Украина и Россия: в зоне отчуждения.

Украина и Россия: в зоне отчуждения.
К критике политологической парадигмы современной украинистики.
Участие Украины в блоке ГУУАМ, организация маневров НАТО в Причерноморье и
Крыму, политика «деруссификации» восточных и южных регионов страны, невнятная
позиция в «югославском вопросе» – эти, и целый ряд других фактов, со всей очевидностью
свидетельствуют о том, что сегодняшняя Украина - недружественное России государство.
И этому обстоятельству есть ряд объяснений, главными из которых являются: боязнь
украинской экономической элиты утратить контроль над сырьевыми, промышленными,
человеческими ресурсами страны, в случае прихода в Украину российского капитала;
стремление коррумпированной политической элиты избежать ответственности в случае
восстановления властной вертикали с центром в Москве; нежелание части украинской
интеллигенции поступится материальными и социальными благами, происходящими из
независимого статуса украинского государства.
Между тем, в историческом, культурном, ментальном, и даже в языковом отношениях
(различия русского и украинского языков - меньше, нежели баварского и саксонского),
восточнославянские народы настолько близи друг другу, что единственным логическим
обоснованием их раздельного государственного существования оказывается враждебная
России политическая платформа1[1]. Сегодня в Украине к ее формированию активно
привлекаются носители местных и местечковых политических настроений, из Волыни и
Галичины, которые, в силу особенностей исторического развития своих регионов (в разные
исторические периоды эти земли входили в состав Польши, Австро-Венгрии, проч.),
рассматривают союзнические отношения Украины и РФ в качестве аналога оккупации края
тоталитарными империями XYI-XIX веков. Однако, в действительности, контроль над
развитием политической ситуации в Украине, по-прежнему, осуществляет украинское
провинциальное чиновничество2[2], сформированное годы советской власти, и ныне жестко,
Именно этим обстоятельством объясняется тот факт, что кто бы ни приходил к власти в
Украине в последнее десятилетие – бывший секретарь по идеологии ЦК КПУ Кравчук или
«красный директор» Л. Кучма – этот человек, как победитель Дракона в сказке И.Шварца,
неизменно занимает антироссийскую позицию.
1[1]
В свое время, кажется, Витте предупреждал: «Кто захватит Галицию, тот потеряет
Империю».
После революции 1917 года, большевики, дабы «навечно» прикрепить Украину к колеснице
российской политики, «подарили» Киеву целый ряд южнорусских губерний. В 1939 году
Сталин (видимо в отместку за неудачи в польской кампании периода Гражданской войны)
присоединил к Украине Галичину. В итоге государственная структура Украины пришла в
равновесное состояние и вопрос об ее уходе из зоны влияния Москвы – стал вопросом
времени.
С Белоруссией ситуация иная. Со времен ливонских рыцарей и Грюнвальдской битвы
белорусы стояли на страже рубежей земли Русской. Исторический опыт этого народа
сформировал «охранительное» общественное сознание. Именно поэтому белорусский народ
сумел породить такое явление, как феномен Лукашенко. И именно по этой причине теперь
создается союз Белоруссии и России.
Украинская бюрократия имеет ряд специфических особенностей. К числу которых
относится то обстоятельство, что она (на порядок больше, чем российская) пронизана
многочисленными корпоративными и родственными связями и, по существу, являет собой
2[2]
а порой – и жестоко – отстаивающее корпоративные интересы под «жовто-блакитными»
знаменами.
С другой стороны, правящая российская политическая элита и, связанный с ней,
крупный промышленный и финансовый капитал сегодня не имеют серьезных интересов в
Украине. И это также поддается объяснению. Экономическая ситуация в Украине в
настоящий момент настолько напряженна, что для ее стабилизации необходимы
существенные финансовые вложения (инвестиции в основной капитал). Причем, как в самых
развитых в промышленном (Донбасс, Днепропетровск), так и в самых благодатных в
природном отношениях (Новороссия, Крым) регионах. Как известно, инвестиции в основное
производство по определению имеют долгосрочный характер, а наибольшую прибыль
сегодня приносит трейдерская деятельность. Поэтому прагматичной российской
бюрократией Украина рассматривается, как конкурент на мировом рынке инвестиций, а
российский капитал интересует в ней исключительно выгодное транзитное положение3[3].
В силу сказанного, российский капитал и российская бюрократия время от времени
осуществляют незначительные финансовые вливания в различные маргинальные
образования в Украине (всякого рода «Русские общины», проч.) и в аналогичные им
общественные структуры в Москве. Подлинное назначение этого финансирования состоит, с
одной стороны, в «выпускании пара» пророссийски настроенного украинского населения, а с
другой – в организации перманентного политического давления на украинский
истеблишмент с целью оптимизации транспортировки российских углеводородов по
единый родственный клан, отделенный от остального народа стеной материального
благополучия и провинциальной кичливости.
С другой стороны, в отличии от российского, украинское чиновничество имеет четкую
региональную «окраску». Причем, местные «правила» бюрократической «игры», скажем, в
Донбассе резко отличаются от тех, что приняты в Крыму, и ни одни из них не похожи на
львовские или ужгородские. Отсюда - киевская политическая элита рассматривается
украинским провинциальным чиновником – лишь как «первая среди равных».
Вместе с тем, украинский чиновник «по определению» лоялен руководству, включая
киевское. Это обстоятельство входит в обязательный «кодекс поведения» украинского
чиновника, нарушать который – смертельно опасно. (Впрочем, последнее обстоятельство,
отнюдь не мешает любому региональному «лтдеру», по мере возможности, должностного
положения и сложившейся ситуации «накладывать руки» на «собственность» своих
«сюзеренов»). Воровать на Украине можно; критиковать руководство – нельзя, ибо, в
противном случае, «виновника» (пример премьеров П. Лазоренко, Е. Звягильского) не
уберегут от расправы (консолидированного натиска всего слоя украинской бюрократии) ни
высокое общественное положение, ни «приобретенные» капиталы, ни многочисленные связи
на разных уровнях чиновничьей пирамиды.
И здесь, кстати, возникает любопытная коллизия. Дело в том, что основные трубопроводы в Украине лежат
в ее Западных регионах. И поэтому сегодня крупный российский капитал скорее заинтересован поддерживать
националистически настроенную западноукраинскую политическую элиту, от который зависит бесперебойный
транзит углеводородов в европейские страны, нежели ориентированных на РФ восточно- и южноукраинских
политиков, ожидающих от Москвы, главным образом, финансовых вливаний.
3[3]
С другой стороны, представляется вполне ошибочной ставка некоторых российских
политиков на «русский капитал в Украине», как на гарант российских интересов в этом
государстве, ибо капитал - как понятие - по определению лишен национальной окраски, так
что, «выращенный» на финансовых вливаниях из России украинский капиталист, со
временем вполне может перебросить свои финансы в офшорные зоны и «забыть» свои
обязательства перед кредиторами.
территории Украины. В итоге, российские националистические движения в Украине
оказываются зеркальным отражением организаций украинских националистов; причем,
истинные политические задачи и тех, и других, не имеют ничего общего с подлинными
интересами, как украинского, так и российского народов4[4].
Впрочем, последнее обстоятельство российские и украинские правящие кланы волнует
мало.
Между тем, государству Россйскому, российскому и украинскому народам жизненно
необходимы тесные союзнические отношения. И вот почему.
Исторически сложилось так, что Россия формировалась, как крупная континентальная
держава - один из основных экспортеров (в разные – различного) сырья на мировые рынки.
Россия по своей природе (см. Н. Бердяева) - конгломерат разноязыких (культурно и
цивилизационно нетождественных) народов, объединенных крепкой государственной
властью. У истоков формирования российской государственности находится Киевская Русь,
возникшая на торговом пути «из варяг в греки».
В историческом плане, окончательный разрыв Украины и России означает разрушение
исторической преемственности российской государственности и, тем самым, ставит под
сомнение ее легитимность. Украинская же сторона в этом случае не обретает ровным счетом
ничего, поскольку лишается опоры на многовековой опыт совместного государственного
строительства российского и украинского народов и возвращается к временам запорожского
казачества.
В социальном смысле, государственное разграничение братских народов, их
политическое противостояние создают исторический прецедент, способный спровоцировать
разрушение общероссийского социума (если украинцы и русские не сумели ужиться в
едином государстве, то, что в нем делать татарам, грекам, цыганам, чувашам, якутам и т.д., и
т.п.?), подрывает веру людей в незыблемость государственных институтов, что очевидным
образом не способствует консолидации общества и укреплению, как российской, так и
украинской государственности5[5]. При этом, негативное восприятие русскими украинцев, и
наоборот, ведет к раздвоению - как российского, так и украинского - общественного
сознания, что уже имеет и, с неизбежностью, будет иметь далеко идущие ментальные
последствия.
В геополитическом и военно-стратегическом смысле, разрыв России с Украины
обнажение южного и юго-западного флангов обороны РФ, их открытость для сухопутного
(как известно, наиболее действенного) проникновения извне и, как следствие, предполагает
возрождение в полном объеме «восточного вопроса». В сложившейся ситуации, Россия
теряет военно-стратегическую инициативу не только в Кавказском регионе и в Закавказье
Здесь необходимо уточнение. Русское движение Украины сформировалось
непосредственно после развала Советского Союза, в период, когда украинские националисты
(особенно на Западе Украины) прибегли к действиям, которые трудно оценить иначе, нежели
геноцид русского народа. Субъективно, большинство активистов Русского движения
Украины – бескорыстные, самоотверженные, принципиальные люди. Однако сегодня их
потенциал расходуется именно в тех целях, о которых сказано выше. И ответственность за
указанное положение дел несут российская бюрократия и российская экономическая элита.
4[4]
Последнее особенно наглядно выглядит на примере Украины, где, в отличии от России, все финансовые,
материальные, миграционные ets потоки ориентированы не столько на центр – Киев (как в России – в Москву),
сколько за пределы державы; а региональные политические и экономические элиты, публично высказывая
абсолютную лояльность действующей государственной власти, в практике хозяйственной жизни
руководствуются, главным образом, «местными» (своекорыстными) «обычаями и установлениями».
5[5]
(неужели «подвиги» Шамиля Басаева были бы возможны, если бы сохранялся союз Украины
и России?)), не только в бассейне Черного и Каспийского морей, но и в бассейне
Средиземноморья и на Ближнем Востоке (где находятся мировые запасы нефти и газа), и
даже - при определенных условиях - по всему периметру своих южных рубежей. Украина же
в этом случае приобретает статус самой крупной в Европе в территориальном смысле, но
достаточно слабой в военно-техническом отношении «суверенной» державы, на развитие
внутриполитической ситуации в которой сможет оказать влияние любая заинтересованная в
этом сторона.
В геоэкономическом аспекте, потеря Россией Украины, с одной стороны, ведет к
появлению еще одного крупного конкурента РФ на сельскохозяйственных рынках и рынках
труда Центральной Европы, Балкан, в бассейнах Дуная и Черного моря (кто не помнит
сигареты «Opal» и консервированный болгарский перец?), а, с другой, - существенно
ограничивает возможности РФ по закреплению на причерноморском перекрестке торговых
путей (имеются в виду Центрально-Европейская, Мало-Азиатская и Ближне-Восточная
перспективы). С точки же зрения Украины, обрушение экономических связей с Россией с
неизбежностью ввергает этот край в перманентный экономический хаос, свидетелями чего
все мы сегодня являемся.
Наконец, в гуманитарном смысле, (об этом говорят общедоступные данные украинских
статистических источников), развал союза Украины и России, приводит население –
особенно Восточной Украины – на грань физического уничтожения, утраты национальной
самоидентификации, разрушения привычной среды обитания Человека. А перед Россией во
весь рост встает проблема «соотечественников за рубежом», проблемы «приграничных
территорий, регуляции миграционных потоков, обострения преступности, разрушение
нравственных основ существования общества и т.д., и т.п.
Иными словами, интересы российского и украинского народов и интересы их
политических и экономических элит в настоящее время решительно разнятся: правящие
страты указанных государств заинтересованы в государственном размежевании украинцев и
россиян, а народы – в объединении.
Нищета экономизма.
В России существует устойчивое представление о том, что Украину можно
«принудить» к союзу с РФ экономическими мерами. И, казалось бы, для этого мнения есть
все основания: специфической особенностью экономики Украины является чрезвычайная
энергоёмкость промышленного производства, причем своих источников электроэнергии в
стране не хватает; с другой стороны, в виду отсутствия серьезной сырьевой базы, экономика
Украины переживает перманентный топливный кризис. Естественным поставщиком
энергоносителей для Украины является Российская Федерация. При этом, по мнению ряда
ведущих отечественных и зарубежных аналитиков, ни один мировой поставщик
энергоресурсов не сможет заменить Россию на топливно-энергетическом рынке Украины
даже в отдаленной перспективе.
В этой связи, у ряда российских политиков создается иллюзия возможности, путем
оптимизации менеджмента рынка топливно-энергетических ресурсов, изменить расстановку
сил на политическом и экономическом Олимпе в Украине и, тем самым, - в частности –
повлиять на положение русско-культурного населения в этом государстве (читай:
ограничить миграционные потоки, обрушившиеся на РФ).
Вот почему на всех российско-украинских саммитах последнего времени стояли три
основные проблемы: 1. Полное закрытие Чернобыльской АЭС с перераспределением ее
нагрузки на мощности РАО ЭС; 2. Обеспечение транзита российских углеводородов в
Западную Европу; 3. Выплата украинских долгов за энергоносители.
К настоящему времени первая проблема, похоже, уже решена. В Сочи, и в Москве,
Кучма и Путин, Ющенко и Касьянов договорились о закрытии Чернобольской АЭС. Не так
давно, в Киев даже организовал «торжественное мероприятие», посвященное этому
событию, на которое пригласил российского премьера Касьянова6[6].
Однако пойдет ли закрытие ЧАЭС на пользу украинскому потребителю?
Как показывают события в Приморье, РАО ЭС работает едва ли эффективнее Оптового
рынка. К тому же, по большому счету, украинский потребитель не имеет средств для оплаты
электроэнергии: все равно какой – российской или украинской. Между тем, массовое
закрытие нерентабельных украинских электростанций, с неизбежностью последующее вслед
за приходом на украинский рынок РАО ЕС, высвободит тысячи рабочих мест. Причем, вслед
за электростанциями «цепная реакция» пойдет по целым отраслям украинской
промышленности. В итоге, в новой ситуации «веерные отключения» электроэнергии будет
осуществлять не уже Тимошенко, а Чубайс.
Сегодня, в сложной политической ситуации, сложившейся после обнародования
депутатом Морозом скандальных заявлений президента Украины (в связи с исчезновением
журналиста Гонгадзе), на встрече с российскими предпринимателями, Кучма заверяет
Россию в том, что украинским правительством «продуманы жесткие механизмы контроля за
выполнением принятых решений». Но, честно говоря, верится в это с трудом. И не только
потому, что Кучма и его окружение, много раз обманывали Россию прежде. Просто трудно
поверить в то, что, обладающая всей полнотой политической власти в стране, украинская
политическая элита без боя сдаст командные позиции в такой ключевой отрасли экономики,
как энергетика. Тем более, что возможностей для сопротивления у нее теперь (поклон
Для того, чтобы понять значимость этого события, следует иметь ввиду специфику украинского рынка
электроэнергии. Дело в том, что, до самого недавнего времени, в соответствии с украинским
законодательством, местные производители электроэнергии были обязаны, прежде всего, поставлять свою
продукцию на т.н. Оптовый рынок, с которого она распределялась по потребителям. Цены на Оптовом рынке
устанавливало государство (читай: киевские чиновники), а украинский потребитель оплачивал электроэнергию
уже с «государственной наценкой».
6[6]
Разумеется, что большинству украинских граждан такие платы оказывались не по силам. Поэтому, в частности,
в малых шахтерских городах Донбасса рядовые обыватели предпочитали просто не платить за электроэнергию.
В ответ украинские производители электроэнергии практиковали «веерные отключения» жилых поселков; а
шахтеры, в свою очередь, переставали отгружать электростанциям уголь. В итоге круг замыкался.
Однако, при всех обстоятельствах, государство (читай: украинская бюрократия) оставались не в убытке,
поскольку в любой момент были в состоянии «надлежащим образом» «отрегулировать» цены на рынке
энергоресурсов. В конечном счете, существовавшее положение вещей устраивало и украинских
энергопроизводителей, т.к. перераспределение средств на Оптовом рынке производилось не в зависимости от
качества их работы, а в связи с личной пробивной способностью их руководителей, между тем, как «сырье» для
своего производства, в большинстве случаев, поступало к ним из транзитных труб.
Далее. Продукция Чернобыльской АЭС составляет примерно 6% от общего объема потребления
электроэнергии в Украине. Цифра, казалось бы, небольшая. Но, если иметь в виду напряженное состояние
украинской экономики, то закрытие ЧАЭС с неизбежностью ведет к дисбалансу на рынке потребления
электроэнергии.
И в этот момент Чубайс предлагает Кучме свою продукцию.
В принципе, российская электроэнергия – дешевле украинской. Поэтому приход РАО ЕС на украинский рынок
на практике означает его обрушение. Со всеми выходящими из этого обстоятельства негативными
последствиями: закрытием нерентабельных электростанций, снижением уровня занятости населения и т.д., и
т.п.
В итоге, в не столь отдаленном будущем украинская промышленность окажется «посаженной» на российскую
энергетическую «иглу». К чему и стремится российская экономическая элита.
Касьянову!) – более чем достаточно7[7].
(К слову сказать, полная остановка ЧАЕС потребует восемь лет. А сколько времени
нужно Чубайсу для того, чтобы доказать украинскому потребителю неэффективность
российского менеджмента? Спросите у жителей Приморья!)
В сущности, Россия сегодня берет на себя ответственность за положение дел в
энергетическом комплексе Украины. Причем, российский предприниматель намеревается
играть на «чужом» экономическом пространстве одновременно против украинских властных
структур, формирующих (и постоянно меняющих) здесь «правила игры», украинского
бизнеса и, в конечном счете, неплатежеспособного украинского народа.
Много ли, при таких условиях, у России шансов на успех?
Потанин, Чубайс, Касьянов и Путин полагают, что много…
Относительно условий транзита российских углеводородов в Западную Европу можно
сказать следующее.
Не секрет, что, по данным украинских же источников, все наиболее крупные состояния
в этой стране были «сделаны» на основе «несанкционированного забора газа» и
нефтепродуктов из российских транзитных труб8[8].
Ни тогда, ни ныне украинское правительство не в состоянии было контролировать
разворовывание российской собственности - как ввиду коррумпированности местного
чиновничества снизу до верху, так и потому, что решительные действия в указанном
направлении с необходимостью ведут к коллапсу украинской промышленности9[9].
С другой стороны российское правительство также не имеет возможности изменить
сложившейся порядок вещей, т.к. в этих условиях наиболее радикальная мера «закручивание газового вентиля» фактически означает перекрытие основного источника
пополнения бюджета страны.
Так в правительстве Касьянова возникла идея строительства «обходного газопровода»
Не случайно, непосредственно после сочинской «встречи в верхах», в украинском
парламенте возник вопрос о деятельности российско-украинских масс-медийных СП (в
соответствии с украинским законодательством, российские средства массовой информации
могут издаваться в Украине только совместными предприятиями (как будто собственно
украинские издания в этой стране кто-нибудь читает!)) и целый ряд российских газет –
«Комсомольская правда», «Труд», проч. потерпели в этой связи серьезные убытки.
7[7]
8[8]
Истоки этой ситуации – вполне понятны.
В виду малой платежеспособности отечественного потребителя, в первые годы ельцинского
правления (впрочем, как и теперь) российские производители нефти и газа предпочитали
сбывать свою продукцию в странах «дальнего зарубежья». В результате, в большинстве
государств СНГ возник дефицит углеводородов. Отличие Украины от других стран
Содружества состояло в том, что через ее территорию проходили транзитные газопроводы. В
это время в Украине разворачивалась вакханалия всеобщего воровства. И неудивительно,
что в сложившейся ситуации наиболее «предприимчивые» украинские «бизнесмены» нашли
наиболее простой способ решения возникшей проблемы: забор российского газа и нефти из
транзитных газо- и нефтепроводов.
В этом смысле показательно, что, когда, после сочинского саммита на высшем уровне,
Кучма принял решительные меры по пресечению забора российского газа, в частных
квартирах Донецка и Харькова в тот же день упало давление газа в кухонных плитах.
9[9]
по территории Белоруссии10[10]. (Собственно речь идет о строительстве даже не одной, а
двух веток газопровода, совокупная пропускная способность которых сопоставима с
аналогичными показателями «украинской» «трубы»).
Однако пикантность ситуации заключается в том, что, одновременно с утверждением
проекта строительства «обходной ветки», Путин заключил в Европе соглашение об удвоении
поставок российских углеводородов в этот регион11[11]. Таким образом россияне
обеспечили европейскую поддержку своим начинаниям, а Польша и Соединенные Штаты
Америки вынуждены были отступить от первоначальной (жестко проукраинской) позиции в
данном вопросе. Между тем, необходимость удвоения российских поставок в Западную
Европу гарантирует украинский криминалитет от убытков в связи с реализацией
«обходного» проекта, а это, в свою очередь, означает, что возможности российского влияния
на изменение политической ситуации в Украине путем «закручивания вентиля» газовой
трубы можно рассматривать теперь, как вполне виртуальную перспективу.
Что же касается украинских долгов за энергоносители, то это – вещь совершенно
эфемерная. Причем по ряду причин. И, прежде всего потому, что, несмотря на некоторое
улучшение экономических показателей в уходящем финансовом году, Украины сегодня не
имеет никакой реальной возможности их выплатить. И поэтому на протяжении всего
периода своего существования правительство Ющенко было вынуждено прибегать к
различным псевдо-экономическим ухищрениям.
Так, скажем, в начале осени 2000 года в киевской и московской прессе активно
обсуждался вопрос об оплате украинского долга путем передачи России контрольных
пакетов акций некоторых украинских предприятий. Несколько позже, при подготовке
сочинской встречи «в верхах», украинская сторона выступила с заявлением о том, что
основным потребителем российских энергоносителей в этой стране являются
негосударственные кампании и потому – мол Украина не должна производить выплаты по
их счетам. Указанные демарши преследовали вполне очевидную цель: погасить
государственный долг Украины путем организации инвестирования (вложений в основной
капитал) не самых рентабельных украинских предприятий.
В Сочи Путин и Кучма пришли к компромиссу: Россия получила в управление 51%
акций украинского отрезка трубопровода в счет погашения украинских долговых
обязательств. И это явилось половинчатым решением, ибо, с одной стороны, сам по себе
факт владения контрольным пакетом акций отнюдь не гарантирует российских
производителей от «несанкционированных заборов» газа из транзитных труб; а, с другой, поскольку «счетчики» (приборы, измеряющие давление в газопроводах) и по сию пору
находятся вне территории (читай: вне контроля) Украины (т.е. в РФ и Западной Европе), в
Как известно, противниками этой идеи выступили Польша и Туркменистан (главным образом, из желания
«насолить» России). Польша запретила строительство газопровода на своей территории, а Ниязов договорился
с Кучмой о поставках на Украину туркменского газа по демпинговым ценам.
10[10]
Россия вполне смогла бы «сломать» договоренности туркмен-баши и Кучмы, назначив плату
за транзит газа из Туркменистана на Украину по своей территории, сопоставимую с разницей
между стоимостью российского и туркменского газа. Но Путин предпочел договориться со
станами Западной Европы о признании РФ – основным поставщиком углеводородов. Таким
образом, проблема украинской «трубы» из внутреннего дела СНГ выросла до масштабов
общеевропейской.
Правда, некоторые украинские экономисты полагают, что в России нет достаточного
количества газа, для того, чтобы выполнить данное соглашение в полном объеме. Между
тем, в связи с перманентным кризисом на Ближнем Востоке, государства Западной Европы
высказали живую заинтересованность в осуществлении указанного проекта.
11[11]
случае необходимости, украинский долг может быть доведен до критической отметки
одними техническими мерами12[12].
Короче говоря, у Украины в настоящее время нет реальной возможности
расплачиваться по своим долгам. Более того, это государство не в состоянии предложить
существенное материальное обеспечение своего долга. Поэтому украинские долговые
обязательства, по определению, не являются действенным инструментом влияния на
изменения политической ситуации в этой стране.
Впрочем, в последнем вряд ли возникнет необходимость: по данным украинских
источников, у Украины нет денег для оплаты не только текущих поставок российского газа,
но и для расплаты за демпинговые поставки Туркмен-баши.
12[12]