Житие как жанр древнерусской литературы2
реклама
«Житие как жанр древнерусской литературы» В древнерусской литературе житие появился как жанр заимствованный. На основе переводной литературы в XI в. на Руси возникает и оригинальная житийная литература, создаваемая по канонам агиографического повествования, сложившегося еще в IV веке в Византии. Слово «житие» в церковно-славянском языке означает «жизнь». Житиями назывались произведения, рассказывающие о жизни святых — государственных и религиозных деятелей, чья жизнь и деяния были расценены как образцовые. Жития имели, прежде всего, религиозно-назидательный смысл. Входящие в них истории — предмет для подражания. Порой факты из жизни изображаемого персонажа искажались. Связано это было с тем, что житийная литература ставила своей целью не достоверное изложение событий, а поучение. В житиях было четкое разграничение персонажей на положительных и отрицательных героев. Житие повествует о жизни человека, который достиг христианского идеала — святости. Житие свидетельствует о том, что каждый может прожить правильной христианской жизнью. Поэтому героями жития могли быть люди разного происхождения: от князей до крестьян. Житие писались после смерти человека, а также после признания его церковью святым. Первое русское житие Антония Печерского (одного из основателей Киево-Печерской лавры) до нас не дошло. Следующим было создано «Сказание о Борисе и Глебе» (середина XI в.). Житие, повествующее о Сергее Радонежском. С древности до нашего времени дошли традиции жития. Из всех древних жанров жанр житие оказался наиболее устойчивым. По мнению Д.С. Лихачёва пути открытия художественной ценности литературы Древней Руси найдены такими учёными как Ф.И. Буслаевым, А.С. Орловым, В.П. Адриановой – Перетц, И.П. Ерёминым. Именно этими исследователями, по мнению академика РАН молчание древнерусской литературы становится всё более красноречивым. По его утверждению, она « Страница 1 не таит гениальности, её голос не громок» и связывается это с приглушенным авторским началом, так как господствует унисон голосов авторов создающих древнерусские тексты. Произведения создаются только после того как события свершились, при этом Д.С. Лихачёв подчёркивает, что творцами этих текстов становились очевидцы. В то время «художественное сознание средневековья по-своему отражало действительность. И в изобразительном искусстве и в литературе (как в фольклоре) средневековье принципиально стремилось выразить, прежде всего общее, а не индивидуальное, независимо от того, шла ли речь о чертах положительных или отрицательных; из суммы общих элементов создавался идеал — красоты физической и моральной, поведения общественного и личного, отношений религиозных, государственных и семейных. Эти общие элементы в каждый исторический момент получали и некое постоянное эстетическое выражение— в слове, в красках и архитектурных формах», утверждает в своей работе «Очерки поэтического стиля Древней Руси» В. П. Адрианова-Перетц. Особенностью произведений Древней Руси становится то, что ни одно из них — переводное или оригинальное — не стоит обособленно. Все они дополняют друг друга в создаваемой ими картине мира. Каждый рассказ — законченное целое, и вместе с тем он связан с другими. Это только одна из глав истории мира. Произведения строились как ряд последовательно примыкающих друг к другу пространственных элементов, расположенных на одной оси, что создавало сквозную перспективу. Житие дополнялось с течением веков службами святому, описанием его посмертных чудес. Оно могло разрастаться дополнительными рассказами о святом. Несколько житий одного и того же святого могли быть соединены в новое единое произведение. Страница 2 В XI — начале XII в. создаются первые русские жития: два жития Бориса и Глеба, «Житие Феодосия Печерского», «Житие Антония Печерского» (до нового времени не сохранившееся). Их написание было не только литературным фактом, но и важным звеном в идеологической политике Русского государства. В это время русские князья настойчиво добиваются у константинопольского патриарха прав на канонизацию своих, русских святых, что существенно повысило бы авторитет русской церкви. Создание жития являлось непременным условием канонизации святого. Мы рассмотрим здесь одно из житий Бориса и Глеба — «Чтение о житии и о погублении» Бориса и Глеба и «Житие Феодосия Печерского». Оба жития написаны Нестором. Сопоставление их особенно интересно, поскольку они представляют два агиографических типа — жития-мартирия (рассказа о мученической смерти святого) и монашеского жития, в котором повествуется о всем жизненном пути праведника, его благочестии, аскетизме, творимых им чудесах и т. д. Нестор, разумеется, учитывал требования византийского агиографического канона. Не вызывает сомнения и то, что он знал переводные византийские жития. Но при этом он проявил художественную самостоятельность, что делает его одним из основоположников древнерусской литературы. «Чтение о Борисе и Глебе» открывается пространным введением, в котором излагается вся история человеческого рода: сотворение Адама и Евы, их грехопадение, обличается «идолопоклонство» людей, вспоминается, как учил и был распят Христос, пришедший спасти род человеческий, как стали проповедовать новое учение апостолы и восторжествовала новая вера. Лишь Русь оставалась «в первой [прежней] прелести идольской [оставалась языческой]». Владимир крестил Русь, и этот акт изображается как всеобщее торжество и радость: радуются люди, спешащие принять христианство, и ни один из них не противится и даже не «глаголет» «вопреки» воле князя, радуется и сам Владимир, видя «теплую веру» новообращенных христиан. Страница 3 Такова предыстория злодейского убийства Бориса и Глеба Святополком. Святополк помышляет и действует по козням дьявола. «Историографическое» введение в житие отвечает представлениям о единстве мирового исторического процесса: события, происшедшие на Руси, лишь частный случай извечной борьбы бога и дьявола, и каждой ситуации, каждому поступку Нестор подыскивает аналогию, прообраз в прошлой истории. Поэтому решение Владимира крестить Русь приводит к сопоставлению его с Евстафием Плакидой (византийским святым, о житии которого речь шла выше) на том основании, что Владимиру, как «древле Плакиде», бог «спону (в данном случае — болезнь) некаку наведе», после чего князь решил креститься. Владимир сопоставляется и с Константином Великим, которого христианская историография почитала как императора, провозгласившего христианство государственной религией Византии. Бориса Нестор сравнивает с библейским Иосифом, пострадавшим из-за зависти братьев, и т. д. Русские князья, прославление которых приобрело церковный характер, в панегирической литературе, им посвященной, изображаются с помощью разных вариантов метафоры „солнце" и родственных ей, но употребление здесь этой метафоры и ее стилистическая форма восходят к византийской житийно-гимнографической традиции. Нельзя, впрочем, не отметить, что русская литература уже с XI в. вносит нечто свое в метафорическое применение заимствованных извне образов. В „Чтении“ о князьях Борисе и Глебе автор прославляет убитых братьев: „яко же бо солнецьныя луча сияюща, тако испущаета целебныя дары всем верным''; их тела „есть светьле неугасающии, солнца светьлейши, солнце бо от облак и нощи многажды покрывается, светиле же блаженою нощь и день, не оскудея свет, иосещають темьныя".1 Автор отступил здесь от традиционного истолкования метафоры „солнце" и приблизил его к Страница 4 реальному образу солнечного света, который скрывается ночью, а иногда и днем облаком, а свет от чудес светит всегда. Об особенностях жанра жития можно судить, сравнив его с летописью. Характеры персонажей традиционны. В летописи ничего не говорится о детстве и юности Бориса и Глеба. Нестор же, согласно требованиям агиографического канона, повествует, как еще отроком Борис постоянно читал «жития и мучения святых» и мечтал сподобиться такой же мученической кончины. Летопись не упоминает о браке Бориса. У Нестора же присутствует традиционный мотив — будущий святой стремится избежать брака и женится лишь по настоянию отца: «не похоти ради телесныя», а «закона ради цесарьскаго и послушания отца». Далее сюжеты жития и летописи совпадают. Но как отличаются оба памятника в трактовке событий! В летописи рассказывается, что Владимир посылает Бориса со своими воинами против печенегов, в «Чтении» говорится отвлеченно о неких «ратных» (то есть врагах, противнике), в летописи Борис возвращается в Киев, так как не «обрел» (не встретил) вражеское войско, в «Чтении» враги обращаются в бегство, так как не решаются «стати против блаженного». В летописи проглядывают живые человеческие отношения: Святополк привлекает киевлян на свою сторону тем, что раздает им дары («именье»), их берут неохотно, так как в войске Бориса находятся те же киевляне («братья их») и — как это совершенно естественно в реальных условиях того времени — киевляне опасаются братоубийственной войны: Святополк может поднять киевлян против их родичей, ушедших в поход с Борисом. Наконец, вспомним характер посулов Святополка («к огню придам ти») или переговоры его с «вышегородскими боярами». Все эти эпизоды в летописном рассказе выглядят очень жизненно, в «Чтении» они совершенно отсутствуют. В этом Страница 5 проявляется диктуемая каноном литературного этикета тенденция к абстрагированности. Агиограф стремится избежать конкретности, живого диалога, имен (вспомним — в летописи упоминаются река Альта, Вышгород, Путша, — видимо, старейшина вышгородцев и т. д.) и даже живых интонаций в диалогах и монологах. Когда описывается убийство Бориса, а затем и Глеба, то обреченные князья только молятся, причем молятся ритуально: либо цитируя псалмы, либо — вопреки какому бы то ни было жизненному правдоподобию — торопят убийц «скончать свое дело». На примере «Чтения» мы можем судить о характерных чертах агиографического канона — это холодная рассудочность, осознанная отрешенность от конкретных фактов, имен, реалий, театральность и искусственная патетика драматических эпизодов, наличие (и не избежное формальное конструирование) таких элементов жития святого, о каких у агиографа не было ни малейших сведений: пример тому — описание детских лет Бориса и Глеба в «Чтении». «Житие Феодосия Печерского» Древнее житие почти не интересовали личностные черты героя, не имеющие отношения к его духовному подвигу — собственно, предмету поучения и почитания. Хотя в жизни святых угодников были не только подвиги, а их собеседниками не одни лишь ангелы, достаточно мало просматриваются через тексты о том земной, обыденной жизни (скажем — исторической), что наполняло их отношения с миром и людьми. Авторы житий, как правило, о таких подробностях не знали, да и не особо ими интересовались. Цель их писания была совсем иной. К примеру, первый русский агиограф — преп. Нестор Летописец представлял себе суть своего труда следующим образом: Страница 6 «прочтя писание и видя мужа доблесть, восхвалим Бога; и угодника Его прославляюще, на прочие подвиги укрепляемся». Итак, «прославим Бога», явившего свою благодать в подвиге святого; и «на прочие подвиги укрепляемся». Однако в тексте даже самого каноничного жития можно обнаружить кое-что, не служившее непосредственно предметом житийного повествования. Наиболее насыщенным такого рода «бытовой» информацией является Житие преп. Феодосия Печерского. Это наиболее древнее наше житие, принадлежащее перу того же Нестора Летописца. Будучи написанным в 1080-е гг., оно уже с XII века входило в состав Патерика Печерского, наиболее древняя редакция, которого сохранилась в Успенском сборнике XII-XIII в. Нестор пишет «Житие Феодосия Печерского» — инока, а затем игумена прославленного Киево-Печерского монастыря. Это житие весьма отличается от рассмотренного выше большим психологизмом характеров, обилием живых реалистических деталей, правдоподобием и естественностью реплик и диалогов. Если в житиях Бориса и Глеба (особенно в «Чтении») канон торжествует над жизненностью описываемых ситуаций, то в «Житии Феодосия», напротив, чудеса и фантастические видения описаны так наглядно и убедительно, что читатель как бы видит своими глазами происходящее и не может не «поверить» ему. Данные различия, проявляются на наш взгляд, во-первых тем, что это жития разных типов. Житие Бориса и Глеба — житие-мартирий, то есть рассказ о мученической смерти святого; эта основная тема определяла и художественную структуру такого жития, резкость противопоставления добра и зла, мученика и его мучителей, диктовала особую напряженность и «плакатную» прямоту кульминационной сцены убийства: она должна быть томительно долгой и допредела нравоучительной. Поэтому в житиях-мартириях, как правило, подробно описываются истязания мученика, a ero смерть происходит как бы в несколько этапов, чтобы читатель подольше сопереживал герою. В то же Страница 7 время герой обращается с пространными молитвами к богу, в которых раскрываются его стойкость и покорность и обличается вся тяжесть преступления его убийц. «Житие Феодосия Печерского» — типичное монашеское житие, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике, вся жизнь которого — непрерывный подвиг. В нем множество бытовых коллизий: сцен общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, — а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно. Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда особенно хорошо достигается при сочетании сугубо реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил — явлений ангелов, пакостей, чинимых бесами, видений и т. д. Композиция «Жития» традиционна: есть и пространное вступление, и рассказ о детстве святого. Но уже в этом повествовании о рождении, детских и отроческих годах Феодосия происходит невольное столкновение традиционных штампов и жизненной правды. Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда хорошо достигается при сочетании только реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил - явлений ангелов, пакостей, устраиваемых бесами, видений и т.д. Композиция жития всегда одинакова: 1. Пространное вступление. 2. Рассказ о детстве святого 3. Упоминание благочестия родителей и самого будущего святого. 4. Жизнь святого, полная лишений, мучений. Страница 8 5. Смерть святого, чудеса у гроба. Характеризуя Нестора как писателя, И.П. Ерёмин акцентирует внимание на том, что вместе с княжескими житиями в литературе Киевской Руси появляются жития, выдающимся деятелям церкви. Особое внимание учёный исследователь уделяет старейшим памятникам древнерусской агиографии, принадлежащие Нестору, таким как Житие основателя Киево – Печерского монастыря Феодосия Печерского, «Чтения» о Борисе и Глебе. Нестор пишет Житие Феодосия Печерского незадолго до канонизации святого (1108 г.), « …возможно по поручению игумена Никона». (Труды отдела древнерусской литературы института русской XVII. / И.П. Ерёмин. К характеристике Нестора ка писателя, - с. 54). Предположение о том, что Нестор писал житие по поручению, возникает потому, что составлялось житие ещё при жизни Никона. Так же известно, что на тот момент, когда Нестор поступил в Печерский монастырь святого Феодосия уже не было в живых, а в стенах монастыря стала зарождаться легенда, оформленная в литературном труде священнослужителем, называвшем себя грешником, который был удостоен поведать миру о жизни и деяниях угодника божьего». (Труды отдела древнерусской литературы института русской XVII. / И.П. Ерёмин. К характеристике Нестора ка писателя, - с. 55). В своей работе И.П. Ерёмин отмечает, что тип жития, выбранный Нестором не был изобретением того времени. Создавая жизнеописание Феодосия, священнослужитель опирался на труд Кирилла Скифопольского – Житие Саввы Освящённого, а так же на Житие Антония Великого. Как и положено, по литературному уставу Житие Феодосия Печерского состоит из довольно большого вступления, благодарности богу от грешного Нестора, просьбы извинить за неискусство и уповании на помощь свыше, а Страница 9 так же просьбы послушать его повествование. Завершается вступление молитвой к богу. Нестор, рассказывая о Печерском игумене, ставил перед собою задачу показать высокий идеал человека, доблестного « воина» божьего. Причём, одним из важных моментов, на который обращает внимание И.П. Ерёмин, что уже во вступлении Нестор показывает Феодосия в «географическом» образе положительного христианского героя - святого. Далее автор статьи проводит сюжетный анализ жития, включая в него обзор состемы взаимоотношений персонажей. Здесь же акцентируется внимание на том, что образы Феодосия и его матери построены на антитезе. При анализе сюжетной, событийной линии Жития И. П. Ерёмин констатирует, что каждая новая тема частично видоизменяет сам строй повествования и приближается к летописному способу изложения. А изложение жития происходит по средствам введения то одного, то другого сказания о жизни святого, причём как отмечает автор статьи «… многие сказания Нестора – литературного происхождения…» (Труды отдела древнерусской литературы института русской XVII. / И.П. Ерёмин. К характеристике Нестора ка писателя, - с. 60) Описание периода жизни святого Феодосия после пострига тесно связано с историей Печерского монастыря. Именно в этой части мы узнаём о внешнем облике главного героя, то как он проводит свободное время от « духовных подвигов» и игуменских забот. « Приземление» образа Феодосия так же является неотъемлемой составляющей структуры Жития. В завершении своей статьи И.П. Ерёмин указывает на то, что повествование о смерти Феодосия Печерского «… частично возвращает Житие в старое агиографическое русло… Страница 10 Самое замечательное в «Житии» по мнению А.С. Пушкина - это описание монастырского быта и особенно творимых Феодосием чудес. Именно здесь проявилась та «прелесть простоты и вымысла» легенд о киевских чудотворцах, которой так восхищался поэт. Нестор очень живо и естественно описывал обстоятельства пострижения Феодосия Печерского, как отговаривал его Антоний, напоминая юноше о трудностях, ожидающих его на пути монашеского подвижничества, как всеми способами пытается вернуть Феодосия к мирской жизни его мать. Но это, еще не подлинное проникновение в человеческий характер, это лишь заявленное внимание к нему, своего рода «абстрактный психологизм» (термин Д. С. Лихачева). И в то же время сам факт повышенного интереса к духовной жизни человека уже сам по себе знаменателен. Стиль второго южнославянского влияния, нашедший свое воплощение первоначально именно в житиях (и лишь позднее — в историческом повествовании), Д. С. Лихачев предложил именовать «экспрессивно-эмоциональным стилем». В течение последующих веков будут написаны многие десятки различных житий, однако Нестор же был одним из первых русских агиографов, и традиции его творчества найдут продолжение и развитие в сочинениях его последователей. Жанр житийной литературы в 14-16 веках связан с именем Епифания Премудрого. Он вошёл в историю литературы как автор двух житий - «Жития Стефана Пермского» (епископа Перми, крестившего коми и создавшего для них азбуку на родном языке), написанного в конце 14 века, и «Жития Сергия Радонежского». «Житие Сергия Радонежского» (так кратко именуется это произведение) представляет собой ярчайший образец древнерусской литературы. Преподобный Сергий — самый почитаемый и самый любимый русский святой. Не случайно известный историк прошлого В.О. Ключевский сказал, Страница 11 что Россия будет стоять до тех пор, пока теплится лампада у раки преподобного Сергия. Епифаний Премудрый, известный книжник начала XV века, инок Троице-Сергиевой Лавры и ученик Преподобного Сергия, написал самое первое Житие Сергия Радонежского через 26 лет после его смерти — в 1417-1418 годах. Для этого труда Епифаний в течение двадцати лет собирал документальные данные, воспоминания очевидцев и свои собственные записи. Великолепный знаток святоотеческой литературы, византийской и русской агиографии, блестящий стилист, Епифаний ориентировался в своем сочинении на тексты южнославянских и древнерусских Житий, мастерски применив изысканный, насыщенный сравнениями и эпитетами стиль, получиший название «плетение словес». Житие в редакции Епифания Премудрого кончалось преставлением Преподобного Сергия. В самостоятельном виде эта древнейшая редакция Жития не дошла до нашего времени, а ее первоначальный облик ученые реконструировали по позднейшим сводам. Помимо Жития, Епифаний создал также Похвальное слово Сергию. Композиция жития, повествующего о Сергии Радонежском, соответствует принятым канонам. Житие открывается авторским вступлением: Епифаний благодарит Бога, который даровал святого старца преподобного Сергия русской земле. Автор сожалеет, что никто не написал еще о старце «пречудном и предобром», и с Божьей помощью обращается к написанию «Жития». Называя жизнь Сергия «тихим, дивным и добродетельным» житием, сам он воодушевляется и одержим желанием писать, ссылаясь на слова Василия Великого: «Будь последователем праведных и их житие и деяния запечатлей в сердце своем». Центральная часть «Жития» повествует о деяниях Сергия и о божественном предназначении ребенка, о чуде, произошедшем до рождения его: когда его мать пришла в церковь, он трижды прокричал в ее утробе. Страница 12 В произведениях агиографического жанра предполагается описание как внешних событий, так и событий внутренней духовной жизни святого. Епифаний не только использовал всё богатство книжной средневековой русской культуры, созданное до него, но и развил далее, создал новые приёмы литературно-художественного изображения, раскрыл неисчерпаемую сокровищницу русского языка, получившего под пером Епифания особый блеск и выразительность. Поэтическая речь его при всём своём разнообразии нигде не обнаруживает произвольной игры словами, но всегда подчинена идейному замыслу писателя. В «Житии Сергия Радонежского» чувствуется художественная зрелость писателя, которая выражается в сдержанности и выразительности описаний. Основной принцип, из которого исходит в своём творчестве Епифаний Премудрый, состоит в том, что агиограф, описывая житиё святого, должен всеми средствами показать исключительность своего героя, величие его подвига, отрешённость от всего земного. Отсюда и стремление к эмоциональному, яркому, украшенному языку, который отличается от обыденной речи. Жития Епифания переполнены цитатами из Священного писания, потому как подвиг его героев должен найти аналогии в библейской истории. Своим произведением Епифаний продемонстрировал своё подлинное мастерство, ошеломил читателя бесконечным рядом эпитетов или синонимических метафор, заставив вдуматься читателя в смысл своего произведения. Это приём получил название «плетение словес». Д.С. Лихачев отмечал в «Житии...» «особую музыкальность». Длинные перечисления применяются там особенно, где требуется подчеркнуть многочисленные добродетели Сергия, многочисленные его подвиги или трудности, с которыми он борется в пустыне. Чтобы подчеркнуть перечисление, сделать его заметным для читающего и слушающего, автор часто пользуется единоначатиями. И опять-таки эти единоначатия имеют не столько формально риторическое значение, сколько смысловое. Страница 13 Повторяющееся в начале каждого предложения слово подчеркивает основную мысль. Когда это единоначатие употреблено слишком большое число раз и может утомить читателя, оно заменяется синонимическим выражением. Значит, важно не само слово, а повторение мысли. Так, например, указывая на причину написания Жития Сергия и устраняя возможную мысль о том, что он принял на себя непосильную задачу, автор пишет: «...да не забвено будет житие святого тихое и кроткое и не злобивое, да не забвено будет житие его честное и непорочное и безмятежное, да не забвено будет житие его добродетелное и чюдное и преизящное, да не забвены будут многыя его добродетели и великаа исправлениа, да не забвены будуть благыа обычаа и добронравныя образы, да не будут бес памяти сладкаа его словеса и любезныа глаголы, да не останет бес памяти таковое удивление, иже на немъ удиви богь...» Наиболее часто в стиле «плетения слов» участвует удвоение понятия: повторение слова, повторение корня слова, соединение двух синонимов, противопоставление двух понятий и т.д. Принцип двойственности имеет миро-воззренческое значение в стиле «плетения словес». Весь мир как бы двоится между добром и злом, небесным и земным, материальным и нематериальным, телесным и духовным. Поэтому бинарность играет роль не простого формально-стилистического приема — повтора, а противопоставления двух начал в мире. В сложных, многословесных бинарных сочетаниях нередко используются одинаковые слова и целые выражения. Общность слов усиливает сопоставление или противопоставление, делает его в смысловом отношении более ясным. Даже в тех случаях, когда перечисление захватывает целый ряд компонентов, оно часто делится на пары: «...житие скръбно, житие жестко, отвсюду теснота, отвсюду недостаткы, ни имущим ни откуду ни ястиа, ни питиа». В агиографии 14-15 веков широкое распространение получил принцип абстрагированности, когда из произведения «по возможности изгоняется бытовая, политическая, военная, экономическая терминология, названия Страница 14 должностей, конкретных явлений природы данной страны…» Писатель прибегает к перифразам, употребляя выражения типа «вельможа некий», «властелин градутому» и т.д. Устраняются и имена эпизодических персонажей, они именуются просто как «муж некто», «некая жена», при этом прибавляется «некий», «некая», «един» служат изъятию конкретного явления исторического из окружающей окружения». бытовой обстановки, Агиографические из принципы Епифания нашли своё продолжение в творчестве более поздних агиографов. Таким образом, изучив поэтику отдельных произведений древнерусской литературы, мы сделали вывод об особенностях жанра жития. Житие - жанр древнерусской литературы, описывающий жизнь святого. В данном жанре существуют разные агиографические типы: 1)житие-мартирия (рассказа о мученической смерти святого) 2) монашеское житие (рассказ о всем жизненном пути праведника, его благочестии, аскетизме, творимых им чудесах и т. д. Характерные черты агиографического канона — холодная рассудочность, осознанная отрешенность от конкретных фактов, имен, реалий, театральность и искусственная патетика драматических эпизодов, наличие таких элементов жития святого, о каких у агиографа не было ни малейших сведений. Очень важен для жанра монашеского жития момент чуда, откровения (способность к учению – божий дар). Именно чудо вносит движение и развитие в биографию святого. Жанр жития постепенно претерпевает изменения. Авторы отходят от канонов, впуская в литературу дыхание жизни, решаются на литературный вымысел говорят, например, на простом «мужицком» языке («Житие протопопа Аввакума»). Древнерусская литература развивалась, складывалась вместе с ростом общей образованности общества. Древнерусские авторы донесли до Страница 15 современных читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поделиться своим жизненным опытом. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писатели, средневековые публицисты, поэты. ______________________________________________________________ Список литературы: 1.В. П. Адрианова-Перетц. Очерки поэтического стиля Древней Руси. Л. 1998 2.Лихачев Д. С. Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. М., 1975, с. 19. 3..Еремин И. П. Литература Древней Руси (этюды и характеристики). М.-Л., 1966, с. 132-143. 4.Лихачев Д. С. Человека литературе Древней Руси. М., 1970, с. 65. 5.Еремин И. П. Литература Древней Руси (этюды и характеристики). М.-Л., 1966, с. 21-22. 6.Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М., 1941, т. XIV, с. 163. 7.Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.-Л., 1962, с. 53-54. 8.Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1888, с. 166., с.344 9. Лихачёв Д.С. Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы. (Исследования по древнерусской литературе).- Л., 1986. Страница 16
