Муниципальное образовательное учреждение Гимназия №8

Муниципальное образовательное учреждение
Гимназия №8
Величие Брамса
(1833-1897)
( к 175-летию со дня рождения)
г. Сочи
2007
Имя немецкого композитора Иоганнеса Брамса уже давно и
навсегда причислено к «лику святых» мирового музыкального
искусства, к числу его гигантов. Меняются времена и моды, моды не
только на настоящее, но и на прошлое, - а величие Брамса, как и
величие Баха, Моцарта, Бетховена, Чайковского, не меркнет и не
ставится под сомнение. Это знают миллионы любителей музыки во
всем мире. И уже не задают вопроса, в чем собственно заключается
секрет этого величия, чем определяется неповторимое место Брамса в
истории мировой музыкальной культуры? Вопрос этот представляется
закономерным. Ведь и ныне иногда приходится сталкиваться с
мнением, что подлинно великим может быть лишь тот художник,
который смело ломает устоявшиеся каноны, открывает новые
горизонты, неведомые прежде пути.
Иоганнеса Брамса вроде бы нельзя отнести к числу таких
художников. Он никогда не был ниспровергателем основ, никогда не
делал ошеломляющих открытий в области формы или выразительных
средств музыки, не изобретал того, что было бы неизвестно его
современникам. Но его наследие - лишь еще одно великолепное
подтверждение ошибочности отождествления формального новаторства
и гениальности. Нет, величие Брамса было в другом: то новое, что
он открывал людям, лежало не в сфере неожиданных находок и
экспериментов, а в новизне и силе идей и эмоций, выраженных с
помощью хорошо известных средств и приемов. Именно в этом и
видел композитор свою цель и свою миссию: нести людям высокие
мысли и правду чувств своим искусством, не заботясь о том, чтобы
форма, в которую они облачались, была обязательно новой. Выше он
ставил новизну и значимость того, о чем говорила слушателям его
музыка, выше ставил вечные идеалы красоты, правды и гуманизма,
которыми она была проникнута.
Вот такое понимание роли искусства в жизни человека и опреде лило характер творчества Брамса, его место в музыкальной жизни
своего времени, как место хранителя и продолжателя славных
традиций Баха и Бетховена, традиций классики, обогащенных «свежей
кровью» романтики. Романтическое мироощущение в произведениях
Брамса органично сочетается с классическими формами мышления. В
противовес представителям вагнеровского направления,
Брамс
продолжает развивать заветы классического искусства. Своими
лучшими произведениями композитор доказал жизнеспособность
традиционных композиторских средств в передаче современного строя
мыслей и чувств. И не следует думать, что для дела, которое взял на
свои плечи этот мягкий, застенчивый человек, ему потребовалось
меньше таланта, мужества, силы духа, чем для роли вожака-новатора.
Подчас, как мы знаем, именно для того, чтобы защищать неколебимые
духовные и художественные ценности, требуется особая смелость и
убежденность.
У Брамса было немало противников, называвшим его «безликим
эклектиком», утверждавших, что если бы Брамса вовсе не
существовало, то история музыки никак не изменилась бы и ничуть
не пострадала. Но, к счастью, у него было гораздо больше
приверженцев, понимавших, что не будь Брамса, мир лишился бы
многих страниц прекрасной музыки. Теперь же можно добавить и
другое: как знать, не будь авторитета и величия Брамса, этого столпа
музыкальной традиции, мир мог бы утерять и многие из ценностей,
накопленных историей и отвергаемых иными новаторами.
Словом, пример Брамса заставляет нас еще раз задуматься о
неразрывной связи традиций и новаторства, новаторства и жизни.
Пример этот напоминает нам, в частности: при жизни этого
композитора, сто с лишним лет назад, когда талант его находился в
зените, было, пожалуй, не меньше, чем сейчас, разговоров о том, что
традиционные жанры музыки и, прежде всего, симфония, якобы
отжили свой век. Вот почему, вероятно, обращаясь в начале 70-х гг.
XIX столетия к созданию симфоний, Брамс ощущал особую
ответственность, особый трепет, чувствуя за собой «тени великих
предков». Не потому ли он так поздно, лишь к 43 годам,
почувствовал себя готовым к этому подвигу?
На первой симфонии Брамса значится: «Сочинение 68». Это напоминает нам, что к моменту создания симфонии Брамс уже был
автором многих десятков сочинений. В их числе – и камерные
ансамбли, и вокальные циклы, и сочинения для фортепиано, и
оркестровые партитуры, такие, как две Серенады (1858 и 1860), первый
фортепианный концерт (1859), грандиозный «Немецкий реквием» (1869),
монументальные «Вариации на тему Гайдна» (1873). И только освоив
этот материк прекрасной музыки, огромный жизненный и творческий
опыт, многие годы работы пианистом, дирижером, хормейстером,
завоевав высокий авторитет и уважение современников, взялся
композитор за создание своих «музыкальных романов». Взялся,
вооруженный твердыми убеждениями и ясными принципами в
подходе к искусству.
Простой человек из народа, каким родился и всегда оставался
композитор (отец его был скромным оркестровым музыкантом), Брамс
превыше всего ценил в искусстве непосредственность, искренность и
правду, был чужд внешней эффектности, показной патетики,
салонности, снобизма. Музыка для него была естественной частью
жизни, а не мистической магией звуков (такая мистика иногда
граничит с мистификацией). Он воспитывался на наследии классиков,
на народном искусстве, на творчестве старших друзей-романтиков, и
именно эти три источника стали для него фундаментом собственного
творчества. Но Брамс не был при этом рабом застывших форм и
догм:
его
идеалом
стало
гармоничное
равновесие
между
эмоциональным и рациональным началом. Своего рода «обузданная»
стихия царит в его музыке.
Английский музыковед и педагог У. Г. Хадоу однажды образно
определил истоки и сущность творчества
Брамса так: «В нем
слились все предшествовавшие направления и течения, образовав не
тихую, неподвижную заводь, но бурный и полноводный поток, реку,
которая берет силу от впадающих в нее притоков и несет их вперед
во всем своем величии».
Самую могучую ветвь этого потока составляют четыре симфонии
Брамса. Написанные меньше чем за десять лет, когда композитор
находился в расцвете своего таланта, они представляют собой и одну
из вершин мирового симфонизма, являют своего рода гигантский
четырехчастный цикл - грандиозную драматическую музыкальную
эпопею, отличающуюся большой содержательностью, философской
глубиной. В них Брамс выразил средствами классической симфонии
романтический мир образов, современный ему строй чувств. Но
наряду с симфониями Брамс оставил богатейшее музыкальное
наследие. Оно включает более трехсот вокальных произведений
(песен-романсов, вокальных дуэтов, квартетов), около ста хоров,
вобравших в себя бесконечное разнообразие чувств и мелодий.
Вслед за Шопеном, Шуманом и Листом Брамс в огромной степени
обогатил фортепианный репертуар и масштабными сонатами, вариациями, балладами и рапсодиями, и небольшими миниатюрами вальсами - танцами, каприччио, интермеццо. Вот уже более ста лет не
сходят с афиш четыре его инструментальных концерта, равных по
масштабам симфониям ( 2 фортепианных, 1 скрипичный, 1 для скрипки
и виолончели с оркестром), его камерные ансамбли - секстеты,
квинтеты, квартеты, трио, сонаты для скрипки, виолончели, кларнета…
Все это - живое наследие, по - прежнему приносящее радость и
наслаждение слушателям.
Композитор превосходно владел искусством эмоционального
переключения, мастерством музыкальной драматургии. «Писать столь
красиво, как Моцарт, мы уже не можем, попробуем писать,
по
крайней мере, так же чисто, как он»,- говорил Брамс, имея в виду
скорее не столько технику, сколько содержание музыки.
Классические традиции, которым следовал Брамс, он обогатил
новым романтическим содержанием. Драматизм брамсовской музыки
идет от Бетховена, опора на песенно - бытовые жанры - от Шуберта,
страстный лирико-повествовательный тон - от Шумана. И все это
переплавлено в могучий, монолитный индивидуальный стиль Брамса,
пропитано его глубоким философским отношением к жизни. Тема
душевной драмы современника, тема нравственного совершенствования
занимает у Брамса главенствующее положение. В этом сочетании
романтического с классическим кроется своеобразие музыки Брамса.
Итак, Иоганнес Брамс стал музыкантом, перекинувшим мост между
классикой и музыкой своего времени, сумевший соединить стройность
форм и логику мысли с поэтичной
выразительностью и
эмоциональной открытостью. Все это и обеспечило ему вечную память
потомков.