С точностью до запятой

С точностью до запятой
Почему-то почти все, с кем ни доводилось когда-нибудь говорить о
жизни и работе доктора ветеринарных наук, лауреата Государственной
премии, Героя Социалистического Труда, профессора Анатолия Ивановича
Лопырина, непременно вспоминают один горький, почти страшный факт его
биографии.
..В шестидесятых годах довольно молодой, но широко известный чабан
из Кочубеевского района (назовем его по прошествии времени просто М) выступил на всю страну с очередным широкомасштабным почином, мода на
которые в приснопамятные хрущевские времена была воистину всесильной:
три окота – в два года! Немедленно вслед за этим заявлением вокруг имени
чабана поднялся вселенский шум одобряющих голосов, и лишь Лопырин
выступил против: матки, утверждал он, будут истощены тремя окотами, а
полученный от них приплод окажется почти нежизнеспособным. Об этом и
рассказал в своем выступлении на одном из московских совещаний чабан,
получивший к тому времени Золотую Звезду Героя в присутствии первого
секретаря ЦК КПСС.
– Вот тебе – со свойственной ему грубовато-наивной прямотой во
всеуслышание брякнул Никита Сергеевич, – и надо дать профессора! А его –
в фельдшера. К тебе...
Затем – заседание парткома института, решительно «отмежевавшегося»
от заявлений Лопырина, угроза исключения из партии и увольнения с работы, обструкция со стороны многих недавних коллег... Всё это – результат
необдуманного заявления Н. Хрущёва, ещё более подорвавшего и без того
далеко не богатырское здоровье Анатолия Ивановича. И, наверное, последовавший в своё время инфаркт, оборвавший жизнь шестидесятилетнего
ученого – тоже одно из последствий развернутой тогда по своеобразному
хрущевскому «сигналу» травли Лопырина.
А ведь был Анатолий Иванович человеком воистину незаурядным! Ещё
до войны, будучи совсем молодым кандидатом наук, создал работу о про1
блемах многоплодия овец. Применение его теоретических разработок и
выводов на практике быстро дало прекрасные результаты. Увы, – война
многое изменила. Он сам пошёл в военкомат, отказавшись от предложенной
ему брони...
В ноябре сорок второго года был тяжело ранен. Полгода Пролежал в
госпитале и в итоге – полная слепота на оба глаза. Вернувшись в Ставрополь,
пришёл в свой институт овцеводства и козоводства, где трудился до начала
войны. Его взяли – не из одной ли только жалости? – на прежнее место, но
лишь на половину ставки. И вскоре выяснилось: настоящий учёный остаётся
им в любых ситуациях! Вместе с женой Ниной Викторовной он добился
вскоре таких научных результатов, о которых не могли даже мечтать иные
наши селекционеры, пользовавшиеся мировым признанием! Не мне, дилетанту в вопросах разведения овец, анализировать важность его научных
изысканий, но с уверенностью могу сказать главное, он поднял наше
сельскохозяйственное животноводство до уровня, которым мы гордились
потом десятилетия, повторяя всем знакомый лозунг: «Овцеводство – марка
края».
Вспоминаю такой случай. Однажды в институте Лопырин показал мне,
как журналисту, только что подготовленную к печати очередную статью.
Прочитал я её вслух, чтобы и сам автор имел возможность ещё раз
прослушать написанное. А написано было добротно, в литературной правке
статья не нуждалась, как говорится, при всём желании придраться было не к
чему. И лишь одна запятая при чтении заставила меня споткнуться.
Показалось, что она стоит не на своем месте. И как же, признаться, я был
удивлён, когда вечером того же дня в редакцию позвонил Лопырин.
– Вы правы, – сказал он, – большое спасибо за замечание. Я
проконсультировался со специалистами... – и он вдруг начал... извиняться за
то, что заставил меня читать «сырую» статью!
Мелкий факт, говоря по совести, а вот почему-то засел в памяти на многие годы... Может, потому, что человек этот и в мелочах не мог позволить
2
себе ни единой фальшивой или лживой нотки, даже самого слабого намёка
на возможность какой-то непорядочности. Жил, если так допустимо
выразиться, с точностью до запятой, не делая для себя никаких поблажек.
... Каждый раз, проходя мимо дома № 5 по переулку Зоотехническому,
невольно останавливаю взгляд на мемориальной доске, установленной на его
стене: здесь, в Ставропольском научно-исследовательском институте овцеводства и козоводства, многие годы работал Анатолий Иванович
Лопырин. Именно здесь сумел он продвинуть далеко вперёд овцеводческую
науку, что под силу, наверное, не обыкновенному человеку, а только титану.
Люди тоже проходят мимо здания, скользят нелюбопытными взглядами
по мемориальной доске. Но далеко не все из них знают, какой научный и
чисто человеческий подвиг кроется за скупыми её строками.
Вот на этом, ловлю себя на мысли, и следовало бы – за недостатком
места и времени – поставить точку. Тем более что сегодня мне надобно ещё
съездить по делам к одному человеку. Сесть в автобус «двойку» и выйти из
него на остановке, которая называется «Переулок Лопырина»…
Хорошо, что жил среди нас этот человек.
Хорошо, что есть дом и улица, хранящие для потомков его чистое имя.
Ну, а что касается тех самых «трёх окотов в два года» – Прав оказался
Анатолий Иванович. «Эксперимент» с грохотом провалился, но на сей раз
никаких дискуссий и разборок не было.
3