ПЛАН ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………..3 ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
реклама
ПЛАН ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………..3 ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ ТУРЦИИ…………………………………………………………8 1.1. Турецкая модель "нового мирового порядка"…………………………...8 1.2. Турция на стыке Азии и Европы………………………………………...15 1.3. Турция и проблемы экономической интеграции……………………...17 1.4. Опыт Турецкой Республики……………………………………………..25 ГЛАВА 2. ПРИНЦИПЫ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РЕГИОНАЛЬНЫХ ДЕРЖАВ И ТУРЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ…………35 2.1. Геополитические факторы в отношениях Турции со странами Центральной Азии……………………………………………………….35 2.2. Новая политика и Центральная Азия……………………………………40 2.3. Источники нестабильности………………………………………………43 2.4. Энергетическая стратегия………………………………………………..46 2.5. Отношения Турции с Центральными Азиатскими странами………….48 ГЛАВА 3. ТУРЦИЯ КАЗАХСТАН И УЗБЕКИСТАН…………………………..56 3.1. Стратегия Казахстана в отношении сотрудничества с Турции……….56 3.2. Отношения Узбекистана и Турции……………………………………...62 3.3. Становление и перспективы экономического сотрудничества в Центральной Азии.……………………………………………………….68 ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………..71 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………………..82 3 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы. Переживаемый в настоящее время этап развития мирового хозяйства вновь актуализировал вопрос об экономической и политической интеграции. В последние годы активизировался процесс формирования интеграционных группировок, в том числе и таких, которые включают в себя страны, находящиеся на различных стадиях социальноэкономического развития. Примеры таких процессов можно наблюдать сейчас в бассейне Тихого океана, Юго-Восточной и Центральной Азии, Северной Америке и других регионах. Однако наиболее известной организацией, преследующей цели, прежде всего экономической интеграции, безусловно, являются Европейский Союз (ЕС) и государства Центральной Азии. В этой связи особый интерес представляет изучение вопросов интеграционного сближения в формате “ЕС - развивающаяся страна”. Объект исследования. Объектом исследования работы является развитие отношений Турции со странами Центральной Азии, формирование между ними интеграционной взаимозависимости. В работе рассмотрены предпосылки и причины выбора Анкарой ориентации на азиатскую и европейскую перспективу в качестве стратегического направления экономического и, в целом, общественного развития Турции; этапы развития отношений экономической интеграции ЕС и Турции, причины и условия, предопределившие их неровный, аритмичный, характер; нынешнее состояние связей и достигнутый уровень интеграции. Исследование охватывает также условия создания, параметры и первые итоги функционирования таможенного союза Турции и стран Центральной Азии. Особое внимание уделено в работе вопросам подключения Турции к Европейскому Союзу в качестве полноправного члена. Подробно рассмотрены предпосылки и трудности реализации подобного шага. А так же альтернатива, стоящая перед Турцией. В рамках анализа концепции полноправного членства Турции в Евросоюзе сделана попытка рассмотреть в среднесрочном плане перспективы развития турецкой экономики как интегрированной части хозяйственной системы ЕС, а так же отношения со странами Центральной Азии. Хронологические рамки работы охватывают период вплоть до настоящего времени, начавшийся в 1990 году - то есть с момента, когда в результате политического кризиса и изменения геополитической обстановки турецкое руководство приступило к реформам во всех областях жизни страны, избрав в качестве стратегической прозападную ориентацию, в рамках которой с конца 90-х годов все большее значение стал приобретать европейский компонент и страны азиатской территории СНГ. Периодизация работы связана с основными этапами развития интеграционных связей Турции. Выделены периоды с 1990 г. по настоящее время - период, охватывающий, в том числе и вопросы таможенного союза. 4 А так же этапы постсоветской истории развития стран Центральной Азии. 1-ый этап (1991-1993 гг.) - умеренный интерес к региону со стороны Запада и сопредельных стран. Центральная Азия вне списка приоритетов российской внешней политики. Декларации США об ограничении собственных интересов в центральноазиатских государствах поддержкой демократии и соблюдением прав человека. Претензии Турции на роль посредника между Западом и постсоветской Центральной Азией. 2-ой этап (1993-1996 гг.) - утверждение государств Центральной Азии на международной арене. Реформы на укрепление суверенитета. Ввод собственных валют. Многообещающие экономические перспективы региона, прежде всего в области сырьевых ресурсов. Крен в сторону автократии во всех центральноазиатских государствах. Кризис в Таджикистане. Фактор ислама. Возрастание интереса к региону со стороны Западных держав. Переход от общедемократической риторики к прагматичной позиции. Активизация экономического сотрудничества. Проекты использования природных месторождений в Туркменистане, Казахстане. Возрастание интереса со стороны государств региона - Турции, Ирана, Пакистана, Китая. Напряженность в отношениях с Россией из-за нарушений прав русского населения. Неопределенная позиция России 3-ий этап (1996-1999 гг.) - Диверсификация интересов третьих стран в Центральной Азии. Усиление геополитической составляющей после начала Чеченского кризиса в России. Появление талибов. Планы строительства нефтегазопровода из Туркменистана через Афганистан до морских терминалов Пакистана. Вовлеченность США, Пакистана, Саудовской Аравии. Проблема экстремизма и международного терроризма. Ситуация в Узбекистане. Интересы безопасности США, Европейских государств, России. 4-ый этап (1999-по наст.вр.) - Обострение конфликта интересов в Центральной Азии. Ухудшение мировой обстановки в результате кризиса в Косово, военных действий в Чечне, наступления талибов в Афганистане. События 11 сентября, а так же война в Ираке и позиция Турции по этим вопросам. Приоритеты всех сторон. Цель работы. Целью работы является изучение возможностей и перспектив включения Турции в Европейский Союз в качестве полноправного члена, а так же отношения со странами Центральной Азии. При этом автор стремился прояснить вопрос о сотрудничестве, исходя, прежде всего из сравнительного анализа социально-экономических показателей, а не из выдвигаемых обычно на первый план политических и гуманитарных критериев (хотя и они были учтены в необходимых пропорциях). Научная новизна работы определяется тем, что несмотря на наличие ряда публикаций, в отечественной экономической и тюркологической литературе вопрос отношений Турции и Центральной Азии освещен явно недостаточно. Особенно это касается событий и тенденций, имевших место в последние 3-4 года, включая важнейший этап - интеграционное взаимодействие. Новаторским, по сути, является и исследование комплекса факторов, определяющих характер проблемы полноправного членства Турции как 5 развивающейся страны на пути социально-экономической модернизации в наиболее продвинувшейся по пути интеграции группировке промышленноразвитых государств - Евросоюзе. В работе рассмотрены социально-экономические и (в необходимых пропорциях) политические факторы, определяющие пути решения вопроса о сотрудничестве Турции в Евросоюзе, включая влияние на этот процесс двусторонних отношений Анкары с членами ЦА, прежде всего с Казахстаном и Узбекистаном. Автор попытался сделать прогноз перспектив развития турецкой экономики. В рамках сотрудничества со странами ЦА при сохранении благоприятных тенденций в экономике и внутриполитической жизни Турции. В работу также включено необходимые для данной работы вопросы опыта участия Турции в интеграционных процессах в Центральной Азии (ОЭС) и Черноморском бассейне (ЧЭС), которые представляют собой весьма перспективные, но, к сожалению, крайне мало изученные направления научного исследования. Методологической и теоретической основой при написании данной работы стали труды отечественных ученых-тюркологов и прежде всего: Н.И.Ураэдвой, Н.Ю.Ульченко, Н.Г.Киреева, М.С.Мейера, П.П.Моисеева, Б.М.Поцхверия, коллективные монографии, другие издания, подготовленные авторскими коллективами Института востоковедения Российской академии наук и другими востоковедческими центрами. При изучении проблем социально-экономического развития Турции и ее интеграционных отношений с Европейским Союзом использовались материалы, выводы и положения работ М.А.Гасратяна, С.В.Гегамяна, И.И.Ивановой. А.А.Исаева, А.Х.Керимова, Н.Н.Ливинцева, В.Е.Рыбалкина, Г.И.Старченкова. Существенным и необходимым дополнением к теоретической и информационной базе работы стали работы зарубежных авторов: Х.Джиллова, А.Гекдере. Э.Манисалы, В.Хейла, З.Хершлага, Ф.Николсона, Р.Иста и других. С целью более комплексного анализа современного этапа отношений Турции стран Центральной Азии и ЕС автор активно использовал западные и, в особенности турецкие публикации по данной тематике, прежде всего в специализированных изданиях: журнал “Экономист”, издания Стамбульской торговой и Стамбульской промышленной палат, бюллетени анкарского Агентства экономической информации (ЕВА) и другие. В качестве основных источников статистического и фактического материала, помимо указанных, использовались издания международных организаций: ЮНЙДО, МВФ, Западноевропейского Союза (ЗЕС); турецких государственных органов и различных структур предпринимательских и научных кругов: Государственного института статистики. Главного управления по Казначейству и внешней торговле при Премьер-министерстве Турции, Союза бирж и палат Турции, Агентства по внешним экономическим связям. Турецкого экономического общества. Кроме того, были использованы и издания других организаций: Совета ассоциации Турции и ЕС, Совета по развитию торговли Гонконга, правозащитных организаций “Хьюман Райте Уотч” и “Хельсинки Уотч”. 6 Турция - крупная страна, занимающая ключевое геополитическое положение в обширном и весьма чувствительном регионе, охватывающем ЮгоВосточную Европу (Балканы), постсоветское пространство и Ближний и Средний Восток. При этом с середины 80-х годов Турция переживает период бурного экономического роста, что сопровождается усилением ее влияния в регионе, возрастанием в целом значения страны в международных экономических и политических отношениях. Турция, являясь давним соседом Казахстана (история наших связей насчитывает свыше 500 лет), в настоящее время сотрудничает с ней как на двусторонней основе, так и в рамках региональных экономических интеграционных группировок. Соответственно, изучение и понимание ситуации в процессе движения Турции к интеграции с Европейским Союзом, являющимся одним из основных факторов, определяющих общественное развитие страны, позволит также, по мнению автора, более точно выстроить и основные направления дальнейшего продвижения турецких и центральноазиатских связей, выявить новые направления двустороннего сотрудничества. Структура работы. Работа состоит из вступления, трех глав, заключения, списка использованной литературы. После распада СССР и биполярной системы, в Центральноазиатском регионе, включающем Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, стала формироваться кардинально новая геополитическая ситуация. В настоящее время в Центральной Азии все сильнее пересекаются интересы ряда крупных держав. Центральная Азия граничит с рядом стратегически важных регионов Евразии. На востоке расположен Китай и страны Азиатско-тихоокеанского региона; на юге - Афганистан, Средний Восток и ряд других исламских государств; на западе и севере - Кавказ, Турция, Европа и Россия. От того, в каком направлении будут развиваться события в государствах Центральной Азии, во многом будет зависеть баланс сил на обширном пространстве планеты. Видимо, не случайно бывший советник президента США по национальной безопасности З.Бжезинский назвал пространство, куда входят Центральная Азия и Кавказ, а также Афганистан, "Евразийскими Балканами". Первый заместитель госсекретаря США С.Тэлботт также отмечает высокий уровень влияния процессов в Центральной Азии на обстановку на постсоветском пространстве, а также в таких странах как Китай, Турция, Иран и Афганистан. Одним из важных факторов, влияющих на процессы в Центральной Азии, является внешнеполитическая активность ведущих мировых и региональных держав. Усиление стратегического соперничества в Центральноазиатском регионе рождает новые противоречия, но уже не на идеологической, а геополитической и геоэкономической основах. Многие исследователи не исключают возможность реанимирования в регионе т.н. "Большой игры", поскольку на современном этапе основной целью указанных держав в геополитическом плане является контроль над 7 центральным пространством Евразии, а в плане геоэкономическом- контроль над ресурсами и транспортными связями региона. Среди мировых и региональных держав, оказывающих существенное воздействие на формирование геополитической ситуации в Центральной Азии, особо выделяются Российская Федерация, Соединенные Штаты Америки, Китайская Народная Республика, а также Турция, Иран, Пакистан, Индия и государства Европейского Союза. Ниже будут рассмотрены основные аспекты внешнеполитической деятельности названных стран в Центральноазиатском регионе. При этом главный акцент будет сделан на демонстрацию общих тенденций в политике указанных держав в отношении стран Центральной Азии. В заключении содержится краткое изложение выводов, к которым пришел автор. Подчеркивается, что для Турции вопрос об ее интеграции в Европейский Союз и одновременно сотрудничество со странами Центральной Азии имеет значение, как с экономической точки зрения, так и в плане реализации исторического выбора в пользу именно европейского пути развития, принадлежности страны к европейской цивилизации. Пока, тем не менее, ни по достигнутому уровню социально-экономического развития, ни с точки зрения показателей эффективности экономики Турция не вписывается в рамки, приемлемые для страны - члена Евросоюза, поэтому опору развития экономики Турции возможно переориентировать на страны Центральной Азии. Для Турции это означает, новые рынки сбыта и источники сырья. 8 ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ ТУРЦИИ. 1.1.Турецкая модель "нового мирового порядка". Турецкая модель "нового мирового порядка" является глобальной проблемой и оказывает серьезное влияние на современный мир. Конец XX века ознаменовался хаосом и войнами в мире. В этой ситуации Турция стремиться стать сверхдержавой и влиять на мировую политику и культуру. Бывший президент Турции Т.Озал в свое время провозгласил: "XXI век станет веком Турции". По существу турецкая модель - это новая версия теории мирового господства. Идея ислама подчинена идее "Великого Турана", который приспособил его к своим геополитическим имперским целям как еще одну организующую и идеологизирующую силу. Европа делает ошибку, уповая на приверженность Турции европейской цивилизации. Руководитель Европейского центра по изучению Турции Мерт Эрсин предупреждает: "Будьте бдительны - на пороге Европы появился волк в овечьей шкуре!". Турецкая Республика со времен Кемаля Ататюрка имеет внешние признаки правового, светского государства. Ататюрк упразднил халифат, ввел латинский алфавит, отделил церковь от государства, школу - от церкви, дал право женщинам участвовать в выборах. Конституция 1924 г., с небольшими изменениями, действует до настоящего времени. Верховная власть в Турции принадлежит однопалатному парламенту Великому Национальному Собранию, избираемому прямым голосованием гражданами обоего пола. Тем не менее Турция, по форме европейская, по содержанию остается далеко не европейской страной. Кемалистское движение было направлено не на европеизацию страны, а на захват чужих территорий, ликвидацию Севрского договора. Турецкие лидеры решили заменить свои прежние позиции на экспансионистскую идеологию пантуранизма. Ататюрк перед европейцами разыграл карту европеизации страны, а с российскими большевиками он поиграл в пролетарскую революцию, а в результате обманул и тех и других. Турецкий историк Танер Акчам подчеркивает: "Если Турецкая Республика основана на крови национальных меньшинств Анатолии, она является главным препятствием мирного сосуществования народов, населяющих эту землю". Турецкая модель имеет два варианта: официальный и традиционный. Их объединяет общее содержание - пантуранизм, идеология и практика которого стали существенным элементом дестабилизации современного мира, фактором разжигания войн в разных точках планеты. Она направлена на расчленение многих государств планеты от Адриатики до Китая и от Москвы до Индии и аннексию их территорий с одновременным геноцидом населяющих их народов. Президент Турции Сулейман Демирель заявил о "турецком мире, простирающемся от Адриатики до Великой китайской стены". 9 Угрозу пантуранского "нового мирового порядка", а точнее беспорядка, хорошо осознают народы многих государств. В условиях мирового хаоса пантуранизм получил возможность для реализации своих идей. Угроза эта тем более опасна, что в настоящее время Турцию искусственно делают региональной супердержавой, предоставляя ей возможность вмешиваться во внутренние дела многих государств, фактически проводить политику международного терроризма. Во внешней политике турецкая модель выражается в ряде факторов. Российско-турецкие отношения являются конфронтационными. Это связано с тем, что Турция проводит политику замещения и вытеснения России с геополитического пространства бывшего СССР. Турция стремится превратить ряд республик СНГ, Чечню в своих сателлитов. Она в одностороннем порядке изменила режим судоходства в проливах Босфор и Дарданеллы, что несет реальную угрозу интересам России. В последние годы идет активный процесс разработки евроазиатской транспортной и энергетической инфраструктуры в обход России, но с главным звеном в лице Турции. Налицо столкновение интересов России и Турции на Кавказе, Балканах, Черноморье. Пантуранские элиты Турции разрабатывают планы расчленения России и Украины и аннексии их значительных территорий. Чтобы в этом убедиться, достаточно почитать идеологов пантуранизма и изучить карты "Великой Турции", в последние годы активно издаваемые. Пантуранские элиты мечтают о реванше за проигранные русско-турецкие войны и ревизии их территориальных результатов. Президент Турции Сулейман Демирель, в ходе своего визита на Украину, заявил о предложении переселить 600 тыс. турецких граждан под видом крымских татар в Крым, что дестабилизирует обстановку в Крыму. При этом он "позабыл" предложить 5 миллионам потомков западных армян, депортированных со своей Родины в результате геноцида 1915 г., вернуться на свои исторические земли, находящиеся под турецкой оккупацией. Существуют серьезные проблемы в армяно-турецких отношениях. Они предопределены тем, что Турция не осудила геноцид в отношении армян в 1915-1922 гг. и не ликвидировала его последствия в моральной, политической, территориальной и экономической областях. В настоящий момент Турция осуществляет противоправную блокаду Республики Армения, нагнетает против нее милитаристскую истерию, хотя Европарламент осудил геноцид против армян в 1915 г. Государственная Дума РФ в 1995 г. также приняла заявление "Об осуждении геноцида армянского народа в 1915-1922 гг. в Западной Армении. Между Болгарией и Турцией существует ряд разногласий, которые обусловлены искусственным раздуванием проблемы "этнических турок" (помаков) в Болгарии и связанными с этим планами пантуранистов по отторжению от Болгарии ее юго-восточных областей. В конце 80-х годов руководство турецкой армии разработало план "Серебряный полумесяц" по оккупации южных районов Болгарии. Кроме того, болгары не забыли, что в 1913 г. Турция аннексировала Адрианопольскую область Болгарии. 10 Антагонистические противоречия определяют греко-турецкие взаимоотношения в вопросах континентального шельфа, территориальных вод Эгейского моря, воздушного пространства, национальных меньшинств, островов Имрос и Тенедос (аннексированных Турцией вместе с малоазийской греческой областью Смирна в 1923 г.). Греция аргументирование обвиняет Турцию в политике этнических чисток на островах Имрос и Тенедос. Все эти противоречия усугубляются неоднократным провоцированном Турцией войны с Грецией. Турция в последнее время наращивает военные силы и десантные средства турецкой "эгейской армии" (около 170 тыс. чел.) в непосредственной близости от греческих островов. Греция пересмотрела всю систему оборонного планирования в связи с новой военной доктриной, которая предусматривает необходимость противостояния турецкой угрозе в Северной Греции и Эгейском море. Премьер-министр Греции Констан-тинос Симитис заявил, что притязания Турции на греческие острова в Эгейском море могут привести к войне. В отношении Грузии пантуранские элиты имеют определенные виды на Месхетию и Аджарию. Аналогичны опасения румын в отношении пантуранских планов аннексии Добруджи от Румынии. Президент Турции Сулейман Демирель открыто заявил, что "Турция создает вокруг себя кольцо, протянувшееся через Балканы, Черное море, Кавказ и Ближний Восток". В отношении Кипра турецкая политика международного терроризма вылилась в оккупацию северного Кипра и создание на этой территории военных поселений турецких колонистов. Иран серьезно озабочен программами создания "Великого Турана" и "Великого Азербайджана". Оба эти плана направлены на отторжение исконной иранской области "Азербайджан", которая не имеет никакого отношения к Азербайджанской Республике. Географический термин "Азербайджан" имеет историческое отношение к некоторым провинциям Северного Ирана, но никогда не распространялся на территорию современной Азербайджанской Республики, которая позаимствовала это название в 20-е годы у иранцев с целью, во-первых, как-то назвать свою искусственно скроенную из исторических земель армян, лезгин, талышей, удинов, аварцев республику, вовторых, чтобы иметь возможность в будущем предъявить территориальные претензии к Ирану. Ирано-турецкие разногласия катализируются экономическим экспансионизмом Турции в Центральной Азии и искусственным вытеснением иранских товаров (более качественных, чем турецкие) с центральноазиатского рынка. Необходимо отметить экспансионистские планы турецких правящих элит в отношении арабских государств. У Сирии и Ирака крайне натянутые отношения с Турцией. Это обусловлено аннексией Турцией в 1939 г. Александретской области у Сирии. В последующем Турция предъявила новые территориальные претензии к Сирии (Алепский район) и к Ираку (Мо-сульский район). Притязания на богатый нефтью Мосульский район возобновились в 90е годы. Турция ведет недоброжелательную политику в отношении водных ресурсов Сирии (реки Тигр и Евфрат), истоки которых находятся под 11 контролем Турции. В 1991 г. тяжба из-за воды чуть было не завершилась кровопролитием. В тот год Анкара отрезала на месяц значительную часть воды Евфрата, чтобы наполнить водохранилище у плотины им. Ататюрка. После завершения этого проекта, по мнению арабских специалистов, поток воды в Сирию, которая обеспечивает 90% своих потребностей в воде за счет Евфрата, сократится наполовину, а когда река достигнет Ирака, объем ее вод снизится до трети. Серьезный арабо-турецкий конфликт неотвратим. Повышенная концентрация турецких армий на границах с Сирией и Ираком также способствует напряженности в регионе. Активное противодействие турецкому экспансионизму осуществляют Югославия и Республика Сербская в Боснии. Война в Боснии в значительной степени была инициирована и подпитывается из Анкары. Турция целенаправленно поддерживает мусульманское руководство "Республики Босния и Герцеговина" в геноциде против сербского народа. Цель турецкого правительства - создать плацдарм для утверждения своего влияния на Балканах. Турецкие наемники воевали в Боснии на стороне "мусульман". Важные геополитические изменения происходят в Турецком Курдистане и Западной (Турецкой) Армении, аннексированных Турцией. Процесс достижения государственности Курдистаном является необратимым. За последние 10 лет война в Курдистане унесла 14 тыс. жизней. Геополитические процессы на территории Западной (Турецкой) Армении создают объективные условия для становления последней в качестве самостоятельного субъекта современной геополитики. Западноармянский народ, частично проживающий на этой территории (150 тыс. христиан и от 2 до 4 млн. обращенных в ислам), частично депортированный Турцией в годы геноцида армян в 1915-1922 гг. и находящийся в диаспоре (4 млн. чел.), имеет исторические и юридические права на самоопределение на данной территории. В повестку дня встал вопрос о признании мировым сообществом Севрского договора 1920 г., определившего независимость Западной Армении от Турции. Как отмечал Р.Роллан, великий народ не мстит за себя, он восстанавливает право. Таким образом, мы видим, что многие страны объединяет их общая геополитика противостояния пантуранскому экспансионизму. Согласно уставным и программным документам ООН политика Турции должна стать предметом обсуждения на Совете Безопасности ООН. Государственным интересам многих стран никак не соответствует нарушение баланса сил в Восточно-Средиземноморском регионе в пользу Турции. По данным Стокгольмского института международных исследований, военные расходы многих стран за последние годы сократились, но в Турции, наоборот, возросли. Среди десяти стран - наиболее крупных импортеров оружия в 1993 г. первое место занимает Турция, закупившая в 1993 г. оружия на 2,5 млрд. долл. К 1995 г., как сообщает стамбульская газета "Миллиет", на реализацию программы технического переоснащения турецкой армии затрачено более 4,5 млрд. долл., а к 2000 г. предполагается потратить более 21 млрд. долл. на модернизацию турецких вооруженных сил. Ускоренному техническому переоснащению вооруженных сил способствует то, что Турция из всех государств, 12 подписавших Договор о сокращении обычных вооружений в Европе, является единственной страной, на большую часть территории которой данное сокращение не распространяется. Формирование единой воли восточносредиземноморских народов в противостоянии пантуранизму объективно будет влиять на переориентацию Турции к проведению ответственной политики. К этому Турцию будет подталкивать и угроза экономической катастрофы. Единственным спасением для Турции является установление добрососедских и правовых отношений со странами Восточного Средиземноморья, что будет отвечать интересам всего человечества. Экспансионистская внешняя политика Турции вступает в противоречие с ее экономикой. Турецкая модель в экономической области характеризуется попытками рыночных реформ; среднегодовой инфляцией 90%; ростом бюджетного дефицита; внешним долгом 70 млрд. долл.; ростом безработицы (3,5 млн. чел.); дефицитом внешней торговли в 3,6 млрд.; первым местом в Европе по детской смертности; доходом на душу населения в 11 раз ниже, чем в странах Европейского экономического сообщества. В 1990 г. темпы промышленного роста снизились с 6 до 1 %. В политическую традицию Турции вошла политика геноцида против народов. В течение 1915-1922 гг. турецкое правительство осуществило планомерный геноцид против армян, греков, ассирийцев. Севрский мирный договор зафиксировал необходимость прекращения власти турецкого государства над народами турецкой империи. Как известно, в мае 1915 г. Великобритания, Россия, Франция приняли декларацию, в которой осудили геноцид против армян в 1915 г. как "преступление против человечества и цивилизации". В дальнейшем Турция ведет геноцид против курдов. За курдами в Турции не признается право этноса. Соблюдение прав человека недостаточно по стандартам Европы. Это признает и Т.Чиллер: "Турция должна в кратчайшие сроки осуществить множество реформ, начиная от юриспруденции и кончая образованием". Европейский парламент в декабре 1995 г. ратифицировал соглашение о Таможенном союзе между Европейским союзом и Турцией. Это решение европейские парламентарии сопроводили резолюцией, в которой потребовали от турецкого правительства и парламента улучшить ситуацию с правами человека в стране, найти мирное решение курдской проблемы, уладить вопрос с Кипром. В резолюции Европарламента отмечается, что демократия невозможна в стране, которая не признает и не обогащает свою историю с помощью существующего в ней этнического разнообразия. Турецкие законы строго 13 запрещают использование иного языка, кроме турецкого. Так, закон № 2832 гласит: "Родным языком для граждан Турции является турецкий. Запрещена ... любая форма деятельности на ином, кроме турецкого, языке, использование и объявление его родным языком". Во всей Турции нет ни одной школы, где преподавание велось бы на курдском языке, нет ни одной курдской газеты, радиостанции. В Турции прошли серьезные столкновения между общиной алавитов и правительственными войсками. В Турции по разным подсчетам проживает от 10 до 15 млн. алавитов. Турецкие мусульманские богословы не признают алавитов мусульманами. Движущей силой против турецких алавитов являются исламские фундаменталисты и пантюркисты. Продолжается политика дискриминации армянской общины в Турции, направленная на ее полное вытеснение из Турции. Идет целенаправленное разрушение памятников армянской культуры в Турции. Например, был специально взорван армянский монастырь в Хцгонке, датируемый шестым веком н.э. Традиционные турецкие исламисты, такие, как Партия благоденствия (Рефах), "Серые волки", организация "Исламский джихад", пропагандируют следующие идеи: ненависть к Европе, исламизация Европы, пантуранизм, ксенофобия. Исламский традиционализм в ближайшие годы может стать господствующим фактором в Турции. Тенденцией последних лет в политической жизни Турции стало укрепление позиций Партии благоденствия под руководством Неджметтина Эрбакана. Для нее были успешными результаты выборов в местные органы власти в 1994 г. и в парламент страны в 1995 г. По мнению председателя Совета прессы Турции Октай Экши, "нынешнее правительство ведет Турцию к диктаторскому режиму". Основные лозунги Партии благоденствия: Изъять из Конституции светские принципы построения турецкого государства; Ввести исламские нормы государственного устройства Турции; Заменить турецкую лиру на "исламский динар"; Объединить исламский мир от Казахстана до Марокко; Вывести Турцию из НАТО (создать, по словам лидера партии Н.Эрбакана, "исламское НАТО"); Блокировать соглашение Турции с Европейским Сообществом; Разорвать таможенный союз с ЕС; Прекратить западное культурное влияние на Турцию; Оказать помощь мусульманам в Азербайджане, Боснии, Чечне; Вернуть Иерусалим исламскому миру; Восстановить Османскую империю. 14 Парламентские выборы в Турции убедительно демонстрируют процесс отхода турецкого общества от европейских ценностей в сторону исламскофундаменталистских и пантюркистских. Турецкие средства массовой информации назвали парламентские выборы референдумом, на котором народ отвечал на вопрос: какой должна быть Турция в XXI веке? Если говорить о внешнеполитическом аспекте, то очевидно, что победа радикальных пантюркистов серьезно изменит геополитическую обстановку. В политике западных стран можно прогнозировать две тенденции: рост недоверия к Турции среди западных политиков-прагматиков; попытки оказать помощь Турции со стороны западных политиков-идеалистов. Победа радикальных исламистов в Турции скажется на росте влияния их последователей из числа турок-эмигрантов в странах Западной Европы, что доставит дополнительные сложности европейским правительствам и скажется на их отношениях с Турцией. Большинство турецких общин в Германии, Франции, Италии находится под контролем Партии благоденствия. Теперь Европа надолго окажется в плотном и жестком соприкосновении с агрессивным геополитическим субъектом, претендующим на ряд ее территорий. Смена Турцией приоритетов своего развития ставит под сомнение всю политику США и Европы в регионе. США, выстроив всю инфраструктуру турецкого влияния в регионе, теперь вынуждены будут отдать ее фундаменталистам. Турция в своей политике придерживается двойного правового и морального стандарта. С одной стороны, она выступает против государственной независимости Нагорно-Карабахской Республики, Республики Сербской в Боснии, Курдистана. С другой стороны, Турция поддерживает Турецкую Республику Северный Кипр, Чеченскую Республику. Особую опасность турецкий экспансионизм представляет для восточносредиземноморской цивилизации, которая объединяет духовно близкие народы России, Армении, Белоруссии, Болгарии, Греции, Грузии, Западной (Турецкой) Армении, Ирана, Кипра, Крыма, Курдистана, Ливана, Молдавии, Нагорного Карабаха, Приднестровья, Республики Сербской, Румынии, Северной Осетии, Сирии, Украины, Югославии, Южной Осетии, Эфиопии и др. Восточносредиземноморскую цивилизацию объединяет ряд объективных факторов: общность истории и географии, единство цивилизованных интересов, этнокультурная среда, близость менталитета, геополитическая необходимость обеспечения безопасности стран региона от пантуранского экспансионизма, самодостаточность восточносреди земноморской цивилизации. На реальность единства данных народов работают объективно действующие законы геополитики. Восточносредиземноморское сообщество должно стать важным фактором стабильности, мира и борьбы с насилием, основой гармоничной целостности человеческой цивилизации. Идея создания восточносреди земноморского сообщества соответствует геостратегическим и национальным интересам России и народов региона. Необходимо формирование организационных 15 структур с целью координации экономической, научной, оборонной и внешней политики стран. 1.2. Турция на стыке Азии и Европы. В списке нефтедобывающих стран Турция занимает весьма скромное место. Колебания в уровне ее национального производства нефти не могли бы оказать сколько-нибудь существенного влияния на мировую конъюнктуру. Однако эта страна имеет специфическое значение, определяющееся ее уникальным географическим положением: Турция - единственная страна, имеющая порты, как на Черном, так и на Средиземном море. Будучи расположенной на стыке Азии и Европы, она служит трансконтинентальным мостом для прокладки нефте- и газопроводов из крупнейших нефтедобывающих стран Ближнего Востока в Западную Европу. В последние годы, после распада СССР, это обстоятельство приобрело важное значение для бывших южных республик нашей страны в плане поисков ими альтернативных выходов на Запад, минуя Россию. Стремление Турции установить крепкие экономические связи с южными республиками бывшего СССР наглядно проявляется в некоторых цифрах: инвестиции в более 170 проектов различное ориентации на территории этих республик, в которых участвует Турция, оценены в три миллиарда долларов. Турции выгодны эти связи, как в экономическом, так и в стратегическом плане. Правительство стремится привлечь иностранные компании для проведения поисково-разведочных работ в наиболее перспективных юговосточных районах страны. По общему мнению, западных компаний, в стране создан благоприятный инвестиционный режим, внутренние цены на нефть соответствуют мировому уровню, иностранным компаниям предоставляются налоговые льготы. Весьма умеренные перспективы новых открытий нефти и постоянная угроза возникновения конфликтов с курдскими сепаратистами именно на юго-востоке страны не вдохновляют иностранные нефтяные компании на расширение своей деятельности в Турции. Однако, географическая близость, этническое и религиозное родство и наличие надежных контактов с южными республиками бывшего СССР, обладающими высоким нефтегазовым потенциалом, превращают Турцию в глазах Запада в своеобразный трамплин для завязывания с ними деловых отношений. Заинтересованность Турции в участии Запада в поисково-разведочных работах на своей территории связана с острой нехваткой энергоносителей. В течение нескольких последних лет в Турции резко увеличились темпы экономического развития с ростом ВВП на 5-6% в год. Соответственно растут энергетические потребности страны. В 1992 году спрос на первичные энергоносители составил 51,5 млн. тонн в нефтяном эквиваленте. На 45,6% он обеспечивается нефтью, 41,7% - углем, 8,2% - природным газом и 4,5% - за счет гидроэлектроэнергии. При этом только 17% потребляемой нефти составляет собственная добыча, не превышающая 4 млн. тонн в год. Остальное количество импортируется, главным образом из стран-членов ОПЕК. В отношении газа, 16 товарная добыча которого составляет 0,2 млрд. кубометров в год, импортная зависимость приближается к 100%. Спрос на газ почти полностью обеспечивается за счет его поставок из России. Единственным энергоносителем, запасы которого удовлетворяют потребностям, является уголь. Однако по экологическим соображениям энергетическая политика страны ведется в направлении максимального сокращения его использования. Основной производитель нефти в стране - государственная компания Turkie Petrolleri Anonin Ortaligi (TPAO), на долю которой приходится 3/4 всей добычи нефти. Из крупных западных компаний добычу в Турции ведут Shell и Mobil, поисково-разведочные работы осуществляет British Petroleum. Кроме того, в стране работают несколько мелких иностранных компаний, наиболее активна из которых Aladin Middle East Ltd. (AME). Российская "Татнефть" принимает 50% участие в работах в качестве оператора на трех концессионных участках на западе страны. За весь период нефтедобычи в стране извлечено из недр 85 млн. тонн нефти, а текущие запасы на 01.01.95 г. составляют 24,4 млн. тонн. По мнению главы представительства компании Mobil в Турции, геологические структуры здесь малоблагоприятны, перспективы новых открытий невысоки, а все открытые в стране месторождения в основном мелкие по размерам. Правда, по сообщениям, государственная компания TPAO недавно сделала несколько достаточно крупных открытий на юго-востоке страны. Учитывая направленность на снижение использования угля, в стране ожидается стремительный рост спроса на газ. На сегодняшний день, очевидно, что Турция обречена на обеспечение своих потребностей в энергоносителях за счет импорта. Осознание этого обстоятельства означает, что Турция будет продолжать стремиться в полной мере использовать свое географическое преимущество, выступая в качестве транзитной зоны по прокладке нефте- и газопроводов, что даст ей возможность получать сырье в качестве транзитных платежей. Для официальной политики Турции исламский компонент не есть предметом какого-то особого интереса в отношениях с государствами бывшего СССР как частью исламского мира. Его место занимают рефлексы пантюркистской ориентации, подогревающие особый интерес к тюркоязычным государствам региона, прежде всего к Азербайджану. Однако, несмотря на то, что так называемая турецкая (т.е. светская) модель была выбрана Узбекистаном и Азербайджаном в качестве альтернативы иранской, степень влияния ислама на социально-политическую жизнь Центральной Азии оказалась меньшей, чем в самой Турции. Такая ситуация вряд ли может полностью устраивать последнюю, дискредитируя в некоторой степени важный для ее истеблишмента образ Турции как самой прозападной исламской страны. Это делает сомнительными ее притязания на роль “посредника” между “цивилизованным” Западом и вновь созданными “исламскими” тюркскими государствами Центральной Азии. Существенным моментом для разных исламских государств является различная, но всегда имеющая место дистанция между позициями официального духовенства, радикальных общественных организаций и 17 политического истеблишмента. Это различие весьма характерно для АРЕ, где взаимоотношения между первыми и последними могут принимать форму открытого конфликта, противостояния, а между вторыми и первыми - острой полемики. 1.3. Турция и проблемы экономической интеграции. Подписание 12 сентября 1963 года в Анкаре договора об ассоциации Турции и Европейского экономического сообщества (ЕЭС) положило начало структурированному процессу движения Турции к интеграции в ведущую европейскую экономическую группировку. Заключение Анкарского договора стало результатом планомерных усилий турецкого руководства в рамках стратегической линии на "европеизацию" страны. Европеизаторская традиция, понимаемая, прежде всего как приобщение к достижениям и ценностям европейской цивилизации, имеет в Турции глубокие корни, уходящие еще в османские времена. Линия на европеизацию страны была продолжена и усилена после провозглашения Турецкой Республики. Новый этап в отношениях Турции с западноевропейскими странами начался после 1945 года. В условиях, когда автаркическая модель развития оказалась неэффективной перед лицом внешних обстоятельств, турецкое руководство столкнулось с необходимостью поиска новой концепции национального экономического развития. Наиболее быстрый и, пожалуй, единственно возможный в тех условиях выход был найден в подключении Турции к послевоенным экономическим программам западных стран, в том числе и путем вхождения в различные их организации и группировки. В первую очередь следует упомянуть об участии Турции в "плане Маршалла" - в 1948 г. страна вошла в Организацию европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), позднее преобразованную в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Хотя средства, полученные Турцией в рамках "плана Маршалла", были американскими, сам факт ее подключения к указанной программе стал не только свидетельством принятия Турцией прозападной ориентации, но и первым шагом на пути координации своей экономической политики с западными странами. Ранее, в 1947 г. Турция вступила в МВФ и МБРР. в 1951 г. ГАТТ, а в 1952 г., одновременно с Грецией, - в НАТО. Очередной шаг на пути дальнейшего сближения с западными, в первую очередь - европейскими, странами Турция сделала в 1958 году. К середине этого года в экономике страны явственно обозначились кризисные явления. Причиной кризиса стала поспешная либерализация внешнеэкономических связей страны, смешение приоритетов во внутренней экономической политике. Для стабилизации экономического положения в стране правительство А.Мендереса обратилось за помощью к ОЕЭС. Помощь по "стабилизационной программе Мендереса" стала первым случаем значительной технической и экономической помощи Турции со стороны европейских стран, в том числе входивших в состав ЕЭС. С этого момента ее сотрудничество с западноевропейскими странами приобрело 18 характер многостороннего взаимодействия; при этом США утратили роль ведущего и единственного донора Турции. В этот же период совокупная доля стран "Общего рынка" ("шестерки") во внешней торговле Турции превысила американские показатели, как по импортным, так и по экспортным операциям. Таким образом, к рубежу 50-60-х годов США начали терять прежние доминирующие позиции в системе внешних связей Турции, уступая их странам Западной Европы. Как представляется, уровень экономического взаимодействия, достигнутый между Турцией и европейскими странами к указанному периоду, в сочетании с продолжением кемалистского курса на европеизацию страны, обеспечивал предпосылки, подтолкнувшие Турцию к попытке перевода этого сотрудничества на уровень интеграционного сближения со странами ЕЭС, что и было воплощено в ее ассоциированном членстве в этой организации. Важной особенностью Анкарского договора стал его "рамочный" характер. Данный договор, определивший основные принципы ассоциированности Турции в ЕЭС, должен был быть развит рядом дополнительных протоколов, финансовых протоколов и решений Совета Ассоциации. Договор предусматривал 3 основных этапа интеграции Турции в ЕС. На первом, подготовительном этапе предусматривалось предоставление преференций для ряда важных сельскохозяйственных товаров турецкого экспорта (таких, как необработанный табак, изюм, инжир, фундук). Этот этап должен был продлиться 5 лет. По условиям Договора, в течение этого периода Турция не предоставляла ЕЭС встречных преференций. Данное соглашение явилось отражением стратегических установок обеих сторон на взаимное сближение. Турция преследовала следующие интересы: политические - а) стремление к вхождению в Европейское Сообщество, б) стремление не дать Греции преимуществ в международных отношениях, и экономические - а) обеспечить эмиграцию рабочей силы, б) получить (финансовую помощь, в) обеспечить модернизацию турецкой промышленности за счет конкуренции товаров ЕЭС. Вместе с тем внимания заслуживает и несколько иной подход к пониманию мотивов этого решения, изложенный в фундаментальном труде профессора Стамбульского университета Х.Джиллова "Экономика Турции". Особым вниманием руководства Турции пользовался табак традиционный товар турецкого экспорта. Вплоть до 1968 г. именно табак обеспечивают значительную часть экспортных доходов страны. Как отмечает Х.Джиллов, с присоединением к Сообществу Греции раньше нас был совершенно нарушен баланс конкуренции нашего табака с греческим... Собственно говоря, обеспечение экспорта табака было одним из самых важных мотивов, вынудивших Турцию присоединиться к Сообществу". Что касается ЕЭС, то можно выделить следующие моменты его заинтересованности в сотрудничестве с Турцией: (а) обеспечение стабильности в Восточном Средиземноморье путем интеграции основных государств региона - Греции и Турции - в систему обороны Запада, (б) роль Турции в качестве 19 "заслона" от СССР, (в) заинтересованность в Турции как в "мосте" к Ближнему и Среднему Востоку. Реализация Анкарского договора об ассоциации Турции и ЕЭС началась 1 декабря 1964 года. В рамках ее первого этапа в 1964 и 1967 гг. были введены тарифные контингенты в общей сложности на 19 традиционных турецких экспортных товаров (этот список был еще более расширен в 1974 году). Подготовительный этап завершился в 1969 году. Второй этап (собственно переходный) начал осуществляться в соответствии с Дополнительным Протоколом, подписанным 23 ноября 1970 года. На втором этапе предусматривалось поэтапное снижение Турцией пошлин и равнозначных налогов и сборов, поэтапная отмена количественных и равнозначных ограничений и поэтапное принятие Единого Внешнего Тарифа Сообщества. При этом либерализационные меры в пользу ЕЭС должны были носить необратимый характер. Снижение и отмену пошлин и ограничений при импорте из ЕЭС промышленных товаров планировалось произвести в рамках двух различных режимов: для товаров, которые Турция не производила, импортные пошлины должны были быть полностью ликвидированы в течение 12 лет. Для товаров, производимых турецкой промышленностью, переходный период составлял 22 года. Кроме того, в течение 22 лет Турция должна была адаптироваться к сельскохозяйственной политике ЬЭС. тот же срок предусматривался и для принятия Единого Внешнего Тарифа. В свою очередь, ЕЭС должно было снять тарифы и ограничения на импорт турецких промышленных товаров, кроме некоторых категорий (ковров машинной выработки, хлопковой пряжи и хлопкового текстиля), где снятие ограничений должно было стать поэтапным в течение 12 лет. В области сельскохозяйственного импорта из Турции, ЕЭС должно было в течение 22 лет установить преференции на примерно 90% турецкого экспорта. На третьем, заключительном этапе, предусматривалось завершить создание таможенного союза (Турция должна была полностью либерализовать импорт промышленных товаров ЕЭС к концу 1995 года), выработать и принять регламент миграции турецкой рабочей силы и капитала. Предполагалось, что с 1995 года Турция станет полноправным членом Европейского Сообщества. По свободному перемещению турецкой рабочей силы Сообщество согласилось на поэтапный процесс, начинающийся в 1976 году, который разрешил бы свободное перемещение турецких рабочих внутри Сообщества с 1 декабря 1986 года. С 1964 года началось оказание помощи Турции со стороны ЕЭС в рамках финансовых протоколов. Всего в 1965 - 1974 гг. Турция получила от Сообщества 52 займа на общую сумму свыше 360 млн. Европейских Расчетных Единиц. В целом, иностранная экономическая помощь, существенная часть которой покрывалась средствами стран и межправительственных организаций ЕЭС, стала важным и необходимым дополнением внутренних турецких источников накопления и оказала заметное положительное влияние на осуществление индустриализации в Турции. 20 В начале 60-х годов в Турции была принята импортозамещающая модель индустриализации. Ограничительные меры правительства вызвали быстрый рост сборочных и лицензионных производств. В 60-70-е годы на турецкий рынок проникли в качестве производителей такие крупные фирмы стран ЕЭС, как ФИАТ, "Репо", "Бритиш Мотор Корпорейшен", МАН, "Магирус-Дейц", "Даймлер-Бенц", "Пирелли", "Маннесман", "Филипс" и другие. Период 1964-1976 гг. характеризуется почти "безоблачным" развитием отношений Турции и ЕЭС. Происходило наращивание объемов связей во всех областях торгово-экономического сотрудничества, создающее для Турции новое качество отношений с зарубежными странами - турецкая экономика начала превращаться в составную часть европейского хозяйства. Меры по созданию таможенного союза реализовывались по графику, а некоторые – даже досрочно. Финансовая помощь ЕЭС способствовала созданию в Турции инфраструктуры индустриализации, а инвестиции европейских компаний не только обеспечили создание новых рабочих мест, но и содействовали адаптации турецкого персонала к европейским стандартам качества. Началась миграция в страны ЕЭС турецких рабочих: несколько ослабло давление на внутренний рынок труда, страна получила стабильный источник валютных поступлений. Кроме того, впоследствии, уже в 80-х годах возвратившиеся домой "гастарбайтеры" и их дети ускорили формирование в Турции слоя мелких и средних предпринимателей. Кризис в отношениях Турции и ЕС назрел к концу 1976 года. 25 декабря турецкое руководство заморозило все свои обязательства по отношению к Сообществу. В основании кризиса лежали глубокие причины. В книге "Экономика Турции. Развитие по секторам" профессор Ахмет Гекдере определил их следующим образом: А. Расширение Сообщества. С вступлением в ЕС в 1973 году Дании, Великобритании и Ирландии значительно расширилась зона конкуренции для Турции. В. Расширение внешних связей Сообщества Развитие внешних связей ЕС привело к заключению этой организацией соглашений более чем со 130 странами, и ее участию примерно в 30 многосторонних соглашениях, что в значительной степени обесценило те преимущества, которые получила Турция в результате Договора об ассоциации. С Рост дефицита взаимной торговли. После подписания Дополнительного протокола и последовавшего за ним снижения пошлин начал стремительно нарастать дефицит внешней торговли Турцр1И, особенно в торговле со странами ЕЭС. В этих условиях Турция оказалась не в состоянии продолжать снижение таможенных пошлин по графику, предусмотренному Дополнительным протоколом. Д. Несогласованность с моделью экономического развития страны. Применявшаяся в те годы в Турции импортозамещающая модель развития противоречила стратегии Сообщества, ориентированной на создание между странами-членами зоны свободной торговли, свободного перемещения капитала и рабочей силы. 21 Е. Проблема хлопкового волокна и текстиля. Уже к середине 70-х годов текстильная промышленность Западной Европы начала испытывать значительную конкуренцию со стороны, в том числе и Турции. В 1975 году Великобритания в нарушение Дополнительного протокола в одностороннем порядке ввела абсолютные квоты на импортируемое из Турции хлопковое волокно. Позднее, в 1978 году, такие же ограничения были введены ЕЭС на турецкие хлопковое волокно и текстиль. Кроме того, Турция считала "неадекватным" уровень финансовой помощи Сообщества. Попытки урегулировать противоречия на переговорах закончились безрезультатно. В октябре 1978 года турецкое правительство предложило заморозить все его обязательства Сообществу на последующие 5 лет и запросился займов на общую сумму 8,1 млрд. долл. ЕС выделить такие средства отказалось и в ответ заморозило все свои соответствующие обязательства на тот же пятилетний срок. Полномасштабное возобновление отношений между Турцией и ЕС началось лишь после прошедших в ноябре 1983 года парламентских выборов, ознаменовавших возвращение к гражданскому правлению после военного переворота 12 сентября 1980 года. В главе 2 “Ассоциированность Турции с ЕС как переходный этап к интеграции экономик (начало 80-х - конец 90-х годов) ” исследуется развитие интеграционных связей ЕС и Турции с 1983 г. по настоящее время. Затрагивается, в частности, тематика заявки Турции о полном членстве в Европейских Сообществах, поданной 14 апреля 1987 года, вопросы создания таможенного союза Турции и ЕС, а также проблемы и перспективы подключения страны к Евросоюзу в качестве полноправного члена. Отдельно в главе рассмотрены двусторонние отношения Турции со странами ЕС и их влияние на процесс интеграционного сближения между сторонами. Успешное начало реализации рыночных реформ в Турции в 1980-1983 п. способствовало объективному возрастанию экономической заинтересованности стран ЕС в Турции и, соответственно, в нормализации отношений с этой страной. Наличие встречного, причем еще большего интереса Турции создало необходимые предпосылки для того, чтобы после возвращения турецкого общества к минимально приемлемым по западным меркам демократическим нормам турецко-европейский диалог возобновился, что сопровождалось быстрым восстановлением объема взаимных связей. Развитие отношений с ЕС, успехи в рыночных преобразованиях, а также нормализация внутриполитической обстановки позволили руководству Турции активизировать усилия по включению страны в Европейские Сообщества. 14 апреля 1987 года Турция подала официальный запрос о полном членстве в ЕС: точнее - три заявки: в Европейское объединение угля и стали, в Евратом и в ЕЭС. Уже упоминавшийся А.Гёкдере выделяет следующие причины, побудившие Турцию ускорить процесс вступления в ЕС: 1. Некоторые преимущества, полученные Турцией на первоначальном этане ассоциированного членства в ЕС, были затем сведены на нет за счет 22 заключения Сообществом соглашений со 125 странами, и участия ЕС" в многосторонних соглашениях более, чем с 30 странами. 2. Необходимость полного членства для получения доступа к структурным фондам Сообщества. 3. Необходимость преодоления нетарифных ограничений, оказывающих наиболее отрицательное влияние на турецкий экспорт в ЕС. 4. Структурные изменения в турецкой экономике, произошедшие вследствие проводимого с начала 80-х годов курса, и подготовившие вступление Турции в ЕС. 18 декабря 1989 года Комиссия Европейских Сообществ (КЕС) опубликовала два документа: "Мнение Комиссии по заявке Турции на вступление в Сообщество" и, в качестве приложения к нему, доклад "Турецкая экономика: структура и развитие", который представлял собой развернутый анализ состояния турецкой экономики, в том числе ее сравнение с Грецией, Испанией и Португалией как наименее развитыми членами ЕС. В "Мнении Комиссии" указывалось, что начало переговоров о вступлении любой страны в ЕС должно опираться на два принципа: страна-кандидат должна быть в состоянии принять на себя ряд ограничений, обязательных для членов Сообщества, и выдержать груз проблем, которые могут возникнуть в связи с поэтапной интеграцией стран ЕС. Отмечалось, что особенно важны эти положения для Турции как страны, обладающей значительной территорией и быстрорастущим населением, но уровень экономического развития которой, однако, в целом ниже общего уровня ЕС. В качестве положительных аспектов турецкой экономики в докладе были отмечены высокий темп роста ВВП, быстрые увеличение и диверсификация экспорта и значительное улучшение инфраструктуры. В то же время в докладе обращалось внимание на следующие отрицательные моменты: 1) значительные структурные различия в с хозяйстве и в промышленности. 2) показатели макронестабильности экономики, имевшие в 1989 году негативную тенденцию развития. 3) высокий уровень протекционизма в промышленности, 4) низкий уровень социальной защиты. В докладе выражалось беспокойство Комиссии в связи с тем, что в этих условиях Турция может испытать значительные трудности в исполнении своих обязательств, проистекающих из общей экономической и социальной политики Сообщества. При этом отмечалось также, что вступление Турции в ЕС может создать значительное давление на структурные фонды Сообщества и усложнить проблему безработицы в ЕС. Результатом данного анализа стал выраженный в "Мнении Комиссии" вывод о "нецелесообразности возобновления переговоров о членстве Турции в ЕС". Вместе с тем, подчеркивалась необходимость развития сотрудничества в рамках Договора об Ассоциации, и в этой связи, завершения создания таможенного союза, оживления финансового сотрудничества, поощрения промышленного и технологического сотрудничества и усиления политических и культурных связей между Турцией и ЕС. 23 5 февраля 1990 года Совет без изменений принял доклад КЕС. Не подвергнув сомнению, статус Турции как ассоциированного члена ЕС, Совет тем не менее, не назначил дату начала переговоров о ее полном членстве. Кроме того, заявка Турции и мнение по ней Комиссии не были даже рассмотрены в Европарламенте, как того требует новая процедура, и, с юридической точки зрения, заявка оказалась "положена под сукно". Совет, однако, поручил Комиссии разработать конкретную программу углубления сотрудничества с Турцией. Такая программа была разработана КЕС и представлена Совету 6 июня 1990 года. В развитие предлагаемых Комиссией в "Мнении по заявке Турции..." направлений сотрудничества, эта программа предусматривала конкретные меры по созданию в 1995 году таможенного союза, сотрудничество и техническую помощь ЕС в таких вопросах, как макроэкономическая и денежная политика, развитие промышленности, сельского хозяйства, сферы услуг, телекоммуникаций и энергетики, экология, наука и технологическое развитие, социальные проблемы, туризм и образование; развитие политических и культурных связей; финансовое сотрудничество, в том числе разморозка 4-го финансового протокола, и другие меры. Однако из-за противодействия Греции эта программа так и не была рассмотрена в Совете. Таким образом, заявка Турции была и не удовлетворена, и не отвергнута руководящими органами Сообщества. Такой результат отразил противоречия, колебания и опасения внутри ЕС по вопросу присоединения к нему Турции, что и было отражено в документах КЕС. Решения органов ЕС по турецкой заявке о полном членстве способствовали активизации усилий Турции по претворению в жизнь программы снижения таможенных пошлин и адаптации к Единому внешнему тарифу (ЕВТ) Евросоюза, закрепленной в Дополнительном протоколе 1970 г. В ноябре 1992 г. на заседании Совета Ассоциации было достигнуто общее понимание о завершении процесса формирования таможенного союза Турции и ЕС в конце 1995 года. И 6 марта 1995 года в Брюсселе было подписано соглашение о создании таможенного союза Турции и Европейского Союза (ЕС). В соответствии с ним были, во-первых, до нуля сведены пошлины во взаимной торговле промышленными товарами; кроме того, Турция прекратила практику взимания с импорта из стран ЕС сбора в Фонд массового жилищного строительства (ТКФ). Во-вторых, были полностью ликвидированы количественные ограничения, в частности квоты на турецкую текстильную продукцию, а также контингенты, ограничивавшие импорт турецких продуктов нефтепереработки. В-третьих, Турция начёта применять в отношении импорта из третьих стран Единый внешний тариф (ЕВТ) Евросоюза. Таким образом, средний уровень протекционизма для Турции снизился с 23,7% до 6,5% (предусматривается, что впоследствии все страны ЕС и Турция, исходя из решений Уругвайского раунда ГАТТ/ВТО, в целях поощрения всемирного торгового процесса снизят защитные коэффициенты до 3,5%). 24 Вместе с тем условиями указанного соглашения для Турции установлен внешнеторговый режим, несколько отличающийся от действующего в Евросоюзе. Первый год функционирования турецкой экономики в условиях таможенного союза во многом подтвердил опасения скептиков: на фоне слабой положительной динамики экспорта резко возрос импорт, прежде всего из стран ЕС, - торговый дефицит превысил 90% стоимости экспорта. Отсутствие же финансовой помощи со стороны Евросоюза (блокированной Грецией) понижает адаптационные возможности турецкой экономики, тем более что необходимыми ресурсами для финансирования ее структурной перестройки ни частный сектор, ни государство не располагают. Создание таможенного союза Турции и ЕС завершило второй, собственно переходный этап интеграции страны в эту организацию. Выход на качественно новый уровень отношений между Турцией и Евросоюзом вновь актуализировал вопрос о путях развития турецко-европейской Ассоциации и о перспективах включения Турции в ЕС в качестве полноправного члена. Особо острый характер этот вопрос приобрел в конце 1997 года в связи с обнародованием планов Евросоюза о начале переговоров о полноправном членстве с Польшей, Чехией, Венгрией, Словенией, Эстонией и Кипром. В Анкаре было весьма болезненно воспринято то обстоятельство, что ни в этом, ни в "перспективном" списке членов Евросоюза Турция вообще не была обозначена. Накал страстей вокруг подобного решения органов ЕС достиг такой высокой отметки, что 15 декабря 1997 года правительство Турции приняло решение о замораживании диалога с Евросоюзом. При этом турецкая сторона добивается не немедленного членства в Евросоюзе, а установления четких экономических критериев и графика вступления в ЕС, то есть выработки согласованного плана сотрудничества на третьем, заключительном этапе интеграции в эту группировку. Вместе с тем, Анкара требует установления твердых временных рамок этого сотрудничества, в том числе и даты реализации полного членства в ЕС. В Европе, между тем, преобладают пессимистические оценки перспектив полного членства Турции в ЕС, причем не только во враждебной Греции, но и в странах, имеющих с Турцией наиболее тесные связи (ФРГ, Великобритания, Франция, Италия). Как представляется, факторы, определяющие подобную позицию ЕС, гораздо глубже и основательнее, чем религиозная неприязнь, "традиционная вражда" или "двойной стандарт". Коротко, основные из них можно перечислить следующим образом: 1. Разрыв в уровнях социально-экономического развития. 2. Неблагоприятные финансово-экономические показатели Турции. 3. Сохраняющиеся факторы социально-политической нестабильности в Турции. 4. Несовпадение нормативных актов и стандартов. 5. Конкуренция на вступление в ЕС со стороны более развитых стран. 25 Что касается факторов, действующих в пользу дальнейшей интеграции Турции в Сообщество, то здесь можно говорить о взаимной заинтересованности в сближении, хотя "масштабы" ее для двух сторон, очевидно, являются различными. Если Турцию к членству в ЕС подталкивает прежде всего, чрезвычайно высокая зависимость турецкой экономики от Евросоюза (ЕС занимает безусловно лидирующие позиции во внешней торговле Турции, в иностранных инвестициях в страну, в численности туристов и т.д.), стремление получить доступ к структурным фондам организации и повысить уровень собственной промышленности путем конкуренции в рамках единого рынка, а также закрепить свою “принадлежность к Европе”, то для Евросоюза большую ценность Турция представляет с геополитической точки зрения - как “мост” к Центральной Азии, Кавказу и Ближнему Востоку, но одновременно - и как “щит” от исламского фундаментализма и модель светского мусульманского государства. В указанной главе рассматриваются также вопросы влияния двусторонних отношений Турции с членами Евросоюза на процесс ее интеграции в эту группировку и перспективы экономического развития Турции в составе ЕС. Отмечается, что двусторонние связи Турции с членами ЕС развиваются в довольно широком диапазоне между двумя “полюсами” - Германией и Грецией. Причем если турецко-германское взаимодействие достигло уровня интеграционных связей, имеющих для обеих сторон жизненно важное значение (особая роль в этом принадлежит, несомненно, турецкой общине в Германии, масштабы и степень интегрированности, которой в общественную жизнь ФРГ позволяют говорить уже о формировании турецкого национального меньшинства), то казалось бы объективно неизбежное развитие связей с Грецией тормозится как комплексом застарелых политических проблем (среди которых наиболее запутанным представляется кипрский вопрос), так и в целом конкурентными позициями сторон в целом ряде секторов экономики. Как представляется, Турции предстоит проделать еще весьма значительное расстояние на пути к полному членству в ЕС. Несомненно, однако, что с учетом ее ключевого геостратегического положения, особого места в мусульманском и тюркском мире, а также прочных связей с западными странами, вопрос о месте Турции в современном мире сохранит свою актуальность. 1.4. Опыт Турецкой Республики. Современная Турция зачастую кажется западным наблюдателям "двойственным явлением". С одной стороны, страна, подавшая заявку на вступление в Европейский Союз, явно продемонстрировала желание, чтобы ее также официально считали членом европейской семьи народов, с другой стороны, ей трудно, будучи абсолютно последовательной, усвоить исповедуемые в этой семье ценности и убеждения. Поэтому голоса за и против вступления Турции в Европейский Союз разделились поровну. Однако решающее значение имеет вопрос о том, на каком этапе находится сегодня 26 Турция? Действительно ли она, как полагают некоторые, запуталась в противоречиях между Востоком и Западом? Без экскурса в прошлое страны, для которой вот уже многие столетия характерна трансформация государственных органов власти, невозможно ни ответить на этот вопрос, ни действительно понять государство и общество современной Турции. На историю Турции оказывал сильное влияние процесс трансформации государственных институтов, процессов и норм. В Османской империи мусульмане различной этнической самобытности жили бок о бок с приверженцами греческо-православной веры, армянами, принадлежавшими к грегорианской церкви, несторианцами (прим. пер.: члены секты, основанной Несторием, знаменитым ересеархом, возвысившемся при императоре Феодосии II, который назначил его патриархом константинопольским), сирийцами и евреями. Все они придерживались собственной религии, однако все разделяли убеждение, что закон человеческого общества является продуктом не человека, а Бога – подобно космосу – и лишь поверен человеку. Вплоть до конца XVII-го – начала XVIII-го столетия властители Османской империи были твердо убеждены в том, что их "миропорядок" намного превосходит мироустройства всех современных им народов, включая европейцев. Окончательное вытеснение турок из Европы поколебало эту убежденность. "Беспомощность" ввиду "растянутого по времени процесса поражения" породила в конечном счете у части османского чиновничества ощущение, что существующий миропорядок отмечен серьезной слабостью, и для выживания Османской империи безусловно необходимо заимствовать отдельные элементы "враждебного" европейского мироустройства. Таким образом, в 1718 году начался длительный процесс преобразований, и, прежде всего он коснулся институтов, процедур и норм османского военно-административного истеблишмента. Эти изменения оказывали влияние на экономические, социальные и культурные институты, нормы и ценности. Когда мы говорим о светской форме правления, всеобщих правах человека, гражданском правительстве и демократии в современной Турции, необходимо помнить о том, что основание республики в 1923 году и последовавшие за этим реформы представляли собой не начало, а результат общественной трансформации в Турции. Реформы, проведенные сторонниками республиканской формы правления под руководством Мустафы Кемаля Ататюрка, сводились по большей части к внедрению таких идей, принципов и ценностей, как пропагандирование "государства как Родины для всех людей", распространение "гражданства" не на религиозные сообщества, а на индивидуумов, равенство всех перед законом, защита прав личности и гражданских свобод, представление об "ответственном и репрезентативном правительстве", доминировавшее у "просвещенных властителей", вышедших из среды османского чиновничества. Многие причины, объясняющие, почему после второй мировой войны современная Турция казалась Европе столь сложной, заключаются в своеобразии этого длительного процесса политической трансформации, приведшего, в конечном счете, в двадцатом столетии к образованию республики. 27 В эпоху однопартийного правления (1923-1946) Турецкая Республика была проектом социального строительства, осуществлявшегося людьми Ататюрка, отбившими в 1919-1922 годах наступление греческих и союзных войск и "спасшими" таким образом "государство" для тюркозязычного мусульманского населения в Анатолии. После "чуда" победы эти государственные мужы рассматривали, со своей стороны, право решать за "нацию" как в известной степени естественное право, легитимность которого вытекает скорее из истории, чем из общественного согласия. Они хотели построить новое общество, в котором, во-первых, политико-правовая сфера не была бы привязана к религии, к исламу и в котором, во-вторых, мужчины и женщины как "граждане" должны были иметь равные гражданские права, образовывать "турецкую нацию" и принадлежать к ней. В-третьих, эта нация развивалась бы самостоятельно, так что она могла бы конструктивно участвовать в процессах современной (западной) цивилизации. Этот республиканский проект был претворен в жизнь отнюдь не путем образования консенсуса в рамках репрезентативной демократии. С помощью своих "светских реформ" кемалисты лишь довели до логического конца похожие на их преобразования, замышлявшиеся османскими реформаторами, отменили исламские правовые основы светской и общественной сферы вкупе с такими ключевыми символами исламского "мировоззрения", как арабская письменность, еженедельный праздник, исламское летоисчисление, правила, предписывавшие каждому сословию свою одежду, и социальный статус женщин. Если бы подобный проект попытались "опробовать", прибегнув к выборам, мусульманское население отклонило бы его. В действительности проводившимся преобразованиям оказывалось серьезное сопротивление, но они продолжались ввиду того, что их с энтузиазмом поддерживало явное большинство населения, и, прежде всего, большая часть городских жителей. Из этого "дефицита демократии", присущего позднеосманскомураннереспубликанскому проекту "спасения государства", который позволил модернизировать существующее(щие) общество(ва) и таким образом создать нацию, и вытекает фундаментальная напряженность между самоназначенными хранителями общественного интереса и их стремлением к "просвещенному" идеалу нации самоопределяющихся индивидуумов, нации суверенных людей, создающих свой собственный "закон" без ссылки на озарение Богом, который их создал. Ататюрк и многие сторонники республики считали себя приверженцами этого "просвещенного" идеала. Частицей своей души они верили в изречение, что "истинными духовными наставниками в человеческой жизни" являются наука, философия и критическое мышление. Однако в качестве хранителей "государства" они были твердо убеждены в том, что обладают данным им - если не Богом, то историей - правом диктовать населению превращение в нацию "просвещенных и суверенных людей", что должно было происходить во имя "общественного блага" и в "интересах государства". Эти противоречащие друг другу целевые установки проекта Ататюрка, которые отдельные аналитики называют "шизофренией турецкого 28 национализма" , и сегодня все еще определяют жизнь Турции. Они важны для понимания того, что Турция кажется прямо-таки закостеневшей между двумя мирами, двумя мировоззрениями, между европейской демократией и восточным авторитаризмом. Светские реформы в последние десятилетия существования Османской империи проводились, прежде всего, для того, чтобы "спасти государство" в виду реальности османского мира. В канун первой мировой войны в империи имелось, правда, ограниченное, но местами все еще многочисленное христианское население. Из 16-ти миллионов человек, живших в границах современной Турции, 20% были немусульманами. Это прежде всего греки (1,7 миллиона человек) и армяне (1,2 миллиона человек). В 1915-1922 годах, на которые наложили свой отпечаток война и волнения, облик Турции изменился: количество турок и других мусульман резко пошло на убыль, исчезли практически все греческие и армянские поселения, поскольку их обитатели были вынуждены отправиться в изгнание или были убиты, умерли или уехали из страны вследствие обмена людьми между Турцией и Грецией после заключенного в 1923 году в Лозанне мирного договора. В 1927 году население в границах нынешней Турции сократилось на 17%, а количество городских жителей уменьшилось на 35% . Кемалисты приступили к реализации своего проекта в обезлюдевшей, лишившейся городского населения Турции. Они имели дело с гомогенным в религиозном, но гетерогенным в этническом плане населением, состоявшим на 90% из неграмотных, изнуренных болезнями крестьян и кочевников, живших в рассеянных по стране станах, которые вели хозяйство главным образом для того, чтобы обеспечить себе прожиточный минимум, и использовали при этом отжившие свое технологии. Это и были те "человеческие ресурсы", которые следовало мобилизовать для осуществления республиканского проекта. Именно это население предстояло превратить по европейскому образцу в "светскую нацию", которая в качестве равноправного партнера должна была бы принять участие в современной цивилизации. Ориентированные на Запад перемены, осуществлявшиеся в Турции в течение без малого трех столетий, находятся в настоящее время в критической фазе. Результат рассмотрения заявки Турции на вступление в Европейский Союз, если все таки будут преодолены препятствия, мешающие этому шагу, станет оценкой попытки османско-республиканской Турции добиться трансформации своей цивилизации. От Турции, как потенциального члена Европейского Союза, ожидают выполнения выработанных в Копенгагене критериев: построение действующей рыночной экономики, которая сможет утвердить себя в международной конкуренции; принятие государством обязательства не использовать силу или угрозу применения силы во внутриевропейских конфликтах, включая те, что существуют между Турцией и Грецией, а также Турцией и Кипром; 29 развитие действующей демократии, в условиях которой защищаются всеобщие права граждан, а вооруженные силы подчиняются избранным гражданским властям. Давайте коротко оценим нынешнее состояние Турции, как с учетом ее желания подключиться к европейской интеграции, так и с оглядкой на республиканско-кемалистский проект. Что касается экономического развития, то одним из самых больших препятствий для повышения уровня материальной жизни средней турецкой семьи был рост населения. Лишь в последнее десятилетие давление народонаселения на экономические ресурсы ослабло. Во-вторых, механизмы наполовину социалистического государственного распределения ресурсов препятствовали развитию рыночной экономики и ограничивали потенциал экономического роста Турции. В шестидесятые годы вследствие сползания "прогрессивной интеллигенции" в марксизм появилась экономическая среда, напоминающая ту, что существовала в странах бывшего восточного блока. Государственные предприятия владели крупными пакетами акций банков, торговых домов и рудников. Одновременно во многих областях существовала государственная монополия. Торговая политика дотирования импортных товаров и относящаяся сюда же промышленная политика пятилетних планов в шестидесятые годы привели к образованию такой структуры промышленности, которая делала страну все более зависимой от импорта, не повышая, однако, ее способность получать экспортные доходы. Когда правительство Бюлента Эджевита стало носиться в 1978-1979 годах с мыслью выйти из западного союза (4), турецкая экономика рухнула, что сопровождалось вооруженными конфликтами между левыми и правыми организациями. Правда, после произошедшего в 1980 году путча, который внутри страны и за ее пределами был воспринят по большей части как оправданная интервенция армии для "спасения" Турции от экономического хаоса и гражданской войны, международная торговля и финансовые рынки были либерализированы, но перед Турцией по-прежнему стояла задача отрешиться от полусоциалистического наследия в виде государственных банков и предприятий. Третьим препятствием для экономического роста в Турции являлась в прошлом, да и сегодня также, практически "национальная экономическая культура нонконформизма". Популистская политика истекших сорока лет, архитекторами которой выступали Сюлейман Демирель и Бюлент Эджевит, породила широко распространенное представление, согласно которому государство может бесплатно распределять общественные блага среди граждан, которые не платят налоги, может выплачивать зарплаты и гарантировать доходы госслужащим, не приносящим пользы национальной экономике. Кумовство и коррупция наряду с параллельным существованием регулируемой законами рыночной экономики и перераспределительной, не контролируемой в законном порядке командно-административной системы в народном хозяйстве вызывают стагнацию экономического потенциала Турции, вследствие чего 30 национальный доход распределяется одним из самых неравномерных способов в сравнении со странами аналогичной величины и уровня развития. Желание Турции вступить в Европейский Союз следует рассматривать в свете ограниченного экономического веса страны, доля которой в мировом производстве и торговле не дотягивает и до половины процента, валовой внутренний продукт составляет 200 миллиардов долларов, экспорт равняется 30 миллиардам, а импорт 55 миллиардам долларов, страны, имеющей, однако, 70миллионное население, т.е. более одного процента от общемирового. Заключив таможенный союз с Европейским Союзом, Турция решила проблему различий в торговой и промышленной политике, уравняв свои нормы и политику с европейскими. Нынешнее правительство также мужественно взяло на себя обязательство проводить политику стабилизации, в результате которой уровень инфляции должен сократиться к 2002 году до однозначной величины. Глядя в таком ракурсе, можно оптимистично предположить, что Турция выполнит экономические критерии, разработанные в Копенгагене. Значительно большие трудности существуют, похоже, в выполнении критериев, касающихся международных отношений и демократии. Турецкая конституция отводит вооруженным силам важную роль в формировании внешней политики и в вопросах национальной безопасности. Эти вопросы обсуждаются и решаются не правительством, а в первую очередь Советом национальной безопасности, большинство голосов в котором принадлежит генералам. Как государственный институт вооруженные силы в высшей степени чувствительны к "защите турецкого государства" и его кемалистских основ и реагируют соответственно. До тех пор, пока выборы на протяжении длительного периода подтверждают, что откровенно светская политическая система в Турции остается стабильной и путем волеизъявления населения невозможно осуществить переворот, армия, пожалуй, будет придерживаться своей роли "хранителя" светского государства (при этом данная роль легитимируется не голосованием, а историей). Со своей перспективы военные все еще рассматривают армию как "создателя, спасителя и хранителя" единого турецкого государства. Вызовы, с которыми сталкивался кемалистский проект на протяжении более чем восьмидесяти лет, подтвердили их опасения, что если они не будут исполнять свою роль хранителя, идентичность турецкой республики может измениться за счет утраты ее территориальной или национальной целостности. Кемалистский проект, развивавшийся на протяжении 80-ти лет существования турецкой республики, имел во внутренней политике дело с тремя видами вызовов, которые время от времени частично накладывались друг на друга. Прежде всего, отдельные мусульмане рассматривали построение светского государства как кощунство, которому, согласно заповедям их религии, необходимо противодействовать (если потребуется, то и с применением насилия). Вначале это сопротивление, носившее временами и в некоторых регионах насильственный характер, не создавало политическую угрозу. Однако в восьмидесятых и девяностых годах исламские партии, имевшие первичные организации по всей стране, вознамерились ликвидировать 31 светское государство посредством выборов и массовых движений, которые могли оказать серьезное давление на светский правопорядок. Во-вторых, кемалистский проект отвергала часть говоривших по-курдски социальных групп (восстания курдов в 1925, 1930 и 1938 годах имели религиозную мотивацию; вызов, который бросает в последняя время Курдская рабочая партия, определяется, несмотря на ее марксистско - революционную идеологию, националистическими мотивами). В-третьих, значительная часть прогрессивной, имеющей мирскую направленность интеллигенции, увлеклась в шестидесятые и семидесятые годы марксизмом. Даже Республиканская народная партия, которую Ататюрк создавал как "авангард вестернизации", стала в семидесятые годы под руководством Эджевита дрейфовать в направлении третьей мировой, марксистско-антикапиталистической и антиимпериалистической программы и идеологии. Эти воинственно светские интеллектуалы и бюрократы со своим "западническим" стилем жизни парадоксальным образом рассматривали ориентированные на Запад культурные и политические реформы, которым они были обязаны своим существованием, как политику буржуазно-империалистического классового господства. Марксистский вызов исчез вместе с крушением Советского Союза, хотя марксизм по-прежнему чрезвычайно моден у либеральных интеллектуалов и бюрократии. Серьезной угрозой военным хранителям светской республики все еще кажутся курдско-националистические и исламско-фундаменталистские вызовы. Кемалистскому истеблишменту, пожалуй, значительно легче признать за кем-то право говорить на родном языке, чем вести распри с отдельными мусульманами, которые пытаются исламизировать в Турции общественную сферу. В истово верующем мусульманском обществе это дается труднее, и требуются гораздо большее демократическое идейное богатство и видение – нечто такое, чего, естественно, недостает военным. В обстановке "холодной войны" во второй половине сороковых годов кемалистские кадры продвигались в сторону союза с Соединенными Штатами Америки и демократизировали внутреннюю политику, разрешив создавать оппозиционные партии и проводить свободные выборы. Всеобщее избирательное право для населения, среди которого явное большинство составляли правоверные мусульмане-сунниты, сделало религиозные обязательства и чувства важным элементом политической конкуренции. До поражения на выборах в 1950 году и утраты правительственной власти кемалистская Республиканская народная партия отменила запрет на религиозные воспитательные заведения. В последующие десятилетия шаг за шагом развивалась и обретала свои институты новая, умеренная форма светского правления. Единая интерпретация ислама, прикрытая официальной риторикой кемализма, стала всеобщей политикой прежде всего в период нахождения у власти военных правительств, порожденных путчами 1960 и 1980 годов. К исламу предъявлялись требования, чтобы он не был ни арабским или иранским, а турецким, ни радикальным или фундаменталистским, а культурным и гуманистическим, чтобы был не политическим, а светским. Хотя проводившиеся исследования наводят на мысль о частично успешной 32 приемлемости более мягкой политической версии модели "будучи мусульманином, жить в Турции по-человечески", ислам как религия общественной сферы остается укоренившейся проблемой, из-за которой трудно на конституционной основе и эффективным образом сделать охранную роль военных излишней. На каком же этапе находится в настоящее время Турция в плане выполнения разработанных в Копенгагене критериев, касающихся не только истеблишмента, но и общества в целом? Новейшие исследования вселяют как оптимизм, так и беспокойство по поводу зрелости турецких избирателей, их способности сформировать нацию, состоящую из граждан, включающую в себя "интегрированное гражданское общество", которое не нуждается в "хранителях" для соблюдения своей целостности. Нынешнее население Турции состоит, главным образом, из мусульман-суннитов, причем от 5% до 6% граждан страны относят себя к алевитам. Согласно опубликованным в 1999 году результатам одного исследования, 85% населения охарактеризовали себя как правоверных мусульман. При этом 50% граждан Турции пять раз в день совершают намаз, и 63% каждую пятницу ходят молиться в мечеть (мужчины). При этом 91% населения постятся в священный месяц Рамазан каждый день. Что касается решающего вопроса, должна ли или не должна структура общественной сферы в Турции иметь привязку к религии, то здесь граждане Турции, похоже, проявляют нерешительность: 77% из них убеждены в том, что республиканские реформы продвинули Турцию вперед, 61% придерживаются мнения о недопустимости существования партий, политика которых имеет религиозную основу (25% хотят, чтобы такие партии были). От 78% до 85% турок не хотят изменения законодательства о браках, разводах и наследстве в соответствии с исламом. Тем не менее, у приверженцев светского государства есть повод для беспокойства. С одной стороны, возросло количество сторонников религиозного государства, основанного на законах ислама. Исследования, проведенные в семидесятые-восьмидесятые годы, показывали, что их было 7%, опросы периода с 1995 по 1999 год выявили увеличение их числа до 20-26%. Хотя общая мысль о том, что для "спокойствия общества" "важно отстаивать наши различия в вероисповедании в мирной обстановке" получила практически единодушную поддержку, все же в ходе исследований выявилась недостаточная терпимость по отношению к атеизму и религиозному многообразию. В 1999 году 67% респондентов высказались за наложение запрета на книги, написанные атеистами и агностиками, 71% опрошенных поддержали запрет на продажу алкогольных напитков в священный месяц Рамазан. 76% респондентов были против того, чтобы их дочь выходила замуж за "неверного", 71% выступали против женитьбы сыновей на неправоверных девушках. Отвечая на вопрос о том, за какую партию они никогда не стали бы голосовать, избиратели, похоже, раскололись по признаку антипатии к двум партиям: ассоциируемой с исламистской политикой (27% никогда не стали бы избирать Партию добродетели) и атеистической светскостью (26% опрошенных никогда не подали бы свои голоса за Республиканскую народную партию, 33 которая на последних выборах не смогла преодолеть 10%-ный барьер, что необходимо для получения парламентских мандатов). Существует ли все еще деление по этническому признаку, представляющее угрозу для национальной целостности Турции? Несмотря на усилия ориентированных в значительной степени на Курдскую рабочую партию марксистских курдских активистов, пытающихся убедить европейцев в том, что в Турции "удерживается в неволе" курдская нация, последние по времени исследования подводят к выводу, что различные этнические группы в составе населения Турции интегрированы в нацию. Исследование, проведенное в 1999 году, выявило, что 20% взрослого населения Турции предпочитают именовать себя турками, 34% - гражданами Турецкой Республики, 4% - туркамимусульманами, 35% - мусульманами и лишь 1,4% - курдами, хотя 8,5% респондентов говорили на курдском языке. Другие исследования, проведенные в 90-ые годы, показали, что от четырех до десяти процентов опрошенных определяли свою идентичность как курдскую. Опрос среди жителей Стамбула – этого тигля, в котором переплавляются все турецкие различия, - выявил в 1993 году, что 69% респондентов считают себя турками, 21% - туркамимусульманами, 4% - курдами и еще 4% - турками, имеющими курдских родителей. Среди тех, кто считали себя курдами, лишь 22% (менее одного процента опрошенного населения) высказались за независимый Курдистан, в то время как 78% респондентов хотели жить в Турции и вместе с турками. В Турции практически невозможно курдское политическое движение, направленное на отделение от страны или хотя бы создание федеративного государства, причиной чему является большое количество смешанных браков между курдами и турками, а также то обстоятельство, что большинство турецких граждан курдского происхождения живут в столице страны и главных провинциальных городах: Анкаре, Стамбуле, Измире, Адане, Мерсине и Анталии. Восточные и юго-восточные провинции, в которых граждане курдского происхождения составляют большинство, являются неотъемлемыми составными частями Турции в экономическом и языково-культурном отношении. Социологические исследования, проведенные в девяностые годы, показали, что внутри Турции существуют в известной степени две страны: деление идет не на мусульман и светски настроенных граждан или, например, турков и курдов, а на столицы и города, с одной стороны, и сельские районы, с другой; на Турцию, состоящую из выпускников институтов и университетов, и Турцию, населенную людьми малообразованными или вообще не имеющими формального образования. Живущие в городах и имеющие хорошее образование граждане Турции привержены ценностям, аналогичным тем, которые исповедуют члены европейских обществ. Значение одной из сторон этого дуализма (турки, живущие в сельской местности, не имеющие образования или малообразованные) ослабевает, в то время как доля турецких граждан, живущих в городах и имеющих хорошее образование, растет. Поскольку снижение темпов прироста населения еще больше усилит эти подвижки, существует повод для оптимистичной надежды на то, что через 34 десять или двадцать лет образуется единая Турция, жизнь в которой будет в целом европейской. В этом смысле в будущем, вероятно, можно будет сказать, что оттоманско-турецкая попытка трансформировать традиции цивилизации не была напрасной. Многопартийная демократия, служащая верховенству закона и соблюдению всеобщих прав человека, не является неким естественным результатом, обусловленным геномом homo sapiens. Подобную демократию должны скорее, развивая культуру, создать сами люди. Результат турецкого стремления к трансформации цивилизации будет зависеть от мужества и идейного богатства тех граждан Турции, которые желают построения другого общества с иными ценностями. Однако в современной Турции должно появиться сначала новое поколение политиков, которые обладают подобным мужеством и подобным идейным богатством. 35 ГЛАВА 2. ПРИНЦИПЫ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РЕГИОНАЛЬНЫХ ДЕРЖАВ И ТУРЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. 2.1. Геополитические факторы в отношениях Турции со странами Центральной Азии. Уникальный по своей быстроте распад СССР вызвал в мире много вопросов о геополитическом раскладе сил на постсоветском пространстве. Кто станет союзником новых независимых стран, в том числе мусульманских стран Центральной Азии, от каких факторов будет зависеть их внешняя политика, и как сам факт их независимого существования повлияет на систему международных отношение на континенте и в глобальном масштабе. Турция всегда занимала особое место в мусульманском мире, как наследница Великой Османской империи. Россия, а затем и СССР во все периоды истории имели сложные взаимоотношения с Турцией. Основным препятствием для выхода России к теплым южным морям была Турция, а Россия была препятствием на пути экспансии Турции в мусульманские республики Средней Азии и мусульманские анклавы самой России. Новые независимые государства Центральной Азии с крушением советской империи, и с дистанцированием в тот период от России все свои взоры, в первую очередь, устремили на Турцию, чему было несколько причин. Во-первых, это общие исторические корни тюркских народов Центральной Азии и Турции. Тюркские кочевые племена — выходцы из глубин Азии (Монголии, Алтая, Северного Китая) прошли долгий путь на запад. Часть из них — туркмены и огузы хлынули в XI в. в Анатолию и уже к XV в- в большинстве своем перешли на оседлость, положив тем самым начало новому народу — туркам. Уйдя далеко на запад, тюркские племена совершенно порвали связи со своими среднеазиатскими соплеменниками- Тюрков, переселившихся в Анатолию, называли сельджуками по родовому имени вождей династии Сельджукндов. Причины быстрой победы сельджуков объясняются тем, что они встретили слабых врагов - Византию и Армению, обессиленных внутренними междоусобицами. В XI 11 в. Анатолия приняла много новых племен — тюрков и не тюрков, которые спасаясь от монгольского нашествия, бежали из Средней Азии и Ирана. Так, после нашествия монголов на "Страну кыпчаков" часть кыпчакских племен также переселилась в Анатолию. Сотни племен и народностей переплавились как в тигле, в Малой Азии, прежде чем получился последний сплав — турки, которые по антропологическим признакам представляют собой уже европеоидов. Однако, внешность, антропологический тип — не главное в этническом облике народа. Определяющие признаки народа как этноса — язык и культура. Турецкий язык по грамматическому строю остался тюркским, а очищение его от иностранных заимствований происходило, no — существу, постоянно. Начали его младотурки — националистически настроенная молодежь в начале XX в. И если в 20-30-е годы арабизмы и фарсизмы составляли до половины лексики турецкого языка, то во времена революционных преобразований 36 Кемаля Ататюрка был создан, по существу, новый турецкий язык. Конструируя новые слова, турецкие лингвисты проявили большую изобретательность. Аналогичный процесс идет сейчас и в Казахстане, и здесь казахские лингвисты, вероятно, многое могут взять из опыта Турции. Хотя, к слову сказать, в современной Турции, как свидетельствуют специалисты, не услышишь прежнего арабского "мектеб" - а вместо него удачно найденное тюркское слово - "окул". В Казахстане учебник мы называем "окулык", но школу продолжаем называть "мектеп". Несмотря на современную прозападную ориентацию Турции, воспоминания о исторической прародине очень сильны в турецком обществе. Во время первой встречи глав тюркоязычных государств в октябре 1992 г. в Анкаре Турция предложила признать турецкий язык языком межтюркского общения. Однако, большинство руководителей тюрко-язычных государств посчитали это несвоевременным. На общности языка базируется и другая идея пантюркизма - создание единого государства тюрков — "Великого Турана". Еще в 1908 году с приходом к власти младотурок эта идея получила широкое распространение в стране. И хотя, в дальнейшем, турецкие власти официально отказались от этой идеологии, но она получила второе дыхание после распада СССР. Так, в 1995 году в Бишкеке, во время празднования тысячелетия кыргызского эпоса "Манас" турецкими деятелями культуры идеи "Великого Турана" подавались для обсуждения, но не нашли должной поддержки. В этот же период были запущены многочисленные проекты по обучению в Турции центральноазиатских студентов, школьников, стажеров, совместные научные, культурные и технические программы. В центральноазиатских государствах было открыто много турецких лицеев, популярность которых была связана с тем фактом, что обучение в старших классах велось на английском языке. В области культурного сотрудничества тюркоязычные страны объединились в рамках организации "Тюрксой" под эгидой Турции. Государства Центральной Азии не забывают, что Турция была первой страной, которая признала их независимость и предприняла в связи с этим ряд серьезных дипломатических шагов. В 1992/93 гг. состоялись визиты высших руководителей крупнейшего тюркского государства в регион Центральной Азии, за ними последовали и стали затем регулярными визиты лидеров новых тюркских государств в Анкару. Эти первые встречи несли на себе отпечаток эйфории тюркского единства. В свою очередь Турция решила подкрепить братские чувства солидной финансовой помощью — новым тюркским государствам были выделены кредиты на общую сумму 1,5 млрд. долларов. Турция способствовала вхождению государств региона Центральной Азии и Азербайджана в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС). Вторым важным фактором, кроме исторических корней и языковокультурной общности, является исламский фактор. Ислам, укоренившийся в Анатолии ёще со времен Арабского халифата, оказал сильнейшее влияние на культуру турок, на весь их быт и поведение рядового турка. Еще в начале XX в. юродские жители, турецкие феодалы и под их влиянием часть крестьян в ответ на вопрос о национальности отвечали - "мусульманин". И хотя современная 37 Турция по конституции является светским государством и слово "мусульманин" означает теперь только религиозную принадлежность, но в отношении Турции надо твердо знать, что ислам здесь не просто религия, а образ жизни, как рядового турка, так и всего общества в целом. Этого нельзя сказать о государствах Центральной Азии, по крайней мере, не обо всех из них. В 716 году арабские завоеватели пришли в Мавераннах междуречье Амударьи и Сырдарьи, принеся с собой ислам. В кочевую жизнь казахов, кыргызов ислам вошел значительно позднее, чем в жизнь оседлых этносов региона, но к началу советского этапа жизни государств Центральной Азии ислам стал доминирующим фактором общественного развития. Несомненно, десятилетия советской власти ослабили влияние ислама, что характерно, в силу ряда причин, опять же для казахов и кыргызов, которых южные соседи — узбеки, таджики, туркмены считают как бы "не вполне подлинными мусульманами". При общем росте в мире панисламизма, не обошедшего и данный регион, ислам нашел здесь благодатную почву, так как большинство населения верило, что вырвавшись из оков официального атеизма, оно возвращается к своим национальным корням. Но говорить о подлинном религиозном подъеме региона Центральной Азии рано. Сегодня ислам по преимуществу символ самобытности, идентичности с мусульманскими странами, выступающий на макроуровне в качестве интегрирующего фактора. В повседневной жизни ислам на стал регулятором поведения отдельного человека, тем более основой жизни общества. Разного рода исламские организации из мусульманских стран, в том числе и Турции, пытаются освоить идеологическое пространство государств Центральной Азии. При министерстве иностранных дел Турции создано специальное управление по развитию отношений с тюркоязычными государствами СНГ. Много делается этим управлением на путях религиозных это и реконструкция мавзолея Ходжа Ахмета Яссави и других общемусульманских памятников в регионе, строительство мечетей, медресе и других религиозных учреждений и т.п. Но религиозными путями проникает в регион и исламский экстремизм. Рост исламского фундаментализма в мире, последние события в Узбекистане и Кыргъгзтане подействовали отрезвляюще на общество региона в целом и привели к более трезвой, взвешенной внешней политике государств Центральной Азии с мусульманскими странами, и, в частности, к более осторожным отношениям к призывам Турции создать " Великий Туран". Да и сама Турция вынуждена отвлекать большие военные, финансовые силы в борьбе против исламского фундаментализма внутри страны. Поэтому роль проводника ислама в регион выпадает на долю Саудовской Аравии. .В период разрыва экономических связей на постсоветском пространстве, всеобщего падения производства и одновременного поиска путей выхода из кризиса и вхождения стран в мировое экономическое пространство Турция для стран Центральной Азии олицетворяла развитую рыночную страну прозападного направления. Для стран региона, пытавшихся дистансироватъся 38 от имперских амбиций России и в ее лице от административно - командной модели экономики, турецкая модель развития казалась наиболее приемлемой. И, действительно, Турция — крупная региональная держава, расположенная и в Европе, и в Азии. Население ее составляет 64 млн. человек. За довольно короткий период Турция из слаборазвитой страны перешла в разряд развитых стран. Она — ассоциированный член Европейского Союза (ЕС). Являясь членом НАТО, Турция имеет многочисленную армию (630 тысяч солдат и офицеров) и самый мощный в регионе модернизированный военноморской флот. В экономическом отношении распад СССР даже благотворно повлиял на Турцию. Так, в 90-е годы "челночная" торговля из стран бывшего Союза как "манна небесная" обеспечила высокие и стабильные темпы развития (5-6% в год). По оценкам специалистов, "челноки" и туристы из этих стран оставляли в Турции ежегодно до 10 млрд. долларов. Полученные доходы позволили турецкому правительству в 1994 году предотвратить тяжелый экономический кризис. Центром "челночной" торговли стал Стамбул, который, по — существу, стал школой капитализма для миллионов людей из бывшего СССР. Однако, Турция, не обеспечив своевременные преференции для "челночной" торговли, не смогла воспользоваться благоприятными возможностями и начала испытывать конкуренцию со стороны других восточных стран — Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), Китая, Пакистана. Власти Стамбула не приняли экстренных мер по снижению цен на авиабилеты и проживанию "челноков" в гостиницах, упрощению процедуры чартерных рейсов и применению к ним льготных тарифов, не был введен статус свободной торговой зоны в районе Стамбула. В результате в 1997 году объем "челночной" торговли снизился до 4 млрд. долларов. "Челночная" торговля из стран СНГ переориентировалась на ОАЭ, где действует крупнейшая в третьем мире свободная экономическая зона Джебель — Али, где отменена плата за стоянки самолетов в аэропорту и морском порту, значительно снижены цены на авиабилеты. Арабские курорты на берегу Персидского залива также успешно конкурируют с анатолийскими курортами Турции, те и другие облюбованы туристами из бывшего СССР, которым Лазурный берег и другие элитные европейские курорты не по карману. Одним из важных направлений экономического сотрудничества Турции с государствами Центральной Азии является каспийская нефть и возможные пути ее транспортировки. Турция при поддержке США стремится направить основные торговые, нефтяные я газовые потоки с востока на запад через Азербайджан, Грузию в турецкий порт Джейхан. Для России важно, чтобы нефть из Каспия направлялась не через черноморские порты, контролируемые Турцией, а по маршруту Баку - Новороссийск, для чего создан Каспийский трубопроводный консорциум (КТК). Для Казахстана было бы предпочтительным иметь несколько вариантов, в том числе иранский (на юг) и китайский (на восток), чтобы не попасть в зависимость от монополии одной страны. Проблемы каспийской нефти, как в зеркале, высветили столкновение 39 геополитических интересов крупных держав в регионе Центральной Азии и Турция при поддержке США играет здесь важную роль. Но, сама Турция переживает не лучшие времена. Так, не спадает напряженность в ее отношениях с Грецией (обе страны - члены НАТО) из-за создания Анкарой сепаратистской "Турецкой республики Северный Кипр". Являясь с 1963 года ассоциированным членом Европейского Союза, Турция не может стать полноправным членом этой организации. В 1997 году ЕС в очередной раз отклонил турецкие намерения на вступление из-за грубых нарушений прав и свобод человека, истребления и насильственной ассимиляции национальных меньшинств и агрессивной внешней политики. Турция вынуждена направлять большие военные, финансовые силы на гражданскую войну с курдами. Имея свою диаспору курдов и турок, Казахстану приходится дистанцироваться в этом вопросе от Турции. Надо отметить, что к началу ХХ1 века эйфория общетюркского единства постепенно ослабевает. Если Турция не сумеет дополнить стратегию историкокультурного родства эффективными экономическими механизмами, то она может оказаться геополитическим аутсайдером в регионе. А экономические реальности сейчас таковы, что Турция не способна стать экономическим локомотивом для государств Центральной Азии, так как не располагает для этого экономическими, финансовыми, техническими ресурсамиНа третьей встрече лидеров тюркоязычных стран в Бишкеке в августе 1995 гола было подчеркнуто, что помимо исторической, языковой и культурной общности народы стран тюркоязычного мира связывает общность задач в различных областях развития на длительную историческую перспективу ("Казахстанская правда", 30 августа 1995 г.). И, действительно, в мировой практике есть немало примеров, когда в основе объединения государств, расположенных в разных регионах, лежала этнолингвистическая и культурная общность. Так, арабоязычные страны создали Лигу арабских государств. Такая перспектива ожидает с большой долей вероятности и тюркоязычные страны. Однако в период всеобщей глобализации общественной жизни, усиления интеграционных процессов в мире такая перспектива должна подкрепляться экономическими факторами. И Турции, как самой крупной тюркоязычной стране мира, уготована особая роль в региональных интеграционных процессах. Сумеет ли Турция создать "Великий Туран" как интеграционное объединение тюркоязычных стран, не угрожающее остальному нетюркоязычному миру, а ставящее цель по примеру Европейского Союза создать единое экономическое пространство на благо каждой страны, - покажет будущее. "Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна", — несколько поколений советских людей повторяли эту строку из популярной послевоенной песни. Что касается Африки, то как в воду смотрел автор текста — не нужны России оказались ни Ангола, ни Эфиопия, ни Конго с его Браззавилем и социалистической ориентацией. Подобные искусственные идеологические эксперименты, заведомо обреченные на неудачу, будь то в Африке, Азии или Латинской Америке, обошлись россиянам в миллиарды рублей и долларов, во многом подорвали экономику страны, а также ее международное положение, еще 40 больше испортив и без того напряженные отношения 'с Западом. И благодарение судьбы, не возникло возможности распространить нечто в том же роде на Турцию: добрососедство с ней было слишком необходимо нашему государству. Но теперь, когда началась новая эпоха с неизведанными еще опасностями и нераскрытыми возможностями; настало время по-новому взглянуть на эту соседнюю страну, такую близкую и такую далекую. Становится все очевиднее, объективный анализ это подтверждает, что без взаимодействия, сотрудничества, кооперации друг с другом как России, так, смею думать, и Турции трудно будет выжить в сложном, насыщенном жесткой конкуренцией, но неразделимом мире, возникшем после "холодной войны". Зато это взаимодействие может открыть перспективы, которые ничто иное открыть не может. И в экономике, и в политике, и в повседневной жизни каждого человека. В настоящее время, когда Казахстан стала ареной исторических преобразований, — говорил президент Турции Сулейман Демирель, — в казахстано - турецких отношениях наметился новый период. Сегодня на этом этапе обе стороны демонстрируют искреннее стремление поднять двусторонние дружественные отношения. 2.2. Новая политика и Центральная Азия. Новая Центральная Азия находится пока в процессе зарождения - Азия, на которой еще многие десятилетия будет лежать отблеск ее советского прошлого, куда она, однако, не сможет вернуться. Со временем эту новую Центральную Азию, охватывающую главным образом пять стран - Казахстан, Киргизстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, но к ней же относятся в более широком плане также Азербайджан, Грузия и Армения - соединят с дальним зарубежьем воздушные и наземные пути, железнодорожные линии, нефте-и газопроводы. Она будет связана узами общей культуры, но эти же самые узы могут, возможно, стать (при этом не исключается насилие) причиной ее разъединения. Может быть, регион свяжут воедино торговцы наркотиками и беженцы. В течение определенного времени для этих стран будут характерны слабая государственная власть, недоразвитая экономика и незрелое гражданское общество, и они будут искать, пусть даже и неясную, форму возвращения в исламский мир. Вполне вероятно, что результаты подобного хода событий в каждом государстве, будут сильно отличаться друг от друга. Россия будет по-прежнему играть важную роль в этом регионе, хотя она и не будет единственной или доминирующей державой. Новая Центральная Азия станет частью в высокой степени дифференцированного геополитического пространства, в котором активную роль с учетом собственных интересов станут играть Китай, Иран, Турция, Пакистан и Индия. Даже если прямое влияние этих потенциальных внутренних и внешних процессов на страны, представленные в Трехсторонней комиссии, будет в ближайшее время незначительным, они могли бы оказать глубокое, со временем нарастающее косвенное воздействие. По мере того, как части этого 41 региона будут интегрироваться в окружающий мир, станет возрастать также вмешательство участвующих в этой игре государств-участниц Трехсторонней комиссии. Регион будет оказывать огромное влияние на безопасность России и Китая, на идентичность и интересы стран в грядущем столетии. В региональные конфликты могут оказаться вовлеченными внешние силы, что усилит евроазиатскую напряженность и придаст ей новый размах. Конфликты подобного рода могут гипотетически распространиться на соседние регионы, имеющие колоссальное значение для стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, например, на Персидский залив. Эти государства могут, вероятно, сыграть решающую роль в Центральной Азии, помогая ей реализовать имеющиеся экономические возможности, обеспечивая глобальную интеграцию и стабильность. Они могут сыграть эту роль, прежде всего, потому, что ни одна из них не рассматривает Центральную Азию как зону, имеющую для нее жизненно важное значение. Энергетические компании этих стран стремятся к освоению разведанных в регионе месторождений нефти и газа. Их правительства хотят, чтобы в странах Центральной Азии проводились экономические реформы, чтобы развивалась и пестовалась умеренная и открытая исламская культура, на практике существовал политический плюрализм, являющийся приводным ремнем и первого, и второго. Но ни одно из государств-членов Трехсторонней комиссии не будет рассматривать регион как сферу преимущественной концентрации своих интересов. Второстепенное значение этого региона является большим преимуществом также при определении трехсторонних мер, направленных на "активность в регионе, лишенную конфронтационности"1. Самой насущной заботой в этом регионе должна быть стабильность. Если слабые государства, коррумпированные банды внутри и вне правительства, межэтнические распри и внешние агрессоры превратят регион, скорее в источник экспорта напряженности и нестабильности, чем нефти и газа, издержки этой трансформации могут оказаться в перспективе очень большими. Стабильность в регионе означает, что необходимо смириться со статусом-кво, но это не означает, что надо попросту игнорировать существующие в новой Центральной Азии политические и экономические структуры. Наилучшая совместная политика могла бы состоять в последовательных и решительных действиях в регионе на протяжении длительного периода. При проведении такой политики необходимо сконцентрировать усилия на неотложных социальных нуждах и создать здоровый экономический фундамент для освоения нефтяных, газовых месторождений и других имеющихся в изобилии природных ресурсов. Отсутствие жизненно важных интересов могло бы склонить правительства государств-членов Трехсторонней комиссии к двум нежелательным крайним позициям: во-первых, к проведению исключительно "нефтяной и газовой политики"2, при которой проявляется готовность принести 1 International Monetary Fund, Republic of Uzbekistan: Recent Economic Developments, IWF; Staff Country Report 1997; 2 International Monetary Fund? Growth Experience in Transition Economies? ytjge,kbrjdfyyfz herjgbcm? gjlujnjdktyyfz uheggjq Jktuf Ufdhbk.ibyf? b.ym? 1998 42 долгосрочные позитивные сдвиги в экономике и политике в жертву сиюминутным сделкам с соответствующим режимом; во-вторых, абстрактно и нудно проповедовать охваченным кризисом государствам и обществам добродетели трехсторонних политических форм и рынков. Ни цинизм первого образа действия, ни самоуверенность второго не подходят для того, чтобы добиться для региона лучших результатов. Поэтому, во-первых, тем, кто принимает решения в государствах-членах Трехсторонней комиссии, необходимо остерегаться того, чтобы навязывать этой части мира ложное понимаемое единство. Центральная Азия не является гомогенным регионом. Хотя ее страны по большей части исламские, они не придерживаются однойединственной этнической, культурной или религиозной традиции. Освоение энергетических ресурсов станет для многих, но не для всех из них, ключевым экономическим фактором. Немощь государства и гражданского общества широко распространена в регионе, но, в действительности, она обуславливает продолжающийся упадок и нарастающую дифференциацию. Расширение политических и общественных связей, контактов в области политики безопасности с окружающим миром обернется дополнительным дифференцированием, если отдельные страны и субрегионы начнут взаимодействовать с Китаем, Ираном, Турцией и другими евроазиатскими странами. Россия участвует в этой игре, но не определяет более судьбу региона. Государства-члены Трехсторонней комиссии должны учитывать в своих стратегических планах чрезвычайно дифференцированные внутренние процессы и внешние взаимодействия. Можно легко представить себе региональную смесь из внутренних успехов и неудач, равно как и раздробленность Центральной Азии на два или три геополитических субрегиона. Ни одна из упрощающих категорий для стран Центральной Азии не охватывает эту динамику. Каждая из стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, должна перепроверить свои внутренние и политические структуры, чтобы наверняка установить, отражают ли они еще динамику региона. Те, кто ничтоже сумняшеся продолжает идентифицировать эти страны с бывшим Советским Союзом, не замечают, по всей видимости, влияния исламского мира и Китая. Учитывая ограниченный объем трехсторонней помощи, которая, возможно, будет оказываться в будущем, существенное значение приобретает ее лучшая координация и определение целей поддержки. Ответственные за принятие решений и оказание помощи политики должны активизировать свои усилия, чтобы прийти к общему пониманию того, что стоит на кону, и составить общий список приоритетов. Необходимо поощрять естественную склонность какого-либо государства-члена Трехсторонней комиссии к некоей стране Центральной Азии, отдельному региону или определенному проекту. Помощь должна концентрироваться на удовлетворении неотложных социальных нужд, начиная с повышения уровня образования и ликвидации неграмотности, и вплоть до улучшения системы здравоохранения. Эти проекты позволят оказать региону немедленную поддержку, трехсторонние усилия будут направлены на долгосрочные социальные и экономические улучшения. Подобные усилия должны быть тесно скоординированы с привлечением в 43 регион новых игроков. Новые страны, которые на самом деле не такие уж и новички, должны быть активными партнерами в политике, что в равной степени относится и к ведущим державам, граничащим с регионом, включая Россию, Китай, Турцию и Иран. Некоторые из возможных комбинаций могут показаться странными связками, в особенности, если подходить к их осмыслению с категориями и потребностями восточноазиатских институтов. Присутствие трех сторон в Центральной Азии могло бы эффективно сгладить острые углы возникающих в настоящее время комбинаций, создать подлинные стимулы для кооперации, предотвратить возникновение опасного регионального соперничества. Принимая во внимание признаки политических и социальных преобразований в Иране, государства, входящие в Трехстороннюю комиссию, должны рассматривать это важное государство как ключ к будущему региона. В конечном счете, вклад Ирана необходим, чтобы разрешить дилеммы в энергетической и транспортной областях. Дестабилизирующие элементы, которые часто связывают с Ираном, - его террористы, его воинственные приверженцы - в Центральной Азии заметны намного меньше, чем на Ближнем Востоке. И, хотя сомнения по поводу терроризма и дальнейшего распространения оружия массового уничтожения весьма отдаляют перспективу полноценного, нормального сотрудничества с Ираном, они не являются оправданием для сохранения его изоляции, в особенности в тот период, когда в стране зарождается реформаторское движение. Было бы не очень разумно исключать конструктивных иранских деятелей в таких сферах, как экономика, культура и социальная жизнь, из процесса трехстороннего планирования мероприятий для региона. 2.3. Источники нестабильности. Колоссальные гуманитарные, общественные и государственные потребности региона создают к тому же возможности для более масштабной кооперации государств, входящих в Трехстороннюю комиссию, и усилий на еще более широкой основе - с подключением также России, Китая и партнеров исламского мира. Вызывающие шок ухудшения в сфере общественного здравоохранения и образования, развал и даже полное отсутствие транспортной системы и другой общественной инфраструктуры, а также возникновение широкого спектра религиозных и социальных организаций - вот цели для трехсторонней поддержки. Если предложить странам Центральной Азии разнообразные программы развития системы общественного здравоохранения и становления гражданского общества, это удовлетворило бы существующие потребности и привело к налаживанию долговременных связей между государствами-членами Трехсторонней комиссии и населением стран этого региона. Эти программы не приведут к быстрой демократизации, но они могут оказать большое влияние на то, чтобы поддержать и шире распространить элементы плюрализма, что станет ключом к демократическому будущему. О правах человека забывать нельзя, но они должны быть встроены в долгосрочную стратегию с целью поднять страны этого региона до мирового 44 уровня. Поддержка демократии государствами-членами Трехсторонней комиссии должна быть рассчитана на длительный срок и учитывать реалистичные краткосрочные ожидания. При оказании трехсторонней помощи необходимо сосредоточить внимание на источниках мирного плюрализма в указанных государствах и обществах. Вовлечение этих источников неизбежно приведет к тому, что будут установлены более тесные и нормальные контакты с исламским миром. Трехсторонняя поддержка должна быть направлена на устранение таких серьезных рисков для здоровья населения, как туберкулез или разрушение окружающей среды. Для некоторых государств, входящих в Трехстороннюю комиссию, имеет смысл развивать особое партнерство с одной из стран региона, как Канада взяла на себя внутри "большой семерки" особую ответственность за Украину. Япония, например, проявляет особую заботу, как о Киргизстане, так и о Таджикистане. Подобные особые партнерские отношения могли бы создать еще одну возможность обеспечить такое положение, когда поддержка, оказываемая региону, достигала бы своей цели. Необходимо принимать всеохватывающие меры по борьбе с распространением наркотиков, поскольку следует опасаться расширения нелегальной наркоторговли. В борьбе против нелегального оборота наркотиков, контрабанды ядерных материалов, терроризма страны, входящие в Трехстороннюю комиссию, должны поощрять и расширять кооперацию с Интерполом. Даже если многочисленные российские наблюдатели и усматривают в трехсторонней политике, в особенности в политике Соединенных Штатов Америки и НАТО, цель вытеснить Москву из региона, все же усилия Североатлантического союза по налаживанию кооперации в сфере безопасности не являются активной конкуренцией ни по своему размаху, ни по интенсивности. Дело, скорее говоря, выглядит таким образом, что трехсторонняя политика в вопросах безопасности (особенно что касается усилий США и НАТО в рамках программы "Партнерство ради мира") явно направлена на развитие сотрудничества с Россией. Военное присутствие России в этом регионе, сохранение неоимперских амбиций и решающее ослабление влияния Москвы в Центральной Азии породили чрезвычайно серьезные вызовы для российской политики и вызвали также недовольство внешних игроков. Как для России, так и для государств, входящих в Трехстороннюю комиссию, фундаментальной проблемой безопасности будет оставаться в обозримом будущем стабильность все еще слабых государств бывшего Советского Союза; однако существует и широкая основа для кооперации в обеспечении безопасности. Главная цель трехсторонней политики по отношению к России должна заключаться в том, чтобы стабилизировать ее слабых соседей, поскольку слабое и нестабильное окружение означает для все еще слабой, нестабильной и трансформирующейся России отвлечение сил, вызов и искушение. В равной мере приоритетной является и задача обеспечить то, чтобы Китай и в дальнейшем оставался стабилизирующей силой в регионе. Авторы этой статьи едины в том, что заметное присутствие НАТО в регионе не соответствует ее подлинному влиянию в Центральной Азии. Новая Центральная Азия - это не европейский или евроатлантический, а внутренний 45 азиатский регион, не следует предпринимать попытки выдворить оттуда НАТО. По концепции Североатлантического союза программа "Партнерство ради мира" предлагает наилучшие в финансовом отношении и самые благоприятные возможности для налаживания кооперации между военными подразделениями во всем мире. Тем не менее, активность НАТО в Центральной Азии легко могла бы быть истолкована неправильно или намеренно представлена в искаженном виде, чтобы нанести ущерб трехсторонним интересам. Со временем необходимо будет сконцентрировать усилия на том, чтобы связать кооперацию в области безопасности с зарождающимися структурами и институтами. В целом в регионе было заключено мало успешных многосторонних соглашений в области безопасности. Структуры Содружества Независимых Государств и Ташкентский договор постепенно разрушаются, что привело со стороны России к попытке сохранить свое влияние за счет заключения ряда двухсторонних соглашений. Так называемый "Шанхайский процесс" все таки свел вместе Россию, Китай, Казахстан, Киргизстан и Таджикистан, которые достигли договоренности о мерах по укреплению доверия, а также о сокращении войск и вооружений вдоль старой китайско-советской границы. Та же самая группа государств добивается также прогресса на многолетних переговорах о демаркации границ. Встречи на высшем уровне государств-членов Организации экономики и сотрудничества (ECO) и туркоязычных стран стали примерами возникновения ориентированной на ислам дипломатии, которая оказалась успешной лишь отчасти. Здесь просматривается пространство для новых комбинаций, в особенности для таких, которые смогут обеспечить большую кооперацию в сфере безопасности, большую открытость и более эффективное разрешение конфликтов. Более активную роль в этом деле должны сыграть как "большая семерка", так и "большая восьмерка"3. Государства-члены Трехсторонней комиссии должны особенно энергично поддержать организацию центральноазиатского "круглого стола", как путь для начала диалога на высоком уровне между ними, странами Центральной Азии и ее важнейшими соседями, такими как Китай, Россия, Турция и Иран. Подобный "круглый стол" мог бы организоваться вокруг ведущих политиков региона, таких как президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и президент Узбекистана Ислам Каримов. Он мог бы, с одной стороны, поощрять к транспарентности и кооперации при оказании политической, экономической поддержки и содействия в области политики безопасности и одновременно предлагать более солидные рамки, чтобы приступить к урегулированию региональных конфликтов. Большие международные организации, такие как Организация Объединенных Наций и ее программа развития (ПРООН), Всемирный банк, Международный валютный фонд, Азиатский банк развития и Европейский банк реконструкции и развития, которые играют важную роль в регионе, также должны участвовать в диалоге на уровне экспертов. Механизмы многостороннего сотрудничества и кооперации, которые были созданы для Бургонов О.В. Международная интеграция – тенденция ХХI века. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та экономики и финансов, 1999. 3 46 ядерного разоружения Украины (примечание переводчика: имеется в виду соглашение, подписанное в январе 1994 года президентами США, России и Украины) и вывода войск из государств Балтии являются теми моделями, которые следовало бы применить при решении этих новых проблем. Страны, входящие в Трехстороннюю комиссию, должны поддержать усилия, направленные на привлечение международного внимания к существующим в регионе конфликтам, и, в конечном счете, на их решение. Даже если никто не ожидает появления в Центральной Азии в качестве миротворцев войск НАТО или воинских контингентов государств, входящих в Трехстороннюю комиссию, ясно, что конфликты в регионе заморожены, но не решены, и их решение так и не будет найдено, если отдать его на отпуск самим странам региона. Политика трех сторон должна преследовать цель укрепить роль Организации Объединенных Наций, а там, где это уместно, и роль Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Наблюдатели ООН и ОБСЕ совместно следили недавно за проведением выборов в Таджикистане. Трехсторонняя политика должна активно стимулировать стремления нормализовать доминирующие усилия России по установлению мира в регионе и вывести их, что касается открытости и операций, на соответствующий мировым стандартам уровень. Незаживающей раной продолжает оставаться Афганистан. Конфликтующим сторонам в Таджикистане никогда не удастся договориться, до тех пор, пока сохраняются разброд и шатания у соседа, а новые страны Центральной Азии также будут бояться как долговечного воздействия правления талибов, так и дальнейшей дезинтеграции. Афганистан стал ныне одним из главных источников нелегальной наркоторговли, прибежищем воинственных фундаменталистов, террористов и других разрушительных сил. Чтобы противодействовать ситуации в Афганистане и ее влиянию на регион, странам, входящим в Трехстороннюю комиссию, необходимо разработать интегрированную и более серьезную стратегию. Первые практические меры этой стратегии могли бы заключаться в усилении поддержки борьбы государств Центральной Азии против терроризма и нелегального оборота наркотиков, а также технической помощи для укрепления пограничного контроля. Страны, входящие в Трехстороннюю комиссию, должны оказать также определенную основополагающую помощь в обеспечении безопасности, которая должна быть направлена на обеспечение безопасности границ, проведение военной реформы, долговременное встраивание стран Центральной Азии в международные организации. Подобная поддержка должна быть транспарентной и, там, где это возможно, к ее оказанию необходимо привлечь многочисленных региональных игроков и соседние государства. 2.4. Энергетическая стратегия. Энергетические ресурсы, имеющиеся в регионе, могут посеять здесь раздор, а могут и объединить страны Центральной Азии. Если их полностью освоить, станет более вероятным внутреннее оздоровление континента. Однако 47 ресурсы могут стать и источником долговечной коррупции, вызвать экономический спад. Развитие энергетики, включая важную цель диверсификации трубопроводов, по-прежнему является, прежде всего, экономической задачей. Однако нельзя упускать из виду и ее геополитические аспекты. Правительства стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, должны быть активными сторонниками расширения сети трубопроводов. К ним относятся модернизированные или новые ветки, пролегающие через территорию России, такие как запланированный Каспийским трубопроводным консорциумом нефтепровод Тенгиз- Новороссийск, так и ветки, которые пойдут в обход России. Это нефтепровод Баку-Супса, уже введенный в строй, и Баку-Джейхан, который реально станет главным нефтепроводом, особенно в том случае, если будут предприняты более энергичные усилия для того, чтобы сделать его настолько привлекательным в плане рентабельности для инвесторов из стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, и их энергетических концернов, чтобы этот трубопровод обрел и геополитический интерес для правительств некоторых из этих стран4. Не следует также сбрасывать со счетов возможность прокладки трубопроводов через Иран. В длительной перспективе ввиду долгосрочных тенденций в энергетической области в Юго-Восточной Азии и того большого давления, которые они оказывают на имеющиеся ныне источники энергетических ресурсов, следует стремиться к восточному маршруту. В партнерские связи, которые будут устанавливать энергетические концерны государств-членов Трехсторонней комиссии, чтобы осваивать и транспортировать энергетические ресурсы в новой Центральной Азии, необходимо вовлекать также российские и китайские энергетические фирмы. Сильная экономическая конкуренция и кооперация - именно это верное средство для тех, кто видит только геополитическое соперничество и новую "большую игру". Государства-члены Трехсторонней комиссии заинтересованы в том, чтобы увеличить число и усилить влияние российских участников добычи и транспортировки энергоносителей в Центральной Азии. Страны, входящие в Трехстороннюю комиссию, должны принимать также меры, поощряющие широкую кооперацию при строительстве и обеспечении безопасности трубопроводов. Энергетические и богатая палитра других проектов обобщаются в предложениях о прокладке нового "Великого шелкового пути" через Центральную Азию, который свяжет Европу и Восточную Азию. Дальнейшее развитие связей с регионом и Европой предусматривают проекты TRACECA и INOGATE, которым оказывает содействие Европейский Союз. Необходимо, чтобы государства-члены Евросоюза еще более активно поддержали эти проекты. Международное сообщество должно быть также кровно заинтересовано в расширении связей между Европой и Китаем, а помимо этого Кореей и Японией. Кроме того, необходимо отважно формировать в регионе новое полномасштабное 28 апреля 2000 года Азербайджан, Грузия и Турция подписали в Вашингтоне рамочное соглашение о строительстве трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан. "Зюддойче цайтунг", 2. 05. 2000. 4 48 партнерство между правительствами стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, и энергетическими предприятиями из частного сектора экономики. Развитие энергетической отрасли в Центральной Азии имеет решающее значение для будущего экономического процветания многих государств этого региона. Но, если направить это развитие по ложному руслу, оно может стать источником политической нестабильности и спада в экономике. Кооперация между правительствами и частным сектором необходима для того, чтобы способствовать координации усилий и создать максимальные возможности для оказания влияния, дабы энергетическое богатство возымело экономическое и социальное воздействие. Правительства стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, должны также вносить решающий вклад в то, чтобы меры международных финансовых институтов стимулировали подобный результат. Эти со всей серьезностью предпринимаемые меры ни в коем случае не являются эталонными для новой Центральной Азии. Будущее региона зависит не от стран, входящих в Трехстороннюю комиссию, а от самих тамошних деятелей. Но если дело в том, чтобы ускорить процесс политической и экономической интеграции Центральной Азии в большой мир, их политика может иметь решающее значение. Они могут внести вклад в развитие структур кооперации и отладку механизма межгосударственных отношений. Они могут помочь в создании солидного экономического фундамента для достижения экономического благосостояния на длительный срок и обратить вспять те негативные тенденции, которые ведут к экономическому и общественному упадку. Подобный подход не будет настоятельно необходим в том случае, если исходить из краткосрочных жизненно важных интересов. Но он является дальновидным и оптимальным вариантом при долгосрочных тенденциях 2.5.Отношения Турции с Центральными Азиатскими странами. Интересы и приоритеты Турции в Центральной Азии (сравнительный анализ). сильные стороны слабые стороны историческая, культурная и языковая близость к тюркоязычному населению центральноазиатских государств (4 страны из пяти) "прозападный" имидж Турции как пример светской державы с мусульманским прошлым, добившейся значительных экономических успехов поддержка США географическая удаленность Турции от центрально азиатских государств претензии Турции на лидерство среди центрально азиатских государств недостаточный учет интересов России в регионе 49 группа интересов приоритеты Ядерная безопасность поддержка позиций США и Европейских государств о безъядерном статусе Казахстана обеспокоенность попытками Ирана использовать отношения с Казахстаном для своей ядерной программы участие в эксплуатации центральноазиатских нефтегазовых ресурсов отстаивание проектов строительства трубопроводов из Туркменистана и Казахстана до и через Турцию в обход России присутствие и доминирующее положение турецких компаний на рынках центральноазиатских государств инвестиции в высокодоходные сырьевые отрасли, в частности переработку хлопка установление наземного и расширение воздушного сообщения со странами региона поддержка проектов интеграции Центральной Азии по примеру стран Европы под турецким лидерством. Бизнес и инвестиции Демократия человека и умеренная позиция по проблеме соблюдения прав права человека в центральноазиатских странах Исламский фактор Борьба с наркобизнесом Геополитические интересы пропаганда светского имиджа Турции в противовес Иранскому варианту теократического государства как модели для пост-советских стран Центральной Азии борьба с незаконным оборотом наркотиков в Центральной Азии и их экспортом в страны Запада через Турцию завоевание лидирующих позиций среди центральноазиатских государств пропаганда идей пантюркизма противодействие присутствию России в регионе соперничество с Ираном как второй региональной державой, претендующей на ключевое место в регионе На основе близких культурных связей и сходств с Центральными Азиатскими странами, Турция уделяет высокий приоритет ее отношений с Цетрально-Азиатским регионом. Она была первой страной, которая признала независимость новых государств и немедленно предложила разделить с ними ее опыт в экономике, свободной торговли и демократии. Теперь главная задача объединить политические и экономические достижения этих стран. Мобилизация их богатых естественных и человеческих ресурсов требует международного сотрудничества и инвестиций. Турция самая главная экспортирующая страна в регионе. Полная сумма кредитов, выданных Турцией пяти центральным Азиатским республикам составляет более чем 1.5 миллиардов долларов США. Больше чем 8 миллиардов долларов США были вложены в проекты, осуществленные больше чем 200 –ми основными турецкими компаниями. Кроме того, техническая и образовательная помощь 50 Турции региону выражается больше чем в 10.000 образовательных заведений и возможностях для обучения в университетах студентов и общественных должностных лиц. Характерно, что в своих подходах к Центральной Азии указанные выше страны придерживаются определенных принципов, среди которых выделяется принцип геополитического регионализма. Этот принцип позволяет рассматривать Центральноазиатский регион как единое геополитическое пространство, территорию, имеющую общие политические и экономические интересы. Одной из влиятельных стран, имеющих геополитические интересы в регионе, является Россия. Россия еще не выработала полноценную стратегию в отношении Центральной Азии, так как она поглощена своими внутренними проблемами. Поведение РФ в регионе характеризуется противоречивостью. Она отдает приоритет кратковременным интересам. В этой связи ставка на военное присутствие является наиболее приемлемым шагом для России. Военное присутствие не требует столь больших затрат, как, например, развитие экономических и политических связей. К тому же, оно является достаточно эффективным способом осуществления геополитических интересов. Его предпочтительность для России объясняется тем, что существует угроза экспансии исламского радикализма из Афганистана. На современном этапе стратегически важной задачей для Москвы является противодействие распространению исламского радикализма из Афганистана. В этих целях Россия уже разместила свою военную базу на территории Таджикистана. В настоящее время экономические отношения с Центральной Азией не являются приоритетными для России. Жизненно заинтересованная в инвестициях и "живых" деньгах, РФ не может быть удовлетворена сложившимся в последнее время бартерным характером торговоэкономических отношений с регионом. Но Россия продолжает проявлять заинтересованность в транспортировке энергоресурсов региона в выгодном ей направлении. Для РФ, как и для других стран, участвующих в освоении нефтегазовых месторождений, строительстве и эксплуатации трубопроводов, транспортировка энергоресурсов является не столько экономическим, сколько политическим вопросом. Участие в транспортировке энергоресурсов позволяет обеспечить эффективный контроль над ситуацией в регионе. Как полагают наблюдатели, в том числе известный французский эксперт по проблемам Центральной Азии О.Руа, российское влияние в регионе имеет тенденцию к уменьшению. По мнению О. Руа, "Москва не имеет ни средств, ни желания осуществить неоколониальную экспансию в регионе, а также гарантировать военную защиту в случае агрессии извне"3. Не исключается, что именно по этой причине страны региона вступили в ОБСЕ и развивают связи с НАТО. 51 Вместе с тем, ясно, что активные действия российского руководства по созданию санитарного кордона вокруг Чечни в случае их успеха смогут существенно усилить позиции РФ не только на Кавказе, но и в Центральной Азии. Пока же стремление РФ играть особую роль в отношениях со странами Центральноазиатского региона продолжает идти в разрез с тенденцией ослабления здесь ее влияния. Сложность социально-политической и экономической ситуации внутри страны в настоящее время отвлекает Москву от формирования новой стратегии развития отношений с государствами региона, где стержневым моментом, по многим оценкам, могло бы стать именно взаимовыгодное экономическое сотрудничество. После распада СССР позиция США в регионе заметно усилилась. Внешнеполитическая стратегия США в отношении стран Центральной Азии основывается преимущественно на геополитических соображениях, прагматичном подходе, учитывающем собственные стратегические приоритеты и интересы. Америка пытается поддержать в регионе баланс сил, отвечающий ее интересам. Безусловно, США в отдаленной перспективе хотели бы вовлечь Центральную Азию в сферу своего влияния, однако на современном этапе задача Вашингтона сводится к тому, чтобы не допустить появления государства или коалиции государств, которые могли бы ограничить или ослабить влияние США в регионе. Такими государствами могут быть РФ, КНР и ИРИ. США продолжают поощрять активность Турции в регионе, в первую очередь, в области транспортировки энергоресурсов. США пытаются использовать Турцию в качестве проводника своей политики. К тому же, реализация других транспортных проектов (за исключением афганского и кавказского) будет означать усиление позиций одного из трех региональных лидеров в лице РФ, КНР и ИРИ, что, как уже было отмечено, не входит в планы США. США проявляют большую заинтересованность в развитии транспортной инфраструктуры региона в западном направлении (евроазиатский коридор, маршрут Восток-Запад). В марте 1999г. Сенат одобрил законопроект "Стратегия Шелкового пути: XXI век". Законопроект находится на рассмотрении Палаты представителей Конгресса США. Согласно мнению многочисленных специалистов в странах Центральной Азии, американская политика играет здесь достаточно прогрессивную роль в плане поддержания геополитического баланса, интегрирования региона в международное сообщество. Вместе с тем, отдельные действия Вашингтона, в частности, стремление форсировать уже идущие в большинстве стран региона процессы либерализации, вызывают некоторый скептицизм. По существующим в странах Центральной Азии оценкам, идеалистическое желание некоторых представителей политических кругов Соединенных Штатов "построить демократию западного образца в короткий срок" не учитывает наличия целого ряда угроз и вызовов безопасности в регионе. Безусловно, повышению авторитета Вашингтона в Центральной Азии способствовал бы прагматичный 52 внешнеполитический курс в отношении региона, который учитывал бы специфику местной обстановки, а также целенаправленно поощрял формирование здесь элементов демократии и свободного общества. В последнее время и европейские страны начали проявлять определенный интерес к нашему региону. Но их позиция отличается сдержанностью. В экономическом плане основным препятствием активному развитию отношений ЕС и региона является наличие высоких транспортных тарифов на всем протяжении европейско-центральноазиатского маршрута, небезопасность отдельных его участков, сохраняющиеся здесь противоречия между рядом стран. ЕС продолжает демонстрировать повышенный интерес к идеям интеграции и кооперации стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии. Вместе с тем, заинтересованность Европейского Сообщества в выходе к Тихому Океану, усиливающееся взаимодействие со странами АТР, происходящее на фоне ослабления коммуникационного значения РФ, диктует для европейских стран необходимость более полноценного задействования территории Центральноазиатских государств в качестве транспортного коридора5. Большинство инфраструктурных проектов в Центральной Азии и сопредельных государствах, а также на Кавказе, уже органично встроено в комплексную программу Комиссии Европейского Сообщества по созданию транспортной и информационной магистрали Европа - Кавказ - Азия (ТРАСЕКА). На политическом уровне, в первую очередь в сфере безопасности, важность отношений ЕС с регионом определяется уже тем фактом, что все страны Центральной Азии являются членами ОБСЕ. По ряду оценок, дальнейшее расширение отношений с Центральной Азией будет полезным для ЕС. По мнению ряда европейских аналитиков, более сильная экономическая, политическая и дипломатическая вовлеченность ЕС в Центральную Азию воспрепятствовала бы чрезмерному доминированию здесь РФ, США и, потенциально, КНР, способствуя тем самым укреплению стабильности не только в данном регионе, но и Евразии в целом. В условиях сохранения изоляции и давления, в первую очередь со стороны США, другой актер геополитических игр в регионе - ИРИ все настойчивее демонстрирует попытки усилить свое экономическое, политическое и культурное влияние в Центральной Азии. Иран устанавливает партнерские связи с Россией, европейскими странами, КНР и Индией. Кроме того, стала просматриваться вероятность нормализации ирано-американских отношений. Все это увеличивает шансы Ирана влиять на события в регионе. Вместе с тем сохраняются противоречия между Ираном и его традиционными региональными соперниками - Пакистаном, Саудовской 5 Executive Intelligence Rewiew. Spesial report. "The Eurasian Land-Bridge "The New Silk Road" - locomotive for worldwide economic development". Washington D.С.. 1997.р. 150. 53 Аравией, а также Турцией 6 . Так, Иран продолжает опасаться возможности развития идей пантюркизма в регионе. Ясно, что главным распространителем этих идей может выступить Турция. Кроме того, Иран опасается утверждения в Центральной Азии суннитского фундаментализма, поддерживаемого исламскими движениями в Саудовской Аравии. Поэтому Иран не строит долгосрочных отношений со странами региона, что делает его политику трудно прогнозируемой. Главной задачей ИРИ на современном этапе является выход из политической и экономической изоляции, что подтверждается усиливающейся челночной дипломатией Ирана, недавними визитами руководства страны в государства Ближнего и Среднего Востока, Европы. Иран будет стремиться к сохранению геополитического баланса в Центральной Азии. Вместе с тем, не исключено, что нарастающий идеологический раскол в иранском обществе, сохраняющиеся противоречия с США, а также с рядом соседних стран (как Саудовская Аравия, Пакистан, Турция) не дадут возможность ИРИ сосредоточиться на проведении долгосрочной политики в Центральной Азии. Ближайший сосед Ирана – Пакистан также претендует на роль регионального лидера. Пакистан заинтересован в интеграции с Центральноазиатскими государствами, интенсификации всесторонних политико-экономических отношений с регионом. В связи с этим, одним из приоритетов для ИРП остается формирование транспортных связей с Центральной Азией. Исламабад обращает особое внимание на создание магистральных путей сообщения через Афганистан. Однако осуществлению желания ИРП проводить активную политику в регионе мешают материально-финансовые трудности, отсутствие внутриполитической стабильности, продолжающаяся конфронтация с Индией, значительная вовлеченность в афганский конфликт. Кроме того, данные моменты подрывают и международную репутацию Пакистана, не позволяя заручиться поддержкой мирового сообщества в осуществлении крупных политических шагов в центральноазиатском направлении. Определенные круги в Пакистане, следующие логике геополитических интересов, продолжают использовать талибов в качестве основного инструмента своего влияния в регионе. Наиболее активная поддержка движения “Талибан” со стороны ИРП была заметна до 1997 г. В настоящее же время Исламабад стремится не афишировать своей помощи талибам, т.к. последние дискредитировали себя в глазах мирового сообщества. Необходимо отметить, что интересам Исламабада отвечает создание на территории ИГА дружественного, относительно стабильного, но слабого в экономическом и политическом плане управляемого государства. Но эти желания трудновыполнимы ввиду того, что в Афганистане пересекаются интересы целого ряда стран. 6 .Shaumian. Foreign Policy Perspectives of the Central Asian States. Post-Soviet Central Asia. L. 1998, p.71.; G.M.Winrow. Turkish Policy in Central Asia. Post-Soviet Central Asia. US. 1998, p.104. 54 Более того, не следует рассматривать влияние ИРП на талибов как односторонний процесс. Движение ”Талибан” имеет глубинные корни в Пакистане, поддерживает тесные связи с исламскими националистическими организациями, военными структурами и спецслужбами Пакистана. Все это наглядно свидетельствует о высоком воздействии талибов на развитие общественно-политической ситуации в ИРП. Как полагают специалисты, Пакистан в будущем может потерять контроль над талибами, что грозит ИРП широким спектром проблем безопасности 7. В связи с этим справедливо возникает вопрос об уровне управляемости талибов, рассмотрении их уже как главной силы, определяющей внешнеполитическую активность афганского государства, "превращающегося в самостоятельного игрока на региональной сцене"8. Пакистан также не может игнорировать возможность конфронтации между Ираном и талибами. Исламабад не может позволить себе быть вовлеченным в конфликты с Ираном, как по причинам стратегическим, так и экономическим9. Кроме того, современная обстановка в Пакистане характеризуется ростом исламского влияния, чему в немалой степени способствуют афганские радикалы. Причем, исламская альтернатива выглядит весьма привлекательной на фоне кризисных явлений в экономике и политической жизни. Нынешняя кризисная ситуация в Афганистане остается серьезным барьером на пути установления прямых связей между Пакистаном и Центральноазиатскими государствами. Сохраняющаяся здесь нестабильность и усиливающееся религиозное давление на страны Центральной Азии обрекают пакистано-центральноазиатские связи на застой. Поэтому активное участие Исламабада во внутреннем и международном диалоге по афганской проблеме (в первую очередь, в рамках формулы "6+2"), оказание посильного влияния на Движение “Талибан” с целью достижения мирного соглашения по ИГА, нейтрализации тенденции распространения идей исламского радикализма в Центральную Азию максимально отвечало бы национально-государственным интересам ИРП. Мы уже частично упомянули о влиянии Турции на процессы в ЦА. Центральноазиатский вектор политики Анкары призван способствовать решению приоритетных внешнеполитических задач, стоящих перед Турцией. На современном этапе Турция стремится стать полноправным членом западного сообщества, а в ближайшее время - войти в состав Европейского Союза12. Политическая линия Турции в регионе во многом обуславливается ее желанием укрепить свой международный имидж, наглядно показать Западу целесообразность своей посреднической роли в Центральной Азии, доказать необходимость своего включения в западные структуры, в первую очередь ЕС. E.Haider. Pakistan`s Afgan Policy and it`s Fallout. The Friday Times. 1998. Vol.X, №38; The Taliban and Afganistan: Implementation for Regional Security and Options for International Action. Report. USIP, 1998. 8 Толипов Ф.Ф. Война в Афганистане и геополитическая трансформация в Центральной и Южной Азии. //Полис. 1998. №6, с.153. 9 I.Khan. The Taliban, Iran and Central Asia: A View from Peshawar. //Central Asia Monitor. 1999. №2, p.16. 7 55 Такой вывод можно сделать также на основании программного заявления председателя нового турецкого правительства Б.Энджевита. В этом заявлениии среди приоритетных направлений внешнеполитического курса Турции названы: укрепление трансатлантической кооперации, связей с США и НАТО, интеграция в ЕС и развитие всесторонних отношений с Центральной Азией и Кавказом. Однако такие проблемы как курдский вопрос, внутренняя борьба между сторонниками исламского и светского путей развития, а также растущие противоречия с ЕС по поводу принятия в европейские структуры отвлекают значительные материально-финансовые и политические ресурсы Анкары. И поэтому она пока не предпринимает активные действия в регионе. Вместе с тем, в настоящий момент внешнеполитическая активность Анкары становится все менее существенным фактором и для самой Центральной Азии. Продемонстрированная в свое время Турцией неспособность оказать государствам региона достаточную финансовоэкономическую и политическую поддержку существенно ограничила ее присутствие в Центральной Азии. Турецкие амбиции (особо не афишируемые в правительственных кругах) на лидерство в регионе также не находят соответствующей поддержки в государствах Центральной Азии. Кроме того, в последнее время выявляются факты участия некоторых представителей Турции в деятельности экстремистских исламских сил. К тому же имеется информация о том, что отдельные организаторы февральских террористических актов в Ташкенте в определенное время находились (а, по некоторым данным, находятся до сих пор) в Турции. Все это свидетельствует о том, что на пути развития центральноазиатско-турецких связей могут возникнуть дополнительные барьеры, в чем не заинтересованы ни страны региона, ни сама Анкара. Представляется, что реализация проекта транскавказского транспортного коридора все же поддерживает в Анкаре надежду на увеличение в перспективе своего экономического и политического влияния в регионе. 56 ГЛАВА 3. ТУРЦИЯ КАЗАХСТАН, УЗБЕКИСТАН. 3.1. Стратегия Казахстана в отношении сотрудничества с Турции. В условиях крупных изменений, происходящих сегодня в мире во всех сферах жизни (политической, экономической, социальной, духовной) – так называемого процесса глобализации, значительного возрастания роли экономического фактора, перехода к многополярному миру - внешняя политика любой страны, в том числе и Республики Казахстан, не может оставаться безучастной к происходящим переменам. В данных условиях внешнеполитические ориентиры стран должны не просто поспевать за реалиями жизни, но и предвосхищать, предвидеть возможные изменения в мире. Все в большей степени сегодня становится невозможным проводить внешнюю политику, не учитывая реалий внутренней политики, а вопросы политические решать в отрыве от вопросов сугубо экономических. Данные обстоятельства накладывают свой отпечаток на внешнеполитический курс государств, в частности, Республики Казахстан. Как известно, Казахстан является страной, богатой сырьевыми и природными ресурсами и одновременно с этим не имеющей выходов к морским артериям. Провозглашая светский характер своего развития, государство создает условия для свободного вероисповедания всех религий, представленных в стране. Казахстан – это не только поликонфессиональное, но и полиэтничное государство. Уже один перечень данных факторов свидетельствует о важности их учета на выработку внешнеполитических решений. Если же принять во внимание географическое расположение и геополитическое окружение республики, историческую, культурную связь со странами-соседями, уровень и потенциал экономического развития страны, то становится очевидным, что политика Казахстана по отношению к различным государствам, включая так называемые «мусульманские», должна учитывать весь комплекс факторов – как внутренних, так и внешних, как исторических, так и культурных. Характерной чертой казахстанской дипломатии является приверженность концепции многополярного мира и консолидации двусторонних отношений с различными странами. Казахстан, в рамках своей многовекторной политики, нацелен на сотрудничество как с Западом, так и с Востоком. Так, по мнению президента РК Н.Назарбаева, «Казахстан в силу своего геополитического положения и экономического потенциала не вправе замыкаться на узко региональных проблемах….Будущее Казахстана и в Азии, и в Европе, и на Востоке, и на Западе»10 Поэтому Казахстан, будучи, прежде всего, азиатским государством, в рамках своей внешнеполитической концепции должное внимание уделяет и вынужден уделять выстраиванию своих отношений не только со странами Запада, но и со странами Азии – как двусторонних, так и в рамках международных, региональных организаций. 10 Выступление Президента РК Н.А.Назарбаева // Казахстанская правда. – 1998.15 сент. 57 Казахстан установил и поддерживает отношения со многими государствами «мусульманского мира» - Турцией, Ираном, Пакистаном, Египтом, странами Ближнего Востока, и т.д. На Среднем Востоке одной из главных задач Казахстана является «экономическое сотрудничество со странами региона и поиск путей оптимального вхождения в системы региональной интеграции». 11 Причем, укрепление региональной безопасности Казахстан видит на основе равноправия всех стран региона. Именно данный фактор является основополагающим при проведении Казахстаном своей политики сотрудничества с Турцией. Необходимо отметить важную специфику политики РК в данном регионе – это «необходимость учета и сохранения сложного баланса политических и экономических интересов не только среди участников этого процесса, но и третьих стран, поиска компромиссов, взаимоприемлемых решений, а порой жесткого отстаивания своих национальных интересов».12 Очевидно, что данное положение подразумевает весь комплекс вопросов, связанных, в том числе, с транспортировкой казахстанской нефти – вопросов, давно вышедших за рамки чисто экономического взаимодействия и являющихся рычагами политического давления со стороны некоторых государств, в частности США. Сегодня Казахстан имеет дипломатические отношения со 105 государствами мира, открыто 36 загранпредставительств. Одним из важных внешнеполитических приоритетов Казахстана является Турция, с которой нас связывает общность истории, культуры, языка и религии. Мы всегда будем помнить, что именно Турция 16 декабря 1991 года первой в мире признала государственную независимость Казахстана. За эти годы заложена правовая база отношений между нашими странами, пбдписано 67 документов межгосударственного сотрудничества, главным из которых является Договор о дружбе и сотрудничестве, подписанный Президентами Н.А.Назарбаевым и С.Демирелем 17 октября 1994 года. Казахстанско-турецкое сотрудничество носит широкий и многогранный характер. Мы с удовлетворением отмечаем возрастающее сотрудничество на международной арене, единство или схожесть позиций двух стран по актуальным проблемам регионального и международного характера. Турция с первого дня независимости поддерживающая процесс демократических реформ в Казахстане, его международные инициативы, постоянно подчеркивает приоритетность нашей страны. Убедительным свидетельством исключительной важности отношений Казахстана и Турции является регулярность встреч между главами двух стран и другими руководителями. Так, за прошедшее время состоялось 12 встреч только на высшем уровне. Трудно назвать другую страну за пределами СНГ, с которой у Казахстана складывались бы такие интенсивные связи. Всевозрастающими темпами идет торгово-экономическое сотрудничество между нашими странами. Так, Казахстан стал сегодня для Турции третьим после Российской Федерации и Украины партнером в СНГ. Находившийся практически на нулевом уровне, сегодня совокупный объем торгово11 12 К.Токаев. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. – Алматы:АО «САК». – 2000. – с.380. К.Токаев. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. – Алматы:АО «САК». – 2000. – с.381. 58 экономического сотрудничества, включая турецкие инвестиции в экономику Казахстана, достиг почти 2 млрд долл. С 1992 года действует турецкая правительственная кредитная линия в сумме 200 млн. один из первых зарубежных кредитов, полученных суверенным Казахстаном. В немалой степени турецкая финансовая помощь помогла преодолеть товарный голод, оставшийся в наследство от прошлых времен, заложить прочную основу долговременного экономического сотрудничества. В настоящее время турецкие компании уже стали неотъемлемой частью казахстанского рынка, успешно реализуя проекты в области строительства, энергетики, машиностроения, добычи нефти и газа. Так, из 2025 иностранных фирм, осуществляющих совместное производство в Казахстане, 319 являются турецкими. Сегодня частные турецкие фирмы ведут разработку и реализацию более 40 проектов на общую сумму свыше 1 млрд долл. Завершается строительство крупных объектов двустороннего сотрудничества - гостиницы "Анкара", закончена реконструкция гостиницы "Медеу", сданы в эксплуатацию макаронная фабрика в Петропавловске, фабрика по производству медной катанки в Джезказгане и линия по обогащению меди в Усть-Каменогорске. Деловые круги Турции участвуют и в обустройстве Акмолы - новой столицы Казахстана. Их усилиями здесь уже строятся первая пятизвездочная гостиница "Астана", жилой комплекс, реконструируется комплекс зданий Правительства и Парламента. Убедительным примером эффективного межгосударственного сотрудничества на базе прямых турецких инвестиций является создание Министерством геологии РК и турецкой национальной нефтяной компанией ТПАО совместного предприятия "Казтюркмунай", которое активно и плодотворно работает в нефтегазовом секторе Казахстана. ТПАО также ведет самостоятельные поиски и освоение залежей углеводородного сырья в Казахстане. Турецкий капитал привлекает также в экономику Казахстана значительные инвестиции из других стран. Жизненно важной для Казахстана назвал Президент Н.А.Назарбаев проблему транспортировки казахстанской нефти на мировые рынки. Надо сказать, что и в этом вопросе сотрудничество между нашими странами имеет весьма оптимистические перспективы. Среди ряда возможных маршрутов транспортировки нашей нефти важное место занимает и проект ТенгизБаку-Джейхан. Так, в Совместной Декларации о дальнейшем развитии и углублении сотрудничества между Казахстаном и Турцией, подписанной Президентами двух стран в июле 1995 г, существует положение о том, что стороны продолжат сотрудничество с целью изучения технических, финансовых и других аспектов реализации прокладки нефтепровода к Средиземному морю через территорию Турции для транспортировки казахстанской нефти на мировые рынки. В развитие этого положения Министерство нефтегазовой промышленности Казахстана и Министерство энергетики Турции подписали протокол о намерениях по созданию международной трубопроводной акционерной компании, уже функционирует двусторонняя рабочая группа. Эти договоренности не противоречат другим обязательствам Казахстана, более того, они предусматривают участие в реализации проекта компаний всех заинтересованных стран. Разумеется, такие крупные проекты нуждаются в тщательной и всесторонней проработке, однако радует то, что от слов мы уже переходим к делу. 59 Особо следует остановиться на гуманитарном сотрудничестве. В Турции существуют громадный интерес к истории и культуре Казахстана, поскольку здесь помнят, что именно с территории Казахстана пришли в Анатолию предки современных турков. Поэтому вполне естественно, что идет всевозрастающий культурный обмен между нашими странами. За эти годы состоялись Дни культуры Казахстана в Турции, а в Казахстане были проведены Дни турецкой культуры и искусства. Непременными и желанными участниками фестивалей искусств в Турции являются казахстанские артисты, в подобных мероприятиях, проводимых в Казахстане, также активно участвуют турецкие исполнители. С каждым годом расширяется сотрудничество в сфере образования. Сегодня в турецких вузах обучается свыше 1,5 тысяч казахстанских юношей и девушек. Находясь в Турции в течение длительного времени, они имеют возможность не только получить ту или иную специальность, но и глубже познать историю, самобытную культуру страны, ее экономику, менталитет населяющих ее людей, и возвратившись домой, стать активными проводниками дружбы и сотрудничества между нашими народами. В свою очередь, турецкие студенты в Казахстане, число которых постоянно растет, познают его историю и традиции, обогатятся современными достижениями культуры и науки нашей страны, которая является родиной их предков. Одним из наиболее значительных совместных проектов в этой области стало создание Международного казахско-турецкого университета имени Ахмета Яссави, который справедливо называют детищем глав наших государств - Президентов Н.А.Назарбаева и С.Демиреля. По предложению Президента РК Н.А.Назарбаева в текст Стамбульской декларации, принятой по итогам встречи глав тюркоязычных государств в октябре 1994 года, было внесено предложение о совместном праздновании памятных дат, связанных с жизнью и деятельностью выдающихся личностей и значительных событий тюркской культуры. Свидетельством воплощения этого положения в жизнь стало проведение в 1995 году Дней великого Абая в Турции, которые стали знаменательным событием в общественнополитической и культурной жизни страны. Впервые на турецком языке был издан сборник произведений выдающегося сына казахского народа, гуманизм и философские заветы которого не утратили своей глубины и актуальности и сегодня. В ряде городов Турции именем Абая названы площади, улицы, школы. Произведения Абая включены в школьную программу. Эта добрая традиция продолжается. В 1996 году в Турции широко отмечалось 150-летие другого выдающегося сына казахского народа Джамбыла Джабаева. К этой знаменательной дате в Турции выпущена замечательная книга стихов Джамбыла. В одном из самых престижных залов Анкары состоялся торжественный вечер, посвященный юбилею великого поэта, на котором присутствовали видные представители политических и интеллектуальных кругов турецкой столицы. Большая турецкая делегация приняла участие в юбилейных торжествах Джамбыла, которые недавно прошли в Алматы. С 19 по 26 сентября 1996 года в Турции с большим успехом уже во второй раз прошли Дни культуры и искусства Казахстана, которые стали подлинным праздником дружбы культур, дружбы народов Казахстана и Турции. 60 Наши связи многранны и не ограничиваются только контактами по линии государственных структур. В укреплении двусторонних отношений участвуют и широкие слои общественности двух стран, несколько казахстанских и турецких областей и городов стали побратимами. Особо хотелось бы отметить, что лидеров наших государств связывают искренние дружеские отношения, между ними существует постоянный доверительный диалог. Президент Н.А.Назарбаев с нескрываемой теплотой пишет в своей книге "На пороге XXI века" о двух выдающихся политических деятелях Турции - Тургуте Озале и Сулеймане Демиреле. Турция является давним партнером Казахстана, а позиции двух стран совпадают по широкому спектру вопросов. Как известно, основы отношений между Турцией и Казахстаном были заложены еще в конце 1990 года, на сегодняшний день подписано около 50 соглашений на различных уровнях. Нельзя не отметить, что Турция прилагала активные усилия по интеграции Казахстана в международное сообщество. Турция является одним из крупнейших торговых партнеров Казахстана. Тем не менее, правительствами обеих стран было предложено увеличить масштабы сотрудничества. Так, в соответствии с Программой развития торгово-экономических отношений между Республикой Казахстан и Турецкой Республикой на 1998-2007 г.г. было предложено увеличить объем внешней торговли до 1 млрд. долларов США. Несмотря на тот факт, что Турция активно использует фактор языковой, религиозной, этнической близости с РК, все же, отношения Казахстана с Турцией не строятся на основе пантюркизма. Более того, нельзя говорить и о том, что турецкий вектор стал полностью доминировать во внешнеполитической стратегии Казахстана. В целом, между странами отсутствуют серьезные разногласия, а по многим международным вопросам существует совпадение взглядов. Для Казахстана большое значение приобретает решение «каспийского вопроса», проблемы создания транспортных коммуникационных коридоров, транспортировки казахстанских углеводородов, что уже изначально предполагает участие Турции в выработке решений по данным проблемам. Поэтому для Казахстана, как страны, не имеющей выходов к морским артериям, реализация данных планов предполагает тесное сотрудничество с Турцией. Другой важный аспект углубления сотрудничества с Турцией связан с необходимостью разрешения вопросов региональной безопасности, терроризма и религиозного экстремизма, нелегального трафика наркотиков, что напрямую связано с необходимостью урегулирования конфликта в Афганистане. В целом, Казахстан позитивно оценивает состояние двусторонних отношений и политических контактов по вопросам региональной безопасности. Необходимо отметить, что на сегодняшний день между Казахстаном и Турцией подписано около 40 различных соглашений и договоров, охватывающих практически все сферы торгово-экономического сотрудничества и транспорта. Однако, экономическое сотрудничество не полностью использует имеющийся потенциал, что во многом связано с 61 необходимостью урегулирования «каспийской проблемы» и выбором путей транспортировки казахстанской нефти. Как известно, в вопросе урегулирования правового статуса Каспийского моря подходы Казахстана, России, Азербайджана, с одной стороны, и Турции с другой, несколько разнятся. Тем не менее, различие в подходах стран не должно служить препятствием для дальнейшего полномасштабного сотрудничества во всех сферах. Так, в частности, Казахстан сегодня склоняется в пользу того, что один из магистральных трубопроводов для транспортировки казахстанской нефти, может проходить через территорию Турции. В целом, рассматривая Анкару как важного торгово-экономического партнера, Казахстан стремится к активизации политического диалога с Ираном по актуальным региональным проблемам. Регион Ближнего Востока, играющий особую роль в системе международных отношений в мире, занимает важное место и во внешнеполитическом направлении Казахстана. Особенности экономического развития стран региона, в основе которого лежит развитие преимущественно нефтяного сектора, высокая роль религиозного (исламского) и этнического факторов - все это приводит к тому, что линия водораздела между странами региона проходит по осям: «противник Запада и США - союзник Запада и США», «шииты-сунниты», «арабыизраильтяне». Поэтому специфика проведения внешней политики РК в данном регионе осложняется необходимостью учета данных особенностей, что ярко проявляется в вопросе параллельного развития отношений Казахстана со странами арабского мира и Израилем. При проведении внешнеполитического курса на Ближнем Востоке Казахстан исходит из необходимости развития экономических отношений и двустороннего сотрудничества. Из стран региона Казахстан в большей степени осуществляет торгово-экономическое сотрудничество с Египтом, Саудовской Аравией, одними из наиболее влиятельных и развитых государств Ближнего Востока. Однако, масштабы сотрудничества с данными странами остаются пока не полностью реализованными, хотя значительное ускорение этому придало вступление Казахстана в 1995 году в Организацию Исламская Конференция. В целом, на сегодняшний день контакты в основном осуществляются в гуманитарной и культурной сферах, хотя созданы благоприятные возможности для развития всего спектра отношений. В вопросе ближневосточного урегулирования Казахстан исходит из того, что «необходимо согласие израильтян и арабов хотя бы на временный компромисс на тот период, который потребуется для урегулирования других вопросов арабо-израильского противостояния. Суть компромисса в том, чтобы обе стороны согласились бы объявить Иерусалим мировым городом. Такой статус города означал бы, что он мог бы находиться под управлением ООН, 62 другой международной организации или специально созданного для этих целей международного органа».13 Таким образом, внешняя политика Казахстана, основываясь на необходимости соблюдения национальных интересов и интересов национальной безопасности, интеграции в мировое сообщество, направлена на развитие партнерских и взаимовыгодных отношений со всеми странами мира и международными организациями. В условиях взаимозависимости вопросов политических и экономических, «проведение внешней политики… и экономического сотрудничества с зарубежными странами - это два взаимодополняющих курса, и проводиться они должны параллельно». 14 Опыт сотрудничества Казахстана со странами «мусульманского мира» убедительно доказывает данный постулат. 3.2. Отношения Узбекистана и Турции. В основе внешнеполитической концепции Узбекистана лежит экономика. Именно этим обстоятельством объясняется его довольно прохладное отношение к выходящим за экономические рамки интеграционным инициативам в СНГ. Узбекистан в течение всех десяти лет рассматривал эту структуру только как объединение, способствующее формированию рынка на постсоветском пространстве и возрождению кооперационных и межхозяйственных связей между предприятиями на новой основе. Более того, стремительные политические и экономические реформы в России и Казахстане, взявших курс на демократическую модернизацию и рыночные преобразования, пугали Ислама Каримова, отдававшего себе отчет в том, что они могут «взорвать» Узбекистан. Еще на заре своей президентской карьеры в декабре 1991 года он имел возможность убедиться на собственном примере, сколь велика в Узбекистане мобилизующая сила ислама, и искушать судьбу еще раз у него не было ни малейшего желания. Попытки США повлиять на характер и темпы преобразований встретили резкий отпор со стороны Ислама Каримова, который в августе 1992-го резко критиковал американских дипломатов за контакты с оппозицией и сбор недостоверной и тенденциозной информации. Ориентиром была выбрана в меру светская и в меру демократическая Турция. «Моя страна будет идти по турецкому пути» – эти слова произнес президент Ислам Каримов во время своего первого визита в Турцию в декабре 1991 года. Однако идиллия продолжалась недолго, уже с 1993-го в Узбекистане активно заговорили о применимости для него «китайской модели развития». Такой крен объясняется тем, что у Ислама Каримова не встретила понимания идея Тургута Озала об интеграции тюркских народов под эгидой Турции. Как он подчеркивал позднее, «Турция хочет, чтобы мы стали турками. Мы – узбеки, 13 14 К.Токаев. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. – Алматы:АО «САК». – 2000. – с.523. К.Токаев. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. – Алматы:АО «САК». – 2000. – с. 400 63 а не турки». Определенное влияние на охлаждение отношений с Турцией сыграла и победа на выборах 1996-го исламской партии Эрбакана, лишившая Каримова аргументов в пользу светского пути развития Узбекистана. Накануне очередного визита в Анкару в ноябре 1997-го Ислам Каримов не только подверг резкой критике политику Турции в Центральной Азии, но и посчитал нужным подчеркнуть, что «Узбекистан придерживается узбекской модели». Однако это не означало, что «турецкий фактор» снимался с повестки дня. Напротив, он достаточно активно использовался, когда возникала необходимость обозначить свою исключительность во взаимоотношениях в рамках СНГ. Подписывая 9 мая 1996 года Договор о вечной дружбе, Ислам Каримов и Сулейман Демирель высказали тревогу в отношении того, что они рассматривали как сигналы имперской политики России. По словам Ислама Каримова, визит президента Демиреля в Ташкент и подписание договора «пришлись на самое подходящее время». Напомним, что накануне, 29 марта и 2 апреля, на территории СНГ возникло два новых межгосударственных объединения, закрепленных Договором об углубленной интеграции между Белоруссией, Казахстаном, Киргизией и Россией и Договором о создании Сообщества Белоруссии и России. Оба объединения были оценены президентом Каримовым как «завеса, за которой Москва сможет грабить южные государства и навсегда оставить их в бедности». Столь резкие оценки по отношению к России не позволял себе ни о дин из политических лидеров государств СНГ. В период 1992–1994 годов, когда, собственно говоря, формировался новый для региона расклад геополитических сил, и происходило становление новых независимых государств Центральной Азии, Россия играла в регионе присутствующую роль. И Узбекистан, взявший на вооружение идеологию Тимуридов и объективно менее подверженный русскому влиянию, не мог не воспользоваться этим благоприятным моментом. В отличие от других постсоветских государств Центральной Азии, «катапультирование в независимость» было воспринято им не только не со страхом, но с определенной долей оптимизма. Только одно обстоятельство омрачало жизнь Ташкенту – угроза исламского экстремизма. И когда эта угроза становилась реальностью, отношения Ташкента и Москвы моментально приобретали иные оттенки. Достаточно вспомнить, что первыми свои подписи под Договором о коллективной безопасности поставили в мае 1992-го. Узбекистан и Россия. Правда, до этого в 1991-м имели место события в Намангане. Второй «звонок» прозвенел осенью 1996-го, когда движение «Талибан» захватило Кабул и отбросило правительственные войска Раббани за перевал Саланг. Ташкент, понимая, что в случае прорыва талибами границы без поддержки России он не справится, принял участие в формировании антиталибской коалиции, хотя уже в то время у него была «самостоятельная позиция». Почему эта позиция появилась, понятно. Апрель 1995-го стал переломным для отношений между Узбекистаном и США. Узбекистан посетил министр 64 обороны США У. Перри, выразивший поддержку процессу демократизации и стабильности и назвавший эту страну «островом стабильности». Не остались не замеченными в Вашингтоне и другие факты, сигнализирующие о стремлении Ислама Каримова установить с США основанные на сотрудничестве отношения. Так, при голосовании резолюции ООН, осуждающей введенное США экономическое эмбарго в отношении Кубы (12 ноября 1996-го), среди трех стран, поддержавших это эмбарго, наряду с США и Израилем оказался и Узбекистан. Годом позже президент Узбекистана единственный из руководителей стран Центральной Азии публично одобрил инициированное Вашингтоном эмбарго против Ирана. Тон официальных заявлений американской администрации по отношению к Узбекистану изменился, она начала выражать большее беспокойство по поводу «стабильности», чем по поводу «демократии» в этой стране. Америка признал а Узбекистан региональной державой, и это должно было сигнализировать России, что в скором времени Узбекистан не преминет воспользоваться «самостоятельной позицией». Так оно и произошло двумя годами позже. Капитуляция подразделений генерала Дустума перед движением «Талибан» в августе-сентябре 1998-го привела к краху всей существовавшей на тот момент региональной системы безопасности. Отряды движения «Талибан» вышли на узбекский участок бывшей советско-афганской границы в районе города Термез. Одновременно, в результате так называемого Ошского инцидента, произошедшего в самый разгар наступления талибов, было прервано снабжение отрядов Ахмад Шаха Масуда в Северном Афганистане. 30 ноября 1998-го на пресс-конференции, посвященной визиту президента Аскара Акаева, Ислам Каримов выступил с резкими заявлениями в адрес российских спецслужб и Таджикистана, обвинив их в организации мятежа полковника Махмуда Худойбердыева. Весной 1999-го Ташкент вышел из Договора о коллективной безопасности и стал новым членом ГУАМ, добавив к названию этой организации еще одно «У». Тем самым Узбекистан давал понять, что в помощи России он больше не нуждается. Но тут прозвенел третий «звонок». Летом 1999-го произошли так называемые Баткенские события. Группы боевиков из Исламского движения Узбекистана под руководством Джумы Намангани атаковали с территории Таджикистана горные районы Кыргызстана и захватили несколько сел. Боевики стремились прорваться в узбекскую часть Ферганской долины и поднять там восстание против режима Каримова. Угроза была настолько реальной, что, повидимому, нужен был лишь удобный повод, чтобы, «сохранив лицо», возобновить военно-техническое сотрудничество с Россией. И такой повод появился в лице нового президента России Владимира Путина. И хотя контакты между Москвой и Ташкентом особо не афишировались, уже в начале 2000-го в российской прессе начали появляться сообщения, намекающие на некое «стратегическое партнерство» двух стран. В мае Владимир Путин нанес свой первый официальный визит в Центральную Азию, и нанес он его в Ташкент. На пресс-конференции в Ташкенте Путин 65 заявил, что любая угроза Узбекистану – это угроза России. Ислам Каримов ответил, что его страна обращается к России за помощью, поскольку Узбекистан не может самостоятельно противостоять враждебным силам. Казалось, отношения между государствами входят в нормальное русло, но вмешались объективные обстоятельства, заставившие Ташкент вновь вспомнить о своей «самостоятельной позиции». Лето и осень 2000-го выдались жаркими. В августе боевики ИДУ атаковали территорию Узбекистана в Сурхандарьинской области, а в сентябре талибы предприняли массированное наступление на позиции Северного альянса и практически вышли к южным границам СНГ. Ташкент, отвергнув идею России о создании коллективных региональных вооруженных сил, пошел на прямой диалог с талибами. 5 октября новый министр обороны Узбекистана Кодыр Гуломов объявил о сокращении войсковой группировки на границе с той частью Афганистана, которая контролируется талибами, а глава МИД Абдулазиз Комилов признался: «Я сам за последнее время неоднократно встречался с главой талибов муллой Омаром и его министром иностранных дел муллой Муттавакилем». Сам Ислам Каримов пришел к выводу, что тотальная победа талибов «не означает того, что они намерены нарушить южные границы СНГ», а после визита в Ашхабад выступил с заявлением, в котором призвал Россию не пугать Узбекистан и другие страны этого региона талибами. «Сама талибанская угроза , как и «опасность внутреннего исламизма» сильно преувеличена, – сказал он, – фактически просто-напросто выдумана Москвой, которая преследует исключительно свои цели – сохранить военнополитический контроль над Средней Азией». В декабре руководство Узбекистана выступило против американских и российских планов нанесения по Афганистану военных ударов и вышло с предложением о подключении к диалогу с талибами всех государств СНГ. Ислам Каримов заявил, что его стране «не нужна вялотекущая война с талибами, которые стали реально существующей силой в Афганистане». Однако новый год не принес ожидаемой стабилизации в регионе. Напротив, большинством экспертов ситуация в нем оценивалась как нестабильная. Оказалась несостоятельной и ставка на талибов. Весной Северный альянс начал контрнаступление и не только вернул себе утраченные позиции, но и серьезно потеснил движение «Талибан». Более того, международное сообщество пообещало поддержку Северному альянсу, в то время как в отношении талибов еще в декабре Советом Безопасности ООН были введены санкции. Как опытный политик, Ислам Каримов не мог не почувствовать, что попутные ветры дуют в паруса российской политики в регионе. Опыт прошлого года, да и имеющая место вероятность повторения вторжения боевиков подсказали Исламу Каримову единственно возможный выход из создавшейся пиковой для него ситуации: не теряя лица, попытаться использовать потенциал членов ЦАЭС, входящих в систему ДКБ, и через них урегулировать несколько подпорченные отношения с Россией. На саммите ЦАЭС, прошедшем в рождественские дни 2000-го в Алматы, он делает очередной реверанс в сторону России. «Стабильность и процветание нашей 66 страны мы тесно увязываем с безопасностью Таджикистана, Казахстана и Киргизии, – заявляет Ислам Каримов на пресс-конференции по итогам саммита. С нами великая Россия с огромным потенциалом и доверием, которое мы выражаем ей, а также ее 201-й дивизии, российским пограничникам, охраняющим границы Таджикистана с Афганистаном». В марте 2001-го Ташкент посетила представительная военная делегация России, с которой достигается договоренность о поставках в Узбекистан военной техники. В это же время огласке придается факт переговоров Узбекистана с представителями Северного альянса. 15 марта Ташкент посетил министр иностранных дел Афганистана доктор Абдулла, который провел переговоры с Абдулазизом Камиловым. Стороны открытым текстом заговорили о координации усилий по борьбе с ИДУ. Доктор Абдулла заверил узбекскую сторону, что Северный альянс предпримет все меры для пресечения деятельности исламских боевиков на контролируемой им территории. В начале мая с государственным визитом Москву посещает Ислам Каримов. В обращенных к Владимиру Путину словах он подчеркнул: «Центральноазиатский регион является южным рубежом России, которая заинтересована в мире и согласии в этом районе. Активность, которую вы проявляете там, полностью поддерживается Ташкентом... В лице России мы имеем не только гаранта безопасности, но и стратегического партнера». Более того, было решено, что Узбекистан присоединится к «Шанхайской пятерке», которая к этому времени уже существовала как механизм регионального военно-политического сотрудничества. Через месяц президенты России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана подписали соответствующие документы, и «Шанхайская пятерка» превратилась в Шанхайскую организацию сотрудничества. И хотя по отмечаемой узбекской делегацией уже в ходе юбилейного саммита «Шанхайской пятерки» «стержневой» роли Узбекистана в этой организации было ясно, что «самостоятельной позиции» Ташкента не избежать, тем не менее включение Узбекистана шестым членом ШОС было чрезвычайно значимым событием для системы коллективной безопасности в регионе. Возможно, грядущей конфронтации и удалось бы избежать, но опять вмешались объективные обстоятельства. События 11 сентября 2001 года и начатая США военная операция в Афганистане внесли существенные коррективы в позицию Узбекистана. Он вновь почувствовал свою значимость для США, а следовательно – возможность использовать их усиливающееся влияние в регионе в собственных интересах. Во имя укрепления своих отношений с США Ислам Каримов пошел на беспрецедентный для его внешней политики шаг: дал согласие на размещение на территории Узбекистана иностранных воинских формирований. Повидимому, игра стоила свеч, обещая как политические, так и экономические дивиденды. Изменение отношения к себе Ташкента Москва почувствовала уже в январе: главу российского МИД приняли там подчеркнуто прохладно. В ответ 67 на предложения дружбы российский министр услышал примерно следующее: «Вечную дружбу в банк не положишь, и проценты по ней не набегают». В марте 2002-го во время визита Ислама Каримова в США две страны подписали Декларацию о стратегическом партнерстве, в которой Узбекистан был назван основным стратегическим партнером США в Центральной Азии. Буквально сразу по возвращении в Ташкент Ислам Каримов сделал любопытное признание. По его словам, Узбекистан и его народ последние пять лет жили под угрозой вооруженного вторжения талибов, и «решающую роль в снятии напряженности на южных рубежах Узбекистана сыграли исключительно США, их решимость и хорошо подготовленные вооруженные силы, а не участники Договора о коллективной безопасности в рамках СНГ». Другими словами, Узбекистан окончательно разочаровался в структурах, обеспечивающих коллективную безопасность в регионе. О ДКБ речи нет, Узбекистан вышел из Договора еще в 1999-м. Другое дело – ШОС. Из шести заседаний представителей государств – членов ШОС, проведенных в апрелемае в рамках подготовки к Санкт-Петербургскому саммиту, представители Узбекистана приняли участие только в двух, касающихся согласования позиций по экономическому сотрудничеству и по проекту хартии ШОС. Вопросы региональной безопасности, обсуждаемые на остальных четырех совещаниях, Узбекистан оставил без внимания. «Самостоятельная позиция» Узбекистана проявилась и во время СанктПетербургского саммита, когда остальные члены ШОС готовы были пойти на беспрецедентный шаг – подписать документы без Узбекистана. Совсем не случайно в тексте хартии ШОС оказались и слова о «недопущении любых противоправных действий, направленных против интересов ШОС», а также положение о принятии соответствующих мер воздействия в отношении государства – члена организации, систематически нарушающего требования принятых ею к исполнению документов. Следующий любопытный шаг был сделан Узбекистаном в отношении ГУУАМ. 14 июня Узбекистан заявил о своем выходе из этой организации в виду «отсутствия прогресса в ее деятельности». Через неделю Узбекистан вновь продемонстрировал «самостоятельную позицию», заявив, что лишь приостанавливает членство в этой организации. Однако последнее решение, по всей видимости, было принято под диктовку Белого дома. Уже 16 июня Госдепартамент США завил: «Мы... считаем, что членство в ГУУАМ поможет укрепить позиции Узбекистана как регионального лидера, правительство Узбекистана пересмотрит это решение». С мнением своего «стратегического партнера» Узбекистан не мог не посчитаться. Такая вот «самостоятельная позиция». 68 3.3.Становление Центральной Азии. и перспективы экономического сотрудничества в В Центральной Азии издавна сложились традиции добрососедства, определяемые во многом территориальной близостью, общими этническими корнями, историей, религией и менталитетом населения. Здесь существовало естественное разделение труда, вытекавшее из географического положения, богатства и разнообразия природных и климатических условий региона. В новый, индустриальный период, исторически совпавший с советской эпохой, в Центральной Азии получили развитие коммуникации и взаимодополняющие базовые отрасли экономики, что явилось важнейшим условием становления современных форм экономического сотрудничества между государствами. В современных исторических условиях, когда все республики Центральной Азии приобрели государственный суверенитет, необходимо ввести эти процессы в цивилизованное русло, отвечающее общепринятым международным нормам. С другой стороны, в интересах каждого государства значительно повысить эффективность использования совокупного потенциала региона. Из мировой практики известно, что интеграция экономик нескольких государств позволяет получать каждому его участнику дополнительный, так называемый, системный эффект, который не могут иметь страны, использующие в экономических взаимоотношениях только внешнюю торговлю. Поэтому вполне закономерно, что главы трех центральноазиатских государств 30 апреля 1994 года подписали Договор о создании единого экономического пространства между Республикой Казахстан, Кыргызской Республикой и Республикой Узбекистан. Для придания динамизма интеграционным процессам нужен был прорыв на участках, где условия для более тесного экономического взаимодействия оказались более подготовленными. Опыт Европейского Союза, стран АСЕАН и других компактных экономических союзов говорит о большей живучести и гибкости региональных образований по сравнению с глобальными структурами. В то же время, подписание Договора о создании единого экономического пространства между тремя государствами не означало обособление от других государств СНГ. Наоборот, как было отмечено в Заявлении глав государств Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана, новое региональное объединение привержено целям и принципам Содружества Независимых Государств и открыто для присоединения к нему других субъектов СНГ. За время деятельности Межгосударственного Совета Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан главами государств и правительств подписаны более 20 документов по важнейшим направлениям трехстороннего сотрудничества. В первоначальный период работа по созданию "общего рынка" в Центральной Азии велась на основе Программы экономической интеграции Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан до 2000 года, разработанной Исполкомом Межгоссовета совместно с министерствами и ведомствами государств-участников. В Программу включен 69 комплекс мероприятий по развитию производственной кооперации между предприятиями трех стран, а также перечень проектов общерегионального значения для их совместного финансирования, созданным для этих целей межгосударственным банком - Центральноазиатским банком сотрудничества и развития. В развитие этого направления интеграции экономик Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана в последующем был принят Перечень первоочередных инвестиционных проектов. Центральноазиатским банком сотрудничества и развития с 1995 года произведено кредитование таких проектов государств-участников, как производство приборов учета электроэнергии на АО "Соймон" (Казахстан), газовых счетчиков на АО "Жанар" (Кыргызстан), электродвигателей на АО "Кыргызский электромашиностроительный завод" и других. Государства-участники Договора стремятся обеспечить принципы свободной торговли, беспрепятственного перемещения товаров собственного производства, капитала и рабочей силы. В двустороннем порядке подписаны соглашения об избежании двойного налогообложения между всеми государствами-участниками, а также соглашения о взаимной защите инвестиций между Казахстаном и Кыргызстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном. Начиная с 1996 года действуют соглашения о свободной торговле между тремя странами ЦАС. Во многом, благодаря этим шагам, торговля между тремя государствами все более активизируется. Рост взаимной торговли, увеличение числа совместных предприятий, хозяйственных звеньев, задействованных в единой технологической цепочке, потребовал от государств-участников согласованных подходов в проведении экономических реформ. Вследствие этого был разработан документ такого широкого плана, как Программа действий Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан по формированию единого экономического пространства на 1997-1998 годы. В ней предусмотрены меры по разработке соглашений, связанных с регулированием валютно-финансовых отношений, сближению банковского и налогового законодательства, а также нормативных актов в области валютного контроля в государствах-участниках, гармонизации инвестиционных режимов. К настоящему времени контуры экономической структуры будущего "общего рынка" в Центральной Азии, благодаря усилиям президентов трех республик, правительств, а также внешнеполитических и других министерств, ведомств, вырисовываются довольно четко. Учитывая, что отношения между государствами-участниками Договора с обретением государственной независимости перешли на качественно новый уровень, 10 января 1997 г. президенты республик подписали Договор о вечной дружбе между Республикой Казахстан, Кыргызской Республикой и Республикой Узбекистан, который дал определенный толчок активизации отношений стран-участниц в социально-политической, гуманитарной сферах. 70 Расширяется область информационного сотрудничества. Готовится к выпуску совместный журнал "Центральная Азия: проблемы интеграции", штабквартирой которого определен г.Ташкент. Приняты межгосударственные документы по созданию общего научнотехнологического пространства и утверждена Программа сотрудничества в области миграции населения. В соответствии с принятыми главами государств решениями сформирован миротворческий батальон под эгидой ООН, разработаны положения, регламентирующие его деятельность. В сентябре 1997г. на территории Казахстана и Узбекистана успешно прошли учения Центразбата, в которых приняли участие воинские подразделения США, России, Турции, Грузии и Латвии. Это учение проводилось в рамках программы НАТО "Партнерство во имя мира" и позволило отработать взаимодействие Центразбата с подразделениями многонациональных сил при проведении миротворческих операций. Имеются, конечно, и трудности в становлении единого экономического пространства. Развитие экономической интеграции между тремя республиками сдерживается объективными факторами, связанными с разностью темпов проведения экономических преобразований, их нестыковкой в государствахучастниках. Остаются, пока нерешенными вопросы сближения таможенных пошлин, гармонизации таможенных законодательств. Это связано с существенными различиями в законодательствах и нормативных документах, регулирующих таможенную политику государств-участников. Есть проблемы с осуществлением взаимной конвертируемости валют. Работа, по сближению в этом плане, ведется. Для определения стратегических направлений взаимного сотрудничества Исполком Межгоссовета, привлекая экспертов государств-участников, приступил к разработке проекта Концепции экономической интеграции. Мы хорошо понимаем, что экономическая интеграция - это длительный процесс. Европейскому Союзу понадобилось более 40 лет для гармонизации правовых условий функционирования единого рынка. Нам все это еще предстоит осуществить. 71 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Как представляется, политика Турции, в отношении Центральной Азии будет и в дальнейшем основываться на принципе геополитического регионализма, а также на стремлении максимально использовать свои внутренние и внешние ресурсы для закрепления в регионе. К сожалению, отдельные актеры геополитических игр в регионе и в дальнейшем будут использовать непопулярные силовые (военные) и идеологические подходы. Практически все названные державы проявляют повышенную заинтересованность в транспортировке в выгодном им направлении энергоресурсов региона. Причем, данная стратегия преследует конкретные геополитические цели. Так, контроль за топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки дает возможность контролировать ситуацию в регионе. При анализе и планировании энергетических маршрутов, следует отчетливо понимать, что именно эти маршруты, как ничто другое, будут определять региональные союзы и геополитическую ситуацию в Центральной Азии и Евразийском пространстве в целом. Ясно, что Центральная Азия может устойчиво развиваться только в условиях сохранения стабильности и геополитического равновесия. Поэтому основным приоритетом в области обеспечения безопасности в регионе останется нейтрализация угрозы вхождения стран региона в орбиту влияния держав, вынашивающих какие-либо региональные или глобальные планы, а также ликвидация угрозы распространения идей исламского радикализма. Одним из главных условий сохранения стабильности в регионе является дальнейшая внутри- и межрегиональная интеграция стран региона. Это неоднократно подчеркивалось на саммитах Центральноазиатского Союза (куда, как известно, входят Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан), а также в ходе двусторонних встреч руководителей стран региона. Кроме того, страны Центральной Азии в дальнейшем будут развивать свои связи с внешним миром. Восстановление "Шелкового пути" придаст региону былое коммуникационное значение в рамках всего Евразийского континента. Тому, кто часто бывает в Турции, в ходе визитов в эту страну, происходящих с определенными временными интервалами, бросаются в глаза постоянные изменения в общественной жизни, становящиеся очевидными при знакомстве с тем, как одеты жители страны. Несколько десятилетий назад в городской черте Стамбула или Анкары редкостью была женщина, на восточный манер облаченная в чадру, то есть не только с покрытой головой. В наши дни эти "импортированные", то есть не турецкие, чадры стали частью обычного городского пейзажа. Турецкий социолог Нилюфер Геле писала по этому поводу, что нынешняя относительно недавно появившаяся тенденция носить чадру, распространенная среди турецких женщин, является "скорее выражением конфликта с нашим временем, нежели лояльности в отношении 72 исламской религии" 15 . Н. Геле приходит к выводу о том, что чадра стала в Турции "эмблемой исламизма", и заключает: "Ни один другой символ не может с такой выразительной силой, как чадра, подчеркнуть отличие ислама и Запада... Тот факт, что в наше время женщины одевают чадру, призван подчеркнуть то обстоятельство, что границы между исламской и западной цивилизацией непреодолимы"16. Эти положения возвещают о "войне цивилизаций" в области мировоззрения, в которой чадра стала средством разграничения. Это не по вкусу турецким кемалистам, которые стремились к том, чтобы в культурном отношении поставить свою страну в ряд европейских государств, а в политическом аспекте хотели бы видеть Турцию членом Европейского Союза. Кемалистская элита решительно отвергает принадлежность своей страны к Ближнему Востоку. Однако, вопреки этому естественному устремлению, в течение последних десятилетий в Турции разворачивались события, которые подталкивают страну в другом направлении; иными словами, эти события подчеркивали принадлежность Турции к исламской цивилизации. Они происходят параллельно с поисками нового руководства в ближневосточном регионе, отличающемся систематической неупорядоченностью. Уже в 1984 году Карл Браун, ученый из Принстонского университета, специализирующийся на вопросах международных отношений, пришел к заключению о том, что Ближнему Востоку необходимо "государство-ядро", которое способствовало бы систематическому упорядочению в регионе. По этому поводу он писал: "Самым подходящим кандидатом на эту роль могла бы стать Турция. Но кемализм привил Турции иммунитет против веяний с Востока"17. Самюэль Хантингтон сообщал, что в Турции в ходе своих докладов о книге "Clash of Civilisations" ("Столкновение цивилизаций") он сталкивался с отрицательным отношением кемалистов и с позитивной реакцией со стороны исламистов. Читатели книги Хантингтона знают, что при составлении схемы нового мирового порядка он использует понятие "core state" ("государствоядро"), которое должно решиться на роль лидера 18. Между тем, в исламской цивилизации нет такого "государства-ядра": поэтому Хантингтон посоветовал туркам взять на себя эту функцию вместо того, чтобы терпеть унижения со стороны европейцев при каждой попытке постучаться в двери Европейского Союза. Чего добиваются турецкие исламисты? Является ли их целью создание религиозного государства - или новой Османской империи? Или можно вести речь о турецком исламизме как разновидности демократии? Многие средства массовой информации на Западе путают ислам как религию с фундаментализмом в роли политической идеологии. Общественность не получает также информации и о разнообразии фундаменталистских движений19. Niluefer Goele, The Forbidden Modern. Civilization and Veiling. Michigan 1966, стр.4. Niluefer Goele, The Forbidden Modern. Civilization and Veiling. Michigan 1966, стр.1 17 L.Carl Brown, International Politics and the Middle East. Princeton N.Y. 1984, стр.176. 18 Samuel P.Huntington. Clash of Civilizations, New York, 1966. Нем.: Kampf der Kulturen, Wien, 1996, глава 7 о "государстве-ядре". 19 Тиби, "Фундаменталистский вызов. Ислам и мировая политика". Мюнхен, 1993 15 16 73 Например, исламист Неджметдин Эрбакан не является террористом, он не подкладывает бомбы, и в 1996 году он пришел к власти парламентским путем. Цели его партии "Рифах" выходят за рамки смены правительства: Эрбакан является идеологом нового "османизма". Ностальгия по османской империи представляет собой новую возможность для Турции. Она не связана с именем Эрбакана и не завершится после его освобождения от обязанностей премьерминистра - или даже после предполагаемого запрета его партии "Рифах". Более пристальный взгляд позволяет, однако, сделать вывод о том, что приход к власти не был таким уж демократичным. "Рифах", фундаменталистская партия Эрбакана, взяла на себя правительственные полномочия при загадочных обстоятельствах - в частности, используя аферу с коррупцией премьер-министра Тансу Чиллер, а также путем подкупа депутатов парламента. Такова была "деловая основа" для коалиции светской "Партии правых" с партией "Рифах". В июле 1997 года, впервые в истории кемалистской Турции, исламизм в качестве исламской разновидности религиозного фундаментализма, приняв форму правящей партии, стал определять судьбы страны. Коалиция Эрбакана и Чиллер стала больше, чем просто эпизодом в турецкой политике. Несмотря на произошедшую в Турции в июне 1997 года смену власти и вступление в должность премьер-министра прозападного политика Месута Йылмаза, в стране с тех пор происходит разрыв тесных связей с Западом, и не только в области политики, но и с Европой вообще как образцом и моделью цивилизации. Раньше Турция была южным флангом НАТО: после окончания "холодной войны" и последовавшего за этим распада Советского Союза нужды в этом фланге более не существует. Вместе с тем, война в Персидском заливе способствовала тому, что Турция получила возможность превратиться из южного фланга НАТО в потенциальную региональную державу. К тому же возросло и значение региона20. Как известно, бывшие республики Советского Союза, расположенные в Средней Азии, населены тюркскими народами 21 , в этом регионе существует около двадцати разновидностей турецкого языка. Это стало для специалистов по геополитике поводом, чтобы - по аналогии с арабским миром - говорить о формирующемся "турецком мире", который простирается от Балкан до северо-западной китайской провинции Синьцзян. Турки называют ее "Восточным Туркестаном", в ней проживает около восьми миллионов турецко-язычных мусульман. Этот мир охватывает 160 миллионов представителей тюркских народов, говорящих на языке, который, по данным ЮНЕСКО, является пятым по распространенности языком на земле. Такое этническое и культурное определение Центральной Азии как тюркского региона можно вписать в рамки новой геополитической перспективы, которая повышает ценность Турции в качестве "государстваядра" и является импульсом для выхода кемалистской Турции из-под западного влияния. Эта новая перспектива иллюстрируется высказыванием президента 20 21 Graham Fuller, Turkey's New Geopolitics. From the Balkan to West China. Boulder\Col.,1993. Hiro, Between Marx and Muhammad. The Changing Face of Central Asia. London, 1994. 74 Казахстана Нурсултана Назарбаева, который в ходе своего визита в Анкару в сентябре 1991 года возвестил, что 21-й век станет веком Турции. Этот тезис основывается на предположении, что тюркские народы образуют объединенное государство Туркестан. Для того чтобы подчеркнуть роль Турции в мировой политике, националистически ориентированная турецкая пресса спекулятивным образом преобразовала этот пантюркистский лозунг в антизападный. Какими бы преувеличенными ни были эти самооценки, Западу не стоит недооценивать подобные новые видения пантюркистского мира, основывающиеся на старых источниках. Впрочем, по западным меркам среди всех стран региона Турция считается наиболее желательной моделью светского государства, построенного на основе демократической многопартийной системы22. В противоречии с этим видением находятся ожидания турецких фундаменталистов, стремящихся вывести страну из-под влияния Запада, при котором осуществилось бы их намерение добиться пантюркистского регионального величия в сочетании с исламизмом. Секуляризация, происходившая в Турции в ходе кемалистской революции, так и осталась поверхностной, а исламская история государства при этом ни в коей мере не подверглась переработке 23 . К этому присовокупляются демографические прогнозы на 2000-й год: население Турции составит 70 миллионов человек; и если добавить к этому турок Центральной Азии, то получится огромный потенциал. В 1997 году население Турции составляло 65 миллионов человек. Статистический материал свидетельствует о следующей тенденции: турецкое население примерно каждые десять месяцев увеличивается на один миллион. В случае членства Турции в Европейском Союзе это означало бы значительный приток турок во все западноевропейские страны. Если бы эти турки становились европейскими гражданами, то ограниченное их переселение не представляло бы проблемы. Но сочетание значительной миграции с ориентацией на создание общин, свойственное для исламизма, в любом случае являет собой проблему. Она усиливается в случае, если переселенцы приезжают в Западную Европу из "неоосманского" государства с соответствующей фундаменталистской ориентацией. Было бы ошибкой видеть в исламизме лишь препятствующий фактор. В самой Турции растущее значение этой ориентации склоняет турецкую политику к тому, чтобы воспринимать исламизм как долгосрочный реальный фактор и сосуществовать с ним. Но и ориентированные на Европу кемалистские элиты - это тоже реальность. В турецкой политике крайние решения "неоосманского" пантюркизма, исламского фундаментализма и кемалистского светского государства находятся в состоянии острого соперничества. Какая из этих тенденций возобладает на турецкой политической сцене при переходе в 21-е столетие, будет зависеть не только от способности 22 23 Bernard Lewis, The Emergency of Modern Turkey. Oxford, 1992 Richard Tapper (изд). Islam in Modern Turkey, London, 1993 75 Запада интегрировать Турцию в западные политические и экономические рамки, но и от внутреннего развития в самой Турции. Некоторые американские политики полагают, что ориентация Турции на Восток (ислам, пантюркизм) должно оказывать в основном дополнительное воздействие и использоваться Западом. Под этом они подразумевают, что кемалистская, то есть остающаяся светским государством, Турция могла бы в равной мере взять на себя функцию Запада как в исламском мире, так и в большом пантюркистском мире, простирающемся между провинцией Синьцзян и Балканами24. Эта позиция, однако, не учитывает национальной ориентации кемалистских элит. Едва ли можно себе представить, чтобы турецкие кемалисты удовлетворились ролью послушного исполнителя воли Запада. На ближайшее будущее реальным является сценарий, при котором в регионе Средиземного моря начнется конфронтация между Севером и Югом, в ходе которой Турция будет играть ключевую роль на той или другой стороне. Именно на этом основывается мнение, что из соображений безопасности средиземноморский регион есть и будет для Западной Европы с геополитической точки зрения основным регионом. Турция занимает в Средиземноморье ключевую позицию25. Различный уровень развития, а также неравномерный рост населения разделяют страны Южного и Северного Средиземноморья. Миграционные потоки с Юга на Север, а также растущее политическое значение исламского фундаментализма для Европы, укладываются именно в эти рамки. Сегодня на повестке дня стоит переоценка османизма. Война в Персидском заливе, в ходе которой Турция играла центральную роль в тыловом обеспечении и в качестве возможного "второго фронта", а также недавнее возникновение уже упомянутого в начале турецкого мира, охватывающего Центральную Азию и Кавказ, придали турецким элитам - как светским, так и фундаменталистским - повышенное чувство собственной культурной значимости. С тех пор оно проявляется в комбинации отделения себя от других этносов и гипертрофированного самосознания, отражающейся в требованиях, формулируемых в отношениях с Западом. Однако оба развития, придавшие Турции новое геополитическое значение, являются "палками о двух концах". Потенциал конфликта таится в возможном воскрешении классической напряженности между православно-славянским и исламско-турецким лагерями. Политика России и Турции в период боснийской войны создала именно такое впечатление. Естественно, "нео-османизм", то есть воскрешение наследия Османской империи, не обязательно означает возрождение стародавнего имперского экспансионизма Турции, поскольку для этого у страны недостает средств любого рода. Вместе с тем, такое развитие может привести к тому, что в отношениях между тюркскими народами возникнет определенная органичная ситуация в области геополитики, культуры и экономики, при которой эти народы "найдут себя". К этому добавляется открыто пропагандируемая 24 25 Graham Fuller, Turkey's New Geopolitics. From the Balkan to West China. Boulder\Col.,1993. Shirin Akiner, Political and Economic Trends in Central Asia, London, 1994. 76 самооценка, в соответствии с которой турки являют собой "центр мира". Эта нео-османская самооценка, отмеченная печатью мании величия, вызывает не только на Западе, но и среди исламских соседей, будь то арабы или иранцы, страхи и отвержение. Для будущей перспективы "исламской оси" во всемирной политике под гегемонией Турции, то есть для превращения Турции в "государство-ядро" исламской цивилизации, не существует никаких оснований. Новое геополитическое величие Турции, которое в наши дни распространяется и на Центральную Азию, а также на Кавказ, неизмеримо масштабнее, чем имперское могущество Османской империи, распавшейся в 1924 году. Известно, что Турция проводит в Центральной Азии 26 наступательную, хотя и лимитированную собственными ресурсами политику (в острой конкуренции с Ираном). Цель этой политики состоит в том, чтобы распространить пантюркистское влияние на тюркские народы, живущие в этих странах. Тем самым Турция вступает с Россией в прямое соревнование за влияние в Центральной Азии27. В отношении мусульман внутри России турки ведут себя крайне сдержанно. Важно, что это относится и к Балканам, где проживает около девяти миллионов мусульман. Эксперты расходятся во мнениях о том, является ли главным направлением турецкой политики в первую очередь Центральная Азия или Балканы: "Если бы конфликт распространился на Косово и затем поглотил Македонию и Албанию, Турция оказалась бы в пекле столкновения в регионе, к которому она предпочла бы более не возвращаться" 28. Новая турецкая геополитика сосредоточена в большей степени на оказании влияния на Юге (Ближний Восток и средиземноморский регион) и на Востоке (Кавказ и Центральная Азия), чем в Юго-Восточной Европе. Причины этого очевидны: политика "неоосманизма", проводится ли она фундаменталистом Эрбаканом или другим представителем турецкого исламизма, имеет прагматическую ориентацию. Важнейший ее лозунг звучит как "вывод Турции из-под влияния Запада", при том, что он не предполагает никакой конфронтации с Западом, в первую очередь в Европе. В противоположность Эрбакану, который нанес свой первый государственный визит в Иран, новый премьер-министр Йылмаз сразу после вступления в должность направился в Бонн. В канун этого визита Йылмаз опубликовал эссе, в котором он ни словом не обмолвился об исламе и исламизме в своей стране, но, вместе с тем, заверил: "Турецкая нация всем сердцем разделяет западные ценности"29. Конечно же, это признание относится к кемалистским элитам. Другой вопрос, разделяет ли большинство турецкого населения "всем сердцем" это отношение. "Нео-османский" исламизм является в Турции таким же фактом, как и процессы прогрессирующего выхода из-под 26 Shirin Akiner, Political and Economic Trends in Central Asia, London, 1994. Dale Eikelman, в частности - (изд). Russia's Muslim Frontiers, Bloomington, 1993, стр.49 28 .F.Brown, Turkey: Back to the Balkans, в Fuller (см. примечание 6), стр.141-162 29 Месут Йылмаз. "Вместе в Евразии". В "Frankfurter Allgemeine Zeitung", 29 сент. 1997 г. 27 77 влияния Запада страны и ее культуры 30 . Для того, чтобы избежать недоразумений, при перечислении этих политических факторов чрезвычайно важно, что они ни в коей мере не должны способствовать тому, чтобы снабдить аргументами противников вступления Турции в Европейский Союз. В гораздо большей степени речь идет о том, чтобы указать на кризис идентичности в Турции, подчеркнуть необходимость реформирования классического кемализма, не сопоставимого более с современными условиями, и усилить кемализм перед лицом вызовов со стороны "неоосманского" исламизма, которые следует воспринимать очень серьезно и нельзя замалчивать. В Турции мировоззренческий возврат к исламу связан с "неоосманской" ностальгией, являясь в коллективном сознании возрождением "османского наследия"31. Оно становится в Турции все более усиливающимся течением. То же относится и к турецкой диаспоре в Европе, которая в гораздо большей мере находится под влиянием ислама, нежели кемализма, что не может не вызывать беспокойства 32 . Для связи Турции с Европой очень важны умонастроения турецких мигрантов, живущих в Европе. Отвержение Турции Европой используется исламистами в качестве повода для того, чтобы развивать свое фантастическое представление о новом, надрегиональном "нео-османском" величии, которое несла бы на своих плечах именно Турция. Среди турецкого населения такого рода представление находит поддержку несмотря на то, что у него едва ли есть шансы на претворение в жизнь. Распространение такого рода идеологии вредит восприятию Турции со стороны Европы. Турция значительно важнее для Европы, чем для США. Многие зацикленные на концепции власти американские стратеги имеют обыкновение с помощью соответствующих аргументов предписывать европейцам, что Турцию следует принять в Европейский Союз. Новейшую разновидность такого рода аргументации предоставил Збигнев Бжезинский: "Чтобы способствовать стабильности и независимости на Южном Кавказе, а также в Центральной Азии, Америке следует беречься того, чтобы Турция отчуждалась (от Европы примечание Б. Тиби)... Турция, которая чувствовала бы себя отторгнутой от Европы, была бы в большей степени исламской Турцией... Следовательно, Америка должна использовать свое влияние в Европе для того, чтобы способствовать принятию Турции в Европейский Союз, и настаивать, чтобы к Турции относились, как к европейскому государству - при условии, если политика Турции на международной арене не претерпит драматического поворота в исламском направлении"33. Сейчас кемалистские элиты не в силах ни как по мановению волшебной палочки истребить "нео-османский" исламизм в своей стране, ни уничтожить это течение посредством запрета его политического представительства Tibi. "Schleichende Entwestlichung. Hintergruende der Politisierung des Islam in der Tuerkei". В "Frankfurter Allgemeine Zeitung", 5 мая 1997 г. 31 L.Carl Brown (изд), Imperial Legacy. The Ottoman Imprint on the Balkans and the Middle East. New York, 1996. 32 Вильгельма Хайтмайера, м.п. "Соблазняющий фундаментализм. Турецкая молодежь в Германии". Франкфурт, 1997 г. 33 Zbigniew Brzezinski, The Grand Chess-board, New York 1997, стр. 203. 30 78 ("Рифах"). Западным политикам придется смириться с фактом, который состоит в том, что эти тенденции являются составной частью турецкой политики. В лучшем случае европейские политики могут поддерживать кемалистские элиты и побуждать их к реформам, стремясь к тому, чтобы они становились более состоятельными в состязании с исламистами; но они не могут продолжать свою политику открытых, и в тоже время закрытых для Турции дверей, не вызвав тем самым соответствующей реакции. Подобной политикой они ослабили бы проевропейские элиты в Турции и дали бы исламистам аргументы для других решений. Даже не соглашаясь с часто гипертрофированной самооценкой кемалистских элит, можно констатировать, что утрата Турции - страны, занимающей ключевую позицию на Средиземном море, - означала бы огромный ущерб для Европы. При любом сценарии внешнеполитического развития европейцы должны учитывать тот факт, что Турция - самостоятельная страна с собственной культурой и идентичностью, а не просто послушный исполнитель воли американской державы-гегемона или проводник политики Запада. Западу следует научиться сноситься с этим государством на уровне, на котором говорят с самостоятельным союзником. После прекращения «холодной войны» и противостояния блоков на евразийском пространстве сложилась обстановка, диктующая новые подходы к выработке приемлемых концепций сотрудничества между государствами этого громадного региона в условиях нынешней глобализации. Активными и равноправными участниками диалога вокруг идеи евразийства являются и Россия, и новые государства Центральной Азии и Кавказа, а также Турция, ставшая влиятельной региональной державой. Например, последовательно пропагандирует эту идею президент Казахстана Н. Назарбаев. Ход дискуссии свидетельствует, что основное предварительное условие создания и деятельности Евразийского союза, признаваемое всеми участниками диалога, — право его участников на государственную независимость и равенство. Позиция новых государств Центральной Азии и Кавказа по отношению к России определяется прежде всего естественным желанием сохранить и приумножить свой полезный экономический, культурный и научный потенциал, накопленный еще во время существования СССР. Кроме того, эти страны проявляют стремление к добрососедским отношениям с Турцией, о чем свидетельствуют многочисленные контакты и договоренности в сфере культуры, экономики, политики. Ниже изложена точка зрения автора этих строк на подход Анкары к будущему евразийских связей. Обращение к идее Евразии на уровне государственных идеологических установок новое явление в духовной жизни турецкого общества 90-х годов. Вместе с тем, как будет сказано далее, исходные принципы турецкой концепции евразийства основываются на идеях тюркизма и не содержат ничего принципиально нового, что отвечало бы современному вы зову мировых интеграционных процессов и соответствовало стремлению Турции стать членом ЕС. Фактически речь идет не столько о евразийском, сколько о тюркском сотрудничистве. Причем такая «подмена» имеет свою историю и свое объяснение. 79 В начале 20-х годов прошлого столетия, сразу же после победы советской России над Антантой кемалистская светская элита обратилась к идеям модернизации и вестернизации. Вместо потерпевшего крах османизма она предложила обществу новую государственную идеологию — тюркизм, то есть турецкий национализм. (Когда речь идет о турецком национализме, очевидно, правильнее говорить о туркизме. Тюркизм — производное от термина Turk, переводимое в двух значениях. Это и турок — представитель турецкой национальности; одновременно это и тюрок — представитель любой тюркоязычной национальности: азербайджанец, башкир, казах, татарин, турок, узбек, якут и др. Равным образом производное от Turk — тюркизм имеет два значения. Первое — турецкий национализм (туркизм). Второе— как это понимает автор, исходя из определения Гаспринского, — полиэтническая, культурная общность тюрков34.) Правящая Народно-республиканская партия, до конца 40-х годов остававшаяся единственной в стране, через свои «приводные ремни» — местные парторганизации, народные дома и другие идеологические институты, учебные заведения, наконец, через армию, которая была школой обучения поголовно неграмотной крестьянской молодежи, — внедряла эту новую «религию» с немалым успехом. И в 30-е годы турецкий тюркизм (туркизм) становится в стране второй религией. В те времена, когда стоял вопрос о сохранении государственности, эта идеология носила в значительной мере оборонительный характер. В самой же Европе (в тот период она была центром колониальных метрополий) наблюдались такие образцы агрессивного национализма, шовинизма и расизма, о которых некоторые нынешние европоцентристы говорят с явной неохотой, да и то, как о случайном для высокоразвитой цивилизации «умопомрачении». Как важнейший элемент государственной идеологии, турецкий национализм исторически сформировался под воздействием многих факторов. Среди них: победоносное движение, с огнем и мечом, турок-османов в Европу — до ворот Вены, затем, в результате поражений почти полный уход из Европы; разгром в Первой мировой войне и реальная угроза исчезнуть как нация. Эти факторы и определили феномен тюркизма, его жесткость и непримиримость, прежде всего в отношении греческого, армянского и курдского населения бывшей империи, которое, кстати, считало себя коренным, а турок — пришельцами-завоевателями. Турецкий социолог Дж. Танйол пишет: «Ататюрка беспокоила необходимость исторически обосновывать анатолийский тюркизм, его принадлежность именно Анатолии. Он опасался, что после того как мы потеряли европейские территории, будет разделена и Анатолия», боялся «враждебности западного империализма по отношению к туркам». По мнению Танио-ла, «со времен крестовых походов Запад был убежден, что турок необходимо изгнать как с европейских земель, так и из Анатолии»35. 34 35 Tanyol Cahil. Ataturk ve halkcillk. Ankara, 1984. P. 143—144 Вестник Академии наук Республики Башкортостан. Уфа, 2000. Т. 5, № 1. С. 33. 80 Не преувеличивая, можно сказать, что мобилизация кемалистами общества вокруг национальной идеи подняла на ноги недавнего «больного человека» Европы. Бдительное око Ататюрка (власть и правящая партия) следило, чтобы даже крайние националисты (не говоря уже о панисламистах) веди себя смирно, ограничивали сферы своих выступлений и идеологических интересов государственными границами Турции, согласовывали свои лозунги с провозглашенным новой властью принципом: «Мир в стране, мир в мире». Сохранении добрососедских отношении с СССР — своим союзником в воине против Антанты. Любопытен такой факт: лишь совсем недавно в официальном издании обнародованы слова Ататюрка, произнесенные им, как утверждается, еще в 1933 году и относящиеся к тюркам СССР (правда, не публикуются ни полный текст этого выступления, ни обстоятельства его хранения и выявления). Высказывание свидетельствует, что Ататюрк ценил дружбу с СССР, понимал, что Турция нуждается в ней, вместе с тем он допускал, что, подобно другим империям, например Османской, АвстроВенгерской, Советский Союз может распасться. «На этот случай Турция должна знать, что ей следует делать. Под властью этого нашего друга проживают наши братья с таким же, как у нас, языком, и происхождением. Мы должны быть готовы к тому, чтобы стать их защитниками, но к этому надо готовиться»36. Что же касается национальных меньшинств, немусульман, то даже при Ататюрке были не лучшие для них времена. Им часто приходилось делать выбор: покидать страну, либо ассимилироваться. После же смерти Ататюрка (1938 г.) турецкий национализм множится, на поверхность выходят его самые крайние формы: шовинизм, расизм, пантуранизм (пантюркизм). Особенно ярко это проявилось в годы Второй мировой войны, когда невоюющая Турция внимательно и подчас благосклонно выслушивала заявления новых идеологов переустройства мира — лидеров рейха — о скором разгроме СССР и обещания фашистов «поделиться» с Турцией некоторыми советскими территориями (на Кавказе, в Крыму и в Средней Азии), населенными тюрками. Турецкие делегации посещали оккупированные фашистами южные районы Советского Союза. Как правило, их путь пролегал через Берлин, где не обходилось без визитов к Геббельсу или даже Гитлеру, в ходе которых обсуждались планы создания Кавказской федерации, государства Туран либо Великого Туркестана. Пантуранистские круги страны, сотрудничавшие с нацистами и получавшие от них мощную идеологическую инъекцию, требовали от властей «вступления в войну на стороне Германии»5. Один из весьма популярных в те годы турецких идеологов пантуранизма Нихаль Атсыз был убежден, что «издавна, начиная со своего возникновения в Центральной Азии, существует одно-единственное тюркское государство, с течением времени меняющее характер своей власти»37. В сентябре 1944 года, когда разгром фашизма стал уже очевидным, А. Тюркеша, ученика и 36 Sekizinci Be? yillik Plani. Tflrldye ile Turk Cumhutiyetleri ve B61ge Oikeleri ili;kileri. Ozel Ihtisas Komisyonu Raporu. Ankara, 2000. P. X. 37 Kavak C. TOrkiye'de Milli SefdBnemi (1938—1945). Ankara, 1986. P. 191—193, 200—201. 81 последователя Н. Астыза, судили по обвинению в расизме —туранизме. Вместе с ним осудили (правда, затем амнистировали) 23 его сподвижника, среди которых было немало ярых апологетов пантюркизма. На суде Тюркеш утверждал, что Россия — самый большой враг Турции: «Россия привела нас к нынешнему состоянию, точила на нас зубы, разрушила нашу империю» 38. До конца своей жизни Тюркеш (умер весной 1997 г.) оставался лидером турецких пантюркистов. Вот, например, как вспоминает X. Четинкая в газете «Джумхуриет» одну из его встреч с единомышленниками: «В октябре 1978 года Альпарслан Тюркеш выступал в одном из залов Берлина. Зал гудел от криков «Башбуг (вождь) Тюркеш!», один из присутствующих в зале закричал: «Ислам убер аллее!».. Тюркеш призвал бороться с коммунистами, евреями, всеми левыми. «Я хочу, чтобы была великая Турция, чтобы от Вены до Китая простирался Туран. Единая нация, единое государство, единый лидер...» 39 После 12 сентября 1980 года Тюркеш вместе со своими сподвижниками привлекался к суду за подготовку фашистского переворота с целью насильственной замены конституционного режима на режим личной власти, за создание вооруженных организаций и за многое другое. Среди 587 обвиняемых по делу Партии националистического движения и таких ее организаций, как «серые волки», «идеалисты» и других, перед судом предстало 16 руководителей, причем для 220 человек, включая Тюркеша, обвинение потребовало смертную казнь, для остальных — от 5 до 20 лет тюрьмы. Можно поверить, что после победы во Второй мировой войне северный сосед действительно представлял для Турции не только военную, но и идеологическую опасность, противопоставить которой следовало все, что можно, — и пантюркизм, и панисламизм. СССР со своей стороны, долго не мог простить Турции, союзнику в национально-освободительной борьбе, ее надежды на разгром Советского Союза фашизмом и на «получение» из рук немецких нацистов тюркских союзных республик. Таким образом, приемлемое для турецкой правящей элиты евразийство может быть построено на родовом, этническом и религиозном единстве, все тюрки-мусульмане — «свои», а вес другие народы — «чужие». Сосредоточившись на тюркских корнях своей этнокультурной эволюции на территории Малой Азии, ссылаясь подчас на единую кровь, ряд турецких историографов старается, вопреки тому, как это принято в исторической науке, не учитывать другие исходные корни. В данном случае речь идет о византийской культуре, славянском, греческом, армянском и других этнических элементах, исторически также формировавших культуру региона. Да и сегодня националисты и исламисты не всегда могут свести концы с концами, то есть увязать вековую тягу турок на Запад (ныне в государствах ЕС, куда стремится страна, живут миллионы турок, в том числе националистов, и они не намерены возвращаться на родину) с призывами «повернуться к Востоку», всемерно крепить там тюркское единство с братьями по крови. 38 39 Turkey Alparslan. Temel g6ri41er. Istanbul, 1975. P. 362—363. Turkey Alparslan. Temel g6ri41er. Istanbul, 1975. P. 362—363. 82 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. 2. 3. 4. I. Специальная литература Назарбаев Н. А. Казахстан 2030, Алматы, 1997. Назарбаев Н.А "Эпицентр мира" Алматы 2001. Назарбаев Н. А. В потоке истории, Алматы, 2000 . Токаев К.К. Под стягом независимости. Алматы. 1997. II. Источники 5. Материалы конференции по проблемам развития развивающихся стран, М.1999. 6. Развивающиеся страны и Европейский Союз, Сб документов и статей, М., 1997. 7. Хрестоматия по новейшей истории , М., 1998. 8. Материалы конференции по проблемам развития развивающихся стран.М, 1999. 9. Сб. документов по международной политике и международному праву.М., 1937. 10. История дипломатии, т. 3 М. 1957. 11. «Правда». М., 1980. 12. ИЗВЕСТИЯ 30 августа 2001 г. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. III. Учебная литература Адарчев О.В. Западноевропейский союз в системе европейской безопасности. – М.: Изд-во Акад. ГШ ВС РФ, 1998. Американо-европейские отношения на современном этапе: сб. /ИНИОН РАН; Редкол.: Пархалина Т.Г. (гл. ред.) и др. – М., 1999. Ахундова Л.Р. Азербайджан – Европейский Союз: эволюция сотрудничества /МГИМО (Ун-т) МИД РФ. – М., 2000. Борко Ю.А. Отношения России с Европейским Союзом и их перспективы. – М.: Издательский дом "Экслибрис-Пресс", 2001. Борко Ю.А. Что такое Европейский Союз? /Ассоц. европ. исслед., Инт Европы РАН. – М., "Интердиалект+", 2000. Бургонов О.В. Международная интеграция – тенденция ХХI века. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та экономики и финансов, 1999. Глобализационные приоритеты экономической политики Евросоюза /Грязнов Э.А., Крахт К.-Х., Ливенцев Н.Н. и др.; Под общ. ред. Перской В.В., Фролова Б.И.; Рос. акад. гос. службы РФ. – М., 2000. Данилов Д.А., Де Спигелейре С. От размежевания к сближению: Новые отношения России и Западной Европы в сфере безопасности? – Париж: 1998. Линдерт П.Х. Экономика мирохозяйственных. -М.:“Прогресс”, 1992 83 22. Мюнхен, 1993, а также "Религиозный фундаментализм в период 23. 24. 25. 26. 27. 28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. 35. 36. 37. 38. 39. 40. 41. 42. 43. 44. 45. 46. 47. перехода в 21-й век". Маннхайм, 1995 г. О.Руа. Центральная Азия набирает мощь. Межд. п. Париж. 1999 г. Песков Ю.С. Проблемы и перспективы сотрудничества России и Китая со странами Центральной Азии - членами СНГ. //Проб Дальнего Востока. 1997. №3, Шкуропат А.В., Терский М.В. “Международные экономические отношения”. - Владивосток: ДВТИ, 1993. Журнал "Международная информация нефтяной индустрии", 1, 1995 г. Тиби, "Фундаменталистский вызов. Ислам и мировая политика". Толипов Ф.Ф.. Война в Афганистане и геополитическая трансформация в Центральной и Южной Азии. //Полис. 1998. №6 Graham Fuller, Turkey's New Geopolitics. From the Balkan to West China. Boulder\Col., 1993. Samuel P.Huntington. Clash of Civilizations, New York, 1966. Kulturen, Wien, 1996, глава 7 о "государстве-ядре". Hiro, B. M. and Muhammad. The Changing Face of Central Asia. London,1994. Jacob M.Landau. Pan-Turkism (новое издание). Bloomington, 1995. Bernard Lewis, The Emergency of Modern Turkey. Oxford, 1992. Feroz Ahmud. The Making of Modern Turkey, London, 1993. Richard Tapper (изд). Islam in Modern Turkey, London, 1993 (новое издание). Shirin Akiner, Political and Economic Trends in Central Asia, London, 1994. Dale Eikelman, . Russia's Muslim Frontiers, Bloomington, 1993. Месут Йылмаз. "Вместе в Евразии". В "Frankfurter Allgemeine Zeitung", 29 сентября 1997 г. Tibi. "Schleichende Entwestlichung. Hintergruende der Politisierung des Islam in der Tuerkei". В "Frankfurter Allgemeine Zeitung", 5 мая 1997 г. L.Carl Brown (изд), Imperial Legacy. The Ottoman Imprint on the Balkans and the Middle East. New York, 1996. Хайтмайер, Вильгельм "Соблазняющий фундаментализм. Турецкая молодежь в Германии". Франкфурт, 1997 г. Zbigniew Brzezinski, The Grand Chess-board, New York 1997. Zbignev Brzezinski. The Grand Chessboard, American Primacy and its Geostrategic Imperatives. 1997. S.Talbott. The Great Game is Over. Financial Times. 1997. 1 September. Executive Intelligence Rewiew. Spesial report. "The Eurasian Land-Bridge "The New Silk Road" Washington D.С.. 1997. January, T.Shaumian. Foreign Policy Perspectives of the Central Asian States. PostSoviet Central Asia. L. 1998. 84 48. G.M.Winrow. Turkish Policy in Central Asia. Post-Soviet Central Asia. 49. 50. 51. 52. 53. 54. 55. 56. 57. 58. 59. 60. 61. 62. 63. 64. 65. 66. 67. 68. 69. 70. 71. 72. 73. US.1998. E.Haider. Pakistan`s Afgan Policy and it`s Fallout. The Friday Times. 1998. The Taliban and Afganistan: Implementation for Regional Security and Options for International Action. Report. USIP, 1998. Khan. The Taliban, Iran and Central Asia: A View from Peshawar. //Central Asia Monitor. 1999. №2 G.M.Winrow. Turkish Policy in Central Asia. PostSoviet Central Asia.US,1998. T.Shaumian. Foreign Policy Perspectives of the Central Asian States. PostSoviet Central Asia, L. 1998 J.N.Dixit. India and Central Asia. Indian Foreign Policy Ag. for Century. 1997 America and The Muslim Middle East, Queenstown, 1998 Britain and The Middle East: Into 21st Century, Abu Dabi, 1997 Calming the Fergana Valley: Development and Dialogue in The Heart of Central Asia, NY, 1999 Central Asia and The Caucasus After The Soviet Union: Domestic and International Dynamics, Gainsville,1998 Contemporary Politics in The Middle East, Cornwell, 2000 Effective Crisis Prevention: Challenges for German Foreign and Development Policy, Policy Paper 12, June 1999, Bonn, 1999. Jochen Hippler, Konflikte und Krisenpraevention, Globale Trends 2000. Fakten, Analysen, Prognosen, Frankfurt am Mein, 2000. Ethnic Conflict and International Relations in The Middle East, 1999. Gergez Fawas, A, America and Political Islam: Clash of the Cultures or Clash of The Interests, Cambridge, 1999. Hafeez Malik, C. Asia: Its Strategic Importance and Future Prospect, NY, 1996. Hunter Shireen, The Future of Islam and The West, Clash of Civilizations of Peaceful Coexistence, L., 1998. Islam and The Russian Empire: Reform and Revolution in Central Asia L. 1988. Kedouri E., Politics in The Middle East, NY, 1992 . Nizameddin, Total, Russia and The Middle East: Policy, L., 1999. Peimani Hooman, Regional Security and The Future of Central Asia. The Competition of Iran, Turkey and Russia, Westport, 1998. Rashid A., Taliban: Islam, Oil and The New Great Game in C. Asia, L., 2000. The Middle East and The United States: a Historical and Political Reassessment, Boulder, 1996. Understanding The Contemporary Middle East, L., 2000.
