ПОНОМАРЕВА Т. Г. Деликатная тема. Гигиена в армии

реклама
Т. Г. Пономарева,
журналист, член Московского общества испытателей природы
(г. Москва, Россия)
Гигиена в Великой армии Наполеона
«Это деликатная тема!», - слышишь всякий раз от историков и медиков,
военачальников и ветеранов последних войн. Действительно, тема «Военная гигиена»
лишена героического пафоса, что не мешает ей, тем не менее, на протяжении нескольких
тысячелетий оставаться жизненно важной.
В начале XIX в. население Франции насчитывало около 27 млн. чел. Молодежь до 20
лет составляла 41%, что, впрочем, не решало проблемы рекрутского набора [23, c. 119].
Призыву подлежали холостяки в возрасте 20-25 лет. Физически крепких среди них
оказывалось немного. Французы, особенно жители южных кантонов, страдали от
хронического недоедания, вследствие которого у них были развиты такие болезни, как
цинга, туберкулез, желудочно-кишечные заболевания. На воинскую службу не
принимались неграмотные и малорослые - ниже 160 см. В итоге, отбора не проходили от
51 до 63% призывников. 2/3 от общего количества рекрутов поставляли покоренные
страны-сателлиты: Италия, Бельгия, Голландия, Швейцария, Австрия, Пруссия, Дания,
Испания, Португалия, Сан-Доминго и многочисленные германские графства и княжества.
Но призыв с каждым годом увеличивался. В 1808 г. ряды наполеоновской армии
пополнили 160 тыс. новобранцев, в 1812 г. их уже было 280 тыс., в том числе более 80
тыс. поляков [5, с. 259].
Если потери французов в 1791-1802 гг. составили 500 тыс. человек, то в 1803-1815 гг.
уже 900 тыс. [6, c. 119]. Ответственность за столь высокие потери в немалой степени
лежала на военно-санитарной службе. «Медицинское образование во Франции «на нуле», бил тревогу профессор анатомии Феликс д’Азир, призывавший к созданию новых кафедр
гигиены и клинической хирургии [23, c. 1155]. Еще тревожнее звучали выводы комиссии
Конвента: «Госпитали - это очаги заразы и смерти». В 1794 г. был принят декрет об
«Организации санитарной службы в армиях и госпиталях». По новым госпитальным
нормам на 100 пациентов полагался 1 врач, 4 хирурга, 2 фармацевта и 8-9 санитаров [23, c.
65]. Главному фармацевту поручался санитарно-гигиенический анализ воды и пищи.
Открывались новые медицинские школы, горячо обсуждалась необходимость
профессионального обучения санитаров, росло число распоряжений по проблемам
гигиены, но заметного улучшения в этой сфере во время наполеоновских войн не
произошло. Еще больше осложнило ситуацию проведенное Наполеоном в 1801-1804 гг.
резкое сокращение числа военных хирургов. Тем не менее, опыт, полученный
французскими врачами в ходе непрерывных войн, позволял французской военной
хирургии считаться в начале XIX в. самой передовой в мире. Лейб-медика Доминика
Ларрея мир знал не только как выдающегося хирурга, создателя военной «скорой
помощи» - «летучих амбулансов», но также и величайшего гуманиста. Однако хирургов в
армии не хватало, операции проводились наскоро обученными, не всегда трезвыми
аптекарями. Из-за отсутствия антисептиков и болеутоляющих выживала лишь малая часть
прооперированных.
В самом начале военной карьеры Наполеон оказался во главе полураздетой армии.
Изможденные лица говорили о хроническом недоедании. Потрясенный Наполеон закупил
для всей армии недельный рацион хлеба, мяса, бренди и 18 тыс. пар обуви. Со временем
император стал уделять задачам снабжения все меньше внимания: «Эти маловажные
вопросы должны интересовать лишь чиновников». Но, готовясь к войне с Россией, он
вновь, не жалея денег, занялся проблемами обеспечения армии и созданием госпиталей.
Накануне перехода Немана Наполеон говорил в обращении к своей армии: «Здесь мы
во всем нуждаемся, там у нас будет все» [15, c. 82]. Но провиант в ранцах был быстро
съеден и в корпусах начался голод. Хирург вюртембергской дивизии Генрих Роос
вспоминал: «В первые же дни за Неманом общая нужда вызвала крупнейшие
беспорядки… И уже здесь кавалеристы и лошади начали страдать поносом… Почти все
жаловались на недомогание, усталость и невозможность сесть на коня…, но в случаях
отказа в ход пускалась палка» [15, c. 14, 25]. 12 августа 1812 г. газета «Литовский курьер»
опубликовала меры по борьбе с дизентерией. Строгая диета допускала в употребление
только овсяный суп, каши из риса и ячменя, а также чай из перечной мяты и полевых
цветов. Рекомендовались клизмы из крахмала и льняного семени с шафранно-опийной
настойкой, а при сильных резях - спиртовые компрессы и тепло на живот [1, с. 217].
Однако, оголодавшие больные без разбору набрасывались на прокисшее пиво, соленые
огурцы, крыжовник, смородину, яблоки, колбасу, водку, лук, ветчину [15, c. 35]. Только
при переходе Ковно-Вильно из строя выбыло 30 тыс. воинских чинов и 10 тыс. лошадей
[1, c. 218]. Подвижные госпитали практически отсутствовали. Ослабленных больных
безжалостно бросали, и они, покинутые всеми, умирали в жестоких мучениях [1, с. 216].
Громадный обоз, стада быков, походные госпитали - все осталось далеко позади. Больные
и раненые не получали должного ухода. Мяса и муки хватало только на гвардию, что
вызывало возмущение других корпусов. Вода из стоячих озер и болот, мясо больных
животных лишь усиливали «очень беспокойную болезнь» - дизентерию [27, c. 35]. В
виленских монастырях и костелах экстренно открывались госпитали. Условия там были
чудовищные. Ничем не прикрытые больные лежали на полусгнившей соломе или прямо
на каменном полу в невыразимой грязи, т.к. они испражнялись и мочились под себя, и
нечистот никто не убирал [1, с. 221].
Тем временем, условно здоровая часть армии двигалась форсированным маршем на
восток. Дневной зной и холодные ночи лета 1812 г., непригодная вода, нехватка
продовольствия, скученность и антисанитария в лагерях лишали сил не только
новобранцев, но и крепких, ко всему привычных ветеранов. Из-за несоблюдения правил
личной гигиены эпидемия дизентерии стремительно распространялась. Зрелище верениц
солдат, вышедших из походных колонн и обреченно сидящих на корточках у обочин
дорог, не вязалось «с бодрыми реляциями о победоносной кампании против русских
варваров» [16, с. 111]. Обозы с медикаментами безнадежно отставали, а злостный недуг
охватывал все новые корпуса. «Строго говоря, медицинский корпус не существует», неохотно признавал Наполеон [25, с. 140]. В Витебске Великая армия не досчиталась уже
150 тыс. чел., в основном, из союзных войск.
Все острее ощущалась нехватка продовольствия. Особенно тяжело приходилось
передовым инонациональным корпусам. Рожь, ячмень, гречиху варили, не обмолачивая.
Вместо соли в ход шел порох, вместо масла - сальные свечи, усиливавшие диарею. Г.
Роос, находясь в карауле, ел ягоды можжевельника. В ночь перед Бородино людям и
лошадям ничего не дали, не было завтрака и в утро битвы. Вечером после боя суп
приготовили только для раненых [15, c. 42]. Хирург Де ла Флиз отмечал: «Закололи быков
и лазаретные повара занялись стряпнею… только раненые из гвардии пользовались
хорошей пищей, армия же терпела недостаток и голод». Три дня в немецких корпусах не
раздавали продовольствия. «Приходилось жить припасами, найденными на мертвых
русских» [17, c. 183]. «Французские лагери являют собой отталкивающее зрелище. Они
завалены трупами лошадей, из коих многие уже освежеваны… вся армия Мюрата
последние 12 дней ела одну конину без соли и хлеба… Конина составляет единственную
пищу неприятеля, но многие не могут ее есть из-за производимых ею поносов», - доносил
Александру I английский советник Вильсон [3, c. 76, 83].
Коленкур в отчаянии писал: «…санитарное управление существует только на
бумаге» [13, c. 252]. Очевидно, по этой причине «главный санитар» Великой армии
генерал-лейтенант де Нансути был отстранен от должности и отправлен из Москвы в
Париж. Заменил его инспектор санитарной службы Рене Деженет (1762-1837) - блестящий
хирург, автор научных трудов, далеко опередивший свое время в вопросах профилактики
и гигиены. 10 декабря 1812 г. ученый оказался в русском плену. За помощь русским
раненым император Александр I признал доктора «некомбаттантом» и распорядился
передать его французской стороне. Вскоре прославленный медик вновь занимал прежнюю
должность в армии [14, c. 117]. Деженет был не единственным, кто, находясь на самом
верху военной иерархии Великой армии, честно делил трудности и лишения со своими
солдатами. «В каком ужасном состоянии находится французская армия... На офицеров
страшно смотреть, они все искалечены… Мой желудок ничего не варит, но все это
пустяки», - записал 22 декабря 1812 г. в Вильно главный генерал-интендант Дюма [17, c.
463]. Ларрей сообщал жене: «Все мы находились в таком истощении и бесчувствии, что
едва могли узнавать друг друга… глаза и сила так ослабли, что трудно было глядеть и
сохранять равновесие… Руки наши примерзали к рукояткам; слезы леденели на щеках… Я
еще никогда так не страдал… И мы еще далеко не у конца наших бедствий…» [20, с.
340].
Перед походом в Россию Наполеон, убежденный в целительной силе вина, приказал
заготовить этого природного антисептика 8 млн. бутылок и 2 млн. бутылок бренди. Но
транспортные проблемы свели эти усилия на нет: винные обозы за армией не поспевали
[14, c. 73]. Опасаясь пить воду, Анри Бейль (будущий писатель Стендаль) употреблял в
Москве плохое, обнаруженное где-то его слугой вино. Солдаты Старой Гвардии
ежедневно получали к обеду полбутылки вина. Тем удивительнее тот факт, что в Кремле
перед уходом армии из города уничтожили 2 тыс. бутылок вина [11, c. 152]. Сделано это
было во избежание злоупотреблений Молодой гвардии, остававшейся в Москве для
подрыва Кремля и монастырей.
Москва привела французов в восхищение: «Это столица европейского уровня» [4, c.
191]. «Госпитали в Москве достойны наиболее цивилизованного народа в мире», - отмечал
Ларрей [17, c. 98]. Оставляя город через пять недель, Наполеон, сам того не сознавая,
расписался в варварстве своей армии: «Москва - клоака нечистот и заразы. Все
уничтожено!.. Оставляю эту помойную яму - Москву в добычу нищим и ворам, а сам иду
на Кутузова…» [2, c. 260]. Город и в самом деле «представлял зрелище ничем не
изобразимое, могущее привести самого бесстрашного человека в ужас и содрогание. От
самой Крестовской заставы вплоть до Кремля, по большим улицам и переулкам, лежали в
беспорядке груды мертвых тел неприятельских и лошадей, так что пройти пешком не
было возможности… Между трупов и развалин блуждали жители Москвы» [11, с. 244].
Уцелевшие от пожара дома оказались до последней степени загажены: «В доме французы
пакостили на полу в мраморном зале и войти туда не было возможности… Гадили прямо
на драгоценных паркетах великолепных залов» [2, c. 258]. После ухода завоевателей по
улицам древней столицы бродили бездомные собаки, в руинах расплодились полчища
крыс - разносчиков чумы и бешенства. Водоемы, колодцы, туалеты, кухонную утварь и
посуду приходилось тщательно обрабатывать известью. Многие ополченцы, первыми
приступившие к очищению Москвы, погибли от заразных болезней [19, c. 118]. К апрелю
1813 г. в Москве и Московском уезде было сожжено и погребено 56 811 человеческих
трупов и 31 664 скотской падали [12, c. 42].
19 октября 1812 г., нагрузив сорок тысяч повозок награбленным добром, 100тысячная армия двинулась из Москвы [18, c. 206]. Стремясь прихватить как можно
больше «сувениров», мало кто запасся едой и теплой одеждой. Только поляки и
подопечные Коленкура со знанием дела заготовили все необходимое. «Лучше всех
выглядела Старая гвардия. О ней заботились больше всего, гордая и прекрасная,
мужественная и бодрая с виду, отлично обмундированная, богато снабженная
съестными припасами… поверх ранцев 3-4 белых хлеба, фляжки с водкой…» [19, c. 79].
Такой блестящий вид гвардия имела, благодаря особому отношению к ней императора.
Положение других воинских подразделений Великой армии, особенно на подходе к
Березине, было удручающим. «Уже было невозможно отличить генералов и офицеров;
как и солдаты, они были одеты во все, что им попало под руку. Зачастую генерал был
покрыт плохим одеялом, а солдат - дорогими мехами… потеряв лошадь, кавалеристы
сохраняли попону, перепачканную и прожженную. Длинная колонна призраков … люди
уже три месяца не меняли одежды и белья, их заедали вши», - писал офицер кирасир
Тирион [17, c. 304]. В свою очередь, рядом каждый день брился ледяной водой Анри
Бейль, не забывавший чинить белье и обмундирование и поражавший этим окружающих.
Проходя 29 октября мимо Бородинского поля, французы увидели «мрачное
напоминание о суетной тщете» - 30 тыс. не погребенных тел своих товарищей, среди
которых ползали чудом выжившие, «почерневшие, словно дикие звери» раненые [15, c. 75].
Обозам пришлось стать биваками на этом страшном поле битвы среди мертвых. Еще в
начале кампании Л. Фонтэн с горечью отмечал: «…несмотря на стремительное
отступление, русские смогли похоронить всех своих раненых, умерших по дороге. Эти
люди, которых мы считаем варварами, весьма заботятся о своих раненых и почитают
своим долгом похоронить мертвых, а мы - цивилизованные, оставляем погибать без
помощи, и не утруждаем себя погребением» [10, с. 40].
По приказу Наполеона всех больных и раненых забрали из Можайска, но это не
спасло несчастных. При первой же возможности от них избавились. Останки пришлось
сжигать самим жителям. В Можайском уезде было погребено 60 тыс. людских и 30 тыс.
конских трупов [12, с. 8]. В Базилианском монастыре разлагались 7500 человеческих
трупов. Окна с выбитыми стеклами затыкались обрубками человеческих тел. Среди
смрадных руин бушевала зараза [21, c. 257]. В Смоленске из-за неубранных тел с новой
силой вспыхнул тиф. 28 октября в Верее у дороги похоронили умершего от тифа генерала
фон-Денгера [15, c. 83]. В Вильно от тифа умерло 20 тыс. солдат и 2 тыс. офицеров.
Для Беларуси, бывшей на протяжении 176 дней ареной многих боев и стычек,
последствия были еще трагичнее. В окрестностях Лепеля эпидемией тифа оказалось
охвачено все местное население. От эпидемий вымирали целые деревни. Нередко местное
население скупало зараженную одежду, чистило ее и пускало в ход. Причину таких
рискованных операций можно понять – уж очень красивы были военные мундиры. На
смотрах и парадах корпуса выглядели блестяще, на деле же «…форма обмундирования
тесна, неудобна и негигиенична. Тяжелые кивера и каски вызывали болезни головы, глаз,
ушей. Стягивание живота и короткие мундиры способствовали завалам
(непроходимости кишечника. - Т. П.) и другим болезням брюшной полости… кирасы на
солнце раскалялись…» [1, с. 101]. Все это в полной мере относилось и к военному
обмундированию всех европейских государств. Из-за него погибли свежие, полные сил
подкрепления, высланные в декабре из Вильно на помощь гибнущей Великой армии.
Диарея лишала несчастных последних сил. Ни в письмах, ни в воспоминаниях этой
«деликатной» темы практически не касались. В лагере под Лесной, после Рудни
«…большинство многочисленных больных, оставленных армейским корпусом, умирало от
злостного поноса… Грустно было видеть, как офицеры и солдаты лежали по лагерю
больные; понос захватил их настолько сильно, что нельзя было производить ученья, более
того, едва возможно было нести обычную службу. Все дома были наполнены больными,
многие умирали, а в самом лагере замечалось такое беспрерывное беганье из фронта, как
будто всем полкам сразу дали слабительного» [15, c. 86]. В суровых условиях
отступления болезнь причиняла мучительнее физические страдания, но гораздо страшнее
были унизительные проявления недуга на глазах у всех. Один из участников русского
похода вспоминал: «Перспектива погибнуть в самой страшной нужде самым жалким и
позорным образом преследовала как страшный кошмар» [8, c. 120].
Наполеон говорил: «Для войны необходимо хорошее здоровье, которое ничем не
может быть заменено». В походе ночлег императору заранее готовили понтонеры.
Вырыв в земле большое прямоугольное углубление 10х20х2 футов, они заваливали его
бревнами и поджигали. В огороженном частоколом прогретом пространстве можно было
находиться даже в сильный мороз в одних мундирах. На Бородинском поле большая
палатка полководца имела несколько комнат и клозет. Спал он в удобной складной
кровати на волосяных матрасах и под чистыми простынями. Кровать изобрел и
запатентовал придворный слесарь Ж. И. Десуше. Наполеон, ценивший в походной жизни
простоту и надежность, приобрел их целых три. На одной из них он скончался 5 мая 1821
г. на острове Св. Елены. Император ел дважды в день, всегда немного и очень быстро,
выпивая по пол бутылки красного вина, разбавляя его водой. Засыпал легко. При
приступах горячности успокаивал себя анисовыми леденцами, нюханьем табака и запахом
одеколона, которого потреблял до 60 флаконов в месяц [18, c. 223]. Фляжка с «кельнской
водой» - лучшим средством «прояснения ума на поле брани» - постоянно находилась у
него за голенищем сапога. Когда нужда прихватывала Наполеона на марше, он сходил с
лошади, четыре спешившихся кавалериста вставали к нему спиной и брали мушкеты с
примкнутыми штыками на караул [19, c. 390]. В России здоровье 43-летнего императора
крепче не стало. К уже существовавшим болезням прибавились геморрой, запоры, спазмы
желудка. «Вода, воздух и чистота – вот моя аптека», с гордостью говорил Наполеон. Но,
император скромничал. Врачей он уважал и лечиться любил. При нем всегда находились
лучшие медики и императорская походная аптечка. Повара готовили его любимые блюда.
Одевался «по погоде» и дрожать начал только во время поспешного бегства. И то не от
мороза…
Наполеон мог прослезиться при виде страданий одного человека, оставаясь
безучастным к лишениям целой армии: «У меня нет времени мучиться переживаниями и
раскаиваться подобно другим». Наполеон, не сделавший ничего для подготовки армии к
зимнему отступлению, резко обрывал каждого, кто пытался открыть ему глаза на бедствия
солдат: «Я не требую таких подробностей». Когда ему начали перечислять потери при
Березине, он взорвался: «Зачем Вы хотите лишить меня спокойствия?» [9, c. 477]. 5
декабря император, бросив армию в Сморгони, через 12 дней прибыл в Париж.
Дороги России были политы кровью, потом, слезами и … тем, что долго еще
представляло смертельную опасность для населения громадных территорий, ставших
ареной боев и маршрутов военнопленных. Позже военный историк Клаузевиц отметит,
что в окончательном разгроме Великой армии были повинны недостатки системы
продовольственного снабжения … но более всего - небрежение к требованиям санитарии
[22, с. 140].
К весне 1813 г. у Наполеона была уже новая четырехсоттысячная армия. «Смелые, но
неопытные солдаты - это наилучшая предпосылка для победы. Добавьте по чарке водки
перед тем, как отправить их в бой, и вы можете быть уверены в успехе», - цинично
рассуждал полководец о 16-летних юнцах, насильно загнанных в его армию [23, c. 59].
Военная жандармерия отлавливала рекрутов по всей Европе. Весной 1813 г. в госпиталях
государств Рейнского союза и на дорогах Германии от болезней и лишений у Наполеона
умерло 100 тыс. человек, в том числе 30 тыс. рекрутов [25, c. 149].
Общие потери участников наполеоновских войн составили 3,2 млн. человек, из
которых более 70% погибли от эпидемий и голода [4, c. 368]. Умерших от болезней было
в четыре раза больше, чем убитых и погибших от ран [22, c. 270].
В 1943 г., в самый разгар Второй мировой войны, генерал Шарль де Голль в книге
«Франция и ее армия» подвел итоги воинских подвигов своего предшественника:
«Наполеон оставил Францию подавленную морально, оккупированную врагами,
обескровленную и в меньших границах, чем он ее получил… Он употребил во зло чувство
патриотизма и самопожертвования французов и покрыл Европу могильными плитами,
посыпал пеплом и утопил в слезах…» [25, c. 164]. Таково скрывающееся за красивым
фасадом героических повествований отталкивающее и страшное лицо войны. О нем не
говорят и не часто пишут, но историческая военная антропология исследует не
доблестного героя, а человека со всеми подробностями его жизни.
Литература
1. Бернацкий,Н. Устройство военно-санитарной части в 1812 г. / Н. Бернацкий //
Военно-исторический сборник. – 1913. - № 3-4.
2. Благовещенский, Г. Наполеон I Бонапарт / Г. Благовещенский. - СПб., 2010.
3. Вильсон,Р. Дневники и письма 1812-1813 гг. / Р. Вильсон. - СПб., 1995.
4. Военная энциклопедия в 8 томах. - М., 2001.
5. Голденков,М. Наполеон и Кутузов. Неизвестная война 1812 года / М. Голденков. –
Мн., 2010.
6. Говард,Д.Н. Международные санитарные конференции 1851-1938 гг./ Джонс
Норманн Говард – Женева, 1975.
7. Кастелло,А. Наполеон. Биография / Андре Кастелло. - М., 2008.
8. Ливен,Д. Россия против Наполеона: Борьба за Европу, 1807-1814 гг. / Доминик
Ливен. - М., 2012.
9. Людвиг,Э. Наполеон / Эмиль Людвиг. - М., 1998.
10. Лякин,В.А. Белорусские поля сражений 1812 г. / В. А. Лякин. - Мозырь, 2009.
11. Володин В. Недаром помнит вся Россия / В. Володин, В Левченко. - М., 1987.
12. Отечественная война 1812 года в Подмосковье. - М., 2011.
13. Сборник 1812 год. Войска генерала П. Х. Витгенштейна в боях на санктпетербургском направлении. – Бородино, 2012.
14. Попов,А.И. Медицинская служба Великой армии / А. И. Попов. Эпоха 1812 года. ГИМ. – 2012. - № 10.
15. Роос,Г. С Наполеоном в Россию. Воспоминания врача о походе 1812 г. / Генрих
Роос. – СПб., 1912.
16. Проскурин,Б.М. Об армейских болезнях в начале XIX века / Б. М. Проскурин //
Материалы Международной научной конференции. - М., 2010.
17. Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев / сост. Ю. А. Лимонов. - Л.,
1991.
18. Сироткин,В.Г. Отечественная война 1812 года / В. Г. Сироткин. - М., 1988.
19. Страшун,И.Д. Русский врач на войне / И. Д. Страшун. - М., 1947.
20. Тарле,Е. Нашествие Наполеона на Россию / Е. Тарле. - Л., 1940.
21. Труайа,А. Александр I. Северный сфинкс / А. Труайа. - М., 2003.
22. Урланис,Б.Ц. История военных потерь (историко-статистическое и следование) /
Б. Ц. Урланис. - СПб., 1994.
23. Barnett,C. Bonaparte / C. Barnett. - NY., 1979.
24. Dictionnaire Napoleon sus la direction de Jean Tulard. – Paris, 1987.
25. Gaulle De,Charle. La France et son Armee / Charle De Gaulle. - Beyrouth, 1943.
26. Ноrne,Alistair. Napoleone, Master of Europe 1805-1807 / Alistair Ноrne. - London,
1979.
27. The Letters and Despatches of the First Napoleon. Captain D. A. Bingham 3 vol. London, 1884.
28. Rose,J.H. The Personality of Napoleon / J.H. Rose. London, 1912.
Скачать