в, воспоминаний участников, причём с
обеих сторон.
Автор видит в военных профессионалов. Работа генералов понимается как тв-во; это
рез-т знаний и умственных усилий, иногда озарения, иногда ошибки, как в любой др.
профес. деят-ти. Такой подход позволяет автору не отождествлять войну с убийством. Он
вводит в роман несколько эпизодов расстрела и казней. И каждый раз это вызывает у
героев стыд.
Владимова упрекали за «возвеличивание» Гудериана. Но немецкий полководец
талантлив и умён – именно этим обусловлены его победы. Понимает он и причины
неудавшегося «блицкрига»: в сложной военной ситуации он приказывает отступать, т.к.
жалеет своих отличных, верных ему, но обмороженных и голодных солдат. На генералах
лежит ответственность за солдат – именно эту мысль Владимов иллюстрирует: как именно
они м. беречь подчинённых или почему не берегли.
Кобрисов принимает командование армией в Литве 1941 года не потому, что считает
себя великим стратегом, а из заботы о солдатах. Кобрисов не боится нарушить
бессмысленный приказ «ни шагу назад» и не осуждает людей, проигравших первые бои на
границе, чем и сохраняет армию. Таким был генерал в начале войны: мудрым челом и
хорошим военным, одинаково стыдящимся расстреливать пленных немцев и
конфисковывать продукты у мирного населения. Перелом в личности генерала связан с
разделением в нём чела и профессионала. Случайно став свидетелем издевательства
представителей Ставки над своим коллегой (малосимпатичным, но невиновным) и
невольно словно поучаствовав в его наказании, он почувствовал сопротивление души. Это
состояние было гибельным для чела, который д.б. распоряжаться чужими жизнями. К
концу романа всё большее место в тексте отдаётся чувству вины Кобрисова за потерянных
солдат. Никаким чувством долга и профессионализмом военного всё же не оправдать ему
таких потерь, какие понесла страна. К сожалению, господствовавшая в стране идеология
оправдывала гибель любого кол-ва людей.
Различение добра и зла для каждого чела на земле строго обязательно, и критерии есть в
душе каждого. Эти простейшие истины оказываются самыми сложными для понимания.
Гл. тема – роль гос-ва в жизни советских граждан, поэтому так много места уделено
следователю НКВД Опрядкину и майору Смерша Светлоокову, служащих в организациях,
осуществлявших карательные функции. Эти люди олицетворяют советское гос-во: их
говорящие фамилии призваны выявить его лицемерие.
На последних страницах романа боевой генерал не вспоминает войну и думает лишь о
здоровье. Цена Победы слишком велика, особенно если учесть, что желаемая свобода не
достигнута. Автор называет генеральское сердце «солдатским». Все граждане – солдаты
перед родиной, как перед Богом – все братья. Понимая грусть своего героя, автор всё же
убеждает нас, что пока существуют люди нравственные и талантливые, мудрые и верные,
самоотверженные и любящие – страна будет жить.
Поднимаемые в романе проблемы нравств. ответств-ти чела за свои поступки,
противостояние индивида и массы, гос-ва и личности, цена спасения народа актуальны и
сейчас.
29.
ЧЕХОВСКИЕ ТРАДИЦИИ:
Критики проводят параллели м-ду тв-вом Довлатова и Чехова, важнейший
принцип повествования которого – лаконизм изображения и беспристрастность (т.е.
принцип объективного повествования: отсутствие прямых авторских оценок, когда
отношение к изображаемому формируется самим действием, диалогами,
включающими яркие речевые хар-ки персонажей, благодаря отражению
множественности точек зрения на события и поступки героев). Многозначность
сюжетных ситуаций, образов и описаний у Довлатова создается за счет опоры на
ассоциативность слов, порождающую новые смыслы («двойное освещение»,
например, хар-но для повести «Филиал»: показывая «+» стороны амер. жизни, автор
видит в ней и проявления абсурда, показывая, что Америка для советских эмигрантов
– это филиал СССР). Многозначность текста Довлатова требует от читателя
огромной внутренней работы по «додумыванию».
Сходные черты поэтики Чехова и Довлатова – отсутствие острого,
занимательного сюжета, открытость финала.
Как чеховские герои, довлатовские персонажи существуют в постоянном
становлении, они многолики и многогранны.
Через интертекст формируется подтекст, что было хар-но и для тв-ва Чехова.
АНАЛИЗ ЦИКЛА «ЧЕМОДАН»:
Основной мотив повести – абсурдность жизни в Советском Союзе. Важнейшей
является тема свободы/несвободы чела. Путь к свободе лежит через поступок –
отъезд, путешествие, знаменующее уход из мира несвободы. Важным атрибутом
такого путешествия становится чемодан. У Довлатова этот предмет принимает на
себя связующую ф-цию сюжета на протяжении целой книги.
Сюжетная линия, специфическая черта. Спец. черта – использов. анекдота в
кач-ве сюжетообразующей основы пр-ния. Сюжетная линия: в чемодане, случайно
обнаруженном в шкафу, герой находит вещи, вывезенные с родины, которые ему так
и не пригодились. С каждой из вещей связана безуспешная попытка героя найти себе
применение на родине. Цепочка этих р-зов приводит читателя в итоге от
рассмотрения историй вещей из чемодана к рассмотрению неудачной, нескладной и
неустроенной жизни героя.
Это сб-к лит. зарисовок. Автор разбирает содержимое своего чемодана,
вспоминая всю свою жизнь на родине. Каждая вещь в чемодане - отдельная история,
комичная и грустная одновременно. Автобиографический герой взял в эмиграцию те
вещи, которые символизируют для него основные моменты жизни.
В каждом р-зе гл. герой, который одновременно является и рассказчиком, и
автором «Чемодана», знакомит читателя с к.-л. вещью, проделавшей вместе с ним
непростой путь за границу. Но автор дает понять, что кроме как для того, чтобы
разжечь небольшой костер ностальгии, они ни на что не пригодны. Постепенно
рассказывая о каждой из них, герой рассказывает и о своей жизни.
Несмотря на то, что порой судьба преподносила автору массу неприятных
сюрпризов, Довлатов умудряется сохранять неиссякаемый оптимизм.
ЧЕРТЫ СТИЛЯ:
1) Лаконизм и лукавая простота фразы («Затем родился я. Отец и мама
ссорились. Потом разошлись. А я остался», «В университете я тоже занимался
плохо. Зато постоянно угрожал матери женитьбой»). Его предложения не просто
кратки, они ещё и выстроены особым способом: среди них много неполных
предложений, созданных по типу парцелляции. 2) Яркие, запоминающиеся
сравнения, которые нельзя назвать устоявшимися. Они поражают своей
необычностью, свежим взглядом на предмет («Чьи-то лица проплывали мимо,
строгие и безучастные, как утренние газеты», «Наша память избирательна, как
урна»). 3) Фразы–афоризмы. Часто употребляются фразы с очень ёмким смыслом
(«Ирония – единственное оружие беззащитных», «Хорошего чела любить
неинтересно», «Долги – это единственное, что по-настоящему связывает тебя с
людьми»). 4) Использование оксюморона как основы для построения фразы.
Довлатов соединяет контрастные высказывания («Мне 45 лет. Все нормальные люди
давно застрелились или хотя бы спились», «Брак на грани развода – самый
прочный»). Подобные фразы запоминаются читателями, т.к. они правдивы. 5)
Филологич. наблюдения и фразы, т.е. внимание автора к самому процессу
говорения. Довлатов учился на филфаке, был писателем, журналистом, общался с
людьми из этой среды. А эта часть творческой интеллигенции относится к слову
трепетно. Очень часто его герои говорят о жизни, о людях с позиции филолога. Но
читателю, не имеющему филолог. образования, это не мешает, наоборот, кажется
довольно интересным («Знаешь, он один из тех, кто пишет «вообще» через дефис»).
6) Многоточие во фразах. Иногда для более сильного воздействия лучше
промолчать. Автор замолкает, чтобы не опускаться до нравоучений. Они должны
созреть внутри читателя («Леопольда я больше не видел. Некоторое время
переписывался с ним. Затем мы уехали в Штаты. Переписка заглохла. Надо бы
послать ему открытку на Рождество…» Чувство вины ощущается в этом
многоточии). 7) «Живое разноречие» героев. В лит-ре 60-70-х гг. появилась
тенденция к преодолению «нейтрального стиля», стремление к худож. воссозданию
«живой жизни», реальности подлинной, а не мнимой. => совершенно закономерным
стал процесс освобождения худож. речи («Слышит – шаги. Жена с работы
возвращается. Мужик глаза закатил. Для понта, естественно. А это была не жена.
Соседка лет 80-ти… Старуха подошла к мужику, стала карманы шмонать. А емуто щекотно. Он и засмеялся. Тут старуха – раз и выключилась. И с концами»).
30.
ФИЛОС. ОСМЫСЛЕНИЕ ЖИЗНИ:
В пр-ниях видна глубина осмысления жизни при внешней простоте.
Книги Довлатова не документальны, а «псевдодокументальны». Цель Довлатова не
документальность, а «ощущение реальности», узнаваемости описанных ситуаций в
творчески созданном выразительном «документе». В своих новеллах Довлатов точно
передает стиль жизни и мироощущение поколения 60-х годов, атмосферу богемных
собраний на ленингр. и московских кухнях, абсурд советской действит-ти, мытарства
рус. эмигрантов в Америке.
Нравств. смысл пр-ний: восстановление нормы. «Я пытаюсь вызвать у
читателя ощущение нормы. Одним из серьезных ощущений, связанных с нашим
временем, стало ощущение надвигающегося абсурда, когда безумие становится
более или менее нормальным явлением».
Писательская манера: абсурдное и смешное, трагическое и комическое, ирония и
юмор тесно переплетены. Довлатов считал себя не писателем, а рассказчиком: то, что
потом ложилось на бумагу, д.б. проговорено вслух. Одним из гл. жанров Довлатоварассказчика является анекдот. Он не только д. вызвать у читателя смех, но и подвести
его к опред. выводу. В анекдоте находит выражение народная точка зрения на
ситуации действит-ти, обнаруживается истинное лицо его участников. Но людей,
которых он изображал, Довлатов любил, сочувственно относился к тому, что их
жизнь так часто бывает нелепой. Довлатов не морализует, не учит жить. Но каждый
его р-з несет нравств. урок, заставляет читателя задуматься о собств. жизни.
Довлатов стремился понять, объяснить, на чем стоит жизнь, почему так нелепо
складываются жизни людей, почему так легко они идут на нарушение норм,
существующих в об-ве.
ЦИКЛ «НАШИ»:
В книге главное – слово, вынесенное в заглавие: для Довлатова его герои – наши.
Это семейный эпос Довлатовых. Тексты б. написаны и опубликованы в кач-ве
отдельных новелл. Их герои – родственники самого писателя, и 11 из 12 этих р-зов
озаглавлены в честь людей, о которых в них идёт речь. Автобиографический герой
рассказывает о своих дедах по линии отца и матери, о родителях, двоюродном брате,
жене и дочери. История рода, проникнутая юмором и любовью, заканчивается
рождением сына – ребенка с иностранным именем, увидевшего свет в Америке.
31.
Довлатов стал родоначальником одного из течений постреализма, которое
получило в критике название «новый автобиографизм». Довлатов превратил свою
биографию в лит. пр-ние. Но Довлатовский текст нельзя рассматривать как
хроникально-документальное свидетельство.
Писатель не просто рассказывает нам о пережитом им, а сочиняет жизнь. И его
собств. судьба является ее основанием.
«ЗОНА»:
«Зона» - вещь автобиографическая. Довлатов служил охранником лагерей. И на
этом биогр. мат-ле, в основном, выстроены «Записки надзирателя».
Довлатов пишет: «Я обнаружил поразительное сходство между лагерем и волей.
Между заключенными и надзирателями. Мы говорили на одном приблатненом языке.
Претерпевали одни и те же лишения. Мы даже выглядели одинаково. Нас стригли
под машинку. Мы были очень похожи и даже – взаимозаменяемы. Почти любой
заключенный годился на роль охранника. Почти любой надзиратель заслуживал
тюрьмы». И эта взаимозаменяемость и есть идея пр-ния. Алиханов остро ощущает
необычайную близость границы, переступив которую, обычный гражданин
превращается в преступника, которого следует изолировать от об-ва.
Мир зоны в меньшем масштабе воспроизводит модель гос-ва. Здесь есть свое
территор. деление, своя политич. партия, особая иерархия, войска. Эта параллель,
проводимая Довлатовым, м-ду зоной и гос-вом делает особенно заметной проблему
свободы/несвободы. Эти понятия в пр-нии оказываются зыбкими, неустойчивыми,
способными к взаимной замене. С первого взгляда преступники несвободны, их
содержат под охраной. Охранники находятся на свободе. Но у персонажей «Зоны»
нередко бывает обратное ощущение.
Автор утверждает, что чел способен на все – дурное и хорошее. В зав-ти от
стечения обстоят-в. В «Зоне» есть эпизоды, в которых рецидивисты совершают
вполне человеческие поступки. А ожесточившийся и ненавидящий охранник,
оказывается способен на большое и светлое чувство.
Советская тюрьма – одна из бесчисленных разновидностей несвободы и насилия.
Но Довлатов видит и красоту лагерной жизни. Одно из ее восхитительных
украшений, по мнению Довлатова, – язык.
Еще одна особенность «Зоны» - здесь почти нет смеха. Есть единственный очень
смешной эпизод о постановке силами заключенных спектакля «Кремлевские звезды».
Т.о. в «Зоне» Довлатов показал мир, охваченный жестокостью, абсурдом и
насилием. «В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали
лица татуировкой и насиловали коз. В этом мире убивали за пачку чая». Говоря о
лагере, Довлатов порывает с лагерной темой, изображая «не зону и зеков, а жизнь и
людей». Акцент у Довлатова сделан не на воспроизведении чудовищных
подробностей зековского быта, а на выявлении обычных жизненных пропорций
добра и зла, горя и радости. Зона – модель мира, гос-ва, человеч. отношений. В
худож. мире Довлатова надзиратель – такая же жертва обстоят-в, как и заключенный.
«ЗАПОВЕДНИК»:
Герой Довлатова всеми силами стремится остаться на родине – «при Пушкине».
Но об-во выталкивает его: вопреки своему желанию он вынужден эмигрировать.
Довлатов не ограничивается изображением бесчеловечности тоталит. гос-ва. Он
показывает абсурдность человеч. бытия, отсутствие гармонии в отношениях чела и
мира. В беседе лирического героя цикла с майором КГБ Беляевым последний
советует: «Я бы на твоем месте рванул отсюда, пока выпускают... У меня-то
шансов никаких».
32.
Довлатов честно пытался войти в лит-ру официальным путем: посещал секцию молодых
писателей, носил пр-ния по редакциям советских журналов. Там они получали «+» оценку,
но так и не печатались. А Довлатову хотелось не только писать, но и быть
опубликованным. Что и стало основной причиной вынужденной эмиграции.
«ИНОСТРАНКА»:
Повествует о молодой женщине из хорошей семьи, у которой б. счастливое детство.
«Всем, у кого было счастливое детство, необходимо задумываться о расплате... Веселый
нрав, здоровье, красота - чего мне это будет стоить?» - философски размышляет автор о
судьбе своей героини. Ее «платой» становится любовь к челу «с безнадежной фамилией
Цехновицер». Отдаленным рез-том этой любви и стал ее отъезд в эмиграцию. Мария
Татарович, одинокая рус. женщина с ребенком, оказалась на 108-й улице Нью-Йорка и
неожиданно для окружающих полюбила латиноамериканца Рафаэля Гонзалеса.
МАСТЕРСТВО ДОВЛАТОВА:
Черты стиля:
1) Лаконизм и лукавая простота фразы («Затем родился я. Отец и мама ссорились.
Потом разошлись. А я остался», «В университете я тоже занимался плохо. Зато
постоянно угрожал матери женитьбой»). Его предложения не просто кратки, они ещё и
выстроены особым способом: среди них много неполных предложений, созданных по типу
парцелляции. 2) Яркие, запоминающиеся сравнения, которые нельзя назвать
устоявшимися. Они поражают своей необычностью, свежим взглядом на предмет («Чьито лица проплывали мимо, строгие и безучастные, как утренние газеты», «Наша память
избирательна, как урна»). 3) Фразы–афоризмы. Часто употребляются фразы с очень
ёмким смыслом («Ирония – единственное оружие беззащитных», «Хорошего чела любить
неинтересно», «Долги – это единственное, что по-настоящему связывает тебя с
людьми»). 4) Использование оксюморона как основы для построения фразы. Довлатов
соединяет контрастные высказывания («Мне 45 лет. Все нормальные люди давно
застрелились или хотя бы спились», «Брак на грани развода – самый прочный»).
Подобные фразы запоминаются читателями, т.к. они правдивы. 5) Филологич.
наблюдения и фразы, т.е. внимание автора к самому процессу говорения. Довлатов
учился на филфаке, был писателем, журналистом, общался с людьми из этой среды. А эта
часть творческой интеллигенции относится к слову трепетно. Очень часто его герои
говорят о жизни, о людях с позиции филолога. Но читателю, не имеющему филолог.
образования, это не мешает, наоборот, кажется довольно интересным («Знаешь, он один из
тех, кто пишет «вообще» через дефис»). 6) Многоточие во фразах. Иногда для более
сильного воздействия лучше промолчать. Автор замолкает, чтобы не опускаться до
нравоучений. Они должны созреть внутри читателя («Леопольда я больше не видел.
Некоторое время переписывался с ним. Затем мы уехали в Штаты. Переписка заглохла.
Надо бы послать ему открытку на Рождество…» Чувство вины ощущается в этом
многоточии). 7) «Живое разноречие» героев. В лит-ре 60-70-х гг. появилась тенденция к
преодолению «нейтрального стиля», стремление к худож. воссозданию «живой жизни»,
реальности подлинной, а не мнимой. => совершенно закономерным стал процесс
освобождения худож. речи («Слышит – шаги. Жена с работы возвращается. Мужик
глаза закатил. Для понта, естественно. А это была не жена. Соседка лет 80-ти…
Старуха подошла к мужику, стала карманы шмонать. А ему-то щекотно. Он и
засмеялся. Тут старуха – раз и выключилась. И с концами»).
33.
Поэзия Игоря Губермана – явление уникальное. В его емких четверостишиях
(гариках) сочетаются лаконизм японской танки, трагически веселое зазеркалье
обэриутов и афористичная сочность рус. частушки. Он не м.б. зачислен в к.-л. жанр.
Его поэзия (смесь ерничества и глубокой философии) - отражение эпохи. Губерман
обладает удивительным даром спрессовывать суть идеи в несколько строчек.
Губерман - антисоветский поэт, прозаик и диссидент. Даже не совсем поэт, а скорее
таки бард.
Родился в Москве в 1936 г., закончил технич. вуз, сменил много профессий (от
журналиста до химика-электрика). Автор нескольких научно-популярных книг.
Гарики пишет под псевдонимами И. Миронов и Абрам Хайям. Не будучи нигде
напечатанными, его гарики ходили в списках или в изустном переложении по всей
стране в течение всех «застойных» лет как своеобразное проявление современного
фольклора. Гарики – это маленькие стишки, состоящие из одного дву- и
четверостишия, представляющие собой четкую законченную мысль. Как правило, это
юмористические, едко-саркастические, иронически-философские, хулиганские,
нередко с ненормативной лексикой, стихотворные миниатюры, часто построенные на
перифразе известных выражений.
Острая и беспощадная полит. сатира его легко запоминающихся строк не могла
не обратить на себя самое пристальное внимание «литературоведов в штатском». Был
арестован по обвинению в покупке краденых икон и приговорён к 5 годам лишения
свободы. Именно здесь проявилась мужественность и стойкость его хар-ра, столь
отличного от улыбчивого, веселого облика. В нечеловечески трудных условиях
принудработ и карцеров он ухитрился написать десятки новых гариков, хотя
прекрасно сознавал, что будет, если их обнаружат при «шмоне», и собрать мат-л для
автобиогр. книги прозы «Прогулки вокруг барака». Отбыв срок наказания, в 1984
Губерман вернулся в Москву. Но время от времени ему неизменно напоминали, что
он «под колпаком». И вот в который раз сработала тупая и неумолимая машина,
выбрасывающая рос. литераторов за рубеж.
Теперь Игорь Губерман живет в Израиле в Иерусалиме. Часто приезжает в
Россию, выступая на поэтических вечерах. За рубежом вышли 3 книги его стихов и
«Прогулки вокруг барака».
Но лучшие его стихи остаются на родине. Чаще всего как безымянный фольклор,
без имени их автора. Грустные и смешные, добрые и непримиримые, полные горьких
раздумий и жизнелюбия. Гариков у Губермана уже более 9000.
ТЕМАТИКА: сексуальная («Она была собой прекрасна, и ей владел любой
подлец; она была на все согласна, и даже — на худой конец»); антисоветская
(«Однажды здесь восстал народ И, став творцом своей судьбы, Извел под корень
всех господ Теперь вокруг одни рабы»); еврейская расовая («За все на евреев
найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в
вождя. За то, что она промахнулась»); философская («Все социальные системы —
от иерархии до братства — стучатся лбами о проблемы свободы, равенства и
блядства»); алкогольная («Не будь на то Господня воля, мы б не узнали алкоголя; а
значит, пьянство не порок, а высшей благости урок»); антицерковная («Есть люди
(их ужасно много) Чьи жизни отданы тому, Чтоб обосрать идею Бога Своим
служением Ему»); кошерная («Россияне живут и ждут, уловляя малейший знак,
понимая, что наебут, но не зная, когда и как»); антисемитская («Промахнулась
Фанечка Каплан, — дрогнула рука у неумейки. Как могли такой серьезный план
поручить и бабе, и еврейке»).
У Губермана гибкий и образный рус. язык; он использует выражения,
которые привычнее слышать из уст людей с ограниченной лексикой, либо
юнцов, желающих выглядеть взрослыми. Почему? Он отвечает: «Потому что рус.
мат – это такая же составляющая рус. языка. Это целая вселенная, проникающая в
поры чела, воспитанного рус. к-рой. У меня есть примеры, подтверждающие тезис о
всепроникновении, а значит и праве на жизнь этого языка. Семья друзей живет в
Америке (родители, 6-летний малыш (годовалым вывезенный из России) и бабушка,
которая занимается воспитанием ребенка). Бабуля – интеллектуалка, филологиня,
энциклопедически образованная женщина. Родители разговаривают только на
английском, а русскому мальчика обучает бабушка. Как-то, после очередного визита
в эту семью, нас провожали. На улице выпал снежок, было скользко и ребенок,
подавая руку бабушке, ангельским голосом произнес: «Давай руку, милая, по крайней
мере, нае...ся вместе». Откуда ребенок знает это слово? Проникло!»
10.
1.
Религ. стихи Гиппиус прочно связаны с поисками рус. интеллигенцией
духовных ориентиров в условиях надвигающегося мирового кризиса рубежа веков.
Уже в 60-80-е гг. 19 в. в рус. лит-ре на 1-й план выходит проблема ценностей. С
особой остротой она ощущается в н. 20 в. Старшие символисты (Минский,
Мережковский, Гиппиус) одни из первых связали возможный путь гармонизации
жизни каждого чела и об-ва в целом с переосмыслением идеи Бога, с обновлением и
упрочением религиозного сознания.
Духовное содержание поэзии Гиппиус органично связано с осмыслением
ценностей рос. духовности. В центре последних находится идея Бога. Соотнесение
стих-ния и молитвы у Гиппиус не случайно, для нее их родство непреложно. Гиппиус
мечтала о гармонии в душе чела, в его межличностных и обществ. отношениях, и
искала пути примирения противоположных начал: добра и зла, любви и ненависти,
временного и вечного. Ее волновали глобальные вопросы человеч. бытия, ей
хотелось приблизить чела к вершинам духовной жизни.
По св-ву современной западной исследовательницы, характеризующее особ-ти
генезиса рус. символизма: «Как ни в одной европ. стране, в России символизм в
лит-ре сформировался, находясь под влиянием декаданса, модернизма,
неоромантизма и иск-ва серебр. века, в религиозное мировоззрение».
Продолжая традицию филос. осмысления бытия, берущую начало от Пушкина,
Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Достоевского, и на новом этапе связанную с
Вл. Соловьевым, писательница осмысливает трагическое содержание своей эпохи и
приходит к убеждению, что выход только в укреплении религиозного духа и
обновлении религиозного сознания каждого чела.
Гиппиус, Мережковский и Минский одними из первых в символистском
движении заговорили не только о значимости идеи Бога, взаимоотношений с Ним в
духовном самоопределении личности, но и о необходимости и спасительности
обновления религиозного сознания для всей рус. нации.
Официальная Церковь, растеряв все свои ф-ции, по их мнению,
трансформировалась в институт «легитимного насилия».
Гиппиус и Мережковский активно участвовали в Религиозно-филос. собраниях
(открылись в 1901 и просуществовали до 1903 , когда «единственный приют
свободного слова» был упразднен волевым решением обер-прокурора Синода
Победоносцева), позже в деят-ти Религиозно-филос. об-ва (1907-1908).
Идея Бога, воспринятая как единственно высшая ценность, охватывает все
сферы тв-ва Гиппиус, в т.ч. и поэтическую. На «тяжком пути познания» жизни
Гиппиус приходит к убеждению, что тайна Личности существует и заключена она
именно в идее Бога; задача символиста состоит в распознании тайны и доведении
ее до читателя, при условии, что последний будет готов ее воспринять.
В поэзии Гиппиус (в мироощущении лирич. героя) все строится на антитезах, на
полярностях; обычно возникает своеобразный «диалог м-ду 2-мя противоположными
полюсами: Богооставленность – и ощущение Бога, антицерковность – и
потребность веры, молитвенный пафос, прославление смерти – и стремление к
жизни, самоутверждение – и самоуничтожение, сознание греховности – и жажда
любви, возмущение – и смирение...». Одно из самых примечательных в этом
отношении пр-ний Гиппиус – стих-ние «Бессилие» (1893). Лирич. герой испытывает
потребность в Боге, но не имеет его в своей душе; последняя д.б. к этому готова. Это
стих-ние – одно из т.н. «декадентских» пр-ний Гиппиус, посвященных теме
одиночества чела, его неспособности быть в этом трагическом мире.
Тема любви в поэзии Гиппиус в связи с ее религиозно-филос. исканиями
переосмысливается. Если ранее любовь «изображалась как мистическое
стремление к «несказанному», вечному («И дальше путь, и ближе вечность, и все
ясней: любовь одна»), то теперь это чувство приобретает религиозно-филос.
смысл любви в Боге как спасительный силы («Но вас — «по-Божьему» жалею я.
Кого люблю — люблю для Бога»; «Пред силой истинной склоняюсь я смиренно; не мы
спасам мир: любовь его спасет»).
Подлинная любовь к Богу предполагает любовь к самому себе. Последняя же
приобретает черты истинности при условии любви к ближнему, т.е. к любому др.
челу. В это писательница твердо верила, к этому страстно стремилась.
В поэтич. тв-ве Гиппиус следует одному из гл. тезисов, выработанных
старшими символистами: в познания Бытия, в обнаружении и поиске Истины любой
конечный рез-т — не более чем новая, очередная ступень продолжить путь стяжания
Истины; причем направление поиска не существенно.
В восприятии Гиппиус, в 1910-е гг. весь мир словно сошел с ума, что
неизбежно должно привести в дальнейшем к колоссальным потрясениям.
Религиозные стихи Гиппиус, носящие «не конфессиональный», а «программнодейственный хар-р», призваны были помочь челу выработать правильное отношение
к самому себе, к другим людям, и, главное, к Богу. Т.о., поэтич. тв-во Гиппиус
неразрывно связано с ее религиозными идеями и представлениями.
2.