Сидорова Г.М. Колониальные экспозиции Франции и Бельгии в конце XIX-XX веках

Сидорова Г.М.
Колониальные экспозиции Франции и Бельгии в конце XIX-XX веках
История колониальных выставок
В конце XIX - начале XX вв. Франция и Бельгия не были, как известно, единственными
колониальными державами. Каждая по-своему пыталась опередить своих конкурентов, хотя
"захват территорий на других материках отвечал не столько внутренним потребностям
европейских народов, сколько денежной жадности руководящих кругов в европейских
державах"1 . Выставки стали прекрасной возможностью для демонстрации колониальных
достижений, своеобразным парадом побед. В значительной мере они служили также
проводниками колониальных идей и были источником формирования колониалистского
сознания, а поэтому их надо рассматривать, в контексте глобальной колониальной политики.
Если не считать стихийных торговых ярмарок, то вероятнее всего первыми выставками, в
нашем понимании, были лондонская 1761 года и парижская 1788 года. Они носили узкий
характер, туда не допускали "посторонних". В 1847 году, после очередной национальной
выставки во Франции, дальновидные коммерсанты и промышленники предложили
привлекать и другие страны. Однако министр торговли назвал новые веяния враждебными, и
идея не получила развития. В то же время консервативные англичане не только одобрили
нововведение, но и с успехом реализовали его в 1851 году. Это было рождение
международных выставок. Их стали признавать и проводить во многих странах.
По мере раздела мира на сферы влияния и захвата колоний европейскими державами на
международных выставках стали появляться отдельные "колониальные" фрагменты,
примером тому служат парижские выставки 1867 и 1878 годов. На международной выставке
в Париже в 1889 году колонии были представлены шире. Посетителей поразили , прежде
всего, две вещи: Эйфелева башня и "негритянская деревня". Несмотря на невероятный успех
у публики, оценка властей была довольно сдержанной. Причиной тому было неумеренное
веселье парижан. Они часами просиживали в алжирских и тунисских кафе, проводили время
в заведениях под игривым названием "Прекрасная Фатима", развлекались на концертах, где
блеск арабских танцовщиц покорял сердца мужчин.
Со временем стало престижным выставлять напоказ свои колониальные достижения
всему миру. В конце XIX века международные колониальные выставки прошли во многих
столицах и городах Европы. Среди них, помимо Парижа, можно выделились Лондон,
Амстердам, Лион и Антверпен. О последнем стоит сказать особо. Этот бельгийский
портовый город еще в середине XVI в. был известен купцам мира как центр международной
торговли. Здесь издавались и продавались прекрасные географические и морские карты.
Торговцы разных стран, совершенно равноправные, непосредственно общались друг с
другом. Крупные фирмы Германии, Италии, Англии и Франции держали здесь своих
агентов. Они внимательно наблюдали за колебаниями рынка, собирали сведения о
положении дел в разных странах и докладывали своим хозяевам. Именно здесь проходили
международные выставки 1885 и 1894 годов, которые уже тогда имели привкус
колониализма. Трудно сказать, что больше потрясало воображение посетителей - техника,
свидетельствовавшая о наступлении новой промышленной эры, или колониальные новинки.
Русский художник Валентин Серов, побывавший на выставке 1885 года, писал на родину:
"… все машины. Впрочем, не так машины, как разных колониальных товаров, трудно
представить себе, сколько всяких этих изделий"2. Антверпен был настоящей Меккой для
специалистов и предпринимателей, в том числе и из Российской империи. Пресса задавала
скептический вопрос, по силам ли "маленькому Антверпену" затмить Всемирную выставку
1889 года, проходившую в "столице мира" Париже?
К концу XIX в. колониальная проблема стала весьма актуальной во Франции. Утратив
во франко-прусской войне Эльзас и Лотарингию, она должна была как-то реабилитировать
себя перед Европой, доказать что она по-прежнему великая держава. Эту мысль
сформулировал в 1880 году глава правительства Жюль Ферри. Он отмечал, что "Франция
должна компенсировать как материальные, так и моральные потери, которые она понесла в
Европе в 1870 году, за счет заморской экспансии, которая позволит ей увеличить
экономическую мощь, а также восстановить престиж"3. Захват в Тропической Африке
территорий, измерявшихся миллионами квадратных километров, укреплял представления о
могуществе метрополии.
В правящих кругах Франции стали обсуждаться перспективы проникновения в Африку
южнее Сахары. Через географические общества снабжались финансируемые правительством
экспедиции. На книжном рынке появилось немало литературы, пропагандировавшей образ
жизни в колониях, туристические журналы были насыщены "экзотической" тематикой.
Теперь, когда империя была создана, надо было удержать завоеванные позиции. Именно на
исходе XIX века, выставки как нельзя лучше пришлись ко двору Французской республики.
Они заняли прочное место в арсенале пропаганды колониальной идеи. С одной стороны, они
помогали объединить усилия всех заинтересованных в ее торжестве сторон. С другой, были
подходящим инструментом воздействия на умы средних французов, которые в то время еще
не поняли о чем идет, собственно, речь. Через выставку можно было разъяснить "пользу
колоний" для отечества, привлечь молодежь к управленческому аппарату, утвердить
концепцию "взаимозависимости" и еще многое другое. Например, пропагандировавшийся на
выставках райский образ жизни был рассчитан и на "недовольных", отстраненных за какиелибо грехи от участия в большой политике. Обосновавшись в заморских странах, эти люди
обеспечивали себе безбедное существование, чем и довольствовались, к радости правителей
Франции.
Бельгия, несмотря на гораздо меньший, чем у Франции, "колониальный стаж", и
небольшие размеры страны, имела большие аппетиты относительно Африки и не хотела
уступать Франции. Как известно, ей удалось на долгие времена закрепить за собой Конго,
получившее впоследствии название Бельгийское. Конго было предметом гордости
бельгийцев. Да и было чем гордиться! По площади оно в 80 раз превосходило саму Бельгию.
В 1897 году король Леопольд II с целью повышения интереса в Бельгии к "Независимому
Государству Конго" (НГК) организовал международную колониальную выставку. По этому
случаю в небольшом городке Тервюрен, под Брюсселем, возвели новое здание Колониальный Дворец. Туда были доставлены экзотические африканские животные,
растения, изделия африканских ремесленников. Там были воспроизведены сцены
африканской жизни, и , что немаловажно, были выставлены предметы экспорта из Конго каучук и слоновая кость. Хотя слово экспорт здесь не совсем уместно, поскольку, по словам
очевидцев, в ту пору не было "ни одного куска слоновой кости, который был бы добыт
законным путем". По замыслу и воплощению это была одна из самых дорогостоящих
выставок того времени. Но как всегда щедрость в подобных случаях была хорошо
просчитана и имела дальний прицел. В путеводителе выставки говорилось: "Колонии - это
источники богатств, которые позволяют расширять наши коммерческие и научные
горизонты, а также смогут внести реальный вклад в область "прекрасного", предлагая
изделия аборигенов Африки , - этого наивного и волнующего создания самой природы"4.
Тервюренская выставка имела в 1897 году огромный успех, а в 1910 году в обновленном
виде она перекочевала в Брюссель. Однако, пожар, возникший по неосторожности
обслуживающего персонала, уничтожил часть неповторимых экспонатов.
"Наглядный колониализм" в действии
Заметный след в истории "наглядного колониализма" оставила Парижская всемирная
выставка 1900 года. Французская колониальная экспозиция здесь была представлена очень
широко. Роскошь павильонов Алжира, Марокко, Туниса, Индокитая, Мадагаскара поражала
взоры посетителей, как детей, так и взрослых. Причем экспонаты сопровождались
своеобразными подсказками типа: "Теперь, ознакомившись с образом жизни аборигенов, вы
знаете, что брать с собой в далекое путешествие"5. Помимо выставочных экспонатов
представляла интерес специальная секция под названием "Колониальный офис". Здесь были
представлены материалы по административному устройству колоний, статистические
данные по сельскому хозяйству и коммерции той или другой африканской страны. Офис
располагал также сведениями об организациях, которые занимались пропагандой и
поддержкой колониальной политики, давал советы как лучше продвинуть свои товары на
новые рынки сбыта. В конечном итоге, выражаясь современным языком, вся эта база
данных, содержала скрытый призыв к участию в колониальной политике Франции.
Бельгия на этой выставке вела себя довольно скромно, без помпезности, которой она
отличалась на собственной выставке в 1897 году. Федерация бельгийских промышленников
выставила всевозможные образцы металлургической и текстильной продукции;
рекламировалось производство стекла, гвоздей и т.д. Французы даже с долей зависти
констатировали, что бельгийская промышленность в основном работает на выпуск товаров,
предназначенных для колоний всех стран и что "коммерческий дух" их соседей, в высшей
степени практический, здесь присутствует . "Таким образом, отмечали хозяева выставки, надо хорошо осознать и учесть важность отношений Бельгии с чужими колониями всех
стран мира "6.
Из колониальных выставок начала ХХ в. можно отметить выставки ханойски (в 1902 и
1903 гг.) и марсельские ( 1906 и 1922 гг.). На рубеже веков они стали настолько значимыми
для политики Франции, что в 1906 году появился Национальный комитет по проведению
колониальных выставок. 1913-1927 годы - период великих планов Франции в отношении
экспозиций, однако их осуществлению постоянно что-то мешало. И самой существенной
помехой была, конечно, мировая война.
Исключительное место среди колониальных выставок занимает Венсенская 1931 года.
До сих пор это событие служит объектом исследования как незаурядное явление в истории
европейского колониализма. О ней вспоминают и не перестают спорить уже 70 лет. Чтобы
лучше понять эволюцию выставочной идеи, надо вспомнить международную обстановку тех
лет.
С осени 1929 года экономика многих стран Европы и Америки переживала
мучительную депрессию. Францию она также не миновала, она, по словам французского
экономиста А.Сови, " оказалась с запозданием втянутой в великую драму"7. Росло
недовольство различных слоев населения. Покупательная способность снизилась. Одни за
другими разорялись мелкие лавочники, владельцы кафе и ресторанов. Активизировалась
борьба в Алжире и Марокко. Антифранцузские настроения распространялись и в ряде
колоний Тропической Африки. Опытные политики предчувствовали, что для Франции
грядут не лучшие времена. Так, А. Сарро, бывший министр колоний, откровенно заявил в
1931 году, что колониальный кризис очевиден. Надо было что-то предпринимать, сохраняя
при этом спокойствие. Еще в 1927 году французские власти решили провести колониальную
выставку. "Цель мероприятия, - отмечалось много лет спустя в газете "Монд",- состояла в
том, чтобы убедить французов в важности колонизаторской деятельности правительства для
преодоления экономических последствий краха Уолл-Стрита"8.
Генеральным комиссаром выставки был назначен маршал Л. Ю. Лиотэ, фигура весьма
заметная в политических кругах. Бывший верховный комиссар Марокко, усмиритель
восстания на Мадагаскаре и на Западе Алжира, занимавший в 1916-1917 годах пост военного
министра и, наконец, организатор колониальной выставки в Париже. У Лиотэ были свои
виды на предстоящую выставку. Она должна была послужить ветерану колонизации, в
первую очередь, для удовлетворения его личных амбиций. В 1931 году ему исполнилось 78
лет, и он прекрасно понимал, что скоро сойдет с политической арены. Но, получив такое
престижное назначение, он теперь имел возможность доказать "сильным мира сего", что он
может еще пригодиться.
С усердием принялся Лиотэ за осуществление проекта выставки. Для начала он собрал
вокруг себя преданных единомышленников с большим опытом работы в колониях. Потом
маршал активно занялся финансовой стороной проекта. Казна выделила 80 млн. франков, из
которых только на рекламу ушло 12 млн. франков , мэрия Парижа предоставила 15 млн.
франков, около 50 финансовых групп также внесли свои пожертвования. Немалую дань
заплатили хозяева кафе и ресторанов за право работать на территории выставки.
Чтобы внушить французам чувство превосходства, обосновать их право на завоеванные
края по обе стороны экватора , восславить французские заморские достижения, была
тщательно подобрана пропагандистская литература, включая книги, бюллетени, красочные
плакаты, почтовые марки и открытки. Были выпущены фирменные "выставочные" духи.
Перспектива кругосветного путешествия за четыре дня, или даже за один день, должна была
стать действенной приманкой для посетителей. Подготовка к выставке совпала с
прошедшими накануне ее открытия пышными празднованиями в честь 100-летия
французского присутствия в Алжире.
Для проведения выставки был определен тихий район на восточной окраине Парижа Венсенский лесопарк. Лиотэ выбрал его неслучайно. Здешний народ не привык к шуму и
толкотне, а посему выставка, по замыслу, должна была его ошеломить. Это была
международная выставка, в которой из числа приглашенных, к большому разочарованию
французских властей, приняли участие только пять европейских государств- Дания, Бельгия,
Италия, Голландия и Португалия. Англия после длительных переговоров с властями
Франции согласилась лишь на небольшой стенд, ссылаясь на недостаток денежных средств и
кризис в экономике. Испания и Германия, в той или иной степени "обиженные" на Францию
из-за несправедливого, по их мнению, дележа колоний, проигнорировали приглашение
принять участие.
Выставка проходила с мая по октябрь 1931 года. Ее называли самой замечательной
"книгой с картинками", которую только можно было вручить народу. Она действительно
напоминала живые картинки. Прекрасно выполненные макеты камбоджийских храмов,
суданских мечетей, средневековой крепости начала XV века, напоминавшей о Генрихе
Мореплавателе, диковинные животные и птицы, ремесленники за работой, - все покоряло
воображение. Вот как она отложилась в памяти тогдашнего парижского корреспондента
"Известий" Ильи Эренбурга: "Венсенский лес был переполнен посетителями. Построили
пагоды, дворцы, бутафорские деревни. Негры должны были на виду у всех работать, есть,
спать. Женщины кормили грудью детишек. Зеваки толпились вокруг, как в зоопарке"9. К
этому можно добавить, что некоторые посетители бросали им игрушки и еду как в зверинце.
Выставка помимо всего прочего была превращена в большой аттракцион. По озеру, где
малагасийские лодочники поджидали публику, можно было прокатиться на африканских
пирогах. В специально отведенных павильонах - отведать блюда колониальной кухни, а
заодно и купить настоящий колониальный пробковый шлем. Ну, а главным аттракционом
был, пожалуй, зоопарк.
Наиболее чувствительной к колониальным призывам оказалась молодежь. Именно на
нее, в первую очередь, и были рассчитаны предлагавшиеся заморские круизы, а также
привлекательные красочные плакаты типа "Вступай в колониальную армию и ты увидишь
весь мир!". Низкая стоимость билетов (всего 2 -3 франка) позволила посетить выставку 10
000 школьникам. Многие из них, особенно из провинции, уже нацелились на "заморскую"
карьеру. Впоследствии молодые люди серьезно готовили себя к административной
деятельности в колониях. Подобный результат был обеспечен за счет хорошей
предварительной подготовки подрастающего поколения, поскольку изучение французской
империи было введено в начальных классах с 1923 года, а в старших с 1925 года. Так что
выставочная
пропаганда
легла
на
удобренную
почву.
Организаторы стремились (нужда заставила) развеять стереотип о колониях, который веками
складывался у жителей метрополии (колонии - нечто непонятное, внушающее порой ужас и
отвращение). Самые чудовищные рассказы и небылицы об отдельных африканских племенах
завезли в Европу первые европейские путешественники, а затем сохранялись на протяжении
столетий. Необходима была "прививка" против вируса невежества. "Туземцам" пытались
придать достойный вид, обряжая их в национальные костюмы, порой уже вышедшие из
употребления. Наблюдалась и другая несуразность. Африканцев, прибывших в набедренных
повязках, одевали в привычную для парижан европейскую одежду.
Администрация выставки не забывала и о кошельке, не столько о казенном, сколько о
своем собственном. Так, два раза в неделю посетитель мог попасть на выставку, приобретя в
нагрузку еще три билета, якобы для дальнейших посещений. В итоге выставку посетили 7
миллионов французов и 1 миллион иностранцев. От продажи билетов было получено 24 млн.
франков. Большие доходы были получены и от продажи демонтированных впоследствии
павильонов. Одни только учтенные дары оценивались на сумму 33 млн. Франков10. А
доходы от зоопарка вдвое превысили затраты на его оборудование.
Несмотря на шумную пропагандистскую кампанию, были у выставки и противники.
Под лозунгом "Правда о колониях" коммунисты организовали контрвыставку, длившуюся
довольно долго, с июля 1931 года по февраль 1932 года. Писатели - Луи Арагон, Андре
Бретон, Поль Элюар и другие, поддержали коммунистов и даже выпустили листовку - "Не
посещайте колониальную выставку!"."Это колониальный маскарад", - утверждали они.
Посетителей контрвыставки встречал колониальный мир, охваченный брожением: борьба
рифов (в Марокко), сирийцев, народов Индокитая, индийцев, малагасийцев. Она была
построена на контрастах, ибо задачей ее было столкнуть сугубо апологетическое
изображение французского колониализма с реальным. В итоге получилась "война
экспонатов". Это был идейно-политический поединок, своеобразное политическое
противоборство левых и правых сил страны. И без контрвыставки некоторые французы
знали (или догадывались), что колониальная действительность была представлена в Венсене
нереалистично. Ведь о всемирной депрессии писали в прессе, и было очевидно, что колонии,
как и сама Франция, уже вступили в полосу экономических потрясений. Таким образом,
наиболее наблюдательные из посетителей не могли не заметить разлада между словами и
делами официального Парижа. Кого-то венсенская бутафория убеждала, кого-то нет.
Колониалистские круги пытались представить популярность Венсенской выставки как
массовое одобрение французами колониальной политики правительства. Однако на деле все
было сложнее. Посетителей больше привлекали залы, где экспонировалась экзотика.
Фотографии и схемы, изображавшие достижения в промышленности, коммерческая
статистика, образцы товаров не слишком интересовали широкую публику.
Провозглашавшаяся "священная колониальная миссия" оставалась лишь дидактическим
пособием. Как ни старался министр колоний Поль Рейно прославить "детище Ш
Республики", даже самая любопытная часть посетителей - журналисты и туристы, остались
равнодушными к его призывам. Париж продолжал жить повседневными заботами. Еще до
открытия выставки, французский писатель и публицист Пьер Миль верно заметил, что
"после Венсена французы не будут знать где "это", но будут знать, что "это" есть"11.
В итоге, хотя колониальная выставка с ее заморскими богатствами и поразила умы
французов, сама колонизация осталась непонятой. Об этом отмечалось в официальных
документах, в том числе на страницах многотомного отчета министерства колоний,
вышедшего в 1933-1934 годах. А Лиотэ, говоривший в начале выставки о ее "необычайном
успехе", позже вынужден будет признать, что успех был лишь материальным, и что выставка
оказалась поучительной для молодежи, в то время как в сознании взрослых ничего не
изменилось.
Колониальные музеи: последний осколок колониальной идеи
На базе колониальных выставок в странах-метрополиях создавались колониальные
музеи. Один из таких музеев оставила после себя Венсенская экспозиция 1931 года. С точки
зрения историка, уже само здание представляет собой музейный экспонат. Оно построено из
разноцветных камней, привезенных с различных континентов. Его пестрота - символ
многоцветной Африки, Азии, островов Океании. Аллегорическое изображение изобилия,
мира и процветания возвышается на фронтоне, как бы символизируя позитивный потенциал
колониализма. В 1931 году музей откровенно назывался колониальным, а затем несколько
раз переименовывался. Так, с 1935 года он стал носить название Музей заморской Франции.
В 1960 году, министр культуры Франции Андре Мальро дал ему новое имя , казалось бы и
вовсе не связанное с "неудобным" прошлым, - Музей искусств народов Африки и Океании; с
1990 года - это уже Национальный музей искусств народов Африки и Океании. А к началу
2004 года планируется открытие новых экспозиций музея, но уже в другом месте. Музей
предполагается переместить в строящееся для этой цели недалеко от Эйфелевой башни
здание на набережной Бранли.
Конечно же, в полном смысле назвать его музеем искусств нельзя, поскольку
изначально он был задуман как идеологический центр. А отсюда следует, что не мог
отражать в полной мере реальную картину мира колоний, включая и африканское искусство.
На холстах и рисунках мужчины и женщины, к примеру, изображались слишком уж
сильными и здоровыми, с правильными чертами лица, что лишало их индивидуальности.
Зачастую картины и диорамы изображали африканцев в будущем, что естественным образом
размывало границы реального мира. Часто практиковалось смешение сюжетов. Дикая
природа находила свое место рядом с ухоженными полями, т.е. создавалось иллюзорное
представление
о
триумфе
человека
над
природой.
Пожалуй, самой эффектной разновидностью экспонатов были географические карты.
Огромные, красочные, они призваны были внушить уважение к "великой миссии" Франции.
Но и здесь посетителя ожидала ловушка. Вместо физических и этнографических карт на
стенах музея развешивались карты и диаграммы транспортных потоков, административных
"срезов" и экономических ресурсов. И все же, если отвлечься от замыслов разработчиков
экспозиции, надо отдать должное их мастерству. Все они были выполнены на высоком
художественном уровне лучшими картографами того времени. Среди них был и русский
эмигрант, художник Виктор Серебряков, сын известной художницы Зинаиды Серебряковой.
Он, в частности, выполнил заказ на две карты - колониальной империи Франции и истории
освоения Центральной Африки 12.
Чаще всего экспонаты музея поражали своей наивностью. Но именно она оказывала
воздействие на несформировавшийся ум подростка. Как отмечал офранцуженный
сенегальский политик, один из организаторов Венсенской выставки Блез Диань,
"колониальная выставка 1931 года и музей позволяли ребенку поставить все на свои места в
экзотическом
мире,
учили
отличать
негра
от
жирафа"13.
Упомянутый уже Королевский Музей Центральной Африки в Тервюрене является одной из
главных достопримечательностей Бельгии. Король Леопольд II из-за популярности
колониальной выставки 1897 года решил преобразовать ее в 1898 году в постоянную
экспозицию по Конго. В 1908 году, когда Бельгия утвердила свой суверенитет в НГК, он стал
носить название Музей Бельгийского Конго, а после 1960 года получил современное
название. Музей по праву может гордиться старинными рукописями, географическими и
морскими картами XVI века. Фонды его постоянно обновляются. В 1987 году отдел
"История бельгийского заморского присутствия" существенно пополнился полученными из
Англии важными копиями архивных материалов. Ознакомление с экспонатами музея
приводит в выводу: как во Франции, так и в Бельгии, ответственные за музейное дело
правительственные чиновники похоже склонны по-прежнему преувеличивать культурное
влияние метрополии на колонии. Короля Леопольда II называли homo economicus или
незаслуженно приписывали ему до 60-х годов прошлого века гуманитарные заслуги14.
Никто не станет отрицать, что именно он заложил в Бельгии хорошую базу для
последующих африканских исследований. Но напрямую нигде не говорится, что в
леопольдовском Конго господствовал террор, что на каучуковых плантациях там
использовался рабский труд. А продвижение бельгийцев в глубь континента
сопровождалось, как правило, кровопролитием15
Музей искусств народов Африки и Океании во Франции, как и Королевский Музей
Центральной Африки в Бельгии, ествественно, не единственные в мире колониальные музеи,
но в масштабе франкофонии, пожалуй, самые крупные. Еще до 1960 года во многих музеях
мира, включая Африку, открывались колониальные экспозиции или просто стенды,
посвященные этой тематике. Правда, со временем, когда колониализм и все с ним связанное
изжили себя, в старых названиях появились новые нюансы, отражающие постколониальные
реалии и тенденции.
Предоставив юридическую свободу большинству африканских стран, бывшие
метрополии, тем не менее, остались верны деголлевскому принципу "уйти, чтобы остаться".
После 1960 года они должны были, естественно, забыть о колониальных выставках или, во
всяком случае, придумать взаимен нечто иное. Но они никак не могли допустить, чтобы
достигнутое за долгие десятилетия рухнуло в одночасье - ведь связи-то с бывшими
колониями остались! На смену "живым картинкам" пришло, в частности, кино в различных
его проявлениях - кинодокументы прошлого, приключенческие ленты, мультфильмы.
Нашлись и талантливые кинематографисты, которые создали настоящие тропические
вестерны.
Реликты колониального прошлого
Любая выставка - явление неординарное в жизни людей. Выставка - это, прежде всего
событие, зрелище, а "хлеб и зрелища" во все времена были потребностью человека.
Колониальные выставки отличались особенной притягательностью. Там было нечто иное,
непонятное, отличающееся от привычного рационального мира, выработанного жесткими
европейскими стандартами. И, конечно же, на выставки шли, удивлялись, развлекались. А
тайные рычаги подсознания действовали уже потом, как двадцать пятый кадр в рекламе.
Колониальные выставки начала ХХ века, пышные церемонии, посвященные
празднованию 100-летия завоевания Алжира, апологетика короля Леопольда и Стэнли, и,
конечно же, Венсенский "спектакль" - все это составляет целый этап в формировании
имперского сознания французов и бельгийцев. Даже более того - заключительный этап.
К истории можно относиться по-разному. В одних случаях памятники и музейные экспонаты
стирают с лица земли, как при господстве талибов в Афганистане, считая какой-то
исторический период "неправильным" по отношению к современности. В других, напротив,
бережно хранят. Франция и Бельгия как раз представляют последнюю линию поведения:
ведь у них хранятся реликвии и с тысячелетним стажем, пусть даже иногда это наивное или
зловещее наследие эпохи. Музейные экспонаты времен Генри Стенли, Дэвида Ливингстона и
Саворньяна де Бразза потускнели от времени, а дискуссии все не затихают. Более того, тема
колониальных выставок, и вообще "колониализма в картинках" (выставки, кино, комиксы,
торговая реклама, почтовые открытки и марки на колониальную тему) становится объектом
серьезного научного исследования как раз в постколониальную эпоху. Во Франции особенно
велика в этом плане заслуга Ассоциации по изучению истории современной Африки,
созданной в 1990 году группой энтузиастов из Центра африканских исследований I-го
Парижского университета (французская аббревиатура - ACHAC). У истоков Ассоциации
стоял известный французский африканист Жан Девисс. Появляются новые диссертации,
книги, фильмы, статьи на эту тему. Известный французский историк Шарль Ажерон считает,
что колониальные выставки - позор Франции, "самая порочная пружина в создании
предрассудков относительно колониальных народов"16. По его мнению, цель подобной
пропаганды состояла в том, чтобы доказать всему миру, что "они" - дикари, живут как
дикари, думают как дикари, что на деле это была форма узаконивания прав колонизаторов.
Развенчание подобных предрассудков как раз и является одной из главных целей
ACHAC. Крушение стойких " колониальных " стереотипов, полагают руководители
Ассоциации, послужит надежным противоядием против рецидивов расизма, т.е. имеет
огромное значение для нравственного здоровья подрастающего поколения. С такой
постановкой вопроса полностью согласны французские педагоги, установившие с ACHAC
постоянный деловой контакт. Сотрудничают с Ассоциацией и бельгийские африканисты.
Некоторые исследователи из ACHAC анализируют эту проблему во взаимосвязи с
распространенной теорией " иерархии рас ", как несостоятельной, сводящейся к
доминированию высших, якобы более продвинутых в плане эволюции рас, над низшими, "
запоздавшими " в развитии в силу некоторых физиологических особенностей ( Николя
Бансель, Паскаль Бланшар и другие). В своих научных работах ученые пытаются также
доказать, что создание цивилизаций по типу зеркального отображения, т.е. попросту говоря,
грубое копирование , перенос уже существующей культуры одного государства на другое,
яляется невозможным в силу тех или иных особенностей развития отдельных этносов17.
Выставки начала ХХ века они называют, в унисон с Эренбургом, "человеческими
зоопарками", поскольку их ставили в один ряд с выставками "чудовищ", где
демонстрировали карликов, горбунов и альбиносов. По мнению других аналитиков из
ACHAC, продолжение демонстрации "колониальных картинок" необходимо, так как
осознание их смысла будет способствовать межнациональному и межрасовому общению,
поможет понять некоторые особенности современных миграционных и интеграционных
европейских процессов18. Эти специалисты полагают, что такой вот ретроспективный
демонстрационный эффект дает необходимые разъяснения сложности и противоречивости
колониального периода, его влияния на современность. Например, помогает дать объяснение
тому, что сегодня присутствие Африки во Франции, в меньшей степени в Бельгии,
ощущается повсюду: на улицах, в магазинах, в административных органах, учебных
заведениях, религиозных структурах.
1. Виппер Р.Ю. История нового времени. М., 1999, с.570.
2. Ронин В.К. Подданные царя в Городе Синьоров. М., 1994, с.107.
3. Цит. по: Nicolas Metegue N'Nat. L'implantation coloniale au Gabon. Paris, 1981, p.16.
4. Guide de la section de l'Etat du Congo a l'exposition de Bruxelles - Tervuren 1897. Bruxelles,
1897, p.3.
5. Exposition universelle. Paris 1900. Guide pratique du visiteur de Paris et de l'exposition. Paris,
1900, p.316.
6. Ibid, p.326.
7. Цит. по: История Франции в 3-х томах. М., 1973, т.3, с.138.
8. Le Monde, 17 Novembre 1981
9. Эренбург И. Соч. в 9 томах, т. 8, М., 1966, с.563
10. Hodeir Catherine, Michel Pierre. L'Exposition coloniale de 1931. Paris, 1991, p.87
11. Цит.по : Ageron Charles-Robert. L'exposition coloniale de 1931,p.16 Internet
http://cweb.middlebury.edu/fr385a/Romans/voldenuit/expositioncoloniale.htm
12. Images et Colonies (1880 - 1962). Paris, 1993, p.143.( также: Images d'Empire. Trente ans de
photographies officielles sur l'Afrique francaise de 1930 a 1960. Paris, 1997, 320 p. + 680 ill.).
13. Ibid.
14. Musee Royal du Congo belge. Histoire. Tervuren, 1959, p.9.
15. Субботин В.А. Бельгийская экспансия и колониальный гнет в период завершения
территориального раздела Африки. "История Заира в новое и новейшее время". М., 1982,
с.71.
16. Ageron Ch.-R..., p.4
17. Bancel N., Blanchard P. et Lemaire S.. "Ces zoos humains de la Republique coloniale", Le
Monde diplomatique, aout 2000, p. 16.
18. Bulletin de l'Association Connaissance de l'Histoire de l'Afrique Contemporaine (ACHAC),
Paris, premier semestre 1996, p.1