Президенту Украины, Януковичу Виктору Фёдоровичу

Президенту Украины,
Януковичу Виктору Фёдоровичу
Володарского Александра Викторовича
Открытое письмо
Уважаемый Виктор Фёдорович!
К вам обращается бывший заключенный Лукьяновского СИЗО, обвиняемый по статье 296
ч. 2., групповое хулиганство. Хулиганством
правоохранительные органы сочли
театрализованную акцию протеста, которую я с товарищами провёл 2-го ноября у стен
Верховной Рады Украины. Протестовали мы против цензуры и ханжества, которые в
последние годы навязывались украинскому обществу под предлогом борьбы за мораль.
В результате ханжество, умноженное на коррупцию, проявило себя в полной мере: за
мирную акцию протеста я был арестован и помещён на полтора месяца в СИЗО. Мои
права нарушались на каждом шагу: следователь Печерского РУВД Сергей Шайхет
угрожал подбросить наркотики и сфабриковать поддельные дела по статьям об
изнасиловании и совращении несовершеннолетних, не допускал ко мне адвоката,
предоставленного Хельсинской Правозащитной Группой. Следователь навязал мне
подставного адвоката, который занимался исключительно тем, что вымогал деньги у моих
родственников и уговаривал меня признать вину и получить лёгкое наказание, дав взятку
судье. Хотя, согласно букве закона, я виновен разве лишь в том, что наша мирная
пятиминутная акция была несанкционированной. Это лёгкое
административное
правонарушение, а совсем не 296 статья. Собственно говоря, факт хулиганства
следователь усмотрел в том, что наш перфоманс включал в себя обнажение. Однако
многие молодёжные движения проводили акции, схожие по форме, они активно
освещались СМИ, но никогда они не заканчивались возбуждением уголовного дела.
Мне запомнилась одна из фраз следователя, сказанная в ответ на просьбу дать мне
возможность связаться с адвокатом: «Ты не в Европе, тут у тебя нет никаких прав».
В своей предвыборной программе Вы неоднократно намечали курс на евроинтеграцию,
но из-за людей подобных Шайхету эта идея может быть уничтожена на корню. Вся
правоохранительная система пропитана ложью, коррупцией, и благодаря круговой
поруке эта ситуация сохраняется без изменений. Я — далеко не единственный
невиновный человек, попавший в тюрьму. Таких как я, тысячи по всей стране. Мой
случай уникален лишь потому, что благодаря вниманию СМИ и развернувшейся
гражданской кампании в мою поддержку, я смог выйти на волю живым и сравнительно
здоровым. И, в отличие от тысяч моих собратьев по несчастью, я имею шанс быть
услышанным.
Врата в ад открываются уже в КПЗ. Условия содержания там несовместимы с базовыми
правами человека. И дело даже не в грязных матрасах (которые, кстати, не всем дают), не
в забитых туалетах, а в непроницаемой атмосфере хамства и жестокости. Оскорбления и
побои со стороны оперов и конвойных – до такой степени заурядная практика, что
заключенные на них даже не жалуются. Бьют, чтобы получить признание, бьют, чтобы
усилить свой авторитет, бьют просто так, для удовольствия. Я чудом избежал этого, в
первую очередь из-за внимания прессы к моему делу, хотя у арестовывавших меня
милиционеров явно чесались руки. В КПЗ в одной камере со мной сидел человек,
которого обвиняли в краже, после пыток он не мог толком стоять и сидеть. Если побои —
обычное дело, то об оскорблениях и угрозах говорить не приходится, они так же
обыденны, как дыхание. Человек, погрузившийся в эту систему, начинает воспринимать
их как нечто само собой разумеющееся. Вместо того, чтобы помочь оступившемуся
исправиться, ресоциализировать его, человека, часто невиновного, наполняют страхом и
ненавистью. Общество само создаёт себе врагов.
После КПЗ был ИВС, где охрана ради своего удовольствия заставляет заключенных в
ботинках без шнурков на скорость бегать по коридору.
Потом — СИЗО, где из кранов течёт только ледяная вода, из медикаментов дают лишь
аспирин, которого не хватает, где 35 человек вынуждены ютиться на 20 спальных местах,
а в передачах, несмотря на официальные правила, запрещены даже книги. Там у меня был
вполне
реальный шанс умереть от кровопотери (из-за сильных многочасовых
кровотечений из носа) и от пневмонии, так что, если бы не помощь сокамерников и не
активная кампания поддержки на воле – я сейчас не писал бы Вам это письмо, а догнивал
бы на кладбище.
18-го декабря меня выпустили под поручительство. Паспорт мне, вопреки всем законам,
не отдали, аргументируя это тем, что «я могу уехать в свою Германию». Разумеется, я не
хочу сейчас уезжать в Германию, напротив, я, гражданин Украины, хочу остаться в своей
стране, чтобы доказать свою невиновность, добиться наказания тех, из-за кого я истекал
кровью и выплёвывал лёгкие, и, главное, как-то помочь тем тысячам, которые прямо
сейчас находятся в аду украинской тюрьмы.
4-го января Печерский районный суд признал доводы защиты и решил вернуть дело на
дорасследование, слишком уж вопиющими были нарушения, допущенные в ходе
следствия. Но прокурор, передававший дело в суд, подал апелляцию, поскольку под
вопрос ставилась его компетентность.
Апелляционный суд решил пощадить карьеры прокурора и следователя, и дело опять
вернулось на рассмотрение. Все аргументы защиты о том, что адвокат не допускалась к
делу, а мне и моему отцу постоянно лгали и угрожали, пытаясь выманить побольше
денег, были признаны незначительными. Навязанный следователем адвокат Сергей
Бочаров, от чьих услуг я настойчиво отказывался начиная с 30-го ноября, даже подал
жалобу на моего защитника Зою Карповну Шевченко, обвиняя её в нарушении
профессиональной этики, поскольку выбранная нами линия защиты угрожает его
репутации. Но Сергей Бочаров сам замарал свою репутацию, когда помогал упрятать
меня за решетку. Уже после того, как я вышел на свободу под поручительство, он звонил
моему отцу и предлагал за деньги изменить меру пресечения на подписку о невыезде..
Мало того, что он предлагал нарушить закон и дать взятку, он ещё и лгал нам — если бы
Бочаров действительно вёл переговоры о моём освобождении, то знал бы, что я на воле.
Виктор Фёдорович, евроинтеграция начинается не с экономики и не с раскрытия границ.
Она начинается с уважения к людям, к их базовым правам и потребностям. Она
начинается со справедливости. Моё дело активно обсуждается в том числе и за рубежом,
были публикации в немецких и американских газетах и блогах, готовится радиопередача.
И я очень надеюсь, что в итоге наши иностранные друзья смогут убедиться в том, что
справедливость в Украине всё-таки возможна. Сейчас дело затягивают, в надежде, что
огласка утихнет, и на мне можно будет вволю отыграться, не привлекая излишнего
внимания. Я имею основания опасаться того, что милиционеры из Печерского РУВД
«найдут у меня наркотики», обещанные следователем ещё в ноябре, или же что мне
предложат повторно изменить меру пресечения и отправят обратно в СИЗО. И вряд ли я
выйду оттуда во второй раз.
Уверяю Вас, живой я гораздо полезнее для Украины, чем мёртвый.
Демократической власти нужно гражданское общество, ей нужны недовольные,
указывающие на отдельные недостатки и призывающие к изменениям. На этом и
строилась и стоит современная Европа. И, как я уже говорил выше, демократической
власти нужна справедливость.
Я не юрист и не политик, и не могу предложить Вам проект реформы
правоохранительных органов. Но, как непосредственный участник процесса, могу
сказать, что всю эту систему нужно менять снизу доверху. Не министры и генералы
унижают и избивают людей, а рядовой состав. Нужно пересмотреть подход к подбору
милицейских кадров, разорвать круговую поруку, при которой следствие, прокуратура и
суды покрывают друг друга.
Нужно изменить условия жизни заключенных, и мы увидим спад уровня преступности.
Человек начинает ощущать уважение к социуму только лишь тогда, когда видит уважение
к себе, а не наоборот.
Разрешите нам уважать свою страну, Виктор Фёдорович.
С уважением, Александр Володарский.