Криминалистическая диагностика при расследовании

Корухов Ю.Г. Криминалистическая диагностика при
расследовании
преступлений.
Научно-практическое
пособие. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1998. - 288 с.
Содержание
Юрий Георгиевич Корухов — доктор юридических наук,
профессор, главный эксперт Российского Федерального центра
судебной экспертизы Министерства юстиции Российской
Федерации, профессор кафедры криминалистики Московского
института Министерства внутренних дел Российской .Федерации,
один из ведущих ученых-криминалистов страны. Под его
руководством подготовлено и защищено около 40 кандидатских и
докторских диссертаций.
Ю. Г. Корухов — автор более 150 опубликованных работ.
Это монографии, учебные и методические пособия, лекции,
научные статьи. Основные работы в области судебной экспертизы
посвящены проблемам трасологии и судебной баллистики,
технической экспертизе документов, общей теории судебной
экспертизы; в области криминалистики — общей и судебной
фотографии, криминалистическим исследованиям в деятельности
правоохранительных
и
правоприменительных
органов,
криминалистической .диагностике. В качестве соавтора Ю. Г.
Корухов принимал участие в создании восьми учебников по
криминалистике.
Книга представляет собой первое в отечественной и зарубежной
юридической литературе фундаментальное исследование большой
комплексной проблемы использования криминалистической диагностики в
следственной и в экспертной практике. В научно-практическом пособии
дается
системное
рассмотрение
всех
основных
аспектов
криминалистической
диагностики:
ее
сущности,
методологии,
диагностических задач, возникающих при раскрытии и расследовании
преступлений, методов и методик их решения.
Для работников следственных органов, суда, адвокатуры, экспертных
учреждений, студентов, аспирантов и преподавателей•юридических вузов и
факультетов, научных работников.
Введение
Рост преступности, сопровождающий глобальные социальноэкономические преобразования нашего общества, побуждает к поиску новых
форм и методов расследования и раскрытия преступлений, к созданию новых
теоретических
разработок
в
науке
криминалистике,
способных
положительно влиять на практику. Одним из основных способов пополнения
научного знания является анализ и обобщение практики. Это позволяет
лучше познать закономерности изучаемых процессов и создать такую
теоретическую модель, которая бы не только отражала изучаемую практику
(следственную, экспертную), но и способствовала бы ее совершенствованию.
В данной работе с указанных позиций рассматривается криминалистическая
диагностика.
Термин "криминалистическая диагностика" был пред-. ложен четверть
века назад1, но оказался невостребованным более десяти лет, пока не привлек
внимание сначала экспертов-криминалистов, а затем научно-практических
работников в области криминалистики. В 1983 г. было опубликовано первое
методическое пособие по криминалистической диагностике2, стали
появляться научные статьи3, сообщения на конференциях4, тематические
сборники5, главы в учебниках криминалистики6.
Термин вошел в монографические исследования, посвященные борьбе
с преступностью7, и практические пособия8.
' См.: Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики // Труды
ВНИИ МВД СССР. Вып. 23. М., 1972.
2 См.: Корухов Ю. Г. Трасологическая диагностика (метод, пособие). М.,
1983. С.75.
3 См.: Орлова В. Ф., Шляхов А. Р. Принципы классификации задач
криминалистической экспертизы // Актуальные проблемы теории судебной
экспертизы- М-, 1984.
* См.: Кирсанов 3. И. Криминалистическое распознавание ^диагностика /./
Тезисы республ. науч. конф. Киев, 1983. s Диагностика при производстве
криминалистических экспертиз / Под ред. В. А. Снеткова /7,Сб. науч. тр.
ВНИИ МВД. М., 1984.
6
См.: Корухов Ю. Г. Главы учебников по криминалистике изд. Академии
МВД СССР—РФ. 1984, 1987, 1995.7 См.: Основы борьбы с организованной преступностью / Под ред. В. С.
Овчинского, В. Е. Эминова, Н. И. Яблокова. М., 1996. С. 397. 8 См.: Зорин Г.
А., Копуцевич В. Е. Введение в экспертно-креативные системы. Гродно,
:
1995. С. 164.
Введение
В результате были определены общая направленность
криминалистической диагностики, допустимость диагностирования
криминальных фактов и ситуаций, .сущность диагностических
экспертных задач, связанных с исследованием объектов и их
отображений. На этом этапе стали очевидными как возможности
криминалистической диагностики, так и необходимость ее применения в
экспертной и следственной практике.
Занимаясь данной проблематикой в течение последних 15 лет, мы
убедились в необходимости системного изложения и обстоятельного
анализа таких категорий криминалистической диагностики, как средства
познания, к которым относятся ее сущность и содержание; используемые
научные методы; возможности диагностики в расследовании
преступлений; соотношение диагностического познания и доказывания.
Иными словами, требовалось на современном этапе развития
криминалистики всесторонне рассмотреть такой важный познавательный
процесс, как криминалистическое диагностирование, с тем чтобы его
внедрение в практику шло не стихийно, а на достаточной теоретической
основе. Дело в том, что диагностика давно уже используется и
экспертами, и следователями, но в значительной мере неосознанно, на
эмпирическом уровне. Вместе с тем диагностика как часть общей теории
познания должна осуществляться- с соблюдением определенных
закономерностей и принципов диагностирования, в форме определенных
логических операций. Универсальность ее как процесса познания
подтверждается внедрением диагностики не только в такие традиционные
области, как медицина и биология, но и в технику, физику, геологию,
психологию и другие науки. Создание криминалистической диагностики
призвано в теоретическом плане пополнить методологию науки
криминалистики, представляющую собой систему ее мировоззренческих
принципов, теоретических концепций, категорий, понятий, методов. В
практическом плане криминалистическая диагностика должна обеспечить
решение экспертных задач и анализ следственных ситуаций путем
изучения свойств и состояния объектов, изменений, происшедших в них в
результате преступного действия^ и выявления на этой основе механизма
совершения преступления в целом или отдельных его фрагментов
(этапов).
По мере своего развития криминалистическая диагностика
способна стать частной криминалистической теорией подобно тому, как
это произошло с идентификацией. Подчеркивая частный характер теории
идентификации,
Введение
Р. С. Белкин и А. И. Винберг одновременно определили и ту нишу,
которую,
по
нашему
мнению,
должна
заполнить
теория
криминалистической
диагностики.
"Теория
криминалистической
идентификации-, — отмечали указанные авторы, — не может быть
признана общей теорией криминалистики, ибо она не охватывает собой
всех задач, решаемых криминалистической наукой. Вне этой теории
остаются, естественно, научные проблемы неидентификационного
характера (выделено нами. —Ю. К.), а их исследование является, как
известно, существенным элементом предмета криминалистики"1.
Изучить криминалистическую диагностику в качестве элемента
предмета криминалистики и части ее методологии — это значит раскрыть
ее сущность и специфику как познавательного процесса, показать, какое
место она занимает в решении общетеоретических проблем и как она
"работает" на практике, каким образом и для решения каких
следственных и экспертных задач она может и должна быть
использована.
Данная работа, являющаяся первым подобным исследованием, не
претендует на исчерпывающее решение проблемы криминалистической
диагностики. Вполне возможно, что некоторые положения удалось лишь
обозначить, а некоторые могли выпасть из поля зрения.
Автор надеется, что общими усилиями ученых и практиков
поставленные вопросы будут решены и криминалистика пополнится
частной теорией криминалистической диагностики, широко реализуемой
в практике расследования и раскрытия преступлений.
1 Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М., 1973. С. 17.
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистической
экспертизе
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
В настоящее время говорить о диагностике, отстаивая ее право на
существование в криминалистике, несколько легче, чем это бьло ранее
(10—15 лет назад). После появления первых обстоятельных работ по
данной проблематике' было опубликовано немало статей2, ей посвящены
отдельные сборники3, диагностика нашла отражение в учебниках для
высших и средних специальных учебных заведений4.
И тем не менее, несмотря на более чем десятилетнее существование
этого терминологического сочетания "криминалистическая диагностика",
до сих пор отсутствуют фундаментальные исследования, которые
претендовали бы на изложение в достаточном объеме сущности и
содержания криминалистической диагностики, ее методологии,
понятийного аппарата и других не менее важных аспектов, крайне
необходимых для целостного восприятия создаваемой частной теории
криминалистической диагностики.
Объяснить такое отставание можно рядом причин, однако главной
из них будет являться то, что до начала восьмидесятых годов диагностике
не уделялось должного внимания. Кроме единственной публикации В. А.
Снеткова, попытавшегося ввести данный термин в оборот
криминалистики5, нам не удалось отыскать иной литературы,
посвященной криминалистической диагностике как таковой.
' См.: Корухов Ю. Г. Трасологическая диагностика. М., 1983. С. 75.
2 См., например: Орлова В. Ф; Шляхова А. Р. Принципы классификации
задач криминалистической экспертизы // Актуальные проблемы теории
судебной экспертизы. М., 1984; Кирсанов 3. И. Криминалистическое
распознавание и диагностика //Тезисы республиканской научной
конференции. Киев, 1983.
3 См.: Диагностика при производстве криминалистических экспертиз /
Под ред. В. А. Снеткова // Сб. науч. тр. ВНИИ МВД. М.» 1984. * См.:
Основы теории криминалистической идентификации и теории
криминалистической диагностики (глава учебника) // Криминалистика.
М., 1984; Криминалистическая идентификация и диагностика, их
сущность и практическое использование в раскрытии и расследовании
преступлений (глава учебника) // Криминалистика. Т. I. М., 1987.С. 58—
81; Основы теории криминалистической диагностики (глава учебника) //
Криминалистика. Т. I. М., 1995. С. 114—130.
s См.: Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики // Труды
ВНИИ МВД СССР. № 23. М„ 1972.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
5
Диагностика должна была появиться в криминалистике и появилась
как метод решения специфических экспертных криминалистических
задач. Однако до того, как это произошло, должно было прийти
понимание того, что положение, сложившееся на тот период в
криминалистической экспертизе, не только не соответствует подлинно
научному подходу, но в значительной мере тормозит его.
На тот период в теории и практике криминалистических
исследований утвердилось деление экспертиз на идентификационные и
неидентификационные. Такое деление, если оно способно отразить
существо экспертиз, призвано обеспечить лучшее понимание их
содержания, определить направленность исследования для каждой из
категорий, помочь в разработке частных теорий. Так именно и произошло
с экспертизами идентификационными. Достаточная определенность цели
и решаемых при идентификации задач (при всей спорности отдельных
производных положений) позволила однозначно определить понятие
идентификационных экспертиз, развивающихся и совершенствующихся
по мере разработки и развития теории криминалистической
идентификации. В итоге появилось немало системных изложений теории
криминалистической идентификации1, в том числе нетрадиционной2
Иное положение сложилось с так называемыми
неидентификационными экспертизами. Не последнюю роль при
этом играло и отсутствие терминологической четкости в наименовании
таких экспертиз. Термин "неидентификационные исследования" слишком
расплывчат, не выражает
сущности этих исследований и по своему смысловому значению
сводится лишь к утверждению противоположного идентификационной
экспертизе понятия, как это справедливо отмечают А. И. Винберг и Н. Т.
Малаховская3. Ставя отсутствие разработанной теории для данного вида
экспертиз в прямую зависимость от несовершенства терминологии, Г. Л.
Грановский отмечал: "Теории неидентификационной экспертизы еще нет.
Нет даже установившегося для нее названия, ибо термин
"неидентификационная экспертиза" указывает только на то, что она чемто отличается от экспертизы идентификационной"4.
' См.; Колдин В. Я. Идентификация и ее роль в установлении истины по
уголовным делам. М., 1969; Сегай М. Я. Методология судебной
идентификации. Киев, 1970 и др.
2 См.: Седова Т. А. Проблемы методологии и практики нетрадиционной
криминалистической идентификации. Л., 1986.
3 См.: Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Судебная экспертология.
Волгоград, 1979. С. 160.
4 Грановский. Г. Л. Основы трасологии. М., 1974. С. 213.
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
В целях определения содержания экспертиз, не связанных с
процессом идентификации, и отражения этого содержания в названии в
криминалистической
литературе
впервые
появляется
термин
"диагностические экспертизы". Однако трактовался этот термин далеко
не однозначно. В работе В. А. Снеткова (1972 г.) диагностика трактуется
как распознавание, при этом автор утверждает, что диагностика и
идентификация, совпадая по целям, различаются "как два особых вида
познавательной деятельности"'.
Затем (в 1974 г.) термин "диагностические исследования" нашел
отражение в работе Г. Л. Грановского2, где автор фактически ставит знак
равенства
между
неидентификационными
исследованиями
и
диагностическими.
Высказанное нами в 1978 г. предложение делить экспертизы в
зависимости
от
форм
устанавливаемых
ими
связей
на
идентификационные, классификационные и диагностические (в том
числе ситуационные)3 получило поддержку и развитие в уже
упоминавшейся работе А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской4.
Пытаясь по традиции рассматривать криминалистические
экспертизы в их делении на идентификационные, а также на
диагностические
и
классификационные,
мы
убедились
в
бесперспективности подобного подхода. Криминалистическая экспертиза
едина, различаются лишь категории задач, решаемых этой экспертизой.
Поэтому речь должна идти не о делении криминалистической экспертизы
на
идентификационную
и
противоположную
ей
—
неидентификационную, а о содержании задач идентификационных,
диагностических, классификационных, возможно, и иных, с четким
определением их сущности и специфики.
Для того чтобы разобраться в сущности этих предложений,
признать или отвергнуть целесообразность и возможность замены
термина
"неидентификационные
исследования"
понятием
"диагностические исследования", необходимо было в первую очередь
проанализировать: что в криминалистической литературе именовалось
"неидентификационными
экспертизами",
каково
содержание
осуществляемых при этом исследований, однородны ли они по своей
природе, способны ли представлять в своей совокупности нечто единое
целое.
1 Снетков В. А. Указ. работа. С. 104. 2
См.: Грановский Г. Л. Там же. С. 212.
3 См.: Корухов Ю. Г. Сущность неидентификационных трасологических
экспертиз // Вопросы современной трасологии. Вып. 36. М., 1978. С. 71—
87.
4 См.: Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Указ. работа. С. 159—160.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
7
Признавая правомерным и целесообразным деление экспертиз на
идентификационные и неидентификационные, многие авторы вместе с
тем высказывали различные точки зрения по поводу сущности тех и
других экспертиз. Так, иногда понятие "идентификационная экспертиза"
трактуют несколько расширительно, отождествляя его С понятием
"криминалистическая экспертиза". А. В. Дулов, по существу, ставит знак
равенства между приведенными понятиями, когда он пишет: "...
Криминалистическая экспертиза является идентификационной. Именно
это определяет ее место в системе других видов судебной экспертизы"1.
Подобную точку зрения отстаивает и А. Н. Эртевциан, утверждая, что
"криминалистическая экспертиза есть экспертное исследование,
проводимое по поручению органов дознания, следователя или суда с
целью установления тождества объекта исследования, причинно
связанного с событием преступления, и основанное на сравнительном
изучении не менее двух объектов (исследуемого и экспериментального),
находящихся в относительном соотношении по времени и условиям их
образования"2.
Таким образом, идентификация становилась основополагающим
фактором деления экспертиз на криминалистические и все остальные, что
нельзя было признать правильным.
Криминалистическая идентификация является лишь одним из
методов, используемых при производстве криминалистических
экспертиз. При всей важности и ценности этого метода, как и
теоретических основ криминалистической идентификации, одного лишь
элемента оказывается недостаточно для утверждения о равенстве понятий
"криминалистическая экспертиза" и "идентификационная экспертиза".
Придерживаясь подобного тезиса, Н. В. Терзиев отмечал:
"Идентификационная часть является предметом криминалистической
экспертизы, но далеко не единственным. При криминалистических
экспертизах нередко разрешаются вопросы о механизме и условиях
образования следов, о выявлении невидимого и т. д. (о способе взлома,
дистанции выстрела, направлении и скорости движения транспорта,
наличии подделки в документе, давности возникновения следов и др.)"3.
1 Дулов Л- В. Разграничение пределов использования
криминалистической техники следователем и экспертом // Вопросы
судебной экспертизы. Л,, 1960. С. 81.
2 Эртевциан А. Н. Основные вопросы теории и практики
криминалистической экспертизы. Автореф. дисс. к. ю. н. Л., 1961.
3 Терзиев Н. В. Идентификация и определение родовой (групповой)
принадлежности. М., 1961. С. 13.
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
Соглашаясь в принципе с подобным высказыванием, нельзя не
отметить ошибочности одной из посылок. Идентификация не является
предметом экспертизы. Она может выступать при экспертном
исследовании в качестве его задачи или метода. Предмет экспертизы —
понятие комплексное. При определении предмета любого исследования,
в том числе и криминалистической экспертизы, исходят из
общепринятого философского понятия предмета познания'. С указанных
позиций предмет криминалистической экспертизы предопределяется
объектами этих исследований, задачами, требующими решения,
применяемыми методами исследования и условиями, в которых
осуществляются эти исследования. Лишь такой системный подход к
изучению взаимосвязанных элементов может способствовать познанию
закономерностей, объединяющих в единый класс криминалистические
экспертизы2.
Таким образом, попытки свести всю криминалистическую
экспертизу только к решению идентификационных задач (Эртевциан А.
Н.) или трактовка идентификации как предмета экспертизы искажали
перспективу развития криминалистической экспертизы. При подобных
утверждениях оказывались исключенными из содержания понятия
предмета такие важные элементы, как объекты исследования, задачи
исследования, методы исследования, условия (формы) проведения
исследования.
Вовремя обратив на это внимание и исправив складывающееся
положение, криминалистика и теория криминалистической экспертизы
обогатились в последующие годы большим количеством работ,
посвященных каждому из элементов предмета экспертизы и самому
предмету в целом3.
1 Под предметом познания понимают "зафиксированные в опыте и
включенные в процесс практической деятельности человека стороны,
свойства и отношения объектов, исследуемых с определенной целью в
данных условиях и обстоятельствах. См.: Философский словарь. М-,
1972.
2 См.: Корухов Ю. Г. Сущность неидентификационных трасологических
экспертиз. С. 733 См.: Арсеньев В. Д. Соотношение понятий предмета и объекта судебной
экспертизы// Проблемы теории судеб, экспертизы. М., 1980. С. 10;
Надгорныи Г. М. Предмет судебно-экспертной отрасли знаний и предмет
судебной экспертизы // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 13.
Киев, 1976. С. 42; Орлова В. Ф., Шляхов А. Р. Принципы классификации
задач криминалистической экспертизы // Актуальные проблемы теории
судебной экспертизы. М., 1984; Классификация судебных экспертиз и
типизация их задач / Под ред. А. >. Шляхова. М., 1977. С. 129; Мирский Д.
Я., Ростов М. Н. Понятие объекта судебной экспертизы _// Актуальные
проблемы теории судебной экспертизы. М-, 1984; Шляхов А. Р. Судебная
экспертиза. Организация и проведение. М., 1979. С. 9 и др. работы.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
Вместе с тем уже на том этапе развития экспертизы большинству
ученых и практиков было очевидно, что недооценка значения
неидентификационных экспертиз способна отрицательно сказаться на
практике расследования, ограничивая возможности криминалистических
исследований в деле установления доказательственных фактов. Отмечая
это обстоятельство, Комаринец Б. М. писал: "Сужение сферы применения
криминалистической экспертизы до случаев разрешения только задач
идентификации значительно ее обеднит и отрицательно скажется на
расследовании преступлений, так как лишит следствие и дознание
возможности разрешать с помощью экспертных криминалистических
исследований вопросы о важнейших для дела фактах"1. Признавая
самостоятельное значение неидентификационных криминалистических
экспертиз, Б. М. Комаринец справедливо подчеркивает то обстоятельство,
что разрешение неидентификационных задач в каждом отдельном случае
является не вспомогательным, а основным содержанием этого вида
экспертиз2.
Однако, отдавая должное значению криминалистических
неидентификационных экспертиз, сторонники приведенной точки зрения
расходились в оценке содержания неидентификационных исследований.
Так, были высказаны предложения считать неидентификационные
криминалистические исследования экспертизой факта. По мнению А. Р.
Шляхова, криминалистическая экспертиза в основном решает вопросы,
связанные с идентификацией предметов, вещей, лиц. "Ею решаются
также вопросы об установлении различного рода фактов... В последнем
случае заключение эксперта-криминалиста сводится к констатации
наличия факта либо его отсутствия"3.
Чтобы согласиться или оспорить толкование криминалистической
неидентификационной экспертизы как экспертизы факта, необходимо
исходить из философского трактования понятия "факт". Факт определяют
как дискретный кусок действительности, установленный человеком. Под
дискретностью понимают объективное существование события, явления,
вещи, свойства, признака, выделенных из
' Комаринец Б. М. Участие экспертов-криминалистов в проведении
следственных действий по особо опасным преступлениям против
личности // Теория и практика судебной экспертизы. Вып. I (II) М., 1964.
С. 13.
2 Там же. С. 14.
3 Шляхов А. Р. Формулирование заключения криминалистической
экспертизы // Материалы научной конференции ВИЮН. М., 1958. С. 36.
10
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
условий их существования. При этом установление факта означает
отображение его в нашем представлении таким, каким он является в
действительности1.
Такое .понимание факта позволяет трактовать его в юридической
литературе достаточно широко, придавая ему значение любого
объективно существующего (или существовавшего) события, явления,
свойств предмета, отношения между предметами. $. С этих позиций
назначение экспертизы схематически рассматривается как представление
эксперту следователем и судом уже известных, обнаруженных фактов с
тем, чтобы он, "исходя из этих фактов и своих специальных познаний,
установил или обосновал наличие либо отсутствие других фактов"2.
Таким образом, в результате исследования вещественного
доказательства и экспертного анализа сообщенных эксперту фактов
появляется новое суждение о факте — событии, действии, объекте,
связанных с преступлением.
Однако при таком, на наш взгляд, правильном понимании
существа экспертного исследования эксперт высказывает суждение о
факте
при
производстве
любых
исследований
—
как
неидентификационных, так и идентификационных. Р. С. Белкин и А. И.
Винберг справедливо отмечали, что "криминалистическая экспертиза
всегда есть установление и объяснение факта. Такими фактами могут
быть тождество объекта, наличие произведенных в нем изменений,
пригодность служить для совершения каких-либо действий и т. п."3 Из
сказанного следует, что попытка объяснить особенность и отличие
неидентификационной экспертизы экспертным исследованием факта
является несостоятельной и неприемлемой.
Были высказаны предложения различать идентификационные и
неидентификационные экспертизы по методу исследования. А. Р.
Шляхов отмечал: "Сравнительное исследование не проводится в случаях,
если перед экспертизой поставлена задача выяснения сущности факта"4.
' См.: Подосетник В. М. Гносеологическое значение фактов в познании
общественных явлений // Теория познания в современной науке. М., 1967.
С 207.
2 Эйсман А. А. Заключение эксперта (структура и научное обоснование).
М., 1967. С. 3.
3 Белкин Р. С, Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М., 1973. С. 226.
4 Шляхов А. Р. Общие положения методики криминалистической
экспертизы. М., 1981. С. 5.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
11
Диаметрально противоположную точку зрения высказал И. Д.
Кучеров, полагая, что в не идентификационной экспертизе так же, как и
при отождествлении, используется метод сравнения- Только
сравниваются не два объекта, что характерно для установления
отношения тождества, а сопоставляются два разновременных состояния
одного и того же объекта. Этот процесс автор именует установлением
"состояния
тождества".
Обосновывая
подобный
взгляд
на
неидентификационную экспертизу, он пишет: "Любая материальная вещь
в каждый данный момент времени, в том числе и накануне
противоправного действия (бездействия), находится в состоянии
тождества, равенства самой себе, всех ее свойств... Если же объекты
воспринимали
воздействия,
обусловленные
противоправными
поступками, в состоянии их тождества, возникают случайные различия,
существенно изменяющие их состояние- Исследование с помощью этих
различий разновременного состояния объекта и является предметом
экспертизы факта в криминалистике"1. Далее, соглашаясь в принципе с
делением экспертиз на идентификационные и экспертизы факта, И. Д.
Кучеров вместе с тем признает условность такого деления:
"Криминалистическая экспертиза вещественных доказательств, в
сущности, едина: ее предметом является исследование тождества
объектов — состояния тождества либо отношения тождества"2.
Анализируя приведенные высказывания, нельзя не отметить как
положительные, так и спорные аспекты утверждений. Несомненно,
прогрессивным являлось утверждение о единстве криминалистической
экспертизы. Не менее ценной была конкретизация содержания
неидентификационных экспертиз — исследование состояния объекта и
наличие изменений этого состояния, обусловленных совершенным
преступлением. Однако ни один из этих правильных тезисов не был
доведен
до
логического
конца,
наоборот,
они
оказались
завуалированными благодаря искусственной привязке к терминам
"отношения тождества", "состояние тождества".
По автору получалось, что все экспертизы связаны с решением
вопросов тождества и отождествление является предметом экспертизы.
Представляется,
что
попытка
дифференцировать
криминалистические экспертизы на идентификационные и
1 Кучеров И. Д. Теоретическое объяснение экспертизы факта в
криминалистике // Судебная экспертиза. Минск, 1969. 2Его же.
Соотношение тождества и различия. Минск, 1968.
12
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
неидентификационные, в зависимости от применения или неприменения
при исследовании метода сравнения, также оказалась безуспешной.
Метод сравнения при производстве неидентификационных исследований
не только не исключается, но и присущ большей их части. Значительная
часть неидентификационных исследований сводится к сопоставлению
разновременных состояний объекта (исправный до взлома замок и этот
же замок, поврежденный при взломе;
обычное состояние технически исправного транспортного средства и это
же транспортное средство в новом качественном состоянии —
поврежденное в результате столкновения). Следовательно, исключение
метода
сопоставления
из
числа
"работающих"
методов
неидентификационных экспертиз являлось ошибочным.
Попытки делить экспертизы на идентификационные и экспертизы
факта, а также класть в основу деления использование или
неиспользование метода сравнения были подвергнуты критическому
анализу в криминалистической литературе. Так, А. И. Винберг и Р. С.
Белкин полагали, что истина "лежит посередине между этими крайними
точками зрения: сравнительный метод действительно применяется в
неидентификационной экспертизе, но не всегда"1.
Можно привести и существовавшие ранее предложения вычленить
неидентификационные экспертизы методом исключения. Так, Г. А.
Самойлов отмечал: "Все иные криминалистические экспертизы, с
помощью которых вопросы о тождестве не решаются, а устанавливается,
например, наличие тех или иных подделок в документе, дистанция и
направление выстрела, место, с которого был осуществлен взлом
преграды, выясняется состояние механизма взломанного замка и др.,
являются неидентификационными"2. Однако такое определение не
разъясняло сущности неидентификационных исследований и не
способно было дать четкое представление о том общем, что объединяет
такие исследования.
Приведенного
историко-аналитического
анализа
криминалистической литературы 60—70-х годов вполне достаточно для
вывода
о
том,
что:
1)
термин
"неидентификационные
криминалистические экспертизы" был принят и широко использовался в
науке и практике и 2) четкого, единообразного определения содержания
этого понятия не было.
' Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика. С. 227. 2 Самойлов Г. А.
Теоретические основы криминалистической идентификации и
установление групповой принадлежности // Криминалистические
экспертизы. Вып. L М-, 1966. С; 42.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
13
Представляет определенный интерес, какое содержание в понятие
"неидентификационные экспертизы" вкладывали различные авторы.
В
наиболее
систематизированном
виде
категории
неидентификационных
криминалистических
экспертиз
были
представлены в работах Ю. П. Седых-Бондаренко1. Классифицируя
неидентификационные экспертизы в зависимости от целей исследования,
автор предлагает различать следующие виды экспертизы:
а) установление фактического состояния объекта;
б) установление возможности производства определенных
действий;
в) установление обстоятельств произведенных действий;
г) установление невидимых, слабовидимых следов, текстов,
уничтоженных рельефных знаков, зашифрованного содержания;
д) установление групповой принадлежности объектов2. Н. А.
Новоселова
употребляет
термин
не
"экспертизы",
а
"неидентификационные задачи", относя к ним:
а) установление природы различных предметов по признакам,
характеризующим предмет;
б) изучение каких-либо действий: имело ли место действие, при
каких условиях оно совершилось, обусловило ли наступление
определенных последствий и т. п.;
в) установление разнообразных обстоятельств расследуемого
события на основе исследования как природы предмета, так и
характера действия3.
В
статье
Ермоленко
Б.
Н4
вопросы,
разрешаемые
неидентификационными исследованиями, трактовались как связанные
с установлением природы предметов, возможности наступления
определенных
действий,
определением
различных
условий,
обстоятельств и т. п.
Б. И. Шевченко в работе, посвященной предмету и задачам
судебной трасологии, также говорит о неидентифиСм.: Седых-Бондаренко Ю. П. Криминалистическая
неидентификационная экспертиза. М., 1973. С. 11—17.
2 Далее мы подробно проанализируем неправомерность отнесения к
"неидентификационным экспертизам" установления групповой
принадлежности.
3 См.: Новоселова Н. А. О неидентификационных исследованиях в
криминалистической экспертизе. Минск, 1970. Обращает на себя
внимание неопределенность формулировки третьей из приведенных
задач.
4 См.: Ермоленко Б. Н. Неидентификационные исследования в судебной
баллистике // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 37. Киев,
1975.
1
14
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
кационных
трасологических
исследованиях
(отмечая,
кстати,
несовершенство подобного негативного определения и высказывая
надежду на то, что в будущем эти исследования получат более точное
название)1. К неидентификационным сследованиям автор относит такие,
которые направлены на выяснение технических явлений и
обстоятельств, связанных со свойством внешнего строения объектов, а
также с, процессами образования следов внешнего строения.
Если упомянутая автором задача установления процесса
образования следов представляется достаточно определенной, то
"выяснение технических явлений и обстоятельств, связанных со
свойством внешнего строения объекта", кажется задачей, которой
недостает четкости формулировки. Остается только догадываться, что
имел в виду автор. Один из возможных вариантов — влияние условий и
обстоятельств на изменение свойств (а стало быть, и признаков)
внешнего строения.
Применительно к объектам трасологических исследований
примерный перечень вопросов, разрешаемых неидентификационными
экспертизами, предлагал Г. Л. Грановский. Анализ этих вопросов
свидетельствует о том, что большая их часть касается установления
обстоятельств произведенных действий, а также фактического состояния
объекта и возможности производства определенных действий/Однако
среди перечня вопросов, предлагаемых Г. Л. Грановским, имеется
несколько таких, которые не могут быть включены ни в одну из
рассмотренных выше
категорий. Это вопросы,
касающиеся
характеристики объекта по его следам (каковы анатомические признаки
и патологические особенности лица, оставившего следы, каковы размеры
орудия, оставившего следы, конструкция этого орудия и дефекты,
имеющиеся на нем)2.
В работах Б. М. Комаринца также дан перечень вопросов,
касающихся неидентификационных исследований, на сей раз в области
судебной баллистики3 Эти вопросы по своей направленности могут быть
отнесены к приведенным выше категориям. Вместе с тем и в перечне
Комаринца Б. М. имеются два вопроса, которые не подходят ни под одну
из предлагаемых Ю. П. Седых-Бондаренко категорий. Это во1 См.: Шевченко Б. И. Научные основы трасологии // Вопросы
советской криминалистики. М., 1957. С. 9. 2 См.: Грановский Г. Л.
Основы трасологии. М., 1964. С 88. 3 См.: Комаримец Б. М. Судебнобаллистическая экспертиза. Учебно-методическое пособие. Вып. 1. М.,
1974. С. 44—45.
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз
15
прос о том, является ли предмет огнестрельным оружием, и вопрос о
баллистической характеристике оружия.
Таким образом, при конкретизации задач применительно к двум
главным видам традиционных криминалистических экспертиз,
трасологии и судебной баллистике, усматривалось наличие вопросов,
которые не укладывались в концепцию, предлагаемую на страницах
литературы, специально посвященной проблеме неидентификационных
экспертиз.
Обращает на себя внимание и другое немаловажное обстоятельство.
Ни один из упомянутых авторитетных ученых в области трасологии (Г.
Л. Грановский) и судебной баллистики (Б. М. Комаринец) в перечне
вопросов не указал таких, которые бы относились к категории
установления групповой принадлежности. Такое положение нельзя
признать случайным. Отсутствие вопросов по одной из категорий
заставляет вообще усомниться в правильности подхода к определению
содержания неидентификационных криминалистических экспертиз.
Если
попытаться
систематизировать
приводимые
выше
высказывания о содержании неидентификационных исследований и
придать этому содержанию некоторое единство цели, то, по-видимому,
необходимо выделить следующие элементы образующейся системы:
1) изучение объекта с целью определения его фактического
состояния (характеристик) или его природы. Сюда же относится
познание характеристик объекта по его следам;
2) определение возможности производства конкретных действий:
имело ли место действие, обусловило ли оно определенные последствия;
3) выяснение обстоятельств (условий), при которых происходило
действие;
4) выявление невидимых (слабовидимых) следов (объектов);
5)
установление
групповой
принадлежности1.
Подобное
относительно систематизированное изложение неидентификационных
задач (именно задач, а не экспертиз), хотя и вносило некоторую ясность,
что под этим следует понимать на данном этапе, однако не позволяло
достаточно четко определить общие основания для отнесения задач к
рассматриваемой категории.
1 Установление групповой принадлежности, как одна из задач
неидентификационных экспертиз, приводится только в работах Ю- П.
Седых-Бондаренко.
16
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
§ 2. Введение понятия
криминалистическая диагностика
Введение понятия "криминалистическая диагностика" (В. А.
Снетков, 1972 г.) потребовало более глубокого подхода к анализу
сущности факторов, устанавливаемых при решении так называемых
неидентификационных задач. С этой целью была предпринята попытка
подойти к решению этой проблемы с позиции учения о
системообразующих связях, в частности познания связей между
явлениями, изучаемыми в процессе расследования преступлений, в том
числе и при производстве криминалистических экспертиз'.
Наибольшее внимание в криминалистической литературе природе
таких связей и значению их выявления было уделено в работах 3. М.
Соколовского2, М. Я. Сегая3, Р. С. Белкина и А. И. Винберга4, И. М.
Лузгина5, А. И. Трусова6, А. А. Эйсмана7.
Понятие "связь" призвано отобразить различные процессы и
отношения событий, явлений, фактов, предметов8. Связь объективно
отражает их состояние, взаимодействие, причинную обусловленность,
сосуществование. Связь между предметами и явлениями характеризуется
всеобщностью и многообразием.
Длительное
время
в
уголовно-процессульной
и
криминалистической.литературе связь между доказательствами и
предметом доказывания рассматривали в основном только как связь
причинную. Наиболее полный анализ причинной связи, устанавливаемой
в ходе расследования, был дан 3. М. Соколовским8. Однако причинная
связь при всей ее
1 См.: Корухов Ю. Г. Трасологическая диагностика, М., 1983. С. 11—19.
2 См.: Соколовский 3. М. Экспертное исследование причинной связи по
уголовным делам. Киев, 1970.
3 См: Сегай М. Я. Методология судебной идентификации. Киев, 1970.
4 См.: Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М., 1973.
6
См.: Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования:
М., 1973.
5 См: Трусов А. И. Основы теории судебных доказательств. М., I960.
7 CM: Эйсман А. А. О формах связи косвенных доказательств // Вопросы
криминалистики. Вып. 11. М., 1964; его же. Заключение эксперта
(структура и научное обоснование). М., 1967. 8 В. И. Чернов отмечает:
"Философское значение понятия "связь" заключается в способности
концентрированно выражать содержательную, имеющую
мировоззренческое значение форму мышления о мире". См.: Чернов В. И.
9 См.: Соколовский
Анализ философских понятий. М., 1966. С. 130.
3. М. Указ. работа.
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 17
важности и распространенности не является единственной и не может
быть отождествлена со всеобщей закономерной связью и
взаимообусловленностью явлений объективного мира. Поэтому
криминалистами проведено немало исследований, ставящих своей целью
изучение не только причинных, но и иных форм связи выявляемых в
процессе исследования доказательств, в том числе и экспертного
исследования материальных объектов.
$.Проанализируем сущность неидентификационных исследований
с позиций учения о связях. За основу могут быть взяты пять форм связей,
которые находят отражение при экспертном исследовании': генетическая
(причинная), функциональная, объемная, субстанциональная и связь
преобразования.
1. Генетическая связь— связь между причиной и следствием,
между условием и обусловленным. Она отражает зависимость сущности
явления и наступающих результатов, возможность явления при
определенных условиях, наличие причинной связи между событием и
следствием. При этом решение экспертной задачи установления
причинной связи может осуществляться применительно к трем
вариантам:
а) известно действие [событие) и имеются последствия —
требуется установить наличие между ними причинной связи
(неисправность оружия — выстрел без нажатия на спусковой крючок);
б) известны последствия, но неизвестна причина, которую
необходимо установить (неисправность замка — не открывался ли
посторонним предметом);
в) известно событие, последствия не наступили, однако требуется
определить, какие последствия могли явиться результатом этой
причины (нарушение правил дорожного движения — возможные
последствия).
2. Функциональная связь — связь между взаимозависимыми
процессами, позволяющая делать выводы о времени наступления
событий, о расстоянии, скоростях, силах воздействия, т. е- давать
характеристику действию, имевшему место в прошлом (направление
взлома, механизм образования следов), определять положение объектов
в определенное прошедшее время (взаимное расположение преступника
и жертвы).
Функциональная связь производна от генетической (причинной) и
представлет ее количественную характери1 См.: Эйсман А.А. Заключение эксперта
18
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
стику, позволяя, в свою очередь, раскрывать временные,
пространственные, энергетические и тому подобные связи.
3. Объемная связь — связь, существующая между предметами,
составляющими группу, род, вид и т. п., в том числе и связь
единичного предмета, т. е. отождествление.
Сюда относятся все вопросы, ставящиеся с целью установления
групповой принадлежности, общего источника происхождения,
индивидуального тождества, принадлежности частей единому целому.
4. Субстанциональная связь — связь между свойствами вещи и
самой вещью как целым. На основании субстанциональной связи по
известному свойству заключают о самой вещи или, наоборот, от самой
вещи идут к заключению о ее свойствах.
Сюда относятся: определение соответствия объекта заданной
характеристике (является ли- данный предмет холодным оружием),
количественные и качественные характеристики объекта, состояние
объекта (исправен ли замок, пригодно ли оружие для производства
выстрела).
5. Связь преобразования — связь между явлениями, не
поддающимися непосредственному воздействию — восприятию, и
копиями этих явлений, свойств, полученными в результате исследования
(невидимый след пальца и его копия, невидимый текст и его
изображение,
полученное
с
помощью
электронно-оптического
преобразователя, перебитый номер на металле, залитый текст и т. п.).
Приводимый перечень связей позволяет определить природу каждого
вида исследований, установить место факта в общей системе связей,
расширить пределы исследования. Применительно к расследованию
преступлений знание форм связей и умение использовать их в познании
события и его доказывании приобретают первостепенное значение.
Событие преступления всегда связано с большим количеством других
событий, действий, фактов. Однако далеко не все из них имеют значение
для данного конкретного дела. Доказательствами станут только те,
характер связи которых дает основание считать, что устанавливаемые
обстоятельства либо входят в предмет доказывания, либо способствуют
его установлению. Анализ и оценка доказательств при этом предполагают
некоторую искусственную изоляцию факта для определения формы его
связи с другими фактами. Однако последующие стадии синтезирования
полученных знаний компенсируют подобное вынужденное вычленение
факта из цепи прочих доказательств. Важно подчеркнуть, что различные
виды связи либо существуют одновременно на раз-
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 19
ных уровнях (в разных плоскостях), либо переходят одна в другую. При
этом наличие одной связи может подтверждать или опровергать
присутствие другой.
Сопоставление
рассмотренных
ранее
категорий
неидентификационных экспертиз и приводимых форм связей показывает,
что в рамки форм связей хотя и "укладываются" все разновидности
неидентификационных экспертиз, но не заполняют их целиком.
Содержаниекаждого понятия связи шире соответствующей ей категории
неидентификационного исследования.
К тому же, раскрыв сущность каждой из категорий путем
устанавливаемых в ее рамках связей, легко убедиться в некоторой
искусственной изоляции категорий, решающих сходные (а порой единые)
вопросы.
Установление фактического состояния объекта представляет собой
выявление
субстанциональной
связи,
когда
требуется
дать
характеристику имеющегося объекта или по заданной характеристике
определить объект. Такая характеристика может быть получена как при
непосредственном изучении объекта, так и путем опосредствованного
изучения, т. е. по следам объекта1.
Непосредственное исследование замка позволяет установить его
исправность или неисправность. Исследуя предохранительное устройство
и определяя его фактическое состояние, решают вопрос о том, не
подвергалось ли оно изменениям (вскрытие и повторный обжим пломбы).
Характеризуя состояние огнестрельного оружия, решают вопрос о том,
соответствует ли эта характеристика условиям исправности оружия и
пригодности его к стрельбе.
При опосредствованном изучении следов для характеристики
объекта, оставившего эти следы, используют признаки, отобразившиеся в
следах. От изучения признаков как выразителей свойств приходят к
суждению о свойствах самого объекта. Так, по следам рук, ног, зубов
могут быть получены сведения о состоянии соответствующих частей тела
человека, форме, размерах, аномалиях строения и т. п. Изучение
признаков следов орудия взлома позволяет высказать суждение о
свойствах (фактическом состоянии) орудия преступления: форме,
размерах, имеющихся дефектах и т. п.
Но характеристика формы, размеров, особенностей строения
объекта это ничто иное, как выделение определенного класса, к которому
принадлежит характеризуемый предмет. Таким образом, начав анализ с
определения факНа такую возможность, как отмечалось ранее, указывал Г. Л.
Грановский.
1
20
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
тического состояния объекта (будь то непосредственное изучение или
опосредствованное восприятие), мы неизбежно подходим к решению
вопросов, связанных с классификацией. Однако связь субстанциональная,
в рамках которой осуществляется классификация объектов, вплотную
примыкает к связи объемной, отражающей как сущность процесса,
именуемого
в
криминалистике
"установление
групповой
принадлежности", так и индивидуальное отождествление объекта. Таким
образом,
начинает
просматриваться,
во-первых,
категория
классификационных задач, а во-вторых, органическая связь между
задачами так называемыми неидентификационными (в том числе
классификационными) и идентификационными.
Тогда, может быть, были правы те авторы, которые сводили
процесс познания в криминалистике, по существу, к процессу
отождествления, и иных задач просто не существует? Тем более что в
одной из ранее упомянутых работ Ю. П. Седых-Бондаренко, например,
относил к неидентификационным экспертизам "установление групповой
принадлежности".
В этой связи необходимо остановиться на тех суждениях, которые
были высказаны в криминалистической литературе в отношении
установления групповой принадлежности1, природе которой было
уделено немало внимания. При этом высказывались порой как прямо
противоположные, так и компромиссные точки зрения.
Р. А. Кентлер полагал вообще неосновательным подразделение
общего процесса отождествления на индивидуальную идентификацию и
групповую идентификацию2.
В работах Н.В. Терзиева подчеркивалось самостоятельное значение
установления групповой принадлежности3. Неоднократно высказывалось
суждение о том, что групповая идентификация (установление групповой
принадлежности) и индивидуальная идентификация являются двумя
последовательными этапами одного и того же процесса ото1 Это тем более необходимо, что, критикуя создаваемую теорию
криминалистической диагностики, Н. А- Селиванов утверждает в одной
из своих статей, что никакой диагностики в криминалистике не
существует, а решаемые ею задачи относятся к категории установления
групповой принадлежности. См.: Селиванов Н. А. Нужна ли
криминалистике такая диагностика? // Социалистическая законность.
1988. № 6.
2 См.: Кентлер Р. А. Основные вопросы идентификации и новые
возможности ее применения в криминалистике // Автореф. дисс. к. ю- н.
JL, 1963.
3 См.: Терзиев Н. В. Указ. работа.
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 21
ждествления (Васильев А. Н.1, Винберг А.И.2, Митричев С. П3). Вместе с
тем за групповой принадлежностью признается и самостоятельный
характер, и ее возможность выступать изолированно при отсутствии
данных для проведения индивидуального отождествления4. Так,
самостоятельный характер установления групповой принадлежности и ее
большое значение для следственно-судебной практики отстаивает в своих
работах Н. А. Селиванов, отмечая, что значение группового
отождествления выходит за рамки первой стадии общего
идентификационного исследования, которое завершается отнесением
объекта к определенной группе5.
Самостоятельное значение групповой идентификации, по существу,
отрицает В. Я. Колдин, утверждая, что этот вид исследования является по
своему характеру классификационным, когда определение рода, вида
представляет конечную цель исследования. Если же классификация
преследует задачу индивидуализации, она становится этапом
идентификационного исследования, полностью согласуясь с его общей
системой и конечными целями. "Групповая и индивидуальная
идентификация — это не различные процессы, а различные уровни
одного и того же процесса индивидуализации, имеющие различное
значение в процессе доказывания"6.
Соглашаясь в полной мере с утверждением, что установление
групповой принадлежности и индивидуальное отождествление являются
разными уровнями единого процесса идентификации, мы не можем
разделить другой точки зрения В. Я. Колдина, когда он говорит о
классификации как конечной цели исследования. Это не всегда так.
Действительно,
классификация
и
соответственно
решение
классификационных задач могут быть конечной целью, заданной как
следствием, так и самим характером исследований. Например, является
ли данный объект холодным оружием (задача отнесения к классу
холодного оружия), и если —
См.: Васильев А. Н. Советская криминалистика. М., 1970.
См.: Винберг А. И. Криминалистическая экспертиза в советском
уголовном процессе. М., 1959.
3 См.: Mumpичеe С. П. Предмет, метод и система советской
криминалистики. Автореф. дисс. д. ю. в. М., 1956. 4 См.: Белкин Р. С.,
Винберг А. И. Криминалистика и доказывание. М., 1969.
5 См.: Селиванов Н. А. Актуальные теоретические вопросы
криминалистической идентификации // Вопросы борьбы с
преступностью. 1972. № 15. 6 Колдин В. Я. Указ. работа. С. 41.
1
2
22
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
да, то к какому виду холодного оружия он относится (кинжалы, штыки,
ножи и т. д.). Но классификация может и не быть конечной целью, а
выступать в качестве начального этапа установления групповой
принадлежности. Например, на месте происшествия по следам ходовой
части транспортного средства устанавливают базовую модель
автомобиля, оставившего эти следы. Для этого с успехом могут быть
использованы классификационные признаки модели: ширина колеи, база
автомобиля, ширина беговой части протектора, его рисунок и т. д. Это
типичный пример решения классификационной задачи. Однако основная
цель в подобных случаях — максимально сузить ту группу, в которой
должен оказаться проверяемый автомобиль. Для достижения этой цели
мы начинаем искать и суммировать любые признаки, способствующие
уменьшению объема группы: осыпавшаяся краска позволит установить
цвет ТС, наличие осколков фарного рассеивателя — факт повреждения
фары, следы на пострадавшем — возможные повреждения на ТС и т. д.
Поэтому решение классификационной задачи может выступать и как
окончательная цель, и как промежуточный этап идентификации, т. е.
установление групповой принадлежности. Здесь важно подчеркнуть
тесную связь классификации с идентификацией, т. е. связь
классификационных и идентификационных задач.
Не лишним будет вспомнить, как в криминалистической литературе
расшифровывалось содержание установления групповой принадлежности.
Один из наиболее полных перечней можно найти в работе Т. А. Седовой.
К наиболее частым видам установления групповой принадлежности автор
относит:
а) определение природы неизвестного вещества;
б) определение соответствия объекта заданной характеристике;
в) определение назначения объекта;
Г) определение способа изготовления объекта;
д) установление принадлежности нескольких объектов к одной и той
же группе;
е) установление источника происхождения исследуемых объектов1.
Анализ приводимого перечня свидетельствует о том, что только два
последних вида в полной мере относятся к категории, определяемой как
установление групповой принадлежности. Что касается установления
природы неизвест1 См.: Седова Т. А. Проблемы судебной идентификации некоторых видов
вещественных доказательств. Автореф. дисс. к- ю. н. Л., 1967.
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 23
ного вещества (п. "а") и определения назначения объекта (п. "в"), то это
представляется типичным примером классификационных задач.
Определение соответствия объекта заданной характеристике (п. "б") в
определенной мере приближается к классификационной задаче, но наряду
с этим имеет и отличительные черты. Определение способа изготовления
(п. "г") не может быть отнесено ни к классификационным задачам, ни к
установлению групповой принадлежности.
Таким образом, анализ категорий неидентификационных экспертиз
заставляет усомниться в том, что к их числу принадлежат задачи по
установлению групповой принадлежности.
Необходимо
рассмотреть
также
иные
категории
неидентификационных исследований,
такие,
как
установление
возможности производства определенных действий и установление
обстоятельств произведенных действий. В ходе исследований,
относящихся к первой из названных категорий, устанавливаются связи
генетические (причинные), относящихся ко второй — функциональные
связи. Как отмечалось выше, оба вида связи взаимозависимы: вторая
является количественным выражением первой, ее характеристикой.
Следовательно, и в этом случае необходимо, рассматривать в
совокупности весь комплекс вопросов, касающихся определения
совершенного действия, возможности его совершения, характера
действия, обстоятельств, сопутствующих действию, и т. д. Иными
словами, раскрытие с помощью анализа связей сущности категорий,
касающихся
условий
совершенного
действия,
не
допускает
искусственного расчленения познания единого процесса, заставляя
изучать последовательно все стадии действия, его причины и условия.
Однако в. контексте проводимого исследования важнее
подчеркнуть другое. Подобные исследования не могут быть отнесены ни
к идентификационным (в том числе, по установлению групповой
принадлежности), ни к классификационным.
Всякое действие есть результат какой-то причины или суммы
причин. Поэтому одной из первых задач всякого неидентификационного
исследования является установление причинной связи между
наблюдаемым результатом и возможными причинами его наступления.
Реализация на этой стадии логических приемов установления причинной
связи призвана способствовать уяснению сущности события. Для этого
наряду с возможной причиной изучаются и условия, в
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
которых действовала эта причина. Причина не может существовать без
условий, в процессе любого явления условия играют важную роль,
обеспечивая стабильность наступления результата, вызванного
определенной причиной. Зная закономерности образования различных
видов следов, эксперт устанавливает, в результате воздействия каким
предметом (объектом) они образованы, каков механизм образования
следов. Уяснение механизма — это решение комплекса вопросов,
относящихся как к генетической, так и функциональной связи.
Одновременное проявление указанной пары связей неизбежно, как
неизбежен их совместный анализ при расшифровке события. Например,
изучение следов обуви с целью определения направления движения
включает два подвопроса: первый — это установление того факта, что
следы действительно образовались в результате воздействия подошвы
обуви, и затем уже второй — определение направления движения.
Причем, переходя к изучению каждого нового отпечатка, исследователь
прежде всего вновь должен убедиться, что перед ним отпечаток подошвы.
Таким образом, при наличии следов-отображений выяснение причин и
условий образования включает необходимым элементом установление
объекта, оставившего след, т. е. требует наряду с установлением
причинной связи еще и выявления связи субстанциональной. Например,
чтобы выяснить взаимное расположение транспортных средств во время
столкновения, эксперт анализирует следы, определяя вид каждого следа и
решая вопрос, причиной чего явились следы и в каких условиях
образовались. Решение вопроса о причинности включает необходимым
элементом установление объекта (части транспортного средства),
оставившего данный след. Выяснение условий образования следов
осуществляется путем изучения направления движения объекта при
образовании следа, изменения направления движения (в горизонтальной и
вертикальной плоскостях), прекращения и возобновления движения.
Сказанное о неразрывности причинной и функциональной связей
означает необходимость экспертного анализа комплекса причин и
условий с подробным изложением анализируемых фактов в
исследовательской части заключения: изучение наступившего результата
для установления факта производства действия, места совершения
действия, времени его совершения, способа действия, сопутствующих
условий.
Анализ причины и расшифровка события по результатам,
зафиксированным в следах, могут осуществляться
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 25
путем выяснения генетической и функциональной связей без привлечения
связи субстанциональной. $. Это происходит в тех случаях, когда следы
являются отображением механизма действия, а не отображением какоголибо объекта. Например, изучение следов крови, следов кислоты, следов
горюче-смазочных материалов на дорожном покрытии и т. п. позволяет
устанавливать механизм их образования благодаря тому, что существует
определенная зависимость между направлением движения жидкой массы
(капли, брызги, потеки) и ее формой; высотой падения капли и ее формой
и размерами и т. п.
Здесь также необходимо подчеркнуть, что решение задач, связанных
с установлением причины изменений, происшедших с материальным
объектом под влиянием механизма преступления, находится в круге
связей, не реализуемых при идентификации или классификации. Таким
образом, эти задачи имеют самостоятельное, отличное от
идентификационных, значение.
Что касается такого вида неидентификационных экспертиз, как
прочтение невидимых текстов — для трасологического исследования это
случаи выявления спиленных, перебитых, вытравленных номеров, — то
здесь налицо осуществление связи преобразования.
Применительно к связям преобразования в криминалистике имеют
в виду многочисленные случаи выявления невидимого и слабовидимого, а
также изучения признаков объекта по его копии, т. е. преобразованному
выражению.
В широком значении это относится к использованию технических
средств и приемов, обеспечивающих выявление объектов, которые не
могут быть восприняты невооруженным глазом из-за малого размера,
незначительных различий в яркости или недостаточности цветового
контраста. В трасологии речь может идти о выявлении микрорельефа
следа, о выявлении невидимых следов пальцев рук и т. п. Задачей
исследователя в подобных случаях является:
1) выявление невидимого объекта (или части объекта);
2) непосредственное предъявление его как доказательства по делу;
3) исследование выявленного объекта для установления его
пригодности для решения иных экспертных задач или с целью вынесения
определенного суждения о факте, что становится доступным в результате
имевшего место преобразования.
В первом случае достаточным является сам факт выявления и
наглядное восприятие полученного всеми уча-
26
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
стайками процесса. Криминалистикой разработано немало надежных
методов и приемов, позволяющих выявлять невидимое и слабовидимое.
Сюда
относятся
различные
приемы
микроскопирования
и
микрофотографирования, цветоделение как специфический метод
криминалистической техники, способы усиления яркостного контраста в
видимом свете и в невидимых лучах спектра и т. д.
Такое выявление невидимого независимо от того, производится ли
оно экспертным путем или в результате следственного осмотра, считается
завершенным после того, как любой участник процесса может с
очевидностью убедиться в наличии выявленного (прочесть текст, увидеть
следы приписки и т. п.).
В тех случаях, когда выявление невидимого или слабовидимого
выступает в качестве начального этапа, необходимого для последующего
исследования выявленного объекта (или его фрагмента), связь
преобразования является промежуточной ступенью в цепи прочих связей.
Например, выявление методами микрофотографии чрезвычайно малого
по размерам рельефа следов на микрочастицах и дальнейшее
исследование с целью идентификации орудия, оставившего эти следы.
Однако задачами выявления невидимого не исчерпываются
возможности установления связей преобразования. Речь должна идти о
раскрытии содержания этого вида связи в более широком смысле: в какой
мере изучаемые следы отображают признаки объекта и в какой степени
по этим следам можно судить о самом объекте.
Характер связей преобразования прослеживается при такой
постановке вопросов достаточно четко. Основным содержанием
исследования является в данном случае определение возможности
суждения по отобразившимся следам о самом объекте. Решение этих
вопросов близко примыкает к вопросам о пригодности объекта для целей
отождествления (субстанциональная связь). Однако вопросы из области
связей преобразования имеют более широкий диапазон, при их решении
необходимо установить не только пригодность конкретного объекта для
задач отождествления, но и выяснить принципиальную возможность
проведения исследований по данной категории объектов. Например, в
какой мере по форме имеющихся следов можно судить об отсутствующем
зубном протезе, в какой мере по имеющемуся протезу можно судить о
следах, оставленных зубами человека, на которые должен надеваться
протез.
§ 2. Введение понятия "криминалистическая диагностика" 27
Приведенный выше анализ литературы по проблеме так называемых
неидентификационных экспертиз, сочетаемый с выявлением сущности
рассматриваемых исследований на основе криминалистической трактовки
философской категории связей, позволяет прийти к следующим выводам:
1. В криминалистической литературе на момент возникновения
диагностики отсутствовало единство мнений по поводу того, что собой
представляют так называемые неидентификационные экспертизы.
2. Отсутствовал правильный подход в разграничении понятий
экспертизы (ее класс, род, вид) и экспертной задачи. Единая
криминалистическая экспертиза разбивалась на две категории:
идентификационная и неидентификационная, вплоть до лишения второй
из них права называться "криминалистической".
3. Именуя суммарно экспертизу "неидентификационной",
игнорировали тот факт, что к числу данных задач (а не экспертиз)
относятся два вида: классификационные и иные (впоследствии
получившие наименование "диагностических").
4. В целом ряде работ допускалось смешение идентификации с
классификацией и идентификации (точнее, установления групповой
принадлежности) с диагностикой (по прежней терминологии — с
неидентификационными исследованиями).
5. Подход к решению проблемы по принципу "да — нет" не
оправдывал себя. Деление экспертиз на идентификационные и
неидентификационные было бесперспективным в отношении второй
категории экспертиз, обрекая их и в дальнейшем, при подобном подходе,
на отсутствие теории, лежащей в основе таких исследований.
6. При детальном анализе экспертных задач (а не экспертиз)
просматривался достаточно большой их слой, отличный как от
идентификационных, так и классификационных.
К числу этих задач относились те, которые были связаны с
установлением свойств и состояния объекта, изменением этих свойств и
состояния в связи с совершенным преступлением, определением
непосредственной причины этих изменений и условий их протекания,
выяснением элементов механизма преступления.
При этом необходимо отметить, что изучение свойств и состояния
объекта всегда было прерогативой диагностирования (медицинского,
технического).
28
Глава 1. Формирование диагностики в криминалистике
7. Все вышеизложенное подводило к вьводу о том, что пора
отказаться от безликого наименования "неидентификационные
экспертизы". Осознать, что речь должна идти не о разных экспертизах, а
о различении экспертных задач в рамках единой криминалистической
экспертизы.
Требовалось однозначно определить содержание каждой категории
задач: идентификационных, классификационных, диагностических.
Разграничить их по сущности, не. исключая возможности существования
между ними таких пограничных зон, в которых они тесно соприкасаются,
решая по сути общие вопросы.
Подобный путь в случае его безошибочности должен был
неминуемо привести к разработке частной теории криминалистической
диагностики.
В свою очередь, создание теории криминалистической диагностики
способствовало бы решению по крайней мере трех немаловажных задач:
1) помогло бы разобраться в сущности процесса познания,
осуществляемого
при
исследовании
значительной
части
криминалистических объектов (предметов, обстоятельств, явлений);
2) способствовало бы введению единой терминологии, помогая
криминалистам лучше понимать друг друга;
3) обеспечило бы присоединение данной области познания к
цивилизованному миру, к использованию всего того багажа, который уже
накоплен
в
теории
познания
применительно
к
процессу
диагностирования, теории диагностики и связанным с этим проблемам.
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
§ 1, Медицинская диагностика, этапы
диагностирования
Для того чтобы с достаточными основаниями говорить о
криминалистической
диагностике
и
диагностических
задачах,
необходимо раскрыть содержание понятий "диагноз", " диагностирование
", "диагностика ".
Начать, по-видимому, целесообразно с семантического анализа
термина "диагноз". При переводе с греческого слова "diagnosis" обычно
приводят три значения: распознавание, различение, определение1. Такой
подход представляется правильным, так как только в совокупности всех
трех терминов удается правильно воспринять сущность диагностики и
проследить ее различные аспекты, равно как и этапы (стадии)
диагностического процесса:
— распознавание — основное внимание обращает на
познавательную сторону диагноза, позволяет распознать, узнать, найти
сходство с ранее известным;
— различение — подчеркивает ту особенность диагностики и ту
часть диагностического процесса, которые включают в себя
необходимым элементом выделение, дифференциацию устанавливаемого
от ему подобного (в медицине это дифференциальная диагностика
заболевания, призванная выделить истинное заболевание из числа
сходных форм);
— определение— в большей мере характеризует окончательную
цель диагноза и заключительный этап диагностического процесса.
Таким образом, суть диагностики заключается в том, чтобы на
основе распознавания объекта, сходного с уже известным, и выделения
его из числа подобных прийти к его окончательному определению как
объекта диагностирования, его свойств, состояния, изменений, связи с
внешней средой и т. п.
Подобная трактовка диагностики как процесса полностью
соответствует общей схеме познания. Как известно, весь процесс
познания построен по принципу: "сходство —
' См.: БСЭ. 3-е изд. Т. 8. С. 127.
30
Глава 2, Гносеологическая сущность диагностики
различие". В своей познавательной деятельности человек отталкивается
от прежде, полученного опыта (личного, общественного), сопоставляя с
уже известным обнаруженные совпадения или различия. Диагностика
играет при этом роль суммарного частного метода, где наименование
"частный метод" достаточно условно, так как составными ее являются:
распознавание образов, анализ, синтез, индукция и дедукция, сравнение
по аналогии, формальная и диалектическая логика. Поэтому более
правильно
рассматривать
диагностику
как
определенный
познавательный процесс.
Рассматривая
диагностику
в
качестве
разновидности
познавательной деятельности, К Е.Тарасов отмечает: "Диагностический
процесс (распознавание) является особым видом познания, отличным
как от научного познания, так и от узнавания"1.
Продолжая эту мысль и конкретизируя ее, Н. К. Авилов пишет;
"Диагностирование — особого рода познавательный процесс...
Распознавание складывается на основе имеющиеся знаний о сущности и
свойствах целого класса предметов и явлений. В связи с этим процесс
распознавания движется от знания общих выводов к познанию
отдельного факта"2.
Подобное определение особенно выделяет в содержании
диагностики сопоставление изучаемого (отдельного факта) с
аналогичными известными ранее. Сопоставив единичное с наиболее
близким ему по свойствам (признакам) общим, мы вновь возвращаемся к
единичному, уточняя и корректируя свои представления о нем с учетом
возможной вариационности.
Подчеркивая данную черту диагностики, К. Е. Тарасов отмечает:
"Устанавливая сущность, причину, класс данного состояния, явления,
диагностика не открывает их заново, а использует уже утвердившиеся в
научном знании представления. Тем самым диагностика (dia — между,
впредь, после, через, gnosis — знание) оказывается особым
промежуточным видом познания, стоящим между научным знанием
общей, внутренней, закономерной сущности и опознавани1 Тарасов К. Е. Общая методология процесса диагностики как
специфического вида познания. Автореф. дисс. д. ф, н. М., 1969. Позиция
автора» утверждающего, что диагностика отлична от научного познания,
представляется достаточно спорной. По своей методологии, характеру и
виду используемых методов, по логике осуществляемых исследований
диагностика имеет все основания быть отнесенной к категории научного
познания. а Авилов Н. К. Гносеологические проблемы диагностического
мышления. Автореф. дисс, к ф. в. Омск, 1973.
§ 1, Медицинская диагностика, этапы диагностирования
31
ем единичного, внешнего, случайного, конкретного явления. Диагностика
складывается после и на основе научного исследования и элементарного
узнавания явления. Но она не только использует их методы и данные, но
и разрабатывает свои собственные способы и методы получения,
переработки, хранения и передачи информации..."1.
Распознавание как элемент диагностики тесно связано с
классификацией. Данная связь выражается в том, что исследуемое
единичное мы сопоставляем с некоторым классом явлений. Однако
далеко не все эти явления можно признать в необходимой мере
классифицированными. Под классом явлений можно понимать нечто
типичное, неоднократно повторяющееся в прошлом, зафиксированное в
личном или общественном опыте как типовая модель. Поэтому сводить
всю диагностику к классификации было бы неверно. Даже при наличии
.стандартизированных классов отнесение к какому-либо из них
изучаемого объекта — это лишь часть диагностической задачи, хотя и
достаточно важная часть. За ней должны следовать и следуют изучение
не только свойств, но и состояния объекта с целью выявления некоторых,
логически допустимых отклонений от класса (стандарта, типа, модели) и
установление причины таких отклонений.
С учетом сказанного трудно согласиться с К. Е. Тарасовым, когда
он утверждает: "Результатом диагностического процесса является
установление диагноза, представляющего общий вывод (заключение) о
принадлежности сущности данного явления, характеризующего
внутреннее состояние объекта, к определенному, установленному наукой
классу на основании исследования и логического обоснования
существенных признаков данного явления"2. Подобное утверждение
ставит знак равенства между диагностикой и решением задачи
классификационной. Эти задачи близки по своему содержанию, при
решении и той, и другой задачи исследователь имеет дело с изучением
свойств объекта, на основании такого изучения осуществляется выход на
класс. На этом заканчивается и сходство рассматриваемых задач, и
процесс классификации. Что касается диагностики и постановки
диагноза, то, как отмечалось выше, они снова возвращаются от класса к
конкретному объекту (по методу дедукции) с целью:
— убедиться, что он в полной мере совпадает с классом по
своим признакам (свойствам);
1Tарасов K E. Указ, работа, С. 15. 2 Там
же. С, 19.
32
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
— установить некоторое отличие в пределах допустимой
вариационности;
— выявить существенное изменение свойств конкретного объекта;
— определить причину имеющихся изменений;
— определить условия, в которых действовала данная причина.
Приведенная выше позиция К. Е. Тарасова неприемлема даже в
такой классической области диагностирования, как медицина, хотя на
первый взгляд кажется, что цель медицинского диагноза — это на основе
имеющихся признаков отнести заболевание обследуемого к
определенному классу. Как будет показано ниже, такое определение
болезни — всего лишь промежуточный этап медицинского диагноза,
установление так называемой нозологической формы заболевания.
В настоящее время можно перечислить достаточно большое число
областей человеческой деятельности, где применяется диагностика: это
диагностика
медицинская,
техническая,
психологическая,
неисправностей ЭВМ, диагностика плазмы и другие виды. Наиболее
сложной признается диагностика медицинская. Она же является
наиболее древней и устоявшейся. К анализу ее с целью установления
сущности диагностики не раз обращались философы1. Не нарушая этой
традиции, рассмотрим подробнее содержание медицинской диагностики
с целью более четкого представления о порядке и характере движения от
незнания к знанию в рамках диагностического процесса.
В работах, посвященных медицинской (врачебной) диагностике, в
первую очередь подчеркивается поэтапность, многоступенчатость
диагностического процесса. Он включает все этапы движения от
познания простого к познанию сложного и более сложного. Это
движение на пути познания осуществляется от начальных стадий
наблюдения к собиранию фактов и их обобщению, завершаемому
выводами на основе фактов. Таким образом, содержательной стороной
диагностического процесса является постепенный переход от знания
неглубокого, недостаточно конкретного и на отдельных этапах
недостаточно достоверного ко все более и более глубокому,
достоверному знанию.
См., например: Копнин П. В., Осипов И. Н. Основные вопросы теории
диагноза. Томск, 1962; Тарасов К. Е. Логика и семиотика диагноза. М.,
1989; Кроткое Е. А. Философско-методологические и логические основы
общей теории врачебной диагностики. М., 1993;
и др. работы.
1
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
33
В самом общем виде стадии диагностического процесса в медицине
могут быть выражены следующим алгоритмом1.
Изучение признаков заболевания
Построение гипотезы
Изучение
морфологических
изменений
Изучение
функциональных
изменений
Формально-абстрактный диагноз болезни (т. е.
определение формы болезни и ее общих
признаков)
Патогенетический диагноз [т. е.
определение индивидуальных,
специфических особенностей данного
конкретного случая)
Прогнозирование заболевания
Схема 1. Стадии процесса установления
медицинского диагноза
Диагностический процесс начинается с анамнеза (воспоминание,
припоминание), который:
а) позволяет выявить субъективные симптомы;
б) знакомит с некоторыми объективными симптомами;
1 Приводимый далее материал является обобщенным изложением теории
диагностики, освещаемой по данным медицинской литературы. См.,
например: Ocипов И. Н; Копнин П. В. Основные вопросы теории
диагноза. Томск, 1962,Хмельницикй О.К.,ПетленкоВ.И. К вопросу о
диалектике структурно-функциональных отношений в теории патологии
// Архив патологии. 1972. № 4; Струков А. И;
Смолъянинов А. В., Саркисов Д. С. О начальном периоде болезни // Архив
патологии. 1980. № 4; Чазов Е. И.. Царегородцев Г. И., Кратков Е. А.
Опыт философско-методологического анализа врачебной диагностики //
Вопросы философии. 1986. № 9.
34
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
в) дает некоторое первоначальное представление о картине
болезни, ее признаках, об условиях, влияющих на ход болезни;
г) позволяет получить общие сведения о больном (его
физиологическом, психическом и иных состояниях);
д) допускает возможность получения сведений о состоянии
здоровья родственников (т. н. семейный анамнез).
На основании проведенного анализа составляется первоначальная
гипотеза, которой предстоит пройти длительную проверку и уточнение
на последующих этапах диагностирования, прежде чем она сможет
превратиться в достоверное суждение о патогенезе.
Проводимые затем объективные исследования (физические,
биохимические и т. п.) являются более высокой фазой диагностического
исследования в медицине. Получаемые при этом данные сопоставляются
с первоначальной гипотезой и служат целям ее проверки. При этом
значение имеет как наличие изменений [патологических), так и их
отсутствие. И то, и другое является фактом, который не может быть
игнорирован в общей системе диагностического познания. Отсутствие
симптомов способно породить новую рабочую гипотезу и,
следовательно, ее проверку.
В
литературе
подчеркивается,
что
при
правильном,
последовательном, научно обоснованном диагностировании вероятное
(допустимое) значение каждой новой гипотезы будет возрастать, так как
предшествующие гипотезы уменьшают число предпосылок, могущих
повлечь за собой ошибочность новой гипотезы.
Следующим
этапом
является
патолого-анатомический
прижизненный анализ, позволяющий получить представление о
патологической анатомии установленного у больного процесса и
связанных с этим патологическим процессом функциональных
нарушениях, возникающих в организме, Патолого-анатомический анализ
в совокупности с функциональной диагностикой призван дополнить
данные анамнеза. Таким образом, процесс познания на рассмотренных
выше этапах представляет собой движение от анамнеза через
объективные
исследования
к
установлению
конкретных
морфологических и функциональных изменений, а на их основе вновь к
уточнению диагноза, к более полному уточняющему исследованию (в
том числе к проведению новых или дополнительных исследований).
Анализируя эту часть диагностического процесса, важно подчеркнуть
его двустороннюю, взаимозависимую связь.
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
35
Установленные
симптомы
предопределяют
направление
поиска
морфологических и функциональных изменений, а последние призваны
подтвердить или опровергнуть симптомы. Учитывая значение симптомов
(как сведений о фактах) для правильного диагностирования, в теории
диагностики большое значение уделяется их достоверности, так как только
достоверные симптомы способны обеспечить достоверные позитивные
диагностические выводы. По мнению клиницистов, достоверными
симптомами можно считать только те, которые "имеют корреляты в виде
определенных объективных изменений. В противном случае субъективный
признак будет иметь значение только вероятного симптома, пусть даже
большой степени вероятности, но все же не неоспоримо достоверного"'.
При
медицинской
симптоматике
существенные
признаки
(симптомы) классифицируются: по способу обнаружения и по
достоверности симптома. Учитывая решающее значение симптомов для
построения диагностических гипотез, предлагается разграничивать их не
только на достоверные и вероятные, но и внутри вероятных подразделять
симптомы на достаточно вероятные и маловероятные.
Схема 2. Классификация симптомов
Делается это для того, чтобы обратить внимание диагноста (врача)
на необходимость четкой классификации симптомов и определения в
зависимости от этого их ценности (значимости) в системе установления
диагноза. Иными словами, в каждом случае врач должен отдавать себе
отчет, на каких, в качественном смысле, симптомах строится его
диагностический вывод. Излагаемые в данной части теории диагноза
предостережения направлены на то, чтобы избежать смешения,
нивелировки симптомов, чтобы вероятные
1 Осипов И. Н., Копнин Л. В. Указ. работа. С. 69.
36
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
симптомы не принимали за достоверные, маловероятные за достаточно
вероятные, чтобы не смешивали выводов, основанных на вероятных
симптомах, с диагностическими выводами на основе достоверных
симптомов. Небезынтересны логические построения, рекомендуемые
врачам при проверке гипотезы на основе вновь раскрываемых симптомов.
Если построенной гипотезе противоречат достоверные симптомы, —
необходимо отказаться от такой гипотезы, если в противоречии с ней
находятся вероятные симптомы, то гипотеза не отвергается, а дальнейшая
работа строится в плане уточнения и проверки этих симптомов.
Достоверный симптом, подтверждая вероятную гипотезу, увеличивает
степень ее вероятности. Если гипотезу подтверждает вероятный симптом,
то вероятность ее хоть и возрастает, но весьма незначительно.
Подчеркивая значение симптомов, К. Е. Тарасов отмечает:
"Важнейшим разделом диагностики является учение о признаках болезни
— симптомах и синдромах"1.
Е. А. Коротков склонен еще более усилить значение используемых
признаков. С этой целью он предлагает ввести понятие более широкое,
чем "симптом", — "диагностический признак". В качестве
диагностических признаков могут выступать любые факторы, которые
выявляются в процессе обследования больного имеющимися в
распоряжении врача диагностическими средствами (методиками) и
которые "изменяют степень правдоподобия гипотезы врача относительно
искомого заболевания"2.
Здесь уместно выделить для последующего анализа два момента:
1) чрезвычайно большое и вполне оправданное внимание,
уделяемое в диагностике симптомам (и симптомокомплексам);
2) предложение заменить термин "симптом" на более широкое
понятие "диагностический признак", в качестве которого могут быть
использованы как собственно симптомы и их комплексы, так и иные
факторы, способствующие усилению достоверности диагноза.
После изложенной выше первой части диагностического процесса
рождается формально-абстрактный диагноз болезни. Схематически
движение мысли при его построении может быть представлено
следующим образом: анамнез выявление субъективных и объективных
симптомов, оцен1 Тарасов К. Е. Логика и семиотика диагноза. М-, 1989. С. 167.
2 Коротков Е. А. Философско-методологические и логические основы
общей теории врачебной диагностики. М., 1993. С. 74.
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
ка их по признаку достоверности - анатомическая и функциональная
диагностика - "клиническая картина заболевания". В этой картине
представление об отдельных симптомах и симптомокомплексах
конкретизируется врачом до степени понимания морфологических и
функциональных изменений, совершающихся в организме больного, что,
в свою очередь, позволяет составить в конечном счете представление о
прижизненном патологоанатомическом и функциональном диагнозе
болезни.
Таким образом, на данном этапе познания устанавливается пока еще
только формально-логическая модель болезни, но не заболевание
конкретного лица с возможными отклонениями, сопутствующими
явлениями и т. п., объясняемыми генетической природой и иными
особенностями субъекта. Именно на этой стадии заканчивается решение
классификационной задачи, т. е. отнесение конкретного искомого
заболевания к определенному классу [болезни). После этого продолжение
диагностирования — от общего [класса) к искомому для учета его
особенностей.
В процессе диагностирования болезни так же, как и на
предшествующих стадиях, врач исходит из созданной им гипотезы,
пользуясь ею для развития диагностической мысли. Однако теперь он
получает возможность оперировать не рабочими гипотезами, не весьма
временными и неустойчивыми предположениями, а научными, или
реальными, гипотезами, истинность одной из которых ему предстоит
доказать.
Здесь на первый план выступает аналогия как логический метод
(прием) познания. Как известно, аналогия в самой простой форме
представляет собой умозаключение о сходстве двух предметов (явлений)
на основании сходства отдельных признаков этих предметов (явлений).
На основании приема аналогии возможно вероятное умозаключение,
степень вероятности которого зависит от количества сходных признаков
и от того, насколько они существенны.
С учетом этого, используя аналогию в диагностическом процессе,
постоянно
учитывают
сходство
отдельных
симптомов
и
симптомокомплексов, а следовательно, сходство клинической картины
больного с той клинической картиной, которая сопоставляется по
аналогии. При этом едва ли не главное внимание уделяется тому,
насколько существенны для данного заболевания сходные симптомы.
Выводы о совпадении по аналогии всегда только вероятные,
несмотря на то, что основу их могут составлять сопоставляемые
симптомы (признаки), достоверные по своей
38
^лaвaj-гmce°'ю"'^""^cyщнocть диагяостики
с"^0^"^^3^7"^^
=dol^^^^^^
^ s^di?^^^^^^^ ^=°SS^r5^^^^^^^
"и к^шничес^ K^^^S^™"""' 0(ioб"^eннь.гаческих форм.
"звестных медицине нозолофере^а^^^г^Тс^о"^6^ основу w*-ne.o«„^T?p^S^^^^^^^^
PTlItIaM11
С"» 3. Огадаи процесса дифференциального даап»с^ова»«
^SS?^-?=ss:
—.,,:?.». •=.sss,s""~'1
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
39
Степень
вероятности
умозаключения,
основанного
на
дифференциальной диагностике, зависит как от количества сходных
признаков между абстрактной клинической картиной заболевания и
заболеванием больного, так и от того, насколько постоянны и характерны
для данного заболевания те симптомы, которые оказались сходными.
По
своей
логической
структуре
умозаключение
при
дифференциально-диагностическом методе представляет условнокатегорический силлогизм, где одна посылка — категорическая, вторая
•— вероятная, и вывод тоже носит вероятную форму. В условнокатегорическом силлогизме от утверждения следствия нельзя достоверно
перейти к утверждению основания.
Если А, то В
В
следовательно, вероятно А.
Дело в том, что из одного основания может вытекать несколько
следствий, так же как одно следствие может быть порождено
различными основаниями, т. е. одно и то же действие может быть
результатом различных причин. Таким образом, в классическом методе
дифференциальной диагностики форма умозаключения неизбежно не
приводит и не может привести к достоверному утвердительному выводу,
а позволяет прийти только к вероятному умозаключению. Сама форма
условно
категорического
силлогизма
исключает
возможность
превращения диагностической гипотезы в достоверную истину.
Достоверно утвердительные выводы, облеченные в категорическую
форму, могли бы быть сделаны только в том случае (по сути в
гипотетическом суждении), если симптомы являются основанием, а
форма заболевания — следствием. Это могло бы произойти, если бы мы
абсолютно точно звали, что всякий раз при наличии таких-то симптомов
речь идет об одном (и только одном) конкретном заболевании и никаком
другом.
Если А, то В
А
следовательно, В.
В данном случае речь идет о симптомах специфических,
свойственных только данному заболеванию.
Анализ
специфических
симптомов
и
специфических
симптомокомплексов положен в основу метода достоверного диагноза,
призванного дополнить метод вероятного диагноза (дифференциальная
диагностика).
Используя диагностический прием сопоставления специфических
симптомов и симптомокоплексов, делают за-
40
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики! g ^ Медицинская диагностика, этапы диагностирования
41
ключение об определенной форме заболевания. Если положенные в всех случаях рассматриваемого заболевания, а к непостоянным —
основу посылки истинны, то умозаключение достоверно. В данном обнаруживаемые не всегда. Но одного такого деления было бы
силлогизме в качестве основания берутся специфические симптомы или недостаточно, так как постоянные симптомы могут быть присущи и
другим заболеваниям, а непостоянные — могут быть специфичны именно
симптомокомплексы, а в качестве следствия — форма заболевания.
Будущее медицинской диагностики видят в постепенном для данного заболевания. Деление симптомов по указанным признакам
вытеснении вероятного диагноза и замене его методом достоверного даст ^следующие сочетания:
диагноза. Происходить это будет по мере установления (выявления,
Непостоянные симптомы
описания) специфичности симптомов и симптомокомплексов. Однако,
Постоянные симптомы
(присущие не всем случаям заболевания
прогнозируя подобное развитие медицинской диагностики, тем не менее
(присущие всем случаям
данной клинической формы)
полагают, что дифференциальная диагностика полностью никогда не
заболевания данной
Специфические Неспевд^эичвские
исчезнет, так как:
клинической формы)
а) по ряду заболеваний не так скоро будет установлена Спец^ятаеские Нвспвдфрвокие
специфичность симптомов и симптомокомплексов;
б) даже
уже известные
специфические симптомы и присущи всем
симптомокомплексы далеко не всегда сразу проявляются в клинической случаям
присущи всем
картине;
случаям данного присущи не всем
данного!
в) появятся со временем новые формы, варианты, отклонения уже 'заболевания и заболевания, но
случаям данного
известных заболеваний.
не только ему
заболевания, но
только ему
Учитывая большое значение для достоверного диагноза знания
только, этому п
специфических симптомов и симптомокомплексов, в диагностической
заболеванию
рисущи не всем
медицинской литературе подчеркивают значение их классификации и
случаям данного
анализа содержания. При этом отмечается, что должной классификации
заболевания и не'
порой еще не существует, при изложении симптомов той или иной
только
этому
клинической картины не всегда симптомы дифференциру- ;
заболеванию
ются на существенные и несущественные. В результате в • распоряжение
Схема 4. Деление симптомов по признаку постоянства и
клинициста представляют сведения об об- i щей клинической картине
специфичности
данного заболевания, но не дан- | ные для достоверного диагноза1. Иными
словами, вместо из- ';
Если бы во всех случаях диагностирования представ; лялось
ложения того, что форме заболевания присущи симптомы i А, В, С, возможным разграничить симптомы по приведенным выше основаниям,
необходимо конкретное: всякий раз, когда имеется симптомокоплекс ХУ, установление достоверного диагноза не только бы упрощалось, но и
имеется заболевание Р.
,
повышалась бы возможность обоснования его достоверности.
Аналогично тому, как в теории криминалистических исследований
Наряду с категорией специфических симптомов вводится категория
к исследуемым признакам предъявляются требования существенности, специфических симптомокомплексов, причем отмечается, что вторая
относительной устойчивости и выраженности, в медицинской категория не только соответствует первой, но и превосходит ее.
диагностике предлагается деление симптомов по признаку постоянства и Специфический симптомокомплекс это не механическое суммирование
специфичности. К постоянным относят те, которые проявляются во
ряда сим1 Указанное обстоятельство очень важно учесть в дальнейшем, при
-птомов, а органически целое, взаимозависимое (а, может ; быть, и
изложении криминалистической диагностики. Даже в медицине с ее взаимообусловленное) их сочетание. При этом некоторые симптомы, не
многовековой историей порой не существует классификации симптомов, являющиеся сами по себе специфиче; сними, в совокупности с другими
деление их на существенные и несущественные.
симптомами способны соI ставлять специфический симптомокомплекс.
Каждый из
отдельных симптомов, входящих в специфический симпто• мокомплекс, необходим, но недостаточен. Только определенное
количество, совокупность симптомов становится необходимой и
достаточной для установления конкретной формы заболевания1.
' Здесь отчетливо просматривается аналогия с той частью теории
криминалистической идентификации, где трактуется роль общих и
частных признаков, требования, предъявляемые к тем и другим, а также
понятие индивидуальной совокупности признаков.
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
Симптомокомплексы могут быть полными и неполными. Объем их
определяется степенью их заполнения отдельными симптомами,
находящимися между, собой в определенной связи (анатомической или
функциональной). Для создания полных симптомокомплексов
предлагается анализировать специфические симптомокомплексы,
синтезировать их, разрабатывать гипотезы их происхождения.
Ход умозаключений при диагностике по специфическим
симптомокомплексам аналогичен процессу умозаключений по
специфическим симптомам:
Если
заболеванию
А
свойствен
специфический
симптомокомплекс ХК,
то заболеваниям В, С, Д симптомокомплекс ХК не . присущ.
По признаку ХК дифференцируется А, т, е. специфический
симптомокомплекс в определенной мере дифференциален.
Таким образом, в рамках формально-абстрактного диагноза
болезни прослеживается путь от вероятного диагноза к диагнозу
достоверному,
основанному
на
использовании
категорий
симптомокомплексов. Схематически, с учетом ранее приводимых
алгоритмов, это может быть представлено следующим образом:
Изучение мете здом вероятного
Дифференциал льная диагдиагноза относ дтельно больщоаостика на оса ове личного
го числа случг ев заболевания *— и обобщенного клинического
[:: '" '
опыта
Накопление ф актов, пред42
дарительный с
симптомов
нйлиз и отбор
1
Метод абстрап ирования
—— Создание o6o£ зоденного
и определение специфицифичес »
сания клиаич
опиеских
ческих
и
неспе
ких
картин
симптомов
1
1
Создание спевд
синптомокомпл
'
Использование
ческих симптоь
сов для достов^
нфических
IGKCDB
••
специфидокомплек~
грного диагноза
~— Определение
—*• (ценности) от
пифических
/
Испецифическ
(комплексов
1
значимости
дельных спе"
симптомов
и
их симптомо"
Схема 5. Процесс перехода от вероятного диагноза к
достоверному
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
43
На этом можно было бы закончить трактовку процесса
диагностирования в рамках формально-абстрактного диагноза, но
интересы последующего сопоставления данного процесса с аналогами из
области криминалистических исследований заставляют уделить
некоторое внимание трактовке роли гипотезы диагноста.
В медицинской диагностике гипотезе уделяется чрезвычайно
большое внимание, как одной из главных составляющих мыслительной
деятельности на этапе сбора и обработки информации для дачи
заключения вероятного и при переходе к заключению достоверному.
Гипотеза является формой развития диагностического процесса. Она
побуждает врача к проверке имеющихся симптомов и поиску новых
симптомов, являясь первым обобщением, первым шагом к
осмысливанию симптомов (признаков). Диагностическая гипотеза
считается правильно образованной, если она соответствует фактам,
опирается на них и из них следует. Если [хотя бы один серьезный и
достоверный факт противоречит | гипотезе, то она должна быть
отброшена и заменена на более вероятную. Однако противоречие должно
быть истинным, а не кажущимся, мнимым. "Отсутствие противоречия
клиническим фактам является conditio sine gua поп (непременным
условием. — авт.) каждой правильно построенной диагностической
гипотезы"1. Проверка и доказательство правильности диагностической
гипотезы осуществляются, как было показано ранее, посредством
выявления и изучения клинических симптомов, в том числе и
противоречащих данной гипотезе, что и составляет сущность метода
дифференциальной диагностики.
Важным условием гипотезы должна являться ее простота, т. е. из
двух равным образом реальных надо выбирать менее искусственную
гипотезу. Метод "experimentum crueis" (решающий эксперимент)
позволяет оставить из числа возможных одну диагностическую гипотезу.
Для этого стараются найти такой клинический факт, который под:
тверждал бы гипотезу и в то же время отвергал все другие, имеющие с
ней одинаковые степени вероятности. Наблюдение и эксперимент
способны превратить гипотезу в достоверную истину. Они позволяют
выявлять факты, неизвестные при создании гипотезы. Для врача этот этап
характеризуется наблюдением за развитием болезни, проявлением
симптомов.
Ocunoe И. Н., Копнин П. В. Указ. работа, С. 132.
44
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
Пока диагностическая гипотеза не подтверждена на практике,
заключение врача продолжает оставаться только вероятным. Лишь
проверка гипотезы (в данном случае — наблюдение за больным, сбор
объективных сведений о фактах) способна перевести гипотезу в разряд
достоверной истины. На этом пути возможны и ошибочные суждения о
достижении истины, в то время как гипотеза лишь повысила степень
своей вероятностиТаким образом, в сложном процессе создания формальноабстрактного диагноза познание идет по пути индуктивного обобщения,
где роль частного выполняют анамнестические данные, результаты
объективных исследований, к общему выводу, в данном случае —
диагностической гипотезе. От нее методом дедукции — к частным
последствиям гипотезы, т. е. к анализу следствия, возникающего в ходе
дальнейшей болезни. Индуктивное обобщение должно подвергаться
дедуктивной проверке — это одно из непременных условий
существования диагностической гипотезы.
Подобный анализ диагностического процесса в медицинской
литературе призван доказать научную обоснованность, логическую
состоятельность диагностики и опровергнуть длительное время
существовавший взгляд на нее как на искусство. Отсюда и стремление
авторов показать, как диагностика может быть изложена на основе
законов логики. Разумное, подобающее место отводится в диагностике,
в частности при построении версий, и интуиции. Давая
материалистическую трактовку интуиции как одной из разновидностей
единственно возможных путей познания — чувства и разума, авторы
отмечают,
что
результат
познания
и
здесь
опосредован
предшествующим опытом, мышлением и практикой человека'. Такая
интуитивность относительна, так как в данный момент просто не
воспроизводится, не воссоздается весь ход логических рассуждений.
Внимание зафиксировано на конечном результате, а все промежуточные
звенья опущены, не выражены в логической форме.
Анализ диагностического процесса в точки зрения познания от
чувственно-конкретного через абстрактное к конкретному мышлению
разбивается на три этапа (два из которых подробно рассмотрены выше).
' Говоря об интуиции, И. П. Павлов отмечал: "..лее интуиции так и нужно
понимать, что человек окончательное помнит, а весь путь, которым он
подходил, подготовлял, он его не подсчитал к данному моменту". См.:
Павловские чтения. Т. II. М.—Л., 1949. С. 227.
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
45
Первый этап — создание клинической картины заболевания у
конкретного больного. Здесь познание врача находится на уровне
чувственно-конкретного восприятия. Хотя врач и стремится привести
свои знания в систему, однако сама картина заболевания у больного (а
это и является конкретным, воспринимаемым врачом) является
хаотичной, диффузной1. Здесь конкретное выступает не конечным, а
исходным пунктом диагностического процесса.
Второй этап — получение целостного представления о
заболевании, созданного в результате изучения клинической картины
(анамнеза, объективных исследований, патологоанатомических и
функциональных диагнозов), разлагается на отдельные абстрактные
определения — заключение о нозологической форме заболевания.
Происходит переработка созерцания и представлений в понятие. Эту
функцию в диагностическом процессе выполняет формальноабстрактный диагноз болезни, который разлагает заболевание у данного
больного на составляющие его отдельные патологические процессы,
квалифицируя их как определенные формы заболевания. Здесь врач
подымается наиболее высокую ступень познания (от созерцания и
представлений к понятиям), но ценой потери конкретности, целостности.
На этой стадии внимание фиксируется не. на болезни как чем-то целом,
присущем данному лицу^Д|а ртдельных формах заболевания независимо
от конкретного человека.
После формального диагноза болезни начинается третий этап, в
ходе которого вскрываются конкретные особенности течения
патологического процесса у конкретного больного.
Третий этап носит название патогенетического диагноза, т. е.
диагноза по существу, диагноза, позволяющего прогнозировать
заболевание. В патогенетическом диагнозе диагностический процесс
снова достигает знания конкретного, но уже более высокой ступени. В
нем происходит синтез понятий, выражающих знание о заболевании
конкретного человека. Этот диагноз охватьхвает весь ход болезни, но не
в форме созерцания и представления, а в мышлении, путем сочетания
многочисленных определений, чем достигается знание подлинного
единства многообразного, признанного взаимообусловленными и
взаимосвязанными проявлениями.
' Точнее, видимо, было бы сказать о том, что сведения о болезни (т. е. о
фактах) на этом этапе хаотичны, не систематизированы.
46
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
Ранее отмечалось, что при установлении формальноабстрактного
диагноза врач также учитывает патологические отклонения у больного,
но это ведется в плане выявления специфических симптомов и
симптомокомплексов, необходимых для определения нозологической
формы болезни. При патогенетическом диагнозе учитываются
специфические симптомы и симптомокомплексы именно данного
больного. Иногда патогенетический диагноз называют диалектическим
отрицанием формально-абстрактного диагноза, отрицанием предыдущих
ступеней диагностического процесса. С такой трактовкой трудно
согласиться. Правильнее было бы подчеркнуть преемственность в
патогенетическом диагнозе предыдущих стадий. Он поглощает,',
критически перерабатывает и объединяет в новом высшем синтезе
предыдущие части диагностического процесса.
Являясь
высшим
этапом
диагностического
процесса,
патогенетический диагноз позволяет выяснить ход развития заболевания
у данного больного, вскрыть конкретные причины, порождающие
патологические процессы и их генетические связи, установить
внутренние противоречия и тенденции патологических процессов, а
также выяснить патогенетические факторы, определяющие особенности
течения каждой стадии заболевания у данного больного.
Как отмечалось выше, для патогенетического диагноза вводятся
новые
понятия:
"конкретно-специфические
симптомы
и
симптомокомплексы". Соотношение их с ранее изложенными понятиями
и категориями может быть представлено в виде следующей схемы:
Формально-абстрактный
диагноз
болезни
(клиническая
картина
болезни)
Патогенетический диагноз
(диагноз по существу)
Специфические симптомы и
специфические
симптомокомплексы
Конкретно-специфические
симптомы и конкретноспецифические
симптомокомплексы
Схема 6. Соотношение видов диагноза и симптомокомплексов
В медицинской диагностике подчеркивается, что патогенетический
диагноз — это не диагноз одного дня, он наделен протяженностью во
времени, изменчивостью и противоречивостью, как и сам
патологический процесс.
§ 1. Медицинская диагностика, этапы диагностирования
47
Рассмотренная относительно подробно медицинская диагностика
позволяет лучше уяснить гносеологическую сущность диагностирования.
Главное, что нужно выделить в процессе анализа диагностирования, —
это его полное соответствие общенаучным положениям теории познания,
семиотики, логики исследования (формальной и диалектической).
Оперируя понятиями на уровне абстракции достаточно высокой
степени, диагностика широко использует общенаучные операции
упрощения и абстрагирования. Определяя объект своего познания (в
конкретном случае — исследования), диагностика вычленяет его из всего
многообразия вещей, явлений, отношений, сохраняя тем не менее ту
часть его связей и отношений с другими объектами, которые
гарантировали бы достаточность необходимого в каждом случае
комплекса "объект — внешняя среда". При диагностике широко
используются стурктурно-генетический анализ и синтез, позволяющие
глубоко проникать в сущность объекта исследования. Этот тип анализа и
синтеза требует вычленения в сложном явлении таких элементов, таких
звеньев, которые представляют самое центральное, самое главное в них,
их "клеточку", оказывающую решающее влияние на все остальные
стороны сущности объекта1. Существенную роль при этом играет знание
закономерностей, отргц——кем которых является исследуемый объект и
происшедшие^^происходящие) в нем изменения. Лежащий в основе
начальной стадии любой диагностики метод индукции позволяет
двигаться в познании от частного к общему, когда на основании знания о
части предметов класса [отдельных симптомов) делается вывод о классе
в целом (нозологической форме заболевания). Вместе с тем, как известно,
непосредственной основой любого индуктивного умозаключения
является повторяемость явлений действительности и способность
признаков (знаков) информировать об этих явлениях, выступая их
выражением
(отображением).
Поэтому
основой
всякого
диагностирования является обобщенный и систематизированный опыт,
накопленный в той области знаний, где в данный момент осуществляется
диагноз. Причем данный опыт должен базироваться на подлинно
научных закономерностях, в отличие от предметно-ориентировочных
связей, выделяемых на уровне так называемого здравого смысла. Под
научно определенными, выделенными и обобщенными
' См.: Сичивица О. М. Методы и формы научного познания. М, 1972. С
34.
48
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностик»
закономерностями обычно понимают устойчивые, постоянные,
повторяющиеся существенные связи между отдельными явлениями,
свойствами или процессами. Отсюда, как необходимое условие любой
диагностики, — изучение закономерностей, создание на основе их
познания того фундаментального образования, которое позволяло бы
осуществлять при диагностировании движение познания от конкретного
к общему (на уровне индукции) и от общего снова к . конкретному
случаю (ситуации, явлению, процессу), т. е. к дедуктивному методу.
Только изучение и обобщение закономерностей с достаточно высокой
точностью и определенностью способны обеспечить подлинную
научность диагностического метода в отличие от обыденного
восприятия предметно-ориентировочных связей, без глубокого
проникновения в их сущность. Несомненно, что основой диагноза
является эмпирика (многократные эмпирические наблюдения), но
эмпирика, подвергнутая научному обобщению, научному анализу и
синтезу, проверенная научными экспериментами. В итоге для
успешного диагностирования должны быть сформированы такие знания,
которые представляли бы собой определенную систему знаний о
законах, свойствах и отношениях тех или иных объектов. Эти знания
должны быть способны функционировать и пополняться новыми
знаниями. Они должны быть проверяемы эмпирикой, а в конечном счете
и в более широком смысле — практикой. Не последнюю роль в
создании таких знаний и их использовании играет способ их выражения
— язык знаний, который должен отличаться достаточной точностью и
отвечать специальным логическим требованиям.
**.
§ 2. Диагностика и семиотика
Здесь мы подходим к тому, что в работах, посвященных диагнозу,
именуется как "диагностика и семиотика"1. Основу семиотики
составляет знак, его трактовка, классификация, употребление. Первое
место среди знаков занимают естественные, в качестве которых
фигурируют признаки вещей.
В точном соответствии с положениями семиотики о том, что
признаки являются выразителями свойств объекта, диагностика
оперирует признаками (симптомами, симптомо' См., например: Тарасов К. Е. и др. Логика и семиотика диагноза. М.,
1989. Семиотикой называется наука, занимающаяся изучением природы,
происхождения, видов, функций знаков.
^
§ 2. Диагностика и семиотика
49
комплексами) с учетом двух отправных положений. Первое — это то, что
признаки выражают свойства, принадлежащие данной вещи или данному
виду вещей (объектов). При этом признак может выражать свойство или
группу свойств, и наоборот, одно свойство может быть выражено
несколькими признаками. Второе отправное положение заключается в
том, что, изучая свойства вещи, мы вправе выбрать из них те, которые
интересуют нас в данный момент в соответствии с поставленными
целями исследования. Отсюда отбор и избирательное изучение
признаков, позволяющих исследователю судить по ним об интересующих
его свойствах.
Трактовка понятия "признак" в науке многогранна. Иногда признак
характеризуют как "свойство, неотделимое от самой вещи"1. В
философской литературе свойство определяют как категорию,
имманентно присущую каждой вещи, как "обнаружение сущности со
стороны ее "частных моментов", то есть обнаружение какой-либо связи,
стороны, совокупность которых составляет сущность"2. В других случаях свойство определяют как объективно существующую способность
обнаруживать те или иные стороны в процессах взаимосвязи и
взаимодействия3.
Таким образом, свойство вещи — это то, что характеризует какуюлибо ее сторону, либо ее взаимоотношение с другими вещами или
явлениями. Любой из приведенных вариантов исключает возможность
отождествления понятий "свойство" и "признак". Свойство первично,
признак, как выразитель свойства (или группы свойств), произведен от
первого, т.е. вторичен. В криминалистической литературе можно
встретить высказывания, определяющие признак как "объективное
отражение свойств объекта,.являющееся первоначальным материалом
исследования"*. Формулировки типа "отражение", "отображение"
способны разорвать гносеологическую сущность системы "свойство —
признак", придать каждому из элементов этой системы некоторую
самостоятельность, оторванность от его контрпары. Поэтому
предпочтительной представляется позиция Р. С. Белкина, когда он, в
точном соответствии с основными
' См.: Ракитпов А. И. Анатомия научного знания. М., 1969. С. 32. '
Корявко Г. Е. Понятие "свойство" в материалистической диалектике.
Автореф. дисс. к. ф. н. М., 1979. С. 9. * См.: Лукьянов И. Ф. Сущность
категории "свойство". М-, 1982 . С 77. 4 См.: Колдин В. Я. Идентификация
при производстве криминалистических экспертиз. М., 1956. С. 13.
50
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
философскими воззрениями, рассматривает признак как выразитель
свойств, признает объективный характер признака и в системе "свойство
— признак" отводит первому роль сущности, а второму — явления,
подчеркивая тем самым невозможность существования свойств без
признаков'.
Применительно к медицинской диагностике, в связи с разработкой
логики и семиотики диагноза, признак определяли как "свойство, действие,
явление, выступающее как индекс, показатель самого предмета или его
сущности. Значимость признака зависит от того, насколько существенна и
необходима связь между данным свойством и предметом, действием и
причиной, следствием и сущностью"2. Думается, что такому определению
недостает логической последовательности. Если признак — это само
свойство, то он не может быть его индексом, т. е- выразителем. Если же он
показатель предмета, его индекс, то он не может являться сущностью,
которую он выражает.
$. Закончив на этом сопоставительный анализ трактовки понятия
"признак" в философии и отраслевых науках, возьмем за рабочее
определение характеристику признака как выразителя свойств предмета
(объекта, вещи, явления, события). С этих позиций признак может быть
охарактеризован, несомненно, как категория гносеологическая и вместе с
тем объективная, так как признак — это реальное выражение свойств, а не
нечто, существующее в сознании познающего. Признак неразрывно связан
со свойством, которое выступает через него вовне. Признак имеет
информационную природу, что позволяет рассматривать его как сигнал
информации3. Отсюда требования, предъявляемые к признакам, в том
числе и при диагностировании: образность [ясность, доступность,
наблюдаемость), сигнальность (информативность), знаковость (значимость
как показателя, приметы свойства, знака вещи).
Некоторое отступление в область философской трактовки признака
призвано подчеркнуть оправданность того большого внимания, которое
уделяется в диагностике, в частности в рассмотренной ранее достаточно
подробно медицинской диагностике, понятию признак. Напомним такую
весьма симптоматичную деталь, как трансформация взгля1 См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики Т. L М., 1978. С 147.
2 Тарасов К. Е. и др. Логика и семиотика диагноза. С. 66.
3 Сигнал —форма представления информации для передачи по каналу. См.;
Теория передачи информации // Сборник рекомендуемых Терминов. Вып.
94. М., 1979. С. 14.
§ 2. Диагностика и семиотика
51
дов в области врачебной диагностики от понятий (и терминов) "симптомы"
и "симптомокомплексы" к понятию "диагностический признак"1.
Все сказанное выше относилось к так называемым естественным
знакам, т. е. тем, на основе которых формируются знания о вещах,
объектах, о самых различных явлениях. К числу таких естественных
знаков относятся и рассмотренные ранее симптомы болезни, которые
стараются классифицировать по степени достоверности, по их
специфичности и т.д. Естественных знаков, как правило, бывает вполне
достаточно для диагностирования свойств и состояния объектов.
Однако и в естествознании, и в общественных науках [так же как и в
математике) приходится пользоваться знаниями не только о самих вещах,
но и о процессах, в которых они участвуют, о самых разнообразных связях
и отношениях между ними, которые не могут быть выражены только
естественными знаками. В подобных случаях обращаются к так
называемым профессиональным знакам, знакам, создаваемьцд человеком,
для того, чтобы с их помощью можно было выражать знания о любых
вещах, свойствах,
связях,
отношениях, процессах.
Например,
прогностическая диагностика, предсказывающая определенное явление,
может оперировать только такими профессиональными знаками, так как
явление еще не наступило и не может в качестве информационного
сигнала предоставить естественный знак.
Профессиональные, или специальные, знаки могут быть
использованы диагностикой различных областей знаний, в том числе и
врачебной, и криминалистической. В самом общем приближении эти
знаки делят на три группы: иконические, схематические, символические.
К первым относятся знаки, сходные со знаками-следами, т. е. также
представляющие собой отображение, материально фиксированное
(портрет, образ2), созданное человеком на основе его чувственноконкретного восприятия вещи. В криминалистике это рисованные и
композиционные портреты. Тот факт, что подобный специальный знак
является произведением человека, всегда заставляет относиться к нему с
известной долей настороженности: в какой мере на передачу информации
повлияли субъективные свойства его создателя (уро' См. упомянутую ранее работу: Кроткое Е. А. Философскометодологические и логические основы общей теории врачебной
диагностики. М., 1993; там же вводится и другой новый термин —
"диагностические ошибки". 1 Eikon — икон — образ (греч.). Отсюда и
термин "иконический".
52
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
вень его профессионализма, способность правильно воспринимать,
запоминать, воспроизводить признаки объекта и т. п.).
$.
Схематические знаки занимают промежуточное положение
между иконическими и символическими. Это всевозможные планы,
схемы, чертежи, карты. Они широко используются как в медицинской
диагностике, так и в криминалистической. Достаточно вспомнить схемы
тела человека и его костной основы — скелета, используемые при
судебно-медицинской экспертизе для фиксации обнаруженных на теле
(трупе) повреждений, равно как и схемы дорожнотранспортных
происшествий, позволяющие при расследовании транспортных
преступлений
восстанавливать
отдельные
стадии
ДТП
(предшествующую, кульминационную, завершающую) в их динамике.
Третья группа знаков состоит из символов, совершенно условных
знаков, не имеющих никаких элементов сходства, подобия с теми
явлениями, процессами, свойствами, связями вещей, которые они
отображают.
Для того чтобы знаки-символы давали представление о вещи, между
ними и вещью должно существовать особое отношение — отношение
обозначения. Только тогда знаксимвол способен выполнить свою
главную роль — быть средством выражения, хранения и передачи
информации о вещи. Именно это отношение — отношение обозначения
— отличает знаки-символы от знаков предыдущих двух групп. К числу
знаков-символов
относятся
размерные
величины,
показатели
температуры, артериального давления, электрокардиограммы и т. п.,
используемые при диагностике врачебной. Важно подчеркнуть то
обстоятельство, что отношения обозначения носят в определенной мере
общественный характер, т. е. знак-сиимвол должен быть общезначимым,
употребляться в коллективе людей одним и тем же способом, обозначая
одно и то же явление. Вместе с тем знаксимвол приводится к своему
объекту с помощью других знаков (меры длины, веса, температуры,
электропроводности, теплопроводности и т. п.). Поэтому каждый знак,
обозначающий объект или отдельную сторону, свойство объекта,
выступает в сочетании с другими знаками. Учитывая данное
обстоятельство,
врачебная
диагностика
оперирует
понятием
"симптомокомплекс" (т. е. органически или функционально связанные
между собой симптомы). Криминалисты оперируют понятием
"групповые признаки", т. е. признаки, свойственные группе вещей,
способные выделить эту группу из всех других. При всем этом в
диагностике непре-
§ 2. Диагностика и семиотика
53
менно должны соблюдаться правила семиотики в отношении знаковсимволов, сводимые прежде всего к требованиям согласования и
взаимозависимости знаков (признаков). Необходимо учитывать, что
отдельный знак и даже отдельные знаки вместе с объектами или
сторонами объектов, которые они характеризуют, еще не выражают, не
фиксируют полного знания. Для достижения его требуются такие
комплексы признаков, которые являлись бы системообразующими,
зависимыми друг от друга, находящимися в определенной иерархии друг
к другу. Это то, что при логических построениях диагноза облекается в
форму: "если... то", "некоторые из...", "является достаточным для..." и т.
п.
Другое немаловажное правило предостерегает от увлечения
построениями таких систем признаков, которые при всей
внушительности не отражали бы ничего, кроме взаимосвязи между ними
самими. Это правило может быть сформулировано следующим образом:
"Никакая система знаков, связанных между собой каким-либо
определенным способом, не выражает, не фиксирует, не содержит
знаний об определенной совокупности объектов, если по крайней мере
хотя бы некоторые знаки этой системы не находятся в отношении
обозначения к данным объектам"'.
К знакам-символам в процессе диагностирования прибегают в тех
случаях, когда обозначаемые ими материальные или воображаемые
объекты:
— отсутствуют;
— ими невозможно оперировать в силу каких-то причин;
— исчезли (существовали в прошлом);
— не возникли (возможно, будут существовать в будущем);
— изменчивы, непостоянны;
— чувственно невоспринимаемы.
Из сказанного очевидно, что знаки-символы, выступая средством
фиксации знания, обеспечивают высокую степень абстракции, без
которой не может обойтись ни научное познание, ни диагностирование
явлений, событий, фактов.
Анализ врачебной диагностики в качестве частного случая и
системы "диагностика-семиотика" в целом призван свидетельствовать о
том, какое первостепенное, доминирующее значение придается при
постановке диагноза признакам вещей, явлений, процессов. В
криминалистике изучению признаков всегда уделялось должное
внимание. Можно говорить о создании криминалистического учения о
признаках2, о подробном изложении признаков и их систем
1 Ракитов А.И. Указ. работа. С. 48—49.
* См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. М-, 1978.
С. 58—59.
54
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
в пособиях по отдельным видам криминалистических экспертиз- Вместе с
тем создание теории криминалистической диагностики потребует
ревизии и этой части науки, с тем чтобы в качестве диагностических
признаков использовались только те, которые отвечают необходимым
условиям и способны обеспечить процесс диагностирования. При этом
признаки должны быть четко классифицированы по различным
основаниям. Возможно, в качестве таких оснований будут выступать
формы связи, рассмотренные ранее: генетическая, функциональная,
объемная, субстанциональная, связь преобразования.
§ 3. Диагностика и язык
Анализ таких положений, реализуемых при диагностировании, как
строгая определенность характеристик, использование естественных
знаков (признаков) и знаковсимволов, с неизбежностью подводит к
необходимости рассмотрения и другой системы: "диагностика — язык".
Как известно, в познании, в науке различают три формы языка:
естественный, язык науки и формализованный язык. Два последних
возникают на базе первого, и между ними самими существует
генетическая связь.
Диагностика широко использует естественный язык в силу его
универсальности, что позволяет с его помощью выразить почти любые
знания. Существенную роль в обеспечении универсальности играют:
огромный словарный запас естественного языка и такая его черта, как
комбинаторность. Последнее обеспечивается применением правил,
позволяющих объединять и комбинировать слова, т. е. отдельные
языковые знаки, превращая их в знаковые композиции — предложения.
Однако при использовании в диагностике естественного языка
приходится постоянно помнить о его недостатках и возможных
последствиях.
Недостатками
естественного
языка
являются:
многозначность
слов
(полисемия),
громоздкость
некоторых
фразеологических оборотов, нечеткость некоторых синтаксических и
семантических правил. Недооценка многозначности слов вообще и
научных терминов в частности способна привести к серьезным ошибкам
при диагностировании. Отсюда постоянное желание, воспринимаемое как
необходимость добиваться использования при диагностировании
терминов и слов естественного языка, которые исключали бы
возможность многозначного их восприятия. Иногда этого удается
избежать, применяя слово в
55
§ 3. Диагностика и язык
определенном контексте. Соблюдение этого условия обеспечивается
определенным порядком слов в предложении.
Противоположностью громоздкости фразеологических оборотов
естественного языка, причисляемой к его недостаткам, является
лаконичность формулировок. Поэтому лаконичные формулировки при
достаточно емком содержании информации, должны быть средством
выражения знания в процессе диагностирования. Отсутствие строгой,
совершенно точной грамматики должно компенсироваться языковой
интуицией, зависящей от культуры говорящего, его опыта и других
факторов. Отсюда требования высокого профессионализма к каждому
берущемуся
за
диагностирование,
необходимость
постоянного
расширения своего кругозора, свободное владение достаточно богатым
словарным запасом.
Наряду
с
использованием
естественного
языка
при
диагностировании широко применяется и язык науки. Как известно,
отличительной чертой таких языков является то, что они в
противоположность естественному языку не яв.ляются универсальными и приспособлены для передачи информации
какого-нибудь
одного
вида.
В
определенной
мере
это
специализированные языки, не лишенные недостатков естественного
языка, но лишенные таких его достоинств, как универсальность,
доступность понимания. Ценным в языке науки является то, что с его
помощью выражают, фиксируют и передают такие знания, которые было
бы очень трудно, а может быть, и невозможно передать посредством
естественного языка. Язык науки должен отличаться большей точностью,
нежели естественный. В этом случае ясность и недвусмысленность
выражений на языке науки может быть противопоставлена
многозначности терминов, свойственных естественному языку.
Достаточно убедительным примером использования языка науки при
диагностировании является врачебная диагностика, органически
сочетающая в своей практике как естественный язык, так и язык науки.
Подобное сочетание, по-видимому, может быть признано оптимальным
вариантом. В особенности в тех ситуациях общественных отношений
(правоотношений), когда
.
результаты
процесса
диагностирования,
осуществляемого
профессионалами, должны быть [могут быть) доведены до сведения лиц,
не являющихся специалистами в данной области. Для медицинской
диагностики такими лицами являются пациент, его родственники. Для
экспертной криминалистической диагностики — это следователь,
прокурор, суд, т. е. так называемый адресат доказывания.
56
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
Таким образом, рассматривая систему "диагностика —
язык", можно прийти к выводу о том, что одного естествен-, ного языка
для диагностирования оказывается недостаточно. Следовательно,
разработка теории диагностирования применительно к какой-либо
области знаний может потребовать как использования уже имеющегося
языка науки,;
так и пополнения его новыми терминами и терминологическими
сочетаниями. Как известно, язык науки условно делят на две неравные
категории: базисные слова и производные термины. Первых
относительно мало, они могут быть не вполне однозначны, как бы
расплывчаты. Зато создаваемые на их основе производные термины
становятся все более точными, являясь в отличие от слов естественного
языка однозначными.
По-видимому, создание диагностики в такой науке, как
криминалистика, потребует разработки и внедрения новьос терминов,
создаваемых на базе уже имеющихся. Это в равной мере может касаться
как криминалистики в целом, так и различных криминалистических
экспертиз. Наряду с расширением круга употребляемых определений
может иметь .место и их изменение, уточнение, детализация.
Отдаленной целью подобной трансформации должна стать унификация
терминологии криминалистики, превращение ее языка в целостную
стройную систему.
В отношении особого формализованного языка применительно к
диагностике можно говорить с известной осторожностью. По сути дела,
речь должна идти о символике, свойственной языку математики.
Рассматривая математику с некоторой долей условности, в качестве
языка, выделяют следующие его черты. Прежде всего отличие от
естественного языка в том, что переход от одних его выражений к
другим совершается по некоторым заранее установленным и строго
определенным правилам. Это весьма существенно в сравнении с
естественным языком, синтаксис которого содержит лишь правила
построения предложений, но не содержит правил преобразования одних
предложений в другие. Такой переход в естественной речи совершается
не по правилам синтаксиса, а произвольно, с учетом смыслоBbix связей.
В свою очередь, многозначность, разнообразие, богатство смысловой,
содержательной стороны приводят в итоге к возникающим
противоречиям и парадоксам. Дабы избежать этого, современные науки
стремятся пользоваться языком математики, позволяющим переходить от
одних истинных утверждений к другим не на основе обычной языковой
интуиции, а на базе четко сформулированных пра-
§ 3. Диагностика и язык
57
вил, гарантирующих непротиворечивый, логический, безукоризненный
способ рассуждения. Именно поэтому математический способ
выражений стал неотъемлемой частью почти всех естественных наук, все
более широко используется в науках гуманитарных (лингвистика,
криминалистика и др.) и вышел на уровень, именуемый в науковедении
"математизацией наук". Безусловно, понятие "математизация" шире
только языковой проблемы, включая ее в качестве одного из элементов.
"Математизация научного знания — очень широкое понятие,
объединяющее все возможные пути и формы применения методов и
средств математики для изучения объектов других наук. Вместе с тем
она может рассматриваться как один из наиболее распространенных и
развитых вариантов еще более широкого процесса в науке —
формализации, т. е. абстрагирования формы познаваемых объектов от их
содержания и обобщения форм различных по содержанию явлений
действительности (с целью более глубокого изучения определенных их
аспектов)"1.
Продолжением математизации наук становится компьютеризация
современной науки, равно как и производства, и сферы управления. Этот
процесс детерминирован как социальными факторами, так и логикой
развития процесса математизации. В перспективе ученые предсказывают
переход к следующему этапу процесса развития науки —
кибернетизации.
"Кибернетизация, — отмечает И. Б. Новик, -^ это следующий за
математизацией вариант абстрактно-обобщенной характеристики
явлений, более глубокий по своей природе: Она намного полнее
представляет содержательное знание, более эффективно реализует
диалектический синтез последнего со знанием формальным"2.
В итоге, с прогрессом кибернетизации и взаимосвязанных с нею
новейших разделов математики, а также таких дисциплин, как теория
информации, общая теория систем, семиотика, теория моделирования,
теория классификации и т. л. предсказывают новые возможности
формализации научного знания и, как следствие этого, достаточно
заметное изменение стиля научного мышления эпохи3.
fonim В. С., Семенюк В. И., Урсул А. Д. Категории современной науки.
М., 1984. С. 21
* Носите И Б. Вопросы стиля мышления в естествознании. М., 1975. С.
114. ' См.: Готт В. С. и др. Указ. работа. С. 25.
58
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
Имеются все основания полагать, что в диагностике, как
прикладной области научного знания, указанные процессы также найдут
свою реализацию.
$. Не касаясь применительно к криминалистической диагностике
тех высот развития научного знания, о которых упоминалось выше,
можно тем не менее констатировать, что стремление к формализации,
высокой степени абстракции, использование для этого языка математики
криминалистике не чуждо. Разработка знаковых систем в
криминалистике переходит из тенденции в закономерность. Так
разработаны системы цифрового обозначения папиллярных узоров,
признаков внешности человека, графических знаков для обозначения
объектов при осмотре. Создаются математические модели анализа
дорожно-транспортных ситуаций. Разработан математический аппарат
решения экспертных задач по установлению факта контактного
взаимодействия (т. н. экспертиза наложений) и др.
Имеются все основания полагать, что с разработкой знаковых
систем в криминалистике будет связано использование при диагностике
возможностей компьютеризации, математической логики, семиотики и т.
п. направлений.
Вместе с тем анализ гносеологической сущности диагностики
позволил высветить два главных момента всякого диагноза: признаки
(симптомы) и гипотезу.
Признаки, как выразители свойств объектов, являются тем
материалом, который обеспечивает познание этих свойств, их
изменения, причины изменений. Гипотеза строится на основе изучения
признаков и призвана обеспечить правильное направление движения от
знания проблематичного к знанию достоверному.
В этой связи представляется целесообразным хотя бы вкратце
рассмотреть некоторые аспекты гипотезы в общей системе
диагностирования, уделив основное внимание вопросам вероятности и
достоверности,
выступающим
в
качестве
гносеологической
характеристики гипотезы'.
"Гипотеза как форма развития знаний представляет собой
обоснованное предположение, выдвигаемое в целях объяснения
существования, свойств и причин исследуемых явлений"2.
Приняв приведенное определение в качестве рабочего, мы можем
сделать из него несколько выводов, раскрываю' О видах гипотез и их построении будет подробно сказано далее,
в §5.
' Сттшрчектсо А. А. Гипотеза. М., 1962. С. 3.
§ 3. Диагностика и язык
59
щих более полно суть гипотезы в диагностике. Гипотеза как форма
развития знания может трактоваться достаточно широко. Данная
категория включает и общие гипотезы, появляющиеся на разных этапах
развития наук, способствуя приращению научного знания. Гипотеза
может быть сконструирована при проведении конкретного исследования
(в том числе при производстве экспертного исследования). Гипотеза как
форма развития знания о данном конкретном случае находит место во
врачебной диагностике. Таким образом, понятие "развитие знания"
может существенно различаться по объему охватываемых при этом
развитии фактов, что, несомненно, отражается и на содержании гипотезы
как формы развития этого знания.
. Гипотеза — это обоснованное предположение. Обоснованность
гипотезы в диагностике определяется той областью научного знания,
которая выступает в данном случае как базис конкретного исследования.
Построение гипотезы всегда связано с предположением о свойствах,
фактах, о связях между явлениями, о причинах изменения свойств,
явлений. Предположение может считаться главным элементом гипотезы.
При диагностировании оно должно удовлетворять ряду условий,
главным из которых может считаться то, что предположение должно
быть способно объяснить все относящиеся к исследуемому явлению
факты. Диагностическая гипотеза не может быть признана
удовлетворительной, если она построена не на всех фактах, а только на
части из них, оставляя без объяснения другие.
Выдвигаемое в диагностической гипотезе предположение позволяет
вывести методом дедукции все вытекающие из него следствия,
определив таким образом направленность предстоящего исследования
(диагностирования). Целенаправленность такого исследования при
диагностировании, обеспечиваемая сконструированной гипотезой,
представляет собой поэтапное движение от незнания к знанию на основе
выявления и исследования признаков (фактов). Причем не произвольно
взятых, а строго определенных признаков (фактов), которые должны
находиться в рациональной связи с ранее выдвинутым предположением
(гипотезой) в целях его подтверждения или опровержения. Подобная
органическая связь гипотезы и признаков (фактов) отражает
гносеологическую сущность диагностирования. Гипотеза изначально
создается на основе некоторого количества (комплекса) признаков
(фактов), она обосновывается и проверяется ими. В своем развитии она
ставит целью выяв-
60
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
ление все новых и новых признаков (фактов), которые обеспечивают
приращение знания в рамках гипотезы как предположения или
опровергают ее, делая несостоятельной.
В точном соответствии с этими положениями врачебная
диагностика
производит
отбор
и
анализ
симптомов
и
симптомокомплексов, двигаясь от первичного, их анализа к
нозологической форме заболевания, а от нее к дифференциальной
диагностике и далее к достоверному патогенетическому диагнозу.
Вопрос о вероятности и достоверности знания, фигурирующего в
форме гипотезы, достаточно сложен. Рассматривая его по существу,
следует иметь в виду не логическую вероятность, характеризующую
отношения между высказываниями независимо от того, являются ли они
истинными в теоретико-познавательном смысле. Речь должна идти о
гносеологической вероятности, которую характеризует отношение между
фактами действительности и высказываниями об этих фактах, т. ефактуальная обоснованность и доказательность знаний. Достоверность
при
этом
означает
полную,
абсолютную,
исчерпывающую
обоснованность какого-либо утверждения о явлении материальной
действительности, в то время как вероятность —неполное, частичное,
относительное обоснование его.
Необходимо постоянно помнить о соотношении содержания и
формы знания. По своему содержанию знание, в том числе и
представленное в гипотезе, может быть истинным и ложным. По форме
его выражения: достоверным и проблематичным (вероятным). Таким
образом, вероятность характеризует отношение знания к отражаемой
действительности и вовсе не является, как иногда полагают, чисто
субъективным отношением, не имеющим научного значения. Нельзя
согласиться с утверждением М. С. Строговича:
"-Вероятность в этом смысле есть категория целиком субъективная, она
означает лишь то, что относительно прошлого события наши знания
недостаточны, мы не располагаем необходимыми сведениями для того,
чтобы с достоверностью установить, было или не было это событие в
действительности, а потому наши утверждения относительно этого
события
будут
только
приблизительными,
проблематичными,
вероятными, но не достоверными. Понятие вероятности в этом смысле не
имеет научного значения"1. Ошибочность
' Строгович М. С. Учение о материальной истине в уголовном процессе.
М-—Л., 1947. С. 86.
§ 3, Диагностика и язык •
81
такой позиции становится особенно очевидной, когда соотношение
вероятность — достоверность рассматривается с позиции объективной
обоснованности знания.
Вероятность и достоверность выступают не только как
противоположные, но и как взаимосвязанные характеристики знания.
Отличия их друг от друга являются не абсолютными, а относительными
уже потому, что и та, и другая суть степени обоснованности знания.
Еще Аристотель отличал "суждение на основании признака" как
суждение абсолютное, обоснованное и обладающее достоверностью, от
суждения вероятного, имеющего относительную обоснованность. При
этом для Аристотеля вероятное знание — не просто знание, обоснованное
некоторым количеством случаев, но непременно знание, имеющее
обоснованием большинство случаев1.
К тому же знание вероятное в одном отношении может быть
достоверным в другом. Например, выводы неполной индукции делают
лишь вероятным знание в отношении всего класса рассматриваемых
объектов, но это же знание будет достоверным по отношению к
некоторой части этого класса, охваченной предварительным
исследованием.
Вместе с тем различие между вероятностью знания и его
достоверностью есть различие не только количественное (различие в
степени обоснованности), но и качественное. Вероятность знания
означает, что имеется некоторое основание для утверждения и его
отрицания. В то время как достоверность знания ебть свидетельство его
единственности, невозможности его отрицания. По своему содержанию диагностическая гипотеза представляет
проблематичное (вероятное) знание, отличное от полного незнания, но
еще не ставшее достоверным, истинным. Само появление гипотезы в
конкретном случае диагностирования — это отход от полного незнания,
это уже некоторое знание. Дальнейшее поэтапное движение гипотезы
может рассматриваться как замена менее вероятного знания на более
вероятное. Это не переход от одной относительной истины к другой и тем
самым к истине абсолютной. Это замена предположений на пути к
достоверному знанию, к объективной истине, а не движение внутри
объективного знания от относительного к абсолютному.
В принципе гипотеза может содержать объективную истину.
Однако возможность достоверного знания нельзя путать с его
действительным наличием в гипотезе. Послед' См.: Аристотель. Аналитики. М., 1951 С. 173.
62
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
нее может быть установлено только путем проверки и доказывания.
Однако если гипотеза выдержит такую проверку и докажет свою
состоятельность, т. е. истинность знания, она перестанет быть
гипотезой, превратясь в достоверное суждение.
Логика приведенного рассуждения позволяет правильно оценивать
место гипотезы в диагностическом процессе. Переоценка значения
гипотезы и отождествление ее с объективной истиной способны
привести к неправильному определению ее места и роли в процессе
познания. Признаний за гипотезой роли объективной истины способно
дезориентировать исследователя. Принятие в процессе диагностирования
вероятного "знания за истинное способно завести в тупик или направить
ход дальнейшего исследования по ложному пути.
Облеченное в форму диагностической гипотезы предположение по
своей логической форме выступает обычно в виде отдельного суждения
или некоторой системы взаимосвязанных суждений. Возникновение
диагностической гипотезы — это осмысленный процесс, подчиняемый
законам логики. Вместе с тем в ходе этого процесса на основе
размышлений и анализа первоначально имеющихся признаков (фактов)
переходят к сопоставлению их с теми закономерностями, которые
известны данной области знаний. Поэтому гипотезу нельзя сводить всего
лишь к формально-логическим операциям.
В основе любой диагностической гипотезы лежит анализ
эмпирического материала, осуществляемый на базе обобщенных
многочисленных наблюдений. Выдвигаемое при этом предположение
должно быть логическим итогом, вытекающим по законам логического
следования из строго определенных оснований. Базирующееся на
эмпирическом материале диагностическое предположение будет в
достаточной мере правдоподобным, если оно будет согласовываться или
хотя бы не противоречить закономерностям применяемой в данном
случае области знаний. При этом выдвигаемое предположение должно с
определенной степенью вероятности следовать из точно установленных
наблюдений.
Требование обоснованности, предъявляемое к диагностической
гипотезе, есть не что иное, как применение к конкретному случаю
мышления логического закона достаточного основания1. Правда,
применительно к диагностической
Закон достаточного основания характеризует ту черту логического
мышления, которая называется доказательностью: "Всякое утверждение
может быть признано истинным только при достаточном основании (А
есть, потому что есть В)".
63
§ 3. Диагностика и язык
гипотезе требования этого закона выполняются не в полной мере, так как
имеющийся в каждом случае диагностирования эмпирический материал
не является достаточным для достоверного вывода. Однако он способен
стать обоснованием проблематического вывода о свойствах и состоянии
объекта исследования, причинах, вызвавших изменение свойств и
состояния.
Рассматривая принцип достаточного основания, В. Виндбельд
отмечал: "...наше действительное мышление принуждено часто нарушать
этот принцип; именно в тех случаях, когда налицо нет достаточных
оснований для утверждения или отрицания и когда ему приходится
поэтому удовольствоваться вероятностью, которая может быть
определена как утверждение, высказанное на недостаточном основании"'.
Прохождение диагностической гипотезой всех этапов своего
развития — это сложный логический процесс, в ходе которого
фигурируют различные формы умозаключений. Диагностическая
гипотеза может быть результатом установления подобия двух единичньк
событий. В этом случае основой гипотезы будет являться умозаключение
по аналогии. Наиболее часто в основу диагностической гипотезы
кладется индуктивное обобщение эмпирического материала, т. е. на
основе анализа конкретного, частного осуществляется движение к
общему (классу, типовой ситуации и т. п.). Гипотеза становится
результатом дедуктивного вывода, когда при диагнозе осуществляется
обратное движение от класса (т. е. от того общего, с чем сопоставляется
конкретное) к конкретному, частному, являющемуся объектом
диагностирования. Таким образом, диагностическая гипотеза должна
рассматриваться в качестве такой формы развития знания, которая
синтетически объединяет в себе различные виды умозаключений,
основанных на индуктивных и дедуктивных методах исследования, на
сравнении по аналогии, на результатах анализа и синтеза, на
моделировании и экспериментировании. Формулируемые при этом
умозаключения должны взаимно дополнять друг друга. Обоснование
диагностической гипотезы и ее проверка требуют использования самых
разнообразных логических приемов, операций и форм вьшодов. Только
при соблюдении этих условий можно доказать правильность гипотезы и
прийти к
' Виндбельд В. Принципы логики // Энциклопедия философских наук.
Вып. I. M., 1913. С. 87.
64
Глава 2. Гносеологическая сущность диагностики
достоверному выводу или опровергнуть несостоятельную гипотезу.
Закончить данный раздел нам хотелось бы цитатой из работы
представителей диагностики, имеющей вековые традиции: "-диагностика
становится одной из сфер человеческого мышления (выделено нами. —
Ю. К), где с наибольшей остротой ощущается потребность в точном
знании ее методологической и логической основы"1.
Чазов Е. И., Царъгородцев Г. И; Краткое Е. А. Опыт философскометодологического анализа врачебной диагностики // Вопросы
философии. 1986. № 9. С. 9.
Глава 3. Предмет и задачи криминалистической
диагностики
§ 1. Классификация криминалистических диагностических
задач
Достаточно подробное изложение основных положений и этапов
медицинской диагностики позволяет с бесспорностью установить
несомненное сходство этого процесса с тем, который осуществляют
криминалисты при решении некоторых из так называемых
неидентификационных задач. Такое положение не является случайным,
так как диагностика, выступая в качестве метода научного познания,
служит целям определения явления (в медицине — болезни конкретного
лица) по его признакам, проявлениям, симптомам. Аналогичная задача
решается и в криминалистике, когда необходимо восстановить событие
по его следам, от следствия идти к причине, раскрывая и условия, в
которых действовала эта причина. Единство целей медицинской и
криминалистической диагностики дополняется единством сущности
этого процесса.
Решая диагностические задачи в криминалистике, исследователь
также проделывает путь от изучения частного к более общему и вновь к
частному. Здесь это изучение отдельных следов, признаков объекта
(явления, события), оценка совокупности следов, сопоставление с
типовой моделью подобного рода следов (признаков) из своего личного
экспертного опыта и по описаниям, приведенным в литературе, и вновь
обращение к частному с целью характеристики происшедшего,
окончательной его расшифровки, уточнения, конкретизации.
Очевиден при криминалистической диагностике и ход мысли
исследователя, подчиняющийся общим законам познания (равно как и
при медицинской диагностике), — от чувственно-конкретного
созерцания к абстрактному мышлению (оценке признаков в отдельности
и в совокупности, переборе вариантов, соответствующих наблюдаемой
картине признаков, оценке результатов сопоставления изучаемых
признаков с наиболее вероятной моделью), и вновь обращение к
конкретному, к практике, к объекту исследования с тем, чтобы дать
достоверный вывод о диагностируемом объекте, событии, явлении.
66 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
Сходство процесса, именуемого в медицине диагностикой, с
процессом решения ряда задач в криминалистике свидетельствует о том,
что диагностика давно уже, по существу, нашла свое отражение в
криминалистике, фигурирует в учебниках криминалистики, но не
обзавелась еще своей теорией.
Однако, вводя такое понятие и стремясь наполнить его конкретным
содержанием, вплоть до разработки основных положений теории
криминалистической диагностики, методологии такой диагностики, ее
объектов и целей, необходимо четко определять границы того, что
следует именовать диагностическими исследованиями.
Подробньш анализ гносеологической сущности диагностики
приводит к выводу о том, что диагностический процесс в его приложении
к так называемым неидентификационным исследованиям оказывается
более глубоким по своему содержанию, но меньшим по объему, так как
не охватывает всех неидентификационных исследований. Элементы
диагностики, несомненно, есть и в идентификации. Достаточно
вспомнить ту стадию клинической диагностики, когда устанавливается
нозологическая форма заболевания, и сравнить ее с криминалистическим
установлением рода, вида, группы в процессе идентификации.
Совокупность специфических симптомов и симптомокомплексов —
это индивидуальная совокупность признаков в криминалистической
экспертизе,
способствующая
индивидуализации
объекта
при
криминалистической идентификации.
Таких совпадений немало и они еще будут предметом дальнейшего
изучения. Однако наличие их не должно и не может привести к слиянию в
гносеологическом плане понятий "идентификация" и "диагностика". В
этом отношении совершенно прав В. А. Снетков, когда он подчеркивает
совпадение по целям "криминалистического диагностирования и
криминалистической идентификации и их отличие как двух особых видов
познавательного процесса"1. Правда, автор не совсем удачно, как нам
кажется, определяет это различие. Суть диагностики он видит в
сопоставлении знаний об изучаемом объекте со знаниями о классе
соответствующих объектов в отличие от идентификации, когда
сопоставляются признаки конкретных объектов.
Нам представляется, что, подчеркивая сходство процессов идентификации
и диагностирования как методов
' Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики // Труды
ВНИИ МВД СССР. Вып. 23. М, 1972. С. 104.
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 67
познания, совсем не обязательно пытаться разграничить их по объему
решаемых задач. В концепции, предлагаемой В. А. Снетковым, это цель
индивидуального отождествления для идентификации и, по сути дела,
установление групповой принадлежности (класса, рода, вида) для
диагностики.
Правильнее было бы подчеркнуть общее для целей, задач,
логической структуры этих методов, определив содержание каждого из
них. Такой подход позволит выявить и различие, коренящееся в природе
идентификации и диагностики.
Однако прежде чем оттенять эти различия, полезно обратить
внимание на то, что процессы диагностики и идентификации могут
чередоваться при решении криминалистических задач. Диагностический
анализ признаков может быть насущно необходим до идентификации и
для нее. Например, задача изучения признаков, отобразившихся в следе
папиллярных линий ногтевой фаланги пальца, для решения вопроса о том,
пригоден ли этот отпечаток для целей идентификации, относится к
категории диагностических и должна быть решена при производстве
большинства дактилоскопических экспертиз. Сочетание решения
диагностических и идентификационных задач отчетливо просматривается
в любом акте отождествления объекта по оставленным им следам. $.
Идентифицируя объект по отобразившимся в следе признакам, эксперт не
может не учитывать условий их отображения (возникновения следа), т. е.
должен мысленно восстановить механизм образования следа,
диагностировать (определить, различить, распознать) обстоятельства
возникновения следа. На это справедливо обратил внимание Б. И.
Шевченко,
говоря
о
соотношении
идентификационных
и
неидентификационных, т. е. диагностических исследований'.
Вместе с тем нельзя считать, что диагностика неразрывно связана во
всех случаях с идентификацией. Немало диагностических задач решается
независимо от целей и метода идентификации. Разграничение их следует
искать в различии устанавливаемых видов связей, как это трактовалось
выше2, применительно к идентификационным и неидентификационным
исследованиям.
Однако было бы неверно рекомендовать целиком слить понятия
"диагностические" и "неидентификационные" ис' См.: Шевченко Б. И. Научные основы трасологии // Вопросы советской
криминалистики. М., 1957- С. 10. 2 См. § 2 гл. 1.
68 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
следования, тем более что содержание второго из них не трактуется
однозначно в криминалистической литературе.
Представляется, что деление экспертных криминалистических
задач должно быть осуществлено в рамках трех категорий:
идентификационные, классификационные, диагностические.
К идентификационным задачам должны быть отнесены
исследования двух видов: индивидуальное отождествление и
установление групповой принадлежности (в том числе, установление
общего источника происхождения). Объектами исследования здесь
могут быть предметы материального мира и их отображения, а также
события, явления, участки пространства (для индивидуального
отождествления, по концепции С. М. Потапова).
К классификационным исследованиям относятся такие, когда
исследуется объект (но не его отображение) и в задачу исследования
входит определить, к какому стандартизированному классу
(определенному ГОСТом или иной системой стандартизации) он
относится.
Отличие
классификационных
исследований
от
идентификационных в рамках установления групповой принадлежности
заключается в двух основных положениях. Первое из них состоит в том,
что при установлении групповой принадлежности могут исследоваться
как сам объект, так и его отображение. При классификационных
исследованиях изучают только сам материальный объект, не решая
задачи, связанной с характеристикой объекта по его отображениям
(следам). Иными словами, здесь нет важного момента идентификации,
связанного с выявлением субстанциональных связей при решении
вопроса о том, в какой мере признаки, запечатленные в отображении
(следе), позволяют судить о самом объекте. Объект исследования
имеется в натуре, свойства его познаваемы при непосредственном его
исследовании, и основной задачей является отнесение объекта на
основании его свойств и характеристик к определенному классу.
Второе положение, отличающее классификационные задачи от
задач по установлению групповой принадлежности, заключается в том,
что при классификации изучаемый объект относят к известному ранее,
общепринятому (может быть, стандартизированному) классу. При
установлении групповой принадлежности в рамках идентификационного
исследования группа может быть определена произвольно, по любому
основанию, с единственной целью — достичь ее максимального
сужения. При этом группа, к которой отно-
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач
69
сят объект, может быть как поименована заранее, так и не поименована1.
Предложение делить классы на категории универсальных и
специальных было выдвинуто А. А. Эйсманом2. К универсальным автор
относит классы, имеющие широкое общепринятое значение,
используемые в различных областях науки и практики. В том числе и так
называемые официальные, признакам которых придано определенное
правовое значение (ГОСТ, ТУ и т. п.) и которые фигурируют в качестве
моделей, марок и т. д. Определения специальных классов А. А. Эйсман
не дает, но признаки, указываемые автором как основания к созданию
таких классов, позволяют считать, что речь идет либо о специальных
группах, разработанных криминалистикой для целей идентификации
(например, класс высоковыработанных почерков, класс кустарной
дроби), либо о любых признаках, служащих целям сужения группы: "Эти
специальные классы не только не входят в универсальные общепринятые
классификации, но даже в пределах специальной отрасли знаний не
имеют устойчивой постоянной номенклатуры"3.
Именно это, по нашему мнению, и является определяющим в
разграничении понятий классификационных и идентификационных
задач. При классификационном исследовании свойства (признаки),
подлежащие исследованию, заранее предопределены свойствами
универсального класса (рода, вида). При установлении групповой
принадлежности предварительно должна быть выделена сама группа,
определены основания формирования такой группы, изучены ее
свойства, свойства объекта, в отношении которого стоит вопрос о
возможности его отнесения к данной группе. При этом в процессе
формирования группы играют немалую роль признаки, отобразившиеся
в самом объекте (например, группа пишущих машинок с отсутствующей
буквой "о"), что полностью исключается при классификационных
исследованиях.
Рассмотренные выше положения позволяют, по нашему мнению,
отметить весьма существенные различия между классификационными и
идентификационными (в том числе и в рамках установления групповой
принадлежности) задачами. При единстве целей (отнесении к классу,
роду,
' См.: Селиванов Н. А. и др. Советская криминалистика (теоретические
проблемы). М., 1978. С. 64. 2 См.: Эйсман А. А. Заключение эксперта. С.
34. 1 Там же. С. 35.
70 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
виду, группе) они различаются по объему исследования и по способу
достижения цели.
Предложения ввести понятие классификационных экспертиз
можно найти в криминалистической литературе, однако авторы
несколько иначе трактуют их содержание и основания для их выделения.
Наиболее близка к изложенному нами точка зрения В. А. Пучкова1.
Выделяя
в
самостоятельный
вид
исследования
решение
классификационных задач при экспертизе волокнистых материалов и
изделий из них, автор перечисляет следующие категории экспертиз:
идентификационные,
ситуационные,
реставрационные,
классификационные, диагностические2.
В. Я. Колдин, признавая по существу наличие классификационных
исследований, рассматривает их как часть, этап в установлении
групповой принадлежности, допуская в процессе классификационного
исследования: изучение следа искомого объекта, выяснение механизма
образования следа, сопоставление этого механизма с известными
данными о способе совершения действий (взлома и др.)3.
Представляется, что подобные действия сами по себе являются
процессом идентификации, а не предшествуют ему, как отмечает автор.
Касаясь проблемы установления рода (вида) и правомерности
наименования этого процесса криминалистической идентификацией, В.
Я. Колдин предлагает различать "два рода случаев:
1) когда определение рода или вида исследуемого объекта
представляет конечную цель исследования;
2) когда конечной целью исследования является установление
единичного материального объекта*14.
В первом случае, по мнению автора, — "типичная классификация",
во втором — "типичная криминалистическая идентификация".
Нам кажется, что подобной конструкции недостает логической
последовательности. Прежде всего, эксперт далеко не всегда способен
определить конечную цель исследо1
См.: Развитие судебно-экспертных исследований волокнистых
материалов и изделий из них //Материалы к ученому Совету
ВНИИСЭ.М., 1978. С. 7.
э
См.: Пучков В. А. О формировании и развитии судебного
материаловедения// Рефераты криминалистических чтений. Вып. 26. М.,
1979. С. 12.
3 См.: Колдин В. Я. Указ. работа. С. 35. *
Там же. С. 14.
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 71
вания и достоверно знать, чем закончится его исследование:
определением группы или индивидуальным отождествлением.
Предлагаемое автором деление игнорирует наличие классов
универсальных и произвольных [специальных — по А. А. Эйсману),
ставя знак равенства между исследованием стандартизированных
признаков и тех, которые еще только предстоит выявить,
систематизировать, определить на их основе группу, после чего судить о
соответствии признаков объекта признакам этой группы.
И, наконец, В. Я. Колдин полагает возможным считать
классификационным исследованием такое, в ходе которого изучается
отображение объекта и по отображению судят о самом объекте, а затем
переходят к его классификации.
В работе А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской' предложено делить
криминалистические
экспертизы
на
идентификационные,
диагностические и ситуационные, а все остальные судебные экспертизы
— на классификационные, диагностические и ситуационные2. Подобное
предложение призвано подчеркнуть, по мнению авторов, особенность
криминалистических экспертиз, в рамках которых только и возможна
идентификация. Однако, приняв предложенное авторами деление,
необходимо исключить возможность классификационных исследований
при криминалистической экспертизе, в то время как такие исследования
далеко не редкость в экспертной практике. Например, отнесение к
стандартному классу холодного оружия, к системе (модели) —
огнестрельного оружия. По-видимому, былоь бы нелогично один и тот же
процесс — отнесение к стандартному классу (виду, роду) — в одном
случае именовать классификацией (для нефтепродуктов, наркотических
веществ и т. д.), а в другом — идентификацией только на том основании,
что исследованию подлежат "криминалистические" объекты.
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что речь должна идти прежде всего не
о характеристике экспертиз, а об опСм.: Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Указ. работа. С. 160.
Понятие ситуационных экспертиз в данном месте работы нами не
анализируется, так как они, по существу, поглощаются понятием
диагностических. Термин "ситуационная экспертиза" скорее отражает
метод исследования, а не категорию экспертизы. К сожалению, термин
"ситуационные" экспертизы вместо "диагностических" был применен
нами в научной статье. См.: Корухов Ю. Г. Сущность
неидентификационных трасологических экспертиз // Вопросы
современной трасологии. Вьш. 36. М., 1978.
1
2
72 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
ределении трупп глобальных задач в экспертизе. Экспертиза в каждом
случае едина, различаются категории задач, реализуемых в данной
ситуации.
С этих позиций очевидна необходимость достаточно четких
оснований
для
разграничения
идентификационных
и
классификационных задач не по произвольным признакам цели или
объекта исследования, а по признакам, отражающим само их существо.
Поэтому далеко не случайно анализу понятия классификационных
задач приходится уделять большое внимание. Они являются
промежуточным
звеном
между
идентификационными
и
диагностическими, обладая в некоторой мере чертами тех и других.
Сходство с диагностическими заключается в том, что мы от изучения
объекта идем к познанию его свойств (характеристик), используемых в
дальнейшем для отнесения объекта к определенному общепринятому
классу. С идентификационными задачами их роднит то, что сам процесс
классификации представляет собой один из этапов сужения множества,
отграничения класса от других и по методике исследования с целью
классификации аналогичен методике идентификационного исследования.
Таким образом, выделение в самостоятельную категорию
экспертных классификационных задач призвано показать как их
промежуточное
положение,
так
и
элементы
взаимосвязи
(взаимопроникновения) между идентификацией и классификацией, с
одной стороны, и классификацией и диагностикой, с другой стороны.
Такое положение представляется очень важным и вполне закономерным,
так как, хотя каждый из рассматриваемых видов задач способствует
установлению определенного вида связей, жесткой границы между
самими связями не существует. Подчеркивая данное положение, А. А.
Эйсман" справедливо отмечает: "Отдельные формы связи... являются не
более чем формами всеобщей мировой связи, ..различие между ними не
абсолютно, а относительно, и за различием нужно видеть их единство,
общность более высокого уровня. Это, в свою очередь, означает, что в
конкретной обстановке не всегда возможно очень жестко, формально
указать пределы действия одной какой-либо формы связи, полностью
отвлекаясь от всех других форм. Напротив, всестороннее описание
события требует учета многих форм связи, но таким образом, чтобы была
выделена та форма, которая является главной, ведущей в данном
рассмотрении'4. 1 Эйсман А. А. Заключение эксперта. С. 6—7,
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 73
Перейдем к третьей категории задач, являющихся основной темой
данного исследования, — задачам диагностическим. Спектр этих задач
достаточно широк, однако объединяющим их является то, что во всех
случаях в основу их решения положено изучение свойств и состояний
объекта с учетом происходивших в нем изменений, определяемых
условиями и факторами криминальной ситуации. Проведенные
исследования
показали,
что
диагностические
задачи
в
криминалистической экспертизе занимают 60—80% от общего объема
решаемых задач.
$. Наиболее общими для многих родов и видов судебных экспертиз,
и в первую очередь криминалистических, будут являться следующие
диагностические задачи:
а) установление механизма отдельных Этапов (стадий) события
(установление направления и характера взлома преграды; установление
взаимного положения транспортных средств при столкновении и т. п.),
6) установление пространственной структуры обстановки
преступного события (где, в какой обстановке произошло преступное
событие, в каком направлении перемещалось транспортное средство; как
осуществлялись подход и убытие с места происшествия и т. п.);
в) определение вещественной структуры обстановки преступного
события (каковы свойства и состояние объектов материальной
обстановки места преступления, в какой мере они могли обусловливать
преступное действие, оказывать влияние на него, оставлять следы на
преступнике и его одежде и т. п.);
г) установление временных характеристик преступного события
(когда произошло событие, сколько времени могло потребоваться для
совершения преступления, в какой последовательности совершались
действия, какие следы возникли раньше и какие позже и т. п.);
д) определение свойств действующих объектов (лиц, орудий,
транспортных средств), их количества, характера функционирования
[сколько было преступников, обладало ли лицо, совершившее взлом,
профессиональными навыками, какое оборудование и какие навыки
были применены при изготовлении огнестрельного оружия или
взрывного устройства, исправно ли транспортное средство и т. п.};
е) ретроспективное исследование причинно-следственных связей
(какова причина пожара, что явилось причиной выстрела без нажатия на
спусковой крючок, имеется ли причинная связь между действиями
определенного лица и
74 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
наступившими последствиями, могла ли быть причиной ДТП техническая
неисправность ТС и т. п.);
ж) прогнозирование действия причинно-следственных связей
(какие последствия могли наступить в результате конкретных действий
определенного лица, какие повреждения могли (должны были) остаться в
результате ДТП на скрывшемся ТС и т. п.);
з) установление механизма преступного события в целом [эта
диагностическая
задача
представляет
собой
интеграционное
диагностирование многих из приведенных выше факторов, являясь по
своей сути ситуационным анализом события как системы действий на
основе изучения всех видов информации о его элементах: личностной —
об участниках события; вещной — о предметах, отражаемых и
отражающих; операционной — о механизме действий, их условиях,
обстоятельствах и т. п.);
и) установление соответствия ситуации, излагаемой участником
процесса [обвиняемым, потерпевшим), истинному (или возможному)
механизму события, отдельным его элементам или событию в целом
(могли ли следы крови на одежде подозреваемого возникнуть в
результате кровотечения из носа; мог ли произойти выстрел при падении
ружья на пол в тех условиях, как это объясняет гр. Н.; могли ли
повреждения на ТС образоваться при выезде из ворот гаража в тех
условиях, о которых показывает на допросе водитель С.);
к) установление криминогенных факторов, составляющих
элементы причины и условия преступного события (какие
обстоятельства способствовали совершению преступления; в какой
обстановке может произойти следующее аналогичное преступление;
обеспечивает ли конструкция замка надежность его как запирающего
устройства, может ли . он быть открыт подобранным ключом, отмычкой;
какие технические несовершенства формы данных документов
способствуют их подделке и др.).
При всем кажущемся разнообразии приведенных выше экспертных
диагностических задач они могут быть сведены а следующие типичные
группы по характеру изучаемых свойств и условий:
а) внутренние: свойства и состояние объекта;
б) внешние, обстановочные: время, место, функционирование
объектов;
в) исследующие механизм возникновения и протекания процессов,
взаимодействие объектов между собой.
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 75
При этом внутри каждой из приведенных групп подразумевается
также установление причинно-следственных связей (причина изменения
состояния объекта; причина изменения обстановки на месте
происшествия; причина возникновения следов и т. д.). Однако значение
установления причинно-следственных связей столь существенно, что
они* независимо от вышесказанного, должны также фигурировать в
самостоятельной группе диагностических подзадач;
г) исследующие соотношения объектов (событий, действий). Тем
более что в рамках этих исследований осуществляются такие достаточно
часто встречаемые в экспертной практике, как: соответствовали ли
действия лица определенным правилам, как должно было действовать
лицо в данной ситуации и т. п.
$ С учетом приведенного деления на подгруппы классификация
диагностических задач в криминалистике примет следующий вид:
1. Диагностическое изучение свойств и состояния объекта.
а) при его непосредственном исследовании:
1.1. Исследование свойств объекта и его признаков, в том числе для
установления его соответствия определенным характеристикам,
заданным заранее (например, является ли объект огнестрельным
оружием).
1.2. Определение фактического состояния объекта, наличие или
отсутствие в нем отклонений от обычного (нормального) состояния
подобных объектов [например, исправно ли данное огнестрельное
оружие, пригодно ли оно для производства выстрелов).
1.3. Установление первоначального состояния объекта (например,
как первоначально читался номер на кожухе затвора пистолета,
подвергнутый механическому удалению).
1.4. Определение причин и условий изменения свойств (состояния)
объекта (например, какова техническая причина выстрела из данного
оружия без нажатия на спусковой крючок);
б) по отображению объекта:
1.5. Определение наличия следа-отображения объекта и степени его
информативности (например, имеются ли на обнаруженной бутылке
следы рук, если имеются, то пригодны ли они для идентификации).
1.6. Установление свойств и состояния объекта в момент
возникновения его отображения (например, каким орудием [режущим,
колющим) причинены механические повреждения одежды; в каком
состоянии находилось лицо,
76 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
выполнявшее рукописный текст, не находилось ли оно в состоянии
опьянения).
1.7. Установление причины изменений свойств объекта,
зафиксированных в отображении (например, в чем причина резких
различий в длине левого и правого шага в обнаруженной на месте
происшествия дорожке следов ног).
2. Интегративное диагностирование криминальной ситуации ва
основании исследования результатов действия, объектов или их
отображений.
2.1. Определение возможности судить о механизме и
обстоятельствах события по его результатам (последствиям,
отображениям).
Например, возможно ли по следам, обнаруженным на 'дорожном
покрытии при осмотре места ДТП, установить место столкновения
транспортных средств (ТС).
2.2. Определение отдельных этапов (стадий, фрагментов) события.
Например, каковы были направление и режим движения каждого
из ТС в первоначальной стадии ДТП, до их столкновения.
2.3. Выявление механизма действия (события) в целом, в том числе
в его динамике.
Например, каковы были направление и режим движения ТС в
начальной стадии ДТП, в каком месте, под каким углом и какими
частями ТС произошло их первичное соударение при столкновении,
каким образом перемещались ТС после соударения, в чем причина
опрокидывания одного из ТС.
2.4. Определение времени (периода) или хронологической
последовательности событий.
Например, сколько времени приблизительно потребовалось для
взлома металлической преграды при учете примененного способа
взлома.
Пример на хронологию: какой из двух пересекающихся штрихов в
документе был выполнен первым, а какой последующим.
2.5. Определение места действия, его границ, локализации.
Например: в каком месте дороги произошел наезд на пешехода.
2.6. Установление места расположения участников события, их поз,
взаимного расположения.
Например, каково было взаимное расположение стрелявшего и
потерпевшего в момент выстрела. Или: каково было взаимное
расположение ТС и потерпевшего в момент наезда на него.
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 77
2.7. Определение причин наблюдаемых результатов. Например,
какова причина взрыва и пожара на элеваторе.
2.8. Определение условий, при которых происходило действие
(событие).
Например, какие обстоятельства способствовали интенсивному
распространению пламени в данных условиях.
3. Установление причинной связи событий, действий.
3.1. Установление причинной связи между имевшим место
действием (событием) и наступившими последствиями.
Например, находится ли в причинной связи неисправность,
имевшаяся у ТС (указывается), с последствиями, приведшими к ДТП.
3.2. Определение причины наступивших результатов. Например,
какова причина взрыва, происшедшего в...
3.3. Определение возможных последствий по совершенному
действию.
Например, каковы могли быть характер воздействия и поражаемая
площадь в случае срабатывания взрывного устройства, установленного в
здании...
3.4. Определение возможности совершения действия или
возникновения фактов (следов) при определенных условиях.
Например, судя по форме и месту расположения следов крови на
одежде подозреваемого, определить, могли ли они образоваться, как он
поясняет, во время имевшегося у него носового кровотечения.
3.5. Установление соответствия (несоответствия) действий
специальным правилам.
Например, как должен был действовать водитель в соответствии с
правилами дорожного движения (ПДД) в данной ситуации.
Сопоставление приведенной трактовки видов диагностических
исследований с ранее предлагавшимися в литературе свидетельствует об
их отличии как от так называемых неидентификационных (в изложении
Ю.
П.
Седых-Бондаренко'),
так
и
от
диагностических
(сформулированных А. И. Винбергом и Н. Т. Малаховской2).
Прежде всего среди формулируемых нами видов диагностических
исследований отсутствуют исследования с целью установления
групповой принадлежности. Аргументации этого положения, равно как и
выделению классифика' См.: Седых-Бондаренко Ю. П. Указ работа. С. 12. 1 См.:
Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Указ. работа. С. 166.
78 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
ционных экспертиз, было уделено достаточно внимания ранее.
Отличие от классификации видов диагностических исследований,
предлагаемых А. И. Винбергом и Н. Т. Малаховской, заключается в том,
что мы разграничиваем в качестве самостоятельных диагностические
исследования объекта и диагностические исследования отображения
объекта, так как такие исследования при некотором их сходстве
(совпадении решаемых вопросов) содержат и существенные различия.
Вместе с тем вопросы, разрешаемые при исследовании действий
(явлений), отнесены к одной категории диагностических исследований,
так как они касаются различных сторон (признаков) одного и того же
события (и целиком укладываются в рамки генетических и
функциональных связей).
При этом мы исключаем категорию ситуалогических задач,
которую приводит А. И. Винберг. Аргументация здесь следующая.
Любая криминалистическая диагностика фрагментов или в целом
преступного события — это анализ криминальной ситуации. На
различных этапах диагностического процесса криминальная ситуация
сопоставляется с типовой, уточняется, пополняется новыми фактами
(признаками, их комплексами), т. е. анализу все время подвергается
конкретная криминальная ситуация. Однако именовать на этом
основании решаемую задачу ситуационной было бы в корне неверно. Это
опять завело бы нас в дебри неоднозначно трактуемой терминологии и
обрекло бы на ликвидацию создаваемого базиса. Таким базисом является
диагностика, а первоосновой анализа ситуации является изучение
свойств и состояния объектов, отражающих некоторые имевшие место в
прошлом действия (события).
Поэтому представляется единственно правильным трактовать
подобные задачи как диагностические, в рамках которых вполне
правомерно говорить об использовании ситуационного анализа. Это
позволяет к тому же подчеркнуть достаточную конкретность
диагностических исследований, их направленность на анализ всего того,
что связано с конкретным событием. Именно поэтому нами были ранее
высказаны возражения против позиции К. Е. Тарасова при его попытках
свести диагностику к решению задач квалификации.
Акцент на конкретность диагностирования не менее важен и в
свете некоторых трактовок диагностики как способа установления
типичного. Так, А. И. Винберг отмечает:
§ 1. Классификация криминалистических диагностических задач 79
"Если для идентификационной экспертизы экспертная задача сводится к
установлению индивидуально-конкретного тождества, к "сведению к
одному" данного объекта из всех ему подобных, то в диагностической
экспертизе момент такой конкретности, сводимой к одному, отсутствует,
и вопросы, решаемые диагностической экспертизой, в известной мере
типичны в сравнительно одинаковых условиях данной ситуации"'.
С подобным утверждением трудно согласиться. Авторы говорят в
равной мере о различных этапах диагностирования. Действительно,
первоначальный анализ ситуации идет по линии сопоставления ее с
типовой — здесь налицо установление типологической характеристики.
Однако окончательный диагноз этой ситуации должен отличаться
предельной
конкретностью,
обоснованной
комплексностью
необходимых строго определенных признаков. Говоря в данном месте о
предмете и задачах криминалистической диагностики, необходимо
выделить в приводимой полемике главное. Оно заключается в том, что,
подобно способности совокупности признаков индивидуализировать
любой объект, точно так же может быть признана индивидуальной
каждая криминальная ситуация. Совпадая в общих чертах с типичными
для данного вида преступлений (как и любой объект в группе), она
различается множеством деталей. Различия эти могут быть обусловлены
свойствами личности преступника, особенностями использованных
предметов, особенностями возникновения следов. Последнее в
большинстве случаев является определяющим. Судя о происшедшем
событии по его отображениям, мы вынуждены основное внимание
уделять материальным носителям информации о преступлении. При этом
главным определяющим началом являются механизм совершения
преступления в целом и механизмы следообразования (отображения)
отдельных групп объектов в частности.
Эмпирически
и
научно
обоснованное
положение
об
индивидуальности внешнего строения твердых тел, относящихся как к
живой, так и неживой природе, должно быть дополнено научно
обоснованной индивидуальностью воздействия объектов материальной
действительности друг на друга. В философской литературе имеются
обоснованные выводы о том, что "каждая вещь, помимо присущих ей
признаков, выделяется по разнице действий на другие вещи. Это твердо
установленный научный факт: нет двух разных
' Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Указ. работа. С. 167.
80 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
вещей, действия которых на другие вещи были бы одинаковы"1.
При совершении преступления мы имеем дело не просто с
взаимодействием отдельных пар вещей, а с комплексом "множества
вещей", связанных единством цели и средства совершения
преступления. Если допустимо считать индивидуальным каждый акт
взаимодействия отдельной пары, то приведенное утверждение в
значительно большей степени оказывается справедливым, когда мы
имеем дело с целой системой взаимодействий. Именно системой, где
каждый из элементов занимает строго определенное место и играет свою
роль, находясь во взаимосвязи и взаимодействии с другими элементами
системы. Отсюда индивидуальность каждой криминальной ситуации,
способной индивидуализировать как материальные объекты, так и
процесс их взаимодействия. Поэтому, говоря о типичном применительно
к содержанию диагностики и возможностям решаемых ею задач, следует
иметь в виду лишь. один из ее этапов (чаще им является первоначальный
этап диагностирования).
Утверждая возможность диагностирования конкретного события,
объекта, ситуации, имеют в виду' ее окончательный результат или при
отсутствии такой возможности тот предел (лимит), к которому она
должна стремиться.
К сожалению, мы пока еще не можем говорить о достаточной
теоретической и методологической разработанности функциональных
характеристик события, в том числе события преступления. Мы не
можем с требуемой строгостью и обоснованностью предложить для
этого систему признаков, классифицировать их, определить по степени
достоверности, специфичности и т. д. Именно поэтому затруднительно
даже приближенно определить время формирования следственносудебной диагностики. Однако в экспертизе, где чаще приходится иметь
дело с отдельными видами отображений (следообразования), где
разработаны методики изучения этих процессов, диагностика
существует и развивается. При этом при достаточных основаниях она
способствует анализу ситуации в целом, рассматривая ее как целостную
систему, состоящую из множества частных процессов отражения
(следообразования).
В качестве примера к сказанному возьмем частные варианты
трасологических исследовании. При изучении
' Антипенко Л. Г., Кремлинский В. И. 06 элементарной "ячейке"
("клеточке") процесса управления и самовоспроизведения // Информация
и управление. Философско-методологические аспекты. М., 1985. С. 133.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
81
' формы следов крови на одежде и установлении по ней механизма их
образования диагностика может быть закончена на стадии определения
типичного. Например, каков, судя по форме, механизм образования
следов крови на одежде М.? Ответ на этот вопрос будет сформулирован в
достаточно общей форме; капли, брызги, потеки. Однако если требуется
проверка конкретных условий и возможности образования следов крови в
этих условиях, то и формулировка диагностической задачи, и ее решение
существенно будут отличаться от предыдущего по степени их
конкретности. На вопросы, могли ли следы крови на одежде возникнуть
при нанесении лицом, одетым в эту одежду, множественных ударов
палкой по голове, волосы которой были обильно пропитаны кровью, и,
как альтернатива, могли ли следы крови на одежде явиться результатом
носового кровотечения, экспертом может быть дан однозначный
конкретный ответ, исключающий другой вариант.
Продолжая приведенный пример, допустим возможность и варианта
интегративной диагностики, когда по следам не только на одежде
подозреваемого, но и потерпевшего, а также по форме следов крови на
предметах окружающей обстановки эксперту предлагают установить
механизм события в целом: где, в каком месте были причинены
потерпевшему повреждения, вызвавшие кровотечение; в какой позе,
положении находился пострадавший в тот момент;
как он перемещался (перемещался ли труп, изменяли ли его положение),
какие следы могли при этом возникнуть на одежде преступника (какой
формы, в каком приблизительно количестве, на каких участках одежды),
определить условия образования отдельных групп следов на месте
происшествия; определить в целом механизм совершения преступления.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
Определяя
предмет
криминалистической
диагностики,
целесообразно рассмотреть высказываемые в литературе предложения
свести все диагностирование к распознаванию образов'. При этом авторы
подменяют диагностику
' См.: Кирсанов 3. И. Криминалистическое распознавание и диагностика //
Современные проблемы судебной экспертизы и пути повышения
эффективности деятельности СЭУ в борьбе с преступностью. Киев, 1983.
С. 51—53.
82 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагносч
распознаванием, утверждая, что "распознавание произв( дится с
помощью типологических [классификационных) лиЕ диагностических
признаков"'.
Распознавание определяется как "научное направле ние, связанное
с разработкой принципов и построением сие тем, предназначенных для
определения принадлежност^ данного объекта к одному из заранее
выделенных классо| объектов"2.
В точном соответствии с данным определением на дол диагностики
приходится только первый ее этап — отнес< ние к определенному классу
(типологической ситуации) из^ чаемого ею в данном случае конкретного
явления. Не слу чайно, давая ранее перевод термина "диагноз", мы
обраща ли внимание на то, что его определение как "распознавание"
справедливо для первой фазы (этапа), а такие его оп ределения, как
"выделение" и "определение", способны х&' рактеризовать 2-ю и 3-ю
стадии, дифференциальную диаг-| ностику и окончательное определение
исследуемого конкрет-| ного (частного).
Не повторяя здесь всех тех контраргументов, которые были
высказаны по позиции А. И. Винберга относительно типологического
уровня диагностических характеристик, обратим внимание на другое.
Элемент распознавания является тем звеном, которое сближает
диагностику с классификацией и идентификацией, так как распознавание
присуще всем трем видам задач.
По
своей
гносеологической
сущности
"...распознавание
осуществляется путем сравнения внешнего сигнала с набором внутренних
эталонов...", "...система распознавания ока-^ зывается несостоятельной,
если в ее распоряжении нетточ-з ного эталона (выделено нами. — Ю. К.)
для данного сиг-* нала"3.
|
Отсюда следует, что распознавание неравноценно ди-1 агностике, а
значительно уже ее и по характеру действия, и, по возможностям.
Рассматривая психофизиологию такого| действия, как распознавание,
авторы упомянутой выше ра-| боты не случайно говорят о наличии
точного эталона, необ-:| ходимого для распознавания. В диагностике
точного этало- ^ на чаще всего нет, есть аналогичные, приближенные,
сов- ]
' Там же.С. 53.
^03.^21.0.468.
^Гтпт В. С; Семенюк В. И., Урсул А. Д. Категории современной
науки. М., 1984. С. 27.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
83
падающие в главном, но различающиеся в частностях си'туации
(объекты). Поэтому распознавание может расцениваться лишь как часть
диагностического процесса, его перi£bM этап, когда мы выбираем из
большого числа фактов те, ^которые причинно связаны с преступлением
и способны создать некую систему (подсистему), и сравниваем
полученное с некоторым количеством типичных ситуаций. Разумеется, ни
одна из этих ситуаций в силу своей приблизи^•ге-тьности не
может'удовлетворять понятию точного эталона. ^На этом момент
распознавания заканчивается, хотя диагностирование продолжается и
далее. Диагностика — это еще ^м выведение из общего (типичного)
частного случая с учетом возможной вариантности ситуаций,
коррелятивности признаков, вплоть до суждения о данном конкретном
слу:. чае. Поэтому было бы ошибочным подменять все диагностирование
распознаванием даже с учетом того, что одним из синонимов слова
"диагноз" является слово "распознавание".
Приводимая ниже таблица позволяет получить достаточно полное
представление о содержании диагностических задач и их месте в системе
криминалистических идентификационных,
классификационных и
диагностических исследований.
Сопоставительный анализ указанных исследований дан по предмету
исследования, задачам исследования, общим методам и сущности
выявленньк форм связей (см. табл. 1).
При ознакомлении с данной таблицей целесообразно обратить внимание
на два обстоятельства. Первое — это то, что при диагностировании так
же, как и при идентификации, применяется метод сравнения. Напомним,
что ряд ав' торов предлагали определять неидентификационные
экспертизы как те, в процессе производства которых не используется
метод сравнения. И второе — сравнение при диагностике осуществляется
в отношении конкретного ча• стного с некоторым классом объектов или с
некоторой типовой ситуацией на основе сопоставления строго
определенных признаков, что полностью отвечает основному принципу
диагностирования.
Таким образом, при анализе диагностических задач в
криминалистике мы можем убедиться в их полном соответствии с
общепризнанными диагностическими задачами, уяснить их содержание и
характер
обстоятельств,
устанавливаемых
в
результате
диагностирования,
а
также
представить
в
общих
чертах
методологическое обеспечение этого процесса.
84 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
Категории экспертных
Задачи
Идентнфи
Екацнониые
Классификационн
Предмет Объекты,
Объекты,
Объекты
ые
следовани
Объектов,
объектов
ис
отображения
отображения
Ления,
участки
я
события,
яв
Странства
про
Цель
Индивидуальное Установление
Установление
дования
Дествление
вой
лежности
иссле
отож
группо
принад объекта
•
ние
единичного
для
объекта — к общепринятому
(установле
принадлежности:
к
ства),
множев ток числе су.
класроду, виду,по нованному)
(поиме
Тановление
мированному
ду,
вицуро
(в т. ч.
ус
сфор
классу,
Части
ипо
вольным
дартизированному
целого
произ
стан
сти
частей
(так
называемые )
принадлежно
признакам
Лому
циальные
классы);
единому це
спе
отображения
—
для
деление
любого
опре
рола
вида, как
класса,
принятого
обще
ванного),
так и
(поимено
алыюго
(ранее не
спедаименованного)
Общие
Метод сравнения .по
Метод сравнения Метод сравнения
методы ис ных
признаков
щих
признаков
щих
признаков
част
об или
об
следовани Видуальной
та
с
(индиотображения та
объек
объек
сти)
общими
класса,
рода, вида
я
совокупно
отображения
с
характеристиками
Объекта
с
произвольного
щепринятого
(в т,
или
признаками
об
Признаками
ального)
стандартизирован
частными
(специ класса,
ч
Еного
или
вида
отображарода,или
ного)
ивам
состоянии
—
с любым
объекта
в
отображения
т.
ч.
классам
(в
Сйределя- Выявление
Выявление
Выявление
общепринятым)
емая
Связи
между
связи
между
связи
между
объемной
объемной
объемной
СВЯЗИ
Классам, род»*,
и классом, родяа, объектом
и классом, родом,
форма
объектом,
объектом
пой
пой
дом
груп«плоть да
груп
ви
Дуального
индиви
Ления
отождеств
Теоретической основой криминалистической диагностики как
одного из частных методов познания являются общеизвестные положения
о познаваемости события (явления, факта) по его результатам.
Являясь одним из методов, применяемых в сложной и многогранной
системе судебного доказывания, она полностью согласуется с его общими
принципами установления истины. Как известно, судебное доказывание с
познавательной стороны этого процесса расценивается как мысленная
§
2.
Предмет
криминалистической
диагностики
85
Таблица 1
криминалистических задач
Днагиос
тичесшк
Иселе да
Исследование Исследование
результатов
соотношений
о ванне И
фактов
ектов (событий,
т отображени деиствил
а Определени
а)
а)
Установление
й
объекта
{я^^леиия}
явлений)
или объ
о е наличия
Возможность причинной связи
б
н
судить
по
между
действиями
с- следа;
удить по
(явления)о
ствиями;
б)
а оторажекию
и
послед
возможност результатам
б) определение
механизме и
определение
ь объекте; действия
фактического
б об
обстоятельства возможных
состояния объекта, б 1
х события; б) последствий по
вв)т.установление
ч. наличия или ое определение
определение
совершенным
кта в
ментов
зультатов; г)
отсутствия
б фактическог
отдельных
действиях; в)
прошлого
"момент го события;
определение
отклонений;
оотображе
состояния бытия;
фраг
определение
объекта,
в т. ч. вы е HI
(фактов}
(первоначального)
установление: действий
возможности
явление невидимых в ни
— времени
определенных
объпричины
при
состояния
— динамики со совершения
текстов, перебитых я
(хронологии) условиях;
наступивших
ре
номеров;
бытия;
д) установление
со песта дейст ветствия
г) определение
—
ф
соот
причинсвойств
п условий
(несоответствия)
нения
объ
вия; —условий ленным
изме
действий
опреде
с
Екта
правилам
ообьлия
специальным
а) Метод сравнения о Анализ
Анализ
Изучение
признаков(характер признаков
отображений признаков явления
истик) объекта с
объекта по изменений
и сопоставление
признаками
тов
данного класса характерист
его
обстановки,
(явления)
для его с типовой
(группы)
и вывод о ооъекта
иа созд&нил
меха (ситуационной)
вособъек—
отображени
последствий
состоянии объекта; ик
ос
низ
ю,
действия
моделью
6) выявление скры
признаков
сопоставление
получение
путем
их
с моделями
тых признаков
нил
с призна
ных
действий в
сравне—
подоб
ками
аналогичных
ных
ловиях
однород
ус
Выявление
Выявление
Выявление
Генетическая
объектов
субстанциональной субстанциио генетической и (причинная) к
связи между циональной
связи
связи и самой
нальной
функ
функциональна?
вещи
свойствами
(между
связей
вещью как целым;
вещи (по ее причиной и
связь
сражению}
ото- вещью следствием)
мой
преоорязованкя
и
са
целым
как
реконструкция прошлых событий, в ходе которой преобладают выводы
так называемого "обратного направления: от явления к сущности, от
следствия к его причине, от совокупности общих и частных признаков к
установлению конкретного объекта или группы объектов"'.
Возможность познания причины по ее результату, сущности явления по
его следам в широком смысле слова с
Исследование
свойств и
состояния объекта
а) Соответствие
объекта
определенным
ха рактер и с тикам;
' Эйслшн А. А. Заключение эксперта. С. 15.
86 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
бесспорностью
признается
материалистической
диалектикой.
Методологической основой процесса такого познания^ является теория
отражения'.
Отправляясь от известного положения материалистической теории
отражения, рассматривающей этот процесс, родственный с ощущением,
в качестве фундаментального свойства всякой материи, и опираясь на
теоретические основы теории отражения в ее современном виде,
отечественные криминалисты сделали немало для того, чтобы с этих
позиций раскрыть сущность и способы собирания и использования
доказательств в процессе познания такого специфического действия,
каковым является преступление.
"Связь отражаемого с отражающим — всеобщая универсальная
связь, охватывающая в такой же мере и явления, события преступления,
— отмечает Н. А. Якубович. — Внутреннюю сторону преступления
составляют его причины, умысел обвиняемого, мотивы и цели
преступления, которые реализуются в различного рода действиях,
связанных со способом совершения преступления. Проявление этих
действий познается через те отношения, в которые преступник вступает в
момент их совершения с внешней средой. Преступные действия
совершаются против кого-то или чегото; они совершаются в
определенной обстановке, с помощью специальных средств ив
присутствии или в отсутст- , вие других лиц. В процессе взаимодействия
лица с указан- нымн одушевленными и неодушевленньцяи объектами его
действия находят в них свое отражение"2.
Таким образом, с точки зрения теории отражения, событие
преступления, как явление объективной действительности, не может не
взаимодействовать с окружающей обстановкой, порождая в ней
определенные изменения. При этом связи между отражаемым событием и
отражающей средой могут быть как достаточно наглядны и просты, так и
носить сложный, многоступенчатый характер. С учетом сложного
характера всякого отражаемого события (в том числе преступного
действия)
и
многообразия
процесса
отражения
последний
рассматривается как результат взаимодействия двух систем: отражаемой
и отражающей. Подобный подход позволяет изучать отражаемую систему
в
' См.: Белкин Р. С. Ленинская теория отражения и методологические
проблемы советской криминалистики. М., 1970. * Якубович Н. А. Роль
философских категорий в познании природы судебных доказательств //
Вопросы борьбы с преступностью. 1962. № 5. С. 109.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
87
качестве объекта познания как организованное множество отдельных
элементов. Такими элементами могут быть любые явления, физические
процессы, свойства объектов, находящиеся в связи, способной обеспечить
целостную структуру системы. Таким образом, структура отражает
внутреннюю организацию системы, ее целостность и качественные
особенности'. При этом каждый из элементов, представляя собой
частичную подсистему, также обладает свойствами самостоятельной
структуры. В итоге в любом явлении прослеживается соединение,
сплетение, многообразие элементов и присущих им структур.
$ Трансформируя систему взаимосвязей отражаемого и
отражающего применительно к происходящему при событии
преступления, Р. С. Белкин выражает следующим образом акт
отражения2:
Субъект (индивид) - Деи гвие
> ст
,1
[
. (
.
I. Отражаемые объекты
Свойства 1
Сре ства
собы
ЛИЧНОС -\ р 1д
уJ деи
СП гвия
ТИ
II. Средства отражения
f
/ ст
1О
'
Окружа» ющая
\ Пре дмет
Обстанов ка [элег пос ц-аМенты с] зедь1, в
тель эств
я
III. Отражающие объекты
Которой происхоа
дит собь ггие)
\
f
Изменен ия
1
1
Изм нени
е
я
("отпечатки" свойств личности,
результаты действия)
Применительно к материальным носителям информации,
используемым для диагностических исследований, можно говорить об
информации, свидетельствующей о признаках (свойствах) объекта
отражения, в том числе о субъекте
' См.: Свидерский В. И. О динамике элементов и структуры в
объективном мире и познании. М., 1962. С. 10—12. 2 См.: Белкин Р. С.
Курс советской криминалистики. Т. I. М., 1977. С. 38.
IV. Результат отражения
88 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
действия, и об информации о признаках механизма действия
(события).
$ В соответствии с этим Р. С. Белкин' предлагает подразделять
информацию на:
— личностную (информация о человеке как объекте или
субъекте процесса следообразования);
— вещную (информация о предмете — следообразующем и
следовоспринимающем объектах);
— и операционную (информация об операции, приведшей к
возникновению следа, т. е. о механизме следообразования).
Последняя может содержать в себе элементы личностной
информации индивидуально определенного или группового характера.
Диагностические задачи могут находиться в круге любой из
указанных информации, о чем свидетельствует приведенный ранее их
перечень.
Изучение любого из приведенных выше видов информации для
решения диагностических задач осуществляется на основе данных,
накопленных криминалистикой.
В тех случаях, когда диагностирование осуществляется в
отношении объектов или их отображений, базисом такого исследования
являются научные положения криминалистики, формулируемые как
"морфологическое учение о симптомах, свойствах и признаках
исследуемых объектов"2. При этом так же, как и в теории
идентификации,
основное
внимание
должно
быть
уделено
информативной стороне признаков как выразителей свойств объекта.
Методы и средства диагностических исследований, несомненно,
обладают своей спецификой. Однако основой исследования объектов и
их отображений является изучение признаков, которые, несомненно,
должны отвечать тем же требованиям, что и признаки, используемые для
идентификации. Здесь также справедливо деление признаков на общие и
частные, атрибутивные (качественные) и количественные, необходимые
и случайные и т. д. Аналогичны и требования, предъявляемые к
изучаемым
признакам:
их
существенность
(выраженность,
характерность, специфичность) и относительная устойчивость.
Обоснование подобного положения не требует значительной
аргументации. Достаточно вспомнить, что в числе
1 См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. М., 1978.
С. 52—53.
*Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Судебная экспертология. С. 30.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
89
диагностических задач имеются такие, решение которых предшествует
идентификации (например, пригоден ли след для идентификации) или
осуществляется параллельно с решением идентификационных вопросов
(например, какими особенностями обладает объект, оставивший след).
Естественно, что в основе указанных, как и многих иных вариантов
диагностических исследований объектов и их отображений, не может не
лежать изучение признаков материальных объектов, основанное на
общекриминалистическом
учении
о
признаках,
закономерно
отражающих (выражающих) внешние и внутренние свойства объекта.
Несколько иной является научная основа диагностирования
явлений (событий, действий). Здесь также в основе исследования лежит
изучение следов, фиксирующих результаты действия (взаимодействия).
Однако, наряду с изучением следов как отображений внешних признаков
взаимодействующих объектов, анализу подвергается главным образом
сам механизм взаимодействия, а это требует от исследователя обращения
к сведениям, включающим набор типичных ситуаций, повторяющих
такие же (аналогичные, сходные, может быть, тождественные) условия.
Как уже отмечалось, отправляясь от известного положения, что
одним из проявлений закономерности того или иного материального
процесса является его повторяемость, приходят к выводу о ситуационном
характере такой повторяемости для возникновения, существования и
исчезновения доказательств в целом'. Тем более ситуационным по
своему содержанию и обусловленности является возникновение
изменений в материальной обстановке, как результат действия, явления,
события. Здесь в полной мере применимы высказывания Р. С. Белкина в
отношении ситуационного характера доказательств и возможности
типизации ситуаций.
Повторяемость событий,-действий обеспечивает стабильное
отражение, позволяющее получить сведения как общие для всех
аналогичных процессов, так и частные отклонения, зависящие от
изменения тех или иных составляющих (взаимодействующих объектов,
способа взаимодействия и др.).
' В результате становится принципиально возможным определение
круга ситуационно типичных отражаемых и отражающих объектов,
средств отражения и, что особенно важно, результатов отражения, т. едоказательств1.
' См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. I. С. 46. * Там же.
С. 47.
90 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
Следовательно, говоря о криминалистической диагностике как
процессе (комплексе методов) познания, мы можем констатировать
наличие всех элементов, являющихся основой диагноза: закономерности,
выявленные на основе повторяемости явлений, классификация
типологических форм этих явлений, строго определенные признаки как
выразители свойств изучаемых явлений, реальные гипотезы,
направляющие
исследование
от
частного
(конкретного)
к
типологической характеристике (классу, объему) и от него снова к
конкретной ситуации путем увеличения числа признаков, способных
довести это конкретное до единичного.
Все это дает основание для утверждения целесообразности
внедрения метода диагноза в криминалистику и необходимости
разработки частной теории криминалистической диагностики подобно
тому, как была создана и постоянно совершенствуется частная теория
криминалистической идентификации.
Вместе с тем возникает естественный вопрос о том, какие сферы
практического применения криминалистических знаний могут стать
областью внедрения диагностики. Что касается криминалистической
экспертизы, то, как нам представляется, все ранее изложенное позволяет
считать, что диагностика нашла уже отражение в этой области.
Определены экспертные диагностические задачи применительно ко всем
видам криминалистической экспертизы, имеются частные методики
диагностирования объектов криминалистической экспертизы, отдельным
видам экспертной криминалистической диагностики посвящен ряд
работ1.
В последнее время стали появляться работы, в которых
предпринимаются
попытки
сделать
диагностику
достоянием
следователя, т. е. инструментом расследования. Так, Г. А; Зорин говорит
о следственной диагностике в процессе расследования2, о диагностике
(текущей) следственной ситуации, включая в нее перебор исходных
симптомов ситуации; распознавание, различение, определение, оценку
элементов ситуации; изучение и анализ морфологических и
функциональных признаков и т. д.3
Наверно, это было бы весьма привлекательно, если бы мы могли
приблизить процесс расследования к диагности' См., например: Куприянова А. А. Теоретические основы и методика
судебно-почерковедческих диагностических исследований. М., 1982;
Серегин В. В. Возможности судебно-почерковедческой диагностики
свойств исполнителей рукописей. М., 1983; и др. а См.: Зорин Г. А.,
Попуцевич В. Ф. Введение в экспертно-креативные системы. Гродно,
1995. 3 См.: Зорин Г. А., Попуцевич В. Ф. Указ. работа. С. 124.
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
91
ческому процессу, подчинив его закономерностям, постулатам и
правилам последнего.
Формально для внедрения диагностики в расследование
преступлений имеется достаточно оснований. Главным звеном и главной
сложностью расследования как процесса познания неизвестного является
принципиальная возможность познания события по его отражению,
используя экстраполяцию как перенос прошлого опыта на опыт
будущего. Отсюда значительное внимание, уделяемое аналогии и
экстраполяции в расследовании преступлений. Учения о версиях (в том
числе типовых), о криминалистической характеристике преступлений, о
тактических приемах и комбинациях, о моделировании при
расследовании и, наконец, вся методика расследования (как общая, так и
частные) в основе своего создания имеют аналогию и экстраполяцию.
Сравнение по аналогии, построение на этой основе версии [гипотезы),
экстраполяция
имеющегося
опыта
(личности,
коллективного,
общенаучного) как форма перехода от незнания к вероятностному
знанию, а от него к достоверному, осуществляемые в процессе
расследования, чрезвычайно роднят этот процесс с дигностированием,
подчеркивая наличие у них : общих черт. Однако подобной схожести
явно недостаточно, чтобы ввести диагностику в расследование. Такое
внедрение на современном этапе означало бы лишь замену одного
термина другим, "расследования" — "диагностированием", не внося
ничего нового в саму сущность познания. Как было продемонстрировано
ранее, одним из главных звеньев диагностики (диагноза) являются
операции с диагностическими признаками: их выделение, научное
обоснование, классификация, обнаружение, оценка, поиск новых,
достоверных, специфических. $ Криминалистическая экспертиза
накапливала десятилетиями диагностические признаки для каждого вида
и подвида исследований. Достаточно привести здесь основания
классификации признаков объектов в экспертизе, чтобы оценить глубину
подхода и имеющиеся наработки в данной области. Деление признаков
осуществляется по: 1) происхождению — собственные и приобретенные;
2) природе — закономерные и случайные; 3) длительности времени, в
течение которого признаки присущи объекту, — устойчивые,
неустойчивые; 4) характеру— качественные, количественные; 5)
наличию связи с другими признаками — зависимые, независимые; б)
числу множеств объектов, обладающих данным признаком, — родовые
[групповые) и индивидуализирующие; 7) значению в процессе познания
— классификационные, идентификационные, диаг-
92 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
ностические; 8) значимости — существенные, несущественные; 9)
отношению к объекту в целом или его части — общие, частные'.
Достаточно сравнить приводимую или подобную ей схему
классификации
признаков
с
любой
криминалистической
характеристикой преступления в том виде, как они излагаются в
литературе в настоящее время, чтобы согласиться со сделанным
несколько ранее выводом — криминалистика не готова сегодня к
внедрению диагностики в процесс расследования, к созданию так
называемой следственно-судебной диагностики.
Подобный
вывод
не
является
катастрофическим
для
криминалистики. Криминалистика располагает существенным багажом
научных исследований, посвященных использованию различных методов
познания, в том числе и при расследовании преступлений2. Определены
роль и значение общенаучных, частнонаучных и специальных методов
познания в криминалистике3, предложена методология расследования
преступлений*,
проанализирован
деятельностный
подход
к
расследованию, определена гипотеза как судебная версия5, нашли
освещение моделирование при расследовании преступлений и понятие
криминалистически значимой информации8, рассмотрены логика
доказывания7, место идентификации и дифференциации в структуре
деятельности по расследованию преступлений8.
Проведенные
в
указанных
направлениях
исследования
способствовали неизмеримому росту криминалистики как
За основу взята классификация, приведенная в Словаре основных
терминов судебной экспертизы. М., 1980. С. 35. ' См., например: Якубович
Н. А. Роль философских категорий в познании природы судебных
доказательств // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 5. М., 1967. С.
95—115.
3 См.: Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М.,
1966; его же. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы
(общая и частная теории). М., 1987.
4 См: Лузгин И. М. Методояотческие проблемы расследования. М, 1973.
* См.: Старченко А. А. Гипотеза [судебная версия). М., 1962.
* См.: Лузгин И. М. Моделирование при расследовании преступлений.
М., 1981; Хлынцов М. Н. Криминалистическая информация и
моделирование при расследовании преступлений. Саратов, 1982;
Колдин В. Я., Полевой Н. С. Информационные процессы и структуры в
криминалистике. М., 1985. т См.: Эйсман А. Л, Логика доказывания. М-,
1971. ' См.: Селивановы. А., Эйсман А. А., Грабовскъш В. Д., Каминский
М. К. Идентификация и дифференциация в структуре деятельности по
выявлению, раскрытию и расследованию преступлений. Горький, 1980.
"
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
93
науки, обогатили ее теоретический базис, повысили ее значение и роль в
практике расследования.
Приращение к этому багажу диагностики потребовало бы в первую
очередь строго научной классификации признаков каждого вида
преступлений, что само по себе представляется едва ли возможным. В
случае же решения этой задачи возникла бы необходимость пересмотра
всех методик расследования для построения их по схеме: "если — то".
Отсюда можно сделать вывод о том, что внедрение диагностики в
расследование — это не просто замена одних терминов на другие, это
колоссальная по объему работа, способная в корне изменить как частные
методики рассле.дования, так и сам подход к расследованию как к
процессу выявления, собирания, анализа и оценки признаков
преступления.
Несомненно, элементы диагноза есть в расследовании
преступлений. Однако бьшо бы ошибкой подменить весь процесс
расследования диагностированием. Подобная участь грозила в свое
время и идентификации. Вслед за предложением идентифицировать
процессы, отрезки времени, т: е. сделать идентификацию всеобщим
методом познания при расследовании, последовали предложения
представить квалификацию преступлений как идентификацию: есть
нормативный состав, есть признаки деяния — отождествляем одно с
другим1. Доказав неоправданность и несостоятельность подобного
расширения функций, теория идентификации приобрела четкую
структуру и логику построения.
Было бы ошибочным целиком отождествлять расследование с
диагностикой. Действительно, познавая событие, мы действуем в
определенной мере по законам диагностирования, оперируя признаками
свойств, явлений, процессов. Отсюда, в частности, большое внимание и
природе признака, и его месту в процессе доказывания. Вместе с тем
расследование шире по своему объему, чем диагностика. За пределами ее
остаются такие немаловажные и специфические , элементы
расследования, как закрепление доказательств, изобличение виновных
лиц, предъявление доказательств и т. п.
На данном этапе применительно к диагностике должно сложиться
отношение такое же, как к идентификации. Есть
' См.: Кентлер Р. А. Основные вопросы идентификации и новые
возможности ее применения в криминалистике. Автореф. дисс. к. ю. н. Л.,
1963. С. 9; Коган В. М. Сущность отождествления // Проблемы
криминалистики и судебной экспертизьс Алма-Ата, 1965. С. 1В—20.
94 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
теория идентификации, определены субъекты ее применения, ее цели,
задачи, объекты, возможности.
Создание частной теории криминалистической диагностики
предусматривает реализацию диагноза теми же субъектами: эксперт,
специалист, следователь, оперативный сотрудник, дознаватель, судья.
Различен объем диагностирования и доказательственное значение
получаемых результатов. У эксперта — это заключение как вид
доказательства по делу. У специалиста — нигде не фиксируемые
выводы, имеющие оперативно-тактическое значение. Для следователя и
всех остальных из числа вышеназванных — это не более чем
мыслительные операции, результаты которых находят опосредованное
отражение в материалах дела: изъятие вещественных доказательств,
следственные осмотры, назначение экспертизы и т. д.
В настоящее время мы говорим о так называемой сквозной
идентификации, понимая под этим установление факта тождества
экспертом и использование этого факта в ходе расследования. Особое
значение сквозная идентификация приобретает в тех случаях, когда
эксперт на основе применения специальных познаний вынужден
ограничиться установлением групповой принадлежности, а следователь,
используя доступные ему средства, фактически доводит процесс
идентификации до индивидуального отождествления.;
Думается, что имеются все основания говорить по аналогии и о
"сквозной диагностике", вкладывая в это понятие воз-, можности
следователя: а) конкретизировать задания экс-j перту по мере выявления
НОБЬ!Х фактов, имеющих значе- | ние диагностических признаков, и б)
отправляясь от выво- ' дов эксперта, сужать количество альтернативных
ситуаций :
до одной наиболее достоверной.
По-видимому, на данном этапе развития криминали-j стики такое
положение теории криминалистической диаг-< ностики и практическая
реализация положений этой тео- j рии могут быть признаны
оптимальными. По мере развития] этой теории могут, несомненно,
расшириться как ее гори-, зонты, так и область применения,
i
В заключение раздела хотелось бы высказать несколь- ] ко
критических замечаний по поводу высказываемых ут-| верждений о том,
что никакой криминалистической диагноЧ стики нет и не надо, что
именуемое диагностикой — не бо-Л лее чем приложение к
идентификации.
1
Было бы ошибочным пытаться свести все многообра- ] зие форм
познания к одному только отождествлению, или i только к
диагностированию, или к чему-либо иному, но опять ]
§ 2. Предмет криминалистической диагностики
95
же единственному. Увлекшись теорией идентификации, можно, конечно,
пытаться доказать, что весь процесс познания сводится к установлению
тождества или его отсутствию (дифференциации). Тогда, разумеется, и
диагностика может трактоваться как установление групповой
принадлежности1 на том только основании, что в процессе
диагностирования осуществляется сопоставление конкретного с
типовым (по законам индукции).
Равным образом увлекшись теорией диагностирования, можно
попытаться весь процесс познания свести к диагностике, так как, что бы
мы ни познавали, мы изучаем свойства, признаки, стороны объекта,
явления, события. В этом случае, наверное, идентификация предстанет в
виде составной части диагноза, как основа для отбора такого же
(тождественного) или для дифференцирования (дифференциальная
диагностика). Однако и тот, и другой путь был бы ошибочным и
бесперспективным. И дело здесь отнюдь не в приоритете и не в
главенствующей роли какого-либо из рассматриваемых методов.
Главное заключается в том, чтобы, исходя из постулатов,
принципов и закономерностей теории познания, определить роль, место
и возможности каждого из методов или комплекса методов,
используемых в процессе познавательной деятельности, в том числе и
при расследовании преступлений.
По-видимому, не будет преувеличением утверждать применительно
к материалистическому мировоззрению, что главным в теории и
практике познания является постоянное сопоставление (сопряжение)
познаваемого (объекта, явления, события) с уже известным ранее в
форме личного или общественного опыта. Познавая (изучая) объект и
сопоставляя его с уже известным, мы стремимся найти некоторые точки
опоры для такого познания и с этой целью ищем признаки сходные (и
даже тождественные), признаки отличающие, устанавливаем свойства
уже известные, являющиеся своего рода константами в той области
научного шания, которая используется в данном случае.
В процессе такого познания, основанного на постоянюм
сопоставлении, находят свое применение и диагностиса, и
идентификация, и моделирование, и анализ с синтеюм, и индукция с
дедукцией, равно как вся громада общеручных и специальных методов,
созданных на базе и в соответствии с основополагающей концепцией —
диалектиюским материализмом.
См.: Селиванов Н. А. Нужна ли криминалистике такая диагно" тика //
Социалистическая законность. 1988. № 6.
96 Глава 3. Предмет и задачи криминалистической диагностики
Резюмируя все вышеизложенное в данном разделе, можно
предложить следующее определение предмета криминалистической
диагностики.
Предметом криминалистической диагностики является познание
изменений, происшедших в результате совершения преступления,
причин и условий этих изменений на основе избирательного изучения
свойств и состояния взаимодействовавших объектов с целью
определения механизма преступного события в целом или отдельных его
фрагментов.
Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
• /
j § 1. Понятие диагностируемого объекта '/
i
В криминалистике наметилась тенденция к некоторому сужению
понятия "объект исследования". Чаще всего это выражается в том, что в
качестве объектов экспертного исследования называют определенные
материальные субстраты, осуществляя, в зависимости от их вида (рода),
классификацию экспертиз. Вместе с тем, как известно, философская
трактовка объекта значительно шире простого понятия предмета' и
рассматривается как то, что противостоит субъекту в его предметнопрактической и познавательной деятельности- Такой подход позволяет
рассматривать с материалистических позиций в качестве объекта те
вещи, свойства, отношения, которые, существуя независимо от сознания
человека, оказываются включенными в его деятельность, При этом
объективная реальность выступает как объект для каждого познающего
индивида в формах деятельности, языка, знаний (в том числе логических
категорий), выработанных историческим развитием общества2.
Подобная широкая трактовка понятия "объект" является
теоретической основой для создания и развития учения об эмпирических
и теоретических объектах, о движении сознания при изучении объектов
от эмпирического уровня к уровню теоретическому. На этой базе
создаются понятия идеального объекта, т. е. рассмотрения в качестве
объ", екта не реально существующего, а некого идеального,
необходимого лишь для построения теоретического языка, с целью
выделения и фиксации тех сторон объекта, которые не охватываются во
всей полноте своих свойств и в своих всеобщих связях в эмпирическом
знании (напомним о понятиях "идеальные газы", "идеально твердые
тела"). При этом во всех случаях движение познания с переходом от
эмпирического уровня к теоретическому есть не какой-либо отход от
данного объекта и его замещение неким содержанием, произвольно
конструируемым субъектом. Такое движе' Objectum (позднелат.) — предмет, от лат. objicio — бросаю вперед,
противопоставляю.
2 См.: Лекторский В. А. Проблема субъекта и объекта классической и
современной буржуазной философии. М., 1965. С. 65.
98
Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
ние является способом реконструирования, осуществляемого с целью
глубокого теоретического познания всех свойств, связей, отношений
объекта, что не может быть адекватно выявлено на эмпирическом
уровне.
В развитие данных философских положений следовало бы
трактовать понятие "объект" таким образом, чтобы оно включало в себя
и материальный субстрат, исследуемый экспертом [например, след), и
свойства (признаки) объекта, отразившие вовне его отношения с
другими объектами, и явления, события во всем многообразии их
взаимосвязей. В рамках подобного понимания объекта исследования
способны занять место и модели (идеальные, реальные), в том числе и
получаемые в результате эксперимента (следственного, экспертного), и
существующие в сознании исследователя типичные ситуации.
Вместе
с
тем,
как
уже
отмечалось,
современная
криминалистическая литература стремится выделить в качестве главного
свойства объекта экспертного исследования лишь материализованный
характер
носителя
информации1.
Безусловно,
высвечивать
материалистический аспект познания необходимо, но за этим должно
следовать раскрытие совокупности свойств и отношений, познаваемых
через материальный субстрат и также являющихся, а точнее, главным
образом являющихся объектом исследования. $ Не случайно в
философской литературе, рассматривая объект познания как то, что
противостоит, субъекту в его познавательной деятельности, выделяют
три характеристических качества объекта: а) объектом может быть
любая вещь, процесс, явление, любой фрагмент реальной
действительности;
б) объект тесно связан с предметом познания; в) объект воспроизводится
в мышлении субъекта2.
В криминалистической и процессуальной литературе под объектом
экспертизы понимается в его общем плане материальный носитель
информации о фактических данных, связанных с расследуемым
событием. Отсюда выводятся главные свойства такого объекта: его
материальная природа, информационная роль в установлении
фактических данных, связь установленных данных с совершенным
преступлением,
Подобная трактовка объекта, хотя и отражает главные его свойства
как носителя информации, однако не раскрывает в полной мере
содержания понятия "объект". Для раскрытия понятия "объект" должны
быть рассмотрены не только материальная природа носителя
информации, но и исСм.: Словарь основных терминов судебных экспертиз. М, 1980. С. 53.
*См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983.
§ 1. Понятие диагностируемого объекта
99
точник информации. Таким источником являются лица, предметы, их
взаимодействие, события, явления. Именно эта категория выступает в
роли фактических данных, фигурирующих в деле. Факт в его наиболее
общей форме определяют как "дискретный кусок действительности".
Учитывая многогранность понятия "действительность", в определение
факта включают и "события", и "явления". В точном соответствии с
этим, говоря об объектах судебной экспертизы, Ю. К. Орлов называет не
только материальные предметы, но и события, и явления'.
$ В качестве основного объекта экспертизы рассматривает события
и явления В. Д- Арсеньев, трактуя объект как "...те реально
существующие (или существовавшие в прошлом) явления, на
установление
которых
объективно
направлена
экспертиза
(обстоятельства смерти, исполнение документа или подписи в нем
определенным лицом и т. п.). Материальные носители информации об
этих явлениях (труп, документ и др.) — их составная часть
(действительная или предполагаемая)"2.
Подобная трактовка понятия "объект" представляется более
правильной, поскольку отводит материальным носителям подобающее
им место, как средствам передачи информации.
Содержание понятия "объект экспертизы" может быть раскрыто
только с позиции системного подхода.
$ Рассматривая объект экспертизы как достаточно сложную
систему, необходимо постоянно помнить о трех ее компонентах
(элементах). К ним относятся:
— фактические обстоятельства как источник информации;
— материальный носитель этой информации;
— условия передачи, закрепления и хранения данной информации,
т. е- механизм взаимодействия отражаемого (источника) и отражающего
(носителя).
Именно в таком плане и будут рассматриваться в дальнейшем
объекты криминалистической диагностики.
Приводимая ранее из работы Р. С. Белкина схема отражения
преступного события во внешней среде, представляет, по мнению ее
автора, только процесс возникновения доказательств, но не отношения
субординации между объектами единой категории. Она призвана
подчеркнуть глав' См.: Орлов Ю. К Формы выводов в заключении эксперта М, 1983. С 1&
1 Арсеньев В. Д. Соотношение понятий предмета и объекта судебной
экспертизы// Проблемы теории судебной экспертизы. Вью 44. М., 19ВО.
100 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
ное в отражении события преступления — наступление изменений в
отражающей системе, обусловленных личностными признаками,
признаками средств и способов действия.
Для того чтобы эти изменения могли считаться материальными
носителями информации о преступлении, они должны обеспечивать
возможность познания, в том числе и методами диагностирования, их
содержательной стороны, выявления при диагнозе их связей с
отраженным событием.
Подобная информация не может существовать без материальной
основы или, употребляя распространенный, в том числе и в
криминалистике, термин, "вне информационного сигнала". Под
информационным сигналом в данном случае понимают единство
материального носителя как средства передачи информации и самого
сообщения. Иными словами, данное терминологическое сочетание
включает в себя понятия и "сигнала", и "канала"'. Причем канал, как
заданная совокупность, определяется комплексом изменений и каждым
из них в отдельности, нашедших отражение в материальной среде как
результат совершенного преступления. Отсюда берет свое начало
трактовка доказательства как информационного сигнала, имеющего свое
содержание, т. е. информацию и форму выражения — "информационный
код". Расшифровка сообщений, заложенных в материальных источниках
информации [ее кода), может трактоваться в данных случаях как
"декодирование". Рассматривая закономерности, регулирующие процесс отражения
преступного события и влияющие на форму и объем информационного
сигнала, познаваемого средствами диагностики, необходимо еще раз
подчеркнуть ситуационный характер процесса отражения, протекающего
в данной конкретной обстановке. К числу упомянутых закономерностей
относятся закономерная повторяемость процесса возникновения следов
события; закономерность связи между действиями преступника и
наступлением преступного результата; закономерность связи между
способом соверше^Сигнал — форма представления информации для передачи по каналу.
Канал — заданная совокупность средств передачи информации,
включающая в себя физическую среду. Информация — сведения,
являющиеся объектом некоторых операций: передачи, распределения,
преобразования, хранения или непосредственного использования. См.:
Теория передачи информации // Терминология. АН СССР. Сборник
терминов. Вып. 94. М., 1997.
§ 1. Понятие диагностируемого объекта
ния преступления и следами этого способа и, наконец, закономерная
зависимость между выбором способа совершения преступления и
конкретными обстоятельствами субъективного и объективного
характера как элементами преступного события.
Для криминалистической диагностики первостепенное значение
имеют оба выделенных обстоятельства: решающая роль способа
совершения преступления как элемента отражаемой системы и
ситуационный характер отражения.
Способ совершения преступления трактуют как систему действий
по
подготовке,
совершению
и
сокрытию
преступления,
детерминированных
условиями
внешней
среды
и
психофизиологическими свойствами личности. Последние могут быть
связаны с избирательным использованием соответствующих орудий и
средств в условиях данного места и времени.
Подобная трактовка способа совершения преступления приемлема
только в тех случаях, когда преступник действует по четкой, заранее
намеченной программе, где все вышеуказанные действия, связаны
между собой в единую систему. На практике способ сокрытия
преступления может быть оторван от способа его совершения. Он может
выполняться иным лицом либо самим преступником, но в отрыве от
способа совершения, тем более если не было первоначального
намерения предпринимать меры для сокрытия последствий
преступления. В подобных случаях объектами диагностирования будут
и способ совершения преступления, и способ его сокрытия, хотя и
выступающий в качестве самостоятельного объекта, однако
рассматриваемый в связи с результатами диагностирования действий по
совершению преступления.
Значение криминалистического диагностического исследования
способа совершения преступления многогранно. В качестве составной
части объективной стороны преступления он имеет решающее значение
для уголовно-правовой характеристики содеянного. Вместе с тем
способ совершения преступления относится к предмету доказывания, т.
е. обладает несомненным процессуальным содержанием, подчеркивая
криминалистический характер осуществляемого диагностирования. Не
менее важно и то, что способ совершения преступления является
решающим фактором для конструирования криминалистических
методик.
Вместе с тем многогранность значения способа совершения
преступления как объекта диагностического познания свидетельствует
и о том, что его необходимо рассмат-
102 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
ривать в качестве источника материальной информации не сам по себе, а
как часть криминалистической характеристики преступления. Как
известно, в криминалистическую характеристику преступления входят
такие составные элементы, как личность преступника, место и время
совершения преступления, непосредственный предмет посягательства и
др.
Признаки личности преступника могут считаться важнейшим
структурным
элементом
криминалистической
характеристики
преступления. Большая часть этих признаков может быть познана в
рамках криминалистической диагностики по их "отпечаткам" в
материальных источниках информации. Это и общефизические
(анатомические, морфолигические) признаки человека (пол, возраст, рост,
размер обуви и т. д.); это и навыки лица (общие, профессиональные,
преступные и др.); это и психофизиологические свойства личности
(находчивость, степень развития, цинизм, особая жестокость и др.).
Отрицать криминалистический характер такого диагностирования
средствами экспертиз — трасологических, судебно-почерковедческих,
взрывотехнических и др. — было бы неверно.
Важное
значение
в
криминалистической
характеристике
преступления имеет анализ всего того, что связано с выбором места и
времени совершения преступления. Средствами криминалистической
диагностики могут быть установлены локальность места совершения
преступления, места, в которых находились участники события в разные
его моменты, факт совершения преступления в нескольких местах, факт
совершения убийства в одном месте и перемещение трупа в другое и т. п.
Диагностирование времени совершения преступления и отдельных
его этапов может определяться как в абсолютных интервалах (от — до),
так и относительно каких-то зафиксированных узловых событий (раньше
— позже), например, следы образованы после прошедшего дождя. Таким
образом, криминалистическая диагностика способна существенно
пополнить и эту часть криминалистической характеристики преступлений.
Вышеизложенное призвано продемонстрировать справедливость
утверждения,
что
возникновение
материальных
носителей
криминалистически значимой информации, в том числе используемой при
диагностировании, обусловлено в первую очередь элементами механизма
преступления: субъективными свойствами личности (ее навыки, привычки,
знания, умения); способом совершения преступления (предмет
§ 2. Материальные носители информации
103
посягательства, характер действий, применение технических средств,
оружия и т. д.); подготовительными и предшествующими действиями;
действиями, предпринимаемыми с целью сокрытия преступления.
Важно еще раз подчеркнуть, что все эти элементы, являющиеся
объектом диагностирования, взаимосвязаны, причем проявление этих
связей подчинено определенным закономерностям, в которых
просматриваются как однозначные связи, так и вероятностные; как связи
простые, так и более сложные, многоступенчатые1. Выявление и анализ
этих связей являются одной из задач диагностирования. В целом же
указанные элементы, как составная часть общей системы события
преступления, представляют то, что ранее было названо "отражаемой
системой", т. е. системой, способной быть отраженной вовне, как в
отдельных материальных носителях криминалистической информации, так
и в целой системе отражения, состоящей из организованной совокупности
взаимосвязанных материальных источников.
Последнее обстоятельство следует выделить особо, так как оно
предопределяет возможность и необходимость рассматривать в целом всю
систему отражения, весь комплекс составляющих ее материальных
носителей, что, разумеется, не только не исключает, но и предполагает
необходимость изучения каждого из материальных носителей в
отдельности. На этой основе возникли тенденции диагностического
анализа всей обстановки места преступления в целом и диагностики
свойств и состояния отдельных объектов при их непосредственном
изучении или при изучении их отображений.
§ 2. Материальные носители информации, используемой при
криминалистической диагностике
Для изучения возможностей криминалистической диагностики
необходимо рассмотреть, какие виды материальных носителей могут быть
объектами диагностического исследования. Определяя существо и
процессуальную природу материальных носителей криминалистической
информации, в первую очередь имеют в виду вещественные
доказательства. $ Раскрывая понятие вещественного доказательства,
выделяют обычно четыре его главных признака:
См.: Селиванов Н. А. Советская криминалистика (система понятий). М.,
1982.
1
104 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
а) вещественный характер, материальность объекта;
б) наличие прямой или косвенной связи с расследуемыми
обстоятельствами;
в) способность предмета содействовать установлению наличия или
отсутствия того или иного элемента состава преступления;
г) приобщение к делу в качестве вещественного доказательства'.
Учитывая большой диапазон связей вещественных доказательств с
событием преступления, было предложено трактовать понятие
вещественного доказательства достаточно широко, включая в него как
отдельные предметы, так и "вещественную обстановку" ("вещную
обстановку") места происшествия, подразумевая под ней сложный
комплекс материальных объектов и преследуя при этом цель увеличения
возможностей извлечения информации. "Глубокий анализ материальной
обстановки, правильный выбор того уровня, на котором следует
оборвать ее дальнейшее дробление на части, — отмечает В. С.
Митричев, — все это является прочным базисом для эффективной,
экономичной и целеустремленной работы по доказыванию"2.
В
соответствии
с
трактовкой
понятия
"вещественное
доказательство", даваемой в законе, различают предметы:
а) которые служили орудиями преступления;
б) которые сохранили на себе следы преступления;
в) являющиеся объектами преступных действий;
г) которые могут служить средствами к обнаружению
преступления, установлению фактических обстоятельств дела,
выявлению виновных либо к опровержению обвинения или смягчению
вины обвиняемого;
д) деньги и иные ценности, нажитые преступным путем.
Каждый из перечисленных видов вещественных доказательств
способен нести определенную информацию и является объектом
диагностирования. Это относится даже к деньгам и ценностям, нажитым
преступным путем, если они фигурируют в качестве предметов,
являющихся объектом преступных действий. Еще более тесно связаны с
механизмом преступления те предметы, которые способны выполнять
роль "поличного". К ним могут быть отнесены следы, образовавшиеся в
результате преступного деяния (следы взлома, механические
повреждения одежды и т. п.), пред' См.: Селиванов Н. А. Вещественные доказательства. М., 1971. С. 10. 2
Митричев В. С. Криминалистическая идентификация целого по частям //
Теория и практика идентификации целого до частям. Вып. 24. М., 1976.
С. 12.
§ 2. Материальные носители информации
меты и следы, способствующие установлению времени, места,
способа, обстановки совершения преступления; предметы и следы,
уличающие определенных лиц в подготовке, совершении, сокрытии
преступления или опровергающие обвинение.
$ И. Кертес подразделяет вещественные доказательства по
характеру их связи с совершенным преступлением на прямые и
косвенные, на первоначальные и производные (в том числе, образцы); на
следы, остатки материалов вещественных доказательств и на объекты, не
претерпевшие изменений в своем составе, форме, массе. Под последними
он понимает не изменения самого объекта, а его перемещение, смену его
местонахождения1.
Учитывая место следов среди вещественных доказательств, в том
числе среди "поличного", и их информативную роль, можно прийти к
обоснованному выводу о том, что следы являются одним из наиболее
распространенных объектов диагностического исследования. Если к
сказанному добавить значение следов, выступающих в роли
идентифицирующего объекта при отождествлении предметов, то
становится понятным то большое внимание, которое уделяется им в
криминалистике. Это внимание выражается, в частно- . сти, в постоянных
попытках уточнить трактовку понятия "след", классифицировать следы
по различным основаниям. Важность практического значения следов
подтверждается многочисленными
публикациями
методического
характера по обнаружению, фиксации, изъятию и исследованию следов.
С гносеологической точки зрения следами преступления являются
любые изменения среды, возникающие в результате его совершения в
этой среде. Б. И. Шевченко отмечал, что для обозначения всех самых
разнообразных материальных изменений, которые обязаны своим
происхождением действиям преступника, связанным с совершением
преступления на всех его стадиях, в криминалистике пользуются
обобщающим и охватывающим все эти изменения 'названием "следы
преступления"2. Данное обстоятельство порождало на протяжении всего
развития криминалистики неоднозначное толкование понятия "след".
Вводили понятие "следы в широком смысле", понимая под этим любые
' См.: Кертпес И. Основы теории вещественных доказательств. М.,
1973. С. 39—54.
2 См.: Шевченко Б. И. Теоретические основы трасологической
идентификации в криминалистике. М., 1975. С. 4.
106 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
последствия преступления, в том числе и наступление преступного
результата, и понятие "следы в узком смысле", к которым причисляли
следы как отображения внешнего строения объекта1. Предлагали
различать следы как идеальные отпечатки события в сознании людей и
материальные отпечатки на предметах, в том числе изменение
обстановки2.
На протяжении длительного времени в литературе просматривалось
стремление увязать как можно более конкретно возникновение
материального следа с преступным событием, с той или иной его фазой, с
его механизмом, с действиями преступника. По этому принципу было
предложено выделять следы подготовки совершения преступления и
следы, возникающие в ходе его совершения (Вейниг);
делить следы на относящиеся к делу и не относящиеся к делу, различая
среди первых действительные, фиктивные и ложные (К. Цбинден);
классифицировать следы как относящиеся к событию преступления и как
относящиеся к личности преступника, выделяя следы, ведущие к месту
преступления, и следы удаления от него (Н. Шнейкерт).
Стремясь охватить широкий круг материальных изменений,
вызванных событием преступления в окружающей обстановке,
предлагалось делить следы по такой схеме: следы человека и разные
следы, относя к ним не только следыотображения, но и любые иные
следы — следы от горючих веществ, следы подделки документов (И. Н.
Якимов)3.
Выдвигались
предложения
создать
классификацию
материальных следов, способную отобразить многовариантность
действий преступника или потерпевшего на месте происшествия (В. И.
Попов). Для этого предлагалось классифицировать эти следы на следы
действия и следы перемещения. Р. С. Белкин, отмечая возможность
классификации материальных следов по различным основаниям и имея в
виду, что их источником является преступление (отражаемый объект),
состав которого служит основой для классификации в уголовном праве,
предложил по аналогии делить следы на: следы краж, следы разбоя,
следы убийства, изнасилования и т. п. При этом им допускалась
возможность более дробной классификации по способу совершения
каждого вида преступлений4.
' См.: Криминалистика. М., 1973. С. 106.
2
См. Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II; С. 37.
3 См. Крылов И. ф. Криминалистическое учение о следах. Л., 1976. * См.
Белкин Р. С. Указ. работа. Т. II. С. 38.
§ 2. Материальные носители информации
107
? -.———-————————————————————"——"~——•"—
—-—-——"———
$ Некоторые авторы (С. Користка, Н. Шихт), понимающие под следами
материальные явления, отождествляют это понятие с понятием
вещественного доказательства. Так, в С. Користка рассматривает каждое
вещественное доказа'тельство как след (за исключением магнитофонных
лент, документов, фотографий, перфокарт)1.
Прямое отношение к истории криминалистической классификации
следов имеет определение следа как отображения на материальных
предметах признаков явлений, причинно связанных с расследуемым
событием (С. М. Потапов). К числу таких следов автор относил следы
человека, животных, отдельных предметов, действия сил природы. На
базе этого определения возникла и стала развиваться последующая
трактовка следов-отображений в общетрасологическом аспекте.
Подобный подход предопределил изучение только следов-отображений, и
только отображений внешнего строения объекта2.
Однако при таком ограничительном подходе "за бортом"
оставалось значительное количество следов, имеющих несомненное
практическое значение, что не могло не вызывать обоснованного
желания включить и их если не в трасологическую, то в
общекриминалистическую классификацию. "Ограничение содержания
учения о следах лишь следами-отпечатками может повредить практике",
— отмечает ;И. Ф. Крылов3, предлагая классифицировать следы на
следы-отображения и следы — остаточные явления.
В трасологии позиция Б. И. Шевченко также не была поддержана, было
предложено трактовать следы не только как отражение внешнего
строения оставившего их объекта, но и как отображение условий и
механизма их образования. Так, И. Кертес, наряду со следами,
отображающими внешние признаки объекта, признает наличие следов,
отражающих движение: "Последние, в свою очередь, могут быть ;
подразделены на следы, отражающие навыки, привычки человека, т. е.
отражающие его психические особенности, и на следы, отражающие
механическое движение"4. \ Подобная трактовка имела принципиальное
значение, ! так как, если рассматривать след как конечный результат .
процесса отражения, никак нельзя игнорировать сам меха• низм отражения. Такой подход к следу сделал возможным '. включение
в эту категорию и следов жидких веществ, не имеющих собственной
устойчивой структуры. Изучение форм жидких веществ (крови, кислот,
нефтепродуктов и ' См.: Криминалистика социалистических стран. М.,
1978. С. 149. 2 См.: Шевченко Б. И. Указ. работа. С. 11—12. 1 Крылов И.
Ф. Указ. работа. * Кертес И. Указ. работа. С. 52.
108 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
т. п.) стало частью трасологического изучения следов с целью
определения условий их происхождения'.
Наряду со следами-отображениями (оттисками, отпечатками)
некоторые авторы отмечали следы — остаточные явления, подразумевая
под этим достаточно широкий круг объектов (И. Ф. Крылов).
Предложения различать следы и остаточные явления выдвигались и
до работы И. Ф. Крылова. Эту же идею, по существу, отстаивал в своей
работе И. Кертес, считая возможным делить следы на следы-отображения
формы предмета, следы биологические и иные субстанционные, которые
он именует "остатками материалов". Наряду с этим автор говорит и о
вещественных доказательствах, не претерпевших изменений в своем
составе, форме, массе. Материальным следом преступного события
является в данном случае факт изменения положения такой вещи или
перемещение ее в другое место, оставление вещи на месте преступления
и т. п. При этом он допускает возможность классифицировать следы по
месту их обнаружения, по отношению к расследуемому событию, по
отношению к личности преступника2.
Для криминалистической диагностики большое значение имела
тенденция расширения круга объектов — материальных носителей
уголовно-релевантной
информации$
Отходя
от
традиционно
трасологической трактовки следа как отображения, советские
криминалисты предложили следующее деление материальных следов
преступления:
следы-отображения, следы-предметы, следы-вещества3.
Обосновывая подобную классификацию, Ф. П. Сова отмечал
необходимость изучения в криминалистике следов в широком смысле,
подразумевая:
— совокупность материальных изменений, определяемых
преступным событием (следы пожара, следы взлома, следы ДТП и т .п.);
— изменение обстановки, связанное с появлением или
исчезновением предмета;
— изменение состояния предмета (сюда вошли как появление на
предметах следов-отображений, так и разрушения предметов); части
каких-либо предметов (твердых, жидких, сыпучих);
— запахи людей, животных, веществ4. ' См.: Корухов Ю. Г.
Практическое значение формы следов крови на одежде // Советская
криминалистика на службе следствия. Вып. 9. М-, 1957. С. 74.
2 См.: Кертес И. Указ. работа. С. 50.
3 См.: Криминалистика / Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. M., 1969. С. 214.
4 См.: Криминалистика. Учебник / Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. М-, 1975.
С. 277.
§ 2. Материальные носители информации
109
Приведенная классификация далека от совершенства, так как ей
местами недостает логической последовательности. Она не позволяет
однозначно разместить объекты одной группы. Так, например, относимые
к следам-предметам части единого целого (целое, разделенное на части)
являются одновременно и следами-отображениями (следы разлома,
отделения) механизма их разделения, т. е- несут информацию об этом
акте. Такие объекты, как замки и пломбы, также относимые к следампредметам, тоже, по сути своей, носители следов-отображений
воздействовавших на них предметов: отмычек, подобранных ключей,
орудий, использованных для вскрытия. Изделия массового производства
— это тоже следы-предметы, но они же несут информацию о
производственных механизмах, участвующих в изготовлении этих
изделий.
Однако при всем этом данная классификация на современном этапе
может быть признана наиболее полной по степени охвата материальных
источников информации о преступлении. В полной мере она способна
отвечать потребностям криминалистической диагностики, тем более что
внутри этой классификации может быть дана более дробная, с учетом
характера информации, носителем которой является материальный
объект. Так, применительно к следам-веществам можно различать:
а) следы-вещества, занесенные на место происшествия (место их
первоначальной локализации позволит установить, где ранее был
преступник, откуда был перемещен труп и т. п.);
б) следы-вещества, возникшие на месте происшествия в результате
определенных действий (следы крови как результат нападения, капли
расплавленной стали при вскрытии металлической преграды);
в) следы-вещества, унесенные с места происшествия (следы
негорючего вещества, используемого для засыпных сейфов);
г) следы-вещества, оставшиеся в результате хранения или
транспортировки объектов1.
Информативность материальных источников и факторы, влияющие
на объем и качество информации, необходимо рассматривать в процессе
криминалистического
диагностирования
применительно
к
их
общекриминалистической классификации, но и с учетом их
трасологической сути. В соответствии с этим следы-предметы будут
носителями
' См.: Криминалистика. Учебник/Под ред. Р. С. Белкина. Т. I. M., 1975. С.
331.
110 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
информации их свойств, предмета, его состояний, происшедших в нем
изменениях, причинах их вызвавших. Следы-вещества — это сведения о
составе вещества (его классификация) и отражение следами условий их
возникновения (образования), а отсюда: определение способа взлома,
направления движения объекта (человека, транспортного средства) и др.
В отличие от названных следы-отображения являются носителями
информации трех категорий: о самих следах, о воздействовавших на них
объектах, об условиях (механизме) таких воздействий. Это обстоятельство
в общем плане определяет объем и качество информации, заложенной в
следах-отображениях. Здесь имеют значение многие факторы: природа
взаимодействия, материал взаимодействовавших объектов, форма их
взаимодействия, сила взаимодействия и ее направление, последующее
влияние на след прочих факторов (причин). В целом же именно эта
категория следов позволяет решать большую часть диагностических задач,
связанных с определением: наличия характера следа; возможности судить
по следам о механизме и обстоятельствах события, установления
механизма события в его динамике, времени и хронологии события, места
действия, причины и условий, в которых действовала эта причина.
Наиболее информативны для криминалистической диагностики
следы механического воздействия (в их сравнении со следами
химического, термического, биологического воздействия). При этом
немалую роль играет материал взаимодействовавших объектов, в
частности его твердость, а также способность не только к упругой, но и к
остаточной деформации следовоспринимающего объекта. Отсюда большая
информативность объемных следов и меньшая — поверхностных. Влияние
на объем информации механизма воздействия выражается в том, что в
точечных следах (статических) отображается больше признаков (форма,
размер, иногда объем, рельеф) объекта, чем в линейных (динамических)
следах.
Немалое значение имеет комплексность признаков, носителями
которых являются следы (как отображения, так и предметы). Здесь можно
говорить о комплексе, как сложении информации непосредственно самого
следообразующего объекта и субъекта, который осуществлял это
взаимодействие. Примером могут служить след взлома и определение по
нему профессиональных навыков лица, владение им приемами работы с
использованными для взлома инструментами.
§ 2. Материальные носители информации
Комплекс диагностической информации могут составлять и
различные по своей природе признаки отображаемого объекта: признаки
папиллярных узоров, позволяющие установить объект и механизм
образования (захват, касание), и признаки потожирового вещества.
Наконец, комплексность информации, а тем самым увеличение ее
объема может определяться суммированием следов, связанных между
собой единством объекта или единством действия. Это могут быть группы
следов, оставленных одним и тем же орудием преступления или его
субъектом, это могут быть различные следы на месте происшествия,
связанные между собой способом совершения преступления (единством
действия).
Стремление охватить всю совокупность материальных носителей
уголовно-релевантной информации привело к определению в качестве
объекта исследования, в том числе и диагностического, вещественной
обстановки места происшествия в целом. $ Под обстановкой места
происшествия
можно
понимать
проявление
качественных
и
пространственных связей объектов, комплекс которых характеризуется
понятием места происшествия. Познавательная ценность обстановки места
происшествия при ее диагностировании определяется тем, что эта
обстановка характеризует как прошедшее событие, так и условия, в
которых оно происходило. Для этого диагностический анализ обстановки
должен осуществляться с двух взаимосвязанных позиций: изучения
события по. его отображениям и условий, в которых происходили эти
отображения.
Правильному пониманию этого положения способствует восприятие
места происшествия как сложной структуры, характеризуемой наличием
комплекса элементов, находящихся в сложной системе связей и
обусловленности. Такая трактовка прежде всего обусловливает
необходимость установления начального состояния структуры для
определения наличия и меры происшедших в ней изменений. При этом
существенно возрастает информационное значение элементов и связей
между ними при условии восприятия их как частей структуры. Как
известно, системный подход обеспечивает иное качество информации,
отличное от простого суммирования фактов, получаемых в ходе
раздельного анализа каждого из элементов, если рассматривать их
изолированно.
В философской трактовке структура рассматривается как единство
устойчивых закономерных взаимосвязей между элементами системы, а
система — как некоторое мно-
112 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
жество связанных между собой элементов, составляющих целостное
образование. При этом условии структура не является суммативным
понятием и предстает как единое целое.
Целое •— это разновидность взаимосвязи между элементами,
результат их совместного взаимодействия. В силу этого структура
обладает такими новыми сторонами, свойствами, которых нет ни в одном
отдельно взятом из входящих в нее элементов. Вместе с тем структура
ограничивает возможности любого из входящих в нее элементов в силу
того, что каждая конкретная структура всегда является ограниченной во
времени и пространстве, а потенциальные возможности элементов могут
проявляться только в ней.
"Целостная
структура
материальной
обстановки
места
происшествия, — отмечают Р. С. Белкин и А. И. Винберг, —
представляет
собой
определенное,
упорядоченное
множество
составляющих ее частей, элементов, пребывающих в определенном
состоянии и находящихся между собой в определенных отношениях"'.
Экстраполируя принципы существования структуры на структурное
образование, каковым является место происшествия, необходимо
отметить, что ограничение структурой роли каждого из ее элементов
выражается в данном случае в том, что при изучении структуры в целом
(как среды, отражающей преступное событие) изучают только те
признаки элементов, которые способствуют такому изучению,
абстрагируясь от всех прочих. С другой стороны, проявление
потенциальных возможностей элементов только в системе данной
структуры для места происшествия может означать лишь одно: каждый
элемент обстановки представляет некоторую ценность в зависимости от
того потенциала информации (ее качества, объема), носителем которого
он является. Он имеет значение только в данной конкретной структуре и
должен рассматриваться в общей системе элементов.
Представление материальной обстановки места преступления в
качестве структуры и диагностирование ее с позиций системного
подхода призваны обеспечить как анализ каждого из элементов системы,
так и всю систему в целом. В качестве элементов выступают следы,
трактуемые в данном случае достаточно широко. Этим понятием при
системном подходе обозначают всякое изменение структуры
материальной обстановки, возникшее в результате пре' Белкин Р, С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М., 1973. С. 201.
§ 2. Материальные носители информации
113
ступного события и в силу этого способное нести информацию о
механизме преступления.
Подобный подход к вещной обстановке места происшествия как
системе взаимосвязанных элементов позволяет получать информацию о
фактах, которые впоследствии могут быть сопоставлены в их взаимосвязи
и взаимообусловленности: наличие объекта, который подтверждает или
опровергает определенные обстоятельства; отображение в объекте
признаков, характеризующих личности участников события и
позволяющих определить конкретное лицо или орудие, примененное при
совершении преступления; отображение в объекте условий, в которых
происходило событие; наличие изменений первоначального состояния в
объекте или комплексе объектов, отражающих происшедшее событие;
использование объекта участниками события; принадлежность объекта
определенному лицу; обнаружение объекта в определенном месте и
многие другие фактические обстоятельства. Значительная часть
приведенных
обстоятельств
устанавливается
методами
диагностирования, некоторая (меньшая часть) требует решения
классификационных и идентификационных задач.
Для получения информации, способствующей диагностированию
механизма преступного события, структура материальной обстановки
должна изучаться целенаправленно- При этом важно не только выявить
составляющие ее элементы, которые при их раздельном изучении как бы
вычленяются из целостной структуры, но и проследить способы и типы
связей этих элементов между собой как составной части структуры,
позволяющей познать происшедшие в ней изменения. На долю
идентификационных и классификационных задач приходится изучение
самих элементов структуры, на долю диагностики — как элементов, так
и динамических компонентов структуры; отражение действия, связей
частных вариантов механизма следообразования.
При диагностическом изучении материальной обстановки места
происшествия как структуры существенное значение имеют факторы
пространства и времени. С позиций такого подхода можно обнаружить
и зафиксировать все те признаки, которые свидетельствуют о
происшедших изменениях. Эти признаки выявляются путем
сопоставления первоначального состояния структуры с ее состоянием
как системой, отражающей событие преступления.
$ Вначале эта структура будет представляться исследователю, по мнению
Ю. И. Ильченко3, как некое бессистем' См.: Ильченко Ю. И. Тактические приемы исследования
материальной обстановки происшествия. Автореф. дисс к. ю. а АлмаАта, 1965.
Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
ное целое, состоящее из невыясненных и незафиксированных элементов
и связей. Какая-то часть структуры может быть познана
непосредственно. Это внешне наблюдаемые предметы, отражения
событий. Другая должна быть познана с помощью логических приемов
мышления, анализа, синтеза. Существенную роль в познании структуры
будет играть момент двойного ее изучения: в том виде, в котором она
открывается следователю (специалисту, эксперту), и до ее изменения.
Первое — воспринимается при осмотре места происшествия, второе —
восстанавливается путем допросов, реконструкций, проведением
экспериментов. Подобный подход определяет и вид материальных
источников информации, представляемых в качестве объектов для
диагностирования.
Наряду с вещественными доказательствами (вещной обстановкой),
представляемыми в качестве материальных предметов, объектами
диагностирования могут быть и модели этих предметов. Так,
невозможность изъять и сохранить многие виды отображений в их
натуральном виде вызывает необходимость изготовления слепков и иных
копий. В подобных случаях можно говорить с достаточным основанием о
получении модели вещественного доказательства, причем модели
предметной (в отличие от логической, математической). Говоря о такой
модели в информационном плане, необходимо отметить главное — она
способна воспроизводить определенные признаки оригинала, главным
образом
пространственно-геометрические.
Вместе
с
тем
при
моделировании возможно качественное изменение информации, перевод
негативного отображения в позитивную модель. Так, например, копия
(гипсовый слепок), полученная с объемного следа обуви в грунте,
представляет собой модель подошвенной части обуви, оставившей след, с
которой и будет проводиться сопоставление. Получив копию
следообразующего объекта, становится возможным изучать его признаки
не в виде их отображения, а как бы непосредственно. К тому же такая
модель позволяет судить не только об образовавшем след объекте, но и о
механизме следообразования. Таким образом, познавательная функция
модели определяется тем, что она (модель) становится предметным
носителем той информации о следе, которая поддается копированию.
Процессуальный
статус
предметных
копий
(моделей
вещественных доказательств), к сожалению, до сих пор не определен. В
криминалистической и процессуальной лите-
§ 2. Материальные носители информации
115
i
ратуре по поводу рассматриваемой категории предметов высказывались
различные предложения. Одни авторы признают за копиями значение
вещественных доказательств', другие — отрицают такое значение, третьи
—
предлагают
считать
их
производными
вещественными
доказательствами2. Последнюю точку зрения можно признать
преобладающей в настоящее время.
Рассматривая производные вещественные доказательства в качестве
материальных носителей информации, следует особо подчеркнуть, что их
изготовление осуществляется на основе научных методов с применением
современных средств и специально разработанных приемов, с
соблюдением всех требований процессуального закона. Тот факт, что
получаемые слепки, копии всегда имеют неизбежные отличия от
первоначального доказательства (например, следа), объясняется
избирательным отображением признаков в соответствии с задачами
доказывания (а точнее, на данном этапе — задачами извлечения
информации). Возникающие различия (в материале, цвете, способе
представления информации) не должны переходить того предела, когда
модель может быть признана не соответствующей оригиналу. При
надлежащем моделировании перенос требуемого объема информации с
одного материального объекта на другой позволяет диагностировать
производное вещественное доказательство как аналог самого
вещественного доказательства. Данное обстоятельство позволяет
причислить к предметам — материальным носителям информации,
используемой при диагностировании, и модели, копии вещественных
доказательств.
Нельзя не коснуться еще одной категории материальных носителей,
необходимость в которых может возникнуть при диагностировании, —
образцов для сравнения. Это могут быть образцы объектов, в отношении
которых поставлены вопросы об их состоянии в данный момент, отличии
от первоначального состояния, причинах происшедших изменений. В
подобных случаях в качестве образцов для сравнения могут фигурировать
пломбы, запирающие устройства и т. п. Это могут быть образцы для
сравнения при диаг' См.; Челъцов М. А. Советский уголовной процесс. М., 1962. С. 199;
Перлов И. Д. Судебное следствие в советском уголовном процессе. М„
1955. С. 245.
2 См.: Винберг А. И. Доказательственное значение фотоснимков и
специальных видов копий в советском уголовном процессе//Советская
криминалистика на службе следствия. Вып. 6. М., 1955. С. 48; Селиванов
Н. А. Вещественные доказательства. С, 24.
116 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
ностике действия, в том числе преступного (например, изготовление
поддельных денежных знаков или ценных бумаг), и др.
Сравнительные образцы также предлагалось считать в разное время
вещественными
доказательствами1,
особой
разновидностью
доказательств2, не имеющих самостоятельного значения по делу.
Подобные точки зрения не получили поддержки. Возможность замены
образцов, их повторное получение, их вспомогательный характер, связь не
с самим событием преступления, а с его расследованием, дали основание
для следующего определения сравнительных образцов: "Это
вспомогательные технические средства, сами по себе не имеющие
доказательственного значения, какое имеют лишь результаты их изучения
и сопоставления с вещественными доказательстами"3.
Отрицание доказательственного значения сравнительных образцов отнюдь
не означает неприятия их в качестве материальных носителей информации
при диагностирова/нии. В этом плане их значение не менее существенно,
чем < значение моделей (копий). Отсутствие сравнительных образцов в
ряде случаев способно не только затруднить процесс диагностирования, но
и сделать его невозможным.
$ Подводя итог вышеизложенному, можно прийти к выводу о том,
что в качестве предметов — материальных носителей криминалистически
значимой информации как объектов криминалистической диагностики
могут фигурировать:
1) вещественные доказательства, в том числе предметы, орудия,
средства, связанные с событием преступления и обстоятельствами,
подлежащими установлению;
2) следы как разновидность вещественных доказательств,
представляющие собой отображение признаков оставивших их объектов и
механизма их образования;
3) вещественная обстановка места происшествия в целом,
включающая объекты первой и второй групп;
4) материальные модели вещественных доказательств (следов), их
копии;
5) объекты из числа перечисленных, которые не имеют статуса
вещественного доказательства, но могут явиться объектами для
оперативного исследования или перейти в разряд вещественных
доказательств;
' См.: Карковйч Г. Б. К вопросу о классификации вещественных
доказательств // Советская криминалистика на службе следствия. Вып. 8.
&L, 1956. С. 16.
' См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть
Особенная. М.» 1967. С. 25. * Селиванов Н. А. Вещественные
доказательства. С. 13.
§ 2. Материальные носители информации
117
6) образцы, предназначенные для сравнительного исследования.
Вместе с тем информационный сигнал, выраженный в предметной
форме (обстановка места происшествия, следы, их копии, отдельные
материальные объекты и т. п.), может при его выявлении и фиксации
подвергаться неоднократной трансформации (перекодированию). Так,
измерение предмета как отражение его внешних свойств выражается
системой знаков. Последняя может найти свое отражение в виде
письменной речи. Внешние признаки объекта могут быть также
запечатлены словесно или фотографическим способом. $ Обстановка
места происшествия может быть представлена в виде плана или схемы и т.
д.
Подобные перекодировки информационных сигналов могут
осуществляться без привлечения специальньгх познаний, как это
понимается в теории доказывания. Но могут и потребовать для своего
осуществления привлечения специалиста, использования специальной
аппаратуры, сложных методов. Допуская возможность трансформации
информационного сигнала, всегда необходимо учитывать, в том числе и
при криминалистическом диагностировании, достоверность и надежность
представляемой информации, определение характера и объема потери
информации при ее трансформировании.
Потеря какой-то части объема информационного сигнала по мере его
трансформации оказывается неизбежной, завися как от объективных, так и
субъективных факторов. "В процессе преобразования информации, —
справедливо отмечает М. Н. Хлынцов, — количество ее может измениться,
характер отображения одних и тех же свойств объекта в каждой форме
будет иным, не все свойства будут отражены с должной полнотой в
сравнении с другими формами. С другой стороны, каждая форма
запечатления информации может более своеобразно, по-иному, более
полно отражать некоторые свойства объекта, не охватываемые другими
формами или выражаемые не четко"1. Отсюда автор делает правильный
вывод о необходимости использования для фиксации информации
различных форм ее закрепления и передачи. Однако и подобный подход не
в состоянии в полной мере и в полном объеме обеспечить передачу
информации, используемой при диагностировании.
' Хлынцов М. Н. Криминалистическая информация и моделирование при
расследовании преступлений. Саратов, 1982. С. 49.
118 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
$ Воспринимая в процессе диагностирования доказательственную
информацию, всегда приходится учитывать этапы и способы ее
трансформации в процессе ее запечатления. Пределы извлечения
криминалистически значимой информации об объектах, обстоятельствах,
степень абстрагирования и формализации при передаче свойств и
признаков познаваемого объекта, равно как и их фиксация, зависят в
значительной мере от представления субъекта о доказательственной
значимости выявляемых им фактов, о критериях их оценки, от его
профессионализма.
Как известно, представления об объектах и явлениях окружающей
действительности, воспринимаемых с помощью органов чувств,
осуществляются в виде образов. Воспринимаемые и запечатлеваемые в
мозгу образы предметов и явлений обладают определенной
пространственной и структурной выраженностью. Эти образы способны
отражать свойства предметов и явлений как в статическом, так и в
динамическом их состоянии. По сути своей они являются
первоначальной мысленной моделью объекта. Подчеркивая данное
обстоятельство, Н. М. Амосов называет мысленный образ "моделью
внешнего воздействия"'. Однако даже на этом первом этапе возможна
потеря информации в силу как объективных, так и субъективных причин.
К первым относится невозможность охватить все свойства и отношения
объекта. В результате воспринимается либо наиболее простое, наиболее
доступное для восприятия, либо то, что, по мнению воспринимающего,
является наиболее важным с той позиции (на данном этапе
расследования), которая определяет и обусловливает восприятие. $
Вместе с тем мысленный образ сам по себе недоступен
непосредственному изучению со стороны иных участников уголовного
процесса. Поэтому независимо от того, в чьем сознании он был
первоначально отображен, предстоит его перевод в иную форму
выражения, происходит последующая трансформация сигнала-образа: в
протоколе (осмотра, допроса), на плане, схеме и т. п. В результате такой
трансформации воспроизводится в "овеществленном" виде значительно
меньшее количество свойств мысленного образа-объекта, так как далеко
не все элементы образа могут быть трансформированы, не все свойства
(признаки) получают адекватную передачу словесным путем или иной
формой фиксации. К этому, в частности, относятся ошибки измерения,
неправильный выбор точки фотографирования и т. п. $ В результате
' См.: Амосов Н. М. Моделирование мышления и психика. Киев, 1965. С.
196.
§ 2. Материальные носители информации
каждая последующая трансформация воспринятого первоначально
мысленного образа повышает степень его абстракции, лишая при этом
ряда свойств (признаков), отраженных в мысленном образе.
К этому объективному процессу добавляется и влияние
субъективных факторов, таких черт воспринимающего (следователя,
специалиста, свидетеля), как его психофизиологические качества,
эмоциональное состояние, профессионализм (говоря о следователе,
специалисте, эксперте) и даже моральные качества.
Все вышеизложенное приходится иметь в виду, когда в качестве
материальных носителей криминалистически значимой информации
фигурируют различные формы ее фиксации.
$ Наряду с рассмотренной ранее достаточно подробно предметной
формой, в уголовном процессе существуют еще три формы фиксации
доказательственной информации:
а) вербальная (словесная), техническими приемами которой служат
протоколирование и звукозапись;
б) наглядно-образная, реализуемая при фотографировании,
киносъемке, видеозаписи;
в) графо-аналитическая, осуществляемая путем отображения
объекта с помощью схематических и масштабных планов, чертежей,
зарисовок (следов, объектов, местности).
Принятие любой из указанных форм материального носителя в
качестве исходной информации для диагностирования подразумевает в
первую очередь ее надлежащее процессуальное оформление.
Рассматривая приведенные формы фиксации как своего рода модели
объектов, явлений, отношений и допуская возможность как искажения,
так и потери в них части информации, приходится констатировать, что
модели при всем их приближенном воспроизведении признаков
являются единственньхм средством передачи информации об объектах,
когда для диагностирования не может быть представлен сам объект.
Что касается существа указанных форм как носителей
информации, используемой для экспертного криминалистического
диагностирования, то по каждой из них могут быть высказаны
следующие суждения.
$ Возможность использования при диагностировании протоколов
следственных действий как носителей информации об объектах и
явлениях требует анализа двух аспектов: какие из них могут и должны
представляться эксперту и вправе ли он оценивать по существу
содержащуюся в них информацию.
120 Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
При решении вопроса, какие из материалов дела должны
представляться эксперту, обычно исходят из формулировки закона,
предусматривающего право эксперта знакомиться с материалами,
"относящимися к предмету экспертизы". Подобный тезис при всей его
кажущейся конкретности представляется достаточно неопределенным. В
криминалистической и процессуальной литературе можно встретить
различные подходы к этому вопросу. Имели место высказывания о
целесообразности
ограниченного
ознакомления
эксперта
с
обстоятельствами дела, чтобы избежать их отрицательного влияния на
мнение эксперта'. По мнению А. Р. Шляхова2, знакомство эксперта с
фабулой дела целесообразно для уяснения задач экспертизы,
определенный интерес может представлять ознакомление с показаниями
привлеченных к ответственности лиц. Первостепенными, считает автор,
являются сведения из числа относящихся к предмету экспертизы,
которые касаются обнаружения, фиксации, изъятия вещественных
доказательств (места, времени, условий, способов), получения
сравнительных образцов, уточнения в ходе допросов тех или иных
обстоятельств дела.
Не определяя круга материалов дела, направляемых эксперту, закон
компенсирует возможность их непредставления или неполного
представления правом эксперта запрашивать дополнительные материалы,
необходимые ему для решения задач экспертизы. Это право эксперта
должно служить гарантией того, что он в конечном счете может
ознакомиться со всеми словесными (вербальными) документами, в
которых содержится необходимая для него информация. Чаще всего это
протокол осмотра места происшествия, протоколы изъятия тех или иных
вещественных доказательств, показания лиц, касающиеся фактических
данных, служащих исходными для производства экспертизы или
подлежащих проверке экспертным путем (для диагностики — это
проверка возможности — невозможности определенного действия как
физического процесса в определенных условиях).
Говоря о материалах дела, представляемых в качестве носителей
информации для решения диагностических задач, необходимо обратить
внимание на то, что характер этих материалов должен определяться
содержанием вопросов,
' См.: Роят/нов Р. Д. Теория и практика экспертизы в советском
уголовном процессе. М., 1958. С. 102.
* См.: Шляхов А. Р. Процессуальные и организационные основы
криминалистической экспертизы. М., 1972. С. 76 и далее.
§ 2. Материальные носители информации
поставленных перед экспертом. Решение вопроса о свойствах и
состоянии объекта, об изменениях, происшедших в нем, и их причине
может потребовать минимума сведений. Эти сведения будут касаться в
основном места, способа изъятия объекта, его состояния в момент
изъятия. Вместе с тем варианты диагностирования динамики
происшедшего события, установление того, могли ли определенные
следыотображения возникнуть при тех условиях, о которых говорит
подозреваемый
(обвиняемый),
требуют
значительно
большей
информации из материалов дела. При этом не исключено, что
следователь самостоятельно не сможет определить, какие из материалов
относятся в данном случае к предмету экспертизы и необходимы для
решения задач в полном объеме, Представляется, что наилучшим
вариантом в подобных случаях является консультационная помощь
эксперта. Для этого ему должны быть представлены в ходе . такой
консультации все материалы дела или их большая часть, из которых он
сможет отобрать те, которые позднее будут ему представлены как
относящиеся к предмету экспертизы. Иными словами, нам
представляется не столь важным, с какими материалами дела будет
ознакомлен эксперт, а главное — какие из них будут фигурировать в его
заключении как источники информации и насколько результаты диагноза
будут органическим следствием из экспертного изучения фактов,
содержащихся в этих материалах.
$ Вторая часть вопроса о представлении материалов эксперту
касается оценки им достоверности информации, содержащейся в этих
материалах дела. Вопрос этот в достаточной мере сложен, так как
формально закон не причисляет эксперта к категории лиц, которым в
уголовном процессе предоставлено право оценки доказательств. Вместе с
тем именно эксперт, лицо сведущее в определенной области науки или
техники, способен увидеть незаметные несведущему лицу источники,
противоречия, недостоверность сообщаемых сведений. По-видимому,
было бы неверно лишать эксперта права анализа представляемой ему
информации с позиции ее достоверности. Тем более что при постановке
диагностических
задач
перед
экспертом
вопросы
нередко
формулируются по типу: "соответствует ли механизм образования следов
... условиям, излагаемым в показаниях гр. В.", или "могло ли событие
произойти при тех условиях, о которых показывает гр. Б.".
К протоколам как источникам доказательственной информации
близко примыкают и иные ее источники — графо-аналитические
(чертежи, планы, схемы, рисунки). Они
Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
также могут нести информацию, необходимую для решения
диагностических задач, помогать эксперту составить представление об
обстановке места происшествия, провести необходимые замеры и
расчеты. Необходимо лишь учитывать, что эти источники информации
не имеют самостоятельного доказательственного значения, являясь
приложением к протоколу. Поэтому в случае расхождения данных,
содержащихся в протоколе, с одноименными, усматриваемыми на
схеме, предпочтение отдается протоколу. Безоговорочность такого
положения не выдерживает критики, так как в подобных случаях
должна проверяться достоверность обоих документов: и протокола, и
приложения к нему.
Четвертой группой информации, представляемой эксперту на
материальных носителях, является ее нагляднообразная передача:
фотоснимки, киноленты, видеоизображения. С процессуальной точки
зрения, если эти документы получены в ходе следственного действия
(осмотр, допрос, следственный эксперимент), они так же, как и
предыдущие, являются "приложением к протоколу". Однако их отличие
от планов, схем и т. п. весьма существенно. Определяется это самой
сущностью методов их получения (способов, приемов, технических
средств). Фото-, киноизображения так же, как и видеограмма, являются
результатом
реализации
физических,
химических
процессов,
обеспечивающих объективное, оперативное, полное (а не избирательное)
запечатление окружающей действительности. В этом их кардинальное
отличие от целенаправленного восприятия и воспроизведения словесно
или графически этой же обстановки лицом, фиксирующим
доказательственную информацию.
С учетом этого рассматриваемые виды информации было
предложено считать "самостоятельным классом технических копий
(отображений)"'.
При решении диагностических задач, связанньк с использованием
наглядно-образных носителей информации, особое внимание обращают
на качество изображения, на четкость и полноту передаваемых
(запечатленных) признаков объектов, обстановки и т. д.
См.: Криминалистика социалистических стран. М., 1986. С. 433. В тех
случаях, когда фотоснимки, киноотпечатки, видеофонозаписи
представлены на исследование в качестве вещественных доказательств,
они должны быть отнесены к предметной форме передачи информации,
т. е. представление объекта исследования как материального источника
информации в его натуральном виде (объекты фототехнической
экспертизы и т. п.).
§ 2, Материальные носители информации
123
$ Таким образом, при криминалистической диагностике могут быть
использованы материальные носители информации во всех ее четырех
формах: предметной, вербальной, графо-аналитической, нагляднообразной. Каждая из приведенных форм имеет свои плюсы и минусы,
каждая должна быть проанализирована, в том числе с точки зрения ее
достоверности, что составляет содержание первой стадии методики
экспертного диагностического исследования.
В заключение необходимо особо подчеркнуть, что решение
диагностических задач, в отличие от идентификационных и
классификационных, чаще требует представления дополнительных
материалов, необходимость в которых возникает по мере
диагностирования. Такая необходимость может касаться проведения
следственного эксперимента, повторного осмотра места происшествия,
его реконструкции, допроса лиц для уточнения их показаний и др.
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
§ 1. Значение гипотез (версий) в
криминалистической диагностике
$ Построение и проверка гипотезы, равно как и логические
операции, осуществляемые при этом, являются составной частью общей
и частных методик криминалистического диагностирования, в том числе
экспертного. Вместе с тем исключительно важное значение гипотезы в
решении диагностических задач и необходимость детального анализа
всех этапов ее прохождения от вероятного знания к достоверному
заставляют уделить гипотезе особое внимание, рассмотрев ее в качестве
самостоятельного элемента, абстрагируясь, насколько это возможно, от
изложения самой методики экспертного исследования.
Роли гипотезы (версии) в экспертных исследованиях уделялось
должное внимание в криминалистической литературе. При этом, как
правило, не делалось принципиальных различий между гипотезами при
решении идентификационных задач и задач "неидентификационных".
Объяснить это можно все тем же положением неопределенности,
существовавшим
в
период
трактовки
экспертиз
как
"неидентификационных". Вместе с тем разграничение задач на
идентификационные
(в
том
числе
классификационные)
и
диагностические требует дифференцированного подхода к рассмотрению
содержания экспертной гипотезы. При решении идентификационных
задач конструирование экспертной гипотезы не представляет обычно
большого труда. Пределы ее и направленность ограничены
моновариантностью
исследования:
идентифицируемый
объект
принадлежит (не принадлежит) к данной группе, идентифицируемый
объект отождествлен (не отождествлен). Конечно, наряду с подобной
общей гипотезой могут существовать и частные, касающиеся изменения
признаков в идентификационный период, искажения признаков в
процессе возникновения отображения и т. п. И все же значение гипотезы
при решении идентификационных задач весьма относительно и не идет
ни в какое сравнение с ролью гипотезы при диагностике, где гипотеза
имеет главенствующее значение.
Без конструирования, проверки, уточнения и окончательного
принятия гипотезы, вплоть до перехода к истин-
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
ному, достоверному выводу, диагностирование в криминалистике
невозможно. При этом понятие гипотезы и принципы обращения с нею
остаются теми же, что в любой другой сфере знания, в том числе и в
научном познании. Под гипотезой в криминалистической диагностике
понимают предположение, объясняющее происхождение, существование
или сущность фактов, причин изучаемого явления. При этом так же, как
при любом ином объяснении фактов и наблюдений, гипотеза создается
по правилу: "...то, что мы хотим объяснить, аналогично тому, что мы уже
знаем"'. В соответствии с этим гипотеза в криминалистической
диагностике должна рассматриваться не просто как предположение, а как
выражение некоторой системы знаний, отражающее связь с достоверно
установленными фактами.
Допуская правомерность и необходимость гипотез (версий —
следственных, оперативно-розыскных, судебных, экспертных)2 в
процессе собирания, исследования и оценки доказательств, в первую
очередь
подчеркивают
их
предположительный
характер
и
направленность к объяснению происхождения конкретных фактов или
причин на основе закономерностей исследуемых явлений.
С учетом этого гипотеза, используемая в процессе исследования
доказательств, должна быть достаточно обоснованной, соотноситься с
фактами, имеющими значение для дела, содержать объяснение, проверка
которого призвана способствовать установлению истины.
Формулируя общие положения построения и проверки экспертных
гипотез, А. Р. Шляхов обоснованно подчеркивает: "1) по каждому
искомому факту в необходимых случаях следует разрабатывать не одну,
а несколько гипотез; 2) гипотезы должны строиться на основе
конкретных материалов дела ... и с учетом достижений науки; 3)
логической основой построения гипотезы должно быть тщательное
прослеживание связей объектов, их сторон, свойств, признаков, и
выделение в каждой связи отношения звена из двух сополагающихся
друг с другом как причина и следствие (признак-свойство, объектотображение и т. п.)"3.
' БСЭ, 3-е изд. Т. 6. М, 1971. С. 545.
2 В дальнейшем мы будем в равной мере пользоваться обоими равно
значимыми понятиями: гипотеза и версия, учитывая, что гипотеза чаще
применяется в литературе об экспертизе, а версия — это укоренившийся
термин применительно к процессу расследования: следственная версия,
версия суда и т. п. 1 Шля-сов Л. Р. Структура экспертного исследования
и гносеологическая характеристика выводов эксперта-криминалиста //
Труды ВНИИСЭ. М., 1971. С. 19.
126
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
Необходимость создания нескольких экспертных гипотез в каждом
случае диагностического исследования является непременным условием
диагноза. Это целесообразно даже в тех случаях, когда основу
исследования составляет выявление субстанциональных связей, т. е. при
исследовании объектов или их отображений для решения вопроса о том,
каково фактическое состояние объекта в настоящее время (или в момент
его отображения) и в чем причина имеющихся изменений по сравнению с
его первоначальньш (заданным, обычным и т. п.) состоянием. Экспертные
гипотезы в подобных случаях могут исходить из равновозможных
вариантов соответствия или несоответствия объекта первоначальному его
состоянию. Например, исправности или неисправности оружия. Наличие
двух противоположных гипотез на начальном этапе исследования
заставляет эксперта идти по пути сравнения и противопоставления
изучаемых признаков. Отвергнув на каком-то этапе гипотезу об
исправном оружии, эксперт выдвигает несколько гипотез о возможных
причинах неисправности (причина А, причина Б, причина В). И в этой
ситуации наличие нескольких гипотез призвано обеспечить полноту и
объективность исследования. Однако рассматриваемый пример
принадлежит к числу не самых сложных с точки зрения конструирования
гипотез. Несравнимо более сложными будут ситуации, когда эксперту
предстоит выявить генетические и функциональные связи события
(явления). Разрешение таких диагностических задач, как определение
события по его результатам, установление динамики события, условий, в
которых оно протекало, их влияние; выявление причинной связи между
фактами и т. п., требует не только построения нескольких гипотез, но и
конструирования их по различным индуктивным основаниям для
достижения различных целей, в зависимости от степени охвата
изучаемого факта [суммы фактов) и степени детализации поставленной
перед экспертом задачи. Здесь очевидна аналогия со следственными
версиями, когда их классифицируют как общие и частные.
Экспертная гипотеза, являющаяся предположением по отношению к
сумме фактов, будет представляться общей по отношению к гипотезе,
касающейся отдельного факта. Но и эта частная гипотеза будет, в свою
очередь, общей по отношению к более узкой гипотезе — предположению
об отдельных свойствах (признаках, сторонах) события (факта). Вместе с
тем стремление к разработке нескольких гипотез никоим образом не
должно вести к созданию необоснованных, случайных, основанных на
домыслах гипотез. На
первый план всегда должны выступать исследования объектов и
материалов дела, осуществляемые методично и тщательно.
$ Как отмечалось ранее, в структуре каждой гипотезы различают
элементы достоверного и предположительного знания. К первым
относятся сведения о свойствах и признаках изучаемых объектов, ко
вторым — предположительное суждение об изменениях, происшедших с
объектами в результате преступного события, о причине таких
изменений, об условиях, в которых действовала эта причина. По мере
выявления связей и взаимозависимостей фактов, закономерностей,
наступивших в обстановке (объекте) изменений, предположительное
объяснение перерастает в достоверное.
Если на первых этапах исследования гипотеза представляется порой
как мелькнувшая догадка, то это совсем не значит, что она является
результатом некоего озарения эксперта. Процесс этот много сложнее, чем
представляется с первого взгляда. Помимо осмысливания обстоятельств
дела, он включает и осмотр объектов, и мысленный перебор аналогичных
ситуаций, и интуитивные представления эксперта. Под последними
понимаются такие проявления интуиции, которые соответствуют
материалистической трактовке ее как неосознанного движения к истине
на основе имеющихся знаний и практического опыта, когда человек
предполагает конечный результат, не прослеживая еще всех этапов
движения к нему.
Построение гипотезы. Процесс построения и проверки экспертной
гипотезы, как всякий сложный процесс, может быть упрощен путем его
расчленения. Для этого из суммы многообразных фактов, ряда свойств и
признаков рекомендуется выделить два, относящихся друг к другу как
причина и следствие. "Приняв одно из них за следствие, надо
предположить о его непосредственной причине, а иногда и о нескольких
причинах либо, рассматривая другое за причину, надо предположить его
следствие (или несколько следствий). Такое выделение звеньев
причинного ряда, анализ и сравнение их, затем предположительное
объяснение — важное условие построения гипотезы", — отмечает А. Р.
Шляхов'. К сказанному надо добавить, что подобный ход анализа при
построении и проверке гипотезы осуществляется не только в отношении
элементов связи "причина—следствие",
' Шляхов А. Р. Указ. работа. С. 21.
128
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
$ но и применительно к' группам объектов и их целостной системе. Так,
диагностирование вещной обстановки места происшествия потребует
вначале диагноза отдельных групп следов (причин и условий их
образования), а затем, на более высоком уровне абстракции,
диагностирования всей совокупности следов различных видов и групп.
Решающим при построении гипотезы является знание экспертом
научных положений криминалистики и криминалистической экспертизы
того вида, в котором он компетентен. Отправляясь от этих научных
положений, эксперт изучает объекты исследования, анализирует
обстоятельства дела, использует свой личный опыт и на этой основе
конструирует гипотезу. Построением и проверкой гипотезы эксперту
приходится заниматься на всех этапах диагностирования. Изучение
материалов дела, в том числе и затребованных дополнительно, может
как указать на несостоятельность гипотезы, так и заставить усомниться в
достоверности сведений, содержащихся в материалах дела. Это может
происходить как в самом начале исследования, так и позднее, на
последующих этапах экспертного исследования.
В тех случаях, когда полученных экспертом данных оказьшается
недостаточно
для
формулирования
единственно
возможного
категорического вывода, гипотеза остается предположением и
фигурирует в вероятном выводе эксперта. Возможны и такие ситуации,
когда равновероятными окажутся два или несколько вариантов, что
также произойдет ввиду неполноты или недостаточности отражаемой
информации.
$ Однако основная цель и конечный результат работы с гипотезой
— это довести ее до логического завершения, превратить в достоверное
суждение, т. е. определить все параметры моделируемой ситуации и на
основе полученных данных прийти к выводу о том, каким образом, в
каких условиях, по какой причине произошло событие (изменение
объекта), в какой последовательности протекало исследуемое событие и
т. п. На этой же синтезирующей стадии эксперту предстоит объяснять
имеющиеся отклонения от типовой ситуации, указывать на их
обусловленность конкретными фактами, т. е. трактовать предельно
конкретно диагностируемую ситуацию [исследуемый объект).
Построение
любой
гипотезы
при
криминалистическом
диагностировании, в том числе и экспертной, предполагает логическую
обработку исходных данных, в качестве которых выступают как
исследуемые объекты, так и материалы дела. Анализ фактических
данных осуществляется для
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
129
выявления специфических признаков каждого единичного факта с целью
последующего индуктивного обобщения единичных фактов в целостную
систему криминальной ситуации. На этом этапе должны быть выявлены
взаимосвязи между собранными фактическими данными и выдвинута
гипотеза о механизме преступного события.
$ Анализ исходного материала экспертом существенно отличается
от подобного действия, проводимого следователем. Если для второго это
задача прежде всего выявления и фиксации фактических данных, то для
эксперта — это оценка и исследование представляемого ему материала.
Следователю предстоит отобрать и зафиксировать все то, что, по его
мнению, может приобрести силу доказательств. При отборе фактических
данных у него есть только один ориентир — состоит ли данный факт в
причинно-следственной или иной связи с совершенным преступлением.
Эксперт на первом этапе избавлен от этой необходимости, он оперирует
представленными ему объектами и материалами дела, поставленная
перед ним задача достаточно конкретна, все это несколько облегчает
прохождение первого этапа. Однако это происходит только в случаях
решения диагностических задач 1-го и 2-го рода, т. е. установления
состояния объектов, происшедших в них изменений и их причин
независимо от того, исследует ли эксперт объект в натуре или по его
отображению. В тех же случаях, когда объектом диагностирования
является ситуация или вся вещная обстановка места происшествия
целиком, задача эксперта так же сложна, как и у следователя в ходе
осмотра. Необходимо самостоятельно определить, какие из фактических
данных, относящихся к обстоятельствам места, времени, действия и т. д.
должны быть вьщелены из общего числа, определены с учетом степени
их специфичности и положены в основу диагностирования.
С логической стороны эти первоначальные действия обнаружения,
выявления и отбора фактических данных имеют форму индукции через
перечисление на начальной стадии индуктивного обобщения. Как и во
всякой индукции, предстоит отобрать из бесчисленного множества
фактов только те фактические обстоятельства, которые обладают
определенными признаками (т. е. сделать выборку). Природа этих
признаков, их характер, объем заложенной в них информации
определяются сравнением по аналогии с типовыми ситуациями,
накапливаемыми криминалистикой. Давая определение аналогии как
логическому приему, П. В. Копнин отмечает: "Обнаружение сходства,
определен-
130
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
ной общности изучаемых явлений с типом связи явлений, характер
которой уже установлен, дает основание предположить, что и в данном
случае может действовать подобный же тип закономерной связи. Самым
общим основанием для такого предположения служит закономерный
характер развития материального мира, его материальное единство'".
Аналогия для диагностики ценна тем, что она применима при
первичной обработке собранного фактического материала для его
упорядочения, может быть, классификации по определенной
совокупности признаков. В процессе изучения объекта (события)
аналогия позволяет установить его связи и отношения с уже
изученными объектами для более глубокого познания его сущности 2.
Индукция с использованием аналогии называется перенесенческой.
В криминалистической диагностике могут быть использованы
источники аналогии в том виде, как их трактует В. Е. Коновалова:
1) оперативные и следственные данные о сходных по методу и
способу совершения раскрытых преступлениях;
2) оперативные и следственные данные об однотипных
нераскрытых преступлениях, которые позволяют их классифицировать по
аналогии;
3) анализ способа совершения преступления и обнаружение
аналогичных преступлений (по месту их совершения, времени,
применяемым
орудиям
преступления,
приемам
совершения
преступления, объектам преступления и др.), так называемых серийньхх
преступлений;
4) обобщение следственной практики по конкретной категории дел,
позволяющее избрать определенное направление расследования для
данного конкретного случая;
5) теоретическое познание и личный опыт следователя, которые
помогают ему в выдвижении версии по сходной ситуации события,
преступления, т. е. по аналогии3.
Приведенные источники криминалистической аналогии равным
образом справедливы для построения и следственных версий, и
экспертных гипотез. В последнем случае осо' Копним Я. В. Место и значение гипотезы в познании // Вопросы
философии. 1954. № 4.
э См.: Чесноков Д. Гипотеза, аналогия, типизация как средства познания
общественной жизни // Вестник МГУ. Серия VIII. Философия. 1966. № 1.
С.25.
3 См.: Коновалова В. Е. О роли логики в построении следственных версий
// Ученые записки Харьковского юридического института. Вып. 16.
Харьков, 1962.
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
131
бенно важно знание способов совершения преступлений, происходящих
при этом изменений (образование следов), возникающих в результате
ситуаций отображения. К сказанному следует добавить еще и
общетеоретический и личный опыт эксперта, используемый им при
исследовании конкретных объектов.
Таким образом, для следователя при отборе признаков и сравнений
по аналогии ориентиром являются криминалистическая характеристика
преступления, типовые ситуации преступного события конкретного вида,
разработанные частные методики его расследования. Для эксперта это
доскональное знание объектов исследования, их свойств и признаков,
возможных изменений и их причин, данные об аналогичных
диагностируемых ситуациях.
Построение гипотезы, сравнение по аналогии, равно как и иные
логические операции, осуществляемые при криминалистическом
диагностировании, сопровождаются построением умозаключений как
формы мышления, позволяющей из ранее установленного знания
выводить новое знание. Умозаключения, как известно, делятся на
индуктивные и дедуктивные. Индуктивные умозаключения позволяют
распространять знания о части исследованных предметов на весь класс
однородных предметов, т. е. в движении от частного к общему
осуществляется переход от известного к неизвестному.
"Индуктивное исследование, — отмечает Г. А. Подкорытов, —
предполагает ряд мыслительных операций: наблюдение над явлениями
действительности, разложение предметов на составляющие их элементы,
эксперимент, сравнение, классификация предметов"'.
Не
меньшее
значение,
чем
индукция,
имеет
при
криминалистическом диагнозе и дедукция, т. е. движение в познании от
общего к частному. Знание типичных криминальных ситуаций позволяет
направить мысль и действия на поиск еще не обнаруженных признаков
(фактов), которые должны быть (или могут быть) необходимым
сопровождением изучаемой ситуации.
Использование перенесенческой индукции при построении
гипотезы с использованием- аналогии позволяет перенести сведения с
подобных, аналогичных ситуаций на ту, которая является в данном
случае объектом диагностирования.
' Подкорытов Г. А. Роль индукции в познании // Вестник ЛГУ. 1956. №
11. С. 67.
132
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
Индуктивное
обобщение
при
криминалистическом
диагностировании по своей логической природе сходно с индукцией в
любом другом исследовании. Совпадающим является сущность
индуктивных умозаключений, здесь, как и в иных случаях, происходит
формирование знания о множестве предметов на основе анализа
(изучения) отдельных предметов, их свойств, признаков, взаимосвязи
предметов, т. е. совпадает сама направленность исследования — от
частного к общему.
Однако
было
бы
неверным
полностью
отождествлять
криминалистическое диагностирование с подобными исследованиями в
других сферах. Особенностью индукции при криминалистическом
диагностировании является то, что в данном случае устанавливается
сложное единичное (уникальное, конкретное) событие по отдельным
признакам этого события и даже по отображению признаков (так
называемым признакам признаков) в том виде, как их способны передать
материальные носители криминалистически значимой информации.
Подобное индуктивное обобщение именуется индивидуализирующей
индукцией, так как оно призвано решить задачу установления
конкретного, единичного (индивидуального) события, в отличие от
генерализирующей индукции, когда речь идет об установлении какого-то
общего правила (закона)1. Роль генерализирующей индукции' в
криминалистической диагностике играют типовые ситуации, из которых
предстоит на начальном этапе выбрать наиболее сходную с исследуемой
[устанавливаемой) и взять ее в качестве исходного данного при
построении гипотезы (сравним этот момент с установлением
нозологической формы заболевания на первоначальном этапе
медицинской диагностики).
На этом важном и ответственном этапе диагностирования анализу
подвергается каждый признак, каждое фактическое обстоятельство.
Предшествующее
индуктивному
обобщению
аналитическое
исследование эмпирического материала осуществляется применительно к
каждому из объектов изолированно от других. Это своего рода
раздельное исследование призвано обеспечить полноту исследования
каждого объекта (фактических обстоятельств дела), выявление его
признаков
[закономерных,
случайных,
истинных,
ложных,
специфических и т. п.), на основе которых будет в последующем
определяться его связь [и форма этой связи) с событием преступления.
"Чтобы понять отдельные явлег
См.: Старченко А. А. Гипотеза. М-, 1962. С. 21—22.
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
ния, — отмечал Ф. Энгельс, — мы должны вырвать их из всеобщей связи
и рассматривать их изолированно-"1.
Сами связи объекта, явления, их признаков с событием
преступления, как правило, многозначны и не "лежат на поверхности".
Выяснение их зачастую протекает опосредованным путем. Так,
обнаружив неисправность представленного на исследование замка,
эксперт-трасолог должен установить причину этой неисправности.
Установив, что причиной неисправности является воздействие на
механизм замка постороннего предмета (отмычки, подобранного ключа и
т. п.), и выявив следы этого воздействия на внутренних частях замка,
эксперт устанавливает связь этих изменений с механизмом преступного
события.
Умозаключения, к которым прибегают на данном этапе построения
диагностической гипотезы, могут быть различными в зависимости от
характера объектов, исходных данных, поставленных задачЗдесь необходимо хотя бы вкратце остановиться на основных типах
индуктивных рассуждений, трактуемых в логике научного познания и
широко используемых при диагностике2. К числу таких типов в первую
очередь должна быть отнесена индукция через простое перечисление.
Этот вид индукции предполагает перенос информации, полученной в
результате изучения некоторой выборки, на всю основную совокупность.
Такие рассуждения используют, когда основная совокупность не
допускает полного изучения.
Индукция через перечисление применима в криминалистической
диагностике на первом ее этапе. На этой стадии исследуемую
криминальную ситуацию, выступающую в роли основной совокупности,
мы можем принять за "не допускающую полного изучения".
Индуктивное заключение на этой стадии диагноза сводится к выявлению
и сложению признаков, способных охарактеризовать эту ситуацию. При
этом обоснованность заключения будет зависеть не только от числа
выявленных признаков (фактов), но и от их разнообразия. Под
разнообразием в логике понимают принадлежность примеров к
различным, типам, видам объектов, входящих в основную совокупность.
Для криминалистической диагностики это разнообразие будет
определяться принадлежностью признаков к различным сторонам
объекта, а
' Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1955. С. 184. 2 См.: Костюк В. Н.
Индуктивные методы и индуктивные исследования. Понятие о научной
гипотезе и аналогии // Логика научного познания. М., 1987. С. 95—118.
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
фактов — к различным сторонам, свойствам события (об-. стоятельства
места, времени, признаки из области личности ной информации). В
результате разнообразная выборка при-' знаков (фактов) характеризует
объект исследования не только количественно, но и качественно,
Индукция через перечисление составляет основу не-i полной индукции.
Неполную индукцию обычно рассматри-! вают как индуктивную
реконструкцию рассуждений от ча-1 стного к общему, от фактов к
обобщению. Неполная индук-! ция является основным видом
индуктивных рассуждений! при построении диагностических гипотез.
Отличительной ' чертой неполной индукции является неопределенность
(с | точки зрения истинности) ее заключения, т. е. его
проблематичность: посылки неполной индукции могут быть
истинными, а заключение ложным. Происходит это потому, что
заключение неполной индукции обычно оказывается шире содержания
посылок. При диагнозе это неизбежная "плата" за обобщение,
осуществляемое на основе собранных признаков, представляющих
собой на этом этапе далеко не полную выборку.
Особо
важное
значение
при
криминалистическом
диагностировании имеет обратная индукция. Обратной индукцией
называют способ оценки значений истинности (степени обоснованности)
посылок рассуждений, исходя из допущения об истинности заключения.
Применительно к диагностике это означает: приняв за истинную общую
оценку ситуации (свойств, состояния объекта), сопоставить с данным
знанием выделенные для изучения признаки (факты) и на этой основе
определить их значение. В подобном значении обратная индукция, по
сути являющая собой дедуктивную схему "от общего к частному",
позволяет на первоначальном этапе сочетать ее с индукцией через
перечисление. Например, отбирать признаки, которые могут быть
поставлены в связь с механизмом совершенного преступления,
группировать их и тут же, приняв суждение о механизме за истинное,
оценивать отобранные признаки с позиций их отнесения как частного к
принятому за истинное общему.
С обратной индукцией сходна причинная индукция, когда
необходимо обнаружить неизвестную причину по известным
следствиям. Как отмечалось ранее, решение подобной задачи является
принадлежностью криминалистической диагностики. Сходство этой
индукции с обратной выражается в том, что в обоих случаях оценка
знаний истинности производится в обратном направлении: от заклю
чения к посылкам, от следствий к причинам. В криминалистическом
диагностировании это один из наиболее применяемых видов индукции:
установить причину неисправности запирающего устройства, определить
причину выстрела без нажатия на спусковой крючок (скобу) оружия и т.
п.
Отметим
также
необходимость
использования
в
криминалистической диагностике реконструктивной (системной)
индукции, с помощью которой по частям [подсистемам) пытаются
восстановить целое. Примером может служить ситуационный анализ
места происшествия, когда первоначально группируются отдельные
следы (в подсистемы), а затем на основе выявления связей между ними
делается вывод о всей системе, в данном случае о характере и причине
изменений обстановки в результате преступного события.
И, наконец, необходимо указать еще на один вид индукции,
используемой при криминалистическом диагностировании, — это
элиминативная' индукция. Элиминативная индукция позволяет
исключить на основе накопления данных (признаков, фактов) все
альтернативы, кроме одной, которую можно на этом основании считать
достоверной.
Элиминативную
индукцию
используют
в
дифференциальной диагностике, когда из нескольких возможных видов
ситуаций (объектов, заболеваний) необходимо выбрать один, наиболее
правдоподобный. Элиминативная индукция не исключает возможности
ошибок. Неполнота знания, существовавшая в стадии исключения
альтернатив, может быть в последующем компенсирована новым
знанием (знанием новых признаков, фактов), и доказанная альтернатива
(гипотеза) может стать отвергнутой.
Значение для диагноза неполной и реконструктивной индукции
ценно и тем, что обе они позволяют осуществлять сравнение по
аналогии. Причем не только по аналогии свойств, но и по аналогии
структурной и функциональной. В структурной аналогии исходят из
известного сходства структур изучаемых объектов, в функциональной
исходят из известного сходства поведения, двигаясь от него к
установлению неизвестного, аналогичного функционировавшему.
Примером последнего является диагностирование преступника по его
"преступному почерку", т. е. способам и приемам действия. Аналогия
структур используется как при экспертном криминалистическом
диагностировании
объектов
(оружия,
запирающих
устройств,
транспортных средств
] Элиминация — исключение.
136
Глава 5. Методология криминалистической диагностик;!
и т. д.), так и при диагностировании криминальной ситуации в целом,
рассматриваемой как некоторое системноструктурное образование.
Говоря об аналогии, не следует забывать, что и сами по себе
рассуждения по аналогии также относятся к индуктивным рассуждениям
и, как отечалось ранее, называются перенесенческой индукцией.
Считается, что две ситуации (процесса, события) аналогичны, если в
области их сравнения имеется ряд существенных общих свойств и
отсутствует существенное различие между ними. Заключение
рассуждения в перенесенческой индукции так же, как и в любой другой
неполной, является проблематичным и предполагает проверку.
При криминалистическом диагностировании, в частности на
стадии построения и проверки гипотез, применяются все из указанных
видов индукции1 в различной последовательности и сочетаниях.
На первом этапе исследование начинается с индукции через
перечисление, выделяются признаки, образуются комплексы признаков,
способных привести к пониманию генеральной совокупности [ситуации).
Вместе с тем на первом же этапе, охватив комплекс внешне
разрозненных фактов, эксперт стремится припомнить аналогичную
ситуацию, известную ему из личного опыта или коллективных
обобщений [методических пособий, справочных данных и т. п.). В этом
случае на данной стадии его вывод [пусть даже имеющий форму
мыслительной операции) приобретает вид дедуктивного умозаключения
[категорического, условного или разделительного силлогизма)2, т . е.
обратной индукции.
В качестве больших посылок при криминалистическом
диагностировании выступают типичные ситуации [для следователя,
эксперта) или уже известные изменения свойств и состояния объекта
(для эксперта). Эти данные накапливаются как на основе личного опыта,
так и в результате имею' Мы сознательно ограничили перечень излагаемых видов индукции тем,
что был приведен выше, не касаясь таких ее видов, как полная конечная
индукция и статистическая, к применению которых криминалистическая
диагностика еще не готова должным образом.
2 Как известно, структура силлогизма состоит из большой посылки
[общее правило), малой посылки [отдельный факт) и заключения
[выводное суждение). Применительно к доказыванию силлогизм
представляют в форме трех суждений: 1) связывающего (общее правило),
2) доказывающего (доказательство) и 3) доказываемого (тезис). (См.:
Эйсман А. А. Логика доказывания. С. 22.) Смысл этого построения
заключается в необходимости выделить и проследить форму связи между
доказывающим и доказываемым.
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
137
щихся в криминалистике обобщений (вспомним трактовку "негативных
следов", инсценирования преступлений, способов совершения и сокрытия
преступлений и т. п.).
В одних случаях силлогистическое умозаключение способно
привести эксперта к достоверному заключению о роли факта в
конструируемой гипотезе и его отношении к событию преступления.
Например, наличие на месте происшествия следов крови пострадавшего и
возможность судить по их форме, размерам и локализации о динамике
события. В других случаях вывод из силлогизма может оказаться
альтернативным, иметь вид вероятного заключения, усугубляя
вероятностный характер всей гипотезы.
Чередование индукции и дедукции (обратной индукции) на
начальном этапе построения гипотезы далеко не обязательно. Оно
характерно для таких экспертных гипотез, которые создаются при
интегративной диагностике [всего механизма преступления, динамики
события, при ситуационном анализе вещной обстановки места
происшествия). Здесь действительно становится необходимым,
восприняв всю массу объектов, явлений и их признаков, найти хотя бы в
первом приближении генерализирующую индукцию (типичную
ситуацию), чтобы, отправляясь от нее, вновь вернуться к исследуемому,
частному случаю. Разумеется, такой же путь в подобных условиях
проделывает логическое. рассуждение следователя. В простейших
случаях изолированного экспертного исследования объектов достаточно
поэтапного изучения и комплексирования признаков [индукция через
перечисление),
чтобы
воспользоваться
формой
индуктивного
умозаключения. Например, установление факта изменения номерного
знака.
Прибегая к аналогии в процессе индуктивных и дедуктивных
умозаключений, т. е- уподобляя одно единичное явление другому,
необходимо постоянно помнить о том, что подобное умозаключение дает
лишь вероятное знание о предмете познания. Однако данное
обстоятельство не должно умалять ценности подобного вывода.
Вероятностный характер гипотезы допускает возможность включения в
ее основу выводов по аналогии. Основное значение гипотезы на данном
этапе — задать правильное направление для дальнейшего
диагностирования, для обнаружения и умножения специфических
[существенных) признаков, необходимых для диагноза конкретной
ситуации [объекта).
Таким образом, индукция на данном этапе конструирования версии
позволяет решать в основном вопрос об относимости тех или иных
фактических обстоятельств или
138
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
признаков к будущему процессу диагностирования. Это еще не та
индукция, которая будет направлена на выяснение взаимосвязи и
взаимозависимости фактов (признаков). Дедуктивное умозаключение
также играет на этой стадии вспомогательную роль, позволяя
воспользоваться одним из возможных ориентиров, который в данный
момент кажется наиболее сходным с диагностируемой ситуацией. При
этом взаимопереход от индукции к дедукции и обратно носит характер
достаточно быстрой мыслительной операции, не сопровождающейся
глубоким анализом (исследованием) признаков.
Первоначальное индуктивное обобщение (в любом варианте: И*И-*Д или И-*Д-*И) способно дать лишь приблизительное, вероятное
знание о диагностируемом событии (явлении) и о тех признаках, которые
предстоит отбирать. Проблематичность делаемого .вывода объясняется
тем, что в начале диагностирования очень трудно определить строгую
систематичность отбора признаков. Вместе с тем, как уже отмечалось
ранее, даже приблизительная, первоначальная гипотеза, основанная на
рассматриваемых индуктивных умозаключениях, это уже качественно
новая ступень в познании. Если каждый из фактов сам по себе способен
привести к маловероятному заключению, то сумма таких фактов
способна увеличить степень вероятности знания. Поэтому уже
первоначальная гипотеза это переход от незнания к знанию, это уже
некоторое знание. Вместе с тем, поскольку первоначальное индуктивное
заключение не сопровождалось подлинно глубоким анализом форм
связей между изучаемыми фактами (или признаками явления, объекта),
то и выводы, положенные в основу гипотезы, будут лишь суммой
вероятностей, слагая которые эксперт получит только большую степень
вероятности, но отнюдь не достоверное знание. Об этом приходится
постоянно помнить, даже если в основу гипотезы положены и некоторые
достоверно установленные факты, позволяющие сделать уже на этом
этапе достоверные частные умозаключения (выводы). Достоверным
знанием гипотеза должна стать на заключительном этапе
диагностирования. На начальной же стадии ее назначение —
выдвижение обоснованного предположения о свойствах и состоянии
объектов, о происшедших с ними изменениях, о причине этих изменений
и о связи этой причины с преступным событием.
Следующим этапом работы по построению гипотезы с
определенными элементами ее проверки является синтезирование
рассматриваемых фактов (признаков) и выявле
139
1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
ние взаимосвязей и взаимообусловленности между ними, то есть того,
что может быть названо специфической зависимостью. На этой стадии
эксперту предстоит проявить аналитико-синтезирующее мышление,
умение сопоставлять факты (признаки), увязывать их друг с другом,
выявлять связь между ними и устанавливать форму такой связи.
Основную роль при этом играет причинная связь, но не ограничиваясь
только ею, не довольствуясь установлением связи каждого из элементов
(фактов, признаков) с событием преступления, необходимо проследить и
частные виды связей: пространственно-энергетические, структурнофункциональные и т. п. На этой стадии должно произойти синтетическое
объединение фактических данных (признаков) в единую систему, в
которой были бы определены место и роль каждого материального
носителя криминалистически значимой информации.
Суть логической операции при этом такова. Установив
совокупность индуктивно накопленных фактов и взаимосвязь между
ними, имеем ряд: а — в — с — д — и. Специфическая особенность этой
совокупности (а не просто суммы) позволяет предположить, что
причиной возникновения этих фактов (наличия комплекса признаков,
отражающих состояние объекта) является причина А. Эта причинная
зависимость выражается в форме условного суждения как выразителя
выявленной каузальной1 зависимости: "Если признаки взаимозависимы,
как а — в — с — д — и, то их причиной является А (причинная
индукция)".
Ранее отмечалось, что индивидуализация каждой конкретной
криминальной ситуации во многом определяется особенностями
механизма совершения преступления. Точно так же становится
индивидуальной, неповторимой конкретная связь, выявляемая на данном
этапе создания гипотезы. Поэтому описываемый здесь анализ и
следующий за ним синтез направлены в первую очередь на выявление
индивидуального
характера
связей
между
рассматриваемыми
признаками (фактами) и проведение на основе этого реконструктивной и
причинной индукций. Продемонстрируем это на примере тра
оологического анализа формы следов крови с целью установления
механизма их возникновения2.
' Каузальная — причинная.
Пример диагностирования следов крови удобен в данном случае тем,
что здесь полностью исключены акты отождествления (решения
идентификационных задач) и весь процесс представляет собой в чистом
виде диагностику механизма образования следов.
)
140
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
Поздним вечером во дворе многоэтажного комплекса
находилось такси с зажженным зеленым огоньком. Подошедшие к
такси граждане, желая обратиться к водителю, открыли правую
переднюю дверцу, и к их ногам с места пассажира упал
(вывалился вниз головой) труп мужчины. Прибывшая следственнооперативная группа установила, что убитым является водитель
данного транспортного средства. На первоначальном этапе
следствия необходимо было выяснить, где в момент убийства
находился водитель: на своем месте или на месте пассажира,
какова была его поза в момент причинения ранений, каким
образом тело водителя было перемещено на переднее правое
место пассажира, могли ли убийство и перемещение тела быть
осуществлены во время движения транспортного средства или это
было сделано во время его остановки, каково могло быть число
нападавших.
На
теле
водителя
были
обнаружены
следующие
повреждения: два огнестрельных и несколько следов от ударов
тупогранным предметом. Одно из огнестрельных повреждении
имело входное отверстие сзади, чуть ниже правой ушной
раковины, раневой канал шел справа налево, снизу вверх с
выходным отверстием в области левой глазницы. Другое
огнестрельное ранение имело входное отверстие в левой части
затылка и выходное в области лобной кости справа. Следы от
удара тупогранным предметом располагались в области левой
ушной раковины и вокруг нее. При осмотре транспортного
средства внутри салона на левой боковой, передней и правой
боковой частях, а также на полу было установлено наличие
большого количества следов крови различной формы. Следы
крови имелись и на пальто, в которое был одет водитель.
Для большей наглядности, лучшего восприятия материала и
сокращения объема его изложения приводимая ниже характеристика
следов будет дана в сочетании с анализом механизма их образования в
условиях данной ситуации.
На левой стойке, на высоте, соответствующей положению
головы водителя, сидящего за рулем, имелись следы крови в виде
массивных брызг с последующим отеканием потеков. Эти следы
могли образоваться в момент первого выстрела в голову водителя,
когда он находился на своем месте, а выстрел был произведен
справа, снизу вверх, т. е. с места пассажира, сидящего на заднем
сиденье. О том, что водитель находился в положении сидя,
свидетельствовали следы крови на его пальто. В области груди
эти следы имели вид потеков, идущих в направлении сверху вниз.
На левой поле пальто следы крови имели вид обширных капель,
падавших
1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
141
перпендикулярно.. Судя по количеству следов излившейся I
крови, верхняя часть туловища водителя находилась в вер'
токальном положении некоторое время, скорее всего измеряемое
минутами. Вместе с тем характер огнестрельного повреждения
был таков, что человек мгновенно должен был потерять сознание
и непроизвольно изменить положение тела. Так как документы и
деньги у водителя были похищены, а хранил он их всегда во
внутренних карманах пиджака (по показаниям его жены), можно
было предположить, что кто-то удерживал верхнюю часть тела
водителя в горизонтальном положении, пока кто-то другой изымал
содержимое его карманов. Один человек обе операции
одновременно не мог бы провести, не рискуя сплошь испачкаться
кровью. К тому же на пальто, в его верхней части, не было следов
в виде мазков крови, что свидетельствовало о крайне осторожном
касании руками тела водителя.
На передней панели автомобиля, на лобовом стекле,
имелись множественные следы крови в виде брызг размером от
мелкоточечных до 5 х 3 мм. Следы имели форму восклицательных
знаков, острая сторона которых была обращена от кресла
водителя вправо. Наличие подобных следов, их форма и общее
количество позволяли считать, что после ранения водителя
сидящие сзади пассажиры перебросили его ноги на правую
сторону передней части салона, после чего переместили тело
водителя на переднее правое место пассажира. Подобная
манипуляция могла быть проведена только во время остановки
транспортного средства, когда пассажиры находились на заднем
сиденье, а переднее правое сиденье было свободным.
По-видимому, водитель был еще жив и подавал признаки
жизни. Этим можно объяснить наличие следов от ударов по голове
в области левого уха. В момент нанесения ударов тело водителя
находилось в согнутом положении на правом боку, головой
упираясь в правую переднюю дверцу. Повреждения носили
поверхностный характер, что могло свидетельствовать либо о
малой массе предмета, использовавшегося для нанесения ударов,
либо о малой физической силе ударявшего.
Видя, что водитель еще жив, преступники произвели в него
второй выстрел. Выстрел был также произведен с заднего
сиденья, в голову. Пуля вошла в область затылка слева, вышла в
области теменной кости и застряла во внутренней обивке правой
двери. Таким образом, подтверждалось предположение о
положении тела водителя на переднем сиденье пассажира
(становилось понятным, почему тело водителя
142
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
вывалилось на землю, когда свидетели открыли дверцу такси).
Образовавшиеся при этом выстреле брызги крови частично
сохранились на правой передней дверце, но были вытерты шапкой
водителя на ветровом стекле этой дверцы. Данное обстоятельство
могло свидетельствовать о том, что второй выстрел был
произведен либо на ходу и забрызганное кровью стекло не
позволяло вести наблюдение за правым рядом машин, либо в
таком месте, где кровь на стекле могла привлечь внимание
окружающих, например во время остановки у светофора.
Анализ совокупности следов крови, выявление связей
междуними,
последовательности
их
образования
давали
достаточное основание для вывода: "Если указанные группы
следов взаимозависимы, то их причинами являются повреждения
на теле водителя".
На основании объективного анализа всех групп следов крови
внутри салона автомашины такси (ГАЗ-21) при учете повреждений
на теле водителя, следов крови на его одежде и наличия двух пуль,
одна из которых внедрилась в обшивку правой передней дверцы,
эксперты смогли ответить на вопросы следствия о том, где
находился водитель в момент убийства, каким образом он оказался
на месте пассажира, где располагались преступники (не менее
двух), на ходу или во время стоянки было совершено убийство.
О том, что кто-то из преступников перелезал с заднего
сиденья на переднее место водителя, свидетельствовал, в
частности, и свежий отпечаток следа обуви взрослого человека,
обнаруженный на обшивке левой задней дверцы.
При
анализе
приведенного
выше
экспертного
диагностирования попутно хотелось бы обратить особое внимание
на ситуационный характер исследования. Если бы следствие
поставило вопросы о происхождении каждой из приведенных групп
следов по типу: как образовались следы, расположенные в таком-то
месте, то ответ эксперта при всей его правильности едва ли чтолибо значил для расследования. Например: "Следы крови,
расположенные на передней панели транспортного средства,
явились результатом полета множественных брызг крови слева
направо и перпендикулярно к воспринимающей поверхности".
Подобная характеристика каждой группы следов верно бы отражала
механизм их возникновения, но не давала бы целостной картины
механизма преступления. И только интепэативная диагностика всех
групп следов, повреждений на теле и внутри салона, при учете
положения тела водителя в тот момент, когда лица, подошед-
§ 1. Значение гипотез в криминалистической диагностике
шие к такси во дворе, открыли дверь, позволила воссоздать все
стадии преступления и его механизм в целом.
В данном примере роль специфических признаков преступления
выполняли следы крови как материальные носители информации. В иных
случаях специфическими признаками могут быть характерные навыки
преступника, просматриваемые в изменении вещной обстановки на месте
преступления (индукция с использованием функциональной аналогии).
В любом случае, независимо от того, какова на этот раз природа
специфических признаков, предположение, выдвигаемое при построении
гипотезы, может считаться обоснованным только тогда, когда оно не
просто не противоречит исходным данным, не только согласуется с ними,
но способно объяснить их, продемонстрировать и обосновать
происхождение всего комплекса признаков (фактов) от определенной
причины. Достигнуто это может быть лишь на условиях объективности и
полноты охвата всех без исключения признаков, как тех, которые ведут к
установлению определенной причины, так и тех, которые не
укладываются в данную схему, а может быть, и противоречат ей, Только
такой подход к построению гипотезы способен отразить конкретность
рассматриваемой ситуации, в противном случае игнорирование части
признаков способно лишить гипотезу ее основного предназначения —
пути к достоверному знаниюПри этом первостепенное значение имеет не просто увеличение
числа слагаемых признаков (фактов) в процессе индукции через
перечисление, а выявление специфических связей этих признаков
(фактов), установление их специфической зависимости. Осуществляется
это путем синтезирования изучаемых данных и, в случае получения
достоверных результатов, знаменует качественный скачок в создании
гипотезы. На этом этапе уже просматриваются элементы причинной
индукции, так как выявление специфических связей между отдельными
элементам невозможно без установления их отношения к главному —
событию преступления, его механизму, т. е. без установления того, что
помимо существующей между ними связи сами элементы находятся в
причинной связи с событием преступления.
Однако и такой, правильный в своей основе, подход способен
помочь сформулировать представление лишь об отдельных звеньях
причинной связи, об отдельных зависимостях между единичными
явлениями. Каждое такое зве-
144
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
но — лишь часть общей диагностируемой ситуации. Недостаток
материала (фактов, признаков) на данном этапе диагностирования
представляет равновероятные возможности трактовки полученных
исходных данных и выявленных в начальной стадии диагноза признаков
(фактов). В результате возникает необходимость в построении
нескольких гипотез (альтернативных объяснений события, причинноследственных связей и т. п.)- Последующая проверка их пойдет с
использованием элиминативной индукции, когда по мере накопления
материала [признаков, фактов) удастся исключить все допущенные
альтернативы, кроме одной, переходящей в разряд истинного,
достоверного знания.
Выдвигаемые
гипотезы
обосновываются
собранными
и
установленными
фактами.
Однако
учитывая
особую
сферу
правоотношений, в области которых осуществляется криминалистическая
диагностика, следует допустить возможность выдвижения гипотезы,
которая не опирается на данной стадии диагностирования на факты, хотя
и не противоречит им. Подобные варианты оказываются справедливыми
при инсценировке преступлений, при попытках замаскировать
преступление под несчастный случай или какоелибо другое
преступление. Поэтому факт непротиворечия одной из альтернативных
гипотез обстоятельствам, известным по делу в данный момент, может
считаться достаточным, даже если она не подкреплена каким-либо из
собранных фактов. По-видимому, это может считаться некоторой
особенностью криминалистической диагностики- Вместе с тем даже
приведенная особенность дает основания выдвигать не любые возможные
гипотезы, а только такие, которые возможны в данных условиях, и не
просто возможны, а диктуются обстоятельствами конкретной ситуации.
Учитывая наличие альтернативных гипотез, следует обратить внимание
на изменение характера выводного знания при данной логической
операции. Если в рамках индукции перечисления зависимость между
известными следствиями и неизвестной причиной выражалась в форме
условного суждения, то теперь суждение приобретает вид
разделительного суждения. В таком суждении отражается возможная
взаимосвязь между известными следствиями и рядом неизвестных
причин. "Собранная совокупность фактов (признаков) а—б— с—д
вызвана причиной А,, или Ад, или Ад". При этом исходят из того, что
достоверно установление всех возможных причин, но каждая из гипотез
представляет собой лишь вероятное суждение, требующее проверки
выявлением, исследованием и оценкой новых фактов (признаков).
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
145
Резюмируя вышеизложенное по поводу построения гипотезы в
процессе криминалистического диагностирования, можно вьвделить
главные черты этого этапа:
1. Выдвигаемая гипотеза должна обосновываться достоверно
установленными фактами или выявленными признаками как
выразителями свойств диагностируемого объекта.
2. В процессе построения гипотезы данные, используемые для этого,
проходят стадии анализа и индуктивного обобщения (индукция через
перечисление, причинная и др.), выявления взаимосвязей и отношений
между ними, стадию синтезирования их в единую логически
обоснованную систему взаимосвязанных признаков.
3. Целью обработки эмпирического материала на данной стадии
диагностирования является выявление специфических признаков и
специфических взаимосвязей между ними, устанавливаемых в процессе
анализа, синтеза, индуктивного обобщения, системного подхода к
исходным данным.
4. Отличие выборки используемых признаков от их основной
(полной) совокупности, характеризующей диагностируемое событие,
делает необходимым выдвижение нескольких гипотез, реально
возможных и требующих равной проверки на последующих этапах
диагностирования.
§ 2. Проверка гипотез (версий) и логика
умозаключений
Чтобы получить должное представление о природе проверки
гипотез, необходимо иметь в виду логическую и гносеологическую
природу индуктивных рассуждений, применяемых для построения
гипотез.
Всякое рассуждение в рамках индукции (речь идет о видах
неполной индукции) можно рассматривать как переход от посылок к
заключению. При этом в отношении разновидностей неполной индукции
(а они как раз и используются при диагностировании) известно, что
индуктивные рассуждения не обладают свойством сохранения истины:
все посылки такого рассуждения могут быть истинными, а само
заключение ложным. "Другая характерная черта индуктивных
рассуждений — заключение выходит за рамки посылок, или несет в себе
большее содержание, чем посылки, или утверждает нечто большее по
сравнению с тем, что утверждается в посылках'4. ' Кайберг Г. Вероятность
и индуктивная логика. М-, 1978. С. 143.
146
Глава 5, Методология криминалистической диагностики
Подобные варианты наблюдаются в криминалистическом
диагностировании, когда гипотеза (версия) основана не только на
посылках (фактических данных), но и на интуиции эксперта
(следователя);
когда
гипотеза
выдвинута
по
принципу
непротиворечивости
имеющимся
данным,
но
не
опирается
непосредственно на них (версия об инсценировке преступления данного
вида),
Указанные особенности индуктивных рассуждений в логике
выражают и иначе: посылки индуктивного рассуждения совместимы как
с заключением, так и с его отрицанием (или с более подробным набором
альтернативных утверждений, одним из которых является заключение).
При этом все альтернативы могут расцениваться как конкурентные
гипотезы, характеризующие один и тот же предмет исследования, а
посылки — как свидетельство "за" или "против" каждой из этих гипотез.
Свидетельства обычно признаются истинными, т. е. должны быть
достоверными, а гипотезы — проблематичными (считаются
недостаточно обоснованными до определенного этапа), т. е. "имеют
неизвестное значение истинности'4.
Гипотезы и свидетельства являются центральным объектом теории
индукции. Эта теория включает: выдвижение, анализ, обоснование
гипотез, их принятие или отвержение на основе свидетельств. В теории
индукции научная гипотеза изучается в двух главных аспектах: в
процессе выдвижения (контекст открытия) и процессе обоснования
(контекст оправдания). Для диагностики это будут: выдвижение гипотез,
их конструирование (о чем говорилось ранее) и проверка гипотез.
Проверка гипотезы всегда связана с анализом ее обоснования фактамиРазличают три вида обоснованности гипотез свидетельствами:
совместимость, подтверждение и приемлемость2.
Самая слабая обоснованность — при совместимости. Строится она
по принципу: "Свидетельство В совместимо с гипотезой Д, если и только
если из В не следует отрицания Д". Иными словами, одно и то же
свидетельство может быть совместимо со всеми выдвинутыми
альтернативами. По типу совместимости в криминалистической
диагностике чаще всего могут быть выдвинуты гипотезы об
инсценировке преступления. Такие гипотезы обосновываются малым
числом посылок (фактических данных), чаще всего в качестве последних
фигурирует нарочитость созданной ситуации, отражение в ней
стремления преступника обратить внимание следователя на
определенные признаки, наличие негативных следов и т. п. Такие
гипотезы (версии) совместимы с
1 См.: Костюк В. Н. Указ. работа. С. 105.
2 См.: там же. С. 108.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
частью имеющихся данных и включаются в общее число альтернативных
для последующей проверки.
Более сильным видом обоснованности гипотезы считается
подтверждение. Свидетельство подтверждает гипотезу, если гипотеза
совместима со свидетельством и если она обоснована при наличии
свидетельства в большей степени, чем при его отсутствии. Одно и то же
свидетельство может подтверждать более чем одну альтернативу, но не
может
подтвердить
все
выдвинутые
альтернативы.
Для
криминалистической диагностики это достаточно распространенный вид
обоснования. Построение гипотезы немыслимо без подтверждения ее
определенными
признаками
объекта
(фактическими
данными,
исходными данными), однако эти признаки (свидетельства) могут
служить обоснованием нескольких гипотез. Так, при решении задачи,
связанной с установлением способа взлома преграды, имеющиеся следы
могут стать основанием для выдвижения частных гипотез о проломе, о
вырезании части стены, но не подтверждать возможность отжима,
отделения путем сверления и т. п. При проверке таких гипотез основное
внимание обращают на то, насколько достоверны признаки (или
комплексы признаков), положенные в основу гипотезы, т. е. как много
гипотез может быть выдвинуто с использованием данных признаков и
какое значение имеет признак (комплекс признаков) в обосновании
гипотезы.
Наиболее сильным видом индуктивной обоснованности гипотез
считается приемлемость. Гипотеза может быть принята на основе
свидетельства, если она подтверждается этим свидетельством в большей
степени, чем любая из известных альтернатив. Приемлемую гипотезу
считают приблизительно верным утверждением о реальности, т. е.
рассматривают как объективную и относительную истину.
В криминалистической диагностике это тот лимит (предел), к
которому необходимо стремиться при создании гипотез и их проверке.
Приемлемость гипотезы будет определяться специфичностью признаков
(фактов), используемых для ее обоснования. Именно специфические
признаки и специфические комплексы признаков (вспомним
специфические симптомы и симптомокомплексы в медицинской
диагностике) способны уменьшить число альтернативных гипотез,
доведя их до наиболее вероятных.
В различных видах криминалистических экспертиз накоплен
значительный опыт выделения, классификации и использования
специфических признаков. Например, в судебной баллистике можно
назвать в качестве специфических признаки входного огнестрельного
повреждения признаки близкого выстрела и др. В трасологии —
признаки
148
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
направления взлома, направления движения ТС, определения способа
разрушения преграды и т. п. В экспертизе тех-. никокриминалистического
исследования
документов
специфическими
являются признаки поддельного клише печати, признаки травления текста
и т. п.
В точном соответствии с теорией индуктивных обобщений при
криминалистическом диагностировании за этапом формирования
гипотезы следует ее проверка. Однако было бы ошибкой представлять эти
этапы в полной мере самостоятельными, изолированными один от
другого. Стадия проверки гипотезы — это не только движение от
индуктивного обобщения к общему (криминальной ситуации), это в
большей мере дедуктивное выведение следствия из основной
совокупности, это сопоставление выбранной типовой модели с
конкретной диагностируемой ситуацией, выявление общих для них
признаков, установление различий и объяснение природы этих различий.
Осуществляемую при этом мыслительную процедуру можно назвать
диагностическим анализом, осуществляемым посредством синтеза.
Криминалистический диагностический анализ посредством синтеза — это
такая система познания, которая стремится охватить все признаки
предмета (явления, события), необходимые для решения задачи. При этом
реализуется стремление создать на основе этих признаков модель,
согласующуюся с тем, что известно эксперту из его личного или
коллективного опыта специалистов, к которым принадлежит и он сам. Он
непрерывно строит, проверяет, пересматривает и уточняет гипотезы о
воспринимаемом. Когда гипотеза не подтверждается или отсутствует
типовая аналогичная модель, процесс диагностирования идет крайне
медленно, ограничиваясь простой фиксацией наблюдаемого (форма
следов, размеры, общие и частные признаки, механизм их
возникновения). Если имеется набор типовых ситуаций, достаточно
наглядно
сопоставимых
с
диагностируемым
объектом,
то
диагностирование идет быстрее, эффективно, с отбором для решения
задач признаков не более, чем это необходимо для подтверждения
сформированной гипотезы. При этом возможны два варианта. Первый —
в диагностируемом объекте отсутствует ряд признаков, которые должны
были иметь место в соответствии с наличием подобных у выбранной в
качестве базовой (основной совокупности) модели. В этих случаях
существенной задачей эксперта является объяснение причины отсутствия
этих признаков с учетом вариационности криминалистической ситуации.
Разумеется, если отсутствующих признаков будет больше, чем
совпадающих, придется признать гипотезу несостоятельной и обратиться
к другой.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
Во втором возможном варианте имеются признаки, превышающие
число необходимых, в том числе отличающие в силу этого
диагностируемый объект от типовой модели. В подобных случаях эксперт
стоит перед необходимостью объяснения причины избыточности
признаков. Обычно причины этого также кроются в особенностях
конкретных криминальных ситуаций, отличающихся от типовых. С
избыточностью признаков можно столкнуться при инсценировках
преступления, маскировках одного другим и т. п.
Потребности активного синтеза налагают определенные требования на
функции памяти и познания. В этом процессе реализуются все виды
памяти. Оперативная память необходима для регистрации результатов
текущего анализа объекта и материалов дела, т. е- на стадии обработки
эмпирического материала и построения гипотезы. В ее задачу входят
быстрое и безошибочное извлечение необходимой информации,
выделение диагностических признаков, создание рабочей гипотезы. За
этим этапом следует этап извлечения информации из долговременной
памяти. Именно она хранит те типовые ситуации, одна из которых должна
послужить базовой моделью в процессе диагностирования. $ Сравнивая
по методу аналогии сконструированную мысленную модель (гипотезу) с
типовыми ситуациями, эксперт вновь подключает оперативную память,
используя которую он должен отбросить типовые модели, различающиеся
с моделью-гипотезой1, и остановиться на одной так называемой базовой
(наиболее вероятной, приближенной к диагностируемой). Дальнейшая
проверка гипотезы идет по ли' Употребление термина модель-гипотеза вполне допустимо при оценке
моделирования с позиций логических операций. "... Моделирование
можно рассматривать как разновидность аналогии, следовательно, как
особый тип индуктивных рассуждений. В ряде случаев модель можно
рассматривать как выборку, а прототип — как основную совокупность.
Различают натурное (физическое) и знаковое (математическое)
моделирование. Основные проблемы, возникающие в каждом из этих
видов, сводятся к двум: 1) исследование (анализ) закономерностей
поведения модели; 2) перенесение этих закономерностей на прототип.
Первая проблема решается в основном дедуктивными средствами,
вторая — специальнонаучными и индуктивными (для натурных моделей
в основе решения этой проблемы лежит теория физического подобия).
Моделирование в целом носит комбинированный характер, соединяя
воедино индуктивные, дедуктивные и специально-научные методы.
(Костпток В. Н. Индуктивные методы и индуктивные исследования //
Логика научного познания. М., 1987. С. 102—103.)
Соглашаясь целиком с приведенным утверждением, хотелось бы
все-таки внести некоторые уточнения. Нам кажется, что целесообразнее
было бы говорить об использовании методов не каких-то специальнонаучных, а всех, используемых в теории познания, т. е. общенаучных,
частных и специальных.
150
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
нии ее сопоставления с базовой моделью. Оперативная память при этом
должна уметь работать со многими видами информации, на разных
уровнях анализа: корректировка гипотезы, поиск дополнительных
признаков, отвержение гипотезы, конструирование новой, оценка
совпадающих и различающихся признаков и т. п.
Таким образом, значение знания, созданного путем построения
гипотезы, заключается как в том, что с его помощью предположительно
объясняют свойства и признаки изучаемого объекта (в том числе
происшедших с ним изменений), так и в том, что из этого знанияпредположения могут быть по законам логики выдвинуты все
вытекающие из него следствия. Эти следствия сопоставляются с реально
существующими фактическими обстоятельствами, позволяя проверять
гипотезу по существу. Если выводимые следствия согласуются с фактами,
гипотеза" подтверждается до тех пор, пока не перейдет в разряд
достоверных суждений. Если факты противоречат следствиям, гипотеза
должна быть признана несостоятельной и как таковая отвергнута.
Отсюда следует, что процесс проверки гипотезы представляет собой
сочетание дедуктивного выведения следствий и их сопоставления с
фактами. Дедуктивное выведение следствия из той причины, что была
предположена на стадии построения гипотезы, происходит по следующей
схеме.
Причина, установленная в рамках гипотезы, трактовалась так: "Если
факты взаимосвязаны, как а — в — с — д — к, то их причиной, повидимому, является А".
Дедуктивное выведение следствий из этой причины примет вид:
Большая посылка: причина А, помимо а — в — с — д — к; всегда
вызывает факты и — м — н — о.
Меньшая посылка: в данном случае предположительно существует
причина А.
Заключение: помимо выявленных признаков (фактов) а — в — с —
д — к должны меть место и признаки (факты) и — м — н — о.
Рассмотрим
в
качестве
примера
решение
экспертной
диагностической задачи, связанной с установлением возможности
выстрела из охотничьего гладкоствольного оружия без нажатия на его
спусковой крючок.
Из материалов дела эксперту известно, что выстрел из
двуствольного охотничьего ружья произошел в результате падения
ружья на твердую поверхность с высоты приблизи-
() 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
тельно 1 м, сопровождавшегося ударом приклада о поверхность.
Эксперту известно, что основной причиной подобных выстрелов
является увеличение допустимого зазора между такими частями
ударно-спускового механизма, как шептало и боевой взвод. Отсюда
гипотеза приобретает вид следующего предположения: выстрел
мог произойти в результате неисправности ружья, выраженной либо
,в увеличении зазора (сверх нормы) между шепталом и боевым
взводом (а), либо в срабатывании граней, которыми зацепляются
эти части (б), либо в ослаблении возвратной пружины (в). Иными
словами, если будет обнаружено "а", или "б", или "в", то могла
действовать причина А.
Разборкой ружья установлено наличие значительного износа
контактирующих частей и большего, чем допустимо, зазора между
ними, т. е. действие признаков "а" и "б". Этого вполне достаточно
для утверждения действия причины А, так как признак "в" является
избыточным и может выступать в отрыве от "а" и "б"
самостоятельно. Но в данном случае признак "в" не фигурирует.
Однако для проверки возможности действия причины А из нее
могут быть выведены и другие следствия:
Большая посылка: причина А, помимо выстрела при падении,
вызывает также выстрел при сотрясении оружия и ударе по нему.
Меньшая посылка: предполагается действе причины А.
Заключение: выстрел возможен не только при падении ружья, но и
при ударе по нему, сотрясении, что необходимо проверить
экспериментально.
Проведенные эксперименты подтверждают правильность
предположения о причине выстрела и о всех допущенных условиях,
в которых "срабатывает" эта причина.
Вместе с тем в русле решения главной задачи возникает
новая гипотеза, требующая проверки, что явилось причиной
обнаруженной неисправности: заводской дефект, длительная
эксплуатация ружья, приведшая к износу деталей, или чьилибо
действия (возможно, самого владельца) по стачиванию шептала и
боевого взвода с целью обеспечения более плавного спуска за
счет уменьшения силы нажатия на спусковой крючок (последнее
иногда осуществляется самими владельцами ружей или по их
заданию для увеличения меткости при стрельбе, так как плавный
спуск не приводит к изменению положения стволов).
Для каждой из возможных гипотез будут выделены
соответствующие признаки, и проверка вновь примет вид
дедуктивного обобщения. Для гипотезы об умышленном измене-
152
Глава 5. Методология криминалистической диагностики:
нии размера и конфигурации взаимосоединяемых частей это будет
иметь вид:
Большая посылка: умышленное стачивание шептала и
боевого взвода должно сопровождаться обработкой металла
напильником (надфилем) или абразивом. В результате должны
остаться следы, микрорельеф которых свидетельствует как о
факте обработки, так и о ее характере (ручная).
Меньшая посылка: предполагается ручная обработка
деталей после заводского изготовления.
Заключение: обнаружены признаки ручной обработки боевого
взвода и шептала, существенное нарушение конфигурации
соприкасающихся частей названных деталей после их заводского
изготовления.
Такого рода рассуждения и проверки должны быть сделаны и
по другим двум версиям, так как наличие ручной "доводки" отнюдь
не исключает, что ранее не имели место заводские дефекты этих
частей, а также их существенный износ.
Приведенные построения касались решения только одной
задачи (и ее подзадач) — установления возможности выстрела без
нажатия на спусковой крючок. Однако в рамках всей криминальной
ситуации требуют решения и иные диагностические задачи:
произошел ли выстрел в том стволе, ударно-спусковой механизм
которого неисправен, или он был произведен из другого ствола
оружия с исправным ударно-спусковым механизмом. При
невозможности определить это диагностикой состояния канала
ствола потребуется решение идентификационной задачи, т. е.
отождествление по заряду дроби, изъятой из тела убитого, ствола,
из которого был выстрелен этот заряд. Не исключено, что решение
этой задачи потребует исследования оружия других участников
охоты, в том числе вновь решения диагностических задач.
И, наконец, расширяя сферу проверяемых фактов, уже
следователь, а не эксперт вправе выдвинуть еще одну версию
(гипотезу): владелец ружья, зная о его неисправности и
возможности сослаться на эту неисправность, произвел
умышленный выстрел в погибшего, объяснив происшедшее
несчастным случаем. Проверка такой гипотезы тоже, по сути дела,
будет
криминалистическим
диагностированием,
но
реализовывается уже не на основе специальных познаний, а на
основе фактов, собранных по делу.
В заключение важно обратить внимание на сложный процесс
построения и проверки гипотез, носящий до определенного предела
непрерывный характер; на переход от одних более крупных (общих)
гипотез к менее крупным (частным), а от них — к рабочим.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
Было бы неверно-воспринимать дедуктивное выведение следствия
как чисто логическую операцию. При анализе причины и выводимых
следствий в рамках криминалистической диагностики основное
заключается в доскональ. ном знании самой причины и возможных ее
проявлений в [ данном объекте, Для эксперта это означает глубокое
знание объекта исследования, его свойств, признаков, возможных причин
их изменения, условий, способствующих таким изменениям, пределов
этих изменений, степени информативности материальных носителей,
несущих информацию о причине и ее действии. Так, диагностика оружия
с целью Е установления возможности выстрела из данного оружия без |
нажатия на спусковой крючок подразумевала в первую очередь знание
устройства оружия, принципов взаимодействия частей его ударноспускового механизма, причин, которые могут привести к выстрелу без
нажатия на спусковой крючок, и условий, в которых может реализоваться
эта причина. Далее экспертом были использованы обобщенные
экспертные наблюдения, касающиеся возможных вариантов причин
неисправности деталей ударно-спускового механизма и знания
признаков, способных указать на действие каждой из возможных причин.
Только на основе глубоких профессиональных знаний могла быть решена
поставленная диагностическая задача. При этом в точном соответствии с
законами логики и закономерностями криминалистики выдвигалась не
одна, а несколько версий: могла быть не только причина А (выстрел без
нажатия), но и причина А- (выстрел из другого ствола).
"Ценность логической операции дедуктивного выведения
следствия из предположенной причины определяется не только тем, —
отмечает А. А. Старченко, — что она выступает необходимым этапом
на пути превращения версии в достоверное знание, но также и тем, что,
будучи тесно связана с индукцией, дедукция поднимает на новую
качественную ступень самое индуктивное обобщение фактического
материала. Если первоначальное обобщение доказательств не
отличается особой систематичностью и строгостью, то после
построения предположения и дедуктивного выведения следствия из
него дальнейшее индуктивное обобщение становится более
методичным и систематизированным, ибо теперь оно преследует
задачу обнаружения не любых и всяких фактов, а лишь тех, которые
вытекают из предположений" '.
' Старченко А. А. Гипотеза. С. 45.
154
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
Проверка всякой гипотезы неизбежно связана с необходимостью
выбора из альтернативных гипотез или с опровержением другой, менее
вероятной гипотезы. С логической стороны, опровержение гипотезы
протекает в форме отрицательного модуля условно-категорического
умозаключения' В большей посылке такого умозаключения содержится
указание на условную зависимость между предположенной причиной и
вытекающими из этой причины следствиями; в меньшей —
констатируется отсутствие следствия; в заключении указывается на
отсутствие основания или предположенной причины.
Логическая формула такого заключения имеет следующий вид:
Большая посылка: если имела место причина А, то должны быть
признаки "о, п, р, т".
Меньшая посылка: признаки "о, п,. р, т" отсутствуют. Заключение:
причина А не существовала. Достоверное суждение может быть
получено в рассматриваемом заключении только в том случае, если
большая посылка является достоверным условным суждением.
Достоверность ее определяется как достоверностью самих признаков,
так и сопоставлением возможности их появления (проявления) в
конкретной криминальной ситуации. Дело в том, что иногда причина
может быть опровергнута только сопоставлением экспертных выводов с
фактическими обстоятельствами дела. Подобный подход реализуется в
тех случаях, когда эксперту предстоит ответить на вопрос не только об
условиях возникновения изменений (следов), но и о том, могли ли они
(следы) возникнуть в некоторых проверяемых условиях, например при
той ситуации, которую излагает обвиняемый. Проверка гипотезы в
данном случае является, по сути дела, проверкой нескольких гипотез,
построенных в рамках нескольких индукционных обобщений:
причинной — о причине происхождения следов, реконструктивной —
восстановление по следам механизма их образования; альтернативной
(перенесенческой, по аналогии);
элиминативной — требующей исключения той, которая окажется
несостоятельной.
Рассмотрим это на примере трасологического исследования следов
крови на одежде, так как в подобных случаях, как правило, фигурируют
пояснения лица, одетого в одежду, по поводу обнаруженных на его
одежде следов крови. Поэтому здесь эксперту приходится не только
оперировать признаками изучаемых следов, но и проверять гипотезы,
построенные с учетом данных, фигурирующих в деле.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
155
На горной дороге были обнаружены два женских трупа:
пожилой женщины и ее взрослой дочери. У обеих женщин были
размозжены
головы,
что
должно
бы
сопровождаться
разбрызгиванием значительного количества крови и попаданием
ее на одежду преступника в виде брызг.
На
одежде
подозреваемого
—
старой
армейской
гимнастерке, одетой навыпуск, имелись следы от брызг крови. Их
происхождение он объяснил тем, что помогал грузить трупы
женщин в кузов бортового грузового автомобиля.
На разрешение эксперта были поставлены вопросы: при
каких условиях могли образоваться следы крови на гимнастерке
гр. П.? Могли ли следы крови возникнуть при тех обстоятельствах,
когда гр. П. помогал грузить трупы убитых женщин в кузов
грузового автомобиля с открытым задним бортом?
Для
решения
первого
вопроса
достаточно
было
исследования
одежды
подозреваемого.
Имевшиеся
на
гимнастерке, в верхней ее части, следы крови образовались от
множественных брызг крови, летевших перпендикулярно к
поверхности гимнастерки. Количество и размеры брызг
свидетельствовали о том, что они могли возникнуть в результате
удара тупым предметом по скоплению крови, в частности по
размозженной голове с волосами, пропитанными кровью.
Что касается ответа на второй вопрос, то для его решения
требовалось
уточнение
многих
деталей
ситуации,
зафиксированных в материалах дела. В частности, было
установлено, что подозреваемый П. помогал не только грузить
трупы в грузовик, но и транспортировать их к грузовику
перекинутыми поперек лошади, так как подъехать к месту
обнаружения трупов грузовик не мог.
Потребовалось допросить всех свидетелей, принимавших
участие в транспортировке трупов в деревню. Установить, кто, где
находился в каждой стадии этого действия, кто и за какие части
тела поднимал трупы при их погрузке на лошадь и снятии с
лошади, погрузке в кузов автогрузовика и выгрузке из него;
допросить их о том, имелись ли на их одежде после этого следы
крови, на каких ее частях они располагались, какой вид имели.
В
результате
подобной
детализации
условий
диагностируемой ситуации было установлено, что подозреваемый
П. помогал грузить на лошадь труп одной из женщин, держа его за
ноги, спускался вниз к грузовику сзади лошади, со стороны голов
трупов, положенных поперек крупа лошади, с лошадей труп не
снимал; при погрузке в грузовик помогал (по собственной
инициативе) грузить один из трупов, держа его, вместе с другим
односельчанином, со стороны ног. Погрузка осу-
156
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
ществлялась через задний борт, который был открыт. Трупы
заносили осторожно, не поднимая высоко и не встряхивая.
Все односельчане, участвовавшие в этой операции,
показали, что П. ни разу не брался за тот или другой труп со
стороны головы.
Располагая столь подробными данными о механизме
перемещения трупов при их транспортировке и о действиях и
местоположении П. во время этого, эксперт пришел к
категорическому выводу о невозможности образования следов
крови на гимнастерке П. при его участии в транспортировке
трупов.
Логические операции при решении первого вопроса были
достаточно просты и имели вид неполной индукции через
перечисление (выборку): если следы крови возникли не под
влиянием силы тяжести (т. е. если это не капли), если они имеют
различную форму (круглую, овальную, форму восклицательных
знаков) и различные размеры, если они расположены на
вертикальной (или близкой к вертикали) поверхности, то это —
следы
брызг,
летевших
из
источника,
расположенного
перпендикулярно
или
под
некоторым
углом
к
следовоспринимающей поверхности.
При решении второго вопроса происходило чередование
умозаключений,
основанных
на
различных
индуктивных
обобщениях в сочетании с дедуктивными выводами.
При допущении, что подозреваемый П. в момент
транспортировки трупов на лошадях находился со стороны
окровавленных голов погибших, кровь должна была капать сверху
вниз. По закону обратной индукции истинность заключения в
данном случае выражалась бы в суждении о том, что при падении
капель крови сверху вниз (с учетом представленных эксперту
результатов измерений) на следовоспринимающей поверхности
должны были образоваться либо следы от капель (зависимость
формы и величины от высоты падения известны), либо
комбинация капель и потеков. Основой истинности такого
заключения является общеизвестный закон земного притяжения.
Исходя из истинности подобного заключения, проверялась бы
истинность посылок: если бы следы на гимнастерке П. возникли
при транспортировке трупов на лошадях, то они должны были бы
иметь форму следов от капель или капель и потеков. Следы на
гимнастерке
возникли
в
результате
попадания
брызг,
следовательно, они не могли возникнуть при транспортировке.
Аналогичную схему имели бы рассуждения и при анализе
механизма погрузки трупов в кузов бортового автомобиля при
условии откинутого заднего борта, т. е. с учетом того, что трупы не
подымали выше определенной высоты и переме
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
157
щали без резких встряхиваний, которые могли повлечь
образование брызг.
Решение кардинального вопроса о том, в какой ситуации
могли возникнуть следы крови на одежде П., хотя и имело вид
альтернативной индукции (выбор одного из двух вариантов), но
более отвечалотребованиям реконструктивной (системной)
индукции. В данном случае эксперт по отдельным частям пытался
восстановить всю систему, т. е. механизм совершения
преступления.
Отвергнув
как
недостоверный
вариант
возникновения следов крови при транспортировке трупов женщин,
он обратился к детальному анализу формы и размеров следов
брызг. Используя обобщения в форме причинной индукции
(сходной с обратной), он построил свои рассуждения от
имевшегося известного следствия — следов в виде брызг к
неизвестной причине — механизму возникновения брызг. Малый
размер брызг исключал возможность их образования от
поражения крупного артериального сосуда. Локализация на
ограниченном
участке
передней
поверхности
рубашки
свидетельствовала о том, что они не могли возникнуть от
встряхивания окровавленного предмета. Каждый из этих
отрицательных выводов строился по правилам перенесенческой
индукции (сравнение по аналогии). Окончательный вывод был
сделан с учетом таких признаков, как различие в размере брызг
(от мелкоточечных до нескольких миллиметров), направление их
полета под различными углами к поверхности, но всегда из
источника,
расположенного
перед
следовоспринимающей
поверхностью (т. е. находившегося перед П. на незначительном
расстоянии). Подобные условия соответствовали механизму
совершения преступления; нанесение ударов тупым предметом по
головам женщин с некоторым изменением положения корпуса
лица, одетого в гимнастерку, на которой образовались следы
крови. Иными словами, по отдельным фрагментам, в сочетании
реконструктивной индукции и дедуктивных рассуждений, был
сделан вывод о возможности возникновения следов на
гимнастерке П. при совершении данного преступления.
После ознакомления с заключением эксперта гр. П. сознался
в совершенном преступлении и подробно рассказал, как он
совершил убийство двух женщин, нанеся им по нескольку ударов
палкой по голове.
В приведенном примере эксперту приходилось использовать
посылки в виде фактических данных, добытых следствием, т. е.
установленных
следственным
путем
[осмотрами,
допросами,
следственными экспериментами и т. п.).
158
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
Вместе с тем при проверке экспертной гипотезы, в том числе
связанной с проверкой показаний об условиях возникновения следов,
может
быть
использована
и
экспериментальная
проверка,
осуществляемая самим экспертом. Результаты такой экспериментальной
проверки бывают особенно значимыми и ценными, когда она доставляет
отрицательное знание, то есть свидетельствует о невозможности
совершения тех или иных действий в данных условиях, о невозможности
образования следов при тех условиях, о которых показывает обвиняемый.
Таким
образом,
отрицательный
результат,
о
котором
свидетельствует эксперимент, играет роль достаточного основания для
опровержения гипотезы. В то же время положительный результат
эксперимента позволяет сделать вывод лишь о возможности
существования проверяемых условий, о возможности имеющегося
объяснения и необходимости дальнейшего обоснования гипотезы.
Для того чтобы опровергнуть гипотезу в форме отрицательного
условно-категорического умозаключения, совсем не обязательно, чтобы
имелись факты, опровергающие все установленные признаки. Если все
признаки являются необходимыми и специфическими, то достаточно
опровергнуть один из них, чтобы гипотеза была признана
несостоятельной. Если для установленной причины А необходимо и
достаточно признаков "г", "д", "о", "п" и имеется обстоятельство.Н,
противоречащее только признаку "д", то гипотеза будет опровергнута.
Так, экспертная гипотеза о взаиморасположении пешехода и
транспортного средства в момент наезда будет основываться на данных
судебно-медицинского
исследования
трупа
и
трасологических
исследованиях механических повреждений одежды. Предположим, что
оба эти исследования выявят комплекс признаков, на основе которого
может быть сделан вывод об ударе ТС по правой части тела (характер
повреждений на теле, следы контакта одежды с ТС). Однако если на
поверхности подошв обуви пострадавшего будут обнаружены следы
скольжения (по асфальту), идущие в направлении не слева направо, а
каклибо иначе, то гипотеза не может быть принята и потребует своего
изменения. Подобное условие распространимо лишь на специфические
признаки. Если дело касается только возможных при допущенной
причине признаков, то отсутствие любого из них еще не означает
опровержения гипотезы, так как не является достаточным основанием для
этого.
Из приведенного выше примера, касающегося образования следов крови
на одежде, может быть выведена логи-
159
' § 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
ческая операция не только опровержения отдельных гипотез об
образовании следов, но и исключения отвергнутых версий в общей
системе рассуждений. Такое исключение осуществлялось в форме
разделительно-категорического умозаключения.
В начальной стадии фактические обстоятельства Б (имеющиеся
следы крови на одежде) могли быть объяснены гипотезами о
происхождении следов Н , Н„ Н , тогда Б йызвано Н^, или Нд, или Нд.
Б не могло быть вызвано ни Нд, ни Нд (исключенные гипотезы).
Следовательно: Б вызвано Н .
Меньшими посылками в приводимом примере являлись
опровергнутые фактами и признаками гипотезы об образовании следов
крови при транспортировке трупов на лошадях (Н„) и при погрузке их в
кузов автомобиля (Н ). Формируя негативное заключение, эти гипотезы
прямо свидетельствовали о том, какие из перечисленных причин не могли
привести к имеющемуся следствию (следам в том виде и количестве, как
они имелись в действительности).
Доказывание гипотезы. Приближение гипотезы к достоверному
знанию будет нарастать по мере выявления новых признаков,
подтверждающих выведенные следствия и их связь с устанавливаемой
причиной. Чем больше будет обнаружено новых признаков и чем
разнообразнее характер следствий, подтверждаемых такими признаками,
тем обоснованнее и правдоподобнее становится гипотеза.
Доказывание гипотезы в криминалистической диагностике
различно, в зависимости от того, воспринимается ли изучаемый предмет
непосредственно или опосредствованно, т. е. по его отображениям. В
первом случае мы имеем дело с непосредственным чувственноконкретным восприятием объекта, направленным на выявление,
фиксацию и анализ имеющихся у него признаков, способных подтвердить
или опровергнуть гипотезу о свойствах или (и) состоянии объекта. Во
втором случае при необходимости выносить суждение о предмете
(явлении, событии) по его отображению осуществляется логическое
Доказывание гипотезы.
Гипотезы, проверяемые при непосредственном изучении объектов,
как правило, являются частными. С их помощью устанавливаются
отдельные факты или элементы преступного события. Так, при
непосредственном исследовании замка могут быть выявлены признаки,
свидетельствующие о том, что он был открыт отмычкой. Этот частный
факт позволит исключить гипотезы об открывании замка истин-
160
Глава 5. Методология криминалистической диагностик;:
ным ключом, подобранным ключом, ином способе взлома замка. В
системе всего дела частный факт, установленный умозаключением
эксперта, об открывании замка отмычкой будет свидетельствовать: а) о
наличии у преступника специального инструмента — отмычки (скорее
всего набора отмычек); б) о наличии у преступника навыков открывания
замков с помощью отмычек. С учетом сложности механизма запирающего
устройства (замка) и предполагаемой конструкции отмычки из первых
двух выводных суждений может быть сделан вывод о высоком
профессионализме преступника.
Рассматриваемый ранее пример, связанный с установлением
причины выстрела из охотничьего ружья без нажатия на спусковой
крючок, также является вариантом непосредственного исследования
объекта и поиска признаков, подтверждающих выдвинутую экспертом
гипотезу. Вместе с тем установление такой причины на основе
выявленных неисправностей, отличия в размерах и конфигурации
взаимодействующих частей ударно-спускового механизма по сравнению с
некоторыми эталонными характеристиками позволит эксперту установить
только частный факт — возможность в данном ружье выстрела без
нажатия на спусковой крючок при определенных условиях (падении ружья
на твердую поверхность, ударе по ружью). Данный частный факт в общей
системе анализируемой криминальной ситуации должен будет проверяться
в отношении его существования в прошлом.
К логическому доказьюаниго гипотез эксперту приходится
прибегать как при определении свойств и состояния объекта по его
отображению, так и при установлении фактических обстоятельств в
рамках интегративной диагностики (обстоятельства места, времени,
динамики события и др.).
Логическое доказывание гипотезы может быть как прямым, так и
косвенным. Косвенное доказывание осуществляется путем опровержения
ряда гипотез (элиминативная индукция), в результате чего утверждается
достоверность единственного оставшегося суждения или возможность
оставшихся нескольких (желательно не более двух) альтернативных
гипотез (суждений). Логической категорией будет отрицающеутверждающая форма условно-категорического умозаключения.
Б (вещная обстановка места происшествия) вызвано либо А,, либо
Ау либо Ад, либо А^.
Б не могло быть вызвано ни А^, ни А , ни А^.
Следовательно: Б вызвано Ад.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
161
Однако заключение в подобном выводе будет достоверным
суждением только в том случае, если: а) в перечень включены все
версии, способные объяснить исследуемую ситуацию; б) в процессе
проверки опровергнуты все ложные предположения.
Подобный метод, известный как метод исключения, может быть
использован при доказывании как общих гипотез, касающихся всего
механизма преступления в целом, так и частных гипотез, относящихся к
отдельным фактам преступления. Примером первого варианта будет
являться анализ обстановки дорожно-транспортного происшествия [ДТП)
в целом. Предположим ситуацию, связанную со столкновением
транспортных средств (ТС), в результате которой они получили
значительные повреждения, оба водителя находятся в бессознательном
состоянии, отсутствуют свидетели ДТП. Проверяться должны по крайней
мере три гипотезы в отношении вида столкновения: а) столкновение
произошло при движении обоих транспортных средств в одном . и том же
направлении (попутное столкновение); б) столкноs вение произошло при
движении ТС .навстречу друг другу •- (встречное столкновение); в)
столкновение произошло на "пересекающихся курсах" (перекрестное
столкновение). Исследование следов соударения на обоих ТС позволило
устано, вить, что эти следы локализованы на передних поверхностях обоих
ТС, при этом имеются контрпары следов, свидетельствующие о том,
какими частями TC^ были оставлены следы на ТСд и наоборот. С учетом
локализации следов на передней поверхности каждого из ТС, их вида,
степени повреждения эксперт допускает возможность предположения, что
имело место встречное, лобовое столкновение. Для того : чтобы
подтвердить гипотезу о попутном или перекрестном [ столкновении,
должны быть установлены необходимые приI знаки, в данном случае
следы-повреждения задней поверхности одного из ТС или боковой
поверхности какого-либо '•'' ТС. Отсутствие подобных следов опровергает
каждую из этих двух гипотез. Исключив оба варианта столкновений
(попутное и перекрестное), эксперт приходит к достоверному суждению о
том, что имело место лобовое столкновениеУстановление подобного факта
предопределяет всю последующую диагностику динамики события.
Косвенное докладывание гипотезы эффективно в тех случаях,
когда могут быть построены все возможные в данной ситуации
гипотезы, так как дан их исчерпывающий ряд. Исключив все кроме
одной, эксперт подходит к достоверному суждению о факте и
устанавливает последний. В тех
162
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
случаях, когда равновероятными являются оставшиеся из нескольких
две гипотезы, вывод его будет иметь вероятный характер и не будет
являться окончательным суждением о факте. По сути своей в таком
выводе не будет установлена причина исследуемого им следствия, и
работа по выяснению связи равновероятных фактов с событием
преступления будет переложена на следователя.
Косвенное доказывание гипотезы методом исключения всегда
необходимо стремиться подкрепить прямым обоснованием оставшегося
предположения. Так, в ситуации по установлению вида столкновения
ТС, помимо исключения гипотез о попутном и перекрестном
столкновениях усилия должны быть направлены на выявление
признаков, подтверждающих гипотезу о встречном столкновении.
Такими признаками, кроме следов на самих ТС, могут быть следы,
свидетельствующие о направлении движения каждого из ТС до
столкновения (следы торможения, заноса и т. п.), определенный угол
столкновения, линия столкновения и др.
Прямое докаэывание гипотезы осуществляют путем выведения из
предположенной причины разнообразных следствий, каждое из которых
должно быть подтверждено выявленными фактическими данными. Для
экспертной гипотезы — это предположение причины, знание, как и при
каких условиях она может проявиться вовне, и, руководству- ;
ясь этим, обнаружение необходимых признаков, подтверждающих
выведенные следствия этой причины. Прямое доказывание будет
различаться в зависимости от того, является ли оно дополнением к
косвенному или выполняется самостоятельно, когда косвенное
доказательство отсутствует.
Косвенное доказывание позволяет судить о том, какими причинами
не могло быть вызвано то следствие, которое наблюдает эксперт
(следователь). Определив наиболее вероятную причину, косвенное
доказывание представляет ее в самом общем плане (виде). На долю
прямого доказывания приходятся при этом детализация, уточнение
причины, выявление специфических деталей (признаков). Так, в
приведенном ранее примере с установлением характера столкновения
при ДТП косвенное доказательство позволило категорически исключить
гипотезы о попутном и перекрестном столкновениях, оставив как
наиболее вероятную гипотезу о столкновении встречном. Это общее
суждение было дополнено и, что самое главное, детализировано прямым
показыванием, позволившим, опираясь на выявленные признаки,
определить, что столкновение было лобовым (а не по касательной),
установить направление и режим движения
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
163
ТС до столкновения, угол столкновения, линии столкновения и другие
обстоятельства, раскрывающие динамику происшедшего ДТП. Таким
образом, прямое доказывание конкретизировало знание о причине
события.
Подобное сочетание отрицания и утверждения, опровержения и
отбрасывания одних гипотез [конкурентные гипотезы) с косвенным
обоснованием одной и ее последующее подтверждение прямым
доказыванием может считаться наиболее эффективным способом
установления истины в судебном доказывании.
Однако такое сочетание далеко не всегда возможно. В первую
очередь потому, что не всегда можно опровергнуть все ложные
предположения (гипотезы). В этих случаях косвенное доказывание
неспособно обеспечить достоверное знание, поэтому центр тяжести
исследований переносится на прямое доказывание, именно с его
помощью предстоит установить истинное знание в процессе
диагностирования.
Вместе с тем, при отсутствии косвенного доказывания гипотезы
простое совпадение фактических данных по делу со следствиями,
выведенными из гипотезы, еще не означает наличия достаточного
основания, чтобы признать проверяемую гипотезу истинной. Дело в том,
что совпадающие факты могли быть вызваны равным образом другой
причиной. Именно в этом узловом моменте и заключается важная роль
косвенного доказывания по методу исключения недостоверных причин.
Вспомним, какое важное значение уделяется в медицине
дифференциальной диагностике, являющейся по сути своей косвенным
доказыванием по методу исключения. При дифференциальной врачебной
диагностике сопоставляются гипотезы, каждая из которых соответствует
одному из заболеваний, имеющему симптомы как совпадающие, так и
различающиеся, с симптомами других заболеваний. Основная задача
дифференциальной диагностики — доказать несостоятельность всех
гипотез кроме одной, той, которая обоснована не только необходимыми
и
достаточными,
но
и
специфическими
симптомами
и
симптомокомплексами.
$ Из сказанного может быть сделан один главный вывод: успех
прямого доказывания зависит от наличия признаков, отвечающих
требованиям
существенности,
устойчивости,
закономерности
проявления, специфичности.
В криминалистической экспертной диагностике выявлению
признаков уделяется необходимое внимание. Для целого ряда объектов в
различных видах криминалистиче-
164
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
ских экспертиз выделены не только системы признаков, позволяющие
решать диагностические задачи, но и созданы методики таких решений.
Если же говорить о криминалистической диагностике как о методе не
только экспертного, но и судебно-следственного познания, то следует
признать отсутствие базы для ее реализации.
Истинные следствия, выведенные при таком диагностировании, не
перейдут в истинные основания [достоверное установление фактовдоказательств) из-за возможности существования иной причины
появления этих фактов. Множественные основания будут существовать в
силу того, что знание о признаках события является недостаточным,
неполным, несистематизированным и слабоформализованным. Для того
чтобы логически обосновать переход от утверждения следствия к
утверждению основания, необходимо оперировать такими признаками,
которые в силу своей специфичности способны были обеспечить
познание причины (основания) по этому следствию, исключив тем
самым все другие гипотетически возможные причины (основания).
Ранее, говоря о специфичности вещной обстановки, мы отмечали,
что эта специфичность определяется механизмом совершения
преступления в каждой конкретной ситуации преступления. Продолжая
эту мысль в русле логики суждений, необходимо подчеркнуть, что
причина всегда накладывает определенный отпечаток на действие, в
котором она проявляется, иными словами, особенности причины
специфицируют
действие.
Поэтому
основная
задача
при
криминалистическом диагностировании по принципу прямого
доказывания — это выявление таких признаков, которые являлись бы
отражением такой специфичности и сами в силу того были бы
специфичными. При этом условии исследование таких признаков
позволяло бы выходить на вполне определенную, конкретную причину.
Наряду с этим должна быть установлена взаимосвязь между выявленным
фактическими данными, причиной их появления и событием
расследуемого преступления.
По мере расширения областей криминалистики, где будут
теоретически обоснованы и классифицированы специфические признаки,
позволяющее устанавливать однозначно причины изменений как в
отдельных объектах, так и в системах объектов, будут расширяться и
возможности криминалистической диагностики.
Возможности
прямого
доказывания
с
использованием
специфических признаков в процессе экспертного крими-
§ 2- Проверка гипотез и логика умозаключений
налистического диагностирования могут быть проиллюстрированы
следующими примерами. При экспертном исследовании свойств и
состояния объекта известны специфические признаки вскрытия и
повторного обжима пломбы; признаки открывания замка отмычкой;
специфические признаки неисправности, создающей возможность
выстрела без нажатия на спусковой крючок; специфические признаки
технической копировки подписи.
При прямом доказывании события по его отображению вовне в
транспортной
трасологии
известны
специфические
признаки,
позволяющие выделить следы первичного соударения ТС при
столкновении, специфические признаки следов, оставляемых на одежде
потерпевшего при наезде ТС на пешехода, специфические признаки,
позволяющие определить направление перемещения пешехода в
результате наезда на него ТС; специфические признаки определения
направления движения ТС и т. п.
Характерным для всех указанных и иных специфических признаков
является их однозначная связь с причиной, вызвавшей их появление,
причем с причиной в своем роде единичной, неповторимой.
В сложных случаях прямого доказывания при экспертной
диагностике ситуации, сложившейся на месте преступления
(ситуационный анализ вещной обстановки), структура логического
рассуждения будет следующая: явление, т. е. причину (А), как
отражение сложного события, повлиявшего на обстановку места
происшествия большим числом факторов, обозначим как О, П, Р, С, Т,
Ф, выражая тем самым взаимосвязь элементов механизма происшествия,
выступающих в виде сложной причины изменений в обстановке места
происшествия.
Тогда явление-действие (Б), т. е. изменения как следы
преступления, тоже будут выступать в виде взаимосвязанных следствий
(о, п, р, с, т, ф). По отдельным из этих следов могут быть познаны
отдельные элементы механизма преступления. Для того чтобы познать
весь механизм, необходимо проанализировать все следы сначала по
отдельным их группам, а затем в их взаимосвязи между собой. Тогда
суждение будет не простым: "Если есть А, то есть Б", а более сложным:
"Если есть О, П, Р, С, Т, Ф, то есть о, п, р, с, т, ф". При этом Б выступает
не просто как сумма единичных фактов, а как совокупность
взаимосвязанных следов (признаков), т. е. как единая отражающая
система, способ-
166
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
ствующая получению достоверного знания о системе отраженной, т. е.
событии преступления.
В заключение необходимо остановиться на логикэ-философской
основе движения знания в ходе подтверждения гипотезы от вероятного к
достоверному. Ранее уже оспаривалось бытующее в некоторых работах
утверждение, что вероятность отражает субъективную оценку знания
исследователем. Вероятность характеризует известное отношение знания
(представляющее собой единство объективного и субъективного) к его
обоснованию или доказательству, которые не являются субъективными.
Знание познается, раскрывается субъектом, но оно не становится от этого
субъективным. Иначе говоря, трактовка вероятности и достоверности
должна восприниматься как характеристика разных уровней
доказательности (обоснованности) знания. Резкое разграничение
вероятности и достоверности, проводимое иногда в литературных
источниках, должно быть признано несостоятельным, так как даже в
области теоретического знания абсолютной доказанности какого-либо
положения (достоверное доказательство), строго говоря, не существует
ввиду того, что исходные положения (аксиомы, постулаты) принимаются
без доказательств.
Противопоставляя вероятность достоверности и отождествляя
достоверность с истинностью, иногда приходят к выводу о ложности
вероятностного знания. Здесь происходит смешение формы и содержания.
По своему содержанию знание может быть истинным и ложным. Форма
же нашего представления (суждения) об этом знании может быть как
достоверной, так и вероятной, т. е. проблематичной (но отнюдь не
ложной). Как справедливо отмечает П. В. Копнин1, вопрос об истинности
(или ложности) знания не тождествен вопросу о доказанности этой
истинности (или ложности) вообще или о степени этой доказанности в
частности. В свете сказанного обоснованная гипотеза при
криминалистическом диагностировании должна рассматриваться в
качестве проблематичного по форме и истинного по содержанию знания.
Знания, требующего по законам логики его доказывания путем
приращения новых фактов (признаков, доказательств) вплоть до его
превращения в достоверное знание (или его опровержения и
отбрасывания).
1 См.: Копнин П. В. Переход от вероятного знания к достоверному //
Логика научного исследования. М., 1962. С. 178—180.
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
В современной философской литературе доказательство как момент
познания, неотделимый от каждого шага научного познания, достаточно
обстоятельно проанализировано с диалектико-материалистических
позиций1. В контексте данной работы достаточно остановиться лишь на
соотношении вероятности и достоверности как уровней доказательности
знания.
Доказательство можно определить как обоснование истинности
какого-либо знания, посредством которого знание, истинное "в себе",
становится знанием, истинным "для нас". При этом доказанность
понимается как установленность, удостоверенность истинности знания. С
другой стороны, доказанность можно воспринимать как некую конечную
последовательность взаимосвязанных операций (этапов, "шагов", стадий),
приводящих к установлению истинности какого-либо знания.
Важно понять, что в криминалистической диагностике, равно как и в
любой иной области, доказательство истины есть процесс, состоящий из
ряда этапов. Даже при удостоверении истинности относительно простого
знания (возьмем в качестве примера относительно несложное экспертное
диагностическое исследование пломбы для установления факта ее
вскрытия и последующего вторичного обжима) результат не может быть
достигнут мгновенно, одномоментно, вне времени. В начальный момент
(осмотр объекта) доказательства достоверного знания некоторого
положения [пломба вскрывалась) еще не существует — доказанность
равна нулю. В завершающий момент (окончание исследования состояния
пломбы и произведенных в ней изменений) доказательства "в идеале"
достигается абсолютная доказанность, которую характеризуют как
достоверность и обозначают единицей. В интервале от 0 до 1 происходит
изменение доказанности знания, и, за исключением своих крайних точек,
этот интервал характеризует область вероятности, понимаемой как
несовершенная, неабсолютная доказанность2.
Достаточно общепризнанно, что достижение достоверности как
абсолютной доказанности, по существу, невозможно в области наук,
использующих эмпирические посылки,
' См., например: Логика научного познания (актуальные проблемы) / Под
ред. Д. J7. Горского. М., 1987. С. 291. г Д. Пойа употребляет для этих
рассуждений термины "полное" и "неполное" доказательство. См.: Пойа
Д. Как решить задачу? М-, 1959,
168
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
непосредственно отражающие материальную действительность (в этом
иногда усматривают разницу между естественными науками и
математикой}1. Однако с каждым очередным "шагом" (этапом)
исследования если и не достигается достоверность конечного вывода, то
по крайней мере обеспечивается приближение к ней- Такими "шагами"
доказательства в гносеологическом плане можно считать и этапы в
доказательстве истинности гипотезы, в том числе гипотезы в
криминалистической диагностике. Даже если эти этапы отделены друг от
друга значительными промежутками времени, их все равно необходимо
рассматривать как звенья одной цепи — цепи доказательств истинности
гипотезы.
Говоря о прохождении данного процесса применительно к
научному знанию, подчеркивают его системный характер, где каждый из
элементов имеет определенное содержание только в соотношении с
другими. Это в равной мере относится к такому знанию, как гипотеза в
диагностике. Доказательство истинности любого знания может быть
рассмотрено в качестве процесса установления необходимого
отношения элементов этого знания с другими знаниями, истинность
которых
уже
установлена.
Подобно
этому
гипотеза
в
криминалистической диагностике проверяется путем выяснения
отношений ее элементов с другими знаниям (знаниями о фактах),
имеющимися в данном уголовном деле.
Если в пределах некоторой системы научного знания возможны
различные варианты доказывания истинности какого-либо положения,
то каждый новый вариант доказательства есть установление нового, еще
одного отношения доказываемого положения к данной системе знания,
более строгая локализация этого знания относительно системы в целом и
в конечном счете — более определенное содержание этого знания.
Поэтому переход от вероятности некото' Касаясь понимания абсолютного и относительного, нелишне привести
высказывание, отражающее позицию современной диалектикоматериалистической философии: "... традиционный (и достаточно
исследованный в марксистской гносеологии) вопрос об отношении
между абсолютной и относительной истиной также не тождествен
вопросу об отношении достоверности и вероятности, хотя эти вопросы
теснейшим образом связаны уже потому, что как первый, так и второй
суть различные аспекты, звенья общей проблемы соотношения
абсолютного и относительного в познании и знании, проблемы, которая
не может быть отождествлена ни с одним из своих аспектов,
рассматриваемых изолированно от других". См.: Смирнов Л. В.
Вероятность и достоверность как гносеологические характеристики
знания- Л., 1972.
169
§ 2. Проверка гипотез и логика умозаключений
рого знания к его достоверности есть еще и изменение содержания
доказываемого знания, хотя и косвенным путем.
Распространяя приведенные положения на гипотезу как знание,
доказываемое в криминалистической диагностике, необходимо обратить
особое внимание на следующие аспекты: а) проверка гипотезы
(доказывание ее знания) представляет собой определенный процесс; б)
этот процесс состоит из последовательно осуществляемых этапов
("шагов" в доказывании); в) в ходе этого процесса происходит изменение
как содержания знания за счет его приращения, так и формы
доказательности в сторону увеличения его вероятности на пути к
достоверности. Понимание этих моментов важно с нескольких позиций.
Они заставляют отнестись с должным вниманием к разработке методик
криминалистической диагностики (общей методики, частных методик)
как форм реализации процесса доказывания (проверки) гипотезы. Наряду
с этим определяется и направленность такой проверки: сопоставление
элементов гипотезы с элементами иных знаний. Для диагностического
исследования — это сопоставление элементов гипотезы с
диагностическими признаками изучаемого объекта или ситуации. На
данном этапе индуктивное обобщение, положенное в основу гипотезы,
сопоставляется с дедуктивным общим как с некоей системой
фактических данных из числа всех собранных по делу.
В последовательном движении от индукции к дедукции и от нее
опять к частному, т . е. к отдельным признакам и комплексам признаков,
уточняя значение каждого из них в решении поставленной
диагностической задачи, пока последняя не будет решена, состоит
сущность любой методики диагностического, в том числе
криминалистического, исследования.
Глава 6. Общая методикаэкспертного
криминалистического диагностирования
§ 1. Первоначальный этап
исследования
В изложенном ранее материале при анализе сущности
диагностирования, в том числе криминалистического, были
представлены в общем плане стадии, которые проходит диагностика
объекта, события, явления. Это было необходимо как для раскрытия
содержания понятия диагностирования, так и для получения некоторого
представления о самом процессе дагностирования. Вместе с тем
изложение стадий процесса диагностирования — это в определенной
мере и некоторые сведения из области методики исследования,
включающей,
в
частности,
изложение
операций
и
их
последовательности, необходимых для получения достоверного
результата исследования- Приводимые далее схемы' могут явиться
отправными положениями для конструирования как общей методики
криминалистической диагностики, так и частных методик отдельных
диагностических исследований.
В литературе содержится определенный материал, касающийся
методик диагностического экспертного исследования при производстве
криминалистических экспертиз. Условно эти литературные данные
можно разбить на три категории.
К первой относятся сведения, касающиеся общих принципов
методики криминалистического диагностирования, ко второй — краткие
сведения об общей методике таких исследований и, наконец, к третьей
— сведения о частных методиках диагностических исследований
применительно к различным объектам.
В работах А. И. Винберга, Н. Т. Малаховской, В. А. Снеткова
заложены, по существу, основные принципы криминалистического
диагностирования. В трактовке А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской —
это
процесс
выделения
специфических
симптомов
и
симптомокомплексов, позволяющих установить сходство события
(явления) с классифицированСм. также Схему 3 яа с. 38.
§ 1. Первоначальный этап исследования
171
ной типичной ситуацией (моделью) и на этой основе прийти к выводу по
методу условно-категорического силлогизма о Причинах и условиях
исследуемого явления1.
Характеризуя процесс криминалистического диагностирования, В.
А. Снетков- разбивает его на несколько этапов, отражающих, по сути
дела, методические положения исследования. К ним автор относит:
"Определение цели исследования, предварительное исследование
(изучение факгоров, могущих повлиять на отображение признаков или
их исследование), анализ признаков (выделение диагностирующих
признаков, их достоверное установление), оценка признаков
(установление их значимости для вывода), формулирование вывода
(определение качества совокупности диагностирующих признаков и
формулирование вывода об объекте в соответствии с качеством
совокупности его признаков)"2.
Отдельные положения методики диагностических экспертиз
содержатся в работах Г. Л. Грановского3, С. И. Поташника4, Ю. П.
Голдованского5, Ю- Г. Корухова", X. М. ТахоГоди7. Они касаются
предложений
по
созданию
алгоритмов
диагностических
трасологических исследований или методических рекомендаций по
трасологическому исследованию некоторых видов вещественных
доказательств: замков, пломб, одежды. Имеется ряд работ,
посвященных диагностике в судебном почерковедении, содержащих
изложение методик8.
Нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что длительное
время существовали отдельные частные методики диагностического
экспертного исследования объектов различных классов, но не была
сформулирована общая ме' См.: Винберг А. И., Малаховская Н. Т. Судебная экспертология.
С. 158—161.
) Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики.
С.105.
3 См.: Грановский Г. Л. Основы трасологии. М., 1974.
* См.: Поташник С. И. Криминалистическое исследование замков. М.,
1972.
* См.: Голдованский Ю. П. Криминалистическое исследование следов
взлома // Трасологическая экспертиза. Вып. 3. М., 1974.
* См.: Корухов Ю. Г. Трасологическая диагностика. М., 1983. ' См.: ТахоГоди X. М. Криминалистическое исследование механических
повреждений одежды. М., 1978. 1 См.: Куприянова А. А. Теоретические
основы и методика судебно-почерковедческих диагностических
исследований. М., 1982; Серегин В. В. Возможности судебнопочерковедческой диагностики свойств исполнителей рукописей. М.,
1983.
172 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
тодика такого рода исследования. Это, на первый взгляд
парадоксальное, положение на самом деле вполне объяснимо. Вопервых, частные методики диагностирования возникали по мере
необходимости решения частных экспертных задач. Во-вторых, процесс
создания общего на базе частного, его обобщения и теоретического
осмысления — достаточно закономерный процесс. И, наконец, втретьих,
длительное
затушевывание
сущности
экспертных
диагностических
задач,
их
обозначение
применительно
к
криминалистической экспертизе термином "неидентификационные" не
могло способствовать не только созданию общей методики таких
исследований, но и вообще разработке теории экспертной диагностики.
Непонимание сущности диагностических исследований и их значения в
экспертной практике длительное время тормозило развитие экспертной
криминалистической диагностики, лишало данное научное направление
возможности создания теории и методологии, разработки общей
методики диагностических исследований в криминалистической
экспертизе.
В самых общих чертах общая методика экспертной диагностики
по своей стадийности близка к методике любого экспертного
исследования (в том числе, идентификационного). Это —
подготовительная стадия (предварительное исследование), основное
исследование, включающее стадии:
аналитическую, сравнительную, синтезирующую, далее следуют
заключительная оценка всех результатов исследования и формирование
вывода, а затем оформление результатов. Общность стадий отражает
общие моменты, свойственные любому экспертному исследованию как
одной из разновидностей форм познания. Различие же состоит в другом,
а именно: в удельном весе и объеме одноименных стадий в структуре
диагностических и идентификационных исследований [см. Схему 7).
$ На подготовительной стадии обычно происходит уяснение
задачи экспертизы, ознакомление со всеми представленными для
исследования объектами и материалами, на основе их предварительного
исследования выдвигаются экспертные гипотезы [версии) и составляется
план дальнейшей работы с ними.
На стадии предварительного диагностического исследования
главным является уяснение экспертной диагностической задачи. Данный
этап при диагностическом исследовании является более сложным, чем
при решении идентификационных задач. Если в случаях, требующих
идентификацонных
исследований,
формулируемая
задача
представляется предельно четкой по своему содержанию и по
$ § 1. Первоначальный этап исследования
:
Уяснить
диагностическую
Ознакомиться
с
данными.
173
экспертную
задачу.
исходными
Запросить
материалы.
Определить
возможность
проведения исследования.
дополнительные
Отказаться от исследования,
возвратить материалы.
Запросить дополнительные
Осуществить аналитическую L//1 материалы.
пта пмш тлгт по плтая им я
г '—————————————
стадию исследования.
Эксперимент.
Провести
сравнительное
исследование с использованием
аналогов.
Осуществить синтезирование
полученных данных,
Оценить результаты с позиции
дачи
категорического
заключения.
Запросить
дополнительные
материалы,
вернуться
к
начальной
стадии
исследования.
Сформулировать
вероятной форме.
Сформулировать
невозможности
заключения.
вывод
вывод
в
о
дачи
Сформулировать вывод в
категорической форме.
Оформить заключение и его
атрибуты.
Схема 7.1. Общий алгоритм решения диагностической задачи в
криминалистической экспертизе
характеристике объектов, подлежащих исследованию (разграничению
отождествляемого и отождествляющего объектов), то при осмыслении
диагностических задач дело обстоит иначе. Прежде всего уяснение
экспертной диагностической задачи требует не только ознакомления с ее
формулировкой в документе о назначении экспертизы (что само собой
разумеется) и осмотра вещественных доказательств, но
174 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
$ и изучения материалов дела. При этом значение осмотра
вещественного доказательства или изучения материалов дела будет
различным в зависимости от того, что является предметом исследования
и какие экспертные задачи ставятся на разрешение. Если предметом
исследования является объект или его отображение, а диагностические
задачи сводятся к установлению соответствия объекта заданным
характеристикам, определению его фактического состояния, выяснению
происшедших с ним изменений (т. е. выявление субстанциональной
связи между свойствами вещи и самой вещью) и др., то для уяснения
экспертной задачи главенствующим остался осмотр самого объекта.
Изучение материалов дела может при этом осуществляться в
ограниченных пределах, как и при решении идентификационных задач.
Рассмотрим
сказанное
на
примере
диагностического
трасологического
исследования
запирающих
устройств.
При
поступлении на исследование замка мо1-ут быть поставлены следующие
диагностические задачи: "Исправен ли данный замок? Если неисправен,
то в чем выражается эта неисправность и какова ее причина, насколько
надежно запирающие свойства замка обеспечиваются его конструкцией,
может ли данный замок быть открыт подобранным ключом или
отмычкой и др.". Естественно, что для уяснения задач и определения
путей их решения главным для эксперта явится осмотр замка, его
внешнего вида, уяснение того, насколько он, эксперт, знает замки
подобных конструкций, как будет осуществлена разборка замка, с
какими особенностями механизма придется иметь дело. Изучение
материалов дела потребуется лишь для того, чтобы уяснить следующие
обстоятельства: где [в каком месте) был обнаружен замок, каким образом
он был задокументирован в этот момент, как было зафиксировано его
состояние, насколько оно соответствует тому, что наблюдает в этой
стадии сам эксперт, не производились ли с замком какие-либо
манипуляции после его изъятия.
В тех случаях, когда объектом диагностического исследования
является некоторая криминальная ситуация или ее отдельные элементы
(механизм и результаты действия, соотношение фактов и т. п.), т. е.
выявляются причинная (генетическая) и функциональная связи, то
главным для уяснения экспертной задачи становится изучение
материалов дела. Обосновано это может быть двумя причинами.
Вопервых, эксперт должен ознакомиться с данной ситуацией. Как при
исследовании результатов действия (события), так и при изучении
соотношения фактов (событий) одним из
§ 1. Первоначальный этап исследования
175
главных обстоятельств, требующих тщательного анализа, является
механизм происшедшего.
Выше уже отмечалось, что в криминалистической литературе
трактовку понятия "механизм" можно встретить в двух значениях:
вещественно-энергетический механизм происшествия и структурноситуационный. Вещественноэнергетический механизм характеризует
событие происшествия с точки зрения динамических процессов
взаимодействия материальных тел — объектов, предметов, вещей. Под
структурно-ситуационным механизмом понимают стадии течения
процесса происшествия, переход из одной стадии в другую.
$ Следовательно, для уяснения диагностических задач, связанных с
изучением механизма происшедшего события, эксперту необходимо уже
на этом первоначальном этапе получить представление о характере
изучаемого события, его стадиях, о взаимодействующих при этом
объектах. Все эти сведения могут и должны быть почерпнуты из
материалов дела. Представляемые для этого в распоряжение эксперта
материальные носители криминалистически значимой информации —
предметные, вербальные, графо-аналитические и наглядно-образные —
выступают в качестве сигналов о диагностирующих признаках. Изучая с
указанных позиций материалы дела, эксперт оценивает объем и характер
информации о событии происшествия: выясняет, каким образом
информация о событии распределена по материальным ее носителям,
устанавливает достаточность (недостаточность) такой информации,
оценивает ее с позиции надежности отражения элементов события и
потерь информации при ее перекодировке на предшествующих
экспертизе стадиях. В этом состоит вторая причина, по которой эксперту
необходимо тщательное изучение материалов дела на стадии уяснения
экспертной задачи, если такой задачей является диагностирование
криминальной ситуации.
Например, для уяснения экспертной задачи, связанной с
определением возможности совершения конкретных действий в
определенных условиях, эксперт должен уже на стадии ознакомления с
экспертной задачей знать проверяемые условия и располагать
источниками информации об этих условиях.
Так, по уголовному делу, возбу>кденному в связи со смертью
М., требовалось установить возможность образования следов на
одежде при определенных условиях. Смерть Мнаступила от
асфиксии в результате утопления. После извлечения из реки трупа
гр.М на спинке пальто, находившегося
176 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
на трупе, был обнаружен поперечный след в виде притерто:
сти ткани. С учетом обстоятельств дела следствие интересе:
вал вопрос, в каких условиях возник этот след: в результате
прижатия гр. М. спиной к гранитной ограде (парапету) набе- .
режной реки или во время выстаскивания трупа гр. М- из воды.
Для уяснения этой диагностической задачи эксперту
потребовалось ознакомление с материалами дела для уясне- • ния
следующих обстоятельств:
— в каких материалах дела (источниках информации) и '. с
какой степенью детализации изложены сведения о возможном
прижатии гр. М. к парапету набережной реки;
— как изложены сведения об извлечении трупа гр. М. из реки;
— каким образом вытаскивали труп из реки;
— использовались ли для этого какие-либо вспомогательные
средства, в частности не обвязывали ли водолазы труп веревкой;
— какой частью тела к борту спасательного катера был
обращен труп в момент его вытаскивания из воды и помещения на
палубу катера;
— какова сравнительная величина грани парапета
набережной и бруса палубы катера, который мог оставить след на
пальто в виде притертое™..
Этот далеко не полный перечень способен дать представление о
сведениях, почерпнутых из материалов дела и необходимых для
правильного понимания экспертной задачи.
При ознакомлении с перечнем этих сведений может возникнуть
мысль о том, что он нужен не столько для уяснения задачи, сколько для ее
решения по существу. Однако это не так. При диагностировании
возможности определенных действий (установление их по имеющимся
последствиям) в определенных условиях на самом первоначальном этапе
эксперт должен получить достаточное представление о том, что это за
условия, насколько сходны или отличны между собой варианты
(ситуации) условий, требующих проверки или сопоставления. Без знания
этого невозможно достаточно полно и правильно представить себе
диагностическую задачу, требующую экспертного разрешения, и
определить пути этого решения.
$ Оценка надежности информации и ее достаточности — это
действие, органически связанное с уяснением диагностической задачи и
определением путей ее решения на данной стадии экспертного
исследования.
Выбор путей решения задачи также относится к рассматриваемой
стадии. В самом общем плане, применитель-
§ 1. Первоначальный этап исследования
$ но к общей методике диагностического исследования, эксперт
располагает для выбора тремя вариантами решения задачи:
алгоритмическим, эвристическим и смешанным алгоритмическим и
эвристическим. Алгоритмический путь решения пригоден для задач
средней сложности, стандартных, допускающих применение стандартных
решений. Для диагностических исследований — это исследования объекта
в натуре с целью определения его свойств, состояния, установления факта
происшедших в нем изменений. Для решения таких задач созданы
несложные алгоритмы, предусматривающие выявление в объекте
признаков, позволяющих отнести его к определенному классу,
сопоставить его признаки в их теперешнем состоянии с признаками,
характеризующими неизменное состояние объектов класса, зафиксировать
отклонение от этого состояния признаков диагностируемого объекта. На
этом возможности алгоритма исчерпываются. Даже для установления
причины зафиксированных отклонений необходимо уже эвристическое
решение задачи.
Следует подчеркнуть, что большинству диагностических задач
свойствен эвристический характер решения. Это касается исследования
самих объектов в натуре: установление не только факта, но и причины
изменения их свойств и признаков; выявление залитого текста или
перебитых номеров (здесь возможен алгоритм очередности применения
методов выявления, но подход к решению задач эвристический). Еще в
большей степени начинают проявляться эвристические начала при
исследовании свойств и состояния объекта по его отображению, хотя и
здесь возможно сочетание алгоритмов и эвристик.
Наиболее же значимо эвристическое решение задач при
диагностике ситуаций. И дело здесь не только в колоссальном
многообразии ситуаций. Главное состоит в необходимости творческого
осмысления имеющейся конкретной ситуации, систематизации ее
признаков, сопоставления ее с аналогом, выявления специфического для
данной ситуации,
В теории решения задач в психологии существуют различные
мнения по поводу трактовки содержания действия "решение задачи". По
мнению одних, решить — значит определить неизвестное; другие
считают, что решить — это произвести преобразования, которые
позволят установить неизвестное; третьи полагают, что решение — это
определение того, какие нужны преобразования, чтобы узнать это
неизвестное.
178 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
$ В соответствии с теорией решения задач в экспертной задаче
могут быть выделены два компонента:
1) условие задачи — это то, что представлено эксперту в виде
совокупности объектов (самих объектов, их отображений, материальных
носителей информации, материалов дела), упорядоченных в некоторую
систему определенными отношениями. Сюда же следует добавить
справочные и научно-технические данные, используемые экспертом;
2) искомое — это то, что в соответствии с вопросом, поставленным
перед экспертом, он должен установить (обнаружить, выявить,
истолковать) в представленной для исследования системе объектов.
Рассматривая с этих позиций стандартные и нестандартные
(эвристические) экспертные задачи, можно констатировать, что
структура стандартной задачи всегда включает исходную информацию,
достаточную для решения. От эксперта при решении такой
диагностической задачи требуется лишь преобразовать имеющиеся
исходные данные. В подобных случаях сами условия задачи — исходные
данные — определяют способ решения в соответствии с известным
правилом (алгоритмом).
Структура условий нестандартной задачи также включает
информацию для ее решения. Однако этой информации достаточно для
решения задачи в соответствии с алгоритмом лишь до некоторого
предела, за которым должен последовать самостоятельный поиск
экспертом способа решения задачи (эвристики).
Определению типов подходов к решению задач (алгоритмов,
эвристик) способствует формализация экспертных задач. Отражением
такой формализации и является деление диагностических з^дач на три
категории: а) установление свойств, состояния и причины изменений
объекта при его непосредственном исследовании; б) решение тех же
вопросов, но по отображению объекта; в) диагностика ситуаций.
$ Правильному представлению о сочетании алгоритмов и эвристик
в решении диагностических задач способствует также их расчленение на
подзадачи. Подзадачи могут быть разбиты на три основные группы:
1) по выделению (обнаружению) информации, необходимой для
решения вопросов, поставленных эксперту либо возникающих на
отдельных этапах осуществляемого им исследования;
2) по переработке информации (подзадачи на преобразование);
§ 1. Первоначальный этап исследования
$ 3) по оценке результатов исследования (подзадачи на
обоснование)1.
Выбор способа решения диагностической задачи и подзадачи
определяется не только их характером, но и информационным полем
исходных данных. Исходные данные могут иметь разное
информационное поле, используемое при - диагностировании и
охватывающее:
а) одно вещественное доказательство с относительно узким полем
информационных свойств (объект, отображение объекта);
б) несколько вещественных доказательств или комплекс
материальных носителей информации о группе вещественных
доказательств (следы на транспортном средстве и на одежде, теле
пострадавшего от наезда);
в) всю вещную обстановку места происшествия в целом;
г) отдельные или все материалы дела. Общие методики решения
диагностических задач должны строиться с учетом категории самих
задач, подзадач, решаемых в процессе исследования, и объема
используемых при этом информационных полей.
Главная роль в решении самих задач отводится гипотезе. Без
конструирования, развития, проверки, уточнения, окончательного
принятия гипотезы вплоть до перехода от гипотезы (предположения) к
достоверному, истинному выводу диагностирование в экспертной, в
том-числе и криминалистической, практике невозможно.
Особо следует подчеркнуть необходимость выдвижения
нескольких гипотез. Это целесообразно во всех случаях, даже при
непосредственном исследовании диагностируемого объекта. Так, при
экспертном исследовании замка для определения его состояния
экспертные гипотезы будут исходить из равновозможных вариантов
исправности
или
неисправности
объекта.'
Наличие
двух
противоположных гипотез (версии и контрверсии) на начальном этапе
исследования обеспечит полноту и объективность изучения
выявляемых признаков. Отвергнув,на каком-то этапе версию об
исправности замка, эксперт должен выдвинуть несколько новых
частных
версий
о
причинах
неисправности
(изменения
первоначального состояния замка): причина А, причина В, ...причина N.
Рассматриваемый пример относится к числу простейших и не идет ни в
какое сравнение с процес' См.: Грановский Г. Л. Классификация задач комплексных экспертиз
// Актуальные проблемы теории судебной экспертизы. М., 1984. С.
123.
180 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
сом интегративного диагностирования конкретной ситуации в целом,
когда анализируются отдельные следы, группы однородных следов,
группы разнородных следов, вещная обстановка в целом.
Разрешение таких диагностических задач, как установление
события по его результату, динамики и условий события, выявление
причинной связи между фактами и т. п., требует не только разработки
нескольких экспертных гипотез, но и заставляет конструировать эти
гипотезы различным образом, в зависимости от степени охвата
изучаемого факта (или суммы фактов) и степени детализации гипотезы.
Здесь уместна аналогия со следственными версиями, когда их
классифицируют как общие, частные, рабочие.
Экспертная гипотеза, являющаяся предположением по отношению к
сумме фактов, будет представляться общей по отношению к гипотезам,
касающимся каждого из фактов в отдельности.
Стремление к разработке нескольких гипотез не должно вести к
конструированию необоснованных, случайных, надуманных гипотез.
Построение их должно основываться на внимательном исследовании
объекта и кропотливом изучении материалов дела.
Как отмечалось выше, в структуре всякой гипотезы различают
элементы достоверного и предположительного знания. К первым
относятся сведения о свойствах и признаках исследуемых объектов,
сведения о фактах, ко вторым — предположительное суждение об их
сущности, истолкование связи и взаимосвязи фактов, событий. По мере
установления этих связей, выявления закономерностей изменений,
наступивших в результате определенного действия, предположительное
объяснение перерастает в достоверное.
Сконструированная в результате предварительного исследования и
на аналитической стадии гипотеза сопоставляется на сравнительной
стадии исследования с типичными ситуациями. На этой стадии
осуществляется сравнение гипотетической модели с типовыми моделями
подобных объектов (ситуаций). Из сходных ситуаций выбирается одна,
наиболее близкая к исследуемой. Как бы они ни совпадали по своим
признакам и комплексам признаков, все же исследуемая ситуация чем-то
отличается от типичной. Для объяснения этих отличий на пути к
достоверному выводу должны быть уточнены некоторые обстоятельства,
изложенные в материалах дела, обнаружены ранее невыявленные
признаки, возможно, проведены эксперименты.
Первоначальный этап исследования
$ Все это позволяет существенно уменьшить энтропию, приблизив
конструируемую модель ситуации к ее истинному виду (см. Схему 8).
Ознакомиться с исходными данными.
Уяснить экспертную задачу (искомое).
Определить категорию задачи и ее вид.
Проанализировать
условия
задачи.
Установить
наличие
информационного
материала, Определить его достовер| ность
или проблематичность. Решить вопрос о
достаточности
(недостаточности)
информационного
материала
(исходных
данных).
Запросить
дополнительные
материалы
(исходные
данные).
Составить сообщение о
невозможности
дачи
заключения.
Вернуть
материалы и объекты
исследований.
Предварительно
исследовать
диагностические признаки объекта или
ситуации. Оценить результаты.
_____________i———————————
Сформировать экспертную гипотезу.
С учетом построенной гипотезы и категории
решаемой задачи определить дальнейшее
направление исследования.
i ————
Выбрать
алгоритм
дальнейшего
исследования (III, IV, V), определить методы
и методики. Составить план.
Схема 8. II. Алгоритм подготовительной стадии исследования при
решении диагностических задач
Стадия синтезирования характеризуется перебором альтернатив,
выбором одной наиболее достоверной, при необходимости также
включает экспериментальную проверку состоятельности гипотезы и ее
корректировку с учетом обстоятельств конкретного дела и возможными
отклонениями диагностируемого конкретного объекта от его типовой
модели.
В стадии синтезирования результатов главное состоит в том,
чтобы, сопоставляя построенную и уточненную гипотезу с
фактическими данными, собранными по делу, убе-
182 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
диться в их соответствии друг другу, т. е. указать все совпадающие
признаки, объяснив при этом имеющиеся незначительные расхождения.
Объяснения должны быть мотивированы, касаться конкретных факторов,
обусловивших имеющиеся отклонения от типичного.
С учетом вышеизложенного рассмотрим алгоритмы и эвристики
общих
методик
экспертной
криминалистической
диагностики
применительно к трем вышеприведенным категориям задач.
$ § 2. Общая методика диагностического исследования
объекта
. В задачу такого исследования входит:
а) исследование свойств объекта, в том числе его соответствия
заданным
характеристикам.
Эта
задача
носит
диагностикоклассификационный характер. На первом этапе изучаются свойства
объекта и их выражение в виде определенных признаков (с
использованием субстанциональных связей между свойствами вещи и
самой вещью как целым — диагностическая задача). На втором этапе
осуществляется сопоставление этих признаков с признаками объектов
определенного
класса
(стандартизированного
или
общеупотребительного), на основе чего делается вывод о принадлежности
исследуемого объекта к определенному классу (классификационная
задача). Здесь реализуется объемная связь между объектом и классом
(родом, видом). Примеры: отнесение оружия к определенной
тестированной модели; отнесение предмета к классу самодельного
огнестрельного оружия;
б) определение фактического состояния объекта, в том числе
наличия и отсутствия отклонений от определенной нормы (заданных
характеристик) или зафиксированного ранее состояния объекта. Эта
задача чисто диагностическая, являющаяся продолжением решения
первой задачи (выявление субстанциональной связи: свойство вещи —
вещь как целое). Пример: определение исправности оружия и пригодности
его к стрельбе;
в) установление первоначального состояния объекта. Чаще всего эта
диагностическая задача решается применительно к выявлению невидимых
текстов, прочтению текстов залитых, замазанных, исследованию
измененных номерных и фирменных знаков. В основе решения лежит
связь преобразования;
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
183
$ г) определение причин и условий изменения свойств (состояния)
объекта. Данная задача, решаемая на основе генетической (причинной)
связи, сопутствует решению задач по анализу свойств и их соответствию
норме (а, б). Вместе с тем она может фигурировать и в качестве
самостоятельной, когда в самих исходных данных заложено достоверное
следствие (результат действия) и необходимо определить причину этого
следствия (само действие). Пример:
определить причину выстрела из охотничьего оружия № 0037 без нажатия
на его спусковой крючок.
При решении всех указанных задач данной категории в пределах
формулируемых в соответствии с задачами вопросов информационным
полем будет служить сам объект как вещественное доказательство.
Предметом исследования станут его свойства и признаки как выразители
его сущности и характеристики его состояния.
Гипотез при подобных исследованиях должно быть несколько.
Прежде всего строится гипотеза по принципу индуктивного
перечисления, представляющая собой выборку определенных признаков,
способных охарактеризовать данный объект. Например, если у объекта
имеются признаки "а, б, в", свойственные огнестрельному оружию, то
объект является таким оружием.
На этой стадии проверки гипотезы основное внимание уделяется
обнаружению диагностических признаков и определению их
специфичности (или специфичности комплекса признаков) для решения
вопроса по существу.
При продолжении решения диагностической задачи и переходе ее в
классификационную (отнесение объекта к классу холодного оружия,
модели огнестрельного оружия и т. п.) в действие вступает гипотеза
перенесенческая (по аналогии). Свойства и диагностические признаки
объекта сопоставляются с признаками объектов класса на предмет
совпадения существенных свойств. Например, если данное огнестрельное
оружие обладает признаками "а, б, в, г, д,...", свойственными пистолету
системы "Маузер", то оно является оружием данной модели.
В качестве информационного поля используются как сам объект,
так и необходимые справочные данные'. Решение может осуществляться
по стандартному алгоритму.
' Мы абстрагируемся в данном и во всех последующих рассуждениях от
того, что информационным полем служат и познания эксперта. Это
положение презюмируется само по себе, так как речь идет о решении
экспертных задач, специфика которых определена самой их природой
(применение специальных познаний).
184 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
При решении задач, связанных с установлением изменений
свойств (отклонений от нормы), также прибегают к перенесенческой
гипотезе (гипотезе по аналогии), предполагая не просто выявить
признаки отклоняющиеся, но и сопоставить их с признаками такого же,
но неизмененного объекта. Если эта задача формулируется в ее
логическом продолжении — какова причина изменений, — то
необходимо построение гипотез причинного индуктивного обобщения и
подтверждение одной из них, сходное по своей природе с обратной
индукцией.
Здесь истинным является (или признается таковым) заключение в
индуктивном обобщении. В качестве заключения фигурирует имевший
место факт, допустим, разрыв канала ствола охотничьего ружья. Идя от
следствия к причине, эксперт должен обнаружить признаки,
свидетельствующие о ней.
Чаще всего в подобных случаях приходится оперировать сначала
элиминативной индукцией, а затем уже причинной. Первая предполагает
создание гипотезы о возможных причинах с последующей элиминацией
(исключением в ходе проверки) всех кроме одной, наиболее вероятной.
Пример: причиной разрыва канала ствола могли быть:
а) закупорка его посторонним объектом (землей, предметом из металла,
дерева); б) закупорка в результате выстрела не подкалиберным снарядом,
а снарядом, имеющим диаметр, существенно превышающий калибр
ствола; в) существенное увеличение против нормы порохового заряда
патрона;
г) наличие деформаций и дефектов ствола.
Такая гипотеза, построенная по принципу элиминативной
индукции, потребует отыскания признаков, специфических для каждой
из причин, и при необнаружении таковых — исключения
соответствующей причины. Оставшаяся причина должна будет
дополнительно проверяться в рамках причинной индукции с целью
отыскания большего числа признаков, способных перевести гипотезу в
разряд достоверного суждения. Итогом явится категорическое суждение
о единственной причине рассматриваемого физического процесса.
Если элиминацией не удастся отвергнуть все гипотезы кроме
одной, и останутся две равновероятных (из-за недостаточности
специфических признаков для каждой), то вывод будет дан в
альтернативной форме, допускающей возможность как одной, так и
другой причины.
Гипотеза, построенная по принципу элиминативной индукции,
будет проверяться по схеме алгоритма, причинная гипотеза потребует
подключения эвристик.
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
185
При решении диагностической задачи, связанной с установлением
первоначального состояния объекта (зачеркнутый текст, перебитый
номерной знак), информационным полем является сам исследуемый
объект, реализуемой формой связи является связь преобразования,
гипотеза носит реконструктивный характер. Она включает в себя
допущения о характере произведенных в объекте изменений, причинах
этих изменений, возможных способах моделирова: ния (или
реконструкции) первоначального состояния объ' екта. Определение
подхода к решению задачи преобразова• ния (выбор методов и методик)
несомненно носит эвристический характер, хотя и в этой стадии эксперт
в некоторой степени связан общепринятым в криминалистической
экспертизе алгоритмом: сначала испробовать методы неразрушающие,
затем методы, изменяющие объект частично, и лишь при
неэффективности методов предыдущих двух групп перейти к методам
разрушающим. Реализация выбранных методик осуществляется
алгоритмически.
$ При решении задач, связанных с диагностированием самого
объекта, решаются все три вида подзадач: выделение информации, ее
переработка и оценка результатовОднако подзадача переработки
информации занимает в общей методике таких исследований весьма
скромное место, реализуясь главным образом при восстановлении
первоначального состояния объекта (см. Схему 9).
Общая методика диагностического исследования ото, бражения объекта.
Задачами данного исследования являются:
а) установление наличия следа. Например, не имеется ли на
бутылке, изъятой с места происшествия, следов рук;
б) определение природы и свойств объекта, оставившего след, и
механизма образования следа;
в) определение состояния объекта в момент возникновения
отображения, при наличии аномалий состояния — установить их
причину.
Информационные поля при решении каждой из приведенных
задач будут разные. Если поставлена задача выявления следа, то
объектом исследования является сам предмет, на котором
предполагается
наличие
такого
следа.
Гипотеза
носит
реконструктивный характер и направлена на предположение
условий, в которых мог образоваться след. Применительно к
латентным следам рук такими частными гипотезами (наряду с общей
— на бутылке имеется след) будут: след оставлен потожировым
веществом человека; след оставлен красящим веществом,
находившимся на руках
Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
$ II. План исследования после
окончания предварительной
стадии.
Изучить
признаки,
свойства
объекта.
диагностические
выражающие
и
состояние
Сопоставить с признаками
класса (рода, вида). Решить
вопрос о принадлежности
объекта к определенному
классу.
Сформулировать вывод.
Сформулировать
классификационный вывод.
Установить
изменение
свойств и признаков по
сравнению с заданньш или
первоначальным состоянием
объекта.
Сопоставить
с
аналогичными объектами, не
изменившими своих свойств
и признаков^
Эксперимент.
Сформулировать вывод.
Установить
причину
изменения
свойств
и
признаков. Сконструировать
и
проверить
все
обоснованные гипотезы.
Запросить дополнительные
материалы (исходные
данные).
Сформулировать вывод.
Восстановить
первоначальный вид объекта
(выявить
невидимый,
зачеркнутый, залитый текст,
прочесть
измененный
номерной знак и т. п.).
Составить заключение о
невозможности
решения
вопроса.
Сформулировать вывод.
Схема 9. III. Алгоритм решения диагностических задач при
исследовании объектов
человека (след наслоения); след оставлен за счет отслоения вещества с
поверхности бутылки (пыли, земли, краски, крови и т. п.).
Формулирование подобных гипотез позволяет проверить все возможные
(или наиболее реальные) варианты
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
187
возникновения следа, определив для каждого случая наиболее
эффективную методику выявления следа, в зависимости от условий его
возникновения. При исключении недостоверных гипотез по принципу
элиминации может остаться одна, ставшая достоверным суждением при
условии выявления (обнаружения) следа. Может оказаться и так, что
отпадут все три гипотезы, если след не будет обнаружен. Однако это
совсем еще не означает, что следа действительно нет. Он может быть, но
окажется невыявленным, возможно, из-за использования ненадлежащих
методов выявления, может быть, из-за неумения лица, применявшего
правильные методы, но не лучшим образом.
При определении наличия следа решается только одна из подзадач
— выделение (обнаружение) информации. Информацией в данном
случае является сам след.
Значительно сложнее будет диагностическое исследование
следующей задачи из рассматриваемой категории диагностирования —
определение природы и свойств объекта, оставившего отображение, и
механизма возникновения отображения. Здесь возможно использование
нескольких информационных полей. Прежде всего это может быть сам
объект, на котором эксперт в соответствии с условиями первой задачи
выявил следы. Однако чаще приходится иметь дело с отображением,
представляемым эксперту следователем. В качестве таких отображений
могут быть представлены документы, когда по оттиску (отображению)
печати или штампа требуется установить подлинность или поддельность
клише, которым оставлен оттиск. Это могут быть фотоснимки следа,
сделанные на месте, его протокольная фиксация, слепки, отпечатки. Это,
наконец, материалы дела, касающиеся процессуального оформления
отображения.
$ Анализ материальных носителей информации о следе должен
осуществляться экспертом с общих позиций оценки информации: ее
природа, предполагаемый источник, способы фиксации и передачи
информации (их надежность, степень возможных потерь при переходе
информации из одного вида в другой), наглядность информации,
объективность избранного способа запечатления и передачи
информации, возможные изменения, происшедшие с материальным
носителем информации в процессе ее хранения и передачи. Для решения
этих вопросов каждый из носителей проверяется сам по себе и, кроме
того, сопоставляются сведения из различных источников (когда это
возможно). Наряду с проверкой (а по сути, экспертной оценкой)
информации по существу должно быть обращено внимание и на
процессуальный регламент представленной информации, ее изъятие и
закрепление в соответствии с требованиями УПК.
188 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
Гипотеза решения задачи установления объекта по следу может
строиться и как реконструктивная (индуктивное обобщение признаков
следа, позволяющее воссоздать образ объекта, оставившего след), и как
перенесенческая (когда задача воссоздания образа объекта упрощается за
счет специфичности отображения и его признаков). Например, оттиск
печати, след отжима, оставленный инструментом характерной формы.
Причем заранее определить, к какой из гипотез придется прибегнуть,
бывает достаточно трудно, так как один и тот же объект в разных
условиях может оставить далеко не адекватные следы. Так, след от
грунтозацепов протектора шины может быть прекрасно виден и без
труда определен как след протектора, если он оставлен на твердом
асфальтовом покрытии (след наслоения) или в грунте, обладающем
остаточной деформацией (объемный след). Однако след такого же
протектора на одежде пострадавшего, возникший при переезде тела,
может быть воспринят с большим трудом и потребует не только
способов его усиления, но и известной доли воображения на стадии
выявления отдельных элементов следа и их сведения к единому рисунку
шины. Объясняется это различием в механизме возникновения следов.
При переезде тела происходит перемещение ткани одежды, ее
натягивание, сосборивание в складки. Влияет также твердость
подлежащей под одеждой поверхности [область лопатки, живота,
предплечья и т. д.).
В определенной мере выбору правильной гипотезы способствует
изучение материалов дела, позволяющих судить об общей криминальной
ситуации (или ее элементах) и формировать некоторое ожидание следа
определенной категории. Этому же способствует и формулировка
вопросов, поставленных перед экспертом (см. Схему 10).
При решении рассматриваемых задач решаются все три вида
подзадач. Сначала выделяются признаки, которые могут быть
использованы в качестве диагностических для решения вопросов о
свойствах объекта. После выявления информации (отобразившихся
признаков объектов) переходят к подзадаче преобразования
информации. Так, при изучении оттиска печати это будут признаки,
свидетельствующие о поддельности использованного клише и его виде.
Например, наличие в оттиске грамматических ошибок, различия в
высоте букв, в их отстоянии одна от другой, в выполнении одноименных
букв и т. п. укажут на признаки подделки. Логической операцией вывода
будет создание гипотезы через перечисление: если в оттиске имеются
при-
§ 1 Общая методика диагностического исследования объекта
189
$ II План исследования после
окончания предварительной
стадии.
_____^-——,
,—————э——————
Выявить след
Изучить исходные
(отображение), данные, свидетель————г————1
ствующие о под\ линности отобра\ жения.
Запросить
дополнительные
материалы, касающиеся
обнаружения,
закрепления,
изъятия
отображения.
от
Определить объем информационного поля в Отказаться
дальнейшего
отображении объекта,
исследования, составить
мотивированный отказ,
вернуть материалы.
Выделить
диагностические признаки
объекта,
оставившего
след.
Определить свойства
объекта, оставившего.
отображение, и механизм
отображения.
Сформулировать вывод.
Установить
наличие
(отсутствие) признаков,
пригодных
для
идентификации объекта,
оставившего
отображение.
Сформулировать вывод о
пригодности
(непригодности)
отображения
для
идентификации объекта.
___
Определить
фактическое
состояние объекта в момент
возникновения отображения.
Сформулировать вывод.
Схема 10. IV. Алгоритм решения диагностических задач при
исследовании отображений объекта
знаки "у, ф, х, ц'\ свойственные поддельным клише, то клише,
использованное для получения оттиска, поддельное. Но наряду с
установлением факта использования поддельного клише может
быть установлен факт способа его изготовления. Признаки,
позволяющие установить способ, являются
190 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
одновременно и признаками подделки, но могут представлять и
самостоятельную ценность, например, в целях розыска клише или лица,
изготавливающего такие клише (гравированием, путем использования
типографского набора, грубым, примитивным способом и т. п.).
Вместе с тем решение задачи преобразования информации зачастую
является далеко не простым. На этой стадии исследования эксперту
предстоит установить, насколько признаки отображения гомоморфны
(или изоморфны) признакам самого объекта. Иными словами, насколько
условия отображения повлияли на перенос информации с объекта на
отображение. Для трасологов это будет изучение свойств
следовоспринимающей поверхности, механизма следообразования и
предполагаемых свойств объекта, оставившего след. Для документоведов
— изучение свойств материала, на котором оставлена печать, свойств
использованного при этом красителя, механизма отображения (подложка,
степень надавливания и т. п.). Для почерковедов — наличие необычных
условий письма в момент выполнения рукописного документа, ставшего
объектом исследования.
Наряду с выявлением диагностических признаков может решаться и
часто решается сопутствующая задача — установить пригодность
отображения для идентификации по нему объекта. Данная задача по своей
природе также является диагностической и всегда предшествует задаче
идентификационной (пригоден ли след для идентификации). Она является
частной по отношению к задаче: "определить возможность судить по
отображению о свойствах объекта" и решается по общим правилам
диагностирования. Выводы в результате ее решения могут иметь
следующий вид: отображение пригодно для идентификации объекта; не
пригодно; для решения вопроса о пригодности необходим еще и сам
проверяемый объект.
$ На стадии оценки полученных результатов главным в диагностике
такого рода является установление степени искажения информации при
переносе ее с объекта на отображение и достоверность признаков,
позволяющих судить об объекте.
Если требуется установить по отображению (следу) механизм его
возникновения, то эта задача также решается способом выявления и
анализа специфических признаков. $ В трасологии известны признаки,
характеризующие в целом механизм следообразования, которые могут
быть классифицированы следующим образом:
2. Общая методика диагностического исследования объекта
191
$ • признаки характера воздействия,
• признаки направления и интенсивности физического воздействия,
• признаки причины движения (изменения),
• признаки направления и скорости движения,
• признаки положения объектов,
• признаки направления взаимного перемещения,
• признаки способов формирования следов,
• признаки последовательности нанесения следов,
• признаки давности образования следов. Приведенный перечень
призван свидетельствовать об обстоятельности, полноте и предельной
конкретности, с которыми классифицируются диагностические признаки.
Расчленив механизм на целый ряд составляющих, каждая из которых
включает достаточно большой перечень диагностических признаков и их
комплексов, удается определить вещественно-энергетический механизм
взаимодействия. Конечно, столь подробная классификация существует
только в трасологии, где механизм возникновения следа является нередко
самостоятельной задачей. Вместе с тем и в других видах
криминалистических экспертиз имеются теоретические обоснования
диагностических признаков, используемых для установления механизма
отображения (условия возникновения следов). В судебной баллистике,
например, это признаки следов близкого выстрела и признаки следов
неблизкого выстрела. В .судебном почерковедении это признаки
необычных условий, намеренного изменения почерка и т. д.
Гипотеза при такого рода исследованиях строится по принципу
реконструктивных индуктивных обобщений, когда от систем отдельных
групп признаков переходят к суждению о системе в целом.
Правомерность трактовки механизма следообразования как системы не
вызывает возражений при учете сложности этого процесса. При
исследовании механизма всегда есть место и аналогии, так как отбор
признаков осуществлялся в свое время на основе изучения типичных
ситуаций и положений механики как составной части физики.
Частным случаем установления механизма следообразования
является диагностическое исследование следов жидких веществ (крови,
топлива, кислот и т. д.). Изучению следов крови всегда уделялось
большое внимание как в судебной медицине, так и в криминалистике.
Говоря о криминалистическом исследовании следов крови, имеют в виду
трасологическую диагностику их формы с целью установ-
192 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования ':
ления условий образования следов- По форме различают следы: капель,
брызг, потеков, помарок (мазков, отпечатков), в виде луж. Для каждой из
обозначенных категорий следов известны условия их возникновения. Для
капель прослежена зависимость размера и формы следа от высоты
падения, угла падения. Следы крови имеют важное значение при
диагностическом анализе криминальной ситуации, при установлении
соответствия (несоответствия) условий их образования тем, которые
излагает заинтересованное лицо, и в других подобных случаях. Однако в
данном месте работы, когда задача определена более скромно —
определить механизм отображения по оставленным следам, — эксперт
ограничивается классификацией следов по форме и данными о высоте и
угле падения капель, а также образовались ли они от неподвижного
объекта или объекта, находящегося в движении.
$ Весьма существенной и сложной является следующая задача
данной категории: определение фактического состояния объекта в момент
возникновения отображения. В эту подгруппу попадают самые различные
варианты: от относительно простых до очень сложных. Дело в том, что
здесь мы сталкиваемся с двумя видами отображений (следов), которые А.
И. Ракитов условно делит на следы 1-го и 2-го рода1. Под следами 1-го
рода он имеет в виду отображения, оставленные предметами, которые
могут быть изучены в натуре. Под следами 2-го рода — те отображения,
по которым только мы и можем судить об объекте, оставившем след,
другого восприятия этого объекта не существует. В качестве примера он
приводит следы атома и элементарных частиц. Подобная трактовка,
данная в общенаучном плане, находит свое выражение в криминалистике,
когда мы говорим о следах-отображениях внешних свойств и признаков
объекта и об отображении функционально-динамических комплексов
навыков (ФДК навыков). Изучение отображений ФДК навыков
осуществляется в криминалистике применительно к почерку, походке,
манере вязать узлы, курить, выполнять вручную швы. Формируемый у
человека динамический стереотип выполнения соответствующих
движений может быть воспринят только по овеществленному его
отражению (рукописному тексту, дорожке следов и т. д.). В тех случаях,
когда эксперт имеет дело с отображе' См.: Ракитов А. И. Анатомия научного знания. М., 1969, С. 34.
нием внешних свойств и признаков объекта, он к моменту решения задачи
о фактическом состоянии объекта уже знает, что это за объект. Либо до
этого им были решены две предшествующие задачи (наличие следа и
возможность судить об объекте по следу), либо объект достаточно
традиционен и известен в экспертной практике. Задача установления по
отображению внешних свойств фактического состояния объекта в момент
следообразованмя может решаться в отношении многих объектов
криминалистической экспертизы- В трасологяи — это следы зубов
человека, обуви, орудий преступления, производственных механизмов,
транспортных средств и животных. В судебной баллистике: следы от
частей оружия (ударно-спускового механизма, канала ствола), от
приспособлений, используемых при изготовлении и снаряжении
боеприпасов. В технической экспертизе документов: состояние печати,
штампа в момент образовании оттиска, состояние печатающих, устройств
и т. п. Примеры можно было бы продолжить применительно к
видеофоноскопической экспертизе, фототехнической экспертизе и другим.
Однако и приведенного выше достаточно для вывода о том, что подобный
вид диагностического исследования не является редким.
При установлении фактического состояния объекта, оставившего
механические следы, методика экспертного исследования так же, как и
предыдущей задачи, учитывает необходимость использования двух
информационных полей:
самого объекта — отображения (следа) — и материалов дела. Последние
необходимы для уяснения того, при каких условиях был обнаружен след,
каким образом происходили его фиксация, изъятие, хранение. Здесь также
все подчинено стремлению выяснить характер и объем потерь
информации при ее перекодировке. Многое в этом плане зависит и от
природы самого объекта. Следы на гильзе (капсюле) от бойка ударника
требуют значительно меньших усилий по сохранению их в неизменном
состоянии, чем следы зубов на сливочном масле, сыре, фруктах. Одним
словом, проблема сохранения материального носителя информации об
отображенном объекте существует в каждом случае достаточно реально и
требует к' себе должного внимания.
Экспертная гипотеза будет структурирована по правилам
реконструктивной индукции. Идя от общего, т. е- неизменного состояния
объекта, эксперт изучает частное, отмечая имеющиеся несовпадения. По
этому принципу устанавливается главным образом изменение формы
объекта (например, выкрашенность грунтозацепа пневматической
194 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
шины); рельефа следообразующей поверхности (например, наличие
шрама, пересекающего папиллярный узор пальца), т. е. его внешних
признаков (контуров, размеров и т. д.).
Из всех трех подзадач (выявление, переработка, оценка
информации) при диагностических исследованиях данного рода
главенствующее положение занимает вторая подзадача. Судить об
объекте по его отображению — задача достаточно сложная,
необходимость установления в объекте каких-либо отклонений от
нормы — еще более сложная. Мешающим фактором здесь является
механизм следообразования, способный существенным образом влиять
на перенос признаков с объекта на отображение. Механизм
следообразования может привести к искажению размеров, когда
размеры объекта и его элементов будут менее их отображения в следе.
Примером может служить след качения, оставляемый колесом
(пневматической шиной) на мягком грунте. При выходе из контакта
каждый элемент поверхности (грунтозацеп) несколько раздвигает
границы следа, увеличивая свое отображение на некоторую величину по
сравнению с самим грунтоза цепом. Механизм отображения может
повлиять и на изменение конфигурации объекта. Выше отмечалось, как
способно отображение грунтозацепов шины на одежде пострадавшего
отличаться от их истинной формы (рисунка протектора).
Однако главным в методическом обеспечении решения
рассматриваемой задачи является то, что все рассмотренные изменения,
равно как и те, которых не удалось коснуться, хорошо известны
экспертам соответствующих специальностей. Возможные изменения
либо
непосредственно
изложены
в
теории
данного
вида
криминалистической экспертизы, либо могут быть без особого труда
выведены из общетеоретических посылок. Данное обстоятельство
представляется важным с двух позиций. Первое — это то, что и при
решении рассматриваемой задачи криминалистическая экспертная
диагностика опирается на солидный арсенал признаков, причем
признаков достоверных, закономерных, воспроизводимых и, в силу всего
сказанного, достаточно специфичных. Второе важное обстоятельство —
это то, что, располагая подобным набором признаков, эксперт может
действовать в рамках алгоритма, рассматривая данную задачу как
стандартную.
Совсем по-другому обстоит дело, когда эксперту приходится
устанавливать состояние объекта по отображению ФДК навыков. В
качестве такого объекта в подавляющем большинстве вариантов
выступает человек, хотя иногда
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
195
приходится иметь дело и со следами ног животных. Например, по следам
ног лошади устанавливают признаки хромоты, манеру постановки ног,
наличие подков на копытах, их признаки, дефекты копыт и т. п.
Установление состояния лица по отображениям ФДК навыков
относится к личностной информации, способствующей установлению
фактов, характеризующих личность (розыскная информация) или образ
ее действий (промежуточная в процессе д оказывания).
Навыковую информацию включают в механизм отражения многие
криминалисты (Г. Г. Зуйков, Г. А. Самойлов, Р. С. Белкин, И. Кертес и
др.), достаточно обосновывая такое положение.
"Операционная информация, — пишет Р. С. Белкин, —
заключается в информации о действиях субъекта следообразования,
проявляющихся в них навыках, последовательности выполнения
операций, связи между операциями и используемыми средствами"1. По
отношению к отображению навыков подчеркивается различие в
количестве и характере информации о них, которая может быть
заложена в следах и иных отображениях.
И. Кертес различает возможности отображений следующих
навыков: локомоционного (в походке человека), коммуникативного (в
основном в письме), профессиональных навыков, которые отображаются
в продукции, изготовленной механическим путем, а также при
совершении преступления, когда следы отображают ранее усвоенные
профессиональные знания; навыков совершения преступления, которые
формируются
как
путем
приспособления
соответствующих
профессиональных навыков, так и путем специальных тренировок или
при совершении подряд нескольких серийных преступлений
стереотипным образом.
Наиболее разработаны диагностические методики установления
состояния личности по отображениям действий в судебном
почерковедении2. Подобно тому как для целей идентификации
используется такое свойство почерка, как его индивидуальность, для
целей диагностики взята избирательная изменчивость. Решение
диагностических задач в судебном почерковедении становится
возможным благо' Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 53. 2 При
изложении нижеприводимых сведений использованы материалы
профессора В. Ф. Орловой.
196 . Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
даря способности почерка избирательно реагировать на изменение
условий выполнения рукописного текста.
Отличительной особенностью этих исследований в судебном
почерковедении является то, что они, по сути дела, являются
обязательными независимо от того, поставлена ли диагностическая
задача перед экспертом. Так, при идентификационном исследовании
рукописного текста эксперт должен достоверно знать, выполнялась ли
рукопись в обычных или необычных условиях. Ответить на этот вопрос
эксперт должен себе сам, проведя до идентификационного исследования
диагностическое для установления условий выполнения рукописи
(обычных—необычных).
В судебном почерковедении диагностические задачи условно делят
на
три
вида:
диагностико-классификационные,
собственно
диагностические и ситуационно-диагностические. Первые реализуются
при установлении по почерку пола, возраста, профессии. Вторая группа
задач включает два подвида: первый — выявление психологической
установки исполнителя рукописи на изменение свойств своего почерка
путем маскировки или подражания почерку другого лица; второй подвид
задачи касается установления внутреннего состояния писавшего лица.
Устанавливаемые отклонения от обычного состояния, так называемые
изменения, могут носить постоянный характер (заболевания нервной
системы, опорно-двигательного аппарата, зрения) или временный
(алкогольное опьянение, стресс, утомление).
При
решении
ситуационно-диагностических
задач
устанавливаются необычные (мешающие) условия, в которых
выполнялась рукопись (внешние факторы). К ним относятся: необычная
поза, в которой находилось лицо, выполняющее рукопись, необычный
(непривычный) материал, на котором выполнялся текст, необычный
пишущий прибор (приспособление), слабоосвещенное или неосвещенное
помещение, движущийся транспорт и т. п.
Выбор методики для решения каждой из задач определяется
характером и количеством информационных полей. Если в распоряжении
эксперта имеется только исследуемый документ (одно информационное
поле), то судебные почерковеды именуют это неполным компонентным
составом1. При полном компонентном составе в распоряжение эксперта
представлены не только исследуемая рукопись, но и образцы почерка
проверяемого лица. Иными словами,
' См., например: Куприянов А. А. Методические рекомендации решения
судебно-почерковедческих диагностических задач. Минск, 19В2.
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
в подобных случаях эксперт не только располагает несколькими
информационными полями (исследуемая рукопись, образцы почерка
проверяемого лица), но и имеет возможность увеличить количество (и
качество) информационных полей, запросив дополнительные образцы
(свободные, экспериментальные, условно-свободные).
В зависимости от полноты компонентного состава выбирают
различные методики диагностического исследования, Примером решения
диагностической задачи при неполном компонентном составе может быть
приводимая ниже схема, предложенная В. Ф. Орловой (см. Схему 11).
Схема 11. Решение диагностической задачи при
неполном компонентном составе
Данная схема касается решения диагностико-классификационной
задачи и полностью согласуется с алгоритмом реализации гипотезы
через перечисление (выборка призна-
198 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
ков). Построив такую гипотезу и зная, что признаки "а, в, с, д" являются
признаками почерка мужчины, а признаки "п, р, с, т, у, ф" — почерка
женщины, эксперт последовательно проверяет обе версии. При этом
происходит-выявление
признаков,
увеличение
их
числа,
комплексирование признаков, пока их достаточность не позволит
отбросить контрверсию (альтернативную гипотезу) и не укрепит эксперта
в достоверности вывода, к которому он подошел. С равным успехом
может быть использована гипотеза, построенная на обратной индукции.
В данном случае нам известны оба варианта заключений: мужчины —
специфические признаки их почерка и женщины — специфические
признаки женского почерка. Идя от истинности заключения, необходимо
обосновать истинность посылок (в нашем случае — признаков). Зная
комплекс специфических признаков почерка мужчины, эксперт идет от
этого общего (элемент дедукции) к оценке истинности признаков,
выявляемых в исследуемой рукописи. Выбор признаков и их
комплексирование осуществляются до момента их достаточности для
категорического вывода о поле человека, выполнившего документ. При
этом решаются все три вида подзадач (выявление, преобразование,
оценка информации).
При полном компонентном составе основное внимание уделяют
систематизации необычных (сбивающих) факторов, делению их на
факторы постоянного и факторы временного характера, а последних —
на связанные с намеренным изменением почерка и не связанные с таким
намерением. К не связанным с намерением относят внешние
(обстановочные) и внутренние (состояние) сбивающие факторы, а к
связанным с намерением изменить почерк — способы изменения
(маскировка, подражание).
С учетом такой систематизации схема решения диагностической
задачи приобретает многоступенчатый характер и может иметь
следующий вид (предложено В. Ф. Орловой) (см. Схему 12). Реализация
подобной .схемы требует построения по крайней мере двух гипотез: одна
основана на индуктивном обобщении через перечисление (выборка
признаков), а вторая — на элиминативной индукции, позволяющей
исключить необоснованные предположения. Первая позволяет
установить комплекс признаков для решения задач каждой стадии, вторая
— исключить все предположения, не получившие должного
подтверждения в процессе проверки гипотезы. При такой проверке
решаются все три вида подзадач (обнаружение, переработка, оценка).
2. Общая методика диагностического исследования объекта
I. Диагностические задачи
экспертизы.
Установить факт не___________________ Конец.
обычного выполнения
I——————
рукописи.
199
Установить
временный
характер
"сбивающих"
факторов.
Установить кон- ____
кретную причину —— Конец.
постоянного ха- 1——————'
рактера.
Установить естественный
характер
"сбивающих"
факторов.
Установить способ ______
намеренного изме- __ Конец. нения.
'——————
Установить
внешний
обстановочный характер
"сбивающих" факторов.
Установить конкретную причину
______
внутреннего ха- —— Конец.
рактера. [——————
Установить конкретную
причину обстановочного
характера.
Конец.
Схема 12. Решение задачи при полном компонентном составе
В трасологии также решаются задачи диагностирования
отображения для установления личности по признакам ФДК навыков.
Так, при изучении следов взлома преграды возможно решение вопросов о
физической силе лица, совершившего взлом, наличии у него
профессиональных или преступных навыков, его росте. По следам
походки (дорожке следов) решаются вопросы установления пола лица,
факт передвижения в состоянии опьянения, факт продвижения в темноте,
перемещения со значительным грузом и др. Однако большая часть
признаков, используемых для решения приведенных вопросов, не
формализована и не систематизирована в той необходимой степени, как
этого добились в почерковедческой экспертизе. Трасологические
признаки носят Более описательный характер, не являются специфи-
200 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
ческими. Так, для определения того, не нес ли человек значительный
груз, рекомендуется обратить внимание на ширину шагов. Логическая
посылка здесь истинна — человек, несущий груз, ставит ноги шире, чем
обычно, для обеспечения необходимого равновесия. Однако широкий шаг
может быть у человека и от природы, независимо от перетаскивания
груза. Не менее условны и другие признаки, на основе которых
предлагается решать диагностические задачи по установлению свойств
личности. Поэтому выводы эксперта будут иметь в подобных случаях по
большей части вероятностный характер и использоваться в качестве
ориентирующей, а не доказательной информации.
Точно так же обстоит дело, когда по следу — механическому
отображению — удается установить какие-либо отклонения. Например,
при захвате бутылки на ее цилиндрической поверхности отобразились
участки ладони, большого пальца, с одной стороны, и трех пальцев с
неясным оттиском между средним и мизинцем, с другой стороны
бутылки- Гипотез может быть две: промежуток указывает на отсутствие
безымянного пальца, и безымянный палец имеется, но поранен,
забинтован, может быть, на него надет резиновый напальчник и поэтому
след пальца изменен. Проверяя обе версии, эксперт скорее всего
способен обнаружить признаки ткани (бинта): следы от нитей, толщину
нитей, характер их переплетения и др. Диагностический вывод,
сделанный
экспертом,
поможет
в
розыске
подозреваемого.
Доказательством скорее всего будут выступать факты отождествления
лица по следам его рук на бутылке.
Изложение методик обнаружения следов и установления по ним
свойств и состояния объекта будет неполным, если не затронуть такой
важный момент, как использование эвристик в процессе исследования.
Наличие предлагаемых выше алгоритмов (и схем) решения задач отнюдь
не исключает применения эвристических методов, как в самом начале,
для уяснения задачи и выбора путей ее решения, так и для получения
промежуточных результатов (при решении частных подзадач) в процессе
самого исследования.
Эвристические методы находят широкое применение при решении задач
на обнаружение (нахождение) следов;
задач, связанных с установлением механизма следообразования; задач
определения свойств и состояния объекта по следам (отображениям).
Применение эвристик позволяет сократить сплошной перебор, который
должен был бы иметь место при систематическом поиске, и тем самым
ускорить
§ 2. Общая методика диагностического исследования объекта
нахождение
искомых
объектов
(следов,
отображений)
или
устанавливаемых обстоятельств.
Эвристический метод — по своей природе метод структурный,
широко использующий анализ структур, их особенности'. Понятием
"структура" может быть охвачено любое явление независимо от его
природы. В соответствии с этим можно говорить о "структуре
диагностических признаков", о "структуре дорожно-транспортного
происшествия" и т. п. Решение диагностической задачи зависит от
структуры ее исходных данных. При решении задач рассматриваемой
категории эксперт, установив, что исследуемый объект или событие
относится к структурам определенного типа, которые были уже изучены
и классифицированы, принимает решение применить при исследовании
этого объекта (явления) такие приемы и методы, которые применимы ко
всем структурам данного вида. Именно на этом этапе, при отнесении
структуры к определенному виду, присутствует в значительной степени
эвристическое начало. Это эвристическое начало предшествует
последующему детальному анализу диагностических признаков,
которЬ1Й будет осуществляться в соответствии с приведенными выше
алгоритмами. Алгоритмы, в свою очередь, позволят не только выявить
признаки, но и установить отношения между ними.
Эвристические методы решения задач на обнаружение
используются двояко. Во-первых, когда требуется решить основную
задачу — обнаружить след. Во-вторых, всякий раз, когда решается
подзадача по аыделению (обнаружению) информации. Если к задаче не
удастся применить определенный способ решения, то ставится подцель,
которую можно сформулировать так: "Изменить задачу так, чтобы можно
было применить данный способ решения". Простейшим примером этого
может являться выявление слабовидимого текста, которое следует
усилить за счет изменения при фотографировании цветового контраста.
Задачу усиления изображения можно решить как за счет ослабления
фона, так и за счет усиления фона. В первом случае темный текст будет
виден на светлом фоне, во втором — • светлый текст на темном фоне. В
целом задача будет решена за счет изменения подцелей. Этот пример —
достаточно простой для понимания сути изменения подцелей. В более
сложных ситуациях экспертного решения требуется провести ряд
последовательных преобразований, пока не вы1
См.: Бенерджи Р. Теория решения задач. М., 1972.
202 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
явится эвристически
устанавливаемая "выигрышная
решаемая
подзадача".
В области теории решения задач это именуется целесообразностью
"понятного движения", когда, зная определенный способ решения
задачи, перебирают варианты подзадач, к которым он применим,
учитывая при этом меру близости подзадачи к данной задаче.
Применение эвристик при решении задач на обнаружение, как и во
всех случаях их использования, подчиняется определенным правилам,
хотя в немалой степени зависит от опыта и интуиции эксперта. Для
целей обнаружения они могут быть сформулированы следующим
образом:
а) обязательно учитывать все исходные данные, имеющиеся в
распоряжении эксперта;
б) в процессе исследования обеспечивать связь между исходными
данными и объектом (неизвестньш), подлежащим обнаружению;
в) прибегать к действиям (операциям, приемам, техническим
средствам), доказавшим свою эффективность в подобных ситуациях
обнаружения (подобных объектов, в подобных условиях и т. п.}.
§ 3. Общая методика экспертного исследования при диагностировании
ситуаций
В данном разделе будут рассмотрены диагностические
исследования криминальной ситуации в целом или отдельных ее
элементов: обстоятельств места, времени, действия и др.
Отличительной особенностью данной категории задач является то,
что при их решении используется несколько информационных полей:
комплекс вещественных доказательств или даже вся вещная обстановка в
целом и материалы дела (отдельные или все целиком). Столь
значительные по степени охвата информационные поля позволяют
решать самые различные задачи с использованием разных гипотез.
Особое внимание при решение задач данной категории уделяется
представляемым эксперту материалам дела- Объясняется это тем, что
сведения о криминальной ситуации многообразны и распределены по
разным носителям информации. Представляемые предметы как носители
информации исследуются по схеме задач 1-й категории, рассмотренных
выше. Все остальные данные: сведения об отображениях объектов,
сведения о материальной обстановке про-
203
§ 3. Общая методика экспертного исследования
исшествия, сведения о действиях лиц, о предметах и т. п., которые
должны быть изучены экспертом как относящиеся к предмету
экспертизы, могут быть познаны только из материалов дела. Отсюда
— чрезвычайная важность оценки информации экспертом с самого
начала уяснения им диагностической задачи при исследовании
ситуации.
II. План исследования после
окончания
предварительной
стадии. __________
Мысленное
моделирование
условий
события
(первоначальная гипотеза).
Выявление
специфических
признаков события (подсистем,
системы в целом).
Создание
рабочей
модели
события (рабочая гипотеза).
Сопо
Ками
T
lit Ереб
ва >иан
ор
1р Груп
то
й п
/
^
с ав зн с
т И
ле ия
T
ЗО w
I П Й \.
О С I
в Е
в
Ь
2
1
I 1е еб
.
в ар
р ант
ор в
г уп
и ы
о "
р п "п .
признагуации.
^
1еребор
ариантов
и группы.
Изучение материалов дела
с
целью
определения
условий события с учетом
выявленных
специфических признаков.
Сопоставление с вариантами
1-й группы [условия взяты из
материалов дела).
Сопоставление с вариантами
группы "п" [условия взяты из
материалов дела).
Категорический вывод о
невозможности наступления
события в данных условиях.
Установление возможности
события
при
рассматриваемых условиях
(определение
причины
изменений).
Формулирование вывода.
Экспертный
эксперимент.
Схема 13. V. Алгоритм решения задачи
при диагностике ситуации
1
204 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
$ Вопрос о возможности оценки экспертом представляемых ему
материалов в достаточной мере сложен, так как формально закон не
причисляет эксперта к категории лиц, которым предоставлено в
уголовном процессе право оценки доказательств. Вместе с тем именно
эксперт, располагающий специальными познаниями в конкретной
области науки или техники, способен увидеть незаметные несведущему
лицу противоречия, усомниться в достоверности сообщаемых сведений.
Для
правильного
решения
вопроса
о
допустимости
(недопустимости) оценки экспертом представляемых ему вербальных
носителей информации и самой информации необходимо коснуться
вкратце информационной структуры протоколов следственных и
судебных действий.
Протокол
признается
основной
формой
удостоверительной деятельности, суть которой состоит в том, чтобы
путем
изготовления
материально-фиксированного
носителя
доказательственной информации удостоверить получение знаний для
неоднократного предъявления в качестве доказательства возможному или
обязательному адресату.
В информационном аспекте протокол может рассматриваться как
один из способов перекодировки информации, воспринятой в ходе
следственного или судебного действия в форме знаковой системы как
выражения письменной речи, Наряду с самой информацией в протоколе
фиксируются и иные сведения, призванные обеспечить возможность
оценки достоверности полученных данных, С учетом этого различают
следующие компоненты информационной структуры протокола':
• доказательственная информация, полученная в результате
следственного (судебного) действия;
• обстоятельства получения этой информации (время, место
совершения следственного действия, круг его участников, содержание
действий, методы, способы, используемые при этом, соблюдение
процессуальных норм, действия в отношении обнаруженных и изъятых
объектов и т. п,);
• заверение необходимыми подписями.
Исследование и оценка представляемой в протокольной форме
информации должны осуществляться экспертом в два этапа. На первом из
них оценивается смысловая сторона знака как формы выражения
информации; определяется соответствие образа объекту; проверяется
наличие должного удостоверения изложенных фактов, При иссле' См.: Криминалистика социалистических стран. М., 1986. С. 420.
§ 3, Общая методика экспертного исследования
205
довании смысловой стороны знака выясняется содержание выражаемого
им мысленного образа, воспринятого в связи с совершенным
преступлением. Учитывая большое значение формирования такого
мысленного образа как первоначального момента восприятия и
синхронного моделирования в сознании человека, чрезвычайно важно
определить соответствие способа знакового выражения самому образу.
Ступенями к познанию этого служат: установление надежности
восприятия образа лицом (объективные условия восприятия,
субъективные свойства лица); способности лица к запоминанию и
хранению образа; способности воспроизведения признаков образа в
устной и письменной речи.
На втором этапе изучения информации, заложенной в протоколе,
должно быть исследовано соответствие зафиксированного образа самому
объекту, прототипу образа. Этот этап достаточно сложён, и реализация его
требует учета многих факторов. Общеизвестно, что любая передача
информации закономерно приводит к ее частичной утрате или искажению.
Оба указанных вида потерь находятся в прямой зависимости от того,
как много на пути прохождения информации находится приемниковпреобразователей. Информация, заложенная в протоколе, проходит два
таких приемникапреобразователя. Первый — это восприятие лицом
фактических данных в связи с совершенным преступлением и
трансформация (перекодировка) этих данных с помощью зрительных,
слуховых и иных чувств в мысленный образ (естественный код). Второй
— передача информации следователю (суду) в форме устной речи,
фиксация ее в письменной речи (система знаков как искусственный код).
Помня об этой достаточно сложной цепочке, по которой осуществляется
прохождение информации, эксперт должен обратить внимание на все ее
узловые моменты: насколько точно, полно, аргументирование воссоздан
образ объекта лицом — источником информации; насколько точно он
передан словесно; насколько однозначны использованные обороты речи;
какие обстоятельства, характеристики требуют уточнения и детализации.
$ К протоколам как источникам доказательственной информации
близко примыкают и иные ее источники — графические. К ним относят:
чертежи, планы, схемы, рисунки. Все это также считается формой
передачи доказательственной информации, основанной на ее фиксации
путем перекодировки из одной системы (обстановка в натуре) в дру-
206 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
гую — наглядно-изобразительную, гомоморфно передающую эту
обстановку.
Так как и знаковая система перекодировки (описание в протоколе),
и графическая (составление'плана, схемы) являются продуктом
человеческого сознания, то иногда их объединяют в одну рубрику,
отграничивая от информации "наглядно-образной", получаемой более
объективными способами с помощью технических средств1.
$ Подобная классификация едва ли может считаться бесспорной по
следующим основаниям. Первое — это процессуальная сторона. Как
известно, носителем доказательства являются протоколы следственных
действий, а планы, схемы, графики, рисунки являются лишь
приложением к протоколу. Это устанавливает определенный приоритет
знаковой информации по отношению к графической. При наличии
расхождений между ними предпочтение отдается протоколу, хотя за этим
могут последовать проверочные действия, призванные устранить
имеющиеся противоречия. Вторым аргументом для отнесения знаковой и
графической систем к различным категориям передачи информации (а
следовательно, к различным подходам к их оценке) является их логикогносеологическая природа. Перекодировка в знаковую систему является
более субъективистской по своему характеру. Она в большей мере
зависит от психофизиологических свойств личности (приемникапреобразователя информации), уровня ее развития, грамотности,
профессионализма и т. д. Наглядно-изобразительная информация,
выражаемая
графически,
более
объективизирована.
Имеются
определенные технические правила составления планов, схем, чертежей,
графиков; имеются специальные технические средства и приспособления
для их изготовления; имеется специальный мерительный инструмент для
измерения линейных и угловых величин; в процессе обучения
следователя, специалиста им прививаются навыки составления планов,
схем и т. п. Все это, безусловно, способно обеспечить большую
достоверность и большее единообразие графической системы передачи
информации, чем знаковой. Вместе с тем все сказанное выше не только
не исключает необходимости оценки экспертом достоверности
информации, переданной ему в графической форме, а, наоборот,
определяет направление этой оценки.
Так как планы, схемы, графики, чертежи, рисунки являются
приложением к протоколу, то в первую очередь должно быть
установлено соответствие (несоответствие)
' См., например: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т II. М.,
1978. С. 107.
содержащихся в них сведений аналогичным данным, изложенным в
протоколе. При этом принимаются в расчет имеющиеся в планах, схемах
пояснительные подписи, условные знаки, удостоверительные подписи.
На последующих этапах проверки достоверности планов, схем
анализируется
уровень
технической
грамотности
составителя,
использование
им
надлежащего
мерительного
инструмента,
общепринятых условных знаков и т. д. Существенное значение при этом
могут играть замечания и возражения, зафиксированные в материалах
дела, по поводу составления протокола и схемы, плана. Особенно часто
это имеет место по делам о дорожно-транспортных происшествиях.
Четвертой группой информации, представляемой эксперту при
назначении экспертизы, является информация в наглядно-образной
форме: фотоснимки, кинопозитивы, видеоизображения, фонограммы.
Здесь на оценку достоверности информации оказывают влияние
качество фотоснимков и киноотпечатков; четкость передачи
изображения, качество освещения, обеспечивающее (не обеспечивающее)
выявление, фиксацию и тем самым передачу сведений о деталях объекта
или обстановки.
$ Касаясь суммарной оценки всей представляемой эксперту
информации, необходимой для производства экспертизы, следует
обратить особое внимание на соответствие ее требованиям
допустимости, относимости, полноты.
Говоря о допустимости, имеют в виду надлежащее процессуальное
оформление любого из представляемых источников информации:
вещественного доказательства или его модели, протокола следственного
действия, прилагаемых к нему фотоснимков, планов, схем и т. п. При
этом надо постоянно помнить, что речь может идти только об
источниках доказательственной информации и о ней самой (в отличие от
информации ориентирующей), так как только она может быть объектом
экспертного исследования.
Решение вопроса об относимости представленной эксперту
информации осуществляется несколько иначе, чем установление
относимости доказательств в широком плане. Если в теории
доказательств, говоря об относимости доказательства, имеют в виду его
отношение к любому из фактов, которые предстоит установить
(объяснить, доказать), то применительно к производству экспертизы
под относимостью подразумевают отношение представляемой
информации к предмету экспертизы, а если говорить более конкретно,
— к экспертным задачам, которые предстоит ре-
208 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
шать, к выбору экспертом методов и методик исследования. Под этим
углом зрения и определяется требуемая информация, ее достаточность,
потребность в дополнительной.
Таким образом, оценка относимости информации логически
переходит в оценку следующей категории — ее полноты. Эта оценка
включает как формальный подход к носителям информации в плане их
соответствия тому набору, которьгй предусмотрен решениями типовой
задачи: объект исследования или его модель, сравнительные образцы,
некоторые материалы дела и т. д., так и сущностно-содержательный
анализ каждого из представленных эксперту объектов (материалов). При
этом определяется: пригодность объекта для исследования; соответствие
сравнительных образцов предъявляемым требованиям и их
достаточность;
наличие в представленных материалах дела сведений, способных
дополнить информацию или помочь в ее правильной оценке; освещение
условий
обнаружения
вещественного
доказательства,
объекта
экспертного исследования; способы его фиксации, изъятия; условия
хранения, транспортировки, изменения, которые могли произойти
изменения
с
исследуемым
объектом
в
так
называемый
идентификационный период и т. п. Все эти сведения чрезвычайно важны
для эксперта, для выбора методики исследования, правильной оценки
результатов, полученных в процессе исследования.
Положительное решение вопросов о допустимости, относимости и
полноте информации каждого из носителей информации способствует
решению кардинального вопроса: о возможности суммирования
(интегрирования) информации, получаемой из разных источников.
Подобное
интегрирование
возможно
только
при
условиях
непротиворечивости информации, получаемой из каждого источника, ее
согласованности и способности к взаимодополнению. Подобное
суммирование согласуемой (непротиворечивой) информации позволяет
эксперту в целом определить ее достаточность или, наоборот,
недостаточность. Определение достаточности информации производится
путем оценки ее применительно к возможностям решения типовых
экспертных задач, конкретизацией которых является данный экспертный
случай. При недостаточности информации возникает необходимость ее
пополнения. Разумеется, это не касается тех случаев, когда непригодно
для исследования само вещественное доказательство. Получение
дополнительных материалов может относиться к предоставлению
дополнительных образцов для сравнения; получения дополнительный
сведений в ходе осмотра места происшествия, объекта
§ 3. Общая методика экспертного исследования
209
со следами-отображениями механизма происшествия; проведения
дополнительных измерений, фиксации обстановки, изучению материалов
предыдущих экспертиз и т. п.
$ Немалую роль в затребовании информации и определении ее
направленности играет знание экспертом аналогичных ситуаций и его
интуиция (как результат высокого профессионализма и большого
практического опыта).
Приведем весьма характерный пример из области судебнобаллистической экспертизы.
В глиняном карьере был обнаружен труп 6-летнего ребенка.
На трупе в области живота имелось проникающее ранение
щелевидной формы. При вскрытии из раны был извлечен
свернутый кусок газетной бумаги. По заключению эксперта,
производившего вскрытие, ранение было ножевое, а бумажная
пробка использовалась для того, чтобы избежать образования
следов крови при перетаскивании тела ребенка в карьер. Так как
на разрешение эксперта был поставлен вопрос о том, не является
ли это повреждение огнестрельным, то эксперт произвел
фотографирование курточки, в которую был одет мальчик, в
инфракрасных лучах и указал в заключении. что следов близкого
выстрела не обнаружено.
При повторном комплексном су дебн о-медицинском и
баллистическом исследовании было обращено внимание на то,
что повреждения на теле и одежде (судя по их описанию), а также
глубина проникновения комка бумаги в раневой канал являются
характерными для огнестрельных поврежцений, причиняемых
холостым зарядом (бумага могла быть пыжом на порох).
Экспертами была затребована курточка ребенка, в результате
микроскопического исследования которой в области повреждения
были обнаружены несгоревшие зерна пороха. Однако на
фотоснимке, имеющемся в деле (съемка была произведена в
инфракрасных лучах без контрольного снимка в обычных лучах),
эти зерна видны не были. Возникли предположения двух
вариантов: а) снимок слишком плотен, изображение зерен пороха
отсутствует; б) порошинки внедрились в ткань в области
исследуемого отверстия в ходе экспериментальных выстрелов в
другие участки курточки, По ходатайству эксперта следователь
изъял негатив снимка, сделанного первым экспертом, и
предоставил его в распоряжение повторной экспертизы. После
надлежащей печати с этого негатива удалось получить четкое
изображение зерен пороха в области входного от естрельного
повреждения, которое полностью совпадало с изображением этого
участка, сфотографированного при повторном экспертном
исследовании. Таким образом был устранен как дефицит
информации, так и
210 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
внесены необходимые уточнения, позволившие устранить
имевшиеся искажения информации.
Разумеется, что при всех вышеприведенных вариантах анализа
полноты и достоверности отражающей информации должны учитываться
степень и характер ее изменений. Если эти изменения несущественны, т.
е. информация достоверна, но недостаточно полна, то пути ее
восполнения, упомянутые выше, способны компенсировать этот
недостаток. В тех случаях, когда отражение настолько неполно, что не
передает в необходимой степени сведений, по которым требуется судить
об отражаемом событии, то неполнота такого отражения должна быть
признана существенной, может быть, даже невосполнимой и,
следовательно, "нулевой".
$ Однако и в подобных ситуациях не следует исключать
возможности поиска (обнаружения) информации экспертом. Дело в том,
что иногда только эксперт способен обнаружить даже среди
зафиксированных в деле обстоятельств те, которые способны в корне
изменить объем информации и сделать возможным решение
диагностической задачи.
В качестве примера приведем дело о гибели мальчика М.
Группа детей, школьников 10—11 лет, в начале ноября отправилась
в лес. Один из мальчиков показал остальным имевшийся у него
патрон. Патрон видели все дети. Когда они остановились на
поляне, то владелец патрона сразу же занялся костром, чтобы
положить в него этот патрон. День был сырой, костер долго не
разгорался, мальчик нагибался к костру, дул на огонь. Вскоре к
нему присоединился другой мальчик, М., который также наклонился
к костру. Дети разбрелись по опушке. Через какое-то время
раздался звук, напоминающий выстрел, и тут же все дети услышали
страшный крик мальчика М. По их позднейшим показаниям, М.
бежал, громко крича, и изо рта у него текла кровь. Пробежав метров
50, он упал и умер. Дети побежали в город за взрослыми. Приехали
на подводе родители ребенка, отвезли его в морг. Вскрытие
показало, что у М. в области груди имеется щелевидное отверстие,
проникающее через переднюю стенку трахеи. Задняя стенка не
была повреждена, Инородного тела в трахее обнаружено не было.
Врачи объяснили отсутствие снаряда тем, что из горла ребенка
хлестала кровь и он кричал во время бега. Вследствие этого
инородное тело — снаряд — могло быть эвакуировано вместе с
кровью.
В
качестве
снаряда
преэюмировалась
часть
разорвавшегося патрона. Так возникла первая версия следствия.
Однако в компании мальчиков был один, который год назад, найдя
дома служебное оружие отца, прострелил из
§ 3. Общая методика экспертного исследования
211
пистолета ухо своему сверстнику. Отец занимал достаточно
высокую должность в городе, был прокурором. После гибели М. по
городу стали распространяться слухи о том, что это сын прокурора
убил М„ вероятно, у него снова оказался пистолет отца. Так
появилась вторая следственная версия.
Была назначена судебно-медицинская экспертиза, на
разрешение которой был поставлен вопрос о том, возможен ли в
результате нагрева разрыв пистолетного патрона калибра 9 мм а
такой степени, чтобы его частями могло быть причинено
смертельное ранение ребенку 10 лет.
Патрон пистолетный калибра 9 мм фигурировал в задаче
потому, что на него единогласно показали при допросах все
мальчики. В ходе допросов им предъявлялись образцы следующих
патронов: винтовочные 7,62 мм и 5,6 мм (кольцевого
воспламенения); пистолетные 7,62 мм (ТТ), 6,35 мм (ТК), 9 мм
(Борхард—Люгер "Парабеллум"); револьверный 7,62 мм ("Наган").
Из всех предъявленных патронов каждый из мальчиков указал на 9миллиметровый.
Эксперты, проэкспериментировав с патроном 9 мм, дали
категорический вывод о том, что данный патрон при нагревании не
фрагментируется, пуля не выстреливается, а "вываливается" с
незначительной силой, располагаясь вблизи гильзы. Иногда
наблюдается разрыв дульца гильзы, не доходящий до кольцевой
проточки.
После судебно-медицинской экспертизы была назначена
судебно-баллистическая в криминалистической лаборатории.
Вопрос был поставлен тот же, в отношении патрона пистолетного
калибра 9 мм иностранного производства. Ответ экспертов также
был категорически отрицательный.
Всего по делу было произведено восемь экспертиз,
назначаемых для решения все того же вопроса. Три экспертизы
были проведены в криминалистических лабораториях, пять — в
судебно-медицинских учреждениях, в том числе одна — в
Центральной судебно-медицинской лаборатории МО СССР. Перед
всеми экспертами ставился один и тот же вопрос: возможен ли в
результате нагрева пистолетного патрона калибра 9 мм его разрыв,
и если возможен, то могут ли части разорвавшегося патрона (или
его пуля) причинить смертельное ранение ребенку 10 лет? Все
экспертизы ответили на данный вопрос отрицательно. Одна из
экспертных комиссий провела эксперимент с винтовочными
патронами калибра 7,62 мм. Такие патроны при нагревании
разрывались на части. Фрагменты патрона летели со значительной
силой, внедряясь в преграду. После этой экспертизы детей снова
допросили с демонстрацией патронов, в том числе винтовочного
калибра
212 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
7,62 мм. На вопрос о том, не был ли патрон похож на винтовочный,
каждый из мальчиков ответил отрицательно, вновь указывая на
пистолетный калибра 9 мм.
Вторая версия—об использовании оружия сыном прокурора
— также не подтверждалась. Дело зашло в тупик и было принято к
производству прокуратурой СССР.
Была назначена новая, 9-я по счету, экспертиза, на
разрешение которой вновь был поставлен все тот же вопрос.
Однако в отличие от предыдущих ситуаций в распоряжение
эксперта были направлены все материалы дела. (Здесь хотелось
бы отметить на основе личного опыта, что чем выше
иерархическая ступенька прокуратуры, ведущей следствие, тем
охотнее ее сотрудники обращаются за консультациями к
экспертам, тем больше представляют для его сведения
материалов дела.)
При ознакомлении с материаламидела эксперт обратил
основное внимание на допросы детей. Допрашивали их
многократно, выясняя подробности ситуации и постоянно
предъявляя им патроны. Показания их были стабильны, почти не
изменяясь. Однако в самых первых показаниях двух мальчиков
была одна весьма существенная деталь, которая ускользнула от
внимания следствия. Один из детей, указав на пистолетный патрон
калибра 9 мм, сказал, что тот патрон, который он видел в то утро,
был такой же, но пуля у него была "зеленоватая". Второй мальчик
сказал, что пуля была окрашена в синий цвет. На последующих
допросах дети упустили эту деталь и больше о цвете пули не
упоминали. Следователи тоже не придали значения этому
обстоятельству и не уточнили его ни на этом допросе, ни на
последующих. Эксперты предыдущих экспертных комиссий были
лишены приведенной выше информации. Вместе с тем сведения,
сообщенные двумя ребятами-свидетелями, имели в данной
ситуации исключительно важное значение. Указание на то. что пуля
была окрашена в синий (зеленый) цвет, свидетельствовало о том,
что это был патрон так называемого специального назначения. К
числу боеприпасов специального назначения относятся патроны с
пулями:
трассирующими,
бронебойно-эажигательными,
бронебойными, пристрелочно-зажигательными. Общая длина таких
патронов не отличается от обычных, так как и теми, и другими
стреляют из одного и того же оружия. Однако пуля специального
назначения длиннее обычной пули и больше по весу. Для придания
ей необходимых баллистических свойств в гильзу с такой пулей
помещают большую навеску пороха, чем в обычный патрон. Чтобы
обеспечить повышенное дав-
§ 3. Общая методика экспертного исследования
ление пороховых газов в камере гильзы, пулю крепят в гильзе с
большим усилием (при кернении или обжиме).
После того как эксперты стали экспериментировать с пулями
специального назначения, во всех случаях наблюдался разрыв
гильз до самой кольцевой проточки, отделение фрагментов гильз,
летевших с большой силой во все стороны. Наблюдалось
выбивание капсюля и его внедрение в преграду. В одном случае
'вылетевшая пуля пробила 4-миллиметровую фанеру, служившую
преградой. В итоге было зафиксировано, что во всех случаях
нагрева патрона калибра 9 мм, снаряженного трассирующей пулей,
наблюдаются разрыв и отделение частей гильзы, летящих со
значительной силой и внедряющихся в преграду (4-миллиметровая
фанера), отстоящую от разрывающегося патрона на расстоянии
75—80 см. Большинство повреждений от фрагментов гильз имели
щелевидную форму.
Напомним, что погибший мальчик в момент разрыва патрона
стоял нагнувшись над костром и что ранение, полученное им,
имело щелевидную форму.
В ходе дальнейших допросов было установлено, что в семью,
где жил мальчик, хваставшийся патроном, приезжал в отпуск из
Объединенной группы войск (в данном случае — из ГДР) его
старший брат, который и привез патроны времен второй мировой
войны.
Данный пример ни в коей мере не должен бросить тень на авторитет
и опыт восьми экспертных комиссий, не сумевших найти правильное
решение вопроса. Они работали в состоянии дефицита информации, о
котором не подозревали. "На все запросы о дополнительных данных
следовал, по сути дела, стереотипный ответ: дети дают показания о
пистолетном патроне калибра 9 мм.
Пример характерен и в другом. Только эксперт-криминалист при
внимательном изучении материалов дела сразу же обратил внимание на
упоминание о признаках пуль специального назначения. Следователи
восприняли эту информацию как несущественную, не придав ей
никакого значения.
Придя к выводу о достаточности исходных данных для решения
диагностических задач по расшифровке ситуации, эксперт приступает к
разработке гипотезы. Можно утверждать, что при диагностике ситуации
реализуются все рассмотренные выше варианты обобщения неполной
индукции. Поэтому здесь могут создаваться гипотезы: через
перечисление (выборку) признаков, причинная и сходная с ней
обратная, реконструктивная, перенесенческая (по аналогии) и
элиминативная (по методу исключения всех, кроме од-
214 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
ной). При этом необходимо обратить внимание на то, что упомянутые
гипотезы могут чередоваться в ходе одного исследования, замещая одна
другую, а также существовать одновременно, направляя какую-то часть
общего исследования. Так, при диагностическом анализе обстановки
места происшествия гипотеза через перечисление обеспечит накопление
диагностических признаков отдельно рассматриваемых элементов
обстановки (в том числе следов), для отнесения их к определенной группе
по механизму и источнику их возникновения. Гипотеза причинная
послужит основанием для установления причины возникновения каждой
из рассматриваемых групп отображений субъекта, предмета или действия.
Реконструктивная гипотеза позволит рассмотреть все элементы как
системы, входящие в большую систему — всю ситуацию в целом. После
этого перенесенческая гипотеза может быть использована для
обнаружения аналогов (аналогичных ситуаций), чьи диагностические
признаки совпадают с систематизированной, реконструированной в
данном исследовании ситуацией. Параллельно с перенесенческой
гипотезой должна будет действовать и гипотеза элиминативная,
позволяющая исключить все аналоги (типовые ситуации), кроме одного,
наиболее вероятного. И, наконец, на заключительном этапе обратная
гипотеза позволит от полученного общего вновь вернуться к частному
(элемент дедукции), обращая особое внимание на комплексы
специфических признаков, позволяющие воспринимать диагностируемую
ситуацию в качестве единичного, конкретного. На этом этапе вновь
выдвигается гипотеза причины, но уже не причины возникновения
отдельных элементов структуры, а всей структуры в целом, т. е.
установление причинной связи отражения с преступным событием.
Общий ход диагностического исследования ситуации может быть
представлен в виде алгоритма (см. Схему 13), однако главенствующая
роль в решении подобных диагностических задач принадлежит
эвристикам.
Приводимые ранее в разделе о гипотезах силлогизмы существенно
отличаются от эвристик, они (силлогизмы) объективны, универсальны,
самостоятельны и окончательны. Именно эти качества обеспечивают
широкое использование силлогизмов в экспертной практике. Недаром
иногда всю экспертизу представляют как один большой силлогизм, где
общая посылка — специальные познания эксперта, малая посылка —
конкретный случай решения экспертной задачи, вывод — заключение
эксперта. В отличие от силлогиз-
§ 3. Общая методика экспертного исследования
мов эвристические построения такими свойствами не обладают. Хотя они
тоже могут быть представлены по схеме силлогизма, однако выводная их
часть будет существенно отличаться от силлогической по своему
логическому уровню.
Силлогизм: из А следует Б Б^пожнр А
ложно. Эвристика: из А следует Б J3
истинно
А более правдоподобно (вероятно). При одинаковости больших посылок и
одинаковом логическом уровне малых (хотя они и разнятся по
направленности утверждения, как плюс и минус) полученные заключения
существенно отличаются одно от другого по логическому уровню. Если
заключение силлогизма по своему уровню соответствует посылкам, то
эвристическое уступает посылкам в четкости и полноте, оно указывает
лишь возможное направление для вывода. Эвристическое заключение
придает некоторую обоснованность посылкам, усиливает их вероятность'.
Мера роста этой вероятности неопределенна. Оценка увеличения
вероятности субъективна и во многом зависит от профессионализма
эксперта.
В силу этого эвристические доказательства лишены той истинной
самостоятельности и окончательности, которыми обладают силлогизмы.
Дело в том, что сила эвристического обоснования зависит от многих
причин как объективного, так и субъективного характера. Она зависит, в
частности, от полноты (неполноты) представленных материалов или их
достоверности (недостоверности). Вышеприведенный пример о разрыве
патрона служит хорошей иллюстрацией того, как неполнота информации
порождала неверное эвристическое заключение. В этом случае
происходило неиспользование в качестве посылок материалов дела,
способных существенно повлиять на выводы.
Что касается влияния субъективных факторов на эвристические
выводы, то это определяется невозможностью получения количественной
определенности правильности, т. е. степени вероятности эвристического
заключения. Отсюда — его качественная оценка, зависящаяся от
субъективных свойств эксперта. По мнению Д. Пойа, при определении
достоверности эвристического вывода лучше не при' Д. Пойа называет такую обоснованность "правдоподобностью". См.:
Пойа Д. Математическое открытие. М., 1976.
216 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
давать никакого числового значения лежащим в его основании данным.
С этим утверждением можно согласиться, учитывая, что эвристические
построения служат, как правило, основанием лишь для промежуточных
выводов эксперта, не имеющих самостоятельного значения. Они, как
всякие промежуточные выводы, теряют свое значение, как только будет
решена основная экспертная задача.
При решении с помощью эвристики диагностических задач на
обоснование устанавливаемых фактов (явлений, событий) должны
учитываться все обстоятельства, которые могут служить посылками для
эвристического вывода (предметы, фотоснимки, материалы дела и т. п.).
При этом должна постоянно обеспечиваться связь между всеми
посылками и выводами. В ходе решения задачи с помощью эвристик
желательно использовать такие варианты, которые уже приводили к
истинным суждениям при обосновании аналогичных фактов.
В процессе основного исследования, его аналитической стадии,
осуществляется детальное изучение свойств и признаков каждого
объекта диагностируемой ситуации, каждого отражения (субъекта,
предмета или действия), учитываются изменения, которые могли
произойти с этими отражениями. Иными словами, на этом этапе
экспертного диагностического исследования главным является не только
восприятие признаков, но и уяснение того, насколько полно
материализованные носители отражают информацию о диагностируемой
ситуации.
$ Если взять в качестве примера диагностику механизма
происшествия на основе трасологического исследования различного рода
следов, то изучаемыми признаками будут признаки причины движения,
направления, скорости, силы движения, взаимоположения объектов,
последовательности образования следов и т. д.
Признаки характера воздействия позволяют определить его
природу (механическое, термическое, химическое), являясь достаточно
специфическими. К признакам, позволяющим судить о направлении и
интенсивности физического воздействия, относятся наличие и степень
деформации объекта как показатели силы воздействия при учете
структуры и твердости самого следовоспринимающего объекта.
Признаком направления воздействующей силы служит перемещение
материала поверхности следа. О причине изменения объекта позволяют
судить признаки действия внутренних сил объекта, признаки действия
внешних сил или их комбинационные сочетания.
§ 3. Общая методика экспертного исследования
Признаки направления и скорости движения многообразны, они
могут быть общими для всех форм движения и различаться в
зависимости от вида следоообразующего объекта. О направлении
движения
судят
по
степени
деформации
(разрушения)
следовоспринимающего объекта, по полноте отображения в следе формы
и размеров следообразующего объекта, по отложению в следе вещества
следообразующего объекта. Особенно информативны для определения
направления движения линейные следы, позволяющие измерить
фронтальный угол и угол встречи. Даже при разделении на части
разрушенной преграды, когда отсутствуют следы от орудия или
механизма, направление воздействия на преграду может быть
установлено по признакам следов на плоскостях расчленения.
Для определения направления движения транспортных средств по
следам качения разработана целая система признаков. Известны
признаки, позволяющие судить о направлении и скорости движения
человека и животного (лошадь, верблюд), о поставке ног лошади и т. п.
В качестве признаков взаимного расположения объектов и их
пространственного расположения выступают показатели длины и
ширины взаимодействующих деталей, расстояние между ними, угловые
характеристики их взаимного расположения и другие размерные
параметры.
При изучении размерных следов пространственное положение
орудий (пилы, топора) устанавливается после того, как будут
определены встречные и фронтальные углы. Самым простым и
эффективным способом проверки признаков взаимного расположения
является реконструкция этой части ситуации — сопоставление (когда
это возможно) в натуре взаимодействующих объектов по следам такого
взаимодействия (например, сопоставление по следам первичного
соударения двух столкнувшихся транспортных средств).
К признакам формирования следа относятся признаки механизма
следообразования: давления, скольжения, царапания, отделения,
сверления, распила и т. д.
Признаками последовательности образования следов являются
такие, которые указывают на "наложение" одного следа на другой,
позволяющие установить очередность возникновения следов с учетом
определения направления движения (перемещения) и т. п.
О давности возникновения следов судят по признакам изменения
всей обстановки или изменения самих следов (свежие или запыленные
участки отщепов дерева, свежий
218 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
блеск металла, коррозия или слой пыли на плоскостях расчлененных
металлических частей). Следует сразу же уточнить, что признаки
давности следов далеко не всегда являются специфичными. Поэтому в
трасологии относительно мало в полной мере разработанных методик для
решения этой диагностической подзадачи.
Разбор приведенных выше признаков призван еще раз оттенить ту
главную идею, которая лежит в основе диагностирования и одновременно
является критерием допустимости (недопустимости) диагностирования в
конкретной области знания. Суть идеи заключается в разработанности
признаков, используемых для диагностирования. Если признаки
определены, изучены, выделены, систематизированы (классифицированы)
с не меньшей степенью детализации, чем это видно из перечисления
признаков механизма действия, то может проводиться диагностирование,
могут решаться диагностические задачи. Всякое диагностирование
требует научного базиса, частью которого является системное изложение
диагностических признаков.
$ При изложении диагностирования ситуаций особого внимания
заслуживают две категории: а) когда при установлении механизма
следообразования требуется ответить на вопрос о возможности их
(следов) возникновения при определенных (заданных) условиях; б) когда
объектом исследования является вся вещная обстановка места
происшествия и по ней требуется установить динамику преступного
события в целом.
Первый вариант характерен тем, что заданные условия обычно
берутся из показаний лица, объясняющего происхождение следов (при
создании инсценировки преступления, при обнаружении у него на одежде
следов крови и т. п.). В подобных случаях проверяется возможность
наступления события при определенных условиях. Речь идет об
установлении возможности определенного физического процесса, в
результате которого должны остаться такие же следы (отображения), как
и те, что возникли при совершении преступления. Выводы даются в
категорической форме (возможно—невозможно, соответствует—не
соответствует определенному механизму) и их не следует путать с
вероятной формой выводов, касающихся альтернатив в установлении
факта. Исследование идет по общей схеме. Сначала на основе анализа
следов определяется механизм возникновения каждой группы
однородных следов, затем — механизм возникновения всей системы
следов. После этого установленный механизм сопоставляется с теми
условия-
§ 3. Общая методика экспертного исследования
219
ми, которые предложены эксперту. В необходимых случаях проводится
экспериментальная проверка. Целью ее является получение отображения
следов, которые возникли при совершении преступления, а также следов
при тех условиях, которые изложены в показаниях проверяемого лица.
Подобные реконструкции бывают настолько убедительны, что заставляют
подозреваемого
(обвиняемого)
убедиться
в
несостоятельности
выдвигаемых им объяснений и дать признательные показания. Таким
образом, установление факта невозможности возникновения следов при
определенных условиях позволяет использовать криминалистическую
диагностику
для
разоблачения
инсценировок,
при
проверке
правдоподобия показаний и s иных случаях.
На стадии заключительной оценки результатов исследования и
формирования выводов, когда происходит переход от гипотезы к
достоверному суждению, дается обоснование, почему именно данная^
выбранная из всех альтернативных ситуация является искомой. Здесь же
должно
содержаться
объяснение
имеющихся
отклонений
(вариационности)
ситуации,
не
влияющих на
достоверность
диагностического вывода.
В итоге в выводной части заключения эксперта излагаются сведения
о том, каким образом, в силу каких причин и в какой последовательности
происходили изменения, связанные с событием преступления.
При решении диагностических задач экспертньш выводам присущи
те же логические формы, что и при решении задач идентификационных.
Так, по отношению к предмету они могут быть категорическими
(безусловными), разделительными (условными).
Категорическую форму могут иметь выводы о соответствии
(несоответствии) объекта заданньид характеристикам;
о наличии (отсутствии) следов; о пригодности (непригодности) следа для
целей отождествления и т. п.
Выводы в форме разделительных суждений при диагностировании
имеют место тогда, когда вместо однозначного ответа дается
альтернатива. Это может касаться определения отдельных моментов
события, его динамики, установления причин и условий изменения
объекта.
Условную форму диагностические выводы имеют тогда, когда
отсутствуют необходимые сведения об условиях происшедшего факта,
требующего установления. При этом эксперт может формулировать
выводы исходя из предполагаемых условий. Такие суждения могут быть
высказаны в отношении причин и условий изменения свойств объекта
220 Глава 6. Методика криминалистического диагностирования
(причина взрыва), причинной связи между действиями и последствиями и
т. п.
$ По модальности экспертные диагностические выводы могут быть
выводами
о
возможности,
действительности,
необходимости,
долженствовании. Выводы о возможности формируются как в
категорической, так и в вероятной форме и могут утверждать и отрицать.
Они касаются физической возможности (невозможности) наступления
события, определения возможных последствий совершенных действий,
выявления возможности образования следов в условиях конкретной
ситуации и совершения действий при определенных условиях.
Выводы о действительности отражают реальное существование
факта: определение фактического состояния объекта, выявление
невидимого текста, следов и т. п.
Выводы о необходимости применительно к диагностическим
задачам касаются главным образом некоторых обстоятельств
исследования соотношения фактов (событий). Сюда относятся варианты
анализа причинной связи: в какой мере необходимы были конкретные
действия и в какой связи они находятся с наступившими последствиями,
какова причина исследуемых результатов.
В отличие от выводов предыдущей группы выводы
долженствования, определяющие отношения из области причинной
связи, представляются более категоричными, однозначными и
детерминированными. Фомрулирование их позволяет установить
неизбежность наступления определенных последствий в результате
конкретных
причин,
выяснить
соответствие
(несоответствие)
определенных действий конкретным правилам и т. д.
Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
§ 1. Роль криминалистической диагностики в построении
следственных версий
$ В криминалистике существует весьма большое количество
определений версий. Они содержатся в каждом учебнике
криминалистики, в многочисленных монографиях и пособиях.
В качестве примера может быть взято определение версии, даваемое
И.
М.
Лузгиным
в
его
монографическом
исследовании
"Методологические проблемы расследования". Это определение
подкупает своим лаконизмом и четкостью выражения позиции автора.
"Версия, — отмечает И. М. Лузгин, — представляет собой обоснованное
предположение относительно события преступления, его отдельных
элементов либо о происхождении и связи доказательственных фактов'". К
сожалению, в самом определении не указано, на чем основывается
версия, а говорится лишь о ее обоснованности, однако чуть ниже автор
восполняет этот пробел, говоря о требованиях, предъявляемых к версии.
Здесь же, после определения версии, раскрывается ее сущность, которую
И. М. Лузгин трактует следующим образом: "Версия — это форма
мышления, которая в логике именуется гипотезой. В структуре версии
обнаруживаются те же элементы, что и в структуре гипотезы. Так же как
и гипотеза, версия имеет основания своего возникновения и процесс
формирования предположительного суждения (первая стадия), анализ
этого предположения и разработку следствий, вытекающих из основного
положения (вторая стадия), проверку сведений, их сопоставление с
данными, полученными в результате производства следственных
действий (третья стадия)"2.
Из сущности версии как гипотезы, по мнению автора, вытекают и
требования, предъявляемые к построению версий. Это, во-первых, то,
что версия как обоснованное пред' Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М., 1973.
С. 133—134. 2 Там же. С. 134.
222 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
положение должна опираться на факты. Вторым требованием является
облечение построения версии в форму логической процедуры,
результатом которой является предположительное умозаключение. При
этом как основания, так и процесс умозаключения должны быть четко
определены, обеспечивая возможность их проверки в любой стадии. И,
наконец, третьим необходимым условием построения версии автор
считает то, что проверка версии должна начинаться с анализа
умозаключения, выведения следствий из версии.
Будь подобная трактовка единственной или единогласной в
криминалистической литературе, нам не оставалось бы ничего другого,
как распространить на следственную версию все сказанное в предыдущих
разделах о гипотезе, ее роли в диагностировании, и на этой основе
попробовать отождествить процесс построения следственной версии с
конструированием гипотезы в криминалистической диагностике, а само
расследование — с диагностированием. При всей привлекательности
подобного пути он был бы ошибочным и тупиковым. На самом деле все
обстоит не так просто, а значительно сложнее.
В той же цитируемой работе И. М. Лузгина мы находим возражения
против отождествления версии и рабочей гипотезы в научном поиске как
временном объяснении каких-то фактов. Причем различие автор видит в
основном в назначении научной гипотезы и версии. Первая — это
предположение о непосредственно не наблюдаемом явлении, вторая —
объяснение фактов, содержащих признаки преступления. (Нелишне
отметить в этой связи, что версия также касается явления, которого
следователь непосредственно не наблюдает и не наблюдал.)
Еще более сложная и противоречивая картина вырисовывается при
ознакомлении с многочисленными трактовками версий в криминалистике,
анализ которых, очень тщательный и, можно сказать, исчерпывающий,
дал Р. С. Белкин в его фундаментальном труде "Курс советской
криминалистики"1
Сопоставив имеющиеся в литературе определения версий, автор
пришел к обоснованному выводу о том, что эти определения в
зависимости от того, на чем делался акцент их авторами, можно
подразделить на логические, содержательные и функциональные.
' См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. М., 1978. С.286—304.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
223
Первая
группа
определений
(логические)
трактует
криминалистическую версию как разновидность гипотезы. Наряду с
цитируемой ранее работой И. М. Лузгина, к данной группе могут быть
отнесены работы А. А. Старченко1, А. Н. Васильева2, А. Р. Шляхова3, А.
А. Эйсмана4 и других авторов.
В этой же группе определения логической природы версии
находятся и представители несколько отличной точки зрения. Их позиция
заключается в том, что версия объявляется сходной с гипотезой, однако
сами понятия не отождествляются. Так, С. А. Голунский5 отмечал, что
всякая версия по своей логической природе сходна с тем, что в науке
называют гипотезой. При этом отличие версии от гипотезы он видел в
характере объясняемых ими фактов и в степени их научной
обоснованности.
Аргументируя отличие версии от гипотезы, приводят и иные
основания. Так, Г. В. Арцишевский перечисляет в качестве
отличительных признаков: процессуальный порядок проверки версии, ее
динамичный,
поисковый
характер;^
возможность
активного
противодействия в ходе ее проверки со стороны заинтересованных лиц;
содержание (юридически важные обстоятельства дела). Наряду с этим, по
мнению автора, отличие заключается еще и в том, что гипотеза не всегда
может быть подтверждена достигнутым уровнем практики6.
Сопоставляя приведенные позиции, Р. С. Белкин справедливо
отмечает, что существующее противоречие на уровне систем "версия —
это гипотеза" и "версия сходна с гипотезой" объясняется тем, что
сторонники второй точки зрения сопоставляют версию с общей
гипотезой, а не с частной.
Как известно, сферы применения гипотез достаточно разнообразны.
Говоря о гипотезе, А. А. Старченко отмечает:
"Она (гипотеза) применяется как при познании общих причинных связей
и закономерностей, так и при установлении единичных явлений, событий,
фактов. При этом ею поль' См.: Старченко А. А. Логика в судебном исследовании. М-, 1958. С. 76;
его же. Гипотеза (судебная версия). М., 1962. С. 18.
2 См.: Васильев А. Н. Следственная тактика. М., 1976. С. 53.
3 См.: Шляхов А. Р. Следственные версии, их виды, приемы построения и
проверки // Теория и практика криминалистической экспертизы. Сб. 8. М.,
1961. С. 49. * См.: Эйсман А. А. Логика показывания. М., 1971. С, 98.
5 См.: Голунский. С. А. Планирование расследования // Советская
криминалистика на службе следствия- Вып. 10. М., 1958- С. 14.
6 См.: Арцишевский Г. В. Следственные версии. М., 1973. С. 7—8.
224 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
зуются не только в научном исследовании (подчеркнуто
нами. — Ю. К.), но и в тех случаях, когда предполагают возможные
причины, обусловившие появление конкретных фактов и событий в
области практической деятельности и обыденной жизни"1.
Деля гипотезы на общие, частные и рабочие, обычно указывают и на
сферы их применения. Общие — это предположение о свойствах или
причинах,
объясняющих
происхождение
определенной
группы
однородных явлений. Сфера применения общих версий — это познание
закономерностей развития природы, общества, мышления.
В отличие от общих-частные гипотезы представляют собой
"предположения, объясняющие существование, свойства и причинную
зависимость между конкретными единичными фактами, явлениями,
событиями"2. Сфера их применения — экспериментальная часть
естественных наук, общественно-исторические науки (история, археология,
экономические науки, языкознание и т. п.), практическая деятельность, в
том числе судебно-следственная.
В свете изложенного может быть признан правильным и достаточно
обоснованным вывод, к которому приходит Р. С. Белкин: "Представляется
наиболее правильным расu
lit
сматривать версию как разновидность частной гипотезы"
Являясь разновидностью частной гипотезы, версия, по мнению
сторонников
логического
ее
определения,
обладает
такими
специфическими особенностями, которые проистекают из особенностей
сферы ее использования — судебноследственной:
1) версия конструируется и используется в уголовном
судопроизводстве;
2) версия опирается на факты (признаки), объясняет факты и
обстоятельства, способствующие установлению истины по делу;
3) проверка версии ограничена сроком, определяемым законом;
4) для проверки версии используются специфические методы и
специфические формы их реализации;
5) проверке версии может быть противопоставлено активное
противодействие со стороны лиц и целых групп (группировок,
сообществ), заинтересованных в сокрытии истины по делу путем
дискредитации версии, подрыва веры в ее истинность.
' Стгшрчектсо А. А. Гипотеза. С. 12—13.
г Там же. С. 15.
3 Белкин Р. С. Указ. работа. С- 287.
§ I. Криминалистическая-диагностика и следствие
Что касается попыток отождествить криминалистическую версию с
рабочей гипотезой, то здесь Р. С. Белкин солидарен с приведенным нами
ранее мнением И. М- Лузгана и отмечает, что версия в отличие от
рабочей гипотезы не носит временного характера, будучи выдвинутой,
она претендует на истинность, т. е. постоянство объяснения.
Содержательное объяснение версии исходит из характеристик и
крута объясняемых фактов, объектов, явлений. С учетом этого версия по
своему содержанию может касаться всего события в целом (всех
элементов состава преступления) или отдельных элементов,
обстоятельств события, групп фактов. Подобная точка зрения нашла
отражение во многих учебниках криминалистики и монографических
исследованиях1.
Отражением данной точки зрения является высказывание А. Н.
Васильева о том, что версия — это предположение "о наличии
преступления в исследуемом событии, его характере, элементах состава
преступления, отдельных обстоятельствах и их значении, а также о
виновных лицах, формах вины, мотивах и целях преступления"2.
Охватив столь широкий круг разноплановых обстоятельств,
сторонники подобной точки зрения не могли не задуматься над тем, что
же может и должно служить основанием для построения подобных
версий (гипотез). К сожалению, решение этого вопроса видели в объеме,
а не качестве информации, используемой для построения версии. Отсюда
выводы о том, что следственной версией может именоваться только
предположение, основанное на всей совокупности фактов, в отличие от
просто предположений, касающихся отдельных фактов3.
Справедливо раскритиковав подобную позицию, Р. С. Белкин
истинно провидчески обратил своевременно внимание на другой, как
нам кажется, более важный аспект. "Речь идет о том, — отмечал он, —
каким признаком должны обладать исходные данные и факты, в
отношении которых строятся версии"4. По мнению Р. С. Белкина, этим
признаком является относимость к делу, связь с предметом доказывания.
' См.: Винберг А. И,, Минъковский Г. М., Рахунов Р. Д. Косвенные
доказательства в советском уголовном процессе. М., 1956. С. 86;
Васильев А. Н. Указ. работа, С. 55; Лузгин И. М. Указ. работа. С. 135;
Шляхов А. Р. Указ. работа. С. 14.
2 Васильев А. Н. Основы следственной тактики. М., I960. С. 15.
3 См.: Арцишевскшй Г. В. Понятие версии расследования // Вопросы
криминалистики. Вып. 6—7. М., 1962. С. 20.
4 Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 292.
226 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Отдавая должное прозорливости Р. С. Белкина, сумевшего обратить
внимание на главное в построении следственной версии —
обоснованность ее признаками преступления, нельзя не признать, что
названные им признаки хотя и являются необходимыми, но далеко не
достаточны, чтобы говорить о подлинном обосновании версии (гипотезы),
выдвигаемой в области практической деятельности, но удовлетворяющей
при этом всем требованиям научного построения гипотезы.
Мы далеко не случайно уделили большое внимание в данной работе
гносеологической сущности диагностики (диагностика и семиотика)1 и
методологии криминалистической диагностики (построение гипотез при
криминалистической диагностике)2. В этих разделах работы (как,
впрочем, и в некоторых других) обращается особое внимание на понятие
признака как категории, используемой при построении гипотезы, на
требования, предъявляемые к таким признакам. Если мы хотим говорить
о подлинно научном подходе к формированию следственных версий,
понимая под этим частную гипотезу, мы обязаны подумать о надлежащем
обеспечении этого формирования такими необходимыми признаками, как
базис версии (гипотезы), ее обоснование и материал для ее построения.
Нельзя сказать, что признакам не уделялось совсем внимания в работах,
касающихся следственных версий. Так, говоря о возможности построения
версии на основе аналогии, И. М. Лузгин отмечает: "Необходимо
учитывать характер сравниваемых признаков, их существенность в
данном конкретном случае, происхождение (необходимое или случайное);
количество сравниваемых признаков, различия между признаками"3.
Соглашаясь полностью с приведенным высказыванием, хотелось
бы отметить, что подобные действия должны иметь место не только при
построении версии по аналогии (так называемая перенесенческая
индукция), а во всех случаях и для всех вариантов построения версий.
Рассмотрим, насколько это возможно на современном этапе
развития, учение о версиях и практику его реализации. Начать
целесообразно с классификации версий.
$ Авторы работы "Криминалистика социалистических стран"
классифицируют версии:
а) по субъекту выдвижения — следственные, оперативнорозыскные, судебные, экспертные;
' См. гл. 2, § 2.
2 См. гл. 5, § 1.
3 Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. С, 147.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
227
б) по объему — общие и частные;
в) по юридической значимости предполагаемых обстоятельств —
версии об отдельных элементах состава преступления, версии о
доказательственных фактах, иные версии;
г) по степени типичности ситуации — типичные и атипичные1.
Более детализированную классификацию предлагает И. М. Лузгин,
беря в качестве оснований:
а) объем понятий (общие и частные);
б) сферу использования (следственные,- экспертные, судебные,
оперативно-розыскные);
в) субъектов (версия следователя, обвиняемого, свидетеля,
потерпевшего, защитника, специалиста, понятого);
г) степень вероятности [версии маловероятные, наиболее
вероятные);
д) время построения (первоначальные, последующие);
е) отношение к предмету доказывания (версия обвинения,
оправдательная версия).
Как видно из приведенного сопоставления двух классификаций,
они совпадают лишь по одному основанию — по объему (общие,
частные). Все остальное различается. В первой классификации неясно
основание "юридическая значимость". Что имеют в виду авторы под
версиями о доказательственных фактах, если они оторваны от
элементов состава преступления (а именно так и следует из
приведенной редакции). Непонятно, о каких "иных версиях" говорится
применительно к этой же категории "юридической значимости". И уж
совсем не ясно, что значит "атипичные версии". Если под этим
подразумевается версия по поводу некоей "атипичной криминальной
ситуации", то каждая из ситуаций всегда своеобразна в некоторой мере,
однако к ней едва ли применим термин "атипичная", скорее следует
говорить о конкретной в каждом случае ситуации.
Нельзя согласиться и с большинством классификационных
категорий, предлагаемых И. М. Лузгиным. Оторвав сферу
использования версии (следственная, экспертная и т. д.) от субъектов,
конструирующих версию, он вводит категории версий обвиняемого,
пострадавшего, свидетеля и т. д. Думается, что применительно к
данным лицам нет основания говорить о версиях в том значении,
которое им придает сам автор. По-видимому, речь должна идти об
объяснениях (пояснениях) этих лиц или об их предположениях.
' См.'. Криминалистика социалистических стран. М., 1986. С. 189—190.
228 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Вызывает возражение и деление версий на маловероятные и
наиболее вероятные. Каждая версия, если ее понимать как частную
гипотезу, является проблематичным (вероятным) умозаключением.
В предыдущих разделах работы достаточно говорилось 'о движении
версии от вероятного знания к достоверному. Не повторяя ранее
сказанного, следует подчеркнуть, что степень вероятности для версии —
категория подвижная. Маловероятная версия, получая постоянные
подтверждения в ходе ее проверки, очень скоро может перейти в
категорию приближения к достоверному знанию, в то время как версия,
представлявшаяся
наиболее
вероятной,
будет
отринута
как
бесперспективная, не находящая подтверждения. Поэтому делить версии
по такому основанию, как степень вероятности, не только неправильно, но
и вредно, учитьшая естественное желание субъекта о&ратить все свое
первоочередное внимание на проверку "наиболее вероятной версии",
разумеется, в ущерб прочим версиям.
Не просматривается какой-либо необходимости в делении версий на
первоначальные и последующие. Версии могут конструироваться на
различных этапах расследования, по мере необходимости. Однако важнее
обратить при этом внимание на такое свойство версии, как ее
трансформация в ходе проверки, пополнение новыми признаками, т. е.
важнее говорить об этапах, которые проходит версия [это может быть и
первоначальный, и последующий, и завершающий), чем делить их на
первоначальные и последующие. Вызывает сомнение в целесообразности
существования и такое основание деления, как версия обвинения и
оправдательная версия. Во-первых, трудно согласиться с позицией автора,
что именно это отражает отношение версии к предмету доказывания, а вовторых, подобное деление способно исказить природу версии как
гипотезы, как предположения об определенном событии и его
составляющих. В данном случае — о преступлении, его элементах,
обстоятельствах дела. Версия, независимо от того, что она конструируется
субъектом, должна являться объективным отражением события, по поводу
которого делается умозаключение.
Отмечая данное обстоятельство ранее1, мы подчеркивали
ошибочность взглядов, высказываемых в юридической литературе по
поводу субъективизма версии. Как разновидность'гипотезы версия должна
объективно отражать
' См. гл. 2, § 1.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
объясняемые ею факты. Приняв это за аксиому, трудно согласиться с
допустимостью конструирования каких-либо "односторонних" версий:
обвинительных, оправдательных и т. п.
$ Сведя, как он отмечает, многочисленные классификации
криминалистических версий к трем видам, Р. С. Белкин предложил, по
сути дела, исчерпывающую классификацию:
1) по субъекту выдвижения — следственные, оперативнорозыскные, судебные, экспертные. Разновидностью следственных названы
розыскные версии следователя;
2) по объему (кругу объясняемых фактов) — общие и частные;
3) по степени определенности — типичные и конкретные1.
Из этой классификации мы и будем исходить в дальнейшем
изложении материала2. Особый интерес при этом будут представлять
следственные версии и их разновидности — розыскные версии
следователя, следственные общие и частные, типичные и конкретные. При
этом под типичной версией будет пониматься наиболее характерное для
данной ситуации предположительное объяснение отдельных фактов или
события в целом с позиции соответствующей отрасли научного знания и
обобщенной практики расследования.
При анализе криминалистической литературы, посвященной
проблеме следственных версий, заслуживает особого внимания трактовка
информационной основы, используемой для построения версий. Авторы
работы "Криминалистика социалистических стран", ссылаясь на позицию
А. М. Ларина3, делят эту информационную основу на две системы. Первая
представляет собой совокупность установленных по конкретному делу
фактических обстоятельств;
вторая — информационную систему понятий и представлений о разных
видах преступлений и их признаках, сформулированную на основе
собственного и коллективного опыта*.
Развивая это положение, И. М. Лузгин отмечает: "Версии
обеспечивают установление и исследование связей между сложными
юридическими конструкциями, существующими в виде абстракций,
отображающих
конкретные
"живые"
факты
объективной
действительности". И далее: "Вер' См.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 303. 2
Экспертные версии, которые мы именовали гипотезами, были
рассмотрены в гл. 5 и 6.
1 См.: Ларин А М. От следственной версии к истина М, 1976. С 192—193.
4 См.: Криминалистика социалистических стран. С. 192.
230 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
сия соединяет в себе абстракцию состава с признаками конкретного
деяния. С помощью версии следователь выражает свое отношение к
реальным фактам, дает им оценку, сообразуясь с абстракцией состава"'.
Таким образом, информационной базой версии принято считать, с
одной стороны, фактические обстоятельства, "живые" факты, с другой —
абстракции, отражающие такие юридические понятия, как состав
преступления, его элементы, предмет доказывания.
Прежде всего хотелось бы обратить внимание на неопределенность
трактовки понятий "фактические обстоятельства", "факты". С позиций
теории познания такая трактовка не может вызвать и не вызывает
возражений. Понимая под фактом дискретный кусок действительности,
данный нам в ощущении, можно согласиться с понятием "фактические
обстоятельства". Но с позиции гносеологического, семиотического,
языкового обеспечения подлинно научного, обоснованного построения
гипотезы подобная трактовка информационной базы не выдерживает
никакой критики. Нет строгости определения наподобие того, как
определяется признак в качестве выразителя свойств; нет требований,
предъявляемых к диагностическим признакам; нет иерархии признаков;
нет и не может быть надлежащей оценки признаков, которые не
обозначены в этом качестве. Отсюда и "научная", мы подчеркиваем
научная в кавычках, обоснованность версии (частной гипотезы),
возможность оперировать с нею по законам логики, рассмотренным
выше2.
Возникает естественный вопрос, можно ли что-либо сделать в
плане перевода этого процесса на подлинно научную основу,
формализовать его, повысить достоверность и научную обоснованность
операций, осуществляемых с версиями, в отношении какого класса
версий это может быть возможным и достижимым (всех или только
какой-то части). Вопрос этот не нов и не нами сформулирован. $ Еще в
1973 г., т. е. почти четверть века назад, два выдающихся криминалиста,
Р. С. Белкин и А- И. Винберг, в своей работе, посвященной
общетеоретическим
проблемам
криминалистики,
отмечали:
"...Дальнейшее развитие криминалистики должно привести к созданию
знаковых систем криминалистики, что чрезвычайно существенно для
предельно сокращенного и четкого выражения ее понятий и суждений с
соблюдением при этом четкой однозначной связи между знаками и
фиксируемым в них содержанием. В криминали' Лузгин И. М. Указ. работа. С. 141—142. 2 См.
гл. 5, § 2.
231
§ I. Криминалистическая диагностика и следствие
стике, как мы уже имели возможность убедиться, такого рода
тенденция возникает на пути использования ею кибернетики,
математической статистики, математической (символической) логики,
теории рефлексивных игр и других областей знания...
...Разработка версий и другие вопросы логической, мыслительной
деятельности следователя будут более упорядочены и эффективны при
создании специального языка криминалистики, в том числе и такой его
разновидности, как графическое моделирование...
...Частная методика расследования сможет быть частично
выражена на формализованном, искусственном языке знаков', в виде
определенных формул"2.
Хочется думать, что под категорию "других областей знаний",
упоминаемых авторами в качестве способных обеспечить решение
упомянутых задач, подходит и создаваемая ныне криминалистическая
диагностика.
Однако прежде чем ответить на поставленные несколько ранее
вопросы о возможности объективизации процесса построения
криминалистической версии по образу и подобию частных гипотез,
конструируемых в естественных науках, т. е. с использованием
систематизированных признаков и их комплексов, целесообразно
рассмотреть
третью
категорию
определений
версий
—
функциональных.
Как отмечает Р. С. Белкин, функциональные определения версии
преследуют цель выявления ее роли в судебном исследовании в целом,
в расследовании, в производстве экспертиз. Функциональный аспект
версии рассматривают обычно с трех позиций: гносеологической,
организационной и тактической.
Организационный аспект версии сомнения ни у кого не
вызывает, так как по общему признанию следственные версии
определяют направление расследования, являются его организующим
началом и, как образно отмечает Р. С. Белкин, "ядром" планирования
действий следователя3.
Немногочисленные разногласия по поводу того, является или не
является версия тактическим приемом, также могут быть сняты
справедливым утверждением Р. С. Белкина, "что ни сама версия, ни ее
построение и проверка, ни ее использование ...не являются
тактическими приемами"4.
О естественном, искусственном и знаковом языке науки см. гл. 2, §
3. 1 Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М-, 1973. С. 260, 261, 263.
3 Белкин Р. С. Указ. работа. С. 298.
4 Там же. С. 300.
1
232 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Выдвижение и проверка версий, осуществляемые по законам логики,
обеспечивают весь процесс доказывания, отражают логический процесс
мышления, пронизывающий все следствие, и не являются частью
какого-либо одного следственного действия или их комбинации,
применительно к которым говорят обычно о тактическом приеме.
В контексте данной работы основное внимание в данном месте
необходимо уделить первому из названных аспектов функционального
определения версии — гносеологическому.
С гносеологических позиций версию нередко рассматривают как метод
познания. Так, в работе И. М. Лузгина содержится утверждение о том, что
версия выполняет "функцию метода познания", "является методом
познания"1.
О
следственной
версии,
как
об
"одном
из
криминалистических методов", говорят и авторы "Криминалистики
социалистических стран"2. Однако и они сами, и многие другие
криминалисты, чувствуя некоторую условность подобного утверждения,
наличие элементов упрощенчества в попытке признать версию методом и
понимая, что версия — это часть большого логического процесса и как
его часть сама является комплексом реализуемых методов (анализ, синтез,
индукция, дедукция, моделирование и др.), пытаются найти иное
определение версии. Так, в той же работе "Криминалистика
социалистических стран" после определения следственной версии как
криминалистического метода чуть далее авторы пишут: "Следственные
версии понимаются нами как единый и в то же время сложный,
многосторонний процесс мышления, включающий в себя и его
результаты"3. Подобная трактовка не согласуется с теми определениями и
классификациями методов, которые приняты в теории познания, равно
как и в криминалистике.
А. М. Ларин рассматривает версию как "весьма специфическое,
сложное, отнюдь не зеркальное отражение действительности, а
интегральную идею образа'4. С позиции моделирования версию
предлагали считать элементом мысленной модели или информационнологической (вероятностной) моделью.
Не соглашаясь с упрощенной трактовкой следственной версии в качестве
метода, Р. С. Белкин отмечает: "Если быть
' Лузгин И. М. Указ. работа. С. 139—141.
2 Криминалистика социалистических стран. С. 190.
3 Там же.
* Ларин А. М. От следственной версии к истине. С. 12—13, 29.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
233
точным, то следует признать, что сама по себе версия не является
средством приращения знания, средством перехода от вероятности к
достоверности в судебном исследовании. Такую роль играет процесс
проверки версий"1. Действительно, версия не может быть
охарактеризована как метод, условием применения которого является, как
известно, приращение нового знания. Прав Р. С. Белкин и в другом, что
переход от проблематичного знания к достоверному обеспечивает не
создание версии, а ее проверка.
Нам представляется, что не было бы характеристик версий как
криминалистического метода, не надо было бы прибегать к весьма
расплывчатым определениям типа "единый, сложный, многосторонний
процесс мышления" и другим, приведенным выше, если бы версии было
отведено то значение, которое занимает гипотеза в диагностике.
Хотим еще раз напомнить о том, что мы не предлагаем немедленно
и бесповоротно заменить все то, что десятилетиями именовалось
"расследованием", на диагностирование. Замена понятий была бы
неверной по существу и ничего не дала бы позитивного. Однако нельзя не
видеть
существенного
сходства
между
расследованием
и
диагностированием по их гносеологической сущности, по методологии
осуществления, по целям, задачам и средствам достижения. Пора, повидимому, признать этот факт и подумать над тем, где, в каких областях
криминалистики и в какой мере могут быть применены положения
методологии диагностики, в частности диагностики криминалистической.
В работе "Научный поиск" ее автор Е. Жариков в свое время
отмечал: "Несомненна полезность изучения структуры научного поиска
для теории судебного расследования. Ведь судебное расследование
представляет собой деятельность, во многих отношениях подобную той,
которую осуществляет ученый. О правомерности такого подхода говорит
уже вывод об одинаковости характера цели, которую ставит ученый и
следователь — сделать неизвестное известным. В философской и
юридической литературе за последние два десятилетия, насколько нам
известно, не было опубликовано ни одной специальной работы, в которой
бы вопрос ставился в указанном плане. А между тем можно предполагать,
что такого рода сравнительный анализ окажется полезным и для
гносеологов, и для юристов, теоретиков и практиков"2.
' Белкин Р. С. Указ, работа. С. 292. 2 Жариков 5.
Научный поиск. Киев, 1967. С. 7.
234 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
За годы, прошедшие с момента данного высказывания и юристами
вообще, и криминалистами в частности, было опубликовано немало
работ, специально посвященных гносеологии познания в процессе
расследования. Достаточно назвать работы Р. С. Белкина1, А. И.
Винберга2, И. М- Лузгина3, А. А. Эйсмана*, Н. А. Якубовича5 и многих
других криминалистов, чтобы убедиться в этом. Вместе с тем думается,
что рекомендации по наведению мостов между нзучньш познанием и
расследованием не потеряли своей актуальности и в наши дни.
Необходимость подобных исследований ощущается всегда. Проводя
данную мысль, И. М. Лузгин отмечал: "В настоящее время в связи с
развитием науки и взаимным проникновением знаний изучение
правовых явлений, в том числе доказательств в уголовном процессе,
целесообразно осуществлять, используя не только данные юридической
науки, но прежде всего положения марксистско-ленинской (диалектикоматериалистической) философии, логики, психологии, криминалистики
и ряда других общественных наук, а также достижений современного
естествознания"6
По-видимому,
использование
положений
процесса
диагностирования способно было бы сыграть положительную роль в
повьпиении научной достоверности процесса расследования. Ранее, в гл.
3 данной работы, рассматривая предмет и задачи криминалистической
диагностики, мы отмечали, что те части криминалистики, которые
именуются тактикой и методикой, еще не готовы для перевода их на
рельсы диагностики. Прежде предстоит большая работа по
формализации и систематизации признаков механизмов преступлений
каждой из категорий, подобной тому, как это предсказьшали в
приведенной ранее цитате Р. С. Белкин и А. И. Винберг. Однако и ранее
(в гл. 3), и в данном месте работы можно утверждать, что использование
отдельных положений криминалистической диагностики возможно уже
на современном этапе развития криминалистики для вне' См.: Белкин Р. С. Ленинская теория отражения и методологические
проблемы советской криминалистики. М., 1970,
2 См.: Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика и доказывание
(методологические проблемы). М., 19693 См.: Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М., 1973.
* См.: Эйсман А. А. Логика доказьгвания- М., 1973. & См.: Якубович Н. М.
Теоретические основы предварительного следствия. М., 1971.
* Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. С. 84.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
235
дрения ее в следственную практику. Это даст возможность по-новому
взглянуть на целый ряд ставших привьгчньши понятий и действий,
полнее раскрыть гносеологическую сущность этих понятий,
скорректировать в плане научной обоснованности реализацию действий,
определяемых этими понятиями.
В этой связи нелишне процитировать известного немецкого
философа К. Клаусса, когда он утверждает, что там, "где мы старые
понятия, старое содержание формулируем по-новому, в рамках новой
более широкой теории, мы всегда получаем нечто большее, чем просто
повторение старого"'.
Проблема следственных версий в криминалистике дает все
основания полагать возможность применения к данному случаю
положений создаваемой криминалистической диагностики.
Для выбора направления такого применения криминалистической
диагностики необходимо напомнить ту группу диагностических задач,
которую мы назвали диагностикой криминальной ситуации,
интегративной диагностикой, а также исследованием результатов
действия [явления). К числу подзадач этой группы были отнесены
установление обстоятельств механизма действия, обстоятельств места,
времени. В приводимой таблице № 1 они изложены в следующем виде:
1) возможность судить по результатам действия (явления) о
механизме и обстоятельствах события;
2) определение отдельных фрагментов и события в целом;
3) установление динамики события;
4) установление фактора времени (хронологии) события,
очередности фрагментов;
5) установление места действия;
6) определение условий, в которых протекало событие2Из
приведенного перечня видно, что криминалистические диагностические
задачи при диагностировании криминальной ситуации замыкаются в
основном на исследовании механизма преступления (его подготовки,
совершения, сокрытия). С учетом этого о применении приемов и
методов криминалистической диагностики можно говорить по
отношению к частным следственным версиям, касающимся, как
упоминалось выше, отдельных элементов состава преступления, в
данном случае — его объективной стороны.
' Клаусе К. Кибернетика и философия. М., 1963. С. 29. 2 Там
же. С. 85.
236 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Как отмечалось ранее, в качестве основы построения версии
большинство авторов предлагает использовать "факты", "фактические
данные", "фактические обстоятельства". Подобного рода рекомендации не
способны обеспечить объективизацию процесса построения следственной
версии. И здесь мы снова обращаемся к проблеме языка науки и его роли
в построении гипотезы (версии)1. Термины "факты", "фактические
данные" достаточно неопределенны в силу самого разнообразия фактов,
которыми оперирует следователь. Отсюда возникает насущная
потребность в замене того, что мы именуем в настоящее время
"фактическими обстоятельствами", на понятия более определенные,
поддающиеся
систематизации
и
классификации,
однозначно
определяющие взятый за основу факт.
Проводя эту мысль, И. Г. Герасимов справедливо отмечает, что
"однозначное отношение вводимых терминов, знаков и понятий к
выявленным фактам-и предполагаемым свойствам принципиально важно
для всех познавательных действий и прежде всего для эмпирической
проверки законов, теорий, гипотез (подчеркнуто нами. — Ю. К.). Эта цель
обеспечивается применением системы правил и определений"2.
Развивая далее это положение, автор отмечает, что вводимые
понятия,
определения,
знаки
способны
заменить
интуитивно
подразумеваемое содержание точным смыслом, определяющим характер
обращения с объектами и с используемыми средствами познания —
материальными, языковыми, математическими. "Использование таких
правил — одна из самых важных особенностей познавательной
Деятельности в науке и одно из важных условий эмпирической проверки
научных систем знаний"3.
Таким средством перевода понятия "фактические обстоятельства" в
определение, пригодное к использованию при построении версии как
гипотезы, может считаться признак. Не повторяя сказанного ранее о
признаках на основе имеющегося солидного криминалистического учения,
обратимся к данной категории чисто утилитарно, применительно к
решаемым в данном месте вопросам. Коль скоро речь идет о построении
частной следственной версии о механизме преступного действия, то нас
должны
интересовать
признаки
совершенного
преступления.
.Классификацию таких признаков мы находим у Р. С. Белкина,
дополнившего клас' Подробно о языке в диагностике см. гл. 2, § 3.
2 Герасгинов И. Г. Научное исследование. М., 1972. С. 110.
3 Там же.
§ I. Криминалистическая диагностика и следствие
сификацию, предложенную Г. А. Густовьш и В. Г. Танасе^ вичем':
"А. По содержанию: признаки приготовления к преступлению, его
совершения, сокрытия и признаки использования результатов
преступления;
Б. По месту проявления: проявляющиеся на месте преступления или
на месте происшествия (если эти места не совпадают); проявляющиеся на
иных местах; проявляющиеся в материалах государственных и
общественных организаций; проявляющиеся в быту и личной жизни
преступников и их связях; содержащиеся в данных о других
преступлениях или происшествиях;
В. По связи с событием преступления: непосредственно
указывающие на возможное преступление; признаки инсценировок и
иных способов сокрытия преступления;
Г. По связи с предметом доказывания: оцениваемые как прямые
доказательства; оцениваемые как косвенные доказательства (к их числу
относятся и улики поведения);
Д. По отношению к процессу отражения: необходимые и
случайные"2.
Из приведенных групп признаков для построения версии о
механизме преступления должны быть взяты признаки группы А
(совершение преступления), Б (на месте происшествия), Д (признаки
отражения — необходимые и случайные).
При оперировании с признаками по логическим законам построения
и проверки гипотезы особую ценность представляют комплексы
признаков, в особенности специфические. Поэтому построение частной
версии о механизме преступления требует в каждом конкретном случае
набора признаков и их комплексов применительно к расследуемому виду
преступления. С учетом этого Р. С. Белкин делает вывод о том, что
"можно говорить об установлении по признакам преступления лишь
видовой или родовой принадлежности способа его совершения"3.
С подобным утверждением нельзя согласиться. Оно по природе
своей перекликается с рассмотренным ранее высказыванием А. И.
Винберга о том, что для диагностической экспертизы характерно
отсутствие момента конкретности и
' См.: Густое Г. А; Такасевич В. Г. Признаки хищений социалистической
собственности // Вопросы совершенствования предварительного
следствия. Л.> 1971. С. 89.
t Белкин Р. С. Криминалистика [проблемы, тенденции, перспективы). М.,
1988. С. 243—244. 3 Там же. С. 245.
238 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
вопросы, решаемые ею, относятся к категории типичных ситуаций.
Возражения, высказываемые в отношении позиции Р. С. Белкина, будут
аналогичны тем, которые приведены по высказыванию А. И. Винберга.
Построение гипотезы [версии) начинается с признаков преступления,
наблюдаемых на месте происшествия. Затем эти признаки по законам
индукции сопоставляются с типовыми признаками различных ситуаций и
после определения наиболее схожей из них осуществляется обратный
процесс: методом дедукции мы движемся вновь к частному (признакам
совершения
преступления),
отыскивая
недостающие
согласно
имеющимся типовым. На этой стадии в ходе проверки гипотезы мы
определяем типовую ситуацию и родовую [видовую) принадлежность
преступления (его совершения). Однако это далеко не конечный этап
работы с версией. Теперь предстоит отыскать то специфическое, что
конкретизирует данное деяние, такие признаки и комплексы,- которые
отличат его от его родовых (видовых) ситуаций.
Мы разделяем позицию Г. Г. Зуйкова, когда он говорит о том, что
повторяемость способа совершения преступления не может быть
абсолютной и зависит от ситуационно определяющей совокупности
детерминирующих факторов'. Именно ситуативность каждого конкретного
преступления, в данном случае способа его совершения со всеми
привходящими факторами, способна конкретизировать его особенности,
сделать его отличным от ему подобных.
Здесь мы вновь вынуждены напомнить об аналогии
криминалистической диагностики с медицинской. В медицинской
диагностике типовое — это установление нозологической формы
заболевания, после чего начинается диагностирование болезни у
конкретного больного с учетом индивидуализирующих факторов. В
криминалистической диагностике — это установление типичной ситуации
и от нее движение к исследуемой на основе конкретизирующих ее
признаков и комплексов признаков.
Возникает естественный вопрос, каким требованиям должны
отвечать признаки, используемые для построения частной следственной
версии о способе совершения преступления. Ответ на этот вопрос в
криминалистической литературе отсутствует, и это не является
случайным. Ориентированные длительное время на использование при
построении версий "фактических обстоятельств" и "фактов", ученые и
практики игнорировали в некоторой степени гноСм.: Зуйков Г. Г. Проблемы идентификации способа совершения
преступления // Вопросы судебной экспертизы. Баку, 1979. С. 89.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
сеологическую природу гипотезы, требующую по законам логики ее
конструирования на базе заранее определенных признаков. Поэтому
признаки еще предстоит разработать подобно тому, как это сделано в
криминалистической экспертизе (и иных судебных экспертизах) для
решения диагностических задач.
Однако было бы ошибочным полагать, что применительно к
процессу расследования никто из криминалистов не задумывался над
ролью и значением признаков преступления. Это — и уже упоминавшаяся
работа Р. С. Белкина, и "Методологические проблемы расследования" И.
М- Лузгина. Анализируя понятие "криминалистические признаки", автор
обращает внимание на то, что признак является тем средством, с помощью
которого объективные свойства, стороны предметов и явлений,
отображающих преступное деяние, используются для доказывания. В
работе говорится о многозначности признаков и различных степенях их
надежности. Делается правильный вывод о том, что возможности
использования признаков во многом зависят от умения следователя
обнаружить, зафиксировать, изучить, сохранить свойства вещей,
используемые в качестве признаков. Автор подразделяет признаки на
собственные, выражающие существенные свойства самого предмета, и
привнесенные, возникающие в связи с воздействием на объект других
предметов.
Справедливо замечание автора по поводу того, что в качестве
признака могут выступать как объективно существующие свойства
(предметы, явления), так и отсутствующее свойство (предмет, явление),
негативное обстоятельство.
И. М. Лузгин справедливо обращает внимание и на взаимосвязь
понятия "признак" с понятием "фактические данные", "сведения о
фактах". При этом он отмечает: "Если понятие "признак" связывают с
понятием "факт", то этим показывают, что признак, существующий
объективно, установлен, следователем зафиксирован, всесторонне
исследован и оценен с точки зрения его значимости в системе
доказательств, может быть продемонстрирован или (при определенных
условиях) воспроизведен и, таким образом, познан другими участниками
процесса"1.
Со всем вышеизложенным можно согласиться, но с одним
непременным условием: сказанным далеко не исчерпается трактовка
признака и критерии его оценки. Отбор признаков для
криминалистического диагностирования ситуа' Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. С. 61—68.
240 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
ции любого преступления, с которым приходится сталкиваться
следователю, должен осуществляться на подлинно научной основе. А это
означает в первую очередь, что должны быть разработаны критерии
отбора, позволяющие и систематизировать (классифицировать) признаки,
и оценивать их.
$ Рассмотрим в качестве примера возможность систематизации
признаков и их знаковое выражение при построении версии (гипотезы)
по делам о дорожно-транспортных преступлениях (ДТП).
Построение частной следственной версии о механизме ДТП может
касаться различных дорожных ситуаций. Поэтому первым этапом для
последующего определения направления будущей версии является вид
ДТП. Для этого может быть использована существующая или
модифицированная классификация ДТП. В этом случае возможные
ситуации могут быть поделены при первом приближении на следующие
категории':
А, — столкновение транспортных средств,
А^ — наезд на препятствие,
Ад— наезд на пешехода,
А^— опрокидывание,
А^ — авария,
Ag — пожар транспортного средства.
Однако такое деление представляется слишком общим, так как
каждый из приведенных видов ДТП может отличаться от аналогичного
ему разнообразием ситуаций. Детализация признаков возможна: по
механизму
действия,
по
характеру
причинной
связи,
по
пространственным характеристикам.
С учетом этого будем иметь:
' Предлагаемая классификация не претендует на универсальность и
предназначена для использования по ходу дальнейшего изложения. Она
несколько отлична от той, которая принята для регистрации в органах
ГАИ, однако это отличие носит чисто формальный характер.
Приведенное деление включает все те ДТП, которые выделены в качестве
самостоятельных по классификации ГАИ. Так, наезд на движущееся
препятствие (по классификации ГАИ) является по существу либо
столкновением транспортных средств (ТС), либо наездом на пешехода
(по нашей классификации), Наезд на велосипедиста (по классификации
ГАИ) является по существу столкновением ТС, резко различающихся как
по массе, так и по двигателю. Таким образом, взятое в качестве рабочей
модели деление ДТП может быть признано вполне приемлемым, как
отражающее само существо происшествия и обеспечивающее
обоснованное построение частной следственной версии о механизме
ДТП.
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
а\— лобовое
столкновение ТС
встречное
а* — боковое
А
а3 — угловое
а* — боковое
попутное
-а11 — угловое
56 — заднее. а' — на
— наезд на препятствие
проезжей части Qi1 — вне
— наезд на пешехода А
проезжей части. а' — наезд
А
а3 — переезд. а' — на
проезжей части а^4 — вне
— опрокидывание Ад —
прозжей части. а' — как
причина ДТП а3 — как
авария
следствие ДТП. а' — как
причина ДТП а28 — как
следствие ДТП.
А. — пожар
в
В зависимости от объектов, участвующих в столкновении ТС,
признаки могут быть поделены на ^У"™.^,,....
а) транспортные средства приблизительно с одинаковой
массой (автомобили одной категории: легковой - легков0^
транспортные средства, отличающиеся не только "о массе, но
и по устройству: двигателю, количеству осей, ко^Ту^оТс^з;^^^^
важный элемент ситуаци_
онного Sa. как вид ТС. может быть представлен в виде
систематизированных признаков.
В,
колесные
В,
гусеничные.
в' — легковые в2 — грузовые в31 _
полуприцепы, прицепы, автопоезда
в< — мотоциклы, мопеды да
— велосипеды.
В классификации признаков вещной °бcтs^»OBWJ^. должны
найти отражение элементы обстановки, объектив
нос^ств^ющие^не связи с происшествием, но имеющие
непосредственное отношение к нему и способные влиять как на
условия образования следов, так и на процесс
ихизучения^обнаружение, выявление, фиксацию, точность
моделирования, анализ и т. д.). При этом должны учитываться.
242
Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
С — вид дорожного покрытия с1 — асфальт (бетон)
с2 — грунтовое покрытие
с3.— отсутствие спец. покрытия
с'\— наличие неровностей, ям,
ухабов. с\ —
С— состояние дорожного сухое
с2^— влажное
покрытия
с3 — гололед.
с'з— ровная прямая дорога с^—
С — рельеф местности
уклон (подъем) с^ — поворот.
с'^— дневная (естественная) с2^—
С — освещенность
искусственная (фонари,
светильники) с3. —
С. — видимость С, — свет фар.
с'д— ясно (в м) '>
i \с
обустройство дороги
5— туман [в м).
c'g— наличие знаков, разметки
осевой линии с2 — отсутствие осевой и
знаков.
Классификация признаков была бы неполной, если бы не отражала
всех ситуаций ДТП, о которых можно судить на основе анализа
материальных следов и вещной обстановки в целом. При этом имеется в
виду:
Д — следы, образовавшиеся в начальной (предшествующей)
стадии ДТП и позволяющие судить о действиях водителя и состоянии
ТС;
Д — следы, образовавшиеся в кульминационной стадии,
свидетельствующие об объекте, оставившем следы, о направлении и
относительной силе удара, о взаимном расположении транспортных
средств в момент соударения и т. п.;
Д— следы, возникшие в последней (заключительной) стадии,
свидетельствующие об активном или пассивном перемещении
транспортных средств, после кульминации (повторное соударение,
опрокидывание, выезд на обочину и т. п.).
Более детальная классификация признаков этого элемента будет
иметь следующий вид:
Д. — начальная стадия
д' — следы прямолинейного
движения
д2— следы изменения направления
движения
д3 — следы торможения
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
следы маневра (объезд
препятствия) д^ — следы в
виде капель
(брызг) жидкости (топлива, смазки,
грязи). д1 — следы первичного
соударения
Д—
кульминационная
д2— следы вторичного соударения
стадия
д3— следы наезда д* — следы
переезда д5— следы отрыва,
излома деталей д^ — осыпь грязи
д^ — следы выпадения из
транспортного средства (людей,
груза). д,— перемещение
транспортного средства с места
кульминации д2 — перемещение
пострадавшего
д^— опрокидывание транспортного
Дд— заключительная стадия
средства д4,— пожар,
Используя предлагаемую выше классификацию признаков
необходимых элементов ситуационного анализа вещной обстановки,
мы можем построить версию для каждого конкретного случая.
Получаемое
выражение
гипотезы
может
быть
подобно
нижеприведенному, где N — общая версия ситуации ДТП:
•
С,(с2.)
N-ATa (a^l • В (b b b). С (с1,) • С (с2) • С (-)* • С, (с3) •
• ^(с\) • fc,(c\i • lb^d\d:5,) • V^\d\d^\} • D^d.3,).
Использование предлагаемой классификации признаков призвано
помочь в процессе ситуационного анализа построить частную версию
исследуемого события. Такое моделирование должно осуществляться
на различных этапах ситуационного анализа, по мере получения и
уточнения исходных данных. При этом, естественно, частная версия
может развиваться и детализироваться.
* {-) — признаки неизвестны, не зафиксированы следствием и
требуют дальнейшего установления.
244 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Таким
образом,
первое
предназначение
предлагаемой
классификации признаков заключается в том, что она позволяет
получить наглядное представление о достаточности или отсутствии
необходимых исходных данных [признаков). На основе анализа
построенной версии прийти к выводу о необходимости новых исходных
данных или детализации имеющихся данных.
Построение версии ситуации ДТП позволяет определить иерархию
исходных данных. Выделить признаки, наиболее существенные в данной
ситуации, и второстепенные, не оказывающие заметного влияния на
диагностирование. Подобное фильтрование информации является
немаловзжHbiM этапом ситуационного анализа, помогая в выяснении
главного события и сопутствующих явлений. Этому способствует также
проверка версии диагностируемой ситуации в плане изучения причинных
и иных связей между отдельными элементами (объектами, следами,
событиями). На этой стадии исследования из версии могут быть выделены
частные (узловые) блоки, например, построены версии механизма
применительно к каждому из транспортных средств, участвовавших в
дорожно-транспортном происшествии, или проанализированы связи
между происшедшим событием и
наступающим результатом
(образованием следов).
Построение версии на базе подобной систематизации и
классификации признаков ДТП обеспечивает на любом этапе ее проверки
четкое представление о необходимости и достаточности выявленных
признаков, об их значении для установления механизма ДТП и, что едва ли
не самое главное, обеспечивает выявление необходимых признаков, не
произвольно выбранных, а уже известных, систематизированных, т. е. в
определенной мере специфических и заранее запрограммированных.
$ В качестве примера построения версии ДТП рассмотрим дело о
столкновении автомобиля Москвич-412 и мотоцикла с коляской.
\ К моменту осмотра места происшествия автомобиль
располагался на левой стороне (по ходу своего движения), левым
передним колесом на обочине. Мотоцикл лежал на боку на левой (по
ходу своего движения) стороне; Коляска, оторвавшаяся от
мотоцикла, располагалась в 26 метрах от мотоцикла, сзади него
(если смотреть по ходу его движения). Пассажир, находившийся
ранее в коляске, лежал на осевой полосе, с переломом обеих ног в
области голени (он умер на месте происшествия, не приходя в
сознание). На некотором расстоянии от него находилась мягкая
часть сиденья коляски.
§ 1, Криминалистическая диагностика и следствие
245
На легковом автомобиле "Москвич-412" имелись повреждения
в области обрешетки радиатора и переднего бампера. На правой
передней дверце имелся след, совпадающий по форме и размерам
с ребристой поверхностью рубашки цилиндров мотоцикла. На
правой стороне мотоцикла имелись вмятины и иные деформации
металла. Коляска оторвана от мотоцикла. Передняя часть ее смята,
значительно деформирована.
По категории происшествия — это А, по механизму
происшествия — встречное, лобовое. Получаем выражение А, а, (а\
• а2). Транспортные средства колесные: легковая автомашина (в\) и
мотоцикл (в*,). Общий вид этого элемента: В (в\- в4,).
Вид дорожного покрытия (С,): асфальт (с1,), влажный (с2,),
местами гололед (с3;). Рельеф дороги (С,) — ровный (с'д).
Освещенность (С,) — при свете фар (c3,); видимость (Сд) — не
зафиксирована в материалах дела (-); к элементам обустройства
дороги (Сд) относится наличие осевой разметки (с1 ). Таким
образом, для этой части версия будет иметь вид:
C,fc.) С,(с2,. с3,) С,(с'з) С. (с3,) С,(-) С,[с\).
Анализ следов на транспортных средствах позволяет
выделить следы, возникающие в начальной стадии ДТП (Д,), к числу
которых относим следы прямолинейного движения автомобиля (а', •
д\) и следы изменения им направления движения — выезд на левую
(по ходу движения) сторону (д2,). Следы торможения автомобиля
отсутствуют. Зафиксированы следы торможения мотоцикла (а2,' д3,).
Выражение начальной (предшествующей) стадии: Д,"(а\ •д1, • д2,)
(а2, • д3,). Кульминационная стадия (Д^) характеризуется для
автомобиля (а' ) следами первичного соударения (д^) и осыпью
грязи (д6^), для мотоцикла (а2,) — следами первичного соударения
(ц\), следами отрыва коляски (д5^) и выпадением из коляски
пассажира (д7;). Общий вид формулы кульминационной стадии:
Д^(а1,- д',' и',) (а2,- д'д' д5;' а*,). Заключительная стадия
характеризуется перемещением тела пассажира мотоцикла,
которому пытались оказать медицинскую помощь: Дз(д2,).
Общая версия механизма ДТП имеет в целом следующий
вид:
Н^А,[а,(а1 -а^В(в\-в;)-С,[(с\)С: (с?, с\) С,(с\} С (с\) С (-)С ^)] Д,?(а\.
дуд^Хауд32,)]^' •д^.д',) (а^д^.д^Д^).
Анализ приводимой версии свидетельствует о том, что для
установления механизма столкновения в процессе расследования
имеется достаточное количество собранных данных. Отсутствие
сведений и видимости (Сд) не оказывает су-
246 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
щественного
влияния
на
установление
механизма
и
расследование в целом.
Основное внимание в ходе дальнейшего следствия должно
быть обращено на анализ элементов Д., Д^ и Дд. Исследование
следов группы (а1, •д\ 'д2,) и (а2, •д") позволяет установить, что в
данной ситуации водитель автомобиля не применял торможения,
переместился с правой на левую сторону движения и во время
такого перемещения столкнулся на осевой линии с мотоциклом.
Мотоцикл непосредственно перед столкновением двигался "юзом",
движение осуществлялось вблизи осевой линии.
Анализ кульминационной стадии (Д^) включает в этой
ситуации исследование следов на транспортных средствах (д^ • д5)
и следов, оставшихся на месте происшествия (д^-д4^. Изучение
следов первой группы позволяет установить участки первичного
соударения транспортных средств:
лобовой удар правой частью радиатора и правым крылом
автомобиля по коляске мотоцикла. При этом сам мотоцикл должен
был находиться вплотную к правой боковой поверхности
автомобиля. После разлома частей, крепящих коляску, мотоцикл
продолжал движение вдоль правого крыла и правой передней
дверцы автомобиля, оставляя вмятины и следы трения. Контакт
транспортных средств закончился соответственно средней частью
правой передней дверцы, где следы от мотоцикла обрываются. В
этот момент мотоцикл был отброшен влево (по ходу своего
движения) и упал на боковую поверхность.
Коляска после удара была отброшена назад (по ходу своего
движения) продолжавшим движение автомобилем. Пассажир по
инерции двигался вперед и вылетел из коляски, получив перелом
обеих ног от удара о внутреннюю часть края кабины коляски.
Значительной разницей в массе столкнувшихся объектов {в\ • в4^)
объяснялось то обстоятельство, что автомобиль не изменил
направления своего движения, продолжая перемещаться с правой
стороны проезжей части на левую.
Приводимый пример является одним из вариантов возможной
систематизации и классификации признаков, используемых для
построения частных следственных версий относительно механизма
совершенного преступления по логическим законам диагностирования.
Разумеется, в осуществлении подобной систематизации признаков, как
выразителей происшедшего события, отражающих в знаковой форме
исходные данные, определяющую роль сыграло наличие типичных
ситуаций и типичных версий, созданных
§ 1. Криминалистическая диагностика и следствие
теорией и многолетней следственной и экспертной практикой
расследования ДТП.
В этой связи необходимо еще раз коснуться типичных ситуаций как
непременного элемента криминалистического диагностирования. В данном
месте это необходимо сделать, имея в виду дискуссию, нашедшую
отражение на страницах юридической литературы, по поводу типичных
версий.
Типичные версии непосредственно связаны с типичными ситуациями
и играют несомненную позитивную роль при построении следственных
версий по конкретным делам.
Р. С. Белкин под типичной версией понимает "наиболее характерное
для данной ситуации с точки зрения соответствующей отрасли научного
знания или обобщенной практики судебного исследования [оперативнорозыскной, следственной, судебной, экспертной) предположительное
объяснение отдельных фактов или события в целом"'.
Предназначение типичных версий автор видит в том, что они
позволяют объяснить событие [в определенной мере) при наличии
минимального количества исходных данных, что способно определить на
начальной стадии направление расследования. При этом он оговаривается,
что типичные версии имеют лишь ограниченное познавательное значение,
дают самое общее представление о событии и требуют последующей
конкретизации по ходу расследования.
Несмотря на столь корректное отношение автора к идее типичных
версий, позиция его подвергнута критике как А. М. Лариным, так и
авторами раздела работы "криминалистика социалистических стран" (Я.
Пещак, В. Прерад). Смысл критических замечаний в адрес Р. С. Белкина
сводится к тому, что нет оснований говорить о предположительном
характере типичной версии, коль скоро она касается уже раскрытых
преступлений. Типичная версия — это не вероятное объяснение,, а
достоверное уже познанной ситуации. Отсюда вывод А. М. Ларина о том,
что типичная версия — это не разновидность следственной версии, а
методическое знание2.
Нам думается, что критики Р. С. Белкина смешивают две разные,
хотя и взаимосвязанные вещи. Типичная ситуация — это накопленный,
обобщенный и в определенной мере формализованный опыт (чем больше
степень такой формализации и абстрагирования, тем он ценнее), исполь' Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 296. 2 См.: Ларин
А. М. От следственной версии к истине. М., 1976. С. 9;
см. также: Криминалистика социалистических стран. С. 192—193.
248 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
зуемый как своего рода эталон в стадии распознавания на
первоначальном этапе криминалистической диагностики. И в этом
качестве типичная ситуация (но не типичная версия), безусловно,
выполняет и должна выполнять научнометодическую роль. Более того,
таких эталонов (типичных ситуаций) должно быть достаточно много, они
должны охватывать по возможности все известные варианты совершения
преступлений. Тогда на последующей стадии криминалистической
диагностики — дифференциальной диагностики — из них можно будет
выбрать наиболее сходный с исследуемой ситуацией расследуемого
преступления.
Вместе с тем типичная версия, касающаяся типичной ситуации,
несомненно, носит вероятностный характер, как и всякая гипотеза, и в
этом нет какого-либо противоречия. Дело в том, что всякая типичная
ситуация лишена предельной конкретизации. Иначе она и не могла бы
считаться типичной. Она формализует содержание события в достаточно
крупных блоках. При этом всегда остается место для частностей,
которыми и заполняется это типичное по мере дальнейшего
расследования. Мы уж не повторяем тезис о том, что каждая ситуация,
влияя на окружающий материальный мир, индивидуализирует' в
совокупности то, что оказалось в соприкосновении с нею. Поэтому
типичная версия, построенная в соответствии с хотя уже и известным, но
достаточно приближенным отражением события, конечно, не теряет
своей вероятной (как всякая гипотеза) природы. Если бы типичная
версия являлась достоверным суждением, нам оставалось бы только
отождествлять конкретную ситуацию с типичной. А это никогда
невозможно в силу принципиального различия этих понятий: общее и
конкретное. Подобно тому, как в медицинской диагностике никогда не
отождествляют болезнь конкретного человека с типовой формой этой
болезни, а ищут и находят индивидуализирующие различия (признаки), в
криминалистической диагностике, в том числе при построении
следственных версий, необходимо всегда помнить о вероятностном
(проблематичном по форме) характере версии и, идя от типичного к
конкретному, искать и находить признаки этой конкретизации. К тому
же правильность выбора версии из круга типичных также носит
вероятностный характер.
Предвидя возможные замечания по поводу того, что мы
достаточно часто сопоставляем криминалистическую диагностику с
медицинской, необходимо отметить следующее. Дело не в различиях
диагностик по сферам их приме-
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
нения. Главное заключается в типичности, модальности самого процесса
диагностирования, в том, что является его сущностью и определяет его
технологию, в какой бы области науки или практики он ни
осуществлялся. Это — всегда исследование набора признаков,
гипотетическое представление на основе этих частностей об общем,
индуктивное движение к этому общему с постоянным чередованием
индукции с дедукцией, вплоть до предельной (или близкой к ней)
конкретизации, и превращение гипотезы (версии) в достоверное знание.
§ 2. Криминалистическая диагностика при установлении
причинных связей
$ Важнейшим элементом криминалистической диагностики
является установление причинных связей. Установление причинности
может являться как целью криминалистического диагностирования, так
и частью этого процесса, промежуточным этапом к познанию
диагностируемого событии (явления, факта).
Ранее1, говоря о категориях диагностических задач, мы
аргументировали выделение задач, связанных с установлением
причинных связей, в отдельную группу. Несомненно, что при решении
задач любой из приведенных других групп (исследование свойств и
состояния объекта, при диагностике ситуаций) установление причинных
связей также находит свое выражение. Иначе и не может быть, потому
что, познавая свойства объекта и его состояние, отмечая изменение
этого состояния по сравнению с первоначальным (заданным), мы не
можем не задаться вопросом, в чем причина имеющихся изменений.
Подобные вопросы ставятся перед экспертом, решением их занимается,
по возможности, и следователь (суд).
И все-таки независимо от того, что установление причины входит
непременным компонентом в большинство криминалистических
диагностических задач, мы обоснованно выделили его в
самостоятельную категорию. Мотивов здесь может быть два. Первое —
обратить особое, заслуживающее этого внимание на место и роль
установления причинных связей при диагностике отдельного факта или
события преступления в целом, в точном соответствии с частной
криминалистической теорией причинности. Второе — про'См.гл. 3, § 1.
250 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
демонстрировать возможности криминалистической диагностики в плане
установления причинных связей не только на уровне экспертного
исследования (о чем достаточно говорилось ранее), но и применительно к
следственным действиям, в частности по отношению к таким важным из
них, как следственный осмотр места происшествия и следственный
эксперимент.
$ В философии причинность определяется как "такая генетическая
связь явлений, в которой одно явление, называемое причиной, при
наличии определенных условий неизбежно производит, порождает,
вызывает к жизни другое явление, называемое следствием (или
действием)"1. Причинностью именуется и философская категория,
обозначающая приведенную форму связи.
Ранее, анализируя пять форм связи, которые предложил выделить
А. А. Эйсман как имеющие доказательственное значение, мы поставили
[как и автор самого предложения) генетическую связь, т. е. связь
причины и следствия, на первое место, подчеркивая на только степень
распространенности операций по установлению данной формы связи при
расследовании преступлений, но и более общий характер и значение этой
формы связи для целого блока наук, имеющих самое непосредственное
отношение к борьбе с преступностью. Отмечая данное обстоятельство, Р.
С. Белкин и А. И. Винберг достаточно давно обратили внимание ученых
и практиков на многоаспектность проблемы причинности в группе
юридических наук. Ими были рассмотрены уголовно-правовой,
криминологический, уголовно-процессуальный, криминалистический
аспекты причинности2. Развивая данное направление в своих
последующих работах, Р. С. Белкин отмечал: "Если в уголовнопроцессуальной науке акцент делается на определение подлежащих
доказыванию юридически значимых признаков причинной связи, то
криминалистика ставит своей целью исследование ситуационных
признаков явлений, позволяющих сделать вывод о наличии или
отсутствии причинной связи, раскрыть процесс отражения, позволяющий
проследить причинную обусловленность и зависимость результата
отражения — "отпечатка" исследуемого явления от отражаемого объекта
— преступления, со всеми его внутренними и
' Кузнецов И. В. Категория причинности и ее познавательное значение //
Теория познания и современная наука. М., 1967. С. 3. 2 См.: Белкин Р. С.,
Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические проблемы). М., 1973.
С. 103—109.
2. Диагностика при установлении причинных связей
внешними связями, имеющими значение для процесса показывания"'.
Механизм преступления, познаваемый методами диагноза по его
отображению, в том числе через механизм следообразования, и
содержательная сторона процесса установления механизма преступления
являются
объектом
криминалистической
теории
причинности.
Исследование причинной связи следов преступления и его механизма
является частным случаем реализации криминалистической теории
причинности, представляющей собой разработку положений общей
теории причинности в криминалистической диагностике применительно
к весьма специфическим объектам исследования.
С позиций причинности установление события преступления по его
следам (диагностика ситуации) основывается в целом (как процесс
познания причинно-следственных связей) на следующих положениях
теории причинности:
— наличие пространственной или временной связи причинности, ее
неразрывный характер, определяемый цепочкой больших и малых
событий, находящихся между собой в причинно-следственном
соотношении;
— направленность причинной связи от причины к следствию,
перенос структуры причины в структуру образуемого данной причиной
следствия;
— необратимость причинно-следственной связи во времени в
частном конкретном случае исследования2.
Именно этими постулатами необходимо пользоваться при
диагностике конкретной ситуации события преступления в целом,
познаваемого через механизм следообразования.
Необходимость в познании механизма преступления возникает на
разных этапах расследования и может осуществляться как следственным,
так и экспертным путем. Более того, проводя осмотр места происшествия
до возбуждения уголовного дела, т. е. до начала расследования,
следователь уже пытается познать происшедшее событие по его
материально-фиксированным отображениям, стремясь понять причину
изменений, происшедших в данном месте и в данной материальной
обстановке.
О том, что подобное познание осуществляется по законам
диагностики, может свидетельствовать следующее высказывание Р. С.
Белкина: "Суждение о механизме престу' Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. II. С. 326. 2 См.: Его
же. Криминалистика (проблемы, тенденции, перспективы). М„ 1987. С.
234.
252 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
пления по материально-фиксированным отражениям на месте
происшествия предполагает вслед за изучением этих следов их
гипотетическое объяснение. Такое объяснение причин возникновения
следов и есть версия о механизме преступления"1. Налицо все элементы
криминалистического
диагностирования:
выявление
признаков
диагностируемого события (изучение следов — отдельных, групп
однородных следов, совокупности различных групп следов); построение
гипотезы (следственной версии) как предположения о происшедшем
событии; проверка версии, пока она не превратится в достоверное знание.
Целям проверки такой версии, т. е- установлению причинной связи
по делу, может служить, по мнению Р. С. Белкина, любой логический
прием мышления, любое процессуальное действие, а не какая-то особая
группа приемов или действий2.
Для установления причинной-связи в доказывании (а проверка
следствий версии по сути своей является актом ее доказывания) 3. М.
Соколовский предлагал использовать такие логические методы, как метод
сходства, метод различия, метод остатков и метод сопутствующих
изменений3.
Метод сходства заключается в том, что если два или более случаев
исследуемого явления имеют общим только одно обстоятельство, то в этом
одном обстоятельстве и заключена причина данного явления.
Суть метода различия выражают следующим образом:
если в одном случае явление наступает, а в другом случае не наступает и
оба эти случая имеют общими все обстоятельства кроме одного, которое
фигурирует только в первом случае, то именно это обстоятельство (как
единственное различие в рассматриваемых случаях) есть причина
изучаемого явления.
Метод остатков трактуют следующим образом: если вычесть из
данного явления ту часть его, о которой известно, что она является
следствием определенных предшествующих обстоятельств, тогда
остающаяся часть (остаток) явления будет следствием остальных
предшествующих обстоятельств.
Метод сопутствующих изменений заключается в следующем: всякое
явление, которое каким-либо образом ви' Белкин Р. С. Криминалистика (проблемы, тенденции, перспективы). М.,
1987. С.234.
* Там же. С. 236.
* См.; Соколовский 3. М. Проблема использования а уголовном
судопроизводстве специальных знаний при установлении причинной
связи явлений (криминалистическое и процессуальное исследование) //
Автореф. дисс. д. ю. н. Харьков, 1968. С. 7.
§ 2, Диагностика при установлении причинных связей
---—— .^.„„«•ччдп Т1
253
9 *. дш.иниь!»»» ..r-- - ~ доизменяется всякий раз, когда видоизменяется другое ив- , ление,
составляет причину или следствие этого явления или Д;
связано с ним какой-либо общей причиной'.
*
Чтобы использовать данные логические приемы, необходимо
сопоставлять в каждом конкретном случае два и более явления. Такой
возможностью ни следователь, ни судья, ни эксперт не обладает.
Поэтому говорить о возможности применения в диагностировании
механизма преступления приведенных выше методов можно с
известной долей условности. Они, несомненно, применяются, как,
впрочем, и иные логические приемы, но применяются как бы в
несколько отраженном виде. Используются скорее не сами методы, а
результаты их предшествующего применения, в виде наборов
достоверно установленных фактов по уже раскрытым делам такой же
категории, совершаемых аналогичным образом в сходных ситуациях.
Немалое значение в наборе таких достоверно-установленных фактов
играет экспертиза, в том числе криминалистическая, представляющая
богатый набор данных, получаемых в результате исследования на основе
специальных познаний различного рода отображений, возникающих по
ходу совершения преступления. Это и отображение внешних свойств и
признаков предметов, людей, транспортных средств; это и отображение
внутренних свойств и структуры объектов; это и отображение
функционально-динамических комплексов навыков. Из всех этих и
подобных элементов складывается мозаика отображений, несущих все
виды криминалистически значимой информации, используемой при
диагностировании события.
Как уже отмечалось выше, суждение о механизме преступления
предполагает первоначальное изучение механизма образования
отдельных следов и их комплексов и следующее за этим построение
гипотезы. На данной стадии диагностического исследования в процессе
построения гипотезы моделируется представление о механизме
преступления. Проверка гипотезы с целью достоверного установления
механизма преступления требует того, чтобы гипотетические
представления о причинах, вызвавших изменения в обстановке места
происшествия, предположения о структуре и содержании связи между
отражаемым и результатом отражения были доказаны.
Вычленение следов как носителей информации о механизме
преступления должно осуществляться путем последовательного
решения ряда задач:
' См.: Комдаюя Н. И. Логический словарь М„ 1971. С, 362,445, 491, 508.
254 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
— объяснение фактов, обладающих признаками преступления
(перенесенческая гипотеза);
— установление происхождения фактов и связи между фактами в
их временной последовательности (гипотезы причинная и обратная);
— поиск и исследование следов преступления и других
материальных носителей информации (гипотеза обратная, с элементами
дедукции)'.
В процессе криминалистического диагностирования ситуации
анализ причинной связи необходим на всех трех этапах решения
подзадач, особенно на последнем, связанном с анализом механизма
следообразования, а через него — механизма преступления.
По сути дела здесь осуществляется установление возможности и
обстоятельств происхождения определенных действий, что требует
анализа двух форм связи: причинной (генетической) и функциональной,
производной от первой. Первая, выражая связь между причиной и
следствием, условием и обусловленным, позволяет устанавливать
зависимость сущности явления и имеющихся результатов. Вторая,
функциональная — связь между взаимозависимыми процессами —
позволяет делать вывод о времени происшествия, расстоянии, скоростях,
силе воздействия, то есть давать характеристику действию, имевшему
место в прошлом, определять взаиморасположение объектов в конкретный
отрезок времени и т. д. Функциональная связь, как производная от
генетической, ценна тем, что позволяет в данной стадии диагностирования
раскрывать пространственные, временные, энергетические и иные формы
связи.
Гипотеза (следственная версия), отражающая представление о
механизме преступления, должна отражать обе формы связи: и причинную
связь, и функциональную.
Познание с помощью анализа связей сущности категорий,
касающихся условий совершения действия, не допускает искусственного
расчленения единого процесса познания, заставляя изучать все стадии
имевшего место действия, его причины и условия. Вопрос об условиях
требует особого внимания: причина не может существовать без условий, в
которых она реализуется. Условия играют при этом достаточно важную
роль, обеспечивая стабильность получения результата, вызванного
определенной причиной. Недаром в философии, желая подчеркнуть
тесную связь причи' См., например: Лузгии И. М. Моделирование при расследовании
преступлений. М., 1981.
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
255
ны и условий ее действия, иногда прибегают к образному выражению,
именуя причину "активными условиями", а условия — "пассивной
причиной". Знание закономерностей образования следов различных видов
и использование этих знаний при криминалистическом диагностировании
позволяют устанавливать как причину их возникновения, так и условия
образования.
В конечном счете доказывательственное значение любых следов
(отражений) определяется формой и мерой их связи с расследуемым
событием. "Связь изменений с событием, которое ими устанавливается, и
называется
доказательственной
информацией"1.
В
задачу
криминалистической диагностики, в особенности при диагностировании
ситуаций, входит необходимым элементом установление всех форм связи,
начиная с генетической и кончая корреляционными. Установление при
диагностировании
генетической
связи
позволяет,
с
учетом
ситуационности и повторяющихся событий, на базе перенесенческой
гипотезы,
установить
закономерность
возникновения
следов,
характеризующих данную ситуацию. При этом содержание и форма
явления познаются через связь внутреннего и внешнего. Однозначные и
сложные многозначные связи способствуют пониманию комплексного
характера явления, восприятию его как определенной структуры.
Выявление типичного позволяет выбрать в качестве аналога имеющиеся
типовые модели, а наличие отклонений от типичного позволяет вновь
вернуться к частной конкретной ситуации. Здесь в методику должны быть
заложены этапы выявления связей случайного и закономерного. И,
наконец, оперируя прямыми и косвенными связями, необходимо при
диагностировании элементов механизма преступления раскрыть
непосредственную или опосредованную зависимость между всеми
промежуточными звеньями диагностируемого события.
Корреляционные связи, или связи сосуществования, по их
значению в процессе диагностирования ценны тем, что с их помощью
устанавливаются пространственно-временные отношения. Будучи
применены для оценки доказательственного значения отображений, они
позволяют определять связь этих отображений с событием преступления
по месту и времени. Выявление указанных связей в процессе
криминалистической диагностики определяет, по сути дела, ее
возможности в познании механизма преступления.
' Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика (общетеоретические
проблемы). М, 1973. С. 176—177.
256 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Особенно четко это просматривается при диагностировании
события на основе комплексного изучения всей вещной обстановки места
преступления.
Методика диагностирования механизма совершенного преступления
по исследуемой материальной обстановке должна быть таковой, чтобы на
основе изучения элементов этой обстановки и связей между ними в
конечном счете было воспроизведено во временной последовательности
все событие в целом, во всем многообразии фактов, составляющих его.
Такая методика должна основываться на структурном подходе к
изучаемому явлению. Методикой как программой исследования должна
быть предусмотрена последовательность изучения: от более простых
элементов к более сложным, от изучения самих элементов к изучению
связей между ними, от изучения более простых, очевидных связей к
более сложным, неявным, многоступенчатым.
Для следов эта схема может выглядеть так: изучение отдельных
следов-связей между отдельными следами— групп однородных следов—
структур следов—отдельных обстоятельств следообразвания—механизма
преступления в целом.
Подобный системно-структурный подход нашел отражение в
трактовке такого понятия, как ситуалогические (ситуационные)
исследования места происшествия. Иногда даже говорят о
ситуалогической экспертизе места происшествия как о чем-то
самостоятельном'.
Связи между элементами обстановки места происшествия в
структурном плане являются статическими, т. е. такими, какими они
представляются в момент осмотра. Однако анализ этой обстановки
осуществляется главным образом для распознавания, определения
динамики события, динамики связей, их анализа в ретроспективном
плане. Это обстоятельство требует не только структурного, но и
системного подхода, обеспечивающего анализ обстановки места
происшествия, ее отдельных элементов и связей между ними в движении,
в динамике.
Методика такого диагностического исследования призвана
обеспечить решение задач по расшифровке механизма преступления,
познанию того, какие действия и в какой последовательности
совершались, с помощью каких средств, и даже, когда представляется
возможным, установить, для достижения каких целей.
В диагностическом плане имеются все основания утверждать, что
экспертным путем, равно как и следственСм-: Грановский Г. Л. Ситувлогическое исследование места
происшествия // Труды ВНИИСЭ. Вып. 49. М,, 1989.
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
ным, могут быть установлены: способы приготовления к совершению
преступления, его совершения и сокрытия; время и место его совершения;
некоторые физические и психические свойства личности преступника;
механизм взаимодействия преступника и потерпевшего; транспортные
средства; орудия взлома преград; обстоятельства, характеризующие этапы
события; свойства предметов, в том числе исчезнувших с места
происшествия; причины изменений, происшедших в обстановке. Для этого
диагностируемую ситуацию делят на конечную, сложившуюся после
события преступления; начальную, существовавшую до этого события, и
промежуточные, формировавшиеся (складывавшиеся) на различных
этапах события. Эти промежуточные ситуации должны облекаться в
форму таких гипотез, проверка которых позволяла бы прийти к одному из
трех вариантов решения; а) ситуация должна была иметь место; б)
ситуации не должна и не могла иметь место; в) ситуация могла иметь
место. Г. Л. Грановским была предложена следующая блок-схема
ситуационного анализа места происшествия:
Предварительный общий
анализ ситуации
I'
\ Локализация вещной обстановки ——
а"____места происшествия
х Выделение подструктур вещной обстановки
Выделение элементов вещной
обстановки
Т~"
Исследование Исследование
элементов
Исследование
элементов
элементов
_
z
Исследование
Исследование
подструктуры
подструктуры
_—_——-—_»—-—,—.—
_^_———— Исследование структуры в
целом
• "• "• "
* Сопоставление полученных
результатов)
.---.-^'—T'-^.ri.'T.^-,^-.—.
Формулирование выводов
Схема 14. Общий алгоритм ситуалогического исследования места
происшествия
___
t
258 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
В приведенной блок-схеме экспертного и следственного
диагностического исследования отчетливо просматривается сочетание
дедуктивного и индуктивного методов. Диагностика предусматривает
сначала движение от общего к частному в познании обстановки места
происшествия, с тем чтобы после раздельного анализа каждого из этих
частных методами индуктивного обобщения вновь подняться до уровня
анализа общего. Но уже более конкретного анализа этого общего,
анализа, основанного на правдоподобных и истинных суждениях о
каждом из элементов общей структуры.
Приведенная блок-схема, хотя и конструировалась применительно к
экспертному исследованию, может быть в полной мере использована и
следователем. Все зависит с сущностно-содержательных позиций от того,
насколько он профессионально опытен и подготовлен для такого рода
анализа. Диагностировать механизм совершения преступления ему
приходится всегда, как на первоначальном этапе при осмотре места
происшествия, так и в последующем, по мере сбора и накопления иной
информации о том, какова была обстановка этого места до совершения
преступления. На этом этапе его выводы о наличии причинной связи
могут существенно подкрепляться собранными данными.
Если представить себе весь механизм совершения преступления как
систему действий, определяемых единой цепью причинных звеньев, то в
рамках каждого из этих звеньев задача установления причинной связи
может иметь различный вид.
Р. С. Белкин и А. И. Винберг предложили систематизировать
возможные варианты применительно к семи группам подзадач'.
Подзадача первой группы касается установления причинной связи
между двумя явлениями, каждое из которых имело или имеет место.
Например, было зафиксировано нарушение технологического режима на
производстве, через некоторое время после которого произошел взрыв
газгольдера. Установить, является ли нарушение технологического
режима причиной взрыва ("Имеется ли причинная связь между А и Б?").
Применительно ко второй группе подзадача касается установления
неизвестной причины известного последствия (явления), то есть: "Какова
причина наступления явления Б?" Например, что явилось причиной
отказа тормозной
' См.: Белкин Р. С., Винберг А. И. Указ. работа. С. 117.
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
системы ТС? Резиновый шланг контура тормозной системы был
перерезан или перетерся в процессе эксплуатации?
Третья группа подзадач касается вариантов, когда нам известно
действие, расцениваемое как причина, и требуется установить, какие
последствия эта причина могла вызвать- Например: "К каким
последствиям могла привести поломка, имевшая место на данном
транспортном средстве?" Иными словами: "Каковы последствия явления
А?" Данная категория подзадач имеет место в основном при решении
вопроса о квалификации преступного действия или бездействия.
Четвертая группа подзадач формулируется в общем виде
следующим образом: "Обладает ли причина А, или следствие Б, или
причинная связь между ними (А и Б) определенными названными
(проверяемыми) признаками?" При этом в решаемую подзадачу входит
установление того, была ли причинная связь случайной или
закономерной, прямой, непосредственной и т. п., было ли последствие
неизбежным, были условия достаточными для наступления результата.
Пример: при учете неисправности данного охотничьего ружья мог ли
произойти из него выстрел без нажатия на спусковой крючок при
падении ружья на деревянный пол с высоты 150—160 см?
К пятой группе относятся подзадачи, связанные с установлением
очередности событий: "Какое из явлений, А или Б, произошло раньше?"
Пример: выезд автомобиля "Жигули" на тротуар вправо по ходу его
движения произошел из-за резкого падения давления в шине правого
переднего колеса или повреждение боковой поверхности шины и
падение давления возникли в результате выезда на тротуар и удара о
бетонный столб с последующей деформацией бампера, острый край
которого касается боковой поверхности шины? Постановка и решение
подобных подзадач помогают следователю и суду использовать
получаемые данные при установлении причинной связи как отдельных
фактов, так и всего механизма совершения преступления в целом.
Шестую группу подзадач авторы формулируют так:
"Имелась ли возможность предотвратить последствия?" В результате
удается установить причинную связь между бездействием или
несвоевременным
действием
субъекта
и
наступившими
последствиями. Пример: каким образом можно было предотвратить
наступившие последствия после того, как было обнаружено и
зафиксировано в журнале безопасности проведения работ отступление
от Инструкции..?
260 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
И, наконец, к седьмой группе относятся подзадачи типа:
"Была ли у субъекта возможность предвидеть данные последствия?"
Например: мог ли и должен ли водитель ТС предвидеть возможность
наступления аварийных последствий, обнаружив срабатывание тормозной
системы только со второго нажатия на тормозную педаль? Как должен
был поступить водитель, обнаружив подобную неисправность?
К приведенным двум последним группам близко примыкает еще
одна, находящаяся в несколько особом положении. Речь идет об
установлении факта нарушения правил, носящих технический характер
или полутехническийполуправовой (например, правил ПДД — правил
дорожного движения). В методике, сложившейся в практике
расследования преступлений, по которым необходимо установить, имел
ли место факт нарушения правил, сама подзадача не формулируется в
такой форме. На разрешение сведущего лица (чаще всего это
осуществляется в форме экспертизы) ставится вопрос о том, как должен
был действовать субъект в соответствии с правилами (инструкциями,
положениями и т. п.) в данной производственной ситуации (в данной
дорожной обстановке). Эксперт, отвечая на подобный вопрос, анализирует
эту обстановку (по представленным данным) и создает некую
оптимальную модель действий субъекта с указанием для каждого из
действий (или их отсутствия) соответствующих пунктов правил.
Сопоставление этой модели с реальным событием и действиями в рамках
этого события субъекта позволяет следователю, суду установить, какие
отступления от существующих правил имели место. После этого обычно
решается вопрос о том, находились ли все эти отступления в причинной
связи с наступившими последствиями. Подобный подход освобождает
эксперта от необходимости решения им несвойственных ему задач о
нарушениях правил как одной из составных частей установления вины
обвиняемого.
Приведенные выше группы подзадач, решение которых
способствует установлению отдельных звеньев общей причинной связи, в
основном составляют предмет экспертной диагностики. Однако данное
обстоятельство не исключает в полной мере возможности и следственного
диагностирования в тех пределах, которые обеспечивают следователю его
профессиональные знания. В любом случае экспертное решение,
касающееся частностей, оценивается и используется следователем и судом
как при построении версии о причинной связи, так и при ее проверке.
Здесь важно подчеркнуть, что установление причинной связи мо-
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
261
жет осуществляться как экспертом, так и самим следователем (судом), а
правовая оценка ее — только следователем и судом.
Применительно к возможностям диагностического установления
причинных связей может быть рассмотрено и такое процессуальное
действие, как следственный эксперимент, Дело в том, что некоторые виды
следственного эксперимента могут быть использованы для опытной
проверки наличия причинной связи между отдельными (далеко не всеми)
обстоятельствами дела. Подчеркивая данную возможность, авторы
коллективной работы "Криминалистика социалистических стран"
отмечают: "Эксперимент обеспечивает более строгое исследование
реальных взаимосвязей между причиной и следствием'". Однако подобная
направленность следственного эксперимента — это лишь одна из задач
его осуществления. Возможности следственного и экспертного
экспериментов значительно шире и многогранней.
Говоря о видах экспериментов, в криминалистике перечисляют до
семи различных категорий':
а) Эксперименты, осуществляемые с целью получения
материально-фиксированных отображений объекта и для изучения
механизма их возникновения (например, экспериментальное
воспроизведение следов транспортного средства с целью установления
совершенных им маневров). Этот вид эксперимента может быть как
следственным, так и экспертным.
б) Эксперимент с'целью получения экспериментальных следов,
экспериментальных проб, экспериментальных образцов,
Осуществляться он может так же, как и предыдущий, и следователем, и
экспертом, однако даже при производстве его следователем присутствие
эксперта или специалиста крайне желательно. Дело в том, что получение
экспериментальных следов, а тем более проб и образцов, требует не
только четкого представления цели этих действий, но и специфической
для каждого варианта технологии такого получения. Например:
получение образцов почерка под диктовку, обеспечивающую такой темп
письма, который бы исключал возможность искажения пишущим
признаков своего почерка. Или: экспериментальный отстрел пуль из
оружия (что, естественно, может технически сделать и сам следователь),
но с воссозданием таких условий, кото' Криминалистика социалистических стран. С, 263. • Там
же. С. 273.
262 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
рые определяются экспертом на основе изучения исследуемой пули и
входного отверстия (ствол чистый, сухой; ствол чистый, смазанный; ствол
начищенный и.т. п.). Еще более сложным будет, например, отбор
образцов почвы на локальном проверяемом участке открытой местности и
т. д.
Эксперименты групп "а" и "б" фиксируются в зависимости от того,
кто их проводит, либо в протоколе следственного действия (ст. 183, 186
УПК РСФСР), либо в заключении эксперта, в его исследовательской
части (ст. 191 УПК РСФСР).
в) Эксперименты для установления возможности (или
невозможности) восприятия какого-либо явления (возможности видеть,
возможности слышать — чаще всего проверяются именно эти
обстоятельства).
г) Эксперименты для
установления возможности (или
невозможности) выполнения определенных действий (в данных условиях;
за определенное время; определенным способом).
д) Эксперименты для установления наличия или отсутствия у лица
профессиональных или других специальных навыков и способностей.
(Например, может ли данное лицо самостоятельно с использованием
названных им средств изготовить клише для печатания фальшивых
денежных знаков.)
е)
Эксперименты
для
установления
возможности
(или
невозможности) определенного криминалистически существенного
события. (Например, возможна ли идентификация канала ствола пистолета
после производства из него 50— 70—100 выстрелов.)
ж) Эксперименты для установления механизма расследуемого
события,
отдельных
его
элементов,
условий,
механизма
следоообразования.
Эксперименты групп "в", "г", д" осуществляются следователем, в
необходимых случаях с участием сведущих лиц [специалиста, эксперта);
группы "е", "ж" могут быть проведены как следователем, так и экспертом.
Подробный
перечень
экспериментов,
осуществляемых
в
криминалистике, позволяет не только получить представление об их
возможностях, но и отметить общность задач эксперимента и
диагностирования. Ранее, в приведенных алгоритмах и блок-схемах
решения экспертньхх задач, эксперименты фигурировали в качестве
элементов (этапов) экспертного диагностирования, позволяющих
проверить какие-то промежуточные звенья диагностируемого явления
(события, объекта).
§ 2. Диагностика при установлении причинных связей
263
В данном разделе работы мы попытаемся показать диагностическую
сущность следственного эксперимента в целом, в его изолированном виде
и по отношению к его месту в общем процессе диагностирования
ситуации.
Начать, по-видимому, целесообразно с трактовки эксперимента в
науке.
"Под экспериментом, — отмечает О. М. Сичивица, — понимается
такой метод изучения объекта, когда исследователь активно воздействует
на него путем создания искусственных условий, необходимых для
выявления соответствующих свойств, когда сознательно изменяется
течение естественных процессов. Эксперимент представляет собой
наиболее сложный и эффективный метод эмпирического познания"1.
Эксперименты подразделяют на исследовательские, проверочные и
иллюстративные. Область применения первых — сфера научных
исследований, цель — открытие новых свойств, закономерностей. Вторые,
проверочные, служат целям проверки тех или иных предположений или
теоретических построений. Иллюстративные
используются для
демонстрации в учебном процессе.
Из приведенных характеристик видно, что эксперименты,
осуществляемые в криминалистике, относятся по своей природе к
проверочным.
Эксперимент может осуществляться как с материальными
объектами, так и с их идеальными копиями. Для криминалистической
диагностики важны обе формы осуществления эксперимента. Мысленный
эксперимент давно уже стал неотъемлемым методом всякой
криминалистической деятельности. Без него невозможно было бы познать
прошедшее событие, что является основной задачей любого
расследования. Как один из инструментов проверки диагностических
гипотез мысленный эксперимент был рассмотрен ранее. Поэтому в
данном разделе работы основное внимание будет уделено экспериментам
с материальными объектами. Последние делятся на натурные, когда при
эксперименте используют подлинные объекты, и на модельные, если
вместо самих объектов берутся их модели (копии, сходные объекты).
Натурные эксперименты в криминалистике более присущи
экспертизе, когда эксперт обязан, например, использовать проверяемый
пистолет для отстрела гильз или тот самый топор, который был изъят у
подозреваемого, для по' Сичивица. О. М. Методы и формы научного познания. М., 1972. С. 21.
264 Глава V. Криминалистическая диагностика в практике следствия
лучения экспериментальных следов. Модельные эксперименты чаще
облекаются в форму следственных,
С гносеологической точки зрения эксперимент с диагностикой
роднит то, что он также является способом познания. Так же как и
диагностика, эксперимент предполагает не только наблюдение, но и
измерение, сравнение, описание, моделирование. Общим является и то,
что эксперимент, по сути, это действие, направленное на изоляцию
исследуемого явления от мешающих воздействий, что способствует
чистоте эксперимента и объективному познанию устанавливаемых с его
помощью фактов. Эксперимент, подобно диагностической гипотезе,
опирается на прошлый опыт, используемый как для принятия решения о
его проведении, так и выбора тактики его осуществления.
И, наконец, эксперимент, равно как и диагностирование,
способствует проверке следственных версий. Отмечая данное
обстоятельство, авторы работы "Криминалистика социалистических
стран" выделяют такое важное обстоятельство, как получение новой
информации с помощью эксперимента: "Важной областью применения
эксперимента является проверка версий. При этом эксперимент может
подтвердить или опровергнуть соответствующие версии. Однако
эксперименты могут не только подтверждать или опровергать
предполагаемые обстоятельства дела, они могут вести к обнаружению
совершенно новых результатов, о которых прежде не было никаких
сведений'".
Самым же главным, что позволяет считать эксперимент одной иа
форм криминалистической диагностики, является то, что при
эксперименте мы также провернем наше предположение о каком-то
событии (факте), строим версию, требующую проверки, учитываем все
специфические признаки проверяемого события (и воспроизводим их),
идем от частностей (отдельных опытов) к общему представлению
(целому) и, по сути дела, пользуемся индуктивным методом, часто
применяемым а диагностике — реконструктивной индукции.
Подчеркивая специфический характер реконструктивной индукции (ее
системность и сочетание с элементами дедукции), ее иногда в научной
литературе называют "индукцией для детективов".
Системный характер реконструктивной индукции особенно
проявляется в таком непременном условии любого, в том числе и
следственного, эксперимента, как многократность повторения опытных
действий, с тем чтобы они охва' Криминалистика социалистических стран. С, 265,
§ 2. Диагностика при установлении причивных связей
265
тывали все возможные варианты проверяемого события, Изменения
осуществляются с учетом ранее полученной информации и происходят
по правилам системного подхода. Системность проявляется даже в тех
случаях, когда изменение условий происходит а стохастической
последовательности отдельных действий. Подтверждается это тем, что
случайные варианты воздействия тоже избираются в некоторой мере
закономерно, на основе имеющегося опыта,
Как всякое диагностическое исследование, следственный
эксперимент имеет своей предпосылкой известное упрощение и
идеализацию наблюдаемого объекта, Это позволяет исключить
"мешающие" факторы и сконцентрировать все внимание на выделении
необходимых, достаточных, в том числе специфических, комплексов
признаков,
Подобно
тому,
как
при
криминалистическом
диагностировании приходится сопоставлять .проверяемую ситуацию с
набором типичных, при следственном эксперименте также должны быть
предусмотрены все варианты возможных изменений условий, чтобы из
них можно было выбрать наиболее соответствующий проверяемому. В
сконструированной для этого гипотезе подобные действия находят свое
закрепление, а исключение (элиминация) неприемлемых условий
осуществляется по типу элиминативной индукции. Этот момент
чрезвычайно важен, так как при его соблюдении повышается
достоверность результатов эксперимента. Подчеркивая вто важное
обстоятельство, авторы "Криминалистики социалистических стран"
пишут; "Решающий момент следует усматривать в элиминации
случайных факторов (мешающих условий восприятия, случайных
элементов механизма события, условий следообразования), что может
быть достигнуто только благодаря плотности серий опытов, испытаний,
С помощью тщательного анализа следует стремиться к исключению
случайностей с целью получения надежных результатов'',
Подобный подход обеспечивает следующее важнейшее
требование, предъявляемое к следственному эксперименту, —
адекватность условий его проведения тем, которые имели место при
совершении преступления. Здесь усматривается полная аналогия с
любым процессом криминалистического диагностирования, когда
исследователь (следователь, эксперт) отфильтровывает все те
признаки, которые несвойственны диагностируемому событию, с тем
чтобы устранить помехи при изучении главного. Вместе с тем
Криминалистика социалистических стран, С. 268.
266 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
если не удается достичь полной адекватности условий проведения
эксперимента, то это обстоятельство должно найти отражение при его
анализе, синтезе, оценке достоверности результатов. В точном
соответствии с этим при ином криминалистическом диагностировании,
если не удается отобрать через перечисление только специфические
признаки, приходится допускать два альтернативных варианта, из
которых впоследствии элиминативной индукцией требуется вычесть одну
из ситуаций.
Варьирование условий в процессе проведения эксперимента
является непременным требованием всякого опытного проверочного
действия. Выбор условий определяется наличием, полнотой и
достоверностью исходных данных. Они
составляют основу
планирования эксперимента, равно как и основу гипотезы при ином
криминалистическом диагностировании. Чем больше неопределенности
в исходных данных, тем больше приходится предусматривать вариантов
для проведения эксперимента. Здесь просматривается полная аналогия с
вариантами криминалистического диагностирования, когда отсутствие
специфических признаков и комплексов признаков требует допущения
нескольких возможных ситуаций с последующей проверкой каждой из
них.
Воспроизводимость (повторяемость) результатов эксперимента
является таким же важным для него требованием, как совпадение
предполагаемых признаков диагностируемого объекта с его подлинными
признаками. Но далее при кажущейся идентичности наступают
существенные
различия.
При
ином
криминалистическом
диагностировании объекта (явления, события) мы идем от вероятностной
гипотезы к достоверному знанию. Если гипотеза находит свое
подтверждение, она перестает быть гипотезой и превращается в знание
достоверное, непроблематичное. Установленный факт принимается в
качестве такового.
Иное дело при следственном эксперименте. Здесь также
сконструированная гипотеза либо подтверждается, либо опровергается.
Но здесь необходимо вспомнить основное содержание и цель
эксперимента: установление возможности (невозможности) чего-либо.
При таком положении проведенная и доказавшая свою правильность
гипотеза не лишает результаты эксперимента их гипотетического
характера. Другими словами, мы установили возможность совершения
определенного действия в определенных условиях, но было ли оно
совершено именно так, пока что сказать не можем. Иначе говоря, только
экспериментом доказать гипотезу абсолютно не удается. Это не
распространяется на не-
§ 3. Инструментальная диагностика
267
гативные результаты, когда гипотеза отвергается как несостоятельная.
Таким образом, подтверждением гипотезы при эксперименте является
установление возможности, но не достоверности того, что при
совершении преступления все происходило именно так.
Приведенный анализ следственного эксперимента с очевидностью
может свидетельствовать, что это следственное действие полностью
согласуется
с
постулатами,
закономерностями,
методиками
криминалистического диагностирования, Отсюда может быть сделан
вывод о том, что следственный эксперимент, как разновидность
криминалистического диагностирования, в большей мере, чем иные
следственные действия, может рассматриваться в этом качестве. Признав
это за доказанное, мы должны будем распространить на него все
требования, предъявляемые к процессу диагностирования, стремясь и
здесь достичь более высокой степени идеализации и абстрагирования для
достижения достоверности получаемых результатов, обеспечиваемой
строгим отбором признаков ситуации, и оперирования ими как при
построении гипотезы, так и при практической реализации эксперимента.
§ 3. Инструментальная диагностика эмоционального состояния как
разновидность криминалистической диагностики
В данном разделе речь пойдет об использовании полиграфа в
следственной практике. Может возникнуть возражение против
помещения данного раздела в главу о применении криминалистической
диагностики в следственной практике, а не в экспертной. Основанием
для такого рода возражений может стать то обстоятельство, что
применение полиграфа требует привлечения сведущего лица,
специалиста в соответствующей области. Однако сложившаяся мировая
практика пока не пришла к выводу об экспертной природе применения
полиграфа, реализуя его возможности при следственных допросах и в
процессе оперативных действий. С учетом этого возьмем за отправное
положение применение полиграфа при допросах с участием
специалиста, а также при других следственных действиях.
Возможное возражение иного характера представляется более
серьезным. Оно может касаться самой сути рассматриваемого метода и
сводиться к утверждению о недопущении его в уголовном процессе. На
такое возражение,
268 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
если оно возникнет у читателя, будет ответам весь последующий
материал данного параграфа.
Начать, по-видимому, целесообразно с анализа научной
обоснованности и истории развития-данного метода. Методы, подобные
полиграфу, объединяются в группу, определяемую в самом общем виде
(метатермин) как инструментальная диагностика эмоциональной
напряженности (ИДЭН).
Полиграф более известен у нас как "lie detector" ("лайдетектор") —
детектор лжи. Однако по справедливому замечанию многих,
занимавшихся данной проблемой, данное наименование, присвоенное
прибору в начальной стадии его внедрения в практику, носило скорее
рекламный характер. В последующем а научной и специальной
литературе прибор стал именоваться полиграфом, каковым он и является
и что правильно отражает его суть. Полиграф предназначен для
одновременного отражения многих процессов. По сути, это комбинация
нескольких приборов, обычно используемых в физиологии и медицине
для регистрации различных проявлений жизнедеятельности: глубины и
частоты дыхания, пульсации, состояния кровеносных сосудов,
артериального давления, кожно-гальаанического сопротивления,
биотоков мозга, потоотделения, изменения напряжения мускулов рук,
ног и многого другого. Новые электронные модели полиграфа содержат
от 4 до 16 усилителей и соответствующее количество записывающих
систем'.
Подвергая критике возможность использования полиграфа э
уголовном процессе, отечественные криминалисты отвергали в
основном саму идею использования прибора, именуя его "механическим
следователем"2. Отстаивая свою позицию, они нередка ограничивались
лишь описанием технической стораны, делали упор на факт укрепления
на теле допрашиваемого комплекса датчиков, что расценивалось как
' См., например: Зинкевич И. Б, Проблемы использования полиграфа при
расследовании преступлений в ИНР // Теория и практика собирания
доказательственной информации техническими средствами. Киев, 1980.
С, 180—200; Полиграф // БСЭ. 3-е изд. Т. 20. М., 1978. С. 196—190;
Злобин Г. А: Яш С. А. Проблемы полиграфа // Проблемы
совершенствования советского законодательства (Труды ВНИИСЭ) Вып.
6. М., 1979. С. 122—136. э См., например: Митричев С, Л. Теоретические
основы советской криминалистики (введение в науку}, М., 196S. С, 92;
Порубов Н. И. Допрос в советском уголовном судопроизводстве, 2-е изд.
Минск, 1973,
§ 3. Инструментальная диагностика
268
посягательство
на
свободу
человека
и
его
физическую
неприкосновенность'. При этом крайне редко освещалась сама методика
использования
аппаратуры
для
измерения
эмоциональной
напряженности, что должно быть признано главным при решении
вопроса о допустимости (недопустимости) применения полиграфа в
уголовном процессе.
Попытки внедрить инструментальные методы психологического
анализа, медицинского, биологического, при допросе подозреваемых,
обвиняемых предпринимались в Западной Европе с последней четверти
прошлого века. Наиболее подробно история подобных начинаний
изложена в обстоятельной работе П. Прукса "Уголовный процесс:
научная "детекция лжи'". В настоящее время в качестве научной основы
ИДЭН рассматриваются следующие физиологические и психологические
составляющие. В первую очередь это организация нервной системы и
нейроанатомия эмоций. Исследования, проводимые во всем мире в
данной области физиологии человека, позволили установить участки
мозга, так называемую лимбическую систему, которая регулирует
эмоциональное поведение и структуру мотивации3. Отсюда делается
обоснованный вывод о том, что коль скоро лимбическвя система
является нервным субстратом эмоций (т. е. материальным субстратом),
то эмоции (точнее их выражение) можно фиксировать и, тем самым,
объективно измерять*.
' Так, Л. Д. Кокорев именовал процедуру применения полиграфй
"утонченной формой пытки". См.: Кокорм Л. Д. Процессуальные
проблемы использования достижений научно-технического прогресса в
уголовном судопроизводстве // Вопросы уголовного процесса. Вып. 1.
Саратов, 1977. С. 3—16; Пантелеев И. Ф. Некоторые вопросы
психологии расследования преступлений // Труды ВЮЗИ. М., 1973. Вып.
29. С. 218—235; Роща А. Лженаучные методы допроса в полиции США //
Вестник МГУ. № 2. Сер. 10. Право. 1963. С, 70—75; Теория
доказательств в советском уголовном процессе. Часть Особенная. М.,
1967. С. 395. ' См.: Прукс П. Уголовный процесс: научная "детекция лжи"
(инструментальная диагностика эмоциональной напряженности и
возможности ее применения в уголовном процессе). Тарту, 1992.
С. 199.
' См.: Латай» Л. П. Лимбическая система // БСЭ 3-е изд. Т. 14. М.,
1973. С. 445—146,
4 См.: Симонов П. В. Эмоциональный мозг: физиология, нейроаиатомия, психология эмоций // АН СССР, Ии-т высш. нерв. деят-тм
и нейрофизиологии. М., 1981. С. 215.
270 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Эмоции — это субъективная реакция на внешние и внутренние
раздражители. Отличием эмоций от иных психических процессов
является то, что они влекут за собой различные изменения в функциях
внутренних органов'.
В этой связи в составе эмоций принято выделять две части: а)
субъективное эмоциональное переживание; б) выражение эмоции, т. е.
сопровождающиеся этим переживанием соматические и вегетативные
(висцеральные) изменения2.
Характерные физиологические реакции, вызываемые эмоциями,
делят на разные категории, однако наиболее часто упоминаемыми всеми
исследователями являются:
а) вегетативные (характеристики дыхательной системы, кожногальванический рефлекс, изменение проводимости кожных покровов,
артериальное давление, температура кожи, сердечный ритм и др.);
а ) биохимические (как часть вегетативной) (изменение состава
крови, мочи и пр.);
б) моторно-поведенческие (появление тремора, возрастание
мускульного напряжения, изменения в выражении лица, позе, мимике,
жестах);
б ) речевые характеристики (как часть моторно-прведенческой)
(оттенки голоса, интонации, изменения в характере организации речи);
в) биоэлектрическая активность мозга (биотоки головного мозга)3.
Главное заключается в том, что большинство приведенных
характеристик реакций может быть объективно измерено с помощью
соответствующих приборов или их компоновки в виде полиграфа. Другим
важным обстоятельством является то, что психофизиологические реакции,
как правило, не поддаются сознательному контролю со стороны
испытуемого.
На этой научной основе, суть которой состоит в том, что
эмоциональное состояние человека выражается в физиологических
функциях организма и соответствующая психофизиологическая
информация может быть объективно зарегистрирована с помощью
приборной базы, базируется технология применения полиграфа при
проведении следственных действий.
' См.: Симонов П. В. Указ. работа. С. 65.
2 См.: Данилова Н. Н., Крылова. А. Л. Физиология высшей нервной
деятельности. М., 1989. С. 265.
3 О реакциях см. подробнее: Хомич И.И. Человек — живая система.
Минск, 1989, а также приведенные выше работы П.В. Симонова, Н.Н.
Даниловой, А.Л. Крыловой и др.
§ 3. Инструментальная диагностика
271
Важнейшей частью всякой технологии являются используемые
методы. Методы инструментальной диагностики играют существенную
роль в плане обеспечения ее достоверности. Многолетний зарубежный
опыт тестирования с целью получения данных об эмоциональном
напряжении свидетельствует о том, что многое зависит от умелого
построения теста. Он должен быть сконструирован так, чтобы изменения
в динамике психофизиологических показателей происходили именно изза раздражителей, действующих по ходу теста. Иными словами, при
работе с полиграфом одним из кардинальных моментов является
разработка
психологически
хорошо
продуманного,
четко
структурированного и стандартизированного ряда раздражителей,
которые в дальнейшем поддавались бы сопоставлению и интерпретации.
Предлагаемые для этих целей методы можно объединить в две
категории: прямой (непосредственный) метод ("тест виновного лица",
"тест контрольных вопросов" — по американской терминологии) и
непрямой ("тест виновных знаний", "тест скрываемой информации").
Прямой метод включает постановку трех видов вопросов,
последовательно задаваемых испытуемому:
а) релевантных (критических) — касающихся непосредственно
выясняемых обстоятельств преступления;
б) иррелевантных (нейтральных, "буферных") — не имеющих
отношения к делу, их задача — уменьшить эмоциональное напряжение,
чтобы вырисовывались степень и форма протекания реакций на
релевантные вопросы;
в) контрольных — не имеющих отношения к расследуемому
преступлению, однако носящих в себе "обвинительное" содержание3.
Задаваемые вопросы (релевантные и контрольные) воздействуют на
испытуемое лицо (причастное и непричастное к совершению
преступления) совершенно различно. Для преступника из-за его страха
быть разоблаченным первостепенное значение имеют вопросы,
направленные на установление его причастности к расследуемому
преступлению (релевантные вопросы). При этом учитывают, чтобы
"обвинение" в чем-нибудь, содержащееся в контрольных вопросах, не
превышало силу обвинения, заключенного в релевантных вопросах. В
этом случае его реакция будет гораздо сильнее проявляться на
релевантные вопросы, чем на контрольные.
' См.: Прукс П. Указ. работа. С. 120—121.
272 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практаке следствия
Вместе с тем лицо, не имеющее никакого отношения к
преступлению, должно более сильно реагировать на контрольные
вопросы, так как именно в них содержится опасная для него
"обвинительная" информация.
Непрямой метод применяют в тех случаях, когда имеются все
основания полагать, что допрашиваемое лицо знает о деталях и
подробностях преступления, однако упорно это отрицает. При этом
непосредственному контролю достоверность отрицательных ответов не
подвергается, а основное внимание обращено на установление того,
обладает ли испытуемый специфической информацией, которую может
знать только лицо, причастное к преступлению. Иначе говоря, смысл
непрямого метода состоит в установлении скрываемого знания об
обстоятельствах расследуемого события. На практике непрямой метод
применяется и как самостоятельный, и в сочетании с прямым.
Теоретической основой непрямого метода является обоснованное
предположение о том, что лицо, причастное к преступлению (или
располагающее о нем очень подробной информацией, а это тоже
причастность в форме недоносительства), будет демонстрировать более
сильные физиологические реакции при предъявлении ему раздражителей,
касающихся конкретных деталей преступного деяния (хорошо известных
следствию в результате криминалистического диагностирования
обстановки места происшествия, допросов и иных следственных
действий). Вместе с тем непричастное лицо реагирует на все раздражители
(релевантные и иррелевантные) одинаково. Отличие от прямого метода в
данном случае состоит в том, что релевантные раздражители выбирают,
исходя из специфической информации о преступлении, которая известна
допрашиваемому. Это не вопросы типа: "Вы убили К?" Для постороннего
человека все раздражители, фигурирующие при непрямом методе, кажутся
одинаковыми. Непрямой метод должен применяться и может дать
положительные результаты тогда, когда полностью исключается "утечка
информации" о подробностях совершения (механизма) преступления.
Вся технология применения полиграфа при допросе включает три
этапа:
— предтестовое интервью;
— проведение тестов;
— обработка и анализ тестов, т. е. получение результата. На первом
этапе испытуемому разъясняется его право отказаться от тестирования на
полиграфе. Ему рассказывают о естестенно-научных основах применения
полиграфа,
§ 3. Инструментальная диагностика
чтобы вызвать доверие к тестированию. Демонстрируют возможности
прибора в установлении выбранной негласно испытуемым картинки,
цифры и т. п. На этом же этапе юстируют прибор и окончательно
отшлифовывают редакцию предстоящих тестов.
При проведении второго этапа существенное значение придается
обстановке тестирования» отсутствию помех (появ^ ление лиц,
телефонные звонки и т. п.), нейтральному фону, на который предлагается
смотреть испытуемому, наблюдению за испытуемым (лучшим способом
признана видеосъемка).
При тестировании по прямому методу обычно проводится
несколько (не менее 3) тестов, каждый из которых включает 2—3
иррелевантных, 2—3 контрольных и 2—3 релевантных вопроса. Тесты
проводятся с кратковременными перерывами. Характер вопросов может
меняться в зависимости от полиграмм.
Тесты непрямого метода проводятся однократно. По правилам
стандартной процедуры (с учетом направленноста непрямого метода)
требуется, чтобы допрашиваемый отвечал на все раздражители одинаково
отрицательно. Например: где находился краденый предмет?
— в шкафу,
— на полке,
— на подоконнике,
— на столе.
— на рояле.
— в шкатулке'.
Результат тестов выражается в обнаружении у контролируемого
лица твердых, закономерно проявляющихся физиологических реакций
на релевантные раздражители по сравнению с иррелевантными.
Критериями, позволяющими оценить процесс диагностирования,
являются надежность и валидность. Надежность выражает стабильность
результатов измерений. Валидность показывает, в какой мере тест
измеряет качество, которое хотели измерить2.
Отметив состоятельность научной базы использования полиграфа и
разработанность методик его применения, можно обратиться к
возможностям (невозможностям) его использования в уголовном
процессе.
Длительное время сама такая возможность отвергалась в нашей стране,
как говорится, "с порога". В ход было пу' Подлинное местонахождение предмета2 См.:
Прукс П. Указ. работа. С. 137.
274 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
щено все: и "механический следователь", и "реакционная сущность
буржуазной криминалистики", и полное невежество в отношении научной
базы и технологии использования полиграфа. Сейчас, когда страсти
поутихли, становится очевидным, что даваемые оценки были
продиктованы скорее соображениями политическими, чем научными. Не
следует забывать, что одной из задач советской криминалистики
длительное время считалась критика реакционной сущности буржуазной
криминалистики.
В настоящее время отрицательная оценка, даваемая ИДЭН, в
значительной мере обусловлена неправильным представлением о
действительных возможностях полиграфа. Нередко сложный комплекс
правовых проблем, связанных с внедрением в уголовное производство
полиграфа, подменяется рассуждениями о его ограниченных технических
возможностях.
В этой связи необходимо рассмотреть три узловых момента:
полиграф как техническое средство; значение и надежность разработанных
методик; цель применения данных, полученных с помощью полиграфа.
Говоря о полиграфе как приборе, следует подчеркнуть, что прибора,
способного регистрировать ложь как таковую или симптомокомплексы,
которые бы свидетельствовали о ложности показаний, в природе не
существует, на что справедливо указано в ряде работ'. Не следует
забывать, что ложь и правда являются этическими и юридическими
понятиями и зафиксировать их никакими физическими приборами
невозможно. Полиграф записывает лишь некоторые физиологические
функции организма, позволяя фиксировать возрастание или спад
эмоционального напряжения. Этот факт не оспаривают ни физиологи с
психологами, ни юристы.
Не менее важным моментом является установление того, являются
ли показания прибора объективными. Наблюдать эмоциональное волнение
можно и визуально, и с помощью полиграфа. Полиграф исключает
субъективность, автоматически фиксируя определенные параметры
(признаки, комплексы признаков) эмоциональной напряженности.
По-видимому, никто не будет возражать против того, что полиграф
как прибор, фиксирующий и передающий внутреннюю напряженность
испытуемого, имеет бесспорное преимущество перед самым опытным
наблюдателем.
1 См., например: Яни С. А. Правовые и психологические вопросы
применения полиграфа // Труды ВНИИСЭ. Вып. 8. М., 1977. С. 134;
Теория доказательств в уголовном процессе. С. 394.
§ 3. Инструментальная диагностика
275
Одним из контраргументов противников полиграфа является
утверждение о том, что фиксируемые изменения физиологических
характеристик еще не дают ответа, почему произошли эти изменения,
каковы их причины. Акцент делается на то, что одни и те же реакции
допрашиваемого могут быть вызваны разными причинами, как имеющими
отношение к совершенному преступлению, так и не имеющими
(возмущение невиновного, какие-то ассоциативные воспоминания и т. п.).
Возразить на подобные утверждения можно только тем, что
инструментальная диагностика фиксирует динамику физиологических
функций человеческого организма так, что эта динамика проявляется в
обстановке проведения теста как непосредственное выражение
эмоциональных реакций.
Здесь мы подходим ко второму узловому моменту — надежности
методик. Если применяемая методика гарантирует ту связь, о которой
было сказано в предыдущем абзаце, она может быть признана и научно
обоснованной, и достоверной. В этом случае данные полиграфа должны
трактоваться однозначно.
Однако даже если методика не позволяет исключить влияние
мешающих факторов, которые могут служить причиной неадекватных
реакций, то и в этом случае не следует напрочь отказываться от подобной
психофизиологической информации. Она может быть использована в
качестве ориентирующей.
Из сказанного может быть сделан только один вывод:
и сам прибор, и методика его использования могут и должны постоянно
совершенствоваться.
Третий узловой момент — цель применения полиграфа. Эту цель
трактовали по-разному и далеко не всегда правильно. Говорили о
возможности
установления
виновности,
неискренности',
лжи2,
3
причастности (непричастности) испытуемого к событию преступления.
Последняя из указанных позиций представляется наиболее точной.
' См.: Роша А. Лженаучные методы допроса в полиции США. С. 71—72.
э См.: Васильев А. Н. Введение в курс советской криминалистики. М.,
1962. С. 28; Селиванов Н. А. О так называемом "детекторе лжи" //
Электроника в криминалистике. М,, 1969. С. 45. 3 См.: Гуляев П. И.,
Быхоеский И. Е. Исследование эмоционального состояния человека в
процессе производства следственного действия // Криминалистика и
судебная экспертиза. Вып. 9. Киев, 1972С.103.
276 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
Разумеется, никакую виновность инструментальная диагностика
установить не может хотя бы потому, что это категория правовая.
Что касается утверждений о возможности полиграфа устанавливать
ложь, неискренность, вероятный обман, то правдоподобность такого
высказывания зависит от многих факторов. Здесь надо быть предельно
осторожным, допуская, как и при всяком диагностировании человека,
возможность влияния каких-либо субъективных факторов, способных
исказить объективную картину фиксации, привнести а нее что-то
неконтролируемое. Об этом, в частности, свидетельствуют достоверно
установленные случаи, когда испытуемому удавалось "обмануть"
полиграф, который не фиксировал отклонений при ложных ответах,
Поэтому
хочется
присоединиться
к
тем
взвешенным,
продуманным,
основанным
на
глубоком
знании
предмета
высказываниям, авторы которых полагают, что полиграф позволяет
сделать вывод о причастности человека к расследуемому преступлению'.
К такому выводу можно прийти и с позиций его теоретической
аргументироваиности, и с позиций практически подтверждаемого
правдоподобия.
П. Прукс предлагает при этом различать непосредственную и
конечную
цель
данных
инструментальной
диагностики:
"Непосредственная цель, достижение которой является переходной
ступенью, подчинена конечной цели, Непосредственной целью не
является установление причастности, Это означало бы возложить на
эксперта (специалиста) обязанность принятия правовых решений, что ни
в коем случае не может быть содержанием применяемых методик.
Непосредственная цель заключается в установлении различия
(отсутствия) психофизиологической связи между предъявленными
(связанными с преступлением) раздражителями и записанной с помощью
полиграфа динамикой и физиологическими функциями организма
контролируемого человека. Принятие решения о причастности (конечная
цель) заключает в себе юридическую оценку, полностью входит в
компетенцию органов расследования, а в итоге — суда'4.
В зарубежной практике существует две формы применения
инструментальных
методов
диагностирования
эмоционального
напряжения: а) в ходе отдельных следственных действий (допрос, обыск,
предъявление для опознания)
' См.; Гуляев П. И., Быховский И. Ё. Указ. работа; Прунх П. Уголовный
процесс: научная "детекция лжи", и др. ' Прукс П. Укаэ, работа. С. 149.
§ 3. Инструментальная диагностика
277
и б) в форме экспертизы. Эти же формы рассматриваются чаще всего и в
специальной литературе,
Говоря о применении полиграфа при допросе, на хотелось бы
повторять и оспаривать те характеристики, которые давались ему в
нашей юридической литературе: "утонченная форма пытки",
"психологическое давление на допрашиваемого", "превращение
обвиняемого из субъекта уголовного производства в объект
исследования" и т, п. Трезвая и беспристрастная оценка научной
основы полиграфа, принципов его действия и получаемых с его
помощью результатов позволяет рассматривать полиграф как
полезное пособие для формирования у допрашиваемого предпосылок
к даче правдивых показаний. В этой связи заслуживает внимания
практика использования полиграфа в США, где, в случае выявления с
помощью полиграфа сокрытия связанных с преступлением
доказательств, рекомендуется после тестирования сразу же провести
допрос, чтобы склонить лицо к даче правдивых показаний.
Что касается надуманных обвинений в мучительности
физического воздействия датчиков прибора, то по поводу этого
необходимо отметить следующее. Во время допроса с применением
полиграфа допрашиваемый сохраняет ясное сознание происходящего,
никакого снижения интеллектуального уровня прибор не вызывает.
Полиграф должен применяться с согласия допрашиваемого так, как это
происходит в большинстве штатов США.
Рассматривая возможности применения полиграфа при допросе,
указывают на возможность получения с его помощью информации
тактической,
ориентирующей,
оперативной
и
даже
доказательственной. Так, Б. Г. Розовский проводит мысль о том, что
допрос с полиграфом может позволить установить место захоронения
трупа, места хранения похищенного, места нахождения соучастников
и т. п. После подтверждения этих фактов они приобретают силу
доказательств'. На возможности получения оперативной информации
для целей розыска указывал О, А. Гаврилоа2.
Думается, что применение полиграфа способно помочь
следователю а решении вопросов о достаточности или
недостаточности собранных данных, в разработке и проверке
' См.: Р&эовскиы Б. Г. Об использовании технических средств в
допросе // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 4. Киев,
1967. С. 142.
э См.: Говршюв О, А. О современной буржуазной судебной
психологии // Вопросы психологии. 1964. № 3. С. 172.
278 Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике следствия
следственных версий. Вместе с тем допрос с применением полиграфа
может помочь в выборе тактических приемов допроса, его
направленности, определения круга тех обстоятельств и вопросов,
которые требуют дополнительной детализации.
При этом, разумеется, следователь получает возможность
пользоваться объективной информацией о психофизиологических
реакциях в тот или иной момент допроса. Подобное диагностирование
представляется чрезвычайно важным с позиции тактики следственньк
действий.
Полиграф может быть использован и при предъявлении для
опознания. Здесь всплеск эмоционального возбуждения возможен как при
виде вещи, оброненной на месте происшествия (у обвиняемого), так и при
виде лица, с которым связаны отрицательные эмоции потерпевшего. Если
учесть, что в практике нередки случаи "неопознания" по мотивам страха,
корысти и другим, то подобная фиксация прибором реакции на вещь
(лицо) представляется весьма полезной для следствия. Однако
диагностирование с помощью полиграфа требует некоторого изменения
тактики предъявления для опознания. Для того чтобы человек среагировал
на объект опознания, ему надо предъявлять всю группу не сразу, а по
отдельности. Это можно сделать, проводя опознание по фотоснимкам.
Существуют предложения об использовании полиграфа при обыске.
Умозрительно это не может вызвать возражений. Так» во всех пособиях и
учебниках в разделах, посвященных обыску, справедливо рекомендуется
наблюдать за обыскиваемым в процессе обыска. Безусловно, и тут прибор
смог бы более точно и объективно зафиксировать реакцию обыскиваемого
на приближение следователя к месту, например, захоронения вещи.
Однако учитывая динамичность обыска и сложности технического плана,
связанные с подключением полиграфа к обыскиваемому в условиях
проведения обыска, по-видимому, от этой идеи необходимо пока
отказаться. Мы говорим пока, имея в виду почти неограниченные
возможности
научно-технического
прогресса.
С
появлением
миниатюрных, бесконтактных полиграфов с автономным питанием
реальность применения такого прибора при обыске неизмеримо возрастет.
Что касается использования полиграфа в экспертных целях, то здесь
аргументация его сторонников представляется достаточно весомой. Так, Г.
Г. Андреев и М. Г. Любарский отмечают, что при психологическом
исследовании испытуемого применение приборного измерения не может
§ 3. Инструментальная диагностика
вызывать сомнения. Приборы могут и должны быть использованы с целью
исключения субъективизма восприятия. Главное заключается в том, чтобы
это были современные научные приборы, чтобы применялись
апробированные физиологические методики, позволяющие объективно
устанавливать эмоциональное состояние экспертируемого. Говоря о
полиграфе, авторы подчеркивают, что этот, как и любой иной метод,
следует признать обычным средством исследования эксперта-психолога.
Он так же, как и другие, является обычным средством исследования,
стоящим на вооружении экспертов-криминалистов, медиков, психиатров, и
применяется при производстве психологических, психиатрических,
сексологических и судебно-медицинских экспертиз1.
По-видимому, с подобной точкой зрения следует согласиться.
Аргументация авторов достаточно убедительна. Остается только еще раз
уточнить, что может быть установлено с помощью полиграфа при
проведении психологической (или иной из перечисленных авторами)
экспертизы. Вероятно и в данном случае, проявляя известную
осторожность, можно говорить овозможности выяснения экспертом
следующих вопросов:
1. На какие относящиеся к преступлению раздражители (вопросы,
предметы, фотографии, иные объекты) реагирует испытуемый.
2. Как он реагирует на нейтральные и критические раздражители.
3. Имеется ли связь между предъявленными (связанными с
преступлением) раздражителями и динамикой физиологических
функций испытуемого.
С учетом указанных конкретных непосредственных целей
экспертиза с применением полиграфа должна получить права
гражданства в уголовном процессе, как одна из разновидностей
диагностических исследований.
В целом же с учетом возможностей применения полиграфа при
производстве следственных действий имеются все основания говорить в
данном случае о разновидности криминалистической диагностики с
применением инструментального метода на базе специальных познаний.
Элементы диагностики состояния субъекта просматриваются и без
применения полиграфа при производстве различных следственных
действий. Выше уже были упомянуты указания, содержащиеся в
учебной и методической ли' См.: Андреев Г. Г., Любарский М. Г. Вопросы контроля состояния
человека
инструментальными
методами
при
производстве
психологической экспертизы // Судебная экспертиза. Л., 1977. С. 26—27.
280 Глава 7. Криминалистическая диапюс-гика в практике следствия
тературе, по поводу необходимости наблюдения за обыскиваемым
лицом. Изменение его эмоционального состояния (волнение, потирание
рук, изменение цвета кожи лица и т. п,), фиксируемое визуально, в
значительной мере субъективно» является в некотором роде
диагностированием его реакций на приближение (удаление)
обыскивающего к тайнику с искомым.
Равным образом в работах и главах учебника, посвященных
допросу, рекомендуется наблюдать за реакцией допрашиваемого (в
особенности обвиняемого) на задаваемые ему вопросы, факты,
установленные следствием, предъявляемые доказательства и т^ п.
О диагностике лица, которому предъявляются для опознания
предметы, труп и др., уже упоминалось ранее применительно к
возможностям использования полиграфа.
Для всех упомянутых выше вариантов, когда мы лишены
возможности прибегнуть к инструментальным методам анализа
эмоционального напряжения, можно говорить о визуальной диагностике,
диагностике в значительной мере субъективной, но тем не менее
постоянно реализуемой на практике, где улики поведения
воспринимаются как косвенные доказательства причастности лица к
преступлению.
Таким образом, подводя итог изложенному, в заключительной главе
можно утверждать, что криминалистическая диагностика подобно
криминалистической идентификации — едина. Это единство выражается
как в том, что ее не следует делить на экспертную и следственносудебную, так и в том, что субъектами ее применения могут быть и
эксперт» и следователь (дознаватель), и оперативный сотрудник, и судья.
Так же как и при использовании операций отождествления
различными субъектами, при диагностировании в зависимости от того,
кто к нему прибегает, мы будем иметь различные результаты. Если
диагностирование осуществляется экспертом, итогом становится его
заключение, имеющее значение доказательства по делу. Здесь
просматривается полная аналогия с идентификацией. Только в
заключении эксперта факт тождества фиксируется как таковой и на
основе этого делается вывод об идентичности лица, предмета, явления,
используемых в качестве доказательства.
Если диагностирование осуществляется следователем (судом), то
оно имеет значение мысленных операций, промежуточных шагов в
решении поставленных задач, не фигурирует документально в
материалах дела, не имеет доказательственного значения. Это
рассмотренные ранее след-
§ 3, Инструментальная диагностика
281
ственные версии, это диагностика места происшествия без каких-либо
выводов в протоколе его осмотра, это диагностика внешнего состояния
субъектов, с которыми контактирует следователь в процессе
расследования.
Вспомним идентификацию, осуществление которой следователем
(судом) никогда и нигде не находит прямого отражения в материалах
дела. Установив в начале допроса, что перед ним то самое лицо, которое
он вызывал, т. е. проведя, по сути дела, отождествление (по фотоснимку
в удостоверении личности), следователь не фиксирует непосредственный
акт тождества, ограничиваясь в бланке допроса трафаретной записью:
"Личность установлена". Выяснив при допросе признаки похищенных
вещей, произведя обыск у подозреваемого и обнаружив эти вещи,
следователь, по сути, проводит их отождествление, нигде не фиксируя
это действие, реализуя его как мысленную операцию. Итогом, косвенно
свидетельствующим об установлении следователем факта тождества
(признаков, изложенных в протоколе допроса, с признаками
обнаруженных вещей), явятся изъятие этих предметов и приобщение их к
делу в качестве вещественных доказательств.
Подобных совпадений в использовании криминалистической
диагностики и криминалистической идентификации различными
субъектами, в различных формах (процессуальной, непроцессуальной,
оперативной деятельности) достаточно много и их можно было бы
перечислять достаточно долго. Однако приведенного ранее вполне
достаточно для вывода о единстве'криминалистической диагностики как
процесса познания в процессе расследования преступлений. Единство
это подразумевает достаточно высокую степень владения методами,
приемами и логическими операциями криминалистической диагностики
как экспертами, так и следователями (судьями), которым, с одной
стороны, предстоит оценивать заключения экспертов, связанные с
решением диагностических задач, так же, как они оценивают экспертные
заключения при решении задач идентификационных, а с другой стороны
самим использовать приемы криминалистического диагностирования в
своей повседневной деятельности.
Содержание
Введение..............................................................................................................
..... 1
Глава 1. Формирование диагностики в
криминалистической экспертизе
§ 1. Период "неидентификационных" экспертиз. § 2.
Введение понятия
"криминалистическая диагностика".....................
Глава 2. Гносеологическая, сущность диагностики
16
§ 1. Медицинская диагностика,
этапы диагностирования ....................................... .................
§ 2. Диагностика и семиотика..................................................
§
3.
Диагностика
и
язык
.....................................................................
Глава 3. Предмет и задачи криминалистической
диагностики
§ 1. Классификация криминалистических
диагностических задач ..........................................................
§ 2. Предмет криминалистической диагностики ......
Глава 4. Объекты криминалистического диагностирования
§ 1. Понятие диагностируемого объекта...................................
§ 2. Материальные носители информации, используемой при
криминалистической
диагностике......................................................................................
...
29
48
54
65
81
97
,103
Глава 5. Методология криминалистической диагностики
§ 1. Значение гипотез (версий)
.124
в криминалистической диагностике ..................................
Содержание
§ 2. Проверка гипотез (версий) и логика
умозаключений.....
Глава 6. Общая методика экспертного
криминалистического диагностирования
§ 1. Первоначальный этап исследования...................
§ 2. Общая методика диагностического
исследования объекта.........................—...—.....—.........
§ 3. Общая методика экспертного исследования
при диагностировании ситуаций............................
Глава 7. Криминалистическая диагностика в практике
следствия
§ 1. Роль криминалистической диагностики
в построении следственных версий ............—,....„—.
§ 2. Криминалистическая диагностика
при установлении причинных связей ......................
§ 3. Инструментальная диагностика
эмоционального состояния как разновидность
криминалистической диагностики ..........................
283
.145
.....170
.....182
.....202
.221
.249
.267