По настоящему любит свободу тот, кто утверждает

По настоящему любит свободу тот,
кто утверждает ее для другого (Н.А. Бердяев)
Николай Александрович Бердяев (1874-1948) – один из наиболее
блистательных представителей второго поколения философского ренессанса.
Выросший на Достоевском, усвоивший этическую программу Вл. Соловьева,
он выступил как глубокий философский интерпретатор православия.
В эмиграции Бердяевым написано огромное количество книг и статей, а
итогом творческой деятельности стала книга «Русская идея: основные
проблемы русской мысли в XIX и начале XX вв.» (1946). В ней
рассматривается целый комплекс проблем, связанных с возрождением
интеллектуального потенциала русской нации, а также той нравственной
атмосферы, которая на протяжении многих веков способствовала укреплению
российской государственности, развитию уникальной культуры народов
России.
Бердяев заслуженно считается одним из самых выдающихся мыслителей
XX в. Его книги переведены на многие языки мира, однако отечественному
читателю они долгое время оставались малоизвестными, его творчество
презрительно называли «белебердяевщиной», а самого ученого – идеологом
антикоммунизма. Между тем Бердяев не выступал против переустройства
общества на социалистических началах,но при условии признания высших
ценностей человеческой личности, и прежде всего ее свободы от всех форм государственного
принуждения.
Личность
должна
оставаться
верховной
ценностью в социальной жизни – таково основопопогающее кредо мыслителя.
На Западе Бердяева называли «рыцарем свободы». Он писал много писал
о свободе, анализировал ее и пытался утверждать в своей творческой и научной
деятельности. Достаточно привести несколько название работ Бердяева, чтобы
понять то, какое значение мыслитель придавал понятию свободы: «Философия
свободы», «О рабстве и свободе человека», «Философия свободного духа».
В 1949 году в парижском издании «YMCA-Press» увидела свет работа
Бердяева «Царство духа и царство кесаря». В ней автор высказал очень
интересную мысль: «Буржуазные классы, склоняющиеся к упадку, видят в
социальных реформах, самых скромных, нарушение свободы. И в самом деле
всякое движение и изменение производит перестановки в окружающей среде,
которые могут казаться насилием. Это только доказывает, что совершенно
несостоятельно статическое понимание свободы. Такая статическая свобода
торжествует в status quo, это кесарев принцип. И потому мы имеем такое
парадоксальное явление, что реакционеры, враждебные всяким социальным
изменениям, могут прикрываться защитой свободы. Против этого нужно
утверждать динамическое понимание свободы, свободы творческого движения.
Но всегда подстерегает опасность, что во имя свободы начнут отрицать
свободу. Диктаторы и тираны, отрицая свободу для других, для себя очень
любят свободу и всегда утверждают ее для тех, которые идут за ними и с ними
связаны. По-настоящему любит свободу тот, кто утверждает ее для
другого».
Конечно, идеологи всяких цветных революций (да и революций в
принципе) могли бы увидеть в данном тезисе мыслителя оправдание
революционной экспансии. Но Бердяев под утверждением свободы понимал не
насильственное ее установление, а практику добродетельного мирского
делания. Утверждение свободы с точки зрения Бердяева не возможно вне
христианской религии, и в своей работе «Философия свободы» Бердяев
развивает эту мысль: «Принудительное государство, как и принудительное
знание, нужны природному миру и природному человечеству, но эти
принудительно-природные начала не могут быть внесены в церковь и в веру.
Человек принужден жить разом в церкви и в государстве, потому что он
принадлежит к двум мирам, к миру благодатной свободы и к миру природной
необходимости. Но религиозный смысл мирового процесса в том и
заключается,
что
свобода
побеждает
необходимость,
благодать
побеждает закон, мир сверхприродный побеждает мир природный».
Бердяев – вдохновенный мастер слова. В мыслях же о понимании
свободы его слог особенно прост, выразителен и афористичен. Притом что сам
Бердяев никогда не был доволен написанным, не любил своих книг, не
перечитывал их. Ему всегда казалось, что на бумаге его философские интуиции
выглядят не адекватно, беднее, чем озаряли его. Поэтому он так охотно
переписывал свои мысли. Порой может показаться, что Бердяев повторяется.
Но это не так; каждый раз он находил новые, все более выразительные слова, не
говоря уже о новых оттенках смысла.
Однако утверждением о том, что по-настоящему любит свободу тот, кто
утверждает ее для другого, просматривается сквозь призму всего философского
наследния мыслителя: «Дух есть свобода. Дух не знает внеположности, не
знает принуждающих его объективных предметов. В духе все определяется
изнутри, из глубины. Быть в духе значит быть в самом себе. И
необходимость природного мира для духа есть лишь отражение его внутренних
процессов».
В размышлениях о свободе Бердяев получал плодотворные импульсы и
обильно источал их. Причем те, кто с пользой для себя читал Бердяева, не
всегда считали своим долгом вспоминать об этом. Вот, например, книга
известного немецко-американского психоаналитика Эриха Фромма «Иметь или
быть» (философский бестселлер 1976 года на Западе). Имя Бердяева там не
упомянуто. Между тем у последнего сказано: «Проблема буржуа есть проблема
отношения между «быть» и «иметь». Буржуа определяется не тем, что он есть,
а тем, что у него есть». Сказано в работе, увидевшей свет в 1939 году, в том
числе и по-немецки. Критика буржуазного образа жизни занимает важное место
в учении русского философа: «Свобода есть свобода духа, и иллюзорно,
призрачно искание свободы исключительно в мире природном. Порядок
свободы и порядок природы противостоят друг другу».
Бердяев значительно раньше Милована Джиласа заговорил о «новом
классе»
в
условиях
государственную
социализма:
власть,
«Диктатура
развивает
пролетариата,
колоссальную
усилив
бюрократию,
охватывающую, как паутина, всю страну и все себе подчиняющую. Эта новая
советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый
привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные
массы. Это и происходит».
Что привлекает нас в Бердяеве? Почему хочется прочесть все, написанное
им, а затем снова вернуться к прочитанному? Продумать все? Философия
Бердяева человечна. Мудрость всегда человечна. Но Бердяев источает особое
тепло, умеет возбудить интеллектуальное волнение, сопереживание своим
интуициям о судьбе личности. Бердяеву ценна каждая личность, счет идет здесь
на единицы, нулей нет.
Жизнь – это долг, пусть длится она лишь мгновение, говорит (вслед за
Кантом) гетевский Фауст. Бердяев возразил бы: жизнь – это радость творчества,
жизнь не может длиться мгновение, она вечна. Смерти нет; пока что бессмертна
душа, но божественное творчество человека приведет к тому, что бессмертной
станет и телесная оболочка духа. Гибель тела – несуразица, которая должна
быть и будет устранена. Мир изменит свое лицо. Ради этого существует
человек. Творя добро, он приближает преображение мира: «Искание Царства
Божьего и есть обнаружение свободы духа. Царство Божие, которого мы
должны искать прежде всего, есть царство духа. В духовном мире
преодолевается
тирания
и
насилие
всякой
внеположности,
всякой
разорванности. Царство Божие есть переход в духовный мир, в котором все уже
будет по-иному, чем в мире природном. Бог будет всячески во всем, и потому
свобода победит всякое насилие. Чтобы войти в духовный мир, человек
должен совершить подвиг свободы. Человек должен получить свободу не
извне, а изнутри ее раскрыть».
Бердяев – национальный мыслитель. Он глубже многих заглянул в
русскую душу, увидел бездну, но не отпрянул в ужасе, а возлюбил своего
соотечественника. Его изгнали из страны, но и в эмиграции он оставался
патриотом, писал по-русски, писал для России. «Судьба России» – название
одной из его книг и его собственная судьба. Он любил Россию, печалился, что
его не знают на родине, верил в грядущее национальное возрождение, в
торжество «русской идеи».
Бердяев – часть мировой культуры. Один из немногих профессиональных
философов России, что стали известны и за рубежом. Он переведен на основные языки мира. Он великолепно ориентируется в истории философии, умеет
опереться на все ценное в ней. Труднодоступное ему доступно. Он может в одном абзаце изложить суть учения Хайдеггера и вступить с ним в спор.
Сам он общедоступен. Нет у него ни одного замысловатого трактата,
который не смог бы осилить среднеобразованный читатель. Обо всем пишет он
страстно; всюду кипение слов и мыслей, увлекательное повествование о том,
что есть человек, в чем смысл его жизни, на что он смеет надеяться. Надежда на
Бога, который в каждом из нас, в нашей духовности. Такого Бога может (и
должен!) принять и мнящий себя атеистом порядочный человек. Вера в такого
Бога – любовь. И творчество.
Подвести общий итог также хотелось бы словами Бердяева: «Коммунизм
по своей идее хотел бы осуществить не только справедливость, но и братство в
человеческих отношениях. Но наивно и смешно думать, что братство может
быть осуществлено путем внешней принудительной социальной муштровки,
путем привычки. Для этого нужно действие глубинных духовных сил. Вот тутто и раскрывается в наиболее полной мере утверждение мыслителя о том, что
по-настоящему любит свободу тот, кто утверждает ее для другого.
Список использованной литературы
1. Бердяев
Н.
О
рабстве
и
свободе
человека.
Опыт
персоналистической философии. – Париж: Ymca-Press, 1972. – 218
с.
2. Бердяев Н. Философия свободного духа. – М.: АСТ, 2006. – 175 с.
3. Бердяев Н. Философия свободы. – М.: Правда, 1989. – 227 с.
4. Бердяев Н. Царство духа и царство кесаря. – М.: Республика, 1995.
– 221 с.
5. Болотков В.Х., Кумыков А.М. Выдающиеся представители русской
социально-философской мысли первой половины XX века. – М.:
Гелиос, 2002. – 480 с.
6. Гулыга А. Русская идея и ее творцы. – М.: Эксмо, 2003. – 448 с.