17_Bekirov Ridvan

БЕКИРОВ Ридван, родился в 1934 году в дер. Уркуста Балаклавского района.
Наша семья состояла из 6 человек: отец – Бекир Курсеитов (1896г.р.);
мать – Майе Ваапова (1904 г.р.); сестры Халисе (1924 г.р.), Фатиме (1928
г.р.); Таире (1930 г.р.) и я. У нас в гостях была старшая сестра отца
Хатидже Сулейманова (1892 г.р.) из села Айтодор.
18 мая 1944 года около 4 утра к нам в дом ворвались трое
вооруженных работников НКВД и с криками: “От имени Правительства
СССР вы высылаетесь на неопределенный срок”, приказали покинуть дом
в течение 15 минут. Родители успели взять постельные принадлежности и
немного продуктов. Сестры взяли кое-какие вещи, я же схватил школьную сумку и наполнил ее
книгами.
Мать хотела взять ручную швейную машинку, но офицер начал ее материть и кричать:
“Оставь… , а то буду стрелять”. Вывели нас из дома и закрыли дверь на замок. Погрузили всех на
телегу и отвезли на край села возле кладбища.
Около 9 утра на сборном пункте нас нашла корова, которую мы отвязали перед тем, как выйти
из дома. Она подошла к маме и начала ее лизать. С вымени текло молоко, а из глаз – слезы. Мама
обняла свою любимую кормилицу и горько заплакала. Сестра Халисе с разрешения работников
НКВД подоила корову, и мы в последний раз выпили молоко нашей коровы.
Там мы простояли, пока не стемнело. Привезли нас на станцию Сюрень, где затолкали в
грязные, товарные вагоны. Нас было около ста человек. В вагоне не было ни воды, ни туалета.
Нужду справляли в ведро.
Двери не открывали до города Саратова. На станции впервые открыли дверь и предложили суп
из соленой рыбы, который был настолько вонючим, что я, хотя и был голодным, не смог съесть.
Больше нас не кормили. Каждая семья, как могла, боролась с голодом. На больших станциях мы
приносили воду и женщины готовили еду из тех запасов, которые взяли из дома. Медицинского
обслуживания не было. На остановках спрашивали: “Мертвые есть?”, если были, брали и
выкидывали их подальше от железнодорожного полотна.
В 20-х числах июня мы прибыли в Узбекистан. В вагонах все завшивели, поэтому сначала нас
отвели в баню на санобработку. Затем отвезли на строительство Нижне-Бозсувской гидростанции
в Ташсельском районе Ташкентской области. Поселили в землянках, где до нас жили
заключенные. Жара, пыль, грязная вода подкосили наш народ, началась эпидемия малярии и
дизентерии. Мы с отцом охраняли мост, рядом была больница. Каждое утро мы видели, как
вывозили десятки трупов. Я свидетель того, что в этой больнице не было ни одного
вылечившегося больного.
Люди работали на строительстве канала: копали вручную, носили на себе землю и т.д. В
конце октября 1944 г. оставшихся в живых людей распределили по колхозам. Наша и еще шесть
семей попали в колхоз “2-я пятилетка”, где председатель Адиль ака распределил по домам
колхозников и накормил. Работали с раннего утра до позднего вечера на уборке сахарной свеклы и
картофеля. Мы очень дружно жили и работали с узбеками, хотя против нас властями велась
пропаганда, будто приедут изменники Родины с рогами на голове и т.д. Родители ходили на
подпись в комендатуру. Выезжать за пределы колхоза не разрешалось, за нарушение – наказание
25 лет каторги. Меня в 1949 г. поставили на спецучет, то есть с 15 лет. До 1951 г. жили в домах
колхозников, отдельное жилье нам не предоставлялось.
У нашего соседа Ибраим агъа Талипова жена и трое детей умерли в 1944 году, из пяти человек
в семье в живых он остался один. У другого соседа Аблаева из семи человек умерло трое (мать,
отец, сестра).
Обучались в школе на узбекском языке. В 1954 г. я закончил 10 классов, в аттестате, где указан
родной язык, написано узбекский. Хотел поступить в ТашИИМСХ, но без паспорта документы не
приняли. Вместо паспорта в комендатуре дали справку, в итоге я не прошел мандатную комиссию.
В те годы находили много причин, чтобы крымских татар не принимать в техникумы и институты.
В 1955 г. я поступил в ТашФЭИ.
На фото я (слева) с другом Маруфом Махмудовым 23 октября 1947 г.
Мой адрес: село Партизанское, Симферопольского района, ул. Юбилейная 5.