Нарушение мотивационного компонента восприятия.

реклама
ХРИСТИАНСКИЙ ГУМАНИТАРНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
РЕФЕРАТ
Студента (ки) курса Гуманитарного факультета
Чедырян Ольги Викторовны
Учебная дисциплина: Специальная психология.
Тема:
Восприятие. Нарушение мотивационного компонента восприятия.
Оценка:
____________
г.Одесса
ПЛАН
Введение.
Понятие восприятия.
Нарушение мотивационного компонента восприятия.
Приложение.
Исследование роли мотивационного компонента в
строении восприятия.
Список литературы.
Введение.
Восприятие предметов и явлений материального мира, их многообразных
свойств и отношений занимает одно из центральных мест в психической
деятельности человека. Восприятие составляет основу ориентировки
человека в окружающей действительности, позволяет ему организовать
деятельность, поведение в соответствии с объективными свойствами и
отношениями вещей. В процессе поведения человек воспринимает также
свои собственные действия и их результаты, чем обеспечиваются обратные
связи, регулирующие протекание этого процесса.
Отсюда следует актуальность изучения восприятия как психического
процесса, путей его становления и развития, гигиены, профилактики
нарушений и особенностей последних, необходимость этих знаний для
правильного построения и организации любой деятельности.
Восприятие как познавательный психический процесс
«Восприятие - целостное отражение предметов, ситуаций и событий,
возникающее при непосредственном воздействии физических раздражителей
на рецепторные поверхности ... органов чувств. »
Восприятие всегда выступает как субъективно соотносимое с оформленной в
виде предметов, вне нас существующей действительностью, причем даже в
том случае, когда мы имеем дело с иллюзиями или когда воспринимаемое
свойство сравнительно элементарно, вызывает простое ощущение (в данном
случае это ощущение обязательно относится к какому-либо явлению или
объекту, ассоциируется с ним).
Ощущения находятся в нас самих, воспринимаемые же свойства предметов,
их образы локализованы в пространстве. Этот процесс характерный для
восприятия в его отличии от ощущений, называется объективацией.
В результате восприятия складывается образ, включающий комплекс
различных взаимосвязанных ощущений, приписываемых человеческим
сознанием предмету, явлению, процессу.
Возможность восприятия предполагает у субъекта способность не только
реагировать на чувственный раздражитель, но и осознавать соответственное
чувственное качество как свойство определенного предмета. Для этого
предмет должен выделяться как относительно устойчивый источник
исходящих от него на субъекта воздействий и как возможный объект
направленных на него действий субъекта. Восприятие предмета поэтому
предполагает со стороны субъекта не только наличия образа, но и
определенной действенной установки, возникающей лишь в результате
довольно высоко развитой тонической деятельности (мозжечка и коры),
регулирующей двигательный тонус и обеспечивающий состояние активного
покоя, необходимого для наблюдения. Восприятие поэтому предполагает
довольно высокое развитие не только сенсорного, но и двигательного
аппарата.
Итак, чтобы некоторый предмет был воспринят, необходимо совершить в
отношении его какую-либо встречную активность, направленную на его
исследование, построение и уточнение образа. Образ, складывающийся в
результате
процесса
восприятия,
предполагает
взаимодействие,
скоординированную работу сразу нескольких анализаторов. В зависимости
от того, какой из них работает активнее, перерабатывает больше
информации, получает наиболее значимые признаки, свидетельствующие о
свойствах воспринимаемого объекта, различают и виды восприятия. Четыре
анализатора — зрительный, слуховой, кожный и мышечный — чаще всего
выступают как ведущие в
процессе восприятия. Соответственно выделяют зрительное, слуховое,
осязательное восприятие.
Восприятие, таким образом, выступает как осмысленный (включающий
принятие решения) и означенный (связанный с речью) синтез разнообразных
ощущений, получаемых от целостных предметов или сложных,
воспринимаемых как целое явлений. Синтез выступает в виде образа данного
предмета или явления, который складывается в ходе активного их отражения.
Предметность, целостность, константность и категориально (осмысленность
и означенность) — это основные свойства образа, складывающиеся в
процессе и результате восприятия.
Предметность — это способность человека воспринимать мир не в виде
набора не связанных друг с другом ощущений, а в форме от деленных друг
от друга предметов, обладающих свойствами, вызывающими данные
ощущения.
Целостность восприятия выражается в том, что образ воспринимаемых
предметов не дан в полностью готовом виде со всеми необходимыми
элементами, а как бы мысленно достраивается до некоторой целостной
формы на основе большого набора элементов. Это происходит и в том
случае, если некоторые детали предмета человеком непосредственно в
данный момент времени не воспринимаются.
Константность определяется как способность воспринимать предметы
относительно постоянными по форме, цвету и величине, ряду других
параметров
независимо
от меняющихся
физических условий
восприятия.
Категориалъность человеческого восприятия проявляется в том, что оно
носит обобщенный характер, и каждый воспринимаемый предмет мы
обозначаем словом-понятием,
относим
к определенному классу. В
соответствии с этим классом нами в воспринимаемом предмете ищутся
признаки, свойственные всем предметам данного класса и выраженные в
объеме и содержании этого понятия.
Описанные свойства предметности, целостности, константности и
категориальности восприятия с рождения человеку не присущи, они
постепенно складываются в жизненном опыте, частично являются
естественным следствием работы анализаторов, синтетической деятельности
мозга. Наблюдение и экспериментальные исследования свидетельствуют,
например, о воздействии цвета на видимую величину предмета: белые и
вообще светлые предметы кажутся больше, чем равные им черные или
темные предметы, относительная освещенность влияет на видимую
отдаленность предметов. Расстояние или угол зрения, под которым мы
воспринимаем изображение или предмет, влияет на его видимую окраску...
В каждое восприятие входит и воспроизведенный прошлый опыт, и
мышление воспринимающего, и - в известном смысле - также его чувства и
эмоции. Отражая объективную действительность, восприятие делает это
не пассивно, не мертвенно-зеркально, потому что в нем одновременно
преломляется
вся
психическая
жизнь
конкретной
личности
воспринимающего.
Если координированное, направленное на объект действие, с одной стороны,
предполагает восприятие предмета, то в свою очередь и восприятие
осознание противостоящих субъекту предметов реальной действительности
предполагает возможность не только автоматически реагировать на
сенсорный раздражитель, но и оперировать предметами в координированных
действиях. В частности, например, восприятие пространственного
расположения вещей формируется в процессе реального двигательного
овладения посредством хватательных движений, а затем передвижения.
Нарушение мотивационного компонента восприятия.
Подход к восприятию, как деятельности обязывает выявить изменения
ее различных характеристик, которые могут оказаться "ответственными" за
его нарушение. Еще в 1946 г. С. Л. Рубинштейн писал, что в восприятии
отражается вся многообразная жизнь личности, поэтому следовало ожидать,
что при изменении личностного отношения изменяется и персептивная
деятельность.
Роль измененного личностного компонента в восприятии можно
выявить разными путями:
а) путем анализа расстройств самого процесса восприятия;
б)
путем
создания
специального
экспериментального
приема,
позволяющего изменить смыслообразующую функцию мотива восприятия.
Особое развитие получил тезис о "личностном подходе" к восприятию
у ряда зарубежных психологов. Можно выделить следующие основные
направления, характерные для этого подхода.
Первое:
восприятие рассматривается
как селективный процесс,
определяющийся взаимодействием объективных качеств, стимуляции и
внутренних мотивационных факторов (школа New Look).
Так, Дж. Р. Брунер и Л. Постмэн различают автохтонные и
директивные факторы восприятия. Первые определяются непосредственно
свойствами
сенсорики
человека,
благодаря
которым
формируется
представление об относительно простых качествах объекта. Директивные
факторы восприятия отражают прошлый опыт человека, его эмоциональные
состояния, установки и потребности.
В предложенной авторами когнитивной теории восприятия роль
внутреннего, директивного фактора играет "гипотеза", в концепциях других
авторов — "установки", "ожидания", "схемы" и т.д. Действие этих факторов
обусловливает избирательность, сенсибилизацию или искажение восприятия.
Другое направление, представленное Г. Виткиным и его сотрудниками,
поставило вопрос о соотношении способа восприятия человека и его
личностной организации. По мнению представителей этого направления,
испытуемые при выполнении различных перцептивных задач проявляют
некоторые характерные способы восприятия. Так, при выполнении задания, в
котором необходимо было правильное восприятие какого-то элемента
перцептивного поля, одни испытуемые принимали за точку "отсчета"
проприоцептивные ощущения собственного тела, другие — ориентировались
преимущественно на впечатления от "внешнего" зрительного поля. Эту
особенность
восприятия
Г.
Виткин
называл
зависимостью
(независимостью) от "поля", которая, по мнению автора, связана с
определенной личностной структурой. При этом подчеркивалось, что в
восприятии психически больных описанная зависимость или независимость
от "поля" особенно выражена.
К третьему направлению следует отнести работы зарубежных авторов,
стремящихся доказать, что восприятие обеспечивает адаптацию личности к
внешнему миру и отражает уровень ее адаптации.
Такое понимание функции восприятия вытекает из принятой в
американской психологии концепции личности: "личность" трактуется как,
некая
интегративная
система,
которая
обеспечивает
целостность
и
постоянство поведения индивида и которая постоянно подвергается
опасности
разрушения
либо
со
стороны
запретных
инстинктивных
направлений, либо со стороны налагаемых внешним миром требований.
Наличие
такого
постоянно
действующего
конфликта
создает
определенный уровень тревожности. При его возрастании пускаются в ход
механизмы
"психологической
защиты",
целью
которых
является
устранение источника беспокойства и возвращение личности к состоянию
комфорта. Не касаясь проблемы психологической защиты (впервые
описанной 3. Фрейдом и А. Фрейд), требующей специального рассмотрения,
остановимся лишь на той ее форме, которая привлекают внимание
современных
исследователей
восприятия
за
рубежом
и
названа
"перцептивной защитой".
Приведение в действие механизма "перцептивной защиты" связано, как
подчеркивают
многие
авторы,
со
степенью
структурированности
перцептивного материала. Неопределенная, конфликтная или незнакомая
ситуация, требующая перестройки поведенческих схем, приспособления к
новым ситуационным взаимоотношениям, может привести к возрастанию
уровня
тревожности.
"Непереносимость
неопределенности"
вызывает
перцептивную защиту.
Основным недостатком приведенных вкратце исследований является
эклектичность
методологических
позиций
авторов,
пытающихся
синтезировать понятия гештальтпсихологии и психоанализа. Личностный
компонент восприятия заключается для этих авторов в агрессивных
тенденциях, чувстве тревожности, дискомфорте. Из сферы психологического
анализа выпадает значение деятельности субъекта как основной формы
проявления личностной активности; выпадает роль сформировавшихся в
процессе этой деятельности социальных мотивов, их иерархия, содержание и
смыслообразующая функция.
Между тем из положений советской психологии вытекает, что
смыслообразующая
функция
мотивации
играет роль и
в процессе
восприятия. Работами А. Н. Леонтьева и Е.П. Кринчик показано, что
введение подкрепления, имеющего различный смысл для испытуемого, поразному влияет на время реакции. Ими выявлен характер переработки
информации человеком, что нашло свое выражение в схватывании
статистических
испытуемого
характеристик
при
построении
объекта,
в
оптимизации
вероятностной
модели.
деятельности
Деятельность
восприятия включает в себя основную характеристику человеческой психики
— "пристрастность" (А. Н. Леонтьев). Поэтому можно было предполагать,
что процесс восприятия не только строится различно в зависимости от того,
какие мотивы будут побуждать и направлять деятельность испытуемых, но
можно было ожидать разную структуру перцептивной деятельности у
здоровых и больных людей, у которых клиника диагностирует те или иные
изменения личности.
Предпосылки
возникновения
в
мозгу
человека
инвариантного
обобщенного образа предмета были заложены уже в первой стадии познания
объективного мира, т. е. в ощущении.
Как говорилось выше, уже в процессе ощущения наряду с восприятием
различными органами чувств отдельных свойств воздействующего на них
предмета происходит синтез, способствующий его целостному восприятию.
В философии обычно принято делить процесс познания на идущие по
восходящей линии ступени, именуемые формами познания. Такими формами
являются ощущение, восприятие, представление и понятие. В развитом
мышлении современного человека все эти ступени познания могут быть
представлены одновременно, и по этой причине познание им объективного
мира очень специфично, поскольку предмет может действовать на органы
чувств при наличии в голове человека вполне сложившегося о данном
предмете понятия.
Принято считать, что отличительным свойством такой ступени
чувственного отражения действительности, как
восприятие, является
целостность отображения предмета. Благодаря целостности в восприятии,
замечает В. В. Орлов, в сферу непосредственного знания входят такие
существенные стороны предмета, которые были скрыты в ощущении. В
ощущении не дано непосредственного знания геометрии тел — линий,
плоскостей,
форм
вообще.
Считается
поэтому,
что
в
ощущениях
непосредственно не осознаются пространственность и длительность, хотя
они заранее заключены в содержании ощущений. С подобным утверждением
согласиться довольно трудно, так как четко очерченные контуры предмета,
по-видимому, схватываются ощущением.
Другим
отличительным
признаком
восприятия
является
то
обстоятельство, что оно является результатом практической деятельности
человека и содержит известные элементы обобщения. «Замечая какой-либо
предмет, ребенок пытается его схватить, не осознавая действительного
расстояния до него. Впоследствии, в процессе действия с предметами, путем
проб и ошибок он получает знание о пространственных свойствах
действительности».
В
восприятии
происходит
определенное
раздвоение
единого
психического акта на противоположные стороны — объективную и
субъективную, благодаря чему на первый план, в сферу непосредственного
осознания,
выдвигаются
существенные
внешние
признаки
вещей.
Восприятие включает в себя также момент, который не вытекает
непосредственно из лежащих в его основе ощущений, а зависит от общего
состояния психической деятельности человека (апперцепции).
Восприятие зависит от имеющихся у человека знаний, потребностей,
интересов, навыков. Апперцепция выражает зависимость восприятия от
прошлого опыта человека, является аккумуляцией ранее воспринятых
человеком ощущений. Однако восприятие может дать сведения только о том,
что непосредственно воздействует на животное или человека, т. е. знание
конкретной ситуации. Здесь еще не происходит отрыва от конкретной
ситуации.
Следующей, более высокой ступенью познания объективного мира
является представление. В восприятии имеется некоторая инертность —
впечатление может длиться некоторое время после того, как внешний агент
уже перестал действовать.
Развитие психической деятельности в связи с усложнением условий
существования живых организмов шло по линии закрепления и усиления
этой инерции, в результате чего образ стал сохраняться и, что еще более
важно, воспроизводиться в отсутствие предмета. Произошел, таким образом,
отрыв образа от конкретной ситуации во времени, образ стал существовать и
воспроизводиться независимо от наличия или отсутствия в каждый данный
момент предмета, вызвавшего этот образ. «Простейшее представление,
представление единичного предмета, как правило, не есть результат разового
воздействия на чувства. Оно образуется в результате многократного
воздействия на чувства и многократного образования ощущений и
восприятий от данного предмета.
Уже одно это обстоятельство приводит к тому, что при образовании
представления
единичного
предмета
производится
простейшее,
элементарное абстрагирование; так как один и тот же предмет каждый раз
воспринимается в различной обстановке, в окружении различных других
предметов, то в представлении, в первую очередь, не закрепляются условия,
обстоятельства его воздействия на чувства. В чувственно-наглядном образе
не закрепляются также те свойства и стороны данного предмета, которые не
присутствуют в каждом его восприятии. В представлении, как правило,
закрепляются те свойства и стороны Предмета, те его отношения с другими
предметами, которые в нем ярко выделяются, «бросаются в глаза» и играют
определенную
роль
в
жизнедеятельности
использующего
предмет
индивида».
Представления имеются, по-видимому, и у высших животных. «Без
наличия... образа и без его пространственной проекции во внешней среде
было бы немыслимо приспособление животного на расстоянии, т. е. когда
жизненно-важный объект не находится в непосредственном контакте с ним,
будь этот объект пищевое вещество или грозящий жизни животного враг».
Любопытна зависимость образования представлений от условий
окружающей среды. Так, например, в первобытном лесу поле зрения резко
сужается, а обоняние вследствие специфических условий леса дает
ограниченную возможность ориентировки в среде. В связи с этими
обстоятельствами увеличивается роль слуха, который в условиях леса имеет
сравнительно неограниченные возможности развития. Слух содержит в себе
зачаток возможности отрыва от конкретной ситуации, он развивает
установку на невидимое, которое играет большую роль в преодолении
ситуативности отражения действительности.
Обычно
принято
считать,
что
абстрагирование
и
обобщение
совершаются в пределах чувственной наглядности отображаемого внешнего
мира. Это означает, что образ, имеющийся в представлении, можно
мысленно воспроизвести, например, «видеть перед собой так же, как мы
видим отдельные предметы объективного мира». Приходится, однако,
признать, что в утверждениях подобного рода все же нет достаточной
ясности. Ведь человек в своей жизненной практике чаще всего сталкивается с
хотя и однородными, но разными предметами. Возникает проблема, как он
их мысленно воспроизводит на ступени чувственного познания, иными
словами, могут ли существовать представления более абстрактные, чем
представление о единичных предметах.
В этом вопросе в советской философской науке существуют два
противоположных взгляда. Одни считают, что представление может быть
отображением в чувственно-наглядном образе только единичного предмета;
возможности большего обобщения представление не содержит. Типичным в
этом отношении является рассуждение логика Н. И. Кондакова: допустим,
мы предложим группе лиц представить образ дома. Затем, когда мы
попросим передать словами этот образ, то обнаружим, что эти образы никак
не совпадут друг с другом.
Для одного дом представится в виде коттеджа, для другого — в виде
400-квартирного гиганта на улице Горького в Москве, для третьего в виде
стандартного
дома
пригородного
поселка,
для
четвертого
в
виде
обыкновенной сельской избы и т. д. Все это будут самые различные
чувственно-наглядные образы дома. По мнению В. 3. Панфилова, мы не
можем себе представить дом или собаку вообще и т. п. И это понятно, так как
мы могли бы это сделать только в том случае, если бы были возможны
обобщенные ощущения, являющиеся элементами представления.
Сторонники другой точки зрения считают, что возможны более
обобщенные,
более
абстрактные
представления,
чем
представления
единичных предметов. Такая точка зрения по традиции связана с научным
наследием И. М. Сеченова, который обосновал возможность большого, хотя
и ограниченного определенными пределами, обобщения и абстрагирования в
чувствах. «Все повторяющиеся, близко сходные впечатления,— писал
Сеченов,— зарегистрирываются в памяти не отдельными экземплярами, а
слитно, хотя и с сохранением некоторых особенностей частных впечатлений.
Благодаря этому в памяти человека десятки тысяч сходных образований
сливаются в единицы...».
Чтобы доказать, что такие обобщающие образы действительно
имеются, Г. А. Геворкян приводит один любопытный пример. Нам
встречаются различные начертания одной и той же буквы в письме, в
различных печатаниях. Немыслимо думать, что мы узнаем эту букву потому,
что у нас есть представление, наглядный образ для каждого единичного
случая, для каждого начертания данной буквы, даже для тех начертаний,
которые нам еще не встречались, но могут встретиться. «Как бы ни
различались отдельные березовые деревья, все же во всех них повторяются
те свойства и стороны, которые делают их березами, и эта общность
выражается также в их внешнем виде. В обобщенном образе березы
удерживаются именно эти, общие всем березам свойства и стороны. Сеченов
указывает, что возможно также образование представления дерева вообще; в
нем будут удержаны все те стороны и свойства, все те внешние признаки,
которые присущи березе и сосне, клену и акации и т. д. Таковы — общий
контур и взаимное расположение частей; возвышающийся над землей ствол,
ветви, зеленая крона, и их соотношение».
Такой же точки зрения придерживался и С. Л. Рубинштейн.
«Представление может быть обобщенным образом не единичного предмета
или лица, а целого класса или категории аналогичных предметов».
«Возможен также и другой путь создания обобщающего образа
сходных предметов. Образовавшийся у индивида чувственно-наглядный
образ единичного предмета может стать представителем целого ряда
одинаковых предметов. Встречаясь с многочисленными предметами того же
рода и обнаруживая в них подобные, сходные свойства, стороны, индивид
различает и узнает их путем сопоставления с имеющимся у него образом
впервые встретившегося ему или же наиболее ярко повлиявшего на него
единичного предмета. Так, у человека, родившегося и выросшего на берегу
реки, представление реки всегда связано с его родной рекой, вернее с тем
участком, в котором он купался, ловил рыбу, которым он долго любовался. И
сколько бы рек он ни встречал на своем веку, или сколько бы при нем ни
говорили о реке, в его памяти всегда всплывает образ родной реки с
характерными для нее особенностями. Этот чувственно-наглядный образ
выступает как представитель целого ряда предметов, как обобщающий образ
для обозначения многочисленных рек
Со временем благодаря накоплению опыта этот образ может меняться,
некоторые черты его будут тускнеть, а другие, наоборот, выделяться больше,
в зависимости от того, насколько ярко они выражены в других встреченных
данным индивидом реках». Сторонники первой точки зрения правы, когда
они утверждают, что в нашем сознании не может быть обобщенного образа
дома, дерева и т. д. Всякий чувственный образ тесно связан с какой-нибудь
ситуацией.
Восприятие предмета оставляет в мозгу человека следы, и благодаря
памяти он может воспроизвести некогда им виденный предмет, но всякий раз
это будет крайне редуцированный и довольно неясный образ предмета в
определенной ситуации. Механизм памяти в данном случае не позволяет
выйти
за
рамки
ситуации.
Все
это
свидетельствует
о
том,
что
непосредственное чувственное восприятие не может быть перекодировано в
нечто среднее, поскольку всякая ситуация конкретна.
Утверждение И. М. Сеченова о представлении дерева вообще никоим
образом не может быть квалифицировано как представление чувственного
образа дерева. Это уже нечто похожее на понятие. Не опровергает этого
тезиса и замечание Г. А. Геворкяна о возможности выбора конкретного
образа реки в качестве обобщенного представления о реке. Такого рода
заменитель все равно останется чувственным образом, который невозможно
оторвать от конкретной ситуации.
Между тем большой интерес представляет и другой факт. В своей
жизненной практике человек имеет дело с разными предметами в разных
ситуациях. Он легко их опознает и умеет извлекать из них определенную
пользу для удовлетворения своих жизненных потребностей. Возникает
вопрос, являются ли решающими в процессе узнавания только те следы,
которые
сохраняются
в
памяти,
или
здесь
действует
какой-то
дополнительный фактор. Можно предполагать, что, помимо следов памяти,
человек имеет еще знание о данном предмете, которое он приобрел как часть
жизненного опыта в результате многократного воздействия на его органы
чувств однородных предметов и использования их для своих жизненных
потребностей. В комплекс этих знаний входят такие данные, как основные
свойства предмета: цвет, вкус, запах, характер поверхности и т. д. Эти знания
сохраняются в памяти. Несомненно сохраняется в памяти и общее
представление о форме предмета, его общие схематические контуры,
расположение составных частей и т. д. Подобное знание предмета давало
человеку возможность хорошо ориентироваться в окружающей обстановке и
извлечь в случае необходимости пользу из этого предмета.
Эту особенность очень хорошо выразил в свое время Маркс. «Люди,—
говорил Маркс,—...начинают с того, чтобы есть, пить и т. д., т. е. не «стоять»
в каком-нибудь отношении, а активно действовать, овладевать при помощи
действия известными предметами внешнего мира и таким образом
удовлетворять свои потребности (они, стало быть, начинают с производства).
Благодаря повторению этого процесса способность этих предметов
«удовлетворять потребности» людей запечатлевается в их мозгу, люди и
звери научаются и «теоретически» отличать внешние предметы, служащие
удовлетворению их потребностей, от всех других предметов».
Наш далекий предок не умел говорить, но он безусловно знал
окружающие его предметы и умел их распознавать в любой конкретной
ситуации. Диктуемая практическими нуждами необходимость отвлечения и
обобщения, выходящего за рамки возможного в наглядных представлениях,
явилась, согласно предположению Л. О. Резникова, источником образования
понятий.
Зародышем
понятия
Резников
называет
сознание
общего.
Начинаясь с наглядного образа, сознание общего становится затем основой
для будущего понятия. По мнению Е. К. Войшвилло, подобные образования,
однако, еще не относятся, очевидно, к формам мышления. Это абстракции
предметов, возникающие на чувственной ступени познания. Во всяком
случае, остается фактом, что знание предмета, представление о его
характерных свойствах уже в то время было оторвано от конкретной
ситуации.
Следует заметить, что знанием предметов обладают и животные.
«Узнавание предметов,— указывал И. М. Сеченов,— очевидно, служит
животному руководителем целесообразных действий — без него оно не
отличило бы щепки от съедобного, смешивало бы дерево с врагом и вообще
не могло бы ориентироваться между окружающими предметами ни одной
минуты».
Поскольку человек в своей жизненной практике сталкивался с целыми
классами однородных предметов, то комплекс сведений об одном предмете
стал распространяться на весь класс однородных предметов в целом. Таким
образом, этот комплекс превратился в аналог понятия, который мог
возникнуть в голове человека задолго до возникновения звуковой речи.
Однако самая замечательная особенность этого комплекса знаний состояла в
том, что его наличие, в противовес чувственному образу, не зависело от
конкретной чувственной ситуации. Оно было прообразом понятия.
Знание о предмете было редуцированным по той простой причине, что
человеческая память не в состоянии сохранить все мельчайшие подробности.
Оно содержало только общее. В этом смысле подобное знание можно было
бы назвать инвариантным обобщенным образом предмета. Если бы человек
не имел инвариантных представлений о предметах, он вообще не мог бы
существовать.
Первобытный человек мог в своей памяти воспроизводить образы
предметов в конкретных ситуациях, но подобное воспроизведение не было
связано с коммуникацией. Отсутствие у животных и человекообразных
обезьян звуковой речи объясняется, между прочим тем, что в конкретных
ситуациях она им не нужна, а возможные у них реминисценции этих
ситуаций в памяти также не связаны с необходимостью коммуникации.
Возможность
возникновения
инвариантных
образов
предметов
поддерживалась целым рядом особенностей психики человека.
Чувственный образ предмета, как уже говорилось выше, может быть
воспроизведен в памяти. Естественно, этот образ благодаря известному
несовершенству памяти будет бледным и редуцированным. Кроме того, его
границы
могут
быть
недостаточно
четкими.
В
памяти
могут
воспроизводиться образы однородных предметов, находящихся в разных
ситуациях. Редукция чувственного образа, отсутствие четких границ,
возможность наложения в нашем сознании разных чувственных образов
однородных предметов и т. п. готовили почву для возникновения
инвариантного нечувственного образа.
С. Л. Рубинштейн справедливо замечает, что воспроизведенные образы
памяти, их представления являются ступенькой или даже целым рядом
ступенек, ведущих от единичного образа восприятия к понятию и
обобщенному представлению, которым оперирует мышление. Большой
интерес в этом отношении представляет одно наблюдение, сделанное И. М.
Сеченовым, согласно которому все единичные впечатления сливаются в так
называемые средние итоги тем полнее, чем они однороднее по природе или
чем поверхностные и менее расчленено было их восприятие.
Существует физиологический закон редукции функции по мере ее
совершенствования. Опыты показали, что если при первом предъявлении
предмета взгляд испытуемого обегает весь контур предмета полностью, то
уже при втором, третьем предъявлении предмета взгляд задерживается лишь
на наиболее значимых пунктах контура, так называемых критических точках.
При
повторных
предъявлениях
предмета
ход
процесса
резко
сокращается по мере выделения критических точек. Практически это
означает, что для того, чтобы опознать часто повторяющийся предмет в
новой ситуации, человеку было достаточно знать небольшое число
критических точек.
Имея в виду все вышеуказанные соображения, трудно согласиться с
утверждением некоторых философов и психологов о существовании в
развитии
человека
стадии
чистого
чувственного
познания
мира,
предшествующей образованию понятий. Фактически такая стадия является
фикцией. При рассмотрении проблемы возникновения в сознании человека
инвариантных обобщенных образов предметов нельзя не отметить огромной
роли таких особенностей человеческой психики, как способность к
абстрагированию и память.
Процесс абстракции представляет собой в широком смысле процесс
мысленного отвлечения от чего-либо. Существуют различные виды
абстракции, но для уяснения сущности языка особо важными являются два ее
вида — так называемая абстракция отождествления и изолирующая, или
аналитическая, абстракция, поскольку обе они участвуют в образовании
понятий. Абстракцией отождествления называется процесс отвлечения от
несходных, различающихся свойств предметов и одновременного выделения
одинаковых,
тождественных
их
свойств.
В
процессе
абстракции
отождествления выделяются чувственно воспринимаемые свойства — это
абстракция, основанная на непосредственном отождествлении предметов и
чувственно невоспринимаемые свойства — абстракция, полученная через
отношения типа равенства. На основе абстракции отождествления могут
выделяться и отношения между предметами.
Абстракцией изолирующей, или аналитической, называется процесс
отвлечения свойства или отношения от предметов и их иных свойств, с
которыми они в действительности неразрывно связаны. Этот процесс
абстракции приводит, прежде всего к образованию так называемых
«абстрактных предметов»: «белизна», «фасад», «эластичность», «твердость»
и т. п.
На первый взгляд может показаться, что процесс абстрагирования
является чисто произвольным волюнтативным актом, зависящим от воли
каждого человеческого индивида в отдельности. Конечно, в процессе
абстракции нельзя отрицать элементов субъективного намерения, однако это
явление имеет также некоторые не зависящие от намерения человека
причины.
Прежде всего, способность к абстрагированию в генетическом плане
представляет собой дальнейшее развитие бессознательной способности к
синтезу и анализу, выработавшейся у животных и человека в результате
борьбы за существование и необходимости приспособления организма к
окружающей среде.
Способность к абстрагированию обусловлена также известным
несовершенством
физиологической
организации
человека.
Из-за
ее
особенностей человек не в состоянии охватить бесконечное разнообразие
свойств того или иного объекта. Так, человеческий глаз и человеческое ухо
способны непосредственно воспринимать лишь незначительную часть того
богатства мира цвета и звуков, которые имеются в объективном мире. Кроме
того,
пропускная
способность
органов
восприятия
человека
весьма
ограниченна и характеризуется скромной цифрой — 25 двоичных единиц в
секунду. Таким образом, уже особенности строения органов чувств человека
таковы,
что
они
являются
объективной
причиной
процедуры
абстрагирования.
Следует также отметить, что каждый объект действительности
обладает бесконечным числом свойств и может вступать в бесконечное
число отношений. Но эта бесконечность не является актуальной. Объект
никогда не вступает во все возможные для него отношения сразу. Для этого
было бы необходимо актуально осуществить все возможные условия
существования этого объекта одновременно, что, естественно, никогда не
выполнимо. Это, между прочим, противоречит факту развития и изменения
объекта. Осуществление для объекта сразу актуально всех возможных
условий его существования означало бы просто-напросто, что в объекте
осуществляются одновременно все его состояния — прошлые, настоящие и
будущие, т. е. объект должен был бы существовать, не развиваясь и не
изменяясь.
Невозможность актуализовать всю бесконечную совокупность свойств
объекта означает, что в каждом конкретном случае объект выступает,
выявляя только часть своих свойств. Можно было бы сказать, что объекты
действительности как бы абстрагируют сами себя.
Необходимость абстрагирования обусловлена также действием закона
экономии физиологических затрат. «Если бы человек,— замечает И. М.
Сеченов,— запоминал каждое из впечатлений в отдельности, то от предметов
наиболее обыденных, каковы, например, человеческие лица, стулья, деревья,
дома и пр., составляющих повседневную обстановку нашей жизни, в голове
его оставалось бы такое громадное количество следов, что мышление ими, по
крайней мере в словесной форме, стало бы невозможным, потому что где же
найти десятки или сотни тысяч разных имен для суммы всех виденных берез,
человеческих лиц, стульев и как совладать мысли с таким громадным
материалом? По счастью, дело происходит не так. Все повторяющиеся,
близко сходные впечатления регистрируются в памяти не отдельными
экземплярами, а слитно, хотя и с сохранением некоторых особенностей
частных впечатлений».
Механизм памяти основывается на способности мозга закреплять и
воспроизводить следы некогда им полученных впечатлений. Образование
этой
способности
представляет
собой
результат
биологического
приспособления человеческого организма к окружающей среде. Различение и
узнавание предметов, замечает И. М. Сеченов, свойственно животным,
обладающим способностью передвижения. Поскольку животное, способное к
передвижению,
удовлетворяющих
сталкивается
его
с
жизненные
массой
различных
потребности,
то
предметов,
возможность
их
опознавания приобретает определенную биологическую значимость. Для
ориентировки действия на предмет, следовательно — для удовлетворения
потребностей, в этих условиях одного лишь восприятия как чувственной
дифференциации
предмета
оказывалось
недостаточно.
Для
этого
необходимо, чтобы предмет узнавался в дальнейшем.
Восприятия,
в
которых
человек
познает
окружающую
действительность, обычно не исчезают бесследно. Они закрепляются,
сохраняются и воспроизводятся. Узнавание предметов, замечает Сеченов,
носит на себе все существенные характеристики и признаки мышления. В
узнавании
есть, наконец, даже некоторые элементы
рассудочности,
поскольку процесс напоминает собой умозаключительные акты. Сеченов
придавал
также
очень
большое
значение
так
называемому
закону
регистрации впечатлений по сходству, согласно действию, которого у
человека все сходные предметы сливаются в памяти в сходные итоги.
Ассоциации по сходству имеют огромное значение в создании
структуры языков. Сравнение одного предмета с другим является одним из
наиболее мощных средств познания окружающего мира. Весь прогресс
теоретической
половины
человеческих
знаний
о
внешней
природе,
подчеркивает Сеченов, достигнут, в сущности, сравнением предметов и
явлений по сходству. При отсутствии такого свойства человеческой психики,
как память, возникновение человеческого языка было бы невозможно.
Обобщенное знание свойств класса предметов явилось в дальнейшем
основой для возникновения слова.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Исследование роли мотивационного компонента в
строении восприятия.
Экспериментальная методика состояла в следующем. Предъявлялись
сложные сюжетные картинки и картинки с неясным сюжетом в условиях
разной мотивации, которая создавалась, во-первых, с помощью различных
инструкций, во-вторых, — разной степенью неопределенности изображений.
Используемые в эксперименте картинки представляли собой изображения
более или менее сложных ситуаций (мать купает ребенка, группа чем-то
взволнованных женщин и т.д.) или нечеткие снимки объектов (цветы, мокрая
мостовая, пятна Роршаха).
Различие инструкций состояло в следующем. В варианте «А» карточкикартинки предлагались с «глухой» инструкцией описать, что изображено. В
варианте «Б» сообщалось, что целью эксперимента является исследование
воображения. В варианте «В» испытуемых предупреждали, что задачей
исследования является определение их умственных способностей. Чтобы
мотивировка задания выглядела убедительной, предварительно предлагалась
серия заданий, где экспериментатор якобы оценивал интеллект испытуемых.
В каждом варианте предъявлялись разные наборы картинок. Таким образом,
во всех трех вариантах исследования цель задания оставалась неизменной,
менялась лишь его мотивация. Неопределенность перцептивного материала
выступала непосредственным побудителем деятельности, роль
смыслообразующего мотива выполняла инструкция.
В экспериментах участвовали здоровые испытуемые, больные эпилепсией,
больные шизофренией. Данные историй болезни и общепсихологического
исследования показали, что в клинической картине болезни на первый план у
больных выступали личностные расстройства, типичные для выбранных
новологических групп. Между исследованными больными не было
существенных различий в возрасте и образовании.
Большинство из испытуемых (как в норме, так и в патологии) при
предъявлении карточек-картинок выдвигают гипотезы. При восприятии
структурных картинок (с неопределенным сюжетом) испытуемые пытаются
определить, на что могут быть похожи изображения.
В условиях варианта «А» процесс восприятия не обусловливался
экспериментально заданной мотивацией. Тем не менее деятельность
испытуемых в целом направлена на содержательную интерпретацию
картинок и реализуется процессом выдвижения гипотез. Это заставляет
предположить, что экспериментальное задание актуализировало какие-то
мотивы, существующие у испытуемых потенциально, в форме своеобразной
готовности, установки. Таким мотивом мог быть прежде всего мотив
экспертизы, который почти всегда актуализируется в психологическом
эксперименте в клинике. Адресуясь к личности испытуемого, его уровню
притязаний, он придает любому психологическому исследованию
личностный смысл. Наряду с «мотивом
экспертизы» деятельность испытуемых побуждалась собственным мотивом
восприятия (СМВ). Определяясь свойствами перцептивного материала, СМВ
как бы присутствует в самом акте восприятия, побуждает к ориентировочной
деятельности, направленной на исследование характера стимуляции.
Таким образом, деятельность испытуемых определялась влиянием двух
мотивов — мотива экспертизы и СМВ. Эти мотивы находятся в
иерархическом отношении: мотив экспертизы порожден и опосредован
социальными и личными установками испытуемых. Он не только побуждает
деятельность, но и придает ей личностный смысл. Собственный мотив
восприятия играет роль дополнительного стимула. Совместное действие
обоих мотивов обеспечивало содержательную интерпретацию картинок. В
ряде случаев смыслообразующая функция мотива экспертизы могла быть
выражена недостаточно. В силу этого непосредственная цель деятельности
— содержательная интерпретация — не приобретала самостоятельной
побудительной силы. Процесс интерпретации принимал тогда вид
формальных ответов. Это явление наиболее ярко проявилось у больных
шизофренией.
Качественно иные результаты были получены в вариантах «Б» и «В», где
введение инструкций-мотивов создавало определенную направленность
деятельности.
Выступило прежде всего изменение в отношении к эксперименту. В норме
это выразилось в том, что у испытуемых появился интерес к заданию и
оценке экспериментатора. Изменился и характер формулировок гипотез —
они стали более развернутыми, эмоционально насыщенными. Центральное
место в описании сюжетных картинок занимает раскрытие внутреннего мира
изображенных персонажей. Исчезают формальные ответы.
У больных эпилепсией изменение инструкции привело к полному
переструктурированию деятельности. Больные с энтузиазмом приступают к
заданию, подолгу с удовольствием описывают картинки. Резко сократилось
количество формальных высказываний. Гипотезы становятся значительно
более эмоциональными, часто сопровождаются пространными
рассуждениями. В своих ответах больные не столько дают интерпретацию
картинок, сколько стремятся продемонстрировать свое отношение к
событиям или персонажам. Часто это достигается путем приписывания
героям определенных ролей. Длинные витиеватые монологи героев
комментируются «автором», вместе с предположением о сюжете дается
оценка действующим лицам или событиям. Гипотезы превращаются в
«драматические сценки». Употребление прямой речи, напевная интонация,
иногда ритмизация и попытка рифмовать придают ответам исключительную
эмоциональность.
Некоторые изменения наметились и в деятельности больных шизофренией.
По сравнению с предыдущим вариантом вдвое
уменьшилось количество формальных ответов, у некоторых больных удалось
создать направленность на раскрытие содержательной стороны картинок.
Тем не менее у 30% больных сохранились формальные констатации и
отказы. У больных шизофренией не отмечался тот выраженный комплекс
эмоциональных реакций, который характеризует именно деятельность.
Результаты, полученные в варианте «В» («интеллектуальная инструкция»),
показали, что деятельность здоровых испытуемых принимает вид
развернутого решения перцептивной задачи. Происходит поиск
информативных элементов изображения, их сопоставления, построение и
проверка гипотез. Формальные описания, неадекватные гипотезы
встречаются лишь при затруднениях в определении содержания картинок и
составляют промежуточный этап в интерпретации. Приведем описание
одного из здоровых испытуемых карточки, на которой изображена группа
чем-то взволнованных женщин
«Первое, что бросается в глаза, — это лицо женщины, возможно,
матери. К ней тянется мальчик, лицо его сходно с выражением лица
женщины, матери. Справа пожилая женщина, возможно, мать. Она
что-то говорит, успокаивает... Пятно на спине у мальчика... кровь?
Тогда можно объяснить, почему так отчаянно смотрят люди... Почему
на первом плане женщины с детьми, а мужчины в стороне? Если бы
это было столкновение, то почему с женщинами и детьми? В то же
время голова мальчика очень естественно лежит на плече женщины,
так что эта версия отпадает... Скорее всего, это момент, когда у людей
отнимают что-то очень дорогое. Возможно, из дома выселяют... С
другой стороны, из-за дома так не страдают. Возможно, что-то
случилось с мужчинами... Да, мне кажется, это вокзал, и мужчин кудато увозят, поэтому у женщин такие лица».
Сформулированная испытуемым гипотеза является, таким образом, итогом
длительного поэтапного процесса рассуждений. Представляет интерес
сравнение этих данных с результатами исследования больных эпилепсией.
Больные придавали большое значение экспериментальному исследованию,
относились к заданию как к своеобразной экспертизе ума. Предъявление
картинок вызывает обстоятельное, детализированное описание изображений.
При этом наряду с информативными элементами, на основе которых может
быть построена гипотеза, привлекаются детали, не несущие никакой
смысловой нагрузки.
Больной О-в, 1930 г. рождения, образование 7 классов. Диагноз:
эпилепсия травматического генеза с изменением личности по
эпилептическому типу. Психический статус: вязок, инертен,
многоречив, обстоятелен, склонен к резонерству.
Приводим высказывания больного при предъявлении уже
упоминавшейся картинки.
«На этой картинке изображены несколько человек. Слева стоит
женщина, около нее другая. Волосы темные у нее. Она сложила руки
на груди и плачет. К ней бежит мальчик, поднявши руки, вроде,
успокоить хочет... Сзади мальчика женщина держит ребенка или он на
чем-то сидит, прижался к ней, обняв ее правой рукой... В левом углу
еще две женщины стоят...» и т.д.
Приведенный пример показывает, как деятельность, вначале направленная на
содержательную интерпретацию картинки, превращается в скрупулезное
описание отдельных ее фрагментов. В некоторых случаях это тормозит
процесс выдвижения гипотез, приводя к возникновению формальных
ответов.
Иной вид имеет деятельность больных щизофренией. Несмотря на
«интеллектуальную» направленность исследования, больные не проявляли
интереса к заданию, не реагировали на оценку экспериментатора, не
корригировали свои ошибки. Деятельность больных характеризуется
чрезвычайной свернутостью, отсутствием поисковой активности, столь
выраженной в норме. Высказывания больных крайне лаконичны,
малоэмоциональны и в основном лишь обобщенно констатируют некоторое
сюжетное или предметное содержание картинок: «Какое-то несчастье»,
«Человек задумался».
Список литературы
1. Б. В. Зейгарник
Нарушение восприятия.
2. Ф.Т.Михайлов , Г.И.Царегородцев
3. А.В. Петровский , М.Г. Ярошевский
4.Л.А. Венгер.
5.А.С.Батуев
6. Б. В.Зейгарник
За порогом сознания.
Психология. Словарь.
Восприятие и обучение.
Высшая нервная деятельность.
Патопсихология.
Скачать