Автореферат - Доброновская - Красноярский государственный
реклама
На правах рукописи ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ ИНСТИТУТ АРХИТЕКТУРЫ И СТРОИТЕЛЬСТВА ГОУ ВПО «СИБИРСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» Доброновская Анна Павловна РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ НАСЕЛЕНИЯ ПРИЕНИСЕЙСКОГО РЕГИОНА НА ПЕРЕЛОМЕ ЭПОХ (1905 - 1929 гг.) Специальность 07.00.02 – Отечественная история Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Красноярск, 2007 2 Работа выполнена строительства и на кафедре философии архитектуры ГОУ ВПО и истории «Сибирский Института федеральный университет» Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор М. Д. Северьянов Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Н. С. Шилов кандидат исторических наук, доцент С. А. Рафикова Ведущая организация: Кафедра современной отечественной истории Иркутского государственного университета Защита состоится 25 мая 2007 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д. 212. 097. 01. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Красноярском государственном педагогическом университете имени В. П. Астафьева по адресу: 660077, Красноярск, ул. Взлетная, 20, Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева, исторический факультет, ауд. 2-21. С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки Красноярского государственного педагогического университета имени В. П. Астафьева. Автореферат разослан ___________________ 2007 г. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент Л. Э. Мезит 3 1. Общая характеристика работы Актуальность темы исследования определяется возросшим интересом к религии в условиях демократизации общества, формирования правового государства и новой концепции государственно-конфессиональных отношений. В последнее десятилетие усилилось влияние конфессий на общественную жизнь страны в сфере политики, армии, образования и культуры. Современный период с точки зрения исследуемой темы во многом созвучен изучаемому. Именно тогда в стране произошли изменения во взаимоотношениях конфессий, власти и социума, религиозной и светской сферах общественной жизни. Все это актуализирует потребность в объективном научном исследовании места и роли религии, конфессий, церковно-общественных организаций в рассматриваемый период, определении границ дозволенного в проведении ими культурно-просветительской и образовательной деятельности. Степень изученности темы. Проблемы, поставленные в диссертации, интересовали в первую очередь отечественную историческую науку. Исходя из тематической и методологической направленности, всю литературу о религиозной жизни населения России можно разделить на три этапа. Первый из них охватывает 1905 – 1929 гг. и состоит из двух периодов: 1905 – 1919 гг. и 1920 – 1929 гг. Второй этап также делится на два периода: 1930 – 1950-е гг., 1950-е – 1980-е гг. Третий современный этап историографии проблемы начался с 1990-х гг. и продолжается до наших дней. Для досоветского периода был характерен плюрализм мнений и оценок. Все исследования можно сгруппировать на церковные и светские. Труды первой группы историков не выходили за рамки официальной точки зрения власти на развитие Русской православной церкви. Например, Н. Д. Кузнецов в исследовании «Преобразования в Русской церкви. Рассмотрение вопроса по официальным документам конкретные и в связи с потребностями жизни» (М., 1906) предлагал пути ее переустройства: введение патриаршества, созыв 4 церковного собора. Интересен труд иеромонаха Нестора «Православие в Сибири» (СПб., 1910). Автор усматривал главное значение православной церкви в Сибири христианском просвещении и нравственном воспитании. Е. Е. Голубинский в работе « О реформе в быте Русской церкви (М., 1913) обращал внимание лишь на положительные стороны развития церковного быта. Светские историки, наоборот, были настроены весьма критично по отношению к деятельности церкви. Например, К. К. Арсентьев и С. Мельгунов в своих работах требовали отделения школы от церкви, ликвидации крупного монастырского землевладения и введения в стране свободы вероисповеданий. Представители сибирского областничества, например П. М. Головачев в статье, опубликованной в сборнике «Сибирь. Ее современное состояние и ее нужды» (СПб., 1908), настаивал на реформировании церковной деятельности по отношению к аборигенным народам Сибири и школьному обучению. Коренное изменение политики государства к религии революционных событий 1917 г. и Гражданской войны после обусловило распространение идей социализма и отделения церкви от государства (Н. И. Бухарин, В. И. Ленин, А. В. Луначарский, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий). Появились работы, носящие антирелигиозный характер. П. В. Гидулянов в своих комментариях к сборнику «Церковь и государство по законодательству РСФСР» (М., 1923) оправдывал атеистическую практику большевистской власти конкретно-историческими условиями становления политического режима. Ряд авторов, например И. П. Брихничев, Н. М. Лукин, Б. П. Кандидов, высказывались о контрреволюционной деятельности церкви между двумя революциями, в периоды Гражданской войны и становления советской власти. Следует отметить, что все труды первого периода написаны непосредственно в изучаемый период и позволяют оценить состояние общественного мнения того времени по отношению к конфессиональной политике социокультурной и социально-политической деятельности церкви. государства, 5 Потребности антирелигиозной пропаганды обусловили резко негативное отношение советских историков к деятельности церкви. На втором этапе историографии в 1930-е гг. сформировалась концепция «воинствующего атеизма». Например, в работах А. С. Долотова «Церковь и сектантство в Сибири» (Новосибирск, 1930), К. П. Абросенко «Религия на службе контрреволюции в Сибири. (Иркутск, 1938), конфессии рассматривались как классовые противники, сохраняющие свои позиции в обществе. С середины 1950-х гг., в условиях оттепели общественной жизни интерес к теме возобновился. Наибольшее внимание стало уделяться проблемам социально-политической истории Русской православной церкви. М. М. Персиц в монографии «Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917 – 1919 гг.)» (М., 1958) признавал, что фактическое, а потом и юридически закрепленное неравноправие атеизма и религии в стране вело к постоянному столкновению противоположных интересов и мешало ликвидации конфликта между властью и церковью. И. Н. Юрасов в работе «Деятельность Сиббюро ЦК РКП(б) по организации антирелигиозной пропаганды (1920 – 1922) (Новосибирск, 1960), обосновывал вынужденную необходимость насильственных действий советской власти по отношению к церкви суровыми реалиями того времени. Л. И. Емелях в исследовании «Крестьяне и церковь накануне Октября» (Л., 1976) видел истоки конфликта между властью и церковью в охранительной деятельности последней. И. Д. Эйнгорн в монографии «Религия, церковь и классовая борьба в Сибири (1917 – 1937)» (Томск, 1983), рассматривая особенности государственно-церковных отношений, обратил внимание на традиционно сильную роль государственной власти в различных сибирских регионах, что, по мнению автора, способствовало распространению административного давления на конфессии. Большое значение в изменении подхода к истории церкви сыграл коллективный труд «Русское православие: вехи истории» (М., 1989). П. Н. 6 Зырянов, Н. С. Гордиенко признали неоднозначность деятельности церкви в рассматриваемый период, попытались достичь объективности при освещении ее места в обществе. Касаясь проблемы разрешения конфликта церкви и советской власти, Н. С. Гордиенко утверждал, что «раскол» 1922 г., а затем декларация митрополита Сергия от 1927 г. стали этапными в достижении вынужденного соглашения между ними. Подводя итог второго этапа можно отметить, что научная литература советского периода во многом сохранила исключительно отрицательную оценку характера религии и социальнополитической деятельности конфессий. В то же время в монографиях введено в научный оборот немало новых источников, что позволило осветить множество ранее не исследованных вопросов. На третьем, современном этапе в историографии резко возросло был расширен круг используемых источников, появились новые методологические подходы, выросло количество публикаций, посвященных данным проблемам. М. И. Одинцов, изучая процесс эволюции конституционно-правовой базы государственно-церковных отношений в первой трети ХХ в., высказал мнение, что зарождение конфликта было обусловлено наличием не снятых вероисповедными реформами противоречий. Иеромонах Дамаскин (Орловский) в своем шеститомном мартирологе, начавшем публиковаться с 1992 г., о. Г. Фаст в работе «Енисейск православный» (Красноярск, 1994) воссоздали историю сопротивления духовенства и мирян советскому режиму. В. А. Алексеев (М., 1991), Н. А. Кривова (М., 1997) охарактеризовали деятельность партийно-советских органов, конфессиональную политику, армии их и спецслужб, руководителей, как осуществлявших жесткую, не предполагающую альтернативных методов конфликтного поведения. Большинство ученых взаимоотношения между светской властью и религиозными организациями расценивают неоднозначно. В диссертациях О. Ю. Редькиной «Вероисповедная политика Временного Правительства России (февраль-октябрь 1917 года)» (М., 1996), С. Л. Фирсова «Православная 7 церковь и Российское государство в 1907 – 1917 гг.: социальные и политические проблемы» (СПб., 1997) дается положительная оценка проектов преобразований православной церкви в России в начале ХХ века: восстановление патриаршества и созыв Поместного собора, реформа прихода, обновленческое движение в церкви, вероисповедные реформы Временного правительства. Но подчеркивается, что большинство из них не были проведены в жизнь. М. Ю. Крапивин в диссертации «Религиозный фактор в социальнополитической жизни советского общества (октябрь 1917-го – конец 1920-х годов)» (СПб., 1999) указывает, что высокая степень активности противоборствующих сторон предполагала только два сценария развития событии: изоляцию конфессий и верующих от внешнего мира или позиционный конфликт в «идеологической» и административной области. Большой интерес вызывает диссертационное исследование А. Л. Беглова (М., 2004), посвященное церковному подполью 1920-1940-е гг. в контексте государственно-церковных отношений. О. А. Лиценберг в монографии «Римско-католическая церковь в России: история и правовое положение» (Саратов, 2001), О. В. Курило в труде «Лютеране в России (XVI – ХХ вв.)» (Минск, 2002), Л. В. Кальмина в исследовании «Евреи Восточной Сибири: «духовная территория» (середина XIX – 1917 годы)» (Красноярск, 2002), доказывают, что сплоченность неправославных конфессий и верующих в рамках традиционной религиозной системы способствовали выживанию этих сообществ. На примере старообрядцев Н. Н. Покровский, Н. Д. Зольникова в монографии «Староверычасовенные на востоке России в ХVШ – ХХ вв: Проблемы творчества и общественного сознания» (М, 2002), Л. Н. Приль в диссертации «Старообрядческие общины Прикетья и Причулымья в конце XIX – 80-х гг. ХХ века (опыт реконструкции жизнедеятельности)» (Томск, 2002) исследуют причины изоляции той или иной группы верующих от внешнего мира. 8 А. В. Паламарчук в диссертации «Исторический опыт взаимоотношений государства и церкви в Юго-Восточной Сибири (1920 – 1930-е гг.)» (Иркутск, 2002), А. И. Савин в комментариях к сборнику «Советское государство и евангельские церкви Сибири в 1920 – 1941 гг. Документы и материалы» (Новосибирск, 2004) показывают на примере Сибири, что отдаленность территорий, частая смена власти и политических курсов вела к еще большему расширению того или иного конфликта в религиозной сфере, чему способствовали независимость, а нередко и самодеятельность чиновников в религиозных вопросах, например в «сектантском». Таким образом, в современной российской историографии при всем плюрализме подходов и оценок можно выделить черты складывающейся новой концепции. Для нее характерны показ неоднородности и многообразия политических и социокультурных ориентаций религиозных организаций, признание нарушения равновесия и раскола единого религиозного пространства; учет позиционного конфликтного взаимодействия между советским режимом и конфессиями, перерастания его в открытое противостояние. Обращение внимания на геополитические факторы позволяет изучить религиозную жизнь населения в отдельном регионе, в данном случае в Приенисейской Сибири. Целью данного исследования является выявление тенденций эволюции религиозной жизни населения Приенисейского региона на переломе эпох (1905 – 1929 гг.). Для достижения поставленной цели намечается решить следующие задачи: – проанализировать конфессиональную картину региона в 1905 – 1919 гг.; – изучить социально-политическую деятельность конфессий в этот период; – определить основные направления эволюции религиозности населения в 1920 – 1929 гг.; – определить влияние политики большевиков на состояние конфессий и секуляризацию общества в это десятилетие. 9 Объект исследования – население Приенисейского региона на переломе эпох. Предметом изучения выступает религиозная жизнь населения региона в 1905 – 1929 гг. Территориальные рамки исследования охватывают Енисейскую губернию в границах 1905 – 1925 гг., территорию Ачинского, Канского, Красноярского, Минусинского и Хакасского округов Сибирского края, функционировавших в 1925 – 1930 гг. В результате взаимовлияния природногеграфической и социокультурной среды здесь сложились своеобразные религиозные системы локального социума. Хронологически исследование ограничено 1905 – 1929 гг. Нижняя граница определена началом вероисповедных реформ в стране, провозглашением свободы вероисповеданий. Конечная дата исследования обусловлена введением нового законодательства о культах, предусматривающего резкое ограничение деятельности конфессий. Источниковую базу работы составляет комплекс опубликованных и неопубликованных материалов. К первому типу источников относятся: публикации официальных документов РКП(б)-ВКП(б) и советского государства; доклады и выступления руководителей партии и правительства. Изучение этого корпуса источников помогло нам составить представление о взаимоотношениях государства и церкви. Периодическая печать 1920-х гг. – источник информации о ходе антирелигиозных кампаний. Он включает в себя обзорные статьи агитационно-пропагандистского характера; заявления региональных политических деятелей; хронику событий; полемику с местным епископом и другие. Изданные воспоминания представителей Союза безбожников содержат уникальные данные, касающихся формирования, становления и развития «безбожных» организаций в регионе, отражающих роль партийных органов власти Автобиографические заметки в их создании архиепископа и функционировании. Крымского Луки (Войно- 1 0 Ясенецкого) дают информацию о первой ссылке, которую он отбывал на севере региона в 1923 – 1927 гг. В диссертации использованы архивные документы 55 фондов региональных и муниципальных архивохранилищ и музеев Абакана, Ачинска, Минусинска, Красноярска, Канска и Новосибирска. Делопроизводственные документы Енисейского губернского правления (ГАКК, ф.595), Енисейского губревкома (ГАКК, Енисейского ф. Р-53), Енисейского губисполкома (ГАКК, ф.Р-49), губкома РКП(б) (ГАКК, ф.П-1); Сибревкома (ГАНО, ф.Р-1), Сибкрайисполкома (ГАНО, ф.Р-47), Сибоно (ГАНО, ф.Р-1053), Сиббюро ЦК РКП(б) (ГАНО, ф.П-1) помогают вскрыть механизм реализации властными структурами решений по «церковным» вопросам, таким, например, как ликвидация монастырей, закрытие храмов и другим. Следственные дела священнослужителей и верующих за 1920 – 1922 гг. фонда «Енгубревтрибунал» ГАКК позволили установить факты сопротивления проводимой советской властью конфессиональной политике. Сводки информационного отдела ГПУ-ОГПУ фондов «Енисейский губком РКП (б)» и «Сиббюро ЦК РКП (б)» за 1920 – 1925 гг. воссоздают ход кампании изъятия церковных ценностей в губернии, характеризуют настроения населения во время проведения местными органами власти различных антирелигиозных мероприятий. Журналы заседаний, ежегодные отчеты благочинных священников Енисейской духовной консистории за 1905 – 1923 гг. (ГАКК, ф. 674), документы Красноярско-Енисейской епархии 1920-х гг. из городских архивов Минусинска и Ачинска (переписка благочинных священников с епископами Красноярским и Енисейским Назарием за 1920 – 1922 гг. и Амфилохием за 1924 – 1929 гг., документы о возвращении отдельных обновленческих приходов в лоно истинной Церкви) позволили конкретизировать события церковной жизни, назвать имена отдельных священников, проследить их судьбы, узнать их точку зрения на конфликт с властью. 1 1 По объективным причинам источниковая база исследования содержит лакуны, не позволяющие осветить отдельные аспекты заявленной темы; например, более досконально исследовать политические позиции, как местных политических лидеров, так и известных священнослужителей, четче показать внутреннюю жизнь конфессий, дать исчерпывающие статистические данные. Но в целом выявленная и использованная источниковая база позволяет решить поставленные в диссертационном сочинении задачи и достичь намеченных целей. Методологической основой исследования стало одно из направлений социальной истории – локальная история. Описание и анализ реально существовавших социальных организаций локального уровня позволяет увидеть рассматриваемые явления в единстве исторического ландшафта, микрокосма сообществ верующих и многообразии человеческих судеб, формальных и неформальных групп, их соотношений между собой, а также с социальными стратами, сословными группами, классами. В качестве основных исследовательских приемов в работе использовались сравнительно- исторический, ретроспективный и системный методы. При автор рассмотрении взаимоотношений сообществ верующих и власти использовал теорию социального конфликта, представленную концепцией структурного насилия и структурного конфликта Й. Галтунга (Violence, peace and peace research. In: Sournal of Peace research. Vol. 6. 1969. №3). В своей совокупности данные подходы дают набор оценочных алгоритмов, применение которых позволило построить научное исследование вокруг действительно актуальных проблем и действительно решить поставленные задачи. Научная новизна исследования состоит в рассмотрении механизмов взаимодействия традиций и новаций в религиозных общинах, форсмажорных обстоятельств, оказывавших влияние на ход этих процессов, в освещении противоречий провозглашенных реформ с реальным положением конфессий 1 2 Приенисейского региона, выявлении особенностей политических взглядов и настроений верующих. Практическая значимость исследования состоит в том, что выводы и рекомендации автора могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории религиозных организаций Сибири в ХХ в. Исследование может стать основой для разработки специального курса лекций для студентов высших и средних учебных заведений. Апробация работы. Основные положения и результаты исследования в форме докладов были представлены на межрегиональных научных конференциях в Абакане, Иркутске, Красноярске, Новосибирске. Структура работы. Диссертация объемом 234 страниц состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, приложения, включающего таблицы, копии редких документов по теме. II. Основное содержание работы Во введении обоснована актуальность избранной темы, дан историографический анализ литературы, сформулирована цель и задачи исследования, определены его территориальные и хронологические рамки, приведена характеристика методологической основы исследования, произведен анализ использованных источников. Первая глава «Религиозная жизнь населения Енисейской губернии в 1905 – 1919 гг.» состоит из двух параграфов. В первом из них – «Религиозность населения» анализируется конфессиональная картина региона. К 1905 г. основная его часть была православной. Вплоть до событий 1917 – 1919 гг. на территории губернии среди старожильческого населения преобладал тип религиозности, в котором нормативно-регулятивная сторона религии выходила на первый план. Влияние переселенцев проявлялось в усилении духовно-нравственной составляющей религиозного сознания через изменение поведенческих стереотипов. Представители других конфессий (католики, лютеране, мусульмане и иудеи) составляли сравнительно небольшую долю 1 3 населения – около 10%. Религиозная вера являлась основой этнического сознания, поэтому они сохраняли свою конфессиональную самоидентификацию и демонстрировали высокую степень религиозности. В целом до революции массовое религиозное сознание являлось фундаментом общественного мировоззрения и обеспечивало интеграцию верующих в единое сообщество. Религиозно-конфессиональная структура региона характеризовалась преобладанием православных приходов. В 1916 г. в Енисейской губернии действовало 310 приходов. Из них 19 городских. Их жизнедеятельность регламентировалась Енисейской епархией. Были созданы условия для религиозной деятельности. На территории региона функционировали инославные и иноверные приходы (восемь мусульманских, три католических, один лютеранский) и общины (22 старообрядческих, 11 евангелических, шесть иудейских). Их деятельность разрешалась, но ограничивалась государством религиозно-национальной средой. Для поддержания стабильности социокультурной системы конфессиями в регионе были созданы учреждения, оказывавшие духовную и материальную помощь людям. Енисейская епархия добились наибольших результатов в таких общественно-социальных направлениях как организация образовательнопросветительской и благотворительной деятельности. К январю 1916 г. в губернии имелось 226 церковно-приходских школ, что составляло треть от общего количества учебных заведений. Их поддерживали монастыри, волостные и сельские общества, приходские попечительства, частные лица, что подтверждало их востребованность в губернии. Но в целом под влиянием роста народного самосознания и внимания общества к проблемам народного образования церковно-приходская школа в 1905 – 1917 гг. потеряла свои лидирующие позиции, усилилась тенденция к переходу от религиозной школы к светской. Просветительскую деятельность проводило Братство Рождества Пресвятой Богородицы. Оно создавало народные библиотеки и книжные 1 4 склады, устраивало христианские чтения. На базе церковно-приходских школ работало около 100 отделений братства святителя Иннокентия, Иркутского Чудотворца, где проводились собеседования, воскресные классы и повторные занятия. С 1905 г. в губернии начали действовать приходские попечительства. Они получили значительное распространение, так как демонстрировали единение религиозной общины, действующей при храме, с сельским сообществом и поддерживали взаимоотношения с местными органами власти. Неправославные этнонациональных конфессии особое традиций. Все значение придавали культурные, сохранению просветительские, благотворительные мероприятия проводились под эгидой общины. Во втором параграфе «Отношение церкви и верующих к революционной трансформации общества» изучается социально-политическая деятельность конфессий. В дореволюционной России религия обосновывала существующую общественно-политическую систему. В сложной политической ситуации 1905 – 1907 гг. Церковь заявила о своей полной поддержке самодержавия и правительства. В эти дни епархиальное начальство активно участвовало на стороне губернской власти, призывало духовенство к предотвращению волнений в губернии. В церквях проводились молебствования, на богослужениях разъяснялась политическая ситуация, осуждались выступления против царя и святой русской церкви. Священники участвовали в составлении списков избирателей, разъясняли процедуру выборов народу, проводили собрания духовенства, на которых определяли свою политическую платформу. Будучи одним из главных звеньев официальной идеологии государства в начале ХХ в., православная церковь являлась объектом острой критики со стороны местных общественных сил, формирующихся партий. Революционные события 1905 – 1907 гг. способствовали возникновению в регионе кризиса культурного и социально-политического доверия к религии, особенно православию. Эти тенденции затронули городское население. На селе их поддержали сельская интеллигенция (староста, писарь, учитель). В 1 5 демографическом плане таким идеям оказалась больше подвержена молодежь, особенно мужчины – генетические носители признака изменчивости рода. Продолжавшееся углубление отчуждения между властью и обществом сопровождалось разрушением традиционной религиозной системы. Прихожане отказывались содержать причтовые дома, неугодных священников, предоставлять ругу. В целом, политическая позиция различных категорий духовенства и верующих не была однородной. Часть из них принимала участие в политических акциях, часть предпочитала оставаться вне политики. Но уже в период событий использовались 1917 г. и политическими Гражданской силами, войны они конфессии оказались активно втянуты в противостояние, что значительно понизило их общественный статус. При этом, занимая место по одну из сторон баррикад, они теряли имидж объединяющей силы и сталкивались с острыми внутренними проблемами. Вторая глава называется «Религиозная жизнь населения Приенисейского края в 1920 – 1929 гг.». В первом параграфе «Традиции и новации в религиозности религиозности. В первой населения» половине выявлена 1920-х гг. эволюция появилась характера разница в мировоззрении отдельных групп населения, совпадавшая не только с возрастными, но и социальными различиями. В городах и поселках религиозность рабочих упала. Наоборот, в деревне на разрыв с верой решались немногие. Такой поступок носил характер чисто политического выбора или прагматического решения. Но рeзко умeньшилась доля воцeрквлeнных людeй. В целом доля мужчин моложе 55 лет среди верующих была незначительной; женщин насчитывалось значительно больше. Средний возраст верующей женщины составлял 30 – 35 лет. Молодые женщины и мужчины соблюдали лишь немногие религиозные обряды и предписания. Достаточно быстрыми темпами проникали атеистические идеи в молодежную среду, большинство храм не посещали совсем. Угасание традиций, распространение интернациональных браков, усиленная советизация, а в некоторых случаях и 1 6 русификация славянских народов вели к размыванию религиозного мировоззрения верующих этноконфессиональных сообществ. Под воздействием начавшихся преобразований в сознании населения утвердилось как минимум три трактовки сущности и взаимодействия религиозности и светскости. Признание арелигиозности светского начала предполагало независимость процессов, происходящих в этих двух типах социальных знаний, и поэтому автономное друг от друга развитие. Например, построение общинной жизни на принципах самоуправления привело к тому, что уже к середине 1920-х годов круг вопросов, решаемых прихожанами, значительно расширился. Развитие светской сферы знания, трактовавшейся как безрелигиозное начало, предполагало дистанцирование народа от религии. Шло массовое внедрение советской символики, новых бытовых праздников. Понимание светского знания как контррелигиозного предполагало явное или скрытое его идейное противостояние религии. Такое положение вещей привело во второй половине 1920-х годов к росту нетерпимости по отношению к верующим. Революционные потрясения нанесли сильный удар по конфессиям, особенно пострадала православная церковь. Храмы и имущество стали собственностью государства, церковные и причтовые капиталы и предприятия ликвидировались, земли национализировались. Экономическая и политическая разруха не позволяла прихожанам участвовать в церковно-хозяйственной жизни епархии. Целостность епархии и большую часть приходов вплоть до конца 1922 г. удалось сохранить благодаря авторитету епархиальной власти. Но давление государства на православие было огромным, что повлекло за собой раскол единого конфессионального поля. Возникли обновленческое и тихоновское движение. Но к середине 1920-х годов православным организациям удалось сохранить храмы, молитвенные дома и часовни, большая часть которых продолжала работать. В рамках борьбы с религией в Енисейской губернии перестало существовать всего 17 церквей, из них 12 в городах. К 1 7 марту 1925 г. жизнедеятельность «тихоновских» приходов была восстановлена и регламентировалась Красноярской (во главе с епископом Амфилохием Скворцовым) и Минусинской (во главе с Дмитрием Вологодским) епархиями. Значительная часть общин Канского округа была присоединена к Иркутской епархии. Религиозная жизнь православных в эти годы характеризуется борьбой между течениями, нелегальных сопровождавшейся собраний и захватом проведением церковных агитации, кафедр. созывом Деятельность неправославных конфессий в первой половине 1920-х годов оказалась нарушена. Связи с духовными центрами были утеряны. Множились внутриобщинные разногласия. Дестабилизация в их жизни прекратилась только к середине 1920-х годов. Им удалось сохранить свои приходы. Во второй половине 1920-х годов активизировалась общинная жизнь, в том числе и православная. В населенных пунктах была возрождена система духовно-религиозного образования и просвещения. Продолжилась евангелизация хакасов. Для установления своей власти над верующими православные организации предпринимали все меры к примирению течений на основе компромиссов. В 1926 – 1927 гг. были случаи не только примирения двух противоборствующих течений, например, в Абанском районе, но и создания приходов «едино-греко-православной апостольской церкви» под юрисдикцией Вселенского патриарха Василия III в Канском, Ачинском и Хакасском округах региона. Наступление власти на религиозном фронте в 1927 – 1929 гг.: арест активистов, закрытие храмов, вновь привело к ослаблению религиозной жизни региона. Но сохранение самой легальной административно-церковной системы в это время позволяет говорить о жизнеспособности религиозных сообществ. Так, после перерегистрации религиозных общин в конце 1929 г. на 1 июля этого года в Минусинском округе действовало 168 объединений, из них большинство 122 православных. Так как поле религиозной деятельности было сужено, то их религиозная жизнь оказалась сосредоточена на хозяйственно- 1 8 административной жизни прихода, что позволяло сберечь здание церкви и церковную территорию. Во втором параграфе «Конфессии и общество» определяется влияние политики большевиков на состояние конфессий и секуляризацию общества. Конфессиональные реформы советской власти были негативно восприняты верующими. Они выступили против мер принуждения, используемых в своей деятельности местными органами власти. Саботировали ликвидационные мероприятия, противились изъятию из церквей метрических книг, составлению описей церковного имущества, отказывались отдавать ключи от церковных зданий, возмущались отсутствию в школах икон, закона божьего и запрещали детям посещать учебные заведения. В силу своего авторитета религиозные институты, особенно господствующая Русская православная церковь, оказывали влияние на решения верующих граждан в этот период. По мере усиления политического конфликта между властью и Церковью в начале 1921 г. пассивное сопротивление сменилось прямым неповиновением режиму. Верующие и священники участвовали в крестьянских волнениях, направленных против официальной власти, примыкали к антисоветским вооруженным отрядам, например, генерала Бакича. На знамени отряда Соловьева была надпись «За веру, царя и отечество». Только сильная церковная власть в регионе в лице епископа Назария, пытавшаяся легализоваться, удерживала значительное количество епархиального духовенства и мирян от эмоционально акцентированной реакции на происходящие события. Разразившийся в областях Поволжья голод позволил служителям культа и верующие региона оказать моральную и материальную поддержку голодающим. В сентябре-октябре 1921 г. общие собрания приходских религиозных общин Енисейского и Минусинского уездов приняли постановления об оказании помощи голодающим Поволжья через религиозные общины. Епископ Назарий в своем воззвании в ноябре 1921 г. призвал паству к сбору пожертвований. Но уже в феврале 1922 г. был взят курс на 1 9 насильственное изъятие ценностей из церквей. В это время местные органы власти и общины оказались по разные стороны баррикад. Власти констатировали наличие инцидентов между комиссиями и верующими, свидетельствующих о пассивном сопротивлении населения изъятию. Представители религиозных общин отказывались участвовать в работе комиссий или тормозили их работу. Имелись случаи активного противодействия режиму. Политика советской власти после изъятия церковных ценностей также не способствовала мирному урегулированию местные органы в поддержке конфликта. Население обвиняло обновленческого движения, нарушении законодательства о культах. Раскол внутреннего конфессионального поля вел к религиозному экстремизму среди прихожан, их ряды пополнялись скрытыми или явными противниками советской власти. В округах совершались молебны об избавлении от большевиков, распространялись слухи о падении советской власти. Неправославные конфессии, изначально поддержавшие конфессиональные реформы, весьма недоверчиво отнеслись к практике власти. Процесс советизации верующих принял затяжной характер. Неснятые противоречия в государственно-конфессиональных отношениях во второй половине 1920-х годов привел к расколу религиозного поля на два лагеря: признававших и отрицавших советский строй. Кризис традиционных религиозных систем сопровождался секуляризацией, что подтверждается поддержкой вероисповедных реформ в регионе близкими к большевикам слоями населения (рабочими, бывшими партизанами). На темпы и формы секуляризации решающее влияние оказывали политические факторы. Элементы коммунистического мировоззрения быстрее распространялись в городах. На селе же церковь по-прежнему являлась социальным институтом, регулирующим взаимоотношения местного сообщества. Однако во второй половине 1920-х годов форсирование советской 2 0 властью преобразований социальной сферы привело к усилению кризиса традиционной религии, распространению антирелигиозных взглядов. Только там, где конфессиональная принадлежность выступала гарантом национальной культуры и образа жизни, как в мусульманских общинах, сохранялись традиции. Противопоставление религиозного и светского вело к тому, что уже в первой половине 1920-х годов возникли религиозные течения, относившиеся к советскому государству и обществу как явлению мира Антихриста. Для православных фундаменталистов, какими были иоаннитов г. Красноярска и Ачинского уезда, староверы беспоповских толков, характерны разрыв с обществом, уход в монастырь, распространение мистических идей. Консервативные требования вернуться назад, к первоначальной религии были характерны для баптистов. Среди части аборигенов Хакасии шаманизм стал возвращением к традиционной культуре предков. В православной среде «обновленцы» требовали церковных реформ: привлечения верующих к участию в органах церковного управления, включения мирян в «дяьконическое» служение. Особенно много «обновленческих» приходов существовало в партизанском Канском уезде. Однако постепенное расширение социальной базы тихоновского движения свидетельствует, что сильны были и консервативные настроения. Отказавшись от вмешательства в повседневную, частную жизнь верующих, «тихоновцы» претендовали на всеобъемлющий охват социально-культурной сферы общественной жизни. Общественному резонансу их деятельности в данной сфере способствовало то, что осуждались распущенность нравов, преступность, алкоголизм. В заключении сформулированы основные выводы диссертации. В 1905 – 1919 гг. в регионе, жизнедеятельности как конфессий и повсеместно, в рамках происходит традиционных улучшение структур и сложившейся практики: идет количественный рост приходов, строительство 2 1 богослужебных зданий; развивается система миссионерства; благодаря расширению форм сохранения и приумножения церковных капиталов создаются условия содержания прихода и духовенства. Совершенствуется система богослужебного и религиозно-духовного образования, просвещения народа, развивается церковная благотворительность. В социально- политическом плане конфессии поддерживали существующий политический режим. Участие служителей культа в политической борьбе в период революционных событий и Гражданской войны выявило разделение их позиций. Все это способствовало падению их авторитета. Происходящие процессы наиболее болезненно проявились в годы Гражданской войны и привели к случаям насилия над священнослужителями и верующими. Революционные перемены в обществе, антирелигиозная политика советской власти в 1920-е гг. вызвали кардинальные изменения в области социальной и культурной жизни государства и религиозности народа. В рассматриваемый период уменьшился уровень религиозности, то есть доля верующих в общем составе населения. Но к атеизму пришла лишь часть народа. Под воздействием начавшихся преобразований в сознании населения утвердилось как минимум три трактовки религиозности и светскости: сущности и взаимодействия арелигиозность, безрелигиозность, контррелигиозность. Отдаленность территории от центра, отсутствие постоянных контактов с управляющими структурами, информационная блокада привели к тому, что религиозные организации в 1920- е гг. являлись фактически самоуправляющимися единицами. Их деятельность была направлена на возрождение административной структуры. Этот процесс в регионе проходил в условиях разрухи, ухудшении материально-экономического состояния хозяйства. Как и по всей стране, он остался незавершенным и растянулся на все 1920-е годы, чему способствовали волна внутренних колебаний и расколов. Особенно явно эти процессы проявились в православии, что выразилось в 2 2 регионе в борьбе между тихоновским и обновленческим движениями, раздроблении церковного управления и создании мелких епархий. Обновленческое движение здесь носило характер конформизма по отношению к советской власти, и не было поддержано народными массами, которые остались верны традиционным церковным структурам – тихоновским. В целом, деятельность конфессий была направлена на легализацию своего статуса в стране и регионе, чему способствовала модернизация религиозной общины. Благодаря этим низовым организациям осуществлялось взаимодействие церкви и общества на местах, поддерживалась независимость религиозных структур от власти с помощью духовной и культурнопросветительской деятельности. 1920-е гг. стали временем насильственного подчинения конфессий государству, что особенно явно проявилось в православной среде. Но советская власть не смогла поставить под свой контроль религиозную жизнь общества. В первой половине 1920-х гг. наблюдалось открытое сопротивление верующего народа новому режиму на периферии страны. К середине 1920-х гг., стремясь к сохранению церковного организма, большинство мирян, вслед за церковными иерархами отказалась от борьбы с советской властью путем вооруженных выступлений, но выработали разнообразные методы и формы пассивного сопротивления государству. В социокультурной сфере общественной жизни, государство взяло на себя формирование ценностных ориентиров, дело образования, воспитания и призрения. Эти области общественной жизни перестали подвергаться религиозному санкционированию. Борьба религиозных и светских начал привела к секуляризации. Под влиянием политики советской власти в 1920-е годы произошли перемены, касающиеся выбора народом духовных ценностей и формирования особенностей восприятия действительности. Социальные слои населения, близкие к власти, активно поддержали ее борьбу с религией. В верующей среде наряду с фундаментализмом получили распространение 2 3 мистические и реформаторские идеи. Произошел раскол религиозного поля деятельности, что выразилось в образовании новых течений. Но сохранение религиозных ценностей и норм показывает, что этот процесс не принял необратимого характера. Для полного уничтожения религии необходимо было ликвидировать не только конфессии, но и верующих. Основные выводы и положения диссертации отражены в опубликованных статьях. 1. Формирование политики «воинствующего атеизма» и политическая культура населения Восточной Сибири в 1920-е годы. //Духовно-исторические чтения: Тезисы докладов межвузовской научно-практической конференции 16 мая 1998 г. Красноярск, 1998. С.30-33. КрасГАСА 2. Советские кадры и отделение церкви от государства (несколько штрихов к биографии В.С. Гоштофта). //Власть и общество. Региональные аспекты проблемы. Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. Красноярск. 26 марта 2002 г. Красноярск, 2002. С.104-107 3. Евангельско-баптистское движение и власть в Енисейской губернии (1917-1926 годы). //Духовно-исторические чтения: Материалы межвузовской научно-практической конференции 26 апреля 2002 г. Красноярск, 2002. С.423-429 4. Религия и общество в Енисейском регионе накануне «великого перелома». 19261928 годы. //Культура и социум. Материалы межвузовской научно-практической конференции «Котежековские чтения, посвященные 60-летию со дня рождения Г.Г. Котоженкова.» (г. Абакан, 21 июня 2002 г.) Абакан, 2002. С.70-79 5. Неправославные конфессии на территории Енисейского региона в первой трети ХХ в. //Духовно-исторические чтения. Материалы межвузовской научно-практической конференции. 2003. Красноярск, 2003. С.313-318 6. Роль религии в жизни хакасов в первой трети ХХ века. //Власть и общество. межрегиональная научно-практическая конференция. Абакан, 2003. С. 235, 236 7. Православные священники Енисейского региона в 1920-е годы. Люди и судьбы. ХХ век. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Красноярск. 30 октября 2003 г. Красноярск, 2003. С.52-58 8. Католики в Енисейском регионе. Первая треть ХХ века. //Поляки в Приенисейском крае: Сб. материалов межрегион. науч-практ. конф. и семинаров «Польская тема в работе архивов и музеев Хакасии и Красноярского края» 2003-2004 гг. Абакан, 2005 9. Милосердное служение Русской православной церкви в Енисейском регионе в первой трети ХХ века. //Вестник КрасГАУ. Вып. 13. Красноярск, 2006
