И. А. Варнина (Мозырь) К ПРОБЛЕМЕ НРАВСТВЕННО-ЭТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ В ТРИЛОГИИ В. БЕЛОВА «ЧАС ШЕСТЫЙ» Как известно, в ХХ веке произошло столько драматических, а порой и трагических событий, что утратились многие вековые традиции и устои. Особенно это коснулось крестьянства. В исторической хронике, состоящей из романов «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый», В. Белов показывает жизнь русской деревни на примере одной из них – Шибанихи. В романах повествуется о событиях «великого перелома», которые нашли отражение в творчестве таких писателей второй половины ХХ века, как С. Залыгин, Б. Можаев, И. Акулов, Н. Скромный и других. В трилогии «Час шестый» автора волнуют не только социально-исторические проблемы, а и философские основы бытия. Наиболее актуальные вопросы ее – критерии нравственной, этической оценки человека и действительности, формирование национального самосознания, проблема преемственности и памяти. Следует заметить, что В. Белова не раз упрекали в идеализации деревни, деревенской жизни и уходе от социальных конфликтов. Так, А. Герасименко считает, что в романе «Кануны» В. Белов с большим интересом описывает крестьянские праздники (святки, масленица), свадебный обряд, конные бега, чем социальные отношения, жизнь ТОЗа и деревенской маслоартели [1, с. 62]. С этим нельзя согласиться, учитывая еще и то, что на сегодняшний день трилогия завершена, социальная же картина русской деревни 20-30-х годов ХХ века создавалась В. Беловым постепенно и во втором романе ее «Год великого перелома» именно социальные конфликты становятся центром повествования. Писатель обращается к событиям прошлого, что оправдывает воссоздание уходящей самобытной крестьянской культуры, эстетизацию начал, организующих одно из основных понятий В. Белова – «лад». Как известно, понятие «лада» проходит через все его творчество, начиная еще с ранних рассказов и заканчивая трилогией «Час шестый». Именно в этом определении заключена и философия жизни, и гармония природных начал. Главным событием в романах В. Белова «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый» является коллективизация. Именно она уничтожила патриархальное крестьянство, положила начало новому коллективному землепользованию. Кстати, новая форма землевладения поразному воспринималась крестьянами. Это и показано в трилогии В. Белова. В ней нашло отражение не только негативное восприятие крестьянами колхозов, но и некоторые положительные моменты, основанные на том, что русский народ с давних времен признавал преимущества коллективного труда над единоличным. Коллективное землевладение имело свои исторические корни и предпосылки в России, да и сам принцип коллективизма изначально восходит к первобытности. Для России характерен особый дух православной соборности, жизни общиной. На то был свои причины. Нельзя не согласиться с Ю. Сохряковым, указывающим на некоторые предпосылки существования общинности: «… трудные земли, суровый климат, короткое лето» [2, с. 24]. Все это требовало объединения усилий крестьян, так как «сельская община» … вызывала у крестьянина чувство защищенности перед лицом жизненных невзгод» [2, с. 24]. О коллективной природе крестьянина размышляет герой романа И. Акулова «Касьян Остудный» Семен Оглоблин: « А между тем крестьянин по природе своей коллективист: ведь он шагу не сделает в одиночку, все норовит скопом, артелью. Да разве он, пахарь, выжил бы среди болот, тайги и морозов, не постигни могучей силы артельной спайки! Кряжевать лес, пахать новину, пилить тес, ставить избу, … молотить хлеб, ходить в извоз – на все эти работы мужик вековечно собирает помочь, а мельницы, кузни, маслобойни ставит только на паях, и потому пословицу – дружно не грузно, а врозь хоть брось – чтит как первейшую заповедь» [3, с. 26]. Однако коллективизм соборный и тоталитарный существенно отличались. В трилогии «Час шестый» В. Белов изображает две полярные веры – православную и «новую». Последняя, в чем легко убедиться (обращаясь к историческим фактам, к художественным произведениям), противоположна крестьянской. Учитывая то, что новое самосознание формируется стихийно и противоречиво, иногда у сельских активистов, еще не достаточно оторвавшихся от своих корней, проявляются черты крестьянского, соборного мышления. В первом романе трилогии В. Белова «Кануны» крестьяне не выступают открыто против создания колхоза, хотя нельзя сказать, что они это одобряют. Однако большинство шибановцев решают присмотреться к колхозной жизни. Так, Данила Пачин, разговаривая с Владимиром Прозоровым, замечает: «… сообща-то мужикам и раньше бывало легче. А когда земли у всех тепериче, так и сам бы велел сообча. Обзаводиться-то. Один-то я рази купил бы железный-то плуг? А мы вон ишшо и веялку завели. А в маслоартель породистый бык куплен, тоже ведь коллектив. Все чин чином идет-то» [4, с. 218 – 219]. Необходимо заметить, что в деревнях уже существовал довольно удачный опыт коллективного хозяйствования. Вспомним, что в Ольховице и Шибанихе есть маслоартель, приносящая доход, поэтому крестьяне не спешат менять налаженное хозяйство. Евграф Миронов так говорит об этом председателю Николаю Микулину: «Только ты мне ответь, для чего какой-то новый колхоз, ежели у нас он есть, да еще и не один? Ведь, почитай, вся Шибаниха и вся Ольховица состоит в этом колхозе, то есть в маслоартели. И не первый год, и выходить вроде никто не собирается… Ты посчитай, сколько мы молока государству сдаем… Какой годовой оборот – тоже погляди… все сообща… Дак на кой ляд еще какой-то новый колхоз?» [4, с. 358 – 359]. Некоторые исследователи, в частности, И. Клямкин в числе причин положительного отношения к коллективизации указывает на то, что крестьяне своих врагов видели в кулаках, да еще и потому, что патриархальное крестьянство «не успело «обуржуазиться», не было готово к конкурентной борьбе на рынке, боялось его разоряющей стихии с дореволюционных времен» [5, с. 89]. Эта точка зрения не находит подтверждения в трилогии В. Белова, так как в Шибанихе почти нет кулаков, а только крепкие хозяйства. Шибановцы не используют наемный труд, а если нужна помощь в каком-нибудь деле, то созывают помочи. В словаре В.И. Даля слово «помочи» имеет тот же смысл, что и «помогать». Прав М. Лобанов, который писал о традиции помочей, как о выражении определенных заповедей народной морали. Помочи означают «не оставление человека в беде, в трудностях, готовность прийти к нему на подмогу, послужить общему делу, как тогда говорили, миру, ибо тот же мир, то есть сообща все крестьяне деревни, послужит и тебе, когда в этом будет нужда» [6, с. 53]. В романе «Кануны» Роговы созывают помочи, когда начинают строить мельницу. Вновь эта традиция возникает в романе «Час шестый», когда шибановцы помогают Евграфу Миронову сложить печь в заброшенном доме. Данный факт подтверждал возрождение народной традиции. В исторической хронике В.Белова достаточно убедительно показано то, что самая главная составляющая жизни народа – это труд на земле. Между ними существует неразрывная связь. Об этом в романе «Кануны» Владимир Прозоров говорит Степану Лузину: «Нет земли – нет крестьянства» [4, с. 118]. Ежедневный труд в трилогии «Час шестый» является «главным источником соборного единения, счастья и душевного здоровья» [2, с. 22]. Для В. Белова важно, характеризуя того или иного героя, как тот относится к труду. Видим, что у Павла Пачина нелегкий крестьянский труд вызывает удовлетворение и радость, у Евграфа Миронова «взыграла» душа от мысли о начале сенокоса. А вот Игнат Сопронов, облеченный властью, считает унизительным крестьянский труд. Он уверен, что «не для того вступал в партию, узнал голод и холод, чтобы снова, как червяк, возиться в земле» [4, с. 207]. Бесспорно, что у В. Белова отношение к земле является средством духовного и нравственного самораскрытия человека, отход же от природных корней свидетельствует о деградации личности, как это видно на примере Игната Сопронова. В романах «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый» автор использует православную систему координат. В них время определяется по православным праздникам: день святого животворящего Духа, Рождественский пост, Покров, Казанская, Ильин день и другие. Своеобразным христианским центром деревни была колокольня с кованым крестом: «Шибаниха вся была как на ладони, одна лишь церковная колокольня все еще слегка возвышалась, не уступала мельнице своей высоты, и кованый крест ясно вырисовывался на коричнево-блеклом небе» [4, с. 401]. Если в первом романе исторической хроники практически отсутствует фигура Христа, то в последнем – незримо присутствует Бог в жизни героев. Так, в речи героев постоянно упоминается Бог, обращения к нему. И за стол, не перекрестясь, не садились, приступая к работе, просили благословения у него. В романе «Час шестый» Самовариха напутствует шибановцев, идущих на помочи к Евграфу Миронову: «Идите-ко с Христом печь-то бить», а рабочие уже потом приговаривают: «Ну, дай Бог, чтобы не последняя в Шибанихе печь!» [7, с. 120]. На протяжении всей хроники ее автор изображает борьбу светлых и темных сил, противоборство православного и дьявольского начал. Герои трилогии «Час шестый» в наиболее драматичные моменты жизни прибегают к молитве: Никита Иванович молится, когда семью должны раскулачивать, Вера Ивановна вспоминает молитвы, переплывая с Палашкой Мироновой и детьми через озеро на тонущей лодке и так далее. В. Белов, повествуя о судьбе сосланного Павла Пачина, указывает на помощь молитвы, которая помогает выстоять в трудную минуту: «Но кто-то видно крепко молится за Павла…» [7, с. 109]. Евграф Миронов, вернувшись из тюрьмы, говорит жене: «Видно, не ты одна Бога-то за меня молила. Вишь, выбрался из самого пекла…» [7, с. 18]. В минуты опасности даже сельские активисты вспоминают о Боге. В романе «Год великого перелома» Митя Куземкин чуть не оступился и в этот момент молится о спасении, Игнат Сопронов шепчет полузабытые молитвы, когда тонет на озере. Это свидетельствовало о том, что, несмотря на активную пропаганду новой властью атеизма, истоки соборного представления о мире у них сохранились. В названии «Час шестый» используется старославянская форма, которая перекликается с библейскими мотивами – между шестым и девятым часом, по Евангелию, наступила тьма, после того, как в третьем часу распяли Христа. «Час шестый» дает ответ на вопрос, кто виновен в крушении крестьянского патриархального мира. Дед Никита винит в крушении крестьянского мира не только коллективизацию, но и самих крестьян (виноваты «все»). Он объясняет это тем, что люди утратили веру в Бога. Таким образом, в трилогии В. Белова «Час шестый» коллективизация изображается неоднозначно в оценке писателя и в восприятии крестьян. Основой нравственно-этических представлений о мире и человеке становится соборное мировоззрение, раскрывающееся в речи персонажей, отношении к труду, традициям. В ней нашли отражение два направления: христианское стремление к соборному единению и тоталитарное, стремящееся к нивелированию человека, обезличиванию его. _____________________________ 1. Герасименко, А. П. Современный советский роман (концепция чпеловека) / А. П. Герасименко. — М., 1997. 2. Сохряков, Ю. И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX – начала ХХ века / Ю. И. Сохряков. — М., 2000. 3. Акулов, И. И. Касьян Остудный. / А. А. Акулов. — М.: Современник, 1991. 4. Белов, В. И. Кануны: Хроника конца 20-х годов / В. И. Белов. — Петразаводск, 1989. 5. Клямкин, И. Был ли Игнат Сопронов троцкистом? / И. Клямкин // С разных точек зрения: «Кануны» В. Белова. – М., 1991. 6. Лобанов, М. Мужество таланта / М. Лобанов // С разных точек зрения: «Кануны» В. Белова. – М., 1991. 7. Белов, В. И. Час шестый / В. И. Белов. — М., 1999.