Синюк В. А. ПЕРСОНОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ТИП ГЕРОЯ В МАЛОЙ

В.А. Синюк, Минск
ПЕРСОНОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ТИП ГЕРОЯ В МАЛОЙ ПРОЗЕ
АНАТОЛИЯ АНДРЕЕВА
Проблема духовного «самостоянья», которое, согласно А.С.
Пушкину, является «залогом величия» человека, занимает центральное
место в творчестве Анатолия Андреева. Концепция личности,
разработанная автором в романах и повестях, актуализируется и
последовательно развивается в его малой прозе, что свидетельствует о
мировоззренческой целостности и проблемно-тематическом единстве
созданного писателем художественного мира. Его средоточием является
литературный тип «нового лишнего человека» – героя-философа,
личности, устремленной к максимальной реализации своего духовного
потенциала, квинтэссенцией которого является способность к разумному
постижению действительности и жизнетворчеству в соответствии с
высшими культурными ценностями, иерархию которых в аксиологической
парадигме андреевского героя венчает истина. Это позволяет говорить о
персоноцентризме как о доминантном модусе художественности
творчества А. Андреева, а первостепенное внимание автора к
гносеологической и антропологической проблематике обеспечивает его
прозе статус философской.
В рамках концептуальной парадигмы творчества А. Андреева
личность рассматривается как уникальный феномен «полной
человечности» (А. Маслоу), достигаемой за счет умственного труда,
который, согласно авторскому мировидению, и является фундаментом
«самостоянья» как высшей степени ответственности человека за свое
бытие. Экзистенциальная ответственность личности коррелирует с
осознанностью, подконтрольностью разуму отношений, выстраиваемых
человеком с окружающей действительностью и самим собой. Эта
стратегия существования определяется необходимостью достижения
смысла жизни, в качестве которого мыслящие герои Андреева
рассматривают познание и любовь. «Новый лишний» обустраивает свое
существование по принципу гармонии, не отказываясь от полноты жизни,
и потому нередко выступает в качестве утонченного гедониста, для
которого «писать романы и заводить романы с прелестными женщинами»
– излюбленные «способы самоутверждения» [1, с.278]. Однако гедонизм
не является для него самоцелью – вкус к жизни, ко всему спектру ее красок
и противоречий дает «новому лишнему» необходимый творческий
1
импульс, обеспечивает почвой для размышлений о природе человека
(«поумнеть способен только тот, кто не отказывается от любви» [1, с.380]
(«На языке яган»)). Потому известное эпикурейство героев прозы
Андреева, порой бросающее вызов лицемерной добродетели и ханжеству,
носит жизнеутверждающий, «аполлонический» характер. Заметим,
творческому методу А. Андреева в принципе чужда эстетизация «цветов
зла» – предметом художественного исследования в творчестве писателя
является процесс становления, а не разрушения личности. Литературный
герой персоноцентрического типа в творчестве А. Андреева транслирует
гуманистическую культурную парадигму, в рамках которой не
упраздняется, а, напротив, утверждается представление о существовании
ценностной иерархии, в которой красота, добро и истина, диалектически
взаимосвязанные, занимают вершинные места.
Философии
познания,
разработанной
писателем,
чужд
постмодерновый архетип плюрального характера истины. Автором
реабилитируется и последовательно развивается идея осуществимости
объективного отражения действительности, инструментом которого
является идеологически не ангажированное сознание, оснащенное
диалектико-материалистической методологией. Свой художественный
метод писатель характеризует как «реализм тотальной диалектики», в
рамках которого принцип противоречивости наделяется статусом
универсального гносеологического и онтологического закона. «Тотальная
диалектика принципиально сориентирована на поиск истины, независимой
от идеологических, психологических и т.п. потребностей и установок. Ее
главная потребность – поиск истины. Тотальная диалектика
сориентирована на поиск и сопряжение в идеале всех, на деле – главных,
мыслимых плоскостей и точек зрения» [2, с.21]. Заметим, «сопряжение
точек зрения» в рамках концептуальной парадигмы творчества А.
Андреева не является признаком полифонической организации
художественного мира писателя. «Точки зрения», то есть различные
идеологические системы, как правило, абсолютизирующие определенные
аспекты действительности, рассматриваются писателем как локально
справедливые, репрезентирующие лишь фрагменты истины, «моменты
универсума». Четко артикулированная авторская позиция, а также
приверженность универсальному принципу иерархии (в прозе Андреева
читатель не встретит демократичного уравнивания мужчины и женщины,
культуры и натуры, сознания и психики, разума и чувств, философии и
идеологии и т.д.) свидетельствуют о концептуальном монологизме и
метанарративности творчества писателя. В связи с этим идентифицировать
2
прозу Андреева как постмодернистскую ошибочно. Используемые автором
художественные приемы постмодернизма (ирония, фантастика, игра,
интертекстуальность) являются субдоминантными по отношению к
преобладающей в его творчестве реалистической парадигме.
Очерченные выше гносеологические принципы, на которых
базируется художественный метод А. Андреева, имеют прямое отношение
к концепции личности, созданной в его творчестве, в том числе и в книге
рассказов «За буйки» (2013). Центральными проблемами в ней, как и в
романах и повестях автора, являются познание и самопознание, творчество
и свобода, любовь и счастье. Внутреннее единство книги обусловлено не
только
проблемно-тематической
общностью
составивших
ее
произведений, но и спецификой персонажей, многие из которых относятся
к персоноцентрическому литературному типу. Таковы Михаил Юрьевич из
рассказа «Два дня и две ночи», Константин из рассказа «За буйки», Лев
Сергеевич Малиновский – главный герой рассказов «Прогулка» и
«Праздность», повествователь в «Соборе Гауди» и т.д. Все названные
герои по роду деятельности – писатели, которых объединяет философский
склад ума, способность к диалектическому пониманию жизни и
внутренняя свобода, наделяющая ее носителя духовным масштабом, не
укладывающимся в рамки коллективной морали. Эту коллизию и отражает
заглавная метафора книги, обозначающая устремленность личности за
пределы
стандартизированных
представлений
о
счастье,
к
содержательной, разумно выстраиваемой жизни. «Тут-то, за буйками, все
по-настоящему и начинается…» [1, с.30], – рассуждает Константин, герой
рассказа, давшего название книге.
Самоактуализация через познание, творчество и любовь, понимание
которых у героев Андреева, как правило, кардинально расходится со
стереотипным, влечет за собой ситуацию фатального одиночества
персонажей – такова расплата за философскую переоценку ценностей и
экскурс к высотам духа. Герой, для которого сценарии непритязательного
в духовном отношении бытия являются чуждыми, становится «лишним
человеком». Однако объективно именно он, реализующий программу
познания, является самым что ни на есть «нелишним», необходимым
социуму для осуществления эволюции по вектору «от человека к
личности». Ее цель, согласно и автору, и его излюбленному герою, –
переход от языка коллективного бессознательного «на язык сознания, на
язык культуры» [1, c.380]. Тем не менее, идеи «нового лишнего» в
обществе, где в почете интеллект и социальная успешность, но не разум,
оказываются невостребованными. «Правила жизни до линии буйков очень
3
просты: за буйки не заплывать. Наиболее популярный и почитаемый
принцип здесь, на мелководье, – много будешь знать – скоро состаришься»
(«За буйки») [1, c.32]. Между тем в условиях тотального
взаимонепонимания и человеческой слепоты по отношению подлинности
другого «я», герой-философ, размышляющий о назначении человека,
является связанным с миром людей как никто другой: «Сознание отделяет
от общества, от людей, зато приближает к законам, через которые связь с
людьми становится нерушимой» («Вещь) [1, с.169]. Такова амбивалентная
природа отчуждения «нового лишнего» от социума, в котором стратегия
приспособления к действительности доминирует над противоположной ей
стратегией «осознанного сопротивления массовому безмыслию и
имитации культуры, тому «сну разума», который витает над современным
миром» [3, с.180].
Как феномены культуры, диалектически сопряженные с познанием,
в прозе А. Андреева рассматриваются любовь и счастье. Любовь – высший
тип межличностных отношений – требует исключительной духовной
одаренности как от мужчины (способности мыслить), так и от женщины
(способности к эмпатии по отношению к умному мужчине), является
экзаменом на человеческую зрелость. Иррациональная стихия чувств,
неподконтрольная разуму, а значит деструктивная и бессодержательная, в
художественном мире писателя с таким типом отношений («умным,
зрелым чувством» [1, c.380]) не отождествляется, потому что любовь, как и
счастье, согласно Андрееву, это «привилегия умных и порядочных людей»
[1, c.88]. Таковы Михаил Юрьевич и Милана из рассказа «Два дня и две
ночи» – пожалуй, самого поэтичного в книге. На вопрос возлюбленной о
том, что нужно для счастья, Михаил Юрьевич отвечает, формулируя
этическое кредо, категорический императив «нового лишнего»:
«Чувствовать и понимать, что я умный человек, не способный на
подлость» [1, с.91].
Персоноцентрический тип героя, разработанный в творчестве А.
Андреева, является перспективной художественной инновацией, которая
отвечает необходимости обновления образной системы современной
прозы и вместе с тем сохранения преемственности по отношению к
классическим традициям русской литературы. Кроме того, созданная в
творчестве А. Андреева теория личности способствует решению более
широкой и чрезвычайно актуальной в эпоху Постмодерна задачи, а
именно: формированию новой, гуманистически ориентированной
культурной парадигмы, противостоящей ценностному релятивизму и
гносеологической безответственности.
4
Литература
1. Андреев А.Н. За буйки: книга рассказов / А.Н. Андреев. – Минск:
издательство «Четыре четверти», 2013.
2. Андреев А. Н. Культурология. Личность и культура / А.Н. Андреев.–
Минск, 1998.
3. Скоропанова И.С. Концепутальная парадигма рассказов А. Андреева
/ И. С. Скоропанова // Новая Немига литературная. – 2014. – №1. – С.
179 – 192.
5