В.А. Казачий Присуд - сайт Л,Л, Лазутина
реклама
Казачий Присуд Хроника семьи Дроновых В.А. Дронов Автор благодарит работников Государственного архива Ростовской области, доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой отечественной истории новейшего времени Южного федерального университета Андрея Вадимовича Венкова, директора фонда «Казачье зарубежье» Константина Николаевича Хохульникова, организаторов сайта kazak-elan-forum за помощь, оказанную в написании этой книги. ФОНД ПОКОЛЕНИЙ Одна из самых основных духовных ценностей - это людская память. Юрий Гагарин сказал фразу, глубочайшую по своему смыслу: «По настоящему счастлив человек может быть только в своей стране». Ветры неумолимого времени по зёрнышку выметают из кладовых истории самые ценные запасы. Если раньше мы имели возможность получать от участников великих битв непосредственные впечатления, то теперь такими источниками всё более становятся средства массовой информации. Они, в свою очередь, зачастую стремятся навязать иные стандарты жизни и культуры, исказить смысл ценностей. Только знание своей родословной, сохранившей вместе с пожелтевшими снимками семейные легенды и предания, делают историю страны личной историей человека. Давайте признаемся: каждая ли семья знает и бережёт свою родословную? В каждой ли семье дети растут с осознанием своей причастности к истории своего народа? Стыдно и горько сознавать, что от истории, например, Первой мировой войны, в наших семьях не осталось свидетельств, которыми так гордятся правнуки бывших союзников России. Чувство любви к родной земле начинается с изучения истории своей семьи. Члены родовой фамилии объединены узами родства, чувством ответственности за всё, что происходит в семействе. Именно семья является колыбелью духовности, в родовой ячейке каждый может сказать: «Моя семья - моё богатство». Важно, чтобы наши потомки знали, в каком году, где, на каком фронте, воевали их деды, прадеды, в освобождении каких стран участвовали, какими орденами, медалями, за что они награждены. Это занятия достойные и почётные, поскольку помогают сберечь для потомков облик и труды предшествующих поколений. Заботливое отношение к семейным реликвиям даст возможность воспитать такие качества как честь и доброта, готовность защитить слабого, способность преодолевать трудности, позволит, в какой-то мере, решить острейшие проблемы, захлестнувшие общество, преломить «социальную недостаточность» людей в целом. Сейчас многие подростки не имеют понятия о глубоких культурных корнях наших семей. Следует им помочь найти своё место в жизни, самим определить место в обществе, осуществить самооценку поступков, воспитать чувство сопричастности к историческому процессу, ответственности за происходящее вокруг. Нужно воспитать гражданина, готового стать на защиту Родины, мало того - в конечном счёте, оказаться победителем, как злой стихии, так и врага. Семейный рассказ формирует опыт преодоления моральных и физических перегрузок, умения контролировать своё поведение, блокировать одни чувства (страх, паника, растерянность) и усиливать другие (долг, ответственность), осуществить возможность на деле проверить себя, готовность стать защитником своего очага. В книге семейных хроник автор, потомок донских казаков, по воспоминаниям своего отца публикует горестное повествование о династии Дроновых. Через весь XX век проносятся боль и горечь, постигшие многие семьи Дона. Повесть впечатляет яркостью характеров предков, историческими подробностями событий, происходивших в нашем крае, горькими интонациями автора, оплакивающего своих - и белых, и красных. Патриотизм начинается с колыбели. Не может быть настоящим гражданином тот, кто не стал истинным сыном матери и отца. С. Стецкий, председатель Дубовского районного Собрания депутатов Казачий Присуд - земля, присуждённая Богом в вечное казачье владение, историческое право. Казачий Словарь-справочник ЧАСТЬ 1 ДИНАСТИЯ ОБРЕЧЁННЫХ РОДОНАЧАЛЬНИК Казачьи станицы с давних веков основывались поближе к воде. Станица Казанская упоминается с 1647 года. Первоначально она находилась на левой стороне Дона, в семи верстах от нынешнего поселения, в лугу, затопляемом весенней водой, на острове, образуемом Доном, рекой Песковаткой и её притоком Варгункой. Весь островок был укреплён двойным плетнем, в середине которого набита земля. Кроме того, в мелких местах Песковатки и Варгунки затопили бороны с острыми железными зубьями, чтобы неприятель не мог переправиться на лошадях. Через реку Варгунку был устроен мост, возле которого стояла пушка. За появлением неприятеля следили часовые, один из которых находился на левой стороне Дона, на кургане Заклином, а второй на правой стороне, на кургане Большой Стог. Первая церковь на Верхнем Дону появилась в Казанке в 1700 году. Из-за наводнения станица в 1740 году перешла на настоящее место. Название своё она получила от колодца Казанца, который находится с левой стороны Дона. Петр I дважды пройдёт мимо Казанского городка по дороге в Черкасск и Азов. В третий раз Петр I следовал через Казанку после подавления булавинского восстания в 1709 году. Направляясь в Петербург, тем же путём проследовал иранский посол Хосров-Мирза. Во второй половине XVII века мимо станицы была проложена сухопутная дорога из Воронежа на Черкасск. В силу своего положения она играла немаловажную роль в системе сухопутных сообщений, потому что была размещена на пересечении двух торговых путей. Через Казанку проходил главный почтовый и скотопрогонный тракт из Москвы на Кавказ. В 1745 году насчитывалось 740 жителей. В конце XIX века в станице проживало 2.146 человек, с хуторами - более 16 тысяч. Действовала каменная церковь, имелось 18 водяных и семь ветряных мельниц, два винокуренных и один кирпичный завод, паровая мельница, пункт ссыпки зерна, собирались две ярмарки, в июле и декабре. Станица Казанская, 1920 г. Станицы Казанская и Мигулинская были самыми крупными в УстьМедведицком округе. В Казанском юрте1 трудились 75 портных и модисток, 44 сапожника, 44 плотника, 38 кузнецов, 19 бондарей. Были также хлебопеки, мясники, печники, колесники, гончары, слесари, кирпичники. Затем Казанская перешла в Донецкий округ, а с января 1918 года во вновь созданный Верхнедонской округ. В 1924 году был образован Казанский район (волость) с центром - слобода Казанская. В 1926 году она называлась станицей Верхне-Казанской. В феврале 1927 года Казанский район стал называться Верхне-Донским. Донской историк В.Д. Сухоруков представил Казанскую в таком виде: «Переехав границу, отделяющую нашу область от Воронежской губернии, вы вступаете в казачью станицу Казанскую. На первом шагу вы уже увидите отличие казачьей жизни: на улицах и в домах чистота, в людях - деятельность, самодовольство». Не зря бытовала пословица: станица Казанка - для казаков приманка. 1 Юрт - земельные и водные угодья одной станицы. В XXI веке здесь живут 5,2 тысячи потомков казаков. Станица благоустроена, её облик реконструирован с сохранением давних казачьих традиций. Казанская признана лучшим районным центром Ростовской области. Местный поэт написал: Раскинула свободно два крыла, Как вольная доверчивая птица. Парит над Доном, в мареве видна, Любимая Казанская станица. Верхнедонцы гордятся своей историей. Наша земля породила гениального писателя М.А. Шолохова, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской, Государственной и Нобелевской премий. Из казаков станицы Нижне-Курмоярской УстьМедведицкого округа выдающийся писатель А.С. Серафимович (Попов). В этом же округе родился талантливый писатель Д.Л. Мордовцев. В Хопёрском округе родился Д.И. Петров (Бирюк). Уроженец станицы Мигулинской Х.И. Попов стал историком Дона. Из Казанской писатель Р.П. Кумов. Комбайнеру Казанской МТС Г.М. Агафонову было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Такого же звания удостоены доярка колхоза имени Кирова П.А. Асташова, трактористка совхоза «Мещеряковский» М.А. Мрыхина. Вписали своё имя в историю земляки: уроженец станицы Казанской генерал П.Х. Попов - походный Атаман Степного похода, казак хутора Гормиловского А.М. Рекунков - Генеральный Прокурор СССР, Н.Г. Улитин из Казанской - Герой Советского Союза. В XVIII веке при станицах стали создавать хутора. Рядовые казаки в одиночку не могли создавать хозяйство вдали от станиц. Чаще всего выселялись группами по 5-10 человек, дворов - пять-семь. Так в 15 верстах от станицы был основан хутор Казанская Лопатина. Со слов старожилов хутор образован казаками и беглыми крестьянами, которые расселялись вдоль речки «Казаночки». Первыми поселенцами были семьи: Евсея Дронова, Морозовых, Курючкиных, Чеботаревых, Фокея Корнеевича и Михаила Корнеевича Шуруповых, Колычева Никифора Ермолаевича, Ерёмина Евстафия Федоровича. А своё название хутор получил от переселенца по фамилии Лопатин. В 1820 году здесь было заселено 33 двора, проживало 320 казаков. В 1915 году насчитывалось уже 96 дворов, более 600 жителей. Имелось хуторское правление. В хуторе была построена и освящена в 1881 году однопрестольная деревянная Покровская церковь «по усердию и на средства прихожан». Она стояла на возвышенном месте, где сейчас находится зерноток. Через четыре года при церкви открыли церковноприходскую школу. В 1914 году хуторским атаманом был урядник М. Шумилин. Ныне это центр Казансколопатинского сельского поселения, он насчитывает около 350 жителей. Наша семья числит родство от предка по прозвищу Дрон. В «Генеалогии и семейной истории Донского казачества» отмечено, что казак станицы Казанской Дрон состоял в службе с 1750 по 1756 годы. Родовое гнездо было создано по-хозяйски, в живописной долине реки, с травами по пояс, есть много места под сады и огороды, не зря эти края до сих пор называют «Донской Швейцарией». Дроновское подворье было заложено на подгоре, между кучугуром и говорливой речушкой, курень из четырёх комнат, как и все хуторские постройки второй половины XIX века, изготовлен из самана, крыт камышовой крышей. Комнатки тесные, семья спала в одной хате, в кухне, остальные три - зал, спальня и кладовая были на особом счету, зал только для гостей. Жила родня Евсея Дронова небогато, откуда зажиточность, земли мало, паи выдавали только казакам, да их сыновьям, женщинам шиш. Детей было трое, все девки, казачки-дочери несли семье безземелье, разор и бедность. Младшей была Марфа, её-то и засватал Константин, он обретался безродным, бесфамильным, воспитывался в приюте, так и пристал Костюшка в зятья. Беден, но пригож собою, покладистый по характеру, слухменный 2. Поговаривали, что Евсей добивался, чтобы зятя можно было записать Дроновым, сделать его наследником. Когда из этого ничего не получилось, стал настаивать, чтобы внуки записывались на свою фамилию, зять-то без роду-племени. Даже в станицу ездил казак с прошением, не выгорело и это. Хотя ничего путного из поездок не вышло, семью в хуторе звали не иначе как Дроновы, лишь кое-кто величал Костюшкиными, так и росли внуки под двумя фамилиями. У Константина и Марфы было шестеро детей: Кирилл, Иван, Тихон, Леонтий, Матвей и Анастасия. Вся орава попервах жила в тесноте, в старом доме, достаток небольшой, семья только становилась на ноги, взрослели, женились. Шло время, земли становилось больше, казаков2 Лексика и фразеология соответствуют характеристикам речи жителей Северного Дона. См.: Словарь казачьих слов. стилистическим то было шестеро, что ни год, то новый надел земли, распашной пай на Верхнем Дону в то время составлял девять десятин.3 Всей земли закреплялось около 15-16 десятин. Как только сравнялось казаку 1617 лет, приписные старики выделяли (приписывали) семье новый юртовой земельный пай. Он обеспечивал подготовку к службе. На шесть паёв нарезали более 90 десятин землицы, надел налогами не облагался. От земли принялись богатеть, прянули в гору. В дореволюционной переписи было зафиксировано: «Земля здесь исключительно пригодна для хлебопашества и сенокошения, особенно при речках Казанке, Мокрой и Сухой Песковатке, Гусинке. Отмечена плодоноснейшая земля между буераками в логах на левой стороне Дона». В описании станицы Казанской упоминается «буерак Лопатин - с ключом и хорошим строевым лесом». В 1914 году на старшего брата Кирилла, станичного атамана, в казне взяли кредит на 4.000 рублей, в те времена большие деньги. Наняли плотников, купили жести, лес на корню, хватило денег на молотилку с конным приводом, сноповязалку и другие страты. Работы навалило всем, особенно досталось снохам, они «остались без рук», с обмазкой к зиме запоздали, глину на стены клали плотно, толсто, на долгое время. Курень получился на загляденье, комнаты большие, светлые, окна не чета старым, широкие, высокие, особливо красила четырёхскатная крыша, крытая не камышом, а крашеной жестью. Красивый вид придавала открытая веранда вдоль лицевой стороны дома, в старину называли галдарея или балясы, непременная особенность казачьей архитектуры. Рядом с домом высоченный столб, на нём флаг, который поднимали на веревке. Шест не из местного дерева, из какого-то заморского, ровный по всей длине, раскрашенный разной краской, полосы снизу вверх вились одна за другою. Такое диво было положено только семье атамана, как только он наезжал в родной хутор, взвивался бунчук - символ власти. У хуторских богачей были шестикомнатные дома, но куда там до дроновского красавца. Хороший дом, красивый, но сколько трагедий своих обитателей ему пришлось повидать... 3 Десятина = 1,09 гектара. Хозяйство казачье было, как сейчас назвали бы, многопрофильным. Сеяли пашанички 15-16 десятин, то есть около 17 гектаров, ячменька десятины две-три для свиней и другой живности, проса, овсеца дветри десятины, в основном для лошадей. Их завсегда было четырепять, а то и больше, надо казаков-сынов снаряжать на действительную. Работали на волах, держали пять пар, выпасали тричетыре коровы. Худоба, правда, была никудышная, Кирюша обещался привезти породных, многомолочных, но не состоялось, обходились своими. На зиму кадушку, а то две, заполняли квашеным откидным молоком, хранили под крыльцом или в стене под домом. Всю зиму, до отёла коров, обходились этим молоком, иногда даже на масленицу оно выручало. Овечек было до 40 голов. Свиней зимовых держали четыре-пять голов, поросят не считали, обыкновенно было их голов двадцать. Один год был неурожайным, выгнали свиноматок в лес, там и жили на желудях, на траве, кореньях. После Нового года забрали домой уже поросных, интересных кузенят они произвели, шкура, как выделанная, дублёная, да ещё и полосатая, наверное, нашли хрюшки диких вепрей-женихов. Птицы было полно всякой, кур штук 30-40, цыплят пару сотен, гусей резали в зиму голов 50. Разделить на шесть частей, так и не много. В то же время на один двор в губерниях России приходилось всего лишь пять-шесть десятин земли, с огромными податями. Казаки, в отличие от русских, имели право на бесплатное лечение, в пределах Войска гарантировалось бесплатное обучение в военных заведениях, эти льготы доставались не задарма. Служба была тяжёлым бременем для казачьих семей, чтобы снарядить молодого казака «конно и оружно» - приобрести строевого коня, шашку, пику, снабдить его обмундированием, семье приходилось вести разорительные расходы. Сначала один год подготовительного разряда в своей станице и в лагерях, в 18-19 лет каждый шёл на действительную службу, минимум четыре года в армии. Отслужив, отстояв на границе, полк возвращался и распускался. Потом снова приходит очередь, и снова уходят казаки в Польшу, или ещё куда, в Богом забытое место - на границы или под горские пули. Но и это правило не всегда соблюдалось. В 1856 году 11-й казачий полк трубил на Кавказе без смены шесть с половиной лет. Затем сызнова призывы, призывы, 15-20 лет служили казаки. Если война, они поголовно садились на-конь, шашкой пластать супостата. Казачество щедро платило России за свои привилегии, не зря бытовала поговорка: «Папаха казачья, а жизнь собачья», богат был Дон Иванович вдовами, да сиротами. Ни один другой народ державы Российской не поливал так обильно своими и чужими кровями отроги Кавказа, перелески Волыни, горы Буковины. Нередко царские горе-стратеги относились к казачьим частям, как к пушечному мясу. Из воспоминаний руководителя Вёшенского восстания П.Н. Кудинова: «На войне с Германией так у них и продовольствие как продовольствие, а патронов - только подавай врага. А мы с царем нагрянули в Карпаты, а через 5 месяцев ни патронов, ни продовольствия, и гнали нас «швабы», как худобу, 500 вёрст. Вот вам и царь. Казну прогуляли, людей побили и Расею астрамили». Казаки годами не были дома, ломали службу на чужбинке. Более всего доставалось работы молодёжи, бабам и девкам. Всю зиму чесали, пряли шерсть. Только закончили, брались за коноплю, потом и лён стали заводить, но он что-то не пошёл. Пахали, сеяли, стога вершили, работали, не зная ни дня, ни ночи, наживали добро. По дому постоянно помогал работник, мужик из села Березняги Воронежской губернии, на уборку и сенокос нанимали три-четыре подёнщика. Всё делали и сами, не было принято у казаков лежать на печи, смотреть, как работники пашут, горбину гнули наравне со всеми. Голутвой не пребывали, но до богачей Дроновым было далеко. Внучка Константина, Александра Дронова вспоминала: «Работали мы дюжа сильно. Бывалоча, в рабочую пору, в покос или молотьбу, так и пообедать толком некогда, спешим загодя всё поделать. Казаки, глядишь, зимой и байдики били, а мы, бабы и девки, круглый год хрип гнули, посылали нас в кажный след». Главная забота была раздолжаться с казной, много зернеца пришлось перевезти купцам Малеевым в станицу Казанскую. Константин говорил: «Вот расплатимся с царем-батюшкой сообча, опосля начнём сынов выделять». Это богатство боком вышло дроновской родне. Даже в 1941 году на Ленинградский фронт на внука Александра пришел донос, что он выходец из богатейшей семьи. Подозревал двоих хуторян, Павла Маркияновича, бывшего псаломщика, да Шапелева, что ранее служил жандармом, а впоследствии стал «вернослужащим» советской власти, известный душегуб. Станичники называли их бешаками, христопродавцами. Благополучие обошлось Константину бедой. В годы, когда быть на Руси хоть бедным, хоть богатым, стало опасным, когда люди окаменели от горя, грязи и бесприютности, потерял основатель династии всех родных. Погибли трое сынов, без вести пропали остальные двое, исчезла неизвестно куда доня Анастасия, расстреляли невесток, внуки остались сиротами, да незнамо - живы ли. Весной 1919 года Константин Дронов умер от тифа. Марфа Евсеевна заболела и преставилась сразу после похорон мужа, нечем стало жить после потери почти всех своих кровиночек, не смогло выдержать старческое сердце. По мнению внучки Александры Марфа скончалась от горя. Лишь только небосклон покроется зарёю И отразит румяный лик в донских волнах, Казачка-мать знакомою тропою Идёт на берег вся в слезах. Чуть слышно в берегах журчат донские волны, Торопятся куда-то на далёкий юг. Им грустно вслед глядит старушки взгляд безмолвный, Тоскливый кроткий взгляд, слезами полный. В нём тяжкий светится недуг… «Широкий славный Дон! Куда струишь ты воды? На юг? Туда, где милые мои сыны? Скажи, живые ли они, свершают ли походы? И скоро ли окончатся невзгоды Братоубийственной войны?..» Г.М. Александрин (Болгария) АТАМАН В 1875 году Марфа принесла Константину сына, первушок был окрещён Кириллом. Старые казаки гутарили, что казаком, с казачьей душой надо родиться. Появиться на свет - и с первым вздохом вдохнуть казачий дух. Сызмальства казачонок проявил военные способности, станичное начальство отправило его в Новочеркасское юнкерское (бывшее урядничье) училище, которое окончил в 1900 году в 30-м выпуске. Поначалу подхорунжий, затем произведён в хорунжие и выпущен в 12-й Донской казачий полк. В составе российского добровольческого отряда в рядах 7-го Сибирского казачьего полка пошёл воевать в Китай. В 1900 году повстанцы разрушили находящуюся в собственности России Китайско-Восточную железную дорогу. Для борьбы с ними были сформированы международные группировки, в которых имелось семь тысяч русских добровольцев. Дроновы: Тихон Константинович, Анна Алексеевна, Александра и Ефим. Станица Казанская. 1914 г. В январе 1902 года за отличие в делах против китайцев Кирилл был удостоен ордена св. Анны 4-й степени «За храбрость». Полагался темляк на шашку, знак к ордену. В декабре этого же года К. Дронов заслужил новую награду, орден св. Станислава 3-й степени с мечами с бантом - для ношения в петлице. Такая награда давалась только за военные подвиги, не по выслуге лет, утверждалась с Высочайшего разрешения, то есть самим Императором. Припомнились ему энти орденки в революцию, когда усмотрели, что дадены за подавление Ихэтуаньского (Боксёрского) восстания. Из-за рубежа Кирилл привёз дорогой и почётный дар - лапатый, с шёлковой голубой подкладкой халат. Такими знаками внимания китайцы наделяли самых заслуженных воинов, в то время в Китае халаты и особые шапки были правительственными наградами. Он гордился подарком. После недолгого отдыха возвернулся в родной полк. С давних времён Дон был разделён на округа, главной задачей которых было формировать свои боевые подразделения. Сначала округов, как и полков, насчитывалось семь, затем полков становилось больше, но принцип формирования военных частей по месту жительства остался. Чужих в эскадронах не было, что заставляло следить за собой и беречь имя, каждый старался не опорочить родную станицу. Спайка была крепкой, взаимовыручка, помощь односуму стали законом казачьей службы. «Сам погибай, а товарища выручай» - обязательная заповедь казаков. Обычно из верховских станиц Донецкого округа - Вёшенской, Казанской, Еланской, Мигулинской брали казаков в 11-й, 12-й казачьи полки, в лейб-гвардии Атаманский. Кирилл продолжил службу в 12-м ККП. В 1904 году запахло порохом, грянула война с Японией, не поделили «анператоры» маньчжурскую земельку, край надо было пролить русской кровушки. Опять тысячами жизней казачество оплачивало авантюры царского правительства. Казака сызнова забрали в 7-й Сибирский казачий полк. Орлом летал на дончаке хо1212рунжий, молнией сверкала шашка, вот и прянул в гору, дослужился до чина сотника. В боях под Мукденом был тяжело ранен, после долгого лечения, с перебитыми ногами пришёл домой на костылях. Да не простым казаком, не Кирюшкой, а Кириллом Константиновичем. Сын простого казака-хлебороба почувствовал достоинство офицерского звания. Казакам, чтобы получить свой первый офицерский чин, приходилось служить в среднем 10, а то 15 лет рядовыми казаками и урядниками. Но в годы войны это правило существенно укорачивалось. Офицерам погоны, галуны и шевроны разрешалось носить пожизненно. Обер-офицерам полагалось по два земельных пая, дворянские привилегии. И бедные, и богатые казачишки кланялись К.К. Дронову, величали не иначе как «ваше благородие», после присвоения звания полковника - уже «ваше высокоблагородие». При встрече с «благородием» полагалось просто отдавать честь, а с «высоким благородием» необходимо было стать во фронт и отдать честь. Сам через себя перепрыгнул, превзошел, был в щетине, а стал в пуху. В 1906 году отправлен «на льготу» с переводом в 14-е полковое звено, в случае войны и мобилизации должен был служить в 14-м, 31-м или в 48-м полках. Однажды на кругу Кирилл дерзко спросил у юртового атамана Александра Яковлевича Евсеева, тестя своего брата, почему плохо атаманит, безобразничает, поступает не по закону. И пошлопоехало… Евсеев был богачом, помещиком из хутора Колодезного, тоже не стерпел, слово за слово, и Кирюша публично учинил оплеуху станичному атаману! Сколько переполоху было в станице, в Лопатине, в семье Дроновых, ведь надерзил не кому-нибудь, самому атаману, свату. Судачили, что благородие высоко занёсся, низко сядет. Оказалось - правильно ополыснул, не зря. В те времена, как и в эти, ни один атаман от излишней скромности не помер, видно много грешков нахватал Евсеев, потому вскорости станичного атамана сняли. Кирилл баллотировался на его место, выбрали на четыре года, затем переизбрали ещё раз, всего почти восемь лет он руководил станицей Казанской и её хуторами, в 1914 году уволен с должности ввиду призыва по мобилизации. В низовых станицах атаманов да есаулов пруд пруди, в верховых то было за редкость. Атаман был главой хозяйственного управления, следил за публичным порядком, заведовал первоначальным военным обучением молодёжи и снаряжением казаков на военную службу. Много россказней ходит про «исконную демократию» в Войске Донском. Строжайшая дисциплина в хуторе, в станице, а в военное время - ещё более крутые порядки определяли весь устой казачьей жизни. Хотя сохранялись и выборные начала: малой толикой взрослого населения избирался хуторской атаман. «Курица не птица», соответственно бабы (по-русски - женщины) на круг не допускались. Исключения сохранялись для вдов, потерявших мужей на войне и имевших несовершеннолетних сынов, но они правом пользовались не часто. Не учитывалось мнение иногородних, проживавших в хуторах и станицах, а их населилось к XX веку более половины населения Дона. На кругах присутствовали все взрослые казаки, но голосовали только по одному представителю от семьи. Станичный юртовой атаман избирался через выборщиков, так называемых двадцати - или тридцатидворных, после тайного голосования их решение подлежало утверждению (или не утверждению) окружным атаманом. Тот и навовсе был выборнонаказным, утверждался приказом сверху. Станичное самоуправление было фикцией, так как атаманы фактически являлись чиновниками по назначению. Выборность на уровне Войска уже давно была уничтожена напрочь. Казацкая вольница уничтожена с начала XVIII века, когда Пётр I пришёл на майдан Черкасска и приказал водрузить на колья головы атаманов Булавина и Зерщикова. По императорскому приказу из 40 тысяч казаков были казнено 10 тысяч человек, в боях с карателями погибло в два раза больше. Попытка своевольничания, проявление свободомыслия завершились 23 тысячами жизней удальцов Тихого Дона. В то время было 125 казачьих городков. Огнём и мечом было уничтожено население 48 посёлков, царские войска срыли до основания 30 городков и станиц. Вместе с плотами, плывущими с виселицами вниз по Дону, была перервана казачья независимость. В конце XVII века в верховьях Дона, где-то рядом с Казанской, была основана станица Песковатская. В 1708 году в ней были пойманы главные сообщники булавинского атамана Голого - есаулы Иван Стерлядев и Николай Колычев. Станица было полностью уничтожена царскими карателями. Последнее упоминание встречается в документах осени 1708 года, возможно, она была на месте нынешнего хутора Базки. С тех пор Войсковой Атаман и вся Канцелярия назначались царским правительством. Член Донского Войскового Круга есаул И.П. Карташов писал: «У казачества не было настоящего самоуправления. Казачество творило волю свою с благословения и под надзором начальства всякого ранга и степеней». Служба была тяжкой, дисциплина - жёсткой. Не случайно в Германскую широкой популярностью пользовался стишок: По окопам немец шкварит, По сусалам взводный жарит, Офицер их, как картинка, Наш дерётся, как скотинка. Какая там демократия… Кирилл развернулся во всю мочь, атаманил дерзко, нрава был крутого, царю предан до мозга костей. Младший брат Матвей частенько называл его за это царским прихвостнем, монархистом, предателем трудового казачества. Вот такие были нравы. Не без греха был К. Дронов по части горькой, казаки ее «дымкой» прозывали. Употребит атаман, зальёт бельтюки - горе всем, никто рахунки не даст. Бывалоча, завезёт его кучер в Лопатину, в дедовский курень, а мать Марфа Алексеевна прикажет кому-либо «не пущать во двор», коль окажется на усадьбе: «Зараз вон со двора! Я пьянюшку не рожала». И выгоняла, в мороз, метель - всё равно выпроваживала. Случалось, на празднике за родительским столом встретятся братья гамузом, сбирались гости хуторские Курючкины, Морозовы, Чеботарёвы, Нестеровы. Выпьют, давай куролесить вплоть до мордобоя. Пошло ширкопытом, не разбери-бери, шум, галдёж, спорят о царе-батюшке, о народе. Кирилл с пылу гвоздит кулаком по столу, ажник чашки себе места не находят, а Матвей не уступает ему и баста. Кирюшка бурунит, кочетится, с кулаками подступает: - Засажу в тюгулёвку, сгною большака срамного, выродка. Я научу тебя любить Отечество! Дело предпринимает плохой оборот, навроде арестует атаман Матюшку и засадит, а тому байдюже, не боится. В спор вступает Марфа Алексеевна, крутого нрава была казачка. Приказывает сыновьям давать старшому укорот: - Будя буйничать, вяжите его, бешака непутевого. Что немедля приводилось в исполнение, в ход шел налыгач, благо, что хомуты, шлеи, постромки и прочая справа завсегда висела в чулане. Брали за хиршу, валили и вязали, куда от наказа матери денешься. - Кого вяжете, мать вашу-перемать, власть вяжете. Царскую власть позорите! Знаете, кто я? Меня сам царь-батюшка знает, милует, а вы, сопляки… Да я вас! Рвётся, никак не утихомиривается царский служака, в ответ ему веское, материнское: - Грец тебя забери, будешь орать, куражиться, в сарай к свиньям отволокём. Разгневанный юртовой владыка сникал, покорялся. Чудаковатый был за столом, щи забеливал не сметаной, как все, а кислым молоком. Сядут, бывалоча, снедать, Кирилл спрашивает: «Иде портковое молоко?» Так называли квашеное, откинутое в сумку молоко, сыворотка стекает, густушка остается, вкуснющее! Когда-то растяпа-казуня заснул на арбе, корчажка возьми и попади под колеса, разбилась. Что делать? Снял портки, в одну из халошин вылил молоко, отжал, получилось откидное, то есть портковое, откуда появилось название. По большим праздникам сноха Кирилла Анна готовила гуся в тесте. Сперва засунет чугунок чапельником в раскалённую печь, затем запечёт в хлебной корочке. Гусь с пылу мягкий, румяный, с поджаренной кожицей, объедение, а не гусятина, дети стебали, за уши не оттянешь. Атаманил справедливо и дельно, всех видел наскрозь. О таковских казаки гутарили: «Атаман щурится - притихает вся улица». Как-то к нему на квартиру пришёл казак из тех, кого Кирилл уважал за службу царю и Отечеству, пожаловался на непутёвого отпрыска, что-то там с сыном произошло. Повиноватить его мог только атаман, он дал бы укорот юнцу, чтобы помнил казачьи обычаи. Атаман в станице, на хуторе признавался как власть и суд. Возможности такие были, на то время станичный атаман мог подвергнуть провинившегося штрафу, аресту, исправительным работам, применялось в качестве наказания сечение плетьми и палками. Прогулял казак, надебоширил - к атаману. Тот стукнет насекой о пол - получай 25 плетей. Кирилл выслушал старого и пообещал за проделки, за не почитание родителя надавать лещов лоботёсу. Но тут старик суёт свёрток, в котором был магарыч - гусь жареный. Что тут сделалось с Кирюшкой! Взбугрился, схватил гуся и ну дубасить им старика, как какого-нибудь мужика, затем подарок выбросил в окно, деда вытолкал: «Нашёл кого магарычить, старый хрыч, совсем потерял казацтво. Чтоб ноги твоей не было». Часто устраивал, как он говорил, баталии, выстроит казачат верхи, вместо шашек и пик - шалыжины, полхутора давай друг на друга, ну и куролесили! Атаман сажал казачат на бревно коновязи, с которого мальцы сбивали друг друга подушками. Чуть повзрослели, подушки сменялись деревянными саблями, уже потом - на-конь и шашку в руки, рубить лозу на полном скаку. Сбирал ребят, долго, до самой темноты рассказывал о Японской войне, про то, как казаки-удальцы били япошек, как складывали головушки в маньчжурской и китайской земле. В то время стреляли пушками лоб в лоб, а донские богатыриартиллеристы спрятали свои орудия за бугром, за сопками, оттуда начали палить, переполоху было. Так первыми в мировой военной истории казаки стали применять артиллерию с закрытых огневых позиций. Примерами находчивости и врождённой сметки были искусные маневры, фланговые марши, конные завесы. Излюбленным способом ведения боевых действий была лава. Стремительная атака рассыпным строем с гиком, с криком, была ужасна даже для закалённого противника. Казачья лава попрёт, всё в порошок сотрёт. Донские казачьи полки были уникальным военным механизмом, в боевом порядке, опробованном ещё со скифских времён. Вроде в россыпи, в беспорядке, но намётанный глаз определит звенья человек по десятьдвадцать, это односумы, которые с малых лет друг друга знают и без слов понимают. Страшно закричат, завизжат, засвистят казаки, рванутся с места в карьер - пошла лава пиками насквозь пронзать тела противника. Казаков провожают на службу Название другого приёма - «вентерь». Это рыболовная снасть, попав в которую добыча не может выйти. Ложным отступлением по пересечённой местности часть казаков заманивала противника в ловушку, редко кому удавалось вырваться из железного кольца. Столетиями отрабатывались навыки индивидуального боя. Когда казак попадал в обстановку, где для принятия самостоятельного решения отводились доли секунды, не терялся, этим был страшен в битве. Однажды полк Кирилла на донских скакунах вплынь перебрался через реку, застали врага врасплох, казаки порубали, побили япошек, вызволили почти тысячу китайцев из плена. Интересно рассказывал кужатам атаман, при этом, видимо, прикасался к больным местам своей памяти. Казачата, как голодные галчата, да и взрослые, присядут сбочь, разинут рты, слушают, как заворожённые, чудно было на них смотреть. У казаков в праздники было принято - в суконных чекменях, с начищенными медалями и крестами отстояли утреннюю службу в церкви, и начинались на завалинке рассказы о казачьей славе, о загубленных односумах, о скитаниях на чужбине. Любил Кирилл казачьи песни, тогда могли танцевать без музыки, под песню. Пели и танцевали, пели и плакали. Любимая атаманская была: Всколыхнулся, взволновался Православный Тихий Дон И послушно отозвался На призыв монарха он. Часто играли «По Дону гуляет казак молодой», «Скакал казак через долину, через кавказские края», «Гром победы раздаётся». Самой любимой песней Кирилла была «От павших твердынь Порт-Артура, с кровавых маньчжурских степей, калека-солдат, изнурённый, к семье возвращался своей». Он тоже инвалидом возвращался на Дон. Рыдал так, что страшным делался, мать начнёт успокаивать, он ещё больше: - Маманя-я, да знает ли кто, что казаки там вытерпели? Гнали нас под Мукденом, как скотину, вместе с конями, с шашками наголо на пушки японские… И зальётся слезами ещё горше, ноги-то были перебиты в этих боях. В Мукденском сражении царский генерал А.Н. Куропаткин, имея равное соотношение численности войск и полуторное превосходство в артиллерии, удосужился потерять 89 тысяч человек. Семью создал, по мнению казаков, неудачно, осемьянился не по путёвому, в жёны взял простую иногороднюю бесприданницу, которая нанялась в прислуги купцов Малеевых. Марфа сама была виновата, это она высмотрела девушку у купцов, взяла наймачкой в атаманский дом. Всё «имущество» принесли на руках, пожиток - кот наплакал, нести было нечего. Кирюша матери перечить не стал, взял в прислуги, стала любая, пожил, пожил с нею, да и оженился, превратилась Евсеева Фенька безродная Феодосьей Васильевной, женой станичного атамана, атаманшей. Раньше она всем и каждому угождала, тут ей стали класть поклоны, стар и млад, бедные и богатые, даже Малеевы! Семья сноху не приняла, страма какая, казак, да ещё атаман, а женился на русской мужичке из гольтепы, и детей дражнить будут «тума». Иногородних казаки как только не прозывали: «мужик», «кацап», «москаль». Ходила присказка: «Тума тумой и останется иногородний может сменить сословие, но не душу». Единственное, что чудок успокаивало Марфу - Кирюша не привёз себе жену-барыньку из Новочеркасска, либо из Москвы, а грозился. Ох и страшились этого, пуще мужички боялись барыни, пришлось смириться со снохой-неказачкой. Правда, в гости приглашали редко, не было Феодосье хода в отцовский Лопатинский дом. Так и жил Кирилл с ней «на отживе», сразу стал отрезанным ломтём от семьи, и от казаков тоже. Породниться с иногородним для казака считалось позором, недостойным делом. Хотя Феня не отличалась красотой, богатством, но оказалась хорошим человеком, верной женой, ласковой матерью, умной, трудолюбивой хозяйкой, аккуратной и чисторядной, за что Кирюше была любая. Не зря сказано: «Не ищи красоты, а ищи доброты». Родила двоих детей, Алексея и Калису, семья жила и в чести, и в радости. Наученный своим горьким опытом, атаман старался помочь другим семьям. У Фёдора Прохорова, атамана хутора Демидова, было 14 детей, свою старшую дочь порешил отдать в монастырь - отмаливать его грехи. Имя ей дали соответствующее: Синкликия. Родные звали девочку Сикриткой. Девушка была с норовом и в 16 лет до смерти влюбилась в молодого морячка Артёма Долгополова, пришедшего на хутор со стороны России. Сама вспоминала: «Влюбилась я - как кошка...» Морячок, воевал под Цусимой, был в японском плену, в России его за что-то судили, но после наградили медалью. Отец, услыхав о страсти дочери, оттаскал её за косы и сказал: «За мужика не выйдешь, а пойдешь у меня в монастырь!» А Сикритка: «Лучше смерть от тебя приму, но по-моему будет!» Отец избил дочь до полусмерти. Слухи о любви казачки с мужиком дошли до Казанки, и вызвал Федора Прохорова к себе юртовой атаман Дронов. А ещё он пригласил морячка. В управе сказал: «Нут-ка, тулупы свои раскройте!» Федор заартачился, а морячок понял, в чём дело и раскрыл. Кирилл и говорит: «Смотри, атаман: у тебя нет медалей, а у этого парнишки есть. Чего ж ты его в казаки не принимаешь? Варите самогон, через неделю свадьба». И попала Синкликия не в келью, а на супружеское ложе. Стал Долгополов казаком, только счастье его с Сикриткой было недолгим. Во время Верхнедонского восстания он сражался на стороне белых казаков, которые хотели, чтобы их «кизечный дым» оставался нетронутым. После того, как корпус Будённого на Матюшинском лугу нанес казакам смертельный удар, Артём отступил по направлению к Новочеркасску и умер от тифа в станице Морозовской. А Синкликия прожила до 92 лет. В 1909 году К. Дронов был произведён в подъесаулы. В декабре 1911 года Николай II отдыхал в Крыму, в Ливадии. С Дона послали делегацию, в составе которой Кирилл как образцовый станичный атаман привёз команду из шести подростков-казачат станицы Казанской. Мальцы были подобраны один к одному, одеты в невладанную казачью форму, которую сшили из дорогого сукна за счёт купцов Малеевых. Император настолько оказался доволен джигитовкой, военной выучкой будущих защитников России, что всех оделил подарками, а станичному атаману подарил личную пушку. Во время больших праздников по команде Кирилла, в ознаменование верноподданничества казаков, в честь царя-батюшки палили так, что в домах станицы стёкла из окон сыпались. Когда завязалась кутерьма Гражданской, красные стали наступать через Хопёр. Кирюшка ночью по пескам, бездорожью через Матюшинскую дубраву приволок пушку в Лопатину, спрятал в саду. Потрусилась родня из-за неё, вдруг нашли бы? Как только красных разогнали, а кого побили, в саду был салют, трижды содрогался хутор, про дом и не говори. Такого страху нагнал Кирилл на хуторцов, что долго в себя придти не могли. Флаг заново был поднят над отчим куренём, его было видно от самого шляха! Предводителю забава, а родичам после революции долго глаза кололи проделками атамана. Куда делось знамя, неизвестно. Длинный полосатый шест ребята ночью попилили и сожгли, один кусок прятали в сарае, под самой крышей. «Не атаман при булаве, а булава при атамане». У Т.К. Дронова была насека - длинная деревянная трость, окрашенная под орех, с узорными насечками, обвитая резьбой в виде веток. Головка круглая, сверху орлы, знак власти атамана, первоначально на ней делали насечки о каждом сроке правления. Насека исчезла, неизвестно куда. Пропала бронзовая медаль атамана, которая носилась на шее и выпускалась на китель. На лицевой стороне слова: «Атаман станицы Казанской Кирилл Дронов». Медаль должна была оставаться на память по истечении срока атаманства. Такая судьбина постигла атаманские регалии. Через две недели после царского смотра К. Дронов был произведен в есаулы, это самое высокое звание обер-офицерского ранга, стал носить чистые офицерские погоны с одним голубым просветом на серебряном поле, без звёздочек. В декабре 1912 года он был награждён орденом Св. Анны 2-й степени, дали и «Аннушку» 3-й степени, но за что и когда в архивах не сохранилось. Кирилл был интересным человеком, самородком среди станичников, умным, сметливым, развитым, храбрым, упрямым и настойчивым. Ото всех требовал исправной службы, не взирая ни на родство, ни на богатство, ни на знакомства, служил верой и правдой. При его атаманстве принялись строить мост через Дон, как раз напротив станицы Казанской. Открыл каменоломни, заставил казаков ломать камни, возить на быках огромные глыбы, из них сложили широкую, высокую дамбу от хутора Тубянского к Дону, её длина была метров 800-900. Досталось казакам! Многие долго Кирюшу лихом вспоминали, дамба под Тубянками до сих пор цела, под ней станичники устроили пляж, а потом она пригодилась под основу наплавного моста. Мост атаман построить не успел. Лишь через 100 лет его задумка будет исполнена, красавец-мост свяжет Казанскую с правыми меловыми отрогами Дона. Открылась ещё одна страница казачьей долюшки - Первая мировая, казаки её прозывали Германская. Проскакал всадник с красным флажком и криком «сполох!», и отправился К.К. Дронов на фронт. В 1915 году в ходе боевых действий был награждён орденом св. Равноапостольского князя Владимира 4-й степени, с гордостью носил красный эмалевый крест, на котором начертан девиз - «Польза, честь, слава». В этом же году произведён в войсковые старшины, получил погоны с двумя синими просветами и тремя звёздами. Годом позже уволен в отставку. С 1916 года Кирилл на третий срок стал юртовым атаманом станицы Казанской. Первым окружным атаманом вновь образованного в 1918 году Верхнедонского округа стал З.А. Алфёров, К.К. Дронов был назначен его заместителем. В Государственном архиве Ростовской области хранится дело «Рапорта атамана Верхне-Донского округа об утверждении станичных атаманов». В мае 1918 года их подписывал полковник Алфёров. 28 июня в Новочеркасск были отравлены рапорта о назначении на должность атаманов Вешёнской станицы хорунжего Н.А. Варламова и Боковской - есаула В.С. Попова. Подписаны: «за окружного атамана войсковой старшина Дронов». В ноябре этого года атаманом Верхне-Донского округа был полковник Попов. В декабре атаманом стал полковник К.К. Дронов. Он подписал очередную телеграмму в Войсковой штаб. Документ подписан: «атаман полковник Дронов». Кирилл Константинович руководил округом до марта 1919 года. Алфёрова ранее сняли из-за интриг, Дронова, который был не без грехов, - тоже. Затем атаманами округа были генерал Усачёв, Ф.Д. Лиховидов, с сентября 1919 года - однофамилец В.Н. Дронов. Правление округа располагалось в бывшей Вёшенской гимназии. Отсюда оправлялись казачьи сотни навстречу красногвардейским отрядам. Здесь же создавались «тройки» воинских частей, которые следили за проявлением большевистских настроений у казаков. Приговор таким был один. Во время строевой службы К.К. Дронову присвоили звание казачьего полковника, в марте 1919 года был зачислен в резерв. Верхний Дон бурлил. В декабре 1918 года, накануне православного Рождества, три казачьих полка Донской армии - Мигулинский, Казанский и 28-й Верхне-Донской бросили позиции Северного фронта в Воронежской губернии, оголили 40 километров фронта и ушли домой. Казакам надоела бессмысленная война, «схотели возвернуться» к своим куреням, тянулись к земле-матушке, к хозяйственным хлопотам. Весной 1919 года в Казанскую приехали красные, объявили признание советской власти. Ворчавших стариков живо связали и отправили в станичную тюрьму. К.К. Дронов в это время был в Новочеркасске. Заодно со старослужащими казаками расстреляли и атаманскую жену Феню. Когда красных разгромили, атаман приехал в станицу, перед новым наступлением забрал детей и ушёл в отступ. Уже никогда не пришлось посмотреть с бугра, на закате солнца, как вертается в хутор стадо коров. Как встречают его босоногие хуторские куженята, и каждый гонит свою корову до база. Не услышит Кирилл, сидя у родного куреня, как густые струйки молока цвиркают о бока цебарки. Не втянет он кизячный дух растопленной летней грубки. В составе казачьих войск Вооружённых Сил Юга России полковник К.К. Дронов служил по ведомству министерства внутренних дел. Красные рвались к Новороссийску. Думы за горами, а смерть за плечами. 25 марта 1920 года с тоской глядел Кирилл на родную землю с борта отплывающего корабля «Бюргермейстер Шредер». Чужбинка, она и есть чужбинка. Ни уюту, ни приюту. Лето провёл в Константинополе, затем попал на остров Лемнос. Оттуда Кирилл Константинович эмигрировал в Сербию. 1-я Донская дивизия была предназначена для пограничной стражи. К.К. Дронов числился в списках казачьего общества и умер в Белграде. Потемнели ерики и пади, Розовеет на закате синь. Мне с тобою никогда не сладить, На душе осевшая полынь. Извелись, погибли атаманы … Занял степь тысячелетний враг. Плачут птицы вещие - бакланы, Камышинки стонут в камышах. П.С. Поляков, казачий поэт На этом и обрывается трагическая история жизни казачьего атамана. ХЛЕБОРОБ Вторым у Константина родился Иван. Простой казак-земледелец, на нём держалось хозяйство, по характеру спокойный, незабурунный, додельный, упорный в труде человек, умел делать всё. Ванюша лучше всех в хуторе играл песни. Когда сбиралась большая семья Дроновых, да хуторские казаки приходили в гости, он был подголостником «выводил верхушки», дишканил, остальные поддишканивали. Никто из казаков не имел такого сильного голоса, от него унаследовал такой же талант старший сын Иван Иванович. Оженился Иван рано, супруга Екатерина Михайловна Топольскова происходила из небогатой хуторской казачьей семьи. Но хлебороб помнил казачью поговорку: бери жену с Дону - проживёшь без урону. Родилось пятеро детей: Николай, Иван, Ольга, Татьяна, Георгий (в семье его звали Ёра). Действительную Иван отслужил в царской армии, в революцию к белым не пошёл, служил в 5-м кавалерийском Социалистическом полку. Вместе с ним в одном полку воевал хуторец Курючкин Захар Сазонтьевич. Иван был ранен, погиб в Гражданскую войну в боевых действиях на стороне красных. Больше не пел в родном курене Иван любимую свою песню: Ой, да разродимая моя сторонка, Ой, да не увижу больше я тебя. Ой, да не увижу, голоса не услышу. Ой, да звука да на зорьке в саду ой да соловья. Ой, да еду, еду по чистому полю, Ой, да сердце чувствует беду. Ой, да сердце чует, оно предвещает Ой, да вернуться мне младцу домой. Ой, да разродимая моя дай мамаша Ой, да не печалься дюже обо мне… Притих Тихий Дон осиротело - мало верных сынов уцелело. Его первый сын Николай был самым смышлёным в семье, тянулся к науке, до войны работал учителем. В Великую Отечественную казак погиб смертью храбрых, осталась жена с двумя детьми, её судьба неизвестна. Егор воевал, во время отступления был ранен в ногу, попал в плен, бежал, переплыл Дон. Вылечился, добрался до родного куреня, взял из семьи Шалаевых молодую казачку Марию Семёновну. После войны работал в Лопатинском колхозе «Новая деревня» (затем колхоз «Первомайский») трактористом, бригадиром тракторной бригады. Мария трудилась дояркой, затем заведующей МТФ. У Ивана и Егора детей не было. Ольга и Татьяна образовали семьи Черниковых и Смирновых. Е.И. Дронов - единственный, кто из семьи остался в Верхнедонском районе. Жили в том же доме, на той же усадьбе. Только от дома осталось вдвое меньше, пришлось спасаться от раскулачивания, перетащив через речку половину куреня для постройки нового, в нём обосновалась семья Тихона. Сейчас на том месте и построек не осталось - снесли новые хозяева, которые приобрели родовую усадьбу. Дядя Ёра в беседе с племяннецом как-то вспоминал: «Знаю всех хуторян до пятого колена. Что ни война, империалистическая, Гражданская, Отечественная, что ни раскулачивание - Валеркя, пропадали лучшие. Оставались ни рыба, ни мясо, ни кабашная каша». Что правда, то правда, во времена тяжких испытаний гибнут, в первую очередь, самые смелые и решительные люди, в наибольшей степени обладающие чувством достоинства. Обычная семья трудового казака была у Ивана. Жена Екатерина Михайловна, бывалоча, гутарила: «Наши дети нехай пашаничкю сеють». Так и было попервах, потом разбежались, кто куда. Потомки Ивана стали достойными людьми, толковыми работниками, но так случилось, что фамилия Дронов в этой ветви по мужской линии не получила продолжения. Внук Ивана Юрий Смирнов служил в органах МВД, командовал взводом в Сочинском ГУВД. После выхода на пенсию принялся восстанавливать казачество в Краснодарском крае, теперь он - есаул Сочинского юрта. Страничка из нашего времени: 2002 год, буфет Сочинского вокзала. Как положено - ноги на стульях, сидят трошки хваченные, в выпитом виде, внук Ивана Юрий и внук Тихона Валерий, лыснули, гладят дорожку. Юрка выспрашивает: - Валерка, ты мне скажи, почему мой дед был красным, а я белый. Твой дед был белым, а ты - ни белый, ни красный? Тот ответствует: - Меня спрашивают, почему не принял сторону тех или иных своих предков. На что отвечаю: «Пепел Клааса тоже стучит в моё сердце. Но завёрнут он и в белую, и в красную тряпицы». Донской писатель Г.С. Колесов издал горькую книгу «Белый снег», в которой описал судьбу своей казачьей семьи. И его предков война развела по разные стороны баррикад. По семейному преданию дядя Ф.С. Колесов был командиром казачьего отряда. Будучи окружёнными красными на берегу Дона, казаки станицы Атаманской постреляли друг друга. Есаул упал в родную реку от выстрела себе в сердце. Несмотря на трагическую судьбу семьи, оплакивая своих, и белых, и красных, памятуя о том, что другие братовья служили в Красной Армии, Геннадий тоже не становится ни на чью сторону. Мы помним о том, как в двадцатые-тридцатые годы многие и многие станичники перекрашивались в красный цвет. Ещё более проворный исход случился в девяностые, на этот раз перевёртухи побежали из красных в белые. В оценках происшедшего с казачеством объективными могут быть только люди, познавшие через свою семью весь ужас обоюдной красно-белой костоломки. Они знают истинную цену бед казачества. КАЗАЧЬЯ ТРАГЕДИЯ Любимцем дедушки Евсея был третий внук Тихон. Службу проходил, как все, в донских частях, дослужился до урядника, казак был, что надо, на скачках завсегда первый. Славились донцы лихой джигитовкой. Многие казаки, стоя на лошади, могли атаковать противника, стреляя из ружей. Полагалось каждому с полного ходу платок с земли поднять, с разостланной бурки схватить плеть, а то и крупную монетку. Казачата-ухари иногда волосами траву цепляли. Самые лихие на всём скаку под брюхом у коня проходили, кто в седле стоя скакал, кто лошадьми в скачке менялся. Победителю награда кисет, уздечка, или какая иная справа. Лучшие получали полную амуницию, когда-никогда со станичной конюшни выделяли стригунка хороших кровей. Однажды Тихон за джигитовку был награждён именным подарком, часами с выгравировкой: «Казаку Великаго Войска Донскаго…» Он был заядлым конником. После службы вместе с Иваном впрягся в хозяйство. Первый раз Т. Дронов оженился в 1899 году, взял Дарью Александровну Евсееву, дочь атамана хутора Колодезянского, в 1900 году родилась дочь Александра. Жили в любви и в согласии. Александра вспоминала: «Родилась я счастливой, а прожить счастливо не удалось. Случилось так, что рассказать страшно». Семейное счастье оказалось коротким. В 1905 году встречали Кирилла с Японской, был пир на весь Лопатинский мир, героя чествовали, казаки и казачки в плясках не уступали друг другу, так до утра и на следующий день. Молодайка бегала на посылках то в погреб за капустой, арбузами, то к соседям, простудилась, спользовать-вылечить было некому, тяжкая хвороба стала смертельной. Тихон в это время служил действительную. Пришёл на побывку, жены-ладушки нет. Прискакал намётом на своём дончаке ко двору, ведёт коня под узду, из глаз слёзы ручьём льются. Схватил дочку в объятья, так зарыдал, что жутко стало. Эта картина всю жизнь стояла перед глазами его дочери Александры. В 1907 году Тихон второй раз осемьянился, усватал Анну Алексеевну Коршунову, рожачку хутора Нижне-Морозовского, происходила она из казачьей семьи среднего достатка. Для Дроновых, конечно, бедноватая, но невеста была красива, как лазорик писаный, умна и человечна. Её отец Алексей Астахьевич умер в 1933 году от голода, мать Екатерина Мануйловна ещё раньше - в 1922-м. Вскормленница Саша не чувствовала себя сиротой в новой семье, както быстро привыкла к мачехе, семья была дружная, жили душа в душу, меж собой ни разу не поругались. В 1909 году родился Ефим, в 1916-м появился на свет позднышок Александр. Вот они на единственной сохранившейся фотографии. Тихон Константинович в парадном мундире тёмно-синего цвета, в стоячий воротник и в рукава вшиты красные окантовки. Казачья фуражка с тёмно-синим верхом, красным околышем и чёрным козырьком, шаровары тёмно-синие, с красными лампасами, заправленные в сапоги. Две медали, полковые знаки, чин младшего урядника - две «лычки» на погонах. Анна Алексеевна одета в праздничную строгого покроя кофту с воротником-стойкой, нарядный шарф. Во взгляде гордость за мужа, за семью. Вскоре Тихон тяжко заболел, год лежал, не поднимался, затем Кирилл помог ему устроиться на Казанский государственный конный завод смотрителем, где Т. Дронов работал долгие годы. Тогда на каждые 100 человек населения приходилось 86 лошадей. В «Статистическом описании земли Донских казаков, составленном в 1822-32 годах» отмечено: «…в округах Хоперском и УстьМедведицком, собственно в казачьих заводах лошади малорослы, но складны, легки и сильны». Донские кони отличались лёгкостью бега, красотой и резвостью. Станичное коннозаводство занималось подбором маток, жеребцов, надзором за правильным содержанием плодовых жеребцов. Смотритель должен был следить за состоянием станичной конюшни, организовывать заготовку фуража, контролировать расходы на содержание жеребцов, следить за работой табунной стражи, фельдшера. В заводском табуне станицы Казанской насчитывалось 30 племенных жеребцов донской породы, за ними смотрели 15 конюхов и табунщиков. Одним их них был неприметный атарщик Гавринёв Николай Матвеевич, после смерти Тихона он взял в жёны Анну с тремя детьми, что в то голодное время было настоящим нравственным подвигом. В феврале-марте 1919 года войска Красной армии полностью овладели станицами Северного Дона. Троцкий заявил: «Казачество это класс, который избрало царское правительство себе в союзники, опора трона. Они никогда не станут союзниками пролетариата. Уничтожить казачество как таковое, расказачить казачество - вот наш лозунг. Снять лампасы. Запретить именоваться казаками, выселить в массовом порядке в другие области. Только так мы можем утвердиться здесь…» Была поставлена задача поголовно уничтожить богатых казаков, а также всех, принимавших участие в вооружённой борьбе с советской властью. Расстреливали казаков, у которых было выявлено оружие. Для этого во всех полках армий Южного фронта были созданы временные военно-полевые трибуналы. Новыми властями начались грабежи и притеснения. По станицам и хуторам Дона прокатились репрессии. В станицах Казанской и Шумилинской за шесть дней расстреляли 400 человек. В хуторах Вёшенской станицы было убито 600 казаков, в станице Мигулинской - 400. Бывали станицы, где под пули пошли почти все офицеры, строевые казаки, старики. В 1900 году в станице Казанской проживало 3.270 человек, в 1925 году - всего 664 человека… Донцы взбугрились. В ночь на 11 марта казаки хутора Шумилинского напали на бойцов советского отряда, перебили их всех. Уничтожив немногочисленные гарнизоны красноармейцев в хуторах, в конном строю подошли к Казанской, охватывая её со всех сторон. К двум часам ночи под станицей собралось до 500 восставших казаков. Телефонные и телеграфные провода были перерезаны. В пять утра повстанцы ворвались в станицу. До 10 утра шли аресты коммунистов и советских работников. То и дело вспыхивали перестрелки. Ряды восставших росли стремительно и быстро, к концу апреля их было уже более 30 тысяч конников. Вооружение составляло 25 орудий, около 100 пулеметов и по числу бойцов почти полное количество винтовок. В кузницах и мастерских развернулось кустарное производство пик, сабель, боеприпасов, ремонт оружия. В восстании активное участие принимали женщины. Станицы и хутора опоясались окопами и траншеями. Идеологом восстания стал казак из станицы Казанской И.Я. Суяров, который выпустил несколько воззваний к восставшим и объявил политическую платформу борьбы: «Восстание поднято не против власти Советов, а против коммунистов, захвативших власть на нашей родной земле». Красным пришлось признавать январскую директиву Оргбюро глубоко ошибочной и вредной. В марте Пленум ЦК РКП (б) предложил прекратить массовый террор и реквизиции. Для выяснения причин и исправления создавшегося положения на Южный фронт отправился сам наркомвоенмор Л.Д. Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн). Однако восставшие уже не верили никаким заверениям, они собирались решить свои проблемы только силой оружия. Три месяца бушевало восстание. В июне конная группа генерала А.С. Секретёва вошла в соприкосновение с мятежниками в районе станицы Казанской, Донская армия соединилась с повстанцами. Однако уже осенью началось наступление Красной Армии, в декабре 1919 года казакам пришлось оставить Северный Дон навсегда. Тихон не был ни в белой, ни в красной армии. При отступе казаков звал брат Матвей в красные, но Т. Дронов ушёл с Донской армией. Опять отбился от белых, сагитировал какой-то комиссар, знавший Матвея. Тихон поверил, повернул домой, в станицу, сдал винтовку, но попал прямо в Ревтрибунал, где служил родной брат. Арестовали как контру. Большевики никого прощать и думали. Вышло постановление Донбюро: «В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний Донбюро предлагает провести через соответствующие советские учреждения следующее: … 4) Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех бежавших казаков и без всякого исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания». Жена Анна просила председателя трибунала: - Сжальтесь над троими детьми, помилуйте, обещали прощение добровольно вернувшимся. - Вы просите прощения, - сказал председатель, - а его родной брат Матвей Константинович Дронов, наш работник, требует смерти. Так и расстреляли Тихона, в балке, что правее родного шляха на Лопатину, в одном километре от станицы Казанской. Пропела по Тихону донская песня: Не чистым-то чисто рубашечка вымыта, Да в крови-то вся она измазана… Умирал молодец, друзьям приказывал: «Как впустит Господь вас на тихий Дон, Отнесите вы моей жене поклон!» В пятидесятые годы о смерти отца старшая сестра поведала брату Александру. А. Дронов вспоминал: «Тут Саша безудержно зарыдала, забилась. Успокоившись немного, проговорила: - Как шли его ноженьки… К дому, к детям, к нам ведь вел шлях, а привёл... Привез папанкю дядя Иван Константинович с маманей. Мы, бабушка, все, как увидели... Не расскажешь, не опишешь того, что с нами было, кричали в голос. Один ты, дурачок, ещё малый был, смотрел, как зверёныш, лишь глазёнками моргал, но что-то соображал. Страшно вспомнить! Когда его, покойника, обмывали, вместе с пулевыми ранами насчитали много штыковых. Люди прямо говорили, что это дело Матюшки-ирода». Александр продолжает: - Кое-что мне рассказывал Алексей Мыльников, лесник из хутора Средне-Лопатинского. В 1966 году ездил на похороны матери, на поминках защемило сердце и за маму-мученицу, и за семью нашу, и за свою судьбу. Хуторцы выхваляются, «мы воевали», а чем хвастаться, когда пришли с Отечественной без ни единой правительственной награды. (У Александра было боевых три ордена, четыре медали). В ответ Мыльников вошел в раж: - Ты обязан был воевать, не жалея себя, следовало замаливать грехи, преступления отца, дядьев. Отца-то твоего родной брат Матвей Константинович штыком заколол, приговаривая: «Смерть белопогонникам». - Вот так и прошёлся по моему горю. «Что поделаешь, - пригорюнилась сестра, - всю жизнь нам колют глаза этим, много было завистников, много было и ненавистников. Вот так, братунюшка, судьба-лихоманка распорядилась жизнями наших родных». - Саша пристально глянула на меня затуманенными глазами. Что высматривала, кого хотела увидеть - лишь она, да один Бог знает. Прижав руку к сердцу, сказала: «Не приведи Господь вам и вашим детям пережить такое». Урядник 12-го Донского ККП Тихон Константинович Дронов Памятный знак на месте расстрела Т.К. Дронова В восьмидесятые годы довелось Тихонову внуку Валерию поехать в Казанскую - хоронить сослуживца. На могилках, что в километре от станицы, подошёл В.А. Дронов, в майорской форме, стал супротив двоюродника отца - Дмитрия Ивановича Андропова. Дядяня сперва не сгадал племяннеца в обмундировании, опосля кинул глазами, зырканул раз, другой, наворачиваются слезы: - Наш. Наша природа. Валерий молчит. - Шуркин. Хоть и неудобно выказывать свои чувства, обнялись, застыли потомки казачьи. Отвёл дядя Митя внука Тихонова к логовине. - Гляди, в энтой балке деда твово на штыки насаживали. Это же место старшему дроновскому брату Владимиру показывала бабушка, которая забирала расстрелянного своего мужа. Сестра Вера рассказала, как отец А.Т. Дронов со слезами на глазах молча показывал ей место гибели своего батяни. Через 80 лет казаки станицы Казанской поставили на месте расстрела участников Шумилинского восстания памятный крест. Приехали внуки Тихона Владимир, Вера, Валерий. Установили на месте расстрела свой памятный знак с фотографией Т.К. Дронова. Тихо поплакали, положили цветы. На кладбище хутора Казансколопатинского долго искали следы могилы своего деда. Не осталось ничего. Где-то рядом он лежит. Пророс ли травой, вон той, жёстской, неспокойной? Обратился в кусты тёрна, которые угрюмо стоят на окраине кладбища? Поздно… После смерти отца старшая дочь Александра бедной бесприданницей вышла замуж в богатую семью, батрачила, через них попала на Урал, в высылку. Работала на лесоповале, пережила голод, холод, не случилось ни счастья, ни доли. Лишь в шестидесятые годы в городе Серов, что на Урале, пришли зажиточность и успокоение. Похоронив Тихона, любовь к первому мужу Анна сохранила до последнего вздоха, до самой смерти. Безмерно и преданно уважая второго своего супруга, Николая Матвеевича Гавринёва, так и жила в мечтах с любым ей Тихоном. Когда с неизлечимой болезнью лежала в Казанской больнице, при смерти проговорила сыну: «Хорошо с вами, детушки, но надо уже, пора мне к Тише, к Юнюшке (первенец погиб под Сталинградом). Встренусь с Тишей, а он скажет: «Вот и дождался я тебя, моя Нюра». КАВАЛЕР ЗОЛОТОГО ОРУЖИЯ Спредвеку на Дону, когда в семье рождался сын, казаки из родни приносили в дар стрелу, патрон, пулю, лук, развешивали их на стены: приобщайся к ремеслу воинскому, казачок! Отец надевал на сына саблю, затем возвращал его матери. Годовалого мальца сажали на неоседланного коня, на расстеленный шёлковый платок. Схватится за гриву - будет жив. Заплачет, повалится с коня - быть убитым. Смальства казачонок верхи разъезжал по двору, в пять-шесть лет скакал в степи вохлипки, без седла. Рукопашному бою учили с трёх лет, стрелять с пяти, рубить шашкой с десяти лет. Сначала пускали тонкой жичкой воду и «ставили руку», чтобы клинок шёл под правильным углом и резал струю, не оставляя брызг. Потом, посадив на бревно, учили рубить лозу, и только после этого на коне, побоевому. Даже казачья колыбельная была не «ай, дуду-дуду», как у русских, донцы пели: - Иде казаки? - На войну ушли. Под такой планидой в 1883 году родился четвёртый сын Константина Леонтий, чаще его звали Львом. Был он без углов, без рогаток, красив, строен и ловок. Любил скакать на конях, делать всякие выкрутасы, да такие, что страшно было смотреть, боязно за казачонка. Уважал службу в армии, а к хозяйству относился, спустя рукава. В зале висел портрет - бравый кавалерист верхом на строевике, задатный, форсистый казачок. Казуня - весь, целиком, от чуба над фуражкой до каблука на сапоге! О таких говорили: донского казака видно издалека. Обмундирование офицерское, папаха казачья, трухменка из козьего меха, лихо заломлена набекрень на правую сторону. Это истолковывалось: на Страшном суде казаки как православные будут стоять по правую руку от Иисуса Христа. В курене шапка (фуражка) завсегда висела на видном месте. В доме вдовы казака шапка лежала под иконой, что означало покровительство со стороны общины и Бога. Где бы ни был казак, в каких чинах, а хоть чёрточкой, присущей ему наряду, то ли в причёске, то ли в одежде, в разговоре, да подчеркнётся. Яркой страницей вошли донцы в мировую военною историю. В то время как в России боялись «красной шапки» - солдатского звания, казаки считали ратное дело самым честным и святым. Ко всем героическим страницам всех войн России казаки были причастны, а в ряде случаев совершались только ими. В 1760 году по гулким берлинским мостовым первыми процокотали казацкие кони. Лейб-гвардии казачьему полку В.В. Орлова-Денисова в 1814 году было предоставлено почётное право первому войти в Париж. Затрещали на огне поленья срубленных платанов - то на магистрали Елисейских полей жарили мясо донские казаки. В Первую мировую в Силезии и Померани, в Брусиловском прорыве - везде станичники нагоняли страх немцам. В Великую Отечественную были сформированы 17-й кавалерийский казачий корпус, 116-я Донская казачья добровольная дивизия, затем 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский краснознамённый корпус, другие части. 9-ю Кубанскую казачью пластунскую дивизию командование чаще всего выставляло напротив отборных частей SS. В пух и прах разнесли они под Будапештом эсэсовские кавалерийские дивизии «Флориан Гейр» и «Мария Тереза». Весь личный состав корпуса был награжден медалями «За взятие Будапешта». Но была и иная слава. Донские казаки подавляли восстание башкир и киргизов в 1750 году, затем - «усмирение» крестьян на Урале. Трещали мужицкие зипуны под нагайками кавалеристов Платова. В 1831 и 1863 годах правительство бросало донцов на подавление польского восстания. 20 полных составов казачьих полков, даже полки второй очереди, 80 отдельных казачьих сотен «усмиряли» революцию 1905 года, принимали участие в разгоне демонстраций, митингов и забастовок, в карательных акциях. Казаки в походе. Больно читать строки заместителя атамана Всевеликого Войска Донского М.П. Богаевского: «Как в 1905 году среди крестьянства, так и в 1917 году среди солдат казаки стали предметом ненависти». Крестьяне и рабочие считали их самыми злейшими своими врагами. Иного имени, как «варвары», «дикари», «опричники» в огромной части умов России - казакам не было. Крепко засела в головах русских крестьян, осталась на исполосованных нагайками спинах память о лампасных станичниках. Как знать, не припомнили рабочие, студенты, башкиры, евреи, латыши и прочая сипа, заполонившая Дон в Гражданскую, свои обиды, казачьи постои с насилием и грабежами. Атаман П.Н. Краснов писал: «Вся Россия шла на Дон. Вся Россия шла уничтожить казаков и мстить им за 1905 год. И страшно становилось казакам». Но это всё впереди, а пока Леонтий окончил двухклассное училище, как и все казачата, с 17 лет нёс отбутки, отбывал сидёнку - дежурство при станичном правлении, привлекали к конвоям, прочей вспомогательной службе. И лагеря, лагеря, лагеря... Долго учили строевики своих кужат премудрому воинскому делу. Ставилась задача сделать из них искусных наездников, в совершенстве, до виртуозности, владеющих холодным оружием. Уколы пиками и сабельные удары казаков почти всегда были смертельными, чего нельзя сказать о ранениях холодным оружием, полученных донцами в стычках с противником, ибо такие ранения относились большей частью к разряду лёгких. По обычаю, единственный сын в семье носил серьгу в левом ухе, последний в роду - в правом ухе. Единственный сын и последний в роду носил две серьги. Командир видел, кого в бою поберечь… Лев стал достойным продолжателем казачьих традиций. Службу в 1902 году вместе с товарищами-одновесянами начал казаком, поступил в нашенский 12-й Верхнедонской полк. Он назывался полностью: «12-й Донской имени светлейшего князя Таврического, генерал-фельдмаршала Г.А. Потёмкина казачий полк (Казанский)», входил во 2-ю бригаду 11-й кавалерийской дивизии 11-го армейского корпуса Киевского военного округа. Одним из самых знаменитых событий в его истории (носившего тогда название: полк полковника Шамшева) была оборона крепости Баязет в Русско-турецкой войне 1828-1829 годах. Командовал казак станицы Кочетовской полковник Иван Карпович Шамшев. Ему было поручено сдерживать наступающую на Баязет 14-тысячную турецкую армию. Полк первым встретил турецкую кавалерию и уничтожил до 200 человек, но из-за перевеса сил противника донцы вынуждены были отступить в крепость. Турецкая армия осадила Баязет и приступила к штурму. Наиболее напряжённым был штурм 20-21 июня, когда в течение 38 часов казаки и местные жители под руководством И.К. Шамшева отбили несколько атак. 13 дней длилась осада Баязета турками. В крепости сначала кончилась вода, потом продовольствие. Однако оборона длилась до тех пор, пока не подошла к осаждённой крепости помощь. За оборону крепости полк, единственный во всём Войске Донском, получил Георгиевское знамя с надписью: «За оборону крепости Баязета 20 и 21 июня 1829 года». За отличие в этом бою И.К. Шамшеву была вручена высшая награда - орден св. Георгия 4-й степени. Места постоянной службы - город Дубно, местечки Радзивиллов, Торчин и Крунец Волынской области, местечко Яромолинцы Подольской губернии. Уроженец станицы Луганской полковник, впоследствии генерал Р.А. Хрещатицкий возглавил 12-й ДКП в 1873 году, полк тогда располагался в Варшаве. За отличие в бою с турками командир был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами. За командование полком в бою при деревне Черноводы Р.А. Хрещатицкому вручили Золотую шашку с надписью «За храбрость». Потом отличившийся генерал стал атаманом Приамурских казачьих войск. 12-й Донской казачий полк принимал участие в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. За проявленный героизм казакам полка были пожалованы знаки отличия на головные уборы: «За отличие в Турецкую войну 1877 и 1878 годов». Как один их лучших полков Войска 12-й ККП представлялся государю Александру III. Полк носил тёмно-синие погоны, верх папахи и околыши алые. В начале Германской полком командовал полковник Василий Максимович Каледин, родной брат А.М. Каледина, будущего Донского атамана. В августе 1914 года 12-й казачий полк в составе 11-й кавалерийской дивизии оказался на Юго-Западном фронте. В мае и в июне 1916 года принимает участие в знаменитом Брусиловском прорыве. Это наступление стало самым крупным успехом русской армии. В результате фронт австро-венгерской армии был прорван на протяжении 350 км. Вот как об этом написал М.А. Шолохов в романе «Тихий Дон»: «В мае полк, вместе с остальными частями брусиловской армии, прорвал у Луцка фронт, каруселил в тылу, бил и сам принимал удары». Кстати, Григорий Мелехов из романа Шолохова списан с реального лица, служившего в том же полку Харлампия Ермакова. Больше того, оказывается, что реальный боевой путь нашего полка досконально описан в «Тихом Доне». Революция произвела раскол в казачьих рядах. В феврале 1918 года Войсковой атаман А.М. Назаров приказал расформировать из-за неблагонадёжности ряд донских казачьих полков, в том числе и 12-й ККП. Так завершилась история нашего казачьего полка. Из этого полка сверх комплекта в 1906 году Лев поступил в Новочеркасское казачье юнкерское училище. Это была военная школа для подготовки офицеров в Донскую армию, принимались только донские казаки. Училище выпестовало несколько поколений казачьих офицеров, которые успешно сражались в последней русско-турецкой войне, воевали на полях Манчжурии, отличались в Германскую, командовали полками и дивизиями во время Гражданской. Видать бравым казаком проявил себя в строю, направили учиться даже без брони. Тогда обучалось 120 юнкеров. Принимали только детей казаков не менее 17 лет. Необходимо было иметь удостоверение окружного Атмана о поведении. Усиленная военная подготовка сочеталась с достойным воспитанием. Должен был донской офицер знать Священную, всемирную и в особенности отечественную историю, ведать, как вести себя в обществе: «ногу за ногу не закладывать, быть весёлым без дерзости, не вздыхать, дабы других не приводить в уныние, рта не разевать…» Тактику читал подполковник Генерального штаба А.М. Каледин, в это время возглавлявший училище. В дальнейшем он стал Донским Атаманом. Учился Леонтий очень хорошо, с половины обучения дослужился до младшего урядника, в 1909 году выпустился в 16-й Донской казачий полк по первому разряду хорунжим. Были такие, кто заканчивал курс обучения по третьему разряду со званием старшего урядника. При 38-м выпуске из училища юнкерский лагерь у станции Персияновка имел праздничный вид, уже заказано новое офицерское обмундирование, юнкера проверяют мундиры и кителя. Наконец закончилось двухлетняя учёба, поступила телеграмма о производстве в офицеры. Какие впереди перспективы: долгожданные погоны, блестящий мундир, парады, смотры, будущая жизнь кажется содержательной и яркой. Осталось только вспоминать старую юнкерскую песню: Плачьте, красавицы града Черкасского, Правьте поминки про нас, Завтра с последним свистком паровоза Мы покидаем всех вас… Служить сначала пришлось в Польше, тогда она была частью Российской Империи. Об этих временах остались воспоминания казачьего полковника А.В. Голубинцева: «Однообразная жизнь в захолустном местечке иногда толкала офицеров на всякого рода изобретательные шалости. Они давали встряску засидевшейся в глуши молодёжи. Сотник Валуев на коне поднялся на колокольню по крутой винтовой лестнице, хорунжий Голубинцев на пари верхом на коне прыгнул в реку через перила высокого моста, хорунжий Дронов благополучно перепрыгнул через встреченные на улице сани с сеном». Был ли это Леонтий, или нет, но на него схоже. На Кавказе донские офицеры тоже чудили. Как спать ложиться, в офицерских флигелях стрельба начинается. Ко сну отходят, свечи гасят. - Василий, задуй свечу. - Я уже лёг. Сам задуй. - Я покелева сотник, а ты хорунжий. Задуй свечу. Потянулся, снял со стены пистолет - ба-бах! Задул… Армейская косточка себя проявила, в 1914 году сотника 16-го Донского полка за безупречную службу наградили орденом св. Станислава 3-й степени, двадцатипятилетний сотник достойно носил этот красный эмалевый крест с раздвоенными концами и золотыми двуглавыми российскими орлами. В Германскую Лев поначалу служил в должности заведующего оружием полка, затем поручили командовать 2-й, 3-й сотнями. Военный талант раскрылся в ходе боевых действий, газеты той поры писали: Был в разведке сотник Дронов, Не впервой ему бывать, С гиком, с криком, с казаками Страх на немцев нагонять. Воевал так: заслужил орден св. Анны 4-й степени, орден св. Анны 3-й степени, орден св. Станислава 2-й степени, можно только догадываться, какого лиха хлебнул казацюра в Первую мировую. Выписка из наградного листа: «Подъесаул Л.К. Дронов 28 июля 1915 года, будучи выслан с разъездом в 8 коней в район деревни Ейдзяни, атаковал около полуэскадрона немцев и при поддержке другого разъезда в 5 коней под общей его командой, подавая пример храбрости, изрубил 17 и захватил в плен 14 человек и 10 коней». За этот подвиг Леонтий был награжден Золотым Георгиевским оружием, в России это была высшая офицерская награда. Она была как бы пятая степень ордена св. Георгия для офицеров, представляла собой шашку с эфесом и ножнами в золотой оправе, на головке эфеса крепился белый крестик - Знак ордена св. Георгия с надписью «За храбрость», темляк георгиевских цветов. В первом статуте о награждении отмечалось: «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают права быть пожалованным сим оружием, но дается оное тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили ещё себя особливым каким мужественным поступком». Удостоенные Золотым оружием причислялись к кавалерам ордена св. Георгия, их имена вносились в кавалерские списки, которые вывешивались в музеях, в учебных заведениях. Награда вручалась лишь один раз. Детей награждённых принимали в любые военные училища на казённый кошт. В это же время Георгиевским крестом 4-й степени был награждён наш земляк казак Суяров Василий Порфирьевич, наш родич Давид Михайлович Топольсков был удостоен Георгиевской медали 3-й степени. В атаке под Ейдзяни Л. Дронов был ранен пулей в ногу, с переломом обеих костей лечился в Пятигорске. К концу войны всё чаще и чаще донцов стали сажать в окопы. Бывало, что сидели без смены по месяцу, и лица у казаков стали какие - то землистые. Помощником командира 12-го КПП 2-й бригады был Л.К. Дронов. В августе 1916 года Леонтия Константиновича назначили командовать отдельной сотней особого назначения 4-й Донской дивизии, теперь уже самостоятельным воинским подразделением, в котором более 150 казаков, младших офицеров, вахмистров и урядников. Произведён в есаулы, затем получил патент на штабофицерский чин войскового старшины. Бой у деревни Корытница произошёл 7 сентября 1916 года. У противника было около десяти линий окопов, защищённых колючей проволокой. С утра началась артиллерийская подготовка, не было места, где бы ни разрывались неприятельские снаряды тяжёлой артиллерии, поле было похоже на огромный кипящий котел. Приказали идти в атаку, уцелело казаков мало. Где-то в Таганроге у него была семья, часто гостили, находили кров станичники-односумы. Жена Вера Михайловна работала учительницей. Когда красные перехилили, а казаки закрутились, как в коловерти, у казачьего офицера не было выбора, в 1918 году он был зачислен в 4-й Донской полк «Молодой армии». Её части формировались из казаков девятнадцати-двадцати лет. Они не прошли той подготовки, которая была раньше в казачьих войсках. В мае 1919 года присвоен чин полковника, на его на плечах достойно расположились погоны с двумя голубыми просветами. Казак, дослужившийся до первого офицерского чина, получал личное дворянство. Если он окончательно выбивался в люди и становился полковником, то автоматически получал потомственное дворянство, его дети, даже неродившиеся, уже считались дворянами. Штаб-офицер получал четыре пая земли. Л. Дронов командовал 4-м Донским полком 1-й Донской дивизии, весной 1919 года командовал Мешковским казачьим полком, в мае 1919 года - старший адъютант штаба 1-й Донской конной дивизии. В 1920 году в Крыму назначен начальником административного отдела штаба Донской дивизии. Время потрепало 35-летнего полковника. Усы подёрнулись сединой, шевелюра - как будто разбросал кто соль щепотками. Злодейка-судьба привела его в палатки у Босфора, в кофейни Истамбула, а потом - на остров Лемнос. Уплывала, таяла Россия, Памятью и болью становясь. Ах, какие белые на синем Чайки, плача, провожали вас. Походная церковь на острове Лемнос. Кто на чужбине не бывал, тот и горя не видал. На диком унылом острове, с голыми каменистыми горами, окружённые со сторон водой, точно в тюрьме чувствовали себя казаки. Офицеры штаба Донского корпуса жили в длинном деревянном бараке. Всюду расставлены французские часовые, лагерь оцеплён, и даже по острову не разрешалось ходить свободно. Голодовка, холод и тоска, безысходная тоска по Родине. Всё чаще и чаще шли дожди, всё злее становился ветер, временами он срывал палатки и раздирал старые полуистлевшие полотнища. Не раз бывало, в бурные ночи казаки оказывались под обрушившимся брезентом и под дождём. И мокли давно не червлёные портупеи с шашками, длинные кавалерийские шинели, мерлушковые папахи. После пребывания на острове Лемнос, Лев эмигрировал в Болгарию, где осенью 1925 года числился в составе 3-го Донского казачьего полка. Участник монархического движения. Затем снова пароход, через океан - в США. 6 сентября 1961 года в Лейквуде, штат Нью-Джерси, скончался казак Леонтий Константинович Дронов. Он погребён на православном казачьем Свято-Владимирском кладбище в городке Кесвилл штата Нью-Джерси. Там же был похоронен А.И. Деникин, упокоились воины: первый офицер-кавалер Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия хорунжий С. Болдырев, начальник 1-й Донской конной дивизии Ф.Ф. Абрамов, Терский атаман К.К. Агоев, Походный атаман генерал-майор П.Х. Попов, бакша Граббевской станицы - бакша все Донских калмыков Зодба Бурульдинов. Через 14 лет с ним рядом с Леонтием похоронили жену Веру Михайловну Дронову. Не стало на Дону лучших людей. Про них спета старинная казачья песня: Как, бывало, ты всё быстёр бежишь, Ты быстёр бежишь, всё чистёхонек, А теперь ты, Дон, всё мутён течёшь, Помутился весь сверху донизу. Речь разговорит славный тихий Дон: «Уж как то мне всё мутну не быть, Распустил я своих ясных соколов, Ясных соколов - донских казаков. Размываются без них мои круты бережки, Высыпаются без них косы жёлтым песком». Сгинули, растворились в тумане богатыри донской земли, рыцари ковыльных степей. Унесли с собой тайну казачьей души - навсегда. КОМИССАР Младшим в семье был Матвей. Он подрастал в то время, когда жить стали обеспеченно, можно было послать на учёбу Воронежскую губернию, в гимназию. Стоимость обучения в гражданских учебных заведениях, тем более вне пределов области Войска Донского, в то время была большой, за год приходилось продавать не одну пару скотины. Например, в Вёшенскую гимназию нужно было ежегодно платить 100 рублей - стоимость около 200 пудов пшеницы. Лишь в 1834 году в станице Казанской появилось первое приходское училище, в 1835 году станичное общество от него отказалось, а в 1860 году казанцы открыли сразу два училища мужское и женское. Полагался один законоучитель и один учащий, женским училищем руководила надзирательница. Многие учителя не получали специальной подготовки. В 1907 году заведующим школой и законоучителем состоял священник Митрофан Евгеньевич Глаголев, учителем Федор Маркианович Шурупов. В одноклассном заведении обучались три года, учебный год длился «от окончания полевых работ до начала оных в следующем году», но не более семи месяцев. В такой короткий срок начальная школа могла только обучить читать и писать. Третий класс обучения посещали единицы, ибо паренёк в 10 лет был уже помощником в хлопотном хозяйстве отца. Девчонки, как правило, посещали школу один год. «Зачем больше? Сумеет причитать письмо мужа со службы, да ответить ему - вот и хорошо». В конце XIX века на всю Донскую область была одна гимназия в Новочеркасске, а в трёх окружных центрах - Усть-Медведицкой, Нижне-Чирской, Каменской вместо них открыты низшие военноремесленные училища, мальчиков обучали делать сёдла, плети… К началу XX века примерно четверть населения области была грамотна, то есть могли расписываться. Каждый второй ребёнок не обучался даже в начальных училищах. В Воронежской губернии Матвей работал учителем, стал большевиком, ночами вназирку, потайными дорогами, доставлял за пазухой листовки с мужичьей стороны в донские станицы и хутора. Дратовал казаков, грозился атаману и станичному начальству «весь мир насилья разрушить». Залепил прокламациями самые видные места, даже двери станичной Управы. Его племянница Александра вспоминала: «Эти листовки я видела, кое-какие читала. Но что я могла в них понять? «Долой царя. Смерть царским холуям». Гляну на дядю Матюшу, а он лишь ухмыляется». Матвей работал в Казанской подпольно, его партячейка была в селе Марченково, а партийные комитеты в сёлах Бутурлиновка и Кантемировка Воронежской губернии. Большевистские организации проводили агитацию в низших и средних слоях казачества, распространяли листовки, «Правду» и другие газеты, засылали агитаторов в казачьи станицы и хутора. Они склоняли казаков к борьбе с царизмом, а затем стали предсказывать крах Временного правительства. Кирилл, конечно, догадывался, кто брухался, кто творил такие дела. Атаман устраивал погоню за братом, тот как в воду канет, где, у кого прятался, никто не мог сказать. Однажды в отцовский курень ввалились казаки с винтовками и всё-таки арестовали Матвея. Он только что пришёл из Бутурлиновки, принёс какие-то бумаги, но успел бросить их в печь, где прокламации сгорели. Казаки избили его до крови, отогнали в станицу и посадили на кукан - упрятали в станичную тюгулёвку. Отец Константин Евсеевич упросил сынаатамана вважить, не отправлять Матюшку в Миллерово, там бы его сразу забрили на каторгу. К. Дронов пошёл на уступку отцу, так и сидел большевик в Казанской тюрьме. Во время заточения деверя Анне приходилось исхитряться, передавать ему подаянку - харчи, бельё и прочее, да так, чтобы, упаси Бог, не узнал бы Кирилл Константинович. «Он съел бы тогда нас с Тишей», - вспоминала Анна Алексеевна. Пропаганда красных сначала имела успех. В апреле 1918 года завершился раздел: казаки-фронтовики северных округов пошли за Ф.К. Мироновым и отступавшими частями красноармейцев. Хопёрцы ушли с красными поголовно, усть-медведицкие наполовину, верхнедонцы лишь в незначительном числе. Низовские гнали их и теснили к границам области. Стало очевидным, что примерно 80% боеспособных казаков сражается против большевиков, около 20% воюет на стороне красных. В этой коловерти Матвей был освобождён, красные взяли казаков за зебры, а Кирилл - бечь, говорят, еле ноги унёс. А к весне 1919 года казаки всбугрились уже против красных, поубивали коммунистов и других предводителей. После начала Верхнедонского востания Матвей тайными дорогами, буераками, да ярами в какой раз ушёл пешки в Воронежскую губернию. Там его ждала жена, Дронова (Рекункова) Ирина Ефимовна. Её родственники были из крестьян, жили в Казанской Лопатине, где учительствовала мать Ирины Дарья Трофимовна Рекункова, все они были за красных. Летом казаки захватили город Богучар, добрались до Бутурлиновки и других сёл, крупных бед мужикам тогда натворили, пограбили усадьбы, расстреляли вместе со многими красными Ирину, дядьёв жены, других родственников. Повальные грабежи, убийства и реквизиции были в Гражданскую с обеих сторон. М.А. Шолохов писал в «Тихом Дону»: «Вёшенские, каргинские, боковские, краснокутские, милютинские казаки расстреливали казанских, мигулинских, раздорских, кумылжинских, кумшатских, баклановских казаков». Матвею деваться было некуда, ночами, по тылам восставших казаков добрался до хутора Лопатинского. На своём бирючьем положении родне не сразу объявился, прятался в саду, в яслях на скотном базу, потом уже, когда голод заставил, попросил хлеба. Золовка Анна таскала ночью еду, затем отец уложил сына в телегу, замаскировал и опять отвёз в станицу Казанскую к атаману. На коленях просил своего грозного сына поиметь сердце, помиловать большевика. Ответ был: «Как миловать, когда он, враженяка, противу казачьего уклада пошёл, ежли он моей смерти и низвержения царя-батюшки добивается? Как бы вы, батяня, поступили?» Засадил своего братеника в тюрьму, чтобы тот не убежал, чтобы раскаялся. Там Матвей и сидел, пока его не освободил красноармейский отряд, пришедший в станицу со стороны Хопра. Теперь уже Матюша показал себя, озверел, никого не миловал. Стал членом ревкома станицы Казанской. Много казаков расстреляли после приговоров полковых трибуналов и станичных ревкомов. Когда Донская армия предприняла новое наступление, красные разбежались, абы кто куда, хотели переправиться через Хопёр, к своим, но нарвались на белых, спрятались в Белогорском лесу между хуторами Морозовским и Сухим Логом, в восьми верстах от Лопатины. Матвей ночью прибёг домой, за ним гнались, Анна спрятала деверя в старый свекровин сундук, сама ушла к скотине. Казаки нагрянули с горы и из сада, окружили дом, всё перерыли, найти не смогли, обращались к невестке, грозили, нагоняли на склизкое, та отвечала дерзко: «Чума его знает, не видала, не слыхала, убирала скотину, не верите - проверьте». Хуторянин Капитон Ерёмин, который в то время сидел на скрыне, что-то услышал, открыли сундук, там тот, кого искали. Анна сумела отказаться, доказала, что не прятала, он сам залез в окно и схоронился.4 Её не расстреляли, хотя и грозились, но как обвинишь, если сношенницей самому атаману доводится. Одним словом, выкрутилась, но один не тутошний, не из наших, наддавал бубнов, всыпал несколько шомполов, хуторцы его одёрнули. Большевика угнали в станицу, оттуда вместе с другими красными конвоировали в округ, в Вёшенскую. По дороге, у хутора Дубровского, конвойные застрелили Матвея Константиновича и ещё многих. Перед смертью просил, кто имеет душу, сообщить о гибели семье, в хутор Лопатинский. Родни к тому времени у него почти не было, всех расстреляли белые, остались только племянники. Кто-то из конвоя уважил просьбу. Один человек принёс лопатинцам кожаную комиссарскую куртку Матвея, сказав при этом: «Придут наши, расскажите». И скрылся. Судьба шестого потомка Константина - дочери Анастасии неизвестна, она исчезла в 1919 году вместе с мужем и детьми. В «Тихом Доне» Шолохов повествует, как мать Мелеховых Ильинична однажды ночью вышла на гумно. «Ильинична долго смотрела в сумеречную степную синь, а потом негромко, будто он стоял тут же возле неё, позвала: «Гришенька! Родненький мой!» Помолчала и уже другим, низким и глухим голосом сказала: «Кровинушка моя!..» И моя прабабушка Марфа Дронова стонала и звала Кирилла, Ивана, Тихона, Леонтия, Матвея. Кто смешал людей, зажёг звериной злобой, столкнул их лбами, что привело к трём годам тяжёлой, беспощадной войны, полной злобы, ненависти и кровавой мести? Кошмар братоубийственной Гражданской до сих пор остался недоразгаданным. И здесь, и там между рядами Звучит один и тот же глас: «Кто не за нас, тот против нас! Нет безразличных, правда с нами». И была правда - у каждого своя. Прежде участники белого движения изображались жестокими, потерявшими всяческий человеческий облик бандитами. Теперь всё 4 Этот сундук в 2010 году Колесникова (Дронова) Вера Александровна, внучка Анны Алексеевны, подарила музею истории казачества Московского казачьего кадетского корпуса. возвернулось в обратную сторону, уже бойцы и командиры Красной армии выглядят разнузданными, тупыми недоумками, которым иные чувства, кроме классовой ненависти, неведомы. Но ведь в нашей семье не было гульных, никто не считался юродом, никого Бог умом не обнёс. Кто из братьев заблукал, кто завилюжил? Что двигало Иваном и Матвеем, добровольно пошедшими воевать к красным, к таким же казакам - К.Ф. Мрыхину, рожаку Мигулинской станицы, Я.С. Родину из Боковской, И.И. Троинину из Урюпинской, В.А. Лагутину из Обливской? Ни в одном регионе страны Гражданская не достигала такой остроты и драматизма, не проникала столь глубоко в каждую станицу и хутор, а подчас и в каждую семью - как на Дону. Пламя войны без разбору сожрало сыновей Донской земли. Нет конца печальному списку: руководители Всевеликого Войска Донского М.П. Богаевский - 37 лет, Е.А. Волошинов - 38 лет, руководители Донской Советской Республики М.В. Кривошлыков - 24 года, Ф.Г. Подтёлков - 32 года… В 1918 году отряд Чернецова уничтожил Совет в АлександровскеГрушевском, «усмирил» Макеевский рудничный район. За первую половину года на Дону было расстреляно около 20 тысяч красных. В 1919-1920 годах красные уничтожили столько же. Братоубийственная Гражданская война собрала кровавую обильную жатву на донской земле, не милуя ни белых, ни красных. И кто может назвать правого и виноватого в этой кровавой бойне… Не зря ещё долгое время казаки называли ту войну - братской. В результате Первой мировой войны, Гражданской войны, эмиграции было потеряно 70% казачества. Вот так закончилась борьба Казачий Присуд - землю, по преданию дарованную Господом донским казакам. Её не купили, не отняли, не выпросили, никто не дарил, казаки кровью, трудами поколений прославляли Дон доблестью и служением России. Она же и уничтожила Войско Донское. ВОИН Трёхлетний казачонок, как волченёнок, таращил глаза на своего мёртвого отца. Таково было первое осознание мира Александром Дроновым. Жил в семье, где вдова осталась одна с тремя детьми, вышла замуж за Николая Матвеевича Гавринёва, бывшего табунщика конно-плодового станичного завода. А. Дронов учился в ШКМ - школе крестьянской молодёжи. В страшном 1933 году, как и все ученики, опухал от голода. Затем поступил в Ставропольский зоотехнический институт, сказалось влияние отчима, всю жизнь проработавшего в животноводстве. Женился Александр студентом, красивая ставропольская хохлушка Екатерина Гладкова стала достойной спутницей жизни на все судьбой доставшиеся остальные годы. Знал казачью поговорку: добрую жену взять - горя не видать. Завёз её молодой казак в хутор, наутро по Лопатине слушок пошел. Бабы судачили: «Шуркя никак хохлушкю привёл, сам по воду пошёл». Имел молодожён неосторожность взять ведро, принести воды из родника, что в тридцати метрах от усадьбы, что вызвало недовольство нарушением обычаев. Катюша в тот же вечер завоевала сердца станичников умением красиво отплясывать казачьи танцы, за что молодайку шутливо приняли в казачки. Попав по распределению в крупнейший башкирский совхоз, главный зоотехник в свои неполные 22 года столкнулся с новыми страхами. В 1938 году по всей округе стали «пропадать» руководители хозяйств. А. Дронова назначили исполняющим обязанности директора совхоза, в Ставрополе жена с ребёнком, ещё в студентах народившемся Володей, а тут не знаешь, когда придут за тобой. Воспоминания об этом периоде жизни были самыми чёрными. Даже в далёком 1965 году, будучи зоотехником-селекционером, пришлось вспомнить старое. Дело было так. Приехал в совхоз на собрание секретарь райкома партии Д.Д. Ширшов. Зимовка была жуткой, коровы от бескормицы падали. А. Дронову предложили возглавить отрасль, но уже подступали болезни, глухота, пришлось отказаться от должности главного зоотехника. Не в меру ретивый руководитель, выступая, позволил себе нелестно отозваться об отказе специалиста, погрозил карами. Попросив слова, Александр Тихонович с трибуны в присутствии 110 работников совхоза бросил в зал: «Я Берию, Ежова, Ягоду пережил, на фронте все годы в окопах, а Вы, Денис Дмитриевич, всю войну больше в тылу, и ничего мне не сделаете». Хуторяне долго вспоминали о принципиальности Александра Тихоновича, далеко не каждый в то время осмелился сказать правду в глаза руководителю района. На срочную службу Александр был призван весной 1941 года. К этому времени в семье появилась услада и вся дальнейшая опора в жизни дочь Вера. Не дали бравому казаку (с редким в те годы высшим образованием!) даже винтовки, попал в строительный батальон, доверили лишь сапёрную лопату. После очередного боя построили остатки батальона, вдоль шеренги прошёл незнакомый бойцам командир-артиллерист, выбрал самых лучших. Так Дронов стал артиллеристом, подносчиком снарядов. В мае боевое крещение, трудно было привыкать к выстрелам, сжатый воздух разрывался, бил, давил на уши, вызывая боль и глухоту. Всю войну проходил полуглухим, после демобилизации почти потерял слух, пользовался слуховым аппаратом. Затем Александр стал заряжающим, потом наводчиком, командиром расчёта. В августе 1942 года был контужен, ранен в бок. За один день 18 июля 1942 года в районе «Круглая роща» (Волховский фронт) орудием, наводчиком которого был А.Т. Дронов, были разбиты ДЗОТ, блиндажи, повозка боеприпасами, уничтожено большое количество пехоты противника. В сентябре служил уже в должности командира орудия, расчёт подавил огонь пяти миномётных батарей и уничтожил до 30 человек пехоты противника. Погиб весь личный состав подразделения, остался в живых лишь один Александр. Командир полка перед строем вновь набранной батареи вручил казаку правительственную награду - медаль «За отвагу». В то время награждали редко, эта солдатская медаль ценилась выше всех поощрений. Наконец фронтовая судьба повернулась лицом, А. Дронов был направлен в офицерскую школу. В 1943 году принял установку СУ76, это пушки, передвигающиеся, как танки, но без башни, тихоходные, с тонкой броней. В сентябре 1943 года батарея самоходных орудий участвовала в прорыве блокады Малой Земли. Бойцы 9-й Кубанской казачьей пластунской дивизии, во втором ряду первый слева - А.Т. Дронов, 1944 г. На берегу Чёрного моря, после освобождения Новороссийска, получил лейтенант- артиллерист письмо с Дону, от матери: «Для них, супостатов, ничего не стоит лишить человека жизни. Чтоб им, чужеземцам, на своей земле испытать то, что у нас творили, чтоб им и на том свете в аду кипеть. Вот от Юнюшки ничего нет, болит душа за него, за его деточек. Господи, когда придёт тот денёчек и часочек, чтобы собрались мои деточки, пока есть кому дверь отворить». Фронтовых писем Александра не сохранилось, лишь в воспоминаниях приводит он часть своего послания на Дон: «Знаешь ли ты, жёнушка, что Верочка в моем сознании до сих пор так и лежит в качке на спинке, машет, машет своими пухленькими ручонками, брыкается, перебирает своими кривыми ножками. И на своем, ей одной понятном языке, ворчит, сдвинув брови, серьёзничает. Не могу представить себе и нашего «кавалера» Володюшку». Ефим, старший брат Александра, был примером для подражания, работал до войны директором школы в Белокалитвенском районе, имел писательские способности, собирался написать историю своей семьи. По семейному преданию у него имелась рукопись романа. Родные боялись - уж очень книга была похожей на «Тихий Дон». Во время оккупации опасные бумаги спалили, и погреться можно было, да и безопаснее, подальше от бурных революционных и послереволюционных событий. Последнее письмо от брата Александр получил из-под Сталинграда. И всё, как в воду канул. Остались две дочери, обе стали учительницами. В донской степи, неподалеку от села Дубовского, есть Парк памяти, посажено племянником Валерием дерево, установлена таблица «Дронов Ефим Тихонович. 1942. Сталинград». Всего Александру Тихоновичу Дронову было вручено семь боевых правительственных наград. 14 и 15 сентября 1943 года экипаж под командованием лейтенанта А.Т. Дронова, следуя в боевых порядках, умело маневрируя по кварталам города, уничтожил прямой наводкой 75-мм орудие противника, пулемёт и до взвода пехоты. Командир САУ продолжал наступление, продвигаясь за танками, артиллерийская установка разрушила три дома с засевшими автоматчиками и ячейками с противотанковыми ружьями. В октябре приказом по 5-й гвардейской танковой бригаде за проявленную личную отвагу и мужество при освобождении Новороссийска он был награждён орденом Красной Звезды. В августе 1944 года командующий 18-й армией подписал приказ о вручении командиру орудия ордена Отечественной войны II степени. В феврале-марте 1945 года, командуя группой из десяти самоходных установок, капитан Дронов обеспечил огневую поддержку пехоты пластунских полков, что позволило с малыми потерями занять населённые пункты Новы Корчин и Прощовице. В бою отбил три контратаки противника, подразделение под командованием донского казака уничтожило: танков и самоходных орудий - три, четыре бронетранспортера, три автомашины, пять повозок с боеприпасами, шесть 75-мм орудий, десять пулемётных точек и до роты солдат противника. За этот подвиг приказом по 60-й армии А.Т. Дронов был награждён орденом Отечественной войны I степени. Затем были вручены медали «За освобождение Праги», «За победу над Германией». Его дяде Леонтию за подвиг в Первой мировой вручили шашку с надписью «За храбрость», племянник за освобождение Чехословакии правительством этой страны был награждён медалью «Za crabrost» («За храбрость»). И всегда А.Т. Дронов помнил, что он - донской казак, что поколения его предков завещали стойкость, верность долгу. Донской поэт Н.Н. Туроверов написал о сынах Дона: Я видел смерть. Быть может, снова Её увижу, но клянусь От прародительского крова Я никогда не откажусь. И ни на что не променяю Средь самых чёрных страшных дней Свою любовь к родному краю И верность Родине своей. Верховным Главнокомандующим А.Т. Дронову были объявлены Благодарности - в августе 1944 года за овладение городом Дембица (Польша), крупным центром авиационной промышленности, важным узлом коммуникаций на Краковском направлении. В январе 1945 года вручена Благодарность за освобождение Кракова, мощного узла обороны, прикрывающего подступы к Домбровскому угольному бассейну. В марте - за прорыв обороны немцев около города Оппельн, в апреле 1945 года - за овладение городом Троппау, сильным пунктом обороны немцев на территории Чехословакии. Уже в конце войны объявлена Благодарность за овладение городом Моравская Острава важным узлом дорог в полосе западных Карпат. Назначили на должность командира батареи самоходных артиллерийских орудий, затем стал помощником начальника штаба самоходно-артиллерийского полка по оперативной работе. Фронт продвигался на Запад, уже капитаном, в должности начальника штаба отдельного артиллерийского дивизиона А.Т. Дронов освобождал Польшу, Чехословакию, войну окончил 9 мая 1945 года, в этот день самоходчики и танкисты ворвались в Прагу. На блёклой фронтовой фотографии стоят на фоне реки Эльбы два армейских друга, обоим по 28 лет. И дата на обороте примечательная - май 1945 года. У них потрёпанные гимнастёрки, счастливые молодые лица. Раны заноют завтра, контузии схватят за горло потом, осознание разора, неимоверности потерь, придёт позднее. А сейчас, как хорошо видно на этом полуистлевшем снимке, жизнь обещает быть счастливой. Ведь отстояли, победили, выжили. Лица Победы. Нимбург-на-Эльбе, 21 мая 1945 г. После окончания боевых действий Александр перевёз семью в город Станислав (Иваново-Франковск), что на Западной Украине, гонял по схронам бандеровцев. Потянуло на родной Дон, демобилизовался, прибыл в Верхнедонской район, работал в сельхозуправлении, стал главным зоотехником района, начальником районного земельного отдела. Приходилось неделями мотаться по колхозам на бедарке - одноконной повозке. Овцеводству А.Т. Дронов отдал более 40 лет, вывел в совхозе «Семичный» Дубовского района линию породы «Советский меринос», за что был награжден орденом Дружбы народов. Всего грудь казака украшало 13 правительственных наград. Последние годы жизни Александр Тихонович отдал науке, работал научным сотрудником Белгородского института животноводства, занимался развитием овцеводства. Декан факультета технологии животноводства Белгородской сельхозакадемии В.В. Корниенко вспоминал: «А.Т. Дронов был талантливым селекционером, свой богатый жизненный опыт он щедро предавал всем нам, с кем работал и общался». Однако нигде, начиная с ШКМ, старая жизнь не отпускала Александра. Из Лопатинского в Ставрополь какой-то «патриот» карябал про него быль и небылицу. После окончания в 1937 году зоотехнического института выпускников пригласили в Москву, где принимал министр сельского хозяйства И.А. Бенедиктов, с каждым провели собеседование. Когда министр направлял выпускника главным зоотехником в башкирский совхоз, сказал: «Трудно Вам будет, дорогой товарищ, с такой биографией, очень трудно». На другой день заместитель министра Кальченко сказал Дронову почти то же самое, они знали о специалисте больше, чем он о своей биографии. Александра распределили подальше от Дона (и правильно сделали), но и в районные организации Башкирии тоже приходила кляуза, что он сын помещика, раскулачен и прочая, прочая. В армию призвали не в авиацию, не в артиллерию, даже не в пехоту, а в строительный батальон. Винтовку поначалу не доверяли. В декабре 1941 года тот же недоброжелатель настрочил в стройбат характеристику как социально опасного. Командир лишь руками развёл, но что поделаешь, из роты регулирования перевели в подразделение строительное, поступление в офицерскую школу отодвинулось на полтора года. Уже после войны, несмотря на то, что прошёл испытания огнём и мечом, шептали, врали, писали, прибавляя, чего и не было. Когда Александра выдвинули на должность заместителя председателя райисполкома, опять сработала «социалка», на этот раз запрет пришёл из обкома ВКП(б). Секретарь райкома Воропайкин рассказал всё начистоту, по-товарищески посоветовал: «Не натвори глупостей, не накличь беды на свою голову. Терпи. Постепенно образуется». Начальника штаба отдельного артиллерийского дивизиона, капитана, который в боях за Родину имел две контузии, два ранения, семь боевых наград, ещё преследовали, подозревали. После смерти Сталина, разоблачения Берии окончилось смирение. Наступила пора, когда можно было постоять за себя, за свой казачий род. Но «поезд уже ушёл», жизнь трудовая, активная подходила к концу, здоровье рухнуло. Фронтовые контузии аукнулись глухотой, болезнями. Спустя долгие годы его дети Владимир, Вера, Валерий приехали в станицу Шумилинскую, где отец работал главным зоотехником МТС. Соседстаничник Виктор Васильевич Суяров вспомнил: «У вашего отца на спине было два рубца от войны». Безвременно приняла земля самого заслуженного в семье, избитого жизнью казака Александра Тихоновича Дронова. Дети Александра пробились в жизни все, получили высшее образование. Старший сын Владимир стал монтажником гидроэлектростанций. После окончания техникума распределили на строительство Каунасской ГЭС, затем были Кременчугская ГЭС на Украине, Балаковская ГЭС в Саратовской области, Волжская ГЭС около Волгограда. Жизнь переезжая была увлекательной, но это в молодости. Возраст стал диктовать оседлое бытие, стал работать по специальности, полученной по окончанию Таганрогского радиотехнического института. Руководил бригадой контроля радиосвязи на аэродромах Северного Кавказа, затем работал инженером-энергетиком в Белгородском сельскохозяйственном институте. Награждён Почётными грамотами и знаками победителя соревнования. Зарегистрировано три его рацпредложения. Екатерина Михайловна Дронова попала под немецкую оккупацию вместе с грудным младенцем Верой, ждали папу долгие годы войны. Природа наградила смышлёную девочку умом дяди Ефима Дронова, целеустремлённость и самоотверженность достались от отца. Вера Александровна стала учёным. Повидать пришлось много городов и опытных хозяйств. После окончания Ростовского института сельхозмашиностроения была направлена инженером Гомельского машиностроительного завода, затем аспирант Всесоюзного научно-исследовательского института сельхозмашиностроения в Москве, научный сотрудник сельскохозяйственного Академгородка в Новосибирске, руководящая работа в научно-исследовательских институтах Белгорода, Ярославля, директор научно-исследовательского института в Клину. Институт занимался разработкой технологий, машин и оборудования для применения жидких минеральных удобрений, регуляторов роста растений. Впервые в стране под её руководством была разработана и внедрена в производство система автоматизации технологических процессов содержания животных. В.А. Колесникова испытывала и внедряла в производство новый кормоуборочный комбайн ЯСК-170. За эти годы она стала ведущим учёным в области комплексной механизации растениеводства и животноводства. Затем родные учёные пенаты в Академии сельскохозяйственных наук РФ, стала научным сотрудником академии. Поручили создать научно-производственный и информационный журнал «Сельскохозяйственные машины и технологии». Новый журнал, детище В.А. Колесниковой, получился информационно насыщенным, нужным для практической работы учёным и специалистам. Вера Александровна опубликовала около 100 научных трудов, её работы защищены 12 патентами. Новая модель кукурузоуборочного комбайна, внедрение современных технологий внесения удобрений, десятки опытных образцов, без которых невозможно движение сельскохозяйственной науки вперёд, - всё это воплощает в жизнь учёный-аграрник. За плодотворную научно-производственную работу, разработку и внедрение прогрессивных технологий В.А. Колесникова (Дронова) награждена серебряной медалью ВДНХ, Почётными грамотами Российской сельскохозяйственной Академии, Указом президента Российской Федерации в 2006 году присвоено звание «Заслуженный работник сельского хозяйства Российской Федерации». ПОЧЁТНОЕ ЗВАНИЕ В.А. КОЛЕСНИКОВОЙ (ДРОНОВОЙ) Указ президента Российской Федерации № 891 от 10 августа 2006 года «О награждении государственными наградами Российской Федерации» За заслуги в научной деятельности присвоить почётное звание «ЗАСЛУЖЕННЫЙ РАБОТНИК СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» КОЛЕСНИКОВОЙ Вере Александровне - директору государственного научного учреждения «Научно-исследовательский, конструкторский и проектно-технологический институт жидких удобрений», Московская область Президент Российской Федерации В.В. Путин Москва, Кремль 10 августа 2006 года № 891 Третий дроновский позднышонок появился в роддоме, что на берегу Дона. Старший брат Володя и сестра Вера долгое время подшучивали над Валеркой, дескать, пестали в рукаве от фуфайки, крутая година была, ни пелёнок, ни распашонок. Быт казаков, психологический климат в семьях, отличные от русской среды обычаи и традиции, всё это с малых лет въедалось в нутро казачонка. Его жизненный путь был первым в горестной череде Дроновых благополучным и спокойным. Школу окончил с серебряной медалью, работал в совхозе токарем. Затем учился в Ростовском государственном университете. Тяжко было наблюдать мучения профессоров, когда дубовские ребята появлялись на занятия в подтяжках - и без пиджака, с манерами, сильно отличавшимися от поведения знати. Молодых историков учили отличать Бебеля от Бабеля, Гоголя от моголя, но только в РГУ, лучшем высшем учебном заведении на Юге страны, была наука самой высокой пробы, что в дальнейшем пригодилось в долгой чиновничьей жизни. Учительствование в школе прошло как-то незаметно, зато последующие годы жизнь молодого специалиста бурлила водоворотом. Первый секретарь райкома комсомола, заведующий отделом пропаганды, заведующий организационно-кадровым отделом райкома КПСС, заместитель начальника райотдела милиции, начальник отдела по работе с кадрами Администрации района, ведущий специалист Законодательного Собрания Ростовской области - по всей донской развязке проявились казачьи гены. В.А. Дронов награждён правительственными наградами - медалями «За трудовое отличие» и «За безупречную службу в МВД», вручена Почётная грамота ЦК ВЛКСМ со знаком «Золотой Колос». Часто задумываешься над возможным будущим семьи «при царе». История не знает сослагательного наклонения, но всё же… Потомки братьев Кирилла, Леонтия в прежних условиях наверняка состоялись большими людьми в Войске Донском. А дети Ивана, Тихона и Матвея вряд ли могли рассчитывать в жизни на большее, чем герлыга чабана или чепиги плуга. Как-то вгорячах сестра Вера сказанула: - Не пришли бы красные, я бы на балах танцевала. На что Валерий тут же нашёлся: - Или рожала в скирде. Неисповедимы пути Господни. Работая в Администрации Дубовского района, Валерий занимался вопросами взаимодействия с политическими партиями, с казачеством и общественными организациями. Его двоюродный племянник, правнук бабушки Фёклы, что была родной сестрой бабушки Анны, Владимир Матвеевич Быкадоров, работал в этой же должности в Администрации Верхнедонского района. А вы говорите, нет генов, казачьи потомки - они везде «с развязкой». Казачата слушают наставление атамана, слева - Андрей Дронов. 2010 г. Дочери Ефима Надежда и Галина окончили педагогический институт, обе пошли по стопам своего отца, учат детей. В станице Казанской живёт двоюродный брат А. Дронова Дмитрий Иванович Андропов. Участник боёв за Сталинград, инвалид войны. Вырастил двоих сыновей, построил над Доном большой казачьего образца дом. Был избран атаманом Верхнедонского округа, председателем Совета ветеранов района. Двоюродная сестрица Екатерина Быкадорова работала в гостинице станицы Казанской. Бороной прошли события начала XX века по судьбам семьи. По самым скромным подсчётам из колен пяти братьев и сестры Дроновых сейчас на Дону должно было жительствовать 200-250 потомков. На родной земле фамилию Дронов принесли в XXI век только сын Александра Валерий, его внук Ярослав. Казачьему роду нет переводу. Не порвалась генетическая нить, растут внуки Александр, названный с честь своего прадеда, и Андрей. Их ещё судьбы безвестные ждут. Ещё будут, как сказал М.А. Шолохов, «жухлые дни». ПРАВДИВОЕ СЛОВО О ДОНЕ И ПОНЫНЕ В ЗАГОНЕ Было недавнее время, когда многие не могли ответить на простой вопрос: «Что такое казачество?» Мало кто знал, что казачество в XIX - начале XX века было замкнутым воинским сословием. Что только сын казака мог стать казаком. Кто такие казаки? До сих пор нет единства в определении времени возникновения этого общества, нет ответа на вопрос: «Кто мы, откуда, куда идём?» Дореволюционные историки считали донских казаков ледащими русскими, сбежавшими в XVII веке от работы на тучных нивах добродушных хозяев. Затем появилась серия книг, где о казаках рассказывалось в духе квасного патриотизма. Советские ученые считали казаков передовой частью крестьян, бежавших от рабского гнёта крепостников и основавших казачество в первой половине XVI века. Казачьи историки доисследовались до зарождения казаков в первых веках нашей эры, за полтыщи лет до возникновения русских. Некоторые казачьи головы готовы самому Адаму нашить лампасы! Однозначно датировать сам момент появления казачества до сих пор не представляется возможным. Имеется несколько гипотез возникновения казачества. «Беглокрестьянская» объясняет этот процесс, как миграцию населения из России путём колонизации нашего края. Другая исходит из того, что казачество есть результат развития восточно-славян, перенёсших половецкое и ордынское господство. До сих пор сражаются адепты автохтонной и миграционно-колонизационной теорий зарождения казачества. Определение казаков как исторической общности ещё в большем тумане. До революции казаки считались служилым сословием. Все граждане России были разделены на дворянство, духовенство, купечество, казачество, мещанство и крестьянство, так закрепил Свод Законов. Всевеликое Войско Донское в 1918 году приняло закон «О донском флаге, гербе и гимне», в котором записано: «Три народности издревле живут на Донской земле и составляют коренных граждан Донской области - донские казаки, калмыки и русские крестьяне». Советские историки так и не ответили на вопрос, кто такие казаки - этнос, то ли этнографическая группа русского этноса, либо ещё какая категория. Скорее всего, казаки были субэтносом русского народа, только находились на пути этнического становления, так и не пройдя его до конца. Донцы стоят твёрдо, мы - народ со своим менталитетом, языком, обычаями, мелосом, национальным костюмом, особенностями экономического развития. Феномен донского казачества так и не разгадан. Территория расселения считалась «Казачьим Присудом», то есть Бог от бытия присудил Причерноморье донским казакам. По переписи 2002 года значится, что в ранге народа казаками считают себя 140 тысяч жителей России, а в Ростовской области - 87,5 тысяч, лишь 2% населения этнически самоидентифицировали себя казаками. Отношение руководства страны более чем доходчиво пояснил А. Котенков, представитель Президента в Совете Федерации: «Из понятия «казак» должна быть исключена даже возможность намёка на некую этничность». Половину тысячелетия насчитывала история казачества. Как хотелось бы написать «насчитывает»! Но казачество исчезло. Причины его стирания с карты России понятны. Войско Донское было порождением крепостничества, и при господстве частной собственности на землю казачество было обречено. В начале XX-го века стало ясно, что рыночные отношения сметут и юрт, и пай, и все льготы, с этим неизбежно исчезнет экономическая, затем и социальная база существования казачьего сословия. Размывание казачьей культуры началось ещё в XIX веке. Начиная с 1883 года, ни один природный казак уже не становился донским Атаманом. Донцы стали стремительно терять свою этническую индивидуальность. Шёл объективный процесс расказачивания, община медленно, но неизменно разлагалась изнутри. Доля казачьего сословия в составе жителей Дона упала до 40%. В 1916 году донской писатель, депутат 1 Государственной Думы, Ф.Д. Крюков писал: «Живя вдали от родного края, я знал и видел его прогрессирующее оскудение, отсталость и неизбежное в будущем хозяйственное порабощение его пришельцами». Лишь война и революция помешали перемешать казачество с остальным населением в мощной социальной системе Российской империи. Хотя представим такое: белые взяли верх и возродили монархию, или же предпочли ей республиканское правление - всё равно судьба казачества была бы незавидной. Сословие ожидало такое же расказачивание, причём не менее кровавое, чем от большевиков, но уже от радетелей за Россию Великую и Неделимую. Достаточно вспомнить, как деникинцы убили председателя Краевой кубанской Рады Н.С. Рябовола и его соратников. Как врангелевский военно-полевой суд приговорил кубанского священника А.И. Калабухова и других 12 «самостийников» к казни через повешение. Если не инородцы в кожаных тужурках, так другие кадеты, социалисты, октябристы и прочие «исты» подписали бы приговор на уничтожение Войска Донского, ибо исчезли условия, создавшие и питающие идею казачества. Другой причиной исчезновения был сепаратизм. В октябре 1917 года Войсковой Круг постановил считать Донскую Землю независимой республикой. Почти три года в новоиспечённой «стране» была своя Конституция, герб, гимн. Дон объявил сам себя суверенной и независимой казачьей державой. В январе 1920 года на Верховом Круге Дона, Кубани и Терека в Екатеринодаре была подписана декларация объединения трёх казачьих республик в одно независимое федеративное государство. Маломощное государство в тех условиях шансов на существование не имело. Экономическая привилегированность и сословная отчуждённость вот что противопоставило казачество остальному населению. Обыденкой меж ними звучал вопрос: «Да ты казак, ай хамишша?..» (с особым ударением на слоге «ша»). Казаки презрительно называли иногородних «сипа», «сипута», со временем комплекс превосходства перешёл на «хохлов», «кацапов», евреев и вообще на всех иногородних. Те в долгу не оставались, приклеили казакам кличку чига востропузая. Дед Николай Матвеевич Гавринёв гутарил: «Валеркя, унучек, мы ня русския, мы - донские казаки без подмесу, русаки там, за бугром». Казацюры сроду русскими себя не считали. Ещё одной причиной был консерватизм политической элиты Войска. Она в годы перелома поделилась на две категории: одни стояли за суверенное государство, другие - за независимость в составе Российской империи под скипетром Императора. Почти не было донских руководителей, видевших перспективу развития общества в республике. Уход дворянской верхушки от управления Донским краем, устранение сословности в политической системе общества, были уже перезревшими вопросами, что и закончилось полным крахом. Тяжко прошлись по Дону события начала XX века. Население Области Войска Донского составляло: 1914 год - 3,88 млн. чел. 1917 год - 2,79 млн. чел. 1920 год - 2,27 млн. чел. В годы Первой мировой войны население уменьшилось на 1.100.000 человек, за годы Гражданской войны - ещё на 500 тысяч. После революции был организован процесс насильственного передела земли за счёт казачества. Итог оказался печальным, в 1927 году в Казанском районе (с 1920 по 1924 годы волость) размер посева составлял лишь три гектара на хозяйство. В это время в нашем районе безлошадных было 96%, а 63% хозяйств не имели рабочего скота. Земледельцев, полностью обрабатывающих пашню своим скотом и инвентарём, было только 27%. Так выбивалась экономическая база существования казачества. Коллективизация подвела итог бытия казачества. Прежняя социально-экономическая основа казачества была ликвидирована. Казаки слились с крестьянами, они по своему положению ничем не отличались от остальной массы колхозного крестьянства. Реально казачество как этнос в 30-е годы исчезло. За 60 лет казачество было окончательно окрестьянено, обычаи и традиции утеряны, в семьях почти исчезли казачьи песни, пляски, одежда, не стало самобытной архитектуры, пропал оригинальный и неповторимый язык. Сбылись предсказания эмигрантской песни: Плывем на волю, волнам брошены, Из ниоткуда в никуда. Святая связь времен утрачена. Нас больше нету, Господа! В смутные и лихие девяностые за один чох стало зарождаться новое «казачество». Слоняющиеся по рынкам, обретающиеся в таможнях помятые лица в царской армейской форме, сразу заслужили среди народа некрасивые клички. В казачье движение частично пошли либо неудачники, не сумевшие занять достойное место в жизни, либо неквалифицированные и малообразованные люди. Большая часть населения области обнаружила скрытое неприятие «нового» казачества. Парадность, силовые методы решения проблем, скоропалительные присвоения высоких чинов, невиданные доселе «награды» - всё это не играло на руку возрождению казачества. А тут ещё к руководству примазались умелые политики, чистые мафиози, удачливые предприниматели, которые под флагом казачества сумели стать серьёзной силой и в бизнесе, и казачьем движении. Казачья верхушка в Новочеркасске, Ростове, в районных центрах имеет неплохие наработки в формировании казачьей культуры, в попытках наладить охрану правопорядка, в учёбе молодёжи. Открыто восемь кадетских корпусов, 120 казачьих школ. Благое и нужное дело. Кадеты превращаются в символ воссоединения Российской армии, расколотой на белую и красную. В казачьих семьях Верхнего Дона сохранились многовековые традиции, мальчишки с искрами в глазах надевают казачью форму, с удовольствием распевают песни своих предков. В станице Казанской уже более 10 лет имеется чудесный детский ансамбль «Донские узоры». Особой любовью пользуются народные коллективы: Мрыховский народный хор, агитбригада «Верхнедонье», Казанский народный хор, проводятся фестивали детского творчества «В казачьем курене». Отличный фонд экспонатов выставлен в казачьих музеях хутора Кукуевского и хутора Мещеряковского. Законодательным Собранием Ростовской области принята и профинансирована областная целевая Программа поддержки казачьих обществ. Но это капля в море. Вся беда в том, что возрождение казачества достаточно узкое социальное явление. Нужно быть реалистом и признать, что базовые слои народа уже не в состоянии восстановить утраченное. Будущность казаков туманна. До слез обидно: стоит Валерий в Черновцах на национальном празднике, смотрит на украинские семьи. Все в национальных костюмах, поют гуцульские песни, на столе национальная кухня, цветущие, довольные лица, свою народность сохранили. Где те 800 донских казачьих песен, нигде в русском фольклоре не встречающихся, где оригинальная казачья пляска? Где говор, где курени, где вековые традиции, обычаи? Где 18.000 слов казачьего языка? Всё ушло и не вернётся. Отрезанную краюху не прилепишь, пущенную стрелу нельзя повернуть в лук. Утрачено самое глубинное, что есть в национальности: мера сопричастности к истории и судьбе собственного народа, любовь к своему роду, к своим корням. Павел Поляков, казачий поэт, сочинил на чужбине пронзительные и горькие слова: - Чьи вы? -Чьи вы? крикнет чибис В степи, полымем сожжённой. И замрёт, исполнен болью, Крик, тоскливо-изумлённый. - Чьи вы? -спросят нас курганы. Вербы, бахчи и ракиты. И ответим: - Мы вернулись. Деды… наши… здесь зарыты… И метнётся в небе чибис, Дрогнет твердь в ответе грозном: - Что? Теперь лишь возвратились? Поздно… поздно… слишком поздно… Уже никто не скажет моим дедам Кириллу, Ивану, Тихону, Леонтию, Матвею: «Нет, не забыли вас на Дону, помнят ишшо». Историческая судьба сотворила казачество как уникальную общность людей. Возможно, когда-нибудь, через два-три поколения, история вспомнит о своём создании. Но не след забывать, что в 1918 году войсковой старшина А.В. Голубинцев распустил, как и многие казачьи военачальники, 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича полк Императорской Армии в бессрочный отпуск. Где и другие донские казачьи соединения числятся до настоящего времени. Не зря сложили пословицу: и Тихий Дон спокоен, пока нет команды: «По коням!» Упаси Господь, сызнова услышать приказ: «Шашки к бою, строй фронт, марш, марш!..» ЧАСТЬ II МОЯ РОДНЯ ЖИТИЁ Просыпаюсь в родном курене моего дедушки. Уже давно развиднелось. За окном слышу, как щёлкает кнут, пастух сбирает хуторское стадо, кричит на коров: «Аля-аля!», телятам: «Тпрусьтпрусь». Рядом на полу, на постланном старом-престаром ватном одеяле посапывают-зорюют мои двоюродники братеник Толик и сётрушка Оля. Бока чуток отлежал, перевёртываюсь добирать свои законные парнишонковые утренние часочки, скоро бабушка скажет: «Здорово начявали». То первое впечатление от казачьего детства. У каждого есть родное гнездо, родимый дом, своя атмосфера в семье, традиции, быт. Носители моего воспитания - дедушка Николай Матвеевич Гавринёв (отчим отца), бабушка Анна Алексеевна. Матвевич и Аляксевна, так их называли станичники, дедуся и бабуся, как обращались к ним внуки. Каждое лето мы обитали на хуторе Казансколопатинском Верхнедонского района в родовом казачьем курене. Слово произошло от монгольского «круг». Нигде в жилищах русских не встречал интересную специфичную особенность - все комнаты соединены по кругу кольцом, из нашего дома, как и в других хуторских, имелось два выхода. К тому же каждая стена имела по два окна, из них можно было смотреть на все четыре стороны, то есть по кругу. В чулан ведут всходцы - деревянные ступеньки. Крыша четырёхскатная, крытая жестью, в некоторых хуторских домах соломой. Выходы один в сторону огорода, погреба и пчёльника, порожки второго смотрят на улицу. Дом четырёхкомнатный, состоит из кухни, залы, спальни, комнаты для лекарств и препаратов (дедушка был ветфельдшером), три из них выстелены некрашеными досками, в кухне пол глиняный. Только сказано, что земляной, он гладкий, как отшлифованный, да с секретом - вокруг кухни под полом, от печки идут духовые ходы, зимой они создают отличный тепловой комфорт. Глиняный пол часто банили, обмазывая свежей глиной. Летом зала отдана нам, ребятишкам, кровать застелена идеально, без морщиночки, подушки, как башни набитые, нам на них делать нечего, на полу, на старых ватных одеялах поспим. В святых углах кухни и залы расположены божницы: икона в старинном окладе, лампада, пучки засушенных трав. В углу стол, на котором лежит Псалтирь. На стенах вывешены послевоенные семейные фотографии. В.А. Колесникова (Дронова) у остатков родового куреня, х. Казансколопатинский. 2009 год. Зимой комната является вотчиной пчёл, дедушка заносил улики, чтобы создать тепло и уют медоносам. В стужу на кухню доставляли поёнышей - ягноков, козенят, худобят, они обсыхают и живут в тепле несколько дней. Курень имеет два уровня, состоит из «низов» и «верхов», на низах не отапливается, там кладовка и зимний курник для кочета с курами, для них есть отдельный маленький вход и оконце. Казаки в большом количестве имели подручный материал - деревья, кусты, камни, отсюда два типа ограды, плетень и каменная кладка. Плетень нужная постройка: ограждает от шалающихся бугаев, защищает от солнца, от ветра, и воздух пропускает, что немаловажно при летней жаре. Имелся перелаз - ступеньки с обеих сторон. Из донских круч выламывались камни, особенным способом отёсывались, каменная ограда забора гляделась красочно и внушительно. Стены куреня сделаны из дубовых пластин, оштукатурены с обеих сторон, за ними следили, часто белили. Занятным было устройство окон, ставни-оболонки на ночь запирались на засов - длинный металлический стержень со штырями, которые вставляли в коробки, изнутри на них навинчивали гайки, зачековывали. Внутренние стены набивные, из смеси глины с соломой, в доме всегда тепло и сухо. Посерёдке кухни спаренные печи, блистающие чистотой. Одна голландка, на её плите можно было кухарить, в духовке запекать. Другая, за одну стенку, - русская, с исподом, с лежанкой. Кизеки, хворост, дрова прогорят, на угли бабушка рогачом становит горшки, чапельником сковородки. Всё, что выходило из этой печи, было исключительно вкусно и духовито. Когда печь не нужна, затоп отгораживался завеской. Снизу «под» - маленькая ниша, где высушиваются чурбаки, другая разжижка. Над сводом печи на редкость уютный пригрубок, тёплая площадка, укрытая от постороннего глаза, за что в особенности любима детьми. Мебель проста, чаще всего её изготавливали местные умельцы, особенно ценен красивый сундук, объёмный и внушительный, с откидной крышкой, расписанной цветами. Я как-то спытался отнять его у сестры Веры, плюхнулась на скрыню, обхватила стенки руками, стала вопить, что у казаков такое добро переходит от бабушки к внучке. Во дворе гавчит верный Тузик. Рядом с домом обязательный летник, грубка-горнушка, кой-какие казаки имели крытые кухни, но больше было очагов прямо под открытым небом. Топили кизеками, дровами, зимой углём, лишь позже в дом пришла керосинка, а уж керогаз стал особой приметой прогресса. Электричества не было, отсюда и питание было в основном из молочных продуктов, мясо-то негде хранить. Лишь изредка Матвевич доставал из погреба солонину к борщу - баранину, свининку, либо кочетов расплодилось больше, чем нужно, тогда потчевались куриной лапшой. На хоздворе построены сарай, баз и сенник. Это хранилище также имело два выхода, в один со стороны луговины заталкивали сено, из другого проёма можно зимой доставать корм, не выходя из база. Вспоминаю чудную ночь: ночуем на верхах сенника на свежевысушенном разнотравном сене, запах кружит голову, сверчки трещат. Только страшновато из-за мышей, бесперечь шуршащих всю ночь. Рядом с амбаром, кохкая, купается в пыли куриное племя. Особая статья - погреб. Его после войны вырыл и обустроил мой отец, Александр Тихонович. Открываешь крышку ляды, расположенной на взгорке, по лестнице спускаешься в чудо разносолов. Весь подвал в кадушках, это большие дубовые бочки, скреплённые обручами, в них солёные огурцы, помидоры, капуста, арбузы и гордость бабушкина - мочёнка, поздние сорта яблок, идущих на заготовку. Они плавают в особом сусле, изготовленном из ржаных отрубей и многих-многих частей, составляющих семейный секрет. Более лакомого вообразить невозможно, когда зимой, обмыв яблочек, вгрызаешься в хрустящую стылую плоть. Перед тем, как отправить в бочку капусту, её обычно мелко резали. Часть разламывали на листья или солили целиком в вилках, хруст стоял, будто кролики за столом потчуются, то мы угощаемся пилюстками. Сверху бочки клали круглую деревянную крышку, каждые несколько дней Аляксевна подогревала воду, вымывала кружки. В пятидесятые, шестидесятые годы в казачьих станицах не было принято запирать двери, в засов вставлялась палочка-заложка, хозяин мог смело идти в центр, к соседу, краж не было. Усадьбу с двух сторон омывали неглыбкие речушки, из которых брали воду для полива. Отрывали на дне речки котлубань, оттуда черпали цебарками, под каждое дерево ведер по 70-80 таскали, ажник босые пятки сверкали. В огороде, который поближе к дому, копань без сруба, вода близко. Дедуся изготовит клюшку с сучком на конце, бух ведрушку в колодец, тянешь на поверхность, вылил воду на помидоры-огурцы. Рядом с домом вздымается изумительной красоты меловая гора, поросшая сибирьком, полынком, чабрецом, другими травами, возле подножья бьёт живица, такого редчайшего вкуса ключевой воды более нигде не встречал. У других казаков, что проживали подальше от речки, отрыты колодцы, туда опущены деревянные срубы, рядом устанавливали столб, на него крепили длинную жердь, на коротком конце груз, на длинном окончании крепится шест на бечёвке. Прицепишь цебарку, перебираешь руками отполированную, гладкую жердину, из колодезя, из тьмы глубин, плывёт холодная, ломящая зубы вода. Устройство называется журавель или журавлик. Между речкой и усадьбой устремились в небо пирамидальные раины. Вдоль речушек в один ряд высажен сад, в полном наборе яблони, дули, белосливы, шпанки, терновка. Посерёдке схилилась разлапистая черёмуха, выбросила белые дурманящие цветки, как выспеет, от меленьких терпких ягодок рот так и вяжет. По огороду растёт бзника, её сбирали на вареники. Усадьба была обширной, огородов - три, один для овощей, два - для картошки, отдельно луговина, по ней то там, то сям мочажины. Каждое лето мы, уже подросшие казачата, траву выкашивали, сено переворачивали, сушили и таскали вяхирем. Устройство состояло из двух палок, выгнутых дугами, между ними перевиты верёвки, положил тройчатками три-четыре навильника, взвалил на спину, поволок в амбар. За сенокосом зарослая левада из тальника, дикой жевики и жигучей крапивы. Овец и коз летом не видали, эта худоба паслась в общем стаде, зато после зимовки нашим святым делом было нарезать кизяков. В катухе, где зимовали овцы, оставался слой навоза сантиметров 15-20. Берёшь особенную прямоугольную лопату, аккуратно нарезаешь кирпичики, Толик тащит их на бугор, на солнышко, Олька выставляет кизеки «домиком», когда они просушатся, несём и складываем в низы куреня. Зимой будет топка для русской печки. С детства бабушка «заразила» меня пчеловодством, на дедовской пасеке за каждой из дроновских-трифоновских семей прикреплялся улик, на долю приходилось по два-три пуда мёда. До сих пор помню, как бабуся открывает крышку, достаёт рамку, стряхивает пчёл, я несу добычу в дом. Матвевич обрезает верхушку сотов смоченным в тёплой воде ножом, и гудит медогонка, отбивает мёд. Сцапаешь ломоть хлеба, в другой руке корчик с холодной родниковой водой, подставляешь губы, язык под стекающую медовую струю, на подбородок роняются жёлтые тянкие капли. Главной кормилицей была корова, чего только бабушка из молока ни придумывала, каша, лапша, блинцы, оладьи, вареники, затирка, казачья кухня неповторима и редкостна. Фирменное блюдо верховых казаков - взвар, густой компот из сухофруктов. Почему-то не снедали бураки, даже красная столовая свёкла слыла как кормовая. Бабуся, надев завеску, колготилась около печки день и ночь, даже бурсаки пекла сама. Запомнилась глиняная утварь - кубышки, махотки, кувшины. Корчажки обладали изумительной способностью сберегать свежесть. Молоко сперва выстаивалось, после этого снимались сливки в два пальца толщиной, простокваша получалась густой, как студень. Каймак, кислое молоко приобретали в корчажках неповторимый вкус. Поверьте на слово, молоко в такой посудине, поднятой из погреба, намного слаще, нежели в кастрюле из холодильника! А борщ, употреблённый деревянной ложкой, гораздо вкуснее, чем съеденный самой красивой мельхиоровой. Ложки беспременно расписные, в цветах и орнаментах. За столом сидели чинно, за шалости можно от дедушки получить колотушек, заработать ложкой по лбу, а то черпаком. Конечно, провожать корову зелёных куженят не заставляли, прижаливали утром рано расталкивать, вот повстречать скотину святое ребячье дело. В наши обязанности входил сбор овощей, фруктов, прополка огородов, картошки. Сбирали падальницу для прокорма скотины. Как подросли - работа на сенокосе, заготовка угля. Тяжёлым трудом было добывание дров, в Колодезянском лесхозе выписывали несколько кубометров, лесник отмечал высохшие, спиливали лесины под корень, разрезали и на телеге везли домой. Самым ходовым материалом считалась древесина. Дедушка запомнился в соломенной шляпе - бриле, на ногах чевяки, всё время что-то строгал, то были птичьи кормушки, поилки. Даже точило было изготовлено в виде деревянного корытца с водой, туда опускался брусик - круглый каменный диск, насаженный на стержень с ручкой. Крутишь устройство, камень замачивается, лучше заостряет инструмент. У бабушки имелась прялка, этот предмет домашней утвари имел своеобычное успокоительное действо. Журчание самопряхи приносило семье спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Бабуся гоняет кружало, тарахтит и тарахтит, в сон клонит, умиротворённо засыпаешь. Бурлила казачья кровь, гойдали по садам. Чего было лезть? В каждой леваде от фруктов ветки гнулись. Как-то во время очередного набега на соседскую усадьбу набузовали яблок, груш, тут ни отель, ни отсель - здорово были - дед Нестеров Иван Иванович. Сей же час взналыгает и будет водить по хутору, как сомка на удочке. Старшие Юрка и Толик спопашились, доразу сбежали, я реву, через речку прыгаю, телепаюсь, а сам дули из-под майки не выбрасываю! Лютым врагом младых лопатинцев были гарбузики. Всё лето мы носились разобутые, даже чириков не носили. Колючие семена этих горошин вонзались шипами в голые пятки как раз, когда надо было сматывать удочки, удирая от бахчевника. Общество можно оценить по увеселениям, забавам, играм. Шебуняли до поздней ночи, допоздна не могли нас загнать в дом. Во время игры в «кулючки» схоронишься, самому в темноте страшно, долго кличут, ищут, где укрылся. Делали лаптушки - палки для игры в лапту, чем сильнее ударишь летящий в тебя мяч, тем больше надёжи, что твоя команда успеет перебежать поле. Маленькую палочку клали на край ямки, биткой щёлк по краю, в воздух подбрасываешь и забиваешь подальше, игра называлась «в клека». Так воспитывались умение, сметка. Любили групповые игры, в «панаса» - ловля с завязанными глазами, в «ручеёк» - когда проходишь среди бесконечного ряда пар, выбираешь, кто по душе. Играли в застуколку, в догонячки, в ловитки, в чехарду, в утюшку, это когда на запруде в воде друг друга догоняли, - всего более 140 игр поименовано в Словаре донского казачества. Поверьте, наши вздохи об ушедшем не ностальгия, а плач по утерянной культуре общества. СЕМЬЯ Казачья семья это близкие люди, с которыми мог поделиться и горем, и радостью, всегда имел поддержку и понимание. Через многомного лет в трудную минуту я знаю, Толик снимет с себя последнюю рубашку, Оля приедет вытереть слезу, Вера и Володя станут рядом в радостях и в горе. Стержень, вокруг которого всё крутилось - дедушка Николай Матвеевич Гавринёв, отчим моего отца. Незаметно, без понукания, он умел расставить всё и всех по местам, на что строптивая казачка-дереза, жена Анна Алексеевна, в девичестве Коршунова, и та прислушивалась, понимала. Уж таков казачий обычай. После Гражданской войны, когда расстреляли мужа, Дронова Анна Алексеевна осталась одна с тремя детьми. В те годы семья была на грани голодной смерти. Спас неприметный табунщик конноплодового станичного завода казак станицы Казанской Николай Матвеевич Гавринёв. Он взял в жёны Анну и вывел в люди всех её детей и свою, народившуюся в 1925 году дочь Анастасию. Немало испытал Николай Матвеевич. Прошёл горнило Империалистической, в России её называли второй Отечественной, Великой, а Дону её чаще именовали Германской. Как почти все казаки, в Гражданскую участвовал на той и на другой стороне, закончил воевать у красных в 51-й Московской советской дивизии. Остался жив, а в Отечественную, на старости, едва не получил пулю от тех же германцев. Анна Алексеевна писала на фронт своему сыну о событиях, происшедших в оккупации: «Мы, Шурушка, остались живы и не знаем как. За что нас бог покарал? За хутором схоронились красноармейцы. Фашисты Матвеевича заставляли искать, чтобы привёл их на расправу. Самито боялись лезть в бурьяны. Знали станичники, что дедушка ещё раньше нашёл бойцов, предупредил их: «Сидите, не ворочайтесь, не шевелите лопухи». Хитрил, как куропатка, стал разворачивать кусты, да бурьян, итить всё дальше и дальше от красноармейцев. А когда перешёл яр, то немцы стали стрелять в него, горланить: «Ком, ком!» Подошёл - схватили, кричат: «Партизан, коммунист». Господи, какой с него коммунист. Соседка, как услыхала эти слова, то и поминки справила по Матвеевичу, но Бог миловал. Хотели изверги-немцы дедушку нашего застрелить, а мы с внучечком Володюшкой заслонили его, стали впереди и кричим: «Стреляй, супостат, всех. Помирать, так вместе, казаки не боятся смерти». Ихний старший, как услыхал, что мы казаки, то начал быстро-быстро рявкать на своем собачьем языке. На меня буркалы вытаращил, шею вытянул, как гусак, гогочет: «Козачка. О! Зи ист козачка, баба ист козачка». «Не козачка, гутарю, а казачка я донская, все мы казаки». Они, подлюги, заливаются, им смех. Старшой опустил пистолет, цокнул своим жабьим языком, враженяка, пальцами щёлкает: «Гут, гут», говорит, - и уехали. Долго мы не могли в себя придти. Я никак внучка не угомоню, напужался, заикается, тут дедушка расплакался, шутка ли дело, под пулей стоять. Потеха была опосля, когда немцы скрылись. К нам во двор понабежали хуторские, и стар, и млад. Они, оказывается, всё видали. Сначала плакали, нас жалеючи, а потом подняли меня на смех: «Зи ист козачка, зи ист козачка!» И когда научились гутарить на энтом противном языке? И горе, и плач, и смех… Ой, расписалась я нонича, ажник рука болит, а хочется тебе всё рассказать. Мы, казаки, не такое переживали, переживём и эту напасть, кару Господнюю». После Гражданской Н.М. Гавринёв стал ветеринарным работником, обслуживал закреплённый участок. Территория была обширной хутора Казансколопатинский, Ерёминский, Колодезный, Сухой Лог, где не только колхозные фермы, но и большое частное подворье. В распоряжении находились кобылка с двуколкой. По бездорожью его «скорая помощь», как могла, добиралась до места вызова, где Николай Матвеевич проводил лечение, делал назначения. Ветеринарная подмога осуществлялась бесплатно, трудодни, а затем заработную плату платил колхоз, немного доплачивал сельсовет. Одна из комнат в нашем курене было отдана под ветаптеку. Там лежали странные блестящие инструменты, исходили таинственные запахи неведомых для нас препаратов. Комната всегда загораживалась ставнями, полумрак необходим для сохранности лекарств. До самой пенсии дедушка работал сельским ветфельдшером. Да и после, когда был уже на заслуженном отдыхе, часто приходилось видеть горестную фигуру пришедшего хуторянина: «Матвевич, коровка ляжить, помоги, ить сдохнить...» Брал дедушка свою потёртую ветеринарную сумку, и отправлялся пешком лечить семейную кормилицу. Со слов старожилов, Николай Матвеевич был глубоко знающим ветеринарию, подготовленным, опытным знатоком своего дела. За его плечами более 50 лет работы по специальности ветеринарного фельдшера. Хуторяне уважали его как работника, просто хорошего человека. Дочь Анастасия, чаще звали её Норой, была настоящей казачкой, сорванцом из сорванцов. Старший брат Александр вспоминал: «Наварила Аляксевна вареников с творогом, мы с Нарочкой разделили их пополам. Она своё съела, в мою миску заглядывает: «Шурушка, давай по-братски поделимся». Ещё пополам поделились. Уж когда в третий раз прицелилась на мои оставшиеся вареники - по затылку!» В шестнадцать лет, прибавив себе год, Нора добровольцем ушла на фронт, прошла ускоренные курсы связистов. Служила телефонисткой в лётной части, вышла замуж за военного лётчика, который служил в том же полку. Высокий блондин, красавец из Коломны, лётчикистребитель Виктор Петрович Трифонов женился на донской казачке. Вернулись с войны - и снова по военным гарнизонам, опять военный быт и лишения. Жили на Сахалине, затем в Литве, в Шауляе и в Каунасе. В.П. Трифонов осваивал новейшие типы МИГов, служба была опасной и напряжённой. Не один раз приходилось выполнять тяжкий долг - хоронить своих сослуживцев, не вернувшихся домой из полёта. Родились сын Анатолий и дочь Ольга. Оба окончили Каунасский политехнический институт. Анатолий работал на оборонном заводе, потом служил в десантных войсках, совершил в ходе учений десятки прыжков с парашютом. Стал заместителем начальника военного завода, подполковником. На пенсии возглавил солидное предприятие в Калининграде. Ольга была начальником отдела технического контроля крупного оборонного завода. У обоих гавринёвских наследников достойные дети, жизнь вошла в надёжную колею. До преклонных лет сохранила Нора Николаевна жизненный задор, упорство и энергию. Её племянница Вера Колесникова (Дронова) с удивлением рассказывает, как почтенная бабушка в ноябре окунается в холоднючем Немане, делает интенсивную спортивную разминку, каждый день обливается студёной водой. Александр был благодарен отчиму за воистину отцовскую заботу и справедливость. Сколько мог, помогал родителям, во время войны высылал офицерский аттестат, а также доплаты за ордена. В полуголодную пору это была весомая помощь, существенное денежное и продовольственное подспорье. В пятидесятые годы, когда на дедовской усадьбе сбирались сродственники, не то, чтобы Матвеевич примоловал своих, от родной дочери Норы внуков Олю и Толика, наоборот, к Шурушкиным внукам - Володе, Вере и Валерию был желаннее родных. Всегда спокойный, выдержанный, дедушка был семейным авторитетом. Лишь однажды он вышел из себя, обнаружив зарубку на лестнице. Старый вояка понял её происхождение. Это мы с Толиком где-то раздобыли обломок казачьей шашки, старший брат её испробовал на лестнице, а я заначил за пазухой обойму винтовочных патронов. Первый и последний раз видел побледневшее лицо деда, разговор был серьезный, с полной и безоговорочной конфискацией военного имущества. Когда годы подкосили отчима, А.Т. Дронов отправлял сына Валерия на лето помогать деду Николаю Матвеевичу. Прилетел както в Казанку, после «кукурузника» Ан-2 всего наизнанку выворачивает, пришёл к сестре своей бабушки, девяностолетней Фёкле. Бабаня подала чашку борща, эдак литра на полтора, чугунную сковородку со скворчащим салом, залитым яешней, глазков на десять. Валерий еле живой от угощения, отказывается, тёта Фёкла ему: - Лихоманка тебя забери, чи ты ня казак? В Лопатине, на дедовской усадьбе взялся косить сено на луговине, по мочежинным местам. Никто не торопит, темп можно держать плавный, равномерный и спокойный. Рядок ложится ровно, стерня – низкая, без подрывов, прижатая коса пяточкой смотрит влево. Подкошенная трава шелестит, красота! Едет по бугру на бедарке какой-то незнакомый тутошний дед, потом прознал - Курючкин Павел Аввакумович. Кличет парнишонка - подойди. Поздравствовался, тот спрашивает: - Дронов? - Да, откель знаете? - По замаху, по косовой сажни видно. Но-о!.. Вспомнился рассказ деда Матвевича о казаках, которые владали «баклановским ударом», разрубали всадника одним ударом шашки, начиная нападение с ключицы потягом от рукоятки, с прогибом по ходу - и под углом пластали тело противника пополам, до седла. Раз в лето родня, от Сахалина до Балтики, слеталась гостевать в родной курень, сбиралось больше, чем полхутора. Становили лавки, от плясок подпрыгивали керосиновые лампы семилинейки и десятилинейки. На столе простая и вкусная снедь, потребляли казачью «дымку», градусов 50. Даже прибаутку казаки сложили про сие изделие: - Чем казёнка от дымки отличается? - Тем, шо её мало! Казаки любят гулять, когда есть что на стол выставлять. Мы из-за двери лупали глазёнками, смотрели, как поют, веселятся, танцуют вприсядки станичники, всю ночь гулеванили казаки, и ни одного пьяного. Дети, ни при каких условиях, при гостях и в гостях вместе с взрослыми за стол не садились, своё место на кухне отделят, там и снедай. Вообще в пятидесятые годы в казачьих хуторах хмельных на улице, упаси Господь, не было видно. Вольность в поведении, в том числе в злоупотреблении спиртным, всегда порицалась в казачьем обществе. Оказывается, это было обусловлено историей казачества. В боевых действиях, в походе казакам категорически запрещалось употребление спиртного, как и приближаться к женщине. Один пьяный мог угробить целое подразделение. Каплюги излечивались нелёгким трудом и тяжкой службой. По свидетельству адмирала Крейса (конец XVIII века) «в походе у казаков редко встретится пьяный, ибо запрещается им, под опасением строгого наказания, брать с собою вино или водку». Правда, после взятия населенного пункта три дня были временем сплошной казачьей гульбы, в том числе и питейной, и свободного обращения с женщинами. «Что взято с бою, то не награблено». Ещё в первой половине XIX века царская казна выделяла на поход деньги, которые потом надо было вернуть за счёт добычи. Но с 1837 года казачий «дуван» был запрещён. В двух верстах от станицы Казанской сохранилось место под названием «Дуванная поляна», где, по преданию, казаки делили добычу. Вольность поведения, в том числе в злоупотреблении спиртным, всегда порицались в казачьем обществе, что продолжалось вплоть до второй половины XX века. Самобытная казачья песня славилась многоголосьем, запевала из затейливых переливов исполнял короткую музыкальную фразу, остальные подхватывали. В нашей родне не было не поющих, даже если «медведь на ухо наступил», подладится чигуня, мало-помалу подтягивает, голосит для украшения песни, а солист выводит летящим дискантом, как гутарили - «дишканит», любо-дорого всем и радостно. Доля казачья на войне, любимая река Дон были основными темами. Казаки пели в строю и на отдыхе, на свадьбах и вечеринках, проводах и встречах служилых. Были песни приговорные - для сопровождения танца, проходные - предсвадебные, служивые военные песни. С раннего детства сопровождала колыбельная, она и по духу была полувоенной. У каждого казака была своя любимая песня, от которой щемило сердце и наворачивались на глаза слёзы. Песенное исполнение на Верхнем Дону рознилось от мелодий низовых станиц своей распевностью. Нигде не слышал такого раздольного, протяжного, волокового «По Дону гуляить», как в родной станице Казанской. Вообще было исключено, чтобы опосля хотя бы одной рюмки не заиграть песню с протягом, это воистину была игра души и сердца. Если вы спросите, чего более всего жаль из утерянного, отвечу речь, язык казачий. Он был настолько своеобычным и отличавшимся от москальского, что многие слова и доси малопонятны моим домочадцам, да и читателям этой хроники. Хотя русские и стали смекать, что такое буркун, ужака, сапетка, чакан, гардал, тузлук, но это уже остатки языкового великолепия. Говор казачий неповторим, уже никогда не услышу бабушкиного: «Чи я ня казачькя?», дедового «жаних», «вядро», «чайкю», «страма», «кубыть», «ноня», «таперича»… Исчезли певучие обороты: «Сашил новыи брюки, фарсовитый, как новый гривинник», «Атец траву кося, ана исть ня прося», «Ябланка фкусная, как выспея». Донские выражения певучи, искрометны, современный русский человек не всегда может понять их смысл. Интересная особенность - в донском казачьем языке не было среднего рода, только мужской и женский: неба, сена, поля. Сохранялось сильное якание в первом слоге: вясна, зямля, тяпло, нявеста, в грязе. Буква Щ произносилась как двойное Ш. В целом донской казачий говор значительно отличался от русского, в донской лексике имелась большая группа слов, употребляемая только на Дону. Как отмечено в Большом толковом словаре донского казачества: «Языковый состав представлял самостоятельную лексическую систему, не совпадающую с системами других русских диалектов». Мария Фёдоровна Быкадорова, Валерий Александрович Дронов и Мария Семёновна Дронова, 2010 г. ст. Казанская. Нашему народу были присущи жизнестойкость, жизнерадостность, весёлость нрава, некоторое зазнайство, чуть-чуть хвастовство, но только дома, в обыденном общении. Казаки любили подтрунивать друг над другом, над соседями, да и над самим собой. Почти у каждой станицы имелись насмешливые клички. Соседи мигулинцы прозывались «чернецы». Близ станицы Мигулинской стоял мужской монастырь. По ночам монахи шастали к вдовушкам. Однажды чернеца поймали охотники и загнали в кушири. Так и прилила кличка к станичникам. С Казанской приключилось схожее. Ждали приезда войскового Атамана, он должен был переправиться через Дон. На окраину станицы выставили караульного, чтобы вовремя дал сигнал. Утром спросонья казуня услышал: «Квак, квак ...» Это цапля стала гонять лягушек. Он спросонок не разобрал крики цапли и лягушек, крикнул: «Сейчас, Ваше Превосходительство....» и погнали паром встречать Атамана. Цаплю казаки звали чапурой. И пристало к казанским станичникам прозвище «чапура». По-другому: «Чапура (цапля) в речке клевала лягушек». Верховые казаки придумали для низовых насмешливое прозвание «таранья толочь». Те в ответ нарекли верховых чигой: «Чига лыко драла, чига лапти плела». Донцов отличало поведение в обществе скромное, умеренное, они принесли из России чувство самостоятельности и основательности. Можно пройти по улицам верховых станиц, чтобы удостовериться в некоторой суровости, выдержанности поведения на людях. Гордость воспитывалась сызмальства. Когда шведский король Густав Адольф вручал М.А. Шолохову Нобелевскую премию, Шолохов ему не поклонился. Казаки не кланялись даже царю. Высокая порядочность складывалась из выполнения трёх заветов: никогда не ври, не завидуй, не предавай. Как они разнятся с фальшивыми ценностями века XXI-го: «не верь, не бойся, не проси»… Казаки почитали себя особым, привилегированным сословием, жёны-москальки и хохлушки в почёте не были, они не знали казачьих обычаев, могли допустить оплошность. Но отношения в казачьей семье соблюдались на редкость мягкими и заботливыми. Моя мама, коренная ставропольская хохлушка, вспоминала, что с детства приобвыкла к грубоватому общению, как только в украинской семье её не называли: «Катэрино», «Катько». Приехала в хутор Лопатин, в родовой курень мужа, услышала «Катюша», ей стало в диковинку. Не были казаки ангелами, сильное словцо, ухарская частушка красили жизнь общества. Как пели казаки в «Тихом Доне»: «Девушка красная, уху я варила, уху я, уху я, уху я варила»… Да и мимо пропустить фигуристую бабоньку, не подержаться за чью-то глазастую жёнку, было как за грех. Даже пословицу сложили: казак без молодки, что рыбак без лодки. Когда казак отбывал на действительную, сев на-конь, обнимал жену. Держась за стремя, она подавала стопочку, последнюю перед походом, «стременная» именовалась. Есть другое толкование: часть стремени, куда вставляется ремень, похожа на рюмку, если перевернуть. Выехал, за бугром жалочка поджидает, был бы дружок, найдётся и часок. Полюбились, пригубили распоследнюю чарочку, энта прозывалась «забугорная», либо - «закурганная». Ещё одно разъяснение. В старину казаков провожали не в хуторе, а все выходили далеко за станицу, к кургану, там и прощались. Желали служивому славу отцовскую да дедовскую помнить и приумножать, выпивали последнюю рюмку на родимой сторонке. Умели любить, быть преданными. Не святоши были, но и не развратны. Певица Надежда Плевицкая в Империалистическую посетила фронт, где в составе эскадрона воевал легендарный донской герой наш, верховской казак из Усть-Хопёрской Козьма Фирсович Крючков. Казачий дозор в составе пяти человек вступил в схватку с вражеским разъездом из 27 немецких драгун. Казаки одолели противника, при этом 24-летний К. Крючков сразил 11 немцев. После боя у него насчитали 16 колотых ран и уруб на трёх пальцах, у коня 11 ран и уколов. Плевицкая предложила уряднику сняться вместе с ней на фотографии, тот очень вежливо просьбу отклонил: «Извините, барыня, я человек женатый и сниматься с дамою мне неудобно». Женщины были особым кланом, со своими обычаями. Казачка могла получить медаль «За усердие» за домовитость, благопристойное поведение и если снаряжала на службу не менее трёх сынов. Такие женщины пользовались почётом и уважением, сам Атаман склонял пред ними голову. Казачки гордились своим происхождением: «Не боли болячка, я - казачка!». Женщины во всём должны были отдавать первенство мужчинам, даже уступать дорогу при встрече, причём независимо от погоды. Только холостым ребятам было дозволено самим ходить по воду. Оженился мой отец, сходил с вёдрами к роднику, хуторские бабы (в казачьем языке не было слова «женщина») сразу выказали недовольство ему и молодой жёнушке. Вошёл в кровь обычай, когда младшие невестки подчинялись старшей. Ох, не в радость складывалась эта традиция уже в наше время моим младшим сношенницам Алле и Ирине! Нашёл историческую причину таких порядков. Оказывается, когда была одна казачья семья, то в большом доме жена старшего сына стряпала на всех и подавала на стол, средняя убирала дом и следила за детьми, младшая наводила порядок во дворе и на скотном базу, ухаживала за скотом и птицей. Меньшие невестки, хошь не хошь, во всём подсобляли старшей, их и посылали в кажный след. Атмосфера любви и добра вовсе не располагала к потаканию. Казаки старались не бить детей, ибо потом из него мог вырасти зашуганый воин. Не дозволялось даже матери бранить детей непотребным словами, считалось, что это - сглаз. Я за всё детство ни разу не услышал бранного слова в адрес ребёнка, не говоря уже о матерщине. Не только в Лопатинском, но и в других хуторах и станицах в присутствии ребенка хула полагалась исключению из лексикона. Ещё в стародавние времена, в 1794 году, в Уставе благочиния Черноморского казачества было записано: «Буде кто в общественном месте или при благородном, или старше летами, или при степенных людях, или при женском поле употребит бранные или непотребные слова, с того взыскать пени, полусуточное содержание в смирительном доме и взять его под стражу, донеже заплатит». Взаимовыручка была сама собой разумеющейся, как в боевых действиях, так и в мирной жизни. Бывало, работают в поле, подходит время обеда и вот кто-либо выставляет «маяк»: навязывает на палку платок или полотенце. Это значит, он приглашает к себе на обед. Идут к нему, неся с собою всё, что у них есть из провизии. На другой день «маяк» выставляли над другим возом и так далее. Однажды приехал в Лопатину погостевать у дяди Ёры Дронова, двоюродника моего отца. Как раз из Сочи прибыл его родной брат Иван. Часов в пять утра брунжит отбиваемая коса, то Иван зажал в коленях пенёк с обушком, правит литовку. Пристало подыматься, ступать на помощь. Гутарю: - Дядя Ёра, я помоложе, пойду первым, вы за мной. - Валеркя, Иван старый косарь, нехай первым идёть, ты за ним, я навпоследки. Целый день вдвох гоняли деды меня, как зайца. За Иваном не успеваю, Егор пятки режет, и не дай Бог, гривку оставить. Единственная поблажка - косу точили мне братовья, дядя Ёра приговорил: - Ты всё одно ня можишь. К концу дня сена было нашматовано вдоволь. Дедуням хоть бы хны, а самбист-разрядник упал в лёжку. Самое интересное в этом описании - старшему брату было 79 лет, младшему 75. А мне 20. Отношение к детям и старикам зависит от нравственного состояния общества, от этого можно смело определить, куда идет народ, что ждёт его впереди. Уважение к старшим, особенно к пожилым казакам, закрепилось в традициях. Старость у казаков была почитаема, брошенных стариков в казачьих станицах не бывало. Когда по хутору Лопатинскому ехал или шёл пожилой человек, все останавливались, приветствовали старика, стыдились сделать при нём непристойность. Свято соблюдалось правило: у Дона у реки всегда в почёте старики. Старшие были боговерующими, держали религию. Перед каждым завтраком, обедом, ужином дедушка и бабушка троекратно крестились, глядя на иконы, предосудительно поглядывали на нас, малолетних нехристей. Дедушка принимался за еду завсегда первым. После ужина укладывались спать рано. Вечереет, на базу слышится, как струйки цевкой жикают в подойник, пора бежать к бабусе, прямо из-под вымени стебанёшь кружечку парного молока, почти и повечерял. Нонче мы с Толиком сбираемся на рыбалку, в верховья родной речки. Там перекаты, как стемнеет, пескариков размером с мизинец можно в ямках ловить руками. Поздно вечером приносим в бидончиках добычу бабушке, она бранит - опять ноги не вымыли. Ничего, что будем реветь от болючих «цыпок», это когда кожа на подошвах репается. Мотались всё лето босиком, да телешом, в одних трусах. Бабушка завтрева смажет трещины сметаной, пятки болеть перестанут. Валимся на ватное одеяло, утром нас ждут бубыри, зажаренные в яешне. ОСОЗНАНИЕ СЕБЯ Вот и подошли последние страницы повествования о нашей династии. Долгие годы в моей семье не было принято говорить о предках. Когда к изданию готовилась эта книга, я не нашёл дореволюционных фотографий казачьих семейств, не сохранилось ни единой, чудом уцелела карточка семьи Дроновых. Это всё, что осталось от некогда большой и заслуженной семьи. Казачья проблема, казалось, была снята раз - и навсегда. К Вандее возврата нет! Больше никогда Юг России не станет очагом нестабильности государства. Печать молчания снята в девяностые годы. Много всплыло боли, горя. Стало модным блистать флагом антисоветизма. Но с водой выплеснули и ребенка, сокрушители ненавистного для них строя сделали гигантский шаг к уничтожению самого российского государства. Кто этого желал, а кто не видел, да и до сих пор не ведает, что русская цивилизация на грани если не уничтожения, то расчленения. Казачество прекратило свое существование. Не ждёт ли русскую нацию повторение пройденного, не наступит ли в России тот грозный Девятнадцатый год, время взаимного избиения, в котором был уничтожен казачий народ? В этой круговерти может произойти самое страшное: крушение в наших семьях национальных ценностей. Их уничтожим - сотрём даже воспоминание о Великой России. Не нужно нам величие тысяч баллистических ракет (хотя и без них - хана). Главное это осознание силы себя, лично себя и своих близких, гордость за тех, кто рядом, забота о тех, кто оступился. Вера в свою миссию. Голос родной крови неподвластен времени. От каждого из нас тянется в прошлое, во тьму веков, незримая нить, и даже если не знаешь о ней, она непременно напомнит о себе зовом далёких предков. Работа по поиску семейных корней предназначена, прежде всего, для молодёжи. Предлагаем своим ребятам - посмотри на историю своей семьи, узнай, как родные вели себя во время лишений, трудностей, подумай, как будешь ты действовать во время трудных годин. Надо поставить задачу воспитать своих детей так, чтобы на вопрос: «Кто твой любимый герой?» они с гордостью ответили: дедушка, другие мои предки. Сотворение семейных хроник это трудное и сложное дело. Но сам процесс интересен, постигаешь самое главное - мои предки жизнь прожили не зря. 2008 г. ст. Казанская - с. Дубовское В. Дронов СЛОВАРЬ КАЗАЧЬИХ СЛОВ *ай - или *абы - лишь бы *ажник - даже *апосли, опосля - после *атарщик, отарщик - казак на строевой службе при станичном табуне *баз - помещение или навес для скота *байдики бить - бездельничать *байдюже - безразлично *балясы - открытая деревянная галерея *банить - приводить в порядок пол, обмазывая глиной *бельтюки залить - напиться пьяным *бесперечь - охотно, без возражений *бесяка - чёрт *бешак - бешеный *бзника - паслён чёрный *бирюк - волк *божничка - полка для иконы *бриль - соломенная шляпа *брунжеть - звенеть *брухаться - бодаться, меряться силами *бубырь - ёрш, бычок, пескарь *буерак - овраг, поросший лесом *бунчук - древко с привязанным белым хвостом, местонахождение атамана *бурсак - хлеб продолговатой формы, сухие лепёшки *бурунный - беспокойный *быть в щетине, а стать в пуху - разбогатеть *вважить - уважить, простить *верховские станицы, верховые казаки - казаки станиц по Верхнему Дону *взвар - компот из сушёных фруктов *взять за зебры - взять в оборот *вилюжить - вилять *вназирку - украдкой *войсковой старшина - казачий чин, соответствующий званию подполковник *волоковый - волоковая песня *вохлипки - без седла *вприсядки - вприсядку *вскормленник - приёмный ребёнок, неродной ребёнок *вывести на склизкое - вывести на чистую воду *всходцы - ступени *вяхирь - приспособление для переноски сена *гамузом - вместе *герлыга - пастушья палка с крючком *годовать - выкармливать, воспитывать *голосить - выполнять роль подголоска *голутва - беднейшая часть казачества *гопки - становиться на дыбы, резко проявлять несогласие *горнушка - полевая печь, ниша в верхней части лежанки *грец тебя забери - чёрт тебя возьми *гривка - оставшаяся при косьбе трава *грубка - плита с дымоходом, выступ у печки *гульный - ведущий праздную жизнь *гутарить - говорить *дереза - колючий кустарник *дишканить - петь высоким голосом *донская развязка - казачья ловкость, удаль *доразу - сразу *доси, досе - до сих пор *дратовать - дразнить, выводить из себя *дружечка - милая, милый *дуван - трофеи, делёж добычи *дуля - сорт груш *дымка - самогон *дюже - очень, сильно *есаул - казачий чин, соответствующий званию капитан *жалечка - милая, дорогая *жевика - ежевика *желанник - ласковый, отзывчивый *живица - незамерзающий родник *журавель - шест у колодца *заблукать - заблудиться *забурунный - скандальный *за один чох - быстро, сразу *завеска - женский передник *завилюжить - сделать извилистую линию *загород - ограда *задатный - хвастливый *задельный - упорный в труде *заложка - задвижка *запутляться - сбиться с дороги *зараз - сейчас, тотчас *затирка - каша из муки с луком, мучной суп *затоп - топка в печи *зачековывать - вставлять чеку в ось *зыркать - быстро водить глазами *и в чести и в радости - в почёте *играть песни - петь песни *испод - под печи *ить - ведь *ишо, ишшо - до сих пор *кабаржина - шея *казуня - прозвище казаков *каймак - густые пенки *каплюга - пьяница *катух, котух - хлев для мелкого рогатого скота *качка - колыбель *кизек - топливо из сухого навоза *колготиться - беспокоиться *коловерть - водоворот *колобродить - нести вздор, ссориться *копань - колодец без сруба *корчажка - горшок с узким горлом *косовая сажень - ширина размаха рук *котлубань - яма, вырытая течением воды *кочетиться - горячиться *кровиночка - обращение родителей к детям *кружало - колесо прялки *кружки - деревянные крышки в бочке *кужёнок, куженёнок - молодой, неопытный человек *кузенёнок, кузёнок - поросёнок *курень - квадратный казачий дом с четырёхскатной крышей *кучугур - песчаный бугор *ладанка - мешочек со щепоткой родной земли *лазорик - тюльпан *лапатый - цветастый, пёстрый *левада - участок у реки *литовка - большая коса *лоботёс - бездельник *лыснуть - выпить спиртного *ляда - дверца в погреб *могилки - кладбище *мочёнка - поздний сорт *на бирючьем положении - в положении изгоя, изгнанника *набузовать - нарвать много плодов *набуздаться - вдоволь наесться *навильник - рукоятка вил, охапка сена на вилах *навпоследки - под конец *нагнать на склизкое - угрожать расправой *наддавать бубнов - побить *наймачка - прислуга, работница *налыгач - верёвка на рога быка и повод *намёт - галоп *насека - атрибут власти, трость *невладанный - не бывший в употреблении *нехай - пусть *ни завету, ни ответу - ни слуху, ни духу *ни оттель, ни отсель - откуда ни возьмись *ноня, ноне, нонче - сегодня *обнёсти умом - о слабоумном человеке *оболонка - ставня *односум - одногодок, сослуживец *ополыснуть - ударить *отбутки - дежурство в станичном правлении *откель, откеда - откуда *рахунка - порядок *распашной пай - основной земельный надел казака *падальница - упавший на землю плод *перевёртух - оборотень *пилюстка, пелюстка - заквашенная кочаном капуста *повечерять - поужинать *подаянка - передача продуктов *подгор - подножие возвышенности *подголостник - певец, выполняющий в казачьем хоре партию на высоких тонах *поддишканивать - подпевать высоким голосом *подъесаул - казачий чин, соответствующий званию штабс-капитан *покелева - покамест *породный - породистый *посадить на кукан - арестовать *поснедать - позавтракать *пригрубок - малая печь при русской печи, выступ *примоловать - приласкать *природа - родня, порода *раина - пирамидальный тополь *рахунка - порядок *родимец тебя возьми - выражение негодования *разжижка - щепка для растопки *рожак - уроженец *сбочь - со стороны *сидёнка, сиденка - дежурство при правлении *сибирёк - колючий кустарник, чилига степная *сипа - презрительное прозвище иногородних *скрыня - сундук *слухменный - послушный *снедать - завтракать *сношенницы - снохи в одной семье, невестки *сотник - казачий чин, соответствующий званию поручик *сполох - вызов по тревоге, призыв к боевой готовности *спользовать - вылечить *спопашиться - сообразить, спохватиться *справа - снаряжение, имущество *спредвеку - издавна *сроду - всегда *стебать - хлебать *страма - стыд, позор *стременная - последняя рюмка перед походом *стуцырь - бравый солдат *схилиться - согнуться *схорониться - спрятаться *тальник - ивовое растение по берегам рек *телешиться - раздеваться *тройчатки - вилы с тремя зубьями *трошки - немного *трухменка - серая, голубая или черная папаха из бараньей смушки с узким красным верхом *тума - метис, не принятый в казачество *тюгулёвка - арестное помещение при станичном правлении *урядник - унтер-офицер *хирша - горло, задняя часть шеи *хорунжий - казачий чин, соответствующий званию подпоручик *худоба - домашний скот *худобёнок - телёнок *хуторец - земляк, хуторянин *чапельник - двойной крючок с деревянным черенком для передвигания сковородок *чевяки - низкая кожаная обувь без твёрдого задника *чепига - ручка сохи, плуга *чи - разве, или *чигуня, - насмешливое название верхнедонских казаков *чига востропузая - прозвище казаков иногородними *чирики - мягкие туфли, сапоги с отрезанным голенищем *чисторядная - чистоплотная *чулан - сени, коридор без окон *чурбак - полено дров *цебарка - железное ведро *шалаться - бродить без дела *шалыжина - хворостина, молодой побег у дерева *шебунять - проказничать, слоняться *ширкопытом - кувырком, беспорядочно *шпанка - сорт вишни *юрт - земельные и водные угодья одной станицы
