Dialogue Groups Between Descendants of Holocaust Perpetrators

Dialogue Groups Between Descendants of Holocaust Perpetrators, Victims and a
Liberator:
A Retrospective Account.
Journal of Family Therapy, v. 19, N 3, 2008.
Florence W.Kaslow
Аннотация доклада по статье Максима Панова, 1-й курс специализации по
Системной семейной психотерапии ИППиП.
Редактирование Павловой Ольги.
Диалоговая группа меду потомками жертв холокоста, насильников и
освободителей.
Тема холокоста является очень тяжелой, и она касается всех народов. Существует
несомненная важность ее психологической проработки.
Международное психологическое сообщество неоднократно обращалось к этой
теме. Не случайно поэтому в 1973 году появилась идея создания терапевтических
диалоговых групп между представителями Германии и Израиля психологами и
психиатрами Автор идеи - профессор из Америки Флоренс Каслоу. Первая группа
состоялась в Венгрии, в Будапеште на международной конференции Ассоциации
семейных терапевтов IFTA в 1994 году. В дальнейшем группа продолжалась в течение 11
лет, раз в год, во время каждой конференции, 4 дня по 2 часа. Сначала группа была
закрытой, позднее на нее мог попасть любой участник ежегодных конференций.
Ниже приводится обсуждение статьи, посвященной ретроспективному анализу
работы диалоговой группы.
Докладчик Максим Панов, студент специализации кафедры Системной Семейной
психотерапии ИППиП ознакомил коллег с содержанием статьи и поделился
впечатлениями. В статье говорится о важности и необходимости осознания и проработки
травмы, связанной с холокостом и геноцидом, в частности анализируется опыт групповой
работы, проводимой в течение одиннадцати лет с психологами и психиатрами Израиля и
Германии, потомками жертв геноцида и потомками тех, кто осуществлял уничтожение
людей. Следует отметить, что описанные ниже симптомы наблюдались и у воиновосвободителей, столкнувшихся с ужасом концлагерей и другими проявлениями насилия.
М.П.: «Когда я изучал статью, я сначала не предполагал, что она произведет на
меня такое сильное впечатление, и я думал, что я вполне готов к беспристрастному
анализу. Но это оказалось очень тяжело. Когда я погружался в текст статьи, я на себе
прочувствовал соответствующие конструкты, защитные механизмы, и что такое быть
вовлеченным в эмоциональный процесс. Что еще интересно, как раз в это время у меня
появился клиент, который свои ощущения описывал, как те, которые бывают у людей
впоследствии холокоста. Меня это удивило, но потом, когда мы составляли генограмму,
выяснилось, что он по бабушке был еврей, и он это однозначно отрицал».
На конференции собрались терапевты из разных стран, в том числе из Германии и
Израиля и оказалось, что, несмотря на то, что они все профессионалы, у каждой стороны
существовали определенные представления о том, кто они, кто - другие. Первоначально у
Израильской стороны существовало представление, что ездить в Германию и проводить
там какие-то конференции, тренинги и работы, группы, связанные с проживанием,
переживанием и «вспоможением» при травме последствий холокоста некорректно,
потому, что немцы - потомки тех, кто уничтожил шесть миллионов евреев.
Сама эта тема, что было уничтожено шесть миллионов человек, оказывала на всех,
и на меня в том числе, когда я читал эту статью, сильное давление. Когда я читал статью,
мне с большим трудом давался анализ. Можно себе представить, каково приходилось
людям, так или иначе причастным к этим событиям. Именно поэтому, что ощущалось это
давление и определенное отношение к немецким коллегам, и появилась необходимость
сделать эту группу.
Очевидно, страдания испытывали обе стороны. Поэтому возникла идея
организовать диалоговую психотерапевтическую группу. Обсуждение этих тем могло
принести участникам какое-то облегчение.
Инициатором и ведущей группы стала Флоренс Каслоу. Специфика группы
предполагала работу с котерапевтом. Это обсуждалось с коллегами, и было принято
решение.
Первая группа состоялась в 1994 году. Ее участники- психологи и психотерапевты
из Германии и Израиля, с каждой стороны по 25 человек. Все они обязательно имели
отношение к холокосту. Это были потомки жертв или насильников, или их родственники,
или родственники супругов. В группе не было наблюдателей. Группа создавалась с
определенными целями, не предполагалось критики и дискуссий, а происходил поиск
каких-то решений, помогающих справиться с тяжелыми переживаниями. Пятьдесят
человек садились в круг, и каждому давалось время рассказать свою историю.
Первоначально представители Германии и Израиля садились «по идентичности»,
чтобы ощущать поддержку, так как диалоги были очень драматичными.
Израильтяне говорили о переживаниях, связанных с потерей большого количества
родственников.
Немцы говорили о перекладывании вины. Они чувствовали сильное давление и
оказывались как бы виноватыми за те преступления, которые совершили их предки в то
время, тем более многие из них родились уже после того, как преступление было
совершено.
Каждый рассказывал свою историю, и в этих историях находились пересечения,
которые в словах могли выражаться, например, так: «Не знаю, как я могу сидеть с Вами в
одной комнате, когда Ваши предки уничтожили всю мою семью».
Соответственно, немецкие коллеги, говорили, насколько тяжело нести это бремя,
когда тебя обвиняют в том, что совершили твои родители.
При подготовке к каждой конференции было подготовлено и изучено определенное
количество материалов, которые освещали эту тему. Участникам группы было
рекомендовано обращаться к этим материалам.
В течение 11 лет немцы посещали экспозиции, смотрели фильмы, читали
литературу, посвященную холокосту. Флоренс много внимания уделяла подготовке к
конференциям, подбирая литературу, так, чтобы знакомство с ней дало понимание
переживаний другой стороны.
В процессе прохождения группы евреи стали откровеннее общаться с детьми и
старшими родителями, посещали места рождения предков, навещали родственников.
В статье отмечается, что в разных семьях существуют разные традиции
переживания последствий геноцида. В еврейских семьях это часто умолчание, или у
старших родителей наблюдались наличие обсессивно-компульсивных расстройств, когда
люди говорили о событиях все время, а их тревога проявлялась в каком-то другом
поведении.
В течение 11 лет в группе наблюдалась положительная динамика, связанная с тем,
что группа давала возможность выговориться и свести на нет позицию: «Никто не может
знать, сколько боли пережито». Кроме того, была возможность понимания и переживания
с другой стороны. Не было сближения, но прояснение какое-то было.
Статья интересна и тем, что в ней содержится анализ происходящего с точки
зрения теоретических конструкций. Автор пишет о многопоколенной передаче страха
преследования, потери, насилия, формировании бессознательных установок, таких как:
- Если родитель потерял из виду ребенка, то кажется, что это - навсегда.
- Надо всегда быть в движении, так как движение менее опасно
- Нельзя благоденствовать длительное время.
В семьях жертв наблюдается сильное включение детей в эмоциональный процесс
родителей, особенно переживших геноцид, тогда дети вынуждены быть эмоциональными
попечителями таких родителей, и, соответственно, их собственная идентичность страдает
в развитии. Существует необходимость оправдать ожидания родителей. Характерны
также высокая ценность ядерной семьи, закрытость от внешнего мира. Если тема насилия
в семье замалчивается, то в ней много «белых пятен», ритуалов обхода.
Немцы - это жертвы того, что правители что-то сделали, а народ несет вину. У них
запрос на помощь: как с этим справиться. Дети восхищаются родителями и любят их и
вдруг узнают, что кто-то из родителей был охранником в концлагере. И кто я? Когда
обсуждалась конференция в Израиле, немцы боялись туда ехать со своими паспортами. В
статье и в группе обсуждались межпоколенные передачи.
С точки зрения психоанализа в группе обсуждались такие защитные механизмы как
отрицание, как у еврейских, так и у немецких семей, которое проявляется в замалчивании
или даже отказе от своей национальности, проекция, регрессия, проективная
идентификация. Участники группы обсуждали, какие личностные расстройства
проявляются у них и в их семьях в связи с пережитой травмой. Это - депрессия,
обсессивно-компульсивные расстройства личности, истерия и др.
С юнгианской точки зрения, по мнению автора, архетипы немцев отличаются от
архетипов евреев. У евреев выражен архетип жертвы, который передается из поколения в
поколение. Вопрос в том, как с этим быть? Забыть невозможно, помнить - трудно. Как
быть счастливым без ощущения себя как жертвы?
Немцы же несут вину на бессознательном уровне и не могут с этим разобраться.
В статье рассматривалась взаимосвязь архетипа жертвы и агрессора.
Докладчик отметил, что Флоренс работала с группой, используя концепцию
нарративной терапии, так как очевидно, что требовалась делать оптимистические
конструкции и переписывать истории.
Аудитория обсуждала вопросы необходимости общественного признания
холокоста и геноцида. Когда я анализировал статью, я испытывал какой-то страх, страх
насилия, создавалось впечатление, что эти чувства формировались у народа не
десятилетия, а столетия.
Русский народ потерял во времена сталинских репрессий и Великой отечественной
войны более двадцати миллионов жизней, но это никак не анализируется и не осознается
и не осваивается, и люди живут так, как будто этого не было.
Другие участники семинара включились в обсуждение вопроса. Они говорили о
внутренней политике правительства СССР во время войны. Не признавались и не
анализировались ошибки, и никакая жертва не признавалась безмерной. Народ должен
был чувствовать себя народом-победителем. Кроме того, во время еще гражданской
войны и во время репрессий нередко бывало так, что члены одной семьи оказывались
идеологическими врагами и уничтожали друг друга. Это, вероятно, также могло быть
причиной эмоционального отстранения и забвения, дисфункционального отношения к
своей истории.
Далее С. закончил свое выступление. Он сказал, что группа завершилась в 2006
году. Важными ее результатами было то, что участники стали больше и более открыто
общаться между собой и с членами своих семей. С детьми стало возможно обсуждение
историй семьи, осторожнее - с престарелыми родителями.
На каком-то этапе в группе появились немецкие подростки, которые сначала не
придавали значения обсуждаемой теме за давностью лет. Услышанные истории потрясли
их. Они стали вступать в общества борьбы с неонацизмом. Дети-евреи, тоже входившие в
группу, стремились к возрождению общин в разных странах.
Многие терапевты, присутствующие на конференции ранее отрицали или
замалчивали свою идентичность евреев. После группы появилось стремление вернуться к
своей этнической идентичности.