Кому выгодны высокие цены на нефть?

Ж. «МИРОВАЯ ЭНЕРГЕТИКА»
СОДЕРЖАНИЕ НОМЕРА - ИЮЛЬ 2006, №7
Бушуев В.В.
КОМУ ВЫГОДНЫ ВЫСОКИЕ ЦЕНЫ НА НЕФТЬ?
Мировые цены на нефть — одна из проблем, связанных с глобальной энергетической
безопасностью. А в более широком плане — еще и неустойчивая конъюнктура мирового рынка
нефти.
Ксожалению, очень распространено мнение, которое все сводит к
небалансу растущего спроса и ограниченного предложения. На мой
взгляд, это не так. Действительно, появившееся в последнее время
дополнительное предложение со стороны производителей почему-то не
вызвало увеличения спроса у потребителей. Это касается и
высвобождения нефти из резервов США, и предложений ОПЕК по
увеличению поставок, и других предложений по наращиванию добычи.
Поэтому и сегодня, и на перспективу не существует стратегических
предпосылок в отношении небаланса спроса и предложения из-за
дефицита нефти.
конфликтов (прежде всего американская «Буря в пустыне»).
Тогда что же является причиной
сегодняшних и, возможно, будущих
колебаний в конъюнктуре мирового
нефтяного рынка? Мы попытались
провести анализ влияния различных
факторов на нефтяные цены. На
рис. 1 представлена динамика
изменения стоимости американской
WTI, в том числе приведенной к
ценам 2000 г. Если посмотреть на
последнюю, становится видно, что
сегодня повторяется динамика цен
конца 70-х годов прошлого века, но
на принципиально новой основе.
Тогда цены изменялись из-за
введения странами Персидского
залива нефтяного эмбарго (в
продолжение ирано-иракской
войны) и последующей его отмены
или из-за чисто военных
После 1985—1989 гг. на них оказывали воздействие уже чисто экономические факторы. То есть
последние пришли на смену ресурсным факторам. Сегодня цены на нефть складываются из двух
составляющих: издержек на добычу (которые объективно растут — эпоха дешевой нефти
закончилась) — 50% и поведения игроков на биржах — тоже 50%. Второй фактор потому так
весом, что цены формируются не путем физических поставок, а по итогам биржевой торговли
фьючерсами.
Кроме того, на рынок пришли непрофессиональные игроки со своими свободными финансовыми
средствами, и сегодня на нем торгуется фьючерсов в сотню раз больше, чем имеется объемов
реальных сделок. Эти игроки панически боятся различных слухов и реагируют на них, спонтанно
вкладывая деньги в приобретение фьючерсов или же спонтанно продавая их. Три обстоятельства
определяют поведение игроков: растущий спрос на энергоносители стран АТР, тенденция
повышения цен на нефть (поэтому инвестиции игроков в долгосрочные фьючерсы должны
оказаться выгодными) и третий фактор — цикличность, которому до последнего времени не
уделялось достойного внимания.
В мировой экономике и
соответственно в конъюнктуре цен на
нефть действуют циклы: долго- и
краткосрочные, в том числе и
естественные. На рис. 2 приведено
соотношение между ценами на нефть
и показателями деловой активности
(биржевыми индексами) во Франции
(CAC 40), Великобритании (FTSE 100)
и Германии (DAX). Очевидно, что в
последние два-три года
экономические показатели развития
идут синхронно с ростом цен на
нефть. Поэтому последние не только
не останавливают развитие стран
Европы, но и, наоборот, стимулируют
их экономики. То же происходит и в
США начиная с 2005 г. Это
парадоксальный вывод, но он
подкрепляется целым рядом
дополнительных данных. Например, сегодня товарооборот между странами Европы и странами —
экспортерами нефти растет прежде всего в пользу первых, то есть экспортеров промышленных
товаров. Аналогичная ситуация сложилась в торговле между США и Канадой, между Германией и
Россией.
То есть высокие цены на нефть выгодны не только экспортерам, но в не меньшей и даже,
возможно, в большей степени импортерам.
К естественным циклам в первую
очередь относятся периоды солнечной
активности, прежде всего 12-летние
(рис. 3). Можно утверждать, что они
воздействуют на общество, возбуждая
его и проявляя накопленную энергию
в экстремальные периоды времени.
Действительно, 4 из 5 мировых
конфликтов возникали на пике
солнечной активности. Поэтому не
учитывать эти циклы внешнего
воздействия недопустимо: они во
многом определяют долгосрочные
тренды и в политике, и в экономике, а
по нашим данным, и волатильность
конъюнктуры на мировом нефтяном
рынке.
Мы попытались дать прогноз мировых
нефтяных цен исходя из того, что
определяющей для них является
волатильность, обусловленная рядом
естественных циклов различной
периодичности. Чисто статистическая
обработка данных за 35—40 лет дала
следующий результат (рис. 4):
период всплеска цен заканчивается.
К концу 2006 г. они, скорее всего,
начнут падать. Правда,
спрогнозировать глубину этого
падения к 2009—2010 гг. мы пока не
беремся. В то же время по нашей
модели в 2002—2003 гг. был
спрогнозирован предстоящий всплеск
цен, до 45—50 долл.
Действительность, как известно,
превзошла наш прогноз.
Мы попытались использовать еще одну
модель для прогноза динамики цен.
Это так называемые волны Элиота —
модель анализа фондовых рынков.
Согласно этой модели любой
периодический процесс имеет две
стадии: короткую (первые 3—4 года) и
длинную стадию (5—7 лет). На каждой
стадии существуют 3 повышающие и 2
понижающие волны, с некоторой
коррекцией в обратную сторону
(рис.5). На основе этой модели
динамика цен (с декабря 1998 г.)
выглядит следующим образом (рис. 6).
Опять мы сделали вывод: все
тенденции на повышение цен себя
исчерпали. И к концу 2006 г. начнется
то ли коррекция прежней
повышающей волны, то ли наступит
новая понижающая волна. Но главное
для нас уже очевидно, что спад
наступит обязательно.
Мы задавались и другим вопросом:
какое повышение нефтяных цен могут
выдержать экономики различных
стран. И оказалось, что снижение
спроса на нефть и нефтепродукты
может произойти по достижении
следующих пороговых значений: для
США — при ценах в 100—120
долл./барр., для Европы — 80—90
долл. и Китая — 140 долл. и выше.
Другое дело, что более высокие пороги могут быть и не достигнуты, по крайней мере в обозримой
перспективе.
В то же время справедливые цены для экспортеров мы оцениваем так: для России — 60 долл., для
стран — членов ОПЕК — 70 долл. И от последних недавно последовало заявление о том, что 70
долл. для них являются оптимумом: более высокие значения приведут к снижению спроса на нефть
и нефтепродукты. Для России цены выше 60 долл., по нашему мнению, приведут к стагнации
экономики.
Все эти обстоятельства делают весьма актуальным продолжение энергетического диалога между
Россией и Западом. Оно позволило бы в том числе согласовать взаимно приемлемые цены. А для
обеспечения стабильности на мировых нефтяных рынках необходима прежде всего
транспарентность цен. Сегодня никто не знает, как они формируются. Как уже упоминалось,
половина стоимости нефти образуется за счет спекулятивных игр на бирже. Конечно же,
необходимо диверсифицировать поставки и рынки сбыта. А также диверсифицировать
энергоносители, это могло бы снизить ажиотаж вокруг будущих цен на нефть.
Нам представляется очень важным создание (или увеличение, если они уже существуют) резервов
нефти как для стран-производителей, так и для стран-потребителей, для того чтобы снизить
ажиотажный спрос. Кроме того, на наш взгляд, существует такая действенная мера, как
диверсификация биржевых площадок. Сегодня цены на нефть определяются на Лондонской бирже
(торговля Brent, доля этой марки в мировом торговле не превышает 10—12%) и следом на НьюЙоркской. Увеличение числа торговых площадок приведет к конкуренции между различными
марками нефти и позволит стабилизировать цены на них.
И, конечно, чрезвычайно важны государственные меры нормативного характера и государственные
же импульсы по обеспечению стабильных нефтяных цен. Поведение игроков на биржах сегодня
регулируется явно недостаточно.
На наш взгляд, подобная политика согласования (скорее всего, более сложная, чем согласование
доступа к ресурсам и розничным рынкам) является важнейшей задачей энергетического диалога
России и ЕС, России и США в рамках G8.
Виталий БУШУЕВ, директор Института энергетической стратегии, д.т.н., профессор
НЕ КИЛОВАТТОМ ЕДИНЫМ
В традиционном представлении энергоемкость экономики — это киловатт¬часы или тонны нефтяного
эквивалента, поделенные на конечный результат (ВВП). А энергоэффективность — обратная величина.
Мы предлагаем другую, стоимостную оценку — отношение результата (ВВП) к стоимости
использованных ресурсов.
Знергетика как киловатт-часы, кубометры газа, тонны угля и
нефти и энергетика как главная движущая сила развития
цивилизации — далеко не одно и то же. Потенциалом
развития являются не только топливно-энергетические
ресурсы, но и социальный, человеческий и экологический
капитал как составляющие национального богатства страны.
Совокупная капитализация России, по нашим оценкам, 150
трлн долл., из которых все природные ресурсы (запасы недр,
вода, воздух, ландшафт) равняются одной трети, а
собственно топливно-энергетические ресурсы — лишь 10%
стоимости национального богатства.
Стоимость всех нефтегазовых ресурсов страны, если их мгновенно реализовать и поделить на душу
населения, составит не более цены однокомнатной квартиры, то есть 60—70 тыс. долл. Но львиная
доля принадлежит человеческому капиталу и социальному, как потенциалу, связанному с
организацией общества.
Заглядывая в будущее, следует воспринимать энергетику как систему преобразования всех
потенциальных ресурсов в конкретную полезную работу. В этом случае мы имеем полное право
говорить и об энергии труда, и об энергии социальной, так как они формируют тот самый
технологический, общественно значимый ресурс — капитал, который потом используется для работы.
Энергетический процесс — это производство полезной работы по схеме «затраты — выпуск»,
реализация потенциала, превращение ресурса в конечный результат — национальное богатство,
который является одновременно и источником развития, и его целью. При этом становится очевидно,
что вкладываться в первую очередь надо в развитие человеческого капитала, в интеллектуальное
развитие нации. Важно помнить, что огромным потенциалом обладает и социальная организация
общества.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ: ЗАТРАТЫ — КАПИТАЛ
Такой общий подход позволяет более обоснованно подойти к понятию эффективности, под которой мы
понимаем отношение результата к использованным ресурсам. Результат — это совокупный капитал,
способный производить работу, а затраты — тот природный ресурс, который использовали в качестве
изначального нашего достояния. Проблема эффективности сводится не столько к сокращению
издержек природного ресурса, сколько к наращиванию конечного результата. Он должен
увеличиваться быстрее и объемнее, чем затраты исходного природного ресурса.
Поэтому экономической оценкой
энергоэффективности мы называем
отношение стоимости конечного результата
к стоимости (не физическим объемам!)
использованных ресурсов. То есть это
отношение не рублей или долларов ВВП к
киловатт-часам или тоннам нефти, а
отношение полученного капитала (в
рублях) к стоимостному показателю затрат
(в рублях же). Этот показатель, в широком
смысле характеризующий использование
энергетических ресурсов, демонстрирует,
какая страна более динамично развивается,
а какая проедает свое национальное
богатство. Россия страна богатая, а народ
живет бедно. Отчасти это связано с тем, что
мы зациклились на ресурсе, потенциале, а не на том, как он используется.
В экономике часто говорят о производительности труда, о выработке на одного работника, хотя
говорить надо совсем о другом — выработке на рубль затраченных средств, на рубль зарплаты. Вот
здесь наш подход аналогичен — мы говорим о результатах на рубль затрат энергии, использованной
для получения этого результата. В таком случае любопытно сравнить российскую действительность с
ситуацией в мире.
Эффективность — это отношение числителя к знаменателю, результата к затратам. Весь мир
увеличивает эффективность преимущественно за счет наращивания числителя. Мы же пока пребываем
в убеждении, что ресурсов много, и они автоматически приведут нас к хорошей жизни.
Если говорить о количественных оценках, то эффект вроде бы есть — наша стоимостная оценка не
хуже, чем в других странах. Но это только потому, что стоимость использованных ресурсов у нас в
отличие от других стран низкая, и при достижении одинакового результата мы имеем более
выраженный эффект. На самом же деле мир увеличивает числитель, а мы боремся со знаменателем.
Это порочный путь, потому что он не позволяет достичь эффективности как конечного результата
деятельности.
Ответственно заявляю, что в России проблема энергосбережения — не самая главная. Нам надо
заниматься в первую очередь не экономией энергии, а добиваться развития страны за счет
эффективного использования ресурсов. Но развития в тех направлениях, где эффект получим более
значимый.
Поставляя на экспорт нефть, мы продаем ее по оптовой цене, тогда как основной доход достигается от
реализации этого сырья в виде переработанных энергетических товаров и розничной их продажи.
Пока же мы поддерживаем чужие экономики.
КОМУ ВЫГОДНЫ ВЫСОКИЕ ЦЕНЫ?
Анализируя конъюнктуру мировых цен на нефть, мы совершенно неожиданно обнаружили, что чем
выше цена на энергоресурсы, тем это выгоднее не только экспортерам, но и импортерам!
Парадокс объясняется просто. Мы поставляем ресурсы, например, в Германию, а Канада — в США. При
высоких ценах на ресурсы Штаты реанимируют все свои малоэффективные месторождения, создавая
дополнительные рабочие места. В такой ситуации экономика развивается, во-первых, за счет более
широкого использования рабочих мест и человеческого потенциала. Во-вторых, и это главное, деньги,
которые американцы заплатили канадцам за ресурсы, возвращаются в ту же самую Америку в виде
запроса на промышленные товары, стоимость которых куда выше стоимости ресурсов.
То же и в отношениях России и ЕС, экономика которого развивается синхронно с ростом мировых цен
на нефть. Как видим, чем больше цена, тем выше запрос на развитие производства. Даже самая
заоблачная цена оборачивается еще более высоким конечным результатом за счет развитого
перерабатывающего сектора.
РАСТЕТ ИЛИ ПАДАЕТ ЭНЕРГОЭФФЕКТИВНОСТЬ?
В последние 3—4 года и в России, и в мире поднялись цены на ресурсы. Но если в других странах это
привело к адекватному или даже большему приросту ВВП (не в процентах, а в абсолютных
показателях), то у нас прирост оказался куда скромнее. Наша эффективность при таких высоких
ценах не растет, а только падает. Это покажется парадоксальным, если вспомнить, что физическая
энергоемкость упала на 20% против намеченных 12. Однако красивый процент относится к издержкам
производства, а не к результатам конечной деятельности. Энергоемкость действительно падает, но
еще круче уменьшается и эффективность при росте цен.
Но, может быть, коли так неважно у нас получается, действительно разумнее продавать сырье на
Запад, который поставит нам бензин и прочие конечные продукты? На первый взгляд это выгодно, но
неминуемо будет означать все большее отставание от партнеров. Вот почему надо выбирать: либо
жить чуть-чуть лучше, чем живем сейчас, либо нащупать точки роста, которые за счет наших ресурсов
позволят получать результат, обладающий более высокой ценностью, чем те товары первого передела,
которыми мы сегодня себя ограничиваем.
ДВИГАТЕЛЬ — ИНТЕЛЛЕКТ
Пока мы в состоянии продавать только нефть и газ. Необходимо разумно использовать этот капитал
для инновационного развития промышленности, ориентированной на сам ТЭК. Потому что у
последнего есть заказы, и они могут быть обеспечены за счет наукоемких производств. Тем самым ТЭК
создает стимулы к их дальнейшему развитию.
Повышение энергоэффективности — это переход России на путь ресурсно-инновационного развития,
когда в процессе производства природные ресурсы будут все больше трансформироваться в другие
инновационные составляющие капитала (новые технологии, знания, человеческий и
интеллектуальный потенциал).
Подводя черту, хочу выделить три тезиса.
1. Мы обязаны осознать, что энергия никогда не бывает энергией одного качества. На смену
малоценной (то есть сырью) должна приходить энергия более высокого качества — умственного труда,
технологической и социальной организации. Именно это, а не киловатт-часы и тонны является
источником развития.
2. Стоимостная оценка показывает, за счет чего можно получить более значимый конечный результат.
Стратегия энергоэффективного развития заключается не в уменьшении знаменателя, то есть не в
чистом энергосбережении, а в увеличении конечного результата. Проиллюстрирую примером.
Однажды на конференции по энергосбережению в Норвегии я позволил себе заметить, что негоже на
такой встрече белым днем освещать зал электрическими лампами, демонстрируя расточительство. Мне
возразили: это же красиво! То есть красота как ценность конечного результата более значима, чем
незначительный перерасход киловатт-часов. А у нас примитивный подход — если энергосбережение,
значит, все лампочки погасили и сидим в полутьме.
На самом деле надо не уменьшать объемы используемых ресурсов, а может быть, даже несколько
увеличивать, если конечный результат в виде материальных ли благ, интеллектуальных, духовных
растет еще быстрее.
3. Россия в современном мире должна найти для себя достойную нишу. Не кичиться своим
потенциальным богатством, а подумать над тем, за счет какой деятельности, какой организации
производства мы можем наш результат сделать более значимым, сумев реализовать достигнутое как
внутри страны, так и на мировых рынках.
К сожалению, такие «точки роста» в масштабах страны пока не определены, а по большому счету
такой задачи пока никто и не ставит.
Виталий БУШУЕВ, директор Института энергетической стратегии, д.т.н., профессор