Источник: Коммерсантъ

Источник: Коммерсантъ-Деньги
Дата выпуска: 27.04.2009
Номер выпуска: 16
Заглавие: Евгений Гавриленков: правительство должно резко ограничить темпы
наращивания бюджетных расходов
Главный экономист ИК "Тройка Диалог", заведующий кафедрой прикладной
макроэкономики Высшей школы экономики профессор Евгений Гавриленков полагает,
что главной задачей правительства в условиях кризиса должна стать борьба с инфляцией,
сводящаяся по большому счету к ограничению собственных расходов государства. О том,
почему именно данный механизм должен помочь, он рассказал в статье, написанной
специально для "Денег" в рамках проекта журнала по поиску рецептов выхода из
экономического кризиса.
Евгений Евгеньевич Гавриленков родился в 1955 году в Москве, окончил факультет
прикладной математики Московского авиационного института. С мая 2002 года работает
в группе компаний "Тройка Диалог" в должности управляющего директора и главного
экономиста. Профессор Высшей школы экономики. До прихода в "Тройку Диалог"
исполнял обязанности генерального директора фонда "Бюро экономического анализа".
Банковский тупик
В последнее время все более активно обсуждаются проблемы плохих долгов в банковском
секторе, которые якобы должны привести ко второй волне экономического кризиса.
Условно первую волну кризиса можно ассоциировать с периодом резкого спада
экономики, который наблюдался в ноябре 2008 -- январе 2009 года, после чего в февралемарте последовала некоторая стабилизация производства (речь идет о стабилизации в
расчете к предыдущему месяцу, хотя по отношению к аналогичному периоду прошлого
года производство продолжает сокращаться). Скептики считают, что говорить о
стабилизации преждевременно, и число скептически настроенных экспертов растет. И это
неудивительно, ведь статистика первого квартала явно неутешительна: промышленное
производство сократилось более чем на 14% по отношению к аналогичному периоду
прошлого года, инвестиции в основной капитал снизились на 15%. После бурного роста в
прошлом году в начале нынешнего несколько сократилось и частное потребление.
Показательно, что столь низкие результаты первого квартала обусловлены резким
снижением экономической активности именно в конце прошлого года и в январе
нынешнего, т. е. в период, когда правительство и Центробанк после почти двухмесячных
раздумий на тему, как реагировать на резко изменившиеся внешние условия, в итоге
признали необходимость неизбежного -- девальвации рубля. В ослаблении курса
национальной валюты нет ничего противоестественного -- продажа инвесторами активов
по всему миру осенью прошлого года и перевод инвестиций в долларовые инструменты
естественным образом привели к укреплению доллара практически против всех мировых
валют. Однако нигде в мире восприятие рынком колебаний на валютных биржах не
привело к таким эмоциональным потрясениям, как в России. Повышенная волатильность
на мировых финансовых рынках, например, значительное ослабление евро против доллара
или еще более резкое ослабление фунта (и против доллара, и против евро, и против
японской йены) в целом оказались менее замеченными экономической общественностью,
чем девальвация рубля; при этом девальвация рубля выглядела гораздо более объяснимой
и естественной.
Девальвационная составляющая
Чтобы объяснить столь острую реакцию российской экономики на ослабление
национальной валюты, стоит вспомнить, что в отличие от большинства крупных экономик
мира Россия является одной из немногих стран, где инфляция остается двузначной.
Например, из 42 стран, статистику по которым еженедельно публикует журнал Economist,
только в четырех инфляция выше 10%. Помимо России это Пакистан, Египет и Венесуэла.
В "большой двадцатке" Россия является единственной страной, где инфляция находится
на неприлично высоком уровне. И в этих условиях все рассуждения на тему того, чтобы
сделать рубль резервной региональной валютой или создать в России финансовый центр
мирового уровня, целесообразнее отложить до тех пор, пока правительство не захочет
снизить инфляцию до привычных инвесторам 2-3% годовых.
Хронически высокая инфляция в России помимо неудобств для инвесторов губительно
действует на экономику, поскольку укрепление рубля в реальном выражении снижает
конкурентоспособность внутренних производителей, поднимает цены на отечественную
продукцию (например, на автомобили) до уровней, на которых спрос на нее рано или
поздно снижается. И в этих условиях существенное ослабление курса национальной
валюты остается единственным средством спасения того же отечественного
автомобилестроения (рост импортных пошлин в условиях высокой инфляции может
иметь очень краткосрочный "обезболивающий" эффект). Не следует забывать и о том, что
в конце 2002 года курс рубля к доллару находился на уровне 32 руб./$, и в условиях
высокой инфляции противоестественным должен был бы выглядеть не нынешний курс
рубля (33-36 руб./$), а тот, который мы наблюдали в середине прошлого года (23-24
руб./$). Более того, даже после январской девальвации номинального курса рубля
реальный эффективный курс девальвировался не столь сильно, по сути, он вернулся на
уровень конца 2005 -- начала 2006 года.
Примечательно, что задолго до того, как в конце прошлого года правительство осознало
неизбежность ослабления рубля, к этому выводу уже пришли многие инвесторы. На фоне
быстрого укрепления доллара и столь же быстрого снижения цен на сырьевые товары во
второй половине прошлого года стало понятно, что платежный баланс должен резко
скорректироваться, и для того чтобы сохранить профицит по счету текущих операций
(необходимый для обеспечения платежей по внешним долгам), следовало значительно
сжать импорт. А этого можно было достичь только значительной девальвацией рубля.
В итоге именно девальвационные ожидания большинства экономических агентов в
совокупности с выполнением правительством собственных обещаний по недопущению
резкого ослабления рубля полностью остановили на несколько месяцев денежное
обращение в стране. Большая часть свободных рублей, которые удавалось привлечь на
рынке или у ЦБ, конвертировалась в валюту: трудно себе представить более выгодные
инвестиции, чем спекуляции на российском валютном рынке, когда было очевидно, что на
протяжении нескольких недель рубль должен был быть девальвирован против
бивалютной корзины процентов на 30-40 (в зависимости от того, на каком уровне
ожидалась стабилизация цен на нефть). И эти 30-40% возникали как раз вследствие
разницы между накопленной за несколько лет инфляцией в России и в остальном мире.
На фоне бегства от рубля процесс кредитования реального сектора практически
остановился, да и сам реальный сектор, например в лице вышеупомянутых
автопроизводителей, особенно в рублях не нуждался, поскольку производство не
находивших сбыта дорогих и ненадежных изделий в начале года было временно
приостановлено. Многие другие предприятия также предпочли инвестировать в валюту, а
не направлять средства на поддержание производства. Результат такой политики --
упомянутый выше спад экономики со всеми вытекающими последствиями, такими как
рост безработицы, снижение доходов населения, рост неплатежей по зарплате, между
предприятиями, а также банковскому сектору.
Несмотря на это после резкого сокращения производства в ноябре 2008 -- начале 2009-го
его помесячный рост в России постепенно набирает обороты. Правда, в годовом
выражении производство продолжает сокращаться. В первом квартале 2009 года
сокращение ВВП, по оценкам Министерства экономического развития, составило около 78%. В свете столь удручающей статистики эксперты понижают свои прогнозы на 2009
год, причем в отношении не только России, но и большинства других стран, поскольку
оборот мировой торговли по-прежнему сокращается, а в банковском кредитовании -застой. В начале апреля ОЭСР опубликовала глобальные экономические прогнозы,
согласно которым спад российской экономики в нынешнем году составит 5,6%. По
оценкам Всемирного банка, представленным почти в то же самое время, экономика
России в 2009 году потеряет 4,5%. При этом Министерство экономического развития РФ
по-прежнему оценивает спад в 2,2%: после стабилизации цен на нефть ведомство
перестало корректировать свои оценки, хотя до того делало это даже слишком часто.
Опасная частота
Слишком частый пересмотр прогнозов говорит, с одной стороны, о том, что в условиях
высокой нестабильности предсказывать динамику экономических показателей весьма
непросто, а с другой -- о том, что при этом снижается ценность самого прогноза. Когда
мнения экспертов в какой-либо момент различаются столь сильно, надежность прогнозов
действительно низка. В периоды нестабильности трудно не только прогнозировать
будущие тенденции, но и правильно оценивать текущие. Например, если внезапно
начинается рост взаимных неплатежей (подобно тому, что мы видели в ноябре 2008 -январе 2009-го), то сбор статистических данных о динамике цен и расчет дефлятора ВВП
в целом или отдельных его компонент сопряжены с рядом методологических трудностей.
Поэтому неудивительно, что данные макроэкономической статистики, относящиеся к
периодам турбулентности, в последующие периоды подчас сильно корректируются.
Таким образом, конкурс на самый пессимистичный для России прогноз имеет мало
смысла: можно быть почти на 100% уверенным в том, что в будущем текущие данные о
состоянии российской экономики будут пересмотрены, причем неоднократно, как это
всегда бывало до сих пор. В итоге получается, что почти невозможно провести различие
между, скажем, снижением ВВП РФ на 2,2%, как прогнозирует Минэкономразвития, и на
5,6%, как того ожидает ОЭСР. Можно в связи с этим вспомнить о том, что десять лет
назад, после кризиса 1998 года, все ожидали спада в российской экономике по итогам
1999 года на 3-8%, однако в январе 2000-го Госкомстат сообщил о росте в 1999 году на
3,2%, а несколько лет спустя этот показатель был пересмотрен и достиг уже 6,4%.
Поэтому сейчас важнее не угадать точную цифру, а понять, продолжается ли помесячный
спад в экономике страны, или дно уже достигнуто и начался рост. Есть достаточно
оснований предположить, что имеет место вторая тенденция, хотя в годовом выражении
экономический рост все еще отрицателен -- слишком сильным был спад в конце 2008 года
и в январе 2009-го. Примечательно, что в последние месяцы мы наблюдаем стабилизацию
денежных и валютных рынков -- ситуация здесь сейчас гораздо спокойнее, чем несколько
месяцев назад. Курс рубля к бивалютной корзине укрепился: если в начале февраля ее
стоимость составляла почти 41 руб., то к середине апреля он колебался уже вокруг
отметки 38,5 руб. Это, впрочем, имеет не только положительные, но и отрицательные
стороны, так как вновь укрепившийся рубль снижает конкурентоспособность
отечественных производителей.
Процентные ставки на денежных рынках упали в сравнении с уровнями, наблюдавшимися
в начале года, так что реальная стоимость однодневных МБК стала отрицательной. Это
хотя и свидетельствует о некотором снижении напряженности на денежном рынке, но
также означает, что спрос на деньги со стороны реального сектора и экономическая
активность восстановились не полностью. Кроме того, отрицательные реальные
процентные ставки -- эта та среда, которая способствует не самому эффективному
вложению денежных средств. В нынешний период ставки МБК не полностью
характеризуют ситуацию на денежном рынке, но тем не менее их снижение показательно - по крайней мере, для крупных банков деньги стали доступнее. Хотя в номинальном
выражении ставки по-прежнему высоки, это выглядит естественным, когда инфляция
выражается двузначными величинами.
То, что ставки овернайт упали приблизительно до 8% (притом что накопленная за
последние 12 месяцев инфляция остается в районе 13-14%), объясняется тем, что
благодаря монетизации дефицита бюджета в систему начали поступать бюджетные
средства, что способствует росту ликвидности. Эти средства вливаются бесплатно, так что
на агрегированном уровне стоимость денег снижается. Кроме того, возможно, частично
начались продажи валюты, в которую ушли рублевые средства в предыдущие месяцы.
Если еще учесть, что с начала февраля рубль укрепляется при относительной
стабильности золотовалютных резервов, то выходит, что, с одной стороны, российская
валюта, скорее всего, оказалась в свободном плавании (то есть ЦБ не проводил
интервенций на валютном рынке), а с другой стороны, начал постепенно расти спрос на
деньги, хотя, как сказано выше, он восстановился далеко не полностью. Неудивительно,
что с начала марта денежная база оставалась относительно стабильной, а в середине
апреля даже наметился ее рост. Поскольку финансирование дефицита бюджета пока
осуществляется в весьма ограниченном объеме, тогда как счет текущих операций опять
стал положительным, вряд ли следует ожидать значимого давления на рубль, и он в
ближайшее время, скорее всего, будет стабилен, хотя к концу года было бы желательно
его некоторое ослабление для поддержания экономического роста.
Главные ценности
Как уже отмечалось, на фоне некоторой стабилизации ситуации на финансовых рынках
новой темой для дискуссии в российской экономической жизни стала проблема
потенциального роста безнадежных кредитов. Некоторые банкиры предположили, что к
концу года объем просроченных займов превзойдет 20% их общей суммы. Скорее всего,
опасность реализации подобного сценария преувеличена. Хотя у ряда банков, в том числе
государственных, которым приходилось кредитовать неэффективные предприятия,
трудности действительно могут возникнуть, система в целом, скорее всего, будет вполне
способна пережить трудное время. Кроме того, сейчас не вполне понятно, действительно
ли заемщики не могут вернуть кредиты банкам, или пока не хотят: дешевые средства из
бюджета поступают, ставки овернайт падают -- все это открывает возможности для
реструктуризации долгов на взаимоприемлемых для кредиторов и заемщиков условиях.
Вследствие того что эффект девальвации скоро должен быть полностью исчерпан, а также
на фоне сжавшейся денежной массы инфляция должна замедлиться к середине года и не
превышать 1% в месяц, так что в годовом выражении она опустится ниже 10% (впрочем,
за предшествующие 12 месяцев она все еще будет выражаться двузначным числом), и ЦБ,
возможно, понизит ставки репо и рефинансирования. Замедление роста цен может помочь
и с реструктуризацией долгов, поскольку заемщикам и кредиторам в этих условиях будет
легче найти тот уровень процентных ставок, на котором можно будет реструктурировать
задолженность или получить новые кредиты. Сейчас уровень процентных ставок, которые
предлагают заемщикам банки, существенно выше, чем, скажем, год назад, когда кредиты
выдавались. Заемщики же отнюдь не склонны реструктурировать кредиты на более
жестких условиях.
Хотя в целом получается, что ситуация в экономике сейчас выглядит несколько лучше,
чем в конце прошлого года, однако этого мало для того, чтобы выйти на более
устойчивую траекторию роста. Принципиально важно, чтобы правительство
рассматривало задачу снижения инфляции до 2-3% как приоритетную задачу
экономической политики уже начиная с 2010 года, ибо низкая инфляция означает низкую
стоимость заимствований и отсутствие искушения изобретать экзотические схемы
субсидирования процентных ставок для различных категорий заемщиков (начиная от
покупателей в кредит отечественных автомобилей и заканчивая сельхозпроизводителями).
Низкая инфляция также означает более умеренное повышение реального курса рубля и
повышение склонности к сбережениям. Чтобы этого достичь, правительство должно резко
ограничить темпы наращивания бюджетных расходов, а лучше даже их сократить. А
Центральный банк, в свою очередь, должен держать уровень своих процентных ставок
выше уровня инфляции с тем, чтобы денежные ресурсы доставались лишь тем, кто может
их эффективно использовать.