Автор: Зиборов Александр, 15лет, Россия, Республика Хакасия,

Автор: Зиборов Александр, 15лет, Россия, Республика Хакасия,
г.Черногорск, МОУ « Средняя общеобразовательная школа №19
с углублённым изучением отдельных предметов»
Руководитель: Карасёва Наталья Михайловна, учитель русского
языка и литературы.
" Нет в России семьи такой, где б ни памятен был свой герой"
Нас мало, вышедших из боя,
А ныне выживших - вдвойне.
Но торжествует над судьбою
Живая память жизни…
Война… Народ…Победа… 70 лет прошло с тех пор, как закончилась самая кровопролитная
война - Великая Отечественная. Но память об этих днях живет и поныне. Великая
Отечественная война коснулась практически каждой российской семьи. Не обошла она и
семью Грищенко. О Грищенко Алексее Петровиче, участнике этой страшной войны,
хочется мне рассказать!
Грищенко Алексей Петрович - участник Великой Отечественной войны.
Родился 28 января 1925 г. Когда война началась, Алексею Петровичу было 16 лет. Жил он
в деревне Ильинка Курагинского района Красноярского края, работал в колхозе, поэтому
оттуда на фронт попал в 1943 г. Служил в 31-м танковом корпусе 65-й мотострелковой
бригады.
Вот что рассказал он в беседе: «Когда эшелон новобранцев прибыл в Москву, из вновь
прибывших сразу же отобрали коренных сибиряков. Затем появился еще один офицер,
который забрал с собой только тех, кто хоть немного знал другие языки».
В эту команду попал и 18-летний Алексей Грищенко: он хорошо говорил на украинском
наречии и, самое главное, сносно объяснялся на немецком - в этом помогло ежедневное
общение с детьми поволжских немцев, высланных в военные годы в Сибирь, подальше от
линии фронта.
В этот момент он еще не знал, что впереди его ожидает тяжелая во всех отношениях учеба
в диверсионной школе Генштаба, где молодых сибиряков учили военной профессии
минеров-подрывников. Но таковой была только официальная часть подготовки.
Другой ее частью являлась ускоренная учеба искусству маскировки, углубленное изучение
немецкого языка и умение убивать врага в любой, самой невероятной ситуации: их обучали
стрелять на звук в кромешной темноте (при этом нужно было в доли секунды различить своих
и чужих), кидать ножи со стопроцентным попаданием на расстоянии 12 метров,
побеждать превосходящего противника голыми руками с помощью особых приемов
рукопашного боя, ориентироваться по азимуту, составлять карту местности. И все
это
сопровождалось изнуряющими физическими нагрузками, поэтому отцы-командиры сразу
очень жестко поставили вопрос с курением курсантов секретной разведшколы...
А потом Алексей Петрович попал на Первый Украинский фронт, в танковый корпус.
Правда, танк ему водить не пришлось. Разве что несколько раз, когда необходимо было
создать коридор в немецких минных полях...
Алексей Петрович вспоминает:
« Нас небольшой группой забрасывали на самолете за линию фронта, к немцам.
Естественно, все мы переодевались в трофейную немецкую форму. Взрывали мосты,
минировали дороги, по которым двигались вражеские колонны, пускали под откос
эшелоны с бронетехникой, брали «языков». А однажды - было это недалеко от города Белая
Церковь - нам дали задание выкрасть из немецкого штаба бумаги, представляющие
ценность для нашей ставки. Пошли всемером, углубились в тыл к немцам. Несколько дней
жили в небольшой украинской деревушке — изучали систему охраны штаба. Охраняли его
эсэсовцы. В какой-то момент нас чуть не раскрыли: на мне была форма обер-лейтенанта, но по
акценту все равно было заметно, что я не чистый немец. А в деревне у оккупантов работала
переводчицей местная учительница, до войны учившая детей немецкому языку. Она-то нас
и раскусила, но полицаям не выдала. Ночью мы напали на штаб. Часовых «сняли» ножами,
выкрали требуемые бумаги, заминировали здание. После взрыва началась погоня... Из
семерых остались в живых только я и капитан. Отстреливались до последнего патрона, но
эсэсовцы брали числом, и нас, в конце концов, окружили. У меня оставалась противотанковая
граната и финка. Немцы схватили капитана: «Ну, думаю, пришла пора умирать - сдаваться-то
в плен никак нельзя!» Бросаю гранату в капитана, кричу: «Прощай!». Ударной волной
откинуло в ручей. Лежу с финкой в руках - покажется немецкая рожа, порежу и его, и себя.
Но вместо этого раздался крик капитана: «Живой я!» Я - туда: схватил у раненного немца
автомат и «положил» оставшихся в живых врагов. Капитана вытащил на себе. Оба живы
остались и задание выполнили.
За удачно проведенную операцию я получил орден Красной Звезды.
А учительницу ту совершенно случайно встретил уже после войны в Черногорске. За
сотрудничество с немцами ее сослали сюда. Она меня узнала. Пошел к комитетчикам,
попросил за нее — ведь она тогда нас не выдала. И ее, представьте, оправдали...
Кроме диверсионных заданий пришлось Алексею Петровичу еще и концлагеря
освобождать. Солдаты - разведчики двигались вглубь немецкой земли впереди основных сил
Красной армии на двух - трех танках. Когда был приказ, переодевались в рваненькую
армейскую форму и втроем - вчетвером пристраивались в колонны военнопленных и вели
агитационную работу внутри самих лагерей смерти. Во время одного из таких рейдов русских
разведчиков выдали лагерному начальству польские военнопленные. Пришлось поднимать
восстание и сообщать своим по рации координаты для удара с воздуха. Прилетела наша
авиация, разбомбила смотровые вышки. Из лагеря уходили с боем. У Ратиборга и
Гнндербурга освобождали лагеря всей оперативной группой: ворота и колючую проволоку
давили танками, охрану рассеивали и уничтожали. В одном из таких концлагерей
Алексей Петрович собственноручно застрелил коменданта-живодера, немецкого майора,
который любил измываться над узниками лично. Среди освобожденных были люди самых
разных национальностей, в том числе и американцы.
«Были наши ребята и на Эльбе, но я, к сожалению, туда не попал,- продолжает свой рассказ
ветеран, -16 апреля 1945 года попали мы в засаду под Прагой. До этого я в танке горел, и
осколками секло, и контузило. Всяко было, но в тот раз совсем худо пришлось. Вывезли меня
на самолете - в госпиталь во Львов. Перенес множество операций, но врачи сказали, что ногу
спасти не удастся. В это время госпиталь инспектировал боевой маршал И.С. Конев, который
знал меня в лицо: он награждал меня! А однажды - не поверите! - ели в столовой одну
котлету на двоих. Маршал сказал врачам, что не позволит ампутировать ногу своему
«племяннику». А на следующий день возле меня хлопотала пожилая профессорша - она
заменила кость на поврежденной конечности. Долго восстанавливался - целый год! - но все
обошлось. С тех самых пор и живу практически с чужой ногой. Трудно поверить, но это так.
В тот момент, кстати, я почему-то вспомнил одного солдата — пулеметчика,
которому в бою оторвало осколком снаряда руку прямо у меня на глазах. Мы тогда
сдерживали фашиста, пытавшегося вырваться из окружения - было это в Погребищенском
районе, на Украине. Основные силы Советской Армии уже отошли, а мы должны были
заминировать местность. А тут - немецкие танки, автоматчики. Ну, парня и приложило.
Пришлось спасать его - собственноручно удалил ножом окровавленную культю, наложил
жгут, перебинтовал, напоил раненого водкой. И - за пулемет! Немец прошел только шесть или
семь километров - дальше не пустили. Но и ребят наших тогда много полегло...»
Алексей Петрович войну закончил под Прагой. После войны работал на семнадцатой шахте
моего города Черногорска. Сейчас на заслуженном отдыхе! Он радуется жизни, успехам
детей, внуков и правнуков! Он уверен - война никогда не должна повториться. За это он
воевал 70 лет тому назад!