Священные войны: страсть и рассудок

Эко У.
СВЯЩЕННЫЕ ВОЙНЫ: СТРАСТЬ И РАССУДОК
Причиной всех религиозных войн, на протяжении столетий
приводивших к кровопролитию, всегда служили страсти и поверхностные
противопоставления, наподобие Мы и Они, хорошее и плохое, черное и
белое. Говоря о богатстве западной культуры, мы имеем в виду прежде всего
присущие ей еще до эпохи Просвещения критический подход и
исследовательский дух, помогающие преодолеть подобный пагубный
примитивизм. Разумеется, это не всегда было так. Ведь частью западной
культуры был и Гитлер, сжигавший книги, осуждавший "вырожденческое"
искусство и уничтожавший представителей "низшей" расы, и фашисты,
заставлявшие меня в детстве повторять "Да падет на англичан проклятие
Господне", - потому что англичане "едят по пять раз на дню", а значит - они
жадные, и поэтому как народ стоят ниже бережливых итальянцев.
Иногда очень трудно провести границу между стремлением к
культурной самоидентификации, к пониманию чужой культуры, и
стремлением дать оценку своей и чужой культуре, вынести суждение о том,
что такое хорошо и что такое плохо. Где бы я хотел жить - в Лиможе или,
скажем, в Москве? Москва, конечно, прекрасный город. Но в Лиможе
говорят на языке, который я понимаю. Каждый из нас идентифицирует себя с
культурой, в которой он вырос. Случаи пересадки корней, если и случаются,
то довольно редко. Лоуренс Аравийский, хоть и одевался арабом, но все-таки
в конце концов вернулся в родную Британию.
Запад давно начал интересоваться другими цивилизациями - это было
нужно для успешной экономической экспансии. Греки называли своих не
говоривших по-гречески соседей варварами - то есть заиками, как будто те и
вовсе не умели говорить. Однако и среди греков попадались здравомыслящие
люди - вроде стоиков, заметивших, что, хотя варвары и используют другие
слова, они выражают с их помощью те же мысли, что и сами греки.
Во второй половине XIX века появилась культурная антропология,
поставившая своей целью загладить вину Запада перед остальными
культурами, в особенности перед теми, которые Запад считал варварскими, перед примитивными народами и обществами без истории. Задача
культурной антропологии состояла в том, чтобы указать на существование
точки зрения, отличной от точки зрения западной культуры. Антропологи
заявляли, что эту иную точку зрения следует принимать всерьез, не
относиться к ней пренебрежительно и не подавлять ее.
Прежде чем утверждать, что одна культура лучше другой (как недавно
сделал итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони), нужно
установить критерии оценки этих культур.
Культуру можно объективно описать, сказав, например, что ее
представители ведут себя определенным образом, верят в духов или в
единого вездесущего Бога; живут семейными кланами, как предписывает им
традиция; считают красивым носить кольца в носу (это может относиться,
например, к современной молодежной западной культуре); считают свинью
нечистым животным; делают себе обрезание; выращивают собак на убой
или, как англичане и американцы до сих пор думают о французах, - едят
лягушек.
Разумеется, антропологи понимают, что их объективность всегда
ограничена множеством факторов. Критерии оценки зависят от наших
собственных корней, предпочтений, привычек, страстей, от нашей системы
ценностей. Вот пример: считаем ли мы, что продление человеческой жизни с
40 до 80 лет имеет смысл? Лично я верю, что имеет, однако многие мистики
могут возразить мне, что жизнь святого Луиджи Гонзага, дожившего всего до
23 лет, была намного полнее, чем жизнь какого-нибудь бессмысленного
обжоры, дотянувшего до 80.
Верим ли мы в целесообразность технологического прогресса,
глобализации торговли и совершенствование транспортных средств? Многие
верят, считая нашу технологическую цивилизацию выше прочих. Вместе с
тем, внутри западной культуры есть люди, стремящиеся жить в гармонии с
природой, готовые отказаться от самолетов, машин и холодильников,
желающие плести корзины и путешествовать пешком из одной деревни в
другую во имя сохранения озонового слоя Земли.
Итак, чтобы утверждать, что одна культура лучше другой,
недостаточно просто описать эту культуру (как это делают антропологи).
Утверждать подобное можно только находясь внутри своей собственной
системы ценностей, системы, от которой, как нам кажется, мы не можем
отказаться. Только с такой точки зрения мы можем сказать, что одна
культура - наша собственная - лучше другой. Лучше для нас.
Насколько абсолютным можно считать критерий технологического
прогресса? У Пакистана есть атомная бомба, а у Италии ее нет. Значит ли
это, что итальянская цивилизация хуже пакистанской и лучше жить в
Исламабаде, чем в Аркоре? Должны ли мы уважать исламский мир за то, что
он дал нам великих людей вроде Авиценны (который родился в Бухаре недалеко от Афганистана) и Аверроэса, а также аль-Кинди, Авемпаса,
Авицеброна, Ибн Туфайля или великого историка XIV столетия Ибн
Хальдуна, которого Запад считает отцом всех социальных наук? Испанские
арабы развивали географию, астрономию, математику и медицину в те
времена, когда христианский мир еще сильно отставал по всем этим
предметам.
Можно вспомнить, что правившие в Испании арабы были довольно
терпимы к христианам и иудеям, в то время как европейцы строили гетто для
иноверцев. Взяв Иерусалим, Саладин проявил по отношению к христианам
куда больше милосердия, чем сами христиане проявили к сарацинам в
аналогичной ситуации. Все это так, но сегодня в исламском мире
существуют теократические и фундаменталистские режимы, к которым
христиане не могут относится толерантно. Бен Ладен не проявил никакого
милосердия к жителям Нью-Йорка, талибы уничтожили каменные изваяния
Будды, но ведь и во Франции в свое время была Варфоломеевская ночь. Хотя
сегодня это и не дает никому оснований считать французов варварами.
История - как обоюдоострый меч. Турки любили насаживать людей на
кол (а это никуда не годится), но византийцы выкалывали глаза своим
родственникам, а католики заживо сожгли Джордано Бруно. Сарацинские
пираты делали много плохого, но буканьеры его Королевского величества
именем Британии сжигали испанские поселения в Карибском море. Бен
Ладен и Саддам Хусейн - враги западной цивилизации, но внутри самой
западной цивилизации были такие люди, как Гитлер и Сталин.
История не может служить критерием оценки цивилизаций. Ответ надо
искать в современности. Один из самых достойных уважения аспектов
западной культуры (свободной и плюралистической - а это и есть ценности,
которые мы считаем самыми основными и существенными) состоит в том,
что она уже довольно давно допускает сосуществование различных, пусть
даже и противоречащих друг другу, критериев оценки разных проблем.
Продление человеческой жизни может считаться положительным явлением,
а загрязнение окружающей среды - отрицательным, хотя, вероятнее всего, в
больших лабораториях, где изучают возможность продления жизни, стоят
мощные системы, загрязняющие окружающую среду.
Западная культура научилась открыто смотреть в лицо своим
собственным противоречиям. Быть может, они останутся неразрешенными,
но они, по крайней мере, хорошо нам известны, приняты нами к сведению.
Критическое отношение к собственным критериям дает нам возможность
понять всю сложность проблемы. Следует ли сохранять банковскую тайну?
Многие думают, что следует. Но если эта тайна позволяет террористам иметь
счета в лондонском Сити, следует ли считать защиту "прайваси" позитивным
или негативным фактором? Мы всегда ставим собственные критерии под
вопрос. Западный мир дошел в этом до такой степени, что позволяет своим
гражданам отрицать технологический прогресс и становиться буддистами
или жить в коммунах, члены которых не пользуются никаким транспортом даже телегой, в которую запряжена лошадь.
Запад тратит деньги и силы на изучение обычаев и практик других
культур, но никто еще по-настоящему не дал возможности представителям
других культур изучить западные обычаи и практики. Если не считать
богатых выходцев из исламских стран, имеющих возможность учиться в
Оксфорде или в Париже. После учебы они, как правило, возвращаются домой
и организуют там фундаменталистские движения. Просто потому, что
чувствуют солидарность со своими соотечественниками, у которых не было
возможности получить такое образование.
Международная организация под названием "Транскультура" борется
за создание альтернативной антропологии уже несколько лет. Она
привлекает в свои ряды никогда прежде не бывавших в Европе африканских
исследователей и предлагает им описать жизнь провинциальной Франции
или итальянской Болоньи. В результате обе стороны начинают смотреть друг
на друга несколько иначе, получается интересная дискуссия. Сегодня три
китайца - философ, антрополог и художник - завершают экспедицию по
следам Марко Поло, только наоборот. В ноябре они должны провести
конференцию в Брюсселе. Представьте себе исламских фундаменталистов,
изучающих проблему христианского фундаментализма (вероятнее всего,
сегодня объектом такого изучения станут уже не католики, а американские
протестанты, которые требуют вымарать из школьных учебников всякие
упоминания о Дарвине и в своем фанатизме могут потягаться с аятоллами).
Мне кажется, что антропологические штудии чужого фундаментализма
приводят к лучшему пониманию своего собственного фундаментализма.
Поэтому пускай они приезжают к нам и изучают наши концепции
священных войн (могу порекомендовать много интересных текстов, в том
числе некоторые вполне свежие).
Мы - плюралистическая цивилизация, потому что позволяем строить
мечети в своей стране. И мы не запретим строить их только из-за того, что
христианские миссионеры брошены в тюрьму в Кабуле. Если бы мы сделали
это, то мало бы чем отличались от талибов. Критерий толерантности к
различиям - это, безусловно, один самых сильных и наименее спорных
критериев оценки культур. Мы считаем свою культуру зрелой потому, что
она терпимо относится к культурным различиям. Но если человек,
считающий нашу культуру своей собственной, не разделяет ее
толерантности, он не может считаться цивилизованным человеком. Мы
надеемся, что, позволяя строить мечети в своей стране, мы когда-нибудь
добьемся того, что в чужих странах будут когда-нибудь построены
христианские церкви. Или, по крайней мере, того, что никто не будет
расстреливать Будд из пушки. И если мы верим в справедливость
собственных критериев, значит, так оно и будет.