Марина Боровик - Конструирование социальных проблем
реклама
Марина Боровик Медицинские опыты над животными и их общественное восприятие в контексте социальной истории Медицина является частью естественнонаучного направления экспертного знания. Это объясняется тем, что естественные науки лежат в основе изучения человеческого организма и методы, которыми пользуются естествоиспытатели, служат и медицинскому знанию. Особенность естественных наук – это точность, обусловленная опытом, наблюдением и обобщением. Поэтому научность медицины, как и любой другой естественной науки, определяется в первую очередь таким критерием как опыт или эксперимент. То есть теоретическое знание обязательно должно быть проверено и подтверждено эмпирически – только тогда это знание научно. Основой изучения любого организма служит знание о его нормальном состоянии, чем, в первую очередь, занимаются анатомия и физиология. Именно в этих сферах медицины впервые стали использоваться эксперименты по вивисекции, которые впоследствии получили широкое распространение и в других отраслях медицинского знания. Слово «вивисекция» с латинского переводится как «резать по живому» и означает проведение операции над живым животным с целью изучения его внутреннего строения, разработки методов лечения или в образовательных целях. Впервые вивисекцию или живосечение применил античный медик Клавдий Гален. Он демонстрировал вскрытие собак, свиней, медведей и обезьян. Но основе своих наблюдений Гален описал работу мышц, головного и спинного мозга, а также сердца животных. Он систематизировал медицинские представления античных ученых в виде единого учения, явившегося теоретической основой медицины вплоть до конца Средневековья. Эксперимент и лаборатория в системе медицины В эпистемологическом смысле феномен «эксперимент» тесно связан с концептом «лаборатория», вместе они включены не только в профессиональную, но и в знаково-символическую систему медицины. Лаборатория является и важным инструментом для «производства» научномедицинского знания, и представляет собой неотъемлемую часть институционализации медицины. Вообще, институционализация медицины была связана главным образом с упорядочением преподавания теоретических основ медицины и естествознания с одной стороны, и созданием сети лабораторий при медицинских факультетах для проведения практических опытов с другой, а также с выработкой системы морально-этических ценностей, которая регулирует профессиональную деятельность врача. Первые лаборатории как места производства медицинского знания появились в Европе в Эпоху Возрождения после того, как ослабло влияние католической церкви и схоластики на развитие естественных наук и прекратилось преследование попыток опытного познания природы. В те времена лаборатории представляли собой отдельной помещение, где размещался так называемых операционный блок и виварий – помещение для содержания подопытных животных. Необходимо особенно подчеркнуть важность введения лабораторий в структуру научной медицины и университетов. На протяжении длительного времени хирургия считалась уделом шарлатанов и цирюльников, поскольку хирург в своей деятельности орудовал руками, в отличие от врача«интеллектуала». Г.Пичем в «Трактате о совершенном джентльмене» (XVIв.) писал: «К джентльменам относятся адвокаты и врачи, за исключением хирургов, акушерок и шарлатанов»[Peacham H., 1962. С. 126]. То есть хирургия признавалась «ненаучной» или точнее «вненаучной» деятельностью. Постепенный отказ от схоластики и стремление к познанию естественных процессов в живых организмах привели ученых мужей от медицины к необходимости сначала покровительствовать хирургам (операции проводили в дуэте врач-хирург), а затем и вовсе признать хирургию и анатомию частью медицинского знания. Таким образом, постепенно анатомия превратилась в стройную научную систему. Осуществляемая в стенах лабораторий вивисекция позволила получить новые и очень ценные для того времени знания о строении внутренних органов и систем живого организма, о механизмах поддержания жизни и патологиях, ведущих к заболеваниям и смерти. Клод Бернар, известный физиолог XIX века, говорил о том, что без этого невозможна ни физиология, ни научная медицина. «Нельзя избегать того, что многие из них умрут, потому что механизм жизни может быть вскрыт и доказан только лишь путем познания механизма смерти» писал он. Появление лабораторий при медицинских школах и факультетах связано, прежде всего, с развитием физиологии животных и человека, основателем которой считается Уильям Гарвей. В стенах лабораторий развивались такие направления средневековой науки как ятромеханика и ятрофизика, представители которых пытались объяснить все физиологические и патологические процессы в живом организме через законы физики и механики. Объектами экспериментов становились животные и тела умерших людей. Одним из знаковых явлений периода ятромеханики признан двухтомный труд А. Борелли «О движении животных», где организм животных рассматривается с точки зрения механизмов. Особенно подробно А. Борелли исследовал работу мускулов. Например, сердце он рассматривал как насос с клапанами, легкие — как два меха, а процесс ходьбы — как целенаправленное перемещение центра тяжести, сопровождаемое мерами по восстановлению равновесия (рис.1) [Borelli, 1685. С. 83]. Эти же взгляды распространялись и на природу человека. Это демонстрирует Ж.О. Ламетри в книге «Человек-машина»: «Мы мыслим и вообще бываем порядочными людьми только тогда, когда веселы или бодры: все зависит от того, как заведена наша машина» [Ламетри, 1998. C.190]. Культурные использования животных в медицинских экспериментах основания Далее встает вопрос о том, почему в качестве объектов эксперимента использовались именно животные. На это было несколько причин, точнее социокультурных оснований. О первой причине, а именно о механистическом восприятии животных, мы уже начали говорить выше. Большой популярностью пользовалась концепция животных-автоматов, созданная Рене Декартом [Декарт, 1989]. С позиций законов механики он объяснял работу двигательного аппарата, систему вентиляции легких, функции почек и сердца, нервной системы. Механистические взгляды Декарта для того времени были прогрессивными и оказали положительное влияние на развитие медицины и естествознания. Вместе с тем Декарт утверждал, что животные, в отличие от человека, не наделены душой, а есть лишь живые машины, механизмы, начиненные пружинами и прочими деталями. Но что мы признаем машиной, к тому и относимся как к машине. Машине нельзя соболезновать, жалеть ее. К машине не применимы понятия ответственности, вины. Машину бессмысленно наказывать, ее можно только чинить или пускать на слом. Поэтому, когда идеология естествознания применяется ко всем частям природы, из этого проистекает взгляд на природу как на бездушный материал, с которым можно делать все что угодно. Таким образом, через призму декартовского знания четвероногие братья человека предстают перед обществом лишь как биоматериал, предмет исследования, который не имеет ни чувств, ни эмоций, ни прав. Отсюда следует, что медицинский эксперимент не только воспринимался как нечто естественное, но и вызывал восторг у медиков и ученых-позитивистов. Кстати, анатомирование человеческих трупов католическая церковь объявила грехом, а вскрытие живых животных оставалось позволительным, поскольку, по церковным догматам, животные не обладали душой в отличие от человека. Во-вторых, животные традиционно рассматривались в обществе как ресурс определенного типа: продовольственный, источник тягловой силы, материал и т.д. Другими словами, животные всегда считались существами, созданными для блага и пользы человека, поэтому человек-хозяин может поступать со своей собственностью - животными по своему усмотрению. Следовательно, потребность медицинской науки в новых знаниях для поддержания здоровья человека удовлетворялась за счет принесения животных в жертву на вивисекторном столе. Идея о том, что животные являются собственностью человека, прослеживается и в философско-религиозных основаниях легитимности медицинских экспериментов над животными. В языческих обществах животные были объектами религиозных культов: им поклонялись и приносили жертвы. В монотеистических обществах животные превратились в рабов человека. Гегель описал это как процесс «уничижения животных» [Гегель, 1969, С. 128]. В данной перспективе медицинские опыты стали логичным продолжением жертвоприношений и средневековых судов над животными. Особенно хотелось бы подчеркнуть следующий факт: если при вивисекции использовались главным образом крупные животные, такие как собаки, свиньи, приматы, то фармакологические опыты, более поздние по хронологии, чаще всего проводят на грызунах: мышах, крысах, кроликах. Во многом это связано с этико-моральными аспектами общественного восприятия экспериментов над животными. Общественное возмущение жестоких опытов над животными имеет под собой культурные основания. Дело в том, что кошки, собаки, свиньи и приматы традиционно считаются близкими и полезными человека, в современной трактовке они «наши меньшие братья», поэтому жестокость к ним неприемлема и должна пресекаться. Вместе с тем мыши и крысы считаются вредителями, переносчиками инфекций, «грязными» животными, поэтому их уничтожение и принесение их в жертву благополучию человека не вызывают столь ярого возмущения и противодействия в обществе. Типы медицинских опытов над животными Итак, для более четкого и дифференцированного представления затронутой здесь темы, мы приводим следующую классификацию экспериментов над животными: · «Классическая» вивисекция, т.е. эксперименты над животными с целью изучения строения их внутренних органов и систем, а также обучения студентов-медиков в университетах · Эксперименты по изучению реакций организма животных на фармакологические, косметические и другие препараты · Эксперименты в рамках биотехнологий: генетики и генной инженерии, в том числе для получения новых биологических видов. Кратко остановимся на каждом виде экспериментов. «Классическая» вивисекция Практика вивисекции, как мы писали выше, связана с именами У. Гарвея и К. Бернара – основоположниками физиологии и эндокринологии. Благодаря опытам над животными медики досконально изучили механизмы функционирования систем внутренних органов, их строение и функции [Гарвей, 1927].Несомненно, это стало залогом значительного прогресса медицинского знания и улучшения качества жизни миллионов людей, продления продолжительности жизни. Возможные страдания, боль и смерть подопытных животных не принимались в расчет, причины этого мы описали выше. А. Везалий давал такие рекомендации своим коллегам-медикам: «Далее, сечение, которое я обещал описать выше, ты предпримешь на брюхатой собаке или свинье, хотя из-за голоса более подходяще взять свинью. Ведь собака, привязанная на некоторое время, иногда не лает и не воет, какую бы боль ты ей не причинил; иногда ты не можешь наблюдать, отнялся голос или вернулся. Итак, прежде всего животное, в то время как оно лежит навзничь с вытянутой шеей и свободным туловищем, надо крепчайшим образом, сколько ты в состоянии по своему старанию и по предоставленным тебе средствам, привязать к доске…Итак, теперь я провожу острой бритвой длинное сечение, чтобы оно разделило кожу и мускулы под нею до дыхательного горла, остерегаясь того, чтобы сечение не уклонилось в сторону и не повредило большую вену. Затем я беру в руки дыхательное горло, и, только с помощью одних пальцев отделяя его от налегающих на него мускулов, рассматриваю по его сторонам сонные артерии и протянувшиеся в него нервы шестой пары мозговых нервов; затем разглядываю также возвратные нервы, прикрепленные к сторонам дыхательного горла, которые иногда перевязываю, иногда перерезаю»[Цит. по Куприянов, 1964, С. 64]. В России крупнейшим физиологом считается И. Павлов. Он получил большинство своих результатов о рефлексах при помощи экспериментов над собаками и поставил памятник собаке с надписью: «Собака с радостью приносит себя в жертву интересам науки». Немаловажным является тот факт, что на животных-моделях шло обучение студентов-медиков. Оперируя животных, будущие медики «набивали руку» перед тем как приступить к оперированию людей. В вивариях существовал даже особый вид животных – хронически оперируемые животные, то есть те, кто постоянно на протяжении всей жизни подвергается хирургическому вмешательству в образовательных целях. Фармакологические эксперименты Фармакологические эксперименты над животными также тесно связаны с феноменом лаборатории. Но здесь лаборатория предстает в несколько ином виде: помещение с химическим инструментарием, печью и дистилляционным аппаратом, кладовой для хранения медицинских и химических препаратов и виварием для содержания экспериментальных животных. Часто такие лаборатории содержались рядом с городскими аптеками. Интересен тот факт, что особым толчком в развитии медицины и фармакологии явилось открытие голландцем Левенгуком микромира бактерий и вирусов. Через микроскоп он рассмотрел мельчайших, недоступных глазу существ, которым дал название «анималъкули» (от лат. «зверюшки»). Он находил их везде — в воде, различных растворах и настоях, в телах животных и человека. Вот как пишет о них Левенгук: «они носились в воде как рыбки,...они вращались как бы в вихре,... они быстро носились туда и сюда, подобно тучам летающих в беспорядке комаров и мошек... Мне казалось, что их несколько тысяч в рассматриваемой капле, которая была величиной не более песчинки» [Цит. по Такжин, 1946, С. 132]. Благодаря опытам с участием животных были разработаны многие медицинские препараты и медикаментозные методы лечения, испытаны действия наркотиков, алкоголя и табака на человеческий организм. Биотехнологии и животные Эксперименты над животными в области медицинских биотехнологий – самый новый тип вивисекторной практики в истории медицины. Изучение ксенотрансплантации (трансплантация чужеродных тканей), гено-терапия, создание генетически измененных видов животных – носителей человеческих болезней, клонирование – лишь некоторые исследований, проводящихся в последнее время с участием животных. Клонирование Создать животных и растения с заданными качествами всегда было чемто чрезвычайно заманчивым. Использование технологии клонирования предполагает уникальную возможность получать фенотипически и генетически идентичные организмы, которые могут быть использованы для решения различных теоретических и прикладных задач, стоящих перед биомедициной и сельским хозяйством. В частности, использование клонирования могло бы способствовать изучению патологий клеток, развития и старения организмов, злокачественного перерождения клеток. Кроме того клонирование животных открывает дополнительные возможности для производства ценных биологически активных белков для лечения различных заболеваний животных и человека. При очевидном восторге деятелей науки, связанном с клонированием, общественная реакция на это не столь однозначна. Существуют серьезные морально-этические проблемы, связанные с допустимостью клонирования. Согласно исследованию Flash Eurobarometer, которое было обнародовано Европейской комиссией, европейцы в большинстве своем отрицательно относятся к идее клонирования животных: 81% опрошенных считают, что неизвестно, как клонирование животных скажется на природе в будущем, а 84% респондентов утверждают, что у нас пока нет достаточных данных о возможных последствиях для здоровья и безопасности человека и животных. (Исследование Eurobarometer было проведено в июле 2008 года. Были опрошены более 25 000 произвольно выбранных жителей 27 стран Европейского союза) [15]. Гибридизация Наиболее часто осуществляется генное видоизменение с целью создание живой модели болезни. В частности на таких моделях-мышах уже многие десятилетия ведется изучение раковых опухолей [Pound, Sandercock, 2004]. Также примером этого служит целенаправленное выведение приматов, страдающих фибромной кистой [Wine, 1999]. К данному разряду экспериментов над животными относятся опыты по выведению гибрида разных видов животных. В Советском Союзе основоположником данных исследований был профессор И.И. Иванов, который вывел зеброидов, оленебыков, сернобыков, бизонов-полукровок, а также скрещивал белую мышь с морской свинкой, зайца-русака с кроликом, получил крысино-мышиное потомство. Впоследствии Иванов инициировал проведение подобных опытов с участием обезьяны и человека [7]. «Последнее организовать в Африке гораздо труднее и сложнее, чем в Европе или у нас. Женщин, желающих подвергнуться опыту, несравненно легче найти в Европе, чем в Африке» - пишет он. По всей стране проводился отбор женщин для искусственного оплодотворения семенем приматов. Вот отрывок из письма ленинградской женщины, адресованного Иванову: «Осмелюсь обратиться к Вам с предложением. Из газет я узнала, что Вы предпринимали опыты искусственного оплодотворения обезьян человеческой спермой, но опыты не удались. Эта проблема давно интересовала меня. Моя просьба: возьмите меня в качестве эксперимента … Умоляю Вас, не откажите мне. Я с радостью подчинюсь всем требованиям, связанным с опытом. Я уверена в возможности оплодотворения … В крайнем случае, если Вы откажете, то прошу написать мне адрес какого-либо из иностранных ученых-зоологов». [Россиянов, 2006, C.39]. Показательно, что такие эксперименты по скрещиванию обезьяны и человека начали проводиться именно в Советском Союзе, поскольку политические элиты того времени уничтожили всяческие моральнорелигиозные барьеры на пути развития естественных наук, напротив, провозглашалась победа и власть советского человека над природой. Это, пожалуй, один из лучших примеров тандема науки и власти, о котором М. Фуко писал так: «Следует отбросить … целую традицию, внушающую нам, будто знание может существовать лишь там, где приостановлены отношения власти, и развиваться лишь вне предписаний, требований и интересов власти. … Скорее, надо признать, что власть производит знание» [Фуко, 1999, C. 42] Примечательно, что подобные эксперименты по вмешательству в природу человека и животных позиционировались с точки зрения пользы и благополучия человека и человечества. Поэтому научно-медицинское сообщество воспринимало подобные практики как прогрессивные, новаторское и безусловно полезные и важные. Так в книге Р. Портера мы видим следующие слова: «Был прекрасный эксперимент: из одной собаки, пока она не умерла, пускали кровь в тело другой, у которой её собственная кровь вытекала с другого бока» [Портер, 2008. С.44]. Подобными сюжетами наполнена книга «Замечательные эксперименты и вивисекции Флуранса» [Цит. по Паперно, 1999. С.34], в которой представлено описание опыта физиолога, которые слой за слом удалял головной мозг у живых птиц и при этом рефлексировал изменение поведения подопытных. Он с восхищением пишет, что каждый удаленный слой мозга пропорционально уменьшает умственные способности птицы. Ученый продолжал эксперимент до тех пор, пока в теле сохранялась физиологическая жизнь. В таком состоянии при искусственном вскармливании птицы еще долго «существовали» в лаборатории в качестве экспонатов для демонстрации студентам. Проблематизация жестокого обращения медиков с животными Но общественная реакция на эксперименты над животными была не так однозначна. XIX век ознаменовался появлением общественной обеспокоенности по поводу практики вивисекции и репрезентацией жестокого обращения с животными как социальной и морально-этической проблемы. При этом наблюдались все этапы конструирования социальной проблемы: · Обеспокоенность профессионалов – врачей. К середине XIX века появляются первая критика вивисекции со стороны врачей-профессионалов. Основные доводы в пользу гуманизации медицинской наук были сведены к доказательству неэффективности вивисекции как метода познания человеческой природы и разработки адекватных методов решения. Так физиолог И. Гиртль писал: ««Для образования практических врачей, в чем и состоит главная цель занятия медициной, гораздо полезнее, чтобы физиология занималась людьми, нежели лягушками, кроликами и собаками и имела главным образом в виду потребности врача. Пока же этого нет, учащиеся будут избегать физиологии, не видя в ней верной и полезной спутницы практической медицины»[ Hyrtl, 1880, С. 183]. Также известны слова профессора медицины Х. Байджлоу: «Наступит время, когда мир будет смотреть на современную вивисекцию во имя науки, как он смотрит сейчас на сжигание людей на костре во имя религии» [Павлова, 1998, С. 264]. · Внимание со стороны правительства. В первой половине XIX века в Британском парламенте предпринимаются первые попытки принять закон о запрете жестокости к животных, который должен был регулировать, регламентировать, и в том числе ограничить медицинские эксперименты над животными. Впоследствии эти законопроекты были приняты и вступили в законную силу на территории Соединенного Королевства. Постепенно к этому приходят законодательства большинства развитых демократических государств и защита прав животных стала частью правовой культуры. Все это свидетельствует о гуманизации общества в-целом и медицины в частности. · Внимание со стороны общественности. Началом процесса проблематизации можно считать основание Британского Королевского общества по предотвращению жестокого обращения с животными. И именно в Великобритании критика вивисекции, поддержанная королевской семьей и лично королевой Викторией, была наиболее серьезной. К середине XIX века организации по защите животных стали создаваться и в других европейских странах, в том числе Франции и Германии. Но, как мы видим, там критика в адрес физиологов-вивисекторов была не столь яростной, чем в Великобритании. Вероятно, это можно объяснить активным развитием физиологии в этих странах и её значительными достижениями, которые приносили реальную помощь в лечении людей. Среди необычайно талантливых физиологов можно назвать немцев И. Миллера, Э. Дюбуа-Реймона и Бишоффа, чеха И. Пуркинье, французов К. Бернара, Флуранса, Лонже. Что касается Советского Союза, то здесь жестокое обращение с животными вообще и в медицине в частности вообще не позиционировалось как проблема, поэтому первые попытки оспорить методы разработки новых знаний были предприняты только в конце 70-х годов ХХ века. Таким образом, мы видим, что начинает проблема жестокого обращения с животными во время вивисекции начинает конструироваться в политическом и общественном дискурсе. Основные доводы критики в адрес вивисекторов Критика в адрес вивисекторов состояла в утверждении, что никакие достижения медицины не могут оправдать жестокость, с которой проводятся эксперименты над животными. А животные – есть не биоматериал и бездушные автоматы, а живые существа, обладающие сознанием, чувствами, эмоциями, а следовательно, и правами. Кроме того, оппозиционеры обращают внимание на авторитарность и полицейский характер медицинской системы. В экспериментах на животных отражается безраздельная власть врачей над человеком, природой и обществом. По сути, доктор подобно Богу, решает, кому жить, а кому умереть, является проводником между светом знания и тьмой невежества. Здесь усматривается культурно-символическая связь между врачом и жрецом, о которой писала Галина Тепер. [Тепер, 2007. С.307]. В этом случае белый цвет одежд и врача, и жреца лишний раз подчеркивает семантику безграничной власти и авторитета в обществе. Здесь правозащитники усматривали так называемый процесс медикализации общества, о котором М. Фуко пишет: «» Значительным доводом борцов против вивисекции является тезис о необходимости признания прав животных. По их мнению, человек в силу своего разума узурпировал право распоряжаться жизнью животных. Здесь можно говорить о видовой дискриминации. Это последняя форма дискриминации, на которую общество (или небольшая его часть) обратило свое внимание и начало с ней бороться. И если понятия гендерной дискриминации, расизма и ксенофобии уже давно приняты и наукой и обществом и однозначно маркируются как негативные, то о таком понятии как «специесизм» сейчас только начинают задумываться и говорить. Термин введен британским доктором психологии Ричардом Райдером в 1973 году [Ryder, 2005] . Итак, специесизм (видовой шовинизм, видоцентризм) - ущемление интересов или прав на основании видовой принадлежности. В основе специесизма лежит оправдание дискриминации по признаку биологического вида, которое противники специесизма ставят в один ряд с такими явлениями, как расизм, сексизм, нацизм, национализм и т.п. Реакция медиков на общественную критику Однако такое вмешательство во внутреннюю жизнь медицинской системы вызвало немедленную реакцию со стороны врачей, прежде всего физиологов, хирургов и нейрохирургов, то есть тех, чья деятельность напрямую была связана с вивисекцией. Активисты движения против жестокого обращения с животными публично высмеивались. В частности, французский физиолог Эли де Срюн писал: «Необходимо повторить, что женщины - а скорее старые девы, формируют наиболее многочисленный контингент (наших критиков). Пусть мои противники возразят мне, если они смогут показать мне среди защитников животных одну девушку, богатую, красивую и любимую или некую молодую жену» [Риган, 2004. С.82]. Здесь в проблеме стигматизации и социального исключения можно выделить и гендерный аспект. Валерий Мансуров утверждает, что к 1917 г. мужчины составляли 83% медиков-профессионалов [Мансуров, 2007. С.79].При этом защитников животных, как мы писали выше, репрезентировали в медийном дискурсе как неполноценных в эмоциональном, сексуальном и социальном смысле женщин. Таким образом, на наш взгляд, происходило порицание социально активной позиции женщин, недопущение их влияния на патриархальный уклад науки и общества в целом. Мнение Эли де Срюна схоже с общей риторикой высмеивания, которая имеет место и в наше время. Люди, выступающие за запрет жестокого обращения с животными, до сих пор воспринимаются как эмоциональные, иррациональные, антинаучные, невежественные бездельники, которым нечем заняться. Зачастую представители «высокой науки» публично высказывают сомнения в умственных способностях защитников животных. Например, нейрохирург Роберт Дж. Уайт писал: «Как обеспокоенный ученый и практикующий нейрохирург, я просто неспособен достигнуть глубин философии, которая придает такую высокую ценность жизни животных даже за счет человеческого существования и усовершенствования. Может показаться, что эта озабоченность предполагаемой болью и страданием животных, используемых в медицинском исследовании, может вполне представлять социальное предубеждение против лекарства или, что более серьезно, подлинные психиатрические отклонения» [Цит.по Риган, 2004. С.83]. В начале ХХ века стали выдвигаться более радикальные идеи. Так в 1909 г. в журнале «Сайнс» были опубликованы следующие тезисы: «антагонизм по отношению к вивисекции представляет собой форму неизлечимого безумия, те, кто страдает им, полностью безразличны к аргументам или фактам, и их бредовые убеждения непреодолимо подталкивают их к постоянному повторению одних и тех же безумных действий»[19]. Эта публикация имела широкий общественный резонанс. Она повлекла за собой новые протесты активистов правозащитных организаций, в ответ на которые невропатолог Чарльз Лумис Дана разработал диагноз «зоофилпсихоз». Открытие Дана было представлено в газете «НьюЙорк Таймс» под заголовком «Страсть к животным действительно болезнь». Идеология безумия Дана дожила вплоть до конца 1960-х гг., когда ею пытались опровергнуть принятие в США Акта о благополучии животных. Таким образом, протесты против «высокой науки» самими медиками стали восприниматься как диагноз, а активисты правозащитных движений как неполноценные люди, инвалиды по психике. То есть защитники прав животных через медицинскую стигматизацию исключались из общества полноценных людей. Для анализа такого рода социального исключения вполне применима теория испорченной идентичности, которую предложил И. Гофман [Гофман, 2004]. Интересен тот факт, что королева Виктория, которая также выступала за защиту животных, не только не воспринималась как девиант, но и вызывала восхищение и желание подражать. В силу её высокого социального положения ей было разрешено отклонение от царившей тогда социальной нормы. Но такое разрешение не распространялось на рядовых членов общества, чьё коллективное сознание и корпоративная деятельность фокусировались на защите и освобождении животных. По сути, основная идея организаций такого толка состоит в отрицании устоявшегося социального устройства. В ответ на это общество вместе с системой клинической медицины, стремящиеся к балансу и сохранению устоявшегося порядка, стигматизируют и исключают такие группы. Современное состояние проблемы вивисекции В настоящее время общественная обеспокоенность жестокой практикой вивисекции оказала влияние на медицинскую систему. Во многих странах приняты законы о регулировании и ограничении экспериментов над животными, врачи стараются заменить животных на искусственные модели, созданы общественные организации врачей против вивисекции. Правила коренным образом изменили положение в области использования экспериментальных животных. Санкции в случае нарушения Правил: запрещение публикации научных работ, запрещение утверждения диссертаций, выполненных с использованием экспериментальных животных, - явились действенной мерой, побудившей исследователей перестроить свою работу. Однако, по-прежнему, в обществе не спадает обеспокоенность по поводу допустимости любых экспериментов над животными. В частности, ведутся активные дискуссии о морально-этических аспектах клонирования животных. Очевидно, что риторика общественных движений по борьбе с жестким обращением с животными созвучна риторике движений по защите прав женщин, детей, сексуальных меньшинств. ***** Итак, мы выяснили, что медицина как часть естественнонаучного знания базируется, прежде всего, на данных, полученных эмпирическим, т.е. экспериментальным путем. В связи с этим в системе научной медицины большую роль играет эксперимент, объектом которого является животное. Это обусловлено несколькими причинами, которые носят социокультурный характер. Во-первых, животные в эпоху Возрождения и Новое время воспринимались как аппараты без души, эмоций и чувств, которые созданы только для пользы человека. Во-вторых, животные традиционно считались материальным ресурсом, собственностью человека, поэтому хозяин может распоряжаться своей собственностью на свое усмотрение. Но в XIX веке жестокая практика вивисекции стала рассматриваться как этико-моральная проблема и начала конструироваться социальная проблема жестокого обращения с животными. Этот процесс проходил в три этапа: обеспокоенность профессионалов-врачей, внимание общественности и создание общественных организаций и движений в защиту животных и внимание к проблеме законодательных органов и правительства. Однако, вмешательство во внутреннюю жизнь такой закрытой системы профессионалов как врачи грозило нарушению баланса внутри целого социального института, поэтому врачи стали сопротивляться подобной интервенции. К «нарушителям» общественного порядка применяются определенные санкции и включается механизм социального исключения и стигматизации. Данный механизм носит отчасти характер гендерной стигматизации, поскольку упомянутые стереотипы распространяют мужчиныврачи в адрес социально активных женщин — защитниц животных. Кроме того, вопросы, связанные с животными, имеют в обществе определенную эмоциональную окраску. Поэтому общественная обеспокоенность по поводу вивисекции привела к реформированию как правовой культуры, так и медицинской системы, и сейчас эксперименты с участием животных значительно сокращены и жестко регламентируются. Итак, место и роль животных в социальной истории клинической медицины представляют собой обширное поле для исследователя-социолога. Список литературы 1. Borelli Joh. Al. De motu animalium. Romae, 1685 // http://shinku.nichibun.ac.jp/NOMA/new/books/41/suema00000000fdy.html Дата обращения к Интернет- ресурсу 06.06.2009 2. Hyrtl J.Onomatologia anatomica. Geschichte und Kritik der anatomischen Sprache der Gegenwart, 1880 // http://shinku.nichibun.ac.jp/NOMA/new/books/27/suema000000004mh.html Дата обращения к Интернет-ресурсу 06.06.2009 3. Peacham H. The complete gentleman. New York: Ithaca, 1962. 4. Pound.P., Sandercock P. Where is the evidence that animal research benefits humans? // British Medical Journal, 28 February 2004 C. 54-69 5. Ryder R. All beings that feel pain deserve human rights. "The Guardian ", August 6 2005 // http://www.guardian.co.uk/animalrights/story/0,11917,1543799,00.html 6. Wine J J. Primate model for cystic fibrosis (1999)// Cystic Fibrosis Foundation website: http://www.cff.org Дата обращения к Интернет-ресурсу 12.06.2009 7. О советских экспериментах по скрещиванию человека с обезьяной. См.: Вечерняя Москва, 1994. № 34 8. Гарвей В. Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных. Классика естествознания. Книга 16. – М.: Государственное издательство, 1927. 224с. 9. Гегель. Эстетика. В 4-х томах. Т.2. М.: Искусство, 1969. 328с. 10. Гофман И. Стигма: Заметки об управлении испорченной идентичностью. Глава 5. Отклонения и девиации // Социологический форум, 2000 № 3-4 11. Декарт Р. Сочинения в 2 т.-Т. 1.- М.: Мысль, 1989. 654 с. 12. Ламетри Ж.О. Человек-машина. М.: Литература, 1998. 704 c. 13. Куприянов В. В. А. Везалий в истории анатомии и медицины, М., 1964. 127с. 14. Мансуров В. Российские врачи: гендерный аспект // Профессии.doc. Социальные трансформации профессионализма: взгляды снаружи, взгляды изнутри / Под ред. Е. ЯрскойСмирновой, П. Романова. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2007. С. 79-87 15. Новости ветеринарии // http://webmvc.com/show/wnews.php?idnews=35 Дата обращения к Интернет- ресурсу 12.06.2009 16. Павлова Т.Н. Биоэтика в высшей школе. М., 1998. С. 264 17. Паперно. И. Самоубийство как культурный институт. — М.: Новое литературное обозрение, 1999 18. Портер Р. Взгляд пациента. История медицины «снизу». // Болезнь и здоровье: новые подходы к истории медицины / Под ред. Ю. Шлюмбома, М. Хагнера, И. Сироткиной. Спб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Алетейя, 2008. С. 41-72 19. Религиозные и научные попытки опровергнуть права животных // http://www.ecoethics.ru/b63/15.html дата обращения к ресурсу 07.03.2009 20. Россиянов К.О. Опасные связи: И.И. Иванов и опыты скрещивания человека и человекообразными обезьянами // Вопросы естествознания и техники. 2006. №1 С. 3-51 21. Риган Т. В защиту прав животных. Киев: Киевский эколого-культурный центр, 2004. 22. Такжин Н. В., Левенгук, его жизнь и деятельность. (По его письмам). Л., 1946 23. Тепер Г. Репрезентация образов врачей в отечественной культуре: между традицией и современностью // Визуальная антропология: новые взгляды на социальную реальность: Сб. науч. ст. / Под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, П.В. Романова, В.Л. Круткина. Саратов: Научная книга, 2007. С. 304-326 24. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999, 510c. 25. Фуко М. Рождение социальной медицины // Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления, интервью. М.: Праксис, 2006 Ч.3. С. 79-107.
