К вопросу о словообразовательных нормах русского

К вопросу о словообразовательных нормах русского
литературного языка XVIII века и методах их изучения
В.А.Богородский
словообразование, норма, статистика
Противоречивость и разнонаправленность процессов, протекавших в
русском языке XVIII в., является причиной того, что многие явления и
процессы не получили до сих пор однозначной оценки в трудах по
исторической грамматике и продолжают привлекать к себе внимание
исследователей. К числу таковых принадлежит и процесс формирования
словообразовательных норм современного литературного языка.
Парадоксальным представляется тот факт, что картина образования
и функционирования производных в русском языке XVIII в. остается во
многом фрагментарной и мозаичной, несмотря на то, что вопросы,
связанные
с
генезисом
словообразовательных
формантов
в
древнерусском языке, равно как и вопросы функционирования
словообразовательных моделей в современном литературном языке
описаны достаточно подробно. Подобная мозаичность, очевидно, не
вполне согласуется с представлениями о поступательном развитии
литературного языка и является основанием для вывода об отсутствии
единых норм. Предпосылками для такого заключения являются
следующие факты:
 большое количество однокоренных словообразовательных
синонимов (вариантов), которые функционально и семантически близки
или тождественны;
 отсутствие стилистической дифференциации конкурирующих
словообразовательных моделей;
 изменчивость словообразовательной семантики, за счет
включения
в
структуру
значения
производных
нерегулярных
(фразеологических / идиоматичных) компонентов.
А именно эти аспекты словообразования регулируются нормой
[Арутюнова 2007: 22-28].
Исследования по исторической морфологии XVIII в. [Живов 2004]
показывают, что преодоление противоречий, которые имеются в выводах
о процессе изменения норм литературного языка, невозможно без
пересмотра круга источников и методов исследования. Во многих
исследованиях по словообразованию XVIII века в качестве основных
источников привлекались, во-первых, лексиконы (в том числе
многоязычные и переводные) и словари, во-вторых, тексты «образцовых»
произведений этого периода. Однако, как отмечается самими
исследователями, лексикографические источники не всегда позволяют
правильно оценить функциональные и стилистические особенности
производного слова (например, неоднозначность помет книжное, высокое
просторечное, простое), а также установить степень его узуальности.
Так сверка словников переводных лексиконов показывает, что
окказиональные / потенциальные слова, хотя и редко, включались
составителями в словари [Биржакова 1990]. В Словаре русского языка
XVIII в. некоторые производные сопровождаются пометами об
однократной и/или редкой фиксации данной лексической единицы в
картотеке словаря. Невозможность установления узуального или
окказионального статуса производной единицы, а также частотности ее
употребления, безусловно, влияет на объективность выводов о норме –
под
которой
понимается
«наиболее
устойчивая
традиционно
воспроизводимая реализация языковой системы» [Языкознание 1998:
337].
Заключения о становлении языковой нормы нового типа, основанные
на анализе «образцовых» текстов, не всегда могут претендовать на
полноту и универсальность, поскольку такие описания «имеют дело по
преимуществу с отдельными памятниками, отбираемыми не по их
лингвистической, а по литературной или политической значимости, и с
частными параметрами, по большей части лексическими,… при том что
их стилистическая значимость не доказывается, а априорно
декларируется». [Живов 1996: 285]. Следовательно, одной из
перспективных задач при описании процесса нормализации русского
языка в XVIII в. становится привлечение в качестве источников
максимального количества текстов различной «жанрово-стилистической»
принадлежности, а также обработка и интерпретация извлекаемых
языковых фактов с помощью количественно-статистических методов.
В фокусе нашего внимания оказались производные существительные наименования лица с суффиксами –тель, –щик, –ник как от
глагольных, так и именных основ в текстах А.Н.Радищева, Д.И.Фонвизина
и Н.М.Карамзина. Обращение к текстам именно этих авторов второй
половины XVIII в. представляется наиболее интересным, поскольку они
придерживались во многом противоположных взглядов на пути развития
русского литературного языка. В результате генеральной выборки из
электронного корпуса текстов русской библиотеки XVIII в. были
вычислены частоты (доли в %) употребления производных имён:
Таблица 1
-ник
-ник
-тель
-щик
Карамзин. Письма русского путешественника
Фонвизин. Басни и комедии
Фонвизин. Переводы
Радищев. Оды. Песни исторические
Радищев. Житие Ф.В. Ушакова. Дневник
одной недели.
Радищев. Путешествие из Петербурга в
Москву
(глаг.)
(имен.)
0.277
0.196
0.218
0.370
0.061
0.036
0.008
-
0.133
0.119
0.067
0.145
0.154
0.085
0.081
0.123
0.265
-
0.120
0.132
0.455
0.054
0.157
0.140
Обращает на себя внимание тот факт, что производные
существительные с суффиксом –щик представлены неравномерно в
рассматриваемых текстах. Так, их доля относительно велика в путевых
заметках Н.М.Карамзина и А.Н.Радищева. Причем производные, которые
находим, например, в «Путешествии», бесспорно, принадлежат к числу
устоявшихся элементов словарного состава: повозчик, извозчик,
приказчик, обманщик, покупщик, браковщик, наборщик, бунтовщик
(отглагольные) и ямщик, корабельщик, латинщик (отыменные). Однако
производные этих словообразовательных типов редки или вообще
отсутствуют в текстах, которые создавались авторами как образцы
нового литературного языка – в переводах Д.И.Фонвизина, в одах и
исторических песнях А.Н.Радищева. Это позволяет предполагать, что
сама модель с суффиксом –щик, а не только отдельные производные
обладала функциональной и/или стилистической ограниченностью, то
есть современная словообразовательная норма к тому времени еще не
сложилась.
На основании данных таблицы1 для существительных с суффиксами
–тель и –ник были вычислены средние частоты, отклонения от средней
частоты, а также средние квадратичные отклонения [Головин 1971: 2224].
Таблица 2
-тель
-ник
-ник
Средняя частота х
отклонения
Карамзин. Письма
Фонвизин. Басни
Фонвизин. Переводы
Радищев. Оды
Радищев. Житие
Радищев. Путеш.
сумма
Среднее квадратичное
отклонение
0.2968
0.1235
аi
a
-0.0198
-0.1008
-0.0788
0.0732
-0.0318
0.1582
0.002
0.0004
0.0102
0.0062
0.0053
0.0010
0.250
0.0481
2
0.0895
i
0.1191
аi
a
0.0095
-0.0045
-0.0565
0.0215
-0.0035
0.0335
0
0.00009
0.00002
0.0031
0.00046
0.00001
0.0011
0.00478
2
0.0282
i
аi
a2i
0.0349
-0.0341
-0.0381
0.0039
0.0129
0.0209
0.0004
0.00122
0.00116
0.00145
0.00001
0.00016
0.00044
0.00445
0.02723
Из обзора данных таблицы2 следует, что колебания частот
производных наименований лица с суффиксом –ник (образованных как от
глагольных, так и от именных основ) находятся в пределах допустимых
отклонений и являются статистически закономерными. Таким образом,
можно выдвинуть гипотезу о том, что употребление производных
существительных на –ник в текстах конца XVIII века определялось
нормой,
а
роль
экстралингвистических
факторов
(например,
теоретические установки писателей) не была существенной.
Разброс частот в употреблении существительных наименований
лица с суффиксом -тель, напротив, позволяет предполагать отсутствие
единой статистической закономерности. Особого внимания заслуживает
тот факт, что наибольшая величина отклонения от среднестатистической
частоты наблюдается в «Путешествии» А.Н.Радищева. Именно в этом
произведении находим такие производные имена, как обуздатель,
отрицатель, чесатель, соглядатель, лелеятель, путешествователь,
непризнаватель, наддатель и под. Приведенные примеры, бесспорно,
свидетельствуют о высокой продуктивности данной словообразовательной модели. Однако тот факт, что «такие слова создавались и
употреблялись в целях чистой номинации, для обозначения лица по
совершаемому действию» не может служить достаточным основанием
для вывода о том, «свободное функционирование этой модели
составляло норму литературного языка» [Изменения 1964 : 29]. На наш
взгляд, высокая частотность производных с суффиксом –тель в тексте
«Путешествия» указывает на одну из черт авторского стиля
А.Н.Радищева. Выводы о наличии словообразовательной нормы в
данном случае представляются неоднозначными, так как не установлен
узуальный или окказионально-авторский статус подобных дериватов.
Использование статистических методов анализа, при условии
максимального охвата корпуса текстов XVIII в., позволит в дальнейшем
преодолеть те противоречия, которые имеются в выводах о процессе
нормализации русского языка на словообразовательном уровне.
Литература
Арутюнова, Н.Д. Проблемы морфологии и словообразования / Н.Д.
Арутюнова. – М.: Языки славянской культуры, 2007.- 284 с.
Биржакова, Е.Э. К вопросу об отражении словообразовательных
процессов русского языка в двуязычной лексикографии последней трети
XVIII века / Развитие словарного состава русского языка XVIII века. – Л.:
Наука, 1990. – С. 136-153.
Головин, Б.Н. Язык и статистика / Б.Н.Головин. – М.: Просвещение,
1971. – 191 с.
Живов, В.М. Очерки исторической морфологии русского языка XVIIXVIII веков / В.М. Живов. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – 656 с.
Живов, В.М. Историческая морфология русского литературного
языка XVIII века: узус, нормализация, норма / V.M.Zhivov - Papers from the
V International Conference of the Study Group on Eighteenth-Century Russia.
– Gargnano: 1994 – p. 285-292.
Изменения в словообразовании и формах существительного и
прилагательного в русском литературном языке XIX века / Очерки по
исторической грамматике русского литературного языка XIX века. – М.:
Наука, 1964. – 600 с.
Источники
Русская виртуальная библиотека www.rvb.ru/18vek/
Радищев Н.А. Полное собрание сочинений . Том 1. - М.-Л. , 1938.
Фонвизин Д.И. Собрание сочинений в двух томах. Том 1.- М.-Л., 1959.
Карамзин Н.М. Избранные сочинения в двух томах. Том 1. – М.-Л., 1964.