Р.: Я не слышал, если честно. Где они работают, где их

Р.: Я не слышал, если честно. Где они работают, где их используют – я не знаю. Знаю только одно,
что они менее прихотливые, более трудолюбивые и, что отдельные крупные холдинги,
предприниматели, которые используют иностранную рабочую силу, предпочитают работать с
китайцами. Я знаю, что «Балтийскую жемчужину», или как там она называется, выстроили
китайские предприниматели. Знаю, что есть китайская диаспора. Все.
М.: А важно ли для местного населения наличие или отсутствие гражданства у приезжих? То
есть, например, они видят чеченца. И они могут воспринимать его негативно, хотя у него,
например, есть паспорт России. А у азербайджанца паспорта нет, но они, например, его
воспринимают позитивно. Вот как вы думаете?
Р.: Дело в том, что азербайджанец в местном понятии, у местного населения это разное. Бывает,
нет, не то, что бывает…
М.: По Ленинградской области.
Р.: По Ленинградской области? Вот как бы вам объяснить? Вот, азербайджанец ассоциируется с
продавцом на рынке. Фруктов, овощей. А чеченец в ходе последних лет, они ассоциируются с
двумя чеченскими войнами. Вот, собственно, и все. Ну, и, кроме того, у нас всегда на Кавказе был
бардак. Мы всегда воевали на Кавказе. Потому что Кавказ России был нужен всегда. Поэтому
Россия покоряла всегда Кавказ. Всегда там были войны. При любой власти: при царе, при
советской власти – там тоже были беспорядки постоянные. Вот и все.
М.: То есть, просто, будет ли влиять наличие или отсутствие этого паспорта, гражданства, на
отношение к приезжим?
Р.: Есть такая фраза: «Видно по паспорту».
М.: Ну да. То есть, вы считаете, что вряд ли.
Р.: На мой взгляд – нет.
М.: А есть ли понимание, что совсем недавно многие из мигрантов и жители области были
гражданами одной страны – СССР?
Р.: Есть понимание.
М.: И к этим людям будет как-то меньше относиться?
Р.: Есть понимание, я думаю в этом. Особенно это понимание есть у граждан уже среднего и
зрелого возраста. Я сам родился в СССР. То есть вот, я как бы, собственно, как бы. А люди, которые
постарше, они так все и говорят: « Мы советские». То есть нам нечего делить-то, не о чем как бы,
у нас не должно быть распрей, у нас не должно быть никаких споров.
М.: То есть это, примерно с какого возраста вот так, спокойней относятся?
Р.: Я думаю, кому за сорок. Кому за сорок, те более спокойно, спокойно относятся. Но опять же.
Это влияет еще уровень образования.
М.: Конечно.
Р.: И уровень личностного развития человека, уровень его благосостояния, общественного
положения. То есть, это все тоже складывается. Но, если это возрастная характеристика, то да –
это те, кому за сорок.
М.: Угу. А как вы думаете, чем обусловлено отношение к мигрантам больше всего. Например,
там, личным опытом граждан России, или существующим в регионе климатом мнений, или
мнением большинства? Почему вот так вот?
Р.: Прежде всего, личным опытом. Почему? Как лично я к этому отношусь. И все. А как я лично к
этому отношусь, у меня возникает откуда? С улицы, из дома, из того социума, где я вращаюсь. То
есть, это вот как примерно вода. Объем воды состоит из молекул. Вот здесь примерно также. То
есть, общий социум - он из мелких социумов собирается. А самые мелкие социумы - они из
мнения окружающих. Из моего личного мнения, вашего, наших знакомых, и так дальше, и так
далее происходит.
М.: А насколько влияют комментарии в СМИ на эту тему?
Р.: Очень сильно влияют.
М. Сильно, да?
Р.: Очень сильно влияют. По себе даже могу сказать – очень сильно.
М.: То есть, какова в целом роль СМИ в создавшейся ситуации?
Р.: Ну, как сказать? Средства массовой информации это очень серьезный инструмент.
М.: Угу.
Р.: Это очень серьезный инструмент. Вот. Очень.
М.: То есть, сейчас, вы считаете, они настраивают против, например, или наоборот.
Р.: Я не думаю, что они настраивают против. Пытаются как то, чтобы была стабильность,
стабилизировать ситуацию. Чтобы поддерживать законность и порядок. Это очень важно.
М.: Угу.
Р.: Поддерживать, как бы, нынешний курс и поддерживать, как бы, политику, которая основана
на том, что у нас национализма, фашизма быть не должно.
М.: Угу.
Р.: Это очень плохо.
М.: Да.
Р.: На самом деле это очень страшно. Тем более страна, которая победила фашизм, чтобы начала
как бы сама чревоточить этой идеологией – на самом деле это очень плохо. У меня у самого
погиб прадед и дед четыре, нет, сколько? Три года отсидел.
М.: Угу.
Р.: То есть, я,… И другой дед тоже воевал. Понимаете? То есть, я же понимаю, зачем. Это было
очень тяжело воевать, на самом деле, если разобраться. Это очень хорошо, что сейчас вот мы не
прошли, нету этих войн. Как бы, я считаю, что моему поколению повезло. Повезло больше, чем
поколению моих дедов и прадедов, потому что они вынуждены были воевать. Они же понимали,
за что они воевали тогда. Когда воевали, там не было вообще никакой разницы кто ты: таджик
или узбек или русский. Все сидели в одних окопах. А вспомните, до войны, когда была, как его…
неурожай был. Страна вымирала, все Поволжье вымерло. Там тиф был. Книжка даже есть такая
«Ташкент - город хлебный». То есть, люди стремились ехать в Среднюю Азию. А сколько принял
Узбекистан во время войны? Порядка двухсот тысяч с блокадного Ленинграда. Там никому не
отказывали.
М.: Угу.
Р.: То есть, Это надо как бы понимать. У этих стран закон гостеприимства, коллективизма. То есть,
людей, как бы, принимали. Люди, как бы, понимали. Потому что Украина, Россия, Белоруссия славянские республики, они приняли на себя этот удар. А до Киргизии, Узбекистана враг не
дошел. То есть, там землю, как бы, не топтал. То есть, как бы, меньше горя было, чем здесь.
Понимаете, то есть, это тоже, как бы прекрасно понимают. И тогда не думали кто ты там - русский,
или таджик, или узбек. Там не было такого. А спустя, тут ста лет-то даже не прошло. Вот сколько
даже? Пятьдесят лет прошло, и началась вот эта вся непонятная суета. Это внешний враг. Внешний
враг нашей страны. Сначала развалили нашу мощную страну, а теперь хотят, как бы развалить и
Россию, забрать наш энергоресурс, поссорить нас с нашими соседями. У них не получается.
М.: А согласны ли вы с тем, что в настоящее время в обществе наблюдается высокий уровень
агрессивности?
Р.: Высокий уровень агрессивности? Вы знаете, лично я, мое мнение, я, наверно, с вами не
соглашусь. В чем уровень агрессивности? По отношению к другой нации?
М.: Нет, в принципе, повышается он в обществе?
Р.: Нет.
М.: Нет.
Р.: В принципе, нет. Почему? Объясню. В девяностые годы жрать было нечего.
М.: Угу.
Р.: Люди были, то есть вот настолько это все было, когда человек едет в трамвае, буквально не
понимает, что он будет завтра есть, а рядом стоит человек, и разговаривает по сотовому телефону.
Это было дико. Вот. Когда сотовый телефон, первые сотовые телефоны, они стоили по три, по пять
тысяч долларов. Помните, столько стоили? Это, вообще, реально. Дорогой мерседес стоил там
тридцать, пятьдесят тысяч долларов, а квартира стоила десять тысяч долларов, пятнадцать тысяч
долларов. Когда вот эти вот различия.
М.: Угу.
Р.: Я помню сам: в 2002 году у меня секретарша зарабатывала сто пятьдесят долларов. Вообще
было сто, сто двадцать - я платил сто пятьдесят. Хорошо работала. Платил сто пятьдесят. Это была
хорошая зарплата. Спустя десять лет, сейчас минималка семь девятьсот. Да кто пойдет-то на семь
девятьсот-то работать? Минималка. То есть, вот. И, кроме того, раньше вот, мы, когда учились в
СПбГУ, то для нас ездить за границу - это было круто. То есть, мы не знали, что такое Египет.
Сначала пошла Турция, там это, это. А сейчас очень много людей ездит постоянно за границу,
всегда комфортно себя как бы чувствуют и нормальный человек здесь, находясь в мегаполисе,
если он как бы толковый, с головой, чего-то хочет добиться – у него вот, пожалуйста, все. Без
проблем ты можешь легко, как бы устроиться, было бы желание. Было бы желание, терпение, да,
и дальше уже все остальные показатели уже там в зависимости чего, кто, как хочет работать.
Подняться в большом мегаполисе, это как бы не сложно, на мой взгляд. Но, видите ли, я, скорее
всего, как бы придерживаюсь либеральных взглядов и как бы олицетворяю, поддерживаю,
отношусь к светскому обществу видимо, скорее всего, поэтому выступаю в интересах
соответственно этого полюса.
М.: Угу. То есть, если нет вот, по вашему мнению в обществе такой агрессивности.
Р.: Нет, в обществе агрессивности, такой вот как раньше, вот такой напряженности,
неуверенности. Раньше была Россия - страна перемен. Ну, не хочется жить в стране перемен. Ты
не понимаешь, что будет завтра. Вот, типа потом Россия - страна возможностей. Сейчас Россия страна стабильности, роста, процветания. Это очень хорошо. К тому же, сейчас, это скоро будет
советский союз два. Сейчас еще лучше будет. Я в этом, ну лично я в этом не сомневаюсь.
М.: А чем можно тогда объяснить стремительность развития конфликтов в сфере, обсуждаемой
нами?
Р.: Да просто, видимо, больше начали на это обращать внимание.
М.: А почему?
Р.: Чтобы искоренить это, чтобы понять причину. Вот. Чтобы этого не было. Это болячки, которых
просто быть не должно. Вот и все. Поэтому, как бы исследуют значение этих болячек.
Диагностика, и, соответственно, как с этим бороться.
М.: А как выдумаете, проводимая политика в последнее время изменилась по сравнению с
периодом двух – трехлетней давности?
Р.: Она очень…. Двух - трех летней давности - так себе. По сравнению с пяти шести летней
давности - она очень сильно изменилась.
М.: А с чем это связано?
Р.: Видимо, с повышением уровня жизни населения, с повышением уровня образования, с
повышением уровня медицинского обслуживания.
М.: Угу.
Р.: Вот. С повышением уровня культуры. Чем выше уровень развития, чем выше уровень
образования, чем выше уровень доходности, тем меньше вот этих вот ксенофобских настроений.
Тем меньше всяких разных, так скажем, больных мест, за которые можно уцепиться и раздуть.
М.: Ну да.
Р.: Тем сложнее это сделать, допустим, каким-то третьим лицам со стороны, которые против
нашей державы, так, скажем, ведут политику.
М.: А какой вот политики ждут граждане от властных структур в этой сфере?
Р.: Не понял.
М.: Ну, какой политики ждут граждане от властных структур в сфере межнациональных
отношений?
Р.: Какой политики ждут граждане от государственных лиц?
М.: Да.
Р.: Ну, лично я, я как бы ждал, ну, понимаете, сказать как бы ужесточения. А что это даст? И как
это провести? То есть, это ни о чем. Чтобы это было, ну как бы, чтобы уменьшить. Понимаете,
здесь вопросность, ответы на все вопросы, ответ со стороны один: повышайте уровень
образования, медобслуживания, уровень жизни. Все. А все остальное уйдет само собой. Это
знаете, вот как есть, вот когда человек живет, живет организм. Встал когда хотел, поел, когда
хотел, не понятно чего и как. Если ты живешь по режиму, все во время, то семьдесят процентов
заболеваний они отпадают сами собой. Вот здесь примерно то же самое. Если жить четко по
правилам, по закону придерживаться, и чем крепче власть, тем, так скажем, тем четче режим.
Чем крепче власть, тем больше вот этих заболеваний будут отваливаться. Они сами собой просто
будут отваливаться. Ну, не нужно просто этого будет. Вот. Сложнее будет все организовать и
соответственно этого будет меньше.
М.: А совпадают ли сейчас ожидания с реальностью?
Р.: Ну, смотря какие, смотря чьи. Лично мне все понятно. То есть, я вполне согласен.
М.: Угу.
Р.: Я принимаю в этом во всем активное участие.
М. Сейчас я назову, а вы ответьте, пожалуйста, в какой мере удовлетворены лично вы? Первое
- это деятельность органов власти региона в решении проблем межэтнических и
межконфессиональных.
Р.: Не понял. Еще раз.
М.: Лично вы, в какой мере удовлетворены деятельностью государства, точнее даже не
государства, а вот именно органов власти нашего региона?
Р.: Я понял. Средне.
М.: Средне, да?
Р.: Средне. Средне. Ниже среднего. Средне, так скажем. По пятибалльной шкале на троечку.
Можно лучше, можно эффективней, например. Вот так. На этот счет, видите, у меня есть как бы
своя точка зрения. Но, как бы там она, довольно таки, такая неординарная. Видите. Дело в том,
что, как бы это вам правильно объяснить. Вот чиновник и предприниматель. Чиновник – он
находится в теплом бассейне. Понимаете? Он как бы купается, живет в теплом бассейне. Вот. И
чуть что не так, он понимает, что могут взять за шкирку и вышвырнуть из этого теплого бассейна в
холодное море. А предприниматель, я например, живет в холодном море. Если его вытащить за
шкирку из этого холодного моря, то его больше некуда выкинуть, кроме как в холодное море. А я
там уже привык и чувствую себя вполне комфортно, понимаете? Поэтому, мой взгляд, очень
отдельно взятый вопрос, даже не отдельно взятые вопросы, а многие вопросы из тех, которые
решают вот эти чиновники, которые живут в теплом бассейне, должны решать не чиновники, а,
как минимум, должны привлекать туда предпринимателей. Попросту говоря, вы у нас спросите.
Мы скажем, как лучше. И куда потратить те деньги, которые отпускают. Но это уже другая
история.
М.: Ну да. А, то есть, а именно вот вопросами проблем межэтнических, лично вы
удовлетворены?
Р.: Как решают? Как чиновники решают?
М. Да, да.
Р.: Ну, я же сказал, тройка с минусом. И так я особо не это, знаете, не вижу четких с их стороны
каких либо действий. Ну, такие действия, как собрать круглый стол, поговорить об этом, показать
по телевизору. Потом получить какие-то бюджетные деньги и устроить какую-то программу.
Допустим, привести исследование какое-то, что-то там показать. На мой взгляд. Вот здесь я был
на конференции в ту среду. Конференция, которую устраивала киргизская сторона правозащитная.
Вот на ту конференцию пришли девочки. Такие маленькие девчушечки. Вот, по-моему, даже
моложе, чем вы. То есть они такие разноцветные. Мне очень понравилось то, что они как бы
проповедуют. Мне очень сильно понравилось. Ну, за них очень много, за них очень много
говорили. Так вот, вот эти девчушечки, вот, Международный фонд Взаимодействия
государственных и негосударственных организаций отправляющих и принимающих стран по
работе с эмигрантами из Средней Азии. Вот. Сейчас найду это. В общем, эти девчушечки, они
занимаются тем, что они, как же это называется? Я взял у них такую листовку, данные свои
записал тоже. Щас вам покажу, если найду. Вот, очень много делают, раздают. Вот то, что
общественные организации делают, вот это, да, это делают общественные организации. Как
здесь. Какое отношение имеют чиновники? Я вообще этого не понимаю. Вот есть очень сильная
организация, Мемориал называется. Вот, кстати, вот вам надо к ним сходить.
М.: Угу
Р.: Вот Мемориал. Там Андрей Якимов. Вот он правозащитник от бога. Вот есть, я на этом форуме
насмотрелся на этих лицемеров, там половина сидят авантюристов, лицемеров, чем только не
занимаются, черт знает, что делают. А вот Андрей Якимов, он вот действительно правозащитник,
то есть, все, чем он занимается. Я не скрываю, что я предприниматель, у которого есть
правозащитная линия. А Андрей Якимов, исключительно занимается тем, что он помогает людям
в беде. Вот, если к нему как бы сходите, он на многие вопросы ответит очень хорошо. Он очень
образованный, грамотный, талантливый человек.
М.: Угу.
Р.: Так вот. Вот эти девочки. Вот эти девочки - вот они. Они сделали проект «Дети Петербурга».
Они детей маленьких, потому что, когда гастарбайтер приезжает, и они же привозят с собой
детишек, и эти девочки, они организовывали курсы русского языка для этих детишек. То есть
абсолютно бесплатно, собирали там, собирались как бы сами, проводили эти курсы, потом
покупали за свои деньги вот эти канцелярию и так далее. То есть организовывали это все. Вот. Ну,
в общем, вот такой вот у них проект. То есть они очень сильно оказали впечатление. Они как то
вошли, всем вот эти как бы листочки раздали. Они раздали еще анкеты, я заполнил, оставил свои
данные. Обещали прийти. Пообещал помочь. Пока еще, видать, вот пока не дошли до меня. То
есть, есть на самом деле силы, которые здесь. Это вот, кстати, очень важный момент. Надо о нем
обязательно поднять. Просто простые люди, простые граждане, в разных слоев, даже, вот
исключительно из той группы, то есть тинэйджеры. Молодые, молодые люди, которым по
четырнадцать, по пятнадцать, по девятнадцать лет, руководителям там восемнадцать –
семнадцать там или девятнадцать. И их там бегает четырнадцать, тринадцать, шестнадцать,
семнадцать лет, все такие вот разукрашенные там, как-то на роликах. Да? И приезжают, собирают,
вот так делают дети, вот эти находятся в этих, я не знаю, где они их там находят. По интернету.
Вконтакте у них группа есть. Вот там где то написано.
М.: Да, да.
Р.: Вот они действительно, вот они молодцы. Это просто показатель того, что вот местное
население в лице подрастающего поколения принимает, то есть не отторгает, не видит ничего
плохого, а наоборот, как бы с открытым сердцем, с открытой душой к этому относится. То есть,
представляете, они как бы вот, они собирают этих детишек и обучают их русскому языку.
М.: Абсолютно бесплатно?
Р.: Абсолютно бесплатно вот, да, да. Они же с ними общаются. То есть, они же, они же любят их,
они их принимают. Это очень важно. Это очень важно на самом деле. То есть, раньше такого не
было. То есть, здесь уже, понимаете, здесь уже даже не государство, не чиновники, не какая-то их
позиция, здесь уже говорит о том, что уровень образования населения повыше, уровень
обслуживания медицинского, что даже уже подрастающее поколение достаточно образовано,
понимают. Люди, которые растут, они понимают, в какой стране мы живем, в какой стране мы
дальше будем жить. И, соответственно, они как могут принимают, это вкладывают, делают свой
вклад вот в это общее развитие.
М.: Ну да. А вот вопрос миграционной политики? Вы оценили действия властей тоже не очень?
Р.: Знаете, на счет миграционной политики у меня есть свое четкое мнение. Вот. Это как бы
отдельный разговор. Действия властей в плане миграционной политики. Та политика, которая
разработана президентом - я отчасти с ней могу согласиться. Но, в политике разрешительных
документов, а особенно тех административных барьеров, которые выставляют, выстраивают
чиновники, как это все происходит, я с этим настолько не согласен, что даже, я вам скажу, что не
то, что от нуля до десяти, там в минус зашкалит.
М.: Угу. А по поводу миграционного законодательства?
Р.: По поводу миграционного законодательства? Так, а что его? По поводу миграционного
законодательства. Хотя, давайте сделаем визы - будет приезжать меньше таджиков и узбеков.
Но, у нас, вон, есть визы для китайцев. Что, у нас нет нелегальных китайцев? Да если разобраться,
то в стране, сколько их, нелегальных китайцев. Их там будет не на один порядок больше,
наверно, чем таджиков и узбеков. Китайцев - их официально только. Нас - сто двадцать
миллионов только, нам говорят. Но мы ж понимаем, что нас меньше, чем сто двадцать
миллионов. Китайцев официально два миллиарда. Это официально два миллиарда. А
неофициально их все четыре. То есть, там, ну я не знаю, там дружка на дружке они сидят, просто
Китай большая страна, и уже полтора миллиарда. В девяносто седьмом в Индии было восемьсот
тысяч людей, сейчас в Индии полтора миллиарда. Коллективизм вот такой. Люди, как бы вот
разрастаются. Вот. Понятно, что как бы надо заселять новые территории. И правительство Китая
официально платит своим гражданам деньги, если те умудрятся интегрировать в российскую
экономику, в российскую жизнь. То ли двадцать, то ли пятьдесят тысяч официально. И всем
известно, что в семье как бы рождается там у них сколько детей. За каждого надо платить, а в
семье по десять детей и на один паспорт у них там два - три ребенка. С одним уехал, взяли, еще
один паспорт получили. То есть, там, допустим, Мао Пин. Есть у меня знакомый один - Мао Пин.
Вот с этим паспортом Мао Пин, допустим, по моему, человека два бегают. Один в России, другой
где-нибудь там в Африке, третий в Америке.
М.: Удобно.
Р.: Да. И в каждой стране есть китайская резервуация. Я не то, чтобы в России как бы должна
быть китайская резервуация. Она и так есть. Это китайская община. Я, вообще, сторонник того,
чтоб не придерживаться. Чиновники, они, вот что мне в них не нравится – они постоянно
сравнивают. А вот давайте посмотрим в Америке, давайте посмотрим в Европе. Вот. Меня так и
передергивает. А что смотреть-то на Америку, на Европу? Да плевать и на Америку, на Европу.
Россия то-тут при чем? Россия вообще никакого отношения не имеет. Европы, если разобраться,
нету вообще. Франция. Что такое Франция? Вы пойдите, покажите хоть одного француза. Там
одни сплошные турки да арабы, да? Еще лет двадцать, тридцать, и все костелы станут мечетями.
Все. Потому что Францию съели. Все. Всех остальных тоже съедят, потому что там как бы, они к
этому идут. То есть раньше Восток поглощал Запад, ээээ….. Запад поглощал Восток. Сейчас Восток
поглощает Запад. России это не грозит. То есть, это как бы очевидно.
М.: Угу. А вы удовлетворены деятельностью национально культурных и религиозных
объединений?
Р.: Знаете, я вам скажу одно. Спасибо, что они есть. Потому что, они хоть как-то сдерживают.
Потому что я как бы знаю, здесь есть мой друг, председатель таджикской диаспоры, и,
параллельно, почетный консул Узбекистана. Вот он очень хороший человек. То есть он, вот как бы,
он сам бывший воин афганец, то есть, он боевой офицер. То есть ему сейчас под шестьдесят.
Очень порядочный и честный человек. Очень спокойный и очень толерантный. Он в этом очень
сильно разбирается. И он реально как бы переживает. Вот земляки с Таджикистана, то есть к
нему постоянно с проблемами приходят, он всегда, никому не отказывает.
М.: Угу. А возможно ли, по вашему мнению, сходное развитие ситуации по примеру
московского Бирюлево, вот, в Ленинградской области? Ну, то есть массовые беспорядки?
Р.: Знаете, я бы вам сказал свое мнение по поводу Бирюлево, и так далее, по поводу всего этого
сценария, вот. А то, что как бы создать беспорядки, создать беспорядки. Но, видите ли, я как бы за
этим как бы наблюдаю. Я вижу, что есть люди, которые владеют техникой и технологиями
создания этих беспорядков. Это очевидно.
М.: То есть это было не стихийно, вы считаете?
Р.: Ну, я считаю, что стихия может там и была какая-то, но не обошлось и без какой-то
организованности. То есть это сугубо мое мнение. Я имею право на свое мнение, то есть я как бы
считаю, что все-таки, там не все чисто.
М.: Угу.
Р.: И этот парень, который погиб. Использовали эту гибель просто как инструмент.
Вот, Назар только что звонил. Там какие-то вопросы у человека, вот попросил помочь.
Общественная линия у нас работает нормально.
М.: То есть, вы считаете, был этим летом конфликт в Пугачеве.
Р.: В Пугачеве?
М.: Да.
Р.: Это где?
М.: Это населенный пункт, и там убили юношу десантника, и все жители решили…
Р.: Ааа. Я слышал, это чеченец зарезал.
М.: Да, да, да, да.
Р.: Так это мальчик, он несовершеннолетний. Несовершеннолетний. Несовершеннолетний. Ему
сколько - тринадцать лет. И там пьяный десантник отслуживший, который служил в Чечне. Ну что
там? Там бытовуха.
М.: Ну, понятно, что бытовуха, но реакция же была потом очень серьезная у жителей.
Р.: Ну, реакция? Там, видите? Ну, была реакция, да. Что-то они там собирались, что-то решали
каким-то образом.
М.: Просили они всех выгнать, всех выселить.
Р.: Ну, это, сегодня попросили, завтра извинились, это нормально, в принципе.
М.: То есть, вы считаете…
Р.: Эти моменты, они такие.
М.: Это кем-то…
Р.: Это бытовуха. Это просто бытовуха, и не более того.
М.: Угу.
Р.: Серьезно. Серьезно, вот вышли вот эти вот.
М.: Русский марш.
Р.: Когда четвертого ноября они вышли, прошлись, залезли везде - вот это серьезно. Это очень
серьезно. Это плохо. Человек просто шел, вот просто шел. Вот они - раз, мимо шли. Увидели, что
узбек - и зарезали. Вот это очень плохо. Это они шли, и направленно. Другое дело, когда пьяный
десантник, который служил в Чечне, подошел к нему - этот мальчик сидит. Он начал перед ним
выеживаться и зарываться. Тот терпел, терпел, взял нож и воткнул в него. В состоянии аффекта. И
заплакал. Они ж не сказали этого. И убежал потом. Потом начали собираться. Это, это. Зачем,
зачем вы это сделали? Ну да, понятно, просто так получилось, что он - тринадцать лет, а ему
двадцать лет. Жук нашелся. Тоже, ума хватило. Подошел к салаге и начал что-то говорить. Ну, так
же не делается. Тот же, если он побольше, поздоровее, он бы ему по морде дал. И был бы прав. А
он маленький, он больше не нашел ничего. А здесь шли, сколько там - пятьдесят, сто человек шли,
увидели узбека, вот и зарезали. То есть вот это очень плохо на самом деле.
М.: То есть, каково вообще вот ваше отношение к таким повторяющимся в разных регионах
схожим конфликтам?
Р.: Ну, конфликты… Это не схожие конфликты, это даже вообще понимаете как, это даже
конфликтом не назовешь. Вот, допустим, там бытовая ссора, пьяные с ребенком. Потом это как-то
раздули, показали по телевизору, вот это произошло, потом собрались крестьяне, пришел
председатель, потом приехали, что-то там порешали и об этом забыли. Вот это одно. А другое здесь, вот оно. Вот они прошли с белыми шнурками по центру города, с флагами. Дети же это
видят. Это же у кого-то откладывается. Они же понимают, а потом смотрят – о, там это, это это
хорошо, это круто. Там же никто не будет повторять за этим. Это плохо. Это всем сказали, что это
плохо. Там еще горе было, воткнул, это беда. А здесь - целенаправленно, увидели и убили. За что
его убили? Что он плохого сделал? Он же просто шел по улице, а они взяли и убили. То есть, вот
здесь надо спрашивать, и спрашивать очень жестко. А там, соответственно, ну, в рамках
действующего законодательства.
М.: А можете ли вы что-то сказать о том, известен ли вам опыт успешной адаптации мигрантов?
Р.: Да. Известен. Известен. У меня очень много людей, я руковожу комитетом миграционного
контроля с 2003 года. Даже с…, ну в 2002, как общественная организация была. Вот, 1 апреля 2003
года официально зарегистрировали организацию. В этом году исполнилось десять лет. Да, очень
много. Даже более того, я скажу вам. Я вообще, миграцией занимаюсь с девяносто вторых третьих годов.
М.: Угу.
Р.: С девяносто четвертого года. Тогда еще была Канада, Америка, Австралия. Вот, когда мы
подходили к миграции с иной точки зрения. Мы брали деньги, и помогали людям уезжать в
Америку, в Канаду, в Австралию. То есть, непосредственно, там помогали адаптироваться в этом.
И до сих пор поддерживаем отношения. Тех, кто приехал из Средней Азии, очень много людей
приехало из Киргизии, они очень быстро получали Российское гражданство. Потом, из
Узбекистана, из Таджикистана я много людей знаю, которые приехали лет 6-7 назад с этими, с
нероссийскими паспортами. Узбекскими, таджикскими паспортами. Очень много людей
приехало. Он приезжает, у него таджикский паспорт, а по национальности он русский, у него
допусти таджикский паспорт, а он Иванов. Ну все. И по-русски и по-таджикски умеет
разговаривать. Они здесь женились, выходили замуж, уже здесь, обучались здесь. Кто учился,
закончил институт, даже служить пошел. Очень много людей прошло. Через комитет
миграционного контроля так скажем, прошло по базе по моей, по-моему порядка 13,5 тысяч
человек. Мы просто отмечаем. Однажды даже стояли непосредственно очереди, мы их
выстраивали. И у нас всегда консультации бесплатные и правозащитная линия всегда была
бесплатной. Это наш конек. То есть, никогда не брали денег за консультацию, никогда не брали
денег за поддержку. Если человеку плохо, его кто-то обидел - у нас стандартная процедура.
Человек приходит к нам, пишет объяснительную, которая начинается: «Объяснительная.
Настоящим считаю необходимым донести до вашего сведения, что… И объясняет, что произошло.
И по концовке пишет: «Прошу вас разобраться в этом деле, защитить честь и достоинство. Число,
дата, подпись. Мы подписываем с ним договорчик о безвозмездном предоставлении прав по
защите, договорчик о защите прав достоинства человека безвозмездно. Потом приказом по
своему внутреннему порядку возбуждаем дело и начинаем двигаться. Если это, допустим, где-то
ему не выплатили зарплату как сейчас, мы начинаем обзванивать работодателей, и у нас
получается. То есть у нас нахрапом практически. То есть, даже до того, настолько навыков много.
Вот приходит человек, вот не платят ему зарплату, я две минуты с ним разговариваю и понимаю,
получил он зарплату или нет. Причем практически сразу. Да.
М.: То есть много обманщиков?
Р.: Ну, достаточно много. У нас вот, я вам даже, не то, что похвастаюсь, я вам покажу. У нас здесь
как бы есть очень хороший инструмент. То есть, это наш как бы конек. Сейчас я вам покажу, что у
нас. Вот - это наш портал общественно-информационный. Вот здесь у нас красиво все расписано.
А здесь у нас есть ссылка на движение «За зарплату». То есть она как бы вот такая.
М.: Ага.
Р.: То есть, здесь видите, есть, что мы делаем, если не платят зарплату. И проконсультируют и
это, это, это. Мы все как бы сделаем. Вот текущая структура. Вот результаты нашей работы.. то есть
обратился человек, он обратился допустим. А мы, когда все закончилось, он нам говорит, я вам
что-нибудь должен? Ничего вы нам не должны, просто благодарственное письмо напишите. И мы
вот как бы собираем благодарственные письма, соответственно, вот они вот у нас есть. Что –то мы
делаем, мы проводили, кто там занимался, непосредственно здесь есть. В том году. В этом году
даже коллективные были. Очень много мы в этом году денег на самом деле получили. Вот. Потом
есть здесь работодатели, они тоже жалуются, потом вот. Текущая работа. То, что поступает, то,
чем занимаемся. И понимаете, как? Мы не получаем денег от государства никаких. Как получать
гранты – я не знаю. Мне их просто даже некогда получать, эти гранты. Вот. Я занимаюсь
персоналом, зарабатываю. Есть, конечно, корысть. Корысть заключается в том, что мы людям
помогаем, когда им зарплату не платят, а потом специалисты хорошие, мы их в свой штат
забирает. Как бы так. Вот. Это работает. Есть. Работает и у нас как бы есть. Знаете, я, когда был на
конференции, там пришел новый очень грамотный человек вы можете к нему сходить, он ответит
на ваши вопросы. Очень грамотный человек. Вот, из всех, кто там разговаривал, вот мне
понравилось только то, что сказал он. Это был, это был… то есть четко ответит на ваши вопросы.
Чернейко Дмитрий Семенович, председатель комитета по труду и занятости Санкт-Петербурга.
Человек, он год только как вступил в должность.
М.: Угу.
Р.: Вот он пришел, мы сидели с 10 утра до 7 вечера, он пришел на полчаса, ответил на все
вопросы, рассказал полностью что, как есть, охарактеризовал ситуацию, рассказал перспективы,
проблемы, как они с ними. Кто-то из облсменов что-то там ляпнул. Там, вот, мы там, это,
жалуемся, туда-сюда. Вот он сказал: «Вот знаете, можно писать жалобы, а можно решать вопросы.
Так вот я решаю вопросы. А мне разбираться с жалобами как бы некогда. Вот будет так, так, так и
так и так и так». Вот мне это понравилось. Вот я придерживаюсь таких же рамок, как и он. Я
считаю, что я решаю вопросы. То есть, если какие-то возникают моменты, их нужно решать. А вот
обращаться с жалобами, да, это, конечно, хорошо, но все таки решение вопроса, когда человек
пишет благодарственное письмо, это гораздо лучше, чем, нежели бегать, кому то отдавать какието жалобы. Чернейко Дмитрий Семенович, председатель комитета по труду и занятости
населения Санкт-Петербурга. Очень грамотный человек, то есть он может ответить на ваши
вопросы.
М.: А, то есть, вот опыт успешный этой адаптации, можно сказать, что, в основном, какие
условия способствовали?
Р.: Способствовали условия? Понимаете, там вот были одно время, условия были разные.
Допустим благоприятная среда в сфере трудоустройства. То есть специалист, я знаю одного, как
сказать, полукровка, также, как и я, он приехал с Узбекистана. У него мама русская, отец - татарин,
а жили они в Узбекистане. Он приехал в 2007 году, женился здесь, я ему…. А, нет, другой женился.
Этот не женился. Как бы я помогал ему с трудоустройством, потом помогал ему как бы в
приобретении гражданства, то есть все документы собирал, то есть помогал, за ручку везде водил.
Он получил гражданство. Сейчас у него своя фирма по переработке рыбы.
М.: Угу.
Р.: То есть, весьма нормально. И вот в этом году он перевез свою супругу из Узбекистана. По
национальности она русская, то есть они в Ташкенте там жили. Вот и сейчас он уже сам гражданин
Российской Федерации, и на основании того, что он гражданин Российской Федерации, она
получает тоже российское гражданство. То есть он как бы с семьей здесь уже, то есть пустил здесь
корешки, дальше вот продолжает адаптироваться.
М.: Ага.
Р.: Знаю других, которые приехали как бы сюда на работу, устроились в строительной фирме. То
есть они очень хорошие были каменщики. Каменщик – очень хорошая элитная специальность, не
каждый может быть каменщиком. Вот. Оформились уже года три или четыре, не помню. Земляков
оттуда вызывают и сами эту деятельность делают. Таких примеров очень много.
М.: А на ком должна лежать ответственность за разрешение, преодоление ситуаций в сфере
межэтнических отношений в большей мере?
Р.: На главе того субъекта федерации, где это находится. Если это Санкт-Петербург и
Ленинградская область, значит сначала понятно: идет президент, то есть он несет
конституционную ответственность за то, что происходит в стране. Он ответственный перед богом –
он клятву давал, на инаугурации. Потом это должен вести губернатор, потом это допускается по
району, где это происходит, вплоть до того, что допустим, произошло вот здесь вот, на территории
Центрального района, значит УВД Центрального района, значит глава Центрального района. Это,
это, это, это. То есть эти люди должны нести ответственность.
М.: Существует определенное межэтническое взаимодействие позитивное. И сейчас я назову
несколько факторов, а вы прокомментируйте, пожалуйста, насколько велика степень
воздействия каждого из них. Например, социальные проблемы региона, не относящиеся к
сфере межэтнических и межконфессиональных отношений?
Р.: Социальные проблемы региона, не относящиеся … А какие социальные проблемы могут быть?
ЖКХ, потом что еще. Не могу ответить. Я просто не понимаю суть.
М.: Ну, как вы считаете, как вот эти проблемы, как те же ЖКХ, насколько сильно они влияют на
ситуацию именно в сфере межнациональных отношений.
Р.: Вы знаете, я вам скажу так. Это мое мнение. Я не знаю, насколько они влияют на ситуацию в
сфере межнациональных отношений, но я знаю одно. Что вся эта социалка, так скажем, бытовуха,
так ее попросту назовем, она очень сильно расшатывает внутренний мир, угнетает психику, и,
соответственно, высасывает энергию, и опустошает очень сильно.
М.: Ага.
Р.: И, соответственно, что с этого получается, а потом еще наваливается это. А ты уже делай,
здесь к бабке не ходи, какие выводы. Одним словом, социальная среда очень плохо,
отрицательно, очень плохо влияет на все социальные отношения. Не только на
межнациональные. Это также на межличностные влияет, между семьями, между собой. Понятно,
если в комнате 12 квадратных метров, где нет ни отопления, ни условий, живет там 20 человек в
коммуналке, да, понятно? и, когда выходят на улицу, там таджики, узбеки, тяжело жить тяжело,
там это все выливается. Не последнюю роль, одним словом, это влияет.
М.: А вот нарушение миграционного законодательства?
Р.: Нарушение миграционного законодательства? Ну, в чем оно проявляется? Нарушение
миграционного законодательства? Ну, нарушать может, как физическое, так и юридическое лицо.
Физическое лицо, это в частности, если это нерезидент, человек, который приехал сюда и
работает не в правовом поле. Работает и не имеет разрешительных документов, допустим,
находится, и не имеет регистрации. Банально, выходя из аэропорта и не имея страховки, ты уже
находишься вне правового поля. То есть тебя уже можно оштрафовать на 5000 рублей с
выдворением, без права въезда в страну на 5 лет. Таков закон. То есть это самое малое, что
можно. Если тебя привлекает на работу работодатель без разрешительных документов, то
работодатель уже нарушает миграционное законодательство. Если он привлекает, и не платит
налоги тоже нарушает миграционное законодательство. Если использует не по назначению
допустим, не страхует, не обеспечивает в процессе, если какая-то серьезная работа. Опять же
нарушение миграционного законодательства
М.: То есть, в принципе, это достаточно серьезно влияет?
Р.: Здесь просто, чем больше темных дыр в этом миграционном законодательстве, чем больше
темных дыр в этой сфере, чем больше в этом беспредела, и чем больше не правового поля, тем
больше бардака, тем хуже. И это очень плохо. Последние годы тенденция такая, что я вам скажу,
вкратце выглядит следующим образом. Я в 2004 году был на круглом столе. Тогда был Юрий
Буряк, тогда был Герман Греф, еще кто-то был. Так там статистику кто-то сказал. Это ноябрь месяц
2004 года был. Сказали, вот мы за этот год выдали разрешений на работу. Все так посмотрели. А
что такое для пяти миллионного города 3000 разрешений на работу. Это ни о чем. Спустя 9 лет там
выдается в 100 раз больше. Вот это существенно. То есть факт в чем. Пока регистрацию не ввели,
никто не знает, как живут, что думают, никто не понимает даже, сколько их ехало. Ввели
регистрацию, надо их как бы, чтобы все делали регистрацию. Обязали милицию. Милиция быстро
как бы поняла, в чем суть, вот, и начали, как бы, быстренько суетиться. Год, два, другой, третий –
порядок навели. Потом с этим разрешением на работу. Да, регистрация есть. А работают то,
налогов-то не платят. Вот, не платят налогов. Хорошо. Давайте отпустим разрешение на работу. С
2007 года отпустили разрешение на работу. До этого было как? Чтобы взять его на работу. Вот я
хочу взять таджика на работу. Я сначала получаю разрешение на привлечение иностранной
рабочей силы. Чтоб мне это разрешение получить, мне надо вот столько собрать, и еще вот
столько потом отксерить. Потом съездить в Москву, отстоять очередь, сдать.
М.: На одного человека?
Р.: Нет. Сначала на фирму.
М.: Аа.
Р.: На фирму, да. Допустим, написано, на двадцать человек с Узбекистана, с Таджикистана.
Проходит полгода, получаю бумажку, а потом на основе этой бумажки на каждого из них
заказываю разрешение на работу. Еще три месяца. Полгода, три месяца. Девять месяцев. Год уже
прошел. Разрешение наконец-то на работу. И, причем, везде стой, везде плати. Зачем мне это
надо? Понимаете? То есть это все. С 2007 года сделали как. Он пошел, получил, пришел сам, сдал
документы и получил разрешение. С 2007 года. Так там сразу было 3000, стало 300 000. В 100 раз,
в 100 раз. Пошлина за разрешение на работу 2000 рублей с человека. 2000 рублей вот на 300 000
умножим, к примеру, да? Это получается 60миллионов… 600 миллионов, да? 2000 рублей
умножить на 300 000 разрешений. 600 000 рублей получила казна только за разрешения на
работу. Только за разрешения на работу. Теперь давайте посчитаем. Из этих 300 000, 7900
минималочка, да? Первые полгода 30%, потом 13%. Ну, если вторые полгода отрабатываешь, то
потом с первых полгода 17% возвращают. Закон работает. Хорошо. И 22% пенсионный. То есть
получается с 7900 на 13% и 22. 13 и 22 – 35. Вот 7900 умножим на 0,35. С каждого человека 2765 в
месяц. 600 миллионов уже получили. А 2000, 2001, второй, третий, четвертый, пятый, шестой,
седьмой – 8 лет по 600 миллионов. Сколько казна не получала? Вот, это получается за месяц.
Умножим не на 12, а на 11, как он работал. Нет разрешения, месяц получал на работу – получается
30. Вот 30 000, вот 30 000, 30415, ну пускай будет 30 000. Там по 2000 рублей - 600 миллионов, а
здесь - 30. В пятнадцать раз больше. 600 миллионов на пятнадцать раз, это вот сколько … Это
учитывая то, что минималочка 7900. А не все же проводят 7900. Я знаю компании, которые
гастарбайтерам начисляют по тридцать тысяч рублей и платят белую зарплату, налоги платят
полностью. То есть еще больше. То есть в связи с тем, что мы, государство, начиная с 2000года по
2007 – 2013 год изменило отношение к мигрантам, поменяло миграционную политику, ввело
новые постановления, там, постулаты, законы, там, припилы, здесь мы только по деньгам сколько
выиграли. Представляете? Сколько здесь, сколько денег пришло в бюджет. Это, между прочим,
школы, пенсии, и так далее. Уровень подняли? Соответственно, и уровень зарплат поднялся.
Понимаете? Потому как бы секретарша у меня сейчас зарабатывает не сто пятьдесят долларов. А
побольше. В десять раз.
М.: Понятно. А вот что вы можете сказать про низкий уровень толерантности местного
населения, как вот обуславливающий фактор. Ну, то есть, какую роль играет равновесие в
межнациональных отношениях?
Р.: Равновесие в межнациональных отношениях?
М.: То есть, наоборот получается. Не равновесие, а вот нарушение равновесия, низкий уровень
толерантности.
Р.: Ну, хоть так, хоть так спроси. Все равно. Самым ключевым - равновесие должно быть всегда.
Если равновесия нету… Если есть равновесие, значит, все в порядке. Если равновесия нет, то оно
упадет туда-сюда. Равновесие должно быть. Толерантность. Я очень много присутствовал в
программах и круглых столах по толерантности, очень много рассказывал свою точку зрения. Она
у меня точно всегда, точно всегда, практически всегда одна. То есть там речь шла
непосредственно Петербург – Ленобласть, и приезжие граждане Таджикистана, Узбекистана. Ну,
как. Во время войны Таджикистан, Узбекистан помогал. Во время засухи в двадцатые годы
Узбекистан, Таджикистан помогал. Сейчас они приезжают к нам. Там плохо! Здесь приезжают,
работают и зарабатывают. А почему мы относимся к ним плохо? Почему мы им не помогаем? Это
же не правильно. Нам же тогда помогали. Значит, и мы тоже должны помогать.
М.: Конечно.
Р.: Вот и все. Здесь все очень просто. Ну, и кроме того, на первом месте, как бы там, понимание
снисхождение, потом что там еще? Ну, я не могу просто такими словами сказать. Была одна
женщина, правозащитник, она все так красиво расписала, что должно быть. Принять это все,
прежде всего, и тогда все будет хорошо.
М.: А часто встречам образ жизни или поведения представителей меньшинств какое-то?
Р.: Меньшинств, это каких?
М.: Ну, простых вообще мигрантов, людей, которые приезжают. Национальных меньшинств.
Р.: Может мы, понимаете, вообще, на мой взгляд, я считаю, что это очень хорошо. Просто чем
чаще мы будем затрагивать эту тему, чем больше мы будем обращать на это внимание, как
минимум, это уже хорошо. А если мы при этом будем еще что-то делать, то это вообще просто
будет замечательно. Ксенофобии и фашизма будет меньше. То есть ниже будет этот уровень. Вот.
Если мы будем закрывать глаза, забивать, не обращать внимания, то это будет расти. То есть
фабула всего этого заключается.
М.: А вот агрессивное поведение молодежи, ну мы это уже обсудили.
Р.: Ну да, обсудили.
М.: Это важно. А вот низкая культура, как доминирующей группы, так и меньшинств, как
влияет?
Р.: Низкая культура?
М.: Ну, это тоже уже от образования, чем выше, тем меньше.
Р.: Это от человека зависит.
М.: А вот отсутствие опережающей реакции со стороны местных органов власти, полиции на
усиление напряженности в этой сфере? То есть тоже вы считаете, что главы регионов должны
следить и предотвращать это.
Р.: Да. Они должны следить, нести за это ответственность, потому что одному дадут по шапке,
второму дадут, третьего, четвертого поменяют, а пятый, десятый уже десять раз подумает.
Я, к примеру, думаю так. Вот он сидит, думает. Не дай бог, что-то случится. Значит, подумай, чтоб
не случилось. Собрал совещание, вызвал главу УВД по своему району, позвал еще кого-нибудь.
Давайте это, это. Протокол провел. Может надо будет потом, в случае чего там, не важно, какими
путями погасить. И все. Пусть соображает, он за это деньги получает, причем деньги немалые.
М.: Вмешательство или напротив провоцирующее поведение религиозных деятелей как
влияет?
Р.: Вот этого я не знаю. Как понять вмешательство? Церковь или мечети, как они вмешиваются?
Они, наоборот как то сглаживают.
М.: А деятельность националистических организаций? то есть вы считаете, что они наоборот
все?
Р.: Мое мнение такое. Их финансируют. По-моему, из-за рубежа.
М.: Всех?
Р.: То, что финансируют отдельно взятых из-за рубежа, чтобы они специально раздували
национальную рознь, и мешали политике, которую мы сейчас как бы проводим, это точно. А всех
или не всех, я не знаю.
М.: Угу. То есть, они мешают политике, вы считаете.
Р.: Вставляют палки в колеса.
М.: Ага.
Р.: Таможенный союз, это тоже советский союз. Который основывается на дружбе, братстве,
равенстве, взаимодействии, взаимопонимании и поддержке. А вот, если они прошли и узбека
зарезали, то, как бы на это в Узбекистане отреагировали? В России в центре города прошли, что за
безобразие. А мы сейчас в таможенный союз вступаем. России это надо? Росси это не надо. Ктото хочет поссорить Россию с Узбекистаном, чтобы Узбекистан не вступил в таможенный союз с
Россией. Кто в этом может быть заинтересован? Только тот, кто хочет, чтобы Россия была слабее.
Вот и все.
Они это все финансируют. Вон, Гринпис тоже приплыли, платформу остановили. Всех выпустили,
а одного не выпустили. Оборудование там какое-то не то. Чтобы по рации передавать, что там
происходит. Может быть не для того, чтобы эту платформу, там же наши базы находятся,
подводные лодки. Не просто так это происходит.
М.: Ну, понятно. Спасибо вам большое. В принципе, это все.
Р.: Да не за что. Да, все.
М.: Очень я рада, что мы с вами поговорили.
Р.: Надеюсь, вам это поможет.
М.: Да, очень поможет. И из мемориала.
Р.: Якимов Андрей Николаевич.
М.: Хорошо. Спасибо огромное.