С. 49-53 - Научная школа: Теория и методология истории

Абрегова Ж.О.
ПРОБЛЕМА МИКРОАНАЛИЗА В ИСТОРИИ
ПОВСЕДНЕВНОСТИ
В научной терминологии «микро -» используется в качестве первой
составляющей сложных слов, указывающей на малый размер объекта,
к которому она прилагается. Соответственно, микроистория
предполагает исследование малого исторического объекта, небольшая
величина которого определяет специфику его изучения, основные
направления микроаналитического подхода. Традиционно внимание
исследователей сосредоточивалось на масштабных, переломных
событиях истории. При таком подходе не менее значимые события
«жизненного мира» оставались вне поля зрения историков.
В настоящее время все более возрастает интерес к проблемам
повседневности, позволяющий не только исследовать вопросы,
лежащие на поверхности «общественного бытия», но и раскрыть
глубины народной жизни. При таком подходе историками
учитывается
опыт
развития
микросоциологических
и
микроэкономических исследований. Микросоциология определяется
как область социологического знания, ориентированная на изучение
сферы
непосредственного
социального
взаимодействия
(межличностных отношений и процессов социальной коммуникации,
сферы повседневной реальности и т.д.). К микроуровню относится
также анализ социальных групп, находящийся на стыке с социальной
психологией,
групповая
идентичность,
внутригрупповое
взаимодействие (способы коммуникации, распределение ролей и т.д.).
В то время как макросоциология традиционно ассоциируется с
анализом
крупномасштабных
социальных
явлений
(нации,
государства, классы, социальные групп и т.д.).
Объектом микроэкономики является рыночное поведение
(принятие решений, взаимодействие и т.д.) отдельных экономических
агентов, определяемых по их экономическим функциям: потребителей
(домохозяйств), предпринимателей (фирм), собственников и т.д. В
центре ее внимания - цены и объемы производства и потребления
конкретных благ, состояние отдельных рынков, распределение
ресурсов между альтернативными целями. В отличие от
микроэкономики макроэкономика исследует функционирование
экономической системы в целом и крупных ее секторов. Объектом ее
изучения являются национальный доход и общественный продукт,
49
совокупные потребительские расходы и сбережения, деньги и
экономическая деятельность государства, общий уровень цен и
инфляция.
Как показывает опыт экономической науки и социологии, сам по
себе микроанализ не является школой или направлением, а
возникаете рамках микроаналитического подхода. Так же как в
экономике и социологии, обращение к микроанализу в истории было
реакцией на доминирование макроподхода. Важной причиной
появления микроистории стала реакция на постмодернизм. Так Дж.
Леви подчеркивает «антирелятивистский настрой и стремление к
формализации, которые присутствуют или должны были бы
присутствовать в работе микроисториков»1. Эту же мысль проводит
К. Гинсбург, утверждая, что в последнее десятилетие Дж. Леви все
время полемизировал с релятивистским взглядом, сводящим
историографию к текстуальному измерению и лишающий ее какой
бы то ни было познавательной ценности2.
В плане истории повседневности микроисторический анализ
позволяет обращаться к таким проблемам как среда обитания,
типология поселений, экономическая стратегия семьи, правовое
регулирование семейных отношений, экономическая независимость
женщины, режим питания, аномальные явления в структуре
повседневности (пьянство, проституция) и многим другим на уровне
отдельных населенных пунктов и даже семьи. В результате возникает
возможность выявить образ жизни различных обществ в
историческом разрезе и «увидеть» новое, ежедневно рождаемое в
практике
общественной
и
личной
жизни
людей.
50
Несмотря на общность процессов, происходивших в
повседневной жизни, каждая из социальных групп населения имеет
свой особый «жизненный мир». Именно благодаря такому подходу
«раздвигаются» границы предмета истории, возникает возможность
по новом) расставить акценты, более глубоко осмыслить
существенное и несущественное в истории. Всесторонний анализ
материальных и социальных форм повседневного существования
человека, его жизненного микромира, стереотипов мышления и
поведения
рассматривается
как
одно
из
возможных
исследовательских направлений. Микромир повседневности - это
реальный человеческий мир с его ежесекундными заботами, с
«суетой сует», это быт, который втягивает в орбиту повторяемости
смыслы человеческого бытия.
В известном смысле повседневная жизнь людей и есть настоящая
история со сложным переплетением процессов и явлений как
отдаленного, так и не столь далекого прошлого человечества.
Несомненно, прав Ю.А. Поляков, утверждая, что это одно из русел,
которые, сливаясь, образуют «мощный поток исторического
процесса»3.
Для понимания микроисторического аспекта повседневности как
среды человеческого бытия важно осмыслить суть этого понятия,
определяемого достаточно разнообразно как в зарубежной, так и в
отечественной историографии. Прежде всего, повседневность
понимается как быт, повседневная сторона жизни. Так, А.С.
Ахиезером это понятие объясняется как человеческая жизнь,
рассмотренная с точки зрения тех функций и ценностей, которые ее
заполняют; в неё включается, в первую очередь, труд, быт, отдых,
передвижения. По его мнению, именно ценности повседневной
жизни, их прочность и массовость, являются почвой для подлинной
истории4.
Теоретическое осмысление вопросов повседневной жизни в
новейшей историографии основано на идеях школы «Анналов»,
возникшей во Франции в конце 20-х гг. XX в. Исследователи этого
направления противопоставляли глобальной истории рассмотрение
«повседневия» человеческого бытия, делая при этом упор на
поступках и страданиях тех, кого обычно называют «маленькими,
простыми, рядовыми людьми». Основатели школы призывали
рассматривать жизнь людей во всей сложности5. Такой подход
позволил представить новое изменение жизни как ее «деталей». Для
анализа повседневности Ф. Бродель ввел термин «структуры
повседневности», подразумевая под этим способы организации и
53
оформления пространства человеческой жизни (архитектура,
ландшафт, организация интерьера), поведения и общения (обряды,
обычаи, традиции, ритуалы, этикет)6.
Разделение предметных областей микро и макроанализа
сопровождается
формированием
специализированного
инструментария изучения соответствующих объектов. Иными
словами, различие в предмете неотделимо от различия в методе. И в
экономике, и в социологии для анализа микро и макроявлений и
процессов используются разные теории, концепции, подходы,
методы, предпосылки, исследовательские процедуры, способы
представления материала
Однако, далеко не все, пишущие микроисторию, хорошо владеют
методами социальных наук. Отсюда во многом возникает тот
разнобой мнений, определений и деклараций, который касается таких
кардинальных вопросов, как представление об объекте, роль теории в
микроистории, отношения микро и макроуровней. Такое положение
никак не способствует методологическому единству, порождает
исходно неравный уровень интереса к теории, характеризующий
историков, работающих в области микроистории. В результате одни
занимаются микроанализом, а другие безмятежно изучают отдельные
события, казусы, деревни и фабрики. Разброс межцу первыми и
вторыми, в равной степени ассоциирующими себя с микроисторией,
и объясняет разнообразие вариантов понимания сути этого
направления.
В середине 50-х гг. немецкий историк В. Конце писал, что время
одинокого историка прошло7. На самом деле, это не так - занятия
историей по-прежнему требуют уединенности, и большинство
историков, даже причисляющих себя к какой-либо школе, остаются
«одинокими старателями». Исходя из ограниченности ресурсов для
изучения прошлого возникло предположение, что, может быть,
микрообъект как раз посилен «одинокому историку», который в
состоянии освоить небольшую по объему источниковую базу,
овладеть соответствующей теорией и адаптировать ее к прошлому
при ограниченном размере изучаемого объекта. Сегодня мы имеем
достаточно много примеров конструирования микроистории по
образу и подобию микросоциологии и микроэкономики с
применением соответствующих концепций.
Знаменательно, что микроисторический подход оказался
примененным к политической истории. В 60-е гг. с той же
категоричностью, с какой век назад политическую историю относили
к самой передовой отрасли исторического знания, ее стали числить
чуть ли не самой теоретически отсталой. Для того, чтобы она смогла
присоединиться к «новым» историческим субдисциплинам,
потребовалось
ее
полное
методическое
переоснащение:
54
конструирование структур, использование методов социального
анализа и достижений семиотики.
Еще в начале 70-х гг. Ж. Ле Гофф писал о том, что анализ
политической истории в категориях власти выходит и должен в
интересах дела выходить за рамки, очерчиваемые при изучении
политической истории в категориях государства и нации8.
Программа, намеченная Ле Гоффом, в значительной мере
реализовалась именно в микроисторических исследованиях. Развитие
микроанализа в политической истории было также связано с
применением антропологических и социологических понятий и
моделей и стало одним из редких примеров теоретического
авангардизма в исторической науке.
По мере углубления в прошлое современный теоретический
аппарат становится все менее пригодным для анализа менявшегося
общества. Поэтому, для анализа исчезнувшей реальности приходится
разрабатывать другие схемы, модели и концепции или
модифицировать имеющиеся. Представляется, что у микроистории
как направления есть неплохие перспективы, но при этом надо
отдавать себе отчет в том, что ряды микроисториков пока крайне
малочисленны, и вряд ли приходится ожидать значительного роста
микроисторических исследований.
Примечания
1. Леви Дж. К вопросу о микроистории // Современные методы преподавания новейшей истории
М., 1996. С. 186.
2. Гинсбург К. Микроистория: две-три вещи, которые я о ней знаю // Там же. С. 226.
3. Поляков Ю.А. Человек в повседневности // Отечественная история. 2000. №3. С. 125.
4. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика): в 2 т. Т.2.
Теория и методология: Словарь. Новосибирск, 1998. С. 396.
5. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М., 1993. С. 22.
6. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.: в 3 т. Т.1.
Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.,1986. С. 18.
7. Социальная история. М.,1999. С. 110.
8. Ле Гофф Ж. Является ли все же политическая история становым хребтом истории? // THESIS.
1994. Вып.4. С. 181.
55