Средства массовой информации

Д.В.Туманов (Казань)
Информационное общество в условиях глобализации
Последнее десятилетие XX века аккумулирует в себе череду значительных,
хотя и весьма противоречивых изменений. Как справедливо заметил
британский исследователь Колин Спаркс: «Простор для человеческого
воображения, для социальной теории, которая его отображает, и для наших
представлений о средствах массовой информации сократился драматически»
[1]. Динамичные процессы глобализации информационного пространства
затронули практически все страны мира, как развитые, так и те, что стоят перед
острейшими
проблемами
перестройки
экономических
и
политических
отношений.
Современная информационная среда – продукт массового общества, в
котором преобладают массовая культура и коммуникация, а их становление, в
свою очередь, во многом обязано распространению СМИ. Массовое общество
возникает в странах, вступивших в конце XIX – начале XX веков на путь
модернизации, то есть форсированного развития промышленного сектора
экономики.
Индустриальное
(конвейерное)
производство
автоматически
рождает новый тип потребителя, непохожего на человека предшествующих
эпох.
Информационное общество как научное понятие до сих пор не имеет
единого, признанного большинством исследователей определения. Однако нет
никаких сомнений, что информационная среда – это не только набор новейших
технических приспособлений для передачи информации. Прежде всего, – это
знаковая среда, особый мир всевозможных смыслов. Более того, в век
информационных
технологий
символическая
картина
мира
зачастую
отодвигает на второй план реальность физическую. Для потребителя «более
настоящими» являются фантомные телевизионные образы или газетные
интерпретации бытия, нежели само бытие. Поэтому в современной науке
возникает
определение
информационного
общества
как
виртуальной
реальности, где инфосреда – это антимир, область псевдобытия.
Информационная революция, базирующаяся на соединении компьютера с
телекоммуникационными сетями, коренным образом преобразует человеческое
бытие. Она сжимает время и пространство, открывает границы, позволяет
устанавливать контакты в любой точке земного шара. Она превращает
индивидов в граждан мира.
Появление термина «глобализация» связывают с именем американского
социолога Роланда Робертсона, который в 1983 году включил его в название
статьи, в 1985 дал толкование этому понятию, а в 1992 году выпустил книгу
под названием «Глобализация». Как понятие, глобализация у него относится к
сжатию мира и интенсификации мирового сознания как единого целого: к
конкретной глобальной взаимозависимости и осознанию глобального целого в
XX веке. По мнению ученого, это процесс всевозрастающего воздействия на
социальную
действительность
отдельных
стран
различных
факторов
международного значения: экономических и политических связей, культурного
и информационного обмена и т.п. Другими словами, глобализация – это серия
эмпирически фиксируемых измерений, разнородных, но объединяемых логикой
превращения мира в единое целое [2].
Таким образом, глобализация – это совершенно новый мир, который
наступает на нас с различной скоростью, наступает в различном темпе,
наступает по всем направлениям, которые существуют.
Согласно анализу глобализационных реалий на Западе и в России, ученые
склоняются к мысли, что наша страна, несмотря на все упреки, которые ей
адресуются, проявляет в своей социальной структуре, – в своей культуре,
политике,
экономике,
–
больше
черт
нового
постсовременного
глобализационного мира, чем развитые демократические общества Западной
Европы и США. Это происходит потому, что социальная структура России,
вследствие тех изменений, которые происходили на протяжении всех 1990-х
годов, ослаблена, и сопротивление страны новым парадигмам, движениям,
направлениям не столь существенно, сколь на Западе, где значимо ощущаются
исторические традиции XX века.
Идея глобализации состоит во всеохватности и комплексности изменений.
Дестабилизация многими, особенно в России, воспринимается со знаком
«минус», – глобализация утверждает, что так будет всегда. Перетекание одних
структур в другие касается всего, – все находится в состоянии движения:
перетекающая
цивилизация
во
всех
своих
формах.
Все
изменения
взаимодействуют друг с другом. Происходит гибридизация культурного и
информационного пространства. Гибриды, как искусственные соединения,
создающие новую конструкцию и сохраняющие при этом наиболее яркие,
необходимые черты компонентов, очень неустойчивы, они редко сохраняют
через поколение свои гибридные качества. Информационная гибридизация –
это искусственное создание неких новых, заполняющих информационное
пространство конструкций, феноменов, связанное с соединением ярких
компонентов того, что существовало прежде. Все это обладает быстрым
периодом полураспада, все новейшие соединения – и в виде сообществ, и в
виде носителей, и в виде приемов – почти тут же распадаются.
Первая реакция всякого человека – неприятие такого гибрида, оценка его
как вульгаризации. Между тем, это и есть процесс эволюции. Процесс
гибридизации захватывает то, что называется сферой гиперреальности –
совершенно новой реальности, создаваемой, в том числе, средствами массовой
информации.
Когда-то мы полагали, что средства массовой информации есть отражение
нашего мира, рефлективный взгляд общества на само себя, зеркало, в которое
мы смотримся. В процессе глобализации средства массовой информации
превращаются в самостоятельную реальность. Они уже формируют жесткую
реальность: жесткий мир начинает существовать для телевидения, для печати,
для паблик рилейшенз. Все, так называемые содержательные программы,
настраиваются на то, что в первую очередь должны зазвучать в виртуальном
мире средств массовой информации.
Формирование
нового
состояния
информационного
пространства
вплотную связано с расширением приемов монтажа образов и с феноменом
пространственно-временного сжатия. Информации становится все больше и
больше, что значительно осложняет возможности ее понимания, что, в свою
очередь, порождает ситуацию одновременного существования множества
кодов, которые не объединены единым метакодом. Особенно ярко это
проявляется в сфере коммерческой телевизионной культуры. Насыщение
повседневности бесконечной серией симуляций приводит к формированию
своеобразной гиперреальности. Информационное пространство сегодняшнего
дня – своего рода нестабильная, эстетизированная галлюцинация реальности,
спектакль образов, потерявших изначальный смысл.
Люди узнают эту реальность посредством контакта с электронными
средствами массовой информации: объекты становятся реальными только в том
случае, если они будут показаны по телевидению или запущены в пространство
Интернета. Реальность трансформируется массовыми коммуникациями и
становится специфическим средством, декорацией той или иной идеи,
призванной оказать влияние на людей.
Другая
сторона
медали,
называемой
глобализация,
приоткрыта
в
выступлениях антиглобалистов и значительно реже становится достоянием
широкой
общественности.
Неограниченному
оптимизму
относительно
потенциальных обещаний противостоят предостережения тех, кто видит в
необузданном приливе глобальной связи подлинные угрозы автономии и
жизнеспособности культур не только более слабых, зависимых обществ
«третьего» мира, но и ряда передовых мировых обществ, определенных
критиками как рискованно ранимых к телевизионной и кинопродукции США.
По сути – это и есть информационный империализм, скрывающийся за теорией
свободного
потока
информации,
рассматривающей
процессы
коммерциализации СМИ и превращения создаваемых потоков новостей в
товар, распространяющийся по принципам свободной рыночной торговли.
Телевидение больше не может быть рассматриваемо как простой
наблюдатель и информатор, – оно становится неотъемлемой частью
отражаемой действительности, что само по себе уже оспаривает один из
центральных
принципов
западной
журналистики,
постулирующий,
что
средства информации должны быть вне предмета их сообщения, если хотят
сохранить объективность, беспристрастность и нейтралитет. СМИ должны
наблюдать факты, события, процессы и связывать их со зрителями как будто из
перспективы, они всего лишь, по определению американских теоретиков СМИ,
«глаз Бога». Однако эта норма обособленности рассыпается при первом же
столкновении с реальностью: журналисты не могут высвободиться из
социального контекста, – всюду, где они появляются, они неизбежно
становятся частью той окружающей среды, которую они наблюдают, и того
события, о котором сообщают.
В условиях информационной глобализации роль, которую средства
массовой информации играют в моделировании международных отношений,
многократно усиливается. Это особенно заметно во время социальнополитических волнений и международных кризисов. Способность электронных
СМИ информировать о событии в момент его свершения может иметь прямые
последствия в направленности его развития, поскольку последовательная
«глобальная реклама», данная событию реальным телевидением, влияет на
поведение всех его участников.
Глобальные СМИ имеют своеобразную монополию на конструирование
мирового общественного мнения, формирование повестки дня и оценки
важности свершающихся или намеченных событий. «Электронные средства
общения,
–
пишет
исследователь
проблем
социально-культурного
и
психологического воздействия средств массовой коммуникации на глобальную
аудиторию Валерий Терин, – изо дня в день воспроизводят все более
уплотняющуюся информационную оболочку планеты, в которую человечество
оказывается «упакованным» как в контейнер, – и контейнер этот каждый день
воздействует на население всей Земли, являясь посредником при решении
общественно-значимых задач» [3].
Глобализация всюду расставляет свои акценты. И быть может потому, по
мнению критиков глобализации, «в постиндустриальный информационный век
люди, исходя из того, что обеспечение полного доступа к любой информации
может оказаться возможным, начинают все чаще спрашивать себя, а будет ли
это еще и желательным» [4].
Постоянно ведущаяся идеологизация общества, при которой идет активное
производство мифов, настораживает исследователей, ориентированных на
гуманистические ценности и деидеологизацию массового сознания.
Лидеры промышленно развитых государств и правительств впервые забили
тревогу по поводу отрицательных сторон информатизации в июле 2000 года,
собравшись на Окинаве (Япония) на встречу «Большой восьмерки». Уже в
сентябре того же года в нью-йоркской штаб-квартире ООН для обсуждения
информациологических
проблем,
поднятых
на
Окинаве,
на
«Саммит
тысячелетия» собрались сто восемьдесят семь глав государств и правительств
мира.
Среди
поднятых
проблем
ведущей
была
названа
растущая
дифференциация потребителей информации на бедных и богатых: «Существует
вероятность появления нового опасного разрыва в уровнях грамотности в
результате
образования
все
большей
неравномерности
в
доступе
к
возможностям, предоставляемым новыми технологиями коммуникации и
информации» [5].
В проекте постановления Всемирного информациологического форума
также отмечается, что лишь «понимание фундаментального принципа
информационного единства природы и информациологического принципа
взаимодействия людей, понимание информационного единства общественносоциальных процессов и процессов самоинформациогенезиса Вселенной
позволит
решить
глобально-космические
задачи
обеспечения
информациологической безопасности государств и народов, глобализации
СМИ, экономики, науки, культуры, медицины, образования и развития
информациологических ресурсов и технологий» [6].
Такое понимание информации как всеобще-единой сущности природы,
общества и Вселенной, как универсального начала всех начал в природе и в
обществе, первичного по отношению к материи, опирается на религиозные
идеи, вводившиеся Маршаллом Маклюэном в свои исследования. Его
понимание
«глобальной
деревни»
как
постоянно
становящегося,
незавершенного, чреватого ущербностью и злом бытия, апокалиптические
оттенки в ее изображении, телеологизм всей его исторической концепции
сродни современному католицизму. Полагая, что человечество совершает
переход от статического понимания действительности к динамическому и
эволютивному, и рассматривая роль концепции мистического тела, которая, по
мнению ученого, становится техническим фактом в условиях электроники,
Маршалл Маклюэн следует идеям Пьера Тейяра де Шардена. Этот французский
философ, католический священник и теолог, еще в 1930-х годах писал об
аналогичной «планетизации человека», выделив средства общения как
продолжение человеческого тела.
В своей работе 1946 года «Феномен человека» Пьер Тейяр де Шарден
утверждал, что «благодаря замечательному биологическому событию –
открытию электромагнитных волн – каждый индивид отныне (активно и
пассивно) находится одновременно во всех точках Земли» [7]. В процессе
эволюции человека возникает облекающая земной шар «мыслящая оболочка»,
названная исследователем ноосферой.
Описывая строение ноосферы как информационной среды высшего
разряда, можно выделить в ней следующие структурные компоненты, каждый
из которых на своем уровне также является информационной средой: сознание
каждого отдельного индивида; общественное мнение; средства массовой
информации; информационные супермагистрали; разного рода волны и
излучения, ультра- и инфразвук. Человеческое сознание, как можно увидеть,
несет колоссальную нагрузку, испытывая на себе тяжесть пяти основных
информационных
сред,
Информационный
постоянно
глобализм
преобразуя
проявляется
уже
каждую
сегодня
в
из
них.
образовании
различных межконтинентальных коммуникационных каналов и сетей. В
будущем должен произойти синтез телетрансляционных трансграничных
компьютерных
и
мегаспутниковых
систем
связи,
существенными
ингредиентами которых станут робототехника, голография, стекловолоконная
оптика. Глобализации такого синтеза будет помогать его сопряженность с
дальнейшим освоением космических пространств, солнечных и водных
ресурсов, с развитием суперкорпоративных структур, адекватных требованиям
современных направлений в науке, технике и производстве.
Между
тем,
глобализация
уже
наносит
экономический
удар
по
человечеству. По прогнозам, в наступившем столетии для функционирования
мировой экономики будет достаточно двадцати процентов населения. Пятой
части всех ищущих работу хватит для производства товаров первой
необходимости и предоставления всех дорогостоящих услуг, какие мировое
сообщество сможет себе позволить. Эти двадцать процентов будут активно
участвовать в жизни общества, зарабатывать и потреблять. Комментируя эти
прогнозы, бывший генеральный директор и председатель компании «Sun
Microsystems» Скотт Макнили образно заметил: «Либо ты ешь ленч, либо на
ленч едят тебя» [8]. Это в полной мере относится к сфере информационного
обслуживания планеты.
Современная власть эксплуатирует и угнетает не посредством некоторых
прямых действий, которые могут быть объективно и логически оценены на
основе предполагаемых действий и реально полученных результатов, – она
угнетает, игнорируя, отказываясь вмешиваться, предпринимать действия.
Социальными характеристиками нового общества являются степень
информированности индивидов, доступность информации для различных
социальных групп, эффективность работы служб массовой информации и их
возможности
обратной
связи,
уровень
информационного
образования
населения и охват его информационными технологиями и так далее. В
постиндустриальном
обществе
национальные
информационные
ресурсы
превращаются в самый большой потенциальный источник богатства. Но власть
информации,
а
манипулирование
ее
еще
называют
огромными
инфократией,
массами
людей.
также
Власть
предполагает
человека
над
информацией вместе с тем означает также власть информации над человеком.
Тот, кто владеет ее источниками, каналами доступа к ней, неважно
коммерческими или административными, одновременно владеет и сознанием
людей, использующих эту информацию, их желаниями, помыслами и
потребностями.
И самая большая опасность, которую следует осознать уже сегодня.
Спасибо за внимание!
Примечания
1. Sparks C., Reading A. Communism, Capitalism and the Mass Media. – L.: Sage,
1998. – P.3.
2. Robertson R. Globalization: Social Theory and Global Culture. – L.: Sage, 1992. –
286 p.
3. Терин В.П. Массовая коммуникация: Исследования опыта Запада. – М., 2000.
– С.164.
4. Shawcross W. Murdoch. – NY, 1997. – P.217.
5. Shawcross W. Murdoch. – NY, 1997. – P.217.
6. Информациологические проблемы человечества в XX веке. – М., 2000. –
С.13-14.
7. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. – М., 1967. – С.24.
8. Цит. по: Мартин Г.-П., Шуманн Х. Западня глобализации. – М., 2001. – С.21.