"сухом законе".

ДИСКУССИЯ В "СИОНИСТСКОМ ГНЕЗДЕ"
Название в кавычках - характеристика "Литературной газеты", как её понимали - может быть, и сейчас понимают - некоторые неумные и озлобленные
люди, в том числе и, к сожалению, трезвенники. Что касается дискуссии, то её
история такова.
В "ЛГ" был напечатан очень крепко написанный очерк Виля Дорофеева
"Час волка", вызвавший много откликов, в связи с которыми редакция и обратилась к доктору экономических наук Б.М.Левину дать комментарий. Комментарий и был опубликован под "шапкой" "Час волка". Почему "час волка"?
Москвичам понятно. В 11-ть из окошка знаменитых кукольных часов Центрального театра кукол Сергея Образцова (ныне - его имени) показывался
именно волк, и в это же время по тогдашним правилам начиналась торговля
водкой.
...Итак, появилась статья Левиных, а через день мне позвонил из Киева
О.А. Щульженко. Олег Александрович был тогда ответственным работником
украинского МВД и председателем комиссии по борьбе с пьянством. Он да ещё
А.Т.Петрашкевич из Белоруссии, немного нимало член республиканского ЦК
(!), рисковали больше всех, придерживаясь непопулярной и неофициальной
точки зрения и солидаризируясь с чудиками-трезвенниками. И вот позвонил
Шульженко и сообщил:
- Знаете, что говорят мне коллеги, тыча в статью Левиных? "Не туда гребёшь, Олег!"
Я, в свою очередь позвонил заведующему отделом "Литгазеты" Рубинову: так, мол и так, Анатолий Захарович - вот какой эффект имела злополучная
публикация.
Анатолий Захарович был удручён и предложил мне выступить с противоположной точкой зрения.
Я, как и все журналисты, хорошо знал Рубинова и очень высоко его ценил. В те годы он ввёл в "ЛГ" рубрику "Если бы директором был я", по тем
временам, безусловно, выдающуюся. Он и сам отлично владел пером, но особенно силён был как генератор идей, реализация которых в тяжкие застойные
годы вывела "Литературную газету" в лидеры социальной журналистики.
Реализуя заказ, я написал статью "О тумане и сухом законе", над которой
мы работали вместе с сотрудницей рубиновского отдела Лорой Иосифовной
Левиной, однофамилицей и, как догадались читатели, соплеменницей Бориса
Михайловича. Она сразу призналась, что моя аргументация кажется ей более
убедительной, и вскоре статья, не претерпев никаких существенных изменений,
появилась на страницах "ЛГ". Каков был эффект от публикации, ясно из небольшого обзора "Отказ плюс запрет?" Но примечателен и другой эффект. По
итогам 1980 года и всего лишь за эти две небольшие статьи я был признан лауреатом
"ЛГ", о чём свидетельствует приз - кварцевые часы "Слава". Представили
меня к награде евреи Рубинов и Левина. Замечу, что, если бы оценивать заслуги
претендентов на лауреатское звание исключительно по литературным качествам, я бы сам никогда не включил себя в "десятку сильнейших". Это объективно.
12.10.98
Не проходит и дня, чтобы редакция "Литературной газеты" не получила письма, призывающего усилить борьбу против пьянства и алкоголизма. Все авторы единодушны в одном – борьбу эту нужно наращивать.
Но в средствах они расходятся...
Немало сторонников так называемого "сухого закона", но немало и
противников его – тех, кто считает, что не должны страдать люди умеренные и порядочные из-за тех, кто не умеет правильно вести себя.
Письма спорят. Редакция предоставляет сегодня место стороннику
"сухого закона", а также тем людям, кто был на краю гибели по вине пьяницы за рулем.
С. ШЕВЕРДИН
О ТУМАНЕ И "СУХОМ ЗАКОНЕ"
ГОВОРЯТ, когда Клод Моне написал на одной из своих лондонских картин туман не серым, а красным, это всех поначалу поразило. Но посмотрели не
привычно - и поразились уже иному: как это не видели прежде, что туман и
впрямь красен - от кирпичных стен. А вот не видели: мешало предубеждение,
что туман серый.
Почему кочует из газеты в газету, из брошюры в брошюру тезис о бесполезности так называемых "сухих законов"? На основании каких фактов и главное! - какого анализа добыт этот вывод? Да не нужны для таких утверждений факты, не нужен, тем более, анализ. Достаточно предубеждения: не может
быть, потому что не может быть никогда.
Не может быть, чтобы прекращение продажи алкогольных напитков привело к исчезновению пьянства: спрос-де на вино этим не уничтожается.
По правде говоря, тема, меня интересующая и волнующая, - это искоренение алкогольного зла. Но поскольку осуждением "сухих законов", по существу, обосновывается неискоренимость пьянства, недостижимость трезвого образа жизни, невозможность полного отрезвления быта, то приходится уделить
внимание этой критике, сказать несколько слов об ее уровне.
Утверждаю: никто из критиков "сухих законов" никогда не мог привести
ни одного веского аргумента, подтверждающего их бесполезность. Таковыми
они (эти якобы аргументы) могут выглядеть только в глазах неинформированной публики, принимающей на веру, что туман - серый.
В самом деле, разве не просто предположить: запрети казенное вино - будут пить самогон, что еще хуже...
Рассмотрим это предубеждение.
В 1923 году, то есть по истечении десятилетия после введения а России
"сухого закона", по данным Госплана, самогона производилось в шесть раз
меньше, чем водки в 1913 году. Выходит, самогонного бума не было? Почему
же о нем как об очевидности говорят многие авторы, и в частности авторы статьи "Сухой закон и море суррогатов"? ("ЛГ", ? 48, 1979)? Напротив, море суррогатов стало реальностью после возобновления государственного производства и продажи водки. К концу 20-х годов потребление самогона почти удвоилось и в настоящее время составляет достаточно высокую цифру.
И это легко понять: чем длиннее алкогольный прилавок, тем сильнее в
конечном счете стимулирование и рост спроса, в том числе и на суррогаты
(пьяницы-то, как правило, денег не имеют). Не наоборот! "...предложение силой
берет спрос", - писал К. Маркс.
Другое кочующее предубеждение против, запрета алкогольных напитков:
растет, дескать, смертность от суррогатов, - точно так же не выдерживает критики, если испытать его цифрами и фактами.
Короче говоря, не было в результате запрета алкоголя тех тяжких последствий, о которых принято говорить и которые якобы позволяют начисто отрицать эффективность полного или почти полного "осушения" прилавка.
ДАВНО уже отмечено, например, что разговоры о более "культурных"
формах потребления алкоголя (или более "рациональных", как иногда сейчас
говорят, хотя данный термин полностью, на мой взгляд, лишен смысла) еще
никому не помешали стать пьяницами и алкоголиками.
Правильно пишет украинская "Рабочая газета": "Пьянство живет нашими
попытками его окультурить". И не столько потому, что мы его действительно
как-то эффективно окультуриваем, сколько потому, что сосредоточиваем свое
внимание и свои усилия на этом бесперспективном и пустяковом занятии.
В то же время есть замечательный опыт частичного "отрезвления быта" в
Набережных Челнах в период строительства КамАЗа (1970-1977 годы). И хотя
это был не полный запрет, то есть не "сухой закон" в буквальном' смысле слова,
эксперимент на Каме подтвердил те же закономерности, о которых выше шла
речь.
Мне не раз приходилось бывать в Набережных Челнах (журнал "Молодой
коммунист", где я работаю, вот уже десять лет шефствует над КамАЗом), последний раз - в ноябре прошедшего года, то есть спустя два с половиной года,
как в городе началась обычная, как везде, а не сниженная продажа винноводочных изделий. Инерция "сухого закона" еще ощущается, но уже слабее,
чем, например, год назад, а картина алкогольных последствий разительно отличается от той, что наблюдалась во время экспериментального семилетия. Сейчас (беря сопоставимые отрезки времени) в целом по городу количество увольнений за производственные нарушения (прежде всего прогулы) по "пьяному
делу" втрое больше, а по КамАЗу - так в десять с лишним раз! Ухудшилась статистика преступлений, потерянных рабочих часов, травматизма...
Да и нужно ли вообще нажимать на статистику, чтобы подтвердить простую формулу: чем больше пьют, тем выше нанесенный ущерб. Мы можем
подтвердить эту формулу даже ограниченными экспериментами по резкому сокращению продажи спиртного, которые осуществлялись в Прибалтике, в Витебске, в Симферополе. И эти местные эксперименты, несмотря на легкость их
нарушения, внушают оптимизм.
ИТАК, да здравствует "сухой закон" как средство искоренения пьяного
зла? И да, и нет.
Одинаковым термином "сухой закон" в нашем обиходе обозначают разные, даже противоположные вещи: запрет потреблять спиртные напитки и отказ их потреблять, то есть запрещение пить и полное воздержание.
Исторический опыт показывает, что искоренение пьянства тем успешнее,
чем гармоничнее сочетание запретительных и воздержительных мер, чем слаженнее, можно сказать, комплексное идет наступление на два фактора пития прилавок и привычки. Социолог И. Красноносов, проанализировав практику
противоалкогольного движения в стране в конце 20-х годов, когда действовали
многочисленные и объединенные в рамках Всесоюзного совета общества трезвости, сформулировал понятие "политика пресса". Она состояла тогда в том,
чтобы, планомерно и согласованно сочетая массовое движение за отказ от потребления алкогольных напитков и решительное свертывание производства и
продажи спиртного, быстро сузить сферу пьяного зла, а потом и вовсе его искоренить.
Не просто и не только запрет, ибо запреты, как известно, бессильны, пока
не проснулось общественное мнение. Но и не только добровольный отказ, потому что навязывание спиртного, провоцирующая роль длинного и красиво
оформленного алкогольного прилавка не подлежит сомнению, а дальнейшая
эстетизация, окультуривание прилавка лишь повышает его, так сказать, пропагандистскую, внушающую силу.
Итак, запрет + отказ?
Правильнее, лучше: отказ + запрет. Отказ сознательного большинства,
организованного всей системой воспитания и пропаганды. Запрет для небольшого меньшинства - тех, кто или не может (безвольные алкоголики и привычные пьяницы), или не захочет расстаться с порочным пристрастием.
Но реально ли массовое воздержание от спиртного?
Безусловно.
По данным Б. и М. Левиных ("Сухой закон и море суррогатов"), пять
процентов опрошенных ими людей высказались за "сухой закон". Авторы пишут: только пять. А не сказать ли: целых пять?
Это весьма высокая цифра - мало кто знает о том, что такое "сухой закон". Если же люди получат объективный материал об эффективности различных способов борьбы с пьянством, то количество сторонников полного отрезвления быта, количество оптимистов, верящих в возможность действительного
искоренения пьянства, возрастет в геометрической прогрессии.
Украинская "Рабочая газета" (она ведет рубрику "Трезвость") знакомила
своих читателей с опытом отрезвления с помощью "сухих" и "полусухих" законов, применявшихся в разное время, в том числе и с камазовским экспериментом. С января 1979 года газета проводит непрерывный опрос своих читателей.
Вот распределение 1700 ответов на середину мая: пьянство можно изжить с
помощью массового воздержительного движения (общества, клубы трезвости) 993 человека; с помощью "сухого закона" - 523 человека; с помощью создания
условий для культурного пития - 184 человека. Итого: более 90 процентов за
отказ + запрет!
Так меняются мнения, когда рассеивается туман заблуждений.
Англичане убедились, что их туман не серый, как только освободились от
предубеждения, что он именно таков, как только посмотрели на него не привычно. Существует понятие привычного пьянства. А надо взглянуть на это понятие непривычно. Уяснить, что не написано оно нам, людям, на роду', что это
социальное уродство.
Зачем же отравлять себя разгульным бражничеством?
Станислав ШЕВЕРДИН