prod-1131-pervayachkarina

Глава 1. Взгляды на антисемитизм нерелигиозных евреев и друзей Израиля.
1.1. Л. Черняк (Метафизические размышления о природе антисемитизма (в связи с
работой Д. Шейнина «Об антисемитизме и его причинах»).
На написание Л. Черняком этих размышлений его сподвигла книга Д. Шейнина "Об
антисемитизме и его причинах" и вся работа Черняка является опровержением
теории Шейнина. Черняк считает, что все работы авторов, которые не
рассматривают метафизическую составляющую антисемитизма - обречены на
тавтологическое заключение. То есть анализируя этот феномен, авторы таких
произведений приходят к выводу, что причина антисемитизма - иудаизм и
следовательно, евреев не любят за то, что они евреи. По мнению Черняка, и
Шейнин, и все обсужадемые им авторы начинают исследование антисемитизма не с
той отправной точки. Задаваясь вопросом: "Что такого в евреях, чего нет в не
евреях?", исследователи не рассматривают "таковость" не евреев, а следовательно и
их суждения о "нетаковости" евреев являются лишь отвлеченной идеей, а
следовательно антисемитизм - это не что иное как неразумная, иррациональная
фобия.
По Шейнину, главный фактор "иррационального страха перед еврейством" - это
факт избранности еврейского народа, который для не евреев является угрозой
свободе воли, так как он недостаточно интерпретирован и утверждает
существование еврейского Бога. Таким образом, все не евреи не знают, чего им
ожидать от этого Бога и Его народа, и еврейский народ, как носитель избранности и
является воплощением этой угрозы.
Но Черняк опять же поддает сомнению эту теорию по упомянутым мною в начале
причинам. Во-первых, он пишет о том, что непонятно, почему вклад еврейского
народа оценивается как угроза свободе остальных народов, а во-вторых,
избранность евреев является центральным понятием иудаизма, а следовательно
Шейнин опять же утверждает, что причиной антисемитизма является иудаизм, то
есть то, что евреи - это евреи. Но суть этой проблемы заключается в том, почему
евреев воспринимают именно так. Шейнин пишет, что избранность, как ее следует
понимать (дарование евреям
Богом особой роли в жизни человечества),
неизвестна большинству не евреев, а следовательно воспринимается ими как что-то
сверхчеловеческое, неизвестное и демоническое, возможно, враждебное всему
человеческому роду. Учитывая то, что во всех религиях с мотивом избранности
народа существует некая сверхчеловеческая сила, яснее причина такой ненависти к
евреям не становится. У Шейнина можно найти два ответа на этот вопрос. Первая
его версия достаточно тривиальна: "людей пугает то, что им непонятно". А вторая
утверждает, что евреи изначально воспринимаются, как "другие" и все остальное
отношение к ним, к их религии и их избранию является следствием этого факта. То
есть избрание евреев не евреям видится "особенно темным и пакостным", потому
что они "другие". Такой вывод является лишь констатацией феномена
антисемитизма, а не его объяснением.
Все заключения Шейнина уходят в тавтологичность заключений, потому что
изначально задан не тот вопрос. Для начала надо найти ответ не на вопрос "Почему
евреи не такие как не евреи?", а на вопрос "Какие не евреи?". Тогда отличительные
еврейские национальные черты, вызывающие антисемистские эмоции, будут
понятны. Но желание сделать это есть далеко не у многих. Как пишет Черняк : "Их
не в меньшей степени
обвиняют в подлой
ассимиляции
и
коварном
отождествлении с коренным (как замечательно фитологично это словцо!)
населением, чем в высокомерном партикуляризме и наглом подчеркивании своей
обособленности". Все объяснение "нетаковости" евреев сводится к тому, что они
евреи, как уже было написано ранее. Вклад в мировую цивилизацию евреями
говорит против них самих, так как он подтверждает их избранность, которая, как
уже было выяснено, является враждебной по мнению остальных народов. "Другими
словами, раз самое глубинное для человека – свобода воли, а еврей принципиально
(т.е. «глубинно») другой, то он и есть угроза самому глубинному".
Несмотря на все вышеупомянутые мною опровержения Черняком предположений
Шейнина, он совсем не считает, что страхи антисемитов неоправданны. По его
мнению, антисемитизм - это не страх чего-то не удержать, а страх "от чего-то не
отделаться". То есть вопрос, опять же не в том, что не так в евреях, а в том, что не
так в не евреях, что им надо "свалить" на кого-нибудь другого (на евреев). Для того,
что понять, почему все эти плохие черты проецируются именно на евреев, надо
разобраться в том, откуда появляется такая потребность и что именно
проецируется. Антисемит приписывает еврею то, что сам он носит в своей душе, но
в чем он смертельно не хочет себе признаваться. "Не охранить, а отдать хотят
они некое ужасное нечто, рождающееся в самых глубинах души". Отдать евреям.
Но потребность в спихивании на ближнего своих грехов не объясняет
специфичность (желание спихнуть свои грехи, по возможности, именно еврею)
антисемитизма? Сама уникальность ненависти к евреям возможно связана с самим
существованием в качестве человека : " грех существования человека как
человека". Но в чем же заключается этот грех? Для начала надо ответить на вопрос,
в чем именно заключается существование человека. Черняк пишет о том, что под
своим существованием человек подразумевает свою принадлежность к миру, но,
обозначая границы бытия, он выделяет себя из него и получается, больше этому
миру не принадлежит. Мир человека живет его исключением из этого мира,
следовательно, человек и принадлежит и не принадлежит этому миру и именно
поэтому и существует этот мир. Человек, поселяясь в этому мире остается в нем
скитальцем. Он не порождение этого мира, скорее, этот мир порождение человека.
"Мир лишь с приходом человека возникает сгущением небытия". Человек - как
странник-пастух, он Авель, что в переводе на русский - суета. Мир держится этой
суетой. И человек благодарен Богу за это. "Человек любезен Богу именно в качестве
пастуха своего жизненного мира". Получается, что человек независим от своего
жизненного мира и это и есть настоящая человеческая свобода. Эта свобода
"омывает и удерживает" все сущее, мир держится на ней. Из этого следует, что если
человек свободен, то он не может принадлежать миру, он обязательно находится в
точке небытия, вне своего мира."И в этом фундаментальный метафизический ужас,
формирующий самую суть человека". Этот ужас заключается в огромной
ответственности свалившейся на человека: удерживать себя над пропастью
небытия и удерживать весь свой мир. Это и является страхом человеческого
существования, это и делает человека человеком.
Но что же все-таки такое грех существования? Этот грех - это начало борьбы
человека со своим страхом. Человек думает и уверяет себя, что вся его жизнь
заранее
предначертана
богами,
пытается
отказаться
от
непосильной
ответственности и обязанности быть человеком. Суть этой борьбы с самим собой
всегда одна - отказ от роли человека и его обязанностей.
Тут евреи и появляются как метафизические фигуры. "Метафизическая основа
антисемитизма – такой модус человеческого бытия, который зиждется на отказе от
роли человека под предлогом исполнения этой роли, на ненависти к человеку в себе
под предлогом заботы об этом внутреннем человеке". Человеку слишком тяжело
ощущать чудовищную ношу свободы. Он хочет ощутить под ногами почву, а не
бездну, хочет быть "ребенком", произрастать из этой земли и быть ее порождением,
а не случайным странником. Так почему же именно евреи играют роль "внутренних
людей", которых так ненавидят жаждущие быть детьми земли и укрыться в
жизненном мире люди? Почему именно они убеждает своим существованием не
евреев в том, что это не внутренний страх быть людьми, это мерзость, гадость,
приходящая снаружи, от евреев. Ответ очевиден: лишь представитель народа
неспособного к окончательному объединению и интегрированию, чтобы он не
напоминал о точке вненаходимости, может претендовать на место еврея. Если
предположить существование такого народа - то и существование внутреннего
человека становится вполне реальным, это "не такой" человек, принципиально
отличный от людей, желающих быть частью мира. Но остается непонятным,
почему человек считает, что игнорирование им факта вненаходимсоти делает его
правильным, "таким". Ответ, по Черняку, кроется в том, что точка вненаходимости
беспредметна и следовательно, позволяет о себе забыть.
Ситуацию небытия человека легко понять на отождествлении мира со спектаклем, а
человека со зрителем. Спектакль существует, ставится и проводится ради зрителя,
и зритель является неотъемлемой частью этого действа, но непосредственно в нем
не участвует. Возвращаясь от метафор к реальному положению вещей, получается,
что бытие - спектакль, а зритель вне этого бытия. Таким образом, забвение человека
- результат пребывания в качестве "аудитории своего мира".
Но человека человеком делает не только его пребывание вне жизненного мира.
Ведь что-то "сказало" ему, что он должен быть вне этого мира, должен наблюдать
его. Это что-то - голоса бессмертных. Эти голоса говорят не о происходящем в
мире, а о самом человеке, о его пребывании в точке вненаходимости, они требуют
пребывания человека именно там.
Но так, как человек слишком увлечен происходящим на "сцене", в мире, он может
не обращать внимания на эти призывы, и оставаться для себя "внутри этого мира".
В таком состоянии человек может не различать божество от вещных сущностей и
вещи от божеств. Следовательно такая позиция, такой взгляд на свое пребывание в
этом мире и на пребывание в нем окружающих существ является сущностью
язычества : отождествление божеств с обыкновенными вещами. И это позволяет
человеку забыть о точке вненаходимости. Мир эквивалентности смертного и
бессмертного
является
мифологическим
и
именно
его
мифологичность,
обращенная монологом к человеку, находящемуся в точне вненаходимости и
позволяет человеку забыть о своем положении, погрузиться в атмосферу этого
мира, как будто он на самом деле там пребывает. Чем больше человек
приближается к жизненному миру, тем слабее он слышит голоса бессмертных и тем
громче он слышит их в мире, только уже не обращенными к нему, а обращенными
людьми друг к другу, и чем сильнее человек к этому миру присоедидняется, тем
более отчужденным и не принадлежащим этому миру он себя чувствует.
Так почему же все-таки именно еврей легко отождествляется не-евреем с
внутренним человеком и тем самым позволяет не-еврею убедить себя, что нет
никакого страха внутри, а есть лишь мерзость приходящая снаружи?
Возвращаясь к вопросу о том, почему для не евреев именно евреи - внутренние
люди, Шейнин начинает пояснять это "методом от противного". Он объясняет,
почему антисемитизм прямо не связан с своеобразием еврейской религии, так как в
эллинистическом обществе существовал принцип веротерпимости. Свобеобразием
этим являлись различия в приемлемой еде, различные молитвы и т.д. Но опять же,
эти различия не являются радикальным отличием чего-то внутреннего. Всякая
религия своеобразна, всякая религия определяет своим адептом человека, осознает
он это или нет. И каждая религия по-своему определяет "чтойность"
человека(последнее видовое отличие, то, что вещь есть сама по себе). И может
быть, изучая проблему антисемитизма надо как раз обнаруживать различия
чтойности в религиях, а не своеобразие религий в целом? На пример, одна
особенность иудаизма касается именно вопрос еврейской чтойности: еврей не
может, оставаясь евреем, принимать чужую религию. Еврейский вольнодумец
готов отказаться от еврейских особенностей, но от еврейства - никогда, а
следовательно, еврейство - глубочайшая еврейская особенность.