Гуревич П.С. Социологический анализ нетрадиционной ... социологов. Политика, идеология, массовое сознание. ...
реклама
Гуревич П.С. Социологический анализ нетрадиционной религиозности //США глазами американских социологов. Политика, идеология, массовое сознание. Кн. 2/ Отв.ред. В.Н.Иванов, Ю.Н.Давыдов. М.: Наука, 1988. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НЕТРАДИЦИОННОЙ РЕЛИГИОЗНОСТИ 1. Новые религии в США Картина религиозных исканий в современном американском сознании еще более усложняется, когда обнаруживается потребность в социологическом рассмотрении конкретных течений. Дело в том, что различные социальные движения используют те или иные традиционные религиозные взгляды, а подчас создают и новые воззрения. Все это радикально преображает общую панораму богомольных увлечений, создает неожиданные, подчас парадоксальные и эксцентричные формы мировосприятия. Религиозные убеждения широко используются, например, национальными движениями. Объединения и организации различных вероисповеданий (ислам, католицизм, буддизм и т.д.) и их лидеры выдвигают сноп решения самых различных проблем современной жизни: мирного сосуществования, путей антиимпериалистического развития, антиимпериалистической борьбы, личной совести и ответственности граждан [16—191]. Что касается непосредственно США, то здесь наибольший интерес для социологического рассмотрения представляют радикально-бунтарские молодежные религиозные искания, выразившиеся в западных вариантах дзэн-буддизма или суфизма, поп-религии и т. д. Именно эти явления и стали за последнее десятилетие объектом пристального внимания буржуазных исследователей. Явление, о котором пойдет речь, получило в литературе различные названия; «внеисповедная религиозность», «эзотерическая культура», «бунтарские искания» и т. д. Нам кажется, что понятие «эзотерической культуры» не всегда сопряжено с религиозным содержанием. Не совсем точным представляется также выражение «внеисповедная религиозность», ибо всякая религия, по сути дела, содержит в себе те или иные образы богопочитания. В этом смысле внеисповедная религиозность— это не что иное, как мистика. Более удачным термином кажется нам выражение «нетрадиционная религиозность» [4; 10], которым мы и будем пользоваться в ходе дальнейшего рассмотрения проблемы. По мнению советского исследователя Б.3. Никифоровой, нетрадиционная религиозность в США имеет тенденцию к поляризации. На одном полюсе располагаются отдельные группы «движения Иисуса», «Нация ислама» и другие, факт 1 существования которых является несомненным проявлением кризиса институционализированных церквей, их теологии и морали. «Новая религия» стала для последователей этих направлений формой пассивного протеста против расовой дискриминации, дегуманизации буржуазного общества, массовой буржуазной культуры и т. д. К другому полюсу нетрадиционной религиозности Б.3. Никифорова относит «католических пятидесятников», ставящих своей целью в первую очередь модернизацию культа, отказ от иерархии и бюрократизма церкви. Если первый полюс нетрадиционной религиозности является доказательством кризиса религии как социального явления, уже не отвечающего глубоким духовным потребностям человека наших дней, набожности, используемой в виде пассивного протеста против сложившейся духовной ситуации, то другой полюс — это проявление кризиса только церкви, и в частности католицизма. Сталкиваясь с феноменом нетрадиционной религиозности, американские социологи пытаются объяснить причины ее возникновения. По мнению профессора Дьюкского университета Э. Тирьякяна, возрождение оккультных наук в современном обществе - явление, возникшее в противовес процессу секуляризации и особенно свойственное сфере молодежной культуры. Данный процесс Э. Тирьякян осмысливает в терминах эзотерического сознания. Этим понятием американский социолог обозначает религиозно-философские системы верований, которые требуют оккультных приемов и практики [59, 491]. Поясняя свою мысль, Э. Тирьякян проводит аналогию, согласно которой эзотерическое знание относится к оккультной практике, так же как теоретическая физика — к инженерному делу. «Эзотерическое знание - это тайное знание реальности вещей, скрытых истин, сообщаемых в основном устно и постепенно сравнительно небольшому кругу лиц в ритуальном порядке теми, кто уже обладает этим знанием» [59, 498]. По словам Тирьякяна, речь идет вовсе не о познании внешней объективной реальности, а о постижении скрытой природы вещей, распознавании образов за пределами реальности, которая поэтому божественна, теософична [59, 498]. Таким образом, Тирьякян рассматривает эзотерическую культуру как специфический феномен, требующий прежде всего понятийного осмысления. Сутью эзотерической культуры, по его мнению, является ее сокрытость от публичного распространения, от взгляда профана, непосвященного, с тем чтобы охранять ее от вульгаризации. Неофиту данная культура должна раскрываться постепенно, шаг за шагом приоткрывая свои завесы на различных стадиях его посвящения. 2 Э. Тирьякян понимает культуру как «коллективную парадигму, дающую основную интерпретацию и оправдание происходящего социального существования» [59, 497]. Эзотерической культурой он предлагает называть «культурную парадигму, проявляющуюся в общественных учреждениях, систему открыто признаваемых когнитивных и ценностных ориентации, оправдываемых сетью социальных установлений» [59, 498]. Американский социолог анализирует также главные компоненты эзотерической культуры. К ним, по его мнению, относятся сумма поверий и доктрин, система приемов, ориентированных на эмпирическое действие, а также социальная организация, внутри которой это действие оформляется или структурируется. Под оккультизмом Тирьякян понимает намеренные практические действия, приемы и процедуры, направленные на скрытые таинственные силы природы и космоса, которые невозможно измерить или определить средствами современной науки. Эти действия имеют в качестве желательных или предполагаемых следствий эмпирические результаты, под которыми имеются в виду типы получения знаний о ходе событий или их изменениях в отличие от того, каковыми они предстали бы без такого вмешательства. Какова же роль эзотерической культуры в социокультурных изменениях? Э. Тирьякян считает ее основой идеологии модернизма и авангардизма не только в области литературы, живописи, архитектуры, но и музыки. Он напоминает о существующей якобы связи между авангардистской культурой и «сатанинским» и «прометеевым» типом человеческой личности (для первого характерны разрушительные тенденции, для второго — «забота о себе подобных»). Влияние оккультных тем, особенно снизанных с демонической и сатанинской мифологией, по мнению Тирьякяиа, -— поразительный аспект современной авангардистской культуры. Американский социолог рассматривает упомянутую тенденцию как протест против рационалистически-индустриального буржуазного общества, как борьбу против буржуазных ценностей. Оккультные темы: ритуальная магия, «силы тьмы», образ сатаны, пишет он, использовались с этой же целью в свое время и сюрреалистами, и символистами [59, 504]. Эзотерическая культура, по мнению Тирьякяна, влияет и на политическое развитие современного общества, которое якобы осуществляется через тайные политические организации тина подобных обществ прошлого: франкмасонов, карбонариев, «Молодую Италию» и т. д. Влияние эзотерической культуры Э. Тирьякян 3 усматривает и к сфере науки. Фрейд, например, ввел в психоанализ элементы еврейской мистической традиции Каббалы (автор ссылается при этом на теорию либидо). Юнг интенсивно изучал средневековую алхимию, которую он применил в концепции о развитии личности. По словам Тирьякяна, и в естественных пауках влияние эзотерической культуры сыграло не последнюю роль. Так, алхимия и астрология, отмечает он, оказали несомненное воздействие на развитие медицины. Таким образом, объектом пристального внимания для Тирьякяна оказываются именно те религиозные движения, которые решительно отвергают американские неоконсерваторы. "Как отмечалось, Белл и другие американские социологи неоконсервативной ориентации не отрицают того факта, что модернистская религиозность оказывает влияние на социальные процессы. Однако они не рассматривают эзотерическую культуру пристально, с необходимым для раскрытия ее существа погружением в се стихию. Это, по сути дела, взгляд со стороны, а не изнутри. Речь идет о том, чтобы предостеречь буржуазное общество от губительного воздействия аффектизма, свойственного этим модернистским исканиям. Иначе подходит к проблеме Э. Тирьякян. Он пытается дать более развернутый социологический анализ данных духовных процессов, отыскать им аналоги в истории. Эзотерическая культура вообще кажется Тирьякяну важным фактором современной западной цивилизации, оказывающим воздействие ни развитие искусства, политики и науки. Он склонен рассматривать ее как интегральный компонент формирования новой культурной формы, по своим масштабам скорее интернациональной, нежели национальной. В результате Э. Тирьякян приходит к выводу, будто «век Водолея» является «главным социологическим свершением современности». Иначе говоря, влияние мистицизма настолько значительно, что делаются попытки объяснить таким способом и некоторые элементы постоянно возобновляемого восхождения к новым социальным фирмам. Многие другие американские социологи, в том числе Дж. Рассел, К. Эриксон, Е. Карри, М. Трузи, также пришли к убеждению, что эзотерические явления современной западной культуры долгое время не попадали в поле зрения серьезного социологического исследования. Эти исследователи оспаривают сложившуюся точку зрения, согласно которой данные явления оцениваются как выдуманные. Напротив, они готовы показать распространенность, значимость данного явления, а стало быть, и его способность быть объектом социологического исследования. 4 Многие из них рассматривают «оккультные и эзотерические» процессы как «недостающее звено» в целостной картине, позволяющей проследить связь «традиционной» и «современной» культур. Рождение эзотерического сознания, по мнению названных американских социологов, не есть продукт нынешней культуры. В истории человечества постоянно возникают специфические ситуации, приводящие к росту мистицизма. Надо только отыскать некий «инвариант» данных ситуаций, обнаружить ту особую констелляцию, которая позволит приступить к адекватному описанию этих социологических процессов [47]. Проявлялись ли эзотерические и оккультные увлечения в период заката Римской империи, в эпоху Реформации, Возрождения? На этот вопрос американские социологи отвечают утвердительно. В связи с этим они призывают изучать разные состояния общественного сознания, их переливы, переходы от одной социальной системы к другой. Исследователи приходят к убеждению, что факт процветания эзотерических доктрин и оккультных сообществ служит для социолога показателем кризиса господствующей культуры [47, 4]. По мнению американских исследователей, эзотерическая традиция играла активную роль в развитии западной теософии, философии иудаизма, эллинизма и христианства, выступая в виде пифагореизма, неоплатонизма, гностицизма, каббализма. За последние двести лет наука и технология в качестве ведущих сил, сформировавших современное общество, утратили субъективность, присущую эзотерической традиции. Поэтому односторонний объективизм, утверждают они, неизбежно вызывал реакции протеста в разных сферах общественной и культурной жизни, способствуя появлению таких феноменов, как нацизм, сюрреализм, рассмотреть конкретные употребление наркотиков. Разумеется, попытка американских социологов социологические процессы, приводящие к мистицизму, заслуживает внимания. Однако в их описаниях социально-исторические ситуации выглядят упрощенными. Их осмысление подчиняется умозрительной схеме, в ос ноне которой лежат формально подобранные признаки, вызывающие специфическую «опухоль сознания». С помощью такой методики, вероятно, можно объяснить интерес идеологов нацизма к сфере оккультного. Но вряд ли целесообразно с помощью одной социокультурной матрицы раскрывать генезис столь различных феноменов, как, например, нацизм и сюрреализм. Здесь необходим более сложный социально-экономический и политический анализ, выходящий за рамки систематизирования отдельных сходных общественно5 психологеческих структур. Нельзя, например, принять без существенных поправок точку зрения английского публициста Дж. Уэбба, который полагает, что в 60-х годах культурные движения открыто протекали под знаменем духовной революции, мистического братства людей и освобождения их от оков материальной посюсторонности [62]. Движение «новых левых» не всегда выдвигало четкие политические программы. Однако по своей направленности оно было антиимпериалистическим, что определяло и идеологическое содержание тех или иных течений. Несмотря на свою устремленность к внутренней «революции духа», контркультура 60-х годов дала весьма выразительные образцы радикального политического иллюминатства — группы «диггеров»1 и «йипии», на которые, кстати сказать, ссылается и сам Уэбб. Эти группы сочетали мистицизм с насильственными акциями против истеблишмента. Для этих течений характерна причудливая смесь радикализма и оккультизма. 2. Истолкование неокультомании Многие американские социологи пытаются осознать, как стал возможным столь противоречивый феномен разрастания нетрадиционной религиозности. Они обращают при этом внимание на тот факт, что в XX в. США стали страной «религиозного плюрализма». Однако духовная терпимость к различным сектам сама по себе естественно, мало что объясняет в тех процессах, которые привели к вспышке так называемой неинституциональной религиозности. Между тем буржуазные исследователи накопили большой эмпирический материал, позволяющий детально описать это явление. По мнению американских социологов, нетрадиционная религиозность включает в себя различные течения: евангельские секты, восточные культы и оккультизм. В частности, для понимания истоков «иисусова движения», которое заявило о себе в конце 60-х годов, важно учесть два обстоятельства. Вопервых, многочисленные религиозные искания американской молодежи в конце 50-х— 60-х годах, когда началось массовое увлечение оккультизмом и восточными религиями. Во-вторых, раскрытию специфических черт сущности буржуазной этого течения «поп»-культуры, помогает которая также также выявление оказалась питательной почвой нового религиозного движения. С этой точки зрения представляют интерес рассуждении видного американского исследователя Р. Эллвуда, который посвятил «христомании» специальную работу [31]. 6 Он отметил, что в конце 1968 — начале 1969 г. на улицах различных городов штата Калифорния появились юноши и девушки, напоминающие своим обликом хиппи. Небрежно одетые, с длинными нечесаными волосами, они, возможно, и не привлекли бы к себе внимание: к изгоям такого рода уже стали привыкать. Однако эти хиппи выделялись среди других не только странной одеждой и речью. Лица их несли отрешенное, благостное выражение. Обращаясь к прохожим, эти юноши и девушки говорили: «Улыбнись, бог любит тебя!», «Иисус избавляет». Это были первые «христианствующие хиппи». В ту же пору, как отмечает Эллвуд, появились первые христианские ночные клубы: «Катакомбы», «Дом отца», «Открытые врата». Вместо спиртных напитков здесь подавали Библию и другую религиозную литературу, возникали дискуссии на богословские темы. Крупные американские журналы «Тайм», Ньюсуик» и др. поместили на своих страницах сенсационные заголовки: «Новый мятежный крик: Явление Христа!», «Религия детей», «Революция Иисуса: сделано в США». Что же проповедовали «дети Иисуса»? Они выступали за возрождение примитивного христианства. Сторонники «христомании» выступали с идеализацией традиционалистского образа жизни. Они проповедовали возвращение к библейским заповедям, призывали молодежь достигать «Иисус-ощущения», разновидности религиозно-мистического просветления. По мнению Р. Эллвуда, именно поп-культура подготовили рождение модернизированного мифа о Христе. Она родила определенный тип религиозности. Каждый последующий образ в «массовой культуре» отвергает историческую преемственность и претендует на полную оригинальность. В этом смысле поп-культура антиисторична, она «лишена времени». Отказ от прежнего «образа» и переход к новому воспринимаются как апокалипсический по своему значению скачок. «Апокалипсический мотив подспудно наполняет поп-культуру духом мистицизма и таинственности». Точно так же сторонники «движения» отвергают историческое время, преемственность, традиции. Они признают лишь стихию настоящего. Просветление трактуется при этом как акт прорыва времени, как приобщение к мистическому вневременному опыту. Бот почему, по результатам американских социологических опросов, проведенных в начале 70-х годов, в конце предшествующего десятилетия потребление наркотиков резко возросло [27]. С их помощью достигалось иное восприятие пространственно-временных отношений. 7 Одновременно было зафиксировано, что молодые люди все меньше посещают церковь. К началу 70-х годов две трети американских студентов полностью отвергали «организованную религиозность». Однако вместе с тем они не отказывались от поисков иных форм набожности. Предпочтение отдавалось мистическому опыту «утраты времени», культивированию наркотических и экстатических состояний [42]. К началу 70-х годов «иисусово движение» стало важным явлением общественнополитической и культурно-духовной жизни Запада. Символом нового движения стала рука, указывающая на небо. Рядом с ней изображается небольшой крест и надпись: «Один путь!». Что это означает? Сторонники «движения» хотят показать, будто современное буржуазное общество может покончить с коловоротом различных течений, захватывающих его, ступив на единственно верный путь обращения к Христу. Именно такое фанатическое устремление позволит, как они полагают, покончить с многообразием жизненных организаций, стилей, нравственных общественных ценностей. Отсюда движений, политических проповедь неприязни к инакомыслящим, неистовство по отношению к тем, кто не разделяет их позицию. Не случайно это «движение» получило название «религиозного империализма» [10]. Идеология катастрофы». «Иисус-революции» Неохристиане включает говорят о в себя мотивы мистическом «вселенской преодолении («трансцендировании») времени, основываясь на апокалипсических пророчествах. Содержание этих мрачных предсказаний черпается из библейских сюжетов, которые, разумеется, подвергаются своеобразной современной «аранжировке». Всякий тип религиозности имеет специфическую трактовку истории. Неохристиане проповедуют пророчески отрешенный, сугубо созерцательный интерес к историческим событиям прошлого. Они чувствуют себя «покинувшими историю», равнодушными к политической технике ее созидания. Однако так ли это на самом деле? Ведь «Иисус-революция» прежде всего движение. Оно не только вербует религиозно настроенных людей, но и обращается с призывом к тем, «кто творит историю». Иначе говоря, неохристиане невольно вовлекаются и в политическую борьбу. Религиозный бум, пережинаемый сегодня буржуазной молодежью, объективно ослабляет антиимпериалистическое движение. Он порождает массовые вспышки реакционных, консервативных, тоталитаристских настроений. Претендуя на революционность, неохристиане проявляют себя ярыми противниками марксизма и коммунизма. Многие их издания, например орган организации «Дети бога» в Беркли, 8 пестрят нападками на коммунизм, который отождествляется этим реакционным изданием с «делом сатаны». Американские социологи сталкиваются также и с религиозностью восточного происхождения. Элементы восточных религиозно-мистических учений — буддизма, индуизма, суфизма, дзэна — также входят в сознание молодежи. «С одной стороны, мы наблюдаем возрождение христианства, с другой — восточного мистицизма, под колдовские чары которого подпадает масса молодежи», — отмечает известный в США специалист по восточным религиям Р. Захнер [56, 50]. Другой исследователь, Ф. Масгроув, подчеркивает:«Созерцательная восточная жизнь весьма привлекательна» [45]. Журнал современных «Рэмпартс» опубликовал в 1973 г. список полутора десятков религиозно-мистических организаций американской молодежи, объединяющих около 1 млн. человек. Это «Миссия божественного озарения», «Арика», «Ананда Марга», «Мехер Баба» и др. Некоторые из них («Арика», «Эст», «Гюрджиев») занимаются проблемами «духовного здоровья» и на этом основании включают в свои программы религиозно-мистические мотивы. Секты, как правило, имеют своих пророков, соблюдают облюбованные ими или ниспосланные «сверху» ритуалы, разрабатывают специфическую символику. Среди некоторых слоев американской молодежи получило распространение религиозно-мистическое учение сатгуру (т. е. великого гуру, великого учителя) Махарай Джи. Он призывает своих приверженцев приобщиться к «сатсангу». Именно это состояние, как он утверждает, сообщает «высшее знание», приводит к «божественному озарению». Движение Махарай Джи, которое именует себя «Миссией божественного света», не располагает тонко разработанной теологией, да оно и не стремится к этому. Более того, оно исповедует признание всех «священных книг». Поэтому почитаются Библия, Коран, Зенд-Авеста. Предпочтение все же отдается Бхагавадгите, но опять-таки не столько с содержательной стороны, сколько по праву «древней», самой старшей». Можно указать также на демонстративную аполитичность движения. Оно открыто исповедует отвержение всех форм социальной активности. «Я не политикан, и не спрашивайте у меня ничего про политику», -говорит Махарай Джи [32, 35]. При этом он ссылается на то, что избрание определенной политической позиции находится в противоречии с одним из важных постулатов учения: «Вес едины перед лицом божества», 9 Другое мистическое общество насчитывает в своих рядах свыше 3 тыс. человек. Оно называется «Международное общество за сознание Кришны». Основная его цель — достижение «духовного просветления и распространение чистой любви Господа Кришны во всем мире» [4J . От других течений это движение отличается ярко выраженным «восточным» обликом: юноши ходят с бритой головой, облаченные в дхоти, девушки носят яркие сари, рисуют себе между бровями специальный знак. Американским исследователям приходится анализировать также и другие формы восточнорелигиозной мистики. Так, в США существует «Международное общество трансцендентальной медитации». Основатель его Махараши разработал специальную технику внутреннего духовного сосредоточения. Предполагается, что различные упражнения содействуют расширению сознания, помогают аккумуляции внутренней энергии, что и приводит в итоге к абсолютно безмятежному состоянию. Многие проповедники данной ориентации стремятся объединить в своих учениях различные мистические течения, а также накопленный в стране психотерапевтический опыт с помощью наркотиков. Типичным примером такого устремления может служить фигура Баба Рам Даса (подлинная фамилия его Алперт). Этот гуру стремится синтезировать йогу, дзэн-буддизм, таоизм, индуизм и буддизм с западной культурной традицией, внутри которой он выделяет психоанализ. Наконец, особое направление внутри нетрадиционной религиозности -занимают оккультные движения. Это не случайно, потому что именно США стали фактической родиной спиритизма и теософии. Поклонники колдовства и сатанических культов подчеркивают древнее, дохристианско-языческое происхождение своих учений. Особенность этого направления состоит не только в присущей ему направленности религиозных поисков, но н в максимальной нацеленности на массовое сознание. Видные представители этих движений стремятся завербовать своих сторонников среди тех, кто пресытился традиционной религиозностью и встал на путь пародирования христианского культа. Английский социолог Р. Уоллис называет эти религиозные направления «манипуляционными» [60, 4]. Их особенность состоит в том, что они в отличие от христианских учений ищут спасения не в потустороннем мире, а в овладении эзотерическими средствами для преуспевания в рамках существующего общества. Приверженцы этих движений принимают превалирующие ценности буржуазного общества, принцип бюрократической структуры и прагматическую ориентацию. 10 Итак, стремясь осмыслить огромный эмпирический материал, накопленный за последние годы, американские социологи постоянно сталкиваются с ситуацией плюрализма верований. Возникают, например, течения, призванные соединить религию и идеологию: новые духовные образования дают всевозможные ответы на широкий комплекс вопросов реальной жизни. Делаются попытки пренебречь различием между религией и наукой: рождаются весьма эксцентричные формы псевдонаучного знания. Религию широко соединяют с различными психологическими теориями, в частности с психоанализом. Вместе с тем богомольные искания направлены не на поиск бога, не на постижение космических сил, а на создание психологической комфортности, стабильности и т.д. Сами религиозные веяния образуют причудливый букет — западные ценности стыкуются с восточными, древнейшие мотивы обрастают новейшими напластованиями. Все это заставляет американских исследователей поставить вопрос: о чем свидетельствует это невероятное множество духовных исканий? Не просвечивает ли сквозь этот калейдоскоп верований нечто способное на деле синтезировать религиозные искания? Не нарождается ли новая, глобальная религия? Современные американские диггеры не без оснований позаимствовали это название у религиозноутопической секты XVII в., вождем которой был Г. Уинстенли. По словам лидера нынешних диггеров, три кита его идеологии: Уинстенли, Арто и ЛСД. 1 11
