В работе юриста организации составление договора является

ВЫБОР ПРИМЕНИМОГО ПРАВА,
ПРОРОГАЦИОННОЕ СОГЛАШЕНИЕ, АРБИТРАЖНАЯ ОГОВОРКА
КАК УСЛОВИЯ ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ СДЕЛКИ
В работе юриста организации составление договора является дело обыденным; исключение из этого правила составляет лишь ряд сделок, вызывающих пристальное внимание и особую заботу в силу ряда причин, одна из которых – принадлежность сторон сделки к разным правовым системам.
Несомненно, подготовка внешнеэкономической сделки требует много больше времени, чем сделки, совершаемой организацией с российским контрагентом в
процессе осуществления обычной хозяйственной деятельности.
В силу отсутствия досконального знания норм иностранного права, в отличие
от положений российского законодательства, зачастую юристы ищут возможность
прибегнуть к услугам специализирующихся на внешнеэкономических сделках организаций, завоевавших (оправданно) признание, в том числе и в России.
Тем не менее, развитие мирохозяйственных связей, в которые на сегодняшний день оказались втянутыми не только столицы, но и российские регионы, требует юридической грамотности в вопросах составления, заключения, исполнения
сделок с участием иностранных контрагентов1 практически от каждого юриста,
осуществляющего правовое сопровождение хозяйственной деятельности организации.
Чтобы облегчить труд юриста, приступающего к составлению текста договора и, соответственно, подготовки внешнеэкономической сделки, написана эта работа.
Здесь не рассматриваются вопросы квалификации отношений «с участием иностранного элемента», характерного для гражданских правоотношений, приобретающих международный характер (См.: Дмитриева Г.К. Предисловие в кн.: Международное частное право. Учебник. / Под ред. Г.К. Дмитриевой. – М.: «Проспект», 2000. – 656 с.
С. 9-10 либо как об имущественные отношениях, обладающих иностранной характеристикой (См.: Рубанов А.А.
Имущественные отношения в международном частном праве // Правоведение. 1982. С. 32). Здесь и далее освещается
только вопрос участия иностранного хозяйствующего субъекта во внешнеэкономической сделке (международном
коммерческом контракте).
1
1
Среди условий договора, делающих его «удобным» для исполнения среди прочих содержатся оговорка о применимом праве и арбитражная оговорка.
1. О пользе оговорок1 в договоре
Во внешнеэкономической сделке стороны могут избрать право, подлежащее
применению как к договору, так и к отношениям, с ним связанным. Lex voluntatis,
наверное, является самой обсуждаемой в науке международного частного права
коллизионных привязок в связи с широким диапазоном действия, неоднозначности
применения, а также тем, что в ней наиболее ярко выражена свобода договора,
часть которой и представляет собой данная формула прикрепления.
Но выбор применимого права – не единственный способ достижения определенности в регламентации условий договора. Как верно отмечено Ю.Э. Монастырским, «Сколь бы подробно ни регулировались различные гипотетические ситуации
непосредственно в тексте договора, судья всегда будет анализировать и рассматривать договорные нарушения через призму своего процессуального законодательства, которое, в отличие от материального права, может иметь значительные особенности, а главное, содержать такое количество важных нюансов, что их невозможно знать и принимать в расчет при составлении договора и планировании мер в
связи со спором»2.
Пророгационное соглашение позволяет сторонам отнести споры, которые могут
возникнуть в связи с самим договором и отношениям из него к избранной ими подсудности, а арбитражная оговорка – непосредственно установить третейский суд,
который будет рассматривать указанные споры.
Вообще, оговорка – не правило, а из него исключение, «условие, которое начинается со слов «предусмотрев» или «предусмотрев, однако»… Цель оговорок – указать на исключения из предшествующего положения» (Фокс
Ч. Составление договоров: Чему не учат студентов / Чарльз Фокс; Пер. с англ. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. –
293 с. С. 104. Тем не менее, доктрина международного частного, гражданского права рассматриваемые условия договоров традиционно именует оговорками.
2
Монастырский Ю.Э. Основные особенности пророгационных соглашений в Российской Федерации. //
Справочно-правовая система «Консультант Плюс».
1
2
При том, что в оговорке о публичном порядке и арбитражной оговорке много
общего, М.Г. Розенберг справедливо отмечает, что «смешивать эти два вида соглашений было бы недопустимо»1.
Все указанные выше оговорки относятся не к процессуальным, а к материальным соглашениям, что имеет практическую значимость, т.к. это основания для возникновения, изменения, прекращения гражданско-правовых отношений, а также к
данным соглашениям следует применять положения ГК РФ о расторжении, изменении договора, недействительности сделок2.
Польза от возможности использования оговорок несомненная. Во-первых, ими
достигается определенность. В применяемом к отношениям праве, суде, который
будет рассматривать спор. Во-вторых, возможность свободного выбора сторон договора определить национальную систему и правомочный рассматривать спор суд
дают возможность изучить документы, относящиеся к контракту, а также регламент институционального суда.
Также немаловажным является возможность назначения собственных арбитров,
в том числе – не из числа судей институционального международного коммерческого арбитража, но и из иных лиц, оговоренных сторонами в качестве арбитров.
2. Автономия воли сторон как коллизионная привязка и соглашение о применимом праве3.
2.1. Lex voluntatis
Практически 10 лет назад В.П. Звеков справедливо указал, что «Отношение к
этой формуле прикрепления в последние годы характеризуют: расширение пределов обращения к началу автономии воли; придание ему большей гибкости; закрепление правила о выборе сторонами контракта применимого права в универсальных
Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого
арбитражного суда. М., 2000. С. 13.
2
Рожкова М.А. Материальные и процессуальные соглашения, поименованные в Арбитражном процессуальном кодексе РФ. // Хозяйство и право. 2004. № 1. С. 83-84.
3
Особенности применения автономии воли сторон международным коммерческим арбитражем рассмотрены
п. 4 настоящей работы.
1
3
и региональных международных договорах; применение этого правила как основного, ведущего в «связке» с системами коллизионных норм, имеющих субсидиарное значение; ограничение автономии воли посредством «сверхимперативных»
норм»1.
М.М. Богуславский, отмечая, что принцип автономии воли сторон является исходным принципом российского законодательства при определении права, подлежащего применению к правам и обязанностям сторон по внешнеэкономической
сделке, указал, что во Внешнеторговой арбитражной комиссии при ТПП СССР в
течение десятилетий применялось правило, «из которого следует, что прежде всего
должен ставиться вопрос о том, законодательству какого государства намерены
были подчинить свои обязательства стороны по контракту»2.
В действующем в настоящее время российском законодательстве автономия воли сторон содержится в ст. 1210 Гражданского кодекса РФ, часть первая которой
предусматривает право сторон договора «выбрать по соглашению между собой
право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору»3. В п. 2 названной статьи как раз содержится норма, которая ранее восполнялась правоприменительной практикой в связи с отсутствием прямой регламентацией законом. Ранее выбор сторонами права, применимого к их правам и обязанностям по договору должен был осуществляться прямо и непосредственно в договоре4 (последующим соглашением), в настоящее время соглашение сторон о выборе
подлежащего применению права можно установить исходя из условий договора
либо совокупности обстоятельств дела.
Расширилась сфера применения рассматриваемой формулы прикрепления и тем,
что сторонам дозволено осуществлять выбор компетентного правопорядка как до,
так и после заключения договора, то есть придавать выбору права обратную силу;
положением о кумулятивном выборе применимого права, т.е.предоставлении воз-
Звеков В.П. Международное частное право. Курс лекций. – М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М,
1999. – 686 с. С. 110.
2
Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. – 3-е изд., прераб. и доп. – М.: Юристъ, 1998.
– 408 с. С. 204.
3
Часть 1 ст. 1210 Гражданского кодекса Российской Федерации // СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4552.
4
Пункт 2 ст. 165, п. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР и Республик. // Ведомости
СНД и ВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.
1
4
можности для сторон выбрать подлежащее применению право для договора в целом и для отдельных его частей. Но самым значительным изменением, осуществленным новейшим законодательством, стало распространение автономии воли сторон на иные, кроме внешнеэкономических, сделки. Теперь участие иностранного
элемента в договоре для распространения на права и обязанности сторон зарубежного права не обязательно. Пункт 5 статьи 1210 устанавливает правило, ограничивающее выбор сторонами права другой страны условием о действии императивных
норм страны, с которой договор реально связан, но дозволяет избирать право по
договорам, реально связанным только с одной страной. Так как положение о применении коллизионной нормы в договорах, не относящихся к внешнеэкономическим сделкам, не установлено прямо, а также в связи с тем, что оно содержится в
разделе ГК РФ «Международное частное право», мнения российских юристов по
данному вопросу рознятся. Некоторые авторы считают возможным соглашение о
применимом праве только в отношении международных сделок1, но представляется более справедливой позиция, согласно которой автономия воли сторон после
вступления в силу положений третьей части ГК РФ перестала быть атрибутом
внешнеэкономического правоотношения и может быть использована в отношении
национальных, «внутренних» договорах2.
Автономия воли сторон в настоящее время распространена на любую сделку, но
с двумя ограничениями: форма внешнеэкономической сделки с участием российских лиц подчиняется российскому праву, выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на
движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц.
Кроме того, применение автономии воли сторон, равно как и иной коллизионной привязки, имеет ограничения.
См.: Федосеева Г.Ю. Международное частное право. Учебник. 3-е издание, переработанное и дополненное.
М., 2002 – 320 с. С. 61-62.
2
См., например: А. Асосков. Возможен ли выбор применимого права для «внутренних» договоров? // «ЭЖЮрист». 2005. № 42; Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. – М.: Волтерс Клувер, 2007. –
416 с. С. 282.
1
5
Новизна, необычность и сложность1 отличают содержание и применение в практике положения, содержащиеся в ст. 1192 ГК РФ «Применение императивных
норм». Автономия воли сторон, равно как и иные коллизионные нормы, «не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации,
которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого
значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов
участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права»2.
Оговорка о публичном порядке – другое ограничение применения коллизионной
нормы, в том числе имеющей формулу прикрепления Lex voluntatis. Л.А. Лунц дал
более чем успешную оценку данному институту, именовав его каучуковой оговоркой в связи с неопределенностью, неограниченностью круга правоотношений, подпадающих под ее действие; отметив, что в советском праве доктрина публичного
порядка до сих пор не получила общей разработки, указанный автор детально и последовательно изложил ее содержание3. На сегодняшний день, несмотря на изменение регламентации правоотношений, осложненных иностранным элементом,
проблема применения оговорки о публичном порядке не устранена. Указанная оговорка содержится в ст. 1193 ГК РФ: применимая, согласно коллизионным правилам, норма не может быть применена: 1) в исключительных случаях; 2) при необходимости; 3) когда применение иностранной нормы повлечет противоречие публичному порядку РФ. В указанном случае применяется норма российского права,
В такой оценке содержания одной из новелл, содержащихся в третьей части Гражданского кодекса РФ,
нельзя не согласиться с Е.В. Кабатовой, равно как и в том, что дискуссионным остается вопрос о том, какие нормы
российского права являются сверхимперативными и применяются независимо от содержания норм применимого
правопорядка. См.: Кабатова Е.В. Отдельные соображения о развитии современного международного частного права. // Актуальные проблемы международного частного и гражданского права. К 80-летию В.А. Кабатова: Сборник
статей. / Под ред. С.Н. Лебедева. – М.: Статут, 2006. – 284 с. С. 95-102.
2
Пункт 1 ст. 1192 ГК РФ; то же справедливо и в отношении действия императивных норм права другой
страны, имеющей тесную связь с регулируемым отношением; суд применяет указанные нормы с учетом их назначения и характера, последствий применения или неприменения (см. п. 2 ст. 1192 ГК РФ).
3
См.: Лунц Л.А. Международное частное право. Учебник. М: Юридическое издательство Министерства юстиции СССР – 1949. – 368 с. С. 105-121. Еще одна весьма глубокая и содержательная работа указанного периода:
В.М. Корецкий. Очерки англо-американской доктрины и практики международного частного права. Очерк II. М.,
1948.
1
6
«замещающая» иностранную норму, но не устраняющая применение иностранного
закона к правоотношению в полном объеме1.
Л.А. Ануфриева указывает, что оговорка о публичном порядке может быть
сформулирована в законодательстве с позиций позитивной концепции, например:
«Отдельными соглашениями нельзя исключить действие законов, которые касаются общественного порядка и добрых нравов» (ст. 6 Французского гражданского кодекса РФ) или негативной: «В случаях, если должно применяться право иностранного государства, положения которого противоречат публичному порядку или добрым нравам, такие положения не применяются» (ст. 33 Закона о праве, касающемся
применения законов 1898 г. Японии)2.
Также в научной литературе отмечалось, что императивные нормы применяются до выбора компетентного правопорядка; оговорка о публичном порядке применяется уже после определения права, «применение которого несовместимо с некоторыми фундаментальными правовыми началами страны суда»3.
Будучи «естественным» ограничителем применения норм иностранного права,
оговорка о публичном порядке присутствует в законодательстве практически всех
государств4, при этом дать определение категории «публичный порядок» как ранее, так и в настоящее время не удалось и, возможно. Причина этого, как справедливо указывает А.А. Маковский, «кроется в изначально присущей рассматриваемому институту изменчивости и гибкости… стремления всякой правовой системы
к гибкости этого основного защитного механизма»5.
Проиллюстрировать действие императивных норм российского права при применении иностранного правопорядка можно, приведя конкретные примеры.
Российская и бельгийская организации избрали в качестве применимого к их
отношениям бельгийское право. При рассмотрении спора судом ответчик по делу в
Статья также содержит традиционное для отечественного права ограничение применения public policy: запрет применения в связи с отличием правовой, политической, экономической системы соответствующего иностранного государства от Российской Федерации.
2
Цитируется по: Ануфриева Л.А. Международное частное право: В 3-х т. Том 1. Общая часть: Учебник. – М.:
Издательство БЕК, 2002. – 288 с. С. 219, 220.
3
Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. С. 198-199.
4
См.: Ануфриева Л.П. Комментарий ст. 1193 ГК РФ. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный). / Отв. ред. Л.П. Ануфриева. – М.: Волтерс Клувер, 2004 – 656 с. С. 413.
5
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации /Под ред. А.А. Маковского,
Е.А. Суханова. С. 360.
1
7
аффидевите указал на заключение сторонами мирового соглашения. В соответствии с бельгийским правом мировое соглашение может быть заключено в устной
форме, для доказательства стороной могут быть использованы все средства доказывания. Указанная норма бельгийского права не была применена арбитражным
судом со ссылкой на действие императивной нормы законодательства РФ, согласно
которой форма внешнеэкономических сделок, совершаемых российскими юридическими лицами, независимо от места их совершения определяется российским законодательством1.
Стороны Соглашения акционеров ОАО «Мегафон» п. 15.1 установили, что к
положениям Соглашения, регулирующим вопросы статуса российского юридического лица и прав и обязанностей акционеров, в части деятельности общества, собрания акционеров, совета директоров Общества, правления и генерального директора, управления финансами, передачи акций, сопутствующих прав, запрета на
конкуренцию применимо швейцарское право, то есть право иностранного для инкорпорированного в России юридического лица государства. Истцы просили суд
признать недействительным по признаку ничтожности в силу нарушения публичного порядка Российской Федерации пункт Соглашения акционеров, предусматривающий применение иностранного (шведского) права и в качестве основания соссылались на ст.ст. 35, 55 Конституции РФ и ст.ст. 1, 9, 10, 96 - 98, 153, 166, 168,
209, 420, 422 ГК РФ, ст.ст. 1, 7, 9, 11, 47 - 49, 52, 53, 55, 58, 65 - 69, 89 - 91 ФЗ «Об
акционерных обществах», а также положения Устава ОАО «Мегафон». Суды трех
первой, апелляционной и кассационной инстанций удовлетворили иск, указав, что
допустимы исключения из личного закона юридического лица лишь в силу того,
как это предусмотрено национальным законодательством. Заключение сторонами
гражданско-правовой сделки к вопросу возможности выбора применяемого права к
статусу юридического лица вступает в противоречие с нормами публичного порядка согласно ранее действовавшему (ст. 158 Основ гражданского законодательства
Союза ССР и республик) и действующему в настоящее время (ст. 1193 ГК РФ) заДанный пример прекрасная иллюстрация и того, как выбор применимого права подчиняет избранному правопорядку иные отношения, связанные с договором, например, мировое соглашение по урегулированию споров из
договора. См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг. Дело №
8. / Сост. М.Г. Розенберг. – М. – «Статут», 2002. – 334 с. С. 48-52.
1
8
конодательству. Поскольку регулирование вопросов правого статуса субъектов
российского права является суверенным правом Российского государства, то к
этим правоотношениям не могут применяться нормы иностранного права, в том
числе нормы Шведского права. Выбор участниками Соглашения в качестве применяемого права законодательства Швеции к вопросам статуса юридического лица
суд признал противоречащим публичному порядку Российской Федерации, его
праву, а положения п. 15.1 Соглашения были признаны судом недействительными
в силу ничтожности1.
Выводом из изложенного выше может служить следующее: избирая применимое к договору право стороны должны учесть возможность устранения компетентного правопорядка в части, противоречащей императивным нормам российского
законодательства и основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации.
Конфликт квалификаций (скрытые коллизии, сlassificаtion, сharacterization) «коренится в том, что в национальных правовых системах различаются не только материально-правовые и коллизионные нормы, но и содержание самих правовых
терминов, которыми они оперируют»2. На стадии выбора права, подлежащего применению, общим правилом выступает применение Lex fori. Суд руководствуется
нормами российского права при применении и толковании категории «автономия
воли сторон». Именно на регламентацию квалификации правовых категорий на
стадии выбора применимого права, т.е. действия коллизионной нормы, а не регулирования собственно правоотношения направлена норма законодательства, содержащая указание на порядок и основания применения судом Lex fori при квалификации юридических понятий при определении права, подлежащего применению3.
См.: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 31.03.2006 № Ф04-21/09/2005 (14105-А75-11),
Ф04-2109/2005(15210-А75-11), Ф04-2109/2005(15015-А75-11), Ф04-2109/2005(14744-А75-11), Ф04-2109/2005(14785А75-11) по делу N А75-3725-Г/04-860/2005.
2
См.: Елисеев И.В. Комментарий ст. 1187 Гражданского кодекса РФ. Комментарий к Гражданскому кодексу
Российской Федерации (постатейный). Часть третья / Под общей ред. А.П. Сергеева.– М.: ООО «ВИТРЭМ», 2002 –
304 с. С. 196.
3
Поэтому не ясны основания, по которым А.Н. Гуев, комментируя ст. 1187 ГК РФ, ставит вопрос о том, «является ли неверное применение российским судом норм иностранного материального права основанием для отмены
решения суда» и отвечает на него положительно со ссылкой на собственную работу – комментарий к Гражданскому
процессуальному кодексу РФ, где, видимо, также проводится утверждение о том, что ст. 1187 ГК РФ установлены
1
9
Несмотря на наличие ограничений применения иностранного права, выводы
В.П. Звекова, М.М. Богуславского о расширении сферы действия автономии воли
сторон, роста его значения, увеличение гибкости применения данной формулы
прикрепления, сделанные десятилетие назад, подтверждаются нормами новейшего
российского законодательства. Необходимо отметить и положительную оценку,
которую дают многие известные авторы в области российского международного
частного права указанным изменениям, прежде всего, в связи с удобством применения данной коллизионной нормы, позволяющей уже на стадии заключения международного коммерческого контракта достичь определенности по одному из основных вопросов о праве, подлежащем применению.
2.2. Соглашение о применимом праве.
После того, как сделан вывод о целесообразности во внешнеэкономической
сделке применить коллизионную привязку Lex voluntatis необходимо обратиться к
соглашению о применимом праве как сделке, договору.
Вот основные моменты, на которые стороны договора должны обратить внимание:
1. Если соглашение о выборе применимого права не сформулировано, т.е. не
установлено в виде единого документа, суд вправе (но не обязан) установить
«гипотетическую» волю сторон из условий договора либо совокупности обстоятельств дела (п. 2 ст. 1210 ГК РФ)1.
2. Соглашение может быть изложено в положениях внешнеэкономической
сделки (основного договора), быть оформлено как самостоятельный документ, в случае заключения соглашения после заключения договора соглашение будет действовать с момента заключения договора, но только в случае,
если это не повлечет ущерб правам третьих лиц (п. 3 ст. 1210 ГК РФ).
правила толкования материальной (а не коллизионной) нормы иностранного закона. См.: Гуев А.Н. Постатейный
комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации. – М.: ИНФРА-М, 2002. – 448 с. С. 295.
1
Тем не менее, утверждение о достижении соглашения об избрании применимого права в устной форме, как
указывалось выше, не должно приниматься судом (см. п. 2.1).
1
0
3. Сторонами к разным частям международного коммерческого контракта может быть избрано разное подлежащее применению право – п. 4 ст. 1210 ГК
РФ («расщепление» единого договорного статута1).
4. Заключение соглашение осуществляется именно сторонами внешнеэкономической сделки, что означает, что через представителя совершение оговорки
возможно лишь в случае указания в доверенности на право совершения от
имени представляемого сделок, к числу которых относится выбор применимого права (процессуальное представительство не содержит подобного правомочия).
5. Так как соглашение является сделкой
Вот примерные формулировки выраженной сторонами автономии воли сторон:
3. Пророгационное соглашение
Сторонам внешнеэкономической сделки предоставлена возможность обращения
за разрешением спора, возникшего из их отношений, в государственный суд. Такое
соглашение составляет специальный вид сделки – пророгационное (дерогационное)
соглашение, именуемое также соглашением об определении компетенции, которое
в иностранном законодательстве может именоваться: Юрисдикция (Jurisdiction),
Управляющее право (Governing Law)2.
Право подачи заявлений о рассмотрении споров по международным коммерческим контрактам согласно указанному соглашению, соответственно - обязанность
принятия и рассмотрения таких дел закреплены в Арбитражном процессуальном
кодексе РФ (ст. 249)3, Гражданском процессуальном кодексе РФ (ст. 403)4.
Чтобы спор, который возник или может возникнуть из договора, рассматривался
российским арбитражным судом, необходимо соблюдение следующих условий: 1)
Подробнее о расщеплении договорного статута см.: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. С. 163-169, 283.
2
См.: Нортон А.Т. Справочник по международным коммерческим контрактам / Пер. с англ. – Мир, право,
информация. 2001 - 400 с. С. 380.
3
СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3012.
4
СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532. Так как здесь рассматриваются вопросы хозяйственных сделок, далее вопросы
действия соглашения об определении компетенции будет рассматриваться только в отношении арбитражных судов.
1
1
1
хотя бы одна из сторон является иностранным лицом; 2) сторонами достигнуто соглашение о компетенции арбитражного суда в Российской Федерации по рассмотрению спора; 3) спор должен быть связан с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности; 4) соглашение должно быть совершено в письменной
форме.
Право российского суда рассмотреть спор с участием иностранного лица регламентируется главой 32 АПК РФ; аналогично поименована ст. 247 АПК РФ.
Формулировку «компетенция суда» можно рассматривать как отличие от подсудности, отнесения пророгационным соглашением спора к компетенции одного из
российских судов при отсутствии иностранного элемента либо как право российского суда, при наличии возможной подсудности спора иностранному суду принять и рассмотреть спор в отличие от подсудности, определяющей право рассмотрения дела определенным судом1. Представляется весьма удачным следующее высказывание Д.А. Фурсова: «Определяя международную подсудность по соглашению, стороны могут наделить компетенцией национальный суд, не располагающий
таковой в силу закона (пророгация), или исключить из его компетенции рассмотрение спора, отнесенного к его ведению по общим правилам территориальной подсудности (дерогация)»2.
Пророгационным соглашением к компетенции российского суда могут быть отнесены и споры из договора, сторонами которых являются только иностранные лица. Арбитражный суд города Москвы принял иск фирмы «Тахатор Парс Ко», Иран
(московское представительство) к Ашхабадскому производственному автотранспортному объединению, Туркменистан о расторжении лизингового соглашения и
возмещении убытков в связи с тем, что пунктом 10 соглашения стороны установили компетенцию данного суда; данное соглашение не противоречит АПК РФ, который относит к подведомственности арбитражного суда дела по экономическим
спорам с участием иностранных организаций, в том числе и в случае, если представительство иностранного лица находится на территории Российской Федерации3.
См.: Монастырский Ю.Э. Указ. Соч.
Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. Г.А. Жилина –
М.: ООО «ТК «Велби», 2003 – 840 с. С. 635.
3
Вестник ВАС РФ. 1998. № 1.
1
2
1
2
Действие пророгационного соглашения на третьих лиц не распространяется,
что было отмечено в одном из постановлений Федерального арбитражного суда
Западно-Сибирского округа1. Участник общества оспорил договор, заключенный
ООО «Нейтрализация, очистка промышленных сточных вод» с фирмой «Green
Way» (Тайланд) поставки товара (пожарная сигнализация российского производства). Пунктом 6.1 договора предусмотрели, что все споры, которые могут возникнуть из договора или в связи с ним, подлежат рассмотрению в арбитражном суде
по месту нахождения продавца (российской организации) в соответствии с АПК
РФ. ФАС указал, что суд первой инстанции обоснованно не принял внимание
ссылку истца на пункт 6.1 договора, так как договор не создает для него прав и
обязанностей.
Пророгационное соглашение может не содержать указание на конкретный суд,
компетентный рассматривать дело: достаточно избрать компетенцию российского
арбитражного суда, подсудность же будет определена в соответствии с АПК РФ.
Так, по делу № КГ-А40/4333-04 ФАС Московского округа, установив, что исковое
заявление подано ввиду неисполнения ООО "Ровнотранснефтепродукт" (Украина),
являющегося заемщиком, обязательств по договору займа № ГР-24/06 от 24 июня
2002 года, заключенному им с ООО "Гетэкс" (кредитор), признал собственную
компетенцию по рассмотрению данного спора, указав: пунктом 5 спорного договора займа стороны по делу установили, что все споры между ними должны быть
разрешены путем переговоров, а в случае невозможности - путем обращения в арбитражный суд Российской Федерации. Таким образом стороны, по мнению суда,
вполне определенно установили подсудность возможного спора - арбитражный суд
Российской Федерации, а по месту исполнения договора - Арбитражный суд г.
Москвы2.
Неопределенно выраженное сторонам пророгационное соглашение подлежит
толкованию судом. Образцом установления воли сторон на компетентный суд может послужить Постановление ФАС Северо-Кавказского округа, где стороны догоПостановление ФАС Западно-Сибирского округа от 30.11.2006 № Ф04-5624/2006 (25900-А67-13) по делу №
А67-10810/05 // СПС «Консультант-Плюс».
2
Постановление ФАС Московского округа от 8 июня 2004 г. по делу № КГ-А40/4333-94// СПС «Консультант-Плюс».
1
1
3
вора купли-продажи – российский покупатель и белорусский продавец пунктом договора поставки предусмотрели, что в случае, когда стороны не придут к согласию,
материалы по споры между ними передаются для его разрешения в компетентную
судебную инстанцию страны по месту заключения договора. В договоре указано
место его заключения – г. Морозовск (Россия); суд не принял во внимание доводы
белорусской стороны, утверждавшей, что фактически договор был заключен в г.
Витебске Республики Беларусь. Суд путем толкования пункта 10.2 договора в совокупности с указанным в преамбуле договора места его заключения (г. Морозовск) сделал «однозначный вывод о том, что стороны в качестве суда, имеющего
право рассматривать споры, возникшие между ними в связи с исполнением договора, избрали компетентный суд на территории Российской Федерации» 1.
Законом прямо установлена форма совершения пророгационного соглашения
(письменная), несоблюдение которой, как представляется, в совокупности с положениями ст. 168 Гражданского кодекса РФ2 - основание к недействительности (ничтожности) соглашения.
Д.А. Фурсов указывает, что необходимо «предъявление» - обращение с заявлением о наличии пророгационного соглашения до принятия решения по существу
рассматриваемого спора; в ином случае будет признано отсутствие воли сторон на
выбор суда, компетентного рассматривать спор3.
Нельзя заключать пророгационное соглашение, если оно изменяет установленную законом территориальную подсудность, исключительную подсудность,
установленную нормами иностранного права.
В целях усовершенствования норм российского законодательства, регулирующих пророгационные соглашения, Т.Н. Нешатаева предлагает осуществить защиту прав «слабой стороны» российским процессуальным законом путем запрета переноса споров в зарубежные суды для иностранных сторон по делу, из которых одна или более домицилированы в России при установлении умысла одной из сторон
Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26 января 2005 г. по делу № Ф08-6512/2004 // СПС
«Консультант-Плюс».
2
СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
3
См.: Фурсов Д.А. Указ. Соч.
1
1
4
на заключение пророгационного соглашения в целях получения выгод, например,
путем обмана1.
Прекрасной возможностью окончания рассмотрения вопросов пророгационного соглашения представляется приведение примера его формулировок2:
1) исключительная оговорка в пользу российской юрисдикции:
Обе стороны данного Контракта под-
Both
тверждают, что любой спор, тяжба,
acknowledge and confirm that any dis-
толкование, убытки или потери, кото-
pute, litigation, interpretation, damages
рые возникают непосредственно или
or loss which arise directly or indirectly
косвенно в результате данного Кон-
as a result or this Contract shall be sub-
тракта, подчинены праву {Российской
ject to the Laws of {Russian Federation}
Федерации}, и при этом неприменима
and no other jurisdiction shell be appli-
никакая другая юрисдикция (террито-
cable.
parties
to
this
Contract
риальная подсудность).
2) юрисдикции иностранных государств:
Настоящий Контракт должен управ-
This Contract shell be governed and con-
ляться и толковаться в соответствии с
strued in accordance with the Laws of
правом {Англии}
{England}
3) Смешанная юрисдикция:
Независимо от места исполнения по-
Regardless of its place of execution, the
ложения данного Контракта, относя-
provisions of this Contract relating to the
щиеся к деятельности или обязатель-
performance ore obligation's of the {Part
ствам {Стороны 1}, во всех отноше-
1} shall in respects be construed accord-
ниях толкуются и управляются правом
ing to, and be governed by, the law of the
Автор предлагает реализацию этого права «слабой стороны» ограничить «строго обозначенной стадией
процесса»; в случае не заявления данного права в первом слушании ответчик предположительно теряет право ссылаться на неполноценность соглашения; в случае, если вторая сторона будет настаивать на реализации права переноса юрисдикции, заинтересованная сторона должна будет доказать злонамеренность соглашения. См.: Нешатаева Т.Н.
Международное частное право и международный гражданский процесс: Учебный курс в трех частях. - М.: Издательский дом «Городец», 2004. – 624 с. С. 466.
2
Нортон А.Т. Указ. Соч.
1
1
5
{штата Нью-Йорк}. Однако положе-
{State of New York}/ However, the pro-
ния данного Контракта, относящиеся к
visions of this Contract relating to the
деятельности
обязательствам
performance ore obligation's of the {Part
{Стороны 2}, во всех отношениях
2} shall in respects be construed accord-
толкуются
правом
ing to, and be governed by, the law of
{Российской Федерации), и находятся
{Russian Federation}, and be within the
в рамках {не-} исключительной юрис-
{non-} exclusive jurisdiction of the
дикции {российских судов}
{Russian courts}
и
или
управляются
1
6