Борьба за морально-нравственный облик: зарисовки из недавнего прошлого Аннотация исследования Жидкова Елена В течение последнего года я участвовала в проекте «Социальная политика в контексте трансформаций российского общества: идеологии и реалии социальных реформ» Центра социальной политики и гендерных исследований (Е.ЯрскаяСмирнова, П.Романов, г. Саратов). Моя часть работы - историческая, я занималась изучением архивных документов, связанных с таким феноменом советского времени, как общественность. А именно с деятельностью общественных организаций, кампаний и инициатив «оттепельных» 1950—60-х годов, посвященных семье, браку и воспитанию детей. Меня интересовало участие общественности в регулировании доминирующего в советское время гендерного контракта «работающая мать», например, через кампании за поддержание морально-нравственного облика советского человека, борьбу за здоровый быт, содействие семье и предупреждение разводов. Для летней школы «Мобильность и социальная память» я хотела бы предложить выступление, основанное на моей итоговой работе – подготовленной для будущего сборника статье «О роли общественности в воспитании трудящихся (товарищеские суды в 1950-60-е годы)». Однако выступление нецелесообразно ограничить лишь рамками статьи и фокусировать внимание исключительно на институте товарищеского суда – финального аккорда борьбы за морально-нравственный облик советского человека. Интересней раскрыть многочисленные составляющие, основу трескучих кампаний хрущевского времени, малоисследованных и находящихся в тени «оттепельных» явлений – антиалкогольную кампанию, антирелигиозную, оформление «работы с несовершеннолетними» и т.д. Борьба за нравственность не является открытием послевоенных десятилетий, но «оттепель» обострила восприятие этой проблемы, анахронизм методов и скепсис поколения, что отчетливо видно их авторской песни, едко критикующей обывательские сюжеты. Речь, в том числе, пойдет о трансформации в послевоенное время конструкции «советский человек», её наполнения и выстраивания мифологемы «поколения, которое будет жить при коммунизме». Имеет ли это точки соприкосновения с тематикой школы? Мне кажется, да. И не только потому, что, вторя словам Светланы Алексиевич, существует «потребность в проговаривании недавнего советского опыта», что видно из всплеска интереса социологов к историческим сюжетам советского периода. Ведь советский человек, в массе своей пришедшей из традиционного и патриархального мира, обладал и социальной памятью, интериоризированными качествами своего слоя, класса, которые позволяют говорить о социальных типологиях (вслед за Бурдье и Козловой). Социальноисторический тип вчерашнего крестьянина, мигранта входил в противоречие с идеологическими установками нового времени, делающего ставку на сознательного рабочего - строителя коммунизма. Интересно, что политика власти была не столько запретительно-карательная, сколько альтернативная в плане сценариев замещения. А компактное размещение населения (скученное проживание в рабочих общежитиях, коммунальных квартирах, заводских бараках), планирование застройки под массовое жилищное и соцкультбытовое строительство делало возможным контроль повседневной жизни горожан, если следовать мысли Фуко. Здесь все на виду, анонимность исключена: будни и праздники, свободное времяпрепровождение, семейные коллизии, круг общения, осуждаемые практики. География исследования – типичный для своего времени военно-промышленный город, переживший скачок урбанизации за счет сельского населения. В волжском Куйбышеве находились 7 закрытых заводов-гигантов союзного значения, что обусловило особую кадровую и социальную политику. Образ жизни вчерашних крестьян входил в противоречие с дисциплинарным режимом заводов. Подчиненность сельского труда ритмам и циклам природы, исчисление времени не по часам, а по завершению дела с выпивкой, гулянкой и танцами, - все это требовало ломки. Отсутствие требуемых социальных качеств, по Н.Козловой, заставляло власти принимать меры по перевоспитанию и борьбе с тем, что на языке документов называлось нездоровым поведением в быту. Нескончаемые образовательные программы воспитывали и «подтягивали», как и в 30-е прививали «культурность». Дискурс заботы распространялся и на эту часть социальных отношений. Источниковой базой послужили архивные документы из фондов Самарского областного архива социально-политической истории и Государственного архива Самарской области. Взгляд источников, особенно партийного происхождения – это взгляд «сверху», запротоколированная история борьбы с пережитками прошлого. Будь то перевоспитание граждан, «допускающих антиобщественные поступки и неправильно ведущих себя в быту» или «борьба с такими позорными явлениями, как частнособственнические тенденции, тунеядство, воровство, рвачество, совершение религиозных обрядов». Также привлечены фонды областной библиотеки (краеведческий и газетный зал) и историко-краеведческого музея. Они отражают ход антиалкогольной кампании, возникновение молочных кафе и, по примеру столичных городов, молодежных кафе. То была политика привития семейного отдыха, городского, отличного от деревенского застолья и обрядности. Исследование показало, что в годы руководства Хрущева на советскую общественность «в свете отмирания государства» возлагались большие надежды. Общественность должна была стоять на страже и быть бдительной, как и раньше. Только сюжеты поменялись. Реконструкция практик позволяет увидеть полный спектр задействованных механизмов социального контроля и регулирования выявление, борьба, оглашение, перевоспитание. Полный круг от увещевания к обличению (Хархордин). Инициативы хрущевского времени интересны тем, что политический оттенок контроля частной жизни граждан уходит в прошлое (известное «изменил жене – изменит и Родине»). Делается ставка на сознательность, появляется бескондукторный транспорт, магазины самообслуживания (Лебина). В руки общественности делегируется решение самых различных вопросов, в том числе связанных с практиками социального материнства. В это время появляются комиссии содействия семье и школе, движение сануполномоченных и шефов, активно проводятся родительские конференции и диспуты, суды родительской чести, товарищеские суды и т.д. Жидкова 2 Исследовательское внимание обращено на границы и степень «растяжения» зон контроля, а также социальные роли, предписываемые пресловутой общественности во взаимодействии с институтом семьи и частной жизнью граждан. Советская общественность – это далеко не только члены многочисленных общественных организаций, но и более широкое сообщество живущих рядом и строящих новый быт людей, которое должно прийти на смену патриархальной деревенской общине или церковному приходу. Та общность (городская, заводская, соседская, студенческая…), которая поднимется над классовыми, национальными и прочими барьерами, разделяющими людей прежнего времени. В исследовании богато использовался архивный материал, различного рода «дела», иллюстрирующие ход кампании борьбы за морально-нравственный облик. Ушло ли это мифотворчество сегодня, в наше постсоветское время? Или исчезла лишь риторика, замененная на современные программы патриотического воспитания, возрождения православных ценностей или на проекты возрождения военно-промышленных заводов и «поднятия» рабочих окраин, как в случае с куйбышевской Безымянкой, чье 65-летие нынешняя власть намерена помпезно отметить. Об этом можно поспорить. Жидкова 3