Домашние проблемы шестилеток и школа
реклама
Домашние проблемы шестилеток и школа Предметом жалоб психологу бывает обычно отношение шести-семилетних детей к младшим братьям и сестрам. Это отвержение младших можно проследить и по рисункам, изображающим семью. Дети становятся мелочно требовательны к маленьким. Они отбирают у них свои игрушки, не принимают в свои игры, пытаются воспитывать малышей, не считаясь ни с обстановкой, ни с их возрастом. Все это крайне беспокоит родителей, они пытаются оградить младших от нападок, объяснить старшему недопустимость такого отношения к брату или сестре. Они ведут долгие и совершенно бесплодные разговоры с шестилетним ребенком о том, что он старший, должен защищать маленького, уступать ему. Часто шестилетку наказывают за недопустимые выходки. К сожалению, эта борьба родителей за права младшего ребенка приводит лишь к повторению неприятных конфликтов между детьми. Шестилетний ребенок, получив очередную взбучку, с новой энергией обрушивается на младшего. Поэтому нужно просто переждать трудный возраст. Сложности в воспитании, хотя в это и нелегко поверить, обычно исчезают бесследно, если они вызваны именно спецификой возрастного развития. Иногда родителям трудно решиться на наиболее эффективную в этом случае меру воспитания — оставить ребенка в покое. Если он ищет контактов с матерью — не надо ему в этом отказывать, если сегодня «важничает» — «подыграйте» ему. Мы провели исследование семейных отношений шестилетних детей. Для этого использовалось интервью с родителями шестилеток, причем проводили его в форме свободной беседы и вопросы варьировались в зависимости от разных обстоятельств: степени доверительности взрослого человека, его заинтересованности и внимательности к проявлениям ребенка, даже от состава семьи, ведь если есть другие дети, то необходимо выяснить и то, как наши шестилетки относятся к младшим братьям или сестрам. Однако основной вопрос, стержень беседы оставался неизменным — возникли ли какие-либо изменения в домашнем поведении ребенка в последние месяцы перед поступлением в школу и в первые школьные недели и месяцы? Этот вопрос мы редко задавали прямо (такова особенность подобного рода методов психологического исследования). Иногда этот вопрос, скажем, звучал так: «А он не стал вас раздражать дома, ведь, наверное, с ним сейчас трудно?» Но и такая форма вопроса часто не приводила к желаемому результату. Родители настойчиво повторяли, что ребенок стал много читать, очень увлекается дидактическими играми, ложится спать по часам, а зубы чистит без напоминаний. Проблем нет. Что ж, может быть, и бывают такие дети. (Я не встречала.) Но, скорее, из подобной беседы можно почерпнуть другую информацию. В такой семье наверняка родители очень строги в отношении режимных правил, содержание и теплота человеческих отношений, может быть, уступают здесь место форме и норме. Это плохо? Ни в коем случае! Просто сразу возникает предположение о том, что и в школе ребенок будет стремиться точно исполнять конкретные указания, а если возникнет содержательная, живая беседа, дискуссия, промолчит, удивляясь, как учитель позволяет другим детям так кричать. О таких детях речь впереди. Сейчас мы хотим подчеркнуть лишь тот факт, что беседа с родителями — неоценимое средство предугадать школьные трудности ребенка. Однако большая часть родителей с искренней заинтересованностью откликается на разговор о ребенке. Эти беседы дают огромную информацию о малыше. Наиболее характерной для поведения шестилетнего ребенка дома, как и в школе, является «игра во взрослого». Вот, например, одно из проявлений такой игры. В доме собрались гости. Отмечают именины хозяйки. Ее внук, шестилетний Коля, тоже оказался за столом. Он почти ничего не ест, чинно сидит, стараясь своим поведением подчеркнуть соответствие ситуации. На него же по-прежнему никто не обращает внимания. Идет обычная застольная беседа. Вдруг мальчик вступает в разговор: «Бабушка, между прочим, меня обожает. Она так мне и говорит: “Я без тебя жить не могу”». (Обратим внимание на это «между прочим» — ведь это чистое резонерство, желание обратить на себя внимание, приобщиться ко взрослой беседе, побыть взрослым.) Воспользовавшись общей недоуменной паузой, Коля скороговоркой рассказывает два анекдота. В его изложении они совсем не смешны, так как главное для него — не передать суть рассказываемого, а побыть в роли рассказчика анекдотов, ведь именно так принято вести себя за столом. В данном случае поведение ребенка хотя бы безобидно. Порой желание проявить себя может привести к грубости, бестактности. Если такие выпады нечасты, на них просто не следует обращать внимания. Подрастет ребенок — и эти манерничанье и кривлянье, как называл их Л.С. Выготский, пройдут. Стремление быть среди взрослых, быть «принятым» взрослыми естественно для шестилетки. Но, может быть, ребенок этим стремлением компенсирует отсутствие общения со сверстниками или дефицит внимания со стороны родителей. Вот и получается, что вполне извинительная детская шалость может быть и симптомом взросления, и «звоночком» о надвигающихся трудностях во взаимоотношениях со взрослыми. В любом случае учителю необходимо обратить внимание на этого ребенка в школе. Если он мало общается с одноклассниками, надо постепенно включать его в детский коллектив. Часто жалобы родителей касаются неподчинения детей привычным домашним требованиям. Это наиболее «мягкая» форма трудностей в воспитании шестилетних детей. Ребенок неожиданно для родителей перестает выполнять те требования, которые еще вчера не вызывали никаких трудностей. «Настя, чисти зубы и иди спать», — говорит мама, уверенная, что через десять минут Настя будет в кровати и надо будет пожелать ей спокойной ночи и выключить свет. «Есть, товарищ командир!» — говорит Настя, «отдавая честь», поворачивается и солдатским шагом уходит. Через десять минут мать находит ее сидящей возле телевизора. «Настя, что я тебе сказала? Марш спать!» Настя вновь «отдает честь», и, если мать не проследит, все повторится. Шестилетки в ответ на привычные требования ведут себя странным образом — они не возражают, не спорят, не обсуждают требования родителей. Это подросток в ответ на требования пойдет на конфликт, на ссору, скандал; шестилетка же «бесконфликтен», он избегает исполнять требования, но не обсуждает их. На первый взгляд такое поведение не укладывается в наши представления о стремлении шестилетних детей к правилосообразному поведению. Эта, казалось бы, парадоксальная ситуация объясняется спецификой возрастного кризиса развития. Всякий кризис (и кризис шести-семи лет в том числе) имеет как бы две составляющих — одна обращена в будущее, она конструктивна, созидательна, положительна; другая представляет собой резкое отрицание прошлого, она деструктивна, разрушительна, негативна. В кризисе перехода от дошкольного к школьному детству созидательная его сторона выражается в готовности ребенка вступить в новые отношения с окружающими. Домашняя же, семейная жизнь теряет для ребенка смысл. К счастью, эта потеря смысла временна, преходяща. В шесть лет ребенок готов исполнять любые правила от «нового» взрослого. Домашние правила для него «не писаны». То, что требует мама, необязательно, она не является для ребенка носителем правила. Только в школе ребенок готов исполнять указания учителя. Причем там он будет копировать взрослого абсолютно во всем — и походку, и интонацию речи, а не только способы сложения чисел или слияния букв. Вот один из курьезных примеров такого «раздвоения». Девочка оказалась ученицей в классе, где учительницей была ее мама. В школе это обстоятельство никак не проявляло себя. Дочка-ученица вела себя по-школьному. Она во всем подчинялась школьным правилам, ничем не отличалась от других учеников, называла мать по имени и отчеству. Но вот однажды дома мать, заглянув в ее тетрадь, велела исправить что-то. Девочка отказалась: «Она нам этого не задавала». В сознании девочки как бы существовали два образа — учительницы и матери. Ее не смущало, что это один и тот же человек. Она охотно подчинялась учительнице, но категорически отказывалась выполнять требования матери, тем более относящиеся к школьным проблемам. Этот случай кажется поразительным, уникальным. Однако нам известно еще о двух подобных ситуациях, в которых дети именно таким образом относились дома к своим мамам-учительницам. Приведем другой пример. Шестилетняя Марина занимается музыкой. Дома ей помогает мать. Когда дочь ошибается, мать замечает это и просит исправить. Девочка играет еще раз, повторяя ошибку. Мать вновь просит сыграть правильно. Тогда девочка бросает играть и, повернувшись к матери, со слезами на глазах говорит: «Ты меня не любишь!» Мать в недоумении. Почему? Ведь разговор шел о неправильной ноте, при чем здесь «любишь — не любишь»? Если попытаться «расшифровать» такие эпизоды, окажется, что для девочки уже раздельно существуют сферы отношений с матерью и делового взаимодействия с другими взрослыми, например, с учительницей музыки. Поэтому, когда мать берет на себя роль учителя, дочь возражает доступным ей способом, в данном случае — слезами. Ведь став учительницей (даже на несколько минут), мать как бы перестала быть любящей и все прощающей. Теперь становится понятным и частое нежелание ребенка делиться со своими родителями школьными впечатлениями. Родители в первые школьные дни с огромным интересом и ревностным вниманием расспрашивают своих первоклассников о первых школьных успехах: «Как ты себя вел?», «Тебя никто не обижал?», «А что сказала учительница?». С важным видом шестилетний ученик отмахивается от этих вопросов: «Я же сказал — нормально!» Дескать, не приставай. В экспериментальной школе на предсентябрьском собрании родителей попросили записывать впечатления детей о первых днях в школе. На третий день пришлось дать детям домашнее задание — рассказать родителям о своих впечатлениях. До этого «строгого» учительского приказа дети (не все, конечно) отказывались сколько-нибудь полно говорить с родителями о своих школьных радостях и неудачах. Зато после получения домашнего задания родители жаловались уже на другое: дети требовали, не считаясь ни с чем, чтобы родители писали и писали их бесконечные рассказы, чтобы все детские «а я ему говорю...», «а Мария Ивановна мне сказала...» были зафиксированы максимально точно. Дети не соглашались ни с каким редактированием своих произведений: «Нам сказали, что ты должна все точно записать, вот и пиши, как я говорю!» Конечно, далеко не все шестилетки так «отрываются» от родителей в этом возрасте. Многие робкие, тревожные дети, наоборот, став школьниками, в первые месяцы кажутся особенно зависимыми от матери. Появляются столь раздражающие детские капризы. Например, Аня, привыкшая к тому, чтобы мать поцеловала ее перед сном, пожелала спокойной ночи, делает из этого милого вечернего прощания мучительную бесконечную процедуру. Она не отпускает мать, держится за нее, на каждую попытку встать и уйти говорит почти со слезами: «Ты меня разлюбила!» Что это? Ведь раньше не приходилось замечать за Аней такой плаксивости и склонности «выяснять отношения». Такое поведение — еще одно возможное проявление взросления. Девочка «выросла» из привычных, «безусловных», не обсуждающихся отношений с матерью. Собственная взрослость пугает ее. Переход в новый, взрослый мир привлекает, манит, но страшно вступить в него, оторваться от материнских рук, страшно завтра пойти в школу и вновь остаться там одной, вновь быть взрослой. Это нормальное для всякого (и для многих взрослых) стремление к новому и одновременно боязнь нового. Просто в этом случае боязнь пересиливает именно дома (в школе девочка весела и вполне благополучна). Мы уже говорили о всплесках, особой увлеченности детской игрой. Вот Андрей — в школе он ведет себя как большой, дома вдруг лезет под стол и «кукарекает», громко смеется и носится по квартире, махая «крыльями». Это тоже своеобразная реакция на свое взросление. Как должен реагировать учитель, узнав о таком поведении ребенка дома? Такая неадекватность домашних проявлений может быть симптомом растущей тревожности, неуверенности ребенка в своих силах. «Лечением» в этом случае должны стать поддержка, поощрение, похвала. Причем не надо обманывать ни себя, ни ребенка. Поддержка не требует незаслуженных похвал. Ребенок, как правило, знает, чего стоит его работа, поэтому здесь надо вести себя с ним предельно честно. Но во всякой самой неудовлетворительной работе можно найти за что похвалить: «Посмотри, вот эта буква — самая лучшая, здесь у тебя получилось отлично! Постарайся в следующий раз, чтобы таких красивых букв у тебя было побольше!» В этом случае ребенок будет вполне удовлетворен. Да, действительно, получилось неважно, но один раз удалось — значит, получится еще раз! В приведенном примере учитель «не заметил» кривых и кособоких букв, но обратил внимание на то, что удалось. И оценил лучшее. Этот простой прием одновременно решает две проблемы — поддерживает ребенка в его стараниях и обеспечивает вполне адекватное оценивание. Ребенок в шесть лет всецело доверяет учителю, поэтому с ним легко договориться. Важно только удержать эту ноту взаимной заинтересованности в общем деле, помочь ребенку обрести уверенность в себе. Казалось бы, это — набившие оскомину, затертые слова: «помочь обрести уверенность в себе». Но как часто нам не хватает минуты, секунды, чтобы взглянуть на ребенка, улыбнуться ему и тем напомнить, что он не забыт, что его заботы — общие, что все будет хорошо! Родителям же в этом случае следует посоветовать одно — потерпеть. И капризы, и «дикие» игры со временем пройдут, если ребенок уверится в своих возможностях, силах, почувствует себя могущим, умеющим. А ведь для него все это означает — быть достойным. Возникновение тревожности при обучении шестилеток требует для своего преодоления совместных усилий учителя и родителей. Одной из крайних «школьных» форм тревожности является «хроническая неуспешность», описанная А.Л. Венгером. Как правило, в ее истоке лежит неуспешность случайная, а часто — завышенные претензии родителей к школьным делам их ребенка. Неудачи приводят к неверию в свои силы, что мешает ребенку выполнить даже легкое задание. Слишком часто с этой неуверенностью в себе малыш приходит из семьи, именно поэтому так важно представлять себе домашнюю ситуацию, попытаться как можно больше узнать о семейных требованиях, ожиданиях родителей. Но тревожность может возникнуть и с началом обучения, при недостаточной готовности ребенка к школе. Тогда неизбежные неудачи могут привести к растерянности, ученик думает не о содержании задания, не о решении, а заранее переживает предстоящую неудачу. Возникает порочный круг, который чем дальше, тем сложнее разомкнуть. Здесь необходимы совместные усилия учителя и родителей. Нельзя ругать ребенка за неудачи, нельзя сравнивать его с другими, более успешными детьми. Надо шаг за шагом показывать ему, что он уже умеет, что должен сделать, чтобы учиться лучше. Еще одной часто встречающейся проблемой шестилеток являются трудности обучения письму, которые возникают из-за недостаточного развития мелкой моторики (то есть умения управлять тонкими движениями пальцев и кисти руки). При этом родители стараются как можно больше заставлять ребенка писать. Это не лучший способ исправить почерк. В этом случае хороших результатов можно добиться, научив ребенка вязать спицами. Конечно, это лучше делать дома. При этом следует использовать толстые спицы и нитки. Этот совет бывает совершенно неожиданным для родителей. Они поначалу могут принять его с иронией, особенно родители мальчиков. Придется терпеливо объяснить им, что вязание — хорошее развивающее пальцы упражнение. Может в этом случае помочь (особенно мальчикам) и мелкая «мужская» работа — забивание гвоздей, выпиливание, выжигание. Но эти виды упражнений требуют большого количества подсобного материала и менее эффективны. Полезны также рисование, особенно раскрашивание, лепка. Причем надо стараться, чтобы ребенок больше внимания уделял мелким деталям, подробностям работы. Занятия же непосредственно письмом должны быть в этом случае сведены к самому необходимому минимуму. И вновь напомним о поощрении: «Смотри, вот эти две буквы просто отличные, они такие красивые!» (а все остальные кривые взрослый просто не должен замечать!). Повторяем: оценивая работу такого ребенка, ни в коем случае нельзя сравнивать с другими, а нужно показывать его достижения: «Вчера у тебя еще не получалось, а сегодня уже гораздо лучше». Это обязательно должно быть доведено и до сознания родителей. Мы часто сталкиваемся со странной родительской философией: ребенку жить среди людей, его там никто не будет хвалить, пусть привыкает к критике. Это одно из самых жестоких заблуждений «образованных» родителей. Как правило, именно с приходом ребенка в школу такая позиция активизируется. Последствия такого отношения к ребенку непредсказуемы, но, как правило, всегда плачевны. Кстати, расплачивается за нее не только ребенок, но и сами родители, но много позже. Что же может произойти в этом случае? Первым «звонком» является нарушение отношений ребенка со сверстниками. К своим друзьям он начинает относиться так же критично, как относятся к нему. Причем, с присущей этому возрасту склонностью к резонерству, дети делают это неумело и для других особенно обидно, часто — оскорбительно. А результат известен — теряются дружеские связи со сверстниками. Недостаток общения приводит к стремлению привлечь к себе внимание. В новой обстановке, особенно если нет рядом папы с его всеразъедающей иронией, ребенок самым бессовестным образом хвастается. Может возникнуть здесь и шутовское, демонстративное поведение, лишь бы заметили, лишь бы взяли в компанию, хоть в роли шута, клоуна. К подростковому возрасту ирония и критика начинают изливаться уже и на родителей, а те недоумевают: откуда в нем столько желчи?! Ребенок может выбрать себе достаточно экзотический способ самоутверждения. Мы, например, наблюдали мальчика восьми лет, которого невозможно было оторвать от зеркала. Он действительно был хорош собой, но наблюдать, как он прихорашивается, было довольно странно. Родители же возмущались: «Перестань, отойди от зеркала!» — и удивлялись, откуда он у них такой взялся, раньше ведь этого не было. Действительно, раньше не было, но когда в шесть лет его отдали в школу и он, ища похвалы и поддержки, показывал дома свои тетради, мать хваталась за голову и доставала свои. Сохраненные бабушкой, они были действительно идеальны. Папа смущенно отмалчивался — его почерк никогда не был идеальным. В ответ папа находил у ребенка уже «мамины» недостатки. Теперь малышу доставалось и за них... Не стоит продолжать, но именно в этой семье нам впервые пришлось услышать особенно аргументированное обоснование такого критического подхода к воспитанию. До школы ребенка воспитывают в основном в семье. (Детские сады пока выполняют лишь функцию «хранения» детей. Там воспитывающим фактором является скорее контакт с другими детьми, чем общение с воспитателями.) С поступлением в школу ситуация меняется — ребенок попадает в широкое социальное окружение, которое предъявляет ему свои требования. Он будет осваивать новые сферы человеческой деятельности, включаться в новые коллективы, учиться принимать или отвергать новые для себя идеалы и ценности. Это движение в мире людей далеко не всегда будет успешным, бесконфликтным. Но всякому человеку требуется мужество, чтобы идти дальше, преодолевать встречающиеся трудности, и, чтобы не растратить это мужество, надо чувствовать за плечами крепкий тыл — любящую семью. Так почему же именно в шесть лет надо вдруг отказать ребенку в этой помощи? Почему так скептически слушает мать, как учитель хвалит ее ребенка? Почему старается его безусловный успех превратить в шутку, обесценить его? Что ж, придется долго убеждать такую маму, что ее дело — хвалить, поддерживать, помогать. По поводу этого последнего рассуждения можно предположить по крайней мере два типа возражений со стороны учителя. · Во-первых, родители скорее склонны перехваливать своего ребенка, что-то среди них редко встречаются критически настроенные. · Во-вторых, вы все время говорите о каких-то идеальных семьях, где есть и папа, и мама, и оба, похоже, не алкоголики. Ну что ж, оба возражения следует принять, хотя, напомним, речь идет не обо всех проблемах взаимоотношений семьи и школы, а лишь о разных трудностях разных шестилеток. Что касается перехваливания, то речь об этом впереди, хотя, забегая вперед, скажем, что внешне поведение ребенка может быть весьма похожим. Теперь о трудных семьях, так называемых «неблагополучных». Это наша общая беда. С такой семьей, конечно, не найти общего языка. Пьющая мать, даже выслушав все советы, конечно, палец о палец не ударит, чтобы помочь своему ребенку. Значит, здесь вся тяжесть воспитания и коррекции ляжет на учителя. Конечно, у такого ребенка вряд ли обнаружится высокий уровень интеллектуального развития. Однако причины, как правило, здесь не генетического характера. В этом случае мы встретимся, скорее, с так называемой «педагогической запущенностью». А значит, нужны индивидуальные занятия, причем с самого начала обучения, пока реальное отставание еще невелико. Лучше брать таких детей в школу позже, возможно, в семь лет в класс шестилеток. Такая практика еще не распространилась у нас. Однако при некоторой настойчивости педагогов и администрации этого можно добиться. Здесь уместно вспомнить и о дублировании первого года обучения. Кстати, дублирование тем эффективнее, чем младше ребенок. Думается, что при необходимости следует оставлять детей на второй год и в классе шестилеток, но только если есть твердая уверенность, что это пойдет ребенку на пользу. Оговоримся: наша отечественная школа сегодня категорически отказывается от второгодничества. В целом мы разделяем эту точку зрения, но есть ситуации, когда необходимо выбирать для ребенка наиболее адекватные формы продолжения обучения. Видимо, необходимо признать, что в исключительных случаях можно рассматривать и возможность дублирования первого класса. У детей из неблагополучных семей рано возникают и трудности в поведении. Одна из причин заключается, к сожалению, в непрофессионализме педагогов. Ребенок из такой семьи, как правило, малопривлекателен, он неряшлив, не умыт и т.п. И вот в детском саду воспитатель невзлюбил такого ребенка. По-человечески — объяснимо, профессионально — абсолютно недопустимо. Дети вслед за любимой воспитательницей изгоняют такого ребенка из своей среды. Вот и оказывается он отвергнутым, сколько себя помнит. И начинает кулаками требовать уважения и признания. С таким опытом приходит он в школу. Но здесь есть еще возможность переломить ход событий: новый коллектив, новый учитель, новые требования дают ребенку шанс найти свое место среди других людей, обрести так необходимый каждому опыт успеха. Вообще опыт удач, опыт признания — необыкновенно эффективный способ воспитания. К сожалению, он используется крайне редко. Если дети увидят, что такой ребенок принят учителем, его ценят, уважают его мнение, они с радостью станут копировать отношение учителя. Исследование учительского стиля поведения обнаруживает, однако, что неблагополучные дети даже выбором места для них в классе почти сразу исключаются из сферы учительского внимания. Учителя бессознательно избегают приближаться к ним во время урока, игнорируют во внеурочное время. Вслед за учителем и дети как бы перестают замечать такого ребенка, а тот старается привлечь к себе внимание драками, выкриками на уроке, нарушением дисциплины. Даже в таком, казалось бы, безнадежном случае многое зависит от учителя. Хватило бы ему только желания. Итак, мы вкратце охарактеризовали домашние проблемы шестилетних детей. Конечно, эта характеристика не может быть полной. Более подробно и конкретно разговор о взаимодействии учителя и родителей в деле воспитания ребенка пойдет дальше при описании конкретных типов шестилеток. Но, повторимся, нам представляется необходимым дать учителю прежде всего понимание, объяснение проблем воспитания и обучения шестилеток, а уж потом — описание. Только в этом случае каждый педагог сможет ответственно принимать решение в своей профессиональной деятельности, а не искать выхода из трудностей методом проб и ошибок. Ведь ошибки педагогов очень дорого стоят. Катерина ПОЛИВАНОВА. Из книги «Такие разные шестилетки»
