Музыка души

Люблю тебя, моя
Сибирь!
Люблю тебя Сибирь родная,
Люблю твои леса, поля!
Ты у меня одна богатая такая,
Красивая, могучая земля.
Твои дары храним мы смело,
Гордимся мы тобой всегда.
У нас великая Россия,
И ты Сибирь у нас одна!
Сибирь – звучит же вроде грозно,
Морозы чувствуются здесь,
Но все, же говорю серьезно,
Тут солнце больше - лето есть.
Тут есть места далекие от дома,
Где нет дорог, машин и нас.
Они хранимы только богом,
Он их окутал и лесами спас.
Сибирь! Ну, где ж еще красивее места?
Тут воздух чище, будто больше неба,
Тут реки, родники, ручьи, прекрасные леса,
Поля с цветами расстилаются безбрежно.
И будем жить мы тут вдвоем с природой,
В гармонии и счастье много лет.
Люблю тебя Сибирь огромная,
И верность я храню тебе!
Четвериков Иван
МЕТКИ ПАМЯТИ
И вот опять в руках любимая книга – это новое
издание «Затесей» В.П. Астафьева. Десять
тетрадок, собранных в один том. Бережно
листаю читанне-перечитанное, книга еще
пахнет типографской краской и теплом
моего родительского дома. Сегодня снова
Виктор Петрович возвращает меня в
родные, любимые места, и оживают все,
кого уже нет.
Я родилась и выросла на Ангаре в большой семье. В детстве казалось, что Енисей это
где-то далеко, в другом мире. В студенчестве всякий раз, изучая окрестности Красноярска, я
радовалась каждому цветку, потому что он такой же, как и дома, а значит, родной. Так и
остались на всю жизнь Енисей и Ангара местом моей жизни. Моя любовь, моя земля- родина.
Перечитываю «Песнопевицу» и чувствую прикосновение отцовских рук, они пахнут чистой
водой и рыбой. Мы с отцом проверяем сетушки, я сижу на веслах и пою его любимую песню:
Снег лежит на улице давно,
Пальмами узоры на окошках…
Отец выбирает окунишек, сорогу, выдергивая из ячеек сетки траву. Солнце уже
примостилось на кромке горизонта и замерло, будто загрустило, что уходить надо. Я
замолкаю, завороженно глядя на бордово-красное светило.
- Пой, дочушка, пой, ясная,- просит отец.
Знать любовь боится холодов,
Значит для любви зима преграда…
Понимала ли я тогда, десятилетняя девчонка, что это и есть счастье, когда возвращаешься
домой с уловом, когда слышишь, как ласково называет тебя отец. Некогда было ему тогда по
головке каждого из нас гладить, а нужно было постоянно работать, чтобы семерых детей на
ноги поставить. Но песня его и нежное «дочушка»так и живут в моем сердце теплой меткой
памяти. Песни отцовские я все помню и пою: за семейным столом, когда собираются мои
братья и сестры, в кругу друзей и на уроке, когда чувствую, что дети мои поняли слово, а
теперь нужна мелодия, которая будет литься в тишине притихшего класса и учить мудрости
простой человеческой жизни.
«Деревенское приключение»- это меточка мамы. Помню провожали мы с отцом старшего
брата на учебу, он у нас студентом был. Возвращались с аэродрома, который находился на
острове, расположенном напротив нашего поселка. Погода осенняя: по реке плывут желтые
листья, коряги, бревна. Проплыли уже больше половины пути, младшая сестра увидела на
берегу маму, которая терпеливо ждала нашего возвращения. «Мама, мама!»- закричала
Людка и запрыгала в лодке. Отец отвлекся, лодка наскочила на бревно и резко
перевернулась. Плавать я умела, но лодка меня накрыла, и я никак не могла сообразить,
почему кругом темно. Всплыву, ударяясь головой о днище, и назад в глубину погружаюсь.
Потом кто-то за ноги меня потянул и вытащил на свет божий. Людка уже лежала на брюхе
лодки и опять орала: «Мама! Мама!», но не так радостно и весело, как несколько минут назад.
Вот это ощущение животного страха я испытываю до сих пор – к нам, захлебываясь и что-то
выкрикивая, плыла мама. Наша мама, которая всю жизнь прожила на реке, но плавать
хорошо так и не научилась, над чем мы, ребятишки, часто подшучивали. Мертвой хваткой
мама вцепилась в нас и промолвила: «Живые». С берега уже плыли на помощь, завернули нас
в теплые телогрейки, а маму сразу увезли в больницу, сердце прихватило. Вечером мы с
Людкой прибежали к ней, хотя отец строго-настрого запретил. Мама лежала на больничной
койке такая маленькая и беззащитная, мы встали на коленки, положили ей головы на живот,
а она перебирала выгоревшие за лето наши волосы и молчала, а потом сказала: «Вы простите
меня, хорошие мои, напугала я вас до смерти. Я больше не буду». И помню я слезы, которые
катились по щекам и темными пятнами падали на больничное белье. Наша сильная,
уверенная в себе мама просила у нас прощения совсем так же, как и мы, дети. Я и сейчас
плачу, но это другие слезы, слезы огромной любви и нежности. Слезы- метки о святой
женщине, научившей любить друг друга, помогать в трудную минуту и всегда помнить, что
где-то рядом живет человек, которому я сегодня нужна.
Не выпало мне в жизни счастья быть лично знакомой с В.П. Астафьевым. Но живое
присутствие его я испытываю каждый раз, когда беру в руки его книгу. Для меня это человек,
который стал родным, который все понимает и прощает, как отец и мама.
Спасибо вам, Любимые!
В.А. Каверзина
Мотив дорогивстречи
в лирических миниатюрах сборника «Затеси» В.П. Астафьева
РОДНЫЕ БЕРЁЗЫ
«Заболел я однажды, и мне дали путевку в южный санаторий, где я никогда не
бывал». Экзотический юг только в первые дни поражает своими платанами и чинарами,
задумчивыми кипарисами, чопорными пальмами. Природа южного побережья какая-то
утомительно надменная. Здесь все строго, все продумано, все понятно. Все удивляет, но
почему- то не радует «и вдруг увидел среди заморских кущ три березки с толщиной с
детскую руку. Глазам своим я не поверил. Не растут березы в этих местах. Но они стояли
на полянке в густой мягкой травке, опустив долу ветви. Березы в наших-то лесах, если
растут поодиночке, сиротами кажутся, а здесь и вовсе затерялись, не шуршали корою, не
лопотали листом, и все-таки от них нельзя было оторвать глаз. Белые стволы берез
пестрели, как веселые сороки, а в нежной зелени зазубренных листьев было так хорошо,
покойно взгляду после ошеломляющего блеска чужеземной, бьющей в глаза
растительности». В данном эпизоде автор показывает беззащитность березок, они, как
дети, протягивают ветки-руки, будто просят защиты. Все здесь, на этой полянке, детское:
мягкая травка, лопотание листочков, нежная зелень. Затерялись три березки – ребенка
среди «бьющей в глаза растительности, но выживают, пестрят их белые стволы, как
веселые сороки». Значит, выстоят и «залопочут» своими листочками.
Нашел, что искал, чего не хватало в этой строгой, спокойной красоте южного
побережья. Родные березки, не претендующие на первенство в зеленом мире земли.
Близкие, знакомые, повернувшие свои листья на север, туда, где живут и любят. И пахнутто они домом, северным лето родины. Где бы не находился человек, он всегда тоскует о
доме, потому что тебя там знают, любят и ценят. Вдалеке от него чувство дома
обостряется, а когда встретишь нечаянно что-то родное, то душа так и оживает: это мое,
родное; это и есть радость, переполняющая сердце, связанная крепкой любовью с малой
родиной.
ВЕСЕННИЙ ОСТРОВ
Я никогда еще не встречал такого, что переполняло бы меня таким восторгом,
когда хочется от радости кричать, а вот Виктор Петрович Астафьев встречался в жизни с
таким. В середине лета вдруг встретился с весной. «Но на подоле острова живая лента
зелени! Это только что распустившийся гусятник и низенький хвощ. За ними синяя полоса,
окропленная розовыми и огненными брызгами. Цветут колокольчики, жарки, кукушкины
слезы, дикий мак. Везде по Сибири они отцвели и семя уронили, а тут…
-Весна на острове! Весна!..»
«Подол острова», как цветной яркий сарафан девушки. Разгулялись по нему
разные цвета лета: зеленый, синий, розовый, огненный… Все краски красавицы-весны
среди утомленного и спокойного лета. Цветопись – образ весны, пробуждения.
Мимолетная встреча с весной, несущая радость обновления, переполняющая грудь
любовью к жизни, зовущая познать еще не ведомое, но что-то удивительное, теплое,
живое – «нечаянно встреченную весну», миром правит лето, а здесь, на островах, весна!
«Вспоминая о весеннем острове, я думаю и о нас, людях. Ведь к каждому человеку
поздно или рано приходит своя весна. В каком облике, в каком цвете – не важно. Главное,
что она приходит».
КОСТЁР ВОЗЛЕ РЕЧКИ
Как любим мы, городские жители, отдыхать в выходные дни на природе. Потоком
идут машины, однодневные туристы выбирают места почище, жарят шашлыки,
распаковывают сумки. Смех, веселье, радость… А вечером остается земля наедине с
собой, замусоренная, холодная, обиженная. Отдохнули, а мусор оставили. Сколько лет
земле надо, чтобы очистить себя от грязи, дать простор травинке и цвета, залечить раны
свои? Но есть среди нас те, кто понимает голос земли. Понимает и помогает ей. Мужчина
и женщина, которые убирают землю и слышат ее стоны. «Они неторопливо двигались по
опушке рощи, о чем-то беседуя, время от времени наклонялись и складывали в мешок
бумагу, коробки от сигарет и папирос, фольгу обрывки полиэтилена, окурки, раскисшие
куски хлеба, старые обутки, лоскутья – все, чем сорит вокруг себя человек».
«…Всякий раз, как я еду в аэропорт Домодедова и вижу дымок костерка над
речкой Пахрой, с тихой радостью думаю: это они, терпеливые люди, делают посильную
добровольную работу, так необходимую уставшей земле, - жгут мусор возле речки».
«На душе легко и грустно. Так бывает всегда, когда встречаешься с добрым делом,
от людей и к людям идущим…». Два слова, два акцента, раскрывающие основную мысль
миниатюры, - легко и грустно. Легко оттого, что есть среди нас те, кто понимает, что
природа и человек – это единое целое, как дом и семья. Здесь все друг друга любят,
понимают и помогают. Легко, что идут по земле муж с женой и прибирают ее.
Грустно, горько, одиноко… оставили мусор, истоптали землю… и бросили, как
чужое, ненужное, не мое. Как приучить нас к терпению, делать «добровольную работу,
так необходимую уставшей земле?»
Три встречи: дом, весна, земля. Три радости, составляющие счастье жизни. Три дороги,
ведущие к миру и к красоте.
Произведениям Виктора Петровича присущи поэтичность и музыкальность, а особенно эти
качества ощутимы в «Затесях». Если бы я мог сочинять музыку, я, наверное, написал бы мелодию
к этим миниатюрам. Это была бы музыка души, которая то плачет, то успокаивается, то громко
смеется и летит ввысь. Но я не умею сочинять музыку, поэтому я проиллюстрировал выбранные
миниатюры. Цикл лирических миниатюр объединен одной мыслью автора: «заставить читателя
слышать боль каждого». «Пусть каждый, входящий в этот Храм, наступит на сердце мое, чтобы
слышал я боль его».
Я учусь слышать боль человека, как умели ее слышать грузинский царь Давид и Виктор
Петрович Астафьев.
Фёдоров Денис Сергеевич
Рассуждая о
затесях
Затеси, затеси - это нить Ариадны в лесу. Без них и знания правила «длинной ноги» твоя дорога по
лесу превратится в круговую. Обычно люди начинают замечать, что ходят по кругу где-то на 3-4
обороте. В зависимости от качества лесов, либо только начиная уставать от ходьбы, либо падая от
изнеможения.
Сейчас развитие науки и техники шагнуло далеко вперёд: освоили космос, появились спутники,
GPS в конце концов. Но в лесах нашей необъятной родины до сих пор можно встретить затеси.
Возможно, затесь является именно той жертвой, которую приносит природа, для того чтобы
человек мог осваивать и как-то разграничивать лесные просторы. При всём великолепии тайги это
очень опасный край. Животные - это лишь малая и наверное, самая безопасная из опасностей
наших лесов. Самым непредсказуемым я считаю то, что, не имеет чувств, их нельзя напугать,
нельзя убить, и в то же время они не имеют жалости. Это всевозможные ямы, покрытые мхом,
бурелом, курумник (это обычно большие нагромождения острых камней. Особенно неприятно,
когда они находятся на склоне, особенно в дождь). Затеси, конечно, не смогут защитить вас от
этих опасностей, но они дадут вам уверенность, что вы «Верным курсом идёте товарищи», как
говорил великий Ленин. А значит, вы будете спокойны и более наблюдательны, к тому месту, на
которое ставите ногу. Но не дай бог они исчезнут из вашего вида, не подготовленные будут
носиться по окрестностям и осматривть каждое дерево, тут шансы 50 на 50. Те, кто знает правила
поведения в лесу, они либо вернутся чуть-чуть назад, либо (конечно, при наличии) включат GPS.
Ох, коварная штука GPS. Очень расслабляет, притупляет чувства, ты ощущаешь себя богом… но это
не так. В зависимости от погодных условий и от рельефа местности GPS имеет довольно
внушительную погрешность от 3 до 100 и более метров. Что такое 3-10 метров, в сущности не
много, но если точка, к которой вы идёте, находится больше чем за 2-3 км – это уже приличная
амплитуда ваших колебаний из стороны в сторону. Которые к слову GPS с огромной радостью
отображает на своём мониторе, как бы надсмехаясь над нерадивым путником, которому лень
ходить по обычному компасу.
Конечно, есть и магнитные аномалии (места, где стрелка компаса либо крутится как юла, либо
залипает в одну сторону). Так что нет универсального прибора у человечества, только их
совокупность может указать верный путь или… или затеси, следы, которые оставил для вас когдато прошедший здесь Homo sapiens sapiens.
Скольким людям спасли жизнь эти смолоточащие зарубки, и скольким ещё спасут. А сколько
деревьев загубили они? «Не одного» - скажет человек, мало бывавший в лесу. И будет отчасти
прав, т.к. если зарубки ставить только на «правильных» (т.е. толстых, здоровых) деревьях, то они
нисколько не повредят дереву. Но в наши леса не на 100% состоят из «правильной» тайги, где то
процент таких деревьев 70%, а где то 10%. И вот там где он достигает 10% под топор, лопату, нож,
геологический молоток ложатся молоденькие деревца.
Стоит помнить, что зарубки далеко не вечны. На разных породах древесины они зарастают за 3050 лет. На одних породах деревьев остаётся отчётливый след, на других - ничего. Например,
берёза – на месте зарубки образуется нарост, напоминающий человеческие губы, только
расположенные вертикально. Также встречаются деревья, которые погибли, но не упали, и даже
мёртвыми держат, как знамя, почерневшую затесь.
Вот так, бывало, идешь по лесу, глазом привычно ловишь свежие зарубки, подновляешь кое-где
старые. А повсюду из них течёт прозрачная, вязкая, липкая смола… Идуший впереди тебя товарищ
может и не задумываться о боли которой вы причиняете лесу, а может… ему также больно
оставлять затеси, как и тебе… - следы в лесу.
Некос Илья
Жизнь познается из книг и произведений искусства, быть может, еще в большей мере,
чем из самой жизни.
Так жизнь, возведя человека на вершину благополучия, продолжает и там дразнить и
мучить его. Впереди всегда остается что-то недосягаемое, вечный соблазн и вечная
неудовлетворенность.
Правдивость - это дыхание жизни, это основа всякого достоинства.
Лишь сильная любовь может загладить те мелкие недоразумения, которые возникают
при совместной жизни.
Нет такого человеческого существа, которое могло бы жить в полной бездеятельности.
Целью жизни должно быть счастье, иначе огонь не будет гореть достаточно ярко,
движущая сила не будет достаточно мощной - и успех не будет полным.
Редактор: Четвериков Иван
Рисунки: Закотей Яна, Федоров Денис