имманентного деления истории философии

1
Уважаемые коллеги.
Для меня нет сомнения, что выход в свет книги Андрея Николаевича
Муравьёва «Философия и опыт» представляет собой серьёзный шаг в области
философского образования, осмыслить который по-настоящему нашему
философскому сообществу ещё предстоит. Сейчас же мы можем выразить своё
отношение к данному событию, и может быть высказать некоторые соображения
по некоторым, поднятым в книге проблемам. Я бы хотел обратить ваше
внимание, прежде всего, на две фундаментальные проблемы – на проблему
возникновения классической философии и проблему имманентного деления
истории философии. К примеру, начиная с первого очерка, где поставлена,
казалось бы, уже решённая проблема возникновения философии из опыта
мифологического сознания, читатель обнаружит принципиально иной подход к
ней и её решение, что философия, цитирую, «в ходе своего возникновения
становится познанием собственного философского предмета, причём именно
развитие этого всеобщего содержания, а не предшествующая философии
особенная форма сознания … есть действительная причина её появления на свет»
(С.12). А в последнем, 20 очерке, автор уже раскрывает «историческое развитие
философии … в форме четырёх эпох, где Античная философия образует эпоху
созерцания
непосредственного
тождества
бытия
и
мышления,
философствование средних веков и ренессанса – эпоху представления различия
бытия и мышления, философия нового времени (Бэкон – Шеллинг) – эпоху
мышления противоположности мышления и бытия, и, наконец, эпоха понятия
конкретного тождества мышления и бытия выступает как необходимый
результат всей истории философии.
Казалось бы, совсем незначительные различия в терминах, которые ещё не
совсем подготовленный к усвоению содержания классической философии
читатель может обнаружить в книге, для её автора играют важную роль, имеют
существенное значение, к примеру, познание и познавание, философия и
философствование, или тождество бытия и мышления и тождество мышления и
бытия. Именно этому читателю я бы рекомендовал внимательно прослушать
курс лекций по истории философии, прочитанного Андреем Николаевичем
Муравьёвым для студентов философского факультета РГПУ им. А.И. Герцена
(Это можно сделать, зайдя на сайт Владимира Евгеньевича Климентьева
Образовательный проект "ФИЛОСОФ&Я - школа мысли" http://philosophiya.ru/ ).
Чтобы показать генезис античной философии в его чистоте, т.е. в
незамутнённом филологическими привнесениями виде, автор книги заново
переводит практически все используемые им древнегреческие фрагменты и
тексты. Так, в третьем очерке мы узнаём, что в русском переводе известного
платоновского диалога «Софист» (см.: Софист, 263е) допущена существенная
неточность, из-за которой у читателя может возникнуть превратное впечатление,
будто бы термин «мышление» адекватен только форме диалога. На самом деле у
Платона в данном месте речь идёт о рассудочном способе мысли, не способным,
как он сам скажет в другом месте, ещё «владеть логосом» (см.: Пир 202а).
Именно по этой причине он раздвоен и об этом говорят за себя сами термины –
2
«диалогос» и «дианойя». Заметим также, чтобы ещё раз подчеркнуть значение
рассматриваемой нами книги, что практически все выдержки из произведений
классиков немецкой философии, также приводятся в переводе автора. Можно
встретить достаточно подробное пояснение, почему, к примеру, ideell следует
переводить словами «идейное» и «идейность», в чём сомневался, например, М.А.
Лифшиц, ибо, цитирую, «дух превосходит материальное и идеальное бытие, а
также их отношение … есть сама идейность, т.е. разумное мышление». Это
фрагмент из семнадцатого очерка (С.262).
На что бы я ещё хотел обратить ваше внимание, хотя об этом надо было бы
сказать, наверное, вначале. Важным моментом выхода книги является уже сам
факт, что она выпущена С-Пб-им издательством «Наука» в серии «Слово о
сущем».
Ведь слово, если воспользоваться выражением Льва Толстого, может быть,
конечно, детской забавой, а может быть серьёзным сознанием серьёзного народа.
Таковым, как известно, сущее слово и выступило в нашем царстве-государстве в
19 веке в форме серьёзного сознания классической русской литературы, к
художественным образам которой, заметим, автор книги довольно часто
обращается. Выступило это сущее слово, или разумное начало (логос) отнюдь не
случайно, почему оно и получило феноменологическое развитие в форме
религиозного самопознания у Достоевского, Лескова и, в особенности, Толстого.
И у нашего автора книги мы можем найти понимание истории русского народа
именно как, цитирую, «феноменологического процесса», или «необходимого
процесса образования разумного мышления» (С.320). «Дух русского народа», как
подчёркивает автор книги, вместе со строительством храмов Святой Софии,
Премудрости Божией практически сразу в трёх русских городах – в Киеве,
Новгороде и Полоцке «начал всё более сознательно стремиться» (С.319) к своей
разумной цели, к своей истине, почему и стало возможным как разумное
искусство, так и разумная форма религии. Так вот проблема необходимости
развития этого разумного начала как исконного начала самой русской почвы в
форме уже философского познания является самой что ни на есть насущной
проблемой национального образования, или образования нации. Эта проблема,
прежде всего, рассматривается автором в одиннадцатом очерке «Речи к русской
нации» и затем развивается в третьей части книги. И в заключении автор книги
ещё раз нам раскрывает бытие русского духа как ищущего для себя разумную
основу не только в форме искусства и религии, но ещё раз подчёркивает, что
«действительно современное образование» может быть построено не путём
модернизации, или подгонки под западные образцы, а на основе «настоящей
философии» (С.312). Настоящая философия, если внимательно читать десятый
очерк, – это не просто взятое в готовом виде содержание классической
философии от Фалеса до Гегеля, а заново рождённая из всего материала мировой
классической мысли единая и неделимая философия. Здесь ведь тот же момент
двойного отрицания, что и в разумном искусстве: Нет, я не Байрон, я другой, /
Ещё не ведомый избранник. То есть, это уже не греческая, не немецкая, а разумно
понятое, т.е. снятое, а значит сохранённое единое понятие философии. Этот
3
процесс, как показывает автор, уже стал осуществляться в деятельности
выдающихся русских мыслителей – М.А. Лифшица, Э.В. Ильенкова, Е.С.
Линькова, прежде всего, и от нашего философского сообщества зависит то, как
он дальше пойдёт: по прямой ли дороге, ведущей, как писал Гоголь, к
великолепной храмине, или, по-прежнему, кривыми путями-дорогами.