10. Минасов А.С. Становление и развитие органов милиции и

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ
У.Д. АЛИЕВА
На правах рукописи
УЗДЕНОВА СУСАНА БОРИСОВНА
УЧРЕЖДЕНИЯ ЮСТИЦИИ
И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ
КАРАЧАЯ В 1917-1943 ГГ.
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Научный руководитель:
доктор исторических наук,
профессор Р.М. Бегеулов
Карачаевск – 2014
2
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………………3
ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СТРУКТУР ОРГАНОВ
ЮСТИЦИИ И ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ПОСТИМПЕРСКИЙ
ПЕРИОД……………………………………………………………………………..12
1.1. Местные органы судопроизводства и правопорядка после свержения
монархии и в период Гражданской войны………………………………………...12
1.2. Создание региональной системы советской юстиции……..….……………….30
1.2.1. Система юстиции в исполнительной власти……..…………………….30
1.2.2.Судебные органы………………………………………………………………34
1.2.3. Прокуратура………………………………………………………………….....49
1.2.4.Следственный аппарат………………………………………………………….56
1.3. Формирование структур внутренних дел………………………………………62
ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ………………………………………77
2.1. Становление региональных спецслужб………………………………................77
2.2. Силовые структуры в борьбе с оппозицией……..…….......................................96
2.3. Репрессивная роль структур госбезопасности………………………………113
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………......................134
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ………………………………………………………...167
ИСТОЧНИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ……………………………………………….170
3
ВВЕДЕНИЕ
Российская история новейшего времени по степени насыщенности событиями и явлениями, по глубине социальных и политических потрясений, по многим
другим историографическим параметрам, как представляется, не имеет аналогов
ни на одном отрезке многовековой отечественной истории. Поэтому не вызывает
особого удивления то, что в общей массе исследовательских работ данный этап
исторического развития имеет не меньше (если не больше) удельного веса, чем
все предшествующие эпохи истории России, вместе взятые.
В особенности объектом пристального исследовательского внимания историков не только России, но многих зарубежных стран на протяжении многих десятилетий, является ленинско-сталинский период советской истории. Во многом
это объяснимо тем, что указанный период показал образцы политических, управленческих решений стратегического и тактического плана в условиях ускоренного распада огромного государства (1917/18 г.) и его воссоздания, такого же ускоренного, буквально через несколько лет (1922 г.).
Применяя современную терминологию, можно говорить об одной из исторических форм политического менеджмента трансконтинентального масштаба, о
довольно успешном – на определенном периоде – типе антикризисного управления крупнейшей, в пространственном плане, страной мира. Отсюда, кстати, ставшие популярными в исторической публицистике последних лет определения
И.В.Сталина, некоторых его соратников (в их числе – даже Л.П. Берия) в качестве
«лучших менеджеров ХХ века». В то же время зачастую обходится стороной вопрос о соотношении тех управленческих механизмов, которые использовались
большевистскими вождями, с тем инструментарием власти, который для нашей
страны был характерен задолго до утверждения советского строя. Иными словами, мало освещенным остаётся вопрос о степени традиционности форм, методов и
способов политической культуры советской России. В случае, если признать ленинско-сталинские способы преодоления кризиса сугубо российскими, т.е. тради-
4
ционными, то возникает вопрос об инновационных заслугах лидеров большевистского режима.
С данной темой связан вопрос о содержании инструментария власти, в
нашем случае – о силовой её составляющей, пожалуй, ключевом компоненте любой авторитарной и, тем более, тоталитарной системы.
Актуальность рассматриваемой проблемы обусловлена некоторыми, весьма
значимыми факторами. В первую очередь мы исходим из необходимости практического учета опыта государственного строительства на Юге России, который
имеет более чем двухвековую историю (с конца XVIIIв.). Вряд ли будет большой
ошибкой полагать, что чем ближе к нам такой опыт по времени, тем он актуальней. В нашем случае речь идет об использовании наработок первой половины ХХ
века по современному политико-правовому обустройству Северного Кавказа. О
необходимости инноваций в таком обустройстве свидетельствует сам факт создания в 2010 году Северо-Кавказского федерального округа, который отражает многосложность проблем этой части нашей страны. Если конкретизировать актуальную направленность работы, то речь идет о роли, значении силовых (в широком
смысле – органов юстиции, внутренних дел и безопасности, вооруженных сил) в
процессе государственного строительства на Северном Кавказе.
Сегодня мы видим, что северокавказские республики по-прежнему сохраняют ярко выраженную специфику, составляя в Российской Федерации наиболее
подвижную часть в тектонике политических и социальных процессов. Логично
полагать, что в 1920-1930-е гг. общероссийские и региональные власти учитывали
специфику мусульманского Юга, особенности культурного и ментального уклада
горского населения, корректировали правоприменительную практику в еще
большей степени.
Ввиду этого можно выразить уверенность, что опыт политико-правового
обустройства Северного Кавказа первой половины ХХ века в той или иной степени востребован нынешними реалиями.
5
Основной научной целью нашего исследования выступает всестороннее
изучение (на примере рассматриваемого региона) зарождения и становления
постимперской региональной системы юстиции на Юге России.
Обозначенная цель может быть достигнута, как представляется, при решении определенных задач, из числа которых нам предстоит:
- рассмотреть место, значение и роль сферы правовой регуляции в развитии
Юга страны;
- выявить совокупность основных факторов, детерминирующих эволюцию
правового строя, а также направленность такой эволюции (правового генезиса);
- осветить содержание и тренд политико-правовых процессов северокавказских регионов в изучаемый период; ход формирования регионального уровня отрасли советской юстиции и правоохранительной системы;
- проанализировать особенности правового уклада в регионах на этапе становления советской правовой культуры;
- показать характер функционирования правоприменительных структур в
существовавшей тогда политической системе страны (в условиях приоритета
идеологии в правовом строительстве, доминирования партийного чиновничества
над юридическими органами и т.п.).
Перечисленные задачи, в общем-то, определяют объект исследования в лице региональной системы органов юстиции, внутренних дел и государственной
безопасности рассматриваемого периода.
Предметом изучения выступает весь процесс генезиса указанной системы,
включая переход от буржуазно-демократического политико-правового строя к советскому, становление последнего, его характерные черты и особенности
Географические рамки диссертации охватывают территорию Верхней Кубани, которая, согласно современной историографии, включает в себя бассейн
верховий этой реки и её верхних притоков – рек Джегута, Кардоник, Большой и
Малый Зеленчук, Уруп, Большая и Малая Лаба. В административном плане это
территория современной Карачаево-Черкесской республики, прилегающих к ней
6
части районов Ставропольского и Краснодарского краев, которые до 1920 г. составляли территорию Баталпашинского отдела.
Хронологические рамки исследования ограничены 25-летним периодом от
момента свержения монархии (1917 г.) до освобождения территории Верхней
Кубани от немецко-фашистских оккупантов и восстановления органов юстиции,
внутренних дел и госбезопасности (1943). Верхняя дата выбрана нами в связи с
тем, что в конце 1943 г. наступает качественно новый этап истории данного региона (упразднение Карачаевской АО, депортация карачаевского населения, раздел
территории Верхней Кубани между Грузинской ССР и РСФСР, а внутри РСФСР –
между Ставропольским и Краснодарским краями).
Методологическую основу представленной диссертационной работы составляют общенаучные методы – анализ и синтез, систематизация и обобщение
исследуемого материала; системность в подходе к предмету изучения; обозначение параметров статики (структура) и динамики (генезиса) явления. В работе используются и специальные методы – учет фактора исторических закономерностей и детерминирующей основы (экономические, политические, социальные,
культурные, природные причины и условия) явления, процесса, события; сравнительно-сопоставительные, типологические, функциональные (исходит из установки «функция порождает явление») и хронологические (синхронные и диахронные
способы изложения исследуемого материала).
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:
- в комплексном плане исследуется история всех основных органов юстиции Карачаево-Черкесии в 1917-1943 гг., включая суды, прокуратуру, структуры
внутренних дел и госбезопасности и др.;
- освещается организующая роль региональных политических (партийных)
органов Верхней Кубани по созданию и функционированию советских органов
госбезопасности, внутренних дел и суда;
- прослеживается ход борьбы посредством силовых структур с региональной политической оппозицией в межвоенный период советской истории Карачаево-Черкесии;
7
- специально рассматривается репрессивная деятельность правоохранительных органов.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней даётся исследовательский образец современной комплексной разработки одной из тем политической истории (в данном случае – истории силовых структур регионального
уровня) с акцентированием внимания на узловых задачах исторического исследования.
Практическая значимость работы заключается в том, что она восполняет исследовательскую лакуну в освещении раннего этапа новейшей истории рассматриваемого региона. Поэтому она может использоваться в написании сводных работ по истории не только Карачаево-Черкесии, но и Юга России – в региональном
аспекте, а также в написании работ по истории органов правопорядка и юстиции
страны – в аспекте отраслевом. Некоторые положения исследования могут быть
отражены в процессе подготовки учебных пособий по истории края, справочных,
в т.ч. и энциклопедических работ. Кроме того, содержание диссертации может
привлечь научный интерес у специалистов смежных научных дисциплин – у исследователей истории государства и права, обществоведения, политологии и др.
Степень научной разработанности проблемы. История органов внутренних
дел и ЧК, а также суда и юстиции Карачаево-Черкесии не являлась в 1950-1970-е
гг. предметом написания каких-либо отдельных работ. Отдельные аспекты истории их формирования освещались в работах, связанных с освещением советского
периода истории Верхней Кубани рассматриваемого времени. Это, в первую очередь, второй том коллективной монографии «Очерки истории КарачаевоЧеркесии» (1972), а также дважды издававшаяся монография К.Т. Лайпанова
«Октябрь в Карачаево-Черкесии».
В 1970-е гг. издавались работы, посвященные истории органов внутренних
дел Кубани1, которые помогают ориентироваться в процессах и событиях изучаемой поры. Но, с другой стороны, в них большей частью освещены органы правопорядка на территории Краснодарского края и Адыгеей, т.е. Средней и Нижней
Кубани.
8
В 1980-е гг. издаётся и переиздается единственная по сей день книга, посвященная истории становления структур госбезопасности на Ставрополье и в
Верхней Кубани. Её авторы А.Попутько и Ю.Христинин, опираясь на доступные
им архивные материалы, пытаются воссоздать события 1920- нач. 1940-х гг., приводят доселе неизвестные исторические данные, а также сведения о деятельности
организаторов чекистских органов2. Основные недостатки работы для использования в историческом исследовании – элементы художественного вымысла, публицистический ее характер (соответственно, отсутствие ссылочного аппарата и
т.п.), некритичный подход к используемым источникам, крайне идеологическая
заостренность с позиций классовой борьбы. Работа существенно проигрывает на
фоне сугубо научных исследований и публикаций по истории органов госбезопасности других регионов Северного Кавказа3.
Из работ того же времени можно обратить внимание на диссертационную
работу Г.А. Чекалова, посвященную деятельности политического руководства по
созданию и управлению органами советской милиции на Юге России, включая и
Кубань, в первые постреволюционные годы4.
С 1990-х гг. издаётся (в т.ч. и в регионах) немало свободных от идеологических стереотипов работ, посвященных истории органов внутренних дел госбезопасности (Ф.Х. Ахмадеев, Н.А. Катаев, А.Г. Хабибулин, Р.С Мулукаев, Н.Н.
Карташов, М.М. Ильинский, В.Некрасов и др.), прокуратуры (А.Я. Сухарев), суда
(В.П. Портнов, М. М. Славин, А.В. Буков, П. Соломон) нашей страны5.
Они в целом позволяют иметь представление о ходе государственного строительства в сфере органов юстиции, внутренних дели госбезопасности в масштабах всей страны.
Применительно к Югу России обращают на себя внимание сборники очерков и документов по истории органов госбезопасности регионов Северного Кавказа, изданные в последние годы6.
Первая и пока единственная книга, связанная с освещением некоторых
страниц истории органов внутренних дел – «Часовые правопорядка. О милиции
Карачаево-Черкесии» (1997) принадлежит ветерану этих структур Г.В.Маркову
9
(1997). Но их жанр, определенный автором как «документально-художественные
рассказы», делает использование работы в строго историографических целях
весьма ограниченным.
Тему функционирования досоветских аульных судов в Кубанской области
освещают в своих публикациях П.И. Магаяева, М.Н.Урусова7 и др.
Издаются работы, посвященные истории других несоветских органов, выполнявших правоприменительные (включая и правоохранительные) функции.
Например, статус аульных старшин – института, который функционировал в
Верхней Кубани до весны 1917 года и в 1918-1920 гг. включительно, специально
освещается в статье Ш.М. Батчаева (2008 г.)8. Правда, автор обходит интересующий нас вопрос о судебных и полицейских функциях данного должностного лица.
Следует отметь, что основную часть современных работ, посвященных изучению тех или иных проблем, смежных с нашим исследованием, составляют диссертационные разработки. Так, в кандидатской диссертации В.В. Нечепуренко
(2003 г.), посвященной истории милиции Кубани в 1920-е гг.9, затронуты отдельные вопросы общего характера по интересующей нас теме, однако, из поля внимания диссертанта выпадает Верхняя Кубань, а внимание сосредотачивается на
Краснодарском крае и Адыгее. Вместе с тем, следует учесть немаловажный вывод
исследователя о том, что для службы в милиции и отрядах милиционного типа в
указанные годы властями использовалась в основном принудительная мобилизация населения.
Определенную роль в освещении одной из тем, поднятых в нашей работе,
играет кандидатская диссертация А.С.Минасова (2002 г.), которая посвящена истории милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии времен «военного
коммунизма» и НЭПа10. Автор, используя данные местных архивов, старается
проследить начальные годы генезиса органов милиции, делает сравнительно выверенные и аргументированные выводы.
Территория Верхней Кубани была частично затронута в ряде недавних работ С.А.Федорова, который затрагивает проблемы формирования и трансформации органов внутренних дел Северного Кавказа в годы гражданской войны (1917-
10
1920 гг.) и нэпа. В них освещены вопросы борьбы с уголовной преступностью и
обеспечения общественного порядка, изменения криминогенной ситуации в
нэповских условиях, темы революционного правосознания и другие аспекты11. В
то же время, поскольку данные публикации осуществлялись в рамках реализации
задач диссертации на ученую степень кандидата юридических наук, в них, естественно, не ставились ориентиры собственно исторического исследования.
Источниковую базу работы составляет совокупность материалов (как изданных, так и неопубликованных), которые отражают ход исторического процесса генезиса (зарождения и становления) качественно новой системы органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности в Верхней Кубани. Данные материалы
можно условно сгруппировать в пять частей.
Первая – нормативные акты органов государственной власти, регулирующие деятельность силовых структур и являющие собой юридическую базу их
функционирования (включая конституции РСФСР 1918 и 1925 гг., конституцию
СССР 1924 и 1936 гг., законы Советской России и СССР, ведомственные акты соответствующих структур и т.д.).
Вторая – материалы архивных хранилищ, содержащие решения региональных органов власти и партийного руководства по текущим вопросам деятельности учреждений юстиции, внутренних дел и госбезопасности, циркуляры, резолюции, инструкции.
Наибольшее количество используемых материалов данного рода – из Центра документации общественных движений и партий (ЦДОДП) КарачаевоЧеркесской республики (бывшего областного партийного архива). Это фонды Ф.1
(«Карачаево-Черкесский обком КПСС»), Ф.п-45 («Карачаевский обком партии»,
дела 1, 8, 10, 11, 16, 18, 20, 25, 26, 27, 31, 32, 42, 43, 49, 53, 65, 67, 73, 77, 81, 84).
Ф. 364 («Контрольная комиссия Карачаевского обкома ВКПб», Д. 178).
Привлечены также материалы из Государственного архива КарачаевоЧеркесской республики (ГА КЧР), в т.ч. из фондов: Ф. р-40 «Учкуланский аульный революционный комитет», Ф. р-306. («Государственный архив КАО, 19391943 гг.»).
11
Из корпоративных архивохранилищ использованы материалы архива Карачаевского НИИ, включая фонды Ф.2 («Документы времен гражданской войны»,
Д.2), Ф.3. («Материалы по Карачаевской автономии 1920-1943», Д.3), Ф.11
(«Персоналии общественной, политической, хозяйственной, культурной и научной жизни»), Ф.19 («Организации науки и образования»).
В ходе исследования нами были использованы также материалы архива Карачаево-Черкесского историко-культурного и природного музея-заповедника
(КЧМЗ), в т.ч. фонда Ф.1.
Третья группа материалов включает материалы региональной периодической печати советского времени (газеты «Горская Жизнь», «Советский Юг»,
«Красный Карачай» и др.).
К четвертой группе источников мы относим справочные и статистические
сборники.
Пятая группа представляет собой совокупность опубликованных сборников
документов, в том числе – «Декреты Советской власти» (тт.1-2, 1957, 1959), «Советская прокуратура» (1981), «Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии» (1985) и др.
Настоящая диссертационная работа прошла научную апробацию в различных формах. Работа была обсуждена на заседании кафедры истории России Карачаево-Черкесского государственного университета им. У.Д. Алиева, а значимые
положения и выводы исследования неоднократно излагались автором в виде докладов, выступлений и сообщений на научных конференциях различного уровня в
г. Пятигорске, Ростове-на-Дону, Барнауле, Новосибирске, Таганроге и др.
Структура работы включает в себя вводную часть, две главы по три параграфа каждая, заключительную часть, перечень использованных источников и
библиографии.
12
ГЛАВА1
СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СТРУКТУР ОРГАНОВ ЮСТИЦИИ И
ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ПОСТИМПЕРСКИЙ ПЕРИОД
1.1. Местные органы судопроизводства и правопорядка после
свержения монархии и в период Гражданской войны
В канун Февральской революции 1917 г., силовые структуры, выступавшие
главной опорой политического строя, являли собой довольно стройную, жесткую
и, казалось, устойчивую, управленческую вертикаль. Последняя обладала необходимыми ресурсами и опытом для того, чтобы успешно реализовывать традиционные функции обеспечения безопасности государства.
В правоохранительных органах основное место занимала система министерства внутренних дел (МВД) России к 1917 г., в котором имелся департамент
полиции (руководимый директором). В его структуру входили: девять делопроизводств (отделов); канцелярия (секретная часть); особый (политический) отдел в
составе семи отделений и агентурного, секретного отдела. Из указанных подразделений особый отдел, а также 3-е, 4-е и 7-е делопроизводства занимались в основном вопросами политических и массовых социальных организаций и движений, ходом политических дознаний. Общеполицейскими делами, вопросами личного состава общеполицейской части ведало 1-е (распорядительное) делопроизводство;
юридическим обеспечением (составление нормативных актов – ин-
струкций, циркуляров, подготовка законопроектов) и организацией полицейских
учреждений – 2-е (законодательное); гласным и негласным надзором – 5-е. Производство и хранение взрывчатых веществ; разработка и реализация фабричнозаводского законодательства; выдача справок о политической благонадежности
лицам, поступавшим на госслужбу и земство – все это находилось в ведении 6-го
делопроизводства. Уголовным сыском ведало 8-е делопроизводство, а контрразведкой – 9-е. Как видим, департамент полиции выполнял функции госбезопасности (спецслужбы), политической полиции, уголовной полиции.
13
На уровне регионов (губерний, областей) департаменту подчинялись полицейские управления, а последним – сыскные отделения (в 89-ти городах).
В подчинении особого отдела на местах находились охранные отделения (к
началу первой мировой войны их в стране было около 60-ти), в каждом из которых имелись: канцелярия, ведавшая картотекой персоналий, проходивших по политическому сыску; отдел наружного /филерского/ наблюдения; агентурный отдел (внутреннего наблюдения).
Кроме того, главе МВД подчинялся отдельный корпус жандармов (аналог
современных внутренних войск). В аппарате которого было шесть отделений и
управление полицейской стражей. На уровне губерний, областей функционировали губернские жандармские управления, при которых имелись розыскные пункты. Руководителю губернского управления подчинялись жандармские части и
жандармские пограничные пункты12.
Полиция (включая и охранные отделения, «охранку») прекратила существование сразу же после свержения монархии, когда были приняты решения Временного правительства «О ликвидации корпуса жандармов» и «Об упразднении Департамента полиции» (6 и 10 марта 1917 г.). Но МВД как таковое сохранялось.
Временное правительство приступило к организации милицейских подразделений, которые были призваны заменить полицию13.
В структуре МВД было создано Временное управление по делам общественной полиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности
граждан, которое позднее переименовали в Главное управление по делам милиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан. Вместо
полиции 3 марта провозглашалось создание «народной милиции» (НМ) из добровольцев с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления14.
Решением Временного правительства от 15 марта губернским комиссарам
было предоставлено право решения вопроса о приеме в народную милицию «достойных из числа бывших чинов полиции и жандармов». В НМ вводился принцип
единоначалия; начальник уездной, районной, участковой милиции и их помощни-
14
ков избирался местными органами самоуправления. В каждый участок МВД
назначало комиссаров милиции и его помощников, которые подчинялись комиссарам Временного правительства. Сыскные отделения перешли в ведение министерства юстиции, при котором было создано Бюро уголовного розыска. Любопытно, что политическую разведку образовали при МВД, а контрразведку – при
Генеральном штабе15.
Правовой основой НМ явились постановления «Об утверждении милиции»
и «Временного положения о милиции» от 17 апреля 1917 г.16
Параллельно «народной милиции», подчиненной правительству, Советы рабочих и крестьянских депутатов создали отряды «рабочей милиции», которые,
помимо охраны фабрик и заводов, привлекались к охране общественного порядка.
В целом революция резко ослабила дееспособность некогда мощной системы правоохранительных органов, что отразилось на вале преступности, захлестнувшем страну.
В течение всего времени, рассматриваемого в данном параграфе, в Верхней
Кубани каких-либо административно-территориальных изменений не происходило. В границах царской поры сохранялся Баталпашинский отдел, в рамках которого населенные пункты и отнесенные к ним земли составляли два участка. В один
из них (при царе Бибердовский, при белогвардейцах 4-й) относились абазинские,
ногайские и черкесские аулы по рекам Большому и Малому Зеленчукам, а в другой (при царе Хумаринский, при белогвардейцах – 5-й) – горские, в основном карачаевские, селенья верховьев р.Кубани, долины р.Теберды, Джегуты, Кумы.
В целом аграрный вопрос выступал важнейшей предпосылкой правовыхколлизий в Верхней Кубани в начале ХХ века. К моменту падения монархии здесь
84% (468 тыс. дес.) земель принадлежало казачеству, составлявшему 38 процентам населения (110,8 тыс. чел.), в то время как остальная часть населения (иногородних – 90,8 тыс. чел., горцев – 79,3 тыс. чел.) испытывала хроническую нехватку земельных угодий17.
Коренное население нагорной части отдела составляли карачаевцы, которым было отведено 324,1 тыс. дес.18, значительная часть которых (скалистые
15
местности, теснины с крутыми слонами и т.п.) была непригодна для активной
сельскохозяйственной деятельности. Даже члены царской аграрной комиссии (т.н.
Абрамовской) говорили о «земельном бедствии Карачая»19.
В силу этого земельные споры постоянно возникали между пользователями
земель в самом Карачае, между карачаевцами и соседними народами, между карачаевцами и администрацией, управлявшей казенными угодьями.
Сложность земельной проблемы проявилась и в ходе Первой русской революции, когда на территории Кубанской области было объявлено военное положение (1905)20, а в Баталпашинском отделе произошли аграрные волнения не казачьего населения21.
Очевидно, что аграрный вопрос был наиболее острой из социальных проблем, что и сказалось в революционные и первые постреволюционные годы.
Социально-экономическое положение Верхней Кубани, как и других регионов Северного Кавказа, существенно ухудшилось в годы Первой Мировой войны.
Арендная плата за пользование казенными пастбищами ряда лесничеств, которые
арендовались горцами, увеличилась в десятки раз по сравнению с довоенными
ставками аренды22.
В период с марта 1917 по март 1918 гг. в регионах Северного Кавказа проявлялись тенденции к демократическому совершенствованию системы государственных органов, к оформлению суда, независимого от исполнительной власти,
повышению роли законодательных (представительных) учреждений. Полномочия
местных органов власти были несравнимо шире дореволюционных, некоторые из
них (например, районный, или участковый уровень) впервые возглавили представители коренного населения.
В то же время основные проблемы, прежде всего земельные, оставались
нерешенными. После Февральской революции в Баталпашинском отделе произошли «беспорядки на аграрной почве», серьезных которых побудила атамана отдела Бальбуциева обратиться к начальнику области за разрешением для их подавления использовать войска23. Был ограничены права местных органов и в их попыт-
16
ках установить контроль на лесными ресурсами горного края24. Осенью 1917 г.
Кубанская область была объявлена на военном положении25.
В целом Временному правительству и подчиненным ему региональным
структурам власти не удалось дать политико-правовой ответ на все основные
«вызовы времени», что было использовано радикальной оппозицией, в первую
очередь, в лице партии большевиков и примыкавшей к ней лево эсеровской партией.
Рассматривая тему эволюции властных структур (включая и юридических)
в 1917-1920 гг., нам следует сразу же отметить, что к моменту свержения монархического строя в России не существовало того четко оформленного разделения
власти на законодательно-представительную, исполнительную и судебную ветви,
которое окончательно утвердилось в стране лишь в конце ХХ века.
В силу этого руководители (практически все назначавшиеся сверху) каждого из уровней административно-территориальных образований сосредотачивали в
своих руках как управленческие полномочия, так и судебные функции. Одновременно им придавались права военного и полицейского характера.
К 1917 г. система управления в Кубанской области была четырехуровневой.
Высшей инстанцией выступала областная администрация, которую возглавлял
начальник области, одновременно являвшийся наказным атаманом Кубанского
казачьего войска и командующим войсками, дислоцированными на территории
области. Ему предоставлялись также полицейские и карательные функции, включая право как по представлению подчиненных инстанций, так и во внесудебном
порядке («по личному своему усмотрению») подвергать виновных «аресту не
свыше 6 месяцев», а также налагать на аульные общества штрафы до 500 руб.
«при укрывательстве и невыдаче… виновных в преступлениях»26.
Следующий, по нисходящей, властный уровень был представлен администрацией отдела (таковых в области было семь: Баталпашинский, Армавирский,
Екатеринодарский, Кавказский, Лабинский, Ейский, Темрюкский). Ею руководил
начальник отдела, который одновременно выступал и атаманом отдельского казачества.
17
Третью ступень в районах компактного проживания горского населения являло собой участковое управление, которое возглавлял начальник участка, назначавшийся из числа военных и гражданских чиновников некоренных национальностей.
Участковый начальник, судя по архивным документам, имел не только полицейские функции, но и право судебного дознания27.
В его распоряжении имелась участковая тюрьма, а в подчинении находились несколько десятков верховых милиционеров, дислоцированных в Хумаринском укреплении28
Наконец, четвертый, низовой уровень власти составляла администрация
аульного общества, которой руководил аульный старшина. Формально он избирался правомочными членами соответствующего общества, но это невозможно
было сделать без ведома участкового начальника и утверждения итогов выборов
вышестоящими инстанциями. Аульные старшины избирались по рекомендациям
вышестоящей царской администрации из числа, как пишет К.Л.Хетагуров, «лакеев и вестовых, которые и в должности старшины остаются теми же покорными
слугами начальников участков»29.
Пунктом 24 главы 3 «Положения об устройстве аульных обществ Кубанской области» аульному старшине предоставлялись полицейские полномочия,
включая право выявлять и задерживать преступников (пп.4), «людей безбилетных, бродяг, военных дезертиров» (пп.6), которых доставлял начальству; имел он
и права судебного исполнителя (пп.2)30.
Силовой опорой аульной администрации выступали небольшие дружины
местной милиции – мыртазаки (в Учкулане – 6 чел.), которые выполняли функции
охраны правопорядка, исполнителей решения аульного суда, схода, старшины31.
При пресечении и расследовании уголовных дел политического характера
привлекались сотрудники Кубанского областного жандармского управления32.
При Временном правительстве стала реформироваться судебная система
страны. В регионах действовали окружные суды, а на базе мировых судов создавались местные суды, в состав которых входило по три члена, включая мирового
18
судью, представителя армии и представителя рабочих. Одновременно упразднялись институт земских начальников и суд с сословными представителями33. По
закону «О временном устройстве местного суда» (май 1917 г.), членов мирового
суда избирали волостные земские собрания и городские думы, утверждался их
список мировым съездом; в состав мирового суда включались участковые и добавочные мировых судей. Тогда же, согласно положению «О судах по административным делам» (май 1917 г.), в России возрождается система административной юстиции, включавшая административных судей (приравненных к окружным судьям), а в губерниях – административные отделения окружных судов. Административный судья рассматривал протесты и жалобы на решения местных органов и правительственных комиссаров. Линия административной юстиции возглавлял первый департамент Сената34.
В то же время, в нагорной части Верхней Кубани некоторое время продолжал функционировать горский словесный суд, размещавшийся в Хумарин-ском
укреплении. Это был фактически участковый суд, который заседал здесь 3-4 месяца в году35. Его деятельность регулировалась «Временными правилами для горских словесных судов Кубанской и Терской областей»36.
Данный акт предусматривал, что в ведении такого суда находились лишь
дела о кражах на сумму не более 300 руб. и о похищении женщины (п.8), остальные уголовные дела изымались из компетенции горских судов и передавались на
решение мировых и окружных судов. Горские словесные суды изначально подчинялись начальнику Кубанской области (п.5) и включали в свой состав председателя, депутатов (заседателей) и кандидатов (заместителей) к ним, кадия (при рассмотрении шариатских дел), делопроизводителя (письменного переводчика)37.
В то же время, в аульных обществах функционировал и аульный суд, который руководствовался положением от 1894 г.38 Это был низший уровень судебных органов, который рассматривал «как споры и тяжбы между жителями, так и
дела по маловажным их проступкам» (п.1 Положения), денежный эквивалент которых не превышал 30 руб. (п.2). Дела, превышавшие эту сумму, а также тяжбы
относительно недвижимого имущества, тяжбы между жителями разных аульных
19
обществ передавались рассмотрению вышестоящей судебной инстанции – горского словесного суда (п.3).
К категории «маловажных проступков» относились (п.5):
а) проступки против личности:
- порча «разными вредными веществами» воды в речках, канавах и колодцах;
- продажа испорченных съестных припасов;
- неоказание просимой помощи при наводнении, пожаре и аналогичных
происшествиях;
- оскорбление словом в церкви, мечети, публично;
- удар другого рукой, ногой, палкой, другими предметами без причинения
увечья;
б) проступки против имущества:
- преднамеренная запашка или потрава чужого поля;
- порча забора, изгороди и т.п.;
- употребление при продаже незаконных мер и весов, обмер и обвес;
- «не объявление о забеглом скоте из других селений» с целью воспользоваться чужой собственностью;
- не объявление об имуществе заведомо краденом;
- не объявление о находке чужой вещи, одежды, денег;
- «злоумышленная растрата работником или приказчиком хозяйственного
имущества»;
- кража и воровство-мошенничество, когда цена краденого или присвоенного обманом не превышает 10-ти рублей (когда такое допускается в первый или
второй раз, «без всяких увеличивающих вину обстоятельств».
Подчеркнем, что приговоры аульного суда по делам, отнесенным к его компетенции, считались окончательными (п.8).
Аульный суд обладал правом приговаривать виновных (которые должны
были возместить ущерб) к общественным работам до шести дней, или к денежному взысканию до 3-х рублей, или же к аресту до семи дней (п.6).
20
Положение предусматривало, что аульный старшина и его помощники «не
должны вмешиваться в дела сельского суда и присутствовать при их обсуждении,
если они не состоят с тем вместе и в звании сельских судей» (п.11).
В деятельности аульного суда соблюдались принципы публичности и словесного характера судебного разбирательства (п.12).
Документ возлагал функции судебного исполнения на аульного старшину
(п.16).
Добавим, что на аульный суд возлагались и регистрационные функции в отношении событий договорного права стоимостью не более 300 руб., завещаний о
недвижимом и движимом имуществе стоимостью не более 100 руб. В специальной книге сделок и договоров, заводимой на каждый год и скреплявшейся казенной печатью, делались записи, которые получали «в случае спора силу судебного
доказательства» (п.13).
В составе
аульных судов число судей колебалось от одного (напр., в
а.Джазлыке) до трех (аульные общества Большого Карачая)39.
После Февральской революции 1917 года в структуре управления на Кубани произошли существенные изменения. Были сформированы Кубанская краевая
рада, которая избрала в качестве своего постоянного органа Законодательную раду; пост начальника области был упразднен, а исполнительные ункции были возложены на войскового атамана Кубанского казачьего войска и Кубанское войсковое правительство40. На всех четырех уровнях (область – отдел – участок – аульное общество) стали создаваться – посредством выборов – гражданские исполнительные комитеты (ГИК). Председателем ГИКа кубанской части Карачая в апреле 1917 г. стал Ахмат Магометович Байрамуков41, которого в августе того же года заменил Хамзат-хаджи Мамсурович Урусов42. В терской части Карачая был создан Горско-мусульманский совет и его исполком, которые возглавляли
М. Абуков и Х. Голаев соответственно43.
Октябрьский переворот 1917 г. в Петрограде поначалу не сказался на административно-политической ситуации в северокавказских регионах, где большевистский режим не был признан и функционировали органы власти, сформиро-
21
ванные при Временном правительстве. Начало гражданской войны, ощутимо дало
о себе знать в марте 1918 года, когда регион оказался под контролем красногвардейских отрядов, этих, по сути, вооруженных формирований партизанского типа,
которыми командовал Я.Ф.Балахонов. Правда, советская власть, утвердившаяся
ими, тогда просуществовала лишь несколько месяцев44.
По словам горского революционера У.Д. Алиева, органы советской власти
были сформированы тогда и в нагорных селеньях45. Но попытки советской администрации утвердить в нагорной зоне Баталпашинского отдела хотя бы видимость
системы правосудия срывалась самоуправными деяниями красногвардейских полевых командиров из горской же среды. В этой связи характерна фигура Таукана
Дударыковича Алиева, который являлся членом исполкома Советов депутатов
Баталпашинского отдела и занимал должность начальника отдела Баталпашинского военно-революционного комитета (ВРК)46. Хотя в советской историографии
он представлен как безупречный революционер-горец, в реальности данный деятель выступал одним из факторов нестабильности нового режима. Он отказывался
подчиняться советской военной администрации, о чем прямо свидетельствуют
архивные источники, сохранившие воспоминания его непосредственного начальника – Григорий Пономаренко (1889-1948), который в 1918 году занимал пост военного комиссара (военкома) Баталпашинского отдела. Последний сообщает, что
Т.Алиев с весны 1918 г., т.е. сразу же после утверждения советской власти,
«очень активно составлял списки на тех богачей Карачая», которых, по его мнению, «надо было немедленно арестовать и расстрелять»47.
По сути, речь шла о внедрении в Верхней Кубани практики красного террора, хотя формально «метод террора» вводился в советской России 4 сентября 1918
г. декретом, подписанным народным комиссаром внутренних дел РСФСР
Г.И. Петровским48.
Очевидно, что действовавшие таким образом ведущие фигуранты советсковоенной администрации из числа коренных жителей вовсе не стремились к реальному утверждению юстиции. Правосудие заменялось ими бесконтрольным насилием, что характерно для всех гражданских войн. «Когда я командировал его в
22
Карачай для организации партизанских отрядов из числа карачаевцев, - пишет
Г.Пономаренко, - он начал изображать из себя диктатора на белом коне, начал
насиловать девушек, возмутил своим поведением все население Карачая». К военкому начали поступать с мест телеграммы, направляться делегации «с просьбой
немедленно убрать Алиева из пределов Карачая». На требование военкома немедленно прибыть в Баталпашинск Т. Алиев «не только не возвратился, но еще
больше продолжал свирепствовать и безобразничать». В таких условиях
Г.Пономаренко вынужден был издать приказ по Карачаю, которым Алиев «был
объявлен вне закона и всем аульным военкоматам и аул советам было приказано
арестовать его и доставить в распоряжение Военного Комиссариата». Однако
Алиев избежал наказания, летом 1918 года удалившись в горы с отрядом в 25-50
человек49. В конце Гражданской войны Т. Алиев был убит врагами (1920 г.), немалое число которых он нажил своими бесчинствами против гражданского населения.
5 сентября 1918 г. с занятием ст.Баталпашинской отрядами А.Г. Шкуро в
Верхней Кубани утверждается белогвардейский режим. Источники не говорят о
каких-либо сложностях при смене режима, и это, видимо, было связано с тем фактом, что даже при советской власти в 1918 г., как позднее признавали ее активисты, «почти поголовно председателями аульных Советов состояли … те же бывшие аульские старшины»50 Карачая.
Но при этом внедрение новых правовых норм происходило неравномерно, с
некоторым запозданием – в нагорной части региона. Заняв территорию отдела,
белогвардейская администрация объявила всеобщую мобилизацию, в том числе и
среди горцев, уклонение от которой рассматривалось как уголовное преступление.
Командующий войсками в данном регионе полковник А.Г. Шкуро приказал
сформировать и к 12 сентября выставить в Хумаринское управление конный Карачаевский полк, состоящий из 576 всадников и разбитый на четыре сотни. Для
этого старшинам аулов было приказано выделить: от Картджурта – 123, Учкулана
– 122, Хурзука – 100, Дуута – 80, Джазлыка – 25 чел. При этом указывалось и на
23
наказание за невыполнение приказа: на аульные общества «будет наложена крупная контрибуция»51.
Но архивные источники сообщают, что даже в октябре 1918 г. в а.Хурзуке
местные жители отказывались от мобилизации в белую армию, даже организовали вооруженный отряд, а белогвардейским властям произвести арест зачинщиков
сопротивления в этом ауле «не удалось, ибо общество воспротивилось этому»52.
Функции правоохранительных органов, суда и других учреждений юстиции
в условиях военного положения на региональном уровне находились в руках армейского командования.
Высшим администратором в регионе выступал атаман Баталпашинского отдела. Первым из них был полковник Абашкин, который дослужился до генеральского чина, и передал полномочия Косякину, полковнику и также будущему генералу. Последним в этой должности в августе 1920 г. (когда началось вторичное
свержение советской власти в Верхней Кубани) числится полковник Бочаров, выступавший от имени «Армии возрождения России», преобразованной в «Армию
возрождения Юго-Восточного Союза»53.
При белогвардейском режиме на Кубани функционировали военно-полевые
суды (подчинялись войсковым начальникам), корпусные и гарнизонные военносудные комиссии (подчинялись главному прокурору). Все приговоры утверждались военными начальниками54. Военно-полевые суды в Верхней Кубани стали
действовать в регионе с первых же дней существования белогвардейского режима. От карачаевцев в составе такового по Баталпашинскому отделу нам известен
по документам только один человек – Рамазан Хасанович Куатов55, который несколько лет учительствовал в ст.Баталпашинской.
Важную функцию в системе белогвардейских органов правопорядка занимал помощник атамана отдела по административной части (в 1919 г. – Щербаков56, в конце 1919 - начале 1920 гг. – Будылин57).
По его отраслевой вертикали вышестоящей инстанцией выступал член правительства /Кубанской области/ по Ведомству внутренних дел58, в составе данного ведомства функционировал особый отдел59.
24
О функционировании в регионе полиции свидетельствует архивный источник, сообщающий о деятельности в феврале 1920 года полицейского урядника на
руднике Эльбрус60.
Значительные полномочия были на этом уровне предоставлены курировавшему нагорные селенья помощнику атамана Баталпашинского отдела по Карачаю
Хамзату Боташеву. Он имел право привлекать к административной и уголовной
ответственности аульных старшин. В адресованной им телеграмме Х. Боташев
сообщает, что при срыве мобилизации всадников они, «ввиду военного положения», будут направлены в администрацию отдела «для предания военно-полевому
суду»61. 25 сентября 1918 г. помощник атамана рассылает тем же адресатам телеграмму, в которой напоминает, что Баталпашинский отдел объявлен на военном
положении и «введены военно-полевые суды». Далее от имени атамана отдела он
предписывает карачаевцам выставить полк, угрожая, что «если Карачаевский
народ не выполнит приказания, то для взыскания контрибуции будет направлен
карательный казачий отряд». При этом еще раз заявляется, что «за неисполнение
старшины будут преданы военно-полевому суду»62. В случае невыполнения требования выставить 246 конников «при полном вооружении и снаряжении» для
формирования
Карачаевского
полка
администрация
угрожает
старшине
Картджурта: «Вы будете повешены»63.
В подчинении атамана отдела и его помощника находились начальники
участков, в т.ч. территорий с горско-мусульманским населением – 4-го Черкесия)
и 5-го (Карачай), которые, таким образом, возглавляли районное звено системы
правоохранительных и правоприменительных органов власти. Они также наделялись отдельными судебными и полицейскими функциями полномочиями экстраординарного характера. Так, 21 декабря 1918 г. приказом начальника 5-го участка
А.З. Батчаева отстранялись от должностей и предавались «чрезвычайному военному суду за бездействие власти» старшины Учкулана (Кочкаров) и Хурзука
(Чотчаев). Любопытно, что смещенные старшины сами должны были «явиться в
суд в 24 час. срок в Баталпашинск»64.
25
Судя по источникам, тогда кары обошли указанных лиц. В мае 1919 года
три старшины (аулов Учкулан, Дуут, Джазлык) приказом начальника 5-го участка
были подвергнуты аресту на 7 суток «при Красногорском станичном правлении»
за троекратное невыполнение циркуляра отдельского атамана о предоставлении
мобилизационных списков молодежи от 21 до 30 лет. За тот же проступок писари
тех аулов были оштрафованы по 100 руб. каждый, а сумма штрафов поступала «в
доход краевой казны по ведомству внутренних дел» (статья случайных поступлений)65.
Имеются документы, которые свидетельствуют о том, что начальник участка по поручению управления отдела производил и дознавательные действия66.
На уровне аульных обществ уровне аульных обществ функции правоохранительного характера были возложены и старшин. Данный вывод подтверждается
телеграммой аульным старшинам Большого Карачая от 13 сентября 1918 г., которую направил помощник атамана отдела. В ней предписывается: «Подозрительных лиц ловите и отправляйте в отдел» (т.е. в ст.Баталпашинскую). Также сообщается о том, что «лица, укрывающие врагов Отечества, будут преданы военнополевому суду»67.
О том, что старшины имели право на арест, говорится и в другой телеграмме, где содержится предписание старшинам арестовывать лиц, в том числе уклоняющихся «от отбывания воинской повинности»68, а также представителей политической оппозиции. В рамках реализации данных полномочий, по приказу старшины а.Маринского Каспота Чагарова в сентябре 1918 г. в местности Чирик были
арестованы двое лиц, подозреваемых в большевистской деятельности, но оказавшиеся офицерами69.
Аульные старшины начальствовали и над аульными караульными постами70, что свидетельствует о силовой составляющей деятельности местных администраций.
В источниках указывается, что аульным старшинам также «предоставляется
полное право» реквизировать «лошадей и других предметов, всадников без разговора» (так в тексте, - авт.)71.
26
Деникинская администрация допускала в регионах Северного Кавказа
функционирование горских судов, шариатского судопроизводства72.
Касаясь правовой практики деникинских властей, можно отметить и следующее обстоятельство. Телеграмма от 20 сентября 1918 г. объявляла, что в случае
не выставления карачаевскими аулами «по одному всаднику от каждого дома» с
полным вооружением и снаряжением, виновные в этом «семейства… будут высланы из края»73. Другой документ тех же властей Баталпашинского отдела гласит, что за неисполнение предписания военной администрации не только старшины, но и некие «влиятельные лица… будут расстреляны»74. В телеграмме
Картджуртскому аульному обществу от 1 октября 1918 года начальника 5-го
участка (глава администрации Карачая) Батчаева говорится: « Если в тот же день
аул не выставит сотню всадников при полном вооружении, то «все влиятельные
горцы аула будут представлены мною к повешению»75. Под угрозой присылки карательного отряда и повешения «10 влиятельных лиц» Карачая, а также старшин
карачаевских аулов и участкового начальника от карачаевцев требовалось выставить «600 вооруженных конных всадников»76.
Как видим, в данном случае речь идет об использовании белогвардейской
военно-политической администрацией специфической разновидности института
заложничества. Последний, как отмечают исследователи, имеет «три нормативных конституирующих признака», включающие тотальный страх (1), замена полноценных следствия, защиты и суда другими принципами, напр., целесообразностью (2), отложенное /заочно-условное/ наказание (3) для любого гражданина, исключающее презумпцию невиновности77.
О наличии такой практики свидетельствует сам факт того, что за проступок
«уклониста» ответственность возлагается на всю семью, а за не обеспечение мобилизационных предписаний – также невиновные «влиятельные лица». Для справедливости следует подчеркнуть, что нам не известен ни один документально
подтверждаемый случай, когда в Карачае или Черкесии декларируемые угрозы
приводились белогвардейцами в действие. В то же время известны факты взятия
частями Красной Армии заложников в казачьих станицах78.
27
Такая практика допускалась декретами НКВД и Наркомюста от 4 и 5 сентября 1918 г., которыми вводился режим «красного террора» и легализовалось
взятие заложников (с того же года по всей стране стала создаваться сеть концентрационных лагерей)79.
Хотя в предписаниях белогвардейских властей той поры использовалась
крайне суровая лексика, изобилующая всевозможными угрозами (так, начальник
5-го участка в конце декабря 1918 г. угрожает старшине а.Хурзука «иначе я повешу вас без суда»80), сами эти угрозы применительно к горным аулам в исполнение
не приводились. По крайней мере, обратное не подтверждается ни одним источником.
В отличие от этого, в русско-казачьих районах отдела белогвардейские власти производили расправы через военно-полевой суд над оппозицией из числа активистов прежнего большевистского режима. Так, в 1918 г. был повешен экспредседатель исполкома Совета депутатов Отрадненского (Баталпашинского) отдела Тит Беседин81. Допускались и издевательства: например, пыткам подвергался
экс-комиссар просвещения того же отдела Ефремовский, которого «на веревке,
как собаку» офицер Теймуразов водил по улицам ст.Баталпашинской, а затем повесили82.
В то же время белогвардейская администрация пресекала самосуды, поэтому в предписании помощника атамана отдела Боташева по аулам говорилось:
«Приказываю большевиков задерживать и препровождать ко мне или в Баталпашинск в отдел, но отнюдь самочинно не расправляться с ними»83.
Как видим, следственно-розыскная, судебная и карательная работа в рассматриваемом регионе осуществлялась военной администрацией, как на уровне
отдела, так и участков, а на уровне населенных пунктов передавалась в руки
старшин.
Ранней весной 1920 года Советская власть в Баталпашинском отделе была
установлена второй (но отнюдь не в последний) раз. Региональные и местные (поселенные) органы управления формировались через решения вышестоящих государственных органов. Северо-Кавказский ревком постановил образовать ревком
28
Кубано-Черноморского края, а последний 24 марта 1920 г. создали Баталпашинский отдельский ревком, в числе которого не оказалось ни одного представителя
горских народов Верхней Кубани84.
Во многом это было связано с тем, что в нагорной части края советская
власть стала утверждаться лишь с апреля 1920 года. Решено было прибегнуть к
мирным средствам советизации горных районов. Руководители отдельского ревкома пригласили «представителей горских племен» на переговоры, которые шли в
ст. Баталпашинской 8-9 апреля. Поскольку реальную власть олицетворяли вооруженные силы Советской России, то в переговорах решающая роль принадлежала
представителям начальствующего состава 10-й Армии – члену армейского
Реввоенсовета Б. Михайлову, армейскому уполномоченному С. Гамзе, военному
комиссару 12-й кавалерийской дивизии Бережко85.
Горцы согласились выполнить требования военных о разоружении и (что не
было выполнено) выдаче в недельный срок «всех вооруженных деникинских
офицеров и солдат, скрывающихся в горах»86. Командование, со своей стороны,
признало право горцев на собственный орган власти. По итогам переговоров было
подписано решение об образовании для руководства коренным населением в таких условиях 9 апреля 1920 года представителями 10-й Армии (С. Гамзой, Бережко), отдельского ревкома (А. Марчихиным) и карачаевцев (А. Кочкаров) было
подписано постановление об организации Временного Горского ревкома (9 апреля). В этом документе говорится: «Мы, представители Военно-революционного
Совета Красной Армии и Кубанского областного революционного комитета, совместно с представителями карачаевского и кабардинского народов… постановили: организовать общий Горский революционный комитет как подотдел отдельского ревкома, которому возлагается от имени Советской власти энергично обслуживать и защищать интересы трудовых горцев в полном согласии с основными законами Советской власти»87.
Ревкомы создавались и в населенных пунктах – селах, станицах, аулах. Одновременно создавались структуры большевистской партии88.
29
На съезде представителей народов Баталпашинского отдела в апреле 1920 г.
карачаевцы высказали желание выделиться в самостоятельную административнотерриториальную единицу89.
Это стремление реализуются поздней осенью того же года, но внутриполитическая и общественная ситуация в Карачае резко осложнилась уже в самом
конце лета. Во многом это было связано с активным неприятием горцами политики «военного коммунизма», которая отмечалась правовым произволом и реквизициями. Известно, например, что в одном ауле Учкулана за май – июнь 1920 г. советские «продотряды» изъяли у населения порядка 490 голов крупного рогатого
скота90. Отторжение новой власти вызывали и крайне жесткие методы борьбы
властей с оппозицией91, а также попытки привлечь горцев Карачая к готовящимся
армейским расправам над казачьими станицами, о чем были изданы соответствующие директивы войскового командования92.
1 сентября 1920 г. в Карачае вспыхнуло восстание, в результате которого
советская власть здесь была свергнута во второй раз93. На короткий срок советская власть в Верхней Кубани была свергнута, иными словами, гражданская война еще не окончилась (в отличие от восточных районов Северного Кавказа). Подробнее хода данного восстания мы коснемся во 2-й главе данной работы, а здесь
отметим, что, к счастью, военное и политическое руководство РСФСР осознало
ошибки своих представителей на юге.
Советский тип государственности теоретически утверждал не просто власть
Советов рабочих и крестьянских депутатов, но и подчиненность им исполнительной и судебной ветвей власти, т.е. имел место правовой регресс. Фактически же
речь шла об еще худшем варианте государственности – выстроенной по жесткой
вертикали диктатуре партийного чиновничества большевиков, прикрываемой такими выборными органами как Советы. Правда, в северокавказских регионах, где
партийная прослойка вплоть до середины 1920-х гг. была весьма тонкой, значение
Советов было более существенным, нежели, например, в Центральной России.
30
1.2. Создание региональной системы советской юстиции
1.2.1.Система юстиции в исполнительной власти
Первый
орган советской юстиции в системе исполнительной власти,
народный комиссариат юстиции (Наркомюст) РСФСР был создан на следующий
же день после Октябрьского переворота, 8 ноября 1917 г. и был наделен довольно
обширными правами, компетенцией. Основной задачей это органа была подготовка нормативной базы нового политического режима, создание судебной системы. В условиях, когда прокуратура была упразднена, Наркомюст рассматривал
жалобы на незаконность арестов, обысков и других следственных действий, на
приговоры революционных трибуналов, руководил местами заключения, оказывал активное влияние на организацию защиты и поддержания обвинения в судах
по уголовным делам, надзирал за законностью действий местных органов власти,
осуществлял расследование некоторых категорий уголовных дел и даже наблюдал
за правильным несением конвойной службы94.
Центр требовал предельно активной деятельности учреждений юстиции
страны. В 1922 г., касаясь работы наркомата юстиции РСФСР, В.И.Ленин требовал: «Каждого члена коллегии НКЮста, каждого деятеля этого ведомства надо бы
оценивать по послужному списку, после справки: сколько коммунистов ты закатал в тюрьму втрое строже, чем беспартийных за те же поступки? Сколько бюрократов ты закатал в тюрьму за бюрократизм и волокиту? Сколько купцов за злоупотребление нэпом (новой экономической политики, - авт.) ты подвел под расстрел или под другое, не игрушечное… наказание»95.
Как видим, органы юстиции были призваны самым активным образом пресекать проявления внутренних угроз государству – от бюрократии до хозяйственных преступлений. Аналогичные функции «справедливости через насилие»
возлагались и на другие структуры силового блока системы большевистского
управления.
Местные органы юстиции с момента восстановления советской власти в
Верхней Кубани имели двойное подчинение – как перед региональным револю-
31
ционным комитетом (ревкомом), так и перед вышестоящей структурой наркомата
юстиции. Высший орган власти советского Карачая – ревком Карачаевского округа во главе с У.Д.Алиевым был сформирован в ноябре 1920 г. и размещался в
г.Кисловодске96 за неимением на территории округа какого-либо города. Ревкомы
создавались путем назначения вышестоящими ревкомами, в т.ч. и в населенных
пунктах, наделяясь весьма широкими полномочиями, включая и функции правоохранительных органов. Например, волостной (сельский, аульный) ревком имел
право на арест, но обязывался передать дела арестованных «в надлежащее судебное учреждение»97.
В числе подразделений Карачаевского окружного ревкома был создан отдел
юстиции, который возглавил и организовал Наны Хасанович Токов (1866-1926),
который еще летом 1920 г. упоминается в архивных материалах как народный
судья 1-го участка98.
В его ведение были переданы функции личного подбора кадров на должности судей и следователей99.
По вертикали отдел юстиции Карачая подчинялся наркомату юстиции Горской АССР, который был создан 17 июня 1921 г. и имел в своем составе отделы:
судоустройства и судебного контроля, общеконсультационных и законодательных предложений, шариатский, карательный, финансово-хозяйственный100.
Из структуры наркомата видно, что он осуществлял руководство как советскими народными судами, так и шариатскими (о них чуть ниже). Наркомат наделялся правом вносить кассационные и надзорные протесты в Совет шариатских
судов на предмет отмены неправосудных приговоров и решений101.
На окружной отдел юстиции Карачая возлагалась функция профилактики
уголовных преступлений и уголовной статистики, в т.ч. и составление списков
лиц, виновных в ограблениях с человеческими жертвами, а также подозреваемых
в таких преступлениях102.
25 августа 1921 года ВЦИК принял Декрет «Об усилении деятельности
местных органов юстиции», который стимулировал их развитие на региональном
уровне, указывая, что «твердое установление советского строя на всем простран-
32
стве РСФСР и переход к мирному строительству настойчиво требуют, чтобы деятельность всех органов Советской власти и должностных лиц была строго согласована с действующими законоположениями»103.
При органах юстиции Карачаевского округа организовывалась служба судебной экспертизы, документы которой заверялись доктором (судмедэкспертом)
и секретарем участкового народного суда104.
Весной 1921 г. же года в округе был осуществлен переход от чрезвычайных
органов власти (ревкомов) к выборным – советам депутатов, которые избирали
свои исполнительные комитеты (исполкомы). В соответствии с решением окружного съезда Советов депутатов, 3 мая 1921 г. был издан приказ №1 только что
сформированного Карачаевского окружного исполкома, согласно которому
назначались заведующие отделами: управления – Магомет Батчаев, юстиции –
Наны Токов, здравоохранения – Магомет Кочкаров, финансовым – Хасанбий Хубиев, земельным – Шахым Алиев, народного образования – Тохтар Биджиев, социального обеспечения – Алий Хасанов; бюро народной связи – Айтек Батчаев,
бюро статистики – Михаил Сивоконь, руководителем Рабоче-крестьянской инспекции стал Курман Курджиев, продовольственным комиссаром – Рамазан Куатов, председателем совнархоза – Али-Солтан Герюгов105.
Как видим, в новом органе власти остались как отдел юстиции, так и его заведующий.
В условиях, когда в национальных окраинах велась политика «военного
коммунизма» власти округа проводили решительные мероприятия по переделу
собственности. Правда, решения об этом должны были легитимизироваться решениями государственных органов. На указанном окружном съезде Советов депутатов было принято постановление о национализации частных промышленных
предприятий, включая кожевенный завод Узденова близ Кисловодска, лесопильный завод Крымшамхаловых в Теберде и др.106
Реализация данного акта возлагалась на соответствующие отделы окружного исполкома – юстиции и внутреннего управления, а также окружную милицию.
33
Добавим, что денежное и натуральное довольствие работников юстиции
Карачаевского округа поступали из вышестоящих структур, причем, по данным
Наркомюста Горской АССР, денежная часть оплаты труда поступала по линии
наркомата финансов, а натуральная – наркомата продовольствия107.
В ходе нэповской судебно-правовой реформы были упразднены региональные отделы юстиции (1922 г.). Но за самим наркоматом юстиции были закреплены значительные функции, которые позволяли воздействовать на положение дел в
регионах через воздействие на правоприменительные органы государственной
власти. Согласно Положения о Наркомюсте РСФСР от 1 февраля 1923 г. (утвержден декретом ВЦИК), данный наркомат наделялся правами «по руководству
прокуратурой, нотариатом и судебными исполнителями», надзором за деятельностью органов дознания и следствия, ГПУ, за «правильным функционированием
мест лишения свободы и исправительно-трудовых учреждений, земельных комиссий, арбитражных комиссий, примирительных камер, третейских судов», других учреждений, наделенных судебными функциями, а также «по наблюдению за
деятельностью коллегий, адвокатов и организации юридической помощи населению». Более того, «наркомату вменялось в обязанность и ведение следствия по
некоторым категориям уголовных дел», а также подбор и расстановка прокурорских кадров (народный комиссар юстиции РСФСР одновременно являлся прокурором РСФСР, поэтому выступал и главой высшего надзорного органа страны).
Наркомату поручались участие в разработке программ по подготовке кадров юристов и организация краткосрочных курсов судебных работников108.
В 1936 был создан наркомат юстиции СССР, а вскоре были восстановлены
и региональные отделы юстиции исполкомов Советов депутатов были восстановлены109. Органы юстиции в краях и областях реализовали местный
уровень
функций наркомюста Союза ССР, включая надзор за судопроизводством, управление организацией выборов судей и организационно-хозяйственным обслуживанием судов, выдача судам общих указаний по обеспечению правильности и единообразия судебной практики и др.110
34
1.2.2.Судебные органы
Судебно-правовая система «старой» России (окружные суды и окружные
судебные палаты, мировые суды, правительствующий сенат, военные и морские
суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и
частной адвокатуры) были упразднены декретом «О суде», который был принят
Совнаркомом РСФСР 5 декабря 1917 г. (по нов. ст.). Акт формально декларировал создание новых, народных судов, формируемых на основе демократических
выборов с участием «широких народных масс». Согласно этому же декрету,
учреждались местные народные суды, компетенция которых ограничивалась по
гражданским делам с суммой иска до 3000 руб., по уголовным – наказанием не
свыше 2-х лет лишения свободы. Данный суд включал 1 постоянного судьи и 2-х
заседателей, но они избирались не «народными массами», а соответствующим
Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов111.
Второй декрет «О суде» был издан 15 февраля 1918 г. ВЦИК и Совнаркомом РСФСР. Он учреждал окружные народные суды (для рассмотрения по первой
инстанции дел, превышавших подсудность местных судов), которые избирались
уездными Советами. По гражданским делам суд рассматривал в составе 3 постоянных судьи и 4 народных заседателя, по уголовным делам – 12 народных заседателей под председательством одного из постоянных судей. Создавались областные суды, выступавшие кассационной инстанцией на решения окружных судов112.
Третий декрет «О суде», принятый Совнаркомом 13 июля 1918 г., разрешил
местным судам рассматривать гражданские дела по искам до 10 тыс. руб. и уголовные дела с максимальным наказанием в виде лишения свободы сроком на 5
лет113.
Таким образом, была создана необходимая начальная правовая база для
функционирования советской судебной системы на уровне регионов. Народные
суды, руководствовавшиеся законами РСФСР, в Баталпашинском отделе стали
создаваться вскоре после первого – кратковременного – утверждения советской
власти в данном регионе (весна-лето 1918 г.)114.
35
Уже после свержения власти Советов белогвардейцами на Кубани было издано Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г., которое упразднило систему, основанную на трех упомянутых декретах, и учредило единый районный суд, которому подсудны были все гражданские и уголовные дела, за исключением дел о государственных преступлениях («контрреволюционных и иных
наиболее опасных для советской власти»). Каждый регион (губерния, область) составлял один судебный округ. Состав суда различался сообразно рассматриваемым делам: споры о расторжении брака и дела в порядке бесспорного производства рассматривал один постоянный судья; дела о наиболее опасных преступлениях – постоянный судья и 6 народных заседателей; все гражданские и иные уголовные дела – постоянный судья и 2 народных заседателя. Суд основывался
только на декретах советской власти, а при их отсутствии – «руководствоваться
социалистическим правосознанием». Кассационные жалобы на решения районного суда рассматривал региональный Совет народных судей, состоявший из народных судей судебного округа. При Советах депутатов создавались избираемые ими
же коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском
процессе, которые получали статус советских (государственных) служащих115.
Второе Положение о народном суде от 21 октября 1920 г. вышло по окончании
гражданской войны на Кубани. Оно упразднило коллегии защитников и обвинителей, чьи функции выполняли соответствующие специалисты, включенные
местными исполкомами в специальные списки. Акт установил, что судьи, избранные уездными /районными/ Советами депутатов, утверждались в должности вышестоящими (региональными) исполкомами.
В начальный период строительства советской государственности «суды попросту подчинялись» органам наркомата юстиции, которые «непосредственно
образовывали или упраздняли суды, издавали обязательные для них циркуляры,
инструкции и другие предписания», а также контролировали деятельность судов,
«имели полномочия по прямому вмешательству в решения по конкретным делам
вплоть до их отмены и дачи указания о том, какими должны быть такие решения»116.
36
На местах совпадение и пересечение функций разных структур приводило к
неразберихе. Стараясь добиться хоть какого-либо порядка, начальник милиции
Баталпашинского отдела Фисенко в июне 1920 г. направляет аульным ревкомам
предписание: «Впредь все оконченные дознания с арестантами или без них препровождать местному народному следователю или народному судье, а не загромождать ими управление Баталпашинской отд. Рабоче-крестьянской милиции»117.
Суды по особо важным, государственным преступлениям, «для борьбы против контрреволюционных сил» – революционные трибуналы – были учреждены в
1917 г., сразу же после захвата власти большевиками, декретом о суде №1118, а в
регионах Северного Кавказа создавались в 1918 г.119
Декрет о революционных трибуналах от 24 ноября 1917 г. устанавливал,
что эти структуры рассматривают дела о контрреволюции, саботаже, спекуляции,
дела по борьбе с погромами, хулиганством, шпионажем, передавая «все дела общеуголовного характера» в ординарные судебные учреждения120.
В 1920 г. был создан ревтрибунал Баталпашинского отдела. Согласно приказу отдельского ревкома, преданию суду военно-революционного трибунала
подлежали граждане, назначенные аульными ревкомами по требованию должностных лиц лесного хозяйства (лесничего, его помощника, лесной стражи) для
тушения лесных пожаров, но явившиеся на место пожара. Аналогичное наказанию ожидало и местные ревкомы не исполнившие данный приказ121.
Суду ревтрибунала подлежали и должностные лица местных администраций, выдававшие беженцам устаревшие образцы пропусков122.
Революционный трибунал (ревтрибунал) Карачаево-Черкесской АО функционировал с 1922 г. на основе нормативных актов, принятых высшими федеральными органами. Положение о революционных трибуналах от 12 апреля 1919
г. установило, что на один регион учреждается один ревтрибунал в составе председателя и 2-х членов, которых избирал Совет депутатов или его исполком «только из числа ответственных политических работников». Приговоры ревтрибунала
могли обжаловаться в Кассационном трибунале при ВЦИК в течение 48 часов с
момента вручения копии приговора осужденному. Положение о революционных
37
трибуналах от 18 марта 1920 г. установило, что ревтрибуналу подсудны контрреволюционные преступления, должностные преступления, дезертирство, дела о
крупной спекуляции. Было определено, что члены ревтрибуналов избираются
сроком на 3 месяца, в их составе должен быть представитель коллегии региональной ЧК.
Председателем Карачаево-Черкесского областного ревтрибунала являлся
Мудалиф Камашевич Урусов, член большевистской партии с 1920 г., который в
последующие годы проходил службу в различных советских и партийных учреждениях123.
В годы гражданской войны и «военного коммунизма» не существовало судебного единообразия, функционировали судебные учреждения нескольких типов, включая:
1/ народные суды разного состава: а) народный суд в составе постоянного
народного судьи; б) народный суд в составе постоянного народного судьи и 2-х
очередных народных заседателей; в) народный суд в составе постоянного народного судьи и 6-ти очередных народных заседателей;
2/ особые сессии народного суда, действовавшие под председательством
члена президиума совета народных судей или уездного бюро юстиции и при участии народных заседателей для рассмотрения наиболее важных дел, подсудных
народному суду;
3/ губернские советы народных судей (кассационная инстанция для приговоров и решений народного суда) и находящиеся при них особые сессии народного суда;
4/ трибуналы трех видов: а) губернские трибуналы, б) военные трибуналы,
в) военно-транспортные трибуналы
5/ две высшие судебные инстанции: а) Верховный трибунал при ВЦИК; б)
Высший судебный контроль при наркомате юстиции РСФСР124.
Немаловажным было предоставление именно судам права принимать решения об ограничении гражданских прав. Согласно декрету Совнаркома РСФСР
«Об ограничении прав по судебным приговорам» от 5 мая 1921 года, к компетен-
38
ции суда относилось лишение активного и пассивного избирательного права в
местные советы, профессиональные союзы и другие организации; лишение права
занимать ответственные должности в советских, общественных учреждениях и
организациях, а равно быть заседателями в народном суде, защитником на суде и
поручителем; лишение орденов Красного и Трудового Знамени и других отличий
и почетных званий125.
В последующем лишение гражданских прав (избирательных) было передано
местным властям (см. ниже).
С первых же недель существования Карачаевского округа был поднят вопрос о создании в округе системы советских судов. Уже на заседании окружного
ревкома 30 декабря 1920 г. был заслужен доклад главы отдела юстиции Токова по
вопросу «Об организации народных судов в округе». После обсуждения темы
ревком принял решение поручить зав. отделом юстиции в кратчайший срок организовать в г.Кисловодске и «по округу» самостоятельный народный суд, пригласив для этого специалистов126.
В апреле 1921 г. Н.Токов посетил столицу Горской АССР – г.Владикавказ,
где занимался решением вопросов об «организации народных судов Карачая».
Вскоре на территории округа было образовано три народных суда и соответствующих судебных участка127.
Возникла перспектива создания участковых (районных) судов. 10 февраля
1921 г. окружной ревком издал приказ за № 148, которым устанавливалось административно-территориальное деление Карачаевского округа. Согласно этому акту, округ состоял из 4-х участков, или районов, которые должны были управляться районными ревкомами, а после перехода к системе Советов депутатов – исполкомами Советов:
- район Большого Карачая, или 1-й участок, включавший в качестве административного центра аул Учкулан, а также аулы Хурзук, Карт-Джурт, Дуут,
Джазлыкъ;
- район Малого Карачая, или 2-й участок, в который входили селенья Каменномостский (районный центр), Курорт Теберда, Верх. Теберда, Ниж. Теберда,
39
Георгиевско-Осетинский,
Воронцово-Карачаевский,
Хумаринский,
Нижне-
Маринский, Верхне-Маринский;
- Закубанский район, или 3-й участок, с административным центром в станице Сторожевой, включавший аул Новый Дуут, а также кошевые хутора (120
кошей);
- Кисловодский район, или 4-й участок, где центром выступал аул СтароАбуковский, и куда входили бы аулы: Хасаут, Джегутинский, кошевой хутор (200
кошей)128.
Однако для реализации данного акта недоставало урегулированного в государственно-правовом отношении территориального размежевания, который бы
позволил определить реальные границы Карачаевского округа. Например, упомянутый аул Хасаут, который лидеры Карачая собирались включить в состав округа
своим односторонним решением, находился еще в составе другого округа129.
Кроме того, не была выявлена позиция казачества, в частности, станицы Сторожевой, где руководители Карачая желали разместить районный центр. Всё это
обусловило
невыполнимость
указанного
решения
об
административно-
территориальном делении.
Народные суды обязаны были вести настольные реестры отдельно для
гражданских и уголовных дел, книги входящей и исходящей документации. В документах той поры отмечается исключительная перегруженность народных судов: из 70-80 дел, которые надлежало разбирать в месяц, суды не успевали рассматривать больше половины из-за обилия прошений, назначения дел и др.130
Поскольку Карачаевский округ входил в состав Горской АССР, то судебная
система регулировалась не только актами центральных органов, но и решений
этой автономной республики. Одним из таких актов являлся декрет «О реквизициях и конфискациях», который издало республиканское правительство – совет
народных комиссаров Горской АССР. Пункт 1 декрета давал право конфискации
как органу госбезопасности (президиуму ВЧК), так и судебных структурам –
народным судам и чрезвычайным революционным трибуналам. При этом такой
вид наказания должен был быть оформлен судебным приговором (п.2). Точно
40
также исключительно народный суд решал вопрос о происхождении «у частных
лиц значительных сумм, внушающих подозрений в приобретении их спекулятивным путем», и принудительно переведенных на текущий счет владельца в кассе
наркомата финансов. Судом решался вопрос об обжаловании решений таможенных органов131.
Строительство судебной системы в мусульманских регионах сталкивалось
со сложностями, обусловленными местными правовыми традициями, веками базировавшимися на адате и шариате. «В Кабарде и Карачае, - пишет
В.Бобровников, - в установлении советской власти принимали участие представители либерально настроенной мусульманской интеллигенции, получившие в советских документах имя «шариатистов». Их лозунгом было: «Да здравствует Советская власть, шариат и объединение народа!»132. Существовала реальная опасность утверждению новой власти в случае массового отторжения её коренным
населением.
21 февраля 1920 г. ЦК большевистской партии издал директиву «Всем партийным комитетам и политотделам», в котором предписал проявлять особую
осторожность в проведении национальной и религиозной политики среди мусульманских народов. Против их «религиозных предрассудков», отмечается в директиве, «надо бороться не прямым отрицанием религии, а ее подтачиванием посредством распространения грамоты, открытия школ, клубов, читален и, главным
образом, указывая на классовый характер организации мусульманского духовного
сословия»133.
Сразу же после установления советской власти в нагорной части Верхней
Кубани, 22 апреля 1920 г. уполномоченный 10-й Армией Гамза направил председателю Учкуланского аульного ревкома приказ, которым предписывал «теперь же
безотлагательно избрать по Вашему личному усмотрению» компетентных лиц,
предназначенных в шариатский суд134.
Стараясь умиротворить местную общественность, нарком по делам национальностей И.В.Сталин, во время своего пребывания на Северном Кавказе в ноябре 1920 г. заявил, что это только «враги Советской власти распространяют слу-
41
хи, что Советская власть запрещает шариат», хотя на самом деле «правительство
России предоставляет каждому народу полное право управляться на основании
своих законов и обычаев»135.
Развивая эту установку, обком партии Горской АССР в декабре 1920 г.
разослал по округам специальное письмо, в котором местным большевистским
организациям предписывалось «проводить советские начала применительно ко
всем особенностям горских народов, языку, нравам, обычаям, религии и проч.»136
Уже с декабря 1920 г. в структурах советской системы судопроизводства на
Северном Кавказе учреждались так называемые народно-шариатские суды по типу единого народного суда. Согласно решению 1-го (Учредительного) съезда Советов Горской АССР (апрель 1921 г.), «там, где трудящиеся-мусульмане пожелают», допускалось создавать для мусульман шариатские суды. В наркомате юстиции автономной области, помимо отдела народных судов, учреждался и отдел
шариатских судов, состоявший из знатоков мусульманского права - фикха)137.
Такое решение соответствовало тогдашней тактике Центра, позицию которого делегатам съезда изложил С.М.Киров: «Если вы желаете судиться по шариату – судитесь по шариату, это дело ваше в том смысле, что очевидно, только такая
форма суда в данном случае понятна народу»138.
Съезд постановил в специальной резолюции «О введении шариатского судопроизводства» от 21 апреля 1921 г., что шариатское судопроизводство существует «исключительно для мусульман», причем именно «в округах с мусульманским населением, наряду «с народным судами единого типа народных судов
РСФСР». При наркомате юстиции Горской АССР создавались два отдела, народный и шариатский (с коллегиями «из знатоков шариата и советского правосудия»»), заведующие которых являлись заместителями наркома. В округах, наряду
с «бюро юстиции», предписывалось создавать «самостоятельные шариатские отделы», которые подчинялись соответствующему отделу при наркомюсте АССР139.
Правда, данная резолюция не была в полной мере выполнена в Карачаевском округе. Здесь был создан не самостоятельный отдел, а шариатский подотдел
в составе отдела юстиции окружного ревкома.
42
В соответствии с указанной резолюцией, в системе шариатского правосудия
в Горской АССР основным звеном были окружные «шариатские тройки» под
председательством судьи по мусульманскому праву (кади, или эфенди), которые
разбирали гражданские и наследственные споры на сумму до 200 рублей, кражи и
другие мелкие уголовные правонарушения. Они же составляли «списки порочных
лиц», т. е. преступников-рецидивистов, подлежавших высылке с Кавказа или заключению в лагерь140.
В данной системе судопроизводства кассационной инстанцией выступал совет шариатских судов. Хотя наркомат юстиции Горской АССР давал установку на
то, что шариатские суды должны руководствоваться «Положением о народном
суде 1920 г.», в реальности зачастую «шариатские суды принимали к своему производству все дела, как уголовные, так и гражданские», подсудность которых
этим судам не устанавливалась какими-либо нормативными актами. Обычно,
судьи шариатских судов «знали лишь арабскую грамоту», суд вёлся на местном
языке, а записи производились на арабском языке141.
8 августа 1922 года вышло постановление «Об упразднении шариатских судов», изданное ЦИК Горской АССР142.
Либеральный курс в отношении религии дал о себе знать в росте учебных
заведений духовного типа: в конце 1920-х гг. в четырех автономиях (в Карачае,
Черкесии, Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии) функционировало около
200 духовных начальных школ, где велись занятия на арабском языке, а также более 60-ти медресе143
К концу НЭПа шариатские суды были закрыты и запрещены во всех других
регионах. Введенные в 1928 году статьи 203-204 (главы Х «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта») Уголовного Кодекса РСФСР приравнивали отправление шариатского правосудия к тяжелым уголовным правонарушениям, за которые полагалось заключение в лагерь сроком на один год144.
«Нэповская» судебно-правовая реформа в советской России началась в 1922
г., когда были приняты «Положение об адвокатуре» (26 мая), «Положение о прокурорском надзоре» (28 мая)145, «Положение о судоустройстве РСФСР» (3 нояб-
43
ря)146. Последнее вводилось в действие с 1 января 1923 г. и устанавливало три
уровня, или звена судебной системы: а) районный народный суд двух видов – в
составе постоянного народного судьи и в составе постоянного народного судьи и
двух народных заседателей, б) региональный суд, в) Верховный суд РСФСР и его
коллегии147.
Но в то же время сохранялись («временно» как утверждалось в Положении)
и специальные суды в лице трибуналов (военные, военно-транспортные), а также
вводились: особые трудовые сессии народных судов; земельные комиссии; центральные и местные арбитражные комиссии (по делам о спорах об имущественных правах между государственными организациями), состоявшие при Совете
труда и обороны РСФСР и при губернских экономических совещаниях соответственно.
Областной суд Карачаево-Черкесии функционировал с первых дней существования автономии (1922 г.). Первым председателем Карачаево-Черкесского
областного суда стал
выпускник юридического факультета МГУ Бекмурза
Хаджи-Мырзаевич Крымшамхалов (1879 г. рождения), сын князя, царского офицера, некоторое время работавший в составе областного Экономического совета148.
Вскоре его сменил Кондрашов, который недолго проработал в таком качестве и в октябре 1924 г. ушел с этого поста в связи с выбытием за пределы региона149. На его место был избран Исмаил Хусеинович Байкулов, 1885 года рождения, который возглавлял судебную власть. Впоследствии он занимал разные посты в областной контрольной комиссии, возглавлял облздравотдел и т.д., вновь
выдвигается на пост главы облсуда150.
В1924 г. состав Карачаево-Черкесского облсуда выглядел так: И.Байкулов
(председатель), З.Хаджичиков и Айтек Батчаев (заместители), Засыпкина, Камбуров, Крымшамхалов, Пастухов, Санглибаев151.
На уровне округов Карачаево-Черкесской АО действовали уполномоченные
облсуда,
которые назначались из состава членов облсуда. Они – с участием
народных заседателей – рассматривали дела, подсудные облсуду «по первой ин-
44
станции, в тех случаях, когда это было необходимо в интересах приближения суда
к населению и скорейшего рассмотрения дел»152.
В 1924 г. Картджурте была открыта штаб-квартира народного судьи, обслуживавшего все аулы Большого Карачая (микрорайон Кюнлюм, или Эльбрус)153,
здесь же функционировала милиция154.
Вышестоящей для Карачаево-Черкесского областного суда инстанцией являлся созданный в 1925 г. Северо-Кавказский краевой суд155. Как краевой, так и
областной суд включал в себя: а) пленум; б) президиум; в) уголовный и гражданский отделы; г) дисциплинарная коллегия о служебных проступках судебных работников. У председателя краевого (областного) суда было два заместителя, один
– по уголовному отделу, другой – по гражданскому156.
Надзор за деятельностью судов региона (в нашем случае – автономной области и Северо-Кавказского края) осуществлял Верховный суд РСФСР, который
выступал и кассационной инстанцией по делам, рассматриваемым областным,
краевым судом, а также судом первой инстанции для важнейших уголовных и
гражданских дел.
Реформа несколько разграничивала предметы ведения судов и наркомата
юстиции, который был лишен права управлять судами или подменять их, но должен был осуществлять «общее руководство, организацию и инструктирование». В
качестве высшей судебной инстанции стал выступать созданный в 1922 году Верховный суд РСФСР (вместо упраздненного Верховного трибунала при ВЦИК и
Высшего судебного контроля Наркомюста).
Согласно Положения о судоустройстве, народные судьи в КарачаевоЧеркесской (а затем и в Карачаевской) АО избирались исполкомом областного
Совета депутатов на 1 год, народные заседатели избирались на общих собраниях
трудовых коллективов на предприятиях, в воинских частях, исполкомах, сельских
Советах. Председатель и члены регионального (областного, губернского) суда избирались облисполкомом на 1 год и утверждались наркоматом юстиции
РСФСР157.
45
В годы НЭПа зарплата народных судей и народных следователей была
приравнена друг к другу и составляла в Северо-Кавказском крае в 1926 г.158:
1-й пояс
2-й пояс
3-й пояс
Областные центры
120, 00 руб.
124, 84 руб.
104, 78 руб.
Районные центры
108, 81 руб.
101, 56 руб.
94, 31 руб.
Сельская местность
90, 67 руб.
84, 63 руб.
78, 58 руб.
В те годы ощущалась у горских народов Северного Кавказа острая нехватка
не только квалифицированных кадров, но и вообще образованных людей. Например, в 1922 г. на всю Карачаево-Черкесию приходилось лишь 26 работников
старшего и среднего звена медицинского персонала (из них – 10 врачей), 248 учителей159. Поэтому в органах юстиции в основном работали на руководящих должностях люди, не имевшие профессионального юридического образования, таковыми
были
все прокуроры
автономной
области
и
Б.Крымшамхалова) председатели областного суда 1920-х гг.
почти
все (кроме
Данная картина в
целом отражала положение по стране, где на районном уровне в органах юстиции
60 процентов работников не имели не только юридического, но и никакого профессионального образования, лишь немногим более 5 процентов имели высшее
юридическое образование160. К 1923 году из 53 губернских прокуроров, назначенных в РСФСР, 70 % не имело профессионального образования, а каждый второй
из действующих помощников прокуроров имел лишь начальное образование161.
Новое Положение о судоустройстве РСФСР (от 19 ноября 1926 г.) сохраняет трехзвенную судебную структуру: а) народный суд; б) региональный
/губернский, областной, краевой суд/; в) Верховный Суд РСФСР (п.2, 3). Упразднялись региональные ревтрибуналы, но сохранялись специальные суды: земельные комиссии, особые сессии народного суда по трудовым делам, Высшая Арбитражная Комиссии при Экономическом Совещании РСФСР и местные арбитражные комиссии. Военные трибуналы относились к судам не РСФСР, а СССР.
К концу НЭПа относятся кадровые перестановки в системе юстиции Карачаевской АО. В ходе первой крупной «чистки» управленческой прослойки регио-
46
на осенью 1928 г. было принято решение изгнать из состава судей Б. Крымшамхалова и Блимготова, названных «бывшими помещиками»162.
В те же месяцы полномочия Наркомюста в судебной сфере вновь непомерно расширились. Согласно постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 30 января
1928 г. наркому юстиции были напрямую подчинены в качестве его заместителей
как Председатель Верховного Суда РСФСР, так и Прокурор РСФСР. Курс на подчинение судов исполнительной ветви власти был закреплен новым Положением о
Наркомюсте РСФСР от 26 ноября 1929 г., которым было установлено, что Верховный Суд РСФСР входит в состав аппарата Наркомюста РСФСР163.
В то время решением областных властей Карачая было создано три судебных участка, где народные судьи избирались облисполкомом ежегодно. Предварительно их кандидатуры утверждались партийным руководством области. Так,
решением бюро Карачаевского обкома ВКП/б/ от 30 ноября 1927 г. были утверждены кандидатами в народные судьи на 1927/28 г. следующие лица: по 1-му
участку – Боташев, 2-му – Батчаев Аубекир, 3-му – Хатуев164.
Ежегодно обновлялись и общественные обвинители при Карачаевском облсуде, численность которых достигла несколько десятков. Так, на 1927/28 г. их было 27 чел., в числе которых были представители не только собственно общественности, но и ОГПУ, облисполкома и его отделов (административного, здравоохранения, финансового, народного образования), Страховой кассы, областной
Сопартшколы, кооперации165.
Постановлением ЦИК СССР «О рассмотрении дел о преступлениях, расследуемых народным комиссариатом внутренних дел Союза ССР и его местными органами» от 10 июля 1934 г. устанавливалось, что в судах общей юрисдикции
(Верховном суде Союза ССР, верховных судах союзных республик, краевых и областных судах, главных судах автономных республик) подлежат рассмотрению по
подсудности все дела, расследуемые НКВД СССР, кроме дел по государственным
преступлениям (об измене родине, о шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и
иных видах диверсий), которые по подсудности относились к ведению Военной
коллегией Верховного суда Союза ССР и военных трибуналов округов. Документ
47
признавал необходимым «усилить штаты» всех судов, включая и областные,
предполагая их увеличение166.
В соответствии с Положением о Наркомате юстиции СССР от 8 декабря
1936 г., не только он, но и его местные органы, включая областные отделы юстиции «наделялись чрезмерно широкими полномочиями в отношении судов», в
частности, имели право давать судам «указания в целях обеспечения правильности и единообразия судебной практики, руководить выборами судей, ревизовать
всю их деятельность, давать обязательные указания по вопросам применения законов и т.п.» Тем самым попирался принцип независимости судей и подчинения
их только закону, который был официально закреплен в «сталинской» Конституции СССР 1936 г.167 Последняя, а также Закон о судоустройстве СССР 1938 г.
установили, что судебная система СССР состоит из судов общесоюзного формата
(Верховный суд, военные трибуналы, линейные суды железнодорожного и водного транспорта) и судов союзных республик (верховные суды союзных республик,
областные и равные им суды, народные и равные им суды). Устанавливалось, что
судьи народного суда избираются на 3 года, а судьи остальных судов, как и ранее,
избирались Советами на 5 лет.
В
1937-1938
гг.
суды,
как
никогда
ранее,
приобрели
идеолого-
пропагандистский характер, выполняя функции нагнетания общественного психоза по поводу «скрытых врагов» и массового устрашения. Именно с этой целью
суды проводили показательные процессы, которые призваны были продемонстрировать революционное правосудие «над контрреволюционными вредительско-диверсионными буржуазно-националистическими группами». Таковыми были, например, процессы над «вредителями» из колхозов аулов Хурзук и Каменномост, которые якобы «уменьшали поголовье колхозного скота, создавали бескормицу, уменьшая кормовую базу, заражали колхозный скот инфекционный скот».
Обвинения шефа чекистов подтверждали незадолго до того прошедшие в Микоян-Шахаре показательные процессы168.
Справедливости ради необходимо признать, что практика таких процессов
имела место в данном регионе и раньше. Например, в 1932 г. Мало-Карачаевский
48
райком партии обратился к областному руководству с просьбой «о даче указаний
Облсуду о применении законных строгих мер наказания за воровство и убой скота, особенно колхозного, рецидивистами, спекулянтами, принявшее в МалоКарачаевском районе массовый характер». Бюро обкома партии постановило
«обязать фракцию Облсуда и Прокурора принять более строгие законные меры
наказания за спекуляцию и воровство скота, организовав по аулам несколько показательных процессов»169. Кстати, данный документ свидетельствует о подчиненной роли регионального суда и прокуратуры по отношению к региональному
же партийному руководству.
В августе 1937 г. на пост председателя облсуда была избрана 26-летняя
Муксум Гериевна Салпагарова, которая не имела юридического образования. Она
в 1934 г. окончила в Москве Коммунистический университет трудящихся Востока
(КУТВ), а до избрания работала завотделом областной газеты «Кызыл Карачай»170. Через несколько месяцев она также была смещена (см. ниже).
По завершении «Большого Террора» в регионе работа областного суда была
не только подвергнута критике, но и высоко оценена со стороны партийного руководства. Первый секретарь Карачаевского обкома ВКП/б/ И.К.Темиров заявил
на 8-й областной партийной конференции в июне 1938 г.: «…В отношении дел с
1-го января по линии судебных органов освобождено больше 500 человек и прекращены на них дела, это говорит о том, что враги народа с 1934 года сажали
честных людей и составляли на них контрреволюционные дела»171.
По официальным данным, с 1934 г. до середины 1938 г. по линии судебных
учреждений Карачая рассмотрено свыше 1500 дел., по которым было привлечено
к ответственности более 3000 чел.172 Но следует напомнить, что значительная
масса дел рассматривалась во внесудебном порядке.173
49
1.2.3. Прокуратура
Почти всё первое постреволюционное пятилетие прокуратуры – основного
надзорного института – в советской России не существовало. В те годы надзорными функциями в сфере правоприменения обладали несколько структур: органы
наркомата юстиции, наркомата рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), ВЧК (до
ее преобразования в ГПУ при НКВД в 1922 г.), а также коллегии обвинителей при
революционных трибуналах, которые «осуществляли надзор за соблюдением законов при расследовании преступлений, поддерживали в судах государственное
обвинение по уголовным делам, приносили кассационные протесты на незаконные и необоснованные приговоры судов»174.
Прокуратура России была восстановлена 28 мая 1922 г., когда ВЦИК принял Положение о прокурорском надзоре, по которому в составе наркомата юстиции РСФСР на правах его отдела была учреждена государственная прокуратура
РСФСР во главе с наркомом юстиции. Согласно пункту 2, она получила функции
«осуществления надзора от имени государства» за законностью действий всех органов власти, хозяйственных учреждений, общественных и частных организаций.
В отношении нарушающих закон их постановлений прокурор выносил протест, а
в отношении виновных частных лиц возбуждал уголовное преследование (пп.
«1.2.1.»)175.
Прокуратура получала право осуществлять «непосредственное наблюдение
за деятельностью следственных органов дознания в области раскрытия преступлений», а также за деятельностью органов ГПУ (пп. «1.2.2.»), а также надзор
наблюдение за правильностью содержания заключенных под стражей (пп.
«1.2.4.»).
Кроме того, прокуратура наделялась функцией поддержания обвинения на
суде («1.2.3.»).
Пункт 5 Положения устанавливал, что областной прокурор назначается
Прокурором Республики, которому непосредственно подчиняется. Назначение
производилось «из числа кандидатов, выдвигаемых руководящими местными ор-
50
ганами», а увольнение, перемещение и отстранение от должности – Прокурором
Республики. Последний также назначал и смещал – по представлению областного
прокурора – помощников областного прокурора.
Прокурор области имел право делать в исполкомы представление об отмене
или изменении изданных ими или подчиненными им органами незаконных распоряжений и постановлений, опротестовывать такие решения через Прокурора Республики в Совнарком РСФСР или президиум ВЦИКа (п.11). Он получал право
присутствовать на всех заседаниях местных Исполнительных Комитетов с совещательным голосом (п.12) и в заседаниях суда (п.13), истребовать и получать в
обязательном порядке информацию от действующих в регионе административных учреждений и должностных лиц (п.15).
Прокуратура получала опротестовывать в кассационном порядке судебные
приговоры и определения. Областной прокурор ежеквартально отчитывался перед
Прокурором республики и облисполкомом (п.16).
Более подробно деятельность прокуратуры регламентировалась подзаконными, преимущественно ведомственными актами.
К числу таковых относилась Временная инструкция губернским прокурорам об общих задачах, возлагаемых на прокурора (июль 1922 г.). Документ состоял из 4 разделов, которые освещали общие задачи прокуратуры, организацию
прокуратуры, права и обязанности прокурора, распределение работы. Инструкция
предписывала прокурору производить подбор своих помощников преимущественно из среды «передовых рабочих». Рекомендовалось также в качестве уполномоченных им общественных обвинителей привлекать к участию в судебных
процессах членов партии и профсоюза, причем руководя и направляя их выступления в суде176.
Данные акты определили основы деятельности системы прокуратуры, в т.ч.
принципы централизации и единоначалия, декларировали независимость органов
прокуратуры от местных властей (хотя фактически такой независимости не было
и в 1920-е гг., не говоря уже о 1930-х гг., когда органы надзора выполняли свои
функции с учетом директив центральных и местных партийных органов)177.
51
Некоторое время просуществовала трудовая прокуратура, чья деятельность
регулировалась «Инструкцией о правах и обязанностях прокурора по трудовым
делам при Верховном Суде РСФСР», изданной наркоматом юстиции 4 февраля
1924 г. Вскоре была издана и «Инструкция о взаимоотношениях трудовой прокуратуры с местными органами наркомата труда», утвержденная 14 мая 1924 г. совместным решением наркоматов юстиции и труда178.
Региональные органы исполнительной власти (исполкомов Советов депутатов) обязаны были обеспечивать рассмотрение протестов прокуроров не позднее
двух недель с момента их внесения (декрет ЦИК СССР от 12 октября 1925 года
«О порядке рассмотрения губернскими исполнительными комитетами протестов,
вносимых прокуратурой»)179.
Права и область надзора прокуроров были расширены декретом ЦИК СССР
«Об изменении и дополнении Положения о судоустройстве РСФСР» от 1 февраля
1923 г. и принятым вскоре Положением о Верховном Суде СССР от 23 ноября
1923 г.180
В аппарате областного прокурора Карачая в 1926 г. числилось лишь 6 штатных единиц, включая самого облпрокурора, двух его помощников и трех помощников прокурора в округах181. Тогда прокурором области являлся Али-Султан
Джаубаев, его помощником – Окружко, помощником по Хумаринскому округу –
Аджиев182.
Прокурор Карачаево-Черкесской АО подчинялся Прокурору Республики,
которым по должности являлся народный комиссар юстиции РСФСР.
По Положению о судоустройстве РСФСР от 1926 г., согласно ст.62-64, в
автономных областях, как и в губерниях, региональные прокуроры назначались и
смещались Прокурором Республики, которому непосредственно подчинялось.
Заместители и помощники областного прокурора назначались и увольнялись по
представлению областного прокурора Прокурором Республики183.
Согласно штатам прокуратуры Карачаевской АО на 1926-1927 бюджетный
год, непосредственно в облпрокуратуре имелось 13 единиц, а в МалоКарачаевской участковой прокуратуре – 4 единицы. Прокурор и его заместитель
52
проходили по 16-му разряду с окладом в 150 руб., два помощника облпрокурора,
а также помощник облпрокурора по Мало-Карачаевскому окружному участку (по
15-разряду) – 115 руб. По 14-му разряду шли бухгалтер и старший секретарь с основным окладом 75 руб., по 13-му - секретарь (46 руб.), по 11-му – статистик (39,1
руб.), по 9-му – зав. секретной частью, делопроизводитель и машинистка (29,7
руб.) ,по 7-му – регистратор (23,8 руб.), по 4-му – курьер и сторож (15,3 руб.)184
За кадровой «чистотой» работников региональной прокуратуры строго
надзирали областные партийные органы. Так, по обвинению в службе в белой армии, допущении «искажений советской политики», в получении калыма при выдаче сестры замуж из партии был исключен и смещен с должности прокурора области Али-Солтан Зекерьяевич Джаубаев185.
В 1929-1931 и 1933-1934 гг. прокуратуру Карачаевской АО возглавлял
Х.А.Аппаев (о нем подробнее см. чуть ниже), а в 1931-1932 гг. – Хызыр Махмутович Узденов (1905 г.р.), который до этого работал в областной прокуратуре: с
1930 г. – в качестве пом. прокурора, с июля 1931 г. – зам. Прокурора186. В 19321933 г. областную прокуратуру возглавлял И.Х.Байкулов187, который ряд лет занимал пост главы судебной власти автономии (см. выше).
В июне 1933 г. была создана Прокуратура СССР, в Положении о которой
были обозначены ее функции, включая надзор за законностью постановлений,
принимаемых органами центральных и местных властей, действий милиции и
ОГПУ, за правильным и единообразным применением законов судебными учреждениями и др. По Конституции 1936 г. система прокуратуры обрела полную самостоятельность: республиканские прокурорские органы вышли из подчинения
наркоматов юстиции республик, подчиняясь исключительной Прокуратуре СССР.
Краевые и областные прокуроры назначались на должность Генеральным прокурором СССР сроком на 5 лет, а районные и городские – краевыми, областными
прокурорами с утверждения Генерального прокурора СССР188.
Прокуратура была напрямую вовлечена в ход «Большого Террора», а ее
представитель был непременным членом «оперативных троек» – внесудебных органов расправы (подробнее о них см. раздел 2.2. настоящей работы).
53
В конце ноября 1937 г. вопрос «О ходе ликвидации последствий вредительства по Облсуду и Прокуратуре» специально рассматривалось на заседании бюро
Карачаевского обкома ВКП/б/. В ходе обсуждения было признано, что облпрокуратура и облсуд «не организовали ни одного показательного суда над врагами
народа, затягивают разбор жалоб трудящихся». Указывалось на то, что «дела
буржуазных националистов, связанных непосредственно с выборами в Верховный
Совет СССР» (имея в виду обвиняемых из с.Осетиновского) не разбираются».
Отмечалось, что упомянутые органы «бездействуют в подборе и выдвижении работников на судебно-прокурорскую работу». На основе этих обвинений бюро обкома партии предписало своему орготделу вместе с областным прокурором и
председателем облсуда «провести тщательный пересмотр личного состава и одновременно принять меры к срочному укомплектованию штатов Облсуда и Прокуратуры, очищаясь от чуждых элементов». Райкомам партии поручили к 1 декабря 1937 г. выдвинуть кандидатуры на вакансии должностей районных прокуроров и судьи, представив их на утверждение в обком. Прокуратуре предлагалось
отобрать 10 человек «из проверенных товарищей» для направления в правовую
школу. Облпрокурору и облсуду было поручено в течение декабря провести «несколько показательных процессов о вредительстве», установить надзор «за карательной политикой с тем, чтобы ошибки своевременно предупреждались и исправлялись», а также к началу следующего года «полностью перевести на карачаевский язык судопроизводство в Учкулане и Малом Карачае». По итогам заседания было принято решение освободить М. Салпагарову от должности председателя облсуда «как не справившуюся с работой»189.
Несколько недель спустя, в декабре 1937 г. с поста областного прокурора
был снят Азрет Кубанов, который занял эту должность лишь в мае того же года
(до этого он, не имевший юридического образования и окончивший в 1936 г.
лишь курсы марксизма-ленинизма, работал ответственным секретарем облисполкома)190. Тогда же Щербинину, ставшему и.о. главы облпрокуратуры, было поручено проверить дела попавшего под топор репрессий Мудалифа Урусова, бывшего прокурора Учкуланского района191.
54
Когда форсированный характер репрессий за сравнительно короткий срок
обеспечил реализацию задач, поставленных Сталиным, аппетиты карательных
структур были резко умерены «отцом народов» со второй половины 1938 г. Тогда
же перед органами юстиции (прокуратуры) и внутренних дел были поставлены
задачи восстановления традиционных норм следственных и дознавательных действий, отказа от упрощенных процедур. В совместном постановлении «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября того года правительство Советского Союза и ЦК партии признавало, что «массовые операции по
разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов», проведенные «при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры». Сотрудники
НКВД
обвинялись
в
том,
что
«совершенно
забросили
агентурно-
осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом,
путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования». Утверждалось, что они «настолько отвыкли от кропотливой... работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до
самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для проведения массовых арестов». Отмечалось, что «глубоко
укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило,
следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и
совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными».
Очевидно, что Сталин, по свойственной ему традиции, определил «козлов
отпущения» за все те преступления, которые сам инициировал и санкционировал.
Указанное постановление предписало впредь «запретить органам НКВД и
Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению». Одновременно ликвидировались «судебные тройки, созданные в порядке
особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях… милиции». Устанавливалось «впредь все дела в точном
55
соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР».
При истребовании от прокуроров санкции на арест органы НКВД обязаны
были представлять «мотивированное постановление и все обосновывающие необходимость ареста материалы», а органы прокуратуры – «не допускать производства арестов без достаточных оснований».
Постановление возлагало ответственность «за каждый неправильный арест»
как на работников НКВД, так и на прокурора, давшего санкцию. В адрес нарушителей была высказана угроза привлечения «к суровой судебной ответственности»192.
К исходу «Большого Террора», в марте 1938 г. областным прокурором Карачаевской АО был утвержден Захар Петрович Щербинин (1896 г.р.), который,
как отмечалось, исполнял эти обязанности с декабря предыдущего года. Он родился в семье служащего (в других документах – «крестьянин»), имел 10 лет «судебно-прокурорской работы». Некоторое время он работал старшим помощником
прокурора Чечено-Ингушской АО, а в 1935 г. переведен в Карачай на пост заместителя областного прокурора. Он окончил в 1937 г. юридические курсы в
г.Ростове-на-Дону. Щербинин оставил свой пост с мотивировкой «в связи с болезнью» и перешел на должность заведующего сектором прокуратуры и суда193.
Вместо него летом 1939 г.
областную прокуратуру возглавил один из
наиболее квалифицированных юристов. 43-летний Семен Николаевич Медведев,
выходец из крестьянской среды, целый ряд лет отдал службе в органах правопорядка. За его спиной были Высшие юридические курсы при Всесоюзной правовой
академии194.
К предвоенному времени отмечается увеличение в органах прокуратуры
служащих, имеющих, пусть и не высшее, но профессиональное образование.
56
1.2.4.Следственный аппарат
Большевистский режим ликвидировал институт следователей сразу же с
приходом к власти. Декретом о суде (№1) от 22 ноября (5 декабря) 1917 г.
упразднялись «доныне существовавшие институты судебных следователей, прокурорского надзора, а равно и институты присяжной и частной адвокатуры», а до
формирования новой системы судопроизводства предварительное следствие по
уголовным делам возлагалось «на местных судей единолично, причем постановления их о личном задержании и о предании суду должны быть подтверждены
постановлением всего местного суда» (ст.3)195.
Следственные функции в регионах выполняли разные органы – следственные комиссии местных военно-революционных комитетов (ВРК), штабы Красной
гвардии и др. Вскоре был веден принцип коллективного порядка предварительного следствия. Инструкция Наркомюста РСФСР № 1 о революционном трибунале
от 19 декабря 1917 года предусматривала в своем пункте 2, что для производства
предварительного расследования по делам, подсудным ревтрибуналу при нем
учреждается следственная комиссия (СК) в составе 6-ти лиц, избираемых Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Она должна была рассмотреть
в течение 48 часов поступившие сообщения или жалобы, приняв решение о прекращении дела либо направлении дела по подсудности, либо назначении к слушанию в ревтрибунале. СК могла принять решения об арестах, обысках, выемках
и освобождении арестованных только в полном составе. Меру пресечения «в
случаях, не терпящих отлагательства», мог принять единолично и один член СК,
но такое решение в течение 12 часов должна была утверждаться всей СК. Распоряжение комиссии приводились в исполнение силовыми структурами (красной
гвардией, милицией, войсками) и исполнительными органами. СК наделялось
правом истребовать от всех юридических, должностных лиц «доставления необходимых сведений и документов». Жалобы на решения СК рассматривались на
заседании ревтрибунала196.
57
Согласно декретам о суде от 07.03.1918 г. (№2) и от 20 июля 1918 г. (№3),
предварительное следствие по уголовным делам, превышающим подсудность
местного суда, возлагалось на СК из 3-х членов, избираемых Советами депутатов. Допускалось, что «в целях расследования дела» СК может обратиться за содействием «как к Красной гвардии или народной милиции, так и ко всем частным и должностным лицам, равно и государственным и общественным учреждениям» (ст. 21). СК могла ограничивать участие защиты в стадии предварительного следствия «если того требуют интересы раскрытия истины», но такое решение могло быть обжаловано в окружном народном суде197.
Инструкцией «Об организации рабоче-крестьянской милиции» (октябрь
1918 г.) вводились должности следователей уголовного розыска и ВЧК; к функциям милиции и уголовного розыска было отнесено следствие по делам, переданным им следственными комиссиями или народным судом198.
К концу гражданской войны предварительное следствие было возложено
исключительно на ЧК и особые отделы, что было закреплено Положением о революционных трибуналах от 18 марта 1920 г., которое упразднило следственные
комиссии. Устанавливалось, что все заявления в ревтрибунал от граждан или сообщения должностных лиц, административных мест, военных и гражданских судебных властей направляются ревтрибуналом «для расследования» в ЧК. Правда,
согласно примечанию к ст.1 «Положения», даже «если дознанием не установлено
достаточных данных для направления дел о них в порядке уголовного преследования», за органами ЧК сохранялось право заключения в лагерь принудительных
работ на срок до 5-ти лет нарушителей трудовой дисциплины, паразитических
элементов в целях «сохранения революционного порядка»199.
Положение о народном суде, принятое декретом ВЦИК от 21 октября 1920
г.,
упразднило коллегиальный порядок ведения следствия и ввело институт
народных следователей (в ведении Советов народных судей), избиравшихся и
отзывавшихся решением губернскими исполкомов Советов депутатов. Было
определено, что народные следователи действуют в пределах своего участка. Помимо этого в краях, областях, губерниях вводился институт особых следователей
58
по важнейшим делам при отделах юстиции, которые их назначали с последующим утверждением наркомюстом РСФСР (ст. 30).
Ст.31 Положения опередила требования к народным следователям и следователям по важнейшим делам, согласно которым они должны были обладать активным и пассивным избирательным правом, иметь теоретическую или практическую подготовку.
Положение определяло, что производство предварительного следствия по
тяжким уголовным делам (о посягательствах на человеческую жизнь, причинении
тяжелых ран или увечья, изнасиловании, разбое, поджоге и подделке денежных
знаков и документов) ведется народными следователями, а по остальным делам
суд мог ограничиться дознанием милиции (ст.28).
К полномочиям следователя относились следующие действия:
-возбуждение следствия; избрание меры пресечения и представление суду
своего заключение о смягчении принятой в отношении обвиняемого меры пресечения;
-постановление о завершении следствия и о предании суду или о прекращении дела (ст.35).
Следственные участки на территории уезда /района/ создавались решением
уездного исполкома с утверждением наркоматом юстиции РСФСР по представлению губернских, областных исполкомов (ст.29).
При этом народному суду предоставлялось право надзора за производством
дознания органами милиции», решение вопроса о прекращении дознаний или о
предании суду по маловажным делам, поступающим от милиции и органов
надзор» (ст.6).
Устанавливалось, что производство предварительного следствия народным
следователем ведется 1) по заявлениям граждан, 2) по сообщению милиции,
должностных лиц и учреждений, 3) по постановлению народного суда, 4) по своему усмотрению (с.32).
В ходе следственных действий мог требовать содействия милиции, уголовного розыска и других учреждений и лиц (ст.33), выносить постановления об
59
аресте, обыске и выемке, причем его требования были обязательны «как для милиции, так и для советских учреждений, должностных и частных лиц» (ст.34)200.
Постановления следствия могли быть обжалованы в 2-недельный срок в
народном суде, который принимал окончательное решение по жалобам (ст.38).
Суд мог признать недостаточно обоснованным заключительное постановление
следствия и вернуть дело к доследованию (ст.36), принимал окончательное решение о прекращении дела или предании суду (ст.37).
Согласно Положению о прокурорском надзоре от 28 мая 1922 г., на Карачаево-Черкесскую областную прокуратуру возлагались функции надзора за производством дознания и предварительного следствия, а также разрешение вопроса
о предании суду и прекращении дел, поступающих к нему от органов дознания.
Заключения следователей по всем делам, по которым производилось предварительное следствие, составление обвинительного акта и постановление о прекращении дела должны были утверждаться прокуратурой. При несогласии последней
с заключением следователя, материалы для окончательного утверждения направлялись «в распорядительное заседание суда»201;
В УПК РСФСР от 15 февраля 1923 г. упоминаются народные следователи;
старшие следователи, состоящие при региональных (областных, краевых, губернских) судах; следователи по важнейшим делам при Наркомюсте и Верховном суде; следователи военных и военно-транспортных трибуналов202.
Институт народных следователей, подчинявшихся региональному (областному, губернскому) суду, закреплялся Положением о судоустройстве РСФСР от
19 ноября 1926 г. Согласно ст.73, в Карачаевском облсуде устанавливались две
категории следователей: народных следователей, состоящих при следственных
участках, и старших следователей при областном суде. Квалификационные требования к назначению следователей включали в себя наличие избирательных прав,
не менее 2-летнего стажа по работе в органах советской юстиции на должностях
не ниже секретаря народного суда, соответствующее испытание при губернском
суде, отсутствие судимости, факта исключения из общественных организаций за
порочащие проступки или поведение (ст.74).
60
Сохранялись полномочия регионов в сфере формирования и функционирования следственного аппарата. Карачаевский облисполком по представлению областного суда, согласованному с областным прокурором, устанавливал границы и
числа следственных участков. Облисполкомы также утверждали назначение
народных следователей (осуществлялось постановлением президиума губернского суда) и их отстранение (постановлением пленума губернского суда), которые
также согласовывались с областным прокурором (ст.75).
Старшие следователи и следователи по важнейшим делам назначались и
смещались региональными судами (ст.76).
Институт следователей в уголовном розыске был упразднен после принятия
УПК РСФСР (1922 г.). Этот кодекс и «Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» (1924 г.), которые возложили расследование преступлений на народных следователей, следователей при ревтрибуналах, военных
следователей и следователей по важнейшим делам Наркомюста. В сентябре 1928
года институт следователей были переведен их судебной системы в подчинение
прокуратуры, которая продолжала оставаться в системе Наркомюста. Приказы
прокуроров о назначении и увольнении народных следователей утверждались облисполкомами. Согласно изменениям в Положении о судоустройстве РСФСР,
внесенным 3 сентября 1928 г. ВЦИК и Совнаркома, следователи были выведены
из подчинения судов и полностью подчинены прокуратуре, которая, как и ранее,
входила в состав Наркомюста. Но сохранялась подконтрольность следователей не
только наркомюсту, но и облисполкомам, которые, по - прежнему, устанавливали
число и границы следственных участков, утверждали решения прокуроров о
назначении и увольнении народных следователей203. Старшие следователи назначались Наркомюстом по представлению областного прокурора, а следователи по
важнейшим делам – Прокурором Республики204.
В системе Карачаевского областного суда на 1926 год числилось 27 штатных единиц, включающих таких лиц, как: председатель суда, заместитель председателя, 3 члена суда, 7 народных судей, 1 запасной судья, 3 следователя суда,
статистический секретарь, 7 народных следователя, 1 нотариус (в Кисловодске)205.
61
В том году народными судьями числятся Ткачев (1-й участок) и Батчаев (6-й участок), старшим следователем облсуда – Шептуцалов206.
Следует отметить, что к концу НЭПа дознание (их вела в основном милиция) производилось уже по 109 составам преступлений, в то время как предварительное следствие было обязательно лишь по 43-м. Вполне естественным в данной связи было то, что 20 октября 1929 г. в УПК РСФСР были внесении дополнения, по которым следователь получил право с разрешения прокурора передавать
расследование по делу любого состава другим органам расследования (ст.108).
Последними в основном выступали органы милиции, поэтому, на основе данного
решения, вплоть до войны именно милиция «расследовала в полном объеме уголовные дела практически всех категорий»207.
Многие крупные юристы Карачая начинали карьеру именно в следственном
аппарате автономной области. К 1920-м гг. относится начала служебной карьеры
одного из самых известных советских юристов-карачаевцев того времени – Хасана Алиевича Аппаева. Он родился в 1894 г., год проработал секретарем аульного
сельсовета, после чего – с 1924 г. – проходил службу судебным исполнителем
народного суда 5-го участка (а.Ниж. Теберда), зав. уголовным отделом облсуда.
Окончив юридические курсы в г.Ростове-на-Дону (1925-1927), он стал работать
народным следователем облсуда в а.Учкулане. С 1928 г. он – окружной прокурор,
в 1929 г. – зам. председателя облсуда, после сокращения штатов – нотариус, но
уже в том же году назначается на пост областного прокурора. После этого он
направляется на учебу в Новочеркасский индустриальный институт (с 1931 г.),
откуда отзывается на работу, вновь областным прокурором (1933-1934 г.)208. После этого он переходит на работу в обком партии, который возглавил на короткое
время, а затем был репрессирован. Современной общественности он больше известен как выдающийся деятель национальной культуры, первый карачаевский прозаик-романист.
Существенный вклад в становление следственных органов прокуратуры
внес Исмаил Туганович Шоштаев, который работал следователем облпрокуратуры, в июле 1931 г. был назначен зам. Облпрокурора209.
62
Согласно Положения о прокуратуре ССССР от 17 декабря 1933 г., именно
на прокуратуру возлагался надзор за соответствием постановлений и распоряжений местных органов власти общегосударственным актам, а также надзор за правильным и единообразным применением законов судебными учреждениями210.
После того как прокуратура страны стала самостоятельным государственным органом (1933 г.), в штате Прокуратуры СССР вводились должности следователей по важнейшим делам, но в регионах нижестоящие органы прокуратуры и
состоявшие при них следователи продолжали находиться в системе Наркомюста.
Положение о Прокуратуре СССР от 1933 г. допускало, что милиция, как орган дознания, могла самостоятельно, без поручения следователя, вести следствие в течение 1 месяца по делам, по которым предварительное следствие было обязательным211.
Следственный аппарат с 1934 г. существовал в Главном управлении государственной безопасности НКВД СССР и подчиненных ему подразделениях, но в
других структурах НКВД следователей не было. Лишь годы спустя в структуре
Главного управления милиции НКВД СССР был создан следственный отдел, которому в регионах подчинялись следственные аппараты в органах уголовного розыска и по борьбе с хищениями социалистической собственности (БХСС), созданные уже непосредственно перед войной ведомственным приказом. Это отражало реальную потребность, поскольку фактически большинство уголовных дел
на местах расследовалось органами милиции212, которые всегда оставались основными органами дознания.
1.3. Формирование структур внутренних дел
Воссоздание органов советской власти, включая и правоохранительных
структур, на Северном Кавказе началось в марте 1920 г., когда был образован Северо-Кавказский революционный комитет (ревком), власть которого распространялась на территории Кубани, Черноморья, Терека, Ставрополья и Дагестана. Ему
подчинялся Кубанский (чуть позже переименованный в Кубано-Черноморский)
63
областной ревком, который утвердил «Положение об организации отдельских и
окружных революционных комитетов Кубанской области и Черноморской губернии», где определялись задачи ревкомов в отделах и округах, их состав и организационная структура213. В структурах ревкомов функционировали органы внутренних дел.
Здесь следует отметить, что в советской России все эти органы составляли
вертикаль, которую возглавлял народный комиссариат, или наркомат внутренних
дел (НКВД) РСФСР, созданный на следующий же день после Октябрьского переворота, 8 ноября 1917 г. (по нов.ст.). Он просуществовал до 15 декабря 1930 г.,
когда Центральный исполнительный комитет и Совнарком СССР приняли постановление «О ликвидации народных комиссариатов внутренних дел союзных и автономных республик»214. (После этого органы внутренних дел регионов подчинялись союзным структурам – ОГПУ СССР, с 1934 г. – НКВД СССР).
23 апреля 1920 года глава советского правительства В.И.Ленин подписал
Положение о Совете Кавказской Армии Труда (КАТ),
образованной вместо
упраздненной 8-й Армии Кавказского фронта). Полномочия этого Совета – фактически, органа координации региональных подразделений федеральных структур – распространялись на территории Кубанской и Терской областей, Ставропольской губернии. Он являл собой своего рода прообраз современного президентского полпредства в федеральных органах. В состав Совета были включены
представители наркоматов внутренних дел, путей сообщения, продовольствия
РСФСР, два члена реввоенсовета КАТ. Все местные учреждения имели двойную
подчиненность – как Совету КАТ, так и по линии ревкомов215.
Органами руководства внутренних дел на местах выступали отделы управления областных ревкомов (облисполкомов), которые в своей деятельности руководствовались Положением об отделах управления (январь 1920 г.), утвержденным Совнаркомом РСФСР216. В структуре Кубано-Черноморского областного
ревкома был также создан отдел управления (в начале 1920 г.), выступавший
прообразом управления внутренних дел, которому подчинялись по вертикали
аналогичные структуры регионов области.
64
Областному ревкому был подчинен Баталпашинский отдельский ревком,
который был образован в марте 1920 г. и имел в подчинении низовые (станичные,
сельские, аульные) ревкомы. С первых же дней его функционирования были созданы политбюро ЧК, военный комиссариат, уголовное отделение, а также отдел
управления, который возглавлялся А.Барановым217.
Афанасий Иванович Баранов
участвовал в боевых действиях в составе
красногвардейских отрядов еще с первых недель гражданской войны в Верхней
Кубани. Один из таких отрядов он создал в станице Спокойной Баталпашинского
отдела, принимал участие в захвате красными ст.Баталпашинской (конец февраля 1918 г.), в подавлении казачьих восстаний во главе с подъесаулом Васильевым
(февраль 1918 г.) и есаула Павлова (март 1918 г.), а после утверждения белогвардейского режима действовал в партизанских отрядах «красно-зеленых»218.
Отдел управления был расположен в здании бывшего атаманского управления Баталпашинского отдела, а во время августовского наступления 1920 г. генерала Хвосткова, войска которого угрожали ст.Баталпашинской, – в здании на
Церковной площади деревни Вышлова в северной части Баталпашинского отдела
(различные
структуры
отдельского
ревкома
были
тогда
переведены
в
ст.Невинномысскую)219.
В компетенцию отдела управления входил весьма широкий круг вопросов.
Например, в аулы Большого Карачая за подписью зав. отдела управления был
направлен циркуляр, который в связи с тем, что «кража скота в Карачаевском
Округе принимает массовый характер» предписывал:
- обязать всех скотовладельцев иметь при себе удостоверение, выданное
аульным исполкомом и подтверждающее право на имеющийся у них крупный рогатый скот (КРС) и лошадей;
- запретить куплю-продажу КРС и лошадей без письменного разрешения
местного исполкома.
Невыполнение данного циркуляра влекло за собой конфискацию скота и судебную ответственность220.
65
Все кадровые решения местных администраций (смещение с должности, отставка и пр. членов ревкомов) должны были утверждаться и санкционироваться
отделом управления221.
Приказом отдела управления от 16 июня 1920 г. аульные ревкомы были
обязаны арестовывать и доставлять в отдел управления всех лиц, виновных в повреждении линий связи222.
Согласно циркуляру №165 от 27 мая 1920 г., подписанному заведующим
областным отделом управления Семеновым и заведующим бюро визы и пропусков областного ревкома Яном Полуяном, управляющим делами областного ревкома Баян-Мальцевым, на отделы управления всех уровней возлагались регистрирующие функции служебного перемещения (командировок) представителей советских, профсоюзных, хозяйственных учреждений. В исключительном ведении
отделов управления находились регистрация прибывших в данную местность командированных лиц, выдача разрешения на проезд по железной дороге командированным лицам. В областной отдел управления должны были передаваться образцы всех печатей, подписей должностных лиц отделов управления отдельских,
городских, станичных, аульских, волостных ревкомов. Лица, не имевшие регистрирующего штампа на командировочном удостоверении, подлежали задержанию согласно декрета Совнаркома РСФСР от 29 июля 1919 г. и помещаться «в
административном порядке в концентрационный лагерь на срок, согласно постановлению НКВД». Циркуляр устанавливал, что «милиция не имеет права приписывать командируемых лиц, прежде чем эти лица зарегистрированы Отделом
управления». Милиции предписывалось задерживать и представлять в отдел
управления всех лиц, которые не зарегистрированы в течение суток со дня прибытия в данную местность223.
В апреле 1920 г. за подписью зав.отделом управления Баранова в станичные, волостные, аульные и хуторские ревкомы были переданы предписания, касающиеся работы почтово-телеграфных учреждений224. Отдел управления решал
организационные вопросы финансового характера, в частности, обмена белогвардейских банкнот на советские225. Он выполнял и контрольные функции, добиваясь
66
реализации местными органами власти решений вышестоящих органов практически по всем вопросам (кадров, здравоохранения, образования и др.). Рассылая
предписания, отдел управления почти неизменно предупреждал, что виновные в
неисполнении «будут привлечены к ответственности по законам революционного
времени»226. Кстати, привычка грозить в приказах карами ревтрибунала получила
осуждение со стороны Кубано-Черноморского областного отдела управления, который в своем циркуляре от 18 июня 1920 г. отмечает, что «население привыкает»
к угрозам и приказы «не достигают своей цели». Поэтому низовым структурам
предписывалось соблюдать правильную редакцию приказов, которые должны
быть коротки, понятны и законны. Данный циркуляр указывает, что местный,
аульный или сельский ревком состоит из трех человек, в числе которых были
председатель (он же зав. общим отделом), товарищ председателя (он же местный
военком), член ревкома (он же зав. земельным отделом)227.
Добавим, что решением 3-й Всероссийской конференции ЧК была принята
резолюция «О взаимоотношениях между местными ЧК и милицией», которую
одобрил и НКВД. Этот документ установил, что председатели региональных ЧК
входят в состав коллегий отделов управления228.
В Карачаевском окружном ревкоме, созданном поздней осенью 1920 г., был
также создан отдел управления, который по совместительству возглавлял зав.
отделом юстиции Наны Токов. Уже 8 февраля 1921 г. на заседании окружного
ревкома было признано, что руководство «столь важными и обширными отделами как внутреннего управления и юстиции для одного лица непосильно и отразится на успехе дела, особенно в организационный период». Исходя из этого было
решено «временно освободить» Токова от обязанностей зав. отделом управления,
обязанности которого были возложены на Кубанова229. Вслед за ним отдел управления возглавлял Рамазан Куатов230, одновременно являвшийся зам. председателя
окружного ревкома (исполкома).
Отделы управления просуществовали до 7 июля 1923 г., когда 2-я сессия
ВЦИК Х-го созыва приняла постановление о ликвидации отделов управления, передав административно-исполнительные функции в управления милиции. Но по-
67
следние также просуществовали недолго и их место вскоре заняли административные отделы исполкомов региональных (областных) Советов. 4 сентября 1924
г. ВЦИК и СНК РСФСР утвердил Положение «Об административном отделе губернских и областных исполкомов». В соответствии с этим актом начальник административного отдела облисполкома одновременно являлся и начальником областной милиции. Положением определялись функции отделов, которые передавались из прежних управлений милиции, в силе которых: содействие всем органам власти в исполнении их постановлений, следственно-дознавательные дела,
выдача удостоверений личности, разрешений на изготовление ключей, церковные
дела, прием иностранцев в гражданство и выход из гражданства. В областях и губерниях административные отделы стали создаваться со следующего года; согласно декрету ВЦИК и СНК РСФСР от 11 августа 1925 г., административный
отдел состоял из подотделов: общего, милиции, уголовного розыска, инспекции
мест заключения231.
Первым начальником административного отдела Карачаевской АО в мае
1926 г. был назначен Осман Хачиров, который одновременно являлся начальником милиции и уголовного розыска области232. В аппарате отдела, помимо него,
тогда числился по штату один инспектор по уголовному розыску и милиции, а
также один политинструктор233. В 1927 г. О.Хачиров вновь был назначен на тот
же пост234 и избран кандидатом в члены бюро обкома ВКП/б/235 (в 1928 г. – переведен в полноправные члены бюро обкома236). В 1929 г. в качестве начальника
окружного административного отдела Малого Карачая в архивных источниках
упоминается Кущетеров237.
Правовая основа деятельности административного отдела включала в себя
такие сферы как «установление и охрана революционного порядка и безопасности», «борьба с преступностью», «проведение в жизнь мероприятий по укомплектованию, обучению службе и снабжению милиции», «руководство деятельностью
мест заключения». Кроме того, административный отдел отвечал и за «проведение в жизнь постановлений и распоряжений центральных, краевых и местных органов власти по вопросам административного характера, надзор за соблюдением
68
населением и должностными лицами указанных постановлений и принятие мер к
их выполнению»238.
На уровне уездов (округов) вместо уездных управлений милиции административные отделы стали создаваться в ноябре 1926 г.239
В нэповские годы был осуществлен перевод снабжения милиции с централизованного уровня на местный бюджет, что дало о себе знать в негативном
плане. Нехватка местных средств обусловила низкий уровень служебных окладов
и, как следствие, текучесть милицейских кадров. (Лишь в 1931 г. общая милиция
вернулась на общегосударственный бюджет, что улучшило как материальное положение работников милиции, так и нормальную обеспеченность их вооружением, снаряжением и вещевым довольствием240).
Начальник административного отдела Карачаевского облисполкома непосредственно подчинялся по ведомственной вертикали начальнику Центрального
административного управления НКВД РСФСР, а когда последний был упразднен
(декабрь 1927 г.) – наркомату внутренних дел. В 1929 г. областные административные отделы были реорганизованы в административные управления241. Последние действовали на основе «Положения об административных управлениях краевых (областных) исполнительных комитетов», которое стало действовать с 8 августа 1930 г. в каждом из управлений имелось 4 отдела: административноорганизационного, милиции, уголовного розыска, мест заключения и принудительных работ.
Формально советская милиция стала существовать с 10 ноября (28 октября
по ст.стилю) 1917 г., когда вышло постановление НКВД «О создании рабочей милиции». В этом акте говорится, что «рабочую милицию» учреждают все Советы
рабочих и солдатских депутатов, в исключительном ведении которых она и находится. Военным и гражданским властям предписывалось «содействовать вооружению рабочей милиции и снабжению ее техническими силами вплоть до снабжения ее казенным оружием»242.
Глава правительства советской России В.И.Ленин противопоставлял полиции «всенародную милицию» в концептуальном плане. Если полиция выступает
69
профессиональным инструментом насилия, то милиция должна была носить всенародный характер. «В такой милиции, - указывал В.И.Ленин, - должны участвовать поголовно все граждане и гражданки от 15 до 65 лет, если этими примерно
взятыми возрастами позволительно определить участие подростков и стариков».
В перспективе лидер большевистского режима видел «создание всенародной милиции, слияние ее с армией (замена постоянной армии всеобщим вооружением
народа)»243.
Но, как показала практика, это были идеалистические, сугубо умозрительные построения вождя. Уже весной 1918 г. пошла речь о профессиональной милиции, т.е. создаваемой на штатной, оплачиваемой основе. 16 мая на коллегии
НКВД было определено, что «милиция существует как постоянный штат лиц, исполняющих специальные функции»244.
Согласно Инструкции «Об организации советской рабоче-крестьянской милиции» от 12 октября 1918 г., утвержденной наркоматами внутренних дел и юстиции, профессиональная милиция определялась как исполнительный орган центральной власти на местах, причем двойного подчинения: региональные управления выступали местными органами НКВД РСФСР и одновременно органами регионального (губернского, областного) исполнительного комитета Советов рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов245.
Таким образом, милиция была подчинена местным органам власти, но одновременно выполняла ведомственные решения своих вышестоящих отраслевых
инстанций. По сути, речь шла о принципе двойной подчиненности органов внутренних дел, который сохранялся в России весь советский период.
В первый советский период в Верхней Кубани (март-сентябрь 1918 г.) на
территории данного региона милиции как структуры НКВД не существовало. Она
возникла здесь лишь при окончании гражданской войны, когда советская власть
утвердилась в регионе вторично. Но, в то же время, милиционные подразделения
в виде отрядов красной гвардии в Баталпашинском отделе были созданы. Их
формирование при финансировании Кубанского облисполкома началось в январе
1918 г. в русских селах и хуторах северной части отдела (Казьминское, Иванов-
70
ское, Богословское, Ольгинское и др.), а также в казачьей станице Отрадной. Все
они в феврале того же года прибыли в станицу Невинномысскую, где были сведены во 2-й Кубанский военно-революционный отряд. Его организация осуществлялась под непосредственным руководством военно-революционного комитета во
главе с Г.Е.Пономаренко (ранее служившем матросом Черноморского флота), а
командиром отряда стал Я.Ф.Балахонов (бывший подпоручик). Другими фигурами начальствующего состава также стали люди с военным опытом: пом. Командира отряда – Г.Занченко (быв. фельдфебель), командиром подразделений: артиллерийского – Г.Дронов (быв. унтер-офицер), пулеметного – В.Гончаров (быв. унтер-офицер), кавалерийского – А.Чайка (быв. офицер). Общее количество бойцов
отряда к 1 марта 1918 г. составило около 3000 чел., вооруженных пушками (12
ед.), пулеметами станковыми (20 ед.) и ручными (15 ед.), которые были получены
от частей формирующейся регулярной Красной Армии. Именно 2-й Кубанский
военно-революционный
отряд
занял
административный
центр
отдела
–
ст.Баталпашинскую (15 марта 1918 г.)246.
Семь милиционных подразделений, также именовавшихся «военнореволюционными отрядами», формировались с весны 1918 г. и в Карачае – в аулах Джегута, Каменномост, Верхняя и Нижняя Теберда, Верхняя и Нижняя Мара,
Хурзук. Конными отрядами командовали Таукан Алиев, Аубекир Аджиев и др.
Аналогичные милиционные отряды из числа абазин, ногайцев и черкесов были
созданы и в аулах Черкесии247.
Была предпринята попытка преобразовать и свести все эти советские и просоветские милиционные подразделения в части регулярной Красной Армии, были
назначены командующий «войсками всего Баталпашинского отдела» (Г.Занченко)
и их комиссар (Г.Пономаренко)248. Однако опыт оказался неудачным; единственная
красноармейская
группа
в
300
чел.,
составлявшая
гарнизон
ст.Баталпашинской, была разгромлена, сама станица, а вслед за ней и вся территория Верхнее Кубани осенью 1918 г. перешла под контроль белых. Остатки
красногвардейских («военно-революционных») отрядов были рассеяны или смог-
71
ли присоединиться к отступающим частям 11-й советской армии, с которыми
оставили Северный Кавказ.
Днем воссоздания советской милиции в Верхней Кубани можно считать 16
апреля 1920 г., когда было издано официальное объявление о начале организации
Баталпашинской отдельской милиции. В этом документе сообщалось, что в задачу новообразуемой силовой структуры «входит борьба с разнородной преступностью». Сообщалось, что в милицию принимаются лица не моложе 20-ти лет, которые должны явиться в отдел управления Баталпашинского отдельского ревкома
«с документами и самоличности и политической благонадежности». Объявление
было подписано заведующим отделом управления А.Барановым и (первым)
начальником рабоче-крестьянской милиции Баталпашинского отдела Е. Ерёминым249. Эта структура подчинялась Кубано-Черноморскому управлению рабочекрестьянской милиции, от которой получала циркуляры250.
Штатный состав милиции по Баталпашинскому отделу составлял 537 чел.,
которые распределялись по семи районам дислокации: 1-му – 94 чел., 2-му – 64,
3-му – 57, 4-му – 65, 5-му – 54, 6-му – 63, 7-му – 77. Кроме того в конном резерве
числилось 63 милиционера. Но уже несколько месяцев спустя, приказом №20 от
20 января 1921 г. штат милиции сокращался на 118 милиционеров 251, что, видимо, было связано с выходом Карачая из состава отдела.
Органы милиции функционировали согласно декрета правительства РСФСР
«О советской рабоче-крестьянской милиции» от 3 апреля 1919 г., который установил централизованную систему подчинения, финансирование за государственный счет, порядок продовольственного обеспечения сотрудников милиции252.
Начальник милиции Баталпашинского отдела получал прямые предписания
от заведующего отделом управления отдельского ревкома253, что указывает на их
места в ведомственной иерархии. В августе 1920 г. милицию отдела возглавил
Филипп Иванович Шматченко. При нем в отделе функционировало пять отделений милиции – Зеленчукское, Кузьминское, Невинномысское, Отрадненское, Тазартуковское254.
72
10 июня 1920 г. решением ВЦИК было утверждено первое Положение о
рабоче-крестьянской милиции, которое определило 5 видов милиции, из которых
три (общая, уголовно-розыскная, промышленная) формировались по территориальному принципу, а два – по линейному (железнодорожная и водная). Высшим
органом руководства милицией выступало Главное управление милиции НКВД
РСФСР, которому подчинялись губернские управления милиции. Последние
управляли на территории своей губернии всеми органами общей милиции и уголовного розыска. В плане обеспечения всеми видами довольствия милиция приравнивалась к Красной Армии255.
Создание милиции Карачаевского округа относится к 3 декабря 1920 г., когда решением Карачаевского окружного ревкома был выдан мандат о назначении
временно исправляющего должность (вр.и.д.) начальника «Окружной Карачаевской Советской Милиции» Гориева. Согласно приказу последнего за №1 от 7 декабря того же года, объявлялось что Гориев вступает в должность (§1), назначает
Кочкарева своим помощником по наружной охране, а Исаенко – секретарем
управления (§2). Сообщалось, что управление окружной милиции располагается в
г.Кисловодске по улице Воронцовской в доме Власовой256.
На вооружении милиционеров (на службе они должны были носить установленную форму или отличительный знак), находились холодное оружие и револьверы. К функциям милиции относились проведение розыска и дознания по
уголовным преступлениям257.
Для укрепления милицейских кадров привлекались и военнослужащие
Красной Армии. В ноябре 1920 г., сразу же после провозглашения Карачаевского
округа, начальник отделов внутренних дел и юстиции Н.Х.Токов – по согласованию с председателем окружного ревкома У.Д.Алиевым – направил обращение к
командиру одного из полков 11-й Армии. «Чрезвычайно тревожное положение, в
котором находится Карачаевский, - пишет Наны Хасанович, - заставляет нас принять экстренные меры по укреплению рабоче-крестьянской милиции. Для этого
просим откомандировать в наше распоряжение красного офицера Аскербия Кара-
73
башева»258. Последний был назначен начальником штаба окружной милиции, но
вскоре погиб259.
На наш взгляд, следует коснуться нормативных актов, регулировавших деятельность милиции. Основные направления деятельности, функциональные обязанности региональных (губернских, уездных) управлений милиции после гражданской войны были определены специальным разделом о рабоче-крестьянской
милиции Положения о Народном комиссариате внутренних дел РСФСР от 24
мая 1922 г. Данный документ возлагал на милицию функции поддержания правопорядка, обеспечение проведения в жизнь декретов, законов и постановлений
органов Советского государства, охрана гражданских учреждений, фабрик, заводов, рудников и т.д.260
Задачи милиции определись также Положением о службе рабочекрестьянской милиции от 28 сентября 1925 г. (утвержден ВЦИК и СНК РСФСР),
уточнялись и корректировались впоследствии Положением об НКВД РСФСР от
28 марта 1927 г., общесоюзным Положением о рабоче-крестьянской милиции от
25 мая 1931 г. Работа милиции регулировалась также такими подзаконными нормативными актами как: «Дисциплинарный устав милиции»; «Инструкция участковому надзирателю»; «Инструкция волостному милиционеру»; «Инструкция постовому милиционеру»; «Инструкция о порядке составления протоколов»; «Инструкция о порядке наложения административных взысканий» и др.261
В 1936 г. для сотрудников милиции были введены специальные звания (даётся по нисходящей): Главный Директор милиции, Директор милиции, Инспектор
милиции, Старший майор милиции, Майор милиции, Капитан милиции, Старший
лейтенант милиции, Лейтенант милиции, Младший лейтенант милиции, Сержант
милиции, Помкомвзвода (старшина), Отделенный командир, Старший милиционер, Милиционер262.
Основным органом дознания, помимо милиции, выступала служба уголовного розыска, которая (как «уголовное отделение» Баталпашинского отдельского
ревкома) появилась в Верхней Кубани, как было отмечено выше, сразу же с восстановлением советской власти в регионе весной 1920 г.
74
Решением коллегии НКВД РСФСР от 5 октября 1918 г. было определено,
что «для охраны революционного порядка путем негласного расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом» при всех губернских
управлениях милиции создаются отделы уголовного розыска «во главе одного
начальника и необходимого числа сотрудников». Губернские отделы подчинялись
Центральному управлению уголовного розыска при Главном управлении рабочекрестьянской милиции НКВД России. Было установлено, что начальник уголовно-розыскного отдела при губернском управлении милиции назначается приказом
заведующего губернского отделом управления по представлению начальника губернского управления милиции и утверждается НКВД. К категории губерний относилась Кубано-Черноморская область, а входившие в её состав регионы – отдел
(включая Баталпашинский) и округа имели статус уездов. Правда, указанным решением от 5 октября 1918 г. не было предусмотрено создавать органы уголовного
розыска в уездах. При НЭПе статус службы уголовного розыска был повышен:
приказом НКВД РСФСР от 10 апреля 1922 г. она была выделена из состава общей
милиции в самостоятельную структуру, вертикаль которой возглавляло Управление уголовного розыска НКВД. После упразднения НКВД союзных и автономных
республик (1930 г.) две структуры вновь объединили в одно ведомство – Главную
инспекцию по милиции и уголовному розыску (с 1932 г. – Главное управление
рабоче-крестьянской милиции, в состав которого входил отдел уголовного розыска) при ОГПУ СССР, а при областных ГПУ – особые инспекции по милиции и
уголовному розыску263.
В качестве начальника уголовного розыска Карачаевского округа в 1921 г.
упоминается Барак Кочкаров264.
Формально местные управления милиции и уголовного розыска имели
двойное подчинение: «на общих основаниях», в административном плане – соответствующему исполнительному комитету, при котором числись, а в оперативном
– соответствующим органам ОГПУ, которые решали и кадровые вопросы265.
Милиция выполняла следственные функции до конца 1920 года, когда был
введен институт народных следователей в системе наркомата юстиции РСФСР.
75
С 1934 г. органы внутренних дел были объединены с органами госбезопасности (см. Гл.2).
Во время германской оккупации, начавшейся в августе 1942 г., военное командование создавало полицейские структуры. Согласно исторической справке,
составленной Карачаево-Черкесским отделом Управления КГБ по Ставропольскому краю, в Карачаевской АО была создана местная администрация – Областной Карачаевский национальный комитет (ОКНК), которую возглавил Кады Байрамуков. Ему подчинялась областная полиция, начальником которой стал 26летний Муратбий Лайпанов, бывший лейтенант Красной Армии.
Отмечается, что полицейские и жандармские структуры в «казачьих» Преградненском и Зеленчукском районах контролировались не ОКНК, а командованием оккупационных войск. Такие органы были сформированы в станицах Зеленчукского района – Исправной (начальник полиции – Г.Я.Середа, начальник жандармерии – Н. Шаповаленко), Кардоникской (начальник полиции – Н.Х. Половинин; 60 чел., в т.ч. взвод конной полиции). В Преградненском районе полицию
возглавлял Рыбников, Микояновского района – Абайханов266, г.Микоян-Шахара –
Бурашников267.
Аналогичные структуры оккупационные власти создавали и в Черкесской
АО, где областную полицию возглавил И.С.Нартиков, чьим заместителем стал
Б.И. Кантемиров. Областную конную жандармерию возглавляли К.А.Баскаев и
его заместитель С.Х. Хабекиров. Жандармские структуры, выполнявшие конвойные и охранные функции, создавались и в районах. Начальником Черкесской городской полиции назначили И.Р.Сихно (после войны перебравшийся в США). В
Икон-Халкском районе жандармерию возглавили А.Кумратов и его заместитель
С.Тлисов, полицию – М.Кульбеков, в Кувинском районе – М.-Г.Трамов (полиция)
и С.Папа (жандармерия), в Хабезском районе – К.Заубидов (жандармерия) и др.
При немецкой полевой жандармерии создавался местный отряд (20 чел.) во главе
с Ф.И.Михно и его заместителем И.Ф.Соломенниковым, который выполнял
функции арестов и расстрелов268.
76
Конечно, все местные силовые структуры времен оккупации функционировали под контролем германского командования, в частности – областных комендантов (в Карачае – майор Юргенсмайер269).
На территории обеих автономных областей действовали подразделения
Эйнзацкоманды-12, которыми командовал Вебер270. Такие эйнзацкоманды входили в состав эйнзацгруппы, включавшие бойцов войск СС, гестаповцев, сотрудников уголовной полиции (крипо) и СД, а также около 150 шоферов и механиков.
Кроме того были переводчики, радисты, телеграфисты, административный персонал (в основном женщины)271. Задачей эйнзацгрупп было уничтожение евреев и
комиссаров на оккупированных территориях. На Северном Кавказе в зоне действия 11-й армии орудовала Эйнзацгруппа «D», из 600 чел., которую возглавлял
Отто Олендорф. Одно время она дислоцировалась в г.Ворошиловске (Ставрополь). С 1941 г. по июль 1943 г. (когда была распущена) она уничтожила на Юге
СССР около 92 тыс. чел. На территории Верхней Кубани действовала входившая
в эту группу Эйнзацкоманда 11, которая дислоцировалась в г.Черкесске, а упоминавшаяся Эйнзацкоманда 12 – в Пятигорске272.
В январе 1943 г. оккупанты были изгнаны с территории Верхней Кубани и
вскоре здесь стали восстанавливаться областное управление и районные отделы
НКВД. Начальником Карачаевского областного управления НКВД был назначен
Павел Рыжков. Зеленчукский райотдел НКВД возглавил Чуваев, Малокарачаевский – Булавин, Преградненский – Черкизов, Микояновский – Колотилин, УстьДжегутинский – Жосан, Учкуланский – Аслаев273.
Ощущалась нехватка опытных, квалифицированных кадров; привлекались проявившие надежность лица, в первую очередь из числа коммунистов и комсомольцев.
Восстановление правоохранительной системы Карачаевской автономной
области было прервано её упразднением осенью 1943 г. и депортацией карачаевского народа. Территории бывшей области были распределены между Грузинской
ССР, Ставропольским и Краснодарским краями.
77
ГЛАВА 2
ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
2.1. Становление региональных спецслужб
Система государственной безопасности советской России начала создаваться несколько недель спустя после прихода большевистского режима к власти в
результате октябрьского переворота. Постановлением правительства – Совета
народных комиссаров (Совнаркома) от 7/20/ декабря 1917 г. создавалась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем
(ВЧК)274. С самого начала её деятельности стало очевидным, что функции советских органов госбезопасности включали в себя не только традиционные для аналогичных структур многих стран направления разведки и борьбы со шпионажем.
«Чрезвычайная Комиссия, - отмечается в записке от 11 июля 1918 г. юриста
В.А.Жданов управляющему делами правительства советской России, - взяла на
себя деятельность прежних охранного и сыскного отделений. Вместе с этим она
восприняла те же методы деятельности и тот же способ производства дел. Полная
безгласность и тайна производства, недопустимость защиты и отсутствие права
обжалования». Далее известный правовед указывает на те черты советской госбезопасности, которые отличали её от царской охранки в худшую сторону. В числе
таких черт называются слишком большие полномочия ЧК, которая получила право внесудебного применения смертной казни, а также «отсутствие контроля, право решения дела, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение
провокации»275.
Однако, в отличие от «старорежимных» юристов, политическое руководство страны исходили не из общепринятых в цивилизованном мире правовых
принципов, а из идейных постулатов большевистского режима. «Внутренние враги, - заявлял И.В.Сталин в 1922 г., - не являются у нас изолированными одиночками… Они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживаю-
78
щими их всеми силами, всеми средствами…. Внутренние враги нашей революции
являются агентурой капиталистов всех стран»276.
К числу внутренних врагов в таком случае зачастую относились не только
реальные заговорщики против нового строя, но и всякие инакомыслящие граждане страны. Уже этот ориентир требовал наличия в советской России не просто
госбезопасности, а политической полиции. Последняя становилась страшным
орудием насилия после того, как советское руководство в сентябре 1918 г. приняло решение об объявлении т.н. «красного террора», заявив, что «при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью». Как
отмечал впоследствии первый глава ВЧК Ф.Э.Дзержинский, «красный террор был
ни чем иным, как выражением воли беднейшего крестьянства и пролетариата
уничтожить всякие попытки восстания и победить»277.
В реальности, террористические методы управления государством являлись,
конечно, потребностью не того или иного прежде эксплуатируемого класса, а самого большевистского режима, стоявшего перед угрозой свержения в ходе разгоравшейся гражданской войны. Добавим, что потребность в насилии со стороны
данного режима вовсе не ограничивалась задачами его элементарного выживания
в условиях войны. Она являлось инструментом и материалом строительства советской государственности. «Революционное насилие, - заявил в 1920 г. партийный идеолог Н.А.Бухарин, - должно активно помочь формированию новых производственных отношений, создав новую форму «концентрированного насилия»,
государство нового класса, которое действует как рычаг экономического переворота, изменяя экономическую структуру общества»278. Именно такие идеи легли
впоследствии в основу сталинского «коренного перелома», связанного с политикой сплошной коллективизации, которую мы затронем чуть ниже.
Чекистские органы стали создаваться в отраслевых структурах (напр., на
железнодорожных магистралях) и регионах страны с первых же дней существования советской госбезопасности279, но таковых не было создано в Верхней Кубани
при установлении советской власти в первый раз (март-сентябрь 1918 г.). Лишь
при восстановлении здесь власти Советов во второй раз весной 1920 г. удалось
79
создать Чрезвычайную комиссию /ЧК/ в Баталпашинском отделе, которой управляло политическое бюро во главе с Л.Чайкиным280.
Однако ЧК не успела укрепиться и создать свои районные (участковые)
подразделения до вторичного захвата белогвардейцами ст.Баталпашинской в
начале 1920 г., последовавшего вскоре раздела территории отдела, из которого в
ноябре того же года выделился Карачаевский округ в составе Горской автономной
советской социалистической республики (АССР). Иными словами, каких-либо
советских органов госбезопасности на территории нагорной части Верхней Кубани не существовало до поздней осени 1920 г.
В Горской АССР, куда входил Карачай, госбезопасность вначале была
представлена Терской областной ЧК (ТеробЧК), а 18 мая 1921 г., согласно постановлению республиканского Совета народных комиссаров (Совнаркома, т.е. правительства), была учреждена Горская ЧК, или ГорЧК. Согласно п.1 данного акта,
ГорЧК создавалась для борьбы с бандитизмом, причем имела отделения («филиалы») в округах, входивших в состав Горской АССР. Органы госбезопасности на
местах подчинялись ГорЧК, которая находилась в правительстве автономной республики.281
В соответствии с п.2 рассматриваемого постановления, ГорЧК по должности возглавлял народный комиссар (министр) внутренних дел Горской АССР, а в
состав руководства ГорЧК входили также представители армии, народных комиссариатов по военным делам, юстиции, республиканского (областного) комитета
Российской коммунистической партии большевиков (РКП/б/)282.
На уровне округов в составе АССР органы ЧК находились в ведении отделов внутреннего управления, а в состав их руководства входили партийные функционеры, представители военкоматов и др.283
Такой отдел в структуре Карачаевского окружного ревкома (окружного исполкома Советов) фиксируется в архивных источниках с начала 1921 г., но еще 17
декабря 1920 г. руководство Карачая просило ТерЧК учредить при Карачаевском
окружном ревкоме политбюро ЧК284.
80
Чекисты получили исключительно широкие карательные полномочия, которые были оформлены совместным приказом ГорЧК и особого отдела ВЧК 10-й
армии. Пунктом 1 приказа граждане, «застигнутые на месте преступления и оказывающие сопротивление впредь будут расстреливаться на месте без суда и следствия»285.
Осенью 1921 г. ГорЧК рассмотрело дело по обвинению во взяточничестве
тогдашнего главы советского Карачая Умара Алиева, но признала факт такого
преступления недоказанным286.
В Карачаево-Черкесской автономной области в 1922 г. было образовано областное подразделение Государственного политического управления (ГПУ) в составе Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) РСФСР, которое пришло
на смену ВЧК, упраздненного в начале того года же287.
Осенью следующего года ГПУ при НКВД РСФСР было преобразовано в
ОГПУ при Совнаркоме СССР288. В компетенцию обновленной советской спецслужбы входили разведка и контрразведка, пограничная служба, следственные
действия, цензура, надзор за армией, экономическими структурами, политическими, общественными, конфессиональными организациями и т.п.289
Областной отдел непосредственно подчинялся постоянному представительству ГПУ/ОГПУ по Юго-Востоку России, переименованному позднее постоянное
представительство ОГПУ Северо-Кавказского края и Дагестанской АССР290.
При региональных отделах госбезопасности создавались подразделения, занимавшиеся борьбой с бандитизмом, оперативной и разведывательной деятельностью291.
Вряд ли можно обойти тот, кажется, неоспоримый факт, что госслужба в
правоохранительных структурах – в особенности в условиях голода и разрухи
времен гражданской войны и первых послевоенных лет – выступала наиболее доступным источником обеспечения семьи. Несмотря на профессиональный риск,
мотивация являлась очевидной: с одной стороны, это были более-менее гарантированные служебные оклады и «спецпайки», а с другой – то, возможность при-
81
своения определенной части реквизированного и конфискованного у «враждебных классов».
Однако после вынужденной отмены режима «военного коммунизма» в 1921
году и перехода к так называемой новой экономической политике (НЭП) ситуация несколько изменилась. Допущение рыночных отношений привело к тому, что
престиж госслужбы стал несколько падать, поскольку наивысший уровень жизни
давала хозяйственная деятельность, предпринимательство. Хотя политическая
власть по-прежнему удерживалась партийно-советским аппаратом, экономическая власть в нэповский период оказалась «у непосредственных производителей
(трестов, синдикатов, кооперативов, единоличников)»292.
На фоне доходов семей «нэпманов» заработок служащих государственных
структур был непривлекателен. В сельской местности оклад милиционера составлял лишь 20-21 руб., более чем в два раза уступая зарплате городского дворника293.
Аналогичная ситуация наблюдалась и среди тех, кто проходил службу в органах госбезопасности. Как признаёт в те дни один из их руководителей, «среди
сотрудников нарастает массовое дезертирство», а у «остающихся в рядах проявляются деморализация, взяточничество и другие грехи, вырастающие на этой
почве». В целом указывается на то, что тогда чекисты «работают не на совесть, а
за страх». Более того, по нескольку месяцев в органах госбезопасности наблюдалась задержка зарплаты, наблюдались недостаток обмундирования и продовольствия. Финансовое положение ГПУ признавалось катастрофическим294.
Нехватка кадров остро ощущалась и в органах госбезопасности Верхней
Кубани. В декабре 1926 г. руководитель Карачаевского областного отдела ОГПУ
Кальнинг в своем докладе извещает бюро обкома партии о своих кадровых проблемах. Партийное руководство поддерживает чекистов и составляет официальное обращение в адрес Северо-Кавказского крайкома ВКП/б/ с просьбой «о соответствующем укомплектовании ОГПУ КАО»295.
Штатный состав Карачаевского областного отдела ОГПУ в 1926 г. составлял 26 сотрудников, включая начальника отдела, начальника секретной особой
82
части (СОЧ), начальника общей административной части, трех уполномоченных
по округам, трех уполномоченных центральных структур: по одному от контрразведывательного отдела (КРО), иностранного разведывательного отдела (ИРО),
экономического отдела (ЭКО)296.
Значительную помеху создавало проявление в кадровой политике
так
называемой сословной розни, которая, по словам У.Д.Алиева (1927 г.), отмечается
«в тенденциях некоторых работников» советского Карачая297.
В нэповское время разложение правоохранительных органов, включая и
структуры госбезопасности, мало чем отличалась от той ситуации, которая сравнительно недавно, в 1990-е гг., имела место в России, форсированным образом
переходившей к рыночной жизни. В 1920-е гг. региональные отделы госбезопасности оказались в плачевном положении, поскольку, как признавались в центре,
«отпущенные на их содержание кредиты не достигали своего назначения: их расхищали и обращали на свои нужды центральные органы ГПУ»298.
Нэповский период лишил чекистов возможности самовольно изымать имущество у сограждан, поэтому они находили свои ниши в рыночной жизни страны.
Они разрешили своим секретным сотрудникам ввоз контрабандного товара (не
более, чем на сумму в 200 руб.), более того, органы ГПУ открыли собственные
лавки, магазины и тресты, даже кинотеатры, рестораны и увеселительные заведения299. Конечно, их реальные хозяева не афишировались, но источник доходов для
госбезопасности был найден.
В данный период советской истории служащих аппарата госбезопасности
было сравнительно немного: к концу 1923 года по всему Советскому Союзу их
численность составляла немногим более 33 тыс. чел., распределенных по управлениям 13-ти союзных республик, 82-м областным и губернским отделам300.
Губернские (региональные) отделы ГПУ имели свою градацию, зависящую
от численности регионов и сложности работы в них. От принадлежности к той
или иной категории (а их было пять) зависели штатная численность, оклад по разрядам сотрудников региональных структур. Например, в губернском отделе ГПУ
83
1-й категории штат состоял из 100-110 сотрудников, 2-й – 65-75 чел., 3-й – 55-60
чел., 4-й – 30-34 чел., 5-й – 13-15 чел.301
В соответствии с приказом ГПУ при НКВД от 5 апреля 1922 г. за № 40, отдел ГПУ в Карачаево-Черкесской автономной области был отнесен к 3-й категории302. Любопытно, что подразделение областного отдела, непосредственно предназначенное для борьбы с бандитизмом, приказом за №187 от 22 августа 1922 года относилось к штатам 1-й категории (11 штатных единиц на подразделение)303.
Вскоре последовал еще один приказ ГПУ (за №305/417 от 1923 г.), который
установил следующий состав штатной росписи Карачаево-Черкесского областного отдела ГПУ. Согласно данному акту, в аппарат отдела входили: начальник отдела, его заместитель (один), следственное отделение (12 чел.), канцелярия (11
чел.), отделение по следственному и тюремному надзору (8 чел.), юрисконсультское отделение (7 чел.), а также два сотрудника для поручений при начальнике
отдела304.
Обращает на себя внимание значительное число юристов, что, как представляется, косвенным образом указывает на возникшую в годы НЭПа необходимость правового решения поставленных перед чекистами задач.
В нэповские годы в различных частях Верхней Кубани, преимущественно
нагорной, действовали не только антисоветские оппозиционные группы, но и
просто бандитские шайки. Это обстоятельство побудило руководство КарачаевоЧеркесской автономной области совместно с начальством региональной структуры госбезопасности рассмотреть проблему силового противодействия угрозе. 20
сентября 1924 г. на заседании областного организационного бюро РКП/б/ специально обсуждался вопрос о формировании отрядов по борьбе с бандитизмом.
Относительно этого прозвучал доклад, с которым выступил начальник областного
отдела ОГПУ А.Н. Микеладзе, обосновавший необходимость организации таких
отрядов из числа сугубо местного населения, «специфическим условиям области». К числу таких условий были отнесены: у горцев – «родовой патриархальный
быт», у казаков – «контрреволюционность». Глава чекистов области выделял несколько видов бандитизма – политический, «уголовно-традиционный», бытовой.
84
Кроме того, Микеладзе справедливо полагал, что местные жители лучше других
смогут справиться с бандитами, поскольку хорошо ориентируются в географических условиях горного края. Поэтому предлагалось создать отряд по борьбе с
бандитизмом численностью около 100 чел., сформированный «из местных жителей, знакомых с топографией местности». Предложение было одобрено областным партийным руководством, которое поручило Микеладзе осуществить подбор в отряд бойцов, разработать и провести организационные мероприятия, составить смету расходов на это мероприятие. Учитывая ограниченность местного
бюджета, было решено «добиться открытия кредита Центром на данный предмет»305.
В те годы весьма распространенным был угон скота, что ставило вопрос о
надежном контроле над дорожными коммуникациями, в особенности – горными,
по которым грабители переправляли скот в сопредельные регионы Южного Кавказа, в основном в Сванетию и Абхазию. Учитывая особую злободневность проблемы, судя по архивным материалам, в мае 1926 г. партийное руководство Карачаевской АО специально рассматривает вопрос «О назначении постов на перевал», по которому выступает начальник областного отдела ГПУ Кальнинг. По
итогам обсуждения областное оргбюро ВКП/б/ предложило начальнику ОГПУ
«составить мотивированную смету и через /партийную/ фракцию Облисполкома
исходатайствовать об отпуске средств для охраны перевала»306. К сожалению,
сведений о том, удалось ли изыскать необходимые финансовые ресурсы для содержания перевальных постов, в архивных источниках выявить нам не удалось.
Несмотря на либерализацию режима, в нэповский период неуклонно увеличивалось число лиц, «изъятых» (термин официальных документов) органами госбезопасности: если в 1927 г. таковых было 54 чел., в 1928 г. их количество увеличилось до 60 чел., а в 1929 г., когда НЭП был завершен, более чем вдвое – 130
чел.307.
При партийных комитетах действовали части особого назначения (ЧОНы),
которые создавались постановлением РКП(б) от 17 апреля 1919 г.; их организация
и деятельность регулировалась также Положением, изданным ЦК РКП(б) 26 авгу-
85
ста 1921 года. Чоновцы использовались для поддержания на своей территории
правопорядка, охраны в тылу важнейших политических, экономических и военных объектов. Весь личный состав ЧОНов разделялся на кадровый (командный,
административно-хозяйственный) и милиционный, переменный. Кадровый состоял на службе в Красной Армии, а в милиционный зачислялись коммунисты и
комсомольцы от 17 до 55 лет308.
В Верхней Кубани ЧОНы появились в апреле 1921 года и оформлялись в
виде «коммунистических рот», которые дислоцировали в казачьих станицах – Баталпашинской (8-я отдельная рота), Отрадной (9-я), Невинномысской (10-я)309.
Горцы были привлечены к службе в 8-й роте, которой командовал Павел
Иванович Окружко, где служили абазин Шахим Чикатуев, карачаевец Я. Айбазов
(1900 г.р.). Последний был уроженцем аула Джегутинский, имел лишь начальное
религиозное образование, которое получил от отца муллы. Впоследствии он станет главой комсомольской организации Карачаево-Черкесии, а позднее будет работать в советских и профсоюзных организациях310. Известно, что 8-я рота вместе
с милицией и местными силами самообороны (станицы Усть-Джегутинской и аула Джегутинский) участвовала в ликвидации вооруженной группы антисоветской
оппозиции в 20 км к югу от Баталпашинской311.
К 1924 г. на заседании областного оргбюро партии командиру ЧОНа предложено было «привести дела ЧОН в порядок»312, а в следующем году ЧОНы были
распущены по всей стране решением ЦК ВКП/б/313.
Отметим, что личный состав органов госбезопасности в Карачаевской АО
нэповского времени был молод, о чем свидетельствуют их партийные документы
1926-1929 гг., где указаны их годы рождения. В числе сотрудников областного
отдела числятся чекисты: Г.С.Карпов (1897 г.р.), П.Д.Веселов (1898 г.р.), Осипов
А.П. (1900), Т.Г.Глыба (1898, зам. нач. обл. отдела ОГПУ), И.С.Цымбалюк (1904
г.р.), бойцы 55-го дивизиона ОГПУ: М.Я.Бороденко (1903 г.р.), И.С.Борщов
(1902), Д.А.Губанов (1903), Ф.И.Носовец (1903), Н.Г.Нощенко (1903 г.р.),
В.И.Тарасов (1906 г.р.), А.Ф.Хмелев (1906 г.р.)314 и др.
86
Служба в «силовых» структурах в 1920-е гг. была рискованной. Как вспоминает бывший чекист К.Котов (член партии с 1919 г.), в борьбе с вооруженной
оппозицией и бандитизмом погибли сотрудники ГПУ Г.Фролов и И.Я. Демиденко
(к ним мы еще вернемся), Р. Каракашев, Н. Милованов, милиционеры Г. Терещенко315, А.М. Карабашев316, Р.Карасин, А. Маслянко, В. Нечесов, командир
аульного отряда самообороны А. Бердуков, чоновцы Ш. Чикатуев317, А. Власов318.
На отдел ОГПУ возлагались (вместе с органами милиции) функции по
разоружению населения. В ходе этого процесса в КЧАО организовывались отряды, призванные пресекать попытки «утечки бандэлемента» с оружием в горы,
предписывалось всемерно использовать возможности аульных властей и авторитет
«почетных лояльных стариков». В решении областного оргбюро партии
предусматривалось, что милиция производит принудительное изъятие «с помощью аппарата ОГПУ и по его данным», а в случае противодействия милиции ей
«оказывается содействие силами, находящимися в распоряжении Отдела
ОГПУ»319.
Местные чекисты также несли ответственность и за состояние дел в обеспечении продовольственной безопасности. В докладной записке КарачаевоЧеркесского отдела ОГПУ на имя главы Карачаевского облисполкома от 24 сентября 1927 г. указывается на негативные явления, которые имеют место в процессе государственных заготовок мясной продукции. Отмечается, что на рынке мяса
в области не имеется государственных или кооперативных заготовителей, свою
волю диктует частный сектор, который скупает скот на выгодных для себя условиях в Карачае и поставляет государству в два раза дороже в Баталпашинске,
Кисловодске и даже в Абхазии. Органы госбезопасности считали угрозой для государства захват рынка реализации мяса в регионе частными заготовителями, в
связи с чем ОГПУ настаивало на принятии неотложных и решительных мер по
«вытеснению с рынка частника, нагло обирающего крестьянство», заменив его
государственной или кооперативной заготовкой320.
87
Два года спустя, когда НЭП уже доживал последние недели, сами чекисты
принимали меры, арестовав несколько десятков частных скупщиков скота, уголовные дела на которых были переданы в суд321.
В 1930-е годы в сфере реализации скота чекисты Верхней Кубани ужесточили меры пресечения322.
Можно напомнить, что госбезопасность считалась, в общем-то, «мечом партии», а не государства. Поэтому именно партийные органы выступали кураторами
чекистов, проявляя о них всемерную заботу и оказывая возможную поддержку. В
1920-е годы органы госбезопасности получали активную поддержку со стороны
региональных партийных структур. Представители актива коммунистов направлялись на «несение дежурства… при ОГПУ КЧАО». Партийное руководство Карачаево-Черкесии в 1924 г. предписало организационному отделу областного
оргбюро РКП/б/ дать директиву по партийным ячейкам «о необходимости несения дежурства и соблюдении строгой дисциплины»323.
В то же время, партийная бюрократия держала в руках мощные рычаги воздействия на работников госбезопасности. Так, весной 1928 г. по решению партийной коллегии Карачаевской областной контрольной комиссии ВКП/б/ из партии был исключен чекист Александр Николаевич Дроздов, который в 1927 г. возглавлял областной отдел ОГПУ324. «За партбездеятельность» был исключен из
членов ВКП/б/ и чекист Н.Я.Эрдели, которого местная парторганизация не восстанавливала в партии325. Следует напомнить, что исключение из партии в ту пору
ставило конец в служебной карьере и было исключительно болезненным наказанием.
Судя по архивным материалам обкома ВКП/б/ 1920-х гг., именно областные
партийные органы давали рекомендации чекистам для поступления в вузы 326,
принимали решении об отзыве из аппарата ОГПУ для работы в партийной структуре327, ходатайствовали о переводе чекистов из других регионов в Карачаевскую
АО328 и т.д.
88
Естественно, руководители органов госбезопасности на местах не допускали действий, идущих вопреки мнению региональных партийных органов, где состояли на учете.
10 июля 1934 г. ОГПУ было упразднено, а его функции перешли в Главное
управление государственной безопасности (ГУГБ) новосозданного
Народного
комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР. В состав этого наркомата входили
Главное управление пограничной и внутренней охраны (ГУПВО), Главное управление рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ), Главное управление пожарной
охраны (ГУПО), Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ), а также Отдел актов гражданского состояния (ОАГС)329.
Как видим, органы внутренних дел и госбезопасности были объединены, и
такое положение (с коротким перерывом) продолжалось около десятилетия.
Осенью 1941 г. в г.Микоян-Шахаре проживало 50 коммунистов – сотрудников областного управления НКВД, включая начальствующий и хозяйственный
состав, простых и старших оперуполномоченных, надзирателей, госавтоинспекторов, сотрудников областной милиции, пожарной охраны, областного архива (он
также был в структуре НКВД). Из них возраст лишь
12-ти % превышал 40 лет,
более 60% сотрудников были от 30 до 40 лет, а четверть – менее 30-ти лет330.
В первые же дни после начала войны партийным руководством Карачая было заслушано сообщение начальника областной милиции облуправления НКВД
Ивана Редькина о формировании Микоян-Шахарского истребительного батальона
(ИБ)331. Такие подразделения создавались по стране согласно решению Совнаркома СССР от 24 июня 1941 г., которым был одобрен комплекс мер по обеспечению безопасности тыла страны, в т.ч. принято постановление «О мероприятиях
по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». В рамках реализации данного акта на следующий день был издан
приказ НКВД СССР за №00804, который создал в структуре центрального аппарата этого наркомата Штаб Истребительных батальонов; аналогичные оперативные группы – в региональных УНКВД332 и республиканских НКВД – одноимённые.
89
Список Микоян-Шахарского основного состава и резерва – был утвержден
бюро обкома ВКП/б/ 2 июля 1941 г. Командиром батальона назначался старший
лейтенант госбезопасности И.Е.Редькин (начальник облмилиции), его помощником – И.П. Архипенко (начальник политотдела управления НКВД), командирами
взводов – И.Ф. Колотилин и А.И. Антипов, командирами отделений – В.И. Абаев,
Т.К. Авсарагов, А.И. Былина, И.В. Блудов. Кроме них, из сотрудников УНКВД в
ИБ состояли два пулеметчика (С.Ф. Царенко, Г.Г.Овчаренко). Из политруков один
был работником обкома партии (Х.-У. Текеев), другой – уполномоченным Наркомюста (Н.С.Дубровин).
В числе бойцов были представлены такие партийные и государственные
структуры, как обком партии (Н.Ф. Пылаев, Б.Ц.Темиров, М.А. Деревянченко,
Е.Г. Халджиев, Д.М. Затона, В.И. Жигульский), облсуд (И.А.Зверев), горсовет
(А.Б. Чеккуев), управления и отделы социального обеспечения (Х.Х.-У. Абаев,
Д.С. Эркенов), торговли (Г.Г.Еремин), народного хозяйства (И.Н.Соркин), горкомхоз (С.А.Лапин).
Более всего было представителей хозяйственной сферы, чьи организации
имели свои конторы в областном центре – трестов «Севкавзолото» (М.И. Горкавенко, В.А.Коляденко), «Орджуголь» (Т.Ф. Никитин), строительного треста (Ш.А.
Шайлиев, П.Е. Кустов, Р.П. Мелькумов), лесного хозяйства (П.И.Головинский,
И.С.Мазницын),
легкой
промышленности
(З.Гафаров),
электростанции
(К.В.Ткаченко, А.И. Джуккаев), дорожной службы (У.О. Акбаев, С.Я. Дудников),
службы связи (В.М.Веденяпин, И.А.Шуликов), хлебозавода (Х.М. Кубанов), объединений «Союзплодовощь» (М.И. Саркитов), «Карторг» (Н.П.Банкин), «Заготскот» (С.Я. Хализов), общепита (А.Г.Таутиев, А.Г.Щеглоеватых), более мелких
субъектов – сберкассы (Ю.А. Магулаев), автомастерской (А.Г.Ребров), автостанции (А.Ф.Молчанов), ларька (С.К.Дудников).
В ИБ зачислены были и работники потребкооперации, точнее – «Карсоюза»
(М.Е. Канаматов, Н.А. Плахотников, И.Т. Белокопытов, И.Н. Остроухов,
Х.Х.-Б. Карабашев), райпотребсоюза (В.М. Белашов).
90
Были представлены и учреждения культуры: Карачаевский национальный
ансамбль (И.Т. Эбзеев, Ф.А. Каргинов), редакция (П.С.Кузьмин), Союз писателей
(Д.П. Байкулов), пединститут (Н.Л. Харибов), издательство (М.Т. Борлаков), типография (М.М. Ортабаев), системы образования (А.П. Карташов, М.А. Ступаков), радиовещание (Ш.Б. Боташев, В.И. Дюков).
В основной состав входили только коммунисты (52 чел.) и комсомольцы (8
чел.), в резерве состояло 4 комсомольца и 6 чел. из «беспартийного актива»333.
Этот опыт решено было применить и в других районах КАО. 22 октября
1941 г. бюро обкома приняло решение «Об организации истребительных батальонов при органах НКВД Карачаевской автономной области». Документ гласит, что
«в целях уничтожения вражеских парашютных и авиадесантов (так в тексте, Авт.), а также для борьбы с бандитизмом на территории» КАО предписывается
создать ИБ в районных центрах, в т.ч. в ст.Усть-Джегутинской – 50 чел., в
ст.Зеленчукской – 50 чел., в ст.Преградной – 30 чел., в а.Учкулан – 25 чел., в Малом Карачае – 20 чел. а также в Курот-Теберде – 25 чел., на шахтах – 30 чел. Решено было казачью полусотню в ст.Зеленчукской подчинить командиру ИБ, «сохранив ее как подвижную конную единицу».
Решено было «полностью использовать» ИБ согласно графикам для несения
постовой, патрульной и наблюдательной службы «по планам органов НКВД». На
ИБ возлагали «охрану важнейших объектов и наблюдений за воздухом».
Районным властям поручалось снабдить ИБ необходимыми помещениями,
инвентарем, средствами передвижения и связи, а также организовать боевую и
политическую учебу с личным составом, «систематически практиковать проведение тактико-боевых занятий, необходимых для оперативной деятельности батальона». Редькину (УНКВД) было поручено: в 2-дневный срок обеспечить все ИБ
нормативными актами о них (положениями) и программой занятий личного состава; вооружить бойцов ИБ боевым оружием (мелкокалиберным, гладкоствольным).
91
Командирами ИБ назначались зам. начальники районных отделов НКВД по
милиции, а комиссарами – лица из районного партийного актива согласно решению райкомов ВКП/б/.
Все истребительные батальоны области были подчинены Редькину, начальником их штаба стал Зорин (инспектор службы и боевой подготовки милиции
УНКВД), комиссаром – Коротченко.
О положении дел в ИБ партийные руководители районов обязаны были информировать военный отдел обкома партии334.
Уже к концу года бойцы-конники формирующихся ИБ из г.МикоянШахара, Зеленчукского, Микояновского, Преградненского, Усть-Джегутинского
районов обратились с просьбой о направлении их в действующую армию, а именно – во 2-й гвардейский конный корпус генерала Доватора. Просьба была поддержана областным руководством335.
18 марта 1942 г. вопрос о состоянии ИБ в области вновь рассматривался на
бюро обкома. Признавалось, что прошлогоднее постановление об организации ИБ
в районах так и осталось невыполненным и единственный такой батальон имеется
лишь в г.Микоян-Шахаре, где «с первых дней войны организованно несет оперативную службу и регулярно проходит военную подготовку». Отмечалась нехватка
лиц, выделяемых для организации ИБ, отсутствие нормальных условий «размещения, учебы и службы бойцов». Районным партийным структурам предписывалось обеспечить ИБ помещениями и оборудованием общежитий, «немедленно
принять меры к укомплектованию» ИБ, а командирам последних – «установить в
батальонах строжайшую дисциплину по службе и учебе» и т.д.336
На заседании 19 мая 1942 г. бюро обкома приняло решение поручить
начальнику гарнизона г.Микоян-Шахара Полосиновскому «совместно с органами
НКВД» организовать патрулирование в областном центре с привлечением командного состава запаса и бойцов Всевобуча, вменить им в обязанность проверку
сторожевой внутренней охраны в учреждениях, предприятиях, обеспечение светомаскировки. На всех дорогах решено было устанавливать постоянно действующие конные и пешие «заградительные отряды и посты» для несения охраны и
92
проверки документов. Всех лиц без документов и подозрительных лиц должны
были задерживать и сдавать милиции. Тем же решением ИБ для оперативных
нужд предписывалось выделить 5-10 лошадей, обеспечив их фуражом; горкому
поручалось довести к 22 мая численность городского ИБ до 80 чел.337
«Сверху» было спущено решение Орджоникидзевского крайкома партии от
25 мая 1942 г. «Об увеличении личного состава истребительных батальонов
края»338.
Для решения задачи обеспечения надежной охраны тыла действующей армии НКВД СССР имел в своем распоряжении органы внутренней безопасности,
милиции, войска по охране тыла, истребительные батальоны, которые были
сформированы во исполнение постановления СНК СССР от 24 июня 1941 г. “ О
мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в
прифронтовой полосе”, в местностях, объявленных на военном положении.
Следует отметить, что в первый месяц войны истребительные батальоны в
стране создавались только из сотрудников НКВД.
В Черкесской АО решение о создании ИБ было принято 23 октября 1941 г.
(со ссылкой на решение Совнаркома СССР от 24 июня и ЦК ВКП/б/ от 1 июля
1941 г.). Руководство «истребительными отрядами» Черкесии было возложено на
начальника УНКВД. В Черкесске командование ИБ было возложено на замначальника областного УНКВД лейтенанта милиции Кешокова, комиссаром
назначен Беспальченко; был утвержден штаб в составе начальника (Сухачев), связи (Лабушкин), боеприпасов (Ерин), снабжения (Пустовалов)339.
Коллективом Черкесской областной конторы связи было принято решение
также о создании «дружины местной самообороны» для общественной охраны
почты, телеграфа, телефонной станции, радиоузла, а также «дружины противовоздушной, противохимической и санитарной обороны»340.
Помимо руководства и организации ИБ, на чекистов и милиционеров возлагались и другие неотложные задачи. Бюро обкома партии предписало МикоянШахарскому горкому ВКП/б/ «выделить в помощь Начальнику областного управления НКВД необходимое количество коммунистов для охраны важных объек-
93
тов» областного центра. Одновременно начальнику милиции управления НКВД
Редькину и областному прокурору Салпагарову поручалось «решительно пресечь
попытки антисоветского элемента, вызывающего спекуляцию и реорганизацию
нормальной торговли»340.
Проверка охраны предприятий и складов торговых организаций в областном центре показала, что в предприятиях легпрома, горпромкомбината, хлебокомбината, Карсоюза, Карторга не выполнялись «неоднократные указания в организации охраны» предприятий. В связи с этим их руководителям и начальнику
облмилиции Редькину было предложено «тщательно проверить лиц, несущих
охрану предприятий и немедленно заменить непригодных проверенными работниками»342.
Начальник облмилиции с ноября 1941 г. входил в состав областного штаба
«по обеспечению строительства оборонной линии всем необходимым». Кроме того, представитель УНКВД, наряду с представителем обкома и военкомата, входил
в состав областной комиссии по уничтожению секретной документации: переписки по мобилизационным планам 1935-1938 гг.; выписок из протоколов и иных материалов обкома партии за 1936-1941 гг. и др.343
Решением бюро обкома от 8 февраля 1942 г. начальнику УНКВД Готило и
облпрокурору Медведев поручалось «принять необходимые меры репрессий дезертирам»344.
Однако летом положение на фронте стало быстро меняться, а фронтовая
линия стремительно приближаться к Кубани. Уже в начале августа 1942 г. советские войска под мощным напором противника стали оставлять территорию обеих
автономных областей. На короткое время здесь оказалась 19-я стрелковая дивизия
войск НКВД (командир – полк. Н.П. Подоляко), которой в следующем году предстояло провести операцию по выселению карачаевцев. Известно, что она успешно, «без особых потерь» отбила две атаки противника в районе станицы Суворовской и отступила за пределы Верхней Кубани в сторону Нальчика345.
В сентябре 1942 г. отряд НКВД организовал и провел вместе с красноармейцами бросок из Баксанского ущелья к вражеским тылам в районе а.Хурзука в
94
сентябре 1942 г. Но этот отряд был разгромлен, а «большая часть его полегла».
Командир разведгруппы отряда ст. лейтенант госбезопасности Хасан Асановым
был ранен, смог уйти, но позднее, уже в г.Нальчике был выдан врагам и погиб346.
Следующее упоминание о войсках НКВД в пределах рубежей Верхней Кубани относится к январю 1943 г., когда бойцы 2-го сводного отряда НКВД нанесли удар по остаткам вражеских позиций на Санчарском перевале347.
В период немецкой оккупации территории Верхней Кубани (август 1942 январь 1943 гг.) основная часть сотрудников областного УНКВД ушла в партизанские отряды или скрылась в подполье. В их числе – Исмаил Идрисович Акбаев. Он родился в 1916 году в а.Учкулан; профессиональное образование получил в
кооперативном техникуме в г.Микоян-Шахаре (1934 г.). Некоторое время работал
в облпотребсоюзе, финансовом отделе облисполкома, занимал пост ответственного секретаря Микоян-Шахарского городского совета трудящихся. В органы госбезопасности был направлен в сентябре 1939 г. и вскоре был назначен начальником
Учкуланского районного отдела НКВД в чине младшего лейтенанта госбезопасности. Чуть позже его перевели на должность начальника Микояновского райотдела НКВД уже в звании старшего лейтенанта ГБ348.
Он в числе шести бойцов Карачаевского областного партизанского отряда
«За Родину!» попал 5 сентября 1942 г. в засаду в урочище Уллу Айыры (на Скалистом хребте) и погиб. Попавшие в плен командир этого отряда Михаил Исаков
(зам. начальника УНКВД по КАО) и комиссар отряда Зекерья Эркенов были расстреляны349.
В Зеленчукском районе были захвачены и расстреляны начальник райотдела НКВД Владимир Андреевич Осканов, оперуполномоченный того же райотдела Идрис Коналиевич Глов350.
В зарубежном Сопротивлении принял активное участие уроженец аула Каменномостский Борис Казиев. Согласно архивным источникам, он родился в
1917г., образование получил в педагогическом техникуме, некоторое время работал в должности инспектора по заготовкам. В 1937 году партийные органы
утверждают его в должности «временного члена» Карачаевского областного су-
95
да351. В феврале следующего года он стал помощником областного прокурора
КАО352. Будучи выходцем из системы правоохранительных структур, он достойно
проявил себя и в рядах Вооруженных сил СССР, куда был призван осенью 1938 г.
Он служил политруком 229-го полка 8-й кавалерийской дивизии им.Ф.Э. Дзержинского, участвовал в присоединении к СССР западных районов (1939), советско-финской войне, где был ранен (1940). На фронтах Великой Отечественной
войны был с первых дней, попал в плен, шесть раз бежал из лагерей, активно
участвовал в словацком Сопротивлении, был выдан предателями, погиб в застенках гестапо (1944г.)353. Кстати, из архивных источников, известно, что и его
старший брат – Мусса Казиев (1908 г.р.) в своё время работал в органах правопорядка, а именно – в милиции (1928-1930), после чего служил в Красной Армии
(1930-1932)354.
Такая же участь постигла и Учкуланский партизанский отряд, бойцы которого сотрудники УНКВД Ханафий Касаев (комиссар отряда), Халит Кагиев,
Имаутдин Бердиев погибли. Также пали работники управления НКВД Виктор
Панаев и Жаров (отряд «Мститель»), Магомед Айбазов, Локман Узденов. В
а.Учкулане были подвергнуты пыткам и живыми закопаны у базарной площади
42-летний Осман Кубанов (начальник паспортного стола районной милиции) и
27-летний Матвей Захаров (оперуполномоченный Учкуланского райотдела
НКВД), а вместе с ними секретарь Учкуланского райкома партии Дмитрий Попов
и работник райвоенкомата Иван Емельянов355.
Более повезло Ахмату Хаджи-Муратовичу Семенову старшему лейтенанту
госбезопасности. Он проходил службу в качестве зам. начальника особого 3-го
горнострелкового отряда войск НКВД при штабе 37-й армии. Осенью 1942 г. по
заданию начальника штаба Южного штаба партизанского движения Х.У.Мамсурова, он вместе с политруком Мудалифом Батчаевым, разведчикомрадистом Дмитрием Забегаловым, военнослужащими-чекистами Муратом Хутовым и Ильей Лубенцовым был направлен в Карачай. После долгих мытарств
группа пробралась к верховьям р. Кумы, откуда Хутов был отпущен в аул (где он
ушел в подполье), а Лубенцов остался в Малом Карачае (но вскоре погиб). Семе-
96
нов, Батчаев и Забегалов перешли Кубанское ущелье, где первый скрывался у
родственников в селенье Новый Карачай, второй – в областном центре, а Забегалова направили в Верхнюю Теберду. Члены группы вели радиосвязь с «большой
землей», распространяли листовки среди населения356. Они смогли уцелеть,
А.Семенов стал возглавил Учкуланский райисполком, а М.Батчаев – Учкуланский
райком партии, М. Хутов, получил пост директора Первомайской МТС)357. Все
они, включая Д.Забеглова, прожили после войны несколько десятилетий.
Сотрудники НКВД воевали и в составе партизанских отрядов Черкесии (в
их числе – Сыпко, павший в бою у р.Марухи (Черкесский городской отряд)358.
Имели место и переходы сотрудников НКВД на сторону оккупантов
(Г.Соколенко, который выдал 12 партизан, оперуполномоченные НКВД Нетребко
и Смолянко)359.
Но в целом, работники органов внутренних дел и госбезопасности проявили себя настоящими патриотами своего Отечества и достойно выполняли свой
долг перед ним. 360
2.2. Силовые структуры в борьбе с оппозицией
Окончание гражданской войны, формальным показателем которого считается утверждение органов советской власти на всем пространстве данной территории, вовсе не означало завершение вооруженной борьбы как таковой. В особенности – в нагорной части Северного Кавказа, где сам ландшафт объективно позволял выживать различным группам антисоветского сопротивления, которые
предпочли эмиграции продолжение борьбы. Кроме природных условий имелись
и другие факторы живучести этих лиц, включая слабость влияния советских
функционеров, негласная поддержка со стороны части местного населения и др.
В силу этих причин деятельность органов госбезопасности и внутренних
дел по подавлению военного крыла политической оппозиции велась еще более
десяти лет после окончания гражданской войны. В труднодоступных местах
Верхней Кубани базировались десятки вооруженных (повстанческих) групп анти-
97
советской направленности, которые нередко совмещали противостояние советской власти с грабежами местного населения.
Восстановление Советской власти (март 1920 г.) было непрочным, оно
ограничилось созданием аульных ревкомов, которые не имели на местах реальной
силовой опоры (в частности структур внутренних дел). Кроме того, имел место и
недостаточность красноармейских войсковых частей на территории Баталпашинского отдела. Слабость проявилась уже летом того же года, когда многие районы
Верхней Кубани оказались под контролем антисоветских вооруженных группировок.
Оппозиционный настрой значительной части верхнекубанского казачества
обусловил то, что у некоторых функционеров начальствующего состава частей
Красной Армии возникла идея коллективного наказания казачьих населенных
пунктов. Характерный пример – совместный приказ особоуполномоченного 9-й
Красной Армии Черемухина и Баталпашинского отдельского ревкома от 9 августа, где прямо говорилось: «Станицу Кардоникскую, как пособницу белогвардейцам, враждебную советской власти, высказавшую эту враждебность в активном
содействии белогвардейцам в их борьбе против советской власти, – уничтожить».
Приказ предусматривал переселения просоветской части кардоникских казаков на
земли «бывших частновладельческих экономий и советских хозяйств». Особое
внимание обращает на себя лексика: «всем населенным пунктам Баталпашинского отдела и его района, под страхом строгой ответственности, не давать приюта
«каинам» советской власти – кардоничанам, а последним со всем имуществом
немедленно явиться с повинной головой к советской власти». Далее говорилось,
что «в противном случае они будут беспощадно уничтожаться, где бы они ни были застигнуты войсками».
Были высказаны свирепые угрозы и в адрес жителей села ГеоргиевскоОсетинского, которым предписывалось «выдать и доставить в Баталпашинск» в
трехдневный срок «всех белогвардейцев, и явных, и скрытых врагов советской
власти», а также «все огнестрельное и холодное оружие и военное имущество,
могущее быть использованным бандитами против советской власти». Невыпол-
98
нение приказа грозило «населению Георгиевско-Осетинского селения еще худшими последствиями, чем Кардоникской»361.
Взрыв народного недовольства произошел тогда, когда тот же Черемухин
попытался наказать казачью станицу и осетинское село руками карачаевцев. Последние уничтожили отряд Черемухина и 1 сентября 1920 г. подняли восстание, в
ходе которого советская власть в Карачае была свергнута362. Одновременно восстание поддержали и казачьи станицы, которым на помощь пришли белогвардейские части во главе с генералом П.П.Фостиковым (Хвостиковым), которым 4 сентября удалось захватить и станицу Баталпашинскую – центр одноименного отдела363. Всё это позволило создать «Армию освобождения России», численностью
до 15 тыс. штыков и сабель364. Быстрым ударом ей удалось установить контроль
над
основной
частью
территории
Верхней
Кубани,
включая
и
ст.Баталпашинскую365. Не ограничиваясь изгнанием советских функционеров, карачаевцы создали своё повстанческое правительство – Верховный совет обороны
Карачая366 во главе с Токал Хаджи Каракетовым. В его состав входили представители аульных обществ – Хурзука (Абул-Керим Хасанов, Хызыр Байрамуков), Учкулана (Мусса Акбаев, Хаджи Бостанов), Картджурта (Джамбулат Узденов, Хамзат Боташев, Хасан Хубиев), Джазлыка (Магомет Акбаев), Мары (Исмаил Нанаев,
Шогай Блимготов), Верхней Теберды (Алимджашар Батдыев), Нижней Теберды
(Зекерья Джаубаев), Джегуты (Умар Джазаев) и др.367
Повстанцы организовали ополчение, разбитое на подразделения, которыми
командовали Байрамуковы Джатдай, Хаджи-Туган и Халит, Крымшамхаловы
Мырзакул, Сеитбий и Хаджи-Мурат, Узденовы Даут и Кёккёз, Салпагаровы Магомет-Али и Солтан, а также Якуб Алботов, Магомет Байкулов, Юсуф Байчоров,
Исмаил Болатов, Нанак Джатдоев, Барисбий Дудов, Батал Каитов, Хаджи-Туган
Каппушев, Калмук Коджаков, Крым Кубаев, Магомет Сарыев, Осман Хасанов,
Хусеин Чотчаев. Во главе повстанческого военного штаба
стоял полковник
Мырзакул Крымшамхалов368. Повстанческое ополчение формально подчинялось
генерал-майору князю Султану Клыч-Гирею, объявленному командующим «Северо-Кавказского фронта»369.
99
Командованию Красной Армии удалось переломить ситуацию в свою пользу за довольно короткий срок. Уже в начале 20-х чисел сентября подразделения
регулярных частей заняли выходы из Кубанского ущелья. Карательных экспедиций вглубь Карачая удалось избежать благодаря переговорам, проведенным в
станице Красногорской 27 октября 1920 г. между представителями повстанческого правительства Карачая и командования. По их итогам было заключено соглашение, согласно которому провозглашалось «прекращение военных действий
между красными войсками и карачаевским народом на основе полного забвения
всех прошлых недоразумений».
Карачаевцы обязывались «аккуратно выполнить все законные требования
Советской власти, предъявляемые местной власти в Карачае», а также от имени
Верховного совета обороны и «высшего духовного лица» издать «категорический
приказ о немедленном прекращении военных действий против Советской власти»
под угрозой объявления вне закона и религии, как враги трудового Карачаевского
народа».
Кроме того они брали на себя и невыполнимое обязательство в недельный
срок «очистись свою территорию от всех находящихся в ней банд», членов которых передать властям.
Было оговорено, что по истечении этого семидневного срока, «вооруженные
силы Карачая немедленно демобилизуются», а вместо них «для поддержания спокойствия и законного порядка на Карачае восстанавливается, впредь до изменения на общем основании милиции в 150 человек, лояльных к Советской власти».
Примечательно, что полная неприкосновенность представителям советской
власти, прибывающим в Карачай, гарантировалась «круговой порукой».
Поскольку карачаевские территории располагались как в Кубанской, так и в
Терской областях, то Карачаю предоставлялось право иметь своих представителей и в Баталпашинском отдельском и Терском областном ревкомах.
По окончании переговоров командование Терской группы войск 9-й Кубанской Армии издало приказ от 30 октября того же года, согласно которому «Карачаевцы через Верховный Совет Высшего Мусульманского Совета немедленно
100
прекращают военные действия», «все вооруженные силы распускаются». Генерал
С.Клыч-Гирей и полковник М. Крымшамхалов объявлялись вне закона, карачаевцы прекращали «всякие сношения с Грузией»370, а прибывающих в Карачай
грузинских представителей обязались передавать советским органам371.
По итогам переговорам советская власть считалась восстановленной, а Верховный совет обороны – распущенным.
Итоги переговоров и договор были одобрены Реввоенсоветом Кавказского
фронта372 и, таким образом, Первое карачаевское восстание удалось завершить
мирным путем, после чего в третий раз в Верхней Кубани была установлена советская власть.
В последующем органы госбезопасности провели сбор информации об
участниках восстания 1920 года, которые были взяты на учет373.
В первые нэповские годы народное хозяйство, да и вся система жизнеобеспечения региона находились в упадке, по-прежнему не были преодолены последствия военного времени. Даже в некоторых нагорных аулах, наименее пострадавших от боевых действий, поголовье скота сократилось на две трети374. В таких
условиях сохранялись и социальные условия для высокого уровня преступности,
включая и политической.
На западе Верхней Кубани в 1920-е гг. действовали повстанцы из числа
русско-казачьего населения, укрывавшиеся преимущественно на пространстве от
Скалистого до Передового (Бокового) хребта. В долине Большого Зеленчука действовал отряд численностью около 15 всадников, которым командовали полковник Комаров и его заместитель Михаил Гребенюк, также бывший белогвардейский офицер. С ними связана трагическая страница в чекистской истории Карачаево-Черкесии. В конце мая 1922 г. в областной отдел ГПУ поступило письменное обращение от этого отряда с предложением прислать в станицу Исправную
представителя отдела для переговоров на предмет сложения оружия. В станицу
был направлен 18-летний сотрудник отдела ГПУ Бойченко, которого повстанцы
объявили
недостаточно
авторитетным
и
отказались
ехать
с
ним
в
ст.Баталпашинскую. После этого к ним командировали оперативного сотрудника
101
отдела ГПУ Тимофея Ковалева, которого сопровождал красноармеец из переданного чекистам
взвода особого назначения Александр Бескаравайный. Не до-
ждавшись их возвращения, на следующий день в Исправную направился, вопреки совету партийного лидера области Даута Гутякулова и других членов областного оргбюро партии, сам Г.В.Фролов, которого сопровождал оперативный сотрудник того же отдела ОГПУ Иван Демиденко. Переговоры велись несколько
дней, закончились формальной готовностью повстанцев ехать в Баталпашинскую.
Но 5 июня ночью «комаровцы» застрелили Фролова и зарубили Демиденко, но
упустили тяжело раненого Ковалева, которому удалось скрыться (он прожил еще
несколько десятков лет375).
По чекистским данным, группировка Салова и Попова в 1920-е гг. систематически совершала налеты на советские и общественные организации ближайших
аулов и станиц (ею, как утверждается, был ликвидирован председатель ревкома
станицы Преградной Вахрин)376.
Те же архивные данные указывают на то, что в станице Кардоникской в
1922 г. создавалась антисоветская группа «из среды наиболее реакционного казачества», которую создали Алексей Тимошенко, Стефан Семенов, Даниил Дранков. Им приписывалась подготовка «организованного выступления за восстановление дореволюционных порядков». Сообщается и о создании аналогичной группы Илларионом Степаненко в 1924 г., а в ноябре 1929 г. – «белоказаком» из той
же Кардоникской Яковом Троцким (20 чел.)377. В годы НЭПа в Верхней Кубани
действовали и другие повстанческие группировки – полковника Черного, подхорунжего Нагубного (1925 г.), сотника А.Д.Еременко (1926 г.) и др.378 В урочище
Эльбурган базировалась группировка полковника Белова.
Тогда же в карачаевских селеньях, по архивным документам властей, действовало почти два десятка оппозиционных групп, в том числе, в МалоКарачаевском округе – 7, Учкуланском – 5, в Хумаринском – 6379. Во второй половине ноября – первой неделе 1929 г. проводилась операция ОГПУ по «антисоветским и контрреволюционным группировкам» в аулах Архыз, Хасаут, ХуссаКардоник, селенье Марухо-Морхское, хуторе Рим-Горский380.
102
Антисоветские группировки в конце 1920-х гг. функционировали и в аулах
черкесов (Баричат-Жиле, Вако-Жиле, Жако, Зеюко, Инжи-Чишхо, Калмыковский,
Кош-Хабль, Кувинский, Хабез) и абазин (Абазакт, Инжичукун, Кубина)381.
Количество антиправительственных выступлений в некоторых регионах
Юга России к концу НЭПа оказалось настолько внушительным, что в своем докладе Северо-Кавказскому крайкому ВКП(б) в ноябре 1929 г. командующий войсками Северо-Кавказского военного округа И.П. Белов и член Реввоенсовета
округа С.Н. Кожевников утверждали, что «в Чечне, как и в Карачае, мы имеем не
отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание
целых районов»382. По крайней мере, относительно Карачая военачальники, как
представляется, преувеличивали положение дел, ибо подлинное восстание в этом
регионе вспыхнуло через несколько месяцев после этого доклада (см. ниже).
Архивные источники указывают на то, что последняя из крупных повстанческих группировок численностью 440 чел., действовавшая в верховьях р.Урупа,
была разгромлена в 1931 г.383
«Под занавес» НЭПа Карачаевскую автономную область потрясают женские волнения, которые носят массовый характер. В январе 1929 г. они прошли в
Малом Карачае (с.Учкекен) и ауле Сары-Тюз, их зачинщиками были объявлены
кулаки, а следственные действия – поручены сотрудникам областного отдела
ОГПУ, которым поручалось произвести арест виновных «для привлечения к ответственности». Об этом начальник областного отдела ОГПУ сделал доклад на
бюро обкома партии384.
Весной того же года женские выступление фиксируются и в Большом Карачае, и также были охарактеризованы результатом действий «кулацкого антисоветского элемента». Партийное руководство в апреле 1929 г. дало задание чекистам
«подработать вопрос об оперативных мероприятиях, доложив о своих соображениях на ближайшем заседании бюро»385. В следующем месяца события в Учкулане вновь были рассмотрены на заседании бюро обкома партии, где было сообщено о том, что органы госбезопасности «изъяли группу»386.
103
В конце того же года имели место женские волнения в ауле Картджурт. В
своем выступлении на заседание бюро обкома в декабре 1929 г. руководитель чекистов Карачаевской АО Якунин доложил суть «антисоветского» акта. Партийное
начальство решило провести показательный суд в самом ауле, дало соответствующие указание областному суду, прокурору, партийным ячейкам «подготовить
общественное мнение»387.
Гораздо более мощное сопротивление большевистский режим встретил в
крестьянской среде, когда им была начата политика «сплошной коллективизации». Реализуя указания сталинского руководства, региональные партийные советские лидеры, стремясь досрочно отчитаться перед центром, поспешили ускорить процесс вовлечения сельского населения в колхозы. 27 ноября 1929 года Северо-Кавказский крайком ВКП/б/ принял постановление, согласно которому массовая коллективизация должна была завершиться в течение полутора лет. Для
развития данного решения, два месяца спустя, 27 декабря крайком издает постановление «О коллективизации в национальных областях». С каждым днем политика ужесточалась; 10 февраля 1930 года крайисполком дает разрешение конфисковать у наиболее состоятельных крестьян («кулаков») средства производства,
кулацкие семьи депортировать в отдаленные части округов, районов и селений, а
«злостных кулаков и контрреволюционные элементы» – высылать за пределы Северного Кавказа388. Сформированный за годы НЭПа средний класс (в лице состоятельного крестьянства, предпринимательства) уничтожался в стране вторично –
после гражданской войны и «военного коммунизма» по вполне очевидной причине обретения им независимости от правящего режима.
Естественно, задача обеспечения уничтожения такого класса стала в те годы
основной сферой деятельности правоохранительных структур. В начале 1929 года
партийное руководство Карачаевской АО получило за грифом «совершенно секретно» телеграмму из Москвы с предписанием ЦК ВКП/б/ «об усилении репрессий враждебных пролетариату элементов»389.
Если в 1929 г. в колхозах области состояло лишь 5 с небольшим процентов
крестьянских хозяйств региона, то к марту 1930 г. в них было принудительно во-
104
влечено почти 40% таких хозяйств390. В начале 1930 г. готовятся списки первых
250 кулаков, обреченных на депортацию, арестовывается почти 80 лиц, объявленных участниками «кулацко-контрреволюционных группировок», еще 20 граждан, названных «кулацкими идеологами» 391. 16 февраля бюро обкома партии поручает ОГПУ «изъять всех кулаков в аулах, где развивается бандитизм», несколько дней спустя, 21 февраля «изъять кулаков» из аула Хумаринского392. Активные
большевики в а.Верхней Маре сами, без чекистов, арестовывают земляков, которые затем передаются в «органы»393.
Как видим, все репрессивные акты готовятся партийными органами областного и местного уровней, а исполнение возлагается на органы госбезопасности.
Принцип «насилие порождает насилие» проявился и тогда. В марте 1930
года в Карачаевской АО вспыхнуло крестьянское восстание, имевшее антиколхозную, а политическом плане – антибольшевистскую направленность. За короткий срок стихийно возникшие повстанческие отряды были организованы, избрали
единое руководство в виде «Верховного совета», свергли советскую власть практически во всех карачаевских аулах Большого и Малого Карачая, атаковали Кисловодск и областной центр, г.Микоян-Шахар.
Восстание перекинулось и в Черкесскую АО, где охватило абазинские, ногайские, черкесские аулы (по данным ОГПУ – аа.Али-Бердуковский, Апсуа,
Зеюко, Икон-Халк, Инжичишхо, Кубина, Псыж, Псаучье-Дахе, Хабез). С оружием
в руках выступило и казачество нагорных станиц (Исправная, Кардоникская, Сторожевая)394.
Как сообщают чекистские сводки той поры, в восстании 1930 года приняли
участие люди всех национальностей области, численность повстанцев достигала 5
тыс., из них «непосредственно с оружием» – более 2 тыс. Любопытно, что из восставших кулаками являлись лишь 220 чел.395 Иными словами, даже по большевистским меркам, основу восстания составляли вовсе не «враждебные простому
народу классы», а сам народ.
Областное партийное руководство, крайне растерянное мощным выступлением, повело себя в те дни весьма робко. К краевым властям была направлена
105
просьба определить в Микоян-Шахар войсковое подразделение численностью в
роту (30 конников, 70 пехотинцев) прежде всего «охраны общественных и государственных учреждений», т.е. областного руководства396. Чуть позже вновь обратились в крайком ВКП/б/ с просьбой о «немедленном вводе в Микоян-Шахар»
на несколько месяцев порядка 60-70 конников. На крайний случай соглашались на
переброску из г.Баталпашинска в Микоян-Шахар 64-го отряда Национального кавалерийского взвода)397.
Правда эта робость не помешала партийным вождям области отдавать жестокие приказы, сходные с решениями времен «красного террора». Именно бюро
обкома ВКП/б/ во главе с партийным лидером С.Носовым поручило 21 марта чекистам и прокуратуре перейти к захвату заложников, а также ликвидировать заключенных в городе в случае атаки противника. «В связи с усиливающимся бандитизмом, переросшим в кулацкие восстания, предписывало партийное руководство, добиться того, чтобы банды не увеличивались в дальнейшем, наряду с разъяснительной работой в отношении ушедших в банду главарей командиров и активных бандитов - считать необходимым взятие заложников отец, брат, сын,
близких родственников и авторитетов. В отношении же наиболее злостных допустить изъятие жен»398.
Очевидно, областная верхушка оказалась на грани паники, поэтому даже и
не думала о придании своим решениям, противоречащим тогдашним правовым
нормам СССР, какого-либо законного оформления.
Отделу ОГПУ и военному комиссариату было поручено выдать оружие в
распоряжение еще не созданных «мелких аульных национальных отрядов из числа проверенного и преданного Соввласти актива». Такие отряды в Архызе, Верхней Теберде, Джегуте, Красном Карачае, Кумско-Лоовском, Марухе, Учкулане,
Хасауте и в др. должен был сформировать начальник административного отдела
облисполкома Аубекир Аджиев, которого перевели в оперативное подчинение
отдела ОГПУ. Именно он отвечал «за подбор персонального состава отрядов, их
внутреннего состояния и действий»399.
106
По-видимому, можно полагать, что руководство областного отдела ОГПУ
повело себя с политической стороны более умело, чем партийные лидеры области.
Органы госбезопасности стремились найти мирные решения социальнополитического конфликта. Для переговоров с восставшими был выделен начальник Армавирского окружного отдела ОГПУ Суворовский, который за несколько
лет до этого возглавлял областной отдел ОГПУ Карачаево-Черкесской АО. Он
при участии представителя Северо-Кавказского крайисполкома на протяжении
нескольких часов вел из Микоян-Шахара телефонные переговоры с повстанческим правительством («Верховным советом»), базировавшимся в Учкулане. «Советская власть, - заверил Суворовский, - не желает принимать репрессивных мер к
обманутым вами людям – рядовым участникам мятежа». Якушкин гарантировал
сохранение жизни «рядовым участникам мятежа». Представитель восставших
объяснил причины движения: «Наши прежние хозяйства разорены, религия поругана, мечеть закрыта». На это сотрудник ОГПУ сказал, что такие «незаконные
действия, если они имели место, строго караются по советским законам» и никто
«не имеет права закрывать мечети, если на то нет желания самих верующих».
Восставшие соглашались прекратить восстание в обмен на уступку МикоянШахара,
а власти, разумеется, категорически отказались отдавать областной
центр. Переговоры закончились ничем400.
Вскоре после подавления восстания регулярными частями РККА, начальник
отдела Готье внес довольно разумное предложение провести в области выездную
сессию Северо-Кавказского краевого суда «для процесса над добровольно сдавшимися участниками повстанческого движения». Бюро обкома партии, еще не
оправившееся от событий, в испуге отклонило это предложение, сославшись на
то, что такой суд может «внести осложнение в политическую обстановку в области»401. Однако несколько дней спустя идея Готье была поддержана краевыми
представителями, после чего так же поступили и областные партийные руководители. Областному отделу ОПУ и прокуратуре поручили «произвести немедленный отсев арестованных, подлежащих суду, освободив рядовых участников повстанческого движения»402.
107
В подавлении восстания в Верхней Кубани отмечена роль сотрудников госбезопасности, в числе которых упоминаются Васильев, Трегубов, Ф.И.Коваль,
А.М.Спрогис, и др.403 Имелись среди чекистов и жертвы: при обороне МикоянШахар погибло пять сотрудников, в Учкулане – уполномоченный областного отдела ОГПУ Менчинский404 и др.
Отдел ОГПУ провел большую работу по выявлению всех тех лиц, которые
так или иначе были причастны к восстанию. В списках, подготовленных позднее
работниками областного управления НКВДВ, выделяется несколько категорий
восставших: «активные участники», «организаторы» («активные организаторы»),
«руководители контрреволюционных банд», командиры подразделений (взводов,
сотен), члены «Верховного Совета» и его структур («комиссий»).
В числе командиров взводов чекисты называют таких лиц из Большого Карачая как Байрамуков Ахья, Байрамуков Ислам, Борлаков Темурка, Лайпанов
Джагафар; все, кроме последнего, были приговорены к ссылке.
В командирах сотен числятся: в Малом Карачае – Созаруков Магомет, в
Н.Маре – Кочкаров Хаджи-Исмаил, в Теберде – Байчоров Асук, Узденов Хызыр,
Аджиев Даут (двое последних отправлены в ссылку).
Примечательно, что Кады Байрамуков (также сосланный) именуется в этих
документах как командир полка.
Руководителем группы восставших у осетин называется Тлатов Александр,
у абазин (Кумско-Лоовского) – Токов Алимурза.
К ссылке как «руководители контрреволюционных банд» были приговорены Алиевы Локман и Хусей, Батчаев Ибрагим, Борлаков Ильяс, Биджиевы Чапакай, Гитче и Маусуд, Гогуев Абидин, но, что интересно, большинство лиц из этой
категории ссылки избежали405.
В числе членов «Верховного Совета» источники называют таких лиц как:
Кубанов Зекерья (был сослан), Чотчаев Магомет, Эркенов Асхат, а секретарем
этого органа называется Текеев Дайфур406.
108
Органы ОГПУ упоминали о повстанческом комитете в составе Джатдая
Чомаева,
Каракета
Абайханова,
Шогая
Кумукова,
Унуха
Байрамкулова,
С.Байчорова, о назначении военного руководителя восстания407.
Всего по обвинению в участии в восстании власти арестовали около 1 тыс.
чел., но с учетом сложившейся обстановки, отнеслись к ним сравнительно несурово: согласно приговору краевого суда, к смертной казни был приговорен лишь
один повстанец, значительная часть получила сроки ссылки в Казахстан и Северный Урал408. Кроме того, некоторые отбывали наказание на строительстве Беломор-Балтийского канала (напр., Магомет Узденов из аула Красный Восток)407.
Примечательно указание на существование в системе госбезопасности концлагерей. Например, относительно активиста восстания Акбаева Шогаиба Унуховича
(1895 г.р.) говорится, что он «сослан в концлагерь ОГПУ»410.
Некоторые участники восстания скрылись; одним из них был Барадин (Ибрагим) Гербеков, который до этого возглавлял вооруженную группу из представителей разных национальностей, базировавшуюся в лесистых верховьях
р.Джаганаса близ станицы Усть-Джегутинской. Некоторое время он прятался в
пещере близ аула Джегута, но, будучи раненым, сдался властям, которые взяли в
заложники членов его семьи, а вскоре умер от ранения в застенках. Народ сложил
о нем песни, где воспевается его благородство, мужество и правота в борьбе с
властью, закрывшей мечети. Место, где он укрывался по сей день именуется
«Скала Барадина» (Барадинни Къаясы)411.
У казаков нагорных станиц Карачаевской АО в числе руководителей мартовско-апрельских выступлений 1930 г. называются Михаил Свербель, Федосей
Нищенко, Матвей Серков, Я.Троцкий, Х.Машуков и др.412
Антиколхозные выступления на юге страны побудили центр отмежеваться
от формированной коллективизации, ответственность за которую была возложена
на региональные власти. ЦК ВКП/б/ издал постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», где предписал партийным органам преодолеть «левые перегибы», отказаться от насильственного вовлечение в
колхозы, следовать принципам «широкой демократизации»413. Северо-Кавказский
109
крайком отказался от форсированных темпов коллективизации, а 27 марта 1930 г.,
уже после подавления восстания, партийное руководство автономной области
признало причины зарождения повстанческого движения: «погоня за количественным ростом колхозов», «случаи незаконных арестов кулаков», «лишение
прав на землепользование не только кулаков, но и середняков», «применение, несмотря на ряд категорических запрещений, методов грубого администрирования,
методов раскулачивания», «незаконность конфискации имущества у кулаков
вплоть до конфискации по Суду даже минимума домашнего обихода: подушек,
белья и т.д.», «закрытие мечетей и медресе»414.
7 мая 1930 г. бюро Карачаевского обкома партии еще раз признало «перегибы и извращения директив партии по коллективизации», а также дало областной
прокуратуре поручение подготовить дела «по обвинению виновников перегибов и
извращений»415. Признавались также «применение, несмотря на ряд категорических запрещений, методов грубого администрирования, методов раскулачивания», «погоня за количественным ростом колхозов». Указывалось и на явно противозаконные методы, включавшие насильственное «закрытие мечетей и медресе», «случаи незаконных арестов кулаков», «незаконность конфискации имущества у кулаков» без решения судов, «лишение прав на землепользование не только
кулаков, но и середняков»416.
Вслед за этим из колхозов Карачаевской АО вышло свыше 9/10 крестьянских хозяйств417. Властям пришлось приложить усилия к тому, чтобы провести
коллективизацию, уже без принуждения, «по второму кругу», что, в принципе,
удалось сделать в последующие несколько лет.
В поле внимания органов госбезопасности попадали и идейные течения, не
совпадавшие с официальной идеологией большевиков. Известно, что в либеральные нэповские годы у части национальной интеллигенции приобрели популярность пантюркистская идеология, основой которой выступали теории не только о
великом прошлом тюркоязычных народов, но и о больших перспективах их солидарности, восстановлении Турана, некогда существовавшего на огромных просторах Великой Степи. Видимо, излишне говорить, что идеи тюркской солидар-
110
ности противоречили официальным в Советской России и СССР идеям солидарности пролетарской, и уже поэтому рассматривались как враждебные. Соответственно к числу политически неблагонадежных были отнесены носители идей
пантюркизма. Но в начале 1920-х гг. они еще не подвергались репрессиям и лишь
брались на учет в соответствующих органах. Такая тактика диктовалась внешнеполитическими соображениями. Как уже отмечалось, именно в те годы были
установлены дружественные отношения между Советской Россией и Турецкой
республикой, только что возникшей на развалинах Османской империи. В условиях дипломатической изоляции со стороны западных стран Москве было исключительно выгодно установление полноценных отношений со странами Востока.
Турция получила от РСФСР большую поддержку военного и материальнофинансового характера, что позволило успешно противостоять внешним противникам. Со своей стороны советское правительство ожидало, что турецкая сторона
использует традиционное влияние среди мусульман Юга России с точки зрения
лояльности большевистскому режиму.
Поэтому наши власти закрывали глаза на внешние проявления тюркской
солидарности, которые проявились и среди населения Карачая. Усилия в этом
направлении предпринимались группой интеллигенции во главе с упоминавшимся Н.Х.Токовым, который, по словам У.Д.Алиева, проявлял «зараженность духом… пантюркизма». В феврале 1921 году Токов составил от имени мусульман
Кавказа послание турецкому лидеру М.Кемаль-паше (будущему Ататюрку)418. В
октябре следующего года Токов стал одним из организаторов и активных участников ««грандиозной манифестация горцев» в Кисловодске, посвященной победе
войск Кемаль-паши над интервентами. В своем выступлении перед демонстрантами Наны Хасанович говорил о большом значении «ближневосточного вопроса
для карачаевцев, кабардинцев, черкесов, абазин и других» мусульманских народов Кавказа. В своих выражениях чувств поддержки турецких собратьев участники манифестации даже «выразили свою готовность встать под знамя Великого
национального собрания Турции»419. Совершенно очевидно, что большевистские
власти совершенно не были заинтересованы в укреплении и дальнейшей популя-
111
ризации идей исламской и тюркской солидарности. К счастью для правящего режима, наиболее яркий апологет панисламизма и пантюркизма, Н.Х.Токов был
убит неизвестными лицами, а его последователи или не имели такой консолидирующей харизмы, или стали опасаться мер со стороны властей.
В скором времени идеи пантюркизма были подвергнуты резкому осуждению в работах местных ученых. Приверженцы учений о «мифической прародине»
всех тюркских народов, о том, что карачаевцы и балкарцы являют собой неотъемлемую часть «единого мифического народа» были объявлены контрреволюционерами420. Разумеется, это было сигналом к репрессивным актам в отношении популяризаторов пантюркизма в горской среде.
Видимо, нельзя обойти вниманием тот факт, что в целях решениях проблем
внутриполитического характера, в том числе и для борьбы с «политическим бандитизмом», власти использовали и войсковые подразделения. Такая практика
проявила себя и в начале 1922 г., когда в связи с кабардино-карачаевских пограничным конфликтом421 на территорию Верхней Кубани были введены части 4-й
Петроградской и 6-й Чонгарской кавалерийских дивизий Северо-Кавказского военного округа (СКВО). Следует отметить, что использование регулярной армии
вне собственно зоны конфликта, в глубинных районах Карачая, не было оправдано реальной военно-политической ситуацией. Будучи вне какого-либо правового
контроля со стороны органов надзора, гражданских структур, войска традиционно
склонны к произволу – в том числе и в отношении населения собственной страны.
С первых же дней стали возникать конфликты военных с советскими органами мест дислокации войск. Председатель Баталпашинского отдельского исполкома Н.Ковалев обращается в феврале 1922 г. к Кубано-Черноморскому облисполкому с жалобой на внеправовые действия командного и начальствующего состава частей указанной дивизии. На эти части, пишет он, «как я понимаю, возложена обязанность борьбы с бандитизмом», но вместо этого имеют место «безобразия, чинимые военными представителями 6-й Чонгарской дивизии». С вводом
войск, говорится в документе, «власть Советов излагалась и все распоряжения,
даваемые Исполкомом по гражданскому ведомству, игнорировались». Войска
112
арестовывали граждан, высказывавших замечания, захватывали подводы, фураж,
угрожали представителям местных властей. Сам начальник дивизии, устраиваясь
в ст.Баталпашинской, «самоуправно забирал мебель, занимал квартиры». Бесчинства военных приводили к тому, что жители заявляли «мы всем селением выйдем
в лес», причем русские селения, вполне лояльные к советской власти422.
Аналогичные эксцессы имели место в горских селеньях Верхней Кубани. В
своем письме одному из руководилей Наркомата РСФСР от 22 марта 1922 г.
У.Д.Алиев сообщает, что за две недели пребывания в Карачае войска «совершенно очистили /местность/ не в смысле бандитизма, а в смысле грабежа». Несколько
десятков горцев, «частью совершенно невиновных» были арестованы и расстреляны красноармейцами без суда и следствия, табуны лошадей, десятки тысяч
овец, сено (заготовленное горцами на площади в 60-70 тыс.десятин), захвачены,
мирные люди, включая женщин, подвергались грабежам. Все это привело к тому,
что около 200 человек из числа добровольно сложивших оружие оппозиционеров,
вновь ушло в леса и горы. «Население сильно терроризировано и очень возмущено», - пишет Алиев423.
В Карачаевском округе местные власти также были фактически отстранены
от управления регионом. Военное командование, прикрываясь эфемерной «борьбой с бандитизмом», создало так называемое Чрезвычайное Карачаевское военнополитическое совещание. Пытаясь легитимизировать себя, оно ссылалось на то,
что государство «поручило военным частям Красной Армии изъять из аулов весь
бандитский элемент, мешавший спокойной жизни горцев, и контрреволюционеров, которые будоражили аулы и тормозили развитие области». В одном из приказов упомянутой структуры говорилось, что расстрелы произведены «быстрой,
решительной рукой
карающего Рабоче-Крестьянского правосудия»424, хотя это
были типичные внесудебные расправы.
Лишь после вывода войск и формирования региональных органов власти
Карачаево-Черкесской автономной области (март 1922 г.) стали полноценно
функционировать структуры внутренних дел и госбезопасности.
Как видим, бесконтрольная деятельность войсковых командиров разных
113
уровней, да и простых красноармейцев вела не к прекращению антисоветских
настроений у гражданского населения, а наоборот, к их росту. Имея перед глазами наглядные примеры произвола «защитников трудового народа», жители вряд
ли могли преисполняться чувствами лояльности к большевистскому режиму. (В
таких явлениях, видимо, и надо искать причины того, что определенная часть
населения – как горского, так и русско-казачьего – приветствовала ликвидацию в
Верхней Кубани советской власти немецкими войсками в августе 1942 г.).
2.3. Репрессивная роль структур госбезопасности
По-видимому, следует разделить мнение, что перманентные репрессии были неизбежным порождением большевистского, или раннесоветского режима (так
мы позволим себе обозначить период с момента захвата власти большевиками до
конца правления И.В.Сталина, который почти совпал с устранением определения
«большевистская» из официального наименования коммунистической партии).
Безусловно, было бы глубокой ошибкой сводить масштабы силовых методов
правления партийно-советской бюрократии к злой воле И.В.Сталина и его окружения. Органы внутренних дел и госбезопасности советской России выполняли
карательную роль и при В.И. Ленине – в годы гражданской войны, в период
«красного террора» и «военного коммунизма».
Но – и это следует подчеркнуть – не сами эти органы являлись инициаторами расправ по социальному признаку. Объектами репрессий в те годы становились целые социальные группы, которые были «помечены» большевистскими вождями. Так, один из них, Н.И.Бухарин, перечисляя «слои, классы и группы», которые «активную борьбу против пролетариата», назвал:
«1) Паразитические слои (бывшие помещики, рантье всех видов, буржуа предприниматели...),
2) торговых капиталистов, спекулянтов, биржевиков, банкиров...
3) крупных бюрократов капиталистического государства (генералы, архиереи и пр.)
114
4) буржуазных предпринимателей - организаторов и директоров (организаторы трестов и синдикатов «деляги» промышленного мира, крупнейшие инженеры, связанные непосредственно с капиталистическим миром, изобретатели и пр.);
5) квалифицированную бюрократию - штатскую, военную и духовную;
6) техническую интеллигенцию и интеллигенцию вообще (инженеры, техники, агрономы, зоотехники, врачи, профессора, адвокаты, журналисты, учительство в своем большинстве и т.д.);
7) офицерство;
8) крупное зажиточное крестьянство;
9) среднюю, а отчасти и мелкую городскую буржуазию, духовенство, даже
неквалифицированное».
Обозначая указанные группы, составлявшие, по сути, национальную элиту
России, партийный идеолог полагал, что нейтрализовать их может «только "концентрированное насилие”»425. (Уместно добавить, что жертвой такого насилия
стал и сам автор идеи его «концентрированного» применения, который был расстрелян в итоге процессов 1930-х гг., а в годы горбачевской «перестройки» был
объявлен невинной жертвой сталинизма).
В то же время, для невиданной в истории страны мощи карательных органов были, разумеется, и объективные условия. Видимо, нельзя не согласиться с
тем, что «история предвоенного десятилетия с неуклонным нарастанием военной
опасности снова и снова возвращала общество в чрезвычайную обстановку»426.
Действительно, возрастала внешняя угроза и на западе (гитлеровская Германия), и на востоке (милитаристская Япония), – это требовало централизации
власти. Действительно, стране следовало за короткий срок совершить индустриальный рывок, позволявший не только противостоять потенциальным агрессорам,
но и конкурировать с передовыми европейскими экономиками, а стало быть, и
подтвердить жизнеспособность социалистического строя. Это тоже требовало
централизации власти. В данных условиях требовалось сведение к минимуму сроков исполнения принятых центром решений по всей вертикали политического и
хозяйственного управления. Очевидно, что самой эффективной опорой админи-
115
стративной системы выступали силовые структуры, в первую очередь – органы
внутренних дел и безопасности. «Впечатление такое, - отмечают исследователи, что силовые методы как средство лечения всех и всяческих болезней были запрограммированы в структуре органов с самого начала»427. Заданность таких методов
отражала природу правящего режима, его стремление к насильственному решению значительной части проблем практически во всех сферах жизни – политической, экономической, социальной, культурной и др.
В не меньшей степени сталинский режим осознавал опасность со стороны
внутренних врагов, к числу которых были отнесены не только реальные недруги
из
среды
«недобитых»
активистов
антисоветской
оппозиции,
национал-
сепаратистских движений и т.п., но и любые инакомыслящие. Этот «внутренний»
вектор деятельности ОГПУ/НКВД был не меньшим по значимости и привлеченным ресурсам, чем противодействие внешним угрозам. Видимо, нам следует
иметь в виду тот факт, что советское право изначально было крайне идеологизировано. Оно отражало партийную установку на решительную борьбу с «враждебными классами», которые должны быть ликвидированы в ходе социалистического
строительства.
Ликвидация таких социальных групп должна была происходить не только и
даже не столько в процессе формирования нового общественно-политического
строя (и, как следствие, естественного отмирания эксплуататорских классов),
сколько в ходе последовательных административных мероприятий. Последние
включали в себя создание целой системы правовых санкций в отношении выходцев из «враждебных классов», а также властного, государственного инструментария реализации таких санкций.
Естественно, неотъемлемой частью такого инструментария выступали органы советской юстиции, внутренних дел, госбезопасности, прокуратуры, отчасти и
вооруженных сил, которые официально наделялись соответствующими полномочиями. Но всесилие репрессивных органов было кажущимся, поскольку их ограничивал партийный контроль, а точнее аппарат партийных организаций, прежде
всего, вышестоящих. «Если, скажем, НКВД арестовывало членов райкома партии,
116
то обком знал об этом. Следовательно, аппарат репрессий был орудием партии».
Это и отличало сталинский режим от типичного полицейского государства, где
предполагается «полная свобода репрессивного аппарата в своих действиях»428.
Образно выражаясь, репрессивный каток режима особо проявил себя со
второй половины предвоенного десятилетия. По имеющимся данным, в 1930-1934
гг. ни к одному из осужденных «тройками» Карачаевской и Черкесской автономных областей не был применен расстрел. Пик репрессий приходится на 1937 год
(из 299 осужденных «тройками» 218 расстреляны), «а самым бесчеловечным и
жестоким по применяемым мерам стал 1938 год» (из 155 осужденных расстреляно
144)429. В стране же, по данным книги Вадима Кожинова "Россия, век XX", в
1937-1938 гг. ежедневно выносилось в среднем 1000 смертных приговоров (расчет исходит из общего количества смертных приговоров в СССР за указанные два
года – 681692)430.
За этими, как и другими, более полными данными, стоят конкретные фигуры исполнителей, некоторые из которых остались в памяти местного населения
своей жестокостью, если не сказать лютостью. К их числу относился и Владимир
Павлович Удов. Он происходил из Украины, точнее – Черниговской губернии,
где родился в 1898 г. Согласно официальной биографии он принадлежал к среде
крестьян-бедняков и с 12-ти летнего возраста вынужден был зарабатывать на
жизнь. Вначале трудился на спичечной фабрике на белорусской станции Злынка,
откуда перебрался на Донбасс, в Аннинский антрацитный руднике. Поддержал
Октябрьский переворот 1917 г., вскоре пошел на службу в ряды Красной Армии.
По окончании гражданской войны поступил на службу в органы ВЧК (1921 г.),
причем уже в первые месяцы своего чекистского поприща попал на Северный
Кавказ. Любопытно, что в большевистскую партию вступил только в 1932 г. В
следующем году его направляют в Карачаевский областной отдел ОГПУ, где он
участвует в разработке ряда операций. Получил несколько ведомственных наград:
именное оружие (трижды), значок «Почетный чекист» (1936 г.). Был назначен
зам. начальника управления НКВД по КАО. В 1937 г. был избран депутатом Верховного Совета СССР431.
117
В самом начале пика репрессий в Карачаевской АО во главе областного
управления НКВД стоял Зотик Андреевич Волохов, руководивший этим органов с
января по ноябрь 1937 г., 1896 года рождения. Он был выходцем из семьи, принадлежавшей при царе к среднему классу (отец работал кассиром, впоследствии
приемщиком хлопка). Но это никак не отразилось на его образовании, которое
ограничилось
4-классным обучением в городской школе. Хотя он в партию
большевиков вступил в ноябре 1917 г., но старался держаться вдали от районов
боевых действий: все годы гражданской войны он пробыл в системе образование,
работая учителем, затем перейдя в чиновники – инструктор, заведующий городского отдела народного образования. В органы ВЧК перешел когда стихли бои и
окончательно утвердилась советская власть432.
Его сменил П.И.Дрозд, который пробыл на данном посту больше всех чекистских руководителей предвоенного десятилетия (ноябрь 1937 – август 1939
гг.).
Большая роль в выполнении плановых заданий по репрессиям в Карачае и
Черкесии принадлежала избранному депутатом от этих автономных областей в
Верховный Совет СССР Петру Федоровичу Булаху, который занимал в 1937-1938
гг. пост начальника Орджоникидзевского (Ставропольского) краевого управления
НКВД. Он родился в 1898 г. в пригороде Харькова в семье портного. Короткое
время служил на флоте, позднее – в Красной Армии. В органы ВЧК также пришел
после войны – в 1921 г., в последующие годы заслужил почетное боевое оружие,
знак почетного чекиста. На Северный Кавказа его направили в 1933 году, принимал непосредственное участие во многих боевых операциях «по ликвидации антисоветских кулацких вылазок и бандитизма» и в Верхней Кубани, был удостоен
ордена Красной Звезды (1937)433.
В апреле 1938 г. майор госбезопасности П.Булах был арестован, а в июле
1940 г. Расстрелян434, повторив судьбу тысяч других чекистов, которых истребили
после выполнения ими плана сталинских репрессий.
Наибольший удар репрессивных органов пришелся по общественнополитической элите, включая ту категорию, судьба которой неразрывно была свя-
118
зана с советской властью и партией большевиков. Репрессиям подверглись 77%
состава бюро Карачаевского обкома партии, избранного на 7-й областной партконференции 1937 года435, включая таких деятелей как: первый секретарь Карачаевского обкома ВКП/б/ Хасан Алиевич Аппаев (который был расстрелян в январе 1938 г.)436, второй секретарь обкома И.Родзинский, В.Гурьянов, заведующие
отделами обкома Созаруков, Тэрк437 и др. «Врагом народа» был объявлен и
бывший руководитель обкома партии Маурер438.
Волна репрессий напрямую коснулась и районное, городское звено управления. На одной из партконференций активно выявлялись «троцкистские бандиты» в Микояновском и Учкуланском районах (Хасанов, Бедраев, Коркмазов и
др.), в Усть-Джегутинском и Зеленчукском районах (Борисенко, Верецкий и
др.)439. На сентябрьском (1937 г.) собрании областного партийного актива
г.Микоян-Шахаре
такому
шельмованию
подверглись
председатель
в
Усть-
Джегутинского райисполкома, секретарь Зеленчукского райкома партии, директор санатория, работники облисполкома и газет440.
Вслед за такими акциями, как правило, следовал арест.
Нашего внимания заслуживает и тот факт, что расправам подверглась основная масса и бывших лидеров регионального руководства. Первый председатель облисполкома Карачаево-Черкесии Курман-Али Алиевич Курджиев был
приговорен к расстрелу решением военной коллегии Верховного суда СССР и
расстрелян в октябре 1937 года441.
24 июня 1938 года был расстрелян Магомет Ильясович Батчаев, первый
председатель облисполкома Карачаевской АО (1926-1927)442; расправе не помешало то, что он узами семейной дружбы был связан с С.Кировым – «любимцем
партии» и ближайшим соратником Сталина.
Летом того же года аналогичная судьба постигла Умара Джашуевича Алиева, который в 1920-1921 гг. возглавлял Карачаевский округ, а впоследствии вел
активную научную деятельность в гг.Ростов-на-Дону и Москва443. Его не уберегло
то, что в период гражданской войны он работал в народном комиссариате по делам национальностей РСФСР под началом самого И.Сталина.
119
Его преемник на посту главы Карачаевского округа Рамазан Хасанович Куатов был арестован в августе 1937 года444, а позднее расстрелян.
Такая же судьба постигла последнего из глав Карачаевского округа Али Гериевича Хасанова, который был расстрелян в декабре того же 1937 года445.
Вряд ли счастливой можно назвать участь многих из тех, кто избежал расстрела. Так, бывший председатель Карачаевского облисполкома (1928-1929)
Осман Абдулович Хачиров был арестован летом 1937 года; ему удалось избежать
расстрела: решением Орджоникидзевского краевого суда от 18 июля 1938 г. он
был приговорен к отбыванию тюремного заключению в ГУЛАГе, где и умер несколько лет спустя446.
Его преемник на посту глава облисполкома (1929-1932) Бекмырза Хаджикулович Шаманов, бывший кавалерист «дикой» дивизии, был также арестован в
начале 1937 г., умер в застенках НКВД с диагнозом «нефридневроз»447.
Еще один бывший председатель облисполкома КАО (1936-1937) Касым
Хаджи-Бекирович Боташев был арестован в декабре 1937 г., был осужден решением Особого совещания при НКВД СССР на 5 лет лишения свободы с содержанием в исправительно-трудовых лагерях. Умер там же (официально «от паралича
сердца») в 1942 г.448
Асланбек Мусосович Кочкаров, который весной 1920 г. первым из лидеров
устанавливал советскую власть в Карачае, был также арестован в декабре 1937 г.
и тогда же приговорен к расстрелу решением Тройки при УНКВД Орджоникидзевского края. Но исполнение приговора удалось оттянуть и в 1940 г. расстрел заменили 10-летним сроком заключения. До свободы он тоже не дожил: по официальным данным, умер от сепсиса в 1944 г.449
Как видим, из осужденных в ходе «ежовских» репрессий крупных политических деятелей, которые возглавляли советскую власть в Карачае с 1920 по 1937
г., ни один не вышел из застенков НКВД. Пострадали не только первые лица.
Бывший военком КАО (1930-1933) Асхат Абдул-Керимович Боташев погиб в заключении в 1937 г.450 Бывший член Карачаевского окружного ревкома Хызыр
120
Османович Байрамуков был арестован трижды (в 1928, 1937 и в канун войны),
умер в застенках ГУЛАГа в 1943 г.451
Аналогична была и судьба руководящих деятелей советской Черкесии.
Бывший зам. председателя Карачаево-Черкесского облисполкома (1926), председатель исполкома советов Черкесского национального округа (с 1926 г.) и Черкесской автономной области (с 1928 г.) Крым Алиевич Астежев был арестован и расстрелян в 1937 г.452 В том же году был казнен и экс-прокурор Карачаево-Черкесии
(1924-1925 г.), экс-военком КЧАО и ЧНО (1925-29) Ахлау Муссович Ахлов453.
Некоторым из арестованных лиц удалось выйти на свободу. Среди них –
Якуб Замаевич Айбазов, организатор комсомола в Верхней Кубани, руководитель
Карачаево-Черкесского обкома ВЛКСМ. Он подвергался аресту как «враг народа», пережил тюремное заключение, после освобождения ушел на фронт, где и
погиб (1943 г.)4554. Также удалось пережить годы заключения в ГУЛАГе и бывшему руководителю Карачаевской окружной милиции Шогаибу Хусеиновичу
Байкулову455.
Основные обвинения, по которым производились аресты, были стандартны
– вредительство, «буржуазный национализм», контрреволюционная деятельность,
организация банд и т.п. «Трижды презренные обер-бандиты, - заявлял зам.
начальника управления НКВД по КАО В.Удов, - кровожадные буржуазные националисты Курджиев, Аппаев, Боташев, организовывавшие в Карачае контрреволюционно - кулацко - мулльские банды, пойманы с поличным»456. Характерная
чекистская лексика той поры.
В 1957-м и последующие годы были реабилитированы (в основном – посмертно) в судебном порядке почти все из упомянутых жертв сталинизма. Многие из них получили реабилитацию и по партийной линии.
Жертвами репрессий стали руководители и специалисты хозяйственного
звена управления. В их числе оказались работники горнодобывающей (золотодобывающей и угольной) промышленности – Тищенко, Оболенский, Чечетко и
др.457 Сотрудники НКВД действовали по прямому указанию партийного руководства области, которая выявляла «вражескую работу» на золотых приисках Уруп и
121
Кизильчук, разоблачая специалистов, управленцев во вредительском «свертывании золотодобычи в Карачае»458.
Еще в 1936 г. бюро Карачаевского обкома партии обсуждало на своем заседании вопрос «О вражеской подрывной работе в Карачаевском военно-конном заводе». Вредителями были объявлены начальник конезавода, главврач, начальник
отдела земледелия и механизации начальник коневодческой части и др. Именно
бюро обкома поручило НКВД «принять немедленные меры к изъятию бандитской
шайки»459
Как видим, ни о какой самостоятельности действий чекистов в отношении
управленческих кадров речь не шла, а речь шла о реализации прямых указаний
партийного аппарата. Такая картина наблюдалась практически на всех уровня
принятия политических решений.
Именно партаппарат, опиравшийся на карательную машину, являлся главным компонентом механизма репрессии. И именно на нем лежала ответственность за кадровый дефицит на всех уровнях и во всех отраслях управления. К
концу 1937 году сложность ситуации в этом плане приняла такие масштабы, что в
дело вынужден был вмешаться Орджоникидзевский (Ставропольский) крайком
партии, принявший специальное постановление по кадровой проблеме в Карачаевской АО. Сам обком партии признавал нехватку специалистов-управленцев для
полноценного восполнения образовавшихся вакансий460.
В середине 1938 г., когда волна репрессий несколько спáла, партийное руководство области признало «перекосы», в результате которых «сажали честных
людей и составляли на них контрреволюционные дела». Сообщалось, что за полтора года из колхозов было изгнано 1070 чел., из рядов партии – 250 чел., из членов ВЛКСМ – 350 чел.461
В рассматриваемые годы жестокий удар карательной машины сталинизма
пришелся по культурной отрасли изучаемого региона. Тяжелые испытания пережила тонкая прослойка формирующейся национальной научной интеллигенции.
В июне 1937 г. по обвинению во «вредительстве» органы НКВД арестовали Айтека Идрисовича Батчаева462. Он первым из числа карачаевцев окончил Московскую
122
сельскохозяйственную академию им.Тимирязева («Тимирязевку»), одно время
был прокурором Карачаевской АО, а в 1932 г. первым возглавил Карачаевский
научно-исследовательский институт (КНИИ). Ему вменяли в вину абсурдные преступления типа плана отделения Карачая от СССР и перехода «под протекторат
одной из капиталистических стран»463. В том же году он был расстрелян464.
Ведущий карачаевский историк-этнограф и яркий публицист Ислам ХаджиБекирович Тамбиев, в 1935-1936 гг. также возглавлявший КНИИ, повторил печальную участь своего предшественника465.
В том же 1937 году был расстрелян третий по счету директор КНИИ - Маджид Халилов, которого обвиняли в «связи с бандитом Курджиевым», недонесении на контрреволюционеров466.
Научный сотрудник того же института, один из старейших деятелей просвещения Иммолат Шогаибович Хубиев также подвергся казни467. Другой научный сотрудник (а впоследствии и директор) КНИИ Хамид Оразович Лайпанов
обошелся тюремным заключением в несколько месяцев, которые провел там за
«недонесение на врага народа» и «хранение контрреволюционной литературы»468.
Некоторое время провел в заключении и способный ученый-филолог ХаджиАхмат Магометович Байрамкулов469.
Тяжелые потери понесла сфера просвещения горских народов (и, конечно,
не только их). Организатор и первый руководитель системы народного образования советского Карачая (1921) Тохтар Шогаибович Биджиев был арестован в 63летнем возрасте и умер в заключении470.
С поста руководителя отдела народного образования КАО был смещен и
репрессирован упоминавшийся И.Х.-Б.Тамбиев, а затем и его преемник на посту
заведующего облОНО Якуб Джабаккуев, обвиненный в помощи «врагам народа»471, «буржуазном национализме», участии «в контрреволюционной организации и осужденный на 10 лет постановлением «тройки» УНКВД по Орджоникидзевскому краю 8 декабря 1937 г.472
Бывший глава облОНО (1926-1928), впоследствии директор Карачаевского
педрабфака Исмаил Каракетов и директор Карачаевского педагогического техни-
123
кума Локман Абазалиев в 1937 г. также были ошельмованы473, а затем репрессированы. Жертвами репрессий стали и другие организаторы просвещения, в разное
время возглавлявшие облОНО – Зулкарнай Бегеулов (1928-1930), Мусса Кущетеров (1933-1934), Локман Койчуев (1934-1935)474.
Зам. начальника УНКВД по Карачаю В.Удов обвинял работников образования в «буржуазном национализме», в желании «вытравить из наших школ русский язык, культивировать, воспитывать у подрастающего поколения национальную неприязнь, готовить в советских школах идейных врагов советской власти»475.
С начала 1937 г. до середины 1938 г., как потом признавалось официально, в
качестве «врагов народа» из школ Карачая было «без всякого основания» изгнано
97 учителей476, что было большим ударом по кадрово-педагогическому потенциалу автономной области.
Репрессиям подвергались и мастера национальной литературы. Аресту в
1938 г. подвергся талантливый поэт, член Союза писателей СССР Азрет Локманович Уртенов, который вышел на свободу в 1950-е гг. и вскоре умер477.
Жертвой репрессий в 1930-е гг. стал член Союза писателей СССР Асхат Басиятович Биджиев – автор учебных пособий «Знания», «Скотовод», «Новая
жизнь»; известен также своими переводами на карачаевский язык целый ряд произведений русских классиков (И.А.Крылова, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова,
А.М. Горького). Долгие годы он провел в застенках, из которых также вышел
лишь в начале 1950-х гг. и вскоре умер478.
Не обошли преследования и сферу журналистики и печати. Были арестованы бывший редактор журнала «Революция и горец» Ахмат Исламович Бегеулов,
журналисты Ислам Абул_Керимович Хубиев (Карачайлы), Максуд Халилов, Магомет Кипкеев, директор облнациздата Али-Солтан Гербеков и др.479 В числе
жертв были и те, кто наиболее активно выступал за уничтожение национальных
обычаев своего народа480.
В ходе репрессивных действий властей, реализуемых через органы правопорядка, следует отметить антирелигиозные преследования. В компетенцию ор-
124
ганов юстиции и правоохранительных структур входила и борьба с «пережитками
прошлого», к числу которых на Северном Кавказе относились те нормы обычного
права (адата), отнесенные в советское время были отнесены к числу общественных проступков сугубо уголовного характера.
Выступая естественными союзниками сил правопорядка, советские публицисты из местной, горской среды всячески разоблачали вредоносность традиционных национальных обычаев, различных элементов обрядовой жизни собственных народов. «В сохранении адатов, шариата и т.д., - заявлял Ислам Карачайлы
(Хубиев), - заинтересованы в нацобластях отживающие паразитические элементы,
которым в том сочувствует вся отечественная, да и мировая контрреволюция»481.
Тот же автор утверждал, что и горский обычай гостеприимства зачастую вредит
новому строю, поскольку помогает укрываться бандиту, «весьма часто…. служит
интересам наших классовых врагов»482.
Поле деятельности работников правопорядка в данном направлении было
довольно обширным в силу объективных причин, а именно – социальноэкономической отсталостью горного края, которая и обусловила прочность многих устоев патриархально-родового уклада коренного населения, значительной
ролью инерции адатной системы в брачно-семейной жизни. Еще в первые дни
своего существования, большевистский режим учитывал значимость традиционного уклада в предстоящем государственном строительстве Советской России. 5
декабря 1917 г. Москва выпустила обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», где прослеживается попытка завоевать лояльность мусульманской населения. «Отныне, - уверяет мусульман правительство В.И. Ленина, - ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения
объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всею мощью революции и
ее органов, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»483.
Очевидно, элита мусульманских народов изначально же не поверила в искренность заверений вождей заведомо атеистического режима большевиков, сви-
125
детельством чему служит поддержка белогвардейского движения в мусульманских регионах Северного Кавказа. Данное обстоятельство учитывалось большевиками и после явно обозначившегося их военного успеха в Гражданской войне.
Не случайно 21 февраля 1920 г. Центральный Комитет большевистской партии
издал специальное директивное письмо «К работе среди народов Востока», в котором прямо указывал на то, что «религия у восточных народов занимает… гораздо больше места, чем у народов экономически более развитых»484. При таких
условиях утверждение советской власти в «мусульманских регионах» России требовало предельной осторожности, дипломатии, такта, которые способствовали бы
лояльности коренных жителей.
Осторожная политика в отношении мусульманских народов страны, в том
числе и Северного Кавказа, диктовалась и внешними факторами, в частности
налаживанием в 1920-х гг. дружественных отношений с Турецкой республикой,
которая выражала надежду на союз Советской России с мусульманским миром485.
(Ниже мы коснемся данного аспекта в связи с пантюркизмом).
Условия консервации старых норм социальной регуляции достаточно хорошо осознавались и местными строителями «социалистического образа жизни».
Тот же И.Карачайлы прямо указывал на «трудность взнуздания крестьянской индивидуалистической, анархической стихии», которая у горских народов осложнялась такими специфическими явлениями как «нетронутость и целостность крестьянской психологии, живучесть сословных, фамильных, патриархальнородовых представлений, низкий уровень культурности»486. В силу этого неудивительно, что именно эта, крестьянская стихия стала объектом пристального внимания судебной системы, органов прокуратуры, госбезопасности и внутренних дел в
регионах Северного Кавказа.
Несмотря на всемерные усилия данных структур, преодолеть крестьянский
консерватизм «одним махом» не удалось, в немалой степени – в силу нежелания
масс горского населения активно сотрудничать с ними. Не случайно даже в материалах 1930-е гг. отмечается бытование в мусульманской среде такого неприятного для большевистских властей явления как круговая порука, которая «при прове-
126
дении классовой политики должна быть уничтожена, ибо она на руку только врагам рабочего класса, эксплуататорам-контрреволюционерам»487.
В силу этого в среде местного населения Карачая и Черкесии, несмотря на
запрет линии законодательства и меры, предусмотренные уголовным кодексом
РСФСР, по-прежнему существовал калым488.
Здесь уместным представляется отметить особую, «провокативную» роль
женщин в правонарушениях, связанных связанными с запрещенными уголовным
кодексом обычаями, которая отмечается местными журналистами той поры489.
Кроме того, у коренного населения немалое время проявлялась тенденция
настаивать на правовых исключениях, обусловленных национальными особенностями. Эти тенденции проявлялись, как отмечается в тогдашней печати, «в ряде
почти однородных формул: «Я, как национал, потребую», «Мне, как националу,
не откажут», «Для националов особые условия», «Для националов, конечно, исключение» и т.д. и т.п. Упомянутый автор характеризует такие настроения горцев
как «претензии на исключительность»490. Добавим, что непременный учет местной специфики был компонентом региональной и национальной политики властей на Кавказе, в особенности проповедовался этническими элитами.
В реальности «борьба с пережитками» по линии административных мер
стала включать в себя борьбу с религией и религиозной активностью населения.
Со временем «борьба с пережитками» по линии административных мер стала
включать в себя борьбу с религией и религиозной активностью населения. Носители такой активности подверглись прямой дискриминации, части гражданских
прав. Так, статья 65-я Конституции РСФСР лишала избирательных прав «монахов
и духовных служителей церквей и религиозных культов». Естественным образом,
функции инструмента репрессалий были возложены на правоохранительные органы.
Упор на административные меры борьбы с религией (запрет на публичное
богослужение, закрытие мечетей и т.п.) стал одной из причин резкого роста антисоветских настроений в Карачае и Черкесии, где в 1930 г. вспыхнуло восстание
против большевистского режима491, которого мы коснемся чуть ниже. Уже в ходе
127
восстания и после его подавления партийное руководство КАО было вынуждено
на основании решений Северо-Кавказского крайкома ВКП/б/ указать местным
партийным организациям бороться «со всякими попытками административным
путем осуществлять антирелигиозную работу» через закрытие мечетей, необоснованного выселения служителей культа и т.п.492. Карачаевскому облисполкому
было поручено «пересмотреть вопрос о налоговом обложении эфенди и мечетей»493. В следующем году, во время поста-уразы, призывая к массоворазъяснительной работе среди населения по разоблачению вредной сущности
этой нормы, бюро обкома догадалось предписать «не допустить административных методов»494.
Здесь следует отметить, что репрессиям подвергались и представители других конфессий. Были закрыты монастыри Русской православной церкви (РПЦ) в
Нижнем Архызе (Сентинский Спасо-Преображенский женский монастырь), Нижней Теберде (Александро-Невский Зеленчукский мужской монастырь), у горы
Шоана. Некоторые из монахов были расстреляны495.
В Верхней Кубани в годы нэпа действовали адепты православной секты
имяславцев, которая в идейном плане возникла именно здесь еще при Николае II.
В 1907 г. схимонах Илларион (ум. 1916 г.) издал в ст.Баталпашинской книгу «На
горах Кавказа», где утверждал, что «Имя Божие есть Бог». В последующие несколько лет в русских монастырях она читалась и обсуждалась, выявив как сторонников («имяславцы»), так и противников («имяборцы») выдвинутых в той
книге идей. Имяславцы появились даже в Греции, но основная часть их обитала в
России, прежде всего на юге страны – в долине Псху, Туапсе, Сочи, Красной Поляне. Схимонах Илларион некоторое время проживал в Сентинском монастыре
(Нижняя Теберда) под покровительством игуменьи Раисы. Его подвергали преследованиям царские власти. Например, 25 сентября 1915 г. временный генералгубернатор Кубанской области и Черноморской губернии издал приказ, где на основании п.16 ст.19 Правил о местностях, объявляемым состоящими на военном
положении, запретил «пребывание в местностях, состоящих на военном положении или входящих в театр военных действий
проживающему вблизи Спасо-
128
Преображенского монастыря, находящегося в Баталпашинском отделе, схимонаху
Иллариону, как лицу, вредному для Государственного порядка и общественной
безопасности». В конце 1920-начале 1930-х гг. сектанты, как приверженцы монархического движения, были репрессированы, многие из них – расстреляны496
В конце 1920-х гг. с санкции прокурора и согласия бюро обкома партии чекистами было арестовано 13 «имяславцев» из Шоанинского монастыря (опятьтаки, с согласия бюро обкома и прокурора). Уголовное дело по ним было передано для рассмотрения в Особое совещание при ОГПУ, т.е. решалось во внесудебном порядке495. Сотрудники госбезопасности производили арест «имяславцев» и
на Урупе (западная часть Карачаево-Черкесии)498.
С середины 1930-х гг. антирелигиозный курс властей неуклонно ужесточался. В решении бюро, принятом Летом 1935 г. бюро обкома партии указало на
«контрреволюционную работу» духовенства как мусульманского (отмечалась его
роль в восстаниях 1920 и 1930 гг. в Карачае), так и христианского («роль монастырей православных и сектантских служителей культов»499). В том же году часть
мусульманского духовенства была в 1935 г. сослана в Узбекистан500.
В ходе репрессий 1937-1938 гг. многие религиозные деятели были расстреляны или брошены в лагеря ГУЛАГа.
Здесь уместно отметить, что ориентир некоторых лидеров большевистского
режима на внесудебный порядок борьбы с оппозицией сказывался на процессе
формирования советской системы юстиции. В своей записке в Политбюро ЦК
РКП(б) от 29 января 1924 г. глава госбезопасности Ф.Э.Дзержинский настаивает
на предоставлении ОГПУ внесудебного решения дел по обвинению всех лиц,
принимавших участие в «бандитизме»501, под которым зачастую подразумевалось
и пребывание в военно-политической оппозиции (участие в повстанческих движениях).
Правда, многие члены правительства СССР не поддержали данное предложение. «Опасным» назвал его нарком иностранных дел СССР Г.В.Чичерин, а нарком юстиции СССР Н.В.Крыленко решил «категорически высказаться против»,
несмотря на это. Но 14 февраля 1924 г. Политбюро ЦК партии удовлетворило
129
просьбу Дзержинского, что было оформлено Президиумом ЦИК СССР от 28 апреля того же года502.
Были созданы печально известные «тройки», имевшие право срочного расстрела, и вначале состоявшие из начальника отдела ГПУ, его помощника и докладчика – следователя. Дело решалось без участия самого обвиняемого или его
защитника503.
Совместным приказом ГорЧК и особого отдела ВЧК 10-й армии на территории Горской АССР, включая и Карачаевский округ, вводились система так
называемых судов военно-полевой тройки. На их рассмотрение чекисты передавали дела лиц, уличенных «в бесцельной стрельбе – независимо от занимаемого
им служебного положения», причем «для применения высшей меры наказания»
(п.1), т.е. задержанные были заведомо обречены на казнь. Аналогичная участь
ждала тех, кто попадал на рассмотрение суда по обвинению в невыполнении приказа о сдаче и регистрации оружия, в укрытии и пособничестве обвиняемых504.
Областной ЧК и ее отделениям,
равно и революционному трибуналу,
народным судам, следователям при них и милиционерам – было предоставлено
право подвергать аресту граждан /приказ ревкома Терской области № 24 от 12 мая
1920 г./. Кроме того облЧК получило право направлять дела в ревтрибунал 505.
В годы НЭПа в Карачаево-Черкесии действовали «тройки по административной высылке», в состав которой входили начальник областного отдела ОГПУ,
председатель облисполкома и начальника административного отдела облисполкома506. Данная «тройка» создавалась для внесудебных решений об административной высылке лиц, отнесенных к враждебным классам, лишенных тех или иных
гражданских прав. В одном из решений областного оргбюро партии от 1924 г.
предписывалось «существующим тройкам ускорить разгрузку ОГПУ от порочного элемента»507.
В архивных материалах по КАО упоминается передача дел на рассмотрение
«особой тройки» при постоянном представительстве ОГПУ508.
По современным данным прокуратуры Карачаево-Черкесии, если в 1930 году «тройками» (из числа реабилитированных жителей Карачаево-Черкесии) было
130
осуждено 6 человек, в 1931 – 4 , в 1932 – 15, в 1933 - 34 человека. Ни к одному из
них не была применена исключительная мера наказания расстрел»509.
Согласно приказу НКВД СССР «Об операции по репрессированию бывших
кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 31 июля 1937 г. за №
0447создавались «оперативные тройки» по ускоренному рассмотрению, который
функционировал на уровне региона (области, края, округа, АССР) и включал
начальника регионального управления НКВД в качестве председателя, регионального прокурора и первого секретаря регионального комитета ВКП/б/. Такая
«тройка» выносила приговоры по «первой категории» (расстрел) и по «второй категории» (заключение в лагерь на срок от 8 до 10 лет). Упразднение «троек» произошло согласно решению политбюро ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. за
№П65/116.
При коллегии ОГПУ в 1922 г. было организовано т.н. Особое совещание –
еще один внесудебный орган расправы, который рассматривал целый ряд дел,
возбужденных в Верхней Кубани. Поначалу оно имело право выносить приговоры к с ссылке или высылке из пределов РСФСР на срок до 2-х лет («за антисоветскую деятельность, причастность к шпионажу, бандитизм и контрреволюцию»), а
в 1924 г. – к заключению в лагерь на срок до 3-х лет в концлагерь510.
В 1934 г. оно было преобразовано в Особое Совещание при НКВД СССР 511,
которое в годы «Большого Террора» (1937-1938 гг.) не имело права выносить
смертную казнь, ограничиваясь приговором на ссылку сроком до 8 лет.
Согласно докладу начальника Карачаевского областного отдела ОГПУ
И.Якунина и постановления бюро обкома партии от 18 июля 1929 г., на рассмотрение Особого совещания было направлено дело об «антисоветской группировке»
из Учкулана, по которому проходило девять обвиняемых512.
В том же году на рассмотрение выездной сессии Особого совещания при
коллегии ОГПУ в Ростове-на-Дону было направлено по «антисоветским и контрреволюционным группировкам» в населенных пунктах КАО 5 дел, по которым
привлекалось 37 чел.513
131
В ноябре 1929 г. «для рассмотрения в несудебном порядке» после предварительного одобрения со стороны бюро обкома партии и областного прокурора
чекистами направлено дело по обвинению «социально-опасных» граждан Кипкеева и Кочкарова из аула Дуут514.
Жертвами внесудебных расправ в годы «ежовщины» стали многие работники системы юстиции Карачаевской автономной области. Органами НКВД был
арестован, а затем расстрелян экс-председатель облсуда Исмаил Байкулов, которого изгнали из членов ВКП/б/ «за обман партии, за пособничество заклятым
врагам партии», обличая его «как двурушника и буржуазного националиста»515. В
1937 г. по приговору «тройки» был расстрелян другой бывший глава областного
суда Рамазан Даулет-Гериевич Текеев516, такая же участь постигла и Локмана
Чотчаева, занимавшего тот же пост. В 1937 году с поста председателя облсуда
сместили Исмаила Шоштаева, заклейменного как «ближайшего подручного бандита Курджиева»517, но ему почти невероятным образом повезло, а впоследствии
он дожил до 1970-х гг. Его преемница, 27-летняя Муксим Салпагарова была
названа «приспешницей буржуазных националистов»518 и в 1937 г. тоже снята с
должности, но также смогла избежать расправы. По таким же надуманным обвинениям в 1938 г. был смещен и ее преемник Исмаил Глоов, но и ему удалось пережить «ежовщину»519. Правда, в 1942 года оба бывших главы судебной власти
Карачая – Салпагарова и Глов – погибли от рук фашистских оккупантов как
участники партизанского движения520. Добавим, что на фронт в 1941 г. ушли
председатели облсуда Ахмат Гербеков521 и сменивший его Магомет Ортабаев522, а
судебную власть во второй раз возглавила молодая женщина (28-летняя Рахима
Бердиева)523.
В 1937-1938 гг. жертвами репрессий стали лица, которые в разное время
возглавляли областную прокуратуру Карачая. В их числе – Али-Солтан Джаубаев
(1926-28)524,
Айтек Батчаев (1928-29)525, Хасан Аппаев (1929-31, 1933-34)526,
Хызыр Узденов (1931-32)527, Исмаил Байкулов (1932-33)528. Неизвестна судьба
многих других работников прокуратуры и судебных учреждений изучаемого региона.
132
Как видим, органы юстиции понесли тяжелые потери, которые не могли не
сказаться на состоянии дел в данной отрасли, в первую очередь – на уровне профессионализма. Аналогичная картина наблюдалась и в других регионах, в целом
по стране.
Политика репрессий имела свое идеологическое обеспечение, которое находилось на особом контроле у руководства страны и лично Сталина. Именно этим,
кстати, объясняется то внимание, которое уделялось соблюдению следственнодознавательных процедур. «На первый взгляд, - отмечают исследователи сталинизма, - кажется, что следователи сами без труда могли подписывать показания…
Но аппарат НКВД требовал, чтобы люди сами подписывали свои ложные показания…»529.
И, следует сказать, следствие добивалось личных признаний. «Следователи
добывали эти “признания”, - отмечал впоследствии Н.С.Хрущев, - Но как можно
получить от человека признание в преступлениях, которых он никогда не совершал? Только одним способом – применение6м физических методов воздействия,
путем истязаний, лишения сознания, лишения рассудка, лишения человеческого
достоинства»530.
Почему властям важна была формальная сторона дела? Прежде всего, по
той причине, что этого требовали сталинские идеологические установки, где высоко ценились внешние показатели законности, атрибуты права. В отличие от
практики нацистской Германии, где враги режима могли исчезать бесследно, в
сталинском СССР каждый репрессированный оставлял документированный след
– в уголовных делах, рассматривавшихся судами и трибуналами, «тройками» и
«особыми совещаниями». Практически в каждом из таких дел содержалось письменное признание обвиняемого – главное на то время доказательство вины. Конечно, при выявлении истинного положения дел неважно, что разбирательство
таких дел было формальным, но, повторимся, для того режима именно формальная сторона была наиболее важной.
Поэтому для репрессий была подготовлена формально-правовая база, принятая высшим законодательным органом власти СССР в виде законов об охране
133
имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации (1932 г.), об
измене Родине (1934 г.), о террористических актах (1934 г.), о вредительстве и диверсиях (1937 г.) и др. Одновременно в 1937 г. в адрес НКВД было направлено
письменное, т.е. документальное одобрение «применения физического воздействия», т.е. пыток, со стороны высшего политического органа – ЦК ВКП(б)531.
«Тройки», «особые совещания» и другие структуры внесудебной репрессии
официально учреждались соответствующими нормативными актами высших государственных органов власти и являли собой то, что специалистами именуется
органами чрезвычайной юстиции532. Поэтому-то мы должны признать, что прямые исполнители «Большого Террора» 1937-1938 гг., равно и их предшественники времен «красного террора» 1918-1919 гг. из числа сотрудников правоохранительных органов и системы юстиции в своей основе действовали не беззаконно, а
в строгих рамках правовых норм, установленных институтами власти существовавшего, сталинского государства. Именно тоталитарная диктатура была основной причиной огромного разрыва между законностью и справедливостью.
134
135
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Материал, изученный в процессе разработки темы представленной диссертации, позволяет нам проследить не только процесс возникновения и развития регионального уровня органов юстиции, внутренних дел и госбезопасности, но и
понять, насколько он был тесно сопряжен со всем ходом государственного строительства на Юге России. Исследование позволило нам, на примере данного региона, еще раз убедиться в том, что перед страной не раз стояла альтернатива политического развития.
Один раз – сразу же после свержения монархии, а второй – в нэповские годы проявились возможности, реальный внутренний потенциал россиян построить
общество с современной, цивилизованной правовой культурой. Именно тогда были резко урезаны полномочия репрессивных структур, а на историческую сцену
стали выходить важнейшие компоненты гражданского общества, включая выборность региональных и местных органов государственной власти и самоуправления. Именно тогда проявились зачатки правового «единства во многообразии»,
когда в национальных окраинах страны коренное население получало возможность использовать собственный исторический опыт правовой регуляции внутренней жизни, принципиально не противоречащий общегосударственным принципам и нормам юстиции. Были показаны убедительные примеры воссоздания
единого многонационального государства без жесткого административного прессинга, силового давления по этническим или религиозным признакам.
Дальнейшая эволюция в таком направлении после Февральской революции
1917 года, как представляется, могла бы дать такой же образец сильного, полиэтничного и поликонфессионального федеративного государства на демократических началах, как нынешняя Индия. Если бы эволюция брала начало с нэпа, то
примерный аналог можно видеть в современном Китае, где при доминировании
коммунистической идеологии, форсированным путем идет монтаж основ правового социального государства с сильными компонентами гражданского общества
и рыночной экономики533.
136
Однако, история распорядилась так, что ни после Февраля 1917-го, ни после
нэпа страна так и не повернулась к спасительной альтернативе строительства
подлинно правового государства. Вместо многообразия был избран путь унификации правовой культуры, типизации общественного бытия при жестком, всепроникающем и удушающем контроле со стороны правящего режима, обслуживающего его государства. Федеративная Россия советского типа так и не состоялась в
качестве жизнеспособного государственного образования, превратившись в элемент (пусть и ключевой) унитарного Союза ССР.
В результате выстраивания сталинской «вертикали» и избыточной централизации административного, социального, хозяйственного, культурного систем на
всех уровнях формальной Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (да и в остальной части СССР), была абсолютно уничтожена
гражданская инициатива534. Массовые репрессии 1920-1930-х гг. обусловили ещё
большее отторжение населения от государства (как социального института)535,
совершенствование и само выживание которого стало делом самого государства.
Источники 1930-х гг. не дают ни одного образца новаторской юридической мысли, каких-либо прогрессивных тенденций в развитии правоприменительной системы. Конституционные положения, в особенности касающиеся прав и свобод
граждан, остаются декларациями, реализации которых никогда не являлась серьезной целью тоталитарного режима. Причем это осознают как руководители режима, так и подвластное ему население. Последнее в перспективе особенно опасно, поскольку гражданин убеждается в формальности закона как такового и воспитывается в пренебрежении к праву («если закон не чтится принявшим его государством, то почему закон чтить должен я!»). Отсюда – низкая правовая культура
населения, его правовой нигилизм, что становится серьезнейшим препятствием к
построению гражданского общества.
Управленческая отрасль (включая и сферу юстиции и силовых структур) не
модернизируется, работающее в его структурах чиновничество лишь воспроизводит себя. Иными словами, государство в те годы не совершенствуется и уже поэтому рано или поздно обрекалось на загнивание.
137
В то же время, как мы видели, государственное строительство на Северном
Кавказе в 1920-1930-е гг. теснейшим образом сопрягалось с реализацией национальной политики, которая проводила в жизнь ленинские принципы права народов страны на самоопределение. Следует признать, что применительно к карачаевцам российский (а затем и советский) Центр в целом шел навстречу выдвигавшимся предложениям: Карачай в своём административно-политическом статусе за короткое время возрос с уровня национального округа до автономной области, а его территория за рассматриваемый период увеличилась более чем втрое. В
советское время проявлялось стремление гармонизовать возникшие у горцев еще
до революции «идеи нерасторжимости исторически сложившегося союза горцев с
Россией, упрочения единения с ней, дружбы и сплоченности всех народов Российского государства, взаимосвязанности их национальных культур» с идеей сохранения национальной самостоятельности и самобытности536.
В постимперском развитии правоохранительных органов можно выделить
несколько этапов становления. Так, первый период (весна 1917 – весна 1918 гг.)
характеризуется разрушением регионального уровня царской системы юстиции и
правоохранительных органов. Определенные полномочия полицейского характера и другие правоприменительные функции получают аульные гражданские исполнительные комитеты, избираемые местным населением. Однако буржуазнодемократическая система на региональном уровне так и не была окончательно
установлена, а преобразования так и не успели обрести завершенного вида.
Второй период (весна 1918-весна 1920 гг.) относится ко времени гражданской войны. Во время своего первого утверждения в Верхней Кубани (мартавгуст 1918 г.) советская власть не успела создать мало-мальски действенных
правоохранительных структур ни на уровне региона (Баталпашинского отдела),
ни на местном уровне. Красногвардейские отряды той поры несли скорее ополченские, нежели правоохранительные функции. В период белогвардейской администрации (сентябрь 1918 – март 1920 гг.) в рассматриваемом регионе полицейские функции находились в руках военных, действовали органы чрезвычайной
юстиции (военные трибуналы). Определенные полицейские полномочия, как и
138
при царе, возлагались на аульных старшин. Правоохранительная система в самостоятельном виде в нагорной части региона (в Карачае) не существовала.
Третий период (1920-1922), приходящийся на годы «военного коммунизма»,
отмечается относительной престижностью службы в правоохранительной системе. Это объясняется определенной социальной гарантированностью в плане жизнеобеспечения (зарплата, обмундирование, продовольственные пайки) в условиях
голода и послевоенной разрухи. В это время в Верхней Кубани впервые создаются структуры внутренних дел и госбезопасности в виде отделов управления и
чрезвычайных комиссий (ЧК) соответственно. Тогда же возникают самостоятельные структуры уголовного розыска, а также институт народных следователей. В
силовых структурах региона проходят службу и представители коренных горских
народов, причем их удельный вес ежегодно увеличивается.
Четвертый период (1922-1929 гг.) совпадает с нэповским периодом и характеризуется кризисом в функционировании и комплектовании местных органов
внутренних дел и госбезопасности (деморализация, коррупция, уход со службы).
Это связывается с материальной непривлекательностью такой службы на фоне
социально-имущественного роста частнопредпринимательского сектора.
Пятый период (1930-е – нач. 1940-х гг.) представляет собой этап резкого
нарастания и апогея репрессивных функций органов внутренних дел и госбезопасности, ознаменовавший переход к политике «коренного перелома» и последующего ужесточения политического режима. Востребованность в карательных
силах обуславливает их численный рост, а престижность службы в таких структурах позволяет делать их представителя карьеру в советско-партийных структурах.
Изучение данной темы позволяет сделать и некоторые другие выводы. В
первой национально-территориальной автономии карачаевского народа – Карачаевском округе (1920-1922) – во главе местной ЧК стояли и представители коренного населения, но в последующие годы региональную структуру госбезопасности всегда возглавляли лица, направлявшиеся сюда вышестоящими органами.
139
Точно также, если в нэповские годы во главе регионального отдела (управления) внутренних дел мог стоять местный уроженец, то позднее этот пост занимали исключительно пришлые функционеры.
В противоположность этому региональную (областную) судебную систему
Карачаевской АО в 1920-1930-е гг. возглавляли карачаевцы. Большинство областных прокуроров того времени также составляли представители этого народа
(лишь с конца 1930-х гг. данную должность занимали русские).
Как представляется, сам факт того, что две ключевые отрасли (госбезопасность, внутренние дела) доверяли командируемым из-за пределов региона лицам,
а две других (суд и прокуратура) – местным, косвенно свидетельствует об особенностях кадровой политики в силовых структурах. Иначе говоря, в расстановке
руководящих кадров проводился принцип сбалансированности.
Правоохранительные органы в межвоенный период имели фактически
двойное подчинение. Это касалось не только милиции, подчинявшейся как вышестоящим (краевым, республиканским, союзным) органам, так и соответствующему исполкому Советов депутатов. Руководители региональных органов госбезопасности получали задания по партийной линии от региональных комитетов
ВКПб.
В рассматриваемое время действовали: система судов общей юрисдикции
(народный суд, участковые судьи), а в начале 1920-х гг. – и областной ревтрибунал. Судебная система (как и органы прокуратуры) испытывали острейший недостаток квалифицированных кадров не только с юридическим, но и вообще с
высшим образованием. Такая картина наблюдается в течение всего рассматриваемого времени.
В качестве органов внесудебных расправ на Юге России функционировали
несколько видов «троек», включавшие в 1920-е гг.: военно-полевые тройки, региональные (областные) тройки по административной высылке, особая тройка при
постоянном представительстве ОГПУ в Северо-Кавказском крае. В 1937-1938 гг.
действовали региональные «оперативные тройки», наиболее известные из таких
структур.
140
Примечания
1.
В борьбе и тревоге. Из истории милиции Кубани. - Краснодар: Краснодарское кн. изд-во, 1971.
2.
Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК. Документальная повесть-хроника
о ставропольских чекистах. – Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,1982. – 319 с.
3.
Сулейманов С.И. Руководство Коммунистической партии органами госбезопасности Дагестана в 1920-1925 гг. Дисс. … канд. ист. наук. Махачкала,
1974; Чекисты Дагестана: Сборник. Махачкала, 1985
4.
Чекалов Г.А. Партийное руководство созданием и деятельностью советской
милиции на Дону и в Кубано-Черноморье, 1917-1925 гг. Дисс. … канд. ист.
наук. Краснодар, 1988
5.
Портнов В. П. Славин М. М. Становление правосудия Советской России. М.,
1991; Буков В.А. Суд и общество в Советской России: у истоков тоталитаризма. М., 1992; Советская прокуратура. Очерки истории. М., 1993; Ахмадеев
Ф.Х. Катаев Н.А. Хабибулин А.Г. Становление и развитие органов советской
милиции и исправительно-трудовых учреждений. Уфа, 1993; Некрасов В.
Тринадцать «железных наркомов». – М.:Версты, 1995; Соломон П. Советская
юстиция при Сталине. М., 1998; Очерки истории органов внутренних дел Российского государства. Демин В.А./Иванов В.Е./Лучинин А.В./Ляушин В.П. –
Екатеринбург: Издательство Уральского юридического института МВД России, 2001; Сухарев А.Я. Историческая судьба российской прокуратуры. М.,
2001;Ильинский М.М. Нарком Ягода. - М.:Вече,2002; Мулукаев Р.С., Малыгин А.Я., Епифанов А.Е. История отечественных органов внутренних дел. М.:
NotaBene, 2005
6.
Без грифа «секретно». Из истории органов безопасности Кубани. Очерки, статьи, документальные повести. Краснодар, 2005; Органы государственной безопасности и общество. Кабардино-Балкария. 1920-1992. Сб. документов и материалов. Сост., комм. А.В.Казакова. - Нальчик: «Эль-Фа», 2007
141
7.
Магаяева П.И. Реформы 60-70-х годов XIXвека в горских округах Кубанской
области. – Карачаевск: КЧГУ,2003; Её же: Деятельность горских словесных
судов Кубанской области //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред. С.У.Пазов. – Карачаевск: КЧГПУ,1998. – С.297-299; Урусова М.Н. Аульные суды Кубанской
области //Известия КНИИ. Отв. ред. И.М.Шаманов. Вып.3. – Черкесск,2007. С.45-49; Кобахиде Е.И. Горский словесный суд и проблема реорганизации судопроизводства для горцев Центральная Кавказа //Социокультурные и политические проблемы высокогорных районов Кавказа: пошлое, настоящее, будущее. Материалы всероссийской конференции. Отв. ред. Р.М.Бегеулов. –
Карачаевск: КЧГУ,2010. - С.212-219
8.
Батчаев Ш.М. Порядок избрания и статус сельских старшин в Карачае (18691917) //Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. – Карачаевск,
2008. – С.102-104
9.
Нечепуренко В.В. Формирование милиции Кубани и Черноморья и ее деятельность по борьбе с преступностью и охране общественного порядка в
1920-е гг. : Автореферат дис... канд.ист.наук. М., 2003 .
10.
Минасов А.С. Становление и развитие органов милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии (1920-1928 гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2002
11.
Федоренко С.А. К вопросу о характере эволюции органов милиции Северного
Кавказа в годы гражданской войны (1917-1920 гг.)// Преподаватель - XXI век.
2009. №3. C.121-130; Его же: Органы внутренних дел на завершающем этапе
нэпа: на материалах Северного Кавказа // Научные проблемы гуманитарных
исследований. 2010. №7. С.73-78
12.
Лурье Ф. Провокаторы //Жур. «Родина». – М.,1991. №3, С.26-29; Документ
без комментариев //Там же, С.82
142
13.
Очерки истории органов внутренних дел Российского государства. Демин
В.А./Иванов В.Е./Лучинин А.В./Ляушин В.П. – Екатеринбург: Изд-во Уральского юрид. ин-та МВД России, 2001. – С.27-28
14.
http://revolution.allbest.ru/law/00157936_0.html
15.
Александров С.В. История государства и права России. - М., 2004. С. 35;
Рыбников В.В., Алексушин Г.В. История правоохранительных органов отечества.
-
М.:
Изд-во
«Щит»,
2007.
С.136;
См.
также:
http://revolution.allbest.ru/law/00157936_0.html
16.
Милиция //Сайт свободной энциклопедии ВИКИПЕДИЯ http://ru.wikipedia.
org/wiki)
17.
Добагов И.К. Казачество Баталпашинского отдела в 1917-1920гг.//Казачество
в революциях и гражданской войне.-Черкесск,1988.-С.247
18.
Труды Комиссии по исследованию современного положения землепользования и землевладения карачаевского народа Кубанской области //Кубанский
сборник. Т.15. – Екатеринодар,1910. – С.291
19.
Тульчинский Н. Письменные заявления карачаевского народа и объяснения
комиссии //Кубанский сборник. Т.15. – Екатеринодар,1910. – С.238
20.
Революционное движение на Кубани в 1905-1907 гг.
Сб. док. – Красно-
дар,1956. – С.253
21.
СЭПКРНКЧ, Док.№74, С.209-210; Док. №№80-81, С.219-220 и др.
22.
Тройно Ф.П. Земельная аренда у горских народов Северного Кавказа в годы
первой мировой войны// История горских и кочевых народов Северного Кавказа в XIX - начале XX вв. (проблемы социально-экономического развития). –
Ставрополь, 1980. – С.48, 49, 51
23.
Очерки истории…, т.2 С.18;
24.
Там же, С. 15
25.
Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Ответ. ред. Л.И.Лавров. –
Черкесск: Карачаево-Черкесское отд. Ставроп. Кн. изд-ва, 1978. – С.35
26.
Невская В.П. Карачай в XIX веке //Жур. «Ас-Алан». М.,2002. №1(6). С.313314
143
27.
ГАКК. Ф.454. Оп.1. Д.1117. ЛЛ. 4-10
28.
СЭПКРНКЧ, С.194-195; ГАКК, Ф.454, Оп.4, Д.159, ЛЛ.33-45
29.
Цит. по: Невская В.П. Карачай в XIX веке, С.314-315
30.
Проект Положения об устройстве аульных обществ Кубанской области
//Памятная книжка Кубанской области. 1877. Екатеринодар, 1877.С.43-44
31.
Батчаев Ш.М. Структура и характер деятельности сельской администрации в
Карачае в конце в XIX – начале ХХ века //Обычное право и правовой плюрализм на Кавказе в XIX – начале ХХ века. Материалы всероссийской научной
конференции 24-26 сентября 2009. – Карачаевск,2009. – С.59
32.
СЭПКРНКЧ, С.198
33.
Пашин Сергей. Кратки очерк судебных реформ и революций в России //Жур.
Отечественные записки. Номер 2(11). http://www.strana-oz.ru/
34.
Подробнее см.: гл.50 «Изменение государственной системы в период республики» работы Исаев И. А. История государства и права России: Учебное пособие. - М., Юрист, 1996
35.
СЭПКРНКЧ, С.193-194
36.
Временные правила для горских словесных судов Кубанской и Терской областей //Памятная книжка Кубанской области. 1877. –Екатеринодар, 1877. 62-80
37.
Там же, С.63
38.
Терский календарь на 1895 год. Вып. 4. Владикавказ. 1895. С. 145-148
39.
Батчаев Ш.М. Структура.., С.59
40.
Очерки истории.., С. 10
41.
Известные люди Карачаево-Черкесии. Сост. К.Урусов, Р.Хатуев. - Черкесск,
1997. - Т.1, С.90-91; Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. Под.
ред. В.Ш.Нахушева. - Черкесск,1998. С.278
42.
Хатууланы Р., Шаманланы И. Орусланы Хамзат-хаджи //Газ. «Джамагъат».
Черкесск,2002. №11(16)
43.
Хатуев Р.Т., Шаманов И.М. Горский комитет на КМВ //Газ. «МК-Кавказ». –
Ставрополь,2002. – 4-11 декабря
144
44.
Подробнее см.: Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии. Издание 2-е. –
Черкесск,1987.; Бугай Н.Ф. Революционные комитеты Ставрополья. – Черкесск, 1978
45.
Алиев Умар. Карачай. – Черкесск, 1991. – С.168, 169
46.
Известные люди Карачаево-Черкесии, Т.1, С.53
47.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.3
48.
Плотников И. Заложники //Жур. «Уральский следопыт». Екатеринбург,1997.
№2, С.7-13
49.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, ЛЛ.3-4; См. также: КЧМЗ, ф.1, д.3 Записка
Г.Е.Пономаренко «Руководители Карачая в 1918 году»
50.
КЧМЗ, ф. 1, д.3. Записка Г.Е.Пономаренко «Лицо «Советов» Карачая и Черкесии в 1918 г..»)
51.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.20-21
52.
Там же, Л.12-13
53.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.95об.
54.
Исаев И.А. История государства и права России, С.614
55.
Аджиева З.И. Динамика управленческих генераций в Карачаевской национальной автономии в первое десятилетие советской власти//Горские общества
Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180летию присоединения Карачая к России. – Карачаевск, 2008. – С.27; Архив
КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.4
56.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.89
57.
Там же, Л.6, 14-15
58.
Там же, Д.2, Л.8
59.
Там же, Л.15
60.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.16
61.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.20
62.
Там же, Л.21
63.
Там же
145
64.
Там же, Л.24
65.
Там же, Л.26
66.
Там же, Л.17
67.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.16
68.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.19
69.
Там же, Л.17
70.
Там же
71.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.21
72.
Жанситов О.А. Антибольшевистское движение в Кабарде и Балкарии под руководством З.Даутокова-Серебрякова //Исторический вестник. Вып.1. – Нальчик, 2005. – С.275-284
73.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.18
74.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.19
75.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.24
76.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.12
77.
Надеждина В.А. Институт заложничества в системе белого и красного террора в годы Гражданской войны в России //1917 год в судьбе России. Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная 90-летию революции 1917года. Сб. статей. Под редакцией В.А.Власова. – Пенза,2007. - С.61
78.
Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. – Черкесск, 1998. – С.152
79.
Исаев И.А. История государства и права России, С.588
80.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.25
81.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, ЛЛ.2-3
82.
Там же, Л.3
83.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.23
84.
Очерки истории.., т.2, С.69
85.
Борьба за Советскую власть на Кубани. – Краснодар, 1957. – С. 339
86.
Лайпанов К. Т., Октябрь.., С.149
87.
Борьба за Советскую власть на Кубани. – Краснодар, 1957. – С. 339
146
88.
Аджиев З.И., Хатуев Р.Т. Большевики в Карачае в 1917-1921 гг.: численность
и организация //Известия КНИИ. Отв. ред. И.М.Шаманов. Вып.3. – Черкесск,2007. - С.9-11
89.
Алиев Умар. Карачай. – Черкесск,1991. – С.178 прим.
90.
Лайпанов К. Т., Октябрь.., С.154
91.
Лайпанов К. Т., Октябрь.., С.161
92.
Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. – Черкесск, 1998. – С.152
93.
Алиев У. Карачай, С.183; ЦДОДП КЧР, ф.1 оп.14, ед.хр.26, лл.28-59; Архив
КЧНИИ, ф.9, оп.9, д.25, л.1148
94.
Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы. Изд.5-е. Под ред.
К. Ф. Гуценко. М.: Издательство "Зерцало", 2000. — 263-264
95.
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44, С.398
96.
Койчуев А.Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. - Ростов-на-Дону,1998. – С.25; Карданова А.Х. Обретение государственности народами Карачаево-Черкесии //Горские общества
Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180летию присоединения Карачая к России.Ч.1. – Карачаевск,2008. – С.261; Джазаева И.А.-А. Карачаевский округ как этап становления национальной государственности карачаевского народа //Там же, С.161
97.
Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. – М.: Юридическая литература, 1976. – С.83
98.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.39 об.; См. также: ГА КЧР, Ф.р-40, Д.1, ЛЛ.80-100
99.
Биджиев В.И. К начальному периоду истории органов юстиции Советского
Карачая //Известия КНИИ. – Черкесск, 2006. Вып.2. С.4
100.
История становления судебной системы РСО-Алания //promsud.ru/history.htm
101.
Там же
102.
Биджиев В.И. К начальному периоду.., С.5
103.
СУ РСФСР. – М., 1921, №63, ст. 456
104.
Биджиев В.И. К начальному периоду.., С.5-6
147
105.
Материалы местных органов.., С.153-154
106.
Лайпанов К., Батчаев М. Умар Алиев – Черкесск,1986. – С. 130
107.
Биджиев В.И. К начальному периоду.., С.7
108.
Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы, С.264
109.
Народный комиссариат юстиции //БСЭ. Гл.ред. О.Ю. Шмидт. 1-е изд. - М.:
«Советская Энциклопедия», 1939. - Т. 41, С.223-224.
110.
Там же. См. также: Народный комиссариат юстиции //Сайт ВИКИПЕДИИ.
http://ru.wikipedia.org/wiki/НКЮ
111.
Исаев И.А. История государства и права России. 3-е изд. - М.: Юрист, 2004.
С.584-585; См. также: Верховный Суд Российской Федерации: история и современность. //www.supcourt.ru
112.
Исаев И.А. История государства и права России, С.585
113.
Там же, С.585-586
114.
Очерки истории Карачаево-Черкесии, С.40
115.
Исаев И.А. История государства и права России, С.586
116.
Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы. Изд.5-е. Под ред.
К. Ф. Гуценко. М.: Издательство "Зерцало", 2000. — 263-264
117.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.74
118.
Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 121 - 125
119.
Теунов М. К. Организационно-правовые основы становления Нальчикского
Военно-революционного трибунала //Журнал российского права. М.,2007. №4
(124). С.106-110
120.
Декреты Советской власти. Т. 2. М., 1959. С.231-234
121.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.55
122.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.63
123.
ЦДОДП КЧР. Ф.п-45. Оп. 1. Д.32, Л.25
124.
Кожевников М.В. История советского суда / Под ред. И.Т. Голякова. – М.:
Юридическое издательство МЮ СССР, 1948. – С.123
125.
СУ РСФСР, 1921, № 139, ст. 209
126.
Биджиев В.И. К начальному периоду.., С.4
148
127.
Там же
128.
Материалы местных органов власти Карачаевского округа //Известия КНИИ.
– Черкесск,2008. Вып.4, Приложение 4. С.151-152; Джазаева И.А.-А. Проблемы административно-территориального устройства при образовании КЧАО
//Известия КНИИ. Отв. ред. И.М.Шаманов. Вып.3. – Черкесск,2007. - С.27
129.
Шнейдер В.Г. Проблемы земельного и территориально-административного
размежевания на Северном Кавказе в 1920-е годы //Известия КНИИ. – Черкесск, 2009, Вып.5, С.126
130.
Биджиев В.И. К начальному периоду.., С.6
131.
Там же, С.5
132.
Бобровников Владимир. Шариатские суды на Северном Кавказе //www.stranaoz.ru/?numid=14&article=689
133.
Авксеньтьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. 2-е изд. – Ставрополь: Ставроп. кн. изд-во, 1984. – С.100-101
134.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.41-41об.
135.
Сталин И. В. Сочинения. М., 1947. Т. 4. С. 395-396
136.
Документы по истории борьбы за Советскую власть и образования автономии
Кабардино-Балкарии (1917-1922). Сост. Р.Х. Гугов, Л.Б. Татарокова, У.А.
Улигов, Д.В. Шабаев. Отв. ред. Б.М. Зумакулов. – Нальчик: Эльбрус,1983. Док.№612, С.621
137.
Тебуев Р.С., Хатуев Р.Т. Очерки истории карачаево-балкарцев. – М:Илекса.Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2002. – С.144
138.
Документы по истории борьбы.., С.647, Док.№630
139.
Там же, С.651-652, Док.№631
140.
Бобровников Владимир. Шариатские суды на Северном Кавказе //www.stranaoz.ru/?numid=14&article=689
141.
Кожевников М.В. История советского суда, С.133
142.
История становления судебной системы РСО-Алания //promsud.ru/history.htm
143.
Авксеньтьев А.В. Ислам на Северном Кавказе, С.116 (ист.: Жур. «Революция
и горец», 1931, №6-7, С.81)
149
144.
Систематизированный текст общесоюзных уголовных законов и уголовных
кодексов союзных республик. М., 1948. - С. 504
145.
СУ РСФСР 1922 Г. № 36, ст. 424 и 425
146.
Кожевников М.В. История советского суда / Под ред. И.Т. Голякова. – М.:
Юридическое издательство МЮ СССР, 1948. – С.126
147.
СУ РСФСР.1922. № 69. Ст. 902
148.
ЦДОДП КЧР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 11. Л. 20, 32; Ф. П-45. Оп. 1. Д. 1. Л. 207; Д. 10. Л.
260; Ф. 364. Оп.1. Д. 178. Л. 338; Каракетов М.Дж. Карачаевская аристократия
на
службе
советской
власти
//Известия
Карачаевского
научно-
исследовательского института (Далее Известия КНИИ). С. 29-32
149.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.11, Л.20
150.
Там же, Д.11, ЛЛ.20, 32; Д.18, Л.152а; Д.10, Л.260; Д.49, Л.207; Д.67, ЛЛ.132133
151.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.11, Л.32
152.
Кожевников М.В. История советского суда, С.146
153.
Хубиев И. (Ол-Кеси). О забытых углах Карачая и Черкесии. Аул Эльбрус
//Газ. «Советский Юг». Ростов/Дон, 1924 ,№14
154.
Хубиев И. (Ол-Кеси). О забытых углах Карачая и Черкесии. Карт-Джурт. О
забытых углах Карачая и Черкесии //Газ. «Советский Юг». Ростов/Дон, 1924,
№79
155.
Там же, С.144. См. также: СУ РСФСР. М., 1925. № 82, ст. 619
156.
Кожевников М.В. История советского суда, С.144
157.
Там же, С.135
158.
Отчет о деятельности.., С.348
159.
Карачаево-Черкесия - к 60-летию автономии. (Статистический сборник). Под
ред. Л.К.Ломакиной. - Черкесск: Кар.-Черк. отделение Ставр. кн. изд-ва, 1981.
– С.10, 103, 107
160.
Ильинский М.М. Нарком Ягода. - М.:Вече,2002. - С.36
161.
Туйков В.И. Прокурорский надзор. Введение в специальность: учебное пособие. –
Екатеринбург, 1998. – С.28
150
162.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 18. Л. 59-60.
163.
Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы, С.265
164.
ЦДОДП КЧР, ф.п-45, оп.1, д.10, л.222
165.
ЦДОДП, Ф.П-45, ОП.1, Д.10, Л.123
166.
http://www.memo.ru/history/NKVD/STRU/prikazy
167.
Гуценко К. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы, С.265
168.
Дрозд П.И. Будем беспощадно выкорчевывать врагов народа //Газ. «Красный
Карачай», 21.12.1937, №291
169.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.42, Л.99
170.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.74, ЛЛ.11, 93
171.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.81, Л.186
172.
Там же, ЛЛ.185-186
173.
Узденова С.Б., Формирование органов судебной власти в Карачаево-Черкесии
в 1920-е годы // Научные проблемы гуманитарных исследований.- Пятигорск.
- Вып. 5. - 2012. - С. 67-74
174.
Из
истории
отечественной
прокуратуры
//www.newsru.com/background/
19jun2006/prokuror.html
175.
Советская прокуратура. Сб. док. Сост.: Метелкина Г.А., Ширяев И.Н., Отв.
ред.: Павлищев К.С., Шишков С.А. – М.: Юрид. литература, 1981. – С.39
176.
Гершевский Ю. Причины возникновения института прокуратуры в России //
http://procur.r38.ru/qa/106.html
177.
Бессарабов В.Г Советская прокуратура (1922 - 1991 гг.) //Журнал Российского права
№ 12, 2002 г. С.4
178.
Советская прокуратура. Сб. док., С.56-57
179.
Там же, С.68
180.
Там же, С.49, 54
181.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.1, Л.41
182.
Там же, Л.51
151
183.
История органов прокуратуры и следствия. Сайт Следственного управления
След. К-та при Прокуратуре РФ по Санкт-Петербургу /далее – СУ СК по СПб/
(http://www.suskpspb.ru/node/4)
184.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 1, Л.231
185.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 16. Л. 46об.
186.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д.43, Л.203
187.
Там же, Л.201
188.
Исаев И.А. История государства и права России, С.706; См. также: История
органов
прокуратуры
и
следствия.
Сайт
СУ
СК
по
СПб
(http://www.suskpspb.ru/node/4)
189.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.74, Л.239-241
190.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.73, Л.254; Д.74, Л.261
191.
Там же, Д.74, Л.261
192.
Кремлёв С., Берия. Лучший менеджер ХХ века. - М.:Яуза,2008. - С.198-200
193.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.67, Л.184, Д.77, Л.212; Д.84, Л.206
194.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.84, Л.192
195.
Декрет Совет Народных Комиссаров (О суде) //СУ РСФСР, 1917. №4. ст.50.
См. также: http://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/5312/
196.
Инструкция Наркомюста РСФСР № 1 о революционном трибунале от 19 декабря 1917 г. // http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1321089
197.
Декреты Советской власти. Т.I. М.: Политиздат, 1957. – С.471
198.
История следственных органов //Сайт СУ СК ГП РФ по Калужской обл.
http://su.kaluga.ru/story/
199.
Исаев И.А. История государства и права России, С.587. См. также: Декрет
«Положение
о
Революционных
трибуналах»
от
18
марта
1920
г.
//www.consultant.ru
200.
Декрет ВЦИК «Положение о народном суде РСФСР» от 21 октября 1920 г.
//http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1381107
201.
Советская прокуратура. Сб. док. Сост.: Метелкина Г.А., Ширяев И.Н., Отв.
ред.: Павлищев К.С., Шишков С.А. – М.: Юрид. литература, 1981. – С.39
152
202.
Сайт ГУВД по г.Москве (http://www.petrovka-38.org/page/6?i=83)
203.
Там же
204.
История органов
прокуратуры и следствия. Сайт СУ СК при ГП РФ по
Санкт-Петербургу (http://www.suskpspb.ru/node/4)
205.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.1, Л.41
206.
Там же, ЛЛ.51-52
207.
Сайт ГУВД по г.Москве (http://www.petrovka-38.org/page/6?i=83)
208.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д.26, ЛЛ.47, 61; Д.65, Л.165-166
209.
ЦДОДП КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д.53, Л.54
210.
Яцкова А. История советского суда //Жур. Отечественные записки. 2003.
№2(11). Электрон. версия: http://www.strana-oz.ru
211.
Сайт ГУВД по г.Москве (http://www.petrovka-38.org/page/6?i=83)
212.
История органов предварительного следствия в системе МВД. Сайт УВД
Камчатского края (http://uvd.kamchatka.ru/suUvd/istorg/default.aspx)
213.
Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. – М.: Юридическая литература, 1976. – С.74
214.
Исаев И.А. История государства и права России, С.706; См. также: Жур.
«Академия Русской символики МАРС», №7, 2008 (электрон. версия:
http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm)
215.
Эбзеева С.Э. Становление.., С.104
216.
http://kref.ru/infokulturaliteratura/136347/5.html
217.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.24
218.
Марков Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии (Документально-художественные рассказы). – Черкесск,1997. – С.64-66
219.
Там же, ЛЛ.24, 30
220.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.49
221.
Там же, Л.105
222.
Там же, Л.69
223.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.29-29об.
224.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, ЛЛ.33, 37
153
225.
Там же, Л.43
226.
Там же, Л.46, 63
227.
Там же, Л.75-75об.
228.
http://profession.krsnet.ru/student/cons/story/istmilizija.html
229.
Биджиев В.И. К начальному периоду истории органов юстиции Советского
Карачая //Известия КНИИ. – Черкесск, 2006. Вып.2. С.4
230.
Материалы местных органов власти Карачаевского округа //Известия КНИИ.
– Черкесск,2008. Вып.4, С.152
231.
http://kref.ru/infokulturaliteratura/136347/5.html; http://revolution.allbest.ru/ history/00030907_0.html; Сайт МВД РФ http://www.mvd.ru/about/history /367/?print;
232.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.1, ЛЛ.3, 52
233.
Там же, Л.41
234.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.8, Л.20
235.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.10, Л.210
236.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.16, Л.71
237.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.26, Л.44
238.
- Отчет о деятельности Северо-Кавказского краевого исполкома Советов
Р.К.К. и Г.Д. За 1925-1926 хоз. год. – Ростов-на-Дону, 1927. – С.339
239.
http://revolution.allbest.ru/history/00030907_0.html
240.
Журнал-альманах «Академия Русской символики МАРС», №7, 2008 (электрон. версия: http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm)
241.
Там же
242.
Исаев И.А. История государства и права России, С.591; См. также: Сайт МВД
РФ http://www.mvd.ru/about/history/367/
243.
Ленин В.И. ПСС, т.31, С.165
244.
Журнал-альманах «Академия Русской символики МАРС», №7, 2008 (электрон.версия: http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm)
245.
Бубнова Ю.Г. Организационно-правовые основы становления и функционирования милиции Владимирской губернии (1917–1929 гг.). Автореферат…
кандидата юридических наук. Владимир, 2006. – С.12-13
154
246.
Очерки истории Карачаево-Черкесии, т.2, С.32-34
247.
Там же, С.35-36, 46
248.
Там же, С.44
249.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.30
250.
Там же, Л.65
251.
Марков Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии (Документально-художественные рассказы). – Черкесск,1997. – С.11
252.
Жур. «Академия Русской символики МАРС», №7, 2008 (электрон. версия:
http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm)
253.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.87
254.
Марков Г.В. Часовые правопорядка, С.13. 15, 17
255.
Исаев И.А. История государства и права России, С.591; Жур. «Академия Русской
символики
МАРС»,
№7,
2008
(электрон.
версия:
http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm)
256.
ГА КЧР, Ф.р-40, Оп.1, Д.2, Л.146
257.
Каpа-Муpза С.. История государства и пpава России // www.tuad.nsk.ru
258.
Марков Г.В. Часовые правопорядка, С.42
259.
Там же, С.51
260.
http://revolution.allbest.ru/history/00030907_0.html
261.
СУ РСФСР, 1927, № 47, ст. 315; Жур. «Академия Русской символики МАРС»,
№7,
2008
(электрон.
версия:
http://www.geraldika.org
http://revolution.allbest.ru/history/00030907_0.html
262.
http://ru.wikipedia.org/wiki/НКВД_СССР
263.
http://www.geraldika.org/07_2008_04.htm (Сайт журнала-альманаха «Академия
Русской символики МАРС», №7, 2008)
264.
Марков Г.В. Часовые правопорядка, С.51
265.
http://www.rags.ru/akadem/all/20-2002/20-2002-67.html
266.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.3, Д.3, ЛЛ.7-8, 10-11
267.
Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК. Документальная повесть-хроника
о ставропольских чекистах. – Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,1982. – С.297
155
268.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.3, Д.3, ЛЛ.20-21
269.
Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК, С.289
270.
Там же, С.299
271.
Энциклопедия Третьего рейха. М.,1996, С.20
Шнеер Аарон. От теории к практике: эйнзацгруппы и их деятельность // Сете
вой журнал "Заметки по еврейской истории" http://berkovich-zametki.com
/2005/Zametki/ Nomer4/ Shneer1.htm
273.
Алиев К.-М.И. Свет и тени.., С.65-66
274.
Кошель П.А. История российского сыска. - М.: Молодая гвардия,2005. – С.208
272.
275.
Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов. - М.:Версты,1995. - С.80-81
276.
Кошель П.А. История российского сыска, С.252
277.
Там же, С.242
278.
Лацис О. Сталин против Ленина//Осмыслить культ Сталина. Под ред. Х.Кобо.
– М.:Прогресс,1989. - С.226
279.
Кошель П.А. История российского сыска, С.208-209
280.
Лайпанов К. Т. Октябрь.., С.147-148
281.
Узденова С.Б. К истории становления органов госбезопасности Верхней Кубани (1920-е гг.) // Научная мысль Кавказа журнал. - Ростов-на-Дону. – Вып.
№ 4. - 2011. - С. 115-118
282.
Органы государственной безопасности и общество. Кабардино-Балкария.
1920-1992. Сб. документов и материалов. Сост., комм. А.В.Казакова. - Нальчик: «Эль-Фа», 2007. - С.22-23
283.
Органы.., С.22-23
284.
ГА КЧР Ф.Р 320 оп.1. д.2. Л.17
285.
Органы.., С.20-21
286.
Органы.., С.33
287.
Кремлёв С. Берия. Лучший менеджер ХХ века. - М.:Яуза,2008. - С.131-132
288.
Там же, С.132
289.
Кошель П.А. История российского сыска. - М.: Молодая гвардия,2005. С.244-247
290.
Органы.., С.40, 58
156
291.
Органы.., С.37-38, 51-52
292.
Попов В., Шмелев Н. На развилке дорог. Была ли альтернатива сталинской
модели развития //Осмыслить культ Сталина. Под ред. Х. Кобо. –
М.:Прогресс,1989. - С.317
293.
Некрасов В. Тринадцать «железных наркомов». – М.: Версты, 1995. – С.111
294.
Ильинский М.М. Нарком Ягода. - М.:Вече,2002. - С64-65
295.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.1, Л.252
296.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.1, Л.41
297.
Алиев У.Д. Кара-халк. Очерк исторического развития горцев Кавказа. – Ростов-на-Дону: Севкавкнига – Крайнациздат, 1927. – С.82
298.
Кошель П.А. История.., С.245-246
299.
Кошель П.А. История.., С.245-246
300.
Ильинский М.М. Нарком Ягода. - М.:Вече,2002. - С.42-43
301.
Там же, С.310
302.
Органы.., С.43-44
303.
Там же, С.51-52
304.
Там же, С.71-72
305.
ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.1, Д.11, Л.8
306.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.1, Л.4
307.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.9
308.
http://vestnik.adygnet.ru/files/2006.1/42/mamedova.
309.
Марков Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии (Документально-художественные рассказы). – Черкесск,1997. – С.82
310.
ЦДОДП КЧР, ф.п-45, Оп.1, Д.16, ЛЛ.47-47 об., 60об.-61; Д.25, Л.45; Д.73,
Л.81-82
311.
Марков Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии. - Черкесск,1997. - С.82-84
312.
ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.1, Д.11, Л.11 об.
313.
Органы.., С.333
157
314.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.1, Л.153; .8, Л.165; Д.10, Л.248; Д.25, Л.121;
Д.26, Л.178-179, 182; Д.27, Л.247-248
315.
Газ. «Горская жизнь». Баталпашинск.1924. – 31 августа
316.
Дубинин В. На верность мы народу присягали //ЛЗ, 8.09.1977
317.
Котов К. Трудные будни //ЛЗ, 23.01.1968
318.
Газ. «Горская жизнь». Баталпашинск.1924. - №56, 4 октября
319.
ЦДОДП КЧР, ф.1, д.18, л.124
320.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.10, ЛЛ.53-54.
321.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.6
322.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.43, Л.85 (1932 г.); Д.67, Л.27 (1935 г.)
323.
ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.1, Д.11, Л.11 об.
324.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.20, Л.17
325.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.10, Л.248
326.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.25, Л.71
327.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.10, Л.248
328.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.8, Л.118
329.
Кошель П.А. История…, С.252-253; Кремлёв С. Берия…, С.132-133
330.
Расчеты наши по данным: ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, ОП.1, Д.86, ЛЛ.81-82 об.
331.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.86, Л.42
332.
Ржевцев Юрий. В ознаменование 65-летия Истребительных батальонов НКВД
СССР // http://www.soldat.ru/forum/viewtopic.php?f=2&t=3944
333.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.86, ЛЛ.44-46
334.
Там же, ЛЛ.65-67
335.
Там же, ЛЛ.77-77об., 88-89
336.
Там же, ЛЛ.99-100
337.
Там же, Л.115-116
338.
Там же, Л.123
339.
Народы Карачаево-Черкесии в годы Великой Отечественной войны 19411945. Сб. док. и материалов. Под ред. Л.А.Сморкалова и И.М.Шаманова.
158
Сост. Ч.С.Кулаев. – Черкесск: Кар.-Черк. отделение Ставроп. кн. изд-ва,1990.
– С.55, Док.№34
340.
Там же, С.38, Док.№14
341.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.86, Л.41
342.
Там же, ЛЛ.55-56
343.
Там же, ЛЛ.70, 73-74, 79
344.
Там же, ЛЛ.94-96об.
345.
Алиев К.-М.И. В зоне «Эдельвейса». - М.: Илекса; Ставрополь: Сервисшкола,2005. – С.159, 161
346.
Там же, С.181, 197-200
347.
Там же, С.281
348.
Лайпанланы Рашид. Джюрек унутмайды. Документли повесть, хапарла. Черкесск, 1982. – С.177
349.
Алиев К.-М.И. Свет и тени.., С.93
350.
Там же, С.64, 71, 92-93; Койчуев А.Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. - Ростов-на-Дону,1998. - С.257258, 419-420
351.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.74, Л.271
352.
Лайпанланы Рашид. Джюрек унутмайды. Документли повесть, хапарла. Черкесск, 1982. – С.160
353.
Там же, С.8-12, 129
354.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.16, Л.46
355.
Народы Карачаево-Черкесии в годы Великой Отечественной войны.., С.140147, Док.№150; Алиев К.-М.И. Свет и тени.., С.64, 71, 92-93; Койчуев А.Д.
Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны
1941-1945. - Ростов-на-Дону,1998. - С.257-258, 419-420; Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК. Документальная повесть-хроника о ставропольских чекистах. – Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,1982. – С.273-276, 288, 296
356.
Архив КНИИ, Ф.11, Д.143, ЛЛ.3-4, 7-8, 20-21; Алиев К.-М.И. Свет и тени..,
С.76-78
159
357.
Койчуев А.Д. Карачаевская автономная область.., С.439
358.
Народы Карачаево-Черкесии в годы Великой Отечественной войны.., С.170171, Док.№168
359.
Алиев К.-М.И. Свет и тени.., С.70, 71, 88
360.
Узденова С.Б. Работники госбезопасности и внутренних дел Карачая в антифашистском Сопротивлении // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск. - Вып. № 11. - 2010. - С. 71-77.
361.
Алиев Умар. Карачай, С.179-180
362.
Там же, С.181; Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии, С. 162; ЦДОДП
КЧР, ф.1 оп.14, ед.хр.26, лл.28-59
363.
Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии, С.162
364.
Очерки истории.., т.2, С.76
365.
Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии. – Черкесск, 1987. Второе издание. – С.160
366.
Алиев У. Карачай, С.183
367.
ЦДОДП КЧР, Ф.1 Оп.14, Ед.хр.26, лл.28-59
368.
Там же
369.
Архив КНИИ, Ф.2, Д.2, Л.2
370.
Алиев Умар. Карачай, С.185-186
371.
Архив КЧНИИ, ф.9, оп.9, д.25, лл.162-165
372.
Алиев Умар. Карачай, С.185-186
373.
ГА КЧР, Ф.р-306, Оп.1, Д.33, ЛЛ.5д
374.
Хубиев И. (Ол-Кеси). О забытых углах Карачая и Черкесии. Джазлык //Газ.
«Советский Юг». Ростов/Дон, 1924, №94; Его же: О забытых углах Карачая и
Черкесии. Аул Нижнее-Маринский //Газ. «Советский Юг». Ростов/Дон, 1924,
№164
375.
Марков Г.В. Часовые правопорядка, С.87-93
376.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, Л.3
377.
Там же, Л.3
378.
ЦДОДП КЧР, ф.1, оп 14, ед. хр. 26, лл.28-59
160
379.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.29; Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, Л.4
380.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.40
381.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.29
382.
http://artofwar.ru/m/maa/text_0180.shtml
383.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, Л.5; ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.14, Д.26, ЛЛ.28-59
384.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.6
385.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.8
386.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.10
387.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.184
388.
Очерки истории Карачаево-Черкесии. - Черкесск,1972. - т.2, С.134
389.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.27, Л.2
390.
Очерки истории Карачаево-Черкесии, С.130, 135
391.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.9
392.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, ЛЛ.14, 15
393.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.16
394.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, ЛЛ.4-5
395.
Там же, Л.5
396.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.31, Л.93
397.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.21
398.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.31, Л.19
399.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.20
400.
Попутько А, Христинин Ю. Именем ВЧК. - Ставрополь, 1982. - С.121-122
401.
Там же
402.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.31, Л.22
403.
Попутько А, Христинин Ю. Именем ВЧК, С.126
404.
Попутько А, Христинин Ю. Именем ВЧК, С.120
405.
ГА КЧР, Ф.р-306, Оп.1, Д.33, ЛЛ.5а-5з, 17а
406.
ГА КЧР, Ф.р-306, Оп.1, Д.33, Л.5д, 12об., 13-13об.
407.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, Л.4
161
408.
Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. Под ред. В.Ш.Нахушева. –
Черкесск,1998. – С.285
409.
ГА КЧР, Ф.р-306, Оп.1, Д.33, Л.13
410.
ГА КЧР, Ф.р-306, Оп.1, Д.33, Л.12
411.
Хатуев Р. Увековеченный скалой //Газ. «Экспресс-Почта». Черкесск.
1.03.2006
412.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.2, Д.3, Л.4
413.
Очерки истории Ставропольского края. Т.2. – Ставрополь: Ставроп. кн. издво, 1986. – С.132
414.
ЦДОДП КЧР, ф.п-45, оп.1, д.32, л.95
415.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.31, Л.24
416.
ЦДОДП КЧР, ф.п-45, оп.1, д.32, ЛЛ.95-97
417.
Очерки истории Карачаево-Черкесии, С.136-137
418.
Алиев Умар. Карачай. – Черкесск, 1991. – С.184 прим.
419.
Карачайлы Ислам. Вести из Карачая. Манифестация горцев //Газ. «Терек».
1922, №189
420.
Лайпанов Х.О. К истории карачаевцев и балкарцев. – Черкесск: Кар.-Черк.
кн.изд-во, 1957. – С.13
421.
Конфликт уходил корнями в дореволюционную эпоху и имел причиной земельную политику царских властей в районе нагорных, т.н. Эльбрусских летних пастбищ (Кагиева Т.А. Зольские и нагорные пастбища в поземельных
взаимоотношениях народов Центрального Предкавказья в XIX-XX века
//Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. Ч.1. – Карачаевск,2008. – С.241-242
422.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.1, Д.2, ЛЛ.15-21
423.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.1, Д.2, ЛЛ.78-81
424.
Архив КНИИ, Ф.3, Оп.1, Д.2, ЛЛ.51-53
162
425.
Цит. по: Койчуев А.Д. Славные сыны Карачая. – Карачаевск: Изд-во КЧГПУ,
1998. – С.14
426.
Гордон Л., Клопов Э. Сталинизм и постсталинизм: необходимость преодоления //Осмыслить культ Сталина. Под ред. Х.Кобо. – М.:Прогресс,1989. – С.
427.
КГБ – ЦРУ: история перевоплощений //Жур. «Родина». М.,1991. - №12, С.67
428.
Макаренко В.П. Бюрократия и сталинизм. – Ростов-на-Дону: Изд. РГУ, 1989.
– С.244
429.
Газ. «Ленинское знамя». - Черкесск, 1990.-5.01.
430.
http://protvino-forum.ru/archive/index.php/t-620.html
431.
Газ. «Красный Карачай». - Микоян-Шахар,1937. - 22 ноября, №264
432.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.74, Л.140
433.
434.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар,1937. - 20 ноября, №262
www.alexanderyakovlev.org/ almanah/ inside/ almanah-named- comment/ pages/ 2/
1005111
435.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар,1937. – 2 июня, №121 (Список членов
и кандидатов в члены бюро обкома ВКП/б/)
436.
Известные люди Карачаево-Черкесии. Сост. К.С.-Б.Урусов, Р.Т.Хатуев. –
Черкесск,1997. – т.1, С.63
437.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.81, Л.185; Газ. «Красный Карачай», 29.09.1937,
№221
438.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 21 декабря, №291
439.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 30 мая, №119
440.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 28 сентября, №220
441.
Борлакъланы П. Ол къралны адамы эди, алай а //Къарачай. 2009. – 13 июня
442.
Доюнов А. Джаныуай и его след на земле// Газ. «Карачаево – Балкарский
мир». – Черкесск, 2001. – №2 (39).
443.
Шаманов И.М. Государственный деятель, ученый, патриот //газ. «КарачаевоБалкарский мир». – Черкесск, 1991. – 31.03
444.
Аппаланы Б. Финанс ишлени устасы// Газ. «Къарачай», 15.07.2002
163
445.
Лайпанов К, Хасанов П., «Реабилитирован посмертно…» //Газ. «День Республики».-Черкесск, 1998.-13.01; Джазаев А., Хубиев В. Юзюлген джыр //газ.
«Къарачай», 3.06.1998; Алийланы С. Миллетни эсинде ёмюрлеге джашарыкъды// Газ. «Къарачай». – Черкесск, 2000. – 8.09
446.
Архив КНИИ, Ф.11, Д.88, Л.1; Шаманланы Ибрахим, Хатууланы Рашид. Хачирланы Осман //Газ. «Джамагъат». – Черкесск, 17.12.2002, №27 (32)
447.
Архив КНИИ, Ф.11, Д.84, Л.4об.
448.
Къочхарланы А. Заманнга дау// Газ. «Ленинни байрагъы». – Черкесск, 1990. №19(8090); Осадчая Людмила. Время сказало правду о патриоте //газ. «Минги
тау». – Карачаевск, 2005. - №4, 28 февраля
449.
Архив КНИИ, Ф.11, Д.129, Л.25
450.
Известные люди.., С.149-150
451.
Там же, С.97-98
452.
Там же, С.68
453.
Там же, С.75
454.
Добагов И. Один из первых //газ. «Ленинское знамя». 21.06.1989
455.
Известные люди.., С.84
456.
Газ. «Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. - 21.12.1937, №291
457.
Дрозд П.И. Будем беспощадно выкорчевывать врагов народа //Газ. «Красный
Карачай», 21.12.1937, №291
458.
ЦДОДП КЧР, Ф.п.-45, Оп.1, Д.74, ЛЛ.155-156
459.
Там же, ЛЛ.172
460.
Там же, Л.242
461.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.81, Л.185-186
462.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 4 июля, №148
463.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 10 октября, №230
464.
Архив КНИИ, Ф.19, Д.1, ЛЛ.31-32об.
465.
Тамбиев Ислам. О Карачае и Балкарии. (Сб. очерков, статей, заметок). – Ставрополь.2003. – С.307 Прил.4
164
466.
Архив КНИИ, Ф.19, Д.1, ЛЛ.31-32об.; ЦДОДП КЧР, ф. п-45, оп.1, д.74, лл.2223
467.
Архив КНИИ, Ф.19, Д.1, ЛЛ.31-32об.; Петровский П. Славный путь
//Ленинское знамя, 1967, №233
468.
ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.1, Д.831, ЛЛ.5 об., 6
469.
Байрамуков И., Боташев К. Он был талантливым ученым //Газ. «Къарачай»,
30.01.1993; Известные люди Карачаево-Черкесии. Сост. К.С.-Б.Урусов, Р.Т.
Хатуев. – Черкесск,1997. – т.1, С.86
470.
471.
Известные люди, С.132-133
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 21 июня
472.
Архив КНИИ, Ф.19, Д.1, ЛЛ.31-32об.
473.
ЦДОДП КЧР, ф.п-45, оп.1, д.73, лл.56-57
474.
«Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 1937. – 22 ноября
475.
Удов В.П. Боевое двадцатилетие //Газ. «Красный Карачай», 21.12.1937, №291
476.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.81, Л.185-186
477.
Хубийланы Осман. Ёртенланы Азрет //газ. «Къызыл Къарачай». Черкесск.
6.09.1958
478.
Известные люди.., С.129-130
479.
Архив КНИИ, Ф.11, Д.15 (Личное дело Бегеулова А.И.); Карачаевобалкарские деятели культуры конца XIX - начала XX в. Избранное в двух томах. Т.II. Сост., предисл., статьи об авторах и коммент. Т.Ш.Биттировой. –
Нальчик: Эльбрус,1996. – С.126;
480.
Напр., тот же Ислам Карачайлы (Мусукаев А.И., Першиц А.И. Исторические
судьбы духовного наследия народов Северного Кавказа //Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. Отв. ред. Н.С.Надъярных,
Л.А.Бекизова. – Черкесск,1993. - С.221-222)
481.
Ислам Карачайлы и современность /Материалы научной конференции. – Карачаевск: Изд.КЧГПУ,1999. – С.142
482.
Ислам Карачайлы. Статьи и очерки. Сост. Р.С.-Б.Лайпанов и И.М.Шаманов.
Черкесск: К.-Ч. отделение Ставроп. кн. издательства,1984. – С.147
165
483.
Цит. по: Лайпанов К.Т. Победа Великой Октябрьской революции и установление Советской власти в Карачае и Черкесии (март 1917 – июнь 1918) //
ОИКЧ т.2, С.22
484.
Цит. по: Идрисов Э.Ш., Альмуханова Р.Р. Образ мусульманского духовенства
в региональной печати и документах советской власти 1917-1920-х годов
//Ислам на Юге России. Сб. статей. Отв. ред. А.В.Сызранов. – Астрахань:
ФГОУ ВПО ВАГС, 2007. – С.17
485.
Цит. по: Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. – М.: Юридическая литература, 1976. – С.99
486.
Ислам Карачайлы. Статьи и очерки, С.120
487.
Там же, С.142
488.
Там же, С.40, 147-148
489.
Там же, С.40, 94
490.
Там же, С.123
491.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.32, Л.95 об.; Текеев Ш. Последнее восстание в
Карачае //Газ. «День республики». Черкесск, 12.02.2008
492.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.32, Л.96
493.
Там же, Л.93
494.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.41, Л.19
495.
Плотников В., Логвиненко Л. Александро-Невский Зеленчукский монастырь.
2-е изд. – Нижний Архыз: Изд. «Cygnus», 2001. – С.45
496.
Половинкин С. М. Имяславцы Кавказа //Восточнохристианская цивилизация
и проблемы межрегионального взаимодействия. - М., 2004. - С.324-335);
497.
Там же, Л.30
498.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.29
499.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.67, Л.175
500.
Байрамкулов М.Х. Кулацкий эшелон. – Ставрополь: Изд. КНИИ,2004. – С.1132
501.
Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов. - М.:Версты,1995. - С.77
502.
Там же, С.77, 80
166
503.
Кошель П.А. История… С.245
504.
Органы.., С.20-21
505.
Там же, С.13-14, 31-32
506.
ЦДОДП КЧР, Ф.1, Оп.1, Д.11, Л.13 об.
507.
Там же, Л.11 об.
508.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.10
509.
Газ. «Ленинское знамя». - Черкесск, 1990.-5.01.
510.
Кокурин А., Петров Н. ГПУ – ОГПУ (1922-1928)
//www.vif2ne.ru/nvk/forum/arhprint/228539
511.
Кошель П.А. История…, С.252-253; Кремлёв С. Берия…, С.132-133
512.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.22
513.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.31, Л.6
514.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.26, Л.38
515.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.68, ЛЛ.132-133
516.
Архив КНИИ, Ф.19, Д.1, ЛЛ.31-32об.
517.
Газ. «Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 28.09.1937, №220
518.
Газ. «Красный Карачай». - Микоян-Шахар, 21.12.1937, №291
519.
ЦДОДП КЧР, Ф.п-45, Оп.1, Д.74, ЛЛ.239-241
520.
Салпагаров М. Как вспышка молнии //ДР, 22.02.2008; Известные люди Карачаево-Черкесии. Сост. К.Урусов, Р.Хатуев. - Черкесск, 1997. - С.176
521.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.86, Л.46; Д.99, Л.48
522.
Там же, Д.99, ЛЛ.48, 150
523.
Там же, Д.99, Л.150
524.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.1, Л.24; Д.9, Л.38
525.
Там же, д.25, л.61
526.
Там же, Д.65, ЛЛ.165-166; Д.61, Л.79; Д.62, Л.5
527.
Там же, Д.43, Л.201; Архив КНИИ, Ф.11, Д.145, ЛЛ.4-5
528.
ЦДОДП КЧР, Ф.П-45, Оп.1, Д.43, Л.201
529.
Макаренко В.П. Бюрократия и сталинизм. – Ростов-на-Дону: Изд. РГУ, 1989.
– С.242
167
530.
Волкогонов Д.А. Сталин. Политический портрет. Книга II. Вожди. – М.:Издво АСТ; Изд-во «Новости»,1998. – С.630
531.
Известия ЦК КПСС. – М., 1989 - №3, С.145; Некрасов В. Тринадцать «железных наркомов».., С.196
532.
Исаев И.А. История государства и права России, С.588
533.
О четырех социально-экономических укладах в Карачае в нэповские годы см.:
Тоторкулов А.М. Карачай в годы НЭПа //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред.
С.У.Пазов. – Карачаевск: КЧГПУ,1998. – С.320-321
534.
Некоторые авторы указывают на то, что проявлять некоторую инициативу
разрешалось: напр., студенческие строительные отряды, коммунарское движение, МЖК и др. (Ильин М. Политическое самоопределение России //«Pro et
contra». Журнал российской внутренней и внешней политики. Т.4, №3. Три
века отечественных реформ - М.,1999. - С.81)
535.
Страх вошел «в плоть и кровь» поколения 1930-х гг. и не проходил десятилетиями. Характерный пример: литератор А.Урусова в свой книге воспоминаний (1975) описывает персоналии деятелей культуры, большинство которых
было репрессировано при Сталине, но ни одной строкой не упоминает о факте
репрессий. (Орусланы Аминат. Ёмюр танышланы сагъыныу. –Черкесск: Кар.Черк. отделение Ставропольск. кн. изд-ва,1975).
536.
Мичба Э.Н. Некоторые аспекты национальной политики России (На материалах Северного Кавказа) //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред. С.У.Пазов. – Карачаевск: КЧГПУ,1998. – С.302
168
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
1. Грузинская ССР- Грузинская Советская Социалистическая Республика
РСФСР – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика
2. ЦДОДП – Центр документации общественных движений и партий
3. ГА КЧР– Государственный архив Карачаево-Черкесской республики
4. МВД – Министерство внутренних дел
5. НМ – Народная милиция
6. ГИК – Гражданские исполнительные комитеты
7. ВРК – Военно-революционный комитет
8. Военком – Военный комиссар
9. НКВД – Народный комиссариат внутренних дел
10. Наркомюст – Народный комиссариат юстиции
11. Ревком – Революционный комитет
12. ВЦИК– Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет
13. ГПУ – Государственное политическое управление
14. Совнарком – Совет народных комиссаров
15. Исполком – Исполнительный комитет
16. Ревтрибунал – Революционный трибунал
17. НЭП – Новая экономическая политика
18. СНК – Совет народных комиссаров
19. ВКП/б/ – Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)
20. ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление
21. Облисполком – Областной исполнительный комитет
22. РКИ – Рабоче-крестьянская инспекция
23. Орготдел – Организационный отдел
24. Облпрокурор – Областной прокурор
25. ЦК – Центральный Комитет Коммунистической Партии Российской Советской
26. Федеративной Социалистической Республики
169
27. СК– Следственная комиссия
28. ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и
саботажем
29. ЧК – Чрезвычайная Комиссия
30. УПК РСФСР – Уголовно - процессуальный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической Республики
31. БХСС– Борьбе с хищениями социалистической собственности
32. КАТ– Кавказская Армия Труда
33. ОКНК – Областной Карачаевский национальный комитет
34. СС – СС (нем. SS, сокр. от Schutzstaffeln — «охранные отряды»
35. Крипо – (Kripo) V управление РСХА, осуществлявшее контроль за деятельностью криминальной полиции рейха (в широком смысле, Крипо - уголовная полиция)
36. ТеробЧК – Терская областная Чрезвычайная Комиссия
37. ГорЧК – Горская Чрезвычайная Комиссия
38. РКП/б/ – Российская коммунистическая партия большевиков
39. КАО – Карачаевская Автономная Область
40. КРС- Крупный рогатый скот
41. СОЧ – Секретная особая часть
42. КРО – Контрразведывательный отдел
43. ИРО – Иностранный разведывательный отдел
44. ЭКО – Экономический отдел
45. ЧОН – Части особого назначения
46. КЧАО – Карачаево-Черкесская Автономная Область
47. ГУГБ – Главное управление государственной безопасности
48. ГУПВО – Главное управление пограничной и внутренней охраны
49. ГУРКМ – Главное управление рабоче-крестьянской милиции
50. ГУПО – Главное управление пожарной охраны
51. ГУЛАГ – Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых
поселений
170
52. ОАГС – Отдел актов гражданского состояния
53. ИБ – Истребительные батальоны
54. УНКВД – Управление Народного комиссариата внутренних дел
55. Легпрома – Легкая промышленность
56. Хлебокомбината – Хлебобулочный комбинат
57. Облмилиция – Областная милиция
58. СКВО – Северо-Кавказский военный округ
59. Партаппарат – Партийный аппарат
60. ВЛКСМ– Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи
61. КНИИ – Карачаевский научно-исследовательский институт
62. ОблОНО – Областной отдел народного образования
63. Крайком – Краевой комитет
64. РПЦ – Русская православная церквь
65. Политбюро – Политическое бюро
171
ИСТОЧНИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ
1. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
1.1. Государственный архив Карачаево-Черкесской республики (ГА КЧР):
Ф. р-40 «Учкуланский аульный революционный комитет»
Ф. р-306. – Государственный архив КАО, 1939-1943 гг.
1.2. Центр документации общественных движений и партий КЧР
Ф.1 «Карачаево-Черкесский обком КПСС»
Ф. п-45 «Карачаевский обком партии»
Ф.364 «Контрольная комиссия Карачаевского обкома ВКПб»
1.3. Архив Карачаевского НИИ
Ф.3. «Материалы по Карачаевской автономии 1920-1943»
Ф.11 «Персоналии общественной, политической, хозяйственной, культурной и
научной жизни»
2. СБОРНИКИ ДОКУМЕНТОВ, СПРАВОЧНИКИ
1.
Декреты Советской власти Т. 1. М.: Политиздат, 1957. - 627 с.
2.
Декреты Советской власти. Т. 2. М.: Политиздат, 1959. - 686 с.
3.
Документы по истории борьбы за Советскую власть и образования автоно-
мии
Кабардино-Балкарии
(1917-1922).
Сост.
Р.Х.Гугов,
Л.Б.Татарокова,
У.А.Улигов, Д.В.Шабаев. Отв. ред. Б.М.Зумакулов. – Нальчик: Эльбрус,1983. –
800 с.
4.
Известные люди Карачаево-Черкесии. Сост. К.Урусов, Р.Хатуев. - Черкесск,
1997. - Т.1, 239 с.
5. Карачаево-Черкесия - к 60-летию автономии. (Статистический сборник). Под
ред. Л.К.Ломакиной. - Черкесск: Кар.-Черк. отделение Ставр. кн. изд-ва, 1981. 112 с.
6. Народы Карачаево-Черкесии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945.
Сб. док. и материалов. Под ред. Л.А.Сморкалова и И.М.Шаманова. Сост.
Ч.С.Кулаев. – Черкесск: Кар.-Черк. отделение Ставроп. кн. изд-ва,1990. – 408 с.
172
7.
Органы государственной безопасности и общество. Кабардино-Балкария.
1920-1992. Сб. документов и материалов. Сост., комм. А.В.Казакова. - Нальчик:
«Эль-Фа», 2007. – 375 с.
8.
Советская прокуратура. Сб. док. Сост.: Метелкина Г.А., Ширяев И.Н., Отв.
ред.: Павлищев К.С., Шишков С.А. – М.: Юрид. литература, 1981. – 288 с.
9.
Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Ка-
рачаево-Черкесии. Сост. В.П.Невская, И.М.Шаманов, С.П.Несмачная. - Ростов-наДону,1985. – 228 с.
10. Материалы местных органов власти Карачаевского округа //Известия КНИИ.
– Черкесск,2008. Вып.4, Приложение 4. С.150-154
3. ЛИТЕРАТУРА
11. Авксентьев, А.В. Ислам на Северном Кавказе / A.В. Авксентьев. – 2-е изд. –
Ставрополь: Ставроп. кн. изд-во, 1984. – 287 с.
12. Аджиева, З.И. Динамика управленческих генераций в Карачаевской национальной автономии в первое десятилетие советской власти /З.И. Аджиева
//Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. – Карачаевск, 2008. – С.25-31
13. Аджиев, З.И., Хатуев, Р.Т. Большевики в Карачае в 1917-1921 гг.: численность и организация/ З.И. Аджиев, Р.Т. Хатуев
//Известия КНИИ. Отв. ред.
И.М.Шаманов. Вып.3. – Черкесск,2007. - С.9-11
14. Александров, С.В. История государства и права России. - М., 2004. – 441 с.
15. Алиев, К.-М.И. В зоне «Эдельвейса» / К.-М.И. Алиев. - М.:Илекса; Ставрополь: Сервисшкола, 2005. – 368 с.
16. Алиев, К.-М.И. Свет и тени партизанской войны / К.-М.И. Алиев.- М.: Илекса. - Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2003. – 160 с.
17. Алиев, У.Д. Кара-халк. Очерк исторического развития горцев Кавказа / У.Д.
Алиев. – Ростов-на-Дону: Севкавкнига – Крайнациздат, 1927. – 111 с.
173
18. Алиев, У.Д. Карачай (Карачаевская автономная область). Историкоэтнологический и культурно-экономический очерк / У.Д. Алиев. – Изд.2-е. Ответ
ред. И.М.Шаманов. – Черкесск, 1991. – 320 с.
19. Батчаев, Ш.М. Карачаевцы в войнах России / Ш.М. Батчаев. - М., 2005
20. Бадахов, Р.Р. Князья на ратной службе (Крымшамхаловы) / Р.Р. Бадахов
//Известия Карачаевского НИИ. Ответ ред. И.М.Шаманов. - Черкесск, 2007. Вып.3, С.12-13
21. Батчаев, Ш.М. Порядок избрания и статус сельских старшин в Карачае (18691917) / Ш.М. Батчаев //Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного,
политического, исторического развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России. – Карачаевск, 2008. – С.102-104
22. Батчаев, Ш.М. Структура и характер деятельности сельской администрации
в Карачае в конце в XIX – начале ХХ века / Ш.М. Батчаев //Обычное право и правовой плюрализм на Кавказе в XIX – начале ХХ века. Материалы всероссийской
научной конференции 24-26 сентября 2009. – Карачаевск,2009. – С.57-60
23. Бессарабов, В.Г. Советская прокуратура (1922 - 1991 гг.) /В. Г. Бессарабов
//Журнал российского права. -2002. - № 12. - С. 120 - 138
24. Биджиев, В.И. К начальному периоду истории органов юстиции Советского
Карачая/ В.И. Биджиев //Известия КНИИ. – Черкесск, 2006. Вып.2. С.4-7
25. Борьба за Советскую власть на Кубани в 1917-1920 гг.: Сб. документов и материалов / Г. Т. Чучмай и др. - Краснодар: Кн. изд-во, 1957. - 436 с.
26. Бугай, Н.Ф. Революционные комитеты Ставрополья Текст. / Н.Ф. Бугай. Черкесск, 1978. - 278 с.
27. В борьбе и тревоге. Из истории милиции Кубани. - Краснодар Краснодарское
книжное изд-во 1971.- 238 с.
28. Волкогонов, Д.А. Сталин. Политический портрет. Книга II. Вожди / Д.А.
Волкогонов. – М.: Изд-во АСТ; Изд-во «Новости»,1998. – 704 с.
29. Временные правила для горских словесных судов Кубанской и Терской областей //Памятная книжка Кубанской области. 1877. Екатеринодар, 1877. – С.62-80
174
30. Гордон, Л., Клопов, Э. Сталинизм и постсталинизм: необходимость преодоления / Л. Гордон, Э. Клопов //Осмыслить культ Сталина. Под ред. Х.Кобо. –
М.:Прогресс,1989. - С.460-496
31. Гуценко, К. Ф., Ковалев, М. А. Правоохранительные органы/ К. Ф Гуценко,
М. А. Ковалев. – Издание 5-е, переработанное и дополненное. Под ред. К. Ф. Гуценко. М.: Издательство "Зерцало", 2000. — 400 с.
32. Джазаева, И.А.-А. Проблемы административно-территориального устройства
при образовании КЧАО/ И.А.-А. Джазаева //Известия КНИИ. Отв. ред.
И.М.Шаманов. Вып.3. – Черкесск, 2007. - С.25-28
33. Джазаева, И.А.-А. Карачаевский округ как этап становления национальной
государственности карачаевского народа / И.А.-А. Джазаева //Горские общества
Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития.
Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России.Ч.1. – Карачаевск, 2008. – С.159-162
34. Добагов, И.К. Казачество Баталпашинского отдела в 1917-1920гг. /И.К. Добагов //Казачество в революциях и гражданской войне. - Черкесск,1988.- С.247-256
35. Документ без комментариев //Жур. «Родина». – М.,1991. №3, С.82
36. Доюнов, А. Джаныуай и его след на земле/ А. Доюнов // Газ. «Карачаево –
Балкарский мир». – Черкесск, 2001. – №2 (39)
37. Дрозд, П.И. Будем беспощадно выкорчевывать врагов народа / П.И. Дрозд
//Газ. «Красный Карачай», 21.12.1937, №291
38. Дубинин, В. На верность мы народу присягали / В. Дубинин //Ленинское
Знамя. – Черкесск, 8.09.1977
39. Жанситов, О.А. Антибольшевистское движение в Кабарде и Балкарии под
руководством З.Даутокова-Серебрякова //Исторический вестник. Вып.1. – Нальчик, 2005. – С.275-284
40. Ильин, М. Политическое самоопределение России/ М. Ильин
//«Pro et
contra». Журнал российской внутренней и внешней политики. Т.4, №3. Три века
отечественных реформ - М.,1999. - С.67-88
41. Ильинский, М.М. Нарком Ягода. - М.: Вече, 2002. – 480 с.
175
42. Исаев, И. А. История государства и права России: учебное пособие / И. А.
Исаев. - М.: Юрист, 1996. – 272 с.
43. Исаев, И.А. История государства и права России/ И.А. Исаев. – 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрист, 2004. – 797 с.
44. Ислам Карачайлы. Статьи и очерки. Сост. Р.С.-Б.Лайпанов и И.М.Шаманов.
Черкесск: К.-Ч. отделение Ставроп. кн. издательства,1984. – 176 с.
45. Ислам Карачайлы и современность /Материалы научной конференции. – Карачаевск:Изд. КЧГПУ,1999. – 151 с.
46. Кагиева, Т.А. Зольские и нагорные пастбища в поземельных взаимоотношениях народов Центрального Предкавказья в XIX-XX века/ Т.А. Кагиева //Горские
общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического
развития. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 180летию присоединения Карачая к России. Ч.1. – Карачаевск, 2008. – С.236-242
47. Каракетов, М.Дж. Карачаевская аристократия на службе советской власти/
М.Дж. Каракетов //Известия Карачаевского НИИ. Вып.3. – Черкесск,. – 2007. С.30-32
48. Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX - начала XX в. Избранное
в двух томах. Т.II. Сост., предисл., статьи об авторах и коммент. Т.Ш.Биттировой.
– Нальчик: Эльбрус,1996. – 248 с.
49. Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Ответ. ред. Л.И.Лавров. –
Черкесск: Карачаево-Черкесское отд. Ставроп. Кн. изд-ва, 1978. – 336 с.
50. Карданова,
А.Х.
Обретение
государственности
народами
Карачаево-
Черкесии / А.Х. Карданова //Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития. Материалы всероссийской
научной конференции, посвященной 180-летию присоединения Карачая к России.Ч.1. – Карачаевск, 2008. – С.259-270
51. КГБ – ЦРУ: история перевоплощений //Жур. «Родина». М.,1991. - №12. –
С.66-69
52. Кобахиде, Е.И. Горский словесный суд и проблема реорганизации судопроизводства для горцев Центральная Кавказа / Е.И. Кобахиде // Социокультурные и
176
политические проблемы высокогорных районов Кавказа: пошлое, настоящее, будущее. Материалы всероссийской конференции. Отв. ред. Р.М.Бегеулов. – Карачаевск: КЧГУ, 2010. - С.212-219
53. Кожевников, М.В. История советского суда / Под ред. И.Т. Голякова. – М.:
Юридическое издательство МЮ СССР, 1948. – 376 с.
54. Койчуев, А.Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945/ А.Д. Койчуев . - Ростов-на-Дону,1998. – 470 с.
55. Койчуев, А.Д. Славные сыны Карачая / А.Д. Койчуев . – Карачаевск: Изд-во
КЧГПУ, 1998. – 234 с.
56. Котов, К. Трудные будни / К. Котов //Ленинское Знамя. – Черкесск,
23.01.1968
57. Кремлёв, С. Берия. Лучший менеджер ХХ века/ С. Кремлёв. –М.:Яуза,2008 –
800 с.
58. Кошель, П.А. История российского сыска / П.А. Кошель. – М.:Молодая гвардия, 2005 – 395 с.
59. Лайпанов, К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии/ К.Т. Лайпанов.– Изд.2-е. Черкесск, 1987. – 189 с.
60. Лацис О. Сталин против Ленина //Осмыслить культ Сталина. Под ред.
Х.Кобо. – М.:Прогресс,1989. - С.215-246
61. Лурье, Ф. Провокаторы / Ф. Лурье //Жур. «Родина». – М.,1991. №3. –С.26-31
62. Магаяева, П.И. Реформы 60-70-х годов XIX века в горских округах Кубанской области / П.И. Магаяева . – Карачаевск: КЧГУ, 2003. – 231 с.
63. Магаяева, П.И. Деятельность горских словесных судов Кубанской области /
П.И. Магаяева //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред. С.У.Пазов. – Карачаевск:
КЧГПУ,1998. – С.297-299
64. Макаренко, В.П. Бюрократия и сталинизм / В.П. Макаренко . – Ростов-наДону: Изд. РГУ, 1989. – 368 с.
65. Марков, Г.В. Часовые правопорядка. О милиции Карачаево-Черкесии (Документально-художественные рассказы). – Черкесск,1997. – 240 с.
177
66. Мидиненко, А.В. Гражданская война в документах информационноаналитической службы органов государственной безопасности Советской России
/ А.В. Мидиненко //1917 год в судьбе России. Всероссийская научно-практическая
конференция, посвященная 90-летию революции 1917года. Сб. статей. Под редакцией В.А.Власова. – Пенза, 2007. - С.63-68
67. Мичба, Э.Н. Некоторые аспекты национальной политики России (На материалах Северного Кавказа)/ Э.Н. Мичба //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред.
С.У.Пазов. – Карачаевск: КЧГПУ,1998. – С.301-303
68. Мулукаев Р.С., Малыгин А.Я., Епифанов А.Е. История отечественных органов внутренних дел М.: Nota Bene, 2005. - 336 с.
69. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Исторические судьбы духовного наследия
народов Северного Кавказа/ А.И. Мусукаев, А.И. Першиц //Культурная диаспора
народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. Отв. ред. Н.С.Надъярных,
Л.А.Бекизова. – Черкесск,1993. - С.218-227
70. Надеждина, В.А. Институт заложничества в системе белого и красного террора в годы Гражданской войны в России / В.А. Надеждина //1917 год в судьбе
России. Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная 90-летию
революции 1917года. Сб. статей. Под редакцией В.А.Власова. – Пенза, 2007. С.61-63
71. Народный комиссариат юстиции //БСЭ. Гл.ред. О.Ю. Шмидт. 1-е изд. - М.:
«Советская Энциклопедия», 1939. - Т. 41, С.223-224
72. Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. Под ред. В.Ш.Нахушева. –
Черкесск,1998. – 542 с.
73. Невская,
В.П. Карачай в XIX веке / В.П. Невская //Жур. «Ас-Алан». –
М.,2002. №1(6). С.130-474
74. Некрасов, В. Тринадцать «железных наркомов»/ В. Некрасов. – М.:Версты,
1995. – 412 с.
75. Осадчая, Людмила. Время сказало правду о патриоте/ Л. Осадчая //газ.
«Минги тау». – Карачаевск, 2005. - №4, 28 февраля
178
76. Отчет о деятельности Северо-Кавказского краевого исполкома Советов
Р.К.К. и Г.Д. За 1925-1926 хоз. год. – Ростов-на-Дону, 1927.
77. Очерки истории Карачаево-Черкесии. - Черкесск,1972. - т.2, 448 с.
78. Очерки истории Ставропольского края. Т.2. – Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,
1986. – 607 с.
79. Очерки истории органов внутренних дел Российского государства/ В.А. Демин, В.Е. Иванов, А.В.Лучинин, В.П. Ляушин. – Екатеринбург: Издательство
Уральского юридического института МВД России, 2001. – 48 с.
80. Плотников В., Логвиненко Л. Александро-Невский Зеленчукский монастырь.
2-е изд. – Нижний Архыз: Изд. «Cygnus», 2001. – 53 с.
81. Плотников, И. Заложники / И. Плотников //Жур. «Уральский следопыт» –.
Екатеринбург,1997. №2, С.7-13
82. Попов В., Шмелев Н. На развилке дорог. Была ли альтернатива сталинской
модели
развития
//Осмыслить
культ
Сталина.
Под
ред.
Х.Кобо.
–
М.:Прогресс,1989. - С.284-326
83. Попутько А., Христинин Ю. Именем ВЧК. Документальная повесть-хроника
о ставропольских чекистах. – Ставрополь: Ставроп.кн.изд-во,1982. – 319 с.
84. Проект Положения об устройстве аульных обществ Кубанской области
//Памятная книжка Кубанской области. 1877. – Екатеринодар, 1877. С.43-44
85. Революционное движение на Кубани в 1905-1907 гг. Сб. док. – Краснодар,1956. – 420 с.
86. Рыбников В.В., Алексушин Г.В. История правоохранительных органов отечества/ В.В. Рыбников, Г.В. Алексушин . - М.: Изд-во «Щит», 2007. – 296 с.
87. Салпагаров, М. Как вспышка молнии / М. Салпагаров //День Республики,
22.02.2008
88. Тамбиев, И.Х.-Б.. О Карачае и Балкарии (сборник очерков, статей заметок)
/Сост., подготовка текста и приложения: И. М. Шаманов, Ф.И. Шаманова/. Ставрополь. 2003. – 336 с.
89. Тебуев Р.С., Хатуев Р.Т. Очерки истории карачаево-балкарцев / Р.С. Тебуев,
Р.Т. Хатуев . – М:Илекса. –Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2002. – 224 с.
179
90. Текеев, Ш. Последнее восстание в Карачае /Ш. Текеев //«День республики».
- Черкесск, 2008. - 12 февраля
91. Терский календарь на 1895 год. Вып. 4. Владикавказ. 1895. С. 145-148
92. Теунов, М. К. Организационно-правовые основы становления Нальчикского
Военно-революционного трибунала / М. К. Теунов //Журнал российского права. –
2007г. № 4 (124). С.106-110
93. Тоторкулов, А.М. Карачай в годы НЭПа / А.М. Тоторкулов //Алиевские чтения. Ч.1. Отв. ред. С.У.Пазов. – Карачаевск: КЧГПУ,1998. – С.320-321
94. Тульчинский, Н. Письменные заявления карачаевского народа и объяснения
комиссии //Кубанский сборник. Т.15. – Екатеринодар,1910. – С.237-280
95. Тройно, Ф.П. Земельная аренда у горских народов Северного Кавказа в годы
первой мировой войны// История горских и кочевых народов Северного Кавказа в
XIX - начале XX вв. (проблемы социально-экономического развития). – Ставрополь, 1980. – С.43-54
96. Туйков, В.И. Прокурорский надзор. Введение в специальность: учебное пособие / В.И. Туйков. – Екатеринбург, 1998. – 320 с.
97. Труды Комиссии по исследованию современного положения землепользования и землевладения карачаевского народа Кубанской области //Кубанский сборник. Т.15. – Екатеринодар,1910. – С.281-365
98. Удов, В.П. Боевое двадцатилетие / В.П. Удов //Газ. «Красный Карачай»,
21.12.1937, №291
99.
Узденова, С.Б. Работники госбезопасности и внутренних дел Карачая в ан-
тифашистском Сопротивлении / С.Б. Узденова // Научные проблемы гуманитарных исследований. – Пятигорск. – Вып. № 11. - 2010. - С. 71-77
100. Узденова, С.Б. К истории становления органов госбезопасности Верхней Кубани (1920-е гг.) / С.Б. Узденова // Научная мысль Кавказа журнал. – Ростов-наДону. – Вып. № 4. - 2011. –С. 115-118
101. Узденова,
С.Б. Формирование органов судебной власти в Карачаево-
Черкесии в 1920-е годы / С.Б. Узденова // Научные проблемы гуманитарных исследований. – Пятигорск. – Вып. 5. – 2012. – С. 67-74
180
102. Хатуев Р.Т., Шаманов И.М. Горский комитет на КМВ/ Р.Т. Хатуев, И.М.
Шаманов //Газ. «МК-Кавказ». – Ставрополь ,2002. – 4-11 декабря
103. Хубиев, И. (Ол-Кеси). Карт-Джурт. / И. Хубиев //Газ. «Советский Юг». Ростов/Дон, 1924, №79
104. Хубиев, И. (Ол-Кеси). Аул Эльбрус / И. Хубиев //Газ. «Советский Юг». Ростов/Дон, 1924 ,№14
105. Шаманов, И.М. Государственный деятель, ученый, патриот / И.М. Шаманов
//газ. «Карачаево-Балкарский мир». – Черкесск, 1991. – 31.03
106. Шнайдер, В.Г. Проблемы земельного и территориально-административного
размежевания на Северном Кавказе в 1920-е годы/ В.Г. Шнайдер //Известия
КНИИ. – Черкесск, Вып.5. – 2009. – С.126-128
107. Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. – М.: Юридическая литература, 1976. – 136 с.
108. Энциклопедия Третьего Рейха.- М.: Локид - Миф, 1996.- 587 с.
Диссертации, авторефераты диссертаций
109. Бубнова, Ю.Г. Организационно-правовые основы становления и функционирования милиции Владимирской губернии (1917–1929 гг.). Автореферат… кандидата юридических наук: 12.00.01/ Бубнова Юлия Геннадьевна. – Владимир, 2006.
– 25 с.
110. Нечепуренко, В.В. Формирование милиции Кубани и Черноморья и ее деятельность по борьбе с преступностью и охране общественного порядка в 1920-е
гг. : Автореферат дис... канд.ист.наук: 07.00.02/ Нечепуренко Виктор Викторович.
– М., 2003 . – 16 с.
111. Минасов, А.С. Становление и развитие органов милиции и уголовного розыска Карачаево-Черкесии (1920-1928 гг.). Автореферат дис. ... канд. ист. наук:
07.00.02. / Минасов Александр Сергеевич. – Краснодар, 2002. – 25 с.
Электронные ресурсы
1.
Википедия - свободная энциклопедия[Электронный ресурс].- Режим доступа:
181
http://ru.wikipedia. org/wiki
2. Джиоев, С. Х. Правовое регулирование трудовых отношений федеральных
государственных служащих. Правовые проблемы содействия занятости населения
[Электронный ресурс] / С.Х. Джиоев // Юридическая Россия. Федеральный правовой портал .- Режими доступа:
promsud.ru/history.htm
3. Верховный Суд Российской Федерации: история и современность [Электронный ресурс] // Верховный Суд Российской Федерации.-2010.- Режим доступа:
www.supcourt.ru
4.
Народный комиссариат юстиции [Электронный ресурс] Сайт ВИКИПЕДИИ.
– Режим доступа:
http://ru.wikipedia.org/wiki/НКЮ
Бобровников, В. Шариатские суды на Северном Кавказе [Электронный ресурс] / В. Бобровников // Отечественные записки . Журнал для медленного чтения.- 2003 .- № 5 (14).- Режим доступа:
5.
www.strana-oz.ru/?numid=14&article=689
6. Об образовании Общесоюзного Народного Комиссариата Внутренних Дел
ПОСТАНОВЛЕНИЕ Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР
[Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://www.memo.ru/history/NKVD/STRU/prikazy
www.newsru.com/background/19jun2006/prokuror.html
7.
Декрет Совет Народных Комиссаров (О суде) // ФГБУ «Президентская биб-
лиотека имени Бориса Николаевича Ельцина» [Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/5312/
182
8.
История следственных органов // Сайт Следственное Управление
След-
ственного Комитета ГП РФ по Калужской области [Электронный ресурс].- Режим
доступа:
http://su.kaluga.ru/story/
9. Декрет ВЦИК «Положение о Революционных трибуналах» от 18 марта 1920
г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
www.consultant.ru
10. Декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета от 21 октября 1920 г. «Положение о народном суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» [Электронный ресурс]// Юридическая Россия.
Федеральный правовой портал, 2010.- Режим доступа:
http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1381107
11. Сайт ГУВД по г. Москве [Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://www.petrovka-38.org/page/6?i=83
12. История органов предварительного следствия в системе МВД [Электронный
ресурс] Сайт УВД Камчатского края.- Режим доступа:
http://uvd.kamchatka.ru/suUvd/istorg/default.aspx
13. Журнал «Академия Русской символики МАРС» [Электронный ресурс] .2008.- №7.- Режим доступа:
www.geraldika.org/07_2008_04.htm
14. Органы внутренних дел Советского государства в 20-е – 30-е годы XX века
[Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://kref.ru/infokulturaliteratura/136347/5.html
15. История органов внутренних дел России. Создание Советской милиции (1917
- 1920г.г.) [Электронный ресурс].- Карьера. Профессиональный сайт.- Режим доступа:
http://profession.krsnet.ru/student/cons/story/istmilizija.html
183
16.
Органы внутренних дел Советского государства в 20-е – 30-е годы XX века
[Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://revolution.allbest.ru/history/00030907_0.html
17. НКВД СССР [Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://ru.wikipedia.org/wiki/НКВД_СССР
18. Шнеер, Аарон. От теории к практике: эйнзацгруппы и их деятельность
[Электронный ресурс]/ А. Шнеер // Сетевой портал "Заметки по еврейской истории" .- Режим доступа:
http://berkovich-zametki.com /2005/Zametki/ Nomer4/ Shneer1.htm
http://berkovich-zametki.com
19. Ржевцев, Ю. В ознаменование 65-летия Истребительных батальонов НКВД
СССР / Ю. Ржевцев [Электронный ресурс].- Режим доступа:
http://www.soldat.ru/forum/viewtopic.php?f=2&t=3944
20. Кокурин, А., Петров, Н. ГПУ – ОГПУ (1922-1928) [Электронный ресурс] /
А. Кокурин, Н. Петров // Рубрики Прочее; WWII Современность; Спецслужбы.2002.- Режим доступа:
www.vif2ne.ru/nvk/forum/arhprint/228539н5
На карачаевском языке
112. Аппаланы Билял. Финанс ишлени устасы //газ. «Къарачай», 15.07.200
Къочхарланы А. Заманнга дау// Газ. «Ленинни байрагъы». – Черкесск, 1990. №19(8090)
113. Лайпанланы Рашид. Джюрек унутмайды. Документли повесть, хапарла. Черкесск, 1982. – 240 с.
114. Оруслан Аминат. Ёмюр танышланы сагъыныу. –Черкесск: Кар.-Черк. отделение Ставропольск. кн. изд-ва,1975. – 128 с.
115. Хатууланы Р., Шаманланы И. Орусланы Хамзат-хаджи //Газ. «Джамагъат».
Черкесск,2002. №11(16)
184
116. Шаманланы Ибрахим, Хатууланы Рашид, Хасанланы Алий //газ. «Къарачай», 3.04.2008
117. Шаманланы Ибрахим, Хатууланы Рашид, Хачирланы Осман //Газ. «Джамагъат». – Черкесск, 17.12.2002, №27 (32)