- Подольская школа 31

ВЗАИМОСВЯЗЬ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК (ПСИХОЛОГИИ)
И АРХИТЕКТУРЫ
Автор: Борисова Елена Евгеньевна, ученица 11 класса
Руководитель: Пономарева Наталия Юрьевна, учитель математики
Образовательная организация: МОУ СОШ № 31 г.Подольск
Сегодня, когда подходы к проектированию зданий становится все более
однотипными, свобода творчества архитектора постепенно сменяется свободой выбора
из шаблонов, которые нередко разнятся лишь незначительными внешними деталями. В
итоге, отдельные строения все меньше и меньше отображают движение мысли
архитектора, «выбивая» его личное присутствие в созданном произведении. Но если
единичные здания уже не дают полного представления об архитекторе и его личности,
то архитектурные ансамбли, созданные одним зодчим, все еще показывают нам
глубину замысла, выделяют авторский почерк и позволяют судить о его
профессионализме. Представляется, что именно комплексная архитектура - от
монастырей и дворцов до жилых районов и деловых центров - помогает даже самому
невзыскательному человеку увидеть способность архитектора к пространственному
видению и сочетанию различных стилей, оценить его организаторские способности,
темперамент и интуицию, почувствовать смысловой посыл зрителю.
Бурное развитие градостроительной деятельности в последние десятилетия и
влияние архитектуры на умы людей заставляют психологическую науку все чаще
обращать пристальное внимание как на личность архитектора и его архитектурные
творения, так и на особенности их взаимодействия.
И здесь очень важным представляется особый подход в
психологии, в центре внимания которого стоит социализация.
Сторонники данного подхода считают, что общество, в котором
растет человек
- источник, питающим развитие личности.
Действительно, изучение биографии известных архитекторов
наводит на мысль, что все они несли в своей последующей
профессиональной деятельности печать воспитания и обстановки,
полученных в раннем возрасте.
Например, работы французского архитектора Огюста
Перре, выросшего в семье каменотеса, имеют грубоватые черты, их
формы строго геометрические, и сами здания будто вытесаны из
скалы.
Карл Людвигович Мюфке, выросший в семье аптекаряпровизора, создал базу для современного архитектурного ансамбля
Саратовского университета, имевшего тогда один единственный факультет –
медицинский.
Сыну государственного служащего, Алексею Марковичу Салько, особенно
удавались общественно значимые проекты: здание окружного суда и управления
Рязано-Уральской железной дороги, Духовного православного
училища и музея имени А.Н.Радищева.
Тарас Григорьевич Ботяновский, воспитывавшийся в
дворянской семье, нечуждой искусству и имевшей родство с
композитором П.И.Чайковским, впоследствии создал в Саратове
проекты цирка и театра оперы и балета.
Иными словами, каждый архитектор в дальнейшем совмещал свой
социокультурный опыт и приобретенные знания в своих произведениях, определяя их
направленность – общественную, культурно-просветительскую, религиозную,
мемориальную.
Непосредственное участие архитектора в проектировании и строительстве
архитектурных ансамблей особенно ярко высвечивает его внутренние конфликты и
подчеркивает профессиональные пробелы. И если зодчему не удается преодолеть
трудности детства и юношества, то неминуемо возникает эффект зависимости и
неуверенности. Эти факторы нередко приводят архитектора к уходу из профессии или
профессиональной переориентации.
Следует отметить, что
архитектурное сооружение нередко
находится в прямой зависимости от
эстетических
и
культурных
предпочтений
зодчего.
Ярким
примером такого предположения
является знаменитый «Танцующий
дом» в Праге, в основу идеи
которого
положен
тандем
знаменитых танцоров с Бродвея Джинджер Роджерс и Фреда
Астера.
Несмотря
на
многочисленную
критику
со
стороны
профессионального
сообщества,
данное
творение,
будучи воплощенным в жизнь,
выполнило
свою
основную
функцию творческого процесса –
вывело личность архитекторов и их творческий замысел на первый план. И хотя здание
не слишком вписывается в исторический облик набережной реки Влтавы, для многих
современных архитекторов он является неиссякаемым источником вдохновения и
стремления к смелым творческим проектам.
Особую роль в творческой жизни архитектора играют проекты, не
воплощенные в жизнь. Если писатель, работающий «в стол», теряет постепенно дар
красноречия, то архитектор, имеющий в своем арсенале важные для него
нереализованные идеи, но не реализующий их, творчески деградирует. И тогда
произведение, спроектированное на бумаге, но оцененное обществом как
смехотворное, становится причиной тяжелых психологических переживаний
профессионала. В связи с этим необходимо отметить, что отвергнутый проект
единичного архитектурного сооружения переносится менее болезненно, чем
основательный проект архитектурного ансамбля, на работу с которым было потрачено
слишком много времени. Если во время становления личности архитектор не встречает
взаимопонимания, то это может способствовать формированию пессимизма и
негативного отношения к обществу. Впоследствии, работая над другими значимыми
проектами, архитектор невольно будет переносить на них нереализованные идеи, в том
или ином виде выраженные. Это еще один аспект взаимного влияния зодчего и
масштабного архитектурного творения друг на друга.
Также необходимо упомянуть противоречия между стремлением архитектора
показать свой талант в профессиональном сообществе и потребностью этого
сообщества принять лишь некоторые из них.
Хорошим примером сказанному может служить творчество Алексея
Викторовича
Щусева.
Будучи
сыном
смотрителя богоугодных заведений и тяготея
в своем начальном творчестве к церковной
архитектуре,
он
спроектировал
ряд
культовых зданий: церковь-памятник на
Куликовом поле, обитель в Овруче,
Троицкий собор в Почаевской лавре, МарфоМариинскую
обитель
в
Москве,
паломническую гостиницу в итальянском
городе Бари. К тому же с юных лет его
привлекала и архитектура Самарканда – в
частности, мавзолей Гур-Эмир и мечеть
Биби-Ханым. Смена общественного строя,
произошедшая
после
Октябрьской
революции, коренным образом повлияла на архитектурные задачи, но не изменила
основу его профессиональных вкусов и предпочтений. Неудивительно, что именно ему,
развившему в себе стремление ко всему сакральному и монументальному в
архитектуре, удалось создать проект Мавзолея, наиболее удачно вписавшегося в
исторический облик Красной площади. Сочетание культового и памятного места нашло
свое успешное воплощение в данном архитектурном ансамбле.
Но если внутриличностное противоречие не устранено, то это приводит
архитектора к депрессии и интровертности, с последующей деградацией. К примеру,
после революции известный томский архитектор, художник 1-й степени, бывший членкорреспондент Императорского общества архитекторов, Константин Константинович
Лыгин, работавший в т.н. «исторических стилях», проектирует мало. Если до
революции он возвел ряд значительных архитектурных комплексов (Томское
Общественное собрание, епархиальное женское училище, Пироговское училище,
железнодорожный вокзал в Красноярске), то позднее его работа оказалась
невостребованной. Сохранились его проекты той поры - памятника борцам революции
и здание сельсовета. Оба маловыразительные, имеющие формально символический
характер. Будучи в преклонном возрасте Лыгин так и не смог перейти на позиции
функционально-конструктивистской архитектуры, новой архитектуры уже советского
времени.
Необходимо сказать и о других факторах взаимного влияния личности зодчего
и архитектурных ансамблей друг на друга.
Так в прежние времена на строительство архитектурного ансамбля могла уйти
вся жизнь зодчего. Здесь стоит упомянуть Константина Андреевича Тона, начавшего
создавать Храм Христа Спасителя в 36-летнем возрасте, и увидевшего свое творение в
законченном виде лишь на 86 году жизни. Нынешние архитекторы не только возводят
свои объекты в кратчайшие сроки, но и могут наблюдать за их повседневным
функционированием и за теми изменениями, что постепенно привносятся в их облик.
Такая возможность лишь углубляет опыт специалиста.
Предполагается, что участие в возведении архитектурного ансамбля
способствует развитию профессиональной интуиции, мыслительных способностей и
коммуникативности архитектора. Работа над каждым крупным проектом духовно
обогащает зодчего. Впоследствии все это влияет на качество исполнения последующих
проектов.
В заключение хочется напомнить, что архитектуру часто сравнивают с
застывшей в камне мелодией. И действительно, создавая архитектурные ансамбли,
зодчий является не только творцом проекта, но и полноправным «дирижером»
собственного творения. И если для представителей других творческих профессий
(художников, поэтов, писателей) достаточно выражения на листе бумаги, то сам
архитектурный проект не представляет собой конечной цели творчества зодчего,
поскольку его замысел должен быть воплощен в реальности.
Отсюда следует, что воспитательный и образовательный процесс будущего
архитектора во многом зависит от помощи со стороны общества, от возможности
участвовать в масштабных архитектурных проектах и от осознания общественной
важности той работы, которую выполняют «каменных дел мастера».