Ошибочность суждений Любищева о роли индуктивизма и
реклама
Д. филос. н., проф. В.А. Игнатьев Рязанский государственный педагогический университет БЫЛА ЛИ «ЛИНИИ ПЛАТОНА» ВЕДУЩЕЙ В ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ? (или: НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ИДЕАЛИЗМА «ФИЛОСОФА ХХ ВЕКА» А.А. ЛЮБИЩЕВА) За последние годы издано несколько книг известного отечественного энтомолога и биолога-теоретика А.А.Любищева (1890-1972), ряд работ о Любищеве и его взглядах (1). Чем обусловлено такое внимание к работам биолога-энтомолога, начинавшего преподавательскую работу в Таврическом и Пермском университетах (1918-1926) и заведовавшего ряд лет (1950-1955), до выхода на пенсию, кафедрой зоологии в Ульяновском педагогическом институте? Ответ появляется после знакомства с направленностью работ Любищева на обоснование ведущей роли в развитии культуры идеалистической «линии Платона», противопоставляемой «бесплодной», с его точки зрения, материалистической «линии Демокрита». Такая направленность оказалась созвучной происходящим изменениям в постсоветской идеологии (См., например, 2), определив не только издания и переиздания объемистых трудов А.А.Любищева, но и публикацию его книг «Линии...» (2001) и «Наука и религия» (2000) под обязывающей рубрикой «Философы России ХХ века». Данная, ограниченная по объему, статья не может претендовать на обстоятельный критический анализ взглядов А.А. Любищева на ведущую роль «линии Платона» в истории культуры. Цель ее: показать, опираясь на анализ нескольких познавательных ситуаций, несостоятельность представлений о продуктивности (ведущей роли) идеализма в развитии науки. 1. Основные доводы, приведенные для обоснования продуктивности идеализма А.А.Любищев считал «Линии Демокрита и Платона в истории культуры» своим главным теоретическим трудом. Над ним он работал 30 лет, начиная с 1920-х гг. С высказывания В.И.Ленина (ПСС. Т.18. С.131) о противостоянии двух линий начинает А.А.Любищев свой обширный труд (около 16 п.л.). Желая быть объективным, он приводит резко отрицательное мнение о «линии Платона» Б.Рассела из его «Истории философии» и оценку «одного из крупнейших современных зоологов» А.Реманэ (A.Remane), признавшего механицизм, или материализм единственно активным мировоззрением в науке, противостоящим витализму. Вторым пунктом «Введения» книги А.А.Любищева обозначено обвинение идеализма, помимо научного обскурантизма, в политической неблагонадежности со ссылкой на высказывания Д.Бернала в его «Науке в истории общества» и Б.Рассела в «Истории западной философии». Отрицательные оценки и обвинения идеализма приведены для обострения проблемной ситуации и большей выразительности доводов, используемых при обосновании ведущей роли «линии Платона» в истории культуры. Какие же доводы приводил А.А.Любищев, обосновывая продуктивность «линии Платона»? Они достаточно четко выражены в приводимых ниже пунктах «Содержания» (плана) и в их разъяснениях на страницах книги. «18. Плодотворность идеализма в его свободе, отрицании обязательной связи математики с реальностью… 19. Различное понимание положения «все истинное имеет объективное существование» – у материалистов и идеалистов.... 20. Материалистическое требование, чтобы каждое понятие имело физический смысл – тормоз для развития науки ... 23. Трудность провести границу между материализмом и идеализмом при помощи одного критерия …». В пункте 18 выражена одна из особенностей идеалистических ориентаций, можно сказать, стиля идеализма. В какой-то мере это – привлекательная для ряда мыслителей сторона. Мысль может оторваться от действительности и, ничем не сдерживаемая, свободно парить, наслаждаясь отсутствием преград со стороны детерминированных связей материального мира. В этом свободном полете мысль может порождать не только явно фантастические, но и претендующие на научную значимость представления и идеи. Проводимая Любищевым, как представителем «линии Платона», переоценка роли ориентиров в развитии культуры могла бы приниматься за преодоление ограниченности прежней государственной философии, если бы такая переоценка соответствовала критерию объективности анализа, а не строилась на софизмах (уловках, хитростях, внешне логически правильных, но неверных по существу). По-видимому, конструирование и (или) использование многих софизмов Любищевым было бессознательным, т.е. осуществлялось вне осознанной рефлексии над процессом доказательств и обоснований ведущей роли идеализма и связываемой с ним математики в развитии культуры. Но это обстоятельство не меняет сути дела. Приведенные ревнителями ведущей роли идеализма и математики «обоснования» и «доказательства» © В.А. Игнатьев, 2004 базируются на софизмах, давая искаженную картину роли и соотношения «линий» Демокрита и Платона (материализма и идеализма) в культуре, науке и образовании. Рассмотрение софизмов, используемых сторонниками ведущей роли «линии Платона», является актуальным, поскольку проводимый анализ касается попыток обосновать переориентацию познания на мировоззренческие и методологические ориентиры идеализма, не игравшего и не играющего заметной роли в научном познании. 2. Софизмы А.А.Любищева Многочисленные софизмы объемистых книг А.А.Любищева трудно даже перечислить, а не только рассмотреть в отдельной статье. Поэтому в данном разделе будут использоваться примеры софизмов А.А.Любищева, служивших ему опорой для «доказательства» ведущей роли «линии Платона» в развитии культуры. Софизм приравнивания успехов математики к достижениям культуры. Основной софизм Любищева останется, по-видимому, закрытым для большинства его читателей скрупулезными сведениями, в общем-то для целей его работы не нужными. Основная ошибка Любищева, представляемая как достоинство (в этом и проявляется данный софизм) – абсолютизация роли математики как критерия (идеала) конституирования и развития науки. Если математика действительно, как показал А.А.Любищев, развивалась в основном по линии Пифагора – Платона, то отсюда никак не следует вывод о ведущем значении «линии Платона» в развитии культуры. Если же такой вывод делается, то – через уловки софистики. Корреляция успехов математики с достижениями культуры, конечно, существует. Но софистика здесь – в пропуске посредствующих звеньев между реальными теоретическими и практическими достижениями культуры и теми прикладными отраслями и технологическими цепочками, по которым, собственно, и реализуются возможности развивающейся математики. Без посредствующих звеньев успехи математики оставались бы, быть может, занимательной, поучительной, но все же игрой мысли, подобно словесным конструкциям русских религиозных философов, чьи блестящие арабески мысли не имеют сколько-нибудь заметного значения для науки. Даже один софизм приравнивания успехов математики к успехам развития культуры, ведя к догматизации математического идеала науки, обесценивает циклопические труды А.А.Любищева по возвеличиванию «линии Платона» и роли «свободной» математики в развитии науки и мировой культуры. Классики материализма неоднократно разъясняли, что материализм философский, в отличие от житейски повседневного натурализма и от материализма стихийного, сознательно кладет в основание суждений о мире и человеке признание их объективного существования, взаимодействия и возможность идеального воспроизведения действительности познающим субъектом. Признание объективного существования мира и человека удовлетворяет практические и познавательные (разумеется, и эстетические, и иные) отношения человека как субъекта деятельности с различными сторонами действительности. Никаких ограничений на признание творческих способностей разума, интеллекта, реализуемых в научной и во вненаучных сферах приложения своих усилий, позиция материализма не содержит. Об этом приходится напоминать, поскольку ученически прилежные и столь же путаные философские размышления А.А.Любищева софистически приравнивают успехи творческой мысли и интуитивных озарений к торжеству идеалистической «линии Платона». Материализму заведомо отводится роль примитивного воззрения, не способного постигать процессы творчества, выделять и оценивать роль идеализаций, формализаций, абстрагирования, интуиции и иных методов, используемых в математике и других областях познавательной активности человека. Софизмом оказывается приписывание холизма только линии Платона, а меризма - линии Демокрита. Введение геометрически неделимых атомов не меняло общей космоцентристской и холистической (целостной, системной) ориентации, присущей как «линии Платона», так и «линии Демокрита». Мыслители «линии Платона» признавали математические атомы (амеры), о чем писал и А.А. Любищев. Здесь налицо путаница (или софистическая уловка, возможно и не осознаваемая) – в отождествлении идеи геометрических («физических», «телесных») атомов с меристическим подходом, нацеленным на выделение частей, и противопоставление его холизму – целостному, системному видению мира. Признание геометрически неделимых атомов, столь благодетельное для последующих веков развития культуры, вводило представление о частях, составляющих целое, но не отменяло холистического представления о мире, Космосе как мере красоты, упорядоченности, присущей закону, обычно связываемому с мудростью богов. Ни Демокрит, ни Гераклит не отказывались от богов в системе мироздания, хотя и отводили им некую вспомогательную роль в целостной (холистической, если уж так понравился этот термин сторонникам «линии Платона») картине устройства мира, связи макромира Космоса и микрокосмоса человека. Атомисты помещали богов в междумирья. Гераклит говорил об изменении и обновлении мира, «единого из всего», не созданного никем из богов и никем из людей и существующего как вечно живой огонь, мерами возгорающий и мерами затухающий. В признании значимости меры атомистами и Гераклитом имплицитно включены и закон, и целостность формы, превозносимые Любищевым, но … с позиций материализма! Наличие софизмов обесценивает философские доводы Любищева и сторонников его версии ведущей роли «линии Платона» в истории культуры, делая их своеобразными казусами, не имеющими реального значения. Кроме, разве, возможного использования в качестве примеров запутанной софистики при изучении философии. 3. Путаница в понятиях В пунктах 18 и 19 манера изложения материала А.А.Любищевым заслоняет флером солидной эрудиции и ссылок на факты ряд его философски некорректных суждений. Если «по материализму, всякая истина есть отражение реального мира» (3. С.86), а реальное у материалистов, по Любищеву, всегда локализовано в пространстве и во времени, то «платоновские же вполне «объективные» идеи могут и не иметь локализации» (Там же). Сведения об экспериментальном открытии позитрона и других античастиц сопровождаются сообщением о том, что «был открыт новый мир как бы отрицательной материи» (Там же. С.87). Налицо элементарная путаница с отождествлением понятий реального и объективного, материи и вещества. Там же – субъективное и, по сути, неверное утверждение о том, что махизм принципиально не связан ни с какой метафизикой. Увы! Не один биолог Любищев, занявшись философскими экскурсами, поверил махистам на слово, не потрудившись просмотреть критические возражения их заявлениям об устранении метафизики из учения эмпириокритицизма. «В чем сущность неограниченной свободы математического творчества?» – спрашивал своего читателя А.А.Любищев. И сам же отвечал: «В допущении вводить такие понятия, которым ничего не соответствует в реальной действительности?» (Там же. С.85). Здесь – путаница в представлениях о возникновении абстракций и их роли в познании. Молчаливо приравнивая материю к веществу, А.А.Любищев делал вывод о примитивности материализма, не признающего будто бы абстракций и их эвристической роли в познании. Но ведь понятие «материя» – тоже абстракция. В ХVII в. английский теолог Дж.Беркли стал опровергать материализм и безбожный атеизм с позиций номинализма, утверждая, что идее материи ничего не соответствует в действительности. Оказывается, по Беркли, что материализм, а не идеализм, как полагал Любищев, вводит понятия, которым ничего не соответствует в действительности. В отличие от Д.Беркли, А.А.Любищев приравнял материю к веществу и преподнес читателю ущербность собственного суждения как примитивность (если уж не глупость) материализма. Путается философствующий биолог в понятиях реальности и объективности (реальное может быть и не объективным), объективной истины (как варианта классического понимания истины) и истины когерентной (как варианта неклассического толкования истины). Путаница – в отнесении к идеализму творческих актов продуцирования идей и построения на их основе различных концепций, что признается и активно исследуется диалектическим материализмом. Путаница понятий и представлений, нередко встречающаяся у начинающих штудии по философии студентов и этим объясняемая, никак не украшает солидную по замыслу работу «философа ХХ века» А.А.Любищева. В книгах А.А.Любищева нередки упреки или «обличения» линии материализма советского периода, конкретнее – периода сталинских установок в идеологии. Упреки относительно официальной философии этого периода во многом справедливы. Но насколько правомерно отсюда выводить ущербность «линии» материализма? Так ведь можно и от Любищева напрямую придти к искажающим суть дела утверждениям, которые окажутся аналогичными с приведенными в «Философском энциклопедическом словаре» (ФЭС) 1997 г. (4). Там сообщается необычное (и, по логике аннотации, долженствующее быть непредвзятым) мнение авторов-составителей. У них материализм «…в своей односторонности совершенно пасует перед всеми решающими, т.е. человеческими проблемами (сознание, существование, смысл и цель жизни, ценности и т.д.), которые он отклоняет как мнимые. Основные его положения – это ряд догм и примитивная онтология, давно превзойденная западной мыслью». Кажется, А.А.Любищев до подобных искажений сути материализма не дошел бы, но итоговые его суждения об ущербности материализма совпадают с «непредвзятым» мнением коллектива авторов-составителей ФЭС (Там же). Любопытна и еще одна грань «непредвзятости» в части отнесения к материализму философских взглядов субъективного идеалиста Б.Рассела «и его школы». А.А.Любищев с иронией писал, имея в виду политизированность оценок официальной идеологии 1950-х гг., о том, что он не удивится, если Б.Рассела отнесут к материалистам (3. С.92). А.А.Любищев такой переоценки философских взглядов, «воинствующего атеиста», каким он считал Б. Рассела, при жизни не дождался. Зато, по не проясненным критериям, Рассела и его школу отнесли к материалистам авторы-составители все того же ФЭС (4. С.259; Ст. «Материализм»). Возможно, потому, что с их точки зрения, к материализму нужно отнести «неопозитивизм, с самого начала отклоняющий объяснение духовно-душевной сущности дел» (Там же). Добавим от себя, что взгляды Б.Рассела, одного из основателей аналитической философии, вполне могут быть отнесены к разновидности неопозитивизма – своеобразного варианта субъективного идеализма. Получается, что «непредвзятость» запутала и философов–профессионалов. Хотя несколько неожиданно при этом высветилось то, что не предполагалось обнаружить. Оказалось, что отдельные направления идеализма отклоняют «объяснение духовно-душевной сущности дел», и их по этому показателю можно отнести к материализму. Материалисты же, традиционно выделяемые по решению ими основного вопроса о соотношении бытия и мышления, как можно проследить в истории познания, постоянно уделяют внимание «всем решающим, т.е. человеческим проблемам». Если, конечно, философский материализм не сводить к вульгарным его истолкованиям (в частности, Бюхнером, Фогтом, Молешоттом) и к примитивным проявлениям натурализма. Не менее удивительно по своей простоте выведение желанной для идеализма формулы «сознание определяет бытие» из факта математизации физики. Приведем это высказывание: «…если пользоваться формулой: бытие определяет сознание или сознание определяет бытие, то ясно, что Демокрит с его атомизацией геометрии сводит геометрию к физике, бытие определяет математическое сознание, попытки же математизации физики сводят физику к математике, значит, сознание определяет бытие…» (3. С.92). Это лишь один из примеров того, как рефлексия поверхностных суждений, выдаваемая порою за философствование, принимает интересные для продумывания мысли за торжество позиции идеализма. Путаница А.А.Любищева в основных философских представлениях имела несколько неожиданный эффект. Любищев получил возможность, отчасти и из-за этой путаницы, выстраивать, быть может, часто не осознанно, софистические суждения. Они-то и позволили «обосновать» принятую заранее в качестве ведущей идею продуктивности «линии Платона», сыгравшую роль догматической установки-ориентира в философском творчестве противника всяческих догм и авторитетов, каким А.А.Любищев считал себя. 4. Недостаточность знаний как источник неверных суждений Работы по проблемам эволюции, наследственности, развитию биологии, культуры принесли А.А.Любищеву заслуженный авторитет и широкую известность. Однако ясно осознаваемое значение философии и постоянный интерес к ней шли в русле традиционного для многих, особенно для религиозных мыслителей, пренебрежения к материализму как низшей форме рефлексии, уступающей более возвышенной идеалистической ориентации. Рано сформировавшееся мнение о ведущей роли идеализма в культуре стало догматической установкой, определявшей избирательное внимание к подтверждениям продуктивности «линии Платона». Эта догма ограничила объективность анализа и определила ряд неадекватных суждений и заключений по сложным теоретическим проблемам. Широта кругозора и основательная проработка исследуемых вопросов не уберегли А.А.Любищева от поспешности и излишней категоричности ряда заключений при недостаточном знании им материала «вглубь», даже в сфере профессиональных биологических знаний, не говоря уже о путанице в понятиях философии. Например, в работе о наследственности 1925 г. (5) было высказано признанное им же ошибочным через 30 лет суждение, что изменения в хромосомах не являются причиной мутационных трансформаций. В другой работе 1925 г. (6), характеризуя кризис эволюционизма как трансформизма, А.А.Любищев противопоставил динамический и статистический подходы и произвольно приписал дарвинизму использование только динамического подхода. А ведь именно дарвинизм, исходя из представления о роли случайных изменений, явился одним из первых научных направлений, проложившим дорогу статистическому (вероятностному) подходу, учитывающему роль объективно случайных процессов как формы проявления необходимости и затронувшему все области научного знания. Ошибочность суждений Любищева о роли индуктивизма и эмпиризма в создании дарвинизма. А.А.Любищев скептически относился к дарвинизму, полагая, что в его формировании ведущую роль играл индуктивизм, связанный с далеким от рационализма эмпиризмом. «...В науках, посвященных реальному миру, эмпиризм прочно внедрился и там на рационализм поглядывают с опаскою. Демокритовская линия в XIX веке получила завершение в дарвинизме, в учении о естественном отборе как ведущем факторе эволюции. Сам Дарвин не скрывал своей верности принципу индукции Ф. Бэкона. Он даже старался не делать преждевременных выводов, старался собирать побольше фактов...», – писал Любищев (3. С.98). Насколько правильны утверждения А.А.Любищева о преобладании индуктивизма, связанного с эмпиризмом, в умозаключениях Ч.Дарвина? Известно, что Ч.Дарвина отличала высочайшая добросовестность в отношении публикации материалов, особенно – теоретических выводов. В этой части – подчеркивания ответственности, скрупулезности Ч.Дарвина в отношении к фактам и их обобщениям (у него были специальные работы по узким разделам биологии) – замечание о роли индуктивизма справедливо. Но что касается учения, получившего название «дарвинизм», то здесь индуктивизм в отношении пути получения основных выводов (или постулатов) не при чем. В лучшем случае на долю индукции выпало подтверждение выводов, полученных дедуктивно, т.е. рационалистически. В создании эволюционного учения Ч.Дарвином и А.Уоллесом новые факты не играли сколько-нибудь заметной роли, ибо все использованные ими для разработки эволюционного учения данные были уже известны ранее. Это обстоятельство отмечали и критик дарвинизма, естественник, литератор и философ Н.Н.Страхов, и горячий сторонник дарвинизма американский зоолог-эволюционист Э.Майр (7). По отношению к миру живых существ термин «борьба» оказался метафорой, образом, тем не менее, конструктивным для рационалистической (чего не заметил Любищев) обработки материала. Не индуктивизм, как считал А.А.Любищев, привел к дарвинизму – одной из величайших интеллектуальных революций в истории культуры, а трансляция в сферу биологического познания выводов и обобщений, порождавшихся социальной практикой капиталистических отношений борьбы и конкуренции. Конкурентные отношения капиталистического производства вызвали к жизни идею английского материалиста Т.Гоббса «борьбы всех против всех», этику утилитаризма И.Бентама и опосредованно, через знакомство с учением Т.Мальтуса, идеи борьбы и отбора Ч.Дарвина и А.Уоллеса. Т.е. имела место рационалистическая обработка эмпирического материала и ряда индуктивных обобщений из разных сфер культуры. Ч.Дарвин и А.Уоллес (8) сформулировали вывод о борьбе за существование как основании (причине) действия естественного отбора логически, умозрительно, не имея экспериментальных подтверждений. Удивительно, что ратующий за рационализм А.А.Любищев не обратил на это обстоятельство внимания, рассуждая вполне в духе биолога-эмпирика об индуктивном пути теоретических построений. Почему же стремление находить подтверждения и привлекать для доказательства действия естественного отбора новые факты Любищев считал весомым недостатком дарвинизма, выводы которого будто бы изначально следовали из фактов? Маститого ученого подвело недостаточное знакомство с вопросами методологии и истории биологического познания, хотя он и считал себя знатоком эволюционных учений и высказывал о них содержательные, интересные мысли. Проистекавшая из эмпирической односторонности ошибочность суждений о формировании теоретического знания не менее удивительным образом сочеталась у Любищева с абсолютизацией математического идеала науки, связываемого им с представлением о продуктивности в познании рационалистической «линии» Пифагора – Платона. Ошибочными оказались односторонние представления А.А.Любищева о постоянном, не меняющимся в истории познания, математическом идеале науки. Взгляды А.А.Любищева как ученого формировались в период, когда в научном сообществе было принято считать использование математики показателем зрелости и успешности развития научного знания. Конечно, специалист-энтомолог, увлекавшийся проблемами теоретической биологии, которые способны поглотить время и усилия многих мыслителей, не мог на уровне профессионала следить за дискуссиями и работами специалистов по гносеологии. Между тем в потоках исследований теоретического статуса специальных дисциплин, особенно – биологических и исторических, выявлялась ограниченность математизации как одного из параметров (критериев, показателей) развитости научной теории. В начале ХХв. в баденской школе неокантианства (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) проводится разделение наук на объяснительные, номотетические, и – описательные, идеографические. Различие наук о природе и духе немецким мыслителем В.Дильтеем (18331911), стоявшим у истоков герменевтики и одного из направлений «философии жизни», выражает формула «Природу объясняем, а дух понимаем». В выделяемых немецкими исследователями описательных (исторических, психологических) науках математизация знаний не играла существенной роли и могла не приниматься во внимание как показатель развитости теории. С суждениями немецких мыслителей, полагавших, что различия идеографических и номотетических дисциплин (отраслей знания) определяются их спецификой, или природой, – т.е. имманентными особенностями предметной области, отображаемой в связи понятий, – А.А.Любищев был знаком. Но и здесь его своеобразие, нежелание принимать какие-либо авторитеты вело к абсолютизации математического идеала науки. Только этот идеал у Любищева (применительно к рассматриваемым представлениям) стал номотетическим. Получалось, что не специфические особенности отличают отрасли знания, а степень их зрелости, определяемая достигнутым уровнем математизации. Математику ученые могли использовать в качестве универсального средства для преобразовывания отраслей идеографического знания в зрелые отрасли науки, соответствующие параметрам номотетики. Известные нам данные из истории наук, в том числе биологии, не подтверждают правомерности (правильности, истинности и продуктивности) представлений А.А.Любищева о возможности движения любой отрасли знания от идеографического к номотетическому уровню как выражению или проявлению математического идеала зрелой науки. В середине ХХ в. обнаруживается движение к новому, постнеклассическому идеалу научности, включающему «человеческий фактор» и не фиксирующему внимание на математизации знания как первостепенном показателе научности теории. Выключение параметра математизации из представления о решающем показателе научности (в поисках различий естественно-научного и гуманитарного знания, в формировании нового идеала научности) прошло мимо внимания А.А.Любищева и других адептов математизации как критерия развитости теории. «Демокритовский тупик» в математике, который А.А.Любищев считал едва ли не главным аргументом в пользу признания ведущей роли «линии Платона», имел значительные позитивные следствия в истории культуры. По оценке самого Любищева, «демокритовский тупик» в математике не мешал продуктивному использованию идеи физического (геометрического) атома в физике. Заметим, что тупик в развитии математики вовсе не означал паралича исследовательской мысли, использовавшей идею геометрического (равного физическому) атомизма в сопредельных с математикой областях познания. Идеи атомистики оказались продуктивными для физики, убедительно демонстрируя, что прогресс идет по разным направлениям. Только приняв неделимость атома, оказалось возможным преодолеть кризис познания, внешним выражением которого стали известные апории элеатов (Зенон). Любищев обрушивал упреки на материалистов, в том числе и диалектических, будто бы не замечающих кризисов в развитии познания. Но он просмотрел, что один из серьезнейших кризисов в познании преодолевался на «линии Демокрита» принятием идеи неделимых – атомов. Эта идея была связана с «тупиком» неприятия иррациональных чисел, оказавшихся важными для развития ряда математических представлений на «линии Платона». Но, с другой стороны, вряд ли кто возьмется всерьез отрицать роль идеи атомистики (дискретности) в развитии разных разделов физики с их впечатляющими успехами, в становлении и развитии генетики, генной инженерии, бионики, в использовании ядерной энергии («мирный атом» и атомное оружие), в создании электронной техники, новейших кибернетических устройств и технологий. Даже высоко оцениваемое Любищевым использование математики в становлении и развитии генетики оказалось возможным с принятием дискретных единиц наследственности, что вполне соответствовало атомистике «линии Демокрита». Оказывается, математика без использования неких величин или их обозначений, прямо или опосредовано связанных с атомистикой (дискретностью) «линии Демокрита», может и не понадобиться абстрактному холизму или меризму. А ведь их А.А.Любищев однозначно связывал с «линией Платона». Статьи и книги Н.Бора, М.Борна об атомной и квантовой физике, В.С.Готта о прерывности и непрерывности, ряд работ о принципе атомизма в различных областях научного знания вышли при жизни А.А.Любищева, в годы его наибольшей научной активности, скрупулезно измеренной им самим по минутам и часам. К тому же, будучи сыном состоятельного предпринимателя-торговца (9), А.А.Любищев имел возможность получить превосходное для своего времени образование. Он владел несколькими языками, совершенствование в знании которых позволяло ему читать многие научные работы на языке оригинала. Как добросовестный ученый, А.А. Любищев должен бы был вносить коррективы в свои суждения и записи первой половины ХХ в., расходившиеся с представлениями крупнейших научных авторитетов, его современников, о роли идей дискретности и принципа атомизма в познании. Или, провозглашая себя нигилистом в духе героя И.С.Тургенева, он не считал нужным считаться с данными научных и философских исследований? Или редакторы и составители издаваемых его книг не сделали необходимых пояснений о времени записей А.А.Любищева и об отличии взглядов крупнейших специалистов-ученых и ряда философов от выраженного им мнения? Выводы Подводя итоги, отметим, что сознательное стремление А.А.Любищева обосновать и доказать собственной работой значимость идеалистических ориентиров для науки, в том числе и для областей биологии, которыми он занимался профессионально, не увенчалось успехом. Противоречивые ориентиры позволяли А.А.Любищеву, когда он опирался на идеи «стихийного» или «естественно-исторического» материализма, выдвигать оригинальные мысли, способствовавшие критике ограниченности ряда биологических представлений и поиску нетривиальных подходов к разрешению трудностей познания. С другой стороны, используемые ориентиры «линии Платона» привели к неконструктивным попыткам обосновать значение нематериальной формы для биосистем и ведущую роль идеализма в истории науки С работами А.А.Любищева уже с 1970-х гг. стали связывать движение к новой неклассической биологии (См. 10). Позже идеи А.А.Любищева стали использовать для обоснования продуктивности «платонической» науки. Так, Л.Н.Воронов (11. С.107,109) в докладе «Проблемы «платонической биологии» призвал к популяризации среди общественности идеалистической науки в целом и «платонической биологии» в частности. Наиболее доступно суть «платонической биологии», по Л.Н.Воронову, выражает положение о том, что форма может быть независима от материи. Задача популяризации платонической биологии решается, по словам докладчика, с трудом, встречая сопротивление традиционных материалистовбиологов, которых большинство и которые как черт ладана боятся слова «идеализм». Это признание сторонника «платонической биологии» – наглядное подтверждение правильности высказанных В.И.Лениным (12) положений о естественно-историческом материализме и материализме диалектическом как несокрушимых устоях, противостоящих различным разновидностям идеализма и попыткам его сторонников искать в «линии Платона» магистральный путь развития науки и истории культуры. Ни А.А.Любищеву, ни ревнителям «феномена Любищева» в 1970-е гг. (13), как и нынешним сторонникам «платонической биологии», не удается обосновать преимущества идеализма в развитии культуры, отраслей физики и биологии в частности. А.А.Любищев, как и многие его предшественники (Там же), считавшие, что своими изысканиями они сокрушили материализм, смог добиться лишь видимости его опровержения, в основном – за счет использования софизмов. Взвешенный и аргументированный анализ происходящих изменений в развитии культуры и ее отраслей должен способствовать отделению зерен от плевел. В аберрациях представлений А.А. Любищева и других сторонников «линии Платона», при обнаружении инвертированности заключенных в них взглядов, открываются давно известные и прекрасно выраженные в диалектическом материализме представления об истоках (корнях) идеализма, о роли идей и идеализаций в познании действительности. Материалистическая диалектика (=диалектический материализм) была и останется в обозримом будущем философско-методологической основой развития науки. В горниле социальных коллизий и потрясений не следует повторять прошлых ошибок, выплескивая с водою из ванны и ребенка, каким для научного познания является материализм и его высшая, известная на сегодня форма – материализм диалектический. __________________________ 1. Линии Демокрита и Платона в истории культуры М.,1996 (СПб., 2001); Расцвет и упадок цивилизаций. Ульяновск; Самара, 1994; Наука и религия. СПб., 2000; Мысли о многом. Ульяновск, 1997. Издан ряд работ о А.А.Любищеве и его взглядах, например: Александр Александрович Любищев (1890-1972). Л., 1982; Изданы материалы уже более десяти Любищевских чтений в Ульяновске. 2. Семенов Ю.И. Культовые фигуры и мода в российской гуманитарной науке // Состояние и проблемы развития гуманитарной науки в центральной России: Тр. 4-й региональной науч.-практ. конференции. Рязань, 2002. Т.1. 3. Любищев А.А. Линии Демокрита и Платона в истории культуры. СПб., 2001. 4. Философский энциклопедический словарь (ФЭС). М.: ИНФРА, 1997. 5. Любищев А.А. О природе наследственных факторов (Критическое исследование) // Изв. Биол. науч.-исслед. инта и Биол. станции при Пермском гос. ун-те. Пермь, 1925. Т.4. 6. Любищев А.А. Понятие эволюции и кризис эволюционизма // Там же. Вып.4. 7. Страхов Н.Н. Дарвин // Борьба с Западом в нашей литературе… Киев, 1897. С.255-256; Майр Э. Смена представлений, вызванных дарвиновой революцией // Из истории биологии. М., 1975. С.5. 21-22. 8. Основные идеи своего учения Ч.Дарвин изложил в 1858 г. в «Журнале заседаний Линнеевского общества». В этом же выпуске одновременно была напечатана статья английского биолога А.Уоллеса «О склонности разновидностей бесконечно удаляться от исходного типа». Эта статья, присланная Ч.Дарвину для ознакомления, побудила его опубликовать извлечения из обширного труда, над которым он работал и который позже был издан под известным у нас названием «Происхождение видов…». Новое эволюционное учение правильнее было бы называть учением Дарвина-Уоллеса. Ч.Дарвин более обстоятельно разработал и более полно изложил новое эволюционное учение, чем другой его автор – А.Уоллес, высказавший те же принципы независимо от Ч.Дарвина и одновременно с ним. А.Уоллес первым назвал новое учение дарвинизмом, учитывая основательную разработку новых взглядов на эволюцию Ч.Дарвином. Эскизы первых изложений эволюционного учения Ч.Дарвина и А.Уоллеса приводятся в переводе на русский: Дарвин Ч. Соч. Т.3. М.;Л.,1939. С.238-252. См также: Библиографический очерк // Дарвин Ч. Происхождение видов. М., 1937. С.571. 9. Отец А.А.Любищева, выходец из крестьян, оказался удачливым и состоятельным предпринимателемкоммерсантом, собственность которого накануне революций 1917 г. составляла более 10 миллионов тогдашних рублей. Об этом можно узнать из книги «Александр Александрович Любищев (1890-1972)», в которой первую часть составляет написанный его дочерью Е.А.Равдель «Биографический очерк», и из посвященной А.А.Любищеву повести известного писателя Д.Гранина «Эта странная жизнь». В активе молодого А.А.Любищева были великолепное для начала ХХ в. образование, знание нескольких языков, стажировка за рубежом, ознакомительная (свадебная) многомесячная поездка по ряду стран Европы. 10. Мейен С.В., Соколов Б.С., Шрейдер Ю.А. Классическая и неклассическая биология. Феномен Любищева // Вестник АН СССР. 1977. №10 (см. сокращенный вариант статьи: Химия и жизнь. 1978. № 6). 11. Воронов Л.Н. Проблемы «платонической биологии» // ХII Любищевские чтения. 2000 (Сб. докладов). Ульяновск, 2000. С.107-109. 12. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. 5-е изд. Т.18. 13. Например: В.Оствальд (Победа над научным материализмом: Речь на съезде… в Любеке. Одесса, 1898); махисты в конце ХIХ – начале ХХ века. Критика «энергетизма» В.Оствальда и усилий махистов по опровержению материализма дана в книге: Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. 5-е изд. Т.18.
