Межрегиональные межотраслевые модели как инструмент

ЕршовЮ.С., с.н.с.
Суслов В.И., чл.-корр. РАН
Институт экономики и
организации промышленного
производства Сибирского
отделения РАН, г. Новосибирск
Межрегиональные межотраслевые модели как инструмент долгосрочного
прогнозирования экономики
Активные исследования в области долгосрочного прогнозирования с применением
межотраслевых и межрегиональных межотраслевых моделей были возобновлены в
ИЭОПП СО РАН в 2002 г. Этим исследованиям предшествовал перерыв, связанный с тем,
что в 90-е годы интерес к долгосрочным прогнозам был в значительной степени утрачен.
После выхода на позитивную траекторию экономического роста стала очевидной
необходимость продления горизонта прогнозирования. C начала 2000-х гг. все более
востребованными становились среднесрочные, а затем и долгосрочные прогнозы
социально-экономического развития национальной экономики, важнейших ее отраслей и
отдельных регионов. Потребность в четкой и предсказуемой государственной социальноэкономической политике, в выявлении потенциальных узких мест и в целевых ориентирах
на отдаленную перспективу способствовала началу разработки долгосрочных прогнозов
социально-экономического развития России, последним из которых стал прогноз до 2020
г., содержащийся в Концепции долгосрочного развития РФ до 2020 г. Отраслевой и
пространственный разрез этого прогноза разрабатывался при активном участии ИЭОПП
СО РАН в рамках сотрудничества с СОПС на базе оптимизационной межрегиональной
межотраслевой модели (ОМММ). И тот факт, что этот прогноз за рассматриваемый
период не будет достигнут, не дискредитирует используемый инструментарий, а,
напротив, требует, чтобы он при разработке вариантов долгосрочных прогнозов был не
вспомогательным, а основным.
Современный экономический кризис заставит уже в самое ближайшее время
пересмотреть количественные параметры вариантов последнего официального
долгосрочного прогноза и не только путем переноса временных точек достижения ранее
прогнозируемых показателей на 3 – 4 года. Концепция долгосрочного развития РФ до
2020 г. опиралась на весьма оптимистичные прогнозы - даже вариант с минимальными
темпами роста (называемый инерционным) предполагал возможность достижения
среднегодовых темпов прироста ВВП на уровне 4%.. В сценарии энерго-сырьевого
развития ожидался среднегодовой прирост ВВП более 5%, а в сценарии инновационного
развития - около 6,5%. Все сценарии были разработаны для благоприятных внешних
условий, включая 4-хпроцентный рост мировой экономики и непрерывное увеличение цен
на нефть и другие основные товары российского экспорта.
Большинство прогнозных расчетов проводились в полном согласовании с
макроэкономическими предпосылками Минэкономразвития. В этом и заключалась
“вспомогательность” используемого аппарата. Фактически проблема сводилась к поиску
ответа на вопрос о том, какими могут быть в перспективе отраслевая и пространственная
структура экономики, если в целом по России удастся выйти на прогнозируемые МЭР
макропоказатели. В условиях имевшего место в докризисный период большого оптимизма
в части будущего российской экономики, порожденного очень высокими показателями
роста в ретроспективе и не учитывающим преходящий характер тех факторов, которые
обусловили эти высокие показатели, имели место и нереалистичные, на наш взгляд,
предпосылки – например, среднегодовые темпы прироста ВВП 5 – 6% и более даже при
снижающейся численности занятых в экономике (таких прецедентов в современной
истории не было), возможность смены сальдо торгового баланса страны с положительного
на отрицательное, компенсируемое постоянным увеличением чистого притока
иностранных инвестиций (т.е. увеличением внешнего долга).
В настоящее время используемый аппарат – модельно-программный комплекс –
включает в себя три основные модели: статическую межрегиональную межотраслевую,
представляющую собой описание экономики страны для базового (стартового перед
прогнозным периодом) года, «точечную» (динамическую межотраслевую модель) и
«пространственную» (ОМММ). Прогнозы для Российской Федерации в целом
выполняются на базе оптимизационной межотраслевой динамической модели. Данная
модель используется как инструмент долгосрочного прогнозирования экономики в
разрезе видов экономической деятельности без явного учета пространственных аспектов
экономического развития. Именно на межотраслевой динамической модели
отрабатываются основные гипотезы в части изменения параметров трудоемкости,
материалоемкости, структуры конечного потребления, экспорта и импорта и т.п.
Пространственный разрез прогноза осуществляется на базе оптимизационной
межрегиональной межотраслевой модели. Обе модели построены на единой
информационной базе в разрезе 40 видов экономической деятельности в соответствии с
новым классификатором ОКВЭД.
В качестве измерителей объемов выпуска и распределения товаров и услуг во всех
моделях используются основные цены. Они имеют меньшую межрегиональную
дифференциацию по сравнению с ценами конечного потребления и тем самым
обеспечивают большее соответствие стоимостных пропорций распределения
натуральным. Более того, для некоторых видов деятельности (добыча нефти, газа, угля,
лесное хозяйство, производство электроэнергии и др.) региональные цены пересчитаны в
среднероссийские. В результате имеет место некоторое отклонение от статистических
данных, но устраняется возможность появления ложных эффектов при наличии
межрегиональных поставок – например, замены 1 тонной дорогой нефти 2 тонн дешевой.
Региональные цены могут быть восстановлены на этапе обработки решения.
Точечная модель в последней своей модификации предусматривает 3 прогнозных
периода: 2011-2015 гг., 2016-2020 гг. и 2021-2030 гг. Модель включает в себя обычные для
межотраслевых моделей балансы производства и распределения продукции, балансы
трудовых ресурсов, валовых инвестиций и ограничения на сальдо внешней торговли. В
качестве целевой функции используется максимизация суммарного конечного
потребления (в составе которого на модельном уровне учитывается конечное потребление
домохозяйств, государственных учреждений и некоммерческих организаций,
обслуживающих домашние хозяйства, а также накопление (изменение запасов)
материальных оборотных средств.) Реализация динамической межотраслевой модели
позволяет получить прогнозные таблицы распределения товаров и услуг в экономике, как
на последний год прогнозируемого периода, так и для всех его промежуточных
временных точек. Наличие точечной модели облегчает последующую постановку и
реализацию ОМММ.
Пространственная модель состоит из 8 региональных блоков, объединенных
условиями межрегиональных транспортно-экономических связей и территориальной
структуры конечного спроса. Набор ограничений в региональных блоках повторяет
структуру «точечной» модели. Оптимальное решение модели представляет собой
непротиворечивый набор прогнозных региональных межотраслевых балансов на
прогнозный год для семи федеральных округов с выделением Тюменской области в
разрезе 40 видов деятельности.
За последние 5 лет экспериментально апробировались несколько модификаций
ОМММ – в полудинамической постановке, как полностью динамическая –
двухпериодная, с сетевым и шахматным представлением транспортных связей.
Опыт построения и реализации двух- и трехпериодных (т.е. полностью
динамических) ОМММ – очень громоздких конструкций – привел к выводу о том, что
целесообразно использовать прямую рекурсию: сначала решается ОМММ на период до
2020 года, а затем на период с 2021 до 2030 года. Расчет прогнозных показателей
осуществляется в целом за длительный (10-летний) период, т.е. определяются
среднегодовые темпы их динамики. Разделение на более короткие подпериоды на уровне
ОМММ нецелесообразно вследствие особенностей отражения инвестиционных
процессов.
Даже при работе моделей во вспомогательном режиме результаты отраслевой и
пространственной разверстки прогнозных макропоказателей позволяют выявить и
наиболее узкие места отечественной экономики, которые в перспективе могут стать
серьезным ограничителем экономического роста. В докризисный период таковыми
считались, и местами это уже ощущалось, дефицит трудовых ресурсов и ограниченность
энергетических мощностей. Кризис на время снял остроту этих проблем, но уже в
ближайшие годы она вновь проявит себя. В частности, расчеты, выполненные в режиме
согласованности с последними прогнозами макропоказателей до 2030 г., которые
представило МЭР, и которые уже “скромнее” тех, что задавались еще в 2008 г., показали,
что даже при достаточно оптимистических предпосылках в части возможной связи между
ростом производства и численностью занятых в экономике России последняя к 2030 г.
должна составить не менее 72 млн. чел., (в прогнозе МЭР – 68 млн.), а из всех
федеральных округов лишь только Южный сможет самостоятельно решить эту проблему.
В качестве примера использования ОМММ не в качестве инструмента отраслевой и
пространственной разверстки уже определенных на перспективу макропоказателей можно
привести результаты работы, выполненной еще в 2003 г., суть которой заключалась в
оценке последствий удвоения ВВП страны в части нагрузки на транспортную отрасль.
Расчеты проводились на базе ОМММ в разрезе 27 отраслей и 8 регионов, имеющей
прогнозные подпериоды 2001-2010 гг. и 2011-2025 гг. Методика прогноза предполагала
экзогенное прогнозирование технологических коэффициентов материалоемкости,
трудоемкости и капиталоемкости с привлечением отраслевых экспертов, прогнозирование
отраслевой структуры конечного потребления. Полученный прогноз показал, что при
реалистичных изменениях экзогенных параметров ВВП (в рамках модели – суммарный
ВРП) России не сможет возрасти к 2010 г. в 2 раза по сравнению с 2000 годом.
Возможный максимум получился оказался лишь 1,75 раза. Для выхода на удвоенный ВВП
пришлось бы задать прогнозные параметры роста производительности труда, снижения
материалоемкости и др. такими, которые экспертами не могли быть признаны
реалистичными. Не достигли удвоения и показатели валового регионального продукта ни
по одному из федеральных округов, прогнозируемые в то время наиболее высокие темпы
прироста ВРП ожидались для Южного и Сибирского федеральных округов, но и для них
темп роста в целом за десятилетний период не превысил 1,9.
“Попутным” результатом этих расчетов оказалось превышение прогнозируемых
темпов роста используемого ВВП над темпами роста произведенного. Показатели суммы
конечного потребления и валовых инвестиций за десятилетний период удвоились, и это
стало следствием заложенных в расчетах гипотез о сокращении к концу периода
положительного
сальдо
внешней
торговли
и
постепенного
улучшения
внешнеэкономической конъюнктуры. Факты оказались еще более впечатляющими – и
конечное потребление, и валовые инвестиции удвоились уже за 7 лет – темпы роста цен на
экспортную продукцию намного превысили ожидаемые. И если бы не экономический
кризис, то итоги десятилетия превысили бы прогноз и по производству – за 8 лет ВВП
России вырос в 1,66 раза, и при сохранении в 2009 – 2010 гг. прежних среднегодовых
темпов роста ВВП за 10 лет увеличился бы в 1,88 раза. И вполне вероятно, что если при
оценке возможности удвоения ВВП в расчеты на весь 10-летний период были заложены
такие изменения внешнеэкономической конъюнктуры, какие имели место до 2008 г., то
при условии полного использования внешнеторговой выручки, т.е. без изъятия ее части в
Стабилизационный фонд, задача удвоения ВВП была бы оценена как вполне
реалистичная.
Этот пример показывает, что качество прогноза зависит не только от
используемого при его разработке инструментария, но и от используемой исходной
информации. Межрегиональные межотраслевые модели, или методика прогнозирования,
требующая учета отраслевой и пространственной структуры экономики, представления о
пропорциях распределения товаров и услуг, предъявляют к ней самые высокие требования
даже в чисто объемном плане. Эта их особенность ограничивает распространение
использование таких методик прогнозирования как на народнохозяйственном, так и
региональном уровнях. Намного более простым и оперативным инструментом
представляются эконометрические модели, особенно их простейшие постановки –
трендовые, основной информацией для которых является ретроспективная, причем набор
используемых параметров очень ограничен. Особенностью такого подхода к
прогнозированию часто является чрезмерная реакция на изменение динамики
прогнозируемого показатели в последние год – два. В качестве иллюстрации можно
рассмотреть те метаморфозы, которые имели место в части прогнозирования
перспективного спроса на электроэнергию. Актуальность этой проблемы очевидна –
спрос на энергию нельзя удовлетворить за счет импорта, и готовиться к будущему
возрастающему спросу необходимо задолго до того, когда обнаружится явный дефицит
мощностей. В начале 2000 гг. выполнявшие такие прогнозы институты (на основе
имевшихся прогнозов ВВП) давали завышенную оценку динамики спроса на
электроэнергию возможно потому, что в прошлом, т.е. еще в дореформенный период,
темпы роста производства в целом и производства (и потребления) электроэнергии были
очень близки. По истечении нескольких лет обнаружился очень большой разрыв между
темпами роста ВВП и спроса на энергию, и прогнозы на перспективу были заметно
пересмотрены в сторону понижения. Достаточно было в 2006 г. произойти рекордному
скачку в производстве и потреблении энергии (4.5%), вызванному в значительной степени
холодной зимой, как прогнозы опять стали пересматриваться в сторону повышения.
Аналогичные расчеты выполнялись и в ИЭОПП СО РАН, но с привлечением дробной
информации отчетных региональных электробалансов, где потребление электроэнергии
было показано и в отраслевом разрезе. Результаты были представлены в
Минэкономразвития, и общий вывод, основанный на анализе динамики отраслевых
показателей электропотребления заключался в том, что разрыв между темпами роста
электропотребления и ВВП сохранится в течение всего прогнозного периода, но разрыв
между ними будет постепенно сокращаться. Еще более важен учет отраслевой структуры
производства и отраслевой разрез экономического прогноза на уровне отдельных
регионов – отсутствие резервов энергетических мощностей может стать главной причиной
отказа инвесторов от размещения на его территории энергоемких производств.
Пространственный разрез народнохозяйственных прогнозов формально может
быть получен и на основе разработанных в настоящее время в большинстве субъектов
федерации собственных программ (стратегий, концепций) на долгосрочную перспективу,
где должны были неявно учитываться параметры народнохозяйственного прогноза. Но
свод параметров региональных прогнозов обнаруживает заметное превышение над
параметрами народнохозяйственного прогноза или прогноза для федерального округа,
полученного при реализации ОМММ. По динамике ВРП превышение составляет около
1,5 п.п., а по динамике инвестиций – более 2 п.п. – это результат по Сибирскому
федеральному округу, но такая же закономерность имеет место и в других регионах.
Основная причина таких соотношений заключается в том, что каждый субъект федерации
рассматривает свои потенциальные возможности вне связи с возможностями других
субъектов и без обоснования оптимальности выбора для размещения того или иного
объекта на территории своего региона. Поэтому многие региональные программы в
значительной своей части – это описание своих потенциальных возможностей, реализация
которых требует значительных внешних инвестиций. Но экономика РФ не в состоянии
обеспечить заявленные в региональных прогнозах объемы инвестиций.
Таким образом, сбалансированные прогнозы развития регионов не могут быть
получены
вне
совместной
их
разработки
в
условиях,
обеспечивающих
непротиворечивость совокупности этих прогнозов народнохозяйственным ограничениям.
Частичное решение этой проблемы обеспечивает агрегированный пространственный
разрез народнохозяйственного прогноза, дальнейшие процедуры согласования прогнозов
субъектов федерации могут происходить уже на уровне федеральных округов. Пока
единственным инструментарием, пригодным для реализации такого подхода, является
оптимизационная межрегиональная межотраслевая модель. На народнохозяйственном
уровне в принципе можно ограничиться лишь рассмотрением макропоказателей, но
пространственный разрез народнохозяйственного прогноза так не может разрабатываться,
поскольку здесь решающее значение имеют различия в отраслевой структуре и ресурсной
обеспеченности.
Дальнейшее развитие используемого инструментария в плане повышения степени
адекватности условиям функционирования рыночной экономики требует включения в
число ее ограничений таких, которые связывают динамику показателей выпуска с
динамикой рублевой денежной массы. Пока учет этой очевидной связи осуществляется
косвенно – сохранением и на перспективу значительного положительного сальдо внешней
торговли, так как именно оно является основным источником увеличения валютных
резервов ЦБ РФ и, соответственно, эмиссии рубля. Другое направление
совершенствования используемых моделей – увеличение доли эндогенных переменных,
т.е. ослабление или снятие верхних и нижних границ на объемы выпуска, переменные
экспорта и импорта – представляет из себя достаточно сложную задачу. Такие
ограничения являются сейчас ограничителем тех дефектов в получаемых решениях,
которые имеют место вследствие наличия неявной гипотезы о том, что вся продукция
каждого из представленных на модельном уровне агрегированного вида деятельности
полностью взаимозаменяема. Эндогенизация переменных экспорта будет означать, кроме
того, что у на купят столько, сколько нам выгодно продать при заданных ценах мирового
рынка. Но такие гипотезы могут быть справедливы лишь в отношении очень небольшой
группы товаров. Как показали события последних лет, внешний спрос оказался
ограниченным даже на газ.
Расчеты по ОМММ и некоторые экспертные оценки позволили сконструировать
несколько сценариев пространственного долгосрочного посткризисного развития России
и Сибири.
Финансово-экономический кризис многократно усилил неопределенность
будущего развития. Серьезно упрощая ситуацию, все множество возможных сценариев
мирового развития можно сконцентрировать вокруг двух крайних: сценарий А – все
вернется «на круги своя», сценарий В – мир станет принципиально иным (при этом
анализируются четыре характеристики экономической системы: роль доллара, нефти,
государства и инноваций).
Российский сценарий развития в варианте А можно назвать инерционным или
энергосырьевым, но с более низкими темпами роста, чем в энергосырьевом сценарии
Концепции долгосрочного развития России до 2020 года Министерства экономического
развития (МЭР). В ближайшие 15-20 лет можно будет ожидать 4-5% среднегодовых
темпов прироста ВВП, т.е. чуть выше, чем в среднем по мировой экономике. Серьезных
изменений отраслевых и территориальных пропорций к концу 20-х годов XXI века не
произойдет: доля добывающего сектора в совокупном выпуске сократится с нынешних
12% до 8-9% (на уровне мирового тренда), продолжит сокращаться доля Сибири (в
экономгеографическом смысле – с учетом Тюменской области, включая Ямало-Ненецкий
и Ханты-Мансийский автономные округа) с 20% до 18-19% при чисто символическом
увеличении доли Дальнего Востока с 4,2% до 4,3%.
Такой сценарий будет реализовываться при пассивной, т.е. имеющейся вплоть до
последнего времени позиции российского государства: за словами об экономическом
росте, инновациях, развитии востока страны реальных дел не следует.
Реализуются крупные инвестиционные проекты Восточносибирского и
Дальневосточного (Якутского и Сахалинского) нефтегазового комплекса по добыче
нефтегазоконденсатного сырья. Приступают к освоению углеводородных ресурсов
Арктики, – прежде всего, полуострова Ямал и шельфа Баренцева моря. Эти районы нового
освоения получают трубопроводную, железнодорожную и морскую инфраструктуру.
Вступает в строй «Северный поток», в значительной степени, как замещающий
выбывающие мощности трансукраинскго коридора. Во многом аналогична динамика
развития других сырьевых рынков: металлов, лесопродукции и т.д..
Вводится в действие Северо-Сибирская железнодорожная магистраль, дающая
выход БАМу в европейскую Россию – как ресурсопроводящая трасса. Россия
закрепляется на нефтегазовом рынке Китая и других стран АТР, отстроив необходимые
трубопроводы и развив инфраструктуру сжижения газа.
Развитие России в рамках мирового сценария В может пойти по широкому спектру
траекторий. Можно назвать два крайних сценария.
ВА. Снижение значения энерго- и других природных ресурсов при пассивной роли
государства значительно ухудшит позиции российской экономики. Темпы роста
сократятся до среднемирового уровня (3-4% среднегодового прироста ВВП),
макроотраслевые пропорции к середине (концу) 20-х годов XXI века останутся прежними,
до 14-15% сократится доля Сибири в совокупном выпуске при неизменной доле Дальнего
Востока. Этот сценарий станет еще более мрачным, если допустить возможность потери
Россией углеводородных рынков АТР. Это может произойти с большой вероятностью.
Надежды на роль одного из мировых лидеров для России будут потеряны
окончательно. Такой сценарии развития для России можно назвать катастрофическим.
ВВ. Российское правительство перейдет от лозунгов к реальным действиям,
стимулирующим экономический рост, в результате чего доля накопления в ВВП должна
вырасти с нынешних 18-19% до минимум 25-30% (в Китае этот показатель превышает
40%); НИОКР, в том числе корпоративные, технологическое обновление и инновации, что
обеспечит рост затрат на НИОКР по отношению к ВВП до 3-4% (в 5-6 раз), долю
высокотехнологичных, наукоемких производств, инновационно активных предприятий в
интервале 25-40%; хозяйственное освоение и обустройство азиатской, арктической
России.
Нет ничего неожиданного или нового в списке необходимых действий: адекватные
законы, расстановка приоритетов, прямое государственное финансирование, налоговые
льготы. Они известны и легко воспроизводимы при наличии политической воли и
ощутимых успехов антикоррупционной и антимонопольной политики.
Среднегодовые темпы прироста ВВП в этом сценарии развития составят 5-7%, доля
добывающего сектора сократится до 5-6%, доля Сибири вырастет к середине (концу) 20-х
годов XXI века до 24-25%, Дальнего Востока – до 6-8%. Россия по масштабам своей
экономики войдет в пятерку стран-лидеров, по уровню экономического развития,
измеренному душевым производством ВВП, поднимется в верхний квартиль списка стран
мира.
Все сырьевые и транспортные проекты сценария А реализуются в полном объеме.
Но при этом происходит достаточно резкая переориентация сырьевого сектора с внешнего
рынка на внутренний. БАМ и Севсиб кроме грузопроводящих начинают выполнять и
функции
жизнеобеспечения.
Транссиб
становится
высокоскоростной
трансконтинентальной трассой пассажирских и контейнерных перевозок. В результате,
пространственная архитектура России изменяется коренным образом. Россия приобретает
еще одну точку опоры – Юго-восточную Азию. Это – инновационный сценарий, он более
оптимистичен, чем инновационный сценарий МЭР. Стратегия социально-экономического
развития Сибири (и страны в целом) заключается в реализации данного сценария.