Доктор вершинной психологии

Доктор вершинной психологии. Виктор Франкл о смысле жизни
Юлия Люц, кандидат психологических наук
В молодости, решая, кем ему стать — карикатуристом или психотерапевтом, Виктор
Франкл сказал себе: «Как карикатурист я смогу подмечать человеческие слабости и
недостатки, а как психотерапевт я смогу увидеть за сегодняшними слабостями
возможности для их преодоления». Письма, приходившие из разных стран, со словами
«Доктор Франкл, ваши книги изменили всю мою жизнь» стали лучшим подтверждением
того, что выбор он сделал правильный.
В юности меня, как и многих, мучил вопрос: кому нужна
«Познать себя можно
моя жизнь? Ответы я искала везде, но помогали в основном
только действуя, а не
книги: Ричард Бах, Томас Манн, Герман Гессе... Они не
размышляя»
давали рецептов, а ставили новые вопросы, но это было
(Гете)
даже интересно. И когда отец принес только что изданную
книгу Виктора Франкла «Человек в поисках смысла», я почувствовала себя путником,
который мучился от жажды и вдруг увидел бьющий из-под земли родник. Слово смысл
было для меня тогда знаком узнавания, о смысле много говорили в аудиториях, на кухне,
под звездным небом...
Книгу я прочитала за одну ночь и, закрыв последнюю страницу, уже знала, что еще не раз
к ней вернусь. И возвращаюсь до сих пор, пытаясь понять человека, который писал ее,
основываясь на собственном опыте, так как сознавал, что иначе объяснить кому бы то ни
было смысл жизни невозможно.
Виктор Франкл... Кем он был? Профессором неврологии, профессиональным
психотерапевтом? Альпинистом, покорявшим горные вершины? Летчиком, совершившим
свой первый самостоятельный полет в 67 лет? Композитором, чья музыка звучит в
популярных телепередачах? Узником концлагеря, выжившим в нечеловеческих условиях
вопреки всему? Добрым гением, чьи книги помогают излечиваться от скуки и суеты?
Всем этим и многим еще. Но прежде всего — Человеком, умевшим в каждом разглядеть
то хорошее, что, может быть, спит до поры до времени. Разглядеть и разбудить...
Виктор Франкл родился в 1905 году в Вене, его детство и юность пришлись на сложные
годы Первой мировой войны, экономических кризисов и психологической
нестабильности. Вместе с ними в мальчике росла потребность найти свое место в мире.
Тринадцатилетним подростком, услышав от учителя, что жизнь в конечном итоге не что
иное, как процесс окисления, Франкл не выдержал и вскочил с места с вопросом: «А в чем
же тогда смысл жизни?» Пытаясь найти некий уравновешивающий принцип, который
лежит в основе всей Вселенной, он в школьные годы исписал несколько записных книжек,
дав им громкое название: «Мы и мироздание». Все это время, борясь с отчаянием и
непониманием, Франкл вырабатывал в себе иммунитет против нигилизма.
Возможно, кто-то подумает, что ему самой судьбой было уготовано стать
психотерапевтом, ведь как раз в это время в Вене активно развивалась школа Фрейда и
чуть позже появилась школа индивидуальной психотерапии его оппонента Адлера.
Возможно, но Франкл не остановился на их идеях, он продолжал искать.
В 1928 году, стремясь предотвратить самоубийства среди студентов, он открыл центр
консультирования молодежи в Вене и вместе с единомышленниками победил эту
проблему: впервые за много лет количество самоубийств среди молодых людей начало
сокращаться. В 1930 году Франкл получил степень доктора медицины и продолжал
работать в области клинической психиатрии. Он стремился, чтобы люди, обращающиеся к
нему, начали сознавать, что они свободны изменить что-то в мире к лучшему и изменить к
лучшему себя, если это необходимо.
Когда задумываешься о таких людях, невольно задаешь себе вопрос: а я так смогу? Смогу
следовать правилам, которые выработал для себя Франкл:
1. Относиться к самым маленьким делам с таким же вниманием, как и к самым большим.
И делать самые большие дела так же спокойно, как и самые маленькие.
2. Стараться делать все как можно быстрее, а не в последний момент.
3. Сначала делать все неприятные дела, а уже потом приятные.
Вроде бы просто, но... Особенно страдал второй пункт, и я всегда находила себе
оправдание. Этим, наверное, и отличалась от Франкла, ведь, если ему не удавалось
придерживаться правил, он мог по нескольку днейѕ не разговаривать сам с собой.
Часто в своей работе Франкл использовал метод
парадоксальной интенции, который сам разработал. Суть
метода такова: вместо того чтобы бежать от неприятных
чувств и связанных с ними ситуаций, надо идти им
навстречу. Чтобы избавиться от какого-то симптома, надо сформировать парадоксальное
намерение, то есть стремление совершить нечто обратное тому, от чего нужно избавиться,
причем желательно сделать это в юмористической форме. Смех позволяет взглянуть на
себя и свои проблемы со стороны и обрести контроль над собой. Франкл хорошо освоил
этот метод и побуждал к тому же последователей, примеры из собственной и их практики
он приводил в своей книге. Результаты действительно впечатляют, но каким же чувством
юмора надо обладать, чтобы предложить пациенту, страдающему от дрожания рук,
устроить соревнование по дрожи, да еще побуждать его трястись быстрее и сильнее! Или
дать задание пациентке, мучающейся от бессонницы, бодрствовать всю ночь. И нужно
быть очень смелым, чтобы не стушеваться и на замечание пациента: «Доктор, я всегда
считал, что я ненормальный, но мне кажется, что и вы тоже» — спокойно ответить:
«Видите ли, мне иногда доставляет удовольствие побыть ненормальным».
«Лишь вершина
человека — это человек»
(Парацельс)
Но самое главное в работе психотерапевта не техники и приемы. Франкл был готов
отвечать на телефонные звонки в любое время суток, искать разные варианты объяснений
и всегда стремился за клиническим случаем разглядеть человека. Он считал, что картина
болезни — это лишь шарж, тень человека и быть психиатром можно только ради
человеческого в больном и ради духовного в человеке. Многие пациенты Франкла
признавались, что от непоправимых поступков их удерживала благодарность человеку,
который был готов выслушать их даже в три часа ночи и умел увидеть в них то хорошее,
во что они сами давно перестали верить.
Вторая мировая война помешала выйти в свет его первой рукописи «Врачевание души» с
основами логотерапии, лечения с помощью поиска смысла жизни. В это время Франкл
был заведующим неврологическим отделением Еврейского госпиталя в Вене. Он мог
эмигрировать в США, но понимал, что тогда оставит на произвол судьбы престарелых
родителей и ничем не сможет им помочь. Знал он и то, что у него, еврея, почти не будет
шансов выжить... Франкл решил просить совета у неба. Первое, что он увидел, придя
домой, был обломок мрамора с одной из десяти заповедей: «Почитай отца своего и мать
свою и пребудешь на земле». В глубине души он уже принял решение остаться, а заповедь
лишь помогла осознать это. Еще два года он продолжал работать, так как офицер гестапо,
от которого зависела судьба Франкла, был его пациентом. Но в 1942 году вместе с
родителями и женой попал в концлагерь. Его жертва имела смысл. И мать, и отец Франкла
умерли хотя и в концлагере, но на его руках. А учение о смысле прошло испытание в
четырех лагерях, доказав свое право на существование.
В концлагере Франкл организовал службу психологической помощи заключенным,
узнавал о тех, кто терял цель и смысл жизни, и старался помочь им... Он видел, как
загадочное «упрямство духа» позволяло людям оставаться свободными даже в концлагере
и не зависеть от условий, в которые они попали. «Здесь в лагере были люди, у которых
всегда находилось доброе слово, чтобы поддержать товарища, они готовы были делиться
последним куском хлеба. Конечно, они были немногочисленны — эти люди, которые
выбрали для себя возможность сохранить свою человечность, но они подавали другим
пример, и этот пример вызывал цепную реакцию».
В нечеловеческих условиях выдерживали не те, кто был крепче, а те, кому было ради чего
жить. Уже после войны Франкл писал: «Будучи профессором в двух областях, неврологии
и психиатрии, я хорошо сознаю, до какой степени человек зависит от биологических,
психологических и социальных условий, но, кроме того, я еще человек, выживший в
четырех концентрационных лагерях, — и потому являюсь свидетелем того, до какой
неожиданной степени человек способен бросить вызов самым тяжелым условиям,
которые только можно себе представить».
Франклу тоже было ради чего жить, ведь он хранил
«Нет такой ситуации,
рукопись книги с первым вариантом учения о смысле и
которая не содержала бы
заботился о том, чтобы она уцелела, а когда это не удалось,
ядро смысла»
надеялся ее восстановить. В тифозном бараке концлагеря он
(Франкл)
смог, отводя приступы горячки, использовать возбуждение
и интеллектуальный подъем для того, чтобы воссоздать свой научный труд, — 16
бредовых ночей Франкл делал в потемках краткие стенографические записи на
крошечных обрывках бумаги.
Его внутренняя жизнь продолжалась, он представлял, как после войны будет рассказывать
обо всем пережитом, мысленно общался с женой — это помогло ему не сломаться. «Я
понял, что любовь проникает далеко за пределы сущности любимого человека, позволяя
душе отрываться от существования узника... Все больше и больше я испытывал чувство,
что жена присутствует здесь, что она со мной, что я могу прикоснуться к ней, — взять ее
руки в мои», — писал Франкл. Он видел жену в птице, присевшей рядом с ним на землю,
ее лицо было ярче лучей заходящего солнца, и никто в те минуты не смог бы убедить его,
что это не так. Иногда сердце оказывается мудрее, чем ум, считал Франкл. И иногда
разумнее не быть слишком разумным...
В том, что Франклу удалось выжить, есть, наверное, и доля случайности. Его переводили
из лагеря в лагерь, он попадал в списки смертников, работал с инфекционными больными,
пытался бежать... Но если бы не «упрямство духа», умение слышать судьбу и голос
совести, ему не помогла бы никакая случайность.
После войны, вернувшись в Вену, Франкл пришел к своему другу Паулю Пологу и
рассказал ему о смерти родителей, брата и жены. Он не мог не плакать: «Когда с кем-то
происходит подобное, когда человека подвергают подобным испытаниям, то все это
должно иметь какой-то смысл. У меня есть чувство, что меня что-то ожидает, что я к
чему-то предназначен». Никто не смог понять его лучше старого друга, ведь справиться с
кризисом предстояло самому Франклу. «Страдание имеет смысл, только если оно меняет
меня к лучшему», — писал он. И, как никто, понимал, что любые лекарства, помогающие
заглушить боль утраты и забыть тех, кого ты любил, — не помогут. Но вокруг Франкл
видел людей, которые тоже испытывали такую же боль, были растерянны, одиноки и тоже
нуждались в помощи, и он вновь нашел смысл: «Смысл моей жизни в том, чтобы
помогать другим увидеть смысл в своей жизни».
Свой опыт и переживания Франкл описал в книге «Психолог в концентрационном
лагере», которая вышла вскоре после войны. Он хотел издать ее анонимно, не думая, что
кто-то ею заинтересуется, и только друзья убедили его все-таки поставить свое имя.
Именно эта работа стала самой известной.
В 1946 году Виктор Франкл становится директором Венской неврологической
поликлиники, с 1947 года начинает преподавать в Венском университете, пишет одну за
другой несколько книг. Его «Человек в поисках смысла» переводится на 24 языка. С 1960х годов он много ездит по миру и чувствует, что в это относительно мирное время
проблема смысла жизни стала еще актуальнее. В послевоенном мире, более динамичном,
более развитом и богатом, люди обрели больше возможностей и перспектив, но стали
утрачивать осмысленность жизни.
Франкл назвал свою психотерапию вершинной, потому что видел в человеческой душе
высоты, к которым нужно стремиться. И говорил, что человеку надо помочь обрести
мужество духовно жить, напомнить ему, что у него есть дух. «Несмотря на нашу веру в
человеческий потенциал человека, мы не должны закрывать глаза на то, что человечные
люди являются... меньшинством, — писал Франкл. — Но именно поэтому каждый из нас
чувствует вызов присоединиться к этому меньшинству». Человек чем-то похож на
самолет, шутил он. Самолет может ездить и по земле, но, чтобы доказать, что он самолет,
он должен подняться в воздух. Так же и мы: если мы остаемся на земле, никто и не
догадается, что мы сможем полететь.
Когда Франкла просили сказать, в чем смысл жизни, он улыбался. Ведь универсального,
единственно правильного ответа на этот вопрос нет. У каждого человека и у каждого
мгновения смысл свой, уникальный. «В мире нет такой ситуации, которая не содержала
бы ядро смысла, — считал Франкл. — Но мало наполнять жизнь смыслом, надо
воспринимать ее как миссию, осознавая свою ответственность за конечный результат».
Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ"
Подписаться на журнал "Человек без границ"