Мой младший брат, мой друг – Дик

Юлия Бортновская-Медокс
Памяти всех участников Великой
Отечественной войны посвящается
Мой боевой друг и брат – Джек
(Рассказ основан на реальных событиях)
По радио шла передача о Великой Отечественной войне.
–Да, – с грустью сказал мой отец, – сколько судеб поломала эта война, сколько погибло
людей, а сколько незаживающих душевных ран нанесла она. Юрия вспомнил, – шелестя газетой,
тихо проговорил он – вот судьба-то. Много лиха выпало на его долю. Когда мы познакомились, я
готовился к защите диплома, заканчивая физический факультет Ленинградского университета..
–Папа, ты иногда говорил о Юрии, а ведь я совсем немного о нём знаю, расскажи, –
отложив в сторону бумаги, попросил я отца.
– Тяжело об этом вспоминать. Юра умер ещё совсем молодым, ему было чуть больше
тридцати, вскоре после того, как погиб его Джек.
– Какой Джек? Это собака? – удивился я.
– Юрин боевой друг… и младший брат.
– Да, мало, что я рассказывал о жизни Юры, – ответил отец, открывая пачку сигарет.
Мы с твоим дедом и бабушкой часто навещали Клару. Сосед Клары – Юра, был человеком
довольно замкнутым, и близко не с кем не общался. . О нем было известно только то, что он
вернулся с войны инвалидом. Семьи у Юрия не было. С фронта он привез немецкую овчарку.
Джек, так звали собаку, очень любил хозяина и ходил за ним по пятам, сильно припадая к земле,
видимо, у него была травма бедра. Хозяин часто с ним разговаривал, как с человеком, это было
слышно из-за невысокого забора. Он получал пенсию, будучи инвалидом войны. Иногда
занимался починкой обувь на дому. Люди заходили к нему довольно часто, чтобы отдать в
ремонт обувь. Кто сальца приносил, кто яиц, овощей, а то и пирогами угощали. Деньги он брал
небольшие. Я часто посматривал на него сквозь частокол забора, но когда случайно встречался с
его взглядом исподлобья, то отводил глаза: почему-то становилось неловко. Однажды, в начале
лета мы пришли к Кларе. Я вышел в сад. За забором стоял Юрий и обрезая сухие ветки вишни.
–Заходи к нам, парень. У меня сегодня день рождения. Будешь третьим в нашей компании,
неожиданно предложил Юра, – и взглянул на Джека. Пёс с удовольствием залаял, глядя на
хозяина.
Я кивнул и побежал в дом. Отец с матерью и Клара сидели за круглым столом, и пили чай.
- –Садись с нами, Володя, – засуетилась Клара.
- –Нет, меня Юра на день рождения пригласил, – сообщил я.
- –-Володя, – снимая с руки часы, сказал отец, – подари Юре от нас всех.
Я взял часы, положил их в карман, вышел на улицу и подошёл к калитке соседа.
- – Заходи, открыто – услышал я голос Юрия.
Я вошёл во двор. Джек, прихрамывая, медленно подошёл ко мне.
- – Свои – тихо сказал хозяин. Пес послушно отошёл и улегся возле Юры.
- Чисто убранный дворик, с растущими возле сарая высокими вишнёвыми деревьями, был
небольшим, но очень уютным. До этой встречи я лишь смущенно поглядывал на Юру, когда
приходил к тёте, а теперь смог внимательно рассмотреть его: это был высокий, статный и
красивый молодой мужчина со жгуче-черными, но с сильной проседью волосами и чёрными
бровями, из-под которых на меня смотрели серые глаза. Юрий был одет в старую гимнастёрку и
брюки: одна штанина была немного закатана, из-под неё виднелся деревянный протез.
Самодельный стол был заставлен угощениями: нарезанные куски пирога с капустой, отварной
картофель, зелёный лук, соленые огурцы, несколько очищенных от скорлупы яиц. Рядом на
блюдце лежало несколько шоколадных конфет ,,Мишка на севере,, и стояла бутылка лимонада.
На краю стола блестел медный чайник,– из носика шел пар.
- – Проходи, садись. Я слышал, тебя Володей зовут? – спросил Юра.
- –Да, я в этом году оканчиваю политехнический институт.
- Я подошёл к столу и сел на табурет:
- –Поздравляю Вас с днем рождения. Желаю… – здесь я осёкся, покраснел и быстро проговорил:
–здоровья. А потом достал из кармана часы и протянул их Юре.
-
- – ,,Победа,,– хорошие часы, спасибо. Да ты не стесняйся, здоровье, да и часы мне не помешают.
–Эх, кружки- то я забыл поставить на стол, но у нас есть помощник. Джек, принеси две кружки,
пожалуйста, – попросил хозяин.
- Джек встал и через некоторое время поочерёдно принес с открытой веранды две кружки.
- –Он что, все понимает? – удивлённо спросил я.
- –Почти всё. Мы вместе уже девять лет, с фронта. Многое повидали. Он мне жизнь спас.
- Пёс внимательно посмотрел на Юру. Тот погладил его по голове:
- – Знает, бродяга, что я ему век буду благодарен.
- Я рассматривал пса. Это была немецкая овчарка с гладкой, но уже потускневшей шерстью.
Глаза собаки немного слезились. Теперь я увидел, насколько сильно деформировано бедро
Джека. Позже я обратил внимание на то, что когда Юра и собака шли рядом, то возникало
удивительное чувство: они были словно два брата – старший и младший.
- –Ну что, закусим, – предложил Юра. – Спиртного я не держу. Не пил никогда, даже на
фронте. Он открыл бутылку лимонада, положил мне на тарелку пирог, картофель, огурец.
Затем разлил лимонад в кружки.
– Бери конфеты, это мне принёс один из моих клиентов, – улыбнулся он. Ну, давай чокнемся,
как положено. И дай Бог, не последнюю… Мы сдвинули кружки – раздался металлический
звон.
– Как на фронте – тихо сказал Юра и замолчал, – ребята спирт пили, а я чай. Затем, помолчав
немного, продолжил:
–Ни с кем я здесь не общаюсь. Если по-настоящему дружить, то душу раскрыть захочется, а
она у меня уже много лет молчит. – Он внимательно посмотрел на меня. –А вот тебе бы я хотел
рассказать о себе. – Зови меня Юрием, я ведь не на много старше тебя – предложил он.
– Я родом из Белоруссии, начал рассказывать Юрий. – Слыхал, наверно, о Хатыни? Так вот,
недалеко от неё был наш хутор в пять дворов. Место сказочное: леса вокруг, пруд с ключевой
водой.. Повзрослев, я увлёкся боксом. Здорово это у меня получалось, к шестнадцати годам
уже имел первый разряд. Младший мой брат Сашка, тоже по моим следам пошёл, сильный был
парень, добрый, но хулиган страшный. Еще были две сестрёнки – двойняшки Надя и Люба.
Когда уезжал из дома, им по шесть лет было. Мама не работала: за детьми, да за хозяйством
нужно было следить, а отец в Хатыни в сельсовете работал. Жили дружно. Я очень хотел быть
танкистом. Школу закончил с серебряной медалью в 1941 году. А у нас тетка матери здесь
жила в Саратове – тетя Маня. Мне часто писала: ,,Приезжай, у нас танковое училище,
известное на всю страну– офицером будешь».
– После окончания школы в середине июня я приехал в Саратов. Приняли меня без экзаменов.
Думал съездить домой до начала занятий, а тут–война…
- Юра надолго замолчал. Я не мешал ходу его мыслей, устремленных в прошлое, и видел, как
пульсирует жилка на его виске. Дыхание его участилось, и он закашлялся:
– Осколок легкое пробил. Поэтому иногда мне становится тяжело дышать, – объяснил он–
письмо из дома получил только одно. Мать писала, что отец добровольцем ушёл на фронт.
Больше я писем из дома не получал. Немцы оккупировали Белоруссию. В танковом училище с
самого начала войны были созданы четырёхмесячные ускоренные курсы, на которых готовили
младших лейтенантов и механиков – водителей танков. После их окончания, выпускников
направляли в резерв для формирования танковых полков. Меня направили на Урал, в Нижний
Тагил, там располагался завод, выпускавший танки БТ-37. В звании младшего лейтенанта был
назначен командиром танка. Мой экипаж был в составе: механика - водителя, стрелка - радиста
и заряжающего. В конце 1941 года мы были направлены под Москву в сто двенадцатую
танковую дивизию десятой армии. Бои здесь шли тяжелыми. На защиту столицы поднялась вся
страна. В одном из боев наш танк был подбит. Погиб мой стрелок-радист, тяжело ранен
механик - водитель и заряжающий, а я, получив контузию, попал в госпиталь, После лечения
был назначен в танковый полк тридцать третей армии. Бои продолжались всю зиму и часть
весны 1942 года. Потерпев поражение под Москвой, немцы решили захватить Кавказ и Нижнее
Поволжье.– Юра закашлялся, видно было, что он устал.
- Джек лежал возле стола, посматривая на хозяина. Он, как будто, слушал рассказ Юры.
– В начале августа, наш полк перебросили в район полосы между Доном и Волгой, в
распоряжение шестьдесят четвёртой армии – продолжал свой рассказ Юрий.
–Враг приближался к Сталинграду. Ну, а какие кровопролитные бои были в самом городе, ты,
видимо, знаешь. А я вспоминать не могу. Сколько наших ребят полегло – не перечесть, за
каждую улицу города, за каждый дом, да что там дом, за каждый этаж дома дрались нещадно.
Все было залито кровью. Каждый шаг стоил немцам больших потерь. Некоторые батальоны у
них вместо шестисот человек, насчитывали уже не более двадцати пяти. Мы тоже многих
товарищей потеряли. – Руки у Юры заметно дрожали.–Вечная память ребятам… – Мы, не
сговариваясь, молча встали. – А я, как заговоренный – продолжал он, – ни одной царапины, и
танк не был подбит. Ребята мои мечтали: « Бог даст, останемся живыми!» Но наш танк,
видимо, нарвался на мину. Больше я ничего не помнил. Очнулся уже в брезентовой палатке
передвижного госпиталя. Тишина гробовая, вокруг темно. Испугался, думаю, где это я, на том
или на этом свете? Чувствую, кто - то за руку меня держит и еле слышно, будто бы из далека
говорит: ,,Потерпи, сейчас будет легче,,. Оказывается, это мне осколки из голова вынимали.
Потом я узнал, что все мои ребята погибли, а я чудом уцелел: какой - то молодой солдатик меня
из танка вытащил, ведь командир танка в башне наверху находится, ты, наверно, знаешь. Кроме
ранения в голову, у меня сильно была обожжена грудь. Когда немного полегчало, отправили
меня в Саратов. По дороге наш эшелон с ранеными пытались бомбить немецкие ,,юнкерсы,,
но наши ,,яки,, сопровождавшие состав, их сбивали. Более или менее благополучно нас
довезли до Саратова. Часть раненых разместили в военном госпитале, куда попал и я. Моя тётя
стала меня навещать. Я ее спрашивал: нет ли известий из дома? Очень переживал за близких,
все надеялся, что они живы. Позже я узнал, что в июне 1943 года все население нашего хутора
было заживо сожжено немецкими карателями. Всех жителей хутора заперли в домах, а кто
попытался выбраться, тех расстреливали в упор: и детей, и стариков – никого не щадили.
Один дед только остался. Он по грибы ушёл рано, а когда услышал стрельбу, то побоялся
выходить из леса. От него же я узнал, что мой батя погиб, защищая Брестскую крепость…
Всего в Белоруссии было сожжено более ста пятидесяти деревень. Немцы мстили местным
жителям за связь с партизанами. Мой младший братишка Сашка был связным в одном из
партизанских отрядов. Погиб в перестрелке… Юра достал из кармана папиросу, закурил:
–Давно уж не курю, а вот сейчас… Тяжело, – он замолчал. Стало заметно темнеть. Мои
родители, видимо собирались уходить, и через забор послышался голос отца:
– Володя, мы уходим, ты, останешься ночевать у Клары?
– Да, папа, я еще побуду у Юры, а вы идите – ответил я
– До свидания, заглядывая через забор – обратился отец к Юрию.
–Всего доброго, спасибо за часы, – ответил Юрий. Я решился спросить Юру о Джеке.
–Юра, а как вы с Джеком - то встретились?
– О, это история отдельная, – вздохнув, и посмотрев на пса, который при упоминании его
имени, поднял уши, – ответил Юрий.
– В начале июля меня выписали из госпиталя. Я был направлен в распоряжение одиннадцатой
армии. В это время на Курской дуге шли тяжелые сражения. Немцы пытались осуществить
операцию под названием ,,Цитадель,,. К тому времени я, уже в звании капитана, направлен
был во вновь сформированный танковый корпус. Получил танк Т-34. Экипаж тоже был
новым. Все ребята экипажа были из Москвы. Наш танковый корпус в последующем должен
был нанести удар немцам в направлении Болхова, это город в Курской области. В июле 1943
года наш корпус вклинился вглубь вражеской обороны километров на двадцать пять. На нас
пёрли ,,тигры,,– новые немецкие танки, – казалось, что им нет счёта . Но и в нашей
действующей армии к этому времени насчитывалось свыше девяти с половиной тысяч танков.
Можешь представить, какая сила, – Юра закашлялся. Вечер был теплым, даже душным. На
звездном небе стали появляться тучи. Все предвещало дождь. Юра поднялся, снял с гвоздя
стены сарая переносную лампу и включил свет.
–Уже темнело, когда командир нашей роты получил приказ обеспечить поддержку и удержать
позиции пятого батальона, – продолжил Юра. Моросил дождь, а потом разразился ливень. И
вот раздалась команда: «По машинам! Заводи!». Через завесу дождя было плохо видно, куда
идем: но чувствовали, что идем в самое пекло. Под прикрытием, спотыкаясь и падая в грязь,
шла пехота. По рации – приказ: «Не отступать!» От наших выстрелов танк слегка вздрагивал, а
броню танка так и поливал свинцовый град – пули. И вдруг наш танк сильно вздрогнул – один
раз, второй, третий. «Попадание!», – как молния пронзила мысль. Вижу – наш танк горит,
чувствую, проваливаюсь в какую - то пропасть. Но, кое - как отрыл люк, боли в первый
момент не ощутил. Вылез из горящего танка, отполз метров на пять и потерял сознание. В
последствии узнал, что, все мои ребята погибли. Очнулся я глубокой ночью. Дождя уже не
было. Глаза открыл – звезды и тишина, только изредка с вражеской стороны строчил пулемет.
Вдруг возле себя почувствовал чье - то дыхание, а потом что - то шершавое коснулось лица.
Это была собака – санитар. Она улеглась рядом, на ее боку я разглядел медицинскую сумку, а
сзади увидел волокушу на колесах. При санитарных службах были отряды спасателей - собак,
они вывозили раненных из самых опасных мест. Бесстрашные и выносливые бойцы, боевые
друзья, скольким они спасли жизнь. Во время войны собаки были и подрывниками танков, –
немцы их страшно боялись, и связистами, и искателями мин. Кроме того, они обеспечивали
связь между частями и добросовестно выполняли свой воинский долг. Если говорить об этих
санитарах, то их много погибло во время войны. ( от автора) Сейчас памятники воинамсобакам установлены во многих городах страны, и не только нашей страны. Джек крепко спал,
изредка вздрагивая во сне.
–Он мне и брата младшего заменил, да и друг он верный, – глядя на спящего пса, тихо сказал
Юра. – Так вот. Когда я потянулся к сумке, то почувствовал острую боль в ноге и в груди. Вся
гимнастерка была в крови. Я понял, что потерял много крови и вряд ли смогу сделать себе
перевязку. С трудом забрался на волокушу, и собака потащила меня, в только ей известном
направлении. Я, плохо ориентировался и периодически терял сознание. Мужик я был не
хилый, и пес с большим трудом тащил меня, а я одной рукой, попадая в грязь, отталкивался от
земли, помогая собаке двигаться. Наше передвижение, видимо, заметили фашисты. Застрочил
пулемёт. Собака припала к земле и замерла. Стрельба прекратилась. Но только мы двинулись
дальше, опять пулеметчик открыл огонь. Собака слабо взвизгнула и остановилась. Я понял –
она ранена, а может быть и убита. Я не мог двигаться, теряя кровь. «Все» – подумал я и закрыл
глаза. Ослаб я настолько, что даже не соображал куда ползти. « Хоть бы застрочил, гад!», –
подумал я, может быть, как - ни будь и доползу до своих. Но вокруг стояла тишина. И вдруг
собака дернулась и медленно поползла, издавая щемящие сердце звуки. Её, видно, здорово
ранило. «Миленькая, ну еще, еще немного», – шептал я, изо всех сил помогая раненой собаке
продвигаться вперед. Мне казалось, что мы уже целую вечность ползём по нескончаемому
полю. Затем я услышал, как кто-то подполз ко мне:
–Живой, браток?, – услышал я в темноте почти мальчишеский голос. Это был санитар. Джек,
и ты ранен? Подожди, я и тебя вынесу. Я разглядел в темноте парнишку: маленький, щуплый,
совсем молоденький. Он подполз ко мне и изо всех сил потянул меня на волокуше, освободив
от нее раненую собаку. Тут ему на помощь подоспели две девушки–санитарки. Втроем они
дотащили меня до медсанбата. На носилках меня уже несли, вышедшие в белых халатах люди.
« Там еще раненые есть и Джека ранило» – сказал парнишка и скрылся в темноте. Я опять
терял сознание, сквозь тяжелую пелену до меня донесся голос хирурга: « Ногу придется
ампутировать». Очнулся я на кровати, рядом лежало три раненых бойца и громко стонали.
Издалека слышался гул артиллерийской канонады. За занавеской кого-то оперировали. « Ну,
вот, Джек, теперь все в порядке, будешь хромать, но зато живой»,– в голосе хирурга
послышались утешительные нотки. Как я потом узнал– Джека очень любили, и хирург,
сохранил ему жизнь, рискуя получить выговор от начальства за нарушения санрежима. «А,
это та собака, которая спасла мне жизнь» – понял я, значит ,,парня,, тоже списали». Подошел
хирург: «Полежишь у нас дня три, затем мы тебя переправим в тыловой госпиталь, в Липецк.
Не переживай, друг, хорошо, что одна нога цела, бывает и хуже, думали, не вытащим тебя с
того света, крови много потерял, девчонки наши тебе свою отдали », – и он легонько
дотронулся до моего плеча. Я никак не мог поверить, что лишился ноги. «Осколком тебе еще и
легкое пробило так, что, лечиться долго придется», – сказал мне хирург. Я спросил у
медсестры о собаке. «Джек получил ранение в правое бедро, куда его девать, не знаем, хозяин
у него был – погиб» – ответила она. Сигарета в руке у Юры давно погасла, но он нервно
сжимал ее и подносил ко рту, не замечая этого. Дождь, который слегка начал накрапывать,
усиливался.
–Ты не спешишь? – спросил Юрий.
–Нет, я у тётки заночую.
–Пойдем на веранду, похоже, ливень начинается, – предложил Юрий. Он собрал со стола
в тазик всю еду и захромал к веранде, рядом с ним заковылял Джек. На веранде стояла широкая
лавка и какое - то старое кресло. Юра поставил тазик на скамейку, сел на рядом стоящий стул.
–Садись, – он указал на кресло. Издали послышался гром – Джек прижался к хозяину.
–Грома боится, – поглаживая пса, с улыбкой произнес Юрий – на фронте орудийного грохота
не боялся, а вот теперь … Ты знаешь, Володя, я тоже вздрагиваю при громе, вроде бы смешно,
но факт. Наверное, до сегодняшнего дня гром напоминает войну. Нервишки у нас с Джеком не
в порядке, – Юра вынул из кармана папиросу и вновь закурил. – Через несколько дней я уже
стал подниматься с постели на костылях, понемногу выходить из палатки, – продолжал Юра.
Вот тогда - то я и увидел Джека. Он уже ползком передвигался с места на место. Увидел он
меня, подполз и лизнул мне руку. Знаешь, сердце у меня ёкнуло. Я подумал: «заберу его с
собой».
Через два дня меня отправили в Липецк. Еле упросил командира медсанбата разрешить
вместе со мною следовать в госпиталь и Джеку. В стационарном госпитале мне удалось
устроить Джека при пищеблоке. Его очень полюбил весь коллектив пищеблока, кормили пса
исправно, а он выполнял функцию сторожа. Я начал привыкать к костылям, выходил на улицу,
а Джек меня встречал радостным лаем. Я тогда все еще надеялся на то, что мои родные живы.
Думал, вот поедем после войны мы с Джеком на мою родину, там ему будет вольготно.
Выписали меня только через два месяца. На дворе уже стоял холодный октябрь. Мне
подобрали протез, я приспосабливался к нему довольно долго, учился ходить без костылей. В
конце октябре вместе с Джеком мы прибыли в Саратов. Тётя Маня встретила меня со слезами
радости: «Жив, сынок, вот и ладно, всё образуется, а это что за чудо?» – она смотрела на
Джека. А он, хитрец, подошел к ней, смотрит ей, не отрываясь в глаза, и жалобно так скулит.
Ну, это, конечно, тётушку покорило. «Это твой военный друг?»– спросила она. Я кивнул:
«Он мне жизнь спас!» Тётя Маня всплеснула руками, наклонилась и обняла Джека: « Ну,
значит ты мне тоже родня!», – и она ласково погладила пса. Так мы и поселились с Джеком у
тёти. Дождь лил во всю. Молнии полыхали одна за другой, слабые раскаты грома
приближались. Я заметил, что пес все сильнее прижимался к Юре, как бы искал у него защиты.
И вдруг блеснула яркая молния, а за ней последовал сильный удар грома. И Юра, и Джек
одновременно вздрогнули, затем, следом, раздался еще удар грома, более сильный, с
раскатистым треском. Собака уткнулась в колени хозяина и заскулила. Юра слегка побледнел,
это я заметил при всполохах молнии. Дождь действительно прекращался.
Я наблюдал за ними, прошедшими такой ад, и вдруг, какой-то гром смог их так взбудоражить.
«Да, подумал я, – это просто удивительно». Дождь прекращался. Казалось, что воздух состоит
из одного озона, было даже тяжело дышать, а ещё к этому разряженному воздуху добавлялся
свежий запах умывшейся дождём листвы. Было уже поздно. Я слышал, как сестра несколько
раз выходила в сад, не решаясь окликнуть меня.
– Клара беспокоится, – кивнув в сторону участка сестры, произнес Юрий.
–Она знает, что я у неё буду ночевать, тем не менее, беспокоится – с недовольством заметил я.
– Ты не злись, она у вас хорошая, я спокойнее себя чувствую, когда знаю, что она дома.
–Так вот и живем с Джеком бобылями, хотел жениться, а потом раздумал. Кому мы нужны…
– А на родине Вы остаться не хотели, Вы же ездили туда после войны?
–Там одни трубы от печей торчали, даже могилок нет. Вернулся оттуда через три дня, вместе с
Джеком ездили, а потом неделю не мог с кровати встать… А с Джеком мы живем, как два
брата. Он меня с полуслова понимает, а я посмотрю ему в глаза и чувствую, что он мне хочет
,,сказать,,– Мы с ним и в магазин вместе ходим через дорогу – послушный пес –Юра почесал
Джека за ухом.
– Я пойду, Юра, Вы, наверное, устали. До свидания, Джек – собака подала мне лапу.
– Заходи к нам, Володя, мы с Джеком будем рады – протянул мне руку Юрий.
Я тогда не мог знать, что больше не увижу ни Юры, ни Джека. Так сложилось. Я окончив
институт, уехал по направлению в Ленинград. Жизнь закружила меня. Через полгода я
женился, домой в Саратов не ездил, только переписывался с родителями.. Как- то мне пришло
письмо от Клары. Она писала: «Юра умер, а перед этим погиб Джек. Юра с ним, переходил
дорогу, а в это время из-за угла выскочила машина. Шофер не справился с управлением и сбил
Джека. Юра поднял собаку и молча понес ее домой. Там он в углу сада и похоронил своего
боевого друга, своего младшего брата».Клара писала, что Юра часами просиживал возле
могилы Джека. Подорванное здоровье Юры стало быстро ухудшаться. В один из таких дней
Юре стало совсем плохо. Врачи скорой помощи поставили диагноз: обширный инфаркт. Умер
Юра через день…
Прошло много лет… Ожидая внучку из музыкальной школы, я слушал передачу по радио.
« Приближается знаменательная дата - день Победы над фашистской Германией…» –
торжественно произнёс голос диктора. Я вспомнил рассказ моего отца о Юре и его боевом
друге Джеке.
Вечная им память…