Фердинанд Фош: портрет на фоне эпохи
реклама
История и науки об обществе Фердинанд Фош: портрет на фоне эпохи И.Э. Магадеев, кандидат исторических наук, МГИМО(У) МИД РФ Ключевые слова: историография, карьера, профессиональные взгляды, Первая мировая война, мирный договор, посмертная судьба. Маршал Фош в истории и историографии Имя маршала Фердинанда Фоша во всемирной истории связано прежде всего с событиями Первой мировой войны и, главным образом, ее завершающим, победным для стран Антанты этапом. В 1918 г. он (главнокомандующий союзными армиями) был одним из главных «архитекторов» победы. Нередко указывают (правда, с негативным оттенком) и на влияние, которое Фош оказал на развитие французской военной доктрины до 1914 г., будучи начальником Высшей военной академии Франции. Ее содержание формулируют как «наступление во что бы то ни стало», а мысли Фоша — как призыв «Атакуйте, атакуйте!». Наконец, имя французского маршала связано и с отечественной историей. В третьем издании «Большой советской энциклопедии» его охарактеризовали так: «Один из активных организаторов военной интервенции в Советскую Россию». Как видим, Фош был отнюдь не пассивным участником целого ряда важных событий как в мировой, так и во французской истории, поэтому изучение его личности, взглядов, характера представляет немалый интерес. Важно и то, что анализ его жизненного пути показывает нам также аспекты ряда более широких исторических проблем: взаимодействие политического и военного руководства во Франции, «уроки войны», французские концепции безопасности по отношению к главному потенциальному противнику — Германии. Пик интереса исследователей и общества к личности Фоша, в той или иной форме присутствовавший на протяжении всего XX в., пришелся на периоды непосредственно после окончания мировой войны и после смерти маршала в 1929 г. В те годы во Франции и в Великобритании вышла целая серия биографических работ, использующихся историками и понынеi. В начале XXI в. можно говорить о новом всплеске внимания к Фошу: увидели свет первое полное собрание его сочинений, подробные научные биографии, написанные с привлечением широкого круга архивных материалов, в том числе ставших доступными лишь недавно (например, дневник жены Фоша, урожденной Жюли Бьенвенюэ); проводятся международные коллоквиумы, посвященные личности маршалаii. Ряд трудов Фоша переведен на русский язык, отечественные авторы изучают его военные взгляды и деятельность на различных постахiii. Данная статья призвана познакомить читателя с основными вехами биографии Фоша, вписав ее в контекст эпохи. От солдата до генерала: профессиональная карьера и взгляды Фоша до 1914 г. Атмосфера южного города Тарб, в котором Фош родился 2 октября 1851 г.iv, наложила на него определенный отпечаток. Этот административный центр департамента Верхние Пиренеи был примечателен (помимо своих средневековых зданий) как родина ряда военных деятелей (в том числе П.Э.Ф. Шазаля, военного министра Бельгии в 1840–1860-х гг.), а также как центр разведения особой англоарабской породы лошадей (создание здесь в 1806 г. специального конного завода было связано с именем самого Наполеона I). Фош рос в атмосфере славного военного прошлого Франции, которую усиливал и тот факт, что его дед по материнской линии, Ж.-Р. Дюпре, служил еще в наполеоновской армии и получил звание кавалера 2 Ордена Почетного легиона (сам Фош в последующем был удостоен высшего звания — кавалера Большого креста)v. Отец Фоша был административным служащим в сфере финансов, в семье было семь детей. Фош окончил лицей в своем родном городе («геометрический дух, из него может выйти студент Политехнической школы»vi, — записал один из его учителей), а затем вместе семьей переезжал из одного места на другое, пока не был отправлен в 1869 г. в широко известный коллеж Св. Клемента в Меце (управлялся иезуитами). На протяжении всей своей жизни он оставался убежденным католиком. Этот факт (наряду с религиозным призванием одного из его братьев, который стал иезуитом) мог бы стать преградой в его карьере в условиях антиклерикальной Франции Третьей Республики. Фердинанд, предполагавший начать военную карьеру после окончания Политехнической школы, вступил в службу значительно раньше. После начала франко-прусской войны 1870–1871 гг. Мец был осажден. Фош записался в армию (официально его послужной список начинается с должности солдата в 4-м пехотном полку, с января по март 1871 г.), но в военных действиях участия не принимал. Он стал свидетелем не только дезорганизации французских вооруженных сил, но и напрямую столкнулся с немцами — сначала в Меце, куда он вернулся заканчивать учебу, а затем в Нансиvii, выбранном командующим германскими оккупационными силами в качестве своей штаб-квартиры. (Спустя 22 года Фош вернулся в Нанси уже в качестве командующего 20-м корпусом французской армии, провел по улицам пышный, с масштабным музыкальным сопровождением парад французских войск и, согласно некоторым свидетельствам, сказал: «Этой минуты я ждал с того момента, когда… должен был слушать напевы и гимны, которые немилосердно играли те, кто нанес нам поражение»viii.) 3 Именно в Нанси у него начали складываться стереотипы по поводу «соседей по Рейну». К 1919 г. Фош был уже окончательно уверен в том, что «национальный характер немцев не изменится… И через 50 лет они останутся такими же, что и сегодня». Успешно закончив в 1873 г. Политехническую и Артиллерийскую школы, Фош получил первое офицерское звание (младший лейтенант) и для прохождения дальнейшей службы отправился в характерное для большинства младших офицеров «турне» по гарнизонам. Показательны не только тесная связь Фоша с артиллерией в это время (что пригодилось ему в годы войны), но и его внимание к роли кавалерии. Он прошел специальную стажировку в Кавалерийской школе в 1876 г., а также во время гарнизонной службы стремился посвящать, как минимум, два часа в день улучшению своих навыков как наездника. После окончания мировой войны Фош заметил: «Какая ирония! Война наступила, она длилась 52 месяца, но не предоставила мне ни одной возможности… извлечь выгоду из моих талантов…» Если таланты Фоша как кавалериста в итоге оказались невостребованными, то иные его военные и интеллектуальные качества были оценены. В 1878 г. он получил звание капитана и с периферии постепенно перемещался в центр, проходил стажировку в Высшей военной академии (1885), служил при Генштабе. В 1895 г. в звании майора стал преподавателем Высшей военной академии (до 1901 г.), а с 1908 г. (с согласия Ж. Клемансо, премьер-министра и убежденного антиклерикала) возглавил это важное учреждение, призванное готовить будущих французских генералов. Работа в военной академии стала важным этапом в жизни Фоша. Его продвижение по службе ускорилось. За период с 1896 по 1911 г. он прошел путь от подполковника до дивизионного генерала — высшего воинского звания во Франции на тот момент. Фош заработал репутацию 4 крупного военного теоретика. Его лекции, производившие, по словам современника, «глубокое впечатление» («он поражал каждого сочетанием энергии и спокойствия, прямотой своих выражений»)ix, были изданы в виде двух ключевых военно-теоретических работ: «О принципах войны» (1903) и «О ведении войны» (1904). Фош вслед за классиком французской военной мысли А.А. Жомини считал, что военное искусство определяется вечными, неизменными принципами, уходящими корнями еще в наполеоновскую эпоху, ведь «современная война берет начало в идеях Наполеона». В качестве ключевых Фош рассматривал принципы: экономии сил, свободы действий, свободного распоряжения силами, обеспечения (искусство действовать в безопасности и с полной уверенностью). Главный фактор, который необходимо учитывать при реализации этих принципов, — моральный. Строить концепцию, исходя из технических соображений (факторы местности, фортификации, вооружения и т.д.), было, с его точки, неверно. Фош даже выводил что-то наподобие формулы: «Война = раскладке моральных сил. Победа = моральному превосходству победителя, моральному угнетению побежденного. Сражение = борьбе двух воль». Наряду с акцентом на роль морального фактора, Фош считал, что наступление имеет преимущество перед обороной. Дело не только в том, что лишь наступление обеспечивает победу, но и в том, что оно повышает моральное состояние войск, способствует их сплочению и единству. Еще в мирное время Фош хотел воспитать такое поколение офицеров, которые с уверенностью вели бы свои войска в бой и мыслили бы наступательно. При этом Фош отнюдь не был слепым доктринером, призывавшим наступать, несмотря ни на что. Он, как подчеркивают современные исследователи, указывал (наряду с другим часто критикуемым 5 сторонником Л. Гранмезоном) планирования наступательной одновременно атаки, доктрины на — необходимость рекогносцировки местности, полковником тщательного достижения внезапности, обеспечения необходимой артиллерийской подготовкиx. Вместе с тем в концепции Фоша явно было слабое место. Он не давал ответов на вопросы: Как общие принципы будут «транслироваться» в практические решения? Как стратегия будет связана с тактикой? Фош, по сути, отождествляя стратегию и тактику («Современная война для достижения своей конечной цели... признает только одно средство, а именно уничтожение организованных сил неприятеля… Сражение – единственный аргумент войны»), отдавал право решать эти вопросы командующему войсками. С его точки зрения, «генералы, а не солдаты выигрывают сражения; генерал, который потерпел поражение, не понимает задачи руководителя». Вместе с тем наступательная доктрина не только закладывала определенную «модель поведения» в головы офицеров, но и отражалась на технических средствах, находившихся в их распоряжении. Уверенные в силе своей легкой скорострельной 75-мм пушки, столь подходившей для стремительных атак на поле битвы, французские военные мало думали о тяжелой артиллерии: «тяжелой полевой артиллерии у французов не было… В начале войны — огромное превосходство легкой артиллерии над германской… и огромное превосходство германской тяжелой артиллерии над французской»xi. Размышлял Фош и о характере потенциальной войны будущего. Верно отмечая такие факты, как увеличение роли «человеческого фактора», «все более национальный» характер войны (т.е. участие в ней всей нации), возрастание численности войск на поле боя и, как следствие, все более грандиозный масштаб войны, он считал при этом 6 (как и многие другие), что она будет скоротечной. Уроки русскояпонской войны 1904–1905 гг., по ряду тактических параметров предвосхитившей Первую мировую, игнорировались им как не отвечающие европейским условиям. В этом Фош был не одинок. Уже в ноябре 1914 г. начальник германского Генштаба генерал Э. фон Фалькенхайн сожалел: «Русско-японская война дала нам возможность узнать о тактических последствиях новых вооружений и об условиях сражений. Вместо этого мы считали, что траншейная война… связана с проблемами логистики и национальными традициями противников». Таким образом, в теоретических взглядах Фоша — не лишенных логики и смысла — вместе с тем можно отметить (в свете будущей войны) ряд просчетов, которые негативно отразились на французской армии в 1914 г. Работа в военной академии способствовала тому, что Фош приобрел важные личные связи. Он завязал знакомство со своим британским коллегой, начальником Штабного колледжа, генералом Г. Вильсоном, который в 1910 г. даже был гостем на свадьбе дочери Фоша. Дружба французского и британского военных стала не только длительной и искренней, но и оказала немаловажное влияние на отношения их государств. Был Фош известен и генералу Ж. Жоффру, в 1911 г. занявшему пост начальника Генштаба с расширенными полномочиями (в случае войны автоматически становился главнокомандующим французскими войсками). Жоффр даже планировал назначить Фоша своим заместителем, но кандидатура была заблокирована военным министром А. Мессими. Наконец, о возрастающей известности Фоша говорит и тот факт, что он был включен в состав французской военной миссии, посетившей 7 в 1910 и 1912 гг. маневры армии Российской империи — главной союзницы Франции перед лицом Германии. Фош был приятно удивлен оказанным ему приемом («царская жизнь» — так характеризовал он свои дни в Санкт-Петербурге в письме сестре). Большое впечатление произвела на него и впервые увиденная Москва: «Это необыкновенный город с его Кремлем, 300 церквями и монастырями, с арками и куполами самой разнообразной формы, золоченными, расписанными в зеленый, голубой, красный…»xii Однако состоянием боеготовности российской армии Фош остался удовлетворен отнюдь не полностью. Тот факт, что «армия была лишена тогда многого для нее необходимого», признавали в 1912 г. и сами российские военные. К началу Первой мировой войны Фош был достаточно заметной фигурой в среде военной элиты Франции. Не случайно в 1913 г. ему был доверен ему пост командующего 20-м корпусом со штаб-квартирой в Нанси, располагавшемся всего в нескольких километрах от мощной германской крепости Мец. Это налагало на него большую ответственность. Уже в этот период Фош достаточно ясно продемонстрировал характер. Он с большой неохотой выполнял приказ своего начальника, командующего 2-й армией генерала Э. Кастельно, о строительстве укреплений, явно предпочитая наступать, а не обороняться. Более того — фактически проигнорировал указание правительства, данное в разгар предвоенного июльского кризиса 1914 г.: отвести войска на 10 км от границы, дабы немцы не могли использовать приграничный инцидент в качестве повода для собственного наступления. Фош опасался, что, выполнив это указание, он лишится контроля над высотами к северу от Нанси, столь важными для обороны города, и оставил войска на месте. 8 Фош как полководец и военный деятель в годы Первой мировой войны К началу Первой мировой войны (Германия объявила войну Франции 3 августа 1914 г.) Фош был крупным военным теоретиком, однако практического опыта руководства войсками на поле боя ему не хватало. Более того, желая проявить себя, он торопился (в частной переписке он делился с супругой своими переживаниями: главные сражения могут произойти к северу от Нанси, в то время как его войска будут бездействовать). Приободренный первыми успехами своего корпуса (17 августа был взят г. Шато-Сален на территории германской Лотарингии), он, по всей видимости, проигнорировал приказ Кастельно о приостановке наступления (сам Фош настаивал на том, что не получил приказа). Неожиданное контрнаступление немцев, имевших преимущество как в тяжелой артиллерии, так и в людской силе (французская разведка сработала в этом смысле отнюдь не лучшим образом), привело в итоге к немалым потерям (около 5 тыс. человек) и отступлению 20-го корпуса на те же позиции, с которых он начал войну. Тем не менее главнокомандующий французскими войсками Жоффр, не склонный ополчаться на генералов за чрезмерно наступательный «дух», отправил Фоша на повышение, доверив командование 9-й армией. Задача Фоша была отнюдь непростой: ему было необходимо не только собрать под свое командование части, «распыленные» по фронту, но и закрыть брешь в районе Сен-Гондских болот между 4-й и 5-й французскими армиями, отступавшими после катастрофического для Франции Приграничного сражения (которое стоило ей 260 тыс. человек). Хотя роль 9-й армии в успешном для французов Марнском сражении была в основном оборонительной (и, стоит отметить, отнюдь не простой: после немецкого наступления 8–9 сентября состояние ряда 9 ее частей было близко к панике), Фош и здесь стремился действовать наступательно. Именно в ходе сентябрьских боев 1914 г. он якобы телеграфировал Жоффру: «Мой правый фланг сильно тесним неприятелем, мой центр подается, мне невозможно двигаться, положение прекрасное, я наступаю». Как подчеркивают современные биографы Фоша, подобная фраза могла фигурировать в донесении разведки 9-й армии, однако лично командующему не принадлежалаxiii. Тем не менее для Фоша в эти дни действительно была характерна полная уверенность в правильности собственных суждений — вписывались они или нет они в устоявшуюся военную логику. Его приказ 42-й дивизии, находившейся на левом фланге армии и только что вышедшей из тяжелых боев, проделать 16километровый марш-бросок по тылам, дабы затем (почти без перерыва) вступить в бой на правом фланге, был примером подобных действий. Войскам Фоша удалось продержаться до тех пор, пока немцы, опасаясь бреши, образовавшейся между их 1-й и 2-й армиями, не были вынуждены сами отступить. Даже в период обороны Сен-Гондских болот Фош, постоянно поддерживая связь с Жоффром, всегда старался представить себе общую картину сражения, дабы яснее понять место и роль отдельного участка фронта. Главнокомандующий оценил эти качества, назначив Фоша 4 октября 1914 г. своим заместителем — командующим Северной группой армий. Такое назначение было выгодно Жоффру и по личным причинам: Фош становился его заместителем вместо военного губернатора Парижа генерала Ж. Галлиени, который мог «украсть» у главнокомандующего славу «спасителя на Марне». Пребывание Фоша на этом посту (до декабря 1916 г.) пришлось, главным образом, на позиционный этап Первой мировой, когда его довоенным концепциям о роли решительной атаки было сложно найти 10 место на поле боя. Тем не менее этот период был крайне важен для французского генерала сразу по нескольким причинам. Фош продемонстрировал умение извлекать уроки из опыта прошедших сражений. В январе — марте 1916 г. он уже не рассчитывал на то, что одна решительная атака, основанная на высоком моральном состоянии войск, способна принести победу: «…Мы имеем последовательный ряд боевых действий, из которых каждое требует большого количества артиллерии и небольшого количества пехоты… Артиллерийская подготовка является мерилом возможностей пехоты». Показательно, что в сражении на Сомме (июль — ноябрь 1916 г.), столь характерном для позиционного этапа войны, французские армии, сконцентрировавшие беспрецедентное до этого количество тяжелой артиллерии (в полосе 6-й армии одно тяжелое орудие приходилось на каждые 28 метров), понесли меньшие потери (202 тыс. человек), чем союзники — британцы (432 тыс. человек) или противники — немцы (465 тыс. человек). Все же Фош настаивал на еще большем производстве артиллерийских орудий, считая, что лишь серьезное превосходство над противником по этому показателю обеспечит успех. Однако это было уже напрямую связано с политикой: Фош вступал на опасную территорию, где его судьба становилась зависима от результатов внутриполитической борьбы во Франции. Главным союзником Фоша стал Клемансо. Их личная встреча в мае 1916 г. выявила сходство точек зрения по вопросам путей достижения победы. Однако этот союз еще не принес Фошу дивидендов: он настроил против него не только президента Р. Пуанкаре, давнего противника Клемансо, но и нового премьер-министра — А. Бриана. Все это привело к отставке Фоша 15 декабря 1916 г. с поста командующего 11 Северной группой армий. За три дня до этого своего поста лишился и Жоффр. Период относительной опалы Фоша (в это время в качестве командующего Восточной группой армий он замещал Кастельно, участвовал в разработке военного плана на случай нарушения немцами нейтралитета Швейцарии) длился до мая 1917 г. Изменения в политической и военной ситуации привели, однако, к скорому возвращению Фоша к делам. Провал наступления, организованного тогдашним главнокомандующим генералом Р. Нивелем (из-за огромных потерь французской армии вошедшим в историю как «бойня Нивеля»), привел к изменениям в военном командовании. Военный министр П. Пенлеве назначил новым главнокомандующим своего главного протеже — генерала А. Петена, ратовавшего за осторожное ведение боевых действий и «экономию» жизни солдат (это были именно те идеи, которые оказались нужны в условиях понесенных потерь и волнений во французской армии после «бойни Нивеля»). На пост начальника Генштаба вместо Петена был назначен Фош. Сам Пенлеве достаточно высоко ценил его. Важную роль сыграла и позиция нового французского главнокомандующегоxiv. Петен достаточно емко суммировал сильные стороны Фоша: «порядочный человек», «резервуар энергии», умеет решать дела в отношениях с союзниками. Последнее обстоятельство действительно было немаловажным. Не говоря уже о давней дружбе с Г. Вильсоном, в 1914–1917 гг. Фошу удалось установить неплохие (хотя и не безоблачные) отношения с главнокомандующими британскими экспедиционными силами — фельдмаршалами Дж. Френчем и Д. Хэйгом. Глава британской миссии при французском главном командовании генерал Дж. Клайв и вовсе считал Фоша «наиболее способным» из всех 12 французских генералов. Фош, достаточно жесткий в обращении с подчиненными и требовавший от них беспрекословного исполнения приказов, понимал, что общение в подобном ключе с иностранными военными неприемлемо. В октябре 1914 г. он писал супруге о том, что контакты с британцами — это «в той или иной степени деликатные дипломатические отношения», которые являются «дополнительной нагрузкой» на него. Фош справлялся с этой нагрузкой достаточно неплохо. В связи с этим не случайно новый шаг по углублению военного сотрудничества стран Антанты, сделанный после катастрофического поражения итальянской армии под Капоретто (октябрь 1917), вознес Фоша на новые высоты. Именно он стал французским военным представителем в созданном в ноябре 1917 г. Высшем военном совете (центр — в Версале; возглавляли председатели правительств стран Антанты), целью которого было обеспечение «лучшей координации военных действий на Западном фронте»xv. Одной из первых задач Фоша было «спасение» итальянской армии. Отправившись на место событий, в Тревизе, в конце октября, он действовал весьма энергично, и к концу декабря ситуация на фронте стабилизировалась. Однако Фош понимал, что судьба войны будет решаться отнюдь не в Италии. Он внимательно следил за событиями 1917 г. — «переломного» года в Первой мировой войне (как по ощущениям современников, так и последующих исследователей). Две революции в России, вступление в войну США на стороне Антанты — это были события колоссального, исторического значения. Первоочередными для Фоша были, однако, их практические последствия. Заключение советским правительством Брест-Литовского мира с Германией (3 марта 1918 г.) давало Берлину, по сути, последний шанс для успешного наступления на Западном фронте. Используя временное превосходство над Антантой (в связи с ликвидацией Восточного фронта 13 и лишь постепенным прибытием американских войск), Германия решила предпринять, по словам германского генерала Э. Людендорфа, «наступление ради мира». Начавшись 21 марта 1918 г., оно принесло Антанте большие проблемы. В районе Амьена, на стыке французских и британских сил, стала образовываться брешь, грозившая «разлучить» союзников: армия Великобритании могла отступить к Ла-Маншу, защищая эту важнейшую для своей безопасности зону, в то время как армия Франции — отойти в сторону Парижа. Хотя масштаб германского наступления первоначально не был верно осознанxvi, к 26 марта и Париж и Лондон уже понимали серьезность угрозы. Политическое руководство наконец-то пошло на шаг, военная необходимость которого была ясна генералам (в том числе Фошу) еще с осени 1914 г., — создание поста главнокомандующего силами Антанты. На конференции в Дулане 26 марта была достигнута договоренность: «На генерала Фоша британское и французское правительства возлагают обязанности по координации действий союзных армий на Западном фронте. Он главнокомандующими, договаривается которым следует по этим вопросам предоставлять ему с все необходимые сведения». Безусловно, полномочия Фоша были отнюдь не безграничны. Фош продолжал получать указания от Высшего военного совета. Какого-либо подобия межсоюзного штаба (как в годы Второй мировой войны между Великобританией и США) еще не существовало. Главнокомандующие национальными силами могли апеллировать к своим правительствами. В связи с этим необходимо было (как и раньше) бороться за разработку единого военного плана войск Антанты. Фош в целом достиг успеха в решении этой задачи. Преодолевая сопротивление более осторожных Петена и Хэйга, указывавших на 14 возможные колоссальные потери, он настоял на проведении в 1918 г. общего наступления войск Антанты почти на всех фронтах мировой войны: от Фландрии до Палестины. При этом он не считал, что эти операции приведут к немедленному краху Германии: Фош, как и многие другие, строил планы на 1919 г., полагая, что именно тогда можно ожидать победы. Его основные цели на 1918 г. были более ограниченными: выбить из войны Австро-Венгрию, а также оказать помощь «белым» в Советской России в надежде на восстановление Восточного фронта. Наступление войск Антанты на Западном фронте, после срыва германского наступления, должно было проходить как серия последовательных операций на различных участках фронта с целью не дать противнику сосредоточить на одном из них (используя внутренние коммуникации) силы для отпора, измотать его и подготовить переход к одновременному наступлению по всему фронту. Реализация этого плана фактически началась 18 июля с контрнаступления союзных войск под Суассоном, получив затем развитие 8 августа в более известной операции — под Амьеном («самый черный день германской армии в истории мировой войны», как писал Людендорф). Реализация масштабного замысла Фоша, и так сложного, наталкивалась на трудности координации усилий различных армий. Так, командующий американскими силами генерал Дж. Першинг рвался в бой на своем участке фронта (Сен-Миельский выступ) и лишь под давлением Фоша присоединился затем к общему плану наступления. Важным «козырем» Фоша в отношениях с американцами был тот факт, что именно Франция снабжала экспедиционные войска США техникой и оружием в это время. 15 Укрепить позиции Фоша в отношениях с иностранными военными должно было и присвоение ему звания маршала Франции перед началом решающих боев (6 августа). Отношения с коллегой Петеном также были непростыми. Фош, уже с конца сентября 1918 г. уверенный в том, что существуют условия для одновременного и смелого наступления союзных армий, упрекал французского главнокомандующего в чрезмерной осторожности: «Войска, брошенные в наступление, должны знать только свое направление наступления… они действуют не против рубежей, заранее намеченных на местности, но против противника, которого они не выпускают, раз вцепившись в него». Должен был Фош считаться и с фактором времени: все большую роль в наступательных операциях 1918 г. играли британцы и американцы, а это могло лишить Францию преимуществ за столом переговоров. В связи с этим обращение Германии за перемирием (в ноте президенту США В. Вильсону от 5 октября) в немалой степени стало облегчением. Фош, отстаивая максимально жесткие условия перемирия (вместе с Клемансо и Петеном), вместе с тем не поддержал идею, которую защищали Пуанкаре и Першинг, о продолжении военных действий вплоть до занятия Берлина. Ноябрь 1918 г. стал зенитом успехов для Фоша: 11 ноября в своем походном вагончике в Компьенском лесу он продиктовал условия перемирия германской делегации, 25 ноября триумфально вошел в Мец, реализовав давнюю мечту о возвращении Франции потерянных департаментов. «Битвы» Фоша после 1918 г.: успехи и неудачи 16 Несмотря на окончание войны, «битвы» Фоша продолжались, переместившись с реальных полей сражений за стол политических переговоров. Оценивая масштабы потерь Франции в войне (стоит учитывать, что у самого Фоша она отобрала сына), маршал стремился не допустить повторения подобного конфликта. На деле это означало максимально возможным образом ослабить Германию. В конце 1918 — начале 1919 г. Фош (в это время совместно с Клемансо) отстаивал идею о том, что Рейн должен стать «западной военной границей германских народов». Это означало не только оккупацию левого берега реки союзными войсками (что было одним из условий Компьенского перемирия), но и возможность создания на этой территории «новых автономных государств»xvii. Отказ Клемансо от данной концепции безопасности на Парижской мирной конференции 1919–1920 гг. (под нажимом британцев и американцев, обещавших Франции гарантии помощи в случае агрессии Германии)xviii стал водоразделом в отношениях между премьерминистром и Фошем. Маршал пошел на резкое нарушение субординации, выступив 6 мая 1919 г. на пленарном заседании конференции с критикой проекта договора, поддержанного Клемансо, и заявив, по сути, что этот договор не обеспечивает долгосрочной безопасности Франции. Более того, Фош инспирировал ряд статей в прессе по данному вопросу, настаивал на выступлении перед Сенатом, надеясь убедить сенаторов в своей правоте «через голову» Клемансо. Подобное начало межвоенного периода во Франции предвещало проблемы в отношениях политического и военного руководства, которые в дальнейшем осложнили проведение Францией эффективной внешней политики и стали немаловажным фактором ее поражения в следующей войне. 17 Хотя «битва» Фоша за военную границу по Рейну окончилась неудачей, он продолжал отстаивать свои взгляды и в 1920-е гг., занимая пост главы межсоюзнического Военного комитета в Версале (в компетенцию комитета входили вопросы разоружения Германии), а также являясь членом Высшего военного совета Франции, участвовавшего в разработке военной политики государства. С точки зрения Фоша, германская угроза не перестала существовать после заключения Версальского мира (Германия не хочет разоружаться и представляет собой «реальную угрозу» для стран Антанты, как писал он в 1920 г. своему другу Г. Вильсону, надеясь через него убедить в своей правоте и британских политиков). Сам мирный договор не содержал необходимых гарантий безопасности для Франции, и его необходимо было «ужесточить». Уже с марта 1919 г. Фош разрабатывал планы оккупации Рурской области — индустриального «сердца» Германии. В 1921 г. он старался убедить Бриана (своего былого противника, в очередной раз занявшего пост премьер-министра) в том, что оккупация левого берега Рейна является «единственной гарантией выполнения договора»xix. Необходимо было «привязать» срок вывода оккупационных войск к выплатам репараций (по сути, это означало бы продлить оккупацию на неопределенно долгое время). Многие из идей Фоша стали, казалось бы, почти реальностью в условиях оккупации французскими и бельгийскими войсками Рурской области в 1923 г. (под предлогом невыплаты ею репараций). После того как Германия, находившаяся на грани внутреннего коллапса, отказалась в сентябре 1923 г. от тактики «пассивного сопротивления» в Руре, Фош надеялся, что тогдашний премьер-министр Пуанкаре сядет за стол переговоров и навяжет Берлину жесткие условия. Однако, как и в 1919 г., ожидания Фоша и реальные действия политического руководства не совпали: Пуанкаре, то ли опасаясь 18 разрыва с Великобританией, то ли, напротив, ожидания развала Германии в результате развития сепаратистских движений, не пошел на переговоры, упустив выгодный для Франции момент. К дальнейшему развитию международных отношений в 1920-е гг., проходившему под знаком франко-германского «примирения» и развития пацифизма, у Фоша было двойственное отношение. Безусловно, меры наподобие договора об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (пакт Бриана — Келлога, 1928) не рассматривались им как серьезная гарантия безопасности. Однако снижение напряженности в Европе имело и свои дивиденды. Комментируя заключение Локарнских соглашений 1925 г., по которым Германия обязалась не нарушать своих границ с Францией и Бельгией (на германские восточные границы это условие, однако, не распространялось), Фош отмечал: «Так или иначе, все ими довольны — Германия, Франция и даже Польша с Чехословакией. Это доказательство того, что они не так уж плохи. В любом случае они позволяют вздохнуть Европе, особенно же они дают молодым нациям, рожденным нашей победой, время для внутренней консолидации». Особая забота Фоша о Польше и Чехословакии — союзниках Франции по договорам 1921 г. и 1924 г. — была неслучайной. Он рассматривал их одновременно и как возможный «второй фронт» на случай войны с Германией, и как «барьер» против СССР. Уже с 1918–1919 гг. Фош стремился укрепить Польшу и Чехословакию в военном смысле, в том числе передавая им оружие, изъятое у Германии и ее союзников. Французский маршал был убежденным противником того, что обозначали в Европе в то время как «большевизм», смешивая в нем самые разнообразные вещи: от страха перед социальной революцией до стереотипных опасений по поводу «варваров с Востока». Безусловно, 19 поражение «красных» и возвращение государства, похожего на былую Российскую империю, чью помощь в «Великой войне» он всерьез ценил, было бы для Фоша радостной вестью. Однако и в этом идеологизированном вопросе он проявлял определенный реализм, в частности, выступая в 1920 г. против чрезмерных претензий Польши и не поддерживая развязывание ею войны с Советской Россией (Фош полагал, что в такой войне у Польши мало шансов на победу)xx. Фошу было не суждено дожить до момента, когда его полулегендарные слова о Версальском договоре 1919 г. как «перемирии на 20 лет» стали реальностью. Он умер 20 марта 1929 г. в Париже, увенчанный самыми разнообразными регалиями (фельдмаршал Великобритании и Польши, член Французской академии, кавалер высших французских и иностранных орденов). Фош был удостоен национальных похорон и упокоился в Доме инвалидов, недалеко от своего кумира — Наполеона. Безусловно, пышность похорон не должна затмевать факта снижения влияния Фоша после 1919 г.: последние почести отдавали прежде всего полководцу эпохи Первой мировой войны. Вскоре за смертью Фоша последовала героизация его образа. Уже в день его смерти французский маршал Л.Ю. Лиоте писал о том, что «перед ним склонялись все: французы и союзники, друзья и враги». В последующем имя Фоша было увековечено в самых различных формах: от названия сорта винограда до кораблей военно-морского флота Франции. Современный энциклопедический словарь «Ларусс» продолжает эту традицию: «Фердинанд Фош воплощает в себя французскую военную традицию во всем величии и достоинстве этого понятия». i 20 Puaux R. Foch. Sa vie. Sa doctrine. Son œuvre. La foi en la victoire. Paris, 1918; Recouly R. Le Mémorial de Foch: Mes entretiens avec le Maréchal. Paris, 1929; Aston G. The Biography of the Late Marshal Foch. New York, 1929; Liddell Hart B. Foch, the Man of Orleans. London, 1931. ii Œuvres complètes. Vol. 1–3. Paris, 2008; Neiberg M.S. Foch: Supreme Allied Commander in the Great War. Washington, 2003; Notin J.-C. Foch. Paris, 2008; Ferdinand Foch, 1851–1929: Apprenez à penser. Actes du colloque international, École militaire. Paris, 6–7 novembre 2008 / Pres. par R. Porte et F. Cochet. Paris, 2010. iii Фош Ф. О принципах войны. Пг., 1919; Он же. О ведении войны. М., 1937; Он же. Воспоминания (война 1914–1918 гг.). М., 1939; Строков А.А. Вооруженные силы и военное искусство в первой мировой войне. М., 1974; Павлов А.Ю. Маршал Франции — стратег Антанты // Военноисторический журнал. 2010. №1. iv Foch Ferdinand // Archives Nationales de France, Legion d’honneur 988/37. (Сайт Министерства культуры Франции: http://www.culture.gouv.fr/public/mistral/leonore_fr) v Орден Почетного легиона — французский национальный орден (организация), учрежденный Наполеоном Бонапартом 19 мая 1802 г. по примеру рыцарских орденов. Принадлежность к ордену является высшим знаком отличия, почета и официального признания особых заслуг во Франции. Почетный легион состоит (по нисходящей) из пяти категорий (степеней) членов: кавалеров Большого креста, великих офицеров, командоров, офицеров, кавалеров. (Прим. ред.) vi Высшая Политехническая школа в Париже — одно из наиболее престижных высших учебных заведений во Франции. Основана в 1794 г. vii В отличие от Меца, Нанси остался в составе Франции по Франкфуртскому мирному договору 1871 г. viii Mortane J. Vie et mort de Foch. Paris, 1929. P. 26–27. ix Grasset A. Sketch of the Military Career of Marshal Foch // Foch F. Precepts and Judgments. London, 1919. P. 2–3. x Echevarria A.J. The ‘Cult of Offensive’ Revisited: Confronting Technological Change Before the Great War // Journal of Strategic Studies. 2002. Vol. 25. №. 1. P. 199–214. xi Справка о французской артиллерии в мировую войну 1914–1918 гг. // Российский государственный военный архив. Ф. 39352. Оп. 1. Д. 60. Л. 23, 24. xii Lettre à Jenny Foch, 23 août 1910 // Bulletin de la Société des amis et du souvenir du Maréchal Foch. Octobre 1960. № 12. P. 3. xiii Greenhalgh E. Foch in Command: the Forging of a First World War General. Cambridge, 2011. P. 34. xiv См. подробнее: Painlevé P. Comment j’ai nommé Foch et Pétain. Paris, 1924. xv I.C. — 30d (S.W.C.) // The National Archives of Great Britain, Cabinet Papers 28/2. xvi W.C. Minutes, March 22, 1918 // Ibid. CAB/23/5. xvii Documents relatifs aux négociations concernant led garanties de sécurité contre une aggression de l’Allemagne (10 janvier 1919 — 7 décembre 1923). Paris, 1924. P. 13. xviii Не вступили в силу из-за отказа США от ратификации Версальского договора в 1920 г. xix Documents diplomatiques français. 1921. T. 1. Bruxelles, 2004. P. 203. xx Carley M.J. The Politics of Anti-Bolshevism: The French Government and the Russo-Polish War, December 1919 to May 1920 // The Historical Journal. 1976. Vol. 19. № 1. P. 177. 21
