Евгения Новикова ДЕФЕКТ РЕЧИ В рамках XIII международного

Евгения Новикова
ДЕФЕКТ РЕЧИ
В рамках XIII международного фестиваля дебютных и студенческих фильмов «Начало»,
который прошел в Санкт-Петербурге с 10 по 17 октября 2014 года, был показан дебютный
документальный фильм израильского режиссера Алона Рабиновича «В гостях у родителей»,
снятый в России. «В гостях у родителей» выглядит обманчиво простым и по структуре, и по
теме: автор от первого лица рассказывает историю своей семьи и встречается с родителями и
сестрой, пытаясь решить их давний конфликт. Отец семейства ушел из дома и отказался от
дочери, когда она вопреки его воле вышла замуж за нееврея; сам автор фильма сбежал от
семейных неурядиц в Израиль. Семь лет спустя, пережив развод и крах своей веры в
семейные ценности, Алон Рабинович возвращается в Россию, где снимает на камеру встречи
с отцом, матерью и сестрой.
Велик соблазн отнестись к этому фильму как к очередной истории о религиозных
противоречиях, которые зачастую становятся непреодолимыми и разрушают даже самые
крепкие семьи. Тему религии автор «В гостях у родителей» педалирует вполне осознанно: он
показывает поход своего отца, ставшего религиозным евреем, в синагогу и пытается
выяснить у матери, как давно она стала христианкой. На самом же деле в этой семейной
истории религиозный конфликт кажется лишь следствием глобального провала
коммуникации. Глубинной проблемой этой семьи оказывается нежелание понять и услышать
другого, будто бы органическая неспособность каждого члена семейства к диалогу, и
разногласия на религиозной почве становятся лишь своеобразным удобным объяснением
давнего конфликта, маскировкой его подлинных причин.
В документальном кино жизнь нередко сама выстраивается в сценарий, и обычные бытовые
детали поднимаются до уровня метафор. В фильме Алона Рабиновича такой деталью
становится дефект речи, от которого страдают и отец, и мать режиссера. Их сбивчивые,
неразборчивые монологи становятся наглядной иллюстрацией их неумения разговаривать
друг с другом и слышать друг друга. Никто из них не в состоянии ясно объяснить, из-за чего
на самом деле распалась их семья. Оба героя равнодушны не только к окружающему миру, но
и к себе самим: мать Алона, давно запустившая себя, обрюзгшая, неповоротливая женщина,
выглядит вполне удовлетворенной своей ролью кухарки и уборщицы в доме дочери. Отец
режиссера и вовсе живет в нечеловеческих условиях: камера с каким-то садистским
вниманием осматривает обшарпанные стены заросшего грязью дома, больше похожего на
хлев. Этим же равнодушием объясняется и нежелание отца идти к врачу, несмотря на
многочисленные болезни.
Сам режиссер, как представитель поколения более прогрессивного, нежели поколение его
родителей, сохраняет наивную веру в силу диалога и в способность решать конфликты путем
их обсуждения. Именно это он и пытается сделать на протяжении всего фильма:
вооружившись беспристрастным свидетелем — камерой — он ведет бесконечные беседы с
родственниками и уговаривает их вступить в диалог друг с другом. Единственной, кто
откликается на его предложение, становится сестра Алона: она, возможно, в силу возраста,
еще не утратила способность говорить и слышать. Но ее манера разговаривать и даже ее
внешний вид намекают на то, что через некоторое время она неизбежно превратится в копию
собственной матери. Внутренняя глухота кажется наследственной болезнью этой семьи, и
единственным способом избежать ее кажется побег, на который семь лет назад решился автор
фильма.
При этом фигура самого режиссера тоже оказывается амбивалентной, несмотря на роль
всепонимающего слушателя и собеседника, которую он на себя берет. Сбежав от застарелого
семейного конфликта, он верит в то, что ему удастся разрешить его всего за несколько дней,
просто поговорив с родственниками, так сказать, открыв им глаза. Когда его затея терпит
крах, он с облегчением возвращается к своей привычной жизни в Израиле. В определенном
смысле его отстраненность от собственной семьи становится симптомом все той же болезни.
Как и его родители, он слышит только себя и не пытается — да, наверное, и не может —
понять мотивы других. Таким образом из внешне простой исповедальной истории рождается
портрет семьи (и целого общества как ее продолжения), выстроенной на пустоте. Самые
близкие люди на деле оказываются не объединены ничем, кроме формальных родственных и
супружеских связей. Неумение героев прислушиваться к другим и к самим себе выглядит
опасным симптомом, который может затронуть — или уже затронул — столь многих из нас.
Именно это ненавязчивое обобщение, на которое выходит фильм Алона Рабиновича, делает
его по-настоящему интересным.