Логика случайного применения государственного насилия в

Логика случайного применения государственного
насилия в диктаторских режимах: экономическая теория
массовых репрессий
Григорий Калягин,
Экономический факультет МГУ им. Ломоносова,
E-mail: gkalyagin@yandex.ru
Владимир Козлов,
Экономический факультет МГУ им. Ломоносова,
E-mail: potr86@econ.msu.ru
Введение
На всем протяжении XX века во всех частях земного шара имели место достаточно
многочисленные случаи массового, инициируемого государством, случайного насилия.
Вообще, случаи массового насилия со стороны государства имели место в различных
политических режимах, в том числе и в формально демократических, однако, как
показывают эмпирические исследования (Poe and Tate, 1994; Davenport, 1995; Gartner and
Regan, 1996; Tilly, 2003; Harff, 2003), такое отношение государственной власти к
гражданам гораздо более характерно для диктаторских режимов, а не для демократий.
В качестве примеров этого можно привести Индонезию в 1965-66 г.г., Китай в
1966-75 г.г., Камбоджу в 1975-79 г.г., Уганду в 1972-86 г.г., Бирму в 1978 г., и т.д.
Крупнейшей по числу человеческих жертв катастрофой такого рода за последние
десятилетия стала инициируемая государством массовая резня в Руанде в 1994 г. В
некоторых точках земного шара, в частности, в Судане, такого рода государственное
насилие имеет место и в настоящий момент.
Самыми же жестокими в XX веке диктатурами безусловно являются режимы
Гитлера в Германии и Сталина в СССР. Причем, если первый применял политику
массовых репрессий главным образом на оккупированных территориях, то жертвами
второго стали, в первую очередь, собственные граждане. Однако, случайный характер
наказания диктатором своих подданных – это довольно сомнительная мера обеспечения
лояльности подданных и выживания режима в долгосрочной перспективе.
Учитывая, ограниченную рациональность диктатора (как и любого другого
индивида) и, в первую очередь, ограниченность информации, которой обладает диктатор,
у подданных появляются стимулы к тому, чтобы, демонстрируя диктатору свою
лояльность, втайне заниматься подготовкой его свержения. Только государственный
1
переворот и свержение диктатора может обеспечить подданным приемлемый уровень
безопасности: в противном случае каждый, с большей или меньшей вероятностью, может
стать жертвой случайного насилия.1 Фактически, речь здесь идет о так называемой
дилемме диктатора (см.: Wintrobe, 1998): ужесточение репрессий диктаторским режимом,
с одной стороны, стимулирует увеличение лояльности подданных, а с другой, наоборот,
усиливает стимулы к организации сопротивления режиму. Начиная с определенного
уровня репрессий вторая тенденция превосходит первую.
В экономической и политологической литературе существует не слишком много
объяснений такому поведению диктаторов. В частности, среди причин массового
случайного
насилия
санкционирующей
такое
называют
насилие
существование
(López,
1984;
авторитарной
Rummel,
2004),
идеологии,
ограниченную
возможность выявления силовыми органами диктатора действительных оппозиционеров
или партизан, добивающихся свержения режима (Stanley, 1996), наказание отдельных,
легко обособляемых групп населения (например, представителей определенного
национального меньшинства), с целью перераспределения богатства этих групп и
перекладывания на них ответственности за экономические неудачи (Verwimp, 2003),
использование массовых репрессий в качестве средства, предотвращающего образование
критической массы противников режима, готовых бороться с ним с оружием в руках
(Gregory, Schröder, and Sonin, 2006), бòльшую для диктатора, по сравнению с
демократическим
режимом,
оптимальную
вероятность
ошибок
уголовного
правоприменения первого типа (наказания невиновных) (Kalyagin and Sidorenko, 2007),
излишние рвение непосредственных исполнителей репрессий – руководителей и
работников силовых органов, в силу ряда причин стимулируемое диктатором (Kozlov and
Kalyagin, 2007). Наконец, некоторые исследователи говорят о иррациональном,
параноидальном характере массового случайного насилия в условиях диктатуры,
возникающем в силу наличия у любого диктатора серьезных проблем с получением
достоверной информации (Tucker, 1990; Knight, 1993; Deutcher, 1984). Последний
аргумент, однако, нуждается как минимум в серьезных доказательствах, находящихся,
скорее, в медицинской, а не экономической сфере.
Все перечисленные выше предлагаемые объяснения массовых репрессий, на наш
взгляд, не слишком много добавляют к пониманию, в частности, факта так называемого
сталинского Большого Террора, одним из ключевых элементов которого было
централизованное планирование случайного государственного насилия.
1
Heckathorn, 1988; 1990.
2
В этой работе мы объясняем обоснованность, с точки зрения диктатора, массового
насилия такого рода его стремлением избежать ухудшающего отбора на рынке труда
членов своей управленческой пирамиды, то есть на рынке труда чиновников. Логика здесь
достаточно простая. Управляя, по большому счету, в одиночку огромной иерархической
структурой, диктатор должен создать систему стимулов, позволяющую ему получать от
их деятельности максимально возможный доход. При этом, доступных ему инструментов,
всего три: тяжесть наказания за отлынивание, его вероятность и материальное поощрение
за честное, неоппортунистическое поведение подчиненных. Наиболее интересным (и
сложным в употреблении) инструментом представляется вероятность наказания: дело в
том, что одинаковой вероятности наказания для отлынивающих чиновников диктатор
может добиться, неся различные затраты на правоприменения. Отличаться при этом
будут, однако, не только суммы потраченных диктатором средств, но и вероятности
ошибок правоприменения первого рода: при заданных издержках чем выше вероятность
наказания для отлынивающих (фактор, сдерживающий оппортунистическое поведение
чиновников), тем выше и вероятность ошибочного наказания невиновных (фактор,
ослабляющий сдерживание). В точке оптимума диктатор выберет положительную
вероятность ошибок первого рода.2
Такой выбор диктатора поставит честных чиновников (то есть тех, для которых, в
силу их индивидуальных характеристик выполняется ограничение по стимулам) перед
выбором: либо честно работать в управленческой иерархии диктатора, получая
относительно высокие доходы, либо выйти из иерархии в «простую жизнь», то есть
работать, например, инженером на заводе или учителем в школе, получать относительно
небольшую зарплату, но при этом избежать вероятности необоснованных репрессий.
Данный выбор значительного числа потенциальных чиновников поставит перед
диктатором проблему ухудшающего отбора: в его административную иерархию пойдут
работать только те, кто склонен к оппортунистическому поведению, так как их
ожидаемые доходы от работы на диктатора выше и для них ограничение на участие
выполняется.
Для того, чтобы избежать такого поворота событий диктатор может либо поднять
заработную плату своим агентам, либо сократив вероятность ошибок первого типа, либо
сократив тяжесть наказания. В то же время, он, как диктатор, имеет возможность
оказывать воздействие не только на своих непосредственных подчиненных, но и на
остальных подданных, либо путем урезания их непосредственных доходов, либо вводя в
В работе Kalyagin and Sidorenko (2007) продемонстрировано, что и в обычном уголовном правоприменении
диктатор выберет уровень ошибок первого рода, превышающий аналогичный уровень, оптимальный с точки
зрения общественного благосостояния.
2
3
эти доходы случайную составляющую. Последний вариант – это и есть массовые
репрессии (то есть, случайное государственное насилие) против простых граждан, не
являющихся агентами диктатора и никак не угрожающих его власти и благосостоянию.
Модель
Пусть диктатор нанимает m агентов для работы в своих административных
структурах (это число предполагается экзогенно заданным). Добросовестная работа
каждого агента увеличивает благосостояние диктатора на v единиц. Каждый из нанятых
диктатором агентов делает выбор из двух альтернатив: честная работа на диктатора и
отлынивание. Выбор второй альтернативы принесет агенту b единиц дохода, а диктатор
недополучит доход, размером h (иными словами, доход диктатора от деятельности
отлынивающего агента составит v-h). Величина ущерба h также задается экзогенно и
предполагается, для математической простоты, одинаковой для всех чиновников. Доход
же чиновника от отлынивания b предполагается величиной, неизменной и зависящей от
его индивидуальных характеристик. Иными словами, доходы от отлынивания, b,
распределены среди чиновников определенным образом.
Выбор нейтрального к риску чиновника между двумя альтернативами определяется
сравнением соответствующих ожидаемых доходов. Он выбирает отлынивание в том
случае, если выполняется условие:
1  pb  w  pb  s  1  qw  qs
(1)
Где p – вероятность наказания отлынивающего чиновника диктатором; s – тяжесть
этого наказания для бюрократа; q – вероятность совершения диктатором ошибки первого
типа, то есть наказания невиновных; w – доход чиновника от легальной деятельности.
Условие (1) может быть переписано в виде:
b   p  qw  s 
(1’)
~
При обращении данного неравенства в равенство получаем b  b – минимальное
значение дохода от отлынивания, при котором чиновник, при прочих равных условиях,
предпочтет оппортунистическое поведение честному. Другая интерпретация этого
параметра
–
устанавливаемый
диктатором
уровень
сдерживания
отлынивания
чиновников.
Благосостояние диктатора
Функция благосостояния диктатора выглядит следующим образом:
4
 


 

~
~
~
  mv  mh 1  G b  С  p, q   wm  psm 1  G b  qsmG b
Здесь
G(b)
–
функция
распределения
b;
–
C
совокупные
(2)
издержки
правоприменения, как функция от вероятностей наказания отлынивающих (p) и честно
работающих (q) чиновников. При этом
C
 2C
C
 2C
 0,

0
,

0
,
 0 . Иначе говоря,
p
q
p 2
q 2
при заданных издержках правоприменения (C) диктатор может добиться увеличения
вероятности наказания отлынивающих чиновников (p) за счет увеличения вероятности
ошибки правоприменения первого типа (q).
Ясно, что

 

 


~
~
~
~
p 1  G b  (1  p) 1  G b  qG b  1  q G b  1
(3)
Параметр s в функции благосостояния диктатора (2) отражает издержки наказания
(как справедливого, так и ошибочного), которые несет диктатор, как долю от тяжести
наказания для чиновников ( 0    1): предполагается, что эта тяжесть одинакова для всех
подвергающихся
наказанию
чиновников и
не
зависит
от
их
индивидуальных
особенностей.
Так как количество агентов в иерархии диктатора m устанавливается экзогенно,
наказание части чиновников (не важно, ошибочное или нет) не приводит к сокращению
расходов диктатора на заработную плату своим агентам: место репрессированных
чиновников занимают другие люди, привлекаемые из всей совокупности подданных
диктатора n ( n  m ). Диктатор, таким образом, в любом случае несет издержки на
заработную плату, равные wm.
Таким образом, в функции благосостояния диктатора mv – это его совокупный
~
доход от деятельности чиновников, mh 1 G b – совокупные потери диктатора от

 
отлынивания агентов, C(p, q) – совокупные издержки правоприменения, wm – расходы
~
диктатора на заработную плату чиновников, psm 1 G b – совокупные издержки


~
наказания отлынивающих чиновников, qsmG b
 
– совокупные издержки наказания
честных чиновников, вызванные ошибками правоприменения первого типа.
Пусть доходы чиновников от отлынивания распределяются равномерно в
интервале [0, B], тогда задача диктатора выглядит следующим образом:
~
~
~
B b
B b
b
max   mv  mh
 С  p, q   wm  psm
 qsm
p , q , w, s
B
B
B
(2')
Решая эту задачу, мы получаем следующие условия оптимизации первого порядка:
5
~

w s
b sm  p  q smw  s 
 mh
 С p  sm 

0
p
B
B
B
(4)
~

w s
b sm  p  q smw  s 
 mh
 Сq 

0
q
B
B
B
(5)
 m p  q h   p  q s 

m 0
w
B
~
2


pq
p  q mb  p  q  sm
 mh
 pm 

0
s
B
B
B
Где C p 
(6)
(7)
C
C
, g(b) – функция плотности распределения b, b* –
, Cq 
p
q
оптимальный для диктатора уровень отлынивания чиновников.
Из (4) и (5) получаем:
s* 
 Cq  C p
(8)
m
Иначе говоря, наказание чиновников при наличии ошибок правоприменения
первого типа имеет для диктатора смысл только в том случае, если в точке оптимального
выбора p и q предельные выгоды диктатора от ошибочного правоприменения
( Cq 
C
 0 ) по модулю превосходят предельные издержки точного правоприменения
q
(Cp 
C
 0 ).
p
Из (6) получаем:
 p  q
*
h 2  4B

2
 Cq  C p
m
 Cq  C p
h
(9)
m
Поскольку, как отмечалось выше, наказание чиновников, а следовательно и
правоприменение, имеет для диктатора смысл только если  C q  C p  0 , из (9) следует,
что  p  q   0 .
*
Из (4), (8) и (9) имеем:
w  s * 
 BC q
m h 2  4B
Полагая
h 2  4B
 Cq  C p
m
 Cq  C p
(10)
m
 X , из (9) и (10) получаем:
6
b *   p  q  w  s  
*
*
 BC q  X  h 
2 X  C q  C p 
0
(11)
Иными словами, оптимальный для диктатора уровень отлынивания чиновников
больше 0.
Из (6) и (7) получим:
p *  1  q 
2 X  C q  C p 
 С q  X  h 
q
(12)
Из (9) и (12):
4 X  C q  C p    X  h  С q
2
q 
*
 C
4 X
2
 Cp 
(13)
2
q
m
Таким образом, оптимальное для диктатора значение вероятности ошибок
правоприменения
первого
типа
будет
положительным,
если
4 X  Cq  C p    X  h  Сq (напомним, что выражение в правой части данного
2
2
неравенства больше 0, так как Cq<0).
Из (10) и (8):
w* 
 BC q  X  Cq  C p 
(14)
mX
Рассмотрим теперь, каким образом на созданную диктатором систему стимулов
будут реагировать его подданные – как действительные, так и потенциальные члены
управленческой иерархии диктатора.
Выбор чиновников
Для того, чтобы выполнялось ограничение на участие для тех индивидов, для
которых b<b*, то есть для тех, кто, занимая определенную должность в бюрократической
структуре диктатора не будет отлынивать, необходимо выполнение следующего условия:


w*  q * w*  s *  l
(15)
Где l – доходы, которые индивид может получать за пределами управленческой
иерархии диктатора, то есть, работая, например, в вузах, школах, больницах, на заводах и
т.д. Мы полагаем, что l не зависит от диктатора, а устанавливается на конкурентном
рынке труда.
Из (10), (13), (14) и (15) получим, что для выполнения ограничения на участие в
управленческой иерархии диктатора не склонных к отлыниванию индивидов, необходимо:
 X  h  BСq2
BC q m  1  C q  C p
l


2
mX
m
4 X 2  C q  C p 
2
(16)
7
Так как первый элемент правой части неравенства (16) отрицателен при m>1, а
остальные – положительны, данное условие не может выполняться при l>0. Иными
словами, если на конкурентном рынке труда устанавливается любой положительный
равновесный уровень заработной платы, в управленческую иерархию диктатора пойдут
работать исключительно индивиды, склонные к отлыниванию (те, для кого b>b*).3 При
найме на работу чиновников диктатор столкнется с ухудшающим отбором.
Решение проблемы ухудшающего отбора
Для того, чтобы решить данную проблему, диктатор должен изменить свою
целевую функцию, включив в нее рассмотренное выше ограничение на участие:
~
~
~
B b
B b
b
max   mv  mh
 С  p, q   wm  psm
 qsm   l  w  qw  s 
p , q , w, s
B
B
B
(17)
Это, однако, с необходимостью приведет к сокращению благосостояния диктатора,
по сравнению с его номинальным уровнем, получаемым при максимизации функции (2').
Другой путь – осуществление диктатором политики массовых репрессий по отношению к
своим подданным, не являющимся членами его административной иерархии. Иными
словами проведение политики случайного
насилия над подданными. В этом случае
ограничение на участие (15) примет следующий вид:

 

w*  q * w*  s *  1  r * l  rs
(18)
Где r – вероятность того, что не входящий в бюрократическую иерархию и не
нарушивший никаких законов индивид будет наказан диктатором.
Тогда целевая функция диктатора примет вид:
~
~
~
B b
B b
b
max   mv  mh
 С  p, q   wm  psm
 qsm 
p , q , w, s , r
B
B
B
 (n  m)rs   1  r l  rs  w  qw  s 
(19)
Учитывая, что предельные издержки наказания для диктатора постоянны, тогда как
издержки правоприменения увеличиваются возрастающим темпом по (p-q), можно
продемонстрировать,
что
выбор
последней
альтернативы
будет
для
диктатора
оптимальным. Иными словами, функция (19) является более предпочтительной для
диктатора целевой функций, по сравнению с функцией (17) и оптимальная для диктатора
вероятность случайного насилия над подданными (r) положительна.
Очевидно, что введение в анализ предпосылки несклонности к риску для большинства индивидов еще
более ухудшит положение диктатора.
3
8
max
p , q , w, s
~
~
~
B b
B b
b
  mv  mh
 С  p, q   wm  psm
 qsm 
B
B
B
 r n  m s   1  r l  rs  w  qw  s 
(22)
~

w s
b sm  p  q smw  s 
 mh
 С p  sm 

0
p
B
B
B
(23)
~

w s
b sm  p  q smw  s 
 mh
 Сq 

  w  s   0
q
B
B
B
(24)
 m p  q h   p  q s 

 m   1  q   0
w
B
 p  q mb~   p  q 2 sm  r n  m   r  q   0

pq
 mh
 pm 
s
B
B
B

 n  m s   l  s   0
r
(25)
(26)
(27)
Из (27) получаем:

 n  m s
ls
(28)
Из (25), (26) и (28):
m p  q  w  s l  s  m1  p l  s  s
r 


n  ml
Bn  ml
l
2
*
(29)
Заключение.
Приведенная в статье модель не является единственным объяснением массовых
репрессий в СССР в период правления Сталина. Скорее всего, борьба с ухудшающимся
отбором путем снижения стимулов для увеличения благосостояния при работе за
пределами государственных учреждений высококвалифицированным
иерархической
пирамиде
бюрократического
аппарата
специалистам в
управления
советским
государством, является только одной из многих причин репрессий и Большого Террора
1937-38 гг. в частности.
Массовые репрессии могут также объясняться особенностью правовоприменения в
диктаторских режимах. В отличие от демократии, где для достижения оптимального
правоприменения необходимо снижать вероятность ошибки первого рода, в условиях
диктатуры осуществление данного условия не обязательно для достижения оптимального
уровня сдерживания правонарушений. Таким образом, сама система уголовного права и
судебная система в условиях диктатуры (особенно, диктатуры Сталинского типа)
направлена на минимальное количество оправдательных приговоров и большее
9
количество наказанных, независимо от виновности. Следовательно, данная система
способна к «перегибам» наподобие массовых репрессий невиновных людей.
Другое объяснение, в частности, такого явления, как Большой Террор 1937-38 гг.
заключается в особенностях плановой экономической системы СССР. Так как план в
первую очередь являлся результатом неформальных переговоров среди высших
чиновников, он не мог выступать в качестве надёжного индикатора качества работы бюро
для
Сталина, поэтому оценка качества
осуществлялась
самим диктатором по
определенным известным для него законам. В то же время основная задача чиновника
сводилась к манипулированию планом, что, как показывает практика, было возможно как
в сторону повышения, так и в сторону понижения, чтобы его организация не попала в
число плохо работающих бюро, а сам он не подвергся санкциям.
Кроме того, массовые репрессии могут применяться в качестве изолирующего
фактора при коллективном наказании. Примером могут служить депортации народов с
территорий проживания. Причиной массовых репрессий в отношении целых народов
может являться попытка диктатора обезопасить свой режим с помощью наложения
коллективного наказания на ненадежную, по сведениям его агентуры, группу населения,
легко отличимую по какому-либо признаку (в частности национальному). Диктатору
дешевле не искать потенциальных или активно действующих «бунтарей» среди народов, а
применить санкцию против всей национальной группы, тем самым, лишив нелояльных
членов группы возможности оказывать сопротивление его режиму, по большому счету
изолировать подозрительную группу людей. Данная гипотеза нуждается в дальнейшем
рассмотрении, в том числе в определении условий оптимальности использования данного
типа наказания.
Библиография
Davenport, Christian (1995). ‘Multi-Dimensional Threat Perception and State
Repression: An Inquiry into Why States Apply Negative Sanctions’. American Journal of
Political Science 39: 683-713.
Deutcher, Isaac (1984). Stalin. London: Penguin.
Gartner, Scott S. and Patrick M. Regan (1996). ‘Threat and Repression: The Non-Linear
Relationship between Government and Opposition Violence’. Journal of Peace Research 33:
273-287.
Gregory, Paul R., Philipp J.H. Schrфder, and Konstantin Sonin (2006). ‘Dictators,
Repression and the Median Citizen: An “Eliminations Model” of Stalin’s Terror’. CEPR
Discussion Paper 6014.
10
Harff, Barbara (2003). ‘No Lessons Learned from the Holocaust: Assessing Risk of
Genocide and Political Mass Murder Since 1955’. American Political Science Review 97: 57-74.
Heckathorn, Douglas D. (1988). ‘Collective Sanction and the Creation of Prisoner’s
Dilemma Norms’. American Journal of Sociology 94: 535-562.
Heckathorn, Douglas D. (1990). ‘Collective Sanctions and Compliance Norms: A Formal
Theory of Group-Mediated Social Control’. American Sociological Review 55: 366-384.
Kalyagin, Grigory V. and Vladimir N. Sidorenko (2007). ‘Criminal Law Enforcement in
the Democracy and Dictatorship: The Economics of Crime and Punishment Approach’. Paper
presented
at
EALE-2007.
http://www.cbs.dk/forskning_viden/konferencer/eale_2007/menu/papers
Knight, Amy (1993). Beria: Stalin’s First Lieutenant. Princeton, NJ: Princeton University
Press.
Kozlov, Vladimir A. and Grigory V. Kalyagin (2008). ‘Solution of the Principal-Agent
Problem under Dictatorship: Signals, Shirking, and Repression’. Paper presented at EPCS-2008.
http://www.conventus.de/nmtemp/media/5629/0153_0.pdf
Lуpez, George A. (1984). ‘A Scheme for the Analysis of Government as Terrorist’. In
Stohl, Michael and George A. Lуpez (Eds.) (1984). The State as Terrorist: The Dynamics of
Govern-mental Violence and Repression (Contributions in Political Science). 59-81. Westport,
CT: Greenwood.
Rummel, Rudolph J. (2004). Death by Government. New Brunswick & London:
Transaction.
Stanley, William Deane (1996). The Protection Racket State: Elite Politics, Military
Extortion, and Civil War in El Salvador. Philadelphia: Temple University Press.
Tilly, Charles (2003). The Politics of Collective Violence. Cambridge: Cambridge
University Press.
Tucker, Robert C. (1990). Stalin in Power: The Revolution from Above, 1928-1941. New
York & London: Norton.
Verwimp, Philip, (2003). ‘The Political Economy of Coffee, Dictatorship, and Genocide’.
Euro-pean Journal of Political Economy 19: 161-181.
Wheatcroft Stephen G. (1996). ‘The Scale and Nature of German and Soviet Repression
and Mass Killings, 1930-45’. Europe-Asia Studies 48: 1319-1353.
Wintrobe, Ronald (1998). The Political Economy of Dictatorship. New York: Cambridge
Uni-versity Press.
11