Фортепиано. Новый виток?

реклама
Фортепиано. Новый виток?
Строительство музыкальных инструментов – тема обширная, полная тайн и
загадок, находок и открытий. Она, как малое в большом, отражает ход истории, выводит
«на сцену» удивительных мастеров прошлого, без устали постигающих на практике
законы физики и совершенствующих сложные, с внешней вычурной отделкой, струнноклавишные.
Современный этап инструментального строительства определяет уровень
оснащенности музыкальных школ и школ искусств, что непосредственно сказывается на
уровне подготовки пианистов. Наличие или отсутствие инструментов, их состояние,
процент изношенности и качество настройки зачастую определяет перспективы
развития учебного заведения, да и саму возможность его существования.
Пианист, профессор Российской Академии музыки им. Гнесиных, Юрий Розум,
посетил в рамках фестиваля юных дарований «Где рождается искусство» Владимирскую
музыкальную школу №1 им. С. И. Танеева. Участвуя в работе круглого стола, пианист
отметил, что его фонд работает в том числе и в направлении возрождения учебных
заведений дополнительного образования детей.
Преподаватели большинства школ искусств наверняка подтвердят: старая
инструментальная база неуклонно разрушается. В то же время, по данным статистики
Минкультуры России, за последний год количество школьников, которые хотят учиться
музыке, пению, танцам и рисованию, увеличилось на 38 тысяч. Нынешний руководитель
Роспатента, бывший до этого в ранге статс-секретаря – заместителя министра культуры
РФ, Григорий Ивлиев, в интервью «РГ» отметил: «Выделяются субсидии на
модернизацию школ искусств, что дает возможность обновить «парк» музыкальных
инструментов. Так, на 2015 год предусмотрено 77 млн. рублей. Но в чем проблема?
Хороший баян стоит от 200 тыс. руб., пианино – от 140-160 тыс. руб., рояль Steinway
стоит более 8 млн. рублей. Поэтому необходимы не год и не два, чтобы обновить все
инструменты, ведь их изношенность в школах искусств составляет 70 процентов.
Однако дело не только в деньгах. В России практически не осталось
производителей музыкальных инструментов. В связи со сложным дорогостоящим
производством фортепиано закрылись 8 фабрик» [1].
Музыкальную школу трудно представить без его величества Рояля. В
центральных школах роялей может быть несколько, в школах в глубинке вместо рояля
даже на сцене концертного зала обычно стоят пианино. Маленькие музыканты знают:
когда-то давно существовал монохорд – небольшая коробочка с одной-единственной
струной, потом появились черные и белые клавиши, потом, благодаря специальному
механизму, вороньи перышки стали цепляться за струны, и тогда инструмент начинал
звучать.
Впрочем, в 1323 году музыкальный теоретик Иоанн де Мурис указывал:
существовали не только четырехструнные, но и девятнадцатиструнные разновидности
монохорда, а к началу XV века широкое распространение и применение у народных
музыкантов и в домашнем быту получили клавикорды.
Инструмент был простым по устройству и портативным: его можно было легко
переносить с места на место, ставить на стол или даже на колени играющего.
Исполнитель, нажимая клавишу, приводил
в
движение
тангент
–
прообраз
современного молоточка, – ударявший по
струне. Звук получался мягким, нежным и
трепетным, с характерным дрожанием,
создававшим
живое,
одухотворенное
впечатление от игры. Относительно
несложная, возможно, даже примитивная в
мелодическом и гармоническом отношении
музыка XIV-XVI веков, вполне «мирилась»
с простым устройством клавикордов,
учитывая тогдашний уровень строительной
техники, не слишком строгие требования к
точности звучания и настройке немногочисленных струн.
Клавикорды отличались разнообразием форм и звучностей, размеров и величин:
длина корпуса доходила до полутора метров, при этом и звучность была больше;
маленькие, практически детские, «октавные» клавикорды в форме библии или шкатулки;
с педальной клавиатурой до 25 клавиш, служившие неким тренажером для органистов,
и с бо́льшим количеством струн для усиления звука (клавикорд Герстенберга). Клавиши
при том были у́же и короче современных, и музыканты не использовали в игре первый
палец. Только по прошествии трехсот лет видоизмененные клавицимбалы («оперенные
клавиры», или клавесины), в конструкции которых первоначально в качестве язычка,
цепляющего струны, использовалось заостренное воронье перо, стали другими.
Клавиатура приобрела современный вид, и исполнение стало пятипальцевым.
Характер клавицимбала весьма значительно отличался от высоко ценимого
многими музыкантами нежного собрата: его голос был резок и громок и хорошо
сочетался со струнными в оркестрах и ансамблях; мануалы, числом до трех, расширяли
возможности этого инструмента и как солирующего («концертирующего»). За клавесин
садился капельмейстер и подыгрывал оркестру, создавая гармоническую и
мелодическую основу, ведя за собой ритмической четкостью и определенностью
звучания. «Большие концерты» (Соncerto grosso) Г.Ф. Генделя, а также сходные с ними
по стилю и фактуре концерты И.С. Баха – примеры оркестрового применения клавесина
(причем их могло быть два, три и даже четыре).
«Великий Бах», много и плодотворно писавший для клавира, не оставался в
стороне от инструментального строительства: проводил экспертизы и опробовал работу
орга́нов, конструировал новые инструменты – виолу-помпозу, лютневый клавесин, а
также познакомился с фортепиано.
Многое в истории создания инструмента, на сотни лет определившего
перспективы музыкального исполнительства – приоритет изобретения, имя мастера,
важные детали конструкции – трактуются разными авторами неоднозначно.
Первым среди мастеров, применивших главное усовершенствование в
конструкции – молоточковый ударный механизм – значится итальянец Бартоломео
Кристофори. И, как это часто бывает в истории изобретений, аналогичные изменения,
независимо друг от друга, придумали француз, клавесинный мастер, Жан Мариус, и
немец, преподаватель музыки, Кристоф Готлиб Шретер. Практичный француз даже
представил свой «клавесин с молоточками» ученым, изобретение включили в «Список
машин и изобретений, одобренных Королевской академией наук в 1713-1719 годах».
Через 50 лет в Лондоне проходит первая публичная демонстрация фортепиано,
которую организует один из сыновей И.С. Баха – Иоганн Кристиан. После концерта,
показавшего достаточную для больших концертных залов мощность звучания, интерес
публики и музыкантов к новому инструменту, несомненно, возрос. Однако победа над
предшественниками далась ему не сразу.
Поэт и публицист Кристиан Шубарт (1739-1791), один из представителей
немецкого предромантизма, оставил такие наблюдения: «кто не склонен к шуму,
беспокойству и бушеванию, но чье сердце часто и охотно разливается в сладких
ощущениях, тот пройдет мимо флигеля и фортепиано, и выберет клавикорд работы
Фрипа, Шпата или Штейна» («Идеи музыкальной эстетики»), «кто от клавикорда
переходит к флигелю, тот не имеет сердца, тот плохой музыкант» или же: «ах, не тоскуй
по шуму флигеля! Ведь клавикорд дышит так нежно, как твое сердце» («Музыкальные
рапсодии»). Вполне возможно, И.С. Бах прослушал тот самый «флигель», устройством
и внешним видом напоминающий современный рояль, но не был впечатлен. Тем не
менее данный факт подтверждает: на протяжении века в разных странах Европы (да и в
России) были в ходу совершенно разные по конструкции, звучанию и внешнему виду
клавишные инструменты.
Одной из тупиковых ветвей в развитии
данного «вида» можно считать гайгенверк,
вышедший из-под руки Нюрнбергского мастера
Ганса Гайдена.
Извлечение звука у диковины происходит
за счет трения струны об обод колеса,
обмотанный конским волосом. Конструкция
удивительным образом даже в деталях совпадает
с чертежами Viola Organista, придуманной
великим Леонардо да Винчи.
Движение
человечества
к
новым
вершинам, получившее свое выражение в олимпийском лозунге «Быстрее, выше,
сильнее!», целиком захватило и музыкантов-пианистов, и фабрикантов, изготовителей
роялей. Теперь уже они – Коллард, Безендорфер, Блютнер, Стейнвей – совершенствуют
конструкцию инструментов, добиваются красивейшего певучего звука, усиленного
резонирующими струнами, безотказной и долгой работы системы демпферов, педалей,
максимального натяжения струн, крепости деки и рамы, придумывают многочисленные
и разнообразные приспособления. Эти приспособления, удовлетворяя непритязательные
вкусы дилетантов, позволяют имитировать звуки арфы, лютни, барабана,
колокольчиков, треугольника и др. К концу XIX века все Harfen-, Lauten-, Trommein- и
тому подобные регистры исчезли.
Вслед за Гайдном, Моцартом и Бетховеном, использующих для своих занятий
хаммерклавиры (молоточковые клавиры), красоту и мощь рояльного звука открывает
для слушателей Ф. Шопен. Его современник, английский критик Гунекер, отмечал:
«Преломляющиеся аккорды применяли иногда и Гуммель и
Мошелес, но чтобы взять распыленную гармонию и
преобразить ее в эпический этюд, а децимовые аккорды
поднять до меры героического – это мог выполнить только
Шопен».
Комнатная разновидность фортепиано пришлась ко
двору и очень быстро завоевала Северную Америку. Теперь
уже
американские
фабриканты
занялись
совершенствованием механизма пианино, его акустики. И
малогабаритный сородич рояля прочно занял свое место в
быту. Любопытно, что и пианино не обошли курьезы и
нелепости, связанные с регистровыми «побрякушками»
старых венских фортепиано. Впрочем, выглядели и
назывались первые пианино тоже весьма экзотично:
пирамидальные, жирафовые и т. п.
Именно пианино в XX веке берет на себя роль демократичного, массового
инструмента, вытеснив скромный, недорогой и столь любимый когда-то клавикорд.
В сентябре этого года, в Новой резиденции Музея Зальцбурга открылась выставка
Piano pieces, посвященная пианистам и фортепиано. В современном искусстве пианино
и роялю порой отводится роль подопытного кролика: в него забивают гвозди, стреляют
из пушки на полигоне, разбивают вдребезги во время публичной акции, поджигают
прямо на сцене, используют в качестве цветочных кашпо, расставляя в парке...
«Смысл по-прежнему раздражающих многих акций не в том, чтобы проявить
неуважение к культуре прошлого, – пишут «Ведомости» [2], – но, напротив, обновить
свои связи с ней, помочь современности обнаружить собственный язык,
соответствующий реалиям нового времени. Сами-то пианисты по-прежнему в чести, они
кумиры и герои публики и СМИ». Поводом для проекта стала коллекция из 60 венских
хаммерклавиров, собранных Карлом Влашеком, основателем сети супермаркетов Billa.
Самый поздний из показанных инструментов собрания Влашека – электроакустический
рояль Neo-Bechstein, произведший фурор в начале 30-х, но так и не ставший массовым
товаром в эпоху экономического кризиса.
«Рождению» и совершенствованию его величества Рояля немало
способствовала… проволока. Точнее, металлические струны и искусство протяжки
проволоки. Однако прошло сто лет, производство музыкальных инструментов вышло на
новый виток и те самые металлические струны оказались не нужны: при нажатии клавиш
через MIDI интерфейс в блок синтеза поступают
сообщения о нотах и динамике, а звуковые
генераторы производят электрические сигналы,
которые преобразуются в звук.
Одна из современных моделей синтезатора. Те же
пять октав (но с возможностью расширения диапазона),
плюс портативность первых клавикордов.
Использование синтезатора, его художественно-технических ресурсов в классе
рояля для развития музыкально-творческих умений учащихся предусматривается
программой «Клавишный синтезатор» и является предметом школьного компонента
учебного плана.
Обращение к синтезатору, по мнению составителей программы, способствует
преодолению разрыва между электроакустической аурой бытования музыки в реальной
жизни и традиционным звуковым материалом школьного музицирования.
Как отмечалось выше, в России практически не осталось производителей
фортепиано. Родители, решившие дать детям музыкальное образование, чаще
приобретают для домашних занятий не акустическое, а цифровое пианино или, иначе
говоря, имитацию живого инструмента.
Плюсы такого выбора несомненны:

компактный (существуют переносной и полнокорпусный
варианты), легкий;

регулируемая громкость;

дополнительные
функции
(встроенный
метроном,
транспонирование, разделение клавиатуры на две зоны для игры различными
инструментами или в четыре руки, другие тембры – клавесин, скрипичные, орган
и др., запись-воспроизведение собственной игры и т.д.);

абсолютная точность тона;

не требует настройки.
Практикующие педагоги называют и отрицательные последствия занятий только
за цифровым фортепиано:

вместо того, чтобы играть
глубоким и насыщенным звуком, дети
начинают
«гладить»
клавиши
акустического
инструмента,
т.к.
привыкли, что звук на цифровом
пианино
регулируется
ручкой
громкости;

ученик
«стучит»
по
клавиатуре без всякой нюансировки –
сказывается привычка убавлять звук до
минимальных значений во время
вечерних занятий дома;

неумение играть с педалью: ни одно цифровое пианино не может
предложить педалирование, полностью адекватное акустическому инструменту.
«Конечно же, существуют попытки, и довольно интересные, создания физической
модели фортепиано. Но на сегодняшний день ни один пример такой модели не может
похвастать безусловной имитацией. Ведь это моделирование природы, а природа –
упорядоченный хаос. Сложно моделировать то, о чем нет всеобъемлющих знаний», –
пишет музыкант, аранжировщик и продюсер Алексей Данилов в своем музыкальном
блоге. С другой стороны, плохо настроенное акустическое пианино портит слух сильнее,
чем электронное, а разбитая «настоящая» клавиатура вредит рукам больше, чем
механика приличной «цифры».
1. Ивойлова И. «Steinway для гения» [www документ] – URL:
http://www.rg.ru/2015/02/25/shkoly.html
2. Мокроусов А. «В Зальцбурге показывают музейную коллекцию роялей»
[www документ] – URL:
http://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2015/09/02/607110-v-zaltsburge-pokazivayutmuzeinuyu-kollektsiyu-royalei
3. Зимин П. Н. «История фортепиано и его предшественников» [www документ]
– URL: http://allpianists.ru/history1.html
4. Выбор пианино: цифровое или акустическое? [www документ] – URL:
http://music-uroki.com/articles/node/39
Скачать