Третий аспект проблемы свободы

Принцип свободы в практике работы военного психолога (материалы для самообразования войскового
психолога)
Е.И. Кузьмина, профессор кафедры психологии Военного университета, доктор психологических наук, доцент
Свобода определяется нами как осознание, переживание и изменение человеком границ пространства
своих виртуальных возможностей. Свобода — результат осознания и деятельности; в единстве процессов
рефлексии, переживания и деятельности человек достигает свободы. Свобода — состояние человека,
возникающее в результате самоопределения — построения такого отношения к границам пространства своих
виртуальных возможностей или изменения этих границ, при котором преодолеваются препятствия
самореализации. Человек свободен, когда при столкновении с препятствием в значимой деятельности, осознает
противоречие и поступает по внутреннему убеждению в соотношении с принятыми в обществе нормами,
правами, законами — в соответствии с долгом, ответственностью. Без ответственности свободы не бывает;
свобода и ответственность — две стороны одной медали. Как отмечал философ И.А. Ильин, свободный —
понимает значение долга: «… и долг, и дисциплина верно и глубоко понятые, суть лишь видоизменения
внутренней свободы, которая добровольно приемлет эти внешние связи и свободно определяет себя к
внутренней и внешней связанности».
На основании философских и психологических представлений о свободе человека можно
сформулировать общепсихологический принцип свободы, означающий отношение к человеку как свободному и
ответственному и изучение его в качестве субъекта, реализующего потребность быть свободным, стремящегося
к свободе и в этом устремлении развивающегося как личность, индивидуальность, духовно-самостоятельный
человек. Этот принцип находит свое конкретное воплощение в рефлексивно-деятельностном подходе к
пониманию свободы, на основании которого проводится рефлексивно-деятельностный анализ — свобода
изучается в единстве процессов осознания, переживания и деятельности по изменению границ виртуальных
возможностей и может выступить предметом эмпирического исследования в богатстве своих
феноменологических проявлений на различных уровнях осознания и осуществления деятельности (свобода
желания, целеполагания, целереализации и оценки) [7].
Принцип свободы может выступить одним из ведущих в практике психологической и воспитательной
работы в современной Российской армии, особенно в условиях ее перехода на контрактную систему. Речь идет
о сохранении у пришедших в армию в результате самостоятельно сделанного сознательного выбора ценностей
личной свободы, ответственности и достоинства, возможностей ощущения себя свободным в условиях
армейской службы, где ежедневно необходимо следовать требованиям дисциплины, субординации, выполнять
приказы, быть в строю… и переживать свободу как осознанную необходимость. При этом, очевидно, для
многих определение классиками немецкой философии свободы как осознанной необходимости скорее звучит
абсурдно, чем проблематично. Но свободным человек хочет оставаться всегда! Это его неотъемлемое право (и
оно зафиксировано в Конституции)! Каковы возможности ощущать себя и быть свободным в современной
армии? Свобода личности служащего в армии так же, как и свобода гражданина — самоценна, реальна и
необходима для того, чтобы ощущать себя самим собой, быть в гармонии с самим собой, развивать способность
самостоятельного и ответственного принятия и воплощения в жизнь решения, выбора, оценки, выработки и
отстаивания своей личной позиции. По всей вероятности, одна из причин «дедовщины», депрессии, апатии в
армии прежнего типа — осознание противоречия, длительный и неразрешимый внутренний конфликт между
представлением о себе как в принципе свободном человеке (к моменту поступления в армию уже накоплен и не
забывается личный опыт переживания свободы) и крайне ограниченным, несвободным в реальной жизненной
ситуации. Можно, переживая этот конфликт, терпеть, замыкаясь в себе, играть роль «своего», накапливая при
этом коупинговые реакции (реакции-штампы, уводящие от конгруентности, аутентичности), но депрессия или
агрессия найдут свой выход. И тогда армия представляет собой отнюдь не возможности личностного роста,
взросления и возмужания, а скорее полигон отработки и постоянного массового воспроизводства механизмов
бегства от свободы, описанных Э. Фроммом (садо-мазохизм, разрушение, автоматизирующий конформизм). И
важно не сломаться в таких условиях, не озлобиться.
Возможно ли мыслить свободу и допускать ее реальность в армейской жизни? Разумеется, можно и
даже необходимо, если мы хотим, чтобы у нас была сильная армия и каждый солдат в своем лице представлял
честь, достоинство и могущество России. Условиями такой армии выступают: образованность и
интеллигентность, высокий уровень профессиональной подготовки защитников Родины, владеющих
современной военной техникой, психологическая грамотность офицерского состава, уважение к себе и
другому, признание ценностей дисциплины и личной свободы, умение отличать свободу от вседозволенности,
профессионализм психологов войсковых частей, приход в армию по собственному убеждению здоровых,
способных к обучению контрактников и т. д.
В связи с вышесказанным нам представляется продуктивной попытка рассмотреть возможности
военнослужащего быть свободным с позиций рефлексивно-деятельностного подхода, с которым, с нашей точки
зрения, вполне гармонично сочетаются когнитивный, субъектно-деятельностный и экзистенциальный подходы.
Несомненно, концепция свободы С.Л. Рубинштейна (основанная на субъектно-деятельностном подходе) и
концепции свободы В. Франкла, Р. Мэя (предложенные в русле феноменологического, экзистенциальногуманистического подхода) в своей совокупности дают богатый материал о феномене свободы для войскового
психолога. В настоящей статье раскрываются основные положения указанных выше концепций свободы.
Итак, на основании рефлексивно-деятельностного подхода и рефлексивно-деятельностного анализа
нами выделены в соответствии с уровнями деятельности следующие виды свободы: свобода желаний,
целеполагания, целереализации и оценки.
Свобода желаний. Обращение к мотивационно-потребностной сфере деятельности приводит субъекта к
осознанию возникшего противоречия (между должен—хочу—могу—буду), причин затруднения в своих
действиях, себя как причины желаний, действий, результатов и к построению новых целевых программ. В
зависимости от направленности и имеющихся возможностей человек выбирает то, что его интересует, к чему
он стремится (например, в армии — вид службы, тот или иной род войск). При осознании необходимости
выполнения поставленных извне задач, приказа, человек все же не должен забывать свое «Я», то, что он любит,
что ему нравится делать и какие способности он может развить. Фундаментальные мотивации приобретают
конкретную наполненность и не блокируются — их поддержка, возможность человека переживать позитивные
отношения к миру, своей жизни, самому себе в своей уникальности и видении перспектив развития — одна из
важных задач военного психолога. При длительном неудовлетворении по каким-либо причинам потребностей в
творческом труде, общении, активности, потребности быть личностью возникает внутреннее противоречие,
приводящее к дискомфорту, стрессу, депрессии. В ситуации ограничения личного «хочу» человек глубже
осознает свою внутреннюю свободу и ответственность, свою сущность и ценность жизни. Таким образом,
ситуацию ограничения своих желаний (она естественна в армии) человек может использовать для
самопознания, поиска смысла жизни, развития воли, толерантности, сохранения чувства самоценности,
выработки и отстаивания своей позиции, желания оставаться человеком в сложных условиях. В ситуации
ограничения деятельность обретает особую динамику и напряженность всех своих структур, в том числе и
мотивационно-потребностной сферы. По всей вероятности, основным источником активности, направленной на
преодоление препятствия в деятельности, и собственно любой фиксирующей данности, ограничивающей
человека в его представлении о себе как бесконечном субъекте, имеющем бесконечное число возможностей,
является то, что Ж.-П. Сартр называл «недостатком бытия», с которым человек не согласен и активно
сопротивляется, выходит за границы ситуации к новым виртуальным возможностям, значимым для него как
личности. Причем этот недостаток бытия может и не сразу быть осознанным (в отличие от ситуации с
регламентированным запретом на какое-либо действие), является человеку сначала в чувственной форме — в
ощущении дискомфорта, чувствах растерянности, тоски, переживаниях неудовлетворенности, понимании, что
«что-то не так», и лишь затем конкретизируется в образах и рациональных формулировках потребностей.
Нехватка бытия в некоторых случаях надолго остается на уровне переживаний. Она лишь «нащупывается»
лучом рефлексии, но ее содержание пока еще остается тайной.
Потребность проходит путь осознания, в результате чего опредмечивается, превращается в мотив,
попадая в зону потенциальной видимости для субъекта. Р. Мэй считает, что когда клиент в терапии говорит
вслух «Я могу» или «Я хочу», это свидетельствует о заявлении личной свободы; эти слова относятся к какомуто событию в будущем — человек понимает, что ощущает какую-то силу, власть над собой, возможности и
осознает способность использовать их.
У человека больше шансов на свободу, если он способен глубоко осознавать мотивы, соотносить
ситуативные желания с целями и личными смыслами и возможностями их воплощения в реальности, искать и
обнаруживать смысл происходящего и переживаемого, осознавать свои установки, распознавать манипуляции,
проводить причинный анализ, в той или иной степени управлять мотивационными процессами, соотносить их с
чувством долга и ответственностью.
Свобода целеполагания, выбора альтернатив. В армии, как правило, целеполагают за субъекта другие
(командир отдает приказ, который необходимо
выполнить). Распорядок дня продуман другими.
Последовательность выполнения учебных и боевых задач дана сверху. Так, например, хорошо известен
вьетнамский синдром американских солдат, когда после войны они в мирной жизни переживали сильный
дискомфорт от того, что им необходимо было принимать собственные решения (в армии было проще, так как
понятно, что, как и когда делать).
В современной Российской армии необходимо уделять внимание тому, чтобы у солдат развивались
качества, которые высоко ценил А.В. Суворов: инициативность, находчивость, сообразительность, частный
почин и в целом способность к самостоятельным и ответственным решениям различного рода задач.
Желательно создавать условия для целеполагания, прогнозирования (простраивания цели, «сети» целей) в
решении боевых задач в условиях неопределенности. Большое значение это имеет и в решении
экзистенциальных задач. С точки зрения К. Ясперса, способность строить духовную ситуацию в исторической
ситуации времени, видеть перспективу своей жизни выступает показателем здоровой и свободной личности.
Независимо от полноты построения дерева целей индивид простраивает ближние и дальние перспективы,
проектирует ситуацию за целью — не только свои новые цели и алгоритмы, мотивы и системы оценок, но и
последствия для себя и других. Чувством ответственности, проявляющимся адекватно, независимо от
сложности задачи, обладает ориентированный на духовное совершенствование человек с развитой рефлексией.
На возможность быть свободным на уровне целеполагания влияют следующие условия:
— наличие интеллектуальных способностей и знаний о границах пространства виртуальных
возможностей, о локализации цели, «видение» ее места за границами возможностей; ошибочное знание о
границах своих возможностей лишает человека побудительной и адекватной силы их преодоления;
— осознание, регуляция и управление процессами целеполагания дают субъекту избыточные степени
свободы, возможность «видеть» себя на пути построения цели, а значит, яснее представлять границы своих
действий, способы их преодоления, последствия своих действий;
— способность распознавать причины и значимость мотива для себя и других, самостоятельно строить
алгоритмы определения значимости, владение алгоритмами выбора текущей цели с учетом максимума
значимости цели и легкости ее достижения (минимального по протяженности или времени маршрута);
— уверенность, гибкость, адекватность в проектировании и анализе результатов и последствий
достижения цели, возможность изменения «веса» первичного мотива и принятия новых мотивов.
В случае отсутствия алгоритмов выбора актуальной цели человек уходит от нее, не простраивает
границы потенциальных возможностей, идет по пути сокращения своих возможностей, ошибается,
ориентируясь лишь на один из двух компонентов выбора — легкость достижения или значимость. Таким
образом, вероятность быть свободным в целеполагании во многом определяется наличием у субъекта
интеллектуальных способностей, волевых качеств, ответственности, возможностей различать компоненты
целеполагания (цель и средство, цель и мотив), осознавать процессы целеполагания и управлять ими:
стремления иметь точные знания о границах возможного и допустимого, локализации цели; умения строить
алгоритмы определения значимости мотивов, распознавать значимость для себя и других, умения строить
оптимальные алгоритмы выбора актуальной цели, достижения и адекватной оценки результатов и последствий
достижения цели, способностей преодолевать стереотипы, сдерживающие движение мысли.
Целереализация. Свобода осуществления собственно деятельности. Ресурсами свободы человека на
данном этапе являются: осознание возникшего противоречия и возможностей его преодоления, уверенность,
ответственность, гибкость мышления в принятии решений, способность вносить необходимые изменения в
свою деятельность вплоть до корректировки ее основы, владение алгоритмами по перерешению процесса
актуализации цели.
Помимо рефлексии на целеполагание, рефлексия осуществляется и на собственно деятельность —
процесс целереализации: происходит анализ соотношения возможностей субъекта и внешних условий,
анализируются знания, умения, навыки, операции, способы достижения цели, предмет и результат
деятельности. В ходе рефлексии на возникшие противоречия человек осуществляет поиск неизвестного в
ситуации неопределенности, находит принцип решения задачи.
Свобода действия, поступка, общения проявляется через феномены, связанные с такими особенностями
реализации возможностей, как ответственность, свобода творчества, осуществление свободы выбора,
освобождение от своих комплексов — зависти, страха и др. Человек имеет больше возможностей быть
свободным, если обладает интеллектуальными способностями, силой эго, осознает границы возможностей в
деятельности, соотносит ограничения своей активности с правом, законами, правилами, понимая их значение
для самоактуализации, изменяет деятельность, ситуацию и себя как субъекта деятельности.
Оценка и самооценка. Рефлексия, центрированная на «Я» («Я-концепцию»), по своему
функциональному значению тесно связана с самооценкой, самосознанием и саморегуляцией. Человек имеет
шансы на достижение свободы, если не теряет свое «Я» и возможность действовать конструктивно в ситуации
построения новой целевой программы (не теряет контроль над эмоциями), в условиях возрастания конфликта
между «Я-единичным» и «Я-всеобщим» способен эффективно двигаться на пути самоактуализации. Субъект
утрачивает свободу в результате неспособности преодолеть когнитивный диссонанс, основанный на
противоречии между самооценкой и оценкой окружающих, ожидаемой оценкой, идеальным образом «Я». В
случае завышенной самооценки и низкого уровня достижения успеха у человека может возникнуть аффект
неадекватности. Таким образом, в основе повышения самооценки при решении задач как интеллектуального,
так и экзистенциального порядка лежит реальный успех в деятельности, в которой складывается установка «Я
могу», утверждается индивидуальность субъекта. Динамика самооценки выступает мотивообразующим
фактором, приводит к изменению границ виртуальных возможностей, влияет на эффективность деятельности
человека и дальнейшее его развитие как личности.
Самооценка как условие владения собственными алгоритмами по оцениванию себя в качестве субъекта
деятельности, ориентирующегося на идеальное «Я», в котором ценность свободы занимает приоритетное
место, активизирует желание изменить разницу между границами актуальных и виртуальных возможностей. Р.
Мэй полагает, что свобода — основа нашей способности оценивать, превосходить пределы своей натуры.
Содержание свободы определяется способностью человека к поиску, оцениванию и выбору
альтернативных алгоритмов достижения цели.
В ходе рефлексии на последствия достижения целей человек имеет больше шансов быть свободным,
когда обладает способностями разделять свои и чужие алгоритмы оценки последствий, предусматривать
дальние, зацелевые последствия своей деятельности, отвечает за свои поступки, знает и использует свои права.
Ответственный человек оценивает свой выбор позиций добра и зла, рефлексирует на внутренние и внешние
возможности, свои устремления «Я хочу» соотносит с оценкой «Я могу» (с учетом законов, защищающих права
человека) и «Я должен», реально является самоопределяющим, регулирующим причинно-следственные
отношения в своей жизнедеятельности. Отсутствие когнитивного диссонанса в переходах между должен—
хочу—могу является показателем внутренней свободы человека.
В жизненной ситуации, фрустрирующей человека,
блокирующей
его
движение
к
целям
самореализации, субъект более свободен, если действует на основании своих прав и не уходит от
ответственности, способен строить и преобразовывать оценочные шкалы и в целом пространство оценки:
может выбрать любой вариант оценивания, подняться над жизненной ситуацией, по новому отнестись к ней.
Человек достигает свободы, если в акте преодоления границ возможностей в реальной деятельности или
изменения отношения к ним отстаивает свою индивидуальность, самоутверждается как личность.
Рефлексивно-деятельностный подход к пониманию феномена свободы разрабатывается на основе
субъектно-деятельностного подхода, предложенного С.Л. Рубинштейном.
С.Л. Рубинштейн рассматривает свободу в трех аспектах. Первый аспект проблемы свободы —
свобода как самоопределение в жизненной ситуации. Исходя из философской идеи causa sui,
трансформированной в психологическое представление о человеке как причине и следствии своих поступков,
Рубинштейн полагает, что человек отвечает за самого себя — за все содеянное и упущенное, так как
результатом этого изменения выступает он сам; отвечает не только за то, что он делает, но и за то, каким он
будет. Человек самоопределяется в ходе анализа жизненной ситуации и реального действия — выхода за ее
пределы. Жизненная ситуация по своему содержанию выступает как проблемная, включающая в себя
противоречие между наличными условиями и выходящими за рамки ситуации требованиями. Кроме того, сам
человек с его интересами, потребностями, наклонностями включен в ситуацию. При возникновении сложной
жизненной ситуации он начинает относиться к ней как к задаче. Ситуация предполагает соотнесение условий и
требований задачи, выходящих за ее пределы. Именно здесь обнаруживается «диалектика обстоятельств,
обусловливающих действия человека, и действий, изменяющих эти обстоятельства». Иными словами, ситуация
«всегда содержит что-то данное, но в ней есть всегда как бы пустые, незаполненные места, через которые
«проглядывает» нечто, выходящее за ее пределы и связывающее ее со всем существующим». Когда человек
сталкивается с конкретной жизненной ситуацией, в которой встреча с внешним объектом предполагает
сопротивление объекта, он осуществляет «непрерывное членение (анализ) ситуации, выделение в ней того, что
существенно в соотношении с требованиями задачи, целями и т. д.»; свобода человека как изменение
жизненной ситуации реальными действиями — неизбежно есть выход за ее пределы, за рамки заданного. В
результате осуществления сознательного действия изменяется ситуация: «Наличное бытие взрывается
определенным действием, порождающим новую данность нового наличного бытия, которое взрывается
следующим действием человека» [4, 341]. Реальность воспринимается по-новому, иначе осознает себя и
развивается (в действии!) сам человек: «Действие человека выступает как ломка, отрицание данного,
наличного, как изменение, преобразование сущего. Становление сначала есть нахождение в ситуации, затем
выход за пределы этой ситуации в сознании и действии» [3, 345]. Рубинштейн, по сути дела, развивает
положение Фихте о преодолении человеком противоречия «я-ограниченное» и «я-безграничное», однако уже не
только в сознании, но и в реальном действии, изменяющем окружающую действительность и себя самого:
«Своими действиями я непрерывно взрываю, изменяю ситуацию, в которой я нахожусь, а вместе с тем
непрерывно выхожу за пределы самого себя. Этот выход за пределы самого себя не есть отрицание моей
сущности, как думают экзистенциалисты, это — ее становление и вместе с тем реализация моей сущности; не
отрицание самого себя и становление, но становление и реализация, отрицается только мое наличное бытие,
моя завершенность, конечность» [3, 345]. Несомненно, в условиях армии солдат (сержант, офицер, командир, а
также психолог) достаточно часто решает такого рода экзистенциальные задачи, выходит за пределы себя,
своих актуальных возможностей, преодолевая природные и психические особенности, проявляет себя как
субъект деятельности — активный, свободный, сознательно принимающий решения, регулирующий свои
поступки на основе нравственности, ответственный, сознающий свой долг перед собой, военным коллективом,
Родиной.
Согласно С.Л. Рубинштейну, сознание, рефлексия и мышление расщепляют ситуацию — вычленяют
условия в соотношении с требованиями. В результате рефлексии человек мысленно поднимается над своей
жизнью, занимает позицию вне ее, и «с этого момента каждый поступок человека приобретает характер
философского суждения о жизни, связанного с ним общего отношения к жизни». Рубинштейн полагает, что на
свободу в ситуации или, наоборот, зависимость от нее влияет обобщенное в рефлексии отношение человека к
жизни, глубинным ее аспектам (проблеме добра и зла, жизни и смерти), осознание противоречий, позиция как
выражение изменения ситуации: «В общей проблеме детерминизма поведения человека эта рефлексия или,
говоря иными словами, мировоззренческие чувства выступают как внутренние условия, включенные в общий
эффект, определяемый закономерным соотношением внешних и внутренних условий. От такого обобщенного,
итогового отношения человека к жизни зависит и поведение субъекта в ситуации, в которой он находится, и
степень зависимости его от этой ситуации или свободы в ней» [3, 352]. Итак, свободу можно сохранить и быть
внутренне свободным в системе армейской службы (в ситуациях, где человек полностью должен подчиняться
приказу и выполнять его как самую главную свою задачу) и можно утратить внутреннюю свободу, не будучи
представителем военной профессии, когда человек не мотивирован на самоопределение, личностный и
профессиональный рост, безответственен, ленив, бездеятелен, зависим от других.
В итоге глубоких размышлений Рубинштейна по вопросу содержания самоопределения и роли в этом
процессе действия, сознания, рефлексии подтверждается важное для понимания свободы положение о
способности человека не только относиться к миру, но и определять это отношение, сознательно регулировать
свои действия. Такая регуляция, включающая и осознание окружающего, и действия, направленные на его
изменение, определяется как существенное звено в развитии бытия. В качестве отличительной особенности
человека признается детерминированность через сознание: «преломление мира и собственного действия через
сознание — вот основное для понимания проблемы свободы человека и детерминации бытия» [3, 358].
Второй аспект проблемы свободы — свобода человека и общество предусматривает, с точки зрения
Рубинштейна, следующие закономерности: 1) внутренняя (духовная) свобода возможна только в обществе; 2) в
условиях внешних препятствий, ограничивающих свободу, при внешней несвободе человек стремится
сохранить, защитить свою индивидуальную свободу, мобилизовать духовные силы для достижения значимой
цели. Причем в восприятии обстоятельств жизни важная роль принадлежит значению и смыслу предметов и
явлений, которые влияют на поведение человека. Вопрос достижения свободы сопряжен с осознанием смысла
— истинных масштабов того, за что человек борется в своей жизни: «В этом смысле превратности судьбы,
жизненные передряги, когда что-то грозит помешать основному в ней, выступают как фактор мобилизации
душевных сил. Здесь внутренне оцениваются масштабы угроз и то, что и чему угрожает» [3, 368].
Конечно, в армии тяготы службы, большое количество экстремальных ситуаций, высокий уровень
ответственности и в целом пограничная ситуация (между комфортным и дискомфортным состоянием, между
жизнью и смертью), которая может длиться достаточно долго, приводят человека к мощной мобилизации
душевных сил, новым возможностям, поиску смысла жизни и ее проектированию.
Третий аспект проблемы свободы — соотношение сознания и влечения. При рассмотрении свободы в
качестве контроля сознания над стихией влечений Рубинштейн подчеркивал ошибочность идущего от стоиков
и Спинозы понимания свободы только как господства разума над страстями: у них этичность определялась
только взаимоотношениями внутри человека, безотносительно к миру. Подлинное понимание этики и ее задача
видятся в том, чтобы поднять человека на новый уровень бытия, при котором этические ценности не выступают
как трансцендентные (что свойственно учению Канта о категорическом императиве), а являются внутренними.
С повышением уровня этического бытия, подъемом человека на высший уровень становится возможным
совпадение долга и влечения. Для того чтобы это произошло с солдатами контрактной службы, необходима
работа общества по воспитанию высокого уровня нравственности молодежи до армии и работа командиров и
специалистов по воспитательной работе в армейских условиях.
Отметим также, что из факта общественного содержания жизни человека, из того, что все поступки
человека выступают как реальное изменение условий жизни других людей, Рубинштейн наполняет понятие
«ответственность» уникальным содержанием: «человек ответственен за всех других людей и за свои поступки
по отношению к ним».
Итак, закон, ответственность, долг (и соблюдение субординации в армии) не исключают внутреннюю
свободу — наоборот, они — гарант справедливости, не нарушения ролевых и личных границ, сохранения и
развития коллектива как целостного организма. Ответственность выступает необходимым условием
(обратной стороной) свободы, так как без нее она превращается в анархию, вседозволенность; в результате
человек утрачивает качества субъекта, личности — в нем побеждает природное, деструктивное начало.
Рубинштейн в работе «Бытие и сознание» наделяет категорию ответственности статусом
долженствования: «Существо конечное, ограниченное, страдающее, зависимое от объективных обстоятельств,
преобразующее мир — человек, подчиняясь необходимости, вместе с тем свободен. Он в принципе может и,
значит, должен принять на себя ответственность за все им содеянное и все упущенное» [2, 286]. Получается,
что ответственность выступает одновременно и результатом (следствием), и причиной (мотивационной
составляющей) свободного сознательного действия. А это, в свою очередь, означает, что ответственность
опосредствует свободное сознательное действие! В этом также проявляется специфика этического смысла
принципа детерминизма, содержание которого раскрывается в работе «Человек и мир». В отличие от своих
предшественников, неоднократно предпринимавших попытку объяснить связь ответственности и свободы в
основном на уровне индивида (ответственность за свою жизнь) или гражданина (ответственность за свою
безопасность в гражданском обществе), Рубинштейн делает шаг вперед: на основе представления о единой
взаимосвязи субъективного и объективного выходит на уровень понимания человека как субъекта — личности,
находящейся во взаимодействии с другими людьми, влияющей на их восприятие мира, поступки, которые, в
свою очередь, могут изменить действительность, жизнь многих людей. В требовании сохранить себя как
Человека, не навредить себе и другим проявляется нравственный аспект свободы. Для человека военной
профессии, солдата и офицера армии этот тезис приобретает особый смысл, который открывается далеко не
сразу и не всем. Некоторые, акцентируя внимание на жесткие внешние требования, исключают возможности
свободы в армейской среде, но они, очевидно, ошибаются. Как говорил австрийский психиатр и психолог В.
Франкл, никто не может лишить человека внутренней свободы — до своего последнего вздоха он свободен,
пока отвечает за себя, ищет смысл своей жизни, и даже такого ее проявления, как страдание.
Сходные с С.Л. Рубинштейном идеи о свободе высказывал австрийский психолог и философ В.
Франкл. Свобода понимается В. Франклом в качестве внутренней, духовной составляющей человека.
Содержание свободы раскрывается им на основе концептуального определения человека как осознающего,
ответственного, духовного существа, постоянно трансцендирующего — поднимающегося над самим собой,
принимающего решения, осуществляющего поиск смысла и выбор, самоопределяющегося в своем отношении к
действительности, вырабатывающего личную духовную позицию по отношению к ситуации и судьбе. Если
человек объективно не может изменить границы своих возможностей в силу обстоятельств, то он способен
изменить отношение к ним, противопоставить подавляющим его субъектность факторам свое духовное «Я».
Личность, как полагает Франкл, не находится в прямой зависимости от биологических,
психологических и социальных факторов, влияющих на ее судьбу, но не определяющих ее, так как духовная
жизнь человека наполнена поиском и реализацией ценностей и смысла — уникального, неповторимого для
каждого индивидуума. Ценности отношения Франкл относит к разряду наиболее значимых в жизни человека:
«Как только список категорий ценностей пополняется ценностями отношения, становится очевидным, что
человеческое существование по сути своей никогда не может быть бессмысленным…; и пока сознание не
покинуло человека, он постоянно обязан реализовывать ценности и нести ответственность» [6, 174]. Ценности
и смысл выступают условиями личной свободы, так как разрывают кольцо причинно-следственной
зависимости — биологической (свобода от природных данных, наследственности, физических недостатков),
психологической (свобода от инстинктов, желаний, психотипа в целом, болезненного состояния психики) и
социальной (свобода от ценностей общества, группы). Приоритетными являются индивидуальные, личные
ценности — они остаются в силе независимо от того, выгодны они сообществу или нет.
Франкл акцентирует внимание на духовной сущности человека: «…человек как духовное существо…
всегда может как-то «относиться», как-то «вести себя» по отношению к миру … в каждое мгновение своей
жизни… занимает позицию по отношению… к внешней и внутренней среде. То, что может противостоять
всему социальному, телесному и даже психическому в человеке, мы называем духовным в нем. Духовное, по
определению, и есть свободное в человеке. Духовная личность — это то в человеке, что всегда может
возразить!» [6, 111].
Человека напрямую не определяют его влечения, желания, и он также не находится в прямой
зависимости от своих ценностей и смыслов, так как последние могут измениться с изменением личной
позиции, обнаружением новых ценностных отношений к жизни. «К способности человека «вставать над всем»
принадлежит также его способность вставать над самим собой… То, что я есть — это личность. Мое
личностное бытие и означает свободу — свободу стать личностью. Это свобода от своей фактичности, свобода
своей экзистенциальности. Это свобода стать иным» [6, 112]. Человек не свободен от условий, но он свободен
занять позицию по отношению к ним, может подняться над ними: «в конечном итоге человек не подвластен
условиям, с которыми он сталкивается; скорее эти условия подвластны его решению. Сознательно или
бессознательно он решает, будет ли он противостоять или сдастся, позволит ли он себе быть определяемым
условиями». Поскольку человек решает за себя, то принятие такого решения сопряжено с ответственностью.
Франкл одним из первых в зарубежной психологии обозначил проблему соотношения свободы и
ответственности — этих двух ведущих экзистенциалов, составных элементов человеческого бытия. Он
утверждает, что в поиске и реализации ценностной установки человек ответственен перед самим собой (а
религиозные люди — и перед Богом), так как осознает, что жизнь конечна и возможности, которые она
преподносит, преходящи, и надо выбрать одну из них: если возможность не реализуется в данной ситуации, то
она не реализуется никогда. Франкл любил говорить, что статуя Свободы на восточном побережье США
должна быть дополнена статуей Ответственности на западном побережье. Человек свободен в ответе на
вопросы, которые задает ему жизнь, но эту свободу не следует смешивать с произвольностью. Человек отвечает
за правильность ответа на вопрос, за нахождение истинного смысла ситуации. Свобода, по мнению Франкла,
может выродиться в простой произвол, если она не проживается с точки зрения ответственности.
Р. Мэй в книге «Свобода и судьба» различает свободу действия (ego-self) и свободу бытия (psyche-self).
Свобода действия проявляется в ежедневном опыте в момент принятия решения, выборе. Свобода бытия, или
истинная свобода, связана с самосознанием, она — сущность внутреннего порядка, из которой происходят
другие формы свободы. Свобода бытия — способность оценивать и изменять свое отношение к ограничениям,
готовность размышлять, осуществлять поиск самоидентичности, в результате чего возникают: прорыв в новое
измерение отношения к самому себе, открытие новых возможностей, новый взгляд на связь человека с
универсумом — то, что дает личности ощущение бытия, переживание автономии. Свобода бытия — это
возможность, новое понимание собственной идентичности, интуиция расширения своего «Я», возникающая во
взаимоотношении человека со своей судьбой. Это способность превосходить пределы своей натуры,
«выпрыгивать» из того, что удерживает в границах личность, но при этом оставаться собой. Р. Мэй считает, что
новые возможности зовут нас в наши мечты, стремления, надежды и действия, они побуждают нас
подтверждать, противостоять или бунтовать против судьбы.
Между свободой и судьбой, по мнению Р. Мэя, существует диалектическая связь — одно не может
существовать без другого. Свобода не бывает без границ. Судьба ставит человеку границы, но он достигает
истинной свободы, когда противостоит им. Если витальные потребности не удовлетворяются (в бедствии,
лишении), то люди устремляют свой взор внутрь себя, выходят из ego-self к psyche-self и делают необходимые
шаги к высшим уровням потребностей. Люди развиваются — осуществляют свой личностный рост в свободе
через противоречия и борьбу. Свобода заключается в том, как человек противостоит своим ограничениям,
соотносится со своей судьбой в повседневной жизни. Сознание позволяет человеку уходить от
предопределенности судьбы: если он не может изменить границы судьбы, то он может выбрать отношение к
ним. Через осознание противоречий человек глубже понимает смысл жизни. «Судьба и свобода переплетены и
взаимообуславливают друг друга: одна дает жизнь для другой... Возрождение жизни связано с
восстановлением, осознанием полярности между свободой и судьбой... В борьбе нашей свободы с судьбой
рождаются творчество и цивилизация» [8].
Р. Мэй отличает свободу от бунта: хотя бунт и представляет собой «нормальное внутреннее движение в
направлении к свободе», но он определяется внешней структурой, против которой осуществляется, — «когда
нет установленных стандартов, против которых направлен бунт, он лишен силы». Одним из вариантов бунта
выступает самоутверждение человека через противостояние по отношению к тем, от кого он наиболее зависит.
В этом случае «разрушающее жизнь насилие становится одновременно насилием, дающим жизнь; их
взаимосвязь является источником доверия к себе, ответственности и свободы индивида».
Размышляя над проблемой детерминации, Р. Мэй в работе «Мужество творить» отмечает, что, помимо
детерминизма, присущего человеческой жизни (особенно по отношению к физическим аспектам «Я»),
осуществляется самоконтроль, самоформирование. Особая роль в саморазвитии отводится сознанию,
мышлению, фантазии: «Мышление и самосозидание неразрывны. Это становится очевидным, когда мы,
продвигаясь в своем развитии, осознаем все свои фантазии, связанные с собственным будущим… Человеческая
свобода требует способности разорвать цепь «раздражитель—реакция». Во время этого разрыва мы совершаем
выбор той реакции, которую хотели бы максимально реализовать. Способность творить самого себя как
следствие этой свободы неразрывно связана с сознанием и самосознанием». Сознание благодаря рефлексивной
природе способности создавать паузу увеличивает многомерность бытия человека, служит источником
самоутверждения, ответственности и дает свободу, «пропорциональную этой ответственности».
Мы не случайно в настоящей статье воспроизвели определения свободы и ответственности некоторых
психологов, так как их труды помогают разобраться в проблеме свободы и глубже уяснить ее возможности в
условиях армии, которые проявляются в поиске смысла службы, преодолении природного в себе, осознании и
проявлении себя как всеобщего — гражданина, защитника Родины. Солдат-контрактник уже по своей роли
несет в себе и реализует духовную позицию, понимает позитивную функцию дисциплины как нормы, несет
ответственность за свои деяния. В условиях службы в армии у него изменяется отношение к учебной
деятельности — усиливается мотивация, повышается эффективность деятельности.
Авторитетная фигура в истории русской армии конца XIX в., теоретик и практик генерал М.И.
Драгомиров, выступая последователем своего учителя — великого русского полководца А.В. Суворова, его
идей, изложенных в «Науке побеждать», именно в человеческом — моральном факторе видит условия
успешности армии как здоровой воинской организации. Его представления о воспитании в офицере чувства
законности (помогающего распознать и предотвратить незаконность в своих подчиненных), воспитании в
русском солдате нравственного уровня, твердой дисциплины, долга, понимания учебного материала,
необходимого для усвоения, остаются актуальными и в начале ХХI в., особенно в связи с переходом армии на
контрактную систему. Очевидно, солдат-контрактник не менее, а скорее более ответственен, дисциплинирован,
уважает закон, сознательно (с пониманием специфики ситуации и своей роли в ней как человека военного)
выполняет приказ, соблюдает субординацию, не утрачивая внутренней свободы и чувства самоценности. Уже в
самом начале службы он самостоятельно, без принуждения совершил сознательный и свободный выбор —
вступить в ряды Российской армии. И у него есть право на собственное мнение (пусть даже и не высказанное),
выбора своей личной позиции (когда ничего нельзя изменить, можно поменять отношение к ограничениям, не
изменяя самому себе), право на саморазвитие. В этой связи приведем следующие высказывания М.И.
Драгомирова о военной дисциплине и субординации, изложенные им в ходе реформирования армии — ее
освобождения от издержек крепостного строя.
«Всякое дело имеет свою дисциплину … воинская дисциплина есть совокупность всех нравственных,
умственных и физических навыков, нужных для того, чтобы офицеры и солдаты всех степеней отвечали своему
назначению». Так, "дисциплинированный" признает ту часть, все чины коей выдержаны в привычках
повиновения, покорности, выносливости, быстрой и точной исполнительности, правдивости; воспитаны, одним
словом, в чувстве долга. Такие солдаты надежны, не предадут» [1, 383].
«Дисциплина укореняется гораздо действительнее, чем жестокими наказаниями, непрерывною
настойчивостью в сто раз поставленных требованиях, справедливостью, строгой законностью, заботливостью о
солдате, честным отношением к его довольствию. Понятно, что дисциплина дело обоюдное, что она крепка
только тогда, когда существует не только снизу вверх, но и сверху вниз» [1, 385].
«Подчинение требует не одного послушания, как некоторым кажется, но того, чтобы во всех
служебных отношениях никто никого не перескакивал ни снизу вверх, ни сверху вниз. Только такой
постановкой субординации обусловливается здоровье всякой корпорации, а тем более воинской, как
призванной достигать боевых целей смертельными средствами. Чем процесс достижения опаснее, тем единство
мысли и воли, само собою, разумеется, нужнее… Что будет, если на какой-либо ступени (десяток, отделение и
т. д.) проявится слишком большая самостоятельность? Будет болезненное явление, похожее на то, когда в
человеческом организме рука или нога самопроизвольно дрыгают. Что произойдет, если на которой-либо из
верхних ступеней забудут, что низшие ступени должны иметь свою относительную самостоятельность?
Произойдет атрофия этих ступеней, затем анемия, а иногда и гангрена их. Нарушение субординации снизу
отвечает первому случаю; нарушение ее сверху — второму» [1, 387].
Таким образом, в контрактной армии должны поддерживаться возможности быть (осознавать себя)
свободным и ответственным человеком. Армейская жизнь наполнена глубоким экзистенциальным
содержанием и смыслом, богата возможностями проверки себя на прочность своей самости, субъектности,
силы духа. В армии продолжаются социализация и личностный рост (со всеми его нюансами, обозначенными в
гуманистической психологии К. Роджерсом, А. Маслоу, Г. Олпортом), начатый в подростковом возрасте поиск
своей идентичности (Э. Фромм), поиск себя в сложном, наполненном опасностей мире, продолжается
самоопределение (личностное, профессиональное, семейное). Желательно, чтобы жизнь в армии осознавалась и
осуществлялась как конструктивный по своему содержанию этап жизни, в котором идет интенсивный поиск
духовной ситуации времени (К. Ясперс), в котором человек открыт множеству возможностей соотноситься со
своей судьбой, понимать и принимать позитивное влияние армии на свой личностный рост, уметь осознавать и
пытаться уменьшить негативные моменты армейской жизни, спорить с судьбой, противостоять ей,
обнаруживать смысл жизни, утверждать общечеловеческие ценности. Необходимо стремиться к тому, чтобы
армия действительно стала позитивным и значимым для юношей этапом самоопределения, осознания
жизненных перспектив, развития себя как субъекта жизни. Для этого потребуется наряду с материальными
затратами готовность руководства видеть в своих подчиненных личностей, принятие, признание и уважение
ценностей внутренней свободы и достоинства в армейской среде, высокая научная и практическая подготовка
войсковых психологов. Быть может, тогда солдату-контрактнику предоставят реальные возможности получать
интересующие его знания, проявлять и реализовывать творческую деятельность, чтобы быть самим собой и,
как это описано в работах В. Франкла и А. Лэнгле, каждый день говорить «Да!» миру и его условиям, жизни и
ее отношениям, себе самому и собственной идентичности, изменениям взаимосвязей с их возможностями
смыслов. По сути дела, должна измениться внутренняя установка по отношению к армии таким образом, что
она уже не будет восприниматься как железная и мучительная необходимость либо как средство для
достижения утилитарных целей, социальных льгот (надо лишь потерпеть один год), а как возможность встречи
с самим собой, интеграции с другими — новыми, интересными, позитивно настроенными людьми, как реальное
условие саморазвития и самосовершенствования, обнаружения новых перспектив своей жизни. Помимо своей
прямой цели — подготовить достойных защитников России, армия — и для того, чтобы каждый, кто ее прошел,
осознал, глубоко прочувствовал себя через активное осуществление роли защитника отечества патриотом и
гражданином своей страны (а гражданство, по мнению Гегеля, есть высшее проявление феномена свободы), она
— для становления себя духовно самостоятельным человеком.
Список литературы:
1.
Драгомиров М.И. Избранные труды. Вопросы воспитания и обучения войск / Под ред. Л.Г.
Бескровного. М., 1956.
2.
Лэнгле А. Person: экзистенциально-персоналистическая теория личности. Сборник статей. М., 2005.
3.
Павлов И.П. Рефлекс свободы. Спб., 2001.
4.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1993.
5.
Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание: о месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений
материального мира. М., 1957.
6.
Рубинштейн С.Л. Человек и мир. Проблемы общей психологии. М., 1973.
7.
Суворов А.В. Наука побеждать. М., 1980.
8.
Франкл В. Сказать жизни «Да»: психолог в концлагере. М., 2004.
9.
Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
10.
Кузьмина Е.И. Познание свободы: продолжение пути. Учебно-методическое пособие. Ульяновск., 1997.
11.
May R. Freedom аnd destiny. N.Y.: London., 1981.