STALINIZM_kak_yavlenie
реклама
1 Алексеев В.В, Токарев А.И., Уткин А.И. СТАЛИНИЗМ: СУЩНОСТЬ, ЭТАПЫ, НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ Ни у кого не вызывает сомнения аксиома о том, что познать настоящее можно только заглянув в его прошлое. Именно поэтому в дне сегодняшнем, на радикальном сломе российской истории мы обращаем взоры к пройденным этапам, к той государственной и общественной системе, которая сложилась в СССР. Особое внимание привлекает время, теперь уже традиционно называемое периодом «сталинизма», ибо это является ключом к осознанию всей советской эпохи. Но тут мы сталкиваемся с вопросом - что понимать под термином «сталинизм»? Сталинизм часто описывают как порождённую злой волей И.В. Сталина тоталитарную диктатуру, которая использовала насилие в качестве универсального средства для реализации политических и социально-экономических целей. Нередко также под этим подразумевают извращённую реализацию идей о социализме, тех планов и принципов, которые были разработаны В.И. Лениным в момент рождения советского государства. Тем самым, утверждают, Сталин совершил контрреволюционный, антисоветский переворот, этакий «российский термидор»1. С другой стороны, сталинизм рассматривают в качестве попытки в сжатые сроки произвести модернизацию России при помощи ускоренной индустриализации, массовой коллективизации, насильственной ломки традиционных социальных структур, отрицания прочих альтернатив развития безжалостного подавления всех несогласных, т.е. стремлении осуществить переход к индустриальному обществу чисто «азиатским» путём, посредством огромных человеческих жертв и крайне неэффективного использования материальных ресурсов. Данные трактовки, на наш взгляд, несколько упрощают анализ сущности сталинизма, который был гораздо более сложным и многоплановым явлением. В наиболее общем виде «сталинизм» предстаёт как теория и практика государственного строительства, организации всех сфер человеческой жизнедеятельности. Однако думается, что следует различать «сталинизм» в узком смысле слова, как политический режим, т.е. совокупность органов власти, методов и средств проведения внутренней и внешней политики, и «сталинизм» в широком смысле - как систему политических, международных, социальных, экономических, правовых, культурных, психологических отношений в советском обществе, оформившихся в 1920-30-е годы и продолжавших существовать в последующие десятилетия. Как политический режим сталинизм, безусловно, тяготел к тоталитарному варианту ор- 2 ганизации власти. Это проявлялось: в узурпации всей полноты власти в стране ограниченным кругом партийной элиты с одновременным установлением фактически единоличной диктатуры И.В. Сталина; господства одной моноидеологии; во введении жёсткого контроля со стороны партийного аппарата над всеми государственными и хозяйственными органами и общественными организациями; стремлении обеспечить всеобъемлющий контроль над обществом, за счёт обязательного включения индивидов в разнообразные (часто политизированные) общественные организации, действующие под эгидой партии; монополизации средств информации в сочетании с изощрённой системой пропаганды и социальной демагогии, в результате чего население было лишено альтернативных источников сведений. Одновременно был создан разветвлённый аппарат насилия и политического террора, который устранял инакомыслящих, тех, кто высказывал хоть малейшее несогласие с правящим режимом и его порядками; нагнеталась атмосфера страха разжигалась ксенофобия. Вдобавок проводилась милитаризация экономики и быта; произошёл переход к жёсткому государственно-монополистическому регулированию производства, распределения и потребления; детальной регламентацией сверху пытались контролировать не только общественную, но и личную жизнь людей. В такой политической модели коммунистическая партия выступала структурообразующим центром, который был прикрыт как внешней оболочкой государством и его органами. Партийный аппарат подмял под себя государственную политическую систему и общественные организации, слился с государственно-хозяйственным аппаратом, образовав единую бюрократическую машину. Такая политическая система исключала иные конкурентные образования в лице других партий, независимых профсоюзов и т.п., которые могли бы претендовать на власть. Напротив, разного рода общественные и общественно-политические организации использовались компартией в качестве приводных ремней для реализации своей политики. Имея в своём распоряжения все средства массовой информации и пропаганды, сталинизм активно эксплуатировал искреннюю увлечённость и убеждённость немалой части советского народа в идеалах социализма, искусно поддерживая эту веру, раздувая реальные успехи и замалчивая недостатки. Другой опорой политического режима служили силовые структуры. Огромный карательный аппарат надёжно ограждал правящую элиту от любых посягательств на её властные прерогативы, подавлял малейшие попытки сопротивления, обеспечивал поддержание строгой дисциплины путём нагнетания страха. Систематический террор был не только средством подавления инакомыслия, но прежде всего средством установления единомыслия, вытекающего из единого для всех страха2. Чрезвычайщина также являлась спосо- 3 бом выправления допущенных просчётов, на что обратил внимание Д.А. Волкогонов. «В минувшей войне, ..., военные репрессии по отношению к собственным военнослужащим явились террористическим способом компенсации Сталиным своих крупных и непростительных ошибок в политической и военной областях» - писал он3. В этом наиболее наглядно раскрывается анти-гуманизм режима сталинизма, для которого люди были только средством, «винтиками», обязанными беспрекословно повиноваться и выполнять указания верхов. Люди воспринимались как всего лишь материал для строительства социализма, а не то чтобы конечной целью было всемерное удовлетворение их жизненных потребностей. Сталинизм в широком смысле, в своих развитых формах своё характеризовался тем, что в области идеологии утвердилась вульгаризированная сумма марксистско-ленинских идей о коммунизме, диктатуре пролетариата, классовой борьбе и т.д., подаваемая как единственно верное учение, обладающее истиной в последней инстанции. В сталинской интерпретации эти идеи выглядели очень просто, были доступны самому примитивному пониманию и в этом крылась их великая сила, потому что при помощи их можно было манипулировать общественным сознанием, играть на высоких стремлениях или же низменных инстинктах людей. Картина мира представала несложной, а задача построения социализма – «доступной, как приказ: обострение классовой борьбы. Значит, бери за основу могучий социальный признак, всё остальное – детали»4. Существенные перемены произошли внутри самой коммунистической партии. Она перестала быть классической политической организацией. Обособление руководящего аппарата от рядовых членов было осуществлено подменой выборного начала назначением секретарей сверху, что ставило их в независимое положение от местных организаций, но зато накрепко привязывало к центру. Свёртывание внутрипартийной демократии привело к тому, что простые партийцы были отстранены от возможности влиять на выработку политических решений, а партийная бюрократия соединившись с государственной составила привилегированный слой правящей номенклатуры. Тем самым, используя терминологию Дж. Оруэлла, партия разделилась на «внутреннюю» и «внешнюю». Первая являлась институтом власти, а вторая, сохраняя внешние признаки массовой политической организации, как «приводной ремень» обеспечивала функционирование партийного аппарата, освящала его действия именем народа, поставляла кадры управленцев5. Государственное устройство сталинизма сохраняло внешние признаки народоправства: декларировалось признание за народом всей полноты власти, выборность и подотчётность властных структур. На деле же советские и хозяйственные органы были простым придатком к партийной диктатуре, всецело зависели от партийных органов, маскируя своей формальной 4 самостоятельностью всеохватывающую власть ВКП(б) - КПСС. В условиях господства партийно-государственной номенклатуры произошло отчуждение народа от власти, люди оказались в положении невольных подопытных кроликов для социально-экономических экспериментов. Сталинизм продуцировал строго иерархичную, жёстко централизованную систему командно-административного управления, когда каждое структурное звено возглавлялось наделённым огромными полномочиями начальником, который, в свою очередь, был соподчинён вышестоящим инстанциям и обязан неукоснительно выполнять их приказы. Причём административно-командные методы управления были распространены не только на промышленность, но и на сельское хозяйство, другие сферы государственной и общественной жизни. Костяк этой системы составлял узкий слой номенклатуры т.е. постоянных работников аппарата, которые назначались на свои должности после того как их кандидатуры персонально подбирались соответствующим партийным комитетом и согласовывались с вышерасположенными парторганами. Такой номенклатурный принцип подбора, назначения и перемещения кадров по воле партийных верхов обеспечивал личную зависимость и послушание назначаемых от тех, кто был наверху управленческой пирамиды. При подборе кадров основным были не соображения профессионально-производственной целесообразности, не образование или квалификация а соответствие требованиям «пролетарского происхождения», «преданности идее» «верности линии партии». Слабая профессиональная управленческая подготовка кадров предопределила распространение волюнтаризма и административного нажима в качестве методов управления, тотальной секретности, закрытости от общественного контроля. Практиковавшиеся периодически чистки аппарата и репрессии обеспечивали ротацию кадров в системе управления, не давая, таким образом, партийно-государственной бюрократии возможности превратиться в самостоятельную политическую силу, могущую представлять угрозу личной диктатуре Сталина. Вместе с тем корпоративная общность аппаратчиков заставляла верхи считаться с бюрократией, обеспечивала ей определённую самостоятельность, в известной степени давала возможность претворять в жизнь только те распоряжения, которые были выгодны прежде всего ей самой. В области экономики сталинизм исходил из ошибочных представлений о том, что можно волюнтаристским нажимом заменять «неправильные» экономические законы на «хорошие», такие, которые соответствуют марксистским догмам. Этим самым отрицались основы макро- и микроэкономики, а сложные социально-экономические структуры воспринимались как простые механические объекты, которые можно любым способом перекомпоновы- 5 вать для достижения нужного результата. Поэтому многие экономические проблемы тех лет пытались решать сугубо политическими приёмами и методами, административным приказом, элементарным экстенсивным путём, штурмовщиной. Это позволяло достичь определённых успехов, но часто без учёта перспектив долговременного экономического развития, без понимания отдалённых последствий текущих организационных и политических решений. Ввиду того, что социалистическая собственность отождествлялась с государственной, исходя из политико-идеологических установок, в СССР было произведено полное огосударствление промышленности, в значительной степени сельского хозяйства, установлена государственная монополия внешней торговли, задавлен частный предпринимательский сектор. Возникла государственно-монополистическая экономика, в которой государство тщательно контролировало процессы производства, обмена, распределения и потребления. Проводимый курс на автаркию обусловил закрытость и изолированность экономической системы Советского Союза от мировой экономики. Сталинизм довольно радикально трансформировал социальную структуру общества. Она была предельно упрощена за счёт ликвидации целых общественных слоёв и групп. Что касается населения страны, то по мере по мере окончательного утверждения режима сталинизма процессы концентрации политической власти сопровождались значительным сокращением его гражданских прав. Это выразилось во введении паспортной системы и института прописки, трудовых книжек и запрета на самовольный переход с работы на работу. Государственное распределение основных материальных благ делало людей всецело зависимыми от политической системы. Сталинизм причудливым образом вынес на поверхность архаичную патримониальную опеку индивида со стороны тех социальных коллективов, к которым он принадлежал. Общественные структуры теперь строились главным образом по вертикали, а связи между ними по горизонтали почти отсутствовали. Отсюда проистекал столь удобный для командно-административной системы всеохватывающий контроль и руководство старшего «младшими», без какой-либо автономии последних, без права свободы выбора, права на действие без соответствующей санкции «сверху»6. Впрочем в условиях сталинизма коллектив выполнял роль компенсаторного механизма, поскольку через уравнительность распределения жизненных благ, давал тем самым определённую поддержку и защиту, частично снимая негативные настроения, порождённые отчуждением от власти. По сути дела, отмеченные перемены, которые сталинизм произвёл в обществе и экономике, представляли собой своеобразный вариант модернизации традиционного общества. В целом модернизация есть неотъемлемая часть глобального исторического процесса нового и новейшего времени, но применительно к её осуществлению в СССР необходимо сделать 6 оговорку. Дело в том, что хотя индустриализация советской страны объективно назрела, её проведение оказалось в зависимости от установившегося политического режима и его идеологических воззрений. Во-первых, к концу 1920-х гг. сталинизму, победившему в политической сфере, требовалось совсем иное экономическое основание, поскольку дальнейшее развитие экономики на началах нэпа требовало не усиления диктатуры, а, наоборот, демократизации политической власти в стране. Поэтому образование такой новой экономической базы ознаменовалось насильственной коллективизацией, сверхбыстрыми темпами индустриализации, использованием дарового труда заключённых. Во-вторых, Сталин был искренне убеждён в том, что: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»7. Им делалась ставка на стремительное преодоление многоукладности в экономике и создание сильной материальнотехнической базы социализма. В силу этого модернизация СССР шла как бы в «усечённом» виде: с Запада заимствовались только отдельные технические и технологические инновации, без восприятия других атрибутов индустриального общества - гражданского общества, примата законности и т.п. Предложенная Сталиным модель модернизации ориентировалась на скачкообразный путь развития, основанный на максимальной концентрации ресурсов на одном магистральном направлении - тяжёлой индустрии - за счёт напряжения всей хозяйственной системы и временной перекачки средств из других отраслей 8. Вот почему была осуществлена форсированная индустриализация без использования механизма рынка, с помощью государственного принуждения и чрезвычайных мер, посредством выкачивания средств из деревни и дотоварных экономических укладов. При этом осуществление модернизации не привело к расширению демократии в Советском Союзе. Наоборот, сталинизм ещё более сумел расширить свои прерогативы и влияние в ущерб обществу. Своеобразное выражение сталинизм получил в области права. Беря власть в свои руки, большевики исходили из отрицания старого законодательства и ненужности детально прописанного закона как регулятора правоотношений. Взамен вводилась «революционная законность», которая строилась на основе классового подхода и принципа целесообразности. «Практически это означало, что если правоприменяющие органы и лица не могли опереться на правовую норму, они действовали так, как подсказывала им революционная совесть, поступали так, как считали полезным для революции»9. Отсюда судьба отдельного человека часто зависела от его социального происхождения, полученного образования, манеры одеваться, просто стечения случайных обстоятельств. В условиях отсутствия в первые годы советской власти государственной юридической регламентации многие вопросы хозяйственных, административных, гражданских, семейных и т.д. отношений стали решаться по нор- 7 мам неписаного обычного права. Можно утверждать что в это время произошла актуализация архаичных пластов правовой культуры. Потребности государственного и экономического строительства, переход к нэпу заставили уделить больше внимания законотворчеству, кодификации права. Тем самым стала оформляться система советского права. Этот процесс совпал по времени с утверждением сталинизма, поэтому законодательство и юстиция оказались под сильным давлением идеологии, привязанности к политике, одновременно впитав в себя уже накопленный опыт. «Революционная законность» теперь трансформировалась в «социалистическую», которая сохранила исходные посылки первой. По-прежнему считалось, что законно и юридически обосновано всё, что способствует построению социалистического общества, т.е. законность не выступала той рамкой, которая должна ограничить произвольные действия индивида или государства, а была только средством для достижения поставленных партией-государством целей. Данная установка оборачивалась на деле правовым нигилизмом, поскольку приоритет отдавался не соблюдению формальных юридических процедур, а некой «высшей цели». Такое восприятие права в качестве инструмента, обслуживающего только интересы государства, порождала непризнание самостоятельной ценности и верховенства закона, его обязательности для всех субъектов правоотношений. Государственные органы - создатели юридических норм - не считали себя жёстко ими связанными, отсюда распространёнными явлениями были произвол и ущемление прав человека со стороны административных учреждений. Тем более, что решающую роль играли не сами законы, а подзаконные акты, самостоятельно создаваемые различными ведомствами, что называется «под себя». Фактически вместо права (закона) утверждались неправовые официальные властно-приказные правила. Негативным при этом было то, что в большинстве случаев население не имело возможности ознакомиться с такими актами. Впрочем, это подчас касалось и самих законов (в 1930-50-х годов был засекречен даже КЗоТ), хотя, как известно, незнание закона не освобождает от ответственности. Диктат идеологии над правом сказывался в сохранении при нормотворчестве классового подхода, когда некоторые категории граждан юридически ставились в ущербное положение только из-за своего социального происхождения или причисления к «врагам народа», «социально чуждым элементам»10. Так что их интересы и права не получали равной с остальными юридической защиты. Из влияния идеологических доктрин проистекала декларативность права, когда в законах содержались самые передовые для того времени положения о политических свободах, социальных гарантиях людям труда, но в действительности воспользоваться ими было затруднительно или вообще отсутствовал механизм их реализации. Примером может служить знаменитая «сталинская» Конституция 1936 г. Многочисленные отступления 8 в реальной жизни от Конституции сводили на нет её значение, как основного закона советского государства превращали её в чисто декларативный пропагандистский документ11. Самым же большим пороком правовой системы сталинизма было то, что из-за упора на насильственные методы, низкой общей и правовой культуры населения, допущения в правовую область пережитков обычного права в уголовном законодательстве и судопроизводстве парадоксальным образом произошла «реанимация» худших черт, присущих феодальной юстиции. В 1920-1950-е годы были преданы забвению частично или полностью элементарные принципы цивилизованного правосудия: осуществление правосудия только судом; независимость судей и подчинение их только закону; гласность судебной процедуры; коллегиальность суда; равенство всех граждан перед судом и законом; право обвиняемого в уголовном процессе на защиту; состязательность процесса; презумпция невиновности. В результате суды из органа правосудия превращались в орган репрессии. Особенно это характерно для существовавших на всём протяжении сталинского периода параллельно с обычными судами органов чрезвычайной юстиции - всякого рода Особых совещаний, «двоек», «троек», военных трибуналов. В них произошло возрождение архаичных форм инквизиционного процесса, вплоть до применения пыток. Следственный аппарат оказался практически вне нормального судебного и прокурорского контроля. Органы внесудебной расправы действовали по максимально упрощённой процедуре, преобладал обвинительный уклон, когда судья мог послать человека насмерть только на основе одного, ничем не подтверждённого «убеждения» в его виновности. Судебной оценке подвергались не столько объективно установленные факты или улики, сколько «вероятность» совершения данным обвиняемым инкриминируемых ему деяний. Так как признание считалось «царицей доказательств», то задача следствия и суда сводилась к тому, чтобы любой ценой вынудить подследственного признать свою вину. Тем самым открывался широчайший простор для субъективизма и произвола. В судебном разбирательстве разрешалось прибегать к принципу аналогии, т.е. при отсутствии в законе прямых указаний можно было толковать его нормы достаточно вольно, руководствуясь, естественно, классовым, «пролетарским чутьём». Наглядно использование принципа аналогии демонстрирует применение к крестьянам, которые отказывались сдавать выращенный ими хлеб по низкой госцене, ст.107 УК («спекуляция»), тогда как закон точно определял, что спекуляция это скупка и перепродажа с целью наживы. Кроме того, a priori, утверждалась равная ответственность всех подсудимых, без различения степени их участия и тяжести совершённого преступления. При назначении наказания суд руководствовался задачами общей превенции (предупреждения), результатом чего были суровые приговоры. Для этих же целей практиковали объективное вменение, когда репрессиям подвергалось ни в чём не повинное ближай- 9 шее окружение и родственники осуждённого. Таким образом в условиях сталинизма право становилось не столько системой юридических институтов, оформляющих и регулирующих строительство нового общества, сколько средством сохранения власти правящего режима. При анализе сталинизма, следует иметь ввиду его субъективную сторону, точнее то, что он нашёл благоприятную социально-психологическую почву в массовом сознании советских людей. Дело в том, что в ходе первой мировой войны старые ценности и представления о порядке рухнули. Они оказались дискредитированы, поскольку не смогли предотвратить войны, избежать её ужасов и зверств. Сотни тысяч, миллионы людей во время военных действий пережили чудовищные жертвы и разрушения. Война обернулась всеобщим хаосом и развалом, беззащитностью широких кругов населения перед социально-экономическими потрясениями. На этом фоне преуспевание небольшого количества представителей капитала и правительственных чиновников, которые нажились на военных заказах и поставках, выглядело вызывающим. В силу данных обстоятельств мысли людей были направлены на поиск новой системы мироустройства, построенной на основе социальной справедливости. Особенно привлекательными для массового сознания в этот момент стали идеи социализма в его наиболее радикальных формах, которые обещали немедленно покончить с несправедливостью богатства и бедности, с экономическим рабством, с войной, устранить разобщение между классами. Именно это обеспечило большевикам поддержку масс и победу в борьбе за власть. Однако, последовавшие вслед за Октябрьским переворотом гражданская война, форсированное строительство социализма, сопровождаемое репрессиями, раскулачиванием и ускоренной индустриализацией ещё более усугубили кризис обыденного сознания. В сочетании с установками на строительство нового мира это обусловило быструю и решительную ломку привычных стереотипов и ценностных ориентаций. Потрясённое сознание обывателя было подчас не в силах справиться с давлением усложнившихся обстоятельств, а логическое мышление не в состоянии разумно переработать поток крайне запутанной и противоречивой информации. Поэтому происходит выплеск наиболее древних, примитивных механизмов восприятия действительности, которые выступают своего рода защитной реакцией на невыносимые условия бытия. На данный аспект, пожалуй впервые в отечественной историографии, указал в своей монографии «Тени прошлого» Ю.М. Антонян12. Он отмечает, что для 1920-30-х годов характерна высокая конфликтность и тревожность, на фоне переустройства прежних социальных структур и снижения общественного статуса целых социальных групп, в результате чего происходит снижение рационального осмысления действительности и начинают доминировать бессознательные регуляторы человеческой деятельности. Мысли- 10 тельная деятельность людей склоняется к одномерному, упрощённому восприятию мира, оперируя при этом доцивилизационными, полуживотными архетипами сознания, которые должны обеспечить элементарное выживание индивида. Наблюдается явная примитивизация сознания. Человек поэтому неосознанно тяготеет к некой предельно упрощённой социальной и политической организации общества. Именно такую организацию предлагал сталинизм, который подменял сложную систему государственных органов и общественных организаций монолитом одной партии, превращая государство-партию в фетиш. Деморализованный, выбитый бурными социально-экономическими и политическими переменами из привычной жизненной колеи обыватель с примитивизированным сознанием с радостью растворяется в тоталитарном государстве, которое освобождает его от бремени ответственности за устройство своего существования, гарантирует ему минимальный набор жизненных средств на вечные времена. Человек вверяет себя неизменному миру, в котором всё заранее предопределено и в котором его благополучие обеспечено беспрекословным выполнением четкого кодекса правил. Следует отметить, что, несмотря на репрессивный характер своего режима, сталинизм обеспечивал обывателю, взамен утраченной им свободы, определённые гарантии порядка, социального страхования, ощущение стабильности, давал новый смысл существования. В таком мире человек чувствует некоторый психологический комфорт из-за ощущения слитности с тоталитарной системой, даже если за это приходится платить потерей своей индивидуальности, свободы мысли и поступков. Такой выброс коллективного бессознательного наложился на традиционную для России мифологичность сознания, искание универсальной социальной правды. Это тоже обуславливало упрощённое и одномерное, дуалистическое восприятие мира в одной чёрно-белой гамме. Такой тип сознания потенциально авторитарен изначально, но одновременно облегчал усвоение идеологических постулатов об ускоренном строительстве социализма, о непримиримой борьбе с «врагами народа» и т.д., порождая искреннее увлечение идеалами созидания нового мира и массовый энтузиазм, что умело насаждалось и подогревалось официальной пропагандой. В сочетании с также характерной для российского менталитета сакрализацией власти, восприятии её в качестве патерналистской и единственно обладающей высшей истиной инстанцией, всё это создало широкую опору для сталинизма в массовом сознании. Своё завершение механизм власти сталинизма получил посредством создания Совесткого Союза в форме централизованного унитарного государства, фактическом возрождении нового варианта Российской империи. В отличие от других лидеров большевистской партии, Сталин не стремился немедленно осуществить химеру мировой революции. Оставив её как конечную долговременную перспективу, он перешёл к обычному державному строительству, 11 крепя централизацию власти и подчиняя ей административно-территориальные компоненты государства. Сталин был убеждённым сторонником унитаризма и предоставление только ограниченных прав внутренним автономиям, в противовес ленинской идее федерализма. В этом плане им более верно учитывался опыт истории. Он понимал, что немедленный переход к федеративным началам в такой многонациональной стране как Россия, которая включала в свой состав народы, находящиеся на разных стадиях цивилизационного развития, чревато неизбежным развалом государства. Окраины России с центром, указывал он, связывают исторически устоявшиеся экономические и политические узы, а для того, чтобы преобразовать эти взаимоотношения в подлинно федеративные пришлось бы их разрушить, «что совершенно неразумно и реакционно»13. Поэтому Советский Союз являлся федерацией лишь формально, хотя внешне национальное строительство шло по линии увеличения числа национально-территориальных образований и повышения их статуса. На деле процесс прогрессирующей партийно-бюрократической централизации воспроизводил былую имперскую наднациональную властную организацию. Попытка в ходе осуществляемой модернизации преодолеть цивилизационные различия внутри различных регионов СССР вновь привела к возрождению политики жёсткой централизации, унификации, русификации, без учёта национальной специфики. Но, с другой, стороны, это сопровождалось прогрессом национальных окраин в развитии промышленного потенциала, науки, образования, культуры. К тому же восстановление сильного государства в виде советской империи находило живой отклик в душах людей, поскольку наложилось на один из стереотипов российского сознания, когда: «Идея о мессианской спасительной роли России преобразовалась в идею об СССР как авангарде мировой революции, который должен проложить дорогу в будущее всем народам, помочь им на этом трудном пути»14. Воссозданием новой империи, Сталин сумел соединить гаснущий революционный порыв народных масс России к социальной справедливости с традиционным тяготением к государственному могуществу и глубинными истоками российского патриотизма. Коммунистическая интернациональная доктрина оказалась подчинена стратегическим национальным интересам, во внешней и национальной политике сталинизма неосознанно утвердился старинный принцип российской дипломатии, который ещё в XVI в. сформулировал дьяк И.М. Висковатый: «Московские государи не привыкли уступать кому-бы то ни было покорённые ими земли; они готовы на союз, но только не для того, чтобы жертвовать своими приобретениями»15. Генезис сталинизма невозможно понять, если не принять во внимание ту противоречивую, запутанную ситуацию в стране, которая сложилась после Октября 1917 г. Осуществле- 12 ние на практике лозунга «Вся власть Советам!» означало создание новой государственной конструкции, где отсутствовал принцип чёткого разделения властей, а центр тяжести переносился на самоуправление трудящихся. Однако, вскоре выяснилось, что такие органы прямого народоправства не могут самостоятельно справиться со всем объёмом властных и управленческих задач, что вне государственной организации человеческое общество существовать не может. Да и ближайшие цели революционного переустройства - слом старой государственной машины, экспроприация частной собственности, подавление сопротивления свергнутых классов потребовали применения организованного в больших масштабах насилия, для чего был нужен сильный, централизованный механизм «диктатуры пролетариата». Это вполне соответствовало ленинской теории социалистической революции, поэтому параллельно и внутри Советов, хозяйственных органов, общественных организаций стала выстраиваться система партийных органов - от низовых партячеек и парткомитетов до ЦК, которые обеспечили удержание власти большевиками. Чрезвычайные обстоятельства гражданской войны и иностранной интервенции, политика военного коммунизма вынуждали применять насильственные методы управления, усиливать степень централизации власти. К тому же приходилось считаться с тем, что практически неизменными оставались системные качества российского социокультурного целого, а именно отсутствие гражданского общества и развитых правовых отношений, что обуславливало доминирование самодовлеющей государственной власти. Поэтому новые властные структуры поневоле приобрели традиционные черты российской государственности, для которой была характерна именно централизованная система организации верховной власти, находящейся вне общественного контроля сакрализованной и тайной. В известном отношении прав был Л.Д. Троцкий, когда говорил, что: «Сталинизм ... есть не абстракция “диктатуры”, а грандиозная бюрократическая реакция против пролетарской диктатуры в отсталой и изолированной стране»16. В результате возник неразрывный симбиоз парткомов и Советов, произошло превращение последних в простой придаток партийной диктатуры, декорацию, прикрывающую реальное распределение власти. Но любая централизация управления чревата тенденцией к усилению бюрократического аппарата, который ещё больше разрастался из-за увеличения числа объектов управления после всеобщей национализации, а затем в ходе индустриализации и коллективизации. Сращивание партийной и государственно-хозяйственной бюрократии привела к тому, что абсолютно все сферы жизни общества, государства, экономики были сконцентрированы в аппаратах партийных комитетов всех уровней снизу доверху. Вершиной служил аппарат ЦК ВКП(б) и Политбюро. Сверхцентрализация партийно-государственного руководства, вывод его верхних эшелонов из-под любых форм контроля влекло за собой по- 13 следовательно перерастание «диктатуры пролетариата» в диктатуру партии-государства и затем к усилению режима личной власти И.В. Сталина. Некритическое отношение к методам и формам управления общественными и экономическими процессами переходного периода приводило к абсолютизации принуждения и насилия в качестве основных средств решения возникающих проблем. В своём становлении и развитии сталинизм прошёл следующие этапы. Первый, который условно можно назвать «подготовительный», охватывает 1918-1921 гг. В это время закладывались основы для последующего развёртывания сталинизма: подавлялись оппозиционные большевикам политические партии и организации, проводилась национализация промышленности и торговли, опробывались методы чрезвычайного руководства и террора, происходил фактический отказ от советской организации государственного управления, шло создание централизованного аппарата власти по партийным каналам. Главным стало образование и закрепление решениями VIII съезда РКП(б) (март 1919 г.) специального партаппарата, ставшего впоследствии организационной основой сталинизма, для решения оперативных вопросов политической и организационной жизни, что выразилось в выделении из Центрального комитета в самостоятельные структуры Политбюро, Оргбюро и Секретариата. Второй этап приходится на 1922-1928 гг. В этот период происходит партийногосударственная реформа 1922-1923 гг. «Её главной целью было установление диктатуры узкого круга партийного руководства, опирающегося на аппарат и через него передающего директивы партийным комитетам, которые таким же образом должны были руководить партийными органами»17. Результатом явилась сосредоточение власти в руках номенклатурной элиты с фактическим слиянием партийных и государственных структур в «партиюгосударство», разделение партии на «внутреннюю» и «внешнюю», свёртывание внутрипартийной демократии, возвышение Сталина среди других лидеров и установления им контроля над партийно-государственными органами. Из общественно-политической сферы окончательно устраняются некоммунистические альтернативы, с середины 1920-х годов, начинается ощутимый прессинг на негосударственный сектор экономики, а с 1927 г. намечается ужесточение политических репрессий. В рамках данного периода оформляется СССР как монолитное унитарное государство, в котором центр решает все основные вопросы жизни национально-территориальных образований. На третьем этапе (1929-1953 гг.) Сталин полностью устанавливает свою единоличную диктатуру. Секретариат ЦК и Оргбюро из технических органов, обслуживающих Политбюро превращаются в его личную канцелярию и все кардинальные решения в стране вырабатыва- 14 лись не съездами партии, не пленумами ЦК и тем более не госорганами, а в узком кругу его приближённых из партийно-государственной номенклатуры. В партии и обществе были искоренены даже малейшие возможности для сколько-нибудь серьёзной оппозиции. В области социально-экономической осуществлён модернизационный скачок, что выразилось в свёртывании нэпа, коллективизации, ускоренной индустриализации, урбанизации населения, создании монолита государственно-монополистической экономики. После 1929 г. использование чрезвычайных мер для управления страной становится систематическим, что продиктовало ещё большую централизацию административно-политического аппарата и особенно репрессивных органов. Массовый террор стал постоянным методом управления. Во внешней политике СССР всё более тяготеет к проведению имперской экспансионистской политики. Такие явления составили суть означенного периода и оставались практически неизменными, несмотря на кратковременные смягчения сталинского режима, например в 1939-1940, 19461949 гг. После 1953 г. и по середину 1980-х годов длится период постсталинизма, когда из системы сталинизма исчезают массовые репрессии, а взамен единоличной диктатуры приходит “коллективное руководство”, но сохраняются его основные составляющие: партиягосударство, номенклатура, монополистическая государственная экономика. Говоря о сталинизме, безусловно, нельзя обойти вниманием фигуру того человека, чьё имя дало название данному явлению. Споры о том, как и с каких позиций оценивать личность И.В. Сталина кипят до сих пор. Разброс мнений крайне велик: от откровенной апологетики и восхвалений «великого вождя», «отца наших побед» до употребления в его адрес выражений типа «кровавый тиран», «злобный параноик» и т.п. Думается, что пора отбросить эмоциональные крайности, вызванные политическими пристрастиями, и перейти к рассмотрению фигуры Сталина с более взвешенных, научных позиций. Нужно прислушаться к призыву ряда зарубежных историков18 прекратить искусственно «демонизировать» того, кто, хотим мы этого или нет, навсегда войдёт в историю ХХ века в качестве одной из основных фигур, определивших облик ушедшего столетия. Главным было то, что среди прочих деятелей большевистской партии Сталин оказался наиболее адекватен в качестве политического руководителя тому типу властных отношений и общественно-политической системы, которые сложились в Советском Союзе, в том числе благодаря его личному участию. Сосредоточение всей полноты власти в его руках было в известной степени предопределено возникновением сразу после революции специфического партийно-государственного механизма - авторитарной парадигмы с харизматическим лидером наверху, что в условиях неразвитой партийной демократии и бюрократического центра- 15 лизма, неизбежно должно было вытолкнуть к рычагам управления аппаратного вождя, независимо от его личных качеств19. Другое дело, что этим вождём стал именно Сталин. Он проявил себя большим реалистом и прагматиком в политике, нежели Ленин, Троцкий, Зиновьев, Бухарин и другие. Разделяя с ними марксистско-ленинские идеи о социалистическом переустройстве общества, он в большинстве случаев не предавался иллюзорным мечтаниям о мировой перманентной революции, а ориентировался на достижение конкретных целей, решение насущных задач, не упуская, впрочем, из виду стратегическую перспективу. При этом Сталин умел найти поддержку у разнородных масс социума, довольно точно оценивая сложившуюся обстановку и настроения, обращаясь к людям доступным для их понимания языком, не усложняя, а, напротив, максимально упрощая, предельно схематизируя изложение проблем, с которыми приходилось сталкиваться, и предлагая пути преодоления, чёткие как военный приказ, а потому ясные даже неграмотному и неискушённому в политике или экономике человеку. В возвышении Сталина большое значение имели его индивидуальные качества. Он не был низменным примитивом, каким его иногда изображают. Личность Сталина более многогранна. В борьбе за устранение конкурентов с политической сцены он продемонстрировал незаурядный ум, сильную волю, выдержку, решительность, беспощадность. Преимущество ему обеспечила способность к систематической, рутинной работе, овладение искусством использовать бюрократический аппарат для проведения точно просчитанной интриги, дотошное внимание к деталям. Превосходная, цепкая память и постоянное стремление пополнять свои знания в различных областях сформировали широкий кругозор, возможность ориентироваться в самых различных вопросах и находить достаточно эффективные способы их решения. Данные качества он демонстрировал в дальнейшем, управляя страной Советов. Некоторые из допущенных при этом им ошибок, проистекали не из коварного умысла, а вполне объяснимы сложностью и противоречивостью исторических событий, недостатком достоверной информации, тем, что попытка построить социализм в СССР не имела предшествующего аналога, велась, что называется, по «целине». Сталин, несомненно, был харизматическим вождём, т.е. принадлежал к тому типу личности, для которой характерны одномерное догматическое мышление и сосредоточенность на одной доминирующей идее власти, без какой-либо рефлексии или смятения души. Такой вождь полагает, что он призван привести к счастью свой народ и без колебаний отметает всё, что становится на его пути, и любой, кто не принимает его доктрину, воспринимается как враг, уничтожение которого не только морально оправдано, но и необходимо, без стеснения в выборе средств. Отсюда вытекают диктаторские методы правления и черты характера Ста- 16 лина: требование беспрекословной дисциплины и подчинения; жестокость, мстительность, недоверие к ближним и подозрительность умеренность в повседневной жизни. Налицо бесспорный организаторский талант, подчинение своей воле окружающих, что позволило ему сгруппировать вокруг себя преданных сподвижников, которые безоговорочно признали его верховенство и которые, будучи порой наделены определёнными способностями, своей деятельностью ещё более упрочали веру в сверхъестественную силу вождя. К тому же харизма Сталина словно восприняла отсвет харизмы Ленина, чьим последовательно ортодоксальным учеником он был. Наконец, установление его единоличной власти вполне укладывалось в российские традиции и, в какой-то степени, совпадало с настроениями внутри компартии показателем чего является, написанное в 1926 г., письмо одного из партийцев, который заявлял: «...Оппозиция говорит, что она против создания вождя партии, а я хочу Вам сказать, что этот вождь должен быть. Нужно равняться по одному ... Нужна одна фамилия, которая бы звучала так же звонко и убедительно, как фамилия “Ленин”. Такой фамилией пока является “Сталин”»20. Сказанное не означает, что следует умалять роль Сталина в возникновении бесчеловечной тоталитарной системы в СССР, поскольку именно он выступал её организующим центром и являлся её созидателем. Нельзя отрицать ответственности Сталина за развёртывание массовых репрессий, за возведение политического террора в ранг государственной политики во внутренних и международных делах. Данные стороны его деятельности по-прежнему должно углублённо изучать. Но нельзя все преступления коммунистического режима приписывать исключительно ему и упускать из виду другие аспекты личности Сталина как политического деятеля, как просто человека. Подводя итоги, нужно признать, что сталинизм в качестве политического режима и общественно-экономической системы не был явлениям наносным, насаженным сверху только благодаря злой воле Сталина. Он вырос из исторических корней российской государственности и всей совокупности послереволюционных социально-политических отношений, а также отвечал объективным задачам перехода от традиционного аграрного общества к индустриальному. Его становление происходило на пересечении нескольких встречных потоков жизни: 1) теоретических постулатов марксизма в ленинско-сталинской интерпретации и реагирования, иногда вынужденного, на текущие злободневные потребности борьбы за власть в партии и государстве, экономического строительства, решение внутриполитических и международных вопросов; 2) выстраивания сверху конструкции партийно-номенклатурной власти и идущей с низов социума неосознанной тяги к господству «сильной руки», которая бы вывела страну из социально-экономического хаоса и обеспечила хоть какой-то устойчивый 17 порядок. В этом плане сталинизм соответствовал глобальной тенденции развития цивилизации в ХХ веке: усилению этатизма, вплоть до установления тоталитарного политического режима и переходу к государственно-монополистическому регулированию в экономике. При этом сталинизм дал имеющий общемировое значение опыт создания государственной системы социального обеспечения, образования, планирования в различных сферах общественного бытия. Таким образом, сталинизм предстаёт специфическим вариантом перехода от традиционного общества к индустриальному, с широкомасштабным применением внеэкономического принуждения и государственного массированного террора для осуществления форсированного экономического скачка. Свои конкретные черты сталинизм приобретал под влиянием субъективных качеств Сталина и других представителей правящей элиты. Персонифицированная в фигуре Генерального секретаря диктатура партийного и государственного бюрократического аппарата являлась стержневой структурой всей системы сталинизма, подавив те слабые ростки представительной демократии и зачатки гражданского общества, которые стали возникать в России в начале ХХ века. Именно, сосредоточив в своих руках реальные рычаги руководства партией и государством Сталин, завершил большевистскую политикосоциальную революцию, т.е. процесс вытеснения старого качества новым. Ценой колоссальных людских потерь и материальных затрат были разрушены базовые компоненты традиционного общества и в короткое время осуществлён переход СССР к обществу индустриальному, с полностью огосударствленной экономикой, в которой гипертрофированное, в ущерб другим отраслям и сельскому хозяйству, развитие получила тяжёлая индустрия и военно-промышленный комплекс. *************************************** За последнее время в изучении сталинизма, наряду с привычной для отечественной историографии проблематики: рассмотрение деятельности органов государственной власти, функционирование партаппарата и командно-административного управления, национальное строительство, индустриализация, коллективизация, массовые репрессии и пр., появился ряд работ, которые содержат новые подходы и направления научных исследований. Одни из них посвящены различным аспектам, так называемой социальной истории (1), другие - уделяют внимание прослеживанию взаимозависимости и взаимообусловленности отдельных проявлений сталинизма в какой-либо сфере государственно-политической, общественной, экономической, культурной жизни под влиянием комплекса самых разных факторов (2). Большое значение имеют введение в научный оборот новых источников периода сталинизма, прежде 18 всего завершение издания собрания сочинения Сталина (3), а также осмысление опыта зарубежной историографии (4). Новые грани раскрываются в исследовании личностных характеристик Сталина. Примером таких научных изысканий могут служить монография В.В. Похлёбкина (5), в которой впервые исчерпывающее исследовано происхождение псевдонимов Иосифа Виссарионовича. М. Вайскопф рассматривает литературный язык Сталина его религиозно-мифологи-ческие стереотипы сталинской публицистики (6). Выпущенный редакцией журнала «Родина» сборник документов «Иосиф Сталин в объятиях семьи» (7) позволяет заглянуть в неофициальную, интимную жизнь вождя. Это позволяет надеяться, что понимание сущности сталинизма, конкретной его истории будет избавлено от конъюнктурных идеологических оценок, публицистических клише, а будет осуществлено с объективных научных позиций, «без гнева и пристрастия». 1. Борев Ю.Б. Сталиниада: Мемуары по чужим воспоминаниям с историческими притчами и размышлениями автора. - М.: 1991; Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг. - М.: 1993; Она же. За фасадом сталинского «изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. - М.: 1998; Голос народа. Письма и отклики советских граждан о событиях 1918-1932 годов. - М.: 1998. 2. Константинов С.В. Сталин в борьбе за единство России (декабрь 1917-март 1921 гг.) // Русский геополитический журнал. 1996. №2; Илизаров Б.С. Историософия сталинизма (становление). // Новые вехи. 1998. №1; Громов Е.С. Сталин: власть и искусство. - М.: 1998. 3. Сталин И.В. Соч. Тт. 14-16. -М.: 1997; Сталинское политбюро в 30-е годы. Сб. док-тов. - М.: 1995. 4. Кодин Е.В. «Смоленский архив» и американская советология. - Смоленск: 1998. 5. Похлёбкин В.В. Великий псевдоним (Как случилось, что И.В. Джугашвили избрал себе псевдоним «Сталин»?) - М.: 1996. 6. Вайскопф М. Писатель Сталин – М.: 2001. 7. Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. - М.:1993. ****************************************************** Обзор историографии см: Павлова И.В. Сталинизм: становление механизма власти. - Новосибирск.1993. Рыбаков А.Н. Тридцать пятый и другие годы. Кн.1. - М.: 1988. С.197. 3 Волкогонов Д.А. Семь вождей. Кн.1.- М.: 1995. С.220. 4 Афанасьев А. Пенсне для Фемиды. // Родина. 1989. №4. С.67. 5 Павлова И.В. Сталинизм ... С.119. 6 Ильин А.В., Морозова С.А. Из истории права. - СПб.: 1996. С.379. 7 Цит. по: Боффа Дж. История Советского Союза. Т.1. Пер. с ит. - М: 1990. С.338. 8 Политическая история: Россия - СССР - Российская федерация. Т.2. -М.: 1996. С.271. 9 История отечественного государства и права. Ч.II / Под ред. О.И. Чистякова. - М.:1997. С.57. 10 Хотя точное юридическое определение таких понятий в законодательно-нормативных актах отсутствовало. 11 Сырых В.М. История государства и права России. Советский и современный периоды. – М.: 1999. С. 272. 12 Антонян Ю.М. Тени прошлого. - М.:1996. 13 Сталин И.В. Соч. Т.3. - М.: 1946. С.26 14 Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций.- М.: 1994. С. 497-498. 15 Цит. по: Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства - М.: 1991. С.101. 16 Цит. по: Павлова И.В. Сталинизм ... С.7. 17 Павлова И.В. Сталинизм ... С.66 18 См.: Правда Пять. 14 января 1998; Советская Россия. 26 февраля 1998. 19 Политическая история ... Т.2. С.204. 20 Там же. С.251. 1 2
