Западноевропейская консерва- тивная политическая традиция в зеркале французского кинематографа эпохи

К.А. Юдин
Аспирант кафедры новейшей отечественной истории
Ивановского государственного университета
Западноевропейская консервативная политическая традиция
в зеркале французского
кинематографа эпохи
голлизма (1959-1969 гг.)
Статья посвящена идейным истокам европейской консервативной политической
традиции, и ее конкретно-историческим формам, воплощенным в культуре голлистской
Франции.
Ключевые слова: традиционализм, «консервативная революция», органичное государство, голлизм, французский кинематограф.
Одной из фундаментальных мировоззренческих проблем, имеющих метаисторический характер и по праву принадлежащих к «вечным вопросам философии» является проблема смысла жизни и предназначения человека на земле.
Онтологически укорененная социобиологическая природа человека, по существу, расколола мировое сообщество на два
антагонистических «лагеря», провела черту
идейного размежевания между сторонниками «прогресса», бесконечного умножения
материальных форм, неконтролируемого
животного воспроизводства и потребления,
и людьми поистине героического начала,
разуму которых априорно была чужда даже
мысль о ведении растительного, инертноконформистского существования, грозящего растворению личности.
Постепенно этот идейный раскол
оформился политически в виде «левого
фронта» – выразителя интересов коллективного субъекта, массы, выдвигающей в качестве своего представителя «самовольного
недоросля», «заурядную душу»1, «человека
бесхребетного»2 – игрушку в руках «демоОртега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры.
М., 1991. С. 311; 333.
2
Эвола Ю. Лук и булава. Спб., 2009. С. 45-50.
1
кратических» сил, порождение безвольного
примиренца ко всему свершившемуся и
одержавшему победу, независимо от его содержания и права на существование.
«Правый фронт», напротив, превратился в бастион «консервативной революции», оплота Традиции, взывавшей к сохранению идей, обладающих непреходящей
ценностью. К ним принадлежат: культура
духа, единство и цельность личности, интеллектуальная иерархия, органичное государство, увенчанное авторитетной властью
мудрого правителя, не имеющего ничего
общего с «плебеем на троне», потворствующего низменным вожделениям женственного по своей натуре народа.
Истинный консерватизм – это приверженность именно идеям, а не частным материальным формам, когда-то пытавшимся,
нередко неудачно их воплотить. В этом и
заключается политическая традиция – следовать принципам и добродетелям, которые
вечны и актуальны, имеют надвременной и
надиндивидуальный характер.
Среди наиболее известных традиционалистов во Франции – это Жозеф де Мэстр,
Луи Габриэль Бональд Амбруаз, Франсуа
Рене де Шатобриан, Фабр д'Оливе, Рене Ге-
нон3. Ярким представителем традиционализма в Италии является Юлиус Эвола4.
Во второй половине ХХ столетия истинным вдохновителем консервативной политической традиции становится генерал
Шарль де Голль – единственный лидер послевоенной Европы, попытавшийся дать достойный отпор «левому авантюризму». Заслугой де Голля стала фактическая инициатива международной разрядки в условиях
«холодной войны». Он выступил не только
как миротворец и влиятельный арбитр, но и
как благосклонный дипломат по отношению
к своим идейным противникам. Антикоммунистические взгляды де Голля никогда не
принимали агрессивно-эмоциональный вид,
что отмечалось и в советской историографии, признававшей заслуги генерала в
налаживании двухсторонних отношений5.
Генерал де Голль вошел в историю как
создатель и первый президент Пятой республики. Уникальность этого политического феномена заключалась в обращении к
традиционным идеям героического начала и
абсолютной власти, являвшейся гарантом
органичного государства. Иного просто не
могло быть, ибо, как справедливо показывал
де Мэстр, власть и авторитет, лишенные абсолютного свойства, не являются ни властью, ни авторитетом6. И в этом генерал
был с ним полностью солидарен. Пятая республика, по мысли ее основателя, должна
была быть проникнута идеей национального
Историография истории нового времени стран Европы и Америки / Под ред. И.П. Дементьева. М.,
1990. С. 117-121; Стефанов Ю.Н. Рене Генон и философия традиционализма // Вопросы философии.
1991. № 4. С. 39; Коваль Е.И., Мазухина М.В. От
монархической идеи к консервативной: Ф.Р. Шатобриан и развитие русской политической мысли в
первой половине ХIХ века // Полис. 2005. № 5. С.
102-117.
4
Быстров Ю.В. Юлиус Эвола. Топограф темного
века // Эвола Ю. Оседлать тигра. Спб., 2005. С. 464.
5
Антюхина-Москвиченко В.И. Шарль де Голль //
Новая и новейшая история. 1971. № 3-6; Дубинин
Ю.В., Келин В.Н. СССР-Франция: опыт сотрудничества (60-70-е годы). М., 1979; Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М., 1988.
6
Консерватизм как течение общественной мысли и
фактор общественного развития (Материалы «круглого стола») // Полис. 1995. № 4. С. 33-59; Мирзоев
Е.В. Легитимистская доктрина Жозефа де Мэстра и
консерватизм в России (начало ХIХ века) // Новая и
новейшая история. 2008. № 6. С. 109-119.
3
величия Франции, скрепленная авторитетом
на международной арене, и внутренним
единением ее сограждан. «Настало время, –
говорил де Голль, – чтобы было создано
объединение французского народа, которое
смогло бы осуществить и заставить восторжествовать над различными мнениями
большой порыв всеобщего блага и коренную реформу государства. Таким образом, в
ближайшем будущем, объединяя волю и
действие, Французская республика создаст
новую Францию»7.
Идейные замыслы генерала сопровождались конкретной, конструктивной социально-экономической программой, предусматривавшей режим автономного созидания в виде «ассоциаций труда и капитала»,
ориентированный на то, чтобы отмежеваться, как от социализма, так и от капитализма.
Невероятной
высоты,
идейноэстетического полета в голлистской Франции достигла культура, доверенная соратнику генерала Андре Мальро, о котором де
Голль, обычно скупой на похвалы, сказал:
«Каждый режим должен иметь своего Виктора Гюго, чтобы пробуждать воодушевления граждан, которые погрязли в своих повседневных заботах. У Мальро есть дар зажигать»8. Особый расцвет переживал в эти
годы кинематограф, который, в буквальном
смысле стал зеркалом идей «сильного государства» и одержанных им побед.
Особенностью французского кинематографа эпохи голлизма являлась его ярко
выраженная идейная заостренность, подчиненность нерушимым принципам моральнонравственного, интеллектуального долженствования. Герои фильмов, не зависимо от
их жанровой принадлежности, устойчиво
воспроизводили на экране образцы поведения «достойного гражданина республики»,
который, несмотря на иногда тернистый,
даже шедший вразрез с законом жизненный
путь, сохранял благородство и культуру духа, отрешаясь от мелочных страстей во имя
доступной его социальному положению и
ситуации справедливости.
Это амплуа принадлежало одному из
величайших актеров того времени Жану
Габену. Габен играл либо непреклонного
7
8
Цит. по: Арзаканян М.Ц. Де Голль. М., 2007. С. 122.
Там же. С. 177.
борца за справедливость в серии фильмов о
дивизионном комиссаре Мэгре9, либо хладнокровного, невозмутимого преступникаинтеллектуала, сумевшего в удачное время
нанести ущерб государственной собственности, но в душе своей остававшегося верным верховным принципам, выражающимся в размеренности образа жизни10.
Даже в, казалось бы, негативных по
определению персонажах, можно увидеть
пасквиль на один из главных мифов «левой
идеологии» – прогрессе, вырождающимся в
«прогрессизм» – одержимость экономикой,
производством ради производства.
Бесформенный мир количества, скопления индивидов-филистеров, довольствующихся животным идеалом в виде постоянного стяжательства, превосходно запечатлен во французском кинематографе. Поэтому негативная полярность героев Габена
гасла на фоне фальшивых и ложных
устремлений «положительных», заурядных
«людей толпы», не говоря уже о его соратниках по криминальному «бизнесу».
В одном из фильмов Жан Габен воплотил образ самого президента республики,
прототипом для которого послужил сам генерал де Голль – властного, честолюбивого,
не зависимого от общества, уверенного в
себе лидера, иллюстрируя подлинную модель традиционной власти. Картина отразила противоречивый образ волевого человека, готового установить диктатуру ради спасения отечества, но и способного без колебаний оставить власть над «недостойным»,
вернувшимся к прежним парламентскодемократическим иллюзиям народом11.
Особой утонченностью идейной линии
отличались картины, где герой Габена испытывает экзистенциальный страх. Раздираемый чувством высокой ответственности
за судьбы настоящего и будущих поколений, он стойко несет тяжелое бремя осознания разложения устоев Государства, охра«Мегрэ расставляет силки» / «Maigret tend un piège»
(1958) ; «Мегрэ и дело Сен-Фиакр» /«Maigret et
l’affaire Saint-Fiacre»(1959); Мегрэ и гангстеры /
Maigret voit rouge (1963).
10
«Барон де Л’Эклюз» / «Le Baron de l'écluse» (1960);
«Король фальшивомонетчиков» / «Le Cave se rebiffe»
(1961); «Садовник из Аржантей»/ «Le jardinier
d'Argenteuil» (1966) и др.
11
«Президент» / «Le Président» (1961).
няя их на «интеллектуальном фронте» от
беспринципных мародеров-эвдемонистов.
Но, в то же время сам испытывает непреодолимое влечение к рутинной личине семьянина12.
Эта сюжетная линия была особенно
злободневной в то время, когда набирали
обороты всевозможные молодежные движения анархистско-левацкого типа, вынашивающие месть республике за собственную интеллектуальную несостоятельность,
зримо ощущаемую и гнетущую духовную
бедность типичных представителей жертв
«общества потребления».
В одном амплуа с Жаном Габеном работали такие знаменитые актеры, чья кинематографическая карьера в это время стремительно набирала обороты. Это Ален Делон, Лино Вентура, Жан Маре, Жан-Поль
Бельмондо, Анни Жирардо и другие.
В частности, Жан Маре знаменит своими историческими новеллами. Ален Делон
и Анни Жирардо, востребованные в рамках
прочного в то время франко-итальянского
альянса киностудии «Gamount International»,
успешно развивали драматическое направление – образы людей «воли и действия»,
демонстрирующих свою духовную зрелость, постоянно подвергающуюся испытанию на прочность.
Особым идейно-эстетическим колоритом отличалась другая жанровая ветвь кинематографа голлизма – комедии. Признанными лидерами комедийного жанра были
Луи де Фюнес, Бурвиль, Фернандель, Мишель Галабрю. Обладая незаурядным темпераментом,
яркой, запоминающейся
внешностью, сочетающей комическую гримасу с искренней душевной притягательностью, фильмы с их участием стали достоянием не только собственно французского,
но и мирового, «золотого фонда» кинематографа.
Образы неугомонного жандарма13, комиссара полиции14, строгого, карикатурно-
9
«Гром небесный» / «Le Tonnerre de Dieu» (1965).
«Жандарм из Сен-Тропе» / «Le Gendarme De SaintTropez» (1964); «Жандарм женится» / «Le Gendarme
se marie» (1968).
14
«Фантомас» / «Fantomas» (1964); «Фантомас разбушевался» / «Fantomas Se Dechaine» (1965);
«Фантомас против Скотланд-Ярда» / «Fantomas Contre Scotland Yard» (1966).
12
13
деспотичного директора школы15, судостроителя16, или хозяина ресторана, символизирующего «лицо французской кухни»17,
воплощенные де Фюнесом, переливались
всей возможной палитрой искренности
эмоций их героев, высмеивающих «штурмовщину», излишнее рвение в деле ревностного служения республике.
Итогом плодотворного творческого
союза Л. де Фюнеса с Бурвилем стали
фильмы «Разиня» (1965), а затем «Большая
прогулка» (1966), особенно ярко отразившие
эйдетику голлизма, национальный
менталитет и органичный миропорядок,
проницательность рядовых французских
граждан, и их готовности защитить с трудом добытую свободу и мир.
Через год вышел еще один шедевр,
где, на этот раз, партнером Л. де Фюнеса
выступал сам Жан Габен18. Габен играл сурового легионера-консерватора, обладающего всеми добродетелями и качествами
«сильной личности», уверенной в благородстве своей миссии: дисциплиной, мужеством, культурой духа, сознательному противодействию тлетворным веяниям, навязанным «миром становления».
Де Фюнес, сохраняя верность своему
аплуа – задиристового и спесивого «деляги», – не менее превосходно в своем образе
продемонстрировал печальную тенденцию,
о которой писал Р. Генон: «В современном
мире нет места больше ни для интеллекта,
ни для каких либо вещей внутренней природы уже потому, что их нельзя ни увидеть,
ни потрогать, ни сосчитать. Всех занимают
только чисто внешние действия во всевозможных формах, даже те из них, которые
начисто лишены всякого смысла»19. Разумеется, воссоздание идейного потенциала эпохи, концептуальная интерпретация системы
власти, многогранность сюжетных линий –
это заслуга не только актеров, но, прежде
всего, целой плеяды выдающихся режиссе«Большие каникулы» / «Les Grandes Vacances»
(1967).
16
«Маленький купальщик»/ «Le Petit Baigneur»
(1968).
17
«Ресторан господина Септима» / «Le Grand
Restauran» (1966).
18
«Татуированный» / «Le Tatoue» (1968).
19
Генон Р. Кризис современного мира. М., 2008. С.
108.
ров. Это Андре Юнебель, Жан Жиро, Эдуард Молинаро, Дени де ла Пателльер, Ив
Робер, Жерар Ури, Жак Беснар, Жан Деланнуа и многие другие.
Идейно-эстетическое созерцание кинематографа голлизма дополнялось и великолепной музыкой, уводящей слушателя к
метафизическим высотам, в мир идеального
и вечного, давала ощущение умиротворения
и полноты бытия. Среди композиторов,
оранжировщиков в этот период особенно
выделялись Раймон Лефевр, Жорж Гарваренц, Жорж Деларю.
Музыка, как справедливо писал А.
Шопенгауэр, «обладает совершенно независимым, обособленным, как бы абстрактным
существованием для себя, которому чужды
события и действующие лица и которое
следует собственным, неизменным правилам; поэтому она и без текста достигает
полного воздействия».20 Это свойство музыки как нельзя лучше отражало идеологию
голлизма, претендующего на консервативную социально-политическую парадигму,
органичное национальное единение как
форму духовной общности.
Подводя итоги, можно без преувеличения сказать, что культура Франции в десятилетие, когда у власти стоял генерал
Шарль де Голль, достигла наивысшего расцвета. Даже трагические события мая 1968
года, студенческие волнения, прошедшие
под лозунгом «запрещено запрещать» и отразившие многолетние надежды сторонников «подрывных идеологий», ратовавших за
вседозволенность под прикрытием «народного представительства», не сумели сразу
пробить «консервативный фронт». Они были обезврежены его могучим идейным влиянием вплоть до 1980-х годов, о чем свидетельствует успешное развитие кинематографа, продолжавшего сохранять в доступной ему форме верность консервативной
политической традиции – гражданского, духовного, национального единения.
15
Юдин К.А., 2012.
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т.
II. М., 1993. С. 468.
20