Джаз – это наука

Джаз – это наука
Прошедший в Йошкар-Оле джазовый «звездный дождь» не оставил горожан
равнодушными. Любовь к этому жанру объединила людей широкого возрастного
диапазона, хоть и проявлялась она по-разному. Кто-то без устали аплодировал и даже
активно подпевал, а кто-то попросту мирно похрапывал в такт музыке: видимо, звуки
действовали настолько благотворно и расслабляюще.
За дни музыкального фестиваля «Джаз-пайрем», проходившего в «тридцатке», можно
было увидеть самых разных исполнителей: от молодых учащихся консерватории до
матерых профессионалов со стажем. Не отличалась особым единством и их музыка:
звучали как национальные татарские мелодии в джазовой обработке без сопровождения,
так и классические композиции 30-х – 40-х прошлого века. Что такое джаз сегодня и не
слишком ли он оторвался от своих корней? Размышлениями на эти и другие темы делится
представитель «черного» джаза Фрэнк Лэйси, работавший со многими мировыми
звездами этого музыкального направления, в биг-бэндах Дэвида Мюррея, например, или
Маккоя Тайнера. Своим выступлением в марийской столице он красиво завершил
джазовую феерию. Сегодня 46-летний Лэйси – один из самых стилистически «широких»
тромбонистов современного джаза.
- Существует ли для вас в качестве серьезной музыки другие направления и жанры? Или
настоящая музыка – это только джаз?
Ф.Л. Классика, поп, регги, кантри и многие другие стили – все я могу исполнять. Если бы
прожил некоторое время в России, думаю, с удовольствием играл бы и русскую народную
музыку. Такая широта интересов – от собственной любознательности. Пока нет такого
направления, которое не было бы мне интересно. Я всегда с удовольствием играл с
самыми разноплановыми музыкантами – Стиви Уандером, Дэвидом Боуи и другими
исполнителями.
- Почему именно музыка стала вашей судьбой, ведь по образованию вы физик?
Ф.Л. Это у нас семейное. Мой отец – профессиональный джазовый и ритм-н-блюзовый
гитарист, а мать – вокалистка госпел, кстати, еще и баскетболистка, так что всегда была
очень подтянутой.
- Известно, что корни джаза – в музыкальной культуре африканцев. Как вы относитесь
к «белым» исполнителям, есть ли среди них ваши кумиры, в том числе и среди российских
представителей?
Ф.Л. Есть белые музыканты, которые играют джаз очень хорошо. Правда, этому они
должны учиться у черных, для которых это народная музыка. Точно так же как если бы я
учился русской народной песне, то делал бы это с подачи россиян. А так мы все
одинаковы, кровь у всех одного цвета. Среди белых джазменов нравятся Джон
Макклафан, Билл Эванс, Гил Эванс, Ли Коллинз – столпы джаза 60-х. Среди российских
исполнителей могу назвать Валерия Пономарева, Бориса Козлова, живущих в Нью-Йорке,
Александра Сипягина, Аркадия Овруцкого.
- Джазовая обработка национальных мотивов (татарских, например) – для вас это
джаз?
Ф.Л. Музыка едина независимо от того, какие мотивы заложены в основу. Это всегда
чувства, которые мы испытываем, наши эмоции. Вообще, мы должны быть очень
осторожны, разделяя ее по разным направлениям, необходимо четко понимать, как мы это
делаем. Музыка любого стиля может быть либо плохой, либо хорошей. Вообще, я
ощущаю себя научным работником, а не музыкантом. Джаз для меня – это наука, а не
искусство. Однажды я играл на тромбоне в Нью-Джерси, мы с друзьями «зажигали» на
берегу океана. Была глубокая ночь, и вдали проходил пароход. Так вот, через какое-то
время я услышал его гудок в ответ моему инструменту. Хотя на горизонте его даже не
было видно. Вот это – сила музыки (улыбается).
- В России джаз все больше становится интеллектуальным. В Америке и других странах
ситуация та же?
Ф.Л. Да, сейчас джаз везде становится таковым, заставляет думать. Почему так
происходит – не понятно. Первоначально это была легкая танцевальная музыка.
- Плохо это или хорошо, ведь аудитория в этом случае сужается?
Ф.Л. Хорошо, что джаз заставляет людей думать, но плохо то, что думать постоянно –
вредно, поскольку джаз – это музыка эмоций, души. Люди, играющие без эмоций, играют
не джаз, а … смуз, даже хуже, какое-то подобие. Этим словом называют музыку
западного побережья, в отличие от восточного. В Нью-Йорке, например, ее не любят и не
считают серьезной, называя ее музыкой для порнофильмов.
- Вы сказали, что интеллектуальный джаз заставляет думать. Думать о чем? Он
«отсылает» к уже существующей джазовой культуре?
Минута молчания, вздохи «О’кей, О’кей», за чем следует буря эмоций: гость, вскочив,
начинает чмокать, «похрюкивать», изображая способность человека к обонянию,
интенсивно размахивать руками. Смысл ответа сводился примерно к следующему:
Ф.Л. Как бакалавр по физике, могу сказать, что звук – это волна, которую нельзя увидеть,
потрогать, его невозможно понюхать, попробовать на вкус. Поэтому нельзя объяснить
музыку, в некотором смысле мы не можем даже о ней говорить. Когда мы ее слышим,
единственное, что возможно – это танцевать, двигаться. Это невидимая сила, которая на
нас действует. Потому лучший способ объяснить музыку – это ее услышать. Огромное
спасибо за вопрос, за весь свой опыт общения с журналистами на интервью просто
засыпал, повторяя, как попугай одно и то же: меня зовут Фрэнк, про папу, маму, про
школу…бла-бла-бла…
- В заключение – традиционный вопрос: каковы ваши впечатления от России и россиян?
Ф.Л. Знаете, смотрю у вас в окно и не вижу особых отличий от Италии, например, или
Франции, где я сейчас живу. Нравятся ваши женщины, очень красивы. Еще впечатлила
кухня. В ресторане в Москве и в Йошкар-Оле, например, очень хорошо был приготовлен
баран. Что касается публики, то особой разницы тоже не чувствуется: везде есть те, кто
любит музыку, и те, кто не любит ее. Если говорить об архитектуре, то Москва, например,
очень напоминает Мадрид. Яркое впечатление оставил также поезд, на котором я ехал из
Москвы. Это своеобразный «восточный экспресс», как в старые добрые времена, я
чувствовал даже запах дизеля (смеется). Кроме того, успел побывать на русской
дискотеке: у россиян очень хорошее чувство ритма, по сравнению с американцами,
например (здесь Лэйси стал беспорядочно махать руками и совершать странные
телодвижения, изображая как танцуют в Америке, а затем – ритмично покачиваться,
приписывая эти движения российским любителям дискотек).
Видимо, джаз сегодня – это, как и ранее, просто хорошая музыка, разнообразие которой
никак не размывает жанр, а, наоборот, делает его более живым и жизнеспособным.