Понятийно-категориальный аппарат социологии

©
2003 г.
П.Д. ПАВЛЕНОК
О ПОНЯТИЙНО-КАТЕГОРИАЛЬНОМ АППАРАТЕ СОЦИОЛОГИИ
__________________________________________________________________
ПАВЛЕНОК Петр Денисович – доктор философских наук, профессор,
зав.
кафедрой
социологии
и
социальной
работы
Московского
государственного университета сервиса.
Появление в журнале “Социологические исследования” (2002, №9)
статьи главного его редактора - событие незаурядное, носящее действительно
фундаментальный характер. Она по праву стала базовой для обсуждения на
IV Харчевских чтениях. Статья дает почву для размышлений, осознания того,
что мы имеем в отечественной социологии сегодня.
Достаточно основательно показаны автором актуальность и значимость
понятийного аппарата науки в целом, и социологии в частности; не вызывает
сомнения постановка вопроса о восстановлении критериев научности. Это
важно и для научных исследований, и для организации учебного процесса.
Хотелось бы поддержать и обращение к категориям и понятиям науки в
целом, которые действительно близки и едины, но в то же время и
различаются. Представляется, что нельзя и преувеличивать из различия.
Ж.Т. Тощенко по поводу причин “кризиса понятийного аппарата”
социологии правильно указывает, что проблема понятий тесно связана с
поиском ответа на вопрос: существует ли единая социологическая теория?
(стр. 5). Действительно, таких теорий много. Но хорошо ли это? Тут трудно
согласиться с автором.
Полностью согласен с автором, что “понятийный аппарат социологии
зависит от того, что считается объектом и предметом социологии как науки”
2
(стр. 11). Отталкиваясь от этого основополагающего тезиса, изложим свою
позицию по обсуждаемым вопросам.
Все мы пользуемся в повседневной жизни словами, терминами,
понятиями, категориями. Слово – одна из основных единиц языка, которая
служит для наименования предметов, лиц, процессов, свойств. Термин как
слово или сочетание слов употребляется с оттенком специального научного
значения. Система терминов, называемая терминологией, может служить
основой отрасли научного знания.
Понятие (с философской точки зрения) является формой мышления,
которая отражает существенные свойства, связи и отношения предметов и
явлений. По-другому, понятие – это слово (слова), в которое (которые)
вкладывается определенное содержание (например, демократия, отчуждение,
поэзия, экология и т.д.). Наиболее важные, ключевые, фундаментальные
понятия науки называются категориями. Каждая наука имеет свои
терминологию и понятийно-категориальный аппарат. Его усвоение и
пользование им является свидетельством профессионализма в той или иной
области (или в нескольких) знания.
Понятийно-категориальный аппарат социологии вбирает в себя
понятия как собственно социологического содержания, так и других
(особенно
близких)
научных
дисциплин:
психологии,
политологии,
философии, истории и др. Вместе с тем, используя понятия родственных
научных дисциплин, социология (как и каждая другая наука) придает им
своеобразие, определенную специфику в соответствии с содержанием своего
объекта и предмета изучения. Сравните, например, термины “адаптация”,
“власть”, “воспитание”, “голодание”, “группа”, “инфантилизм”, “конфликт”,
“кризис”, “общение”, “движение”, “мораль”, “реабилитация”, “установка” и
др. При совпадении сущностного содержания в философии, социологии,
психологии, праве, политологии и т.д. они имеют свой подтекст, свои
оттенки.
3
Понятия в социологии с учетом ее объекта и предмета изучения носят
интегральный, многоуровневый характер. С их помощью раскрывается
многообразие,
сложность,
интегративность
социологического
знания,
содержание социологических закономерностей.
Рассматривая социологическую терминологию, выделим понятия с
учетом уровней, структуры социологического знания. Во-первых, это
общесоциологические категории: общество; общественные отношения и их
виды; общественное сознание; социальная сфера; социальные процессы;
образ жизни; социальная структура общества; общественные классы;
социальная интеграция и дифференциация; труд; социальное время;
общественное мнение и др. Во-вторых, это понятие формационного и
внутриформационного уровня (т.е. общества на той или иной стадии
развития): традиционное общество, индустриальное общество; капитализм;
социализм;
социалистические
и
капиталистические
общественные
отношения; рабочий класс и др. В-третьих, это категории, понятия
отраслевых теорий и теорий “среднего” уровня, частносоциологических
теорий: понятия, связанные с раскрытием проблем социологии города и
деревни, образования, социологии выборов, брака и семьи, личности и малых
групп и т.д. и т.д. Наконец, важно уяснить содержание понятий, с помощью
которых раскрывается методика и техника социологических исследований:
программа социологического исследования; виды исследований; гипотеза в
социологическом исследовании; типы и виды выборки; социальные
показатели и индикаторы; социальный эксперимент, опрос и другие методы
социологических исследований и т.д.
Автор
данной
статьи
придерживается
первой
социологической
парадигмы, отмеченной Ж.Т. Тощенко, где объектом социологии является
общество,
социальные
структуры,
правда
называемым
почему
то
“предметом” (стр. 11). Трудно согласиться в полной мере с утверждением
Ж.Т. Тощенко о том, что “центральное понятие (в первой парадигме – П.П.) и
его производные – социальная структура, социальные общности, социальные
4
институты – являются важной, но серьезно ограниченной областью
получения социологического знания. Эти данные могут в известном мире
учитываться,
но
не
могут
ответить
на
злободневные
проблемы
современности” (стр. 12).
Думается, что решение вопроса в том, чтобы учитывать как общество с
его основными производными, так и характеристику личности (Дж. Хоманс,
Дж. Мид, В. Харчева и др.). Ведь последняя является такой, каким является
общество (имеются ввиду типы личностей, их сущность, свойства), с другой
она (они) – личность (личности) в свою очередь оказывает влияние (прежде
всего в рамках групп, слоев, классов) на те или иные стороны, сферы,
институты и общество в целом. Следует отдать предпочтение влиянию,
воздействию именно общества (последние 10-15 лет, в частности, в нашей
стране красноречиво подтверждают, на наш взгляд, это положение).
Понимание
и
характеристика
социальной
структуры
и
ее
составляющих, их “неустойчивости”, “аморфности” и т.д., связаны также с
интерпретацией объекта и предмета социологии. Качественные изменения
сфер общественной жизни, особенно политической, когда власть переходит
из рук одного класса, группы в руки других классов и групп (революции,
контрреволюции), сопровождаются: а) коренными изменениями классовой и
социальной структуры в целом; б) изменениями в отношениях между
элементами в самой социальной структуре; в) изменениями места и роли
элементов в социальной структуре и жизни общества в целом. В России
после Октябрьской революции 1917 г. имело место вытеснение (ликвидация,
нередко физическая, классов буржуазии и помещиков), видоизменение
характера и природы рабочего класса, крестьянства, интеллигенции,
изменение отношений между городским и сельским населением, людьми
умственного и физического труда, социально-этническими общностями и
другими группами людей. При этом изменения социального состава
населения и положение классов и других групп происходили на фоне и в
5
результате столкновений (прямых или косвенных), борьбы, доходящей до
самых крайних выражений – гражданской войны.
В 90-е гг. мы наблюдаем как бы обратный процесс. В результате
принятых
законов
недвижимости,
в
(приватизация,
том
числе
земли)
ваучеризация,
возрождается
купля-продажа
частный
сектор,
нарождается новый для нашего общества за последние 50-60 лет класс –
предприниматели, фермеры, банкиры, владеющие огромными денежными,
производственными
и
другими
средствами
(фондами).
Значительно
сокращается государственный сектор, его совладельцы теряют (пусть и
формально) права на орудия и средства производства, особенно на
приватизированных предприятиях. На акционированных предприятиях
фактическими владельцами становятся руководители, управленцы, новая
номенклатура. Этот процесс затронул и сельскохозяйственные предприятия.
Начавшийся процесс деколлективизации ускорен в результате указов о
свободной купле-продаже земли, выхода из колхозов и совхозов их членов с
правом получения части земли, увеличения численности фермерских
хозяйств (в какой мере скажется пункт Указа Президента РФ о том, что
колхозные и совхозные земли не подлежат разделу, купле-продаже, пока
неизвестно).
До середины – конца 80-х гг. для нашей страны было характерно
сближение классов и социальных групп по многим показателям. Хорошо это
или плохо, каковы оптимальные темпы и масштабы этого сближения, – это
другие вопросы. Сейчас наблюдается резкая дифференциация как внутри
общества в целом, так и в отдельных социальных и общественных группах.
Уже к сентябрю 1992 г. около половины населения России имели
среднедушевые доходы, не возмещающие прожиточного физического
минимума. К концу 1993 г. за чертой бедности оказалось около 4/5 населения
страны. В последние годы положение практически не изменилось.
Теперь о социальной структуре страны, ее динамике. В свое время
английский социолог Чарлз Бут (1840-1916 гг.) предложил классификацию
6
лондонского населения, разделив его на три класса – “низший”, “средний” и
“высший”,
рассматривая
в
качестве
критериев
количество
комнат,
занимаемых семьей, и число слуг, нанятых ею. Если предложенные критерии
и вызывают сомнения, то принцип деления населения на три класса вполне
приемлем и реально отражает существующую структуру, если иметь в виду
количество и качество материальных и духовных благ, доступных тем или
иным слоям населения. Данная классификация широко используется
социологами Запада.
Нынешняя социальная структура России в определенном смысле
бесструктурна,
значительных
противоречива.
маргинальных
Для
слоев,
нее
не
характерно
связанных
преобладание
собственно
с
производством. Преобладают крайние группы в материальном отношении –
сверхбогатые и сверхбедные, причем в соотношении примерно 1:20:50 и
более. По данным академика Д. Львова, 1,5% населения России располагают
56% национального богатства страны. Это прежде всего т. н. олигархи,
владельцы крупнейших нефтяных, газовых и других объединений, некоторые
представители правящего режима, коррупционеры, нажившиеся за счет
государственной, общественной собственности. Сверхбедные включают в
себя представителей классических общественных классов, слоев и групп,
сельское и городское население, людей умственного (особенно) и
физического труда, значительные массы социально-этнических групп,
особенно в районах военных действий.
Можно встретить утверждения, что ранее “работавшие” основания
дифференциации групп людей (формы собственности, общественный труд,
территориально-поселенческие, демографические, семейные, этнические)
хотя и важны, но теряют прежнюю значимость1. В какой-то мере это
справедливо. В силу дезориентации людей, резкого ухудшения их
общественного (прежде всего материального) положения социологи в своих
См.: Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества. М.: РАН, Ин-т
социологии, 1996; Динамика социальной структуры и трансформация общественного сознания (“Круглый
стол”) // Социол. исслед. 1998. № 12 и др.
1
7
исследованиях все чаще прибегают (особенно при изучении общественного
мнения, отношения к выборам, политическим действиям и организациям) к
так называемому нормативному основанию. Имеется в виду распределение
членов общества по поводу принятия и осуществления норм и принципов
существовавшего или нарождающегося (народившегося) общественного
строя. А это связано не столько с социальным положением личности,
социального строя, группы, сколько с их позицией. Это конкретно
проявляется, в частности, в поддержке значительной частью рабочих
(особенно молодыми) частной собственности, в голосовании пенсионеров в
поддержку социально-экономической политики президента и правительства,
от которой они сами страдают, и т.д.
В то же время осознание, взгляды, установки определяются не только
господствующей
идеологией,
насаждаемой
современными
средствами
коммуникации, но и, прежде всего, объективным положением человека,
группы, слоя1. Правда, лишь в конечном счете. В конечном счете именно
социально-экономические факторы определяют условия, быт, образ жизни,
интересы,
социально-политическую
роль
в
обществе,
общественное
поведение, активность, степень социально-политической организованности,
образования, культуры, профессионально-производственной подготовки,
сознание,
идеологию,
воззрения,
духовный
облик,
общественную
психологию всех элементов социальной структуры общества.
На самом деле, разве не влияет на сознание, поведение человека,
группы, слоя факт владения (невладения) или распоряжения средствами
производства
(и
какими)?
Факт
общественной
организации
труда
(управляющие или исполнители, занятые умственным или физическим
трудом), или вообще
_________________
1
Социологические данные свидетельствуют, что доверие Президенту и Правительству РФ среди
малообеспеченных слоев населения в 3-5 раз ниже, чем в высокообеспеченных. Отрицательно относятся к
курсу проводимых реформ 2,4% молодых людей с высоким достатком и 75,6% с низким. Три четверти
(78,3%) молодежи с низким достатком считают, что необходимо радикальное изменение политической
8
системы российского общества (Основы политической социологии / Под общ. ред. Ж.Т. Тощенко. М., Н.
Новгород, 1998. С. 114). Низко доверие молодежи к СМИ, которые манипулируют ее сознанием: СМИ не
доверяют 62,6% молодежи (там же. С. 115).
не занятые никаким трудом (собственники, живущие за счет доходов,
дивидендов и т.д.; и безработные, живущие за счет социальной помощи,
родственников, благотворительных акций и т.д.)? Именно фактом владенияневладения (их степенью) средствами производства, ролью в общественной
организации труда предопределяются как способы получения, так и размеры
той доли доходов, богатств, которыми располагает общество.
Мы действительно видим определенную “аморфность” в природе
эксплуатируемых классов, что во многом зависело и зависит и от
господствующего класса, сделавшего все для того, чтоб превратить низшие
классы в “классы в себе”, т.е. неспособные понимать свои собственные
интересы и готовые их отстаивать. В то же время мы видим и другое:
возрождение класса буржуазии обществом, основным рычагом чего явилось
изменение его социально-политического строя.
Что касается критики Ж.Т. Тощенко в адрес А.И. Кравченко и др.,
предложивших в качестве первоосновы рассматривать такие базисные
понятия, как статус и роль, социальные действия, то она вполне оправдана и
аргументирована.
О еще одной позиции автора обсуждаемой статьи. Ж.Т. Тощенко
выдвигает концепцию социальной жизни как методологическую стратегию, в
рамках которой возможно объективное решение рассматриваемых вопросов.
И в определенной мере с этой идеей можно согласиться. Если ... если под
социологией жизни понимать общество, социальную жизнь в отличие от
жизни как формы существования материи вообще, сущность которой
(социальной жизни) представлена прежде всего человеком, его природой и
характером деятельности, взаимосвязью человека с человеком как субъектом
и объектом социальной жизни.
В то же время нельзя согласиться, по мнению автора, что исходным
понятием социологии социальной жизни является сознание (с. 14). Такими
9
исходными понятиями являются человек, группа, слой, общность и
складывающиеся отношения между ними. В том числе на основе осознания
этих отношений, обусловленных объективной реальной социальной средой в
ее
широкой
трактовке,
т.е.
окружающие
человека
(слой,
группу)
общественные, материальные и духовные условия его существования,
формирования и деятельности.
И последнее по счету, но не по значимости суждение: о соотношении
русских
(отечественных)
и
иностранных
понятий
в
понятийно-
категориальном аппарате социологии. В последние 10-15 лет имеет место
тенденция вестернизации духовной жизни России, что находит отражение и в
понятийном
аппарате
социологии.
Он
“засорен”
подчас
неаргументированной зарубежной, ныне преимущественно англоязычной
фразеологией. Ныне редко встретишь диссертацию по социологии, где бы не
отдавалось предпочтение зарубежным исследователям в разработке тех или
иных проблем общественной жизни без учета приоритетности выдвигаемых
идей и концепций. Пропагандируя идею плюрализма в социологии, многие
обходят стороной материалистическое понимание истории, марксистское
направление в ней. А это приводит и к обеднению научного категориального
аппарата социологии, к понижению уровня научных исследований. На
первое место выдвигается не познавательная, а мировоззренческая, хуже
того, идеологическая функция науки об обществе.
Плюрализм в социологии, как и в любой другой общественной науке, с
одной стороны, обогащает (во всяком случае количественно) понятийный
аппарат социологии, но, с другой стороны, ставит задачу отбора, научного
обоснования вводимых понятий, которые чаще всего (особенно на начальных
этапах) выступают в качестве терминов. Поэтому возникает проблема
органического сочетания процесса расширения терминов, понятий, и его
сужения за счет объективного анализа важности и принадлежности
вводимых слов и терминов в качестве социологических понятий и категорий.
Представляется,
что
процесс
расширения,
приращения
понятийно-
10
категориального аппарата социологии прежде всего связан с пониманием ее
объекта и предмета, включения в него новых “подобъектов” (т.е. конкретных
объектов – процессов, явлений и т.д.), представленных, в частности,
специальными
социологическими
теориями,
новыми
направлениями
научного знания.
Этот тезис подтверждается развитием таких частных (специальных)
областей социологического знания, как социология девиантного поведения,
социология сервиса, социальной работы, бытовых отношений. Что касается
первой указанной области, то она находит свое отражение (и признание) у
значительной части социологов, подтверждением чего является публикация
соответствующих
статей
в
журнале
“Социс”.
Однако
тематику
(и
понятийный аппарат) желательно расширить за счет всех видов и форм
девиации: насилия, наркомании и токсикомании, пьянства и алкоголизма,
проституции, девиантного поведения на почве сексуальных заболеваний,
правонарушений,
самоубийств,
а
также
социального
паразитизма,
бюрократизма, отклонений в сфере морали.
Пока меньше везет социологии сервиса, область изучения которой еще
не признана. А это перспективная область научных изысканий, связанная с
оказанием всевозможных услуг населению, выделением различных видов
сервиса:
технического,
технологического,
социального
и
т.д.1,
а
следовательно с обогащением понятийного аппарата социологии.
Сейчас
трудно
игнорировать
такое
научное
направление,
как
социальная работа. Проблематика ее находит отражение в научных
социологических публикациях. Однако она не получила пока признания в
качестве одной из частных социологических теорий (косвенно, кстати это
выражается
в
присвоении
ученых
степеней
кандидата
и
доктора
социологических наук по проблематике социальной работы) официально
См. подробно: Сервис как социальный институт общества / Социология: учебник / Под ред. П.Д.
Павленка. М.: Издательско-книготорговый центр Маркетинг, 2002.
1
11
затягивается. А объект и предмет этой сферы деятельности уже и сейчас
значительно обогащают понятийный аппарат социологии.
Наряду с понятиями других (особенно близких) научных дисциплин,
которыми пользуется социальная работа, она использует специфические
понятия, отражающие ее сущность и содержание. Среди них выделяются три
группы: 1) это объекты социальной работы (представлены главным образом
группами населения, оказавшимися в сложной жизненной ситуации); 2)
субъекты социальной работы и 3) основные ее направления (социальная
диагностика, социальная профилактика, социальная терапия, социальная
опека, социальное попечительство и т.д.). Кроме того, в качестве особых
понятий
социальной работы выступают закономерности, принципы и
методы, технологии1.
Понятийный аппарат социальной работы, имея специфику, уже
обогащает содержание социологии. Это объясняется и тем, что социологию
как науку интересовать должны в первую очередь социальные аспекты всех
общественных процессов и явлений, и тем, что социальная защита,
социальная помощь и социальная поддержка людей приобретают все
большую актуальность.
12
________________
См.: Павленок П.Д. Введение в профессию “Социальная работа”. М., 1998; его же: Краткий
словарь по социологии. М.: 1998, 2000, 2001; его же: Социальная работа как научная и учебная
дисциплина / Социс. 2000, № 9.
1